Поэтому одно сторона вещи автоматически предполагает наличие в ней же противоположности: черного в белом, плюса в минусе, дьявола в боге, Инь в Яне, Юм в Ябе.
А поскольку всякая вещь неравноценна самой себе, то бессмысленно пытаться одним „метким словом“ выразить содержание ультракосмоса.
Поэтому, истинное действие — это бездействие, а глупец в мирском смысле может на самом деле оказаться мудрецом.
Через такой метаязык человек может воспринять игровой, „ненастоящий“ характер слов.
Отбросив ненастоящие, но на первых порах необходимые слова, а, следовательно, и оформленные конкретные формы, человек увидит мир истинной бесформенности — Пустоты, форму без форм, которая и есть сам ультракосмос.
Проникновение в Ультракосмос начинается с прекращения оппозиций с миром, этим вязким болотом желаний и деятельности.
Затем включается подлинное доверие между природой и человеком.
Не показывая себя миру, космонавт не заметен для противников и может не беспокоиться за свою жизнь.
Основная стратагема — избегать столкновений с миром, тогда космонавт может понять его целостность и внутреннюю подоплёку всего сущего.
Тогда не остаётся никаких вопросов.
Не остается никакого поля для деятельности.
Не остается места для дальнейшего накопления кармы.
Где-то громыхнуло, и сосредоточение ослабло.
Этим воспользовался обычный ум и сразу же возразил медитирующему:
„Если бездействие является лучшим средством против накопления кармы, то какая польза социальному обществуот недеятельного человека?“
Второй источник сознания пришельца, не раздумывая, ответил:
„Человек часть биосферы, где есть аналогичные примеры среди деревьев.
Если от какого-либо дерева нет никакой пользы, если оно ни на что не годится, то его не срубают и не ломают, вот почему оно может долго прожить.
Ведь, деревья, которые полезны и годны для обработки, которые приносят плоды — несчастны, их ломают и калечат, они из-за своей полезности терпят урон и умирают, не достигнув своего жизненного срока, уготованного им природой.
Поэтому самые светлые люди в мире сделаны из материала, в котором никто не нуждается“.
За склоном опять громыхнула. Приближалась гроза. Из-за вершины снежного хребта, под которым сидел человек, показались края тёмной тучи. Она легко перевалила через хребет. Впереди неё вниз понесся штормовой вал.
Пришелец протиснулся в щель пещеры и, высунув голову, позвал:
„Лев! Сюда! Ко мне! Быстро“
Пес бродил где-то ниже, и сейчас, высунув язык, с трудом набирал высоту.
С учащенным дыханием он, наконец, выбрался на площадку.
„Иди сюда, псина! Снесет!“ — крикнул человек, освобождая место для входа.
Как только львиноголовая собака протиснулась в щель, штормовой вал упал на площадку. Спальник приподняло, но Лев выскочил и, успев схватить его зубами, затащил постель в щель.
„Спасибо, дорогой!“ — поблагодарил пса Астом.
„Надо было самому догадаться!“ — проворчал пёс, затаскивая спальник вглубь пещеры.
Гроза в горах — удивительное явление.
Атмосфера гудела от напряжения.
Разряды щелкали, подобно бичам у чабанов. Скалы вибрировали.
Из укрытия можно было наблюдать, как возникают молнии.
Раньше Астом думал, что их начало берется в атмосфере.
Теперь он видел, что это не совсем так. Разряд начинался на земле. Прямо на глазах начинала жужжать какая-то часть скалы. Потом в центре этой части возникал шар, похожий на ежа. Потом ослепительно сверкающий ёж превращался в дикобраза. Затем из этой сферы плазмы вверх вытягивалась ослепительная змея и уже вверху встречалась со своей небесной анакондой.
„Вот это Тантра!“ — восхищенно прошипел пёс.
Встреча заканчивалась мощным разрядом, от которого воздух рвался в клочья.
„А это — уже оргазм! — комментировал Лев. — Такую бы энергию, да на мирные цели бы, вот была бы польза!“.
А в атмосфере творилось нечто невероятное
Молнии — слепили. Воздух насытился озоном и светился на выступах скал.
Пульсация огня не прекращалась.
Один из сверкающих ежей вспух прямо перед наблюдателями на площадке.
Шипя, как змея, он рос, и выпустил из себя головку.
Змеиная сила поднялась вверх, и Астом едва успел зажать уши.
Звук, подобный разрываемому парусу, сотряс тела наблюдателей и повалил их на землю. Их нокаут был, кроме того, обеспечен силой тока, который и отбросил их тела вглубь пещеры.
Удар током был такой силы, что онемело все тело.
Глянув в щель пещеры, Астом увидел, как дымилось опаленное место.
И в этом самом месте целая и невредимая стояла обнаженная Дакини.
Она смеялась.
„Где это ты так долго гуляла?“ — спросил Лев, выползая из пещеры и лизнув ей ноги.
„Развлекалась! — сказала Даки. — Мне не с кем было прилететь сюда. Я нашла двух богов в атмосфере, направлявшихся в Бутан, и уговорила их подбросить меня по пути. Влюбленные боги выбросили меня прямо на место“.
„Ты залезла к богу в сгусток энергии, который у людей называется спермой? — спросил Лев. — И он в оргазме выбросил тебя?“
Ларуна засмеялась и ничего не ответила.
„Есть вещи непроизносимые и немыслимые — обозначил её смех Астом, вспомнив начало своей медитации. — Поэтому, они именуются тайными“.
„Хотел бы я почувствовать божественную любовь!“ — вздохнул пёс.
„Ничего необычного, — сказала Даки. — Есть более необычные состояния сознания, которые ведут в Нирвану. Богам Нирвана недоступна. Они только представляют, что их наслаждение нирванично. Но это — псевдонирвана“.
Астом молчал. Он знал, что продолжение следует, и терпеливо ждал.
