Джордан Николь. В его власти

   — Итак, жена, ты поражена физиологией собственного мужа?
   Она зябко поежилась. То, что она увидела, кричало о дикарских, варварских наслаждениях.
   — Я… Я думаю, что все эти женщины не могли оказаться обманутыми в своих ожиданиях. Значит, им не было ни слишком больно, ни слишком страшно. В противном случае они бы давным-давно перестали тебя домогаться.
   — Это верно, моя сладкая. Я всего лишь мужчина и не причиню тебе вреда.
   Всего лишь мужчина… Какая недооценка собственных возможностей!
   — Я, признаться, удивлена твоей скромностью. Он засмеялся.
   — Ворчунья, — сказал он, но тон его был ласковым и обещал наслаждение.
   Сабрина испытывала чувство, близкое к отчаянию. Она не могла противостоять волшебной власти его обаяния. Найлу не требовался ни стальной клинок, ни ружье, чтобы сломить ее оборону, всего лишь его острый, как острие шпаги, эротический шарм.
   Взгляд его остановился на ее полных, красиво очерченных губах.
   — Пора, моя сладкая.
   Она слышала резкие звуки собственного дыхания в тишине этой красивой комнаты.
   Взгляды их встретились, между ними словно пробежала искра.
   Он медленно направился к ней, не спуская с нее полных желания глаз. С бешено бьющимся сердцем Сабрина стояла и ждала, что будет дальше. Рука его прикоснулась к мягкому шелку ее волос. Найл, при всем его опыте, поймал себя на том, что волнуется, и глубоко вздохнул. Правда состояла в том, что ему ни разу не выпадало соблазнять женщину без всякого сексуального опыта. Сабрина не имела представления о том, что может захотеть от женщины мужчина, поэтому не следовало торопиться.
   Его ладонь легла ей на шею, затем скользнула вниз, раз двигая лацканы халата, обнажая тело. У нее была изумительная грудь — маленькая, высокая, с розовыми сосками, отвердевшими от желания. Он медленно водил пальцами вокруг сосков, и она еле слышно застонала.
   Найл не мог больше сдерживаться. Он видел, что Сабрина тоже изнемогает от желания.
   Он легонько коснулся губами ее губ.
   — Пойдем, любимая, — прошептал он. — Пойдем. Он взял ее за руку и повел в постель.
   Сердце Сабрины бешено забилось. После ночей, переполненных эротическими сновидениями, ей предстояло на конец познать то, что воспевают поэты и мечтатели.
   В нерешительности она посмотрела на Найла:
   — Я… я не знаю, что делать. Он улыбнулся:
   — Сейчас узнаешь.
   Он встал позади нее и принялся расстегивать крючок, удерживавший полы халата. Шелк упал на пол. Она ощутила тепло его тела.
   Он прикоснулся губами к мочке ее уха, и она задрожала.
   — Ляг на кровать, любовь моя, лицом вниз.
   Он готов был ей помочь, но Сабрину не надо было подталкивать: она сама с радостью забралась на огромную кровать — ноги уже не держали ее. Она сразу перекатилась на середину, оставив место для него.
   Почувствовав, что он наклонился над ней, она вжала лицо в подушку.
   Ладонь его скользнула по ее предплечью.
   — Ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они занимаются любовью? — спросил он тихо, нежно поглаживая ее по спине.
   — Наверное, я должна сидеть у тебя на коленях.
   — Так тоже можно, хотя этот способ не самый распространенный.
   — Кажется, ты принял именно эту позу, когда я помешала тебе своим внезапным вторжением.
   — Это верно, тигрица. — Он рассмеялся. — Но мы к этому еще не готовы. Обычный способ — это грудь в грудь. Ты лежишь на спине, а я у тебя между бедрами. Я покажу тебе как, моя сладкая. И ты поймешь, что прекраснее этого нет ничего на свете.
   Еле ворочая пересохшим языком, испытывая легкое головокружение, Сабрина лежала на животе, не пытаясь ни чему противиться.
