Эхерн Джерри. Жажда мести

   — Нонни! — опять закричал Фрост, и Фред кинулся на помощь своему товарищу, но было поздно. Негр не сумел устоять на ногах в ходящей ходуном лодке и исчез за бортом, не выпуская из рук весло. Цун обессилено опустился на дно, и по его щекам покатились слезы.
   — Нонни! Нонни! — закричал он, но ответа не последовало. Вода возле шлюпки постепенно перестала бурлить, лодка успокоилась, и акул больше не было видно. Пока, по крайней мере. Они с китайцем еще несколько минут безрезультатно звали выпавшего за борт товарища. Когда вся надежда на его спасение была потеряна, капитан присмотрелся к кускам дерева, плавающим на поверхности вокруг шлюпки, и в ужасе отвернулся. Среди них он заметил в темной воде черную человеческую ногу.
   Он привстал на сиденье, и его желудок стало выворачивать наизнанку, только рвать было нечем. Цун тоже увидел, что осталось от его друга, в бешенстве схватил весло и стал бить им по воде, крича что-то на своем языке.
   Вдруг снизу раздался страшной силы удар, и шлюпка почти выпрыгнула из воды. Капитан бросился к Фреду, чтобы схватить его, но в этот момент на борт навалилась огромная акулья морда и перевернула шлюпку килем вверх. Хэнк свалился в воду и едва не потерял сознание от удара кормой по голове. Он вынырнул из-под нее и стал судорожно взбираться на опрокинутую лодку. С ее другой стороны, куда упал Цун, вода бурлила, и капитан знал, что там сейчас происходит. Он беспомощно осмотрелся по сторонам и выдернул из уключины чудом сохранившееся там весло.
   — Фред! — крикнул он и ударил по показавшемуся в воде плавнику. — Фред!
   Однако он понимал, что помочь ему таким жалким орудием вряд ли сможет. Водоворот прекратился, и плавник стал уходить прочь от шлюпки. Фред так и не выплыл на поверхность, а капитан заметил, как на месте схватки расплывается пятно крови.
   Он застонал и с ненавистью взглянул в сторону ушедшей акулы-людоеда. Спинной плавник развернулся и стремительно разрезал воду в сторону шлюпки — она возвращалась!
   Фрост поднял весло над головой.
   — Ах ты, мать твою…
   Неожиданно сзади него раздался выстрел, затем второй, третий… Хэнк оглянулся через плечо, не выпуская из рук весло, но его уставший глаз видел лишь неясный силуэт какой-то яхты.
   Не веря в чудесное спасение, Фрост развернулся и изо всей силы ударил веслом по голове выпрыгнувшую акулу, но не удержался на скользком днище и упал в бурлящую воду. Последнее, что он слышал, были еще несколько выстрелов, а последнее, что видел, — желтое человеческое ухо, плавающее рядом с ним…

