Страница:
Участник войны Эрих Мария Ремарк так описал одну из химических атак: «Глухие хлопки химических снарядов смешиваются с грохотом разрывов. Между разрывами слышно гудение набатного колокола; гонги и металлические трещотки возвещают далеко вокруг: «Газ, газ, газ!»… В эти первые минуты решается вопрос жизни и смерти: герметична ли маска? Я помню страшные картины в лазарете: отравленные газом, которые еще несколько долгих дней умирают от удушья и рвоты, по кусочкам отхаркивая перегоревшие легкие… Моя голова в противогазе звенит и гудит, она, кажется, вот-вот лопнет. Легкие работают с большой нагрузкой: им приходится вдыхать все тот же горячий, уже не раз побывавший в них воздух, вены на висках вздуваются. Еще немного, и я наверное задохнусь… Но вот в нескольких метрах подальше кто-то поднимается с земли… он не падает, он что-то ищет глазами и делает несколько шагов, – ветер разогнал газ, воздух чист. Тогда и я тоже с хрипом срываю с себя маску и падаю. Воздух хлынул мне в грудь, как холодная вода, глаза вылезают из орбит, какая-то темная волна захлестывает меня и гасит сознание».
Возросшая мощь военной техники Первой мировой войны превратила солдата в беспомощное существо. Ремарк писал: «Среди ночи мы просыпаемся. Земля гудит. Над нами тяжелая завеса огня… Блиндаж дрожит, ночь ревет и мечет молнии… Каждый ощущает всем своим телом, как тяжелые снаряды сносят бруствер окопа, как они вскапывают откос блиндажа и крошат лежащие сверху бетонные глыбы… Фронт – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой – траектории снарядов; мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться, – и это всё; я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него… Меня могут убить, – это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, – это опять-таки дело случая. Я могу погибнуть в надежно укрепленном блиндаже, раздавленный его стенами, и могу остаться невредимым, пролежав десять часов в чистом поле под шквальным огнем. Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него».
Ожидание смерти в ходе артобстрела сменялось атакой, и тогда солдаты деловито готовились к беспощадной схватке, в которой не признают никаких правил, не знают никакой жалости. Война, утверждал Ремарк, уничтожала в солдатах все человеческое: «Мы превратились в опасных зверей. Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши фанаты не в людей, – какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках?… Сжавшись в комочек, как кошки, мы бежим, подхваченные этой неудержимо увлекающей нас волной, которая делает нас жестокими, превращает нас в бандитов, убийц, я сказал бы – в дьяволов, и, вселяя в нас страх, ярость и жажду жизни, удесятеряет наши силы… Мы утратили всякое чувство близости друг к другу, и когда наш затравленный взгляд останавливается на ком-нибудь из товарищей, мы с трудом узнаем его. Мы бесчувственные мертвецы, которым какой-то фокусник, какой-то злой волшебник вернул способность бегать и убивать».
Захват вражеских позиций позволял солдатам завладеть трофейной едой. Ремарк писал: «Трофейная тушенка славится по всему фронту. Она даже является иногда главной целью тех внезапных ударов, которые время от времени предпринимаются с нашей стороны, – ведь кормят нас плохо, – и мы постоянно голодны». Борьба с голодом, как показал Ремарк, это тоже часть солдатских будней, как борьба с вшами и огромными крысами, питавшимися трупами солдат.
Описания боев и фронтовой жизни по другую линию боевых позиций, которое оставил Анри Барбюс в романе «Огонь», мало отличаются по содержанию от романа Ремарка. Французский писатель свидетельствовал: «Вокруг нас дьявольский шум. У меня небывалое ощущение беспрерывного нарастания, бесконечного умножения всемирного гнева. Буря глухих ударов, хриплых, яростных воплей, пронзительных, звериных криков неистовствуют на землей, сплошь покрытой клочьями дыма; мы зарылись по самую шею; земля несется и качается от вихря снарядов… Ружейные выстрелы, канонада. Над нами везде треск или грохот – продолжительные раскаты или отдельные удары. Черная огненная гроза не стихает никогда, никогда. Уже больше пятнадцати месяцев, уже пятьсот дней в этом уголке мира перестрелка и бомбардировка идут непрестанно: с утра до вечера и с вечера до утра. Мы погребены в недрах поля вечной битвы…»
Еще один участник войны, английский писатель Ричард Олдингтон, так рассказал об артподготовке перед наступлением: «Всё происходившее не поддавалось описанию – ужасающее зрелище, грандиозная симфония звука. Дьявол-постановщик этого спектакля был мастером, по сравнению с которыми все другие создатели величественного и ужасного были просто младенцами. Рёв пушек превосходил остальной шум – он был полон мощной, ритмичной гармонии, супер-джазом громадных барабанов. Это был "полёт валькирий", исполненный тремя тысячами пушек. Интенсивный треск пулеметов вёл сопровождающую мелодию ужаса. Было слишком темно, чтобы разглядеть наступающие войска, но Уинтерборн понимал с ужасом, что каждая из этих устрашающих вибраций звука означает смерть и уничтожение. Он думал о рваной линии британских войск, которые, спотыкаясь, бредут вперед в дыму и огне, крошась под напором немецкого защитительного огня и резервной линии пулеметов. Он думал о немецкой линии обороны, уже уничтоженной под беспощадным ливнем взрывов и летящего металла. Ничто не могло остаться в живых в зоне действия этого шторма, разве что благодаря чудесному случаю. Уже за полчаса этой бомбардировки сотни и сотни людей были жестоко убиты, раздавлены, разорваны, раздолблены, раздроблены, покалечены».
