Эддингс Дэвид. Повелитель демонов из Каранды (Маллореон - 3)

   Из противоположного угла комнаты снова вырвался звук фанфар, и этот же глухой голос произнес:
   - Слава Урвону, новому богу Ангарака! Подойди, Менх, и засвидетельствуй свое почтение ныне живущему богу.
   Снова раздалась барабанная дробь, и человек в черном плаще гролима прошествовал по широкому проходу к алтарю. Дойдя до возвышения, он преклонил колена перед безумцем, восседавшим на троне Торака.
   - А теперь взгляните на благородное лицо господина Менха, любимого слуги бога Урвона, который вскоре станет его Первым Учеником, - продолжал глухой голос.
   Человек, стоящий перед алтарем, повернулся и, скинув с головы капюшон, открыл свое лицо.
   Гарион вздрогнул, с трудом подавив готовый вырваться у него возглас удивления. Перед алтарем стоял Харакан.
   Глава 18
   Белар! - вырвалось у Шелка. - Пускай все склонятся перед первым апостолом вашего бога! - провозгласил Урвон своим резким голосом. - Я приказываю вам почтить его.
   По толпе чандимов пробежал шепот удивления, и Гариону, смотревшему на них сверху, показалось, что на некоторых лицах отразилось явное неповиновение. - На колени! - пронзительным голосом вскричал Урвон, вскакивая на ноги. - Он - мой апостол! Чандимы поглядели сначала на разгневанного безумца, а затем - на жесткое лицо Харакана. В страхе они пали на колени.
   - Я рад видеть, с какой готовностью вы повинуетесь повелениям вашего бога, - насмешливо произнес Харакан. - Я этого не забуду. - В его голосе прозвучала почти неприкрытая угроза.
   - Знайте все, что мой апостол говорит моим голосом, - провозгласил Урвон, снова садясь на трон. - Его слова - это мои слова, и вы обязаны повиноваться ему точно так же, как и мне.
   - Запомните слова вашего бога, - с той же издевкой сказал Харакан, - ибо велик бог Ангарака, и горе тому, кто его прогневит. Запомните также, что я, Менх, не только голос Урвона, но и меч его, и участь непослушных в моих руках. - Харакан уже открыто угрожал. Медленно обвел взглядом лица собравшихся в комнате жрецов, как бы бросая вызов каждому, кто посмеет ему возражать.
   - Слава Менху, апостолу живого бога! - крикнул один из одетых в кольчугу гвардейцев.
   - Слава Менху! - отозвались другие гвардейцы, приветствуя его ударами кулаков по щитам.
   - Слава Менху! - закричали карандийцы.
   - Слава Менху! - произнесли коленопреклоненные чандимы, смирившись наконец, а потом огромные псы подползли на брюхе к ногам Харакана и стали лизать его башмаки.
   - Хорошо, - резким голосом произнес сидящий на троне безумец. - Знайте, что бог Ангарака доволен вами.
   И тут в Тронном зале появилась еще одна фигура, вошедшая через те же рваные занавеси, через которые раньше прошел Урвон. Она была одета в атласное платье, плотно облегавшее тонкий стан. Голова ее была прикрыта черной накидкой, а под одеждой спрятан какой-то предмет. Дойдя до алтаря, она, закинув голову, залилась безудержным хохотом, открыв при этом лицо, белое как мрамор, одновременно поражающее своей неземной красотой и такой же жестокостью.
   - Несчастные безумцы, - раздался хриплый голос. - Вы думаете, что можно провозгласить нового ангараканского бога без моего разрешения?
   - Я не вызывал тебя, Зандрамас! - закричал на нее Урвон.
   - Я не подчиняюсь тебе, Урвон, - ответила она полным презрения голосом, и я являюсь без твоего вызова. Я не принадлежу тебе, как все эти собаки; Я повинуюсь истинному богу Ангарака, который, явившись, свергнет тебя.
   - Бог Ангарака - это я! - взвизгнул он. Харакан, обойдя алтарь, пошел на нее.
   - А ты, ничтожный Харакан, хочешь сразить Дитя Тьмы? - холодно спросила она. - Ты сменил имя, но сила твоя не стала больше. - Голос ее был холоден как лед.
   Харакан остановился, и взгляд его потух.
   Она повернулась к Урвону.
   - Я в отчаянии от того, что ты не сообщил мне о своем обожествлении, Урвон, - продолжала она, - ибо, если бы я об этом знала, явилась бы, чтобы выразить тебе почтение и испросить твоего благословения. - Ее губы скривились в издевательской усмешке. - Ты? - сказала она. - Ты - бог? Ты можешь сидеть на троне Торака до тех пор, пока этот Дом не превратится в руины, но бога из тебя все равно не получится. Ты можешь перебирать камушки, называя их золотом, но все равно не станешь богом. Ты можешь упиваться обожанием пресмыкающихся перед тобой собак, оскверняющих воздух в этом зале своим нечистым дыханием, но все равно ты никогда не станешь богом. Ты можешь жадно прислушиваться к словам прирученного тобой демона Нахаза, который теперь нашептывает в твое ухо безумные советы, но ты никогда не сделаешься богом.
   - Я - бог! - крикнул Урвон, снова вскочив с
   трона.
   - Ну и что? Может быть, так оно и есть, Урвон, - произнесла она почти елейным голосом. - Но если ты действительно бог, то радуйся, пока есть время, ибо, как и искалеченный Торак, ты обречен.
   - У кого хватит силы убить бога? - разъяренно спросил он.
   Зандрамас разразилась жутким смехом.
   - У кого? Да у того же, кто лишил жизни Торака. Приготовься принять смертельный удар горящего меча с железной рукоятью, пролившего кровь твоего повелителя, ибо я вызываю Богоубийцу!
   С этими словами она протянула вперед руки и положила на черный алтарь полотняный сверток, который прятала под одеждой. Подняв голову, Зандрамас посмотрела прямо в трещину, через которую, не веря своим глазам, наблюдал за нею Гарион.
   - Посмотри на своего сына, Бельгарион, - крикнула она, обращаясь к нему, и послушай, как он плачет!
   Она повернулась к свертку и распеленала Гэрана. Ребенок сжался от страха и заплакал, отчаянно и беспомощно.
   В мозгу Гариона наступило затмение. Этот плач он слышал снова и снова с тех пор, как покинул Мал-Зэт. Значит, не плач обреченного на смерть от чумы ребенка на улице преследовал его во сне. Это был голос его собственного сына! Не в силах совладать с собой, он вскочил на ноги, перед его глазами внезапно вспыхнул огонь, огонь, который выжег все из его сознания, кроме отчаянного желания прийти на помощь плачущему на алтаре ребенку. Смутно понимая, что он делает, Гарион помчался по темным, заваленным коридорам, на ходу вынимая из ножен меч с железной рукоятью.
   Он несся во всю прыть по заброшенному коридору - только мелькали по сторонам полуразрушенные двери пустых комнат. Где-то позади слышался испуганный крик Шелка: "Гарион! Постой! Не надо!" Не думая ни о чем и ничего не опасаясь, он мчался, держа перед собой горящий Ривский меч.
   Он не мог потом вспомнить, как спускался по лестнице. И очень приблизительно помнил, как, пылая от гнева, ворвался в нижний зал.
   Гвардейцы и карандийцы пытались встать у него на пути, остановить его, но он схватил рукоять меча обеими руками и ринулся вперед - как жнец по полю пшеницы, прокладывая себе дорогу и проливая реки крови.
   Большая дверь в Тронный зал Торака была закрыта на задвижку, но Гарион даже не стал прибегать к волшебству. Он просто разрубил в щепы дверь и поверг в прах тех, кто пытался ее удержать, своим пылающим мечом.
   Глаза его горели огнем безумия, когда он, ворвавшись в Тронный зал, заревел и бросился, освещенный голубым сиянием, на оцепеневших от страха людей, в ужасе взирающих на Богоубийцу. Зубы его обнажились в оскале, а охваченный пламенем меч мелькал перед глазами.
   Прямо перед ним выскочил гролим, подняв вверх одну руку, и Гарион, собрав всю свою волю, бросился на него. Другой гролим в ужасе отпрянул, увидев, как острие меча вышло между лопатками его неосторожного товарища. Смертельно раненный гролим уставился на вонзенное ему в грудь раскаленное острие. Он попытался схватиться за него трясущимися pyками, но Гарион стряхнул его с меча и продолжил свой кровавый путь.
   Перед ним стоял карандиец с насаженным на шест черепом и отчаянно бормотал заклинание. Он замолк на полуслове, когда меч Гариона вонзился ему в горло.
   - Вот он, Богоубийца, Урвон! - воскликнула Зандрамас. - Жизнь твоя кончена, бог Ангарака, ибо Бельгарион пришел, чтобы пролить твою кровь, как он пролил кровь Торака! - Затем повернулась спиной к сумасшедшему, который съежился от страха, сидя на троне. - Да здравствует Дитя Света! - прозвенел ее голос. Она улыбнулась ему жестокой улыбкой. - Приветствую тебя, Бельгарион, насмешливо произнесла она. - Убей еще раз ангараканского бога, ибо это - твоя цель. А я буду ждать тебя в Месте, которого больше нет. - Она взяла на руки плачущее дитя, снова спрятала его под одеждой и исчезла.
   Гнев Гариона внезапно сменился разочарованием, когда он понял, как жестоко его обманули. На самом деле ни Зандрамас, ни его сына здесь не было, гнев его был вызван лишь бесплотным видением. Но хуже того - он понял теперь, что и преследовавший его по ночам плач ребенка внушала ему Зандрамас, чтобы управлять его мыслями и заставить повиноваться своим насмешливым приказаниям. Он в растерянности остановился, опустив потухший меч.
   - Убейте его! - крикнул Харакан. - Смерть убийце Торака!
   - Убить его! - отозвался Урвон безумным воплем. - Убейте его и принесите мне в жертву его сердце!
   Полдюжины гвардейцев осторожно, с явной опаской приближались к Гариону. Тот снова поднял меч; вновь вспыхнувшее пламя заставило гвардейцев отступить.
   Харакан, взглянув на вооруженных воинов, презрительно хмыкнул.
   - Вот вам награда за трусость. - Произнеся эти слова, он вытянул руку, что-то прошептал, и один из гвардейцев завопил и, скорчившись, упал на пол, а его шлем и кольчуга мгновенно раскалились добела, поджаривая его живьем. - А теперь повинуйтесь мне! - прогремел Харакан. - Убейте его!
   До смерти напуганные гвардейцы двинулись на Гариона более решительно, тесня его шаг за шагом. И тут до него донесся из коридора звук бегущих ног. Обернувшись, он увидел ворвавшихся в комнату друзей.
   - Ты с ума сошел?! - гневно крикнул Бельгарат.
   - Потом объясню, - бросил Гарион, еще не опомнившись от гнева и разочарования. Он снова повернулся к вооруженным гвардейцам и, широко размахивая мечом, оттеснил их назад.
   Бельгарат, оказавшись лицом к лицу с чандимом, стоявшим рядом центральным проходом, на мгновение сосредоточился и сделал едва заметное движение рукой. Внезапно вдоль всего прохода из щелей в каменном полу изверглось пламя.
   Старик сделал какой-то знак Польгаре. Она кивнула, и с другой стороны прохода тоже возникла огненная стена.
   Два гвардейца пали под мечом Гариона, но остальные, вместе с озверевшими карандийцами, бросились им на помощь, для этого им нужно было преодолеть две гряды огня, выросшие по обе стороны прохода.
   - Соберите свою волю! - кричал Харакан чандимам. - Погасите пламя.
   Отбив атаку гвардейцев и карандийцев ударом Ривского меча по их оружию, Гарион почувствовал волну их общей энергии. Несмотря на усилия Бельгарата и Польгары, пламя по обе стороны прохода дрогнуло и опустилось.
   Один из псов мощным прыжком достиг Гариона, раскрыв зубастую пасть и сверкая глазами. Он бросился ему прямо в лицо, щелкая зубами и громко рыча, но тут же упал на землю, корчась в судорогах с разрубленной головой.
   Тогда, пробравшись сквозь ряды гвардейцев и карандийцев, вперед выступил Харакан.
   - Вот мы и снова встретились, Бельгарион. - Голос его звучал как собачий лай. - Убери свой меч или я убью твоих друзей и твою жену. У меня здесь сотня чандимов, столько даже тебе не по зубам. - И он начал концентрировать свою волю.
   Тогда, к удивлению Гариона, Бархотка бросилась к страшному гролиму с вытянутыми вперед руками.
   - Пожалуйста! - с мольбой в голосе вскричала она. - Прошу, не убивай меня! - И, упав на колени к ногам Харакана, она крепко вцепилась в его черный плащ.
   Потеряв равновесие от этого внезапного и неожиданного проявления покорности, Харакан выпустил свою волю из-под контроля и отступил, пытаясь оторвать девичью руку от своей одежды и оттолкнуть ее ногой, чтобы освободиться. Но она, не отпуская его, продолжала рыдать и умолять о пощаде.
   - Уберите ее от меня! - рявкнул он своим людям, слегка повернув голову.
   Он отвлекся только на какую-то долю мгновения, но этот миг оказался для него роковым. Рука Бархотки мелькнула в воздухе с быстротой молнии и, исчезнув за корсажем, снова появилась, держа маленькую ярко-зеленую змею.
   - Вот тебе подарок, Харакан! - с торжеством выкрикнула она. - Подарок Медвежьему вождю от Охотника! - И она швырнула Зит ему в лицо.
   Он громко вскрикнул от укуса Зит и поднял руки, чтобы оторвать ее от лица, но крик его тут же перешел в ужасающий хрип, а руки беспомощно застыли в воздухе. Он пошатнулся и сделал несколько шагов назад, а разозленная змея укусила его еще несколько раз. Напрягшись всем телом, он выгнулся и навзничь упал на алтарь, шаркая по полу ногами и шлепая руками по камню. Голова его ударилась о черный алтарь, глаза закатились, изо рта вывалился распухший язык. Затем на его губах выступила темная пена, он еще раз дернулся, и его безжизненное тело сползло с алтаря.
   - Вот ты и получил по заслугам, - сказала Бархотка, обращаясь к бесформенной груде, лежащей на полу перед алтарем.
   Чандимы и их приспешники в страхе отступили, глядя на тело своего поверженного вождя.
   - Их совсем мало! - крикнул им Урвон. - А нас много! Уничтожьте их! Ваш бог вам приказывает!
   Чандимы уставились сперва на искаженное судорогами тело Харакана, потом на коронованного безумца на троне, а затем - на ужасную маленькую змейку, которая лежала, свернувшись, на алтаре и, подняв головку, злобно шипела.
   - Теперь почти все кончено, - отрывисто произнес Бельгарат.
   Он потушил еще горевшие языки пламени и снова собрал всю свою волю. Гарион тоже выпрямился и собрался, чувствуя, что испуганные чандимы готовятся к последней, решающей схватке.
   - Ну, зачем теперь все это? - рассмеялся Фельдегаст, внезапно пройдя вперед и встав между Гарионом и его противниками. - Господа хорошие, давайте забудем вражду и ненависть. Я помогу вам это сделать. Разрешите мне показать свое искусство. Мы все вместе посмеемся и раз и навсегда помиримся. Ни один человек не может хранить в своем сердце ненависть, если он умирает от смеха.
   И он начал жонглировать, извлекая, казалось, из воздуха ярко расцвеченные шары. Гролимы как завороженные глядели на него, а Гарион недоверчиво изучал лицедея, добровольно вышедшего навстречу опасности. Продолжая жонглировать, Фельдегаст перевернулся в воздухе и встал вниз головой на скамейку, опираясь на одну руку, жонглируя цветными шарами свободной рукой и ногой. Шары крутились все быстрей и быстрей, становясь все ярче, и наконец воспламенившись, превратились в огонь.
   Тогда он, оттолкнувшись рукой от скамьи, снова перевернулся в воздухе. Но как только ноги его коснулись пола, жонглер исчез. На месте проказника комедианта стояла приземистая, сгорбленная фигура волшебника Бельдина. Зло рассмеявшись, он начал бросать огненные шары в изумленных гролимов и их войско.
   Шары, посланные его не знающей промаха рукой, с одинаковой легкостью прожигали плащи гролимов, кольчуги гвардейцев и меховые одежды карандийцев. На груди у них появлялись дымящиеся дыры, и несчастные пачками падали как подкошенные, устилая телами пол. Тронный зал наполнился дымом и вонью горящей плоти, а маленький горбун волшебник, скривив губы в ухмылке, продолжал метать смертоносный огонь.
   - Это ты, ты! - в ужасе вскричал Урвон, у которого при внезапном появлении человека, внушавшего ему страх на протяжении столетий, даже несколько прояснился рассудок.
   Повергнутые в ужас чандимы и их войско врассыпную бросились прочь из зала, громко завывая на все голоса.
   - Рад тебя снова видеть, Урвон, - приветливо обратился к нему горбун. Когда мы с тобой в последний раз говорили, нас прервали, но я, насколько помню, обещал воткнуть тебе в живот раскаленный крюк и вытащить из тебя все кишки. Он протянул вперед скрюченную правую руку, щелкнул пальцами, и в его руке, вспыхнув, появился раскаленный дымящийся крюк.
   - Ну что, продолжим наш разговор? - предложил он, приближаясь к вжавшемуся в трон Урвону.
   Но тут из-за трона выступила тень, до тех пор прятавшаяся за плечом безумца.
   - Остановись, - вымолвила тень едва слышным хрипловатым шепотом. Этот звук не мог исходить от человека. - Он мне нужен, - сказала тень, указывая бесплотной рукой в направлении нечленораздельно мычавшего апостола Торака. - Он служит моим целям, и я не позволю тебе его убить.
   - Так, значит, это ты - Нахаз, - угрожающе зашипел Бельдин.
   - Да, это я, - прошелестела тень. - Нахаз, Повелитель демонов. Владыка Тьмы.
   - Поищи себе другую игрушку, Повелитель демонов, - проскрипел зубами горбун, - этот - мой.
   - Ты готов сразиться со мной, волшебник?
   - Если потребуется.
   - Тогда посмотри мне в лицо и приготовься к смерти. - Демон откинул с головы капюшон, и у Гариона от взгляда на него перехватило дыхание. Лицо Нахаза было отвратительно, но самым ужасным были не его искаженные черты, а бесконечное зло, исходившее из горящих глаз, такое огромное, что кровь стыла в жилах. Зеленый огонь злобы разгорался в этих глазах все ярче и ярче, выстрелив наконец в Бельдина своими лучами. Стиснув зубы, горбатый волшебник поднял руку. Рука вдруг засияла ярко-синим цветом, который прошел от нее вниз по всему его телу, заслоняя его, как щитом, от власти демона.
   - Воля твоя сильна, - прошипел Нахаз, - но моя еще сильнее.
   Польгара двинулась к центру комнаты; белая прядь в ее волосах засветилась. С одной стороны с ней шел Бельгарат, а с другой - Дарник. Когда они дошли до Гариона, он тоже присоединился к ним. Медленно подойдя к Бельдину, они окружили его, и Гарион заметил, что Эрионд тоже стоит рядом с ними.
   - Ну, демон, - мертвенным голосом произнесла Польгара, - готов ли ты сразиться со всеми нами? Гарион поднял меч - он тут же воспламенился.
   - И с этой штукой тоже? - добавил он, освобождая Шар.
   Демон на мгновение отступил, но тут же снова выпрямился, и его страшная маска осветилась зловещим зеленым огнем. Из-под своего сотканного из тени плаща он вынул нечто, горящее ярко-зеленым светом, похожее на жезл или скипетр. Но, поднимая этот жезл, он заметил нечто, ранее ускользнувшее от его внимания. На его отвратительной морде появилось выражение внезапного ужаса, пламя, которым горел жезл, угасло, а зеленый свет, окутавший его, задрожал и ослабел. Подняв глаза к сводчатому потолку, он завыл - пронзительно и страшно. Нахаз резко обернулся и подошел к испуганному Урвону. Протянув к сумасшедшему в золотом плаще свои руки-тени, демон схватил его и с легкостью оторвал от трона. И ринулся прочь, пробивая стены дома Торака, словно огромным тараном, зеленым огнем.
   Корона, венчавшая чело Урвона, упала с его головы и, ударившись о пол, покатилась с глухим звоном.
   Глава 19
   Бельдин процедил сквозь зубы проклятие и швырнул раскаленный крюк в трон. Затем бросился к дымящемуся отверстию, которое демон, улетая, проделал в стене Тронного зала.
   Однако на полпути у разъяренного горбуна встал Бельгарат.
   - Не надо, Бельдин, - твердо произнес он.
   - Уйди с дороги, Бельгарат.
   - Я не допущу, чтобы ты охотился за демоном, который в любую минуту может напасть на тебя.
   - Я сам о себе позабочусь. Отойди в сторону.
   - Подумай хорошенько, Бельдин. Ты сможешь разделаться с Урвоном потом, а сейчас нам нужно принять кое-какие решения.
   - Что тут решать? Все очень просто: ты отправляешься за Зандрамас, а я за Урвоном.
   - Не совсем. Во всяком случае, я не позволю тебе охотиться за Нахазом в темноте. Ты не хуже меня знаешь, что темнота удесятеряет его силу, а у меня осталось не так много братьев, чтобы я разбрасывался ими только потому, что они в дурном настроении.
   Их взгляды встретились, и горбун, не выдержав отвернулся. Не переставая браниться, он побрел назад к трону и по пути пнул ногой лежащий стул так что тот разлетелся на части.
   - Все целы? - спросил Шелк, пряча в ножны кинжал.
   - Кажется, да, - ответила Польгара и накинула на голову капюшон своего синего плаща.
   - Да, было довольно жарко! - Глаза маленького человечка светились.
   - Не было никакой необходимости устраивать эту заваруху, - сказала она, укоризненно глядя на Гариона. - Да теперь уж ладно. Лучше бы ты прошелся по дому, Хелдар, чтобы убедиться, что здесь никого не осталось. Дарник, вы с Тофом пойдете вместе с ним.
   Шелк кивнул и по залитому кровью полу направился к двери, осторожно переступая через трупы. Вслед за ним двинулись Дарник и Тоф.
   - Не могу понять, - произнесла Сенедра, недоуменно глядя на скрюченного Бельдина, снова одетого в лохмотья, облепленные соломинками, - как это ты умудрился поменяться местами с Фельдегастом и куда он делся?
   На лице Бельдина появилась лукавая улыбка.
   - Моя малышка, - обратился к ней жонглер на своем певучем диалекте. - Я здесь, разве не видишь? И если пожелаешь, попробую очаровать тебя умом и моим непревзойденным мастерством.
   - Но я так привязалась к Фельдегасту, - почти заплакала Польгара.
   - Тебе всего лишь нужно перенести эту привязанность на меня, моя дорогая, - с той же улыбкой сказал Бельдин.
   - Ты не он, - возразила она. Бельгарат пристально посмотрел на калеку волшебника.
   - Меня раздражает твоя манера говорить, - недовольно сказал он.
   - Я это знаю, брат, - усмехнулся Бельдин. - Очень хорошо знаю. Поэтому, собственно, я и выбрал эту манеру изъясняться.
   - Я не совсем понимаю, зачем нужна была вся эта изощренная маскировка, произнес Сади, убирая свой маленький кинжал с отравленным лезвием.
   - В этой части Маллореи слишком много людей знают, как я выгляжу, отвечал ему Бельдин. - Урвон уже две тысячи лет расклеивает описание моей внешности на каждом столбе и дереве на расстоянии сотен лиг от Мал-Яска. И, честно говоря, меня совсем нетрудно узнать даже по самым общим приметам.
   - Ты удивительный человек, дядя, - приветливо улыбнулась Польгара.
   - Как мило с твоей стороны сделать мне такой комплимент, девочка моя, ответил он с изысканным поклоном.
   - Прекрати паясничать! - бросил ему Бельгарат и повернулся к Гариону. Помнится, ты обещал кое-что объяснить потом. Ну вот, "потом" и наступило.
   - Меня провели, - мрачно признался Гарион.
   - Кто провел?
   - Зандрамас.
   - Она все еще здесь? - воскликнула Сенедра.
   Гарион покачал головой.
   - Нет. Она послала сюда свой образ - свой и Гэрана.
   - Ты что, не смог отличить образ от действительности? - возмутился Бельгарат.
   - Я был не в состоянии этого сделать, - оправдывался Гарион.
   - Надеюсь, объяснишь почему. Гарион глубоко вздохнул и присел на одну из скамей. Его перепачканные в крови руки тряслись.
   - Она очень умна, - сказал он. - С тех пор как мы выехали из Мал-Зэта, меня все время преследовал один и тот же сон.
   - Сон? - резко спросила Польгара. - Какой сон?
   - Может быть, "сон" - слово не вполне подходящее. Но я снова и снова слышал плач младенца. Сначала я подумал, что это плачет больной ребенок, которого мы видели на улицах Мал-Зэта. Но оказалось, что это не так. Когда мы с Шелком и Бельдином были наверху, в комнате, что находится над нами, то увидели, как сюда вошел Урвон и сразу за ним - Нахаз. Урвон совершенно безумен. Он возомнил себя богом. Итак, он вызвал Менха - оказалось, что Менх - это Харакан, а затем...
   - Подожди минутку, - прервал его Бельгарат. - Харакан - это и есть Менх?
   Гарион бросил взгляд на бесформенное тело, распростертое перед алтарем. Зит, продолжая ворчать, все еще лежала, свернувшись на черном камне.
   - Вернее, был им, - ответил он.
   - Урвон представил его, перед тем как все это началось, - добавил Бельдин. - У нас не было времени рассказать тебе об этом.
   - Это многое объясняет, - задумчиво произнес Бельгарат. Он поглядел на Бархотку. - Ты знала об этом? - спросил он.
   - Нет, почтеннейший, - ответила она, - не знала. Я просто воспользовалась возможностью, которая мне представилась.
   В заваленную трупами комнату вернулись Шелк, Дарник и Тоф.
   - Дом пуст, - доложил маленький человечек. - Он весь в нашем распоряжении.
   - Прекрасно, - ответил Бельгарат. - Гарион как раз рассказывал нам, почему счел нужным начать боевые действия.
   - Ему это приказала Зандрамас, - пожал плечами Шелк. - Не знаю, с каких пор он начал слушать ее приказания, но все было именно так.
   - Я как раз хотел все объяснить, - продолжал Гарион. - Урвон в этой самой комнате говорил всем чандимам, что Харакан - то есть Менх - будет его первым апостолом. В этот момент и появилась Зандрамас, по крайней мере мне так показалось. Под плащом у нее находился какой-то сверток. Они с Урвоном затеяли ссору, Урвон утверждал, что он бог. И тут она сказала: "Хорошо. Тогда я вызову Богоубийцу, и он покончит с тобой". И с этими словами, положив сверток на алтарь, она открыла его. Там был Гэран. Он начал плакать, и я тут же понял, что меня все время преследовал его плач. Тогда я полностью перестал соображать.
   - Это видно, - вставил Бельгарат.
   - Ну а все остальное вам известно. - Гарион с содроганием оглядел полную трупов комнату. - Я не представлял себе, как далеко все может зайти. По-моему, у меня помутился рассудок.
   - Не помутился, а отключился, Гарион, - заметил Бельгарат. - Весьма распространенное явление среди алорийцев. Мне казалось, что ты ему не подвержен, но, видимо, я ошибался.
   - У него есть некоторое оправдание, отец, - сказала Польгара.
   - Потере разума не может быть оправдания, Польгара, - прорычал он в ответ.