Эхерн Джерри. Жажда мести

   Фрост отполз в комнату и потушил пламя, разгоравшееся у разбитого торшера. Он отбросил в сторону тело бандита, упавшее на Махмеда, и пощупал пульс своего товарища. Тот был жив, но еле дышал. Капитан расстегнул тесный ворот его рубашки и уложил поудобнее. Веки его слабо задрожали и приподнялись. Махмед зашелся в кровавом кашле, но сумел унять его и хрипло прошептал:
   — К врачу… Реджинальду Филду… скорее, дом за городом, по старой дороге от мечети… белый дом… моя машина в гараже…
   Его глаза закрылись, но он продолжал тяжело дышать. Фросту еле удалось поднять своего дородного друга, и он, шатаясь под непосильной для его раненой руки ношей, поплелся из дома к гаражу.
   Реджинальд Филд? Широко известный на западе доктор и детективный писатель, чьи бестселлеры пользуются большим успехом? Фрост только недавно, когда был в больнице, закончил читать один из его романов. Да, жалко, что он не захватил эту книгу с собой, можно бы было поставить на ней автограф автора…

Глава двадцать вторая

   “Мерседес” Махмеда стоял в гараже, а рядом с Машиной лежал его водитель с перерезанным горлом. После короткой гонки на страшной скорости по старой дороге Фрост подлетел к белому дому и затормозил у витых железных ворот. На заднем сиденье в неудобной позе на животе лежал Махмед. Его раны на спине и плече капитан кое-как перевязал найденными в гараже чистыми тряпками.
   Хэнк вывалился из-за руля “мерседеса” и подбежал к воротам. В их верхней части он заметил телекамеру, а ниже — кнопку переговорного устройства. Он торопливо нажал ее раз, затем — второй. Только минуты через две, когда он уже потерял всякое терпение, из маленького динамика раздался приглушенный женский голос:
   — Да, кто там?
   — Меня зовут Хэнк Фрост, я приятель вашего друга Махмеда, толстяка в феске. Его тяжело ранили, и он сказал, что ваш муж или кто там… Реджинальд Филд… может помочь.
   — Реджинальд Филд не мой муж, но я знаю Махмеда. А что с ним случилось? И с вами?
   Капитан взглянул на камеру, затем — на свой окровавленный рукав.
   — На нас напали в его доме и ранили. Так можно к вам или нет?
   — Одну минутку, я только что-нибудь наброшу. Въезжайте, я встречу вас у двери дома.
   Хэнк повернулся и посмотрел в сторону “мерседеса”.
   — А вы не могли бы позвать Реджинальда или слугу, или кого-нибудь, чтобы помогли мне? Махмед не в состоянии идти, а у меня рука… Тяжело.
   — Ладно.
   Раздался щелчок, за ним — гудение электрического моторчика, и ворота стали открываться.
   Капитан вернулся к машине, ощущая легкое головокружение от потери крови. Он въехал во двор и заметил в зеркало заднего вида, как ворота за ним автоматически закрылись. Рядом с ним на переднем сиденье лежал трофейный автомат, который он захватил на всякий случай. Но он надеялся, что Махмед не ошибся в своем выборе и Реджинальд Филд — действительно его друг и ему можно доверять.
   Хэнк остановился спереди белого дома, приземистого, с покатой крышей, более похожего на американское бунгало, чем на жилище в Африке. Рядом, в открытом гараже, он разглядел шикарный “роллс-ройс”, ретро-модель в стиле тридцатых годов.
   Он вышел из машины, в это время открылась дверь дома и из него вышла высокая женщина с каштановыми волосами, чью стройность не удавалось даже скрыть широкому арабскому халату.
   — Я же вам сказал, — сердито обратился к ней Фрост, — что мне нужен мужчина. Махмед очень тяжелый.
   — Ничего не поделаешь. Я сама вам помогу.
   — А Реджинальд Филд?
   — Что — Реджинальд Филд?
   — Ну, писатель, врач — друг Махмеда… Где он?
   — Он перед вами, — улыбнулась женщина и направилась к “мерседесу”. Только теперь капитан заметил у нее в руке маленький врачебный чемоданчик.
   — Так вы и есть этот самый Филд? — недоуменно спросил ее Хэнк.
   — Да, — певуче протянула та, не оборачиваясь, и наклонилась над задним сиденьем.
   Фрост тяжело привалился к капоту и вполголоса пробормотал:
   — Черт побери… Надо же, каких успехов достигли в операциях по изменению пола…

