Эрл Стенли Гарднер. Женщины не любят ждать

   Официант сумел обслужить нас так, что все были готовы подняться из-за стола одновременно. Однако, выйдя на палубу, мы обнаружили, что там не очень уютно: дул прохладный ветер, увеличивалась зыбь. Норма Радклиф объявила, что ей нужно разобрать вещи, после чего она обязательно сделает кружок по палубе перед сном.
   Похоже было, что Берта ошиблась в ней на сто процентов: не станет она цепляться за меня только для того, чтобы не отдать другой. Тем не менее я некоторое время слонялся по палубе – на случай, если она вдруг выйдет. Другие пассажиры не знали, чем себя занять. Видимо, все устали после сборов и проводов, поэтому постепенно стали расходиться. Замерзнув, я тоже спустился к себе в каюту, где развернул обогреватель так, чтобы удобно было посидеть в кресле и почитать.
   Но в девять часов дверь затряслась от грохота. Это мог быть только один человек.
   – Войдите, – пригласил я.
   Берта влетела в каюту и оглушительно захлопнула за собой дверь.
   – Что ты расселся?
   – Читаю.
   – Ты сейчас должен строить глазки Норме Радклиф.
   – Ты же сказала, что она возьмет инициативу в свои руки, – возразил я.
   – Чего же ты он нее ждешь, черт возьми? – взревела Берта. – Чтобы она пришла сюда, сорвала дверь с петель, схватила тебя за шиворот, утащила к себе и прицепила на тебя багажную бирку «В каюту»?
   – Нет, – устало проговорил я. – Просто я сделал то, что ты сказала. Говоря откровенно, особого интереса ко мне она не проявила.
   – Умные девушки так и не начинают, – сказала Берта.
   – Но почему ты так уверена на ее счет?
   – Да ты вылези на палубу и посмотри, что делается на этом корыте, – начала втолковывать Берта. – Люди едут на Острова, чтобы развлечься. Кто они? Здесь есть высокооплачиваемые секретарши, скопившие деньги на морское путешествие. Несколько молоденьких вдовушек. Некоторое количество замужних женщин, чьи мужья погрязли в работе, а жен отослали отдыхать. Есть люди, которым перевалило за семьдесят. Они подумали: что толку баловать правительство налогом на наследство после смерти? И, подчинившись здоровому импульсу, ушли на пенсию. Беда только в том, что никаких других импульсов у них не осталось; они просто катят в Гонолулу. Так вот, – продолжала она, – все молодые женщины осматриваются вокруг и ищут подходящих мужчин. Сколько приличных мужиков может быть на этом корабле?
   Я проигнорировал этот вопрос.
   – Никаких иллюзий! – провозгласила Берта. – Пока молодой человек оканчивает колледж, служит в армии, пытается что-то сделать в бизнесе, у него нет денег на то, чтобы укатить в Гонолулу на шикарном лайнере и бездельничать там три недели. Здесь есть, конечно, несколько богатеньких отпрысков и несколько коммивояжеров, подделывающихся под богатеньких отпрысков. Женщине нужно, чтобы было с кем прошвырнуться по палубе, потанцевать. Пусть другие видят: все, что необходимо, чтобы покорить молодого мужчину, – все при ней!
   – Тогда Норме нужен приятель вроде этого типа по имени Сидней Селма, – предположил я.
   – И будет нужен, – с напором откликнулась Берта, – если ты его не обскачешь.
   – Так что, она сейчас на палубе?
   – Да, она гуляет на палубе, – сказала Берта.
   – Она говорила что-то вроде того, что ей нужно разобрать вещи, а потом она сделает кружок по палубе перед сном.
   Берта застонала.
   – О господи! Да она ведь тебе сказала, где и когда будет! Опомнись, черт побери! Марш на палубу и дай хотя бы шанс бедной девушке!
   Я надел кепи, выключил свет и вышел на палубу.