Глава девятая

   Фрост открыл глаз, попытался пошевелиться, но левый бок пронзила острая боль. Странно, но во рту не было обычной при ранении сухости. В воздухе стоял какой-то приятный и нежный цветочный запах. Хэнк повернул голову и с удивлением заметил под ней свежую наволочку. Он перевел взгляд вниз и увидел укрывающую его светло-розовую простыню. Капитан приподнялся, с радостью осознавая, что может двигаться, и сел на постели. Он оглянулся по сторонам и понял, что находится в небольшой каюте. Его догадку подтвердило легкое покачивание койки, на которой он сидел.
   Запах цветов, простыни и их странный цвет удивили его. Фрост опустил ноги на пол и внимательно присмотрелся к аккуратно забинтованной груди. Видно, повязка была наложена совсем недавно. Он взглянул на часы. Если их календарь не врал, то прошло двое суток с того дня, когда… Его желудок охватили спазмы при одной мысли об акулах и о том, что случилось с Нонни и Цуном.
   — Будь прокляты эти твари, — прошептал он. Капитан встал, придерживаясь за стенку. Из одежды на нем совершенно ничего не было. Он провел рукой по лицу: щетина исчезла, даже усы были аккуратно подстрижены.
   Немного шатаясь от слабости, он подошел к зеркалу, закрепленному на переборке, и взглянул на свое изображение. Лицо сильно загорело, а на висках как будто прибавилось седины.
   — Ведьма! — произнес он, и сам испугался звука своего голоса.
   Значит, его кто-то вытащил из воды? И что это за корабль или яхта, на борту которой он находится? Все эти простыни, запах — здесь явно чувствуется присутствие женщины. Красивой женщины, судя по аромату духов.
   Наверное, его спасли яхтсмены, которые случайно проплывали мимо перевернутой шлюпки.
   Повязки на лице не было, он нашел ее выстиранной и аккуратно сложенной на прикроватной тумбочке. Хэнк вспомнил еще кое-какие подробности: выстрелы и парус, призрачно качающийся в двухстах ярдах от его разбитой лодки. Выстрелы?
   Кто-то на борту этого судна умеет очень хорошо стрелять.
   Он открыл встроенный шкаф в надежде найти что-нибудь из одежды. Ее там было много, но только не на него — какие-то шорты, юбки, блузки, даже один женский халат. Но в углу шкафа Капитан увидел то, что его очень заинтересовало. Дорогой ружейный футляр. В таких хранили свое оружие большие шишки, чьим хобби было сафари.
   Он вынул его, щелкнул замками и открыл крышку. Внутри, в бархатном углублении, находилась снайперская винтовка “стейр-манлихер” с мощным оптическим прицелом. Фросту приходилось раньше иметь дело с такими, и он считал их самыми точными и надежными винтовками в мире.
   Он повертел ее в руках, отстегнул пятизарядную обойму, проверил патронник, щелкнул затвором и положил палец на спусковой крючок. Винтовка так и просилась, чтобы из нее выстрелили.
   — Калибр семь шестьдесят два, — неожиданно раздался за его спиной женский голос, он резко повернулся, вскинув винтовку наизготовку, и только потом вспомнил, что она разряжена.
   — Значит, из всей одежды вам больше всего понравилась винтовка?
   Фрост улыбнулся.
   — Там нет подходящей для меня одежды, только женская. Я проверил. Судя по содержимому шкафа, вы одна на судне.
   — А вдруг не одна?
   — Тогда на борту должна быть еще одна девушка, вашего размера.
   Он взглянул более внимательно на стоящую в узком дверном проеме девушку, на ее привлекательное загорелое лицо, длинные темно-каштановые волосы, струящиеся в потоке падающих сзади солнечных лучей. Из одежды на ней был лишь темно-синий купальник, который мало что скрывал и еще более оттенял бронзовый цвет кожи. Она сделала шаг в каюту, и Хэнк обратил внимание на ее ножки, чью стройность подчеркивали босоножки на каблучке, и плавный изгиб бедер. Ее шею обвивала тонкая золотая цепочка и, насколько он мог рассмотреть на таком расстоянии, на лице не было никакого макияжа.