Глава двадцать третья

   Капитан открыл глаз и уставился в потолок, чувствуя поток свежего ночного воздуха, льющийся из кондиционера. Фрост попытался приподняться, но голова его закружилась, и он откинулся на подушку. Что-то уж слишком часто стал он просыпаться в незнакомой обстановке. Хэнк оглянулся вокруг: лежал он не на кровати, а на больничной кушетке, под тонким одеялом. Его правое плечо и рука были плотно и умело забинтованы. Он снова приподнялся и услышал сзади женский голос:
   — На вашем месте я бы не сильно напрягалась. Я сделала вам укол морфия, а он не очень сочетается с виски. От вас несло, как от профессионального дегустатора спиртных напитков.
   — Вот вы и отгадали, чем я зарабатываю себе на жизнь, — нашел Фрост в себе силы пошутить.
   Послышались мягкие шаги, и женщина в халате подошла к нему.
   — Как там Махмед? — спросил ее капитан.
   — Я извлекла пули… Вообще-то его надо было сразу доставить в больницу, но если он попросил привезти его сюда, значит, на то были серьезные причины. У нас с ним одинаковая группа крови, и я тут же сделала прямое переливание. Только бы не было заражения. Завтра все выяснится. А как вы себя чувствуете?
   — Ужасно, — улыбнулся Хэнк.
   — Еще бы. Ни у кого еще не видела так много шрамов, как у вас. Некоторые из них один на другом, словно сетка. Пулевые, ножевые, один — рваный, на животе…
   — Мексика, автоматная очередь, — сухо прокомментировал Фрост.
   — А ноги? С них как будто пытались содрать кожу.
   — Пытались когда-то, — подтвердил он.
   — Опасная у вас жизнь. Вы тоже занимаетесь продажей оружия, как и Махмед, или об этом нельзя спрашивать?
   — Нет, я всего лишь его старый друг. Он должен был мне кое-что рассказать про нашего общего врага.
   — Похоже, что ваш общий враг действовал весьма эффективно. Вы всегда носите с собой так много оружия? Капитан не мог сразу сообразить, что она имеет в виду. — Ну, в машине валялся автомат, за пояс был заткнут пистолет и нож впридачу…
   — А что произошло, когда мы подняли Махмеда наверх? — решил уйти от ответа Хэнк.
   — Вы отключились, — она присела на краешек кушетки. — Потеряли сознание из-за потери крови, и мне уже пришлось тащить Махмеда самой. Да, он и вправду тяжелый. Потом я занялась вами. Так и бегала от одного к другому. Удалось заснуть только пару часов назад.
   — А откуда такие глубокие познания о шрамах?
   — О пулевых и ножевых? Я ведь работала в одной из нью-йоркских больниц, в отделе неотложной помощи. Меня всегда удивляло то, что в городе с такими строгими законами о владении огнестрельным оружием было огромное количество пациентов с пулевыми ранениями.
   — Это уж точно, — согласно кивнул Фрост. — А откуда это имя — Реджинальд Филд?
   — Значит, вы удостоверились, что я все-таки не переделанный мужчина?
   — Честно говоря, был бы не против проверить это поглубже.
   Она засмеялась приятным мягким смехом.
   — Конечно же, я обыкновенная женщина и родилась с теми частями тела, что и сейчас при мне. Они только с возрастом немного изменились.
   — Я рад за вас.
   — Мое настоящее имя — Регина Медоуз, отсюда — Реджинальд Филд. Я посчитала, что кровавые детективные романы более пристало писать мужчине, чем женщине. Кроме того, я могу свободно путешествовать, и мне нигде не надоедают журналисты. Мой псевдоним существует только на обложках книг.
   — Хорошо придумано, лишь бы ваше имя было правильно указано в выписанных вам чеках.
   — Точно, пока в этом ошибок нет. А вас зовут Фрост, так? Чем вы занимаетесь?
   — Кем я только не был — и наемником, и телохранителем…
   — Ну ладно, если вы в состоянии передвигаться, я бы хотела отвести вас в более удобную спальню, там вам будет лучше. Кормить вас еще рано, может стошнить. Потерпите уж до завтрака. Попробуйте потихоньку подняться, я вам помогу.
   Капитан стал понемногу приподниматься с кушетки и почувствовал, как его подхватили заботливые руки. Он опустил ноги на пол, одеяло соскользнуло, и Хэнк ощутил какую-то нелепую неловкость.
   — Вы что, стесняетесь меня? — улыбнулась Регина. — Не смущайтесь, это часто случается с мужчинами, когда за ними ухаживают медсестры или врачи-женщины.
   — Вы заставляете меня чувствовать себя так, словно мне четырнадцать лет.
   — Всем мужчинам всегда по четырнадцать. Идемте уже, — она подхватила его под руки, и они в обнимку зашагали к двери.