Число участников войны увеличилось в ходе войны. На стороне Германии и Австро-Венгрии выступили Османская империя и Болгария. На стороне Антанты – Япония, Китай, Италия и ряд других стран. К концу войны число ее участников достигло 33 (из 59 независимых государств) с населением свыше 1,5 миллиарда человек (что тогда составляло 87 % населения планеты). Военные действия происходили в Европе, Азии, Африке и на островах Тихого океана.
Хотя масштабы военных действий в Африке были гораздо более скромными, чем в Европе, людские потери и там были значительными, главным образом за счет местного населения. Пока Бельгия была оккупирована немцами, ее колониальная армия вела войну в Африке против немецких колониальных войск. В то время как бельгийцы потеряли в африканских сражениях 257 человек, потери конголезцев составили 2,5 тысячи. Число же местных носильщиков, погибших от тяжелого труда в ходе этих кампаний, составило более 20 тысяч человек.
Жертвами мировой войны стало армянское население Турции, которое с апреля 1915 года было подвергнуто геноциду. Уцелевшие в ходе насилий свидетельствовали: «Некоторые жертвы подвергаются целому ряду пыток, производящихся с таким безупречным искусством, чтобы дольше продлить жизнь мученика…» Зверские расправы с армянами под предлогом их сотрудничества с наступавшими российскими армиями привели к уничтожению 1,5 миллиона людей.
Число погибших в ходе этой войны было беспрецедентным в мировой истории. Из 73 515 тысяч мобилизованных всеми воюющими странами было убито и умерло от ран около 10 миллионов человек, ранено и искалечено 20 миллионов. Около 10 миллионов умерло от голода и эпидемий.
Мировая война нанесла огромный урон хозяйству многих стран мира. Сильно сократилось производство гражданских видов продукции. Это порождало товарный голод, повышение цен, спекуляцию. Изнашивалось и не заменялось оборудование на заводах, разрушался транспорт. Пришло в упадок и сельское хозяйство. Сократилось и поголовье скота, особенно лошадей. Реальная заработная плата во многих странах сократилась. В Германии резко сократилось потребление продовольствия: многие страдали от недоедания. Зато прибыли капиталистических предприятий росли. Чистая прибыль 416 германских акционерных обществ выросла в первые два года войны в 1,5 раза. Чистые прибыли американских корпораций США увеличились за годы войны более чем в 2 раза.
Хотя в мире многие осуждали войну, массовой борьбы против войны сначала не велось. Подавляющее большинство руководителей социал-демократических партий выступили либо в поддержку правительств воюющих стран, либо не стали призывать к выполнению антивоенных решений предвоенных конгрессов II Интернационала. Лишь 38 социал-демократов Европы собралось в швейцарской деревне Циммервальд в сентябре 1915 года, чтобы осудить империалистический характер мировой войны. В работе конференции принял участие руководитель Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) В.И. Ленин. Вопреки позиции большинства социал-демократов мира Ленин и большевики громко заявляли о том, что в ходе войны проявился человеконенавистнический характер капитализма и следует положить конец и бесчеловечной войне, и породившему ее строю.
Полностью забывая о многочисленных жертвах преступной и бесчеловечной бойни, устроенной ради захвата чужих территорий и умножения прибылей капиталистических компаний, нынешние критики Ленина, говоря о его участии в Циммервальдской конференции, обвиняют его в принятии пораженческой позиции и таким образом в предательстве национальных интересов России. На самом деле Ленин и другие участники Циммервальдской конференции лишь подтвердили верность тем принципам, которыми руководствовались коммунисты и социалисты в течение всего своего существования. В принятом конференцией Манифесте говорилось: «Никогда раньше в мировой истории не было более настоятельной, более высокой, более благородной задачи, выполнение которой должно явиться нашим общим делом. Нет таких жертв, нет таких тягот, которые были бы слишком велики для достижения этой цели: мира между народами. Рабочие и работницы! Матери и отцы! Вдовы и сироты! Раненые и искалеченные! Ко всем вам, кто страдает от войны и через войну, ко всем вам мы взываем: Через границы, через дымящиеся поля битв, через разрушенные города и деревни – пролетарии всех стран, объединяйтесь!»
Тем, кто теперь с пеной у рта осуждает тогдашнюю позицию Ленина, стоило бы оказаться на месте героев романов Ремарка, Барбюса, Олдингтона и испытать на себе окопную жизнь, голод, газовые атаки, артобстрелы и другие ужасы Первой мировой войны. Совершенно очевидно, что Ленин и большевики выступали против мирового безумия и варварства, в которые был ввергнут мир по вине тогдашних капиталистических заправил.
Проанализировав характер мировой войны и предшествовавших ей империалистических войн, В.И. Ленин в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма», написанной в 1916 году, утверждал, что противоречия капиталистического способа производства обострились до крайности в период империализма. В статье «Империализм и раскол социализма» Ленин писал: «С одной стороны, тенденция буржуазии и оппортунистов превратить горстку богатейших, привилегированных наций в «вечных» паразитов на теле остального человечества, "почить на лаврах" эксплуатации негров, индийцев и пр., держа их в подчинении при помощи снабженного великолепной истребительной техникой новейшего милитаризма. С другой стороны, тенденция масс, угнетаемых сильнее прежнего и несущих все муки империалистских войн, скинуть с себя это иго, ниспровергнуть буржуазию. В борьбе между этими двумя тенденциями неизбежно будет развертываться теперь история рабочего движения».