   — Вы полезли в шкаф, потому что хотели найти одежду? — Нет, просто из-за любопытства, — ответил Фрост, укладывая винтовку в футляр.
   — Из-за любопытства?
   — Да, хотелось знать, кто и из чего попал в акулу на расстоянии двухсот футов.
   — Я, из этого, — показала она на винтовку.
   — Отлично. Я очень рад, что вы не промазали.
   — Ну ладно, оденьтесь во что-нибудь и давайте поднимемся на палубу. Расскажете мне о себе.
   — К сожалению, не мой стиль, — махнул рукой Хэнк в сторону шкафа.
   — Здесь где-то мой брат держит свои рубашки, шорты и кроссовки. Посмотрите вон в той тумбочке. Наверное, вы стесняетесь наготы…
   — Чьей — моей или вашей?
   — Своей, о моей, может быть, поговорим попозже, — отрезала девушка, повернулась и вышла из каюты.
   Фрост долго смотрел ей вслед в непонятном оцепенении, затем стряхнул пелену странного очарования, подошел к тумбочке и достал из нее одежду, о которой говорила девушка. Морщась от боли, он натянул легкую рубашку с вышитым на груди крокодилом, джинсы и кроссовки, которые оказались немного тесноваты.
   Приодевшись таким образом, он поднялся по трапу на палубу. Солнце уже садилось, и его раскаленный край несмело касался поверхности моря далеко-далеко на горизонте, словно пробуя, не холодная ли вода.
   — Добрый вечер, — обратился он к девушке, которая стояла у поручня и смотрела на закат. — Как вас зовут? Она повернулась к нему и улыбнулась.
   — Констанца.
   — А я — Хэнк Фрост. Вам что, пришлось выковыривать из меня свинец? — показал он на забинтованную грудь.
   — Да, но я знаю, как это делать, приходилось раньше… Мой брат был ранен и не хотел, чтобы об этом знал наш дядя.
   — Понятно, — кивнул Хэнк и окинул взглядом приличных размеров яхту, — Ваша?
   — Да. Вернее, моего дяди, но это все равно. Я нашла у вас в кармане зажигалку и пачку размокшего “Кэмела”. Хотите закурить? У меня тут их полно.
   Она протянула ему пачку дорогих сигарет и щелкнула золотым “Данхилом”.
   — Хэнк Фрост… Красиво. Вашим товарищам, которые были в шлюпке, я уже ничем помочь не могла. Вы говорили о них, когда были без сознания. И еще выкрикивали имя какой-то женщины, Евы, как будто вы собирались ее убить. Это правда?
   — Да. Ее зовут Ева Чапман.
   — В горячке вы шептали и другое имя — Бесс. С этой вы, похоже, в бессознательном состоянии занимались любовью.
   — Ну и как у меня это получалось? — глупо улыбнулся капитан, не придумав ничего умнее.
   — Я выстирала вашу повязку. Расскажете мне, если можно, как вы потеряли глаз?
   Хэнк кивнул, внезапно почувствовав усталость, и прислонился к стенке каюты.
   — Позже, — закашлялся он сигаретным дымом. — Позже.
   — Ничего страшного, заражения у вас не должно быть, — он почувствовал на лбу ее прохладную ладонь, — это просто небольшая температура. Вам надо выпить чего-нибудь согревающего. Только постарайтесь держать себя в руках.
   — А если я не сумею удержать себя в руках, — засмеялся Фрост, — вы столкнете меня за борт?
   — Нет, не столкну, — улыбнулась Констанца. Она сбежала в каюту и через несколько секунд появилась на палубе с бутылкой рома “Майерс” и двумя рюмочками.
   — У меня есть друг, который пьет только этот ром, — сказал Фрост, взяв рюмку и подставляя ее под бутылку.
   — У него хороший вкус.
   — Нет, у Майка О’Хары вообще нет никакого вкуса. Он бы даже оскорбился, если бы кто-то сказал, что у него хороший вкус.
   — Этот Майк, он ваш хороший друг?
   Капитан немного подумал и кивнул:
   — Да. Может, даже слишком хороший.
   — И что же одноглазый человек по имени Хэнк Фрост, судя по всему, явно не моряк, делал в шлюпке посреди Средиземного моря?
   — Ждал, пока его спасет прекрасная незнакомка, — ответил Хэнк, чувствуя, как животворный ром теплым ручейком проходит по горлу и вливается в желудок. В голове приятно зашумело.
   — Ну и как, стоило ждать? — улыбнулась девушка.
   — Конечно, спасительница ты моя, — кивнул он.