Глава двадцать четвертая

   Регина Медоуз оказалась довольно деятельной особой.
   Вещи Фроста были доставлены из гостиницы, дон Адольфо уведомлен о случившемся, салон “мерседеса” вычищен от крови. Ей даже удалось обойтись без вмешательства полиции.
   Капитан сидел на открытой веранде, выходящей в садик. Хозяйка называла свой дом “Медоузшир”, и за несколько дней своего пребывания в нем Хэнк видел во дворе только одного работника. Это был садовник, который приезжал в стареньком “джипе” на пару часов, делал свои дела и быстро уезжал после обеда.
   Кроме одаренной писательницы, Регина зарекомендовала себя хорошей хозяйкой, умеющей вкусно готовить. Лет ей было около тридцати пяти, и она очень понравилась Фросту.
   Его правая рука была на перевязи. Он попивал охлажденный лимонад и поглядывал на пламенеющий закат, когда услышал знакомый стук каблучков.
   — Думаю, немного хорошего виски пойдет вам на пользу, — сказала Регина и поставила на столик поднос с бутылкой, стаканами и ведерком льда. Она присела рядом и запахнула халат, на этот раз светло-желтого цвета.
   — Утром я слышал стук вашей пишущей машинки, — заметил капитан.
   — Я еще не придумала названия для своей новой книги.
   — А о чем она?
   Хозяйка положила щипчиками в стаканчики кубики льда и стала открывать бутылку виски. Фрост отобрал ее у нее и легко скрутил пробку.
   — Почему-то ни одна женщина не умеет открывать бутылки. Вот как нужно.
   — Вижу, вы большой специалист в этом деле.
   — Это уж точно, одно время был даже чересчур большим специалистом.
   — Я уже заинтригована, расскажите мне о себе. Никогда еще не приходилось разговаривать с наемником.
   — Сначала вы расскажите о своей книге.
   — Ладно, — улыбнулась Регина и пригубила виски. — Действие происходит в Швейцарии. Вам не приходилось там бывать?
   — Да, — кивнул Хэнк, вспоминая свои приключения в этой стране. Он отхлебнул виски, и оно приятной теплотой пролилось в желудок.
   — Ну, я только намечала общий план книги, все подробности у меня еще не отработаны… События развиваются в одной из швейцарских клиник. Наш разведчик приходит там в сознание и подозревает, что его готовят к хирургической операции. Он не может говорить, не может двигаться, не может обратиться за помощью к врачам. Он лишь понимает, где находится, но не знает, почему, и пытается это разгадать.
   — И что же дальше?
   Она загадочно улыбнулась.
   — Если я расскажу сейчас, вы не станете потом покупать мою книгу.
   — Значит, вы сами не знаете, чем это дело кончится.
   — Видно, что вы уже имели дело с писателями. Фрост важно кивнул, стараясь тоже напустить на себя загадочный вид.
   — Как Махмед? — решил изменить он тему разговора.
   — Сегодня уже лучше. Завтра с ним можно будет недолго поговорить об этой, как ее, Еве, раз это так важно для вас.
   — Очень важно. Он отдыхает сейчас?