Льву же не терпелось узнать что-либо новенькое. И он спросил:
„А человеку Нирвана доступна?“
Даки засмеялась.
Пес вытащил из укрытия спальник и расстелил перед ней. Даки кивком головы поблагодарила его и села на подстилку в позе лотоса. Она полузакрыла глаза и стала раскачиваться в такт како-то неслышимой мелодии.
Лев знал, что его вопрос не останется без ответа, и не лаял больше.
„Разве ты Человек, пес? — риторически спросила Даки. — Или ты готовишься в следующей жизни стать человеком?“
„Судя по тому, как он добросовестно служит, то можно считать, что так“ — сказал Астом, всё еще сидя в пещере, хотя гроза уже давно свалилась в ущелье.
„Если он хочет стать человеком, то он уже сейчас должен знать следующее — ответила Даки, раскачиваясь, как кобра перед флейтой. — Ты должен знать, что В Природе не существует несправедливости, дисгармонии и лжи.
Так же, как волна не может стать квадратной, так же, как существует причина для волны, также существует и причина для страдания существа, попавшего в катастрофу.
Причина этому — ложные действия.
Опаснее всего самообман ума.
Ум улавливает идею, не зная её природы, сообщает о ней окружающим, и люди начинают физически действовать.
Природа идеи достаточна проста.
Идея занимает ум, а не освобождает его.
Функция идеи — это разделение людей.
Идея бога, религии, политики, восстанавливает людей друг против друга.
Людей убивают во имя идеи.
Идея использует человека, как средство на пути к конечной цели — сохранить себя.
Для идеи важна цель, а не человек.
Идеи буквально носятся в воздухе, ловя свои жертвы.
В Принципе, Идея представляет собой эманацию мысли миллионов исчезнувших людей, которые резонировали с желаемым принципом.
Он витает над Человеческой Сферой Сознания, наподобие мощного циклона, существующего с незапамятных времен.
Ни одна идея в принципе никогда не могла спасти мир от катастрофы, идея всегда стремится только к самосохранению за счёт её реализации — за счёт выделения энергии на её существование.
Существуют разные Сферы Сознания. Идея относится к одной из них.
Нет смысла настраиваться на волну идеи. Она заставит людей волноваться.
Волнение психики, так же как и волнение на море — опасно.
Волна эквивалентна частоте, а частота обращается в волну.
Поэтому главным условием для того, чтобы не быть пойманным в сети Времени — не Волноваться.
Не обращать себя в волну, значит сохранить себя и свое сознание в Космосе.
Самосохранение — редкое явление среди людей, ибо нет человека, который за всю свою жизнь ни разу бы не солгал“.
Псина с застывшими глазами ловила каждое слово Даки. Его морда стала похожа на человеческую, какие иногда бывают у некоторых людей.
„Может быть, она когда-то и была человеком, но ссучилась, и стала собакой, — подумал Астом, — а теперь, поняв свой прежний собачий характер, хочет жить по-человечески“.
Вслух он позволил себе сказать короткую фразу:
„Человек страдает хуже собаки от своего невежества“
Даки поддержала его мысль:
„Невежество, или — неведение — это тьма от мути, загрязняющей ум.
Его противоположностью является ясность — свет ума.
Просветленный ум становится самосветом, самосветящимся, понимающим, что выбор своего спасения не может быть найден у богов “.
„Как же так? — не понял пёс. — Разве не ты давала свой первый урок курсанту по файлам бога Шивы, обучающего свою Шакти стратагемам любви?“
„Это было сделано сознательно, — сказала, раскачиваясь Даки. — Для того чтобы судить о боге, а потом отвергнуть его, надо знать его принципы и идеи“.
Тело Даки становилось все больше и больше похожим на кобру.
Вторым сознанием Астом чувствовал, что её лалита исполняется в мудром Наге. Ведь Нагарждуна не был богом, но он заложил целую эпоху в буддизме.
„Ты правильно почувствовал мое состояние, человек!“ — похвалила его Нагая. — И сейчас, ты пёс, чтобы стать знающим человеком, должен усвоить, что любые боги, даже такие великие, как Брахмо, Вишну, Кришна, Шива и другие не годятся для спасения , ибо они представляют собой лишь временные убежища не освобождающие от страданий.
У каждого из указанных богов своя функция, и освобождение не входит в их функцию.
Кришна, например, культивирует эмоциональную радость, не избавляющую от страданий — когда радость кончается, начинается страдание.
Человек не может найти освобождения от страданий среди природы — в горах, в лесу и других убежищах, ибо указанные места не в состоянии защитить человека от демонов гордости.
Невозможно ждать спасения и от Правительства, партии, отца, матери и других телохранителей, ибо защитник должен быть свободен от страха, и не страдать от несчастья.
Невозможно ждать спасения ни от одного Спасителя кроме самого себя, ибо никто, кроме тебя самого, не может исправить или, тем более, удалить твою карму — такое вмешательство лишь ставит грешника в зависимость от спасителя.
Спасение самого себя находится в Освобождении от страданий путем инструкций, открытых и испытанных на себе Буддой.
Будда, как Татхагата.
Дхарма, как Законы Пути к Освобождению.
Сангха, как общество познавших эти Законы.
Вот триединство, которое может привести любого к освобождению от страданий».
«Значит ли это, что все религиозные обряды, молитвы и ритуалы — не имеют никакого смысла?» — спросил Лев, вставая на задние лапы перед Нагой.
«Я этого не говорила, —ответила Дакини. — Знай, что природа и желания живых существ неодинаковы. А так как уровень их эволюции неодинаков, то они по-разному приобщаются к духовности. Каждый приобщается к тому, чего он достоин. Что же касается буддистов, то они знают, что Будда не верит в обряды, молитву и ритуал, в заклинание и жертвоприношение. „Лучше поклониться человеку, утвердившемуся в Дхарме, чем сто лет поклоняться Агни“ — говорил Шакья Муни».