   — Я думала… только мужчины наслаждаются этим… этим актом.
   — Кто тебе это сказал?
   — Моя кузина. Она… ее муж…
   — В таком случае мне жаль твою кузину. Настоящий любовник старается доставить наслаждение партнерше, а не только получить его сам.
   Сабрина нахмурилась. Ей никогда не приходило в голову, что ее кузина Франсуаза достойна жалости.
   — Тебе будет приятно, Сабрина, — хрипло пробормотал Найл, заставив ее забыть обо всем на свете. Он гладил ее по спине, наслаждаясь шелковистостью ее кожи. — Ты такая красивая. Я хочу познать каждый дюйм твоего тела.
   Его рука скользнула ниже, по ягодице, по бедру, вдоль ноги до самой лодыжки. Сабрина выгнула спину, наслаждаясь растекавшимся по телу теплом.
   — Найл, — прошептала она.
   — Что, моя сладкая?
   — Мне… мне жарко.
   — Будет еще жарче. Пламя страсти охватит тебя. Ты будешь дрожать. — Он снова покрыл ее тело поцелуями, в то время как руки его творили чудеса, доводя ее до неистовства.
   — Теперь твоя очередь, — сказал он, остановившись и глядя на нее с беспокойной нежностью.
   — Моя?
   — Да, теперь ты должна меня возбудить. Дотронься до меня, моя Сабрина. — Это была не просьба — приказ. Голос его по-прежнему завораживал.
   Сабрина пришла в замешательство. Потом нашла в себе силы прикоснуться к его плечу. Он перехватил ее руку, опуская ее все ниже, и перекатился на спину.
   У Сабрины перехватило дыхание. От него веяло первобытной мужской силой.
   Он мягко повел ее руку вниз и сжал ее пальцы вокруг своего мужского достоинства — сталь в бархатном чехле.
   Затем, повернувшись на бок, просунул руку между ее бедрами, раздвинул пальцем ее губы и скользнул в ее влажное, горячее лоно.
   Сабрина тихо застонала. У Найла в арсенале имелся богатый запас иных, более действенных методов возбуждения. Но она не была одной из его многочисленных любовниц. Она была его женой, прелестной невинной девушкой, которая имела право ждать от него чего-то большего, чем демонстрация своего мастерства. Он отчаянно хотел доставить ей ни с чем не сравнимое наслаждение, чтобы, когда она испытывает оргазм, он был в ней. Он приподнялся на локтях, намереваясь войти в нее, но не решился сделать это сразу. Он чувствовал под собой ее дрожащее тело. Она все еще боялась. Он не хотел причинять ей боль, но это было неизбежно.
   Глаза его горели, как драгоценные камни, когда он прошептал:
   — Прими меня, любовь моя, укутай своими темными шелками.
   Он вошел в нее медленно, чувствуя, как растягивается ее плоть. Он не отрывал взгляда от ее напряженного лица.
   Он почувствовал, что ей стало больно. Но она тут же приподняла бедра и выгнулась ему навстречу, чтобы он мог прорвать барьер, который мешал ему войти.
   Найлу показалось, что сердце его остановилось. Он не знал, как реагировать. Все, что он мог сделать, так это дождаться, пока утихнет ее боль. Когда она зажмурилась, он нежно поцеловал ее веки, ее лоб, ее щеку. Он бормотал ей на ухо ласковые слова. Утешал.
   Опираясь на локти, он лежал, оставаясь внутри ее, с тру дом сдерживая страсть.
   Сабрина немного расслабилась.
   — Легче? — едва слышно спросил он.
   — Да, — кивнула она.
   — Скажешь, когда я смогу продолжить.
   — Это еще не все?
   — Далеко не все. Но самое худшее позади. Впереди наслаждение.
   — Ты и раньше так говорил.
   — Если я и скрыл от тебя часть правды, то для твоего же блага. Чтобы ты не боялась.
   Сабрина почувствовала нежное прикосновение его губ к ямочке у горла.