   — Да. Махмед — сильный мужчина и скоро выздоровеет. Правда, останутся шрамы, один особенно большой, на спине. Мне пришлось торопиться, когда я выковыривала пули.
   — Все извлекли?
   — Все. У меня есть переносной рентгеновский аппарат, и я все же считаю себя не только писательницей, но и доктором. Вам это кажется странным?
   — Лично мне медицина не нравится. Приходилось как-то вытаскивать пули из одного моего друга… без рвоты не обошлось. Три профессии я никогда бы не смог освоить: врача, стоматолога и работника морга.
   — Кого, кого?
   — Работника морга. Ну, кто там в подвале занимается трупами, обмывает их, раскрашивает в естественный цвет… Тьфу!
   — Странно. Вы ведь можете воевать, убивать и все такое прочее, но одна мысль о морге приводит вас в замешательство?
   — Да. Война — это обычное дело, она сопутствует жизни, но морг — совсем другое, это не для меня. Завидую людям, которые могут перебороть себя.
   — Это можно считать комплиментом мне?
   — Конечно. Как вы можете жить здесь, почти что в пустыне? Писать книги? Да и вообще, что заставило вас стать врачом?
   — Мне нравилось играть в больничку, когда я была маленькой, — засмеялась Регина.
   — Нет, я спрашиваю серьезно.
   — Ну вы ведь не поверите, если я скажу, что мой отец был доктором и я захотела последовать по его стопам.
   — Поверю, если это правда.
   — Это действительно так.
   — А что же заставило вас изменить профессию?
   — Ну-ка, вообразите себя детективом — вы же читали мои книги — и попробуйте угадать, — улыбнулась она”, и загадочное выражение ее лица сменилось плутовато-детским.
   Фрост наклонился над столиком и почувствовал ноющую боль в плече.
   — Ладно, давайте поиграем. Вы хотели быть писательницей, но стали врачом из-за того, чтобы угодить своему отцу. Хотя вряд ли, уж очень похоже на избитый сюжет какого-нибудь душещипательного фильма.
   — Не совсем. Вы почти угадали. Потом мой отец умер, и я поняла, что занимаюсь нелюбимым делом. В Нью-Йорке у меня был один пациент, крупный издатель, я приставила ему к горлу скальпель и заставила прочитать свою первую книгу…
   — Ну, насчет скальпеля я не верю…
   — Шутка. Я просто попросила его, и он прочел. Потом заплатил небольшой гонорар, хотя я готова была отдать ему эту книгу и даром. Если не ошибаюсь, он страдал камнями в почках.
   — Ну и как его камни сейчас?
   — Лучше, он регулярно мне звонит и иногда просит кое-каких советов из области медицины.
   — Интересная вы женщина, — протянул капитан.
   — А вы — интересный мужчина, — взглянула она на него своими зеленоватыми глазами.
   — Может, отправимся в спальню? Я говорю не слишком прямо?
   — Нет. Зачем, по-вашему, я принесла виски?
   — Вот на такой ответ я и надеялся, — улыбнулся Хэнк.
   — Только вряд ли поза “мужчина сверху” окажется безболезненной для вас из-за раненой руки.
   — Ничего, ведь рядом будет врач.
   — Хорошо, больной, — кивнула Регина, допивая виски.

