дай стать себе невесомой за пределами ума.
Переживай, ритмично покачиваясь,
как раскачиваются невидимые круги.
Просто глядя в небо за облаками,
обрети покой и невозмутимость.
Шакти,
наблюдай все пространства,
как будто уже вмещёнными
в твоей собственной голове в безмятежности.
Когда ходишь, спишь, видишь сны, знай себя, как СВЕТ.
В дождь, чёрной ночью, войди в эту черноту, как в форму.
Закрой глаза и найди черноту перед собой ночью.
Открывая глаза, смотри черноту
Так ошибки исчезнут навсегда.
Как только у тебя появился импульс
что-либо сделать, ОСТАНОВИСЬ.
Сосредоточься на звуке АУМ без А и М.
Почувствуй себя ПРОНИЦАЮЩЕЙ все направления, далекое и близкое.
Проколи булавкой какую-нибудь часть
своей наполненной нектаром формы
и МЯГКО ВОЙДИ в этот прокол.
Почувствуй: моя мысль, чувство „я“, внутренние органы — „я“.
Иллюзии обманывают. Цвета очерчивают. Даже делимое — НЕДЕЛИМО.
Когда приходит
какое-нибудь желание, — рассмотри его.
Потом отбрось.
До желания, и до знания,
как я могу сказать „я есть“?
Подумай. Растворись в красоте.
Со всей полнотой своего сознания,
в самом начале желания отбрось его.
О, Шакти,
каждое конкретное восприятие
ограничено, оно исчезает во Всемогуществе.
В Истине формы неразделимы.
Неразделимы суть вездесущее существо
и твоя собственная форма.
Осознай каждое, как сотворенное из этого сознания.
В состоянии крайнего желания БУДЬ НЕВОЗМУТИМА.
Эта, так называемая Вселенная,
кажется как кино, сменяющимися картинами.
Чтобы быть счастливее, смотри на это ТАК.
О, возлюбленная,
устреми внимание
не на удовольствие или страдание
А МЕЖДУ НИМИ.
Отбрось привязанность к телу,
сознавая „я везде“.
Блажен тот, кто вездерадостен.
Вещи и желания
существуют во мне, как и в других.
Понимая это, пусть они будут осуществлены.
Ценность объектов или субъектов
для просветленного та же,
что и для непросветленного человека.
Первый остаётся в субъективном состоянии,
не теряясь в вещах.
Чувствуй сознание каждого человека,
как своё собственное сознание.
Поэтому оставь заботу о себе,
стань каждым существом.
Мысли — Ничто.
С тебя, ограниченной,
падут ограничения.
Воля ограничена,
Ничто — не ограничено.
Верь всезнающему, всемогущему, всепроницающему /Будде/.
Как волны приходят с водой,
и пламя с огнём,
так и вселенские волны — с нами.
Блуждай, пока есть силы,
пока не исчерпаешь их,
и тогда, пав на землю,
в падении будь целой.
Вообрази,
что у тебя постепенно отнимают силы или знания.
В момент отнятия — ПРЕВЗОЙДИ.
Когда сообщается совершенное,
непревзойдённое Учение,
слушай с застывшими глазами,
не моргнув, и тут же стань абсолютно свободной.
Остановив уши нажатием,
а ректум — сжатием, войди в звук звука.
На краю глубокого колодца
гляди непрерывно в его глубину
до явления необыкновенного чуда.
Где бы ни блуждал сейчас твой ум,
внутри или вовне, в этом самом месте — ЭТО.
При живом осознании через чувство,
оставайся в этом осознании.
В начале чиха, при испуге, в тревоге,
над бездной, в разгаре битвы,
в момент крайнего любопытства,
при появлении голода и в сытости —
будь неизменно сознательна.
Пусть внимание будет сосредоточено
в том месте, где ты видишь
некое прошлое событие,
и тогда даже твоя форма,
утратив твои нынешние черты
ПРЕОБРАЗИТСЯ.
Смотри на какой-нибудь объект,
потом медленно снимай с него свой взгляд,
потом медленно снимай с него свою мысль,
ТОГДА…
Преданность освобождает.
Чувствуй перед собой объект.
Чувствуй отсутствие всяких других объектов,
кроме этого.
Потом, оставив и чувство объекта,
и чувство отсутствия, ПОСТИГАЙ.
Чистота одних учений — нечистота для других.
В действительности — не знай ничего
как чистое, или нечистое.
Это сознание существует в каждой сущности
и не существует ничего иного.
Будь равной, одной и той же с другими в почёте или бесчестии.
Когда возникает чувство приятного к кому-либо,
не налагай это на того человека —
оставайся уравновешенной.
Представь себе,
что ты созерцаешь нечто
недоступное восприятию, неуловимое,
за пределами небытия тебя, и там есть ТЫ.