«А ты что скажешь, курсант?» — садясь снова на задние лапы, спросил Лев.
Астом вышел из пещеры, сел напротив Нагой и включил свой второй источник сознания. Этот источник не утверждал что-либо односторонним образом. Нет, он просто показывал факты, как картину.
И Астом ответил:
«Европейские цивилизации, например, христианство, не знают примеров, когда обычный человек может стать Богом за период от своего рождения до смерти. Даже такая выдающаяся личность как Иисус, испытывал и страдания и смерть. Иисус был обожествлен уже после смерти, когда явился своим ученикам и доказал, что существование после смерти очевидно.
Если европейские цивилизации не знаюттаких примеров, то это незнание — есть неведение, невежество, что и является причиной всех страданий.
Однако существуют иные цивилизации, которые постигли все причины страдания, исключили их из жизни и достигли бессмертия».
«Иди ты! — не поверил Лев. — Это кто же достиг бессмертия, например?»
Астом быстро прочёл кодовую фразу, включающую его в файлы АКАШИ, и дал команду «Поиск».
Через несколько секунд во втором источнике его сознания раздался мелодичный гонг и заказчик услышал знакомый очаровательный голос:
«Надо понимать, что Бессмертие целесообразно только тогда, когда из него исключено страдание, в противном случае бессмертие становится ужасным».
Дакини продолжала свой сидячий танец, при этом у неё за спиной выросло ещё несколько рук.
Эти изменения нисколько не поразили наблюдателей, — они были готовы к любым переменам в облике Ларуны.
Лалита молча творила.
Между тем стало заметно, что на выступы скал уселись известные и неизвестные виды птиц. Наклонив головы, они прислуживались к тому, что никогда не слышали от людей, летая над ними.
«Может быть, они тоже хотят жить в будущем по человечески! — подумал Астом. — Хотя в настоящем времени люди уже забыли, как живут по человечески».
Кроме птиц, по скалам ползали различные рептилии — змеи, вараны, ящерицы и тому подобные существа. И птицы не клевали их.
«У водопоя звери не едят друг друга, — подумал пришелец. — У этого источника святая вода, никто не смеет трогать друг друга, пока Нагая говорит».
Пёс воспользовался молчанием Дакини, оскалился и спросил Даки:
«Курсант сказал, что неведение является причиной всех страданий. Я верю ему. Но могут ли люди без богов найти правильный путь к освобождению от страданий?»
Даки изменила фигуру своего танца, привстала и образовала вокруг себя огненный круг, который она вращала руками, перебирая как необыкновенный инструмент. Круг вращался по всем возможным степеням свободы, не теряя контакта с её руками и ногами.
Под ногами у неё оказался человеческий детёныш, которого она беспощадно топтала.
«Вот твоё будущее, собака! —гневно сказала богиня. — И оно будет таким, если ты не поймёшь огненного, всепожирающего круга рождений и смертей, которые вращаются вокруг любого человека.
Освобождение от всех видов страданий, выход из огненного круга рождений и смертей, и последующая Радость называется Нирваной.
Сведения о Пути достижения Нирваны сохранились и до нашего времени.
Этот Путь приводит любого человека к состоянию Будды.
Но, прежде чем встать на этот Путь, надо понять все звенья сжигающего жизни круга. А, поняв, устремиться к знаниям путей освобождения.
Вам, смертным, не мешало бы познакомиться с элементами сжигающего круга на привычных вам плоскостях.
Сейчас я срежу часть скалы у входа в эту пещеру. Потом на оставшейся плоскости нарисую своими электродами таблицу, которая была составлена разными мудрыми людьми. Но суть у разных одна. Отойдите-ка в сторону, чтобы не опалить вас случайно!»
Раздался грохот. Птицы взлетели. Рептилии разбежались.
Когда пыль рассеялась, на стене была таблица.
Это творчество Дакини сверкало рельефными буквами на скале, и было видно издалека.
^* * *
Присутствующие смотрели, то на скалу с таблицей, то на ларуну, которая к этому времени сбросила свой огненный круг и сидела, как ни в чём не бывало.
«Правильно ли я понял, что религия буддизма стоит над всеми религиями мира?» — спросил пес, виляя хвостом и не закрывая рот.
Даки улыбнулась, протянула к нему руки и сказала:
«Подойди ко мне поближе. А то окружающие нас существа могут неправильно понять эту тайну».
Пёс послушно подошёл к ней справа и преданно положил свою голову ей на колено. Даки погладила его лохматую голову, почесала за ухом и сказала:
«Должна тебе поведать, что буддизм ошибочно называют религией.
Буддизм не следует отождествлять ни с религией, ни с философией, ни с наукой, ни с социальными идеями типа коммунизма, нацизма, фашизма и тому подобными.
Буддизм не следует смешивать ни с оккультизмом, ни с аскетизмом, ни с мистикой, и тому подобными течениями хотя бы потому, что ни одно из них не приводит к освобождению от страданий».
«Докажи! — гавкнул Лев. — Кто мне поверит, когда я стану человеком?!»
Ларуна выковырнула какую-то козявку из уголка глаза собаки и бросила её птицам. Ближайшая ворона тотчас же слопала её, Остальные крылатые даже не шевельнулись. Они слушали, что ответит Всезнающая.
Ларуна осмотрела второй глаз пса и ответила:
«То, что буддизм — это не религия, должно быть ясным хотя бы потому, что любая религия на земле опирается на непознаваемого Бога. Этот Бог лишь утешает несчастных, но не способен освободить их от страданий.
Уполномоченные Бога — священники, не знают, что согласно Закону причин и следствий, страдающих ждет не заслуженный рай, как они обещают, а наоборот — ещё больший объем страданий, ибо из причины — несчастья, никогда не вытекает следствия — счастья.