   Нормы Радклиф я не нашел. Зато встретил Сиднея Селму, гулявшего сразу с тремя женщинами – Розой Флакстон, Филис Итон и еще одной, которой я не знал. На первый взгляд всем им было ужасно весело.
   Я хотел было вернуться, но потом решил сделать еще круг. И тут заметил в тени женскую фигуру, кутавшуюся в меховое манто. Вглядевшись, я узнал Норму Радклиф.
   – Вы, кажется, прячетесь? – спросил я, подойдя к ней.
   – Нет, – засмеялась она, – просто укрылась от ветра и дышу свежим воздухом на сон грядущий.
   – Наверно, нелегкая была работенка – разобрать все вещи, развесить все по вешалкам? – Чтобы завязать разговор, я нес какую-то чушь.
   – Конечно.
   – И все равно, у вас такой вид, словно вы прячетесь.
   – Ладно, сдаюсь. Я действительно прячусь.
   Я недоуменно поднял брови.
   – Серый волк под горой, – сказала она, кивнув в сторону веселого квартета.
   Небольшая качка давала Селме повод то и дело приникать к одной из дам, поддерживать ее рукой за талию, а потом убирать руку так, чтобы слегка провести ею по бедрам.
   – Довольно шустрый, – заметил я.
   Она снова кивнула и начала что-то говорить, но передумала и замолчала.
   По палубе бродили и более солидные люди: две или три супружеские пары, четыре или пять пар женщин, которым на вид было лет за тридцать. Они явно вышли не просто подышать воздухом, а чтобы осмотреться на корабле, оценить ситуацию и пассажиров.
   Внезапно Норма Радклиф сказала:
   – Ну ладно, я уже надышалась. Пора идти спать. Доброй ночи, мистер Лэм!
   – Доброй ночи, – ответил я.
   Дверь, ведущая к каютам, была тугая, и я придержал ее для Нормы.
   – А вы еще остаетесь гулять? – спросила она.
   – Нет, – ответил я после секундного размышления, – я тоже отправлюсь на боковую.
   – Спокойной ночи, – сказала она еще раз и дружески улыбнулась.
   Я пошел к себе. Дверь каюты Берты была раскрыта, и, когда я проходил мимо, она заметила меня и сделала знак зайти.
   – Ну, как дела? – нетерпеливо спросила она.
   Я пожал плечами.
   – Ты нашел ее?
   – Да, нашел, – ответил я. – Она закуталась в манто и отошла в тень, так что ее почти не было видно.
   – Но ты увидел?
   – Увидел, – сказал я. – Кажется, она слегка пошевелилась. Но из-за этого манто ее сразу можно было и не узнать.
   – Она стояла одна?
   Я кивнул.
   – И ты остановился и заговорил с ней?
   – Да.
   – И что она тебе сказала?
   – Что собирается пойти спать, – ответил я.
   – Что еще?
   – Я спросил, не прячется ли она, и она ответила, что да. И добавила что-то про серого волка.
   – Это про того молодца, что ходил с тремя бабами и при каждом удобном случае гладил их по заднице?
   – Про того самого.
   Берта фыркнула.
   – Вот паразит, прости господи! И они таки будут его терпеть, потому что соперников у него нет. Если, конечно, им не удастся взять в оборот тебя. Но пока у тебя все идет отлично. И у Нормы тоже.
   – Норма ничего особенного не делает, – возразил я. – Просто вышла подышать воздухом, а потом, почти сразу после того, как я появился, сказала, что уже устала, и пошла спать.
   – И ты придержал для нее тяжелую дверь? Ту, что ведет с палубы?
   Я кивнул. Берта улыбнулась мудрой, таинственной улыбкой.
   – Ты все сделал правильно, – милостиво закончила она.
   Я вернулся к себе в каюту, но минут через десять-пятнадцать мне стало интересно посмотреть, что делают Селма и три его дамы, и я снова вышел на палубу. Почти все пассажиры уже разошлись, но Селма и его трио настойчиво продолжали моцион.