   — Ты… Ты можешь продолжать.
   — Я не тороплюсь, детка, — солгал он. — У нас вся ночь впереди. Я сделаю так, как ты хочешь.
   — Я? Но я не знаю, что делать.
   — Слегка пошевели бедрами.
   Она попробовала пошевелиться под ним. Пульс ее участился, когда она почувствовала, что он еще глубже вошел в нее.
   — Что ты чувствуешь?
   Языки пламени, хотела сказать Сабрина, хотя она не знала, как выразить свою мысль.
   Он увидел ее замешательство и улыбнулся. С бесконечной нежностью он усилил давление своих гранитных бедер, прижавшись к ней еще теснее и еще глубже наполнив ее собой.
   — Я хочу тебя, — пробормотал он хрипло.
   И вышел из нее почти целиком. Сабрина вскрикнула.
   — Больно?
   — Нет… — Боль ушла в промежутке между первым гулким ударом сердца и вторым и уступила место возбуждению.
   — Хочешь, чтобы я остановился?
   — Нет, — прошептала она. Он выждал немного, снова вошел в нее и с каждым разом входил все глубже.
   Он почувствовал, что она близка к оргазму.
   — Да… Вот оно… любовь. Отдайся ей. Дай мне почувствовать твое наслаждение.
   — Я не могу, — хрипло прошептала она. То, к чему она так стремилась, было совсем рядом, но она никак не могла до него дотянуться.
   — Еще как можешь!
   Он начал медленно двигаться в ней, возбуждая ее, подбадривая нежностью, но при этом удерживая собственную страсть под контролем.
   Сабрина закрыла глаза. В лоне у нее разгорелся настоящий пожар. Она запрокинула голову и застонала от наслаждения.
   Найл ускорил ритм. Сабрина изнемогала от томления. Она вжалась в него и стала двигаться с ним в одном ритме.
   — Ну, застони для меня, любовь моя! Задрожи для меня…
   Она и впрямь была как в лихорадке. Еще немного, и наслаждение перельется через край. При следующем его толчке она всхлипнула, но он был беспощаден. Он ждал от нее полной капитуляции и не останавливался.
   И тут она выгнулась дугой, заметалась. Она билась под ним в конвульсиях, извивалась, кричала, цепляясь за его плечи, не замечая, что впивается в его кожу ногтями.
   Он едва сдерживался, чтобы не кончить, как он это называл, разрядкой. Но не сдавался. Он пил губами ее стоны, он прижимал ее к себе. И когда она пришла к финишу, он замер. Она всхлипы вала, не в силах справиться с эмоциями, и ему казалось, что сердце его разорвется. Ей требовалось время, чтобы осмыслить произошедшее, но он не мог больше ждать.
   Закрыл глаза, и тут острое, как молния, и необъятное, как вселенная, наслаждение пронзило его, и наступила разрядка. Он не отпускал ее и после того, как все кончилось. То, что было между ними, превзошло самые смелые его ожидания. Он доставил и ей немалое удовольствие. Он прочел это в ее томном взгляде, когда она нехотя разомкнула веки. Но он также причинил ей боль.
   — Это ты называешь разрядкой? — Голос ее был слегка охрипшим.
   Вопрос его удивил.
   — Да, именно это. Французы называют это la petite mod — маленькая смерть.
   — Как это верно! Я подумала… На мгновение мне показалось, что я умираю.
   — От боли?
   — Нет, от наслаждения.
   — Тебе понравилось?
   — Нет слов, чтобы выразить то, что я чувствовала.
   — Я восхищаюсь твоей искренностью.
   — Опять насмехаешься надо мной?
   — Нет. — Найл посерьезнел. — Я опасался, что боль помешает тебе испытать наслаждение.
   — Вначале мне действительно было больно. Но потом…
   — Что же было потом?
   — Я почувствовала… Это было… Мне трудно объяснить.
   — Попытайся.
   — Мне казалось, будто я парила в воздухе, потом падала, а ты старался меня поймать.