Глава десятая

   Фрост посмотрел на часы: одиннадцать, в каюте темно. Неужели он отключился после двух рюмок рома? Фрост помнил, как Констанца смеялась, раздевая его и укладывая в постель. Джинсы она оставила на нем, а рубашку сняла.
   Он встал, потряс головой, отгоняя остатки боли, и нашел рубашку, которая висела на ручке шкафа. Натянув ее через голову, он выбрался из каюты. Грудь еще болела, но не так сильно, как раньше.
   Над палубой царила темная ночь. Луну скрывали плотные облака, и только вдали, над горизонтом, небо было ясное и переливалось бриллиантовыми звездочками. Констанцы нигде не было видно. Придерживаясь за поручень, Хэнк поплелся на нос и за рулевой рубкой едва не перевалился через нее. Девушка сидела у мачты и курила.
   — У меня все не выходит из головы… — задумчиво проговорила она и подняла на него глаза.
   — Что?
   — Как ты пытался затащить меня в койку. Ты что, не помнишь?
   Капитан сделал вид, что вспомнил. — А как же. Конечно, помню.
   — В общем, я решилась.
   — На что решилась?
   — Ну, на это самое. На койку.
   — Как-то ты об этом интересно говоришь, — засмеялся Фрост.
   — Когда я была маленькой, — Констанца отвернулась и стала смотреть на море, — убили моих родителей, мы с братом чудом остались живы, хотели прикончить и нас. И я помню, что папа всегда собирался всей нашей дружной семьей поехать куда-то в отпуск, чтобы отдохнуть вместе, я уже точно не помню, куда. Но он так и не успел это сделать, и мы больше никуда не поедем вместе. Я постоянно об этом думаю. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   Она посмотрела на Хэнка. Он кивнул, опустился рядом с ней на палубу и привлек девушку к себе. Ее волосы были распущены по обнаженным плечам, и Фрост обратил внимание, что на ней лишь коротенькие шорты, а грудь прикрыта только ниспадающими густыми прядями. В лицо ей дул слабенький бриз, и капитан был совсем не против, если бы тот усилился и отбросил волосы Констанцы назад.
   Она заметила его взгляд и опустила глаза.
   — Я привыкла к одиночеству на яхте, когда некого стесняться.
   — Поэтому ты и винтовку здесь держишь?
   — Да.
   — Интересная ты девушка. А откуда ты, кто твои родственники?
   — Тебе обязательно надо знать?
   — Нет, конечно. Не обязательно, — усмехнулся Фрост и взглянул на ее босые ноги.
   — Ответь мне на один вопрос. Когда ты опьянел, то проболтался, что любишь Бесс. Это значит, что ты хранишь ей верность?
   — Да, храню, по-своему, — улыбнулся Хэнк. — А ты прямо говоришь словами из песни.
   — Может быть. Песни мне нравятся. Но ты мне нравишься тоже, и я не хочу ждать отпуска. Он может никогда не наступить.
   — Конечно, девочка моя, — прошептал Фрост, прижал ее к себе и ощутил на своей груди прикосновение нежных сосков. — Пойдем вниз, в каюту.
   — А разве здесь нельзя? Можно подстелить твою рубашку.
   — Конечно, можно. Рубашка все равно не моя, — засмеялся он, чувствуя, как ее губы ищут его.
   — Хэнк Фрост, — прошептала Констанца.
   Капитан промолчал…
   Фрост открыл глаз и взглянул на легкие серебристые облачка в восточной части неба, где занимался рассвет. Констанца уже не спала. Она лежала, свернувшись калачиком, положив голову ему на локоть.
   — Посмотри, какая красота, — услышал он ее шепот.
   — Я помню одну строчку Шекспира из “Юлия Цезаря”, — приподнялся капитан, — “…Серебристые одежды облаков, предвестники наступающего дня…”
   — Так ты еще и поэт, — улыбнулась девушка. Хэнк приложил палец к ее губам.
   — В моей работе трудно быть поэтом.
   — Ты занят такой героической работой?
   — Лучше бы мир не нуждался в таких героях, как я.
   Он быстро наклонился и поцеловал ее полураскрытые губы. Девушка обвила руками его шею, прижалась к нему, и Фрост почувствовал ее соленый вкус…