   Роза Флакстон, правда, уже держалась слегка в стороне. Увидев меня, она воскликнула:
   – Давайте уговорим мистера Лэма сделать кружок с нами. Идите сюда, мистер Лэм! У нас заход на милю.
   Она отделилась от шеренги и протянула мне руку. Я принял приглашение и взял ее под локоть. Селма обернулся, смерил меня неприветливым взглядом и сосредоточил свое внимание на двух других девушках. Теперь он обнимал их обеих за талии всякий раз, когда корабль накренялся, и убирал руки, когда он выправлялся.
   Я заметил, что девушка слева от него выказывала явное недовольство его фамильярностью, а Филис Итон, шедшая справа, не протестовала; ее взгляд был так же скромен и невинен, как и за ужином. Селма телепатически почувствовал, что здесь он пощечины не заработает, и пользовался этим вовсю.
   Роза Флакстон провела меня по палубе два круга, а потом сказала:
   – Ну все, мистер Лэм. Свою милю я отшагала и план выполнила. Доброй ночи! – и резко свернула к двери.
   Когда она налегла на нее всем телом, я сказал:
   – Позвольте мне, – открыл дверь, и она проскользнула внутрь.
   – Спокойной ночи! – повторила она. – До скорой встречи.
   В глазах у нее сверкнули веселые искорки. Я так и не понял, воспользовалась ли она мной, чтобы отделаться от Селмы, или действительно закончила свою милю.
   Про этот выход на палубу я решил Берте не рассказывать.

Глава 6

   В морских путешествиях принято говорить «доброе утро» всем попутчикам, легко вступать в разговоры, стоя у борта, а при желании – и знакомиться. Здесь совсем не так, как на берегу, где каждый тащится по наезженной дорожке со своею ношей и нет ему дела до других людей, бредущих по параллельным дорожкам.
   На кораблях атмосфера совсем другая, и приспосабливаются к ней по-разному.
   Всегда находятся снобы, не желающие ни с кем вступать в беседу и сразу дающие это понять своим попутчикам. А есть энтузиасты, которые только и делают, что бегают по кораблю и знакомятся.
   Есть люди, возможно впервые в жизни вырвавшиеся из каждодневной рутины; им очень хочется разбавить серый, однообразный круг своих приятелей новыми знакомствами. Бывают и такие, что и хотели бы наслаждаться путешествием и общаться с незнакомыми людьми, но стесняются вести себя по-компанейски.
   Наконец, есть огромное число нормальных людей, вполне склонных заводить знакомства с другими людьми, у которых близкие вкусы или сходное прошлое; но у них уже полно друзей дома, так что слишком расширять круг знакомств они не стремятся.
   В общем, в первый день поездки на корабле возникает странная мешанина человеческих существ, которые бродят туда-сюда, постепенно пропитываясь атмосферой путешествия и приспосабливаясь к новому образу жизни.
   Но ко второму дню ситуация меняется. Люди уже как-то разобрались и разделились на группы. Деловое напряжение береговой жизни спало, пассажиры становятся людьми. Именно на второй и третий день на борту завязываются дружеские связи.
   Наблюдать за тем, как вели себя разные люди, было очень интересно. Утром первого дня Сидней Селма встретил кое-какой отпор. Лишь к полудню, когда девушкам удалось прояснить ситуацию, Селма стал им намного милее, а уж к полудню второго дня его акции взлетели чуть ли не до небес.
   Однако Норма Радклиф продолжала избегать его. Стараясь поменьше с ним сталкиваться, она все больше и больше тянулась ко мне, словно в поисках защиты.
   – Он невыносим, – говорила Норма. – Не то чтобы у меня ханжеский взгляд на жизнь, да и одеваюсь я как человек, следящий за модой. Но ведь личность человека тоже должна что-то значить! Приятно, когда тебя уважают. Но этот Селма не таков. У него только одно на уме. Чтобы ему понравиться, от девушки требуется единственное – полный набор анатомических аксессуаров.
   Берта Кул выражалась еще хлеще.