В своей брошюре «Социализм и война» Ленин писал: «Нельзя знать, в связи с 1-ой или 2-ой империалистской войной великих держав, во время нее или после нее возгорится сильное революционное движение, но во всяком случае наш безусловный долг систематически и неуклонно работать именно в этом направлении». Было очевидно, что, реалистично оценивая революционный потенциал международной социал-демократии, Ленин не мог наверняка говорить о близости социалистической революции. Выступая в начале января 1917 года на собрании в Цюрихе с докладом, В.И. Ленин заявил о неизбежности революционных потрясений в различных странах мира, включая Россию, но заметил: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции». Но и помимо Ленина, вплоть до начала 1917 года, почти никто в мире не верил в скорую победу социалистической революции.
Краткие выводы
Часть 2
Возросшая мощь военной техники Первой мировой войны превратила солдата в беспомощное существо. Ремарк писал: «Среди ночи мы просыпаемся. Земля гудит. Над нами тяжелая завеса огня… Блиндаж дрожит, ночь ревет и мечет молнии… Каждый ощущает всем своим телом, как тяжелые снаряды сносят бруствер окопа, как они вскапывают откос блиндажа и крошат лежащие сверху бетонные глыбы… Фронт – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой – траектории снарядов; мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться, – и это всё; я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него… Меня могут убить, – это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, – это опять-таки дело случая. Я могу погибнуть в надежно укрепленном блиндаже, раздавленный его стенами, и могу остаться невредимым, пролежав десять часов в чистом поле под шквальным огнем. Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него».
Ожидание смерти в ходе артобстрела сменялось атакой, и тогда солдаты деловито готовились к беспощадной схватке, в которой не признают никаких правил, не знают никакой жалости. Война, утверждал Ремарк, уничтожала в солдатах все человеческое: «Мы превратились в опасных зверей. Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши фанаты не в людей, – какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках?… Сжавшись в комочек, как кошки, мы бежим, подхваченные этой неудержимо увлекающей нас волной, которая делает нас жестокими, превращает нас в бандитов, убийц, я сказал бы – в дьяволов, и, вселяя в нас страх, ярость и жажду жизни, удесятеряет наши силы… Мы утратили всякое чувство близости друг к другу, и когда наш затравленный взгляд останавливается на ком-нибудь из товарищей, мы с трудом узнаем его. Мы бесчувственные мертвецы, которым какой-то фокусник, какой-то злой волшебник вернул способность бегать и убивать».
Захват вражеских позиций позволял солдатам завладеть трофейной едой. Ремарк писал: «Трофейная тушенка славится по всему фронту. Она даже является иногда главной целью тех внезапных ударов, которые время от времени предпринимаются с нашей стороны, – ведь кормят нас плохо, – и мы постоянно голодны». Борьба с голодом, как показал Ремарк, это тоже часть солдатских будней, как борьба с вшами и огромными крысами, питавшимися трупами солдат.
Описания боев и фронтовой жизни по другую линию боевых позиций, которое оставил Анри Барбюс в романе «Огонь», мало отличаются по содержанию от романа Ремарка. Французский писатель свидетельствовал: «Вокруг нас дьявольский шум. У меня небывалое ощущение беспрерывного нарастания, бесконечного умножения всемирного гнева. Буря глухих ударов, хриплых, яростных воплей, пронзительных, звериных криков неистовствуют на землей, сплошь покрытой клочьями дыма; мы зарылись по самую шею; земля несется и качается от вихря снарядов… Ружейные выстрелы, канонада. Над нами везде треск или грохот – продолжительные раскаты или отдельные удары. Черная огненная гроза не стихает никогда, никогда. Уже больше пятнадцати месяцев, уже пятьсот дней в этом уголке мира перестрелка и бомбардировка идут непрестанно: с утра до вечера и с вечера до утра. Мы погребены в недрах поля вечной битвы…»
Еще один участник войны, английский писатель Ричард Олдингтон, так рассказал об артподготовке перед наступлением: «Всё происходившее не поддавалось описанию – ужасающее зрелище, грандиозная симфония звука. Дьявол-постановщик этого спектакля был мастером, по сравнению с которыми все другие создатели величественного и ужасного были просто младенцами. Рёв пушек превосходил остальной шум – он был полон мощной, ритмичной гармонии, супер-джазом громадных барабанов. Это был "полёт валькирий", исполненный тремя тысячами пушек. Интенсивный треск пулеметов вёл сопровождающую мелодию ужаса. Было слишком темно, чтобы разглядеть наступающие войска, но Уинтерборн понимал с ужасом, что каждая из этих устрашающих вибраций звука означает смерть и уничтожение. Он думал о рваной линии британских войск, которые, спотыкаясь, бредут вперед в дыму и огне, крошась под напором немецкого защитительного огня и резервной линии пулеметов. Он думал о немецкой линии обороны, уже уничтоженной под беспощадным ливнем взрывов и летящего металла. Ничто не могло остаться в живых в зоне действия этого шторма, разве что благодаря чудесному случаю. Уже за полчаса этой бомбардировки сотни и сотни людей были жестоко убиты, раздавлены, разорваны, раздолблены, раздроблены, покалечены».