   Он отстранился и посмотрел ей в глаза. В его взгляде она прочла удовлетворение.
   Найл прижался губами к. ее виску, приподнялся и укрыл их обоих одеялом, одной рукой обнял ее за плечо, другой — поигрывал ее каштановым локоном.
   Сабрина вдыхала запах его тела, снова и снова вспоминала то, что ей пришлось пережить, все еще не веря, что та кое возможно. Найл, конечно же, победил, но и она не чувствовала себя проигравшей. Может, завтра ей придется узнать, что она не единственная в его жизни. Но не сегодня.
   «Я хочу тебя», — сказал он ей. Сколько женщин слышали те же слова из его уст? В этой самой постели? Он постарался ввести ее в мир плотской любви с нежностью, но и в этом смысле она, конечно, была исключением.
   Сабрина постаралась подавить приступ ревности. Она не льстила себя надеждой, что Найл считает ее не такой, как остальные. Что она способна занять в его сердце и в его постели особое место.
   Страсть была для Найла игрой, а сам он — азартным игроком. Было бы верхом глупости признаться ему в том, насколько ошеломила ее «игра в любовь».
   Сабрине стало не по себе, и она постаралась высвободиться из объятий супруга, но он крепко держал ее.
   — И далеко вы собрались, мадам? — лениво пробор мотал он.
   — Разве мы не закончили?
   — В общем, да. На данный момент. — Он заглянул ей в глаза. — Ни к чему убегать от меня сейчас, тигрица. Дело сделано.
   Сабрина, сама того не желая, улыбнулась. Почему-то ей расхотелось «убегать», и она доверчиво уткнулась Найлу в плечо.
   Эта стыдливая, идущая от сердца улыбка тронула Найла. В сгустившихся сумерках он обнимал ее, стараясь разобраться в чувствах, которые пробудила в нем жена.
   Он не сразу понял, что она уснула. Усталость и нервное напряжение сделали свое дело. Найлу, однако, было не до сна. Мысль о том, что воз врата к прошлому нет, не давала покоя. Хотя клятвами верности он себя не связывал и мог вести прежний образ жизни. Дело было не в нем, а в Сабрине.
   Казалось, что особенного в том, чтобы завоевать ее ради своего и ее удовольствия? С этой легкой задачкой он знал, как справиться. Ему ничего не стоило сломить сопротивление любой женщины. Он потребовал от нее полной капитуляции и получил то, что требовал — что входило в его намерения. Он заставил Сабрину спрятать свои колючки.
   Найл не ожидал, что она окажется такой страстной. Не ожидал он подобного накала страсти и от себя. Когда она отдалась ему, он испытал то же чувство, что и тогда, когда она спасла его от смерти на поле битвы. Острое стремление защитить ее и обладать ею. Он хотел ее, он желал ее сильнее, чем следовало бы.
   Может быть, дело в ее невинности. Сочетание невинности и страсти внесло в их акт любви свежесть и новизну, особую пикантность, поразившую даже Найла.
   Быть может, сыграло роль его долгое воздержание — он не привык отказывать себе в телесных радостях, а также ее непреклонность. Она бросила вызов его мужественности. Тигрица в мышиной шкурке.
   Сабрина не была похожа на ветреных пустоголовых красавиц, с которыми он имел дело. Ее наивность забавляла его, а сила характера и храбрость вызывали его уважение.
   В общем, ему нравилась его жена.
   На первый взгляд холодная и сдержанная, она таила в себе пламя страсти, и оно делало Сабрину неотразимой.
   Он гневался на Ангуса за то, что тот навязал ее ему в жены, но на Сабрину этот гнев не распространялся.
   Пожалуй, в их сделке проигравшей стороной могла оказаться Сабрина. Не зря она назвала его гедонистом. Женщины доставались ему слишком легко. С тех самых пор, как он вылез из коротких штанишек, ему не приходилось добиваться их внимания, он снисходил до них, уступая их настойчивости. Никаких серьезных отношений он ни одной из них не обещал, и женщин это вполне устраивало.