   – Посмотри, этот прохвост отлавливает девушек, словно телят из стада, – негодовала она.
   – Как это? – не понял я.
   – Он как будто вешает им на шею бирку для общего сведения.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Да ты погляди на него. Он выбирает какую-нибудь девушку и начинает активную атаку. Та осматривается вокруг, видит, что, кроме него, на корабле выбирать особенно некого, и решает воспользоваться тем, что есть. Ей хочется получить удовольствие от путешествия, вот она к нему и приклеивается. Некоторое время они ходят не разлей вода, потом она вдруг прячется обратно в свою раковину, и тогда он бросает ее, словно горячую картофелину. Позже с некоторыми из них он заговаривает уже как бы по-приятельски… Черт побери, он их словно метит!
   – Никогда не воспринимал это таким образом, – рассмеялся я.
   – Был бы женщиной – воспринял бы. – Берта фыркнула от негодования. – Что, например, думает женщина, глядя на эту скромненькую блондинку, которая к нему так и прилипла? Посмотришь на ее лицо – нежное, целомудренное создание; посмотришь на фигуру – нет, она тоже человек; а раз Сидней Селма повесил на нее свой ярлык – значит, легкая добыча.
   И, не желая, чтобы нас видели долго беседующими, Берта зашагала прочь, приноравливаясь к качке и проклиная ту минуту, когда ступила на корабль.
   Стефенсон Бикнел отдыхал в шезлонге, который ему поставили в тихом солнечном уголке. Если в воздухе чувствовалась хоть малейшая прохлада, к нему подходил палубный стюард и заботливо закутывал в одеяла. Желая, чтобы Берта была при нем неотлучно, он устроил так, чтобы ее кресло поставили рядом. Но Берта не разделяла его желания, и он в отчаянии обернулся ко мне.
   Согласно уговору, я не должен был на корабле водить с Бикнелом особую дружбу – так только, случайное знакомство, ничего не значащие разговоры. Все же я подошел к нему и опустился в пустующее кресло Берты.
   – Доброе утро, Бикнел. Как дела?
   – Все болит, – проговорил он.
   – Это плохо.
   – Из-за качки не могу найти удобного положения. А если, не дай бог, на что-нибудь наткнусь – просто как зубная боль.
   – Очень жаль.
   – Как ваши успехи с Нормой Радклиф?
   – Разговариваем иногда.
   – Я часто вижу ее с вами.
   – Она прячется от волков, – пояснил я.
   – Понятно, – сухо прокомментировал он. Потом, глядя куда-то вдаль, добавил: – А у вас хорошо получается с женщинами.
   – У меня? – Я постарался выразить удивление.
   – Да, у вас.
   – Для меня это новость.
   – И черт меня побери, если я понимаю, из-за чего это! – продолжал Бикнел. – Вроде не такой уж вы красивый или высокий, с виду отнюдь не дамский любимчик. И не бегаете за ними, но почему-то получается, что они бегают за вами.
   – По-моему, у вас обо мне превратное представление, – сказал я.
   – Да нет, не превратное. Слушайте, Лэм, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Мира – женщина молодая и непредсказуемая. Что ей взбредет в голову – никогда не угадаешь. А мне не хочется, чтобы у нас возникли проблемы.
   – Что вы имеете в виду?
   – Я не хочу, чтобы ситуация осложнилась.
   – Что значит «осложнилась»?
   – Ну, я не хочу… Думаю, будет лучше, если знакомство с Мирой вы оставите Берте Кул, и пусть Мира Берте обо всем расскажет. Потом уже вы можете помогать миссис Кул.
   – Я именно так и понимал ваши намерения и планы, – ответил я ему.
   – Ну, вот так и понимайте. – У него вырвался прерывистый вздох; он откинул голову и прикрыл глаза.
   Поднявшись, я прошелся по палубе, а затем уселся в свой шезлонг. Через несколько минут появилась Норма Радклиф; она подошла и расположилась по соседству.