Глава двадцать пятая

   Фрост до отказа повернул кран холодной воды и встал под колючие струи, думая о хозяйке дома, о Махмеде и о том, что ему скоро придется уезжать. Регина Медоуз успела ему очень понравиться и, что странно, она его тоже по-настоящему полюбила. Расставание предстояло тяжелое. Они уже успели позавтракать и за столом говорили обо всем, только не о предыдущей ночи.
   Капитан вышел из ванной, вытерся, осмотрел пластырь, который уже заменил бинты, надел легкие брюки, рубашку, итальянские туфли и сбежал вниз.
   Регина сидела спиной к нему на низком диване. Хэнк тихо подкрался к ней, положил ей руки на плечи и развернул к себе. Женщина прижалась к нему, он заглянул в ее глаза и увидел в их уголках слезы.
   — Все будет хорошо, дорогая моя, — прошептал Фрост…
   Махмед явно сбросил несколько лишних килограммов за время своего выздоровления, и это только пошло ему на пользу.
   — Хэнк, — тихо проговорил он, — ты спас мне жизнь. Теперь я твой вечный должник.
   — Ну, если ты заговорил о долге, — пошутил капитан, — то можешь отдать мне двадцать девять долларов девяносто пять центов — и мы квиты.
   — Вряд ли. Я же хотел рассказать тебе о Ведьме, о том, что она задумала…
   — О Ведьме? — недоуменно отозвалась Регина.
   — Это ласкательное прозвище Евы Чапман. Если бы ты знала ее, то не спрашивала бы.
   — Регина, тебе я тоже обязан по гроб, — закашлялся Махмед. — Вы всегда будете моими самыми близкими друзьями… Ну ладно, ближе к делу. Ведьму нужно уничтожить, пока она не добралась до всех нас. Она закупала оружие для Эстебана Гарсиа-Руиса. Этот фашист…
   Махмед зашелся в тяжелом кашле, и Регина склонилась над ним, стараясь облегчить его страдания.
   — Нет, ему очень тяжело говорить, — выпрямилась она через минуту. — Я дала обезболивающий укол, чтоб хоть как-то помочь.
   — Понятно, — вздохнул Фрост и вышел из комнаты. Они сидели на веранде и пили чай, который отдавал какими-то лечебными травами.
   — Нравится тебе чай с миндалем? — спросила его Регина.
   — Честно говоря, нет. Не люблю я всю эту экзотику.
   — Верю, — улыбнулась она. — Наверное, ты сейчас же уехал бы отсюда, если бы знал, как найти Эстебана Гарсиа-Руиса…
   — Да, — честно ответил он ей. — Я просто должен это сделать, и у меня нет выбора. Нельзя допустить, чтобы Ева осуществила свои планы. В конце концов, если я не найду ее, то она сама заявится прямо сюда и уничтожит всех нас, тебя в том числе.
   — Неужели она настолько опасна?
   — Этого ты просто представить себе не можешь. Не меньше своего покойного отца.
   — А что с ним случилось?
   — Я его пристрелил, — кратко проинформировал ее капитан, закуривая сигарету, чтобы перебить больничный привкус чая.
   — Ну и что же ты собираешься сделать с Евой?
   — Застрелить, зарезать, повесить, отрубить голову. Все, что угодно, лишь бы отправить на тот свет.
   — И что потом?
   — Потом займусь своей личной жизнью.
   — А в ней не будет места мне?
   — Не знаю. Я вообще еще ничего не знаю.
   — Может, ты еще вернешься сюда?
   — Я не хочу причинять тебе никаких страданий. Постарайся понять меня.
   — У тебя есть женщина…
   — Да. Ее зовут Бесс.
   — Она ждет тебя?
   — Да, она всегда ждет меня.
   — Хочет выйти за тебя замуж?
   — Да.
   — А ты хочешь жениться на ней?
   Фрост закурил новую сигарету и кивнул.
   — Как тебе все объяснить… Дело в том, что я не представляю себя в семье… Но я люблю ее.
   — Я хочу, чтобы ты знал, что тебе всегда будут здесь рады, если ты когда-нибудь надумаешь заехать ко мне в гости. Но я понимаю, что тебе нужно решить свои проблемы и не хочу тебя удерживать против твоей собственной воли. Махмед еще слаб и вряд ли сможет тебе помочь несколько ближайших дней… Если хочешь, я расскажу тебе, где сейчас находится его шеф, Никос Калантос. Он на маленьком греческом острове, который называется Хиос. У меня есть друг, который поможет тебе добраться туда. Калантос тебе все и расскажет о Гарсиа-Руисе.
   — Спасибо тебе за помощь, Регина. Можно спросить, зачем ты так участливо помогаешь мне?
   — В своих книгах я часто заставляла героев делать разные глупости, а теперь вот решила сделать одну из них и сама. Только пообещай мне кое-что взамен…
   — И что же это?
   — Если сможешь, возвращайся. Я буду ждать.