Глава одиннадцатая

   Хэнк и Констанца стояли у яхты на причале. Перед ними раскинулась каменистая, выжженная солнцем земля — Сицилия. К бухте спускалась по горной дороге машина. Фрост держал девушку за руку и чувствовал, как ее пульс все больше и больше учащается. Когда машина подъехала поближе, он наконец-то понял, кто были родственники Констанцы, — к ним направлялся огромный черный “роллс-ройс” с откидным верхом. В нем сидели два человека, оба смуглые, одетые в рабочие комбинезоны.
   Автомобиль плавно остановился, двое вышли из него, слегка поклонились, и один из них произнес:
   — Добро пожаловать, донна Констанца. Второй — коренастый, с подозрительной выпуклостью под мышкой, — открыл заднюю дверь “роллс-ройса”, и они вошли в просторную машину. Рядом с местом водителя на полу лежал двуствольный обрез. Фрост видел такие и раньше, ими вооружались телохранители из сицилийской мафии.
   — Значит, донна Констанца, — прошептал он девушке. Ее улыбка на мгновение исчезла, и она крепко сжала руку капитана…
   Дом оказался настоящей крепостью. Он был расположен на высоком каменистом холме, за которым начиналась широкая долина с тенистыми рощами и виноградными плантациями. Автомобиль притормозил у массивных железных ворот, которые через несколько секунд открыл такой же смуглый и коренастый человек с обрезом через плечо.
   В центре двора переливался струями каменный фонтан, а шагах в десяти за ним начинались ступеньки, ведущие в маленькую крепость, которая и была домом донны Констанцы. Фрост решил, что такой дом может принадлежать по крайней мере боссу местной мафии, а может, и кое-кому покруче.
   Хэнк помог Констанце выйти из машины, и тут же к ним по ступенькам заторопилась пожилая женщина в черном платке, протягивая навстречу девушке руки и что-то причитая по-итальянски. Они обнялись и расцеловались, женщина стала гладить ее загорелые щеки, лоб, волосы, как будто не могла поверить, что Констанца вернулась. Капитан неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести.
   Вдруг старушка оглянулась, поклонилась и отошла в сторону, а водитель и телохранитель сдернули широкополые шляпы. Из дома к ним спускался человек небольшого роста, одетый довольно просто — в грубую синюю рубашку, джинсы и рабочие ботинки. Однако его седеющие волосы были аккуратно подстрижены, а усы тщательно подбриты в ниточку.
   — Констанца! — воскликнул он и обратился к Фросту. — Я говорю по-английски, синьор. Пожалуйста, заходите в дом.
   Констанца впорхнула к нему, крепко обняла и что-то защебетала. Капитан узнал лишь одно итальянское слово. Оно значило “дядя”.