Число участников войны увеличилось в ходе войны. На стороне Германии и Австро-Венгрии выступили Османская империя и Болгария. На стороне Антанты – Япония, Китай, Италия и ряд других стран. К концу войны число ее участников достигло 33 (из 59 независимых государств) с населением свыше 1,5 миллиарда человек (что тогда составляло 87 % населения планеты). Военные действия происходили в Европе, Азии, Африке и на островах Тихого океана.
Хотя масштабы военных действий в Африке были гораздо более скромными, чем в Европе, людские потери и там были значительными, главным образом за счет местного населения. Пока Бельгия была оккупирована немцами, ее колониальная армия вела войну в Африке против немецких колониальных войск. В то время как бельгийцы потеряли в африканских сражениях 257 человек, потери конголезцев составили 2,5 тысячи. Число же местных носильщиков, погибших от тяжелого труда в ходе этих кампаний, составило более 20 тысяч человек.
Жертвами мировой войны стало армянское население Турции, которое с апреля 1915 года было подвергнуто геноциду. Уцелевшие в ходе насилий свидетельствовали: «Некоторые жертвы подвергаются целому ряду пыток, производящихся с таким безупречным искусством, чтобы дольше продлить жизнь мученика…» Зверские расправы с армянами под предлогом их сотрудничества с наступавшими российскими армиями привели к уничтожению 1,5 миллиона людей.
Число погибших в ходе этой войны было беспрецедентным в мировой истории. Из 73 515 тысяч мобилизованных всеми воюющими странами было убито и умерло от ран около 10 миллионов человек, ранено и искалечено 20 миллионов. Около 10 миллионов умерло от голода и эпидемий.
Мировая война нанесла огромный урон хозяйству многих стран мира. Сильно сократилось производство гражданских видов продукции. Это порождало товарный голод, повышение цен, спекуляцию. Изнашивалось и не заменялось оборудование на заводах, разрушался транспорт. Пришло в упадок и сельское хозяйство. Сократилось и поголовье скота, особенно лошадей. Реальная заработная плата во многих странах сократилась. В Германии резко сократилось потребление продовольствия: многие страдали от недоедания. Зато прибыли капиталистических предприятий росли. Чистая прибыль 416 германских акционерных обществ выросла в первые два года войны в 1,5 раза. Чистые прибыли американских корпораций США увеличились за годы войны более чем в 2 раза.
Хотя в мире многие осуждали войну, массовой борьбы против войны сначала не велось. Подавляющее большинство руководителей социал-демократических партий выступили либо в поддержку правительств воюющих стран, либо не стали призывать к выполнению антивоенных решений предвоенных конгрессов II Интернационала. Лишь 38 социал-демократов Европы собралось в швейцарской деревне Циммервальд в сентябре 1915 года, чтобы осудить империалистический характер мировой войны. В работе конференции принял участие руководитель Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) В.И. Ленин. Вопреки позиции большинства социал-демократов мира Ленин и большевики громко заявляли о том, что в ходе войны проявился человеконенавистнический характер капитализма и следует положить конец и бесчеловечной войне, и породившему ее строю.
Полностью забывая о многочисленных жертвах преступной и бесчеловечной бойни, устроенной ради захвата чужих территорий и умножения прибылей капиталистических компаний, нынешние критики Ленина, говоря о его участии в Циммервальдской конференции, обвиняют его в принятии пораженческой позиции и таким образом в предательстве национальных интересов России. На самом деле Ленин и другие участники Циммервальдской конференции лишь подтвердили верность тем принципам, которыми руководствовались коммунисты и социалисты в течение всего своего существования. В принятом конференцией Манифесте говорилось: «Никогда раньше в мировой истории не было более настоятельной, более высокой, более благородной задачи, выполнение которой должно явиться нашим общим делом. Нет таких жертв, нет таких тягот, которые были бы слишком велики для достижения этой цели: мира между народами. Рабочие и работницы! Матери и отцы! Вдовы и сироты! Раненые и искалеченные! Ко всем вам, кто страдает от войны и через войну, ко всем вам мы взываем: Через границы, через дымящиеся поля битв, через разрушенные города и деревни – пролетарии всех стран, объединяйтесь!»
Тем, кто теперь с пеной у рта осуждает тогдашнюю позицию Ленина, стоило бы оказаться на месте героев романов Ремарка, Барбюса, Олдингтона и испытать на себе окопную жизнь, голод, газовые атаки, артобстрелы и другие ужасы Первой мировой войны. Совершенно очевидно, что Ленин и большевики выступали против мирового безумия и варварства, в которые был ввергнут мир по вине тогдашних капиталистических заправил.
Проанализировав характер мировой войны и предшествовавших ей империалистических войн, В.И. Ленин в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма», написанной в 1916 году, утверждал, что противоречия капиталистического способа производства обострились до крайности в период империализма. В статье «Империализм и раскол социализма» Ленин писал: «С одной стороны, тенденция буржуазии и оппортунистов превратить горстку богатейших, привилегированных наций в «вечных» паразитов на теле остального человечества, "почить на лаврах" эксплуатации негров, индийцев и пр., держа их в подчинении при помощи снабженного великолепной истребительной техникой новейшего милитаризма. С другой стороны, тенденция масс, угнетаемых сильнее прежнего и несущих все муки империалистских войн, скинуть с себя это иго, ниспровергнуть буржуазию. В борьбе между этими двумя тенденциями неизбежно будет развертываться теперь история рабочего движения».