Буддизм не является религией хотя бы потому, что религия учит любить Бога, который находится вне его поклонников, а в буддизме не любят, а понимают, что Будда изначально находится в человеке.
Кроме того, религия не терпит инакомыслия и иноверцев, а такая нетерпимость не ведет к умиротворению — наоборот, способствует зарождению гнева, вражды между народами и войны».
«Значит! — каркнула ворона, получившая угощение, — поклонники Будды отрицают богов?»
«Пусть все вороны знают, — улыбнулась Даки, — что было бы ошибочным полагать, будто буддизм отрицает богов. Но он и не поклоняется им, ибо природа образования богов хорошо известна буддистам.
Известно, что боги способны творить чудеса, но они не способны показать людям практический путь к освобождению от страданий. А неспособное существо — значит несовершенное, поэтому неадекватное принципам буддизма».
«Может быть это социально-политическое течение?» — тихо спросил пёс.
«То, что буддизм — это не социально-политическое течение, как ты говоришь, должно быть ясно хотя бы потому, что этим течениям нужны вожди.
Вожди же сами не избавлены от физических и психических страданий, и не знают, как это сделать, поэтому они не в состоянии избавить свой народ от них».
«Я знаю! — гаркнул паривший над ними орел — буддизм это хорошая наука!»
Ларуна посмотрела вверх, сделала незаметное усилие, и, подпрыгнув, подлетела к парившему.
Повернув к нему голову, она громко сказала:
«Буддизм это и не наука, во-первых, потому, что наука не знает и не признает ничего вне границ окружающей материальной трехмерности, и не способна выйти за рамки указанного ограниченного существования.
А, не зная , какие законы существуют за границами описанного ею мира, невежественная, самодовольная наука оказывается неспособной овладеть сверхъестественными законами и освободить общество от страданий.
Кроме того, цель науки, как показывает само слово — научить людей пользоваться изобретениями науки.
Нужно ли объяснять, что изобретения науки, служащие для увеличения комфорта, или для массового истребления людей не входят в задачи буддизма?».
«Нет, этого объяснять не нужно! — загалдели все птицы. — Мы тут все вместе подумали и решили, что буддизм, это просто своего рода философия. Так?»
Ларуна легко приземлилась на свободную верхушку скалы между птиц и сказала, обращаясь ко всем:
«То, что буддизм — это не философия, должно быть ясно хотя бы потому, что философии свойственны рассуждения и познания, необходимые для развития ума. Однако даже всесторонне развитый ум оперирует понятиями на базе слов, но не опирается на конкретно пережитый опыт.
В философии превалирует теория, а не практика освобождения от страданий.
Поэтому ум, обусловленный понятиями и идеями, так и остается обусловленным, то есть — несвободным от ограничивающих его условий, а обусловленность противоречит принципам буддизма».
«Ну, всё ясно — прошипел самый старый варан в этой округе. — Если буддизм — это не всё то, что мы сейчас поняли, то, остается только одна необозначенная сфера — это оккультизм. Я прав, наверное?» — спросил он, гордо подняв голову.
Даки спрыгнула с верхушки скалы, опустилась на четвереньки, и, почти по-пластунски, грациозно подползая к зеленой морде варана, сказала:
«Я сожалею, но и ты не прав! То, что буддизм — это не оккультизм, должно быть ясно потому, что наивысшей ценностью в этом течении является Атман — Высшая Душа или Дух, а в буддизме идея души, как и всякая идея, не представляет ценности.
Идея — это лишь конструкция ума, несовместимая с Законами Будды».
«Мистика какая-то!» — испуганно сказала ящерица, сбрасывая свой хвост.
«Нет, маленькая, буддизм — не мистика, — ответила ей Даки, — это, ясно хотя бы потому, что мистика стремится к овладению сверхъестественными силами, а это также несовместимо со стремлениями буддистов, для которых сверхъестественные явления всего лишь признак правильного сосредоточения, как промежуточная стадия Совершенства».
«Магия!» — снова каркнула ворона, рассчитывая получить угощение за правильный ответ.
Даки поднялась с земли и боком, как это делают вороны, подскакала к ней.
«Нет, псевдомудрая, буддизм — это не магия. И это должно быть ясно хотя бы потому, что указанное течение использует знание психологии и парапсихологии для того, чтобы получить неполитическую власть над людьми, а это противоречит буддийской морали. Тебе это ясно?»
«Вполне!» — заглатывая какого-то зазевавшегося жука, ответила ворона.
«Говорят, — вновь вступил в спор Лев, — что буддизм опирается на аскетизм. Что аскетизм и буддизм это одно и тоже. Многие аскеты считают себя буддистами. Это правильно?»
«Нет, мой преданный! — ответила Даки на мягких лапах подходя к нему. —
А поскольку всякая вещь неравноценна самой себе, то бессмысленно пытаться одним „метким словом“ выразить содержание ультракосмоса.
Поэтому, истинное действие — это бездействие, а глупец в мирском смысле может на самом деле оказаться мудрецом.
Через такой метаязык человек может воспринять игровой, „ненастоящий“ характер слов.
Отбросив ненастоящие, но на первых порах необходимые слова, а, следовательно, и оформленные конкретные формы, человек увидит мир истинной бесформенности — Пустоты, форму без форм, которая и есть сам ультракосмос.
Проникновение в Ультракосмос начинается с прекращения оппозиций с миром, этим вязким болотом желаний и деятельности.
Затем включается подлинное доверие между природой и человеком.
Не показывая себя миру, космонавт не заметен для противников и может не беспокоиться за свою жизнь.
Основная стратагема — избегать столкновений с миром, тогда космонавт может понять его целостность и внутреннюю подоплёку всего сущего.
Тогда не остаётся никаких вопросов.
Не остается никакого поля для деятельности.
Не остается места для дальнейшего накопления кармы.