Глава двадцать шестая

   Фрост распахнул дверцу кабины гидросамолета, встал одной ногой на правый поплавок шасси и стал вглядываться в очертания острова, раскинувшегося в пятистах ярдах от него. Там, на отвесном берегу, стоял часовой и что-то говорил в рацию.
   — Приятель, у меня есть надувная лодка! — крикнул ему из кабины летчик-англичанин.
   — Лодка? Отлично.
   — Не нравятся мне все эти греки. А вот те — особенно, посмотри.
   Капитан взглянул, куда показывал рукой пилот, и увидел, что от острова к ним несутся три военные надувные лодки с подвесными моторами, в которых сидят ощетинившиеся оружием солдаты. А из-за скалистого берега раздался рокот винтов, и в небо медленно поднялся новенький, сверкающий краской боевой вертолет.
   — Как бы нам случайно их не испугать, — крикнул Хэнк летчику, достал браунинг из-за пояса, взял его за ствол и высоко поднял над головой, демонстрируя свои мирные намерения…
   Фрост выпрыгнул из пенистого прибоя, набрав в свои дорогие итальянские туфли песка и воды. Рядом, из одной лодки, доносился треск радиостанции. Вертолет улетел еще раньше. К острову с капитаном возвратились две лодки, а одна осталась на всякий случай рядом с гидропланом.
   Хэнк остановился и повернулся к одному из солдат, вооруженному, как и все, автоматом “узи”. Он кивнул на его оружие и пошутил:
   — Ты знаешь, мне начинает казаться, что эти автоматы размножаются, как кролики.
   — Это хорошее оружие.
   — Да, я знаю. Закурить-то мне хоть можно?
   — Ладно, курите.
   Только через несколько минут радисту удалось выйти на связь, и после долгих переговоров он сказал что-то старшему группы. Тот подошел к Фросту и вручил ему его пистолет.
   — Ваша личность установлена. Все в порядке. Следуйте за нами.