   – Надеюсь, вы не возражаете, Дональд?
   – А в чем дело?
   – Я подкупила стюарда.
   – Зачем?
   – Чтобы мой шезлонг поставили рядом с вашим. И не будете ли вы так добры – как только появится этот Сидней Селма, смотрите прямо на меня и внимательно слушайте, что я вам буду говорить.
   – А что вы будете говорить?
   – Не важно, – ответила она. – Может быть, я буду тихонько говорить о погоде. Может быть, спрошу, что вы ели на завтрак. Было бы очень хорошо, если бы мы увлеклись беседой и просто забыли, что Селма существует на белом свете.
   – Не нравится он вам? – спросил я.
   – Нравится! – воскликнула она. – Да я начинаю скрежетать зубами всякий раз, когда он со мной заговаривает. Кончится тем, что я себе всю эмаль в порошок сотру. Если бы можно было выкинуть его за борт!
   Среди всей этой суеты перемещался денверский полицейский Эдгар Ларсон. Ходил он тихо-тихо, как мышка, выползающая из норки, когда в доме погасили свет и все улеглись спать. Он неожиданно возникал то на палубе, то в коктейль-баре. Присутствовал на всех корабельных развлечениях, на игре в кено^[1], стоял в дверях зала, когда показывали фильмы. Этот человек, казалось, поспевал всюду, нигде не выделяясь, но везде занимая удобную позицию, чтобы смотреть, слушать, следить. И, надо сказать, добивался существенных успехов. Люди почему-то доверялись Ларсону. Стоило ему посмотреть на человека ласковым взглядом серых глаз и принять позу слушающего, слегка наклонив голову, – и человек уже ощущал потребность излить ему всю душу.
   А тем временем огромный роскошный лайнер плыл все дальше, рассекая голубые воды Тихого океана. На третий день пути погода существенно переменилась. Холодные ветры уступили место мягким тропическим бризам. Солнце палило немилосердно, и бассейн для плавания был набит до отказа. Девушки, принимавшие на палубе солнечные ванны, начали темнеть, словно гренки в тостере.
   Пассажиры уже хорошо знали друг друга. За обедом над столами стоял гул от непрерывной болтовни. Перед обедом люди толпились в коктейль-баре, а после обеда собирались группками за ликером и беседовали о политике, о налогах, о серфинге.
   Руководитель круиза по Гавайям открыл школу танца «хула». Занятия шли полным ходом. Можно было только удивляться тому, с каким увлечением осваивали женщины этот замечательный гавайский танец. Смущаясь, они робко выходили на середину многолюдного зала, но постепенно в их движениях, вначале таких неуклюжих, все заметнее проступало то завораживающее изящество ритмичного покачивания, которым так славятся танцоры-островитяне. Все вдруг поняли и почувствовали, что этот танец не просто случайный набор движений или импровизация, а древняя традиция. В гавайской хуле тело танцора передает игру таинственных сил природы, сияние радуги в небе, шум ливня, солнечный свет, колыхание ветвей пальмы, неумолкающий гул океана. И, как ни странно, научиться этому можно всего за несколько часов занятий. Для многих пассажиров это стало настоящим откровением, и привлекательность Островов открылась им в совершенно новом свете. С удвоенным усердием учились они танцевать; то, что началось шуткой, превратилось в серьезное занятие.
   А Сидней Селма продолжал выступать в своем репертуаре. Гарем его сузился до четырех-пяти девушек, которых, видимо, абсолютно устраивала его манера общения.
   Но в тот вечер я вдруг не обнаружил Нормы Радклиф в соседнем шезлонге, а потом увидел ее прогуливающейся по палубе с Сиднеем Селмой. Она преданно смотрела ему в лицо и внимательно выслушивала его дурацкие двусмысленности, грубые шуточки и сомнительные истории.
   Тут же подоспела Берта и бухнулась в свободное кресло.
   – Дональд, что ты такого натворил и что вообще происходит?
   – А в чем дело?
