— Да, похоже, тебя обманули, — предположила она. — Я только могу пожелать той же судьбы для меня.
— Все, хватит. Мы остаемся на вальс, а затем уходим домой, и ты снова отправишься в свою спальню до четверга.
Она остановилась, вынуждая его сделать то же самое.
— Да ради Бога!
Он хмуро посмотрел на нее:
— Что?
— Тебе что, даже не приходит в голову, что я могу сказать «нет», могу устроить скандал прямо здесь, посреди зала, или же объявить всем и каждому, что… что мы с Сент-Обином любовники? Как, ты думаешь, это сказалось бы на твоей карьере?
— Это сгубило бы тебя, — прошипел он с ожесточением во взгляде.
— Да, сгубило. Но хочешь верь, хочешь нет, я действительно предпочла бы это замужеству с Кларенсом. Однако, несмотря ни на что, я действительно верю, что ты сможешь стать отличным членом парламента и сделать много полезного для народа Англии. Вот почему, — она ткнула пальцем в его грудь, — я сохраняю молчание. А ты поступай как знаешь.
— Теперь, когда Ты попалась, можешь сколько угодно разыгрывать снисходительность. Это не я встречался с разгульным Сент-Обином или расхаживал без сопровождения по мерзким сиротским приютам в Ковент-Гарденс.
Эви хотела было огрызнуться в ответ, но, взглянув спокойное безжалостное лицо брата, поняла, что ей никогда не победить. Он никогда не поймет, что поступал несправедливо по отношению к ней. И тем более не признает этого. Но только об одном она не могла молчать.
— Маркиз де Сент-Обин, — спокойно произнесла она, — гораздо более достойный джентльмен, чем Кларенс Алвингтон. Ты сделал неудачный выбор во всех отношениях.
Ее брат мрачно улыбнулся:
— Теперь ты пытаешься убедить меня, что совершенно сошла с ума, разве не так? Посмотри, вот и Кларенс. Улыбайся. Потанцуй с ним вальс, и мы уйдем.
Эвелина гордо вздернула подбородок.
— В любом случае сейчас мне приятнее общаться с Галстуком Алвингтоном, чем с тобой.
Она встретилась с Кларенсом на полпути, наблюдая с отстраненной безнадежностью, как он взял ее руку и практически облизал ее. Слава Богу, на ней были перчатки.
— Моя восхитительная, очаровательная Эвелина, — проворковал он, стискивая ее пальцы.
— Мистер Алвингтон. Полагаю, мы должны танцевать вальс.
— Вы должны называть меня Кларенс.
— По правде говоря, я бы предпочла не делать этого, — ответила она, испытывая тайное удовольствие при взгляде на его обескураженное лицо. Возможно, он был самым неудачливым из всех вступивших в бесчестный сговор. Остальные хотя бы получили значительную выгоду от ее продажи семейству Алвингтон, а вот ему-то придется с ней жить.
Зазвучал вальс, и Кларенс обвил рукой талию Эвелины. От его прикосновения девушку затошнило. Она подумала о том, какие требования он станет предъявлять ей после того, как они поженятся. Одна только мысль о том, что ей придется лечь с ним, как это было с Сентом… Эви зажмурила глаза и содрогнулась. «Где же Майкл? Разве он не понимает, как мне хочется увидеть его?»
Двери бального зала с шумом распахнулись. В глубоком изумлении Эвелина наблюдала, как в зал устремились дети. Десять, двадцать и еще больше бедно одетых детей. Сирот. Ее сирот.
Ближайшие к дверям гости закричали, попятились, прижимаясь к стенам, словно столкнулись с бегущим стадом одичавшего скота. Оркестр взвизгнул и замолчал, танцующие застыли рука об руку посреди зала.
— Ради всего святого, — задыхаясь проговорил Кларенс, и его лицо побелело. — Это мятеж!
Он был не единственным, кто решил, что низшие классы устроили революцию. Леди Хейленгров упала в обморок, а большинство остальных, сметая слуг, устремились на поиски запасных выходов в сад.
Однако Эвелина не спускала глаз с высокой темной фигуры в самом центре хаоса. Сент. Он держал на руках маленькую Розу. Выражение его лица было таким спокойным, словно он отправился на Бонд-стрит покупать перчатки.
Когда сироты разбежались по залу, Эви заметила, как Сент подает им знаки. Немедленно все происходящее начало обретать смысл. Лорда Алвингтона оттеснили к столу с закусками, тогда как Виктор неожиданно оказался рядом с Рэндаллом, Мэтью и еще двумя из старших мальчиков.
— Что вы здесь делаете? — губами просигналила она Сенту, не зная, огорчаться ей или радоваться.
Не обращая на нее внимания, он через весь зал направился к се брату.
— Добрый вечер, Раддик, — сказал он небрежным тоном.