В своей брошюре «Социализм и война» Ленин писал: «Нельзя знать, в связи с 1-ой или 2-ой империалистской войной великих держав, во время нее или после нее возгорится сильное революционное движение, но во всяком случае наш безусловный долг систематически и неуклонно работать именно в этом направлении». Было очевидно, что, реалистично оценивая революционный потенциал международной социал-демократии, Ленин не мог наверняка говорить о близости социалистической революции. Выступая в начале января 1917 года на собрании в Цюрихе с докладом, В.И. Ленин заявил о неизбежности революционных потрясений в различных странах мира, включая Россию, но заметил: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции». Но и помимо Ленина, вплоть до начала 1917 года, почти никто в мире не верил в скорую победу социалистической революции.
Краткие выводы
Нет сомнения в том, что обвинения, выдвигаемые авторами резолюции ПАСЕ против коммунизма, имеют одной из задач скрыть жестокие стороны капиталистических отношений, органично им присущие. Беспощадная эксплуатация трудящихся, безжалостное порабощение народов Азии, Африки и Америки, отставших в своем экономическом развитии от Запада, уничтожение миллионов людей в кровавых войнах на протяжении целого ряда столетий свидетельствовали о той цене, которую заплатили угнетенные массы за капиталистический прогресс. «Индивидуальные и коллективные убийства и казни, смерть в концентрационных лагерях, голод, высылки, пытки, рабский труд и другие формы массового физического террора, преследования на этнической или религиозной почве, нарушения свободы совести, мысли и самовыражения, свободы прессы, а также – недостаток политического плюрализма», – эти обвинения, выдвинутые ПАСЕ в своей резолюции, можно переадресовать любой стране, в которой развивался, а затем восторжествовал капиталистический способ производства. В то же время этот перечень обвинений не полностью перечисляет тяжкие преступления, совершенные буржуазией в погоне за прибылями, как до победы буржуазных революций, так и после прихода буржуазии к власти.
Жестокий гнет и преступления, совершаемые капиталистическими режимами, толкали рабочих во всех странах мира к самой решительной борьбе за свои права, против несправедливого и жестокого строя. Борьба коммунистов против капитализма была вызвана не желанием внести конфликт в общественное развитие, а стремлением помочь рабочему классу отстаивать свои права, добиваться лучшей жизни и вести его к окончательной победе над бесчеловечным строем.
За семь десятилетий борьбы за свои идеалы социалисты и коммунисты мира сумели прийти к власти лишь ненадолго в Париже в 1871 году. Поэтому ряд краеугольных марксистских положений о переходе от капитализма к социализму носил лишь теоретический характер. К тому же непоследовательность многих видных деятелей в социал-демократических партиях стран Западной Европы, а затем и целых партий в отстаивании марксистских принципов привела их к сотрудничеству с правящими верхами, проводившими политику жестокой эксплуатации и войн. Постепенное сворачивание борьбы за общество социальной справедливости и отказ от принципов международной солидарности трудящихся всех стран в конечном счете сделало многие социал-демократической партии пособниками правящих кругов ведущих капиталистических стран в развязанной ими Первой мировой войны, войны преступной и бесчеловечной.
В то же время на протяжении большей части семи десятилетий социалистические (социал-демократические) партии, созданные на основе идей марксизма, были авангардом рабочего движения, наиболее последовательными выразителями его интересов. Правота марксистских идей была подтверждена значительными успехами рабочего и социал-демократического движения в отстаивании интересов рабочего класса и укрепления демократии в различных странах мира.
Утверждать же, что в основе коммунистической идеологии и семидесятилетней практики партий, разделявших идеи Маркса и Энгельса, лежало стремление к установлению жестокого репрессивного режима подавления свобод, голода и геноцида, значит полностью искажать историю. Нетерпимость к коммунизму испытывали прежде всего те, кто выступал против рабочего и демократического движения, кто ставил свои корыстные интересы превыше всего, кто был готов ради увеличения своих прибылей сохранять жестокую эксплуатацию трудящихся и бесправие, ввергать мир в бесчеловечные войны. Именно эти силы стали первыми сочинителями и организаторами антикоммунистической пропаганды, которая особенно широко распространилась в XX веке.
Жестокий гнет и преступления, совершаемые капиталистическими режимами, толкали рабочих во всех странах мира к самой решительной борьбе за свои права, против несправедливого и жестокого строя. Борьба коммунистов против капитализма была вызвана не желанием внести конфликт в общественное развитие, а стремлением помочь рабочему классу отстаивать свои права, добиваться лучшей жизни и вести его к окончательной победе над бесчеловечным строем.
За семь десятилетий борьбы за свои идеалы социалисты и коммунисты мира сумели прийти к власти лишь ненадолго в Париже в 1871 году. Поэтому ряд краеугольных марксистских положений о переходе от капитализма к социализму носил лишь теоретический характер. К тому же непоследовательность многих видных деятелей в социал-демократических партиях стран Западной Европы, а затем и целых партий в отстаивании марксистских принципов привела их к сотрудничеству с правящими верхами, проводившими политику жестокой эксплуатации и войн. Постепенное сворачивание борьбы за общество социальной справедливости и отказ от принципов международной солидарности трудящихся всех стран в конечном счете сделало многие социал-демократической партии пособниками правящих кругов ведущих капиталистических стран в развязанной ими Первой мировой войны, войны преступной и бесчеловечной.