Где-то громыхнуло, и сосредоточение ослабло.
Этим воспользовался обычный ум и сразу же возразил медитирующему:
„Если бездействие является лучшим средством против накопления кармы, то какая польза социальному обществуот недеятельного человека?“
Второй источник сознания пришельца, не раздумывая, ответил:
„Человек часть биосферы, где есть аналогичные примеры среди деревьев.
Если от какого-либо дерева нет никакой пользы, если оно ни на что не годится, то его не срубают и не ломают, вот почему оно может долго прожить.
Ведь, деревья, которые полезны и годны для обработки, которые приносят плоды — несчастны, их ломают и калечат, они из-за своей полезности терпят урон и умирают, не достигнув своего жизненного срока, уготованного им природой.
Поэтому самые светлые люди в мире сделаны из материала, в котором никто не нуждается“.
За склоном опять громыхнула. Приближалась гроза. Из-за вершины снежного хребта, под которым сидел человек, показались края тёмной тучи. Она легко перевалила через хребет. Впереди неё вниз понесся штормовой вал.
Пришелец протиснулся в щель пещеры и, высунув голову, позвал:
„Лев! Сюда! Ко мне! Быстро“
Пес бродил где-то ниже, и сейчас, высунув язык, с трудом набирал высоту.
С учащенным дыханием он, наконец, выбрался на площадку.
„Иди сюда, псина! Снесет!“ — крикнул человек, освобождая место для входа.
Как только львиноголовая собака протиснулась в щель, штормовой вал упал на площадку. Спальник приподняло, но Лев выскочил и, успев схватить его зубами, затащил постель в щель.
„Спасибо, дорогой!“ — поблагодарил пса Астом.
„Надо было самому догадаться!“ — проворчал пёс, затаскивая спальник вглубь пещеры.
Гроза в горах — удивительное явление.
Атмосфера гудела от напряжения.
Разряды щелкали, подобно бичам у чабанов. Скалы вибрировали.
Из укрытия можно было наблюдать, как возникают молнии.
Раньше Астом думал, что их начало берется в атмосфере.
Теперь он видел, что это не совсем так. Разряд начинался на земле. Прямо на глазах начинала жужжать какая-то часть скалы. Потом в центре этой части возникал шар, похожий на ежа. Потом ослепительно сверкающий ёж превращался в дикобраза. Затем из этой сферы плазмы вверх вытягивалась ослепительная змея и уже вверху встречалась со своей небесной анакондой.
„Вот это Тантра!“ — восхищенно прошипел пёс.
Встреча заканчивалась мощным разрядом, от которого воздух рвался в клочья.
„А это — уже оргазм! — комментировал Лев. — Такую бы энергию, да на мирные цели бы, вот была бы польза!“.
А в атмосфере творилось нечто невероятное
Молнии — слепили. Воздух насытился озоном и светился на выступах скал.
Пульсация огня не прекращалась.
Один из сверкающих ежей вспух прямо перед наблюдателями на площадке.
Шипя, как змея, он рос, и выпустил из себя головку.
Змеиная сила поднялась вверх, и Астом едва успел зажать уши.
Звук, подобный разрываемому парусу, сотряс тела наблюдателей и повалил их на землю. Их нокаут был, кроме того, обеспечен силой тока, который и отбросил их тела вглубь пещеры.
Удар током был такой силы, что онемело все тело.
Глянув в щель пещеры, Астом увидел, как дымилось опаленное место.
И в этом самом месте целая и невредимая стояла обнаженная Дакини.
Она смеялась.
„Где это ты так долго гуляла?“ — спросил Лев, выползая из пещеры и лизнув ей ноги.
„Развлекалась! — сказала Даки. — Мне не с кем было прилететь сюда. Я нашла двух богов в атмосфере, направлявшихся в Бутан, и уговорила их подбросить меня по пути. Влюбленные боги выбросили меня прямо на место“.
„Ты залезла к богу в сгусток энергии, который у людей называется спермой? — спросил Лев. — И он в оргазме выбросил тебя?“
Ларуна засмеялась и ничего не ответила.
„Есть вещи непроизносимые и немыслимые — обозначил её смех Астом, вспомнив начало своей медитации. — Поэтому, они именуются тайными“.
„Хотел бы я почувствовать божественную любовь!“ — вздохнул пёс.
„Ничего необычного, — сказала Даки. — Есть более необычные состояния сознания, которые ведут в Нирвану. Богам Нирвана недоступна. Они только представляют, что их наслаждение нирванично. Но это — псевдонирвана“.
Астом молчал. Он знал, что продолжение следует, и терпеливо ждал.
Льву же не терпелось узнать что-либо новенькое. И он спросил:
„А человеку Нирвана доступна?“
Даки засмеялась.
Пес вытащил из укрытия спальник и расстелил перед ней. Даки кивком головы поблагодарила его и села на подстилку в позе лотоса. Она полузакрыла глаза и стала раскачиваться в такт како-то неслышимой мелодии.
Лев знал, что его вопрос не останется без ответа, и не лаял больше.
„Разве ты Человек, пес? — риторически спросила Даки. — Или ты готовишься в следующей жизни стать человеком?“
„Судя по тому, как он добросовестно служит, то можно считать, что так“ — сказал Астом, всё еще сидя в пещере, хотя гроза уже давно свалилась в ущелье.
„Если он хочет стать человеком, то он уже сейчас должен знать следующее — ответила Даки, раскачиваясь, как кобра перед флейтой. — Ты должен знать, что В Природе не существует несправедливости, дисгармонии и лжи.
Так же, как волна не может стать квадратной, так же, как существует причина для волны, также существует и причина для страдания существа, попавшего в катастрофу.
Причина этому — ложные действия.
Опаснее всего самообман ума.
Ум улавливает идею, не зная её природы, сообщает о ней окружающим, и люди начинают физически действовать.