   Отношения с Евой Грэм у него продолжались дольше, чем с другими. Они прекрасно подходили друг другу — оба знали толк в постельных утехах, и каждое очередное соитие оставляло в нем чувство приятной опустошенности и… пустоты.
   Но с Сабриной все было по-другому. Он почувствовал новизну и был до глубины души тронут тем, с какой неподдельной искренностью она отдалась ему в первую брачную ночь.
   Новизна со временем пройдет. Пусть она никогда не ста нет ему парой во всех смыслах, но он может сделать из нее классную партнершу для постели. Найл рассеянно поигрывал шелковистыми локонами спя щей Сабрины. Раз уж он на ней женат, надо извлечь из брака все самое лучшее, наслаждаться в свое удовольствие и доставлять наслаждение ей.
   Конечно, придется постараться, но превратить мышь в тигрицу — благородная задача, на которую не жалко потратить силы.

Глава 9

   Сабрина повернулась на бок и неожиданно проснулась. Желание нахлынуло волной. Обнаженное мужское тело, от которого исходил жар возбужденной плоти! Ее руки и ноги переплетены с его ногами, волосы рассыпались по его груди. Сабрина почувствовала, как краска прилила к лицу. Полусонная истома улетучилась, и сразу вспомнилось все. Это ее брачное ложе. И сейчас, должно быть, еще не кончилась ее первая брачная ночь. Рассвет пока не наступил. В комнате было темно, свечи почти догорели.
   К счастью, Найл крепко спал.
   С сильно бьющимся сердцем Сабрина осторожно откатилась в сторону. Прежде чем посмотреть ему в глаза, она должна была прийти в себя. Сабрина во всех подробностях вспомнила все, что с ней произошло ночью, и, испытав стыд, постаралась прогнать воспоминания, забыть вкус его поцелуев, его ласки, как он двигался в ней и вознес ее на вершину блаженства. Но эти воспоминания, она знала, останутся на всю жизнь. Молодая женщина осторожно соскользнула с кровати и задернула бархатный балдахин. Поворошив угли в камине, она торопливо смыла с тела мускусный запах, который, казалось, въелся в кожу — свидетельство того, что было между ними, надела платье.
   Теперь она почувствовала себя освеженной и более уверенной. Вдруг она поняла, что сильно проголодалась, и решила спуститься в кухню, но, едва отворив дверь, обнаружила поднос с едой на пороге спальни: кто-то предусмотрительно принес его, пока они спали. Там были вино, холодное жареное мясо, сыр и хлеб. Сабрина принесла поднос в спальню и, свернувшись калачиком в кресле у камина, принялась за еду.
   Но вскоре услышала за спиной мужской голос, тот самый, что шептал ей на ухо нежности и дерзко поощрял к любовным безумствам.
   — Впервые женщина покидает мою постель еще до исхода ночи.
   Сабрина вздрогнула и обернулась, взглянув на того, кто стал ее мужем несколько часов тому назад. Найл раздвинул балдахин и полулежал, приподнявшись на локте. Он выглядел потрясающе красивым среди смятых простыней, обнаженный до пояса, с темной щетиной на лице. Его бронзовая мускулистая грудь притягивала взгляд и вызывала желание.
   — Хочешь поесть? — с трудом выговорила она.
   — Позже, моя сладкая. Вначале мне хотелось бы утолить голод другого рода.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Иди сюда, и я с удовольствием тебе покажу. Сердце ее замерло. Найл выглядел таким беспечным, словно ничего не произошло, чего нельзя было сказать о Сабрине. Овладев ее телом, он, казалось, изменил саму ее сущность. Но чему, собственно, удивляться? Через его руки прошло столько женщин!..
   Он одарил ее медленной, ленивой улыбкой. Улыбкой, что сияла ярче, чем солнечный свет.
   — Иди в постель, любовь моя.
   — За… зачем?
