Страница:
Самая большая дыра в твердой скале могла быть проделана тем змеем, за которым они охотились. Но если они поедут по ней вглубь скалы, найдут ли они там змея? Используют ли змеи те же самые туннели? Удивительно было то, как на самом деле мало они знали о змеях или о лопоухих, которые их охраняли. И все же утро за утром Жак проскальзывал в эту долину, чтобы собрать сброшенные змеями шкуры, до того, как мальчики-лопоухие появятся, чтобы их подобрать. Раньше или позже его бы поймали, почти наверняка бы поймали, но сейчас он сознательно искал встречи со змеем. Результатом этой встречи будет его смерть и смерть Хито, но это может означать и угасание жизненной силы в организме змея.
Из одной довольно широкой норы донесся какой-то свистящий звук. Он сделал знак Хито следовать за ним и въехал на лошади в одно из более малых отверстий, располагавшихся напротив этого большого. Пока звук приближался к ним, они выжидали. Затем им почудилось какое-то движение, колыхание темноты внутри большого отверстия, и в нем появилась голова змея. Жак вздрогнул и уставился на нее, когда увидел, что один глаз змея был слеп; он все еще мог разглядеть те повреждения, которые причинил этому глазу наконечник копья.
Не давая себе ни секунды на размышление, Жак пришпорил лошадь и атаковал с копьем, поднятым так, чтобы пронзить оставшуюся зрячей глазницу.
Голова змея взлетела вверх. Она издала длинное и низкое шипение, разгоняя утренний туман. Огромная пасть змея раскрылась. Глаз, этот странный единственный глаз вбуравился в него. В его темном зеркале он увидел лицо Лонни, и в то же мгновение оказался парализован.
Извиваясь всем телом, змей выбрался из туннеля. Его огромная пасть распахнулась. Капельки яда появились на клыках и стали падать на землю, дымясь и шипя.
Жак видел все это, но он не мог понять, что происходит. Он был заморожен на месте, не имея возможности пошевелиться и хотя бы даже подумать об этом; его кобылица, будучи всего лишь смертной, была точно в таком же состоянии. Глаза их обоих видели, как к ним приближается огромная голова, откидывается назад, и широко раскрывается пасть. У них не осталось ни мыслей, ни желания, чтобы попытаться избежать рокового удара, и еще меньше сил для ответной атаки.
Оставаясь позади, в темноте, Хито увидел, как его господин выехал наружу с занесенным для броска копьем. Он увидел, как поднялась вверх голова змея, хотя туман скрывал от него детали. Он увидел, как остановилась лошадь; оба — и лошадь и всадник — были недвижимы. Оба они ожидали смерти. Хито увидел, как смерть вылезает из отверстия прямо перед ними, когда змей вытащил все тело наружу и приготовился нанести роковой удар. Они не шевельнулись.
Нет, этого не должно случиться! Ему необходимо чем-то помочь! Едва ли думая о том, что он делает, Хито вытащил оружие из другого мира и поднял его, пока оно не оказалось нацеленным поверх головы господина на гигантскую голову змея. Он нажал на спусковой крючок оружия так, словно бы это все должно было решить. Он знал, что оружие не действовало; ведь об этом сказал чужеземец.
Яркий свет заполнил туннель и выплеснулся наружу. Хито был ослеплен им; он чувствовал себя так, словно свет ударил его прямо по голове! Послышался звук «ХУМПФ», громкий и неожиданный, каким-то образом он начал отдаваться эхом от стен, вместо того чтобы стихнуть. Пальцы Хито, державшие оружие, разжались. Оно выскользнуло у него из рук и упало на пол. В страхе он закрыл глаза ладонями и закричал, не столько от боли, сколько от шока.
Тишина. Хито опустил руки. Теперь он снова мог видеть, к этому моменту его зрение прояснилось, и он взялся за поводья лошади. В тумане, который быстро рассеивался, он мог различить господина на своей лошади и покачивающиеся очертания змея, не делающего больше никаких движений.
Хито выехал наружу из туннеля, едва ли способный думать о чем — нибудь, только моргая и прищуривая в тумане глаза.
Змей остался замороженным в атакующем положении; он казался почти что собственной статуей. Однако его господин неожиданно дернулся, а лошадь подпрыгнула и чуть не сбросила его.
— Господин, господин, убейте его!
Жак удержал кобылу, поднял копье и поднес его к глазу змея. — Ее нет здесь, Хито! Я не могу ее больше видеть. Она вернулась обратно в лагерь!
— Господин! — закричал Хито, не веря своим ушам.
— Я не знаю, что случилось. Он больше не движется. Может быть он мертв.
Из соседних отверстий до них донесся громкий шипящий звук. Это змеи, выходят наружу, сюда, к ним! Господин казался таким же изумленным, как и сам Хито, может быть даже еще более, чем Хито.
— Господин, давайте уйдем отсюда! Сейчас, пока у нас еще есть возможность!
Челюсти Жака задергались так, словно он все еще был частично парализован. Наконец он кивнул, и они вместе ускакали прочь на такой большой скорости, какую только могли развивать их кони.
Кайан открыл глаза и потянулся. Над ним был знакомый потолок, верх палатки; под ним шкура бирвера. Он повернул голову направо, ожидая увидеть Жака, и вместо этого увидел безжизненное тело Лонни.
Но едва он уселся с криком ужаса на губах, дыхание вернулось к ней, а щеки порозовели. Она молча посмотрела на него, а потом села так же быстро и резко, как и он.
— Кайан? — ее щеки порозовели еще больше, стали пунцовыми. — Кайан, мы…
Он лихорадочно думал, не веря глазам своим. Он наперекор себе желал, чтобы это было правдой, в то же время понимая, что этого просто не могло быть.
— Должно быть, это была иллюзия, то что мы были вместе, — наконец заключил Кайан. — Как же мы могли быть живыми, без тел, внутри змея? Но даже если бы это не было сном, то едва ли это имеет большое значение. Это было совсем не так, как если бы мы лежали здесь с соединенными телами. Астральные тела похожи на тела, которые нам снятся во сне. Чем бы они ни были, они не идут в счет.
— Неужели, Кайан? — она казалась слегка разочарованной. — Да, не идут. — Но в чем же все-таки была правда? Если хоть что-то из того, что он так ясно помнил, было правдой — а это казалось таким правдивым, таким настоящим — то что же это означало?
— Что все-таки случилось? Последнее, что я помню, это то, что мы были… — теперь и он почувствовал, что краснеет. — Вместе, внутри змея. — Больше, чем просто вместе. Они занимались любовью! Больше, чем просто любовью!