Природа идеи достаточна проста.
Идея занимает ум, а не освобождает его.
Функция идеи — это разделение людей.
Идея бога, религии, политики, восстанавливает людей друг против друга.
Людей убивают во имя идеи.
Идея использует человека, как средство на пути к конечной цели — сохранить себя.
Для идеи важна цель, а не человек.
Идеи буквально носятся в воздухе, ловя свои жертвы.
В Принципе, Идея представляет собой эманацию мысли миллионов исчезнувших людей, которые резонировали с желаемым принципом.
Он витает над Человеческой Сферой Сознания, наподобие мощного циклона, существующего с незапамятных времен.
Ни одна идея в принципе никогда не могла спасти мир от катастрофы, идея всегда стремится только к самосохранению за счёт её реализации — за счёт выделения энергии на её существование.
Существуют разные Сферы Сознания. Идея относится к одной из них.
Нет смысла настраиваться на волну идеи. Она заставит людей волноваться.
Волнение психики, так же как и волнение на море — опасно.
Волна эквивалентна частоте, а частота обращается в волну.
Поэтому главным условием для того, чтобы не быть пойманным в сети Времени — не Волноваться.
Не обращать себя в волну, значит сохранить себя и свое сознание в Космосе.
Самосохранение — редкое явление среди людей, ибо нет человека, который за всю свою жизнь ни разу бы не солгал“.
Псина с застывшими глазами ловила каждое слово Даки. Его морда стала похожа на человеческую, какие иногда бывают у некоторых людей.
„Может быть, она когда-то и была человеком, но ссучилась, и стала собакой, — подумал Астом, — а теперь, поняв свой прежний собачий характер, хочет жить по-человечески“.
Вслух он позволил себе сказать короткую фразу:
„Человек страдает хуже собаки от своего невежества“
Даки поддержала его мысль:
„Невежество, или — неведение — это тьма от мути, загрязняющей ум.
Его противоположностью является ясность — свет ума.
Просветленный ум становится самосветом, самосветящимся, понимающим, что выбор своего спасения не может быть найден у богов “.
„Как же так? — не понял пёс. — Разве не ты давала свой первый урок курсанту по файлам бога Шивы, обучающего свою Шакти стратагемам любви?“
„Это было сделано сознательно, — сказала, раскачиваясь Даки. — Для того чтобы судить о боге, а потом отвергнуть его, надо знать его принципы и идеи“.
Тело Даки становилось все больше и больше похожим на кобру.
Вторым сознанием Астом чувствовал, что её лалита исполняется в мудром Наге. Ведь Нагарждуна не был богом, но он заложил целую эпоху в буддизме.
„Ты правильно почувствовал мое состояние, человек!“ — похвалила его Нагая. — И сейчас, ты пёс, чтобы стать знающим человеком, должен усвоить, что любые боги, даже такие великие, как Брахмо, Вишну, Кришна, Шива и другие не годятся для спасения , ибо они представляют собой лишь временные убежища не освобождающие от страданий.
У каждого из указанных богов своя функция, и освобождение не входит в их функцию.
Кришна, например, культивирует эмоциональную радость, не избавляющую от страданий — когда радость кончается, начинается страдание.
Человек не может найти освобождения от страданий среди природы — в горах, в лесу и других убежищах, ибо указанные места не в состоянии защитить человека от демонов гордости.
Невозможно ждать спасения и от Правительства, партии, отца, матери и других телохранителей, ибо защитник должен быть свободен от страха, и не страдать от несчастья.
Невозможно ждать спасения ни от одного Спасителя кроме самого себя, ибо никто, кроме тебя самого, не может исправить или, тем более, удалить твою карму — такое вмешательство лишь ставит грешника в зависимость от спасителя.
Спасение самого себя находится в Освобождении от страданий путем инструкций, открытых и испытанных на себе Буддой.
Будда, как Татхагата.
Дхарма, как Законы Пути к Освобождению.
Сангха, как общество познавших эти Законы.
Вот триединство, которое может привести любого к освобождению от страданий».
«Значит ли это, что все религиозные обряды, молитвы и ритуалы — не имеют никакого смысла?» — спросил Лев, вставая на задние лапы перед Нагой.
«Я этого не говорила, —ответила Дакини. — Знай, что природа и желания живых существ неодинаковы. А так как уровень их эволюции неодинаков, то они по-разному приобщаются к духовности. Каждый приобщается к тому, чего он достоин. Что же касается буддистов, то они знают, что Будда не верит в обряды, молитву и ритуал, в заклинание и жертвоприношение. „Лучше поклониться человеку, утвердившемуся в Дхарме, чем сто лет поклоняться Агни“ — говорил Шакья Муни».
«А ты что скажешь, курсант?» — садясь снова на задние лапы, спросил Лев.
Астом вышел из пещеры, сел напротив Нагой и включил свой второй источник сознания. Этот источник не утверждал что-либо односторонним образом. Нет, он просто показывал факты, как картину.
И Астом ответил:
«Европейские цивилизации, например, христианство, не знают примеров, когда обычный человек может стать Богом за период от своего рождения до смерти. Даже такая выдающаяся личность как Иисус, испытывал и страдания и смерть. Иисус был обожествлен уже после смерти, когда явился своим ученикам и доказал, что существование после смерти очевидно.
Если европейские цивилизации не знаюттаких примеров, то это незнание — есть неведение, невежество, что и является причиной всех страданий.
Однако существуют иные цивилизации, которые постигли все причины страдания, исключили их из жизни и достигли бессмертия».
«Иди ты! — не поверил Лев. — Это кто же достиг бессмертия, например?»
Астом быстро прочёл кодовую фразу, включающую его в файлы АКАШИ, и дал команду «Поиск».