Оставшиеся гости успокоились, очевидно, начиная понимать, что непосредственная, опасность им не грозит. Эвелина пробралась поближе, вынужденная тащить за собой Кларенса, поскольку он отказывался отпустить ее руку.
— Какого черта, Сент-Обин, что все это значит? — прорычал Виктор через голову Рэндалла. — Я предупреждал вас…
Сент достал из кармана какую-то бумагу:
— Вот. Вы назначены помощником министра финансов. Поздравляю вас.
— Я…
Маркиз повернулся к Виктору спиной и теперь направился прямо к Эви. Ее сердце отчаянно забилось. Ему это удалось. Он обошел Алвингтона в состязании за предоставление ее брату места в правительстве.
— Держите, — сказал Сент, передавая малышку Розу Кларенсу.
— Вы мой папа? — спросила девочка, отчетливо выговаривая слова — должно быть, Сент долго репетировал с ней эту речь.
— Я… О святые угодники, я… Сент остановился перед Эви.
— Здравствуй, — тихо сказал он. Она едва могла дышать.
— Здравствуй.
— Ты позволишь? — Протянув руки, он взял ее ладони в свои. — Я привел твоих детей.
— Вижу.
— Ты нужна им.
Где-то в глубине сознания Эви отметила, что в зале воцарилась мертвая тишина. Любой мог слышать каждое слово, сказанное ими друг другу, но Эвелину это не волновало. Сент был здесь, и он держал ее за руки.
— Ты нужна и мне тоже, — продолжал он.
— Сент…
— Майкл, — еле слышно прошептал он.
— Майкл, как тебе это удалось?
Он усмехнулся, и от этой его загадочно-насмешливой улыбки она почувствовала слабость в ногах.
— Ты дала мне и вдохновение, и источник. Эта твоя литературная леди Бетсон. Понимаешь, я непременно должен был сделать что-нибудь, чтобы обеспечить тебе свободу выбора.
Непрошеная слезинка скатилась по ее щеке.
— Спасибо. Благодарю тебя от всей души.
Сент — Майкл — вздохнул, а затем, к ее великому удивлению, опустился на одно колено.
— Я лгал тебе раньше, — сказал он тем же тихим голосом.
— Что? — Она едва не потеряла сознание. Если он имеет в виду, что порывает с ней, она зачахнет и умрет прямо здесь, посреди бального зала.
Я говорил, что у меня нет сердца, — продолжал он, глядя на нее снизу вверх, и на этот раз голос его слегка дрожал. — Но у меня оно есть. Я просто не знал об этом, пока не встретил тебя. Ты — мой свет. Моя душа полна тобой, и я люблю тебя каждой частичкой своего сердца, которое ты пробудила во мне. Я… я смог бы жить без тебя, но я не хочу этого. Выйдешь ли ты за меня замуж, Эвелина Мария?
У нее подкосились ноги. Эвелина упала в его объятия, крепко обвив руками шею.
— Я люблю тебя, — прошептала она возле его щеки. — Я так сильно тебя люблю. Ты дал мне все.
— Только потому, что ты показала мне как.
Он взял ее за руки и слегка отодвинул от себя, чтобы видеть лицо.
— Выходи за меня.
— Да, я выйду за тебя, Майкл.
Сент широко улыбнулся и снова полез в карман. Он достал маленькую бархатную коробочку и открыл ее перед Эви. Внутри лежало кольцо с бриллиантом, оправленным в серебряное сердечко. Сент вытащил кольцо и надел ей на палец, затем склонился и поцеловал ее. Она смутно слышала приветственные крики детей и сдавленно рассмеялась возле его губ.
— Я очень старалась изменить тебя, — сказала она, поднимаясь с его помощью на ноги. — Но вынуждена признать, что позже мне пришлось по достоинству оценить преимущества повесы.
Поднявшись на ноги, он продолжал удерживать ее руку, словно боялся отпустить Эви.
— Прекрасно. Потому что я не уверен, что смогу вести себя прилично, когда дело касается тебя, дорогая.
На другой стороне зала она увидела Джорджиану, Дэра и Люсинду, приветствующих их, и прижалась к сильному плечу Сент-Обина.
— Ты следующая, — губами показала она Люсинде.
— Оркестр! — громко прокричал Сент. — Сыграйте нам вальс!
Леди Дорчестер с побелевшим лицом ворвалась в зал. Несколько детей повисли на ее руках, стараясь ей помешать.
— Что все это значит? — визгливо закричала она. — Предложение руки и сердца — это прекрасно. Но эти грязные дети не могут оставаться здесь.
— Почему нет? — спросил Сент, закружив Эвелину в танце и прижимая ее к себе намного крепче, чем позволяли правила приличия. — Они умеют танцевать вальс.