   – Только не смотри на меня круглыми глазами. Что ты сделал с девушкой?
   – С какой девушкой?
   – С Нормой Радклиф.
   – Ничего.
   – А может, что-нибудь пытался сделать?
   – Ничего.
   – Черт! – Берта немного подумала. – Ну, так тоже с девушками себя не ведут. Надо, чтобы им все время приходилось быть настороже. Конечно, не следует переть как танк, но необходимо постоянно давать им знать, что ты существуешь на свете, что у вас что-то происходит, что ты нормальный живой человек, в конце концов! Давай-ка, пошевелись, – затормошила она меня, – займись девушкой. Отшей этого кретина!
   – Знаешь, Берта, я считаю, что это может повредить делу.
   – Какого черта ты еще что-то считаешь? – завопила Берта. – Да что ты понимаешь в женщинах?!
   – Ничего.
   Тогда Берта стала объяснять спокойнее.
   – Сидней Селма чересчур агрессивен, но все понимают, что именно ему нужно. А ты слишком скромный. Вот твоя боевая подружка и решила высечь из тебя искру ревности, чтобы ты слегка раскачался. Наверно, ты обращался с ней, как с гипсовой статуей святого. А теперь вылезай из шезлонга, пойди пройдись да следи за Нормой. Как только увидишь, что она отошла от Сиднея Селмы, – подходи и отбивай.
   Берта выгрузилась из кресла и зашагала по зыбкой палубе. Вид у нее был решительный: плечи развернуты, губы плотно сжаты, глаза стреляли по сторонам.
   Но я остался сидеть в своем удобном шезлонге.
   Был прекрасный теплый вечер. Засмотревшись на лунные блики на воде, я и не заметил, как в соседний шезлонг проскользнула Норма Радклиф.
   – Дональд, у меня есть к вам одна просьба.
   – В чем дело?
   – Мне нужен совет.
   – Прошу.
   – У меня возникли проблемы.
   Я обернулся к ней и многозначительно поднял брови.
   – Да нет, не то, – поспешно сказала она.
   – А что?
   – Меня шантажируют.
   – Из-за чего?
   – Из-за нескольких писем.
   – Что это за письма?
   – Письма, которые было бы не очень приятно увидеть в суде.
   – Как же вас угораздило писать такие письма?
   – Теперь-то я понимаю, да уж поздно.
   – А кто вас шантажирует?
   – Наш дражайший общий друг, – ответила она, и в голосе ее зазвенела ненависть.
   – Неужели Сидней Селма?
   Она кивнула.
   – А я-то подумал, что вы вдруг прониклись к нему интересом, – сказал я.
   – Когда я узнала, что письма у него, я попыталась как-то к нему подступиться. Я не понимала, чего он хочет.
   – И чего же он хочет?
   Норма пожала плечами.
   – А когда вы это узнали?
   – Сегодня утром.
   – Вы были с ним знакомы до этой поездки?
   Она отрицательно покачала головой.
   – Так вы действительно не понимаете, чего ему нужно?
   – Ему нужно мое замечательное загорелое тело, если вас это интересует. Но только это не все.
   – А оно у вас действительно загорелое?
   – Вы что, не видели меня около бассейна? Я была в новом эластичном купальнике.
   – Наверно, проглядел. Видимо, зачитался.
   Она вздохнула.
   – Если бы вы не были так милы, то были бы невыносимы. А я-то надеялась, что вы ко мне подойдете.
   – Мне не очень нравятся эти крохотные бассейны на кораблях.
   – Там-то все и произошло.
   – Ах, ну да. Так вы говорите, это шантаж?
   – Да.
   – Он сказал, что вы должны выкупить эти письма?
   – Фактически – да.
   – Но цену не назвал?
   – Нет.
   – Он прощупывает почву. Цена будет объявлена позже.
   – Думаю, что так.
   – Боюсь, мне трудно что-либо вам посоветовать.
   – Я на вас очень надеялась.
   – С чего бы это?