Глава двенадцатая

   Фрост сидел на прохладной веранде и любовался закатом. Он из почтения встал, когда распахнулась дверь библиотеки и к нему подбежала Констанца. За ней он заметил ее дядю, дона Адольфо.
   Девушка встала за предложенным ей Хэнком стулом, но села только после того, как место за столом занял старший член семьи.
   — Я позвонил твоему другу в Нью-Йорк по телефону, который ты мне дал, и получил самые лестные отзывы о Хэнке Фросте.
   Капитан улыбнулся и спросил:
   — Как дела у Джозефа Канаретти? Надеюсь, все в порядке?
   — Да, у него всегда все в порядке, — дон Адольфо закурил и продолжил: — Так же, как и у его дочери, которую, как я понял, ты знаешь. Ну ладно, ближе к делу. Моя девочка считает, что я должен тебе помочь.
   Фрост взглянул на Констанцу, вздохнул и перевел взгляд на дядю.
   — Я не смею просить у вас много, — может, просто взять на время машину или позвонить нужным людям… Мне нужно поговорить кое с кем.
   — И что ты собираешься просить у них?
   — Немного денег, другой паспорт, пистолет, возможно, что-то еще.
   — Но ведь тебе нужно залечить раны, восстановить силы. Ты что, собираешься сражаться против целой армии? Это правда?
   Он ничего не ответил.
   — Значит, против армии как ее там, Ведьмы? Так-так… И ты говоришь, что у нее очень много оружия?
   — Да, она, наверное, уже достала себе еще, взамен того, которое затонуло вместе с кораблем. Я вам сегодня уже рассказывал об этом. Хоть я ее и ранил, но от своей дьявольской затеи она не откажется. Это та еще стерва.
   — Значит, она преступница?
   — Да, — кивнул капитан.
   — Но ведь я тоже занимаюсь незаконными делами. Ты знаешь это?
   Хэнк снова кивнул.
   — Констанца рассказала мне, что случилось с тобой в море, как погибли твои друзья, негр и китаец, что было потом. Она просит, чтобы я тебе помог. Но я старый человек и дожил до такого возраста только потому, что не всегда выполнял детские капризы. Один раз я послушался ее брата, и это стоило ему жизни.
   Фрост не знал этого и заметил, как из глаз девушки готовы были брызнуть слезы.
   — Я не потакаю капризам, — продолжал дон Адольфо, — но в этом случае мы ведем мужской разговор не о детской прихоти, а о серьезной причине для вендетты. Я только помогу тебе найти Ведьму, а уж остальное — твое дело, меня это не интересует. Согласен?
   Капитан понимал, что вопрос был чисто риторическим, на самом деле его согласие мало интересовало сицилийца.
   — Да.
   — Вот и отлично. Ты останешься у нас, пока не заживут раны. Мои люди выследят эту Ведьму и немного помогут тебе вначале. Чувствуй себя здесь как дома, наслаждайся обществом моей племянницы, если она не против, только смотри, не надоедай ей.
   Дон встал и, не дожидаясь слов благодарности, ушел с веранды.
   Хэнк посмотрел на девушку и тихо произнес:
   — Я-то думал, что ты яхтсменка, которая готовилась к гонкам и случайно наткнулась на нашу шлюпку. Не знал, что ты потеряла брата…
   — Ты прав, я действительно готовилась. Готовилась покончить жизнь самоубийством, — ответила она хриплым голосом. — А яхтсменом был мой брат.
   Капитан подошел к Констанце и стал гладить ее волосы.
   — Это случилось год назад, — тяжело вздохнула девушка. — Мой брат Карло хотел отомстить убийцам наших родителей, но лишь погиб сам. Тогда впервые за десять лет дядя покинул эту виллу, нашел этих негодяев и своими руками…
   По ее лицу покатились слезы, и она заплакала навзрыд.
   — Извини, девочка моя, я не знал, — прошептал Фрост.
   — Обними меня, Хэнк, — всхлипнула она.
   Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в мокрые губы.

