Эддингс Дэвид. Огненные купола

   — Я думаю, Спархок, надо готовиться к чему-то нешуточному, — мрачно сказал Кааладор. — Несколько сотен арбалетов — это несколько сотен заговорщиков, не считая тех, кому достанутся мечи, а это ясно говорит, что цель заговора — устроить неприятности не только в самом Материоне, но и в прибрежных кварталах. Готовься увидеть взбунтовавшуюся толпу — и уличные бои.
   — Скорее всего, ты прав, друг мой. Что ж, посмотрим, что мы сможем сделать, чтобы вырвать пару ядовитых клыков у этой змеи.
   Спархок подошел к двери и распахнул ее. Как обычно, у двери сидела Миртаи, положив меч на колени.
   — Не могла бы ты прислать ко мне Халэда, атана? — вежливо спросил он.
   — А кто будет охранять дверь, когда я уйду? — осведомилась она.
   — Я позабочусь об этом.
   — Почему бы тебе самому не сбегать за ним? Я останусь здесь и прослежу, чтобы с Эланой ничего не случилось.
   Спархок вздохнул.
   — Пожалуйста, Миртаи, — только для меня.
   — Если что-то случится с Эланой, покуда меня не будет, ты мне за это ответишь, Спархок.
   — Я постараюсь запомнить.
   — Славная девочка, верно? — заметил Кааладор, когда великанша отправилась на поиски оруженосца Спархока.
   — На твоем месте, друг мой, я не говорил бы этого слишком громко в присутствии Кринга. Они помолвлены, а он очень ревнив.
   — Что же мне, говорить, что она уродина?
   — Это, пожалуй, тоже не самая удачная мысль. Тогда тебя убьет она.
   — Экие они чувствительные!
   — Да, причем оба. Их семейная жизнь обещает быть весьма оживленной.
   Через несколько минут вернулась Миртаи в сопровождении Халэда.
   — Ты посылал за мной, мой лорд? — спросил сын Кьюрика.
   — Как бы ты испортил вот этот арбалет, чтобы никто не заметил, что его испортили? — спросил Спархок, протягивая юноше арбалет, который принес Кааладор.
   Халэд осмотрел оружие.
   — Можно надрезать тетиву — вот здесь, где она прикрепляется к дуге, — предложил он. — Тогда она лопнет, едва ее попытаются натянуть.
   Спархок покачал головой.
   — Они могут зарядить арбалеты заранее, — сказал он. — Кто-то приготовился использовать их против нас, и я не хочу, чтобы он обнаружил неладное слишком рано.
   — Я могу сломать спусковой механизм, — сказал Халэд. — Стрелок сможет зарядить арбалет, натянуть тетиву, но не сумеет выстрелить — или, во всяком случае, прицелиться.
   — А спусковой крючок при этом останется взведенным?
   — Наверное. Арбалет сделан не слишком тщательно, так что стрелок вряд ли будет ожидать от него исправной работы. Нужно только выдернуть вот этот шплинт — он закрепляет спусковой механизм — и загнать в отверстия пару железных штырьков, чтобы не было заметно исчезновение шплинта. Вот эта пружинка натягивает тетиву, но без шплинта спусковой крючок не спустит тетиву. Они смогут зарядить арбалет, но не сумеют выстрелить.
   — Целиком доверяюсь твоему суждению. Сколько времени тебе понадобится, чтобы выдернуть эту штуковину?
   — Несколько минут.
   — Значит, друг мой, впереди у тебя несколько долгих-долгих ночей. Тебе предстоит иметь дело с несколькими сотнями арбалетов — да еще вдобавок проделать все это без шума и почти в темноте. Кааладор, ты можешь провести моего друга на склад того купца-дакона?
   — Ясное дело, могу, ежели только он не топает ножищами, ровно конь.
   — Думаю, что он умеет двигаться бесшумно. Он, как и ты, вырос в деревне и, верно, точно так же искушен в ловле кроликов силками и воровстве кур.
   — Спархок! — возмутился Халэд.
   — Это слишком ценные умения, Халэд, чтобы их не включили в твое обучение, а я, если помнишь, хорошо знал твоего отца.
   — Они знали, что мы проедем там, Спархок, — со злостью говорил Келтэн. — Мы разделились на небольшие группы и держались подальше от городов и селений, и все-таки они знали, где и когда мы проедем! Они устроили нам засаду на западном берегу озера Самма.
   — Тролли? — Голос Спархока прозвучал натянуто.
   — Хуже. Шайка негодяев с арбалетами. Они совершили промах, выстрелив все одновременно. Если бы не это, никто из нас не смог бы, пожалуй, вернуться в Материон, чтобы рассказать тебе, что случилось. Тем не менее им удалось опустошить ряды конных атанов. Энгессу это сильно разгневало. Нескольких паршивцев он прикончил голыми руками.
   Ледяная рука страха стиснула вдруг сердце Спархока.
   — Где Тиниен? — спросил он.
   — Под присмотром лекарей. Ему в плечо попал арбалетный болт и что-то там повредил.
   — Но он поправится?
   — Скорее всего, да. Эта рана, впрочем, не смягчила его нрава. Меч в его левой руке действует не хуже, чем в правой. Когда бандиты бросились бежать, нам пришлось удерживать его. Он уже хотел погнаться за ними в одиночку, а уж кровь из него хлестала, как из свиньи. Спархок, я думаю, что в этой копии эленийского замка засели шпионы. Эти люди не могли так удачно устроить засаду, не зная в точности, куда и какой дорогой мы поедем.
   — Значит, мы снова обшарим все потайные укрытия.
   — Хорошая мысль, и на сей раз те, кого мы изловим, не должны получить только упреки за дурные привычки. Ни один шпион не сумеет ползать по тайным ходам с переломанными ногами. — Лицо светловолосого пандионца было мрачным. — Я сам займусь переломами, — предложил он. — Я хочу быть уверен, что не случится никаких чудесных выздоровлений. Сломанная берцовая кость срастается за пару месяцев, но если обработать коленные чашечки кувалдой, человек выходит из строя очень и очень надолго.
   Бевьер, который двумя днями позже привел в Материон остатки своего отряда, пошел даже дальше, чем Келтэн. Его предложение касалось ампутации ног от бедра. Глубоко верующий сириникиец был очень зол оттого, что попал в засаду, и употреблял такие выражения, каких Спархок прежде от него никогда не слышал. Впрочем, окончательно успокоившись, Бевьер отправился смиренно молить отпущения грехов у патриарха Эмбана. Эмбан не только отпустил ему этот грех, но и дал отпущение на будущее — на тот случай, если Бевьеру повезет отыскать новые бранные слова.
   Тщательный осмотр блистающего перламутром замка не выявил укрытых соглядатаев, и на следующий день после возвращения сэра Бевьера эозийцы встретились с императором Сарабианом и министром иностранных дел Оскайном. Они собрались в покоях на вершине донжона — просто спокойствия ради — и Сефрения добавила стирикское заклинание, дабы упрочить уверенность, что никто не подслушает их разговора.
   — Я никого не собираюсь обвинять, — сказал Вэнион, — так что не вздумайте принять это на свой счет. Каким-то образом наши планы становятся известными врагу, а потому я считаю, что все мы должны сейчас поклясться, что даже намек на то, о чем мы будем говорить, не выйдет за пределы этой комнаты.
   — Клятва молчания, лорд Вэнион? — удивился Келтэн. К этому пандионскому обычаю перестали прибегать еще в минувшем столетии.
   — Что-то в этом роде, я полагаю, хотя, конечно, не все мы, здесь собравшиеся, принадлежим к Пандионскому ордену. — Он огляделся. — Итак, подведем итоги. Заговор, обнаруженный нами в Материоне, явно выходит за пределы обычного шпионажа. Я полагаю, нам стоит быть готовыми к возможности вооруженного мятежа, направленного на императорскую резиденцию. Наш противник теряет терпение.
   — Или же испугался, — вставил Оскайн. — Присутствие здесь, в Материоне, рыцарей церкви — и принца Спархока — представляет для него некоторую угрозу. Его кампания по распространению ужаса, гражданских беспорядков и мятежей в подвластных Империи королевствах до сих пор шла успешно, однако, судя по всему, он счел ее чересчур медленной. Теперь он намерен ударить в самое сердце имперской власти.
   — И, я полагаю, прямо по мне, — добавил император Сарабиан.
   — Это немыслимо, ваше величество, — возразил Оскайн. — За всю историю Империи никто еще не покушался впрямую на жизнь императора.
   — Пожалуйста, Оскайн, — сказал Сарабиан, — не считай меня совсем уж идиотом. Изрядное число моих предшественников рассталось с жизнью из-за «несчастного случая» или смертельной болезни — причем при довольно-таки странных обстоятельствах. От неудобных императоров избавлялись и прежде.
   — Но никогда — открыто, ваше величество. Это было бы чудовищно невежливо. Сарабиан расхохотался.
   — Уверен, Оскайн, что три министра, которые сбросили моего прапрадеда с вершины самой высокой башни в императорской резиденции, соблюдали при этом все правила придворного этикета. Итак, мы окажемся перед лицом вооруженной толпы на улицах, с воодушевлением требующей моей крови?
   — Я бы не отбрасывал такой возможности, ваше величество, — признал Вэнион.
   — Ненавижу все это, — мрачно объявил Улаф.
   — Что именно? — осведомился Келтэн.
   — Разве не ясно? В нашем распоряжении эленийский замок. Может, он и не так хорош, как тот, который мог бы построить Бевьер, но все равно это самое крепкое строение во всем Материоне. У нас есть три дня до того, как улицы заполнятся вооруженными бездельниками. Нам просто не остается другого выбора. Нам придется укрыться за этими стенами и выдерживать осаду, пока атаны не наведут порядок в городе. А я ненавижу осады!
   — Уверен, сэр Улаф, что до этого дело не дойдет, — возразил Оскайн. — Едва только я услышал об открытиях мастера Кааладора, я послал гонца к Норкану. В двадцати лигах от города дожидаются сигнала десять тысяч атанов. В назначенный день заговорщики не выйдут на улицы до темноты, а я могу наводнить улицы семифутовыми атанами до полудня того же дня. Мятеж потерпит поражение, даже не успев начаться.
   — А мы потеряем возможность выловить всех мятежников? — отозвался Улаф. — С военной точки зрения это никуда не годится, ваше превосходительство. У нас есть укрепленный замок. Бевьер сможет защищать его по меньшей мере два года.
   — Пять, — поправил Бевьер. — В замке есть колодец, а это добавляет еще три года.
   — Тем лучше, — сказал Улаф. — Итак, мы трудимся над укреплениями — очень тихо и большей частью по ночам. Мы запасаемся бочонками со смолой и гарным маслом. Бевьер строит осадные машины. Затем, перед самым заходом солнца, мы вводим в замок все правительство и атанский гарнизон. Толпа ворвется в императорскую резиденцию и будет долго рыскать по залам всех этих великолепных дворцов, не встречая ни малейшего сопротивления — покуда не наткнется на нас. Они пойдут штурмовать стены и будут при этом уверены в своих силах, потому что до сих пор никто не пытался с ними сражаться. Они никак не будут ожидать, что на них просыплется град булыжников или прольется кипящая смола. Прибавим к этому, что их арбалеты не сработают, потому что Халэд уже две ночи подряд возится с их спусковыми крючками на известном вам даконском складе, — и перед нами большая группа людей, столкнувшихся с серьезной проблемой. Они будут метаться под нашими стенами в страхе и смятении, и тогда, примерно около полуночи, атаны войдут в город, появятся в императорской резиденции и вгонят мятежников в землю по самую макушку.
   — Так! — с восторгом воскликнул Энгесса.
   — Это же великолепный план, сэр Улаф, — сказал Сарабиан рослому талесийцу. — Почему ты им недоволен?
   — Потому что я терпеть не могу осады, ваше величество.
   — Улаф, — вмешался Тиниен, слегка поморщившись от боли в задетом плече, — не кажется ли тебе, что давно пора покончить с этой позой? Ты никогда не отстаешь от всех нас с предложением укрепиться и держать осаду, едва того потребует ситуация.
   — Талесийцы должны ненавидеть осады, Тиниен. Это составная часть нашего национального характера. Мы обязаны быть порывистыми, нетерпеливыми и склонными скорее к грубой силе, чем к хорошо рассчитанной стойкости.
   — Сэр Улаф, — проговорил Бевьер с легкой улыбкой, — отец короля Воргуна выдержал осаду в Хейде, которая длилась семнадцать лет. И вышел он оттуда безо всяких признаков усталости.
   — Это так, Бевьер, но он не получил никакого удовольствия. Об этом я и толкую.
   — Мне кажется, друзья мои, что мы упускаем одну замечательную возможность, — заметил Кринг. — Мятежники собираются ворваться в императорскую резиденцию, верно?
   — Да, — кивнул Тиниен, — если мы верно разгадали их намерения.
   — Некоторые из них несомненно одержимы политическими страстями — но не думаю, что таких много. Большинство их куда больше заинтересовано в том, чтобы всласть пограбить во дворцах.
   Лицо Сарабиана побелело.
   — Смерть и преисподняя! — выругался он. — Об этом я даже не подумал!
   — Не тревожься, друг император, — сказал ему доми. — Ведет ли мятежников политическая страсть или жажда наживы, но все они окажутся в резиденции. Внешние стены резиденции вполне высокие, а ворота весьма крепкие. Почему бы нам не впустить бунтовщиков — но позаботиться о том, чтобы они не смогли выйти? Я могу спрятать у ворот своих людей. Когда толпа ворвется в резиденцию, мы запрем ворота снаружи. Таким образом мятежники благополучно дождутся прибытия атанов. Добыча заманит их внутрь, ворота не дадут выбраться наружу. Грабить, само собой, они будут долго и много, но что проку в грабеже, если не можешь удрать с добычей? Так мы переловим их всех, и не придется потом по одному извлекать их из кроличьих норок.
   — А знаешь, Кринг, ведь это вполне может получиться! — восхищенно проговорил Келтэн.
   — Я и не ожидала от него меньшего, — сказала Миртаи. — Он замечательный воин — и мой нареченный.
   Кринг просиял.
   — Один последний штрих, — сказал Стрейджен. — Я полагаю, все мы сгораем от любопытства по кое-каким поводам, и у нас имеется список людей, которые могли бы ответить на самые насущные наши вопросы. В бою случается всякое, и порой ценных людей нечаянно убивают. Думаю, в Материоне найдутся люди, которых следовало бы укрыть в безопасности еще до начала сражения.
   — Хорошая идея, милорд Стрейджен, — согласился Сарабиан. — Утром назначенного дня я вышлю несколько отрядов полиции, дабы прибрать к рукам тех, кого бы мы хотели получить живыми.
   — Э-э… пожалуй, это не самый лучший способ, ваше величество. Почему бы нам не поручить эту заботу Кааладору? Когда полицейские арестовывают кого-то, они слишком бросаются в глаза — мундиры, кандалы, маршировка и все такое прочее. Профессиональные убийцы куда более неприметны. Да и надевать на человека кандалы, когда берешь его под арест, вовсе не обязательно. Острие кинжала, незаметно приставленное к его боку, действует, как я обнаружил, так же хорошо.
   Сарабиан хитро глянул на него.
   — Полагаю, ты исходишь из личного опыта? — задумчиво протянул он.
   — Убийство — тоже преступление, ваше величество, — пояснил Стрейджен, — а я как главарь преступников должен обладать некоторым опытом во всех разновидностях преступлений. Профессиональная честь, знаете ли.

ГЛАВА 28

   — Спархок, это совершенно точно был Скарпа, — заверил Кааладор рослого пандионца. — Мы полагались не только на рисунок Телэна. Одна местная шлюха родом из Арджуны, и в прошлом ей доводилось иметь с ним дело. Она без колебаний опознала его.
   Они стояли на вершине замковой стены, где можно было поговорить, не опасаясь соглядатаев.
   — Стало быть, все в сборе, кроме барона Парока из Даконии, — заключил Спархок. — Мы видели Крегера, Герриха, Ребала из Эдома, Скарпу из Арджуны и Элрона из Астела.
   — Я думал, астелийского подстрекателя зовут Сабр, — заметил Кааладор.
   Спархок мысленно проклял свой неосторожный язык.
   — Сабр скрывает свое лицо, — сказал он. — Элрон его сторонник, а может быть, и нечто большее. Кааладор кивнул.
   — Я знавал нескольких астелийцев, — сказал он, — да и даконов тоже. Я отнюдь не уверен, что барон Парок не рыскает сейчас где-нибудь в сумерках. Определенно вся эта компания решила собраться в Материоне. — Он задумчиво посмотрел со сверкающей стены на лежавший внизу ров. — Вы думаете, эта канава будет подходящим препятствием? У нее такие пологие склоны, что на них устроили лужайку.
   — Эта канава станет куда менее уютной, когда мы утыкаем дно острыми кольями, — заверил его Спархок. — Мы сделаем это в последнюю минуту. А что, не было ли в последнее время в Материоне наплыва приезжих? Толпа, собравшаяся на улицах, — это одно, но орда бунтовщиков со всех концов Империи — совсем другое дело.
   — Мы не замечали, чтобы в городе было слишком много чужаков, — отозвался Кааладор, — да и в окрестностях не видели больших сборищ — по крайней мере, в пределах пяти лиг от города.
   — Их могут собирать где-то подальше, — сказал Спархок. — Если б у меня была где-нибудь армия сторонников, я не пускал бы ее в ход до последней минуты.
   Кааладор обернулся и подчеркнуто поглядел на гавань.
   — Вот где наше слабое место, Спархок. В этих бухточках и заливах на побережье может прятаться целый флот. Мы не заметим его, покуда он не покажется на горизонте. Я, конечно, приказал пиратам и контрабандистам обшарить побережье, но… — Он развел руками.
   — Боюсь, что с этим мы мало что можем поделать, — сказал Спархок. — Впрочем, у нас под рукой есть армия атанов, и она войдет в город, как только начнется бунт. Твои люди сумели определить, где прячутся наши избранные гости? Если дела пойдут как задумано, я бы хотел схватить их всех разом.
   — Похоже, Спархок, они еще не облюбовали для себя укрытий. Они все время шныряют по городу. Мои люди следят за ними. Если хочешь, мы можем сцапать их и раньше.
   — Не стоит выдавать наших приготовлений. Если мы сумеем схватить их в день бунта — отлично, если нет — мы выследим их потом. Я не намерен подвергать опасности наши замыслы только ради удовольствия находиться в их компании. Твои люди неплохо справляются, Кааладор.
   — Их усердие слегка вынужденное, Спархок, — с горечью сознался Кааладор. — Мне пришлось собрать побольше дюжих парней с дубинками — постоянно напоминать тамульцам, что в этом деле мы все работаем сообща.
   — Это уже мелочи.
   — Предложение ее величества имеет некоторые преимущества, лорд Вэнион, — подумав, сказал Бевьер. — Как бы то ни было, а именно для этого и предназначен ров. В нем должна быть вода, а не трава.
   — Но так мы сразу выдадим, что готовим замок к осаде, Бевьер, — возразил Вэнион. — Если мы начнем заполнять ров водой, через час об этом будет знать весь Материон.
   — Ты не выслушал меня до конца, Вэнион, — терпеливо проговорила Элана. — С тех пор как мы приехали сюда, мы посещали самые разные балы, пиры и праздники. Правила вежливости требуют, чтобы я ответила на все эти благодеяния, а потому я задумала грандиозный праздник, дабы исполнить свой светский долг. Не моя же вина в том, что он придется как раз на вечер, когда должен начаться бунт? У нас эленийский замок, так что и празднество будет на эленийский манер. Мы поставим оркестр на крепостном валу, разукрасим стены разноцветными флажками и фонариками, а во рву будут плавать праздничные барки с навесами и накрытыми столами, как полагается. Я приглашу императора и весь его двор.
   — Это будет как нельзя кстати, лорд Вэнион, — заметил Тиниен. — Все, кого мы хотим защитить от превратностей боя, будут у нас под рукой. Нам не придется их разыскивать, и мы ни у кого не вызовем подозрений, гоняясь по лужайкам за императорскими министрами.
   Оруженосец Спархока качал головой.
   — В чем дело, Халэд? — спросила Элана.
   — Дно этого рва не предназначалось для того, чтобы удерживать воду, ваше величество. Мы не знаем, насколько здесь пористая почва. Может случиться так, что вода, которую вы закачаете в ров, попросту впитается в землю, и ров снова опустеет через несколько часов после того, как вы его наполнили.
   — О Боже! — огорчилась Элана. — Об этом я как-то не подумала.
   — Об этом позабочусь я, Элана, — улыбнулась Сефрения. — Нельзя отказываться от хорошей идеи только потому, что она нарушает два-три закона природы.
   — Ты хочешь сделать это прежде, чем мы начнем заполнять ров? — спросил у нее Стрейджен.
   — Так легче и удобнее. Талесиец нахмурился.
   — В чем дело? — спросила она.
   — Под этим рвом проходят три туннеля, которые ведут к потайным ходам и укрытиям для соглядатаев внутри замка.
   — Вернее будет сказать, что мы знаем о трех туннелях, — вставил Улаф.
   — К этому я и клоню. Не будет ли нам всем спокойнее, если все эти туннели — и те, о которых мы знаем, и те, что нам неизвестны, — окажутся залитыми водой до начала бунта?
   — Отличная мысль, — одобрил Спархок.
   — Тогда я подожду с укреплением дна, пока вы не затопите все туннели, — сказала Сефрения.
   — Что ты об этом думаешь, Вэнион? — спросил Эмбан.
   — Приготовления к королевскому празднику скроют какую угодно деятельность, — сдался наконец Вэнион. — Это и в самом деле очень хороший план.
   — Мне нравится все, кроме барок, — сказал Спархок. — Прости, Элана, но эти барки только облегчат бунтовщикам доступ к нашим стенам. Они лишат крепостной ров того преимущества, для которого, собственно, он и создан в первую очередь.
   — Я как раз подхожу к этому, Спархок. Насколько я помню, гарное масло легче воды?
   — Да, но какое это имеет отношение к делу?
   — Как тебе известно, барка — это не просто плавучая платформа. Под ее палубой имеется трюм. Теперь представь себе, что мы загрузили трюмы бочками с маслом. Когда начинается суматоха, мы бросаем со стен камни, и барки трескаются, словно яичная скорлупа. Масло растечется по воде, мы подожжем его, и замок будет окружен стеной огня. Разве это не станет помехой людям, которые пытаются штурмом взять замок?
   — Вы — гений, моя королева! — воскликнул Келтэн.
   — Как мило с твоей стороны, сэр Келтэн, что ты это заметил, — самодовольно отозвалась она. — И главная прелесть моей идеи в том, что мы сможем готовиться к осаде прямо на виду, ни от кого не прячась по ночам и не жертвуя своим сном. Этот грандиозный прием дает нам возможность делать в замке почти что угодно под предлогом украшения к празднику.
   Миртаи вдруг заключила свою хозяйку в объятия и крепко расцеловала.
   — Я горжусь тобой, моя мать! — объявила она.
   — Я рада этому, моя дочь, — скромно отозвалась Элана, — но все-таки тебе нужно вести себя посдержаннее. Вспомни, что ты мне говорила о женщинах, которые целуют женщин.
   — Мы нашли еще два туннеля, Спархок, — сообщил Халэд, когда его лорд присоединился к нему на парапете. Поверх кожаного жилета Халэд надел холщовую рубаху.
   Спархок поглядел на ров — там кишели рабочие, вгоняя в мягкую землю на дне длинные стальные стержни.
   — Это не слишком бросается в глаза? — спросил он.
   — Нам же нужно к чему-то причалить барки, верно? Туннели на глубине примерно пяти футов. Большинство рабочих с кувалдами понятия не имеет, чем занимается, но я загнал в ров еще нескольких рыцарей. Когда мы начнем заполнять ров, своды этих туннелей окажутся на редкость дырявыми. — Халэд перевел взгляд на лужайку и вдруг поднес ко рту сложенные чашечкой руки.
   — Осторожнее с баркой! — проревел он по-тамульски. — Если вы повредите швы, она потонет!
   Десятник тамульских рабочих, трудолюбиво тянувших по лужайке широкую барку, поднял голову.
   — Она очень тяжелая, почтенный господин! — прокричал он в ответ. — Что вы положили вовнутрь?
   — Балласт, идиот! — огрызнулся Халэд. — Нынче вечером по этой палубе будет топтаться целая толпа. Если барка перевернется и император свалится в воду, нам всем достанется на орехи!
   Спархок вопросительно взглянул на своего оруженосца.
   — Мы загружаем трюмы бочками с гарным маслом, — пояснил Халэд. — Мы решили, что это лучше проделывать подальше от чужих глаз. — Он взглянул на Спархока. — Не стоит передавать Элане эти мои слова, но в ее замысле есть кое-какие недочеты. Гарное масло само по себе неплохая идея, но мы добавили к нему смолы — чтобы уж наверняка занялось как следует и в нужную минуту. К тому же бочки с маслом слишком прочные. Мало нам будет проку, если они просто затонут, когда мы разобьем барки. Я хочу посадить в каждый трюм по паре пелоев Кринга. В последнюю минуту они вскроют бочки топорами.
   — Ты обо всем успеваешь подумать, Халэд.
   — Должен же быть в вашей компании хоть один здравомыслящий человек.
   — Теперь ты говоришь совсем как твой отец.
   — Вот что еще я хочу сказать тебе, Спархок. Ваши гости должны быть очень, очень осторожны. На барках будут гореть фонари и наверняка свечи. Один нечаянный промах — и все вспыхнет гораздо раньше, чем мы намечали, так что… э-э, собственно, мы немного опережаем график, ваше высочество, — добавил он по-тамульски — специально для полудюжины рабочих, которые толкали по парапету двухколесную тележку. Тележка была нагружена фонарями, которые рабочие развешивали на крепостном валу.
   — Нет-нет-нет! — прикрикнул на них Халэд. — Нельзя вешать рядом два зеленых фонаря! Я же вам тысячу раз говорил: белый, зеленый, красный, синий. Делайте, как вам сказано, а творчеством будете заниматься в свободное время. — Он преувеличенно горестно вздохнул. — До чего же трудно в наши дни найти хорошую прислугу, ваше высочество!
   — Ты переигрываешь, Халэд, — пробормотал Спархок.
   — Знаю, но я хочу быть уверен, что до них дойдет.
   По парапету к ним подошел Кринг, потирая ладонью покрытую шрамами макушку.
   — Мне бы надо побрить голову, — сказал он рассеянно, — а Миртаи слишком занята, чтобы об этом позаботиться.