Войди в пространство бесплотное, вечное, тихое…
Где бы твое внимание не сосредоточилось,
в этой самой
ИСПЫТЫВАЙ.
Войди в звук своего Имени,
и, через этот звук,
ВО ВСЕ ЗВУКИ.
Это есть то.
О, возлюбленная, даже это знай,
как неограниченное.
Это сознание — есть душа, руководящая каждым.
Будь сознательна. Тогда и душа будет с тобой.
Не отдавай её бессознательному. Не теряй.
Здесь сфера перемен, перемен, перемен…
Через перемену превзойди
ИЗМЕНЕНИЕ.
Подобно курице,
высиживающих своих цыплят,
высиживай эти знания
в соответствующих действиях.
Тогда переживёшь Реальность.
Поскольку и оковы,
и свобода — относительны,
постольку эти понятия действуют на тех,
кто в ужасе от Вселенной.
Эта Вселенная лишь отражение ума.
Как в воде
ты усматриваешь много бликов от одного солнца,
также смотри на оковы и освобождение.
Это лишь ИЛЛЮЗИЯ твоего ума.
Каждая вещь
воспринимается через познание.
И твоё „Я“ сияет в пространстве благодаря знанию.
Воспринимай знающего и познаваемого,
КАК ОДНО СУЩЕСТВО.
Возлюбленная,
пусть в этот
будут включены одновременно
и ум, и сознание, и дыхание, и биение, и форма.
Всё это — ПУСТОТА».
Голос Шивы, изъятый из файлов АКАША, замолк.
Астом был потрясён возможностями Архива Космоса, и долго молчал, не в силах вымолвить ни слова.
Что значили его слова по сравнению со словами Всемогущего.
Ларуна вывела его из этого оцепенения.
Она наклонилась к нему и сказала:
«В этом файле, Ас, содержатся все стратагемы Космической Любви. Иных нет. Когда ларуны одеваются в человеческую форму, то они используют их все».
Астом был вне себя от охвативших его чувств.
Его психика взлетела настолько, что готова была перейти сексуальный барьер.
Он испытывал нечто, похожее на трепет души.
Но поскольку Яб и Юм были слиты, то подобный перекос сразу же почувствовала Даки.
«Милый, да ты совсем оторвался от Земли! — пропела она. — А ну-ка, быстро почувствуй себя внутри меня, иначе мы можем не вернуться. Тебе ещё рано возбуждать незрелую психику до космического оргазма. Кому в Космосе нужны зелёные сперматозоиды, как ты?» — сказала Даки начиная свой танец на его лингаме в новых телодвижениях и новых позах.
Все быстро встало на свои места.
А Даки, отвлекая его внимание от плотного секса, чтобы он не закончил акт грубой посадкой, продолжала:
«В этих стратагемах Любви есть методы для людей прошлого и будущего, но эти методы недоступны для современного человека. Правда, некоторые единицы могут найти свой метод, который согласуется только с его психикой и доступен ему. Если же современник не нашел ни одного метода, который мог бы ИЗМЕНИТЬ его, то лучше забыть об этих стратагемах и постараться быть любимыми и без них».
«Мне кажется, — возразил Ас, — что в этих стратагемах есть указания для практики каждого, иначе они были бы бессмысленны. Надо лишь побороть свой страх, когда найденный метод начнёт изменять тебя, и всё вокруг тебя.
Трудно себе представить, что произошло после этого с Шакти!».
«Дэви просто сдалась! — ответила Даки, ритмично толкая его в живот ягодицами. — Она сдалась Шиве, безоговорочно отдала ему себя, как я, и тем самым сдалась Бытию. Она приняла его полностью, — а это и есть Просветление».
Некоторое время Даки продолжала свой танец, потом откинулась назад, и прошептала:
«Топливо кончается. Давай возвращаться на землю. Заглуши „двигатель“. Будем мягко планировать».
Один за другим выключались все блоки.
Мягко оттолкнувшись от размягченного тела, Даки встала, и, пританцовывая, убежала под душ.
«Ты принят! Завтра будет всё снова!» — донеслось уже из-за дверей.
Но об этом новом завтра невозможно говорить сейчас.
Надо готовить холст для новой картины.
Картина четвертая. ЛАБИРИНТЫ ЛАЛИТЫ
Лев лизнул спящего в щёку и замотал хвостом.
Спящий перевернулся на другой бок, и натянул на себя одеяло.
Лев зарычал и полностью стащил одеяло со спящего.
«Вставай, лежебока! — рычал он, — тебя ждёт представитель Космоса!»
Разбуженный таким окриком Астом приподнялся на постели.
«Марш под воду! — процедила сквозь оскаленные зубы львиноподобная собака. — Но не в душ. А на берег. Быстро! Бегом марш!» — лаял пёс.
Девушки в доме не было.
Солнце только что встало, и его косые лучи освещали верхушки деревьев.