— Я помню, что было после этого, — сказала она почти нетерпеливо. — Я помню, что видела Жака. Он сидел верхом на своей лошади и у него было копье и… и потом я увидела свет.
— Я помню этот свет. — Ему было жалко, что змей вырвался на свет, отвлекая их от слияния внутри. Он знал, что это означает забытье, потому что как только они сольются друг с другом, то это будет означать, что они готовы слиться и со змеем. И все же все это было таким чудесным!
Он потянулся к ней и взял ее за руку. Она была такой же холодной, как и его собственная. — Должно быть, Жак пришел за нами и убил змея. Снова убил его, как мне кажется.
— Да. — Ее глаза расширились, выражая внутреннюю боль. — О, Кайан, как я ненавижу мысль о том, что он мертв.
— Я тоже, — признался он. Ведь он увидел чудовище совершенно с другой стороны, и эта сторона была не плохой и не злой. Змей, понял он, был снова возвращен к жизни присутствием их астральных тел и, может быть, теперь хорошо сможет прожить и без них.
Мальчики спрятались у входа в один из более узких туннелей предков, когда двое смертных уезжали прочь от скал. Они оба оставались молчаливыми и тихо наблюдали. После того, как всадники исчезли в тумане, они выползли и подошли к предку со своими цветками. Предок уже пришел в сознание и отпрянул назад при их появлении.
— Тсссс, старый шипун, — сказал мальчик, протягивая ему свой цветок. Серебряное рыло змея дернулось вперед. Раздалось громкое чавкающее фырканье. Предок уже начинал забывать, что случилось. Но должно ли это было случиться так скоро?
— Херциг должен узнать об этом, — сказал другой мальчик.
— Да, — согласился с ним первый. — Мы должны поспешить домой и рассказать Херцигу о том, что случилось. Смертным нельзя позволять мучить наших предков.
Предок громко фыркнул, наслаждаясь ароматом цветков. Он казался несколько зачарованным, но теперь уже приходил в себя.
Они почти добрались до Пустоши, когда Жак почувствовал, что его голова прояснилась. Повернувшись к Хито, который ехал рядом с ним, он спросил его о том, что было для него наиболее загадочным.
— Этот белый свет — что это было, и как это все случилось?
Хито так сильно дернул за поводья своей лошади, что чуть не выпал из седла. Его лицо было озадаченным, как и его голос. — О, господин, я забыл об этом! Оно подействовало, господин. Я уверен, что оно подействовало! Только я не уверен, что знаю, как оно сделало это и почему! Я направил его, я нажал на спусковой крючок и… и затем я увидел свет.
— Боже! — воскликнул Жак. Он попытался переварить это. — Оружие Мувара… А где же оно сейчас?
— Там, где мы были, господин. В скалах, внутри туннеля.
— Боже! — повторил Жак. Он покачал головой. — Это, должно быть, было оно! Потому что после вспышки змей изменился. Может быть, это оружие и не подействовало на бирвера, но ведь змеи совсем другие; в них заключены плененные духи. — Он покачал головой, едва ли веря в то, что сам говорит. Не бредит ли он? — Нам необходимо забрать его оттуда! Это может быть ответом на все вопросы! Если оно действует, то мы сможем дать отпор лопоухим и Рауфорту!
— Мы не можем сейчас вернуться, господин. Солнце уже высоко.
— Да, это так, правда! — Он позволил этому факту дойти до его сознания. День делал все вещи такими ясными. Но эти откровения, этот опыт, который он пережил недавно, если, конечно, это все вообще имело какой-то смысл… — Если мы сейчас вернемся, то они до нас доберутся. По-моему, сейчас мы этого не сделаем. Мы сделаем это, как только сможем сделать безопасно. — А это означало вечером или ночью.
Они продолжали ехать верхом по направлению к лагерю, следуя по их собственному слабому следу через Пустоши. Он был так знаком им обоим, словно был отмечен путеводными знаками, хотя никто другой, кроме них, вообще не сумел бы найти его.
Когда они добрались до лагеря, то увидели подтверждение своим догадкам без всяких вопросов: Кайана и Лонни, стоявших перед палаткой Жака рука об руку.
Его последняя надежда завоевать сердце Лонни разбилась. Но каким-то образом теперь эта боль несколько притупилась, была слабее. Он был счастлив, что она жива — а в его деятельности открывались новые горизонты.
Когда Жак приветствовал их, он уже строил новые планы о том, как снова достать оружие, которое так странно подействовало и спасло их.
Глава 15
Из одной довольно широкой норы донесся какой-то свистящий звук. Он сделал знак Хито следовать за ним и въехал на лошади в одно из более малых отверстий, располагавшихся напротив этого большого. Пока звук приближался к ним, они выжидали. Затем им почудилось какое-то движение, колыхание темноты внутри большого отверстия, и в нем появилась голова змея. Жак вздрогнул и уставился на нее, когда увидел, что один глаз змея был слеп; он все еще мог разглядеть те повреждения, которые причинил этому глазу наконечник копья.
Не давая себе ни секунды на размышление, Жак пришпорил лошадь и атаковал с копьем, поднятым так, чтобы пронзить оставшуюся зрячей глазницу.
Голова змея взлетела вверх. Она издала длинное и низкое шипение, разгоняя утренний туман. Огромная пасть змея раскрылась. Глаз, этот странный единственный глаз вбуравился в него. В его темном зеркале он увидел лицо Лонни, и в то же мгновение оказался парализован.
Извиваясь всем телом, змей выбрался из туннеля. Его огромная пасть распахнулась. Капельки яда появились на клыках и стали падать на землю, дымясь и шипя.
Жак видел все это, но он не мог понять, что происходит. Он был заморожен на месте, не имея возможности пошевелиться и хотя бы даже подумать об этом; его кобылица, будучи всего лишь смертной, была точно в таком же состоянии. Глаза их обоих видели, как к ним приближается огромная голова, откидывается назад, и широко раскрывается пасть. У них не осталось ни мыслей, ни желания, чтобы попытаться избежать рокового удара, и еще меньше сил для ответной атаки.
Оставаясь позади, в темноте, Хито увидел, как его господин выехал наружу с занесенным для броска копьем. Он увидел, как поднялась вверх голова змея, хотя туман скрывал от него детали. Он увидел, как остановилась лошадь; оба — и лошадь и всадник — были недвижимы. Оба они ожидали смерти. Хито увидел, как смерть вылезает из отверстия прямо перед ними, когда змей вытащил все тело наружу и приготовился нанести роковой удар. Они не шевельнулись.