   – Мне показалось, что вы такой… такой умный и понимаете, что к чему. Чем вы занимаетесь, Дональд?
   – Боюсь, мой ответ может вас удивить, – уклончиво ответил я.
   – Вы не адвокат?
   – В общем, нет.
   – Что вы этим хотите сказать?
   – Ничего особенного.
   На ее лице отразилось отчаяние.
   – Ну хорошо, – смягчился я. – Позвольте задать вам несколько вопросов. Когда вы решили поехать в Гонолулу?
   – Недавно.
   – Но ведь билеты на «Лурлайн» заказывают за несколько месяцев.
   – Да, но бывают отмены заказов.
   – И эти билеты продают тем, кто числится в листе ожидания?
   – По-моему, разные агентства путешествий имеют определенные квоты на заказ билетов, причем могут распоряжаться отмененными заказами из своей квоты.
   – Ну и что?
   – Ну, я и сумела попасть на корабль, – закончила она.
   – А зачем вы едете в Гонолулу?
   – Вы никому не расскажете?
   – Не могу ответить определенно.
   – Мне нужно встретиться с одним человеком, – сказала она.
   – С мужчиной или женщиной?
   – С женщиной.
   – Вы давно с ней знакомы?
   – Много лет. Она отличная девушка, но у нее тоже неприятности.
   – А что у нее?
   – Мне не хотелось бы обсуждать ее проблемы. Давайте лучше поговорим о моих.
   – А связи тут нет никакой?
   – Почему вам это пришло в голову, Дональд?
   – Ладно, давайте рассмотрим ваше дело объективно, – согласился я. – Итак, в Гонолулу вы решили ехать только недавно.
   Она кивнула:
   – Верно.
   – Вы писали какие-то письма. Кому вы их писали?
   – Я не хотела бы называть имена.
   – Женатому человеку?
   – Да.
   – И эти письма интересуют его жену?
   – Жена хочет при разводе обобрать его до последнего цента, и ей все равно, каким образом это сделать.
   – А письма попали к Сиднею Селме?
   – Он говорит, что они у него.
   – Где?
   – Там, где он их может легко достать.
   – Он вам не нравится?
   – Я его ненавижу и презираю.
   – Так когда вы узнали, что письма у него?
   – Сегодня утром.
   – Раньше он вам этого не говорил?
   – Нет.
   – Допустим, письма у него, – стал рассуждать я. – Он узнал, что вы плывете в Гонолулу. Очевидно, он тоже попадает на корабль, чтобы встретиться здесь с вами. Хотя нет, это было бы неразумно.
   – Почему?
   – Поездка в Гонолулу стоит ему больших денег. И времени. Письма-то у него. И если они вам так нужны, что вы согласны за них заплатить, ему стоило только дать вам знать, что они у него, и вы сами бы к нему пришли. А вы хотите убедить меня, – продолжал я, – что он сел на корабль специально для того, чтобы здесь начать вас шантажировать, да еще ждал три дня, прежде чем сделать первый шаг. Нет, это неправдоподобно.
   – Но именно так все и произошло!
   – Это еще было бы разумно, – добавил я, – но только при одном предположении.
   – Каком?
   – Если та плата, которую он от вас ждет, должна быть получена в Гонолулу.
   – Да, пожалуй.
   – Может быть, это не обязательно деньги?
   – Но ведь он пока не назвал цену!
   – И все-таки здесь что-то может быть связано с вашей подругой – с той, с которой вы хотите встретиться в Гонолулу.
   – Я предпочла бы не обсуждать дела моей подруги, – твердо заявила она.
   – Если вы не хотите говорить мне правду, – ответил я, – то вам трудно будет рассчитывать на мой совет.
   – Ну хорошо, допустим… допустим, что вы правы.
   – Мне нужно знать, прав я или нет.
   – Ладно, – внезапно решилась она. – Думаю, что вы правы.
   – Что же ему нужно?
   – По-видимому, это что-то, что есть у моей подруги, Мириам Вудфорд.