Быстро совершив туалет, Астом побежал под гору на пляж «Чародейки».
Пересекая кое-где полосы тумана, бегущий вспоминал вчерашний день.
Вчерашний день был опорой для следующего, как нижняя ступенька — база для её надстройки. Так строится жизнь.
До Финского залива было около километра. Воздух был необыкновенно чистым.
Эта чистота промывала лёгкие, зрение, слух и другие органы чувств.
Слух улавливал птиц, комаров, стрекоз, шелест каждой травинки.
В этом шелесте звуков можно было различить все голоса Вселенной.
И она отозвалась в его внутреннем слухе еле различимыми словами:
«Прошлого не существует.
Оно выросло в деревья.
Оно превратилось в землю.
Оно прошло, и его нет в настоящем.
Будущего не существует.
Оно ещё не сложилось.
Настоящего не существует.
Оно всё время проходит и изменяется каждый момент.
Существует только иллюзия существования…
Все пребывает в бесконечном моменте — в вечном и повседневном.
В этом миге и будущее, и настоящее, и прошлое свёрнуто одновременно.
Ты живешь в своем прошлом, уже прожив своё будущее.
Это пред-данность Космоса…»
Бегущий просыпался.
Его ум пробуждался, сбрасывая сон прошлой жизни, прошлого Имени.
Он знал, что и новое имя его — не настоящее, это просто для обращения.
Настоящее его Имя — в Космосе, и тот, кто знает его, — владеет его душой.
Бегущий вспомнил миф об Осирисе, которого укусил скорпион. Правитель Египта умирал, и яд мог выйти обратно в руки целителя только при знании настоящего Имени больного. У Осириса было много частных имен, но Исида молила бога РА сообщить ей подлинное — целое имя, чтобы исцелить мужа. Когда РА произнес его, Эннеада — девятка богов космогонической системы — вскричала от ужаса.
«Сколько имен у меня ненастоящих, — размышлял на бегу Астом, — столько и жизней на земле у меня было не настоящих — не стоящих ничего. Как сон. Неужели я, наконец, пробуждаюсь!?»
Проснувшийся пересёк Приморское шоссе и побежал по аллее к заливу.
Эта аллея была посажена ещё финнами и состояла из трёх частей.
Первая часть была еловая, вторая — сосновая, и третья — березовая.
Людей в это раннее время суток не было.
Астом быстро пробежал эти пятьсот метров и с разбегу ринулся в воду.
Залив в этих местах очень мелкий и каменистый, но Астом знал дорожку, которые выкопали на дне отдыхающие «Чародейки».
Распугав маленьких рыбок, которые стремглав ринулись в разные стороны, Астом окунулся, и пошёл вглубь.
Он хорошо плавал и в прошлые дни, бывало, даже устраивал заплывы с друзьями на дальность. Однажды, помнится, он с Осиповым — другом по развлечениям — проплыл от Терийок до Келломяк, но, выйдя из воды, оба свалились от усталости.
Вода за ночь не успела остыть, и только зайдя поглубже, купальщик мог ощутить её свежесть.
Глубина оказалась временной, и, преодолев несколько отмелей, Астом попал на настоящую глубину. Он инстинктивно поплыл к далёкому плоскому камню, где он недавно «рыбачил».
Конечно, Даки ждала его именно там. Естественно она танцевала, — она не могла находиться в неподвижности. Такова природа дакини.
Этот плоский железобетонный камень тоже когда был сооружён финнами для причала больших рыболовецких лодок, которые не могли подойти к берегу. Он был расположен в полутора километрах от береге и отсюда уже на плоскодонках рыбаки переправляли улов на берег.
В настоящее время камень был полуразрушен бурями, но его плоскость на четверть метра выступала из воды и рыбаки иногда использовали его в своих целях.
Сегодня он был оккупирован ларуной. Рыбаков не было видно даже на несколько километров.
«Если бы Лев тебя не разбудил, ты бы так и спал?» — спросила Даки, грациозно изгибаясь нагим телом.
Астом виновато улыбнулся, подтягиваясь на руках и залезая на камень.
Он снял плавки, скрутил их в руках, отжал и положил на край.
Потом поймал Даки на одном из её поворотов и нежно поцеловал её.
Она обвила его шею руками, и, приникнув к его мокрому телу всей грудью, ответила ему страстным долгим поцелуем. Даки терлась об него танцующими движениями, и Астом почувствовал, как его лингам пришёл в напряжение.
«Я вижу, ты готов, — сказала Даки, — тогда садись, и не будем тратить времени!»
Астом постелил на бетонный наждак свои плавки и сел на них, вытянув ноги и откинув руки для упора назад.
Даки приблизилась к нему и слегка присела, в танце вращая ягодицами.
Колебания её бедер опускались всё ниже. Астом на уровне глаз видел её раскрывшуюся раковину, и возбуждение у него увеличилось.