— Все, хватит. Мы остаемся на вальс, а затем уходим домой, и ты снова отправишься в свою спальню до четверга.
Она остановилась, вынуждая его сделать то же самое.
— Да ради Бога!
Он хмуро посмотрел на нее:
— Что?
— Тебе что, даже не приходит в голову, что я могу сказать «нет», могу устроить скандал прямо здесь, посреди зала, или же объявить всем и каждому, что… что мы с Сент-Обином любовники? Как, ты думаешь, это сказалось бы на твоей карьере?
— Это сгубило бы тебя, — прошипел он с ожесточением во взгляде.
— Да, сгубило. Но хочешь верь, хочешь нет, я действительно предпочла бы это замужеству с Кларенсом. Однако, несмотря ни на что, я действительно верю, что ты сможешь стать отличным членом парламента и сделать много полезного для народа Англии. Вот почему, — она ткнула пальцем в его грудь, — я сохраняю молчание. А ты поступай как знаешь.
— Теперь, когда Ты попалась, можешь сколько угодно разыгрывать снисходительность. Это не я встречался с разгульным Сент-Обином или расхаживал без сопровождения по мерзким сиротским приютам в Ковент-Гарденс.
Эви хотела было огрызнуться в ответ, но, взглянув спокойное безжалостное лицо брата, поняла, что ей никогда не победить. Он никогда не поймет, что поступал несправедливо по отношению к ней. И тем более не признает этого. Но только об одном она не могла молчать.
— Маркиз де Сент-Обин, — спокойно произнесла она, — гораздо более достойный джентльмен, чем Кларенс Алвингтон. Ты сделал неудачный выбор во всех отношениях.
Ее брат мрачно улыбнулся:
— Теперь ты пытаешься убедить меня, что совершенно сошла с ума, разве не так? Посмотри, вот и Кларенс. Улыбайся. Потанцуй с ним вальс, и мы уйдем.
Эвелина гордо вздернула подбородок.
— В любом случае сейчас мне приятнее общаться с Галстуком Алвингтоном, чем с тобой.
Она встретилась с Кларенсом на полпути, наблюдая с отстраненной безнадежностью, как он взял ее руку и практически облизал ее. Слава Богу, на ней были перчатки.
— Моя восхитительная, очаровательная Эвелина, — проворковал он, стискивая ее пальцы.
— Мистер Алвингтон. Полагаю, мы должны танцевать вальс.
— Вы должны называть меня Кларенс.
— По правде говоря, я бы предпочла не делать этого, — ответила она, испытывая тайное удовольствие при взгляде на его обескураженное лицо. Возможно, он был самым неудачливым из всех вступивших в бесчестный сговор. Остальные хотя бы получили значительную выгоду от ее продажи семейству Алвингтон, а вот ему-то придется с ней жить.
Зазвучал вальс, и Кларенс обвил рукой талию Эвелины. От его прикосновения девушку затошнило. Она подумала о том, какие требования он станет предъявлять ей после того, как они поженятся. Одна только мысль о том, что ей придется лечь с ним, как это было с Сентом… Эви зажмурила глаза и содрогнулась. «Где же Майкл? Разве он не понимает, как мне хочется увидеть его?»
Двери бального зала с шумом распахнулись. В глубоком изумлении Эвелина наблюдала, как в зал устремились дети. Десять, двадцать и еще больше бедно одетых детей. Сирот. Ее сирот.
Ближайшие к дверям гости закричали, попятились, прижимаясь к стенам, словно столкнулись с бегущим стадом одичавшего скота. Оркестр взвизгнул и замолчал, танцующие застыли рука об руку посреди зала.
— Ради всего святого, — задыхаясь проговорил Кларенс, и его лицо побелело. — Это мятеж!
Он был не единственным, кто решил, что низшие классы устроили революцию. Леди Хейленгров упала в обморок, а большинство остальных, сметая слуг, устремились на поиски запасных выходов в сад.
Однако Эвелина не спускала глаз с высокой темной фигуры в самом центре хаоса. Сент. Он держал на руках маленькую Розу. Выражение его лица было таким спокойным, словно он отправился на Бонд-стрит покупать перчатки.
Когда сироты разбежались по залу, Эви заметила, как Сент подает им знаки. Немедленно все происходящее начало обретать смысл. Лорда Алвингтона оттеснили к столу с закусками, тогда как Виктор неожиданно оказался рядом с Рэндаллом, Мэтью и еще двумя из старших мальчиков.
— Что вы здесь делаете? — губами просигналила она Сенту, не зная, огорчаться ей или радоваться.
Не обращая на нее внимания, он через весь зал направился к се брату.
— Добрый вечер, Раддик, — сказал он небрежным тоном.
Оставшиеся гости успокоились, очевидно, начиная понимать, что непосредственная, опасность им не грозит. Эвелина пробралась поближе, вынужденная тащить за собой Кларенса, поскольку он отказывался отпустить ее руку.