В то же время на протяжении большей части семи десятилетий социалистические (социал-демократические) партии, созданные на основе идей марксизма, были авангардом рабочего движения, наиболее последовательными выразителями его интересов. Правота марксистских идей была подтверждена значительными успехами рабочего и социал-демократического движения в отстаивании интересов рабочего класса и укрепления демократии в различных странах мира.
Утверждать же, что в основе коммунистической идеологии и семидесятилетней практики партий, разделявших идеи Маркса и Энгельса, лежало стремление к установлению жестокого репрессивного режима подавления свобод, голода и геноцида, значит полностью искажать историю. Нетерпимость к коммунизму испытывали прежде всего те, кто выступал против рабочего и демократического движения, кто ставил свои корыстные интересы превыше всего, кто был готов ради увеличения своих прибылей сохранять жестокую эксплуатацию трудящихся и бесправие, ввергать мир в бесчеловечные войны. Именно эти силы стали первыми сочинителями и организаторами антикоммунистической пропаганды, которая особенно широко распространилась в XX веке.
Часть 2
Россия как стартовая площадка социалистической революции
Ныне, после отмены празднования в России дня Великой Октябрьской социалистической революции, в материалах средств массовой информации, главным образом электронных, выступлениях отдельных политических деятелей утверждается, что 7 ноября (25 октября) 1917 года произошел «октябрьский переворот». Это понятие назойливо внедряется в употребление средствами массовой информации в противовес заявлению В. И. Ленина 25 октября (7 ноября) 1917 года о совершившейся в тот день «рабоче-крестьянской социалистической революции» и постоянно употреблявшемуся в Советской стране с начала 1918 года словосочетанию: «Великая Октябрьская пролетарская революция», или «Великая Октябрьская социалистическая революция». (Одним из первых так назвал Октябрьскую революцию И. И. Бухарин во время своей речи на заседании Учредительного собрания 5 (18) января 1918 года.)
Переквалификация Октябрьской революции в переворот понадобилась для того, что объявить это событие следствием заговора политических авантюристов. Повторяя разоблаченные еще в 1917 году обвинения в адрес Ленина, авторы невежественных телефильмов, журнальных статей и книжек стараются убедить зрителей и читателей в том, что Октябрьская революция в России была делом рук авантюриста Парвуса и германской разведки, стремившейся вывести Россию из Первой мировой войны. При этом, например, творцы фильма «Кто заплатил Ленину?» уверяли, будто7-8 ноября 1917 года все союзники Германии собирались подписать сепаратный мир со странами Антанты, но «переворот», организованный Лениным, якобы сорвал завершение Первой мировой войны в конце 1917 года.
История России, особенности ее геополитического положения, исторического и культурного развития, факты об отчаянном положении миллионов трудящихся до революции остаются за скобками в рассказах об «октябрьском перевороте». На основе представлений, внедряемых в массовое сознание, складывается впечатление, что до 25 октября (7 ноября) 1917 года существовала процветавшая Россия, мирно шествовавшая к еще более процветающей и демократической жизни. Поскольку Октябрьская революция объясняется заговором, то ничего не говорится об истории рабочего движения в России, о крестьянских восстаниях, бегло рассказывается о революции 1905-1907 годов и Февральской революции. В то же время в рассказах о революциях 1905-1907 годов и Февральской революции не раскрывается сложность и противоречивость этих событий, в организации которых на первоначальном этапе большевики не играли никакой роли.
История Октябрьской революции и последовавших за ней гражданских войн излагается таким образом, что создается впечатление об уникальности жертв, происшедших в ходе этих событий. Умалчивается о том, что подобные революции и гражданские войны имели место в истории почти всех стран мира и почти всегда сопровождались огромными жертвами и разрушениями. Ответственность же за человеческие жертвы и разрушения последовавших гражданских войн возлагается исключительно на большевиков (коммунистов), а число жертв невероятно преувеличивается: утверждается, что в ходе «красного террора» все дворяне, капиталисты, государственные служащие, офицеры, священники и значительная часть крестьянства были уничтожены. В этих материалах нельзя найти ни единого слова осуждения действий противников большевиков в ходе Октябрьской революции и гражданских войн. Об иностранной интервенции и роли иностранных держав в развязывании гражданских войн в России также ничего не говорится.
В то же время в этих пропагандистских материалах ничего не говорится о действиях, предпринятых большевиками (коммунистами) России в первые же дни после установления советской властидля решения вековых проблем страны. Ни слова не говорится о том, что впервые в мире воплощались в жизнь идеалы построения общества на принципах политического и национального равноправия, социальной справедливости. Умалчивается и о том, что Октябрьская революция была встречена поддержкой многих выдающихся деятелей политики и культуры в различных странах мира, а пример Октября послужил образцом для осуществления широких социальных и политических преобразований во всем мире, для развертывания национально-освободительного движения.