Вращая ягодицами в танце, Даки опускалась все ниже и ниже, и, слегка касаясь щелью розовой раковины его заветного места, внимательно следила за выражением его глаз.
Убедившись, что в них вместо страсти засверкала любовь, Даки аккуратно погрузилась в этот океан чувств и продолжала свой ягодичный танец.
«Выпрямляйся в лотос, пожалуйста!» — напомнила ларуна.
Астом медленно согнул сначала одну ногу, потом другую, и подсунул свои бёдра ей под ягодицы. Даки привстала, помогая ему, потом снова села в плотный контакт, как это положено в соитии Яб и Юм.
Астом вспомнил всё инструкции, полученные им на этом месте на живом примере, и стал поднимать напряжение, как этого требовали правила подготовки к взлёту.
Он слышал, как зажужжали включаемые блоки, и когда зажглась «аджна», его внутренняя кабина черепа озарилась космическим светом.
Последней включилась «сахасрара», но запускать её лопасти было еще рано.
Астом прочитал предвзлётную «молитву» о готовности, и Даки эхом повторяла его мантры.
Замкнув цепь тока в их телесном соединении, Астом вновь поднял энергию до макушки головы, и запустил лопасти Времени.
Под ними раскрылась мягкая, чудесно пахнущая, тарелка лотоса.
Жёсткость камня перестала ощущаться, и они слегка приподнялись над ним.
Потом, включив энергию на полную мощность, Ас рывком поднял тарелку над заливом, и стал набирать высоту.
«Не забудь надеть ремни безопасности! — напомнила курсанту ларуна. — Иначе я сейчас заставлю тебя спустить-СЯ!»
«Извини, инструктор, забылся!» — ответил Том, сглатывая слюну.
«Забыл себя? — переспросила ларуна. — Я понимаю, когда люди, увлеченные сексом, забывают себя, сливаясь с любимой в половом акте. Но ты сейчас — не человек!» —укоризненно сказала ларуна.
«Это происходит не только в сексе, — сказал Ас, делая виражи над Кронштадтом — Человек, увлеченный любимой работой, тоже забывает себя , сливаясь с ней в одно целое — оправдывался Ас, снижаясь над закрытым городом. — А для меня это любимое занятие»
«В твоей тантрической практике, — изгибаясь на вираже, продолжала она, — ты не должен забываться занятием, но ты должен забыть себя, сливаясь с Духом, который существует в твоем дыхании до того, как ты испустишь дух.
Соединяясь с Духом, мы становимся Им Самим, и забываем себя и все связанные с собой заботы, самоуверенность, ощущение собственной значимости и прочие иллюзии. Мы освобождаемся от заблуждений ума, и он становится чистым и ясным, способным к постижению Духа. Ясно?» — спросила ларуна, заглядывая в глаза курсанту.
«Да! — ответил курсант, наклоняясь к её приборам, полушариями выделяющимися на грудном пульте. — Я постараюсь слиться с твоим космическим духом — иначе не мыслю!»
«Я могу добавить, — сказала ларуна, — что в поисках жизненных ценностей и основы своего существования вы думаете только о таких предметах, которые лежат вне вас самих .
Ваша жизнь остается неумиротворенной потому, что вы все еще продолжаете жить вне самих себя.
Проблема заключается в том, что люди считают свое „Я“ чем-то определенно отличным от внешнего мира, что это „Я“ существует в противостоянии другим.
Таким образом, люди теряют истинное „Я“».
Ас внимательно выслушал её замечание и ответил, обняв её одной рукой:
«Мы думаем о вещах, которых не имеем. Даже о времени мы думаем, как о чем-то таком, что течет из прошлого через настоящее в будущее.
Мы уверены в том, что живем внутри этого течения времени.
Однако прошлого мы уже не имеем, равно, как и будущего. То, что мы имеем — так это только этот единственный момент настоящего. Как прошлое, так и будущее — суть не что иное, как мысли, появляющиеся в нашем уме и возникающие в этот миг настоящего».
«Откуда ты это знаешь?» — удивленно спросила ларуна, приподнимаясь на ступнях и вновь садясь на заветное место.
«Трава нашептала по дороге, — улыбнулся Ас, кружась над Кронштадским собором. — Помоги мне найти траверс в атмосфере Времени?» — попросил он.
«Ты должен знать, что лопасти времени имеют, кроме известных параметров, ещё и неизвестные, — объяснила ларуна, — например, если известное нам Время обращения планеты вокруг её оси является основным эталоном его измерения, то эти — параметры относятся к сфере внутреннего времени.
Естественно, что внутренняя сторона сферы Времени, как и любого другого предмета, не может существовать без её внешней стороны».