— Какого черта, Сент-Обин, что все это значит? — прорычал Виктор через голову Рэндалла. — Я предупреждал вас…
Сент достал из кармана какую-то бумагу:
— Вот. Вы назначены помощником министра финансов. Поздравляю вас.
— Я…
Маркиз повернулся к Виктору спиной и теперь направился прямо к Эви. Ее сердце отчаянно забилось. Ему это удалось. Он обошел Алвингтона в состязании за предоставление ее брату места в правительстве.
— Держите, — сказал Сент, передавая малышку Розу Кларенсу.
— Вы мой папа? — спросила девочка, отчетливо выговаривая слова — должно быть, Сент долго репетировал с ней эту речь.
— Я… О святые угодники, я… Сент остановился перед Эви.
— Здравствуй, — тихо сказал он. Она едва могла дышать.
— Здравствуй.
— Ты позволишь? — Протянув руки, он взял ее ладони в свои. — Я привел твоих детей.
— Вижу.
— Ты нужна им.
Где-то в глубине сознания Эви отметила, что в зале воцарилась мертвая тишина. Любой мог слышать каждое слово, сказанное ими друг другу, но Эвелину это не волновало. Сент был здесь, и он держал ее за руки.
— Ты нужна и мне тоже, — продолжал он.
— Сент…
— Майкл, — еле слышно прошептал он.
— Майкл, как тебе это удалось?
Он усмехнулся, и от этой его загадочно-насмешливой улыбки она почувствовала слабость в ногах.
— Ты дала мне и вдохновение, и источник. Эта твоя литературная леди Бетсон. Понимаешь, я непременно должен был сделать что-нибудь, чтобы обеспечить тебе свободу выбора.
Непрошеная слезинка скатилась по ее щеке.
— Спасибо. Благодарю тебя от всей души.
Сент — Майкл — вздохнул, а затем, к ее великому удивлению, опустился на одно колено.
— Я лгал тебе раньше, — сказал он тем же тихим голосом.
— Что? — Она едва не потеряла сознание. Если он имеет в виду, что порывает с ней, она зачахнет и умрет прямо здесь, посреди бального зала.
Я говорил, что у меня нет сердца, — продолжал он, глядя на нее снизу вверх, и на этот раз голос его слегка дрожал. — Но у меня оно есть. Я просто не знал об этом, пока не встретил тебя. Ты — мой свет. Моя душа полна тобой, и я люблю тебя каждой частичкой своего сердца, которое ты пробудила во мне. Я… я смог бы жить без тебя, но я не хочу этого. Выйдешь ли ты за меня замуж, Эвелина Мария?
У нее подкосились ноги. Эвелина упала в его объятия, крепко обвив руками шею.
— Я люблю тебя, — прошептала она возле его щеки. — Я так сильно тебя люблю. Ты дал мне все.
— Только потому, что ты показала мне как.
Он взял ее за руки и слегка отодвинул от себя, чтобы видеть лицо.
— Выходи за меня.
— Да, я выйду за тебя, Майкл.
Сент широко улыбнулся и снова полез в карман. Он достал маленькую бархатную коробочку и открыл ее перед Эви. Внутри лежало кольцо с бриллиантом, оправленным в серебряное сердечко. Сент вытащил кольцо и надел ей на палец, затем склонился и поцеловал ее. Она смутно слышала приветственные крики детей и сдавленно рассмеялась возле его губ.
— Я очень старалась изменить тебя, — сказала она, поднимаясь с его помощью на ноги. — Но вынуждена признать, что позже мне пришлось по достоинству оценить преимущества повесы.
Поднявшись на ноги, он продолжал удерживать ее руку, словно боялся отпустить Эви.
— Прекрасно. Потому что я не уверен, что смогу вести себя прилично, когда дело касается тебя, дорогая.
На другой стороне зала она увидела Джорджиану, Дэра и Люсинду, приветствующих их, и прижалась к сильному плечу Сент-Обина.
— Ты следующая, — губами показала она Люсинде.
— Оркестр! — громко прокричал Сент. — Сыграйте нам вальс!
Леди Дорчестер с побелевшим лицом ворвалась в зал. Несколько детей повисли на ее руках, стараясь ей помешать.
— Что все это значит? — визгливо закричала она. — Предложение руки и сердца — это прекрасно. Но эти грязные дети не могут оставаться здесь.
— Почему нет? — спросил Сент, закружив Эвелину в танце и прижимая ее к себе намного крепче, чем позволяли правила приличия. — Они умеют танцевать вальс.
Сверкают смехом праздничные лица.
В такую ночь все жаждет веселиться,
На всем — как будто свадебный наряд,
Глаза в глазах готовы раствориться,
Смычки блаженство томное сулят[24].