   — Потому что я хочу тебя. — Голос его был приятного густого тембра. Он говорил с расстановкой, не торопясь, что делало веским каждое слово. — И хочу доставить удовольствие тебе.
   Сабрина подумала, что он пребывает в игривом настроении и ей нечего противопоставить его дьявольскому обаянию. Впрочем, попытаться оказать сопротивление можно. Она и так была достаточно долго в его власти.
   — Тебя интересует хоть что-нибудь, кроме постельных утех? — едва слышно спросила она.
   — Конечно. — В синих глазах его плясали веселые огоньки. — Третий вторник каждого месяца я посвящаю делам клана.
   Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться в ответ, ругая себя за непреодолимое желание броситься в его объятия.
   — Можешь расслабиться и не тратить усилия на то, что бы меня соблазнить. Наш брак уже вступил в законную силу. Дело сделано.
   — Верно. — Он смотрел на нее с неторопливым предвкушением — как кот на полуживую мышь. В голосе его звучала хрипотца, которая сводила ее с ума. — Ты доставила мне куда больше удовольствия, чем я ожидал, но, чтобы достичь совершенства, потребуется еще много времени и тренировок.
   — У тебя хватит мастерства на двоих. А у меня нет желания повторять пройденное.
   — Тебе было так больно?
   — Нет. Меня разочаровал сам процесс. Он вскинул бровь:
   — Ты меня озадачила.
   — Не думаю.
   Глаза его блестели живым синим огнем, ухмылка обезоруживала.
   — Сдается мне, ты врешь. Брось, мышка, иди ко мне и признайся, что ты от меня без ума.
   Сабрина не сдержала рвущегося наружу смеха.
   — Я считаю тебя донельзя самодовольным.
   Найл склонил голову набок, прислушиваясь к звуку ее смеха.
   — Ты становишься соблазнительной, когда смеешься. У нее сердце зашлось от радости при его словах. Он, разумеется, платил фальшивой монетой, но она готова была принять фальшь за чистое золото — так он ее обаял.
   — Наверное, сотни женщин находят тебя неотразимым, но, по-моему, твоя слава сильно преувеличена.
   — С удовольствием докажу тебе, что ты не права, — с теплой улыбкой сказал он. — Еще ни одна женщина, проведя ночь в моей постели, не пожаловалась на то, что я ее не удовлетворил.
   — Почту за честь стать первой.
   — Значит, тебе не нравилось то, что мы делали?
   — Я не собираюсь петь дифирамбы твоим плотским талантам.
   — Иди сюда, сладкая, я не привык упрашивать женщин.
   — А ты привыкай. Может, получится. Он покачал головой:
   — Тебе многому предстоит научиться в искусстве флирта. Когда мужчина спрашивает тебя, понравилось ли тебе заниматься с ним любовью, ты должна ответить, что совершенно им очарована.
   — Но это в том случае, если я действительно очарована. На этот раз рассмеялся Найл.
   — Ты ранила мою гордость, и это надолго.
   — Ненадолго. Стоит тебе соблазнить очередную самку, и все пройдет.
   — Но я хочу только тебя.
   — И кто сейчас врет напропалую? — Сабрина нервно мяла ткань юбки. — Я… я не та женщина, которая могла бы доставить тебе удовольствие.
   Выражение его лица вдруг стало серьезным.
   — Ты можешь, и ты будешь доставлять мне удовольствие всеми возможными способами. Иди сюда, Сабрина. — Видя, что она напряженно застыла, он похлопал рукой по матрасу. — Я никогда не считал тебя смирной девочкой. Но может быть, мы, горцы, слишком темпераментны и ты просто не можешь принять вызов?
   Расчет его оказался верен. Сабрина резко встала, полная решимости доказать ему, что он ошибается. Она, конечно, не могла изменить данную ей Богом заурядную внешность, но характером была далеко не мышь.
   Однако когда Найл откинул одеяло, обнажив перед ней свою наготу, Сабрина остановилась в нерешительности. На фоне простыней тело его казалось отлитым из бронзы.