Через несколько секунд во втором источнике его сознания раздался мелодичный гонг и заказчик услышал знакомый очаровательный голос:
«Бессмертия достигли многие последователи Будды, например, Падмасамбхава, Вималамитра, Митраджоки, Тилопа, Сараха и другие. Подробнее об этом смотрите в книге Карма Арага. „Достигшие духовных вершин“, изданной в Улан-Уде в1997 году».Астом повторил всё, что он услышал и продолжил начатую тему:
«Надо понимать, что Бессмертие целесообразно только тогда, когда из него исключено страдание, в противном случае бессмертие становится ужасным».
Дакини продолжала свой сидячий танец, при этом у неё за спиной выросло ещё несколько рук.
Эти изменения нисколько не поразили наблюдателей, — они были готовы к любым переменам в облике Ларуны.
Лалита молча творила.
Между тем стало заметно, что на выступы скал уселись известные и неизвестные виды птиц. Наклонив головы, они прислуживались к тому, что никогда не слышали от людей, летая над ними.
«Может быть, они тоже хотят жить в будущем по человечески! — подумал Астом. — Хотя в настоящем времени люди уже забыли, как живут по человечески».
Кроме птиц, по скалам ползали различные рептилии — змеи, вараны, ящерицы и тому подобные существа. И птицы не клевали их.
«У водопоя звери не едят друг друга, — подумал пришелец. — У этого источника святая вода, никто не смеет трогать друг друга, пока Нагая говорит».
Пёс воспользовался молчанием Дакини, оскалился и спросил Даки:
«Курсант сказал, что неведение является причиной всех страданий. Я верю ему. Но могут ли люди без богов найти правильный путь к освобождению от страданий?»
Даки изменила фигуру своего танца, привстала и образовала вокруг себя огненный круг, который она вращала руками, перебирая как необыкновенный инструмент. Круг вращался по всем возможным степеням свободы, не теряя контакта с её руками и ногами.
Под ногами у неё оказался человеческий детёныш, которого она беспощадно топтала.
«Вот твоё будущее, собака! —гневно сказала богиня. — И оно будет таким, если ты не поймёшь огненного, всепожирающего круга рождений и смертей, которые вращаются вокруг любого человека.
Освобождение от всех видов страданий, выход из огненного круга рождений и смертей, и последующая Радость называется Нирваной.
Сведения о Пути достижения Нирваны сохранились и до нашего времени.
Этот Путь приводит любого человека к состоянию Будды.
Но, прежде чем встать на этот Путь, надо понять все звенья сжигающего жизни круга. А, поняв, устремиться к знаниям путей освобождения.
Вам, смертным, не мешало бы познакомиться с элементами сжигающего круга на привычных вам плоскостях.
Сейчас я срежу часть скалы у входа в эту пещеру. Потом на оставшейся плоскости нарисую своими электродами таблицу, которая была составлена разными мудрыми людьми. Но суть у разных одна. Отойдите-ка в сторону, чтобы не опалить вас случайно!»
Раздался грохот. Птицы взлетели. Рептилии разбежались.
Когда пыль рассеялась, на стене была таблица.
Это творчество Дакини сверкало рельефными буквами на скале, и было видно издалека.
^* * *
1. Лотосовая сутра^* * *
2. Абхидхарма
3. Говинда
1. Неведение — незнание того, чем на самом деле являются люди и окружающий их мир,
2. Неведение — это клеши прошлого, которые вызваны неведением
3. Иллюзия «Я», эго (авидья), что и обуславливает:
1. Деяния людей, действия, что и обуславливает характер перерождения и их будущее:
2. Формирующие факторы от прежних действий.= результат сил прошлого для:
3. Образование кармы: движущих сил действия ума, речи и тела
1. Сознание: в момент обретения новой жизни с образованием:
2. Сознание — 5 групп в миг их входа в утробу с образованием:
3. Сознание вход сознания умершего в матку с обретением:
1. Имени и плоти: бездеятельное существо, там обретающее:
2. Имени и формы: существо в состоянии сознания при зачатии
3. Ума и тела
1. 6 входов — 5 органов чувств + осознающий их разум, включающийся после родов:
2. 6 органов сознания — группа, существующая до контакта органа, объекта и сознания.
3. Органы чувств
1. Соединение их в субъекте с объектом с образованием:
2. Контакт — соединение органа, объекта и сознания
3. Контакт
1. Чувства восприятия, пробуждающие:
2. Чувственность 3-х видов: приятное, неприятное, нейтральное.
3. Чувство
1. Любовь к объекту с приятным ощущением, создающим:
2. Жажда — влечение к приятному наслаждению и половому удовлетвор.
3. Страсть
1. Желание обладать искомым, привязанность ума к бытию, ведущее:
2. Привязанность к наслаждениям, и дела, обуславливающие:
3. Целеустремленность.
1. Новое существование в круге перерождений после смерти и:
2. Существование того, кто ищет обладания, накапливает и имеет
3. Становление
1. Рождение, затем:
2. Воплощение итогов деяний в новой жизни
3. Перерождение
1. Старость и смерть, как итог желания.
2. Старость и Смерть в пределах ограниченного сознания
3. Старость, смерть
Присутствующие смотрели, то на скалу с таблицей, то на ларуну, которая к этому времени сбросила свой огненный круг и сидела, как ни в чём не бывало.
«Правильно ли я понял, что религия буддизма стоит над всеми религиями мира?» — спросил пес, виляя хвостом и не закрывая рот.
Даки улыбнулась, протянула к нему руки и сказала:
«Подойди ко мне поближе. А то окружающие нас существа могут неправильно понять эту тайну».
Пёс послушно подошёл к ней справа и преданно положил свою голову ей на колено. Даки погладила его лохматую голову, почесала за ухом и сказала:
«Должна тебе поведать, что буддизм ошибочно называют религией.
Буддизм не следует отождествлять ни с религией, ни с философией, ни с наукой, ни с социальными идеями типа коммунизма, нацизма, фашизма и тому подобными.