Глава двадцать седьмая

   Теперь Фрост понял, что это был запах, который он почувствовал еще тогда, когда самолет только приводнился у острова. Это был аромат апельсиновых садов, раскинувшихся в зеленой долине острова. Он стоял и смотрел на них с обширной веранды в ожидании Никоса Калантоса.
   Остров Хиос, насколько мог вспомнить капитан, когда-то славился производством ароматических масел для ближневосточных гаремов.
   — Говорят, что именно на этом острове родился Гомер, — раздался за его спиной голос. Капитан обернулся:
   — Гомер? Какой такой Гомер? Никос Калантос улыбнулся.
   — Надеюсь, ты шутишь. Кто же не знает великого Гомера…
   — Конечно, шучу, — засмеялся Хэнк. — Если не ошибаюсь, Хиос даже изображен на одной из картин Делакруа.
   — Да, она посвящена войне 1822 года. Значит, это ты спас моего друга Махмеда Аджу?
   — Я его тоже считаю своим другом.
   — Хотел бы предложить чего-нибудь выпить. Как насчет узо?
   — Не хочу показаться нескромным, но я все-таки предпочел бы виски, если позволите.
   Грек серьезно кивнул, хлопнул в ладоши и что-то сказал появившейся женщине с головой, покрытой темным платком. Та бесшумно исчезла.
   — Махмед рассказывал как-то мне о тебе. Ты работал вместе с той женщиной-полицейским…
   — Она спасла вашего ребенка. Ее звали Джулия…
   — Да, Джулия Пулман. Я вывез с острова в безопасное место всю свою семью, когда узнал о появлении здесь Евы Чапман и о нападении на Махмеда. Присаживайся, поговорим.
   Калантос сделал широкий жест рукой, приглашая Фроста к мраморному столику посреди веранды. Капитан уселся в удобное кресло и повнимательнее присмотрелся к хозяину, живой легенде среди контрабандистов оружием. Это был невысокий жилистый смуглый человек лет под шестьдесят. Не столько его внешность, сколько манера держаться свидетельствовала о чрезвычайно богатом жизненном опыте.
   — Судя по тому, что я слышал, ты — настоящий боец.
   — Приходится быть бойцом, — скромно кивнул Хэнк.
   — Я тоже был таким в молодости, — вздохнул Никос и замолчал, так как в это время появилась женщина с подносом, на котором стояли бутылки и два стакана.
   — Что налить?
   — Вот этого виски, пожалуйста.
   — Мне тоже приходилось принимать участие в борьбе с нацистами еще во время прошлой войны. Вместе с англичанами мы сражались против Гитлера, выродка рода человеческого.
   — Вот за это давайте и выпьем, — поднял свой стаканчик Фрост.
   Они чокнулись и выпили до дна.
   — Мне самому больше нравится виски, — заговорщицки проговорил хозяин, — но приходится всем гостям сначала предлагать узо. Это наш национальный греческий напиток.
   — А почему вы живете здесь? — обвел рукой вокруг себя капитан.
   — Ты имеешь в виду, почему не в Париже или в Монте-Карло? Все очень просто. Здесь умер мой отец. В те времена часто случалось так, что молодые бандиты позже становились монахами, каялись в своих грехах и умирали с миром. Так поступил и отец. Правда, я узнал о том, что он мой отец, только после его смерти. Он похоронен в монастыре на другой стороне острова. Наверное, тебе тяжело меня понять, это глубоко личное… Да и климат здесь очень хороший.
   — Я пришел сюда, чтобы попросить рассказать о том, что вы знаете о планах Евы Чапман. Мне необходимо найти ее.
   — И уничтожить? Одному? Нет, это не удалось бы сделать даже мне во времена молодости. Вряд ли и ты сумеешь перебить всю ее охрану без посторонней помощи. А что касается ее планов, пожалуйста. Она что-то затевает с закоренелым испанским фашистом Эстебаном Гарсиа-Руисом. Это отпетый националист, очень богатый, но совсем выживший из ума. Он серьезно болен, его заветным и, наверное, последним желанием является выгнать англичан из Гибралтара. Правительство Испании, я так подозреваю, тоже в душе лелеет эту надежду, но оно ни в коем случае не прибегнет к силе для решения этого спорного вопроса. Гарсиа-Руис, наоборот, ничего не признает, кроме насилия. Поэтому-то он и нанял Еву. Та сейчас зачем-то скупает английское оружие, снаряжение и военную форму. Не пойму только, зачем…
   — Думаю, мы скоро это поймем, — проговорил Хэнк, потягивая второй стаканчик виски.