«Да, это я помню ещё из прошлых инкарнаций, — перебил её Ас, — внешняя сторона определяется Частотой вращения планеты и называется уже не Временем, а Собственной Космической Частотой!»
«Правильно! — похвалила его ларуна, откидываясь назад всем телом, — я об этом и не хотела говорить!»
«Прости, о чём же ты хотела сказать?» — сказал курсант, наклоняясь к ней.
«Не забывайся! — одёрнула его инструктор. — Выпрямись! Я хотела сказать — продолжала она, когда его аппарат выпрямился, — что, определяя характеристики Времени, надо иметь в виду, что Время неоднородно на Земле.
Время способно сжиматься и растягиваться.
Время способно завихряться, разветвляться, сворачиваться в рулон, в тор и другие геометрические фигуры.
Время, которое способно принимать разные геометрические формы, может принять образ Бога, Богоматери, Человека, Ларуны, Кентавра и других фантастических существ.
Поскольку Время — это процесс, в котором разворачивается действие, то и процесс мышления зависит от Времени».
«Потрясающе — удивился Ас — выходит, все мы — дети Времени? И мысли наши — тоже сперматозоиды, зависящие от Времени?»
«Да, и эта зависимость пропорциональна блокам Времени, которые реализуются в блокировании мыслей. Она пропорциональна ветвям Времени, которые реализуются в разветвлении мысли. Она пропорциональна идеалам Времени, которые реализуются в идеях мышления» — ответила инструктор.
«Ага, понимаю», — сказал курсант, перенося внимание с лопастей времени, с которыми он никак не мог справиться, на свои мысли, которых Время должно было любить, как детей.
И поразмыслив, немного он продолжал:
«Время сохраняет идеи целыми и невредимыми в вечности. Оно и делает процесс мышления целым и неразделимым. И оно, в то же время, создает постоянную блокаду мыслям, несовместимым с известным временем.
Иными словами, ни одно открытие не может быть сделано не во время».
«Правильно! — одобрила его мысли ларуна. — А поскольку ты еще новичок, то маршрут сегодня выбираю я!» — сказала Даки, и взяла управление на себя.
Она лихо скользила по кочкам времени, и, увеличив напряжение в сети, вжалась от гравитационного ускорения в чресла и, застопорила на границе с ультракосмосом.
Проверив психическую устойчивость Астома, Даки продолжала:
«После открытия второго источника информации в твоём Сознании, Ас, у тебя появилась возможность получить нетрадиционные сведения об ультракосмосе».
«Я прошу тебя, Даки, разрешить мне задавать вопросы. Ведь мы же не на Земле, где я должен все вопросы решать сам?» — обратился к инструктору Астом.
«Хорошо! — согласилась Даки, включая свою лалиту. — Я снимаю „вето“ на твои вопросы на то время, когда мы парим в золотистых облаках!»
Астом выпрямился на лотосовой подушке и осмотрелся.
Своими новыми глазами он видел богов и богинь, сидящих на облаках почти так же, как их рисовал Рафаэль и другие художники.
Все они были заняты в разных актах любви, которые были показаны ему в предыдущих картинах.
Астом прислушался и услышал голос одного из них, держащего в объятьях сладострастную богиню. Она копировала одну из поз «Кама Сутры» и упивалась чувственными наслаждениями. Из её сосков летели серебряные брызги, которые падали в атмосферу и слоились в серебристые облака. Бог, накаленный до предела, отвлекал её внимание словами:
Спящий перевернулся на другой бок, и натянул на себя одеяло.
Лев зарычал и полностью стащил одеяло со спящего.
«Вставай, лежебока! — рычал он, — тебя ждёт представитель Космоса!»
Разбуженный таким окриком Астом приподнялся на постели.
«Марш под воду! — процедила сквозь оскаленные зубы львиноподобная собака. — Но не в душ. А на берег. Быстро! Бегом марш!» — лаял пёс.
Девушки в доме не было.
Солнце только что встало, и его косые лучи освещали верхушки деревьев.
Быстро совершив туалет, Астом побежал под гору на пляж «Чародейки».
Пересекая кое-где полосы тумана, бегущий вспоминал вчерашний день.
Вчерашний день был опорой для следующего, как нижняя ступенька — база для её надстройки. Так строится жизнь.
До Финского залива было около километра. Воздух был необыкновенно чистым.
Эта чистота промывала лёгкие, зрение, слух и другие органы чувств.
Слух улавливал птиц, комаров, стрекоз, шелест каждой травинки.
В этом шелесте звуков можно было различить все голоса Вселенной.
И она отозвалась в его внутреннем слухе еле различимыми словами:
«Прошлого не существует.
Оно выросло в деревья.
Оно превратилось в землю.
Оно прошло, и его нет в настоящем.
Будущего не существует.
Оно ещё не сложилось.
Настоящего не существует.
Оно всё время проходит и изменяется каждый момент.
Существует только иллюзия существования…
Все пребывает в бесконечном моменте — в вечном и повседневном.
В этом миге и будущее, и настоящее, и прошлое свёрнуто одновременно.
Ты живешь в своем прошлом, уже прожив своё будущее.
Это пред-данность Космоса…»
Бегущий просыпался.
Его ум пробуждался, сбрасывая сон прошлой жизни, прошлого Имени.
Он знал, что и новое имя его — не настоящее, это просто для обращения.
Настоящее его Имя — в Космосе, и тот, кто знает его, — владеет его душой.
Бегущий вспомнил миф об Осирисе, которого укусил скорпион. Правитель Египта умирал, и яд мог выйти обратно в руки целителя только при знании настоящего Имени больного. У Осириса было много частных имен, но Исида молила бога РА сообщить ей подлинное — целое имя, чтобы исцелить мужа. Когда РА произнес его, Эннеада — девятка богов космогонической системы — вскричала от ужаса.
«Сколько имен у меня ненастоящих, — размышлял на бегу Астом, — столько и жизней на земле у меня было не настоящих — не стоящих ничего. Как сон. Неужели я, наконец, пробуждаюсь!?»
Проснувшийся пересёк Приморское шоссе и побежал по аллее к заливу.
Эта аллея была посажена ещё финнами и состояла из трёх частей.
Первая часть была еловая, вторая — сосновая, и третья — березовая.
Людей в это раннее время суток не было.
Астом быстро пробежал эти пятьсот метров и с разбегу ринулся в воду.
Залив в этих местах очень мелкий и каменистый, но Астом знал дорожку, которые выкопали на дне отдыхающие «Чародейки».
Распугав маленьких рыбок, которые стремглав ринулись в разные стороны, Астом окунулся, и пошёл вглубь.
Он хорошо плавал и в прошлые дни, бывало, даже устраивал заплывы с друзьями на дальность. Однажды, помнится, он с Осиповым — другом по развлечениям — проплыл от Терийок до Келломяк, но, выйдя из воды, оба свалились от усталости.
Вода за ночь не успела остыть, и только зайдя поглубже, купальщик мог ощутить её свежесть.
Глубина оказалась временной, и, преодолев несколько отмелей, Астом попал на настоящую глубину. Он инстинктивно поплыл к далёкому плоскому камню, где он недавно «рыбачил».
Конечно, Даки ждала его именно там. Естественно она танцевала, — она не могла находиться в неподвижности. Такова природа дакини.
Этот плоский железобетонный камень тоже когда был сооружён финнами для причала больших рыболовецких лодок, которые не могли подойти к берегу. Он был расположен в полутора километрах от береге и отсюда уже на плоскодонках рыбаки переправляли улов на берег.
В настоящее время камень был полуразрушен бурями, но его плоскость на четверть метра выступала из воды и рыбаки иногда использовали его в своих целях.
Сегодня он был оккупирован ларуной. Рыбаков не было видно даже на несколько километров.
«Если бы Лев тебя не разбудил, ты бы так и спал?» — спросила Даки, грациозно изгибаясь нагим телом.
Астом виновато улыбнулся, подтягиваясь на руках и залезая на камень.
Он снял плавки, скрутил их в руках, отжал и положил на край.
Потом поймал Даки на одном из её поворотов и нежно поцеловал её.
Она обвила его шею руками, и, приникнув к его мокрому телу всей грудью, ответила ему страстным долгим поцелуем. Даки терлась об него танцующими движениями, и Астом почувствовал, как его лингам пришёл в напряжение.
«Я вижу, ты готов, — сказала Даки, — тогда садись, и не будем тратить времени!»
Астом постелил на бетонный наждак свои плавки и сел на них, вытянув ноги и откинув руки для упора назад.
Даки приблизилась к нему и слегка присела, в танце вращая ягодицами.
Колебания её бедер опускались всё ниже. Астом на уровне глаз видел её раскрывшуюся раковину, и возбуждение у него увеличилось.
Вращая ягодицами в танце, Даки опускалась все ниже и ниже, и, слегка касаясь щелью розовой раковины его заветного места, внимательно следила за выражением его глаз.
Убедившись, что в них вместо страсти засверкала любовь, Даки аккуратно погрузилась в этот океан чувств и продолжала свой ягодичный танец.
«Выпрямляйся в лотос, пожалуйста!» — напомнила ларуна.
Астом медленно согнул сначала одну ногу, потом другую, и подсунул свои бёдра ей под ягодицы. Даки привстала, помогая ему, потом снова села в плотный контакт, как это положено в соитии Яб и Юм.
Астом вспомнил всё инструкции, полученные им на этом месте на живом примере, и стал поднимать напряжение, как этого требовали правила подготовки к взлёту.
Он слышал, как зажужжали включаемые блоки, и когда зажглась «аджна», его внутренняя кабина черепа озарилась космическим светом.
Последней включилась «сахасрара», но запускать её лопасти было еще рано.
Астом прочитал предвзлётную «молитву» о готовности, и Даки эхом повторяла его мантры.
Замкнув цепь тока в их телесном соединении, Астом вновь поднял энергию до макушки головы, и запустил лопасти Времени.
Под ними раскрылась мягкая, чудесно пахнущая, тарелка лотоса.
Жёсткость камня перестала ощущаться, и они слегка приподнялись над ним.
Потом, включив энергию на полную мощность, Ас рывком поднял тарелку над заливом, и стал набирать высоту.
«Не забудь надеть ремни безопасности! — напомнила курсанту ларуна. — Иначе я сейчас заставлю тебя спустить-СЯ!»
«Извини, инструктор, забылся!» — ответил Том, сглатывая слюну.
«Забыл себя? — переспросила ларуна. — Я понимаю, когда люди, увлеченные сексом, забывают себя, сливаясь с любимой в половом акте. Но ты сейчас — не человек!» —укоризненно сказала ларуна.
«Это происходит не только в сексе, — сказал Ас, делая виражи над Кронштадтом — Человек, увлеченный любимой работой, тоже забывает себя , сливаясь с ней в одно целое — оправдывался Ас, снижаясь над закрытым городом. — А для меня это любимое занятие»
«В твоей тантрической практике, — изгибаясь на вираже, продолжала она, — ты не должен забываться занятием, но ты должен забыть себя, сливаясь с Духом, который существует в твоем дыхании до того, как ты испустишь дух.
Соединяясь с Духом, мы становимся Им Самим, и забываем себя и все связанные с собой заботы, самоуверенность, ощущение собственной значимости и прочие иллюзии. Мы освобождаемся от заблуждений ума, и он становится чистым и ясным, способным к постижению Духа. Ясно?» — спросила ларуна, заглядывая в глаза курсанту.
«Да! — ответил курсант, наклоняясь к её приборам, полушариями выделяющимися на грудном пульте. — Я постараюсь слиться с твоим космическим духом — иначе не мыслю!»
«Я могу добавить, — сказала ларуна, — что в поисках жизненных ценностей и основы своего существования вы думаете только о таких предметах, которые лежат вне вас самих .
Ваша жизнь остается неумиротворенной потому, что вы все еще продолжаете жить вне самих себя.
Проблема заключается в том, что люди считают свое „Я“ чем-то определенно отличным от внешнего мира, что это „Я“ существует в противостоянии другим.
Таким образом, люди теряют истинное „Я“».
Ас внимательно выслушал её замечание и ответил, обняв её одной рукой:
«Мы думаем о вещах, которых не имеем. Даже о времени мы думаем, как о чем-то таком, что течет из прошлого через настоящее в будущее.
Мы уверены в том, что живем внутри этого течения времени.
Однако прошлого мы уже не имеем, равно, как и будущего. То, что мы имеем — так это только этот единственный момент настоящего. Как прошлое, так и будущее — суть не что иное, как мысли, появляющиеся в нашем уме и возникающие в этот миг настоящего».
«Откуда ты это знаешь?» — удивленно спросила ларуна, приподнимаясь на ступнях и вновь садясь на заветное место.
«Трава нашептала по дороге, — улыбнулся Ас, кружась над Кронштадским собором. — Помоги мне найти траверс в атмосфере Времени?» — попросил он.
«Ты должен знать, что лопасти времени имеют, кроме известных параметров, ещё и неизвестные, — объяснила ларуна, — например, если известное нам Время обращения планеты вокруг её оси является основным эталоном его измерения, то эти — параметры относятся к сфере внутреннего времени.
Естественно, что внутренняя сторона сферы Времени, как и любого другого предмета, не может существовать без её внешней стороны».
«Да, это я помню ещё из прошлых инкарнаций, — перебил её Ас, — внешняя сторона определяется Частотой вращения планеты и называется уже не Временем, а Собственной Космической Частотой!»
«Правильно! — похвалила его ларуна, откидываясь назад всем телом, — я об этом и не хотела говорить!»
«Прости, о чём же ты хотела сказать?» — сказал курсант, наклоняясь к ней.
«Не забывайся! — одёрнула его инструктор. — Выпрямись! Я хотела сказать — продолжала она, когда его аппарат выпрямился, — что, определяя характеристики Времени, надо иметь в виду, что Время неоднородно на Земле.
Время способно сжиматься и растягиваться.
Время способно завихряться, разветвляться, сворачиваться в рулон, в тор и другие геометрические фигуры.
Время, которое способно принимать разные геометрические формы, может принять образ Бога, Богоматери, Человека, Ларуны, Кентавра и других фантастических существ.
Поскольку Время — это процесс, в котором разворачивается действие, то и процесс мышления зависит от Времени».
«Потрясающе — удивился Ас — выходит, все мы — дети Времени? И мысли наши — тоже сперматозоиды, зависящие от Времени?»
«Да, и эта зависимость пропорциональна блокам Времени, которые реализуются в блокировании мыслей. Она пропорциональна ветвям Времени, которые реализуются в разветвлении мысли. Она пропорциональна идеалам Времени, которые реализуются в идеях мышления» — ответила инструктор.
«Ага, понимаю», — сказал курсант, перенося внимание с лопастей времени, с которыми он никак не мог справиться, на свои мысли, которых Время должно было любить, как детей.
И поразмыслив, немного он продолжал:
«Время сохраняет идеи целыми и невредимыми в вечности. Оно и делает процесс мышления целым и неразделимым. И оно, в то же время, создает постоянную блокаду мыслям, несовместимым с известным временем.
Иными словами, ни одно открытие не может быть сделано не во время».
«Правильно! — одобрила его мысли ларуна. — А поскольку ты еще новичок, то маршрут сегодня выбираю я!» — сказала Даки, и взяла управление на себя.
Она лихо скользила по кочкам времени, и, увеличив напряжение в сети, вжалась от гравитационного ускорения в чресла и, застопорила на границе с ультракосмосом.
Проверив психическую устойчивость Астома, Даки продолжала:
«После открытия второго источника информации в твоём Сознании, Ас, у тебя появилась возможность получить нетрадиционные сведения об ультракосмосе».
«Я прошу тебя, Даки, разрешить мне задавать вопросы. Ведь мы же не на Земле, где я должен все вопросы решать сам?» — обратился к инструктору Астом.
«Хорошо! — согласилась Даки, включая свою лалиту. — Я снимаю „вето“ на твои вопросы на то время, когда мы парим в золотистых облаках!»
Астом выпрямился на лотосовой подушке и осмотрелся.
Своими новыми глазами он видел богов и богинь, сидящих на облаках почти так же, как их рисовал Рафаэль и другие художники.
Все они были заняты в разных актах любви, которые были показаны ему в предыдущих картинах.
Астом прислушался и услышал голос одного из них, держащего в объятьях сладострастную богиню. Она копировала одну из поз «Кама Сутры» и упивалась чувственными наслаждениями. Из её сосков летели серебряные брызги, которые падали в атмосферу и слоились в серебристые облака. Бог, накаленный до предела, отвлекал её внимание словами:
«Оборачивается под нами Земля и обороты Её импульсом в нас выдаются
Выдаёт себя Планета, как Сердце, своё Тело Века оживляя.
Оживляя себя в Целом, и Человек любой оживляется.
Любой — значит л юбый, а любимые любовью наполняются.
Наполнением её кровным люди в её Сердце являются.
Являясь в Свете Любви, люди входят в мир её Сердца.
Входя, словно кровяные тельца, они условно и выходят из Сердца.
Кровяные тельца в большинстве все красные.
Красное — значит красивое, и красивым становится тело людей.
Люди, как все „Я“ — кровны, но во всеЯ Полноте они — бескровны.
Полнота не имеет собственного крова и покров тела не нужен душе.
Души наполняются из целого сердечного импульса Любви.
Любовь всегда Цела, а потому и невредима.
Невредимое Само — не вредит и другим, наоборот — исцеляет.
Исцеляет целой полнотой Любви, но без всякой цели.
Цели существуют только у людей.
Люди ослепляются целью и не видят Целого — как входят они в кровь.
В кровь Матери входя, они обновляют её кровные тельца.
Тельца обновляют систему и насыщают Сердце Земли.
И Сердце Земли пульсирует в Космосе, обозначая Невидимое.
Невидима в Космосе Целая Мать Богородица, невидима из-за видимого.
По-видимому, Мать насыщается любовью людей и отдаёт им свой кровъ.
Кровь людей наполнена её любовью.
А люди, наполняясь кровью, насыщают её Сердце.
Сердце её насыщает любого, как любимому отдает свою энергию.
Любимые любят любимых и теряют божественную энергию.
Энергию теряя, тельца выходят из сердца обессиленными.
Обессиленные не умирают, а сливаются с Телом Века неразделимо.
Неразделимые вращаются совместно с ритмом Сердечного пульса.
Пульс сердечный наполняет души любовью снова.
И с новым телом возвращаются души к любимому сердцу.
Любимое сердце сохраняет всех, ощущая их.
Ощущения чувствам присущи, а сущее — выше чувств.
Чувствами люди наполняются и Планета полнеет.
Полнеет и пульс её, наполняя и реки весной и чувства людей.
Люди обременяют её Сердце, и она знает о своей беременности.
Беременность её временна и всегда находит выход.
Выход всегда изнутри — наружу в космическое пространство.
В пространстве обновляются души но не уходят из Сердца, ведь.