Страница:
– А что значат минусы?
Она слегка подвинулась и стала еще ближе.
– Недостатки характера.
– Понятно. Выходит, у меня их нет. А что означают плюсы?
– Достоинства.
– Хм.
У герцога их целых семь. Грейсон указал на них пером:
– А почему у Сен-Клера их так много?
– Ну, он герцог.
– Ну а я виконт. Прекрасно. – Он добавил себе плюс. – Что еще?
– Он друг семьи...
– Я живу по соседству.
Еще плюс в пользу лорда Стоука.
– Я давно с ним знакома, он много раз проявлял доброту.
Грейсон молча продолжал ставить себе плюсы, пока не кончился лист.
– Кажется, у меня множество достоинств.
Александра молчала. Грейсон поднял голову. Она рассматривала его, поджав губы и подсознательно приглашая к поцелую. Когда она заговорила, голос ее был очень нежным.
– Вы делаете мне предложение, лорд Стоук?
– Предложение?
– Вы заявляете, будто вы – лучший кандидат в списке. Значит ли это, что вы хотите на мне жениться? – Выражение ее глаз стало спокойным и неожиданным для него. – Или вы решили надо мной подшутить?
Он заглянул в волнующую зелень ее глаз. Где-то глубоко в этой женщине сокрыта боль. Грейсон вел жестокую жизнь среди грубых и суровых людей. Он научился доискиваться правды. С миссис Аластер не требовалось этих усилий. Сосед-баронет, явно любивший сплетни, рассказал, будто первый муж Александры не отличался по отношению к ней порядочностью. Тео Аластер наряжал Александру в шелка и осыпал драгоценностями, предоставляя возможность быть украшением общества, а сам рыскал по городу и спал со всеми женщинами подряд, от дешевых проституток до жен благородных господ. Мистер Аластер содержал нескольких любовниц и не скрывал этого. Пожилой баронет поведан, что бедняжке приходилось много страдать. Когда мистер Аластер умер, это стало для нее облегчением.
Список означает, что она пытается не совершить вторую ошибку.
Он взглянул в ясные глаза:
– Сожалею... – «Почему именно сейчас? Почему мне надо было встретиться с ней именно сейчас?» – Но я не могу жениться.
То, что раскрылось в ее душе, резко захлопнулось. Александра поджала губы и отодвинулась, кажется, на десять футов, хотя и продолжала сидеть у него на коленях.
– Тогда оставьте мой список в покое, пожалуйста.
Она потянулась за бумагой. Грейсон удержал ее руку.
– Подождите.
Виконт жирно зачеркнул имя Захарии Берчарда.
– Что вы делаете?
– Вы хорошо знаете мистера Берчарда?
– Конечно. Он дружит с лордом и леди Федерстон. Хотя, скорее, он всего лишь их знакомый. Они познакомились недавно. Но он очень вежлив, и мы не знаем о нем ничего дурного.
Тон Грейсона стал деловым.
– Захария Берчард – пират. Он занимается любым грузом, включая рабов, и готов утопить каждого, кто встанет на пути, – других пиратов, охотников за пиратами, целые фрегаты. То, что он творит с захваченными людьми, неописуемо. А еще у него дурная привычка восставать из мертвых.
Александра заморгала.
– Что это значит?
– О его смерти ходили слухи по меньшей мере три раза. Он ненадолго пропадает, потом появляется. Последний раз, когда я его видел, его поджег Джеймс Ардмор.
– Поджег его корабль?
– Поджег его. Он запутался в горящих снастях, а потом Ардмор его пристрелил. Это был конец Берчарда. А теперь он появляется в вашем списке достойных женихов.
Александра смотрела на список так, будто видела его впервые.
– Вы ошибаетесь. Не может быть, чтобы это был тот самый Захария Берчард.
– А когда вы с ним познакомились?
– В начале сезона.
– Ардмор убил его в ноябре. С тех пор у него было много времени на то, чтобы поправиться и поселиться здесь.
Грейсон прищурился. Если кто и мог бы украсть короля Франции, так это Берчард. Зачем ему это, Грейсон и понятия не имел, но появление Берчарда часто сопровождали странные события. Значит, надо поговорить с Ардмором. Ардмор и его охотники за пиратами вот уже несколько лет выслеживали Берчарда. Придется сообщить, что тому опять удалось скрыться. А еще не хотелось