Буддизм не следует смешивать ни с оккультизмом, ни с аскетизмом, ни с мистикой, и тому подобными течениями хотя бы потому, что ни одно из них не приводит к освобождению от страданий».
«Докажи! — гавкнул Лев. — Кто мне поверит, когда я стану человеком?!»
Ларуна выковырнула какую-то козявку из уголка глаза собаки и бросила её птицам. Ближайшая ворона тотчас же слопала её, Остальные крылатые даже не шевельнулись. Они слушали, что ответит Всезнающая.
Ларуна осмотрела второй глаз пса и ответила:
«То, что буддизм — это не религия, должно быть ясным хотя бы потому, что любая религия на земле опирается на непознаваемого Бога. Этот Бог лишь утешает несчастных, но не способен освободить их от страданий.
Уполномоченные Бога — священники, не знают, что согласно Закону причин и следствий, страдающих ждет не заслуженный рай, как они обещают, а наоборот — ещё больший объем страданий, ибо из причины — несчастья, никогда не вытекает следствия — счастья.
Буддизм не является религией хотя бы потому, что религия учит любить Бога, который находится вне его поклонников, а в буддизме не любят, а понимают, что Будда изначально находится в человеке.
Кроме того, религия не терпит инакомыслия и иноверцев, а такая нетерпимость не ведет к умиротворению — наоборот, способствует зарождению гнева, вражды между народами и войны».
«Значит! — каркнула ворона, получившая угощение, — поклонники Будды отрицают богов?»
«Пусть все вороны знают, — улыбнулась Даки, — что было бы ошибочным полагать, будто буддизм отрицает богов. Но он и не поклоняется им, ибо природа образования богов хорошо известна буддистам.
Известно, что боги способны творить чудеса, но они не способны показать людям практический путь к освобождению от страданий. А неспособное существо — значит несовершенное, поэтому неадекватное принципам буддизма».
«Может быть это социально-политическое течение?» — тихо спросил пёс.
«То, что буддизм — это не социально-политическое течение, как ты говоришь, должно быть ясно хотя бы потому, что этим течениям нужны вожди.
Вожди же сами не избавлены от физических и психических страданий, и не знают, как это сделать, поэтому они не в состоянии избавить свой народ от них».
«Я знаю! — гаркнул паривший над ними орел — буддизм это хорошая наука!»
Ларуна посмотрела вверх, сделала незаметное усилие, и, подпрыгнув, подлетела к парившему.
Повернув к нему голову, она громко сказала:
«Буддизм это и не наука, во-первых, потому, что наука не знает и не признает ничего вне границ окружающей материальной трехмерности, и не способна выйти за рамки указанного ограниченного существования.
А, не зная , какие законы существуют за границами описанного ею мира, невежественная, самодовольная наука оказывается неспособной овладеть сверхъестественными законами и освободить общество от страданий.
Кроме того, цель науки, как показывает само слово — научить людей пользоваться изобретениями науки.
Нужно ли объяснять, что изобретения науки, служащие для увеличения комфорта, или для массового истребления людей не входят в задачи буддизма?».
«Нет, этого объяснять не нужно! — загалдели все птицы. — Мы тут все вместе подумали и решили, что буддизм, это просто своего рода философия. Так?»
Ларуна легко приземлилась на свободную верхушку скалы между птиц и сказала, обращаясь ко всем:
«То, что буддизм — это не философия, должно быть ясно хотя бы потому, что философии свойственны рассуждения и познания, необходимые для развития ума. Однако даже всесторонне развитый ум оперирует понятиями на базе слов, но не опирается на конкретно пережитый опыт.
В философии превалирует теория, а не практика освобождения от страданий.
Поэтому ум, обусловленный понятиями и идеями, так и остается обусловленным, то есть — несвободным от ограничивающих его условий, а обусловленность противоречит принципам буддизма».
«Ну, всё ясно — прошипел самый старый варан в этой округе. — Если буддизм — это не всё то, что мы сейчас поняли, то, остается только одна необозначенная сфера — это оккультизм. Я прав, наверное?» — спросил он, гордо подняв голову.
Даки спрыгнула с верхушки скалы, опустилась на четвереньки, и, почти по-пластунски, грациозно подползая к зеленой морде варана, сказала:
«Я сожалею, но и ты не прав! То, что буддизм — это не оккультизм, должно быть ясно потому, что наивысшей ценностью в этом течении является Атман — Высшая Душа или Дух, а в буддизме идея души, как и всякая идея, не представляет ценности.
Идея — это лишь конструкция ума, несовместимая с Законами Будды».
«Мистика какая-то!» — испуганно сказала ящерица, сбрасывая свой хвост.
«Нет, маленькая, буддизм — не мистика, — ответила ей Даки, — это, ясно хотя бы потому, что мистика стремится к овладению сверхъестественными силами, а это также несовместимо со стремлениями буддистов, для которых сверхъестественные явления всего лишь признак правильного сосредоточения, как промежуточная стадия Совершенства».
«Магия!» — снова каркнула ворона, рассчитывая получить угощение за правильный ответ.
Даки поднялась с земли и боком, как это делают вороны, подскакала к ней.
«Нет, псевдомудрая, буддизм — это не магия. И это должно быть ясно хотя бы потому, что указанное течение использует знание психологии и парапсихологии для того, чтобы получить неполитическую власть над людьми, а это противоречит буддийской морали. Тебе это ясно?»
«Вполне!» — заглатывая какого-то зазевавшегося жука, ответила ворона.
«Говорят, — вновь вступил в спор Лев, — что буддизм опирается на аскетизм. Что аскетизм и буддизм это одно и тоже. Многие аскеты считают себя буддистами. Это правильно?»
«Нет, мой преданный! — ответила Даки на мягких лапах подходя к нему. —