Глава тринадцатая

   Фрост буквально наслаждался тем временем, которое ему выпало провести у дона Адольфо. У сицилийца оказалась целая коллекция стрелкового оружия, которую он собирал в течение многих лет, и огромное количество патронов к нему. Капитан чувствовал себя ребенком, попавшим в бесплатный магазин игрушек. Вот и теперь они стояли с Констанцей на дне неглубокого каменистого ущелья и упражнялись в стрельбе. Наверху маячили силуэты двух телохранителей.
   Девушка произвела точный, как всегда, выстрел из своей винтовки с оптическим прицелом по высокому камню шагах в ста от нее и повернулась к Хэнку.
   — Ты хоть понимаешь, — прямо обратилась она к нему, — что мой дядя только потому помогает тебе, что я вернулась живой. Он благодарен тебе за это, поэтому и решил отблагодарить.
   — Понимаю, — ответил капитан, опустив глаза и вертя в руках кольт.
   — Тебе нравится быть со мною? Заниматься любовью?
   — Конечно. Я успел в этом убедиться за последние дни.
   — Но все же существует другая женщина. — Да.
   — В принципе, меня это не очень волнует.
   — Вот и хорошо.
   — Сможешь так?
   Она резко вскинула приклад винтовки к плечу и нажала на спусковой крючок. Фрост едва не оглох от неожиданно грохнувшего у его уха выстрела. Камень, в который она целилась, разлетелся на куски.
   — Из твоей винтовки — смогу.
   — Нет, из пистолета.
   — На расстоянии в сто шагов? Вряд ли, но попробовать можно.
   Он достал новую обойму из кармана брюк, которые в первый же день принес ему личный портной дона Альфонсо, зарядил кольт, передернул затворную раму и поудобнее зажал рукоятку в кулаке.
   — Значит, со ста шагов? — Фрост старался выглядеть и говорить уверенно.
   — Да, — отозвалась Констанца и щелкнула затвором винтовки, выбрасывая стреляную гильзу и досылая в ствол новый патрон.
   — Ты нечестно пользуешься своим преимуществом!
   — А ты — своим.
   Капитан пристально посмотрел на нее, улыбнулся, но ничего не сказал. Он поднял пистолет и навел его в сторону кучи камней, чтобы в случае попадания в один из них сказать, что именно в него он и целился. Задержав дыхание, он нажал на спусковой крючок, ударил выстрел, кольт дернулся у него в руке, и один из камней отлетел в сторону.
   — Снайпер в стрельбе по камням, черт меня побери. А почему ты хотела меня испытать?
   Фрост довольно засмеялся от такой удачи. Никогда еще в жизни ему не удавалось с первого выстрела попасть из пистолета в такую маленькую цель на расстоянии в сто шагов.
   — Я думаю, что мужчина в этом деле должен быть лучше женщины. Как и во всех остальных.
   Констанца повернулась и стала взбираться наверх, где их ждал автомобиль.
   Хэнк засунул кольт за пояс и последовал за ней. Когда он поравнялся с одним из телохранителей, тот вдруг хитро подмигнул своему товарищу и неожиданно громко заорал на Фроста:
   — Бу!
   Но капитан никак не отреагировал на эту попытку его проверить и спокойно прошагал мимо, мысленно пообещав себе сегодня же научиться пугать людей по-итальянски и отплатить этому самонадеянному сицилийцу.

Глава четырнадцатая

   Как и было ему сказано, Фрост одел к ужину безупречно белый костюм, который подарил ему дон Адольфо. Он аккуратно повязал перед зеркалом галстук-бабочку и медленно надел сверкающие туфли. Стоили они явно больше, чем его обычные шестидесятипятидолларовые, но он старался не думать об этом, иначе в них просто жалко было бы ходить. На туалетном столике лежали его новый паспорт, браунинг с запасными обоймами и наплечной кобурой и нож. Все это сделал для него хозяин дома.
   Капитан взял пистолет, задумчиво повертел его, затем снял пиджак, набросил на плечо ремень кобуры и сунул в нее браунинг. Он снова оделся и подошел к зеркалу. Нет, никуда не годится — видно, что под мышкой у него пистолет. Он снял кобуру, отбросил ее на кровать и просто засунул оружие за брючный ремень. Снова облачился в пиджак — вот теперь хорошо, ничего не видно.
   Хэнк прошел по широкому коридору, и, когда подошел к столовой, двери ее широко распахнулись. К нему навстречу шагнул дон Адольфо и улыбнулся:
   — А зачем пистолет, мой друг?
   — Ну, вы же сказали полностью одеться к ужину, — усмехнулся капитан и похлопал себя по поясу. — А у вас острый глаз, дон Адольфо.
   — Это еще одно объяснение тому, как я сумел дожить до такого возраста. Проходи, садись.
   Фрост подошел и сел напротив Констанцы, дядя занял место во главе стола.
   — Давайте сразу поговорим о деле, — сказал он, — чтобы потом пообедать, не торопясь. Хэнк, ты бывал в Марокко?
   — Да.
   — Отправишься туда завтра, если не возражаешь. Там в Касабланке живет один мой знакомый… Констанца уговорила меня отпустить ее с тобой, так что вас будут сопровождать не два телохранителя, как я планировал раньше, а четыре. В Касабланке будь крайне осторожен, там у меня есть враги. Ты уже знаешь, что я никогда не занимался торговлей наркотиками, вот за это меня и не любят в Касабланке. Так что опасайся не только Ведьмы, но и моих личных врагов. Все остальное тебе расскажут завтра утром. А сейчас приступим к ужину.