Глава 8
Переквалификация Октябрьской революции в переворот понадобилась для того, что объявить это событие следствием заговора политических авантюристов. Повторяя разоблаченные еще в 1917 году обвинения в адрес Ленина, авторы невежественных телефильмов, журнальных статей и книжек стараются убедить зрителей и читателей в том, что Октябрьская революция в России была делом рук авантюриста Парвуса и германской разведки, стремившейся вывести Россию из Первой мировой войны. При этом, например, творцы фильма «Кто заплатил Ленину?» уверяли, будто7-8 ноября 1917 года все союзники Германии собирались подписать сепаратный мир со странами Антанты, но «переворот», организованный Лениным, якобы сорвал завершение Первой мировой войны в конце 1917 года.
История России, особенности ее геополитического положения, исторического и культурного развития, факты об отчаянном положении миллионов трудящихся до революции остаются за скобками в рассказах об «октябрьском перевороте». На основе представлений, внедряемых в массовое сознание, складывается впечатление, что до 25 октября (7 ноября) 1917 года существовала процветавшая Россия, мирно шествовавшая к еще более процветающей и демократической жизни. Поскольку Октябрьская революция объясняется заговором, то ничего не говорится об истории рабочего движения в России, о крестьянских восстаниях, бегло рассказывается о революции 1905-1907 годов и Февральской революции. В то же время в рассказах о революциях 1905-1907 годов и Февральской революции не раскрывается сложность и противоречивость этих событий, в организации которых на первоначальном этапе большевики не играли никакой роли.
История Октябрьской революции и последовавших за ней гражданских войн излагается таким образом, что создается впечатление об уникальности жертв, происшедших в ходе этих событий. Умалчивается о том, что подобные революции и гражданские войны имели место в истории почти всех стран мира и почти всегда сопровождались огромными жертвами и разрушениями. Ответственность же за человеческие жертвы и разрушения последовавших гражданских войн возлагается исключительно на большевиков (коммунистов), а число жертв невероятно преувеличивается: утверждается, что в ходе «красного террора» все дворяне, капиталисты, государственные служащие, офицеры, священники и значительная часть крестьянства были уничтожены. В этих материалах нельзя найти ни единого слова осуждения действий противников большевиков в ходе Октябрьской революции и гражданских войн. Об иностранной интервенции и роли иностранных держав в развязывании гражданских войн в России также ничего не говорится.
В то же время в этих пропагандистских материалах ничего не говорится о действиях, предпринятых большевиками (коммунистами) России в первые же дни после установления советской властидля решения вековых проблем страны. Ни слова не говорится о том, что впервые в мире воплощались в жизнь идеалы построения общества на принципах политического и национального равноправия, социальной справедливости. Умалчивается и о том, что Октябрьская революция была встречена поддержкой многих выдающихся деятелей политики и культуры в различных странах мира, а пример Октября послужил образцом для осуществления широких социальных и политических преобразований во всем мире, для развертывания национально-освободительного движения.
Глава 8
Россия среди стран и народов мира
Много критиков коммунизма утверждают, что идеи Маркса – Энгельса были порочны и оторваны от практики, а поэтому их внедрение не могло не привести к плачевным результатам. Но немало и тех, кто считает, что справедливые и гуманные принципы марксизма были извращены русскими большевиками (коммунистами) в силу общей отсталости России, а потому именем марксизма творились жестокие преступления и злодеяния. Если это было так, то каковы же были особенности России, которые либо позволили проявиться злокозненным свойствам коммунизма, либо вступили в полное противоречие с позитивными его идеями? Возникает также вопрос: действительно ли реализация идей коммунизма в России принесла лишь неисчислимые бедствия ей и другим народам мира?
Действительно, социалистические и коммунистические учения, возникнувшие в Западной Европе, не учитывали опыта исторического развития России. Это не было случайным. Для многих видных мыслителей Западной Европы Россия не имела никакого отношения к западноевропейским странам. В своем перечне «христианских народов Европы» Г. Гегель не упомянул русских. С точки зрения О. Шпенглера, Россия вообще не являлась европейской страной. Он утверждал: «Одно только слово «Европа» с возникшим под его влиянием комплексом представлений связало в нашем историческом сознании Россию с Западом в некое ничем не оправданное единство. Здесь в культуре воспитанных на книгах читателей голая абстракция привела к чудовищным фактическим последствиям». Убежденный в несовместимости России и Западной Европы Астольф де Кюстин провозглашал: «Между Францией и Россией непоколебимо стоит китайская стена: славянский язык и славянский характер».
Многие наблюдатели в XIX и XX веках говорили о том, что, занимая пространство между «развитой» Европой и «отсталой» Азией, Россия представляет собой некий евразийский гибрид, в котором нет четких признаков ни той, ни другой части света. «Русское искусство по сей день пребывает в "междустилье"», утверждал О. Шпенглер.
Эти выводы и оценки лишь свидетельствовали о неспособности их авторов понять Россию, увидеть ее специфику и дать им адекватную оценку. Испытывая постоянно культурное влияние окружавших ее стран Азии и Европы, Россия по характеру своей культуры не была лишь средней арифметической величиной между этими регионами мира. Хотя в России были представлены все наиболее значительные религиозные конфессии мира, господствующей среди них было православие, принятое из Византии. После покорения турками-османами Византии и сопредельных с ней балканских государств, Россия на многие века оставалась единственной православной страной мира, в которой сохранялась независимость. А ведь с точки зрения Арнольда Тойнби, православная цивилизация представляет собой одну из 21 формы оригинальных цивилизаций, когда-либо существовавших в истории человечества. Православная культура во многом определила и культурную специфику России.
К тому же Россия не была небольшой страной, расположенной между Западной Европой и Азией, между миром католицизма и протестантизма, с одной стороны, и миром ислама и буддизма – с другой. По своим размерам Россия сравнима с такими же континентами и частями света, как Африка или одна из Америк. Главный же фактор географического положения России сводится к тому, что ее значительная часть, на которой располагаются ее основные жизненные центры, находится в северных широтах Евразии. В отличие от регионов мира, окружающих Россию, цивилизованное освоение подавляющего большинства российских земель началось значительно позже, и до этого там не существовало никаких прежних цивилизаций. Подавляющая часть территории России находится в зоне устойчивого снежного покрова в течение нескольких месяцев. Вегетационный период здесь до предела сокращен. Выращивание теплолюбивых культур ограничено, а урожаи не могут быть столь обильны, как в Южной Азии, расположенной в низких широтах, или в Западной Европе, обогреваемой Гольфстримом.
В отличие от расположенных к югу от России азиатских стран на подавляющей части России было невозможно организовать поливное земледелие. В отличие от Западной Европы, обеспеченной благодаря близости к Атлантическому океану устойчивыми осадками, а, стало быть, устойчивыми урожаями, Россия постоянно испытывала неравномерность в осадках и урожаях. А это зачастую порождало в России голод в таких размерах, который редко случался в других странах мира. Так, длительные дожди в 1601 году помешали созреванию хлебов, а ранние морозы погубили остальное зерно. Озимые были загублены сильными морозами 1602 года. В результате в 1603 году поля засевать было нечем. Считается, что во время голодных лет в царствование Бориса Годунова вымерла треть населения Русского царства.
Действительно, социалистические и коммунистические учения, возникнувшие в Западной Европе, не учитывали опыта исторического развития России. Это не было случайным. Для многих видных мыслителей Западной Европы Россия не имела никакого отношения к западноевропейским странам. В своем перечне «христианских народов Европы» Г. Гегель не упомянул русских. С точки зрения О. Шпенглера, Россия вообще не являлась европейской страной. Он утверждал: «Одно только слово «Европа» с возникшим под его влиянием комплексом представлений связало в нашем историческом сознании Россию с Западом в некое ничем не оправданное единство. Здесь в культуре воспитанных на книгах читателей голая абстракция привела к чудовищным фактическим последствиям». Убежденный в несовместимости России и Западной Европы Астольф де Кюстин провозглашал: «Между Францией и Россией непоколебимо стоит китайская стена: славянский язык и славянский характер».
Многие наблюдатели в XIX и XX веках говорили о том, что, занимая пространство между «развитой» Европой и «отсталой» Азией, Россия представляет собой некий евразийский гибрид, в котором нет четких признаков ни той, ни другой части света. «Русское искусство по сей день пребывает в "междустилье"», утверждал О. Шпенглер.
Эти выводы и оценки лишь свидетельствовали о неспособности их авторов понять Россию, увидеть ее специфику и дать им адекватную оценку. Испытывая постоянно культурное влияние окружавших ее стран Азии и Европы, Россия по характеру своей культуры не была лишь средней арифметической величиной между этими регионами мира. Хотя в России были представлены все наиболее значительные религиозные конфессии мира, господствующей среди них было православие, принятое из Византии. После покорения турками-османами Византии и сопредельных с ней балканских государств, Россия на многие века оставалась единственной православной страной мира, в которой сохранялась независимость. А ведь с точки зрения Арнольда Тойнби, православная цивилизация представляет собой одну из 21 формы оригинальных цивилизаций, когда-либо существовавших в истории человечества. Православная культура во многом определила и культурную специфику России.
К тому же Россия не была небольшой страной, расположенной между Западной Европой и Азией, между миром католицизма и протестантизма, с одной стороны, и миром ислама и буддизма – с другой. По своим размерам Россия сравнима с такими же континентами и частями света, как Африка или одна из Америк. Главный же фактор географического положения России сводится к тому, что ее значительная часть, на которой располагаются ее основные жизненные центры, находится в северных широтах Евразии. В отличие от регионов мира, окружающих Россию, цивилизованное освоение подавляющего большинства российских земель началось значительно позже, и до этого там не существовало никаких прежних цивилизаций. Подавляющая часть территории России находится в зоне устойчивого снежного покрова в течение нескольких месяцев. Вегетационный период здесь до предела сокращен. Выращивание теплолюбивых культур ограничено, а урожаи не могут быть столь обильны, как в Южной Азии, расположенной в низких широтах, или в Западной Европе, обогреваемой Гольфстримом.
В отличие от расположенных к югу от России азиатских стран на подавляющей части России было невозможно организовать поливное земледелие. В отличие от Западной Европы, обеспеченной благодаря близости к Атлантическому океану устойчивыми осадками, а, стало быть, устойчивыми урожаями, Россия постоянно испытывала неравномерность в осадках и урожаях. А это зачастую порождало в России голод в таких размерах, который редко случался в других странах мира. Так, длительные дожди в 1601 году помешали созреванию хлебов, а ранние морозы погубили остальное зерно. Озимые были загублены сильными морозами 1602 года. В результате в 1603 году поля засевать было нечем. Считается, что во время голодных лет в царствование Бориса Годунова вымерла треть населения Русского царства.