   Она хотела отвести взгляд и не могла, но тут заметила шрам на правом бедре.
   — Ты ранен, — с сочувствием пробормотала она. Найл скривил губы и буркнул:
   — Так, неприятная случайность. Рана заживает. Даже не думай менять тему, мышка. Делай, что тебе велят, и иди ко мне.
   Возбуждение, страх, желание переполняли Сабрину. Когда она подошла ближе, Найл схватил ее за запястье и усадил рядом с собой.
   — Тебе действительно не понравились мои поцелуи? К горлу подступил комок, и она не смогла ответить.
   — А мне очень понравилось с тобой целоваться, — пробормотал он.
   — Ты просто исполнял супружеский долг.
   — Ты ведь всерьез не веришь в то, что мужчина будет целовать женщину так, как я тебя целовал, только из чувства долга?
   — Да…
   — В самом деле, — пробормотал Найл себе под нос. — Ей еще учиться и учиться.
   — Ты не можешь убедить меня в том, что прошлая ночь не стала для тебя разочарованием. Уверена, ты предпочитаешь опытных женщин.
   Найл как-то странно посмотрел на нее.
   — Ты недооцениваешь себя, девочка. У тебя потрясающий темперамент. Счастлив тот мужчина, которому удастся испытать его на себе.
   Он слегка оттянул ворот ее платья.
   — Он сдавливает грудь, моя сладкая. И вообще, это платье тебе не идет.
   Она поморщилась:
   — Ты только и знаешь, что критиковать мои наряды.
   — Да, мне не нравятся твои пуританские платья. Это не твой стиль — к тому же ты носишь их с таким видом, словно платье — это твой щит. Но женщине наряды нужны не для этого. Вырез должен быть глубже, чтобы приоткрыть грудь. Вот так.
   Он осторожно потянул за лиф тугого корсажа. Сабрина затаила дыхание, когда он высвободил ее груди из-под корсета, и инстинктивно вскинула руки, чтобы прикрыть их.
   — Нет, девочка. Стыдливости между нами не должно быть. Ты моя жена, Сабрина. Тебе еще предстоит избавиться от скованности, но однажды ты сама с удовольствием покажешь мне самые потайные уголки твоего восхитительного тела.
   Он пожирал ее взглядом.
   — Ты искушаешь куда сильнее, чем можешь себе представить, малышка.
   В его взгляде было что-то теплое и возбуждающее и, конечно, лестное, но она не доверяла этому ловеласу. Найл мог смотреть так на любую женщину. Этот талант он культивировал в себе годами — прятать любые чувства, кроме желания.
   — О, мне куда больше нравится это чарующее неглиже, — пробормотал он хрипловатым от страсти голосом. Он коснулся ее волос и выпустил на грудь каштановый локон. — Мне нравится, когда ты распускаешь волосы и шелковистые локоны ласкают твою грудь…
   Соски ее трепетали под его взглядом, она чувствовала, как они отвердели. Одним пальцем он коснулся ее соска в том месте, где она чувствовала тугое покалывание. Он знал, насколько чувствительно это место. Слишком хорошо знал.
   Сабрина резко втянула в себя воздух, и тогда он сомкнул пальцы и стал ласкать тугой бутон.
   — Моя красавица мышка…
   — Я… я не красавица. Взгляды их встретились.
   Найл покачал головой. Она была убеждена в том, что некрасива, что он не может ее желать. Как же она ошибалась! Этот озорной блеск в глазах делал ее интригующей. Она была очаровательна в гневе. Дух неповиновения вдыхал жизнь в ее черты, делал розовее кожу, что придавало ей особую привлекательность. Когда страсть озаряла ее черты, она становилась почти неотразимой…
   Найл улыбнулся своим мыслям. Он докажет ей, что она не права, заставит поверить, насколько сильно он ее хочет.
   — Ты необычайно хороша, — прошептал он, лаская ее. — Никогда не встречал таких загадочных женщин.