Нет, этого не должно случиться! Ему необходимо чем-то помочь! Едва ли думая о том, что он делает, Хито вытащил оружие из другого мира и поднял его, пока оно не оказалось нацеленным поверх головы господина на гигантскую голову змея. Он нажал на спусковой крючок оружия так, словно бы это все должно было решить. Он знал, что оружие не действовало; ведь об этом сказал чужеземец.
Яркий свет заполнил туннель и выплеснулся наружу. Хито был ослеплен им; он чувствовал себя так, словно свет ударил его прямо по голове! Послышался звук «ХУМПФ», громкий и неожиданный, каким-то образом он начал отдаваться эхом от стен, вместо того чтобы стихнуть. Пальцы Хито, державшие оружие, разжались. Оно выскользнуло у него из рук и упало на пол. В страхе он закрыл глаза ладонями и закричал, не столько от боли, сколько от шока.
Тишина. Хито опустил руки. Теперь он снова мог видеть, к этому моменту его зрение прояснилось, и он взялся за поводья лошади. В тумане, который быстро рассеивался, он мог различить господина на своей лошади и покачивающиеся очертания змея, не делающего больше никаких движений.
Хито выехал наружу из туннеля, едва ли способный думать о чем — нибудь, только моргая и прищуривая в тумане глаза.
Змей остался замороженным в атакующем положении; он казался почти что собственной статуей. Однако его господин неожиданно дернулся, а лошадь подпрыгнула и чуть не сбросила его.
— Господин, господин, убейте его!
Жак удержал кобылу, поднял копье и поднес его к глазу змея. — Ее нет здесь, Хито! Я не могу ее больше видеть. Она вернулась обратно в лагерь!
— Господин! — закричал Хито, не веря своим ушам.
— Я не знаю, что случилось. Он больше не движется. Может быть он мертв.
Из соседних отверстий до них донесся громкий шипящий звук. Это змеи, выходят наружу, сюда, к ним! Господин казался таким же изумленным, как и сам Хито, может быть даже еще более, чем Хито.
— Господин, давайте уйдем отсюда! Сейчас, пока у нас еще есть возможность!
Челюсти Жака задергались так, словно он все еще был частично парализован. Наконец он кивнул, и они вместе ускакали прочь на такой большой скорости, какую только могли развивать их кони.
Кайан открыл глаза и потянулся. Над ним был знакомый потолок, верх палатки; под ним шкура бирвера. Он повернул голову направо, ожидая увидеть Жака, и вместо этого увидел безжизненное тело Лонни.
Но едва он уселся с криком ужаса на губах, дыхание вернулось к ней, а щеки порозовели. Она молча посмотрела на него, а потом села так же быстро и резко, как и он.
— Кайан? — ее щеки порозовели еще больше, стали пунцовыми. — Кайан, мы…
Он лихорадочно думал, не веря глазам своим. Он наперекор себе желал, чтобы это было правдой, в то же время понимая, что этого просто не могло быть.
— Должно быть, это была иллюзия, то что мы были вместе, — наконец заключил Кайан. — Как же мы могли быть живыми, без тел, внутри змея? Но даже если бы это не было сном, то едва ли это имеет большое значение. Это было совсем не так, как если бы мы лежали здесь с соединенными телами. Астральные тела похожи на тела, которые нам снятся во сне. Чем бы они ни были, они не идут в счет.
— Неужели, Кайан? — она казалась слегка разочарованной. — Да, не идут. — Но в чем же все-таки была правда? Если хоть что-то из того, что он так ясно помнил, было правдой — а это казалось таким правдивым, таким настоящим — то что же это означало?
— Что все-таки случилось? Последнее, что я помню, это то, что мы были… — теперь и он почувствовал, что краснеет. — Вместе, внутри змея. — Больше, чем просто вместе. Они занимались любовью! Больше, чем просто любовью!
— Я помню, что было после этого, — сказала она почти нетерпеливо. — Я помню, что видела Жака. Он сидел верхом на своей лошади и у него было копье и… и потом я увидела свет.
— Я помню этот свет. — Ему было жалко, что змей вырвался на свет, отвлекая их от слияния внутри. Он знал, что это означает забытье, потому что как только они сольются друг с другом, то это будет означать, что они готовы слиться и со змеем. И все же все это было таким чудесным!
Он потянулся к ней и взял ее за руку. Она была такой же холодной, как и его собственная. — Должно быть, Жак пришел за нами и убил змея. Снова убил его, как мне кажется.
— Да. — Ее глаза расширились, выражая внутреннюю боль. — О, Кайан, как я ненавижу мысль о том, что он мертв.
— Я тоже, — признался он. Ведь он увидел чудовище совершенно с другой стороны, и эта сторона была не плохой и не злой. Змей, понял он, был снова возвращен к жизни присутствием их астральных тел и, может быть, теперь хорошо сможет прожить и без них.
Мальчики спрятались у входа в один из более узких туннелей предков, когда двое смертных уезжали прочь от скал. Они оба оставались молчаливыми и тихо наблюдали. После того, как всадники исчезли в тумане, они выползли и подошли к предку со своими цветками. Предок уже пришел в сознание и отпрянул назад при их появлении.
— Тсссс, старый шипун, — сказал мальчик, протягивая ему свой цветок. Серебряное рыло змея дернулось вперед. Раздалось громкое чавкающее фырканье. Предок уже начинал забывать, что случилось. Но должно ли это было случиться так скоро?
— Херциг должен узнать об этом, — сказал другой мальчик.
— Да, — согласился с ним первый. — Мы должны поспешить домой и рассказать Херцигу о том, что случилось. Смертным нельзя позволять мучить наших предков.
Предок громко фыркнул, наслаждаясь ароматом цветков. Он казался несколько зачарованным, но теперь уже приходил в себя.
Они почти добрались до Пустоши, когда Жак почувствовал, что его голова прояснилась. Повернувшись к Хито, который ехал рядом с ним, он спросил его о том, что было для него наиболее загадочным.
— Этот белый свет — что это было, и как это все случилось?
Хито так сильно дернул за поводья своей лошади, что чуть не выпал из седла. Его лицо было озадаченным, как и его голос. — О, господин, я забыл об этом! Оно подействовало, господин. Я уверен, что оно подействовало! Только я не уверен, что знаю, как оно сделало это и почему! Я направил его, я нажал на спусковой крючок и… и затем я увидел свет.
— Боже! — воскликнул Жак. Он попытался переварить это. — Оружие Мувара… А где же оно сейчас?
— Там, где мы были, господин. В скалах, внутри туннеля.
— Боже! — повторил Жак. Он покачал головой. — Это, должно быть, было оно! Потому что после вспышки змей изменился. Может быть, это оружие и не подействовало на бирвера, но ведь змеи совсем другие; в них заключены плененные духи. — Он покачал головой, едва ли веря в то, что сам говорит. Не бредит ли он? — Нам необходимо забрать его оттуда! Это может быть ответом на все вопросы! Если оно действует, то мы сможем дать отпор лопоухим и Рауфорту!
— Мы не можем сейчас вернуться, господин. Солнце уже высоко.
— Да, это так, правда! — Он позволил этому факту дойти до его сознания. День делал все вещи такими ясными. Но эти откровения, этот опыт, который он пережил недавно, если, конечно, это все вообще имело какой-то смысл… — Если мы сейчас вернемся, то они до нас доберутся. По-моему, сейчас мы этого не сделаем. Мы сделаем это, как только сможем сделать безопасно. — А это означало вечером или ночью.
Они продолжали ехать верхом по направлению к лагерю, следуя по их собственному слабому следу через Пустоши. Он был так знаком им обоим, словно был отмечен путеводными знаками, хотя никто другой, кроме них, вообще не сумел бы найти его.
Когда они добрались до лагеря, то увидели подтверждение своим догадкам без всяких вопросов: Кайана и Лонни, стоявших перед палаткой Жака рука об руку.
Его последняя надежда завоевать сердце Лонни разбилась. Но каким-то образом теперь эта боль несколько притупилась, была слабее. Он был счастлив, что она жива — а в его деятельности открывались новые горизонты.
Когда Жак приветствовал их, он уже строил новые планы о том, как снова достать оружие, которое так странно подействовало и спасло их.
Глава 15
ЗАСАДА
Жак прочертил палкой линии на песке и сделал всем, находящимся рядом знак подойти поближе. Это был план битвы, и все его люди — все пятьдесят шесть человек, включая Хито и, конечно же, новичков, Кайана и Лонни — собрались снаружи около его палатки.
— Мы должны будем отправиться этой дорогой. — Его палец указал на пятнышко на его грубой карте. — Прямо сюда, по главной дороге, где ты заблудился, Кайан. Мы спрячемся за деревьями и будем ждать. — Смит, — сказал он человеку, стоявшему позади него, — ты наш лучший арбалетчик, поэтому мы поместим тебя на дереве, откуда ты сможешь подстрелить их вождя. Подстрели его сразу же, как только они начнут сопротивляться, и у нас тогда, может быть, будет шанс на успех. Если, конечно, лопоухие не доберутся до нас первыми.
Кайан почувствовал, что должен что-то сказать. Он мысленно пересчитывал их численность с тех пор, как они собрались снаружи, и пытался угадать численность войска, которое он видел, и число находящихся поблизости круглоухих.
— Я не могу быть уверен, что они выберут именно этот путь. Я знаю только то, что слышал во дворце. Между прочим, это была моя последняя драконовая ягода. Если мы не выиграем, а у вас здесь нет драконовых ягод, то это конец астральным путешествиям.
— Да, ты прав, это наш единственный шанс, — согласился Жак. — Потом, когда борьба будет в самом разгаре — а борьба будет, приготовьтесь к этому! — может быть, Хито и я сможем снова добраться до этого туннеля и вернуть себе оружие Мувара.
— А ты уверен, что это принесет нам какую-нибудь пользу, если оно у нас будет? — Кайан с трудом мог в это поверить. Хотя и он, и Лонни были спасены с его помощью, он не знал, что именно оно сделало. Может ли оно быть эффективным средством против самих лопоухих, не говоря уже о закованной в доспехи армии Рауфорта — все это казалось слишком чудесным, чтобы оказаться правдой.
— Посмотрим, — сказал Жак. — И, Лонни… — Мы поставим тебя на высоком месте, с которого хорошо просматривается долина. Если ты заметишь лопоухих, то предупредишь нас.
— А мой голос будет слышен на таком расстоянии?
— Нет, тебе придется бежать обратно. Если ты крикнешь нам с той высокой скалы, вон там, с того места над дорогой, мы тебя услышим.
Она кивнула.
— У меня не будет лошади?
— Мы не можем дать тебе лошадь. Все зависит от твоих ног. Это расстояние примерно вдвое превышает длину лагеря по окружности.
— У меня крепкие ноги, — сказала она, бессознательно преуменьшая этим их достоинства. — Я буду следить за лопоухими.
— Слишком плохо, что здесь нет другого места для засады. Но может быть тогда солдаты не додумаются отправиться за подмогой к лопоухим и лопоухие не придут к ним на помощь. Здесь есть шанс.
Кайан подумал, как сильно Лонни отличается от Джон, оставшейся там, дома. Джон запротестовала бы, стала бы настаивать, чтобы ей дали лошадь, пращу и запас камней. Джон захотела бы участвовать в сражении, а Лонни знает то, что она женщина, а сражение дело только мужское. Что же касается Леноры, которую Лонни так напоминала по внешности, то он просто не знал, что и подумать. Все, что он мог вспомнить о Леноре, это то, что он всякий раз в смущении отворачивался от нее, когда она была близко. А ведь ее внешность была почти такой же, как и у Лонни. Как же он был слеп!
Мэтт Бисквит протолкался через толпу людей, пока не оказался рядом с Жаком. — Тебе лучше использовать его, — сказал он, ткнув пальцем на Кайана. — Его и его перчатки.
— Правильно. Кайан, ты будешь в авангарде, на переднем крае атаки. Если, конечно, будет атака. Но она точно будет. Люди Рауфорта не отдадут нам твоего отца без боя. Поэтому и ты, и я, и Бисквит будем во главе отряда. Бисквит хорошо умеет обращаться с мечом, я тоже неплохой боец, а из того, что ты сказал, я думаю, что перчатки сделают тебя более искусным и ловким.
— У меня, э-э-э, в действительности не было настоящей практики, — признался Кайан. Теперь, когда предстояла битва, он чувствовал себя совсем больным. Келвин, герой, никогда бы не почувствовал ничего подобного!
— Ты хочешь, чтобы я надел твои перчатки? — спросил его Бисквит.
— Нет! Я сам надену их, и я хороший боец! Я однажды надевал их в сражении там, у себя дома, в моем родном измерении, и там был только один воин, боец, который был равен мне по силам.
— Твой брат, Келвин, — подсказал ему Жак.
— Да, Келвин. — Он не добавил, что Келвин носил левую перчатку, а он правую. А также что они сражались друг с другом, и их поединок закончился вничью. Кое-какие вещи эти местные бандиты могут о нем узнать, а некоторые он не хотел им открывать даже под пытками.
— Тогда все решено. Мы знаем из твоей последней разведки то, что они придут на рассвете. По пути домой мы остановим их и отобьем у них твоего отца. Если мы сделаем это, то ты нам обещал, что он поможет нам в борьбе против Рауфорта и лопоухих. Правильно, Кайан Найт?
— Ты сам знаешь, что правильно. — Жак казался чересчур воинственно настроенным, но здесь все они были такими. Этому, вероятно, было виной нервное напряжение перед боем и тот факт, что пока что он был скорее источником всяких проблем, чем их решением.
Когда он посмотрел на солдат уже своими собственными материальными глазами, Кайан удивился тому, как же мало он заметил астральным зрением. Они были обычными людьми по мнению Жака, но, очевидно, все они были первоклассными бойцами. Крепкие, сильные, хорошо дисциплинированные, и эти их достоинства были отчетливо видны. Армия его матери была совсем не похожа на эти войска! Они не освободят его отца без боя, и, рассматривая их из своего укрытия, Кайан мысленно спросил себя, а может ли вообще разношерстная команда Жака победить и одержать над ними верх? Затем он вспомнил о перчатках, которые носил, и понял, что у них все же еще есть шанс. Если конечно, он сможет удержаться на лошади и направиться в самую гущу схватки, где они смогут ему помочь.
Кайан вздохнул. Он знал, что в скором времени ему придется убивать, отнимать у людей их жизни, а он ненавидел это делать. Но альтернативой этому было потерять своего отца и возможно, хотя он и не видел ее здесь, свою мать. Он сильно желал начала этой схватки.
Несколько арбалетных стрел ударилось о землю прямо перед марширующими солдатами, когда Жак выехал из-за деревьев и поднял вверх руку.
— Нам нужен ваш пленник! Сопротивление или отказ передать его означает смерть!
— Клянемся Богами, мы этого не потерпим! — Краснолицый капитан повернулся к своему войску и скомандовал: «Приготовить щиты! Готовься к бою!»
Удачно пущенная арбалетная стрела Смита нашла свою цель. Капитан ухватился за утыканную перьями колючку, пронзившую ему горло выше кольчуги. Ужасно захрипев и издав горлом громкий булькающий звук, он перегнулся через голову своего боевого коня, разбрызгивая по сторонам кровь, пока валился на землю.
— Атака! — скомандовал Жак своей армии головорезов, и у Кайана едва нашлось время, чтобы услышать этот приказ до того, как он уже атаковал передних бойцов. Еще через мгновение он скрещивал с ними свой меч, мастерски нанося рубящие, колющие и режущие удары. Его перчатки знали, что делать, и делали то, что было необходимо. Он увидел отца через клубы пыли и после того, как расправился с пятым человеком, он понял, что вот-вот освободит отца.
— Лопоухие! Лопоухие! — Это кричала Лонни со скалы. Если бы не пыль, он смог бы откинуться назад, посмотреть наверх и увидеть ее. Бой едва успел начаться, а она была уже здесь и кричала им.
Очевидно, лопоухие были не слишком далеко. Может быть, они с помощью магии знали, что должно произойти? Может быть, кто-нибудь из них находился здесь в астральном виде и шпионил за ними? Или может быть потому, что долина с ее лопоухим населением была слишком близко расположена к бандитскому лагерю? Какова бы ни была причина, сомнительно, чтобы всадник успел добраться до них, прося помощи.
Лопоухие теперь были полностью на стороне Рауфорта. В прошлом, как доверительно сообщил ему Жак, дела обстояли совсем по — другому и всякое их общение со смертными было ограничено жертвой, которую приносили один раз в год.
Перевес в битве наступил быстрее, чем можно было ожидать. Кайан обнаружил, что перчатки полностью обрели контроль над его руками, плечами и почти подчинили себе его сознание. Блокировка, колющий удар, взмах мечом — его меч был занят, а щит скрывал от него лица умирающих от его руки людей. Но их ужасные крики разрывал уши. Он не мог уже ни о чем думать, даже удивляться скорости своего клинка и искусным малозаметным движениям руки. Он просто-напросто превратился в убивающую машину.
Затем его лошадь жалобно вскрикнула, и он вылетел из седла, перелетев через ее шею. Каким-то образом перчатки отбросили в сторону меч и щит и заставили его тело совершить акробатический прыжок. Он вскочил на ноги, увернулся от режущего удара мечом, увидел как Бисквит всадил меч в напавшего на него человека, проткнув его насквозь и вытащил свое оружие почти из-под копыт лошади. Эти перчатки орудовали с таким риском, что мороз пробегал по коже.
— Мы должны отступить! Быстрее, пока здесь не появились лопоухие! — Это был голос Жака, раздававшийся из-за клубов пыли. Бисквит протянул руку Кайану, но перчатка, державшая меч, сделала ему знак уходить.
Думая только о том, что он должен найти Лонни, Кайан взобрался вверх по склону холма, выбравшись из пыльного облака. Как приятно снова вдохнуть чистый воздух! Один раз кто-то попытался достать его мечом, но щит отразил удар, даже не двинув вперед руку. Затем он уже оказался выше голов лошадей, пробираясь по скале к Лонни. Было очень трудно идти по крутому склону, но перчатки ни в чем не знали поражения. Они захватывали молодые поросли деревьев и кустарника и подтягивали уже слабо державшие его ноги вверх по тропинке, по которой, казалось, было невозможно взобраться даже горному козлу — гуппу. Как было бы здорово, если бы у него были бы волшебные ботинки, которые управляли бы его ногами, так же, как те волшебные перчатки, которые управляли его руками.
В считанные секунды он был уже на гребне холма. Лонни была наверху скалы, ее глаза остекленев смотрели на лопоухого, который приближался к ней с занесенной дубинкой. Через несколько мгновений лопоухий разобьет ей голову и сбросит ее безжизненное тело вниз. Не удивительно, что перчатки так быстро поднимали его сюда наверх; если бы он понял причину такой их спешки, он бы еще больше старался бы помочь им сделать это быстрее.
Он не смог бы добраться вовремя; разделяющее их расстояние все еще было слишком большим. Но пока он еще только начинал осознавать это, его правая перчатка уже начала действовать. Она взмахнула мечом, подцепив камень, и забросила его в цель приемом, который отец называл «ударом в гольф». Небольшой камень пролетел по воздуху прямо в лицо лопоухому. Затем, как будто бы уже закончив свою работу, перчатка вложила меч в ножны.
Лопоухий не был растяпой, он увидел летящий в него камень и пригнулся, снаряд пролетел мимо. Но этот маневр отвлек его внимание от девушки. Он посмотрел в сторону и увидел, что на гребень холма взбирается новый враг. Лопоухий тут же переориентировался, собираясь с силами, и занял со своей дубинкой защитную позицию. Затем поняв, что ему придется противостоять только одному новому врагу, он занес дубинку для удара. Нет смысла разбивать голову беспомощной девушке, если сразу же после этого твоя голова тоже полетит с плеч!
Перчатки Кайана доставили его на вершину холма, туда, где прямо перед ним стоял лопоухий, уже в полной готовности защищаться и отражать удары еще до того, пока тот смог окончательно повернуться к нему и нанести свой удар дубинкой. Но он больше не держал наготове свой меч! Он зря убрал его в ножны, и теперь у него не оставалось времени, чтобы снова вытащить его. Кайан наклонился, стоя на ногах, когда дубинка ударилась в его щит. Несмотря на свои перчатки, он чуть не упал. Лопоухий был настоящим бойцом, готовым отразить любую атаку, которой бы он подвергся, а Кайан был полнейший глупец!
Затем его правая перчатка вынеслась вперед, чтобы ухватить лопоухого за левое колено, а левая резко отпихнула щит назад, защищаясь от дубинки и лица атакующего. Лопоухий попытался отступить назад, но не смог, потому что его левое колено оказалось пойманным. Он был застигнут врасплох недостойным себя противником. Он громко закричал и отбросил в сторону свою дубинку, попытавшись сохранить равновесие, но не смог этого сделать. Он упал, и перчатка выпустила его колено с резким толчком, и лопоухий повалился назад. Он потерял опору на краю крутого склона и, перекатываясь вниз по склону холма, стал падать, ударяясь о камни. Бум, бум, бум, бах. Затем последовала тишина.
Другие лопоухие очень скоро будут здесь. Кайан победил снова благодаря чудесным перчаткам, но не было причин считать, что он сможет выстоять один против троих или четверых. Этот был очень искусным борцом, и Кайана спасло то, что он застиг его врасплох. Если бы лопоухий посмотрел ему в лицо, с ним было бы все кончено, так же как и с Лонни.
Он схватил ее за руку и позвал: «Идем!» Они побежали, и его перчатки помогали ему выбирать дорогу. Но Лонни пыталась помешать ему.
— Кайан, это не та дорога! Змеи…
Неожиданно он понял, что руки принуждают его двигаться по направлению к шесту, на котором висел серебряный колокольчик из змеиной шкуры. Повернув голову, он ясно смог разглядеть коротконогих лопоухих, взбирающихся вверх по холму. Идти в ту сторону означало либо самоубийство, либо захват в плен. Впереди же была большая из двух долин: та, которую народ Лонни называл Долина Змеев.
Не колеблясь ни секунды, мощные перчатки потащили их дальше вниз по крутому склону холма, туда, где лениво грелись на утреннем солнце серебряные змеи.
Джон Найт с трудом мог поверить, что они прибыли на место, но они все же прибыли, и они выглядели точно так же, как и войска там, дома, там, где некогда правил Рафарт. Только на сей раз это был Рауфорт, и если он правильно понял выражение лица Герты, когда она говорила о нем, он не был идеальным монархом для этой сказочной страны.
— Мне очень жаль, что ты уходишь, Джон, — сказала Герта, когда выводила его из своего домика. — Ты хороший человек. Не похож на большинство смертных. Не такой, как они.
Прищурив глаза от яркого солнечного света, Джон оценил великолепную мужественную выправку войск, аккуратность их зеленой униформы и блеск тщательно отполированных начищенных доспехов. С такими вот войсками мог ли Рауфорт оказаться плохим? Возможно у него была жена, такая же как у Рафарта — королева Зоанна, подлая и злобная властительница людских душ и любовница Джона Найта. Злобные женщины, как начинал он уже думать, существовали везде.
— Мы должны будем отправиться этой дорогой. — Его палец указал на пятнышко на его грубой карте. — Прямо сюда, по главной дороге, где ты заблудился, Кайан. Мы спрячемся за деревьями и будем ждать. — Смит, — сказал он человеку, стоявшему позади него, — ты наш лучший арбалетчик, поэтому мы поместим тебя на дереве, откуда ты сможешь подстрелить их вождя. Подстрели его сразу же, как только они начнут сопротивляться, и у нас тогда, может быть, будет шанс на успех. Если, конечно, лопоухие не доберутся до нас первыми.
Кайан почувствовал, что должен что-то сказать. Он мысленно пересчитывал их численность с тех пор, как они собрались снаружи, и пытался угадать численность войска, которое он видел, и число находящихся поблизости круглоухих.
— Я не могу быть уверен, что они выберут именно этот путь. Я знаю только то, что слышал во дворце. Между прочим, это была моя последняя драконовая ягода. Если мы не выиграем, а у вас здесь нет драконовых ягод, то это конец астральным путешествиям.
— Да, ты прав, это наш единственный шанс, — согласился Жак. — Потом, когда борьба будет в самом разгаре — а борьба будет, приготовьтесь к этому! — может быть, Хито и я сможем снова добраться до этого туннеля и вернуть себе оружие Мувара.
— А ты уверен, что это принесет нам какую-нибудь пользу, если оно у нас будет? — Кайан с трудом мог в это поверить. Хотя и он, и Лонни были спасены с его помощью, он не знал, что именно оно сделало. Может ли оно быть эффективным средством против самих лопоухих, не говоря уже о закованной в доспехи армии Рауфорта — все это казалось слишком чудесным, чтобы оказаться правдой.
— Посмотрим, — сказал Жак. — И, Лонни… — Мы поставим тебя на высоком месте, с которого хорошо просматривается долина. Если ты заметишь лопоухих, то предупредишь нас.
— А мой голос будет слышен на таком расстоянии?
— Нет, тебе придется бежать обратно. Если ты крикнешь нам с той высокой скалы, вон там, с того места над дорогой, мы тебя услышим.
Она кивнула.
— У меня не будет лошади?
— Мы не можем дать тебе лошадь. Все зависит от твоих ног. Это расстояние примерно вдвое превышает длину лагеря по окружности.
— У меня крепкие ноги, — сказала она, бессознательно преуменьшая этим их достоинства. — Я буду следить за лопоухими.
— Слишком плохо, что здесь нет другого места для засады. Но может быть тогда солдаты не додумаются отправиться за подмогой к лопоухим и лопоухие не придут к ним на помощь. Здесь есть шанс.
Кайан подумал, как сильно Лонни отличается от Джон, оставшейся там, дома. Джон запротестовала бы, стала бы настаивать, чтобы ей дали лошадь, пращу и запас камней. Джон захотела бы участвовать в сражении, а Лонни знает то, что она женщина, а сражение дело только мужское. Что же касается Леноры, которую Лонни так напоминала по внешности, то он просто не знал, что и подумать. Все, что он мог вспомнить о Леноре, это то, что он всякий раз в смущении отворачивался от нее, когда она была близко. А ведь ее внешность была почти такой же, как и у Лонни. Как же он был слеп!
Мэтт Бисквит протолкался через толпу людей, пока не оказался рядом с Жаком. — Тебе лучше использовать его, — сказал он, ткнув пальцем на Кайана. — Его и его перчатки.
— Правильно. Кайан, ты будешь в авангарде, на переднем крае атаки. Если, конечно, будет атака. Но она точно будет. Люди Рауфорта не отдадут нам твоего отца без боя. Поэтому и ты, и я, и Бисквит будем во главе отряда. Бисквит хорошо умеет обращаться с мечом, я тоже неплохой боец, а из того, что ты сказал, я думаю, что перчатки сделают тебя более искусным и ловким.
— У меня, э-э-э, в действительности не было настоящей практики, — признался Кайан. Теперь, когда предстояла битва, он чувствовал себя совсем больным. Келвин, герой, никогда бы не почувствовал ничего подобного!
— Ты хочешь, чтобы я надел твои перчатки? — спросил его Бисквит.
— Нет! Я сам надену их, и я хороший боец! Я однажды надевал их в сражении там, у себя дома, в моем родном измерении, и там был только один воин, боец, который был равен мне по силам.
— Твой брат, Келвин, — подсказал ему Жак.
— Да, Келвин. — Он не добавил, что Келвин носил левую перчатку, а он правую. А также что они сражались друг с другом, и их поединок закончился вничью. Кое-какие вещи эти местные бандиты могут о нем узнать, а некоторые он не хотел им открывать даже под пытками.
— Тогда все решено. Мы знаем из твоей последней разведки то, что они придут на рассвете. По пути домой мы остановим их и отобьем у них твоего отца. Если мы сделаем это, то ты нам обещал, что он поможет нам в борьбе против Рауфорта и лопоухих. Правильно, Кайан Найт?
— Ты сам знаешь, что правильно. — Жак казался чересчур воинственно настроенным, но здесь все они были такими. Этому, вероятно, было виной нервное напряжение перед боем и тот факт, что пока что он был скорее источником всяких проблем, чем их решением.
Когда он посмотрел на солдат уже своими собственными материальными глазами, Кайан удивился тому, как же мало он заметил астральным зрением. Они были обычными людьми по мнению Жака, но, очевидно, все они были первоклассными бойцами. Крепкие, сильные, хорошо дисциплинированные, и эти их достоинства были отчетливо видны. Армия его матери была совсем не похожа на эти войска! Они не освободят его отца без боя, и, рассматривая их из своего укрытия, Кайан мысленно спросил себя, а может ли вообще разношерстная команда Жака победить и одержать над ними верх? Затем он вспомнил о перчатках, которые носил, и понял, что у них все же еще есть шанс. Если конечно, он сможет удержаться на лошади и направиться в самую гущу схватки, где они смогут ему помочь.
Кайан вздохнул. Он знал, что в скором времени ему придется убивать, отнимать у людей их жизни, а он ненавидел это делать. Но альтернативой этому было потерять своего отца и возможно, хотя он и не видел ее здесь, свою мать. Он сильно желал начала этой схватки.
Несколько арбалетных стрел ударилось о землю прямо перед марширующими солдатами, когда Жак выехал из-за деревьев и поднял вверх руку.
— Нам нужен ваш пленник! Сопротивление или отказ передать его означает смерть!
— Клянемся Богами, мы этого не потерпим! — Краснолицый капитан повернулся к своему войску и скомандовал: «Приготовить щиты! Готовься к бою!»
Удачно пущенная арбалетная стрела Смита нашла свою цель. Капитан ухватился за утыканную перьями колючку, пронзившую ему горло выше кольчуги. Ужасно захрипев и издав горлом громкий булькающий звук, он перегнулся через голову своего боевого коня, разбрызгивая по сторонам кровь, пока валился на землю.
— Атака! — скомандовал Жак своей армии головорезов, и у Кайана едва нашлось время, чтобы услышать этот приказ до того, как он уже атаковал передних бойцов. Еще через мгновение он скрещивал с ними свой меч, мастерски нанося рубящие, колющие и режущие удары. Его перчатки знали, что делать, и делали то, что было необходимо. Он увидел отца через клубы пыли и после того, как расправился с пятым человеком, он понял, что вот-вот освободит отца.
— Лопоухие! Лопоухие! — Это кричала Лонни со скалы. Если бы не пыль, он смог бы откинуться назад, посмотреть наверх и увидеть ее. Бой едва успел начаться, а она была уже здесь и кричала им.
Очевидно, лопоухие были не слишком далеко. Может быть, они с помощью магии знали, что должно произойти? Может быть, кто-нибудь из них находился здесь в астральном виде и шпионил за ними? Или может быть потому, что долина с ее лопоухим населением была слишком близко расположена к бандитскому лагерю? Какова бы ни была причина, сомнительно, чтобы всадник успел добраться до них, прося помощи.
Лопоухие теперь были полностью на стороне Рауфорта. В прошлом, как доверительно сообщил ему Жак, дела обстояли совсем по — другому и всякое их общение со смертными было ограничено жертвой, которую приносили один раз в год.
Перевес в битве наступил быстрее, чем можно было ожидать. Кайан обнаружил, что перчатки полностью обрели контроль над его руками, плечами и почти подчинили себе его сознание. Блокировка, колющий удар, взмах мечом — его меч был занят, а щит скрывал от него лица умирающих от его руки людей. Но их ужасные крики разрывал уши. Он не мог уже ни о чем думать, даже удивляться скорости своего клинка и искусным малозаметным движениям руки. Он просто-напросто превратился в убивающую машину.
Затем его лошадь жалобно вскрикнула, и он вылетел из седла, перелетев через ее шею. Каким-то образом перчатки отбросили в сторону меч и щит и заставили его тело совершить акробатический прыжок. Он вскочил на ноги, увернулся от режущего удара мечом, увидел как Бисквит всадил меч в напавшего на него человека, проткнув его насквозь и вытащил свое оружие почти из-под копыт лошади. Эти перчатки орудовали с таким риском, что мороз пробегал по коже.
— Мы должны отступить! Быстрее, пока здесь не появились лопоухие! — Это был голос Жака, раздававшийся из-за клубов пыли. Бисквит протянул руку Кайану, но перчатка, державшая меч, сделала ему знак уходить.
Думая только о том, что он должен найти Лонни, Кайан взобрался вверх по склону холма, выбравшись из пыльного облака. Как приятно снова вдохнуть чистый воздух! Один раз кто-то попытался достать его мечом, но щит отразил удар, даже не двинув вперед руку. Затем он уже оказался выше голов лошадей, пробираясь по скале к Лонни. Было очень трудно идти по крутому склону, но перчатки ни в чем не знали поражения. Они захватывали молодые поросли деревьев и кустарника и подтягивали уже слабо державшие его ноги вверх по тропинке, по которой, казалось, было невозможно взобраться даже горному козлу — гуппу. Как было бы здорово, если бы у него были бы волшебные ботинки, которые управляли бы его ногами, так же, как те волшебные перчатки, которые управляли его руками.
В считанные секунды он был уже на гребне холма. Лонни была наверху скалы, ее глаза остекленев смотрели на лопоухого, который приближался к ней с занесенной дубинкой. Через несколько мгновений лопоухий разобьет ей голову и сбросит ее безжизненное тело вниз. Не удивительно, что перчатки так быстро поднимали его сюда наверх; если бы он понял причину такой их спешки, он бы еще больше старался бы помочь им сделать это быстрее.
Он не смог бы добраться вовремя; разделяющее их расстояние все еще было слишком большим. Но пока он еще только начинал осознавать это, его правая перчатка уже начала действовать. Она взмахнула мечом, подцепив камень, и забросила его в цель приемом, который отец называл «ударом в гольф». Небольшой камень пролетел по воздуху прямо в лицо лопоухому. Затем, как будто бы уже закончив свою работу, перчатка вложила меч в ножны.
Лопоухий не был растяпой, он увидел летящий в него камень и пригнулся, снаряд пролетел мимо. Но этот маневр отвлек его внимание от девушки. Он посмотрел в сторону и увидел, что на гребень холма взбирается новый враг. Лопоухий тут же переориентировался, собираясь с силами, и занял со своей дубинкой защитную позицию. Затем поняв, что ему придется противостоять только одному новому врагу, он занес дубинку для удара. Нет смысла разбивать голову беспомощной девушке, если сразу же после этого твоя голова тоже полетит с плеч!
Перчатки Кайана доставили его на вершину холма, туда, где прямо перед ним стоял лопоухий, уже в полной готовности защищаться и отражать удары еще до того, пока тот смог окончательно повернуться к нему и нанести свой удар дубинкой. Но он больше не держал наготове свой меч! Он зря убрал его в ножны, и теперь у него не оставалось времени, чтобы снова вытащить его. Кайан наклонился, стоя на ногах, когда дубинка ударилась в его щит. Несмотря на свои перчатки, он чуть не упал. Лопоухий был настоящим бойцом, готовым отразить любую атаку, которой бы он подвергся, а Кайан был полнейший глупец!
Затем его правая перчатка вынеслась вперед, чтобы ухватить лопоухого за левое колено, а левая резко отпихнула щит назад, защищаясь от дубинки и лица атакующего. Лопоухий попытался отступить назад, но не смог, потому что его левое колено оказалось пойманным. Он был застигнут врасплох недостойным себя противником. Он громко закричал и отбросил в сторону свою дубинку, попытавшись сохранить равновесие, но не смог этого сделать. Он упал, и перчатка выпустила его колено с резким толчком, и лопоухий повалился назад. Он потерял опору на краю крутого склона и, перекатываясь вниз по склону холма, стал падать, ударяясь о камни. Бум, бум, бум, бах. Затем последовала тишина.
Другие лопоухие очень скоро будут здесь. Кайан победил снова благодаря чудесным перчаткам, но не было причин считать, что он сможет выстоять один против троих или четверых. Этот был очень искусным борцом, и Кайана спасло то, что он застиг его врасплох. Если бы лопоухий посмотрел ему в лицо, с ним было бы все кончено, так же как и с Лонни.
Он схватил ее за руку и позвал: «Идем!» Они побежали, и его перчатки помогали ему выбирать дорогу. Но Лонни пыталась помешать ему.
— Кайан, это не та дорога! Змеи…
Неожиданно он понял, что руки принуждают его двигаться по направлению к шесту, на котором висел серебряный колокольчик из змеиной шкуры. Повернув голову, он ясно смог разглядеть коротконогих лопоухих, взбирающихся вверх по холму. Идти в ту сторону означало либо самоубийство, либо захват в плен. Впереди же была большая из двух долин: та, которую народ Лонни называл Долина Змеев.
Не колеблясь ни секунды, мощные перчатки потащили их дальше вниз по крутому склону холма, туда, где лениво грелись на утреннем солнце серебряные змеи.
Джон Найт с трудом мог поверить, что они прибыли на место, но они все же прибыли, и они выглядели точно так же, как и войска там, дома, там, где некогда правил Рафарт. Только на сей раз это был Рауфорт, и если он правильно понял выражение лица Герты, когда она говорила о нем, он не был идеальным монархом для этой сказочной страны.
— Мне очень жаль, что ты уходишь, Джон, — сказала Герта, когда выводила его из своего домика. — Ты хороший человек. Не похож на большинство смертных. Не такой, как они.
Прищурив глаза от яркого солнечного света, Джон оценил великолепную мужественную выправку войск, аккуратность их зеленой униформы и блеск тщательно отполированных начищенных доспехов. С такими вот войсками мог ли Рауфорт оказаться плохим? Возможно у него была жена, такая же как у Рафарта — королева Зоанна, подлая и злобная властительница людских душ и любовница Джона Найта. Злобные женщины, как начинал он уже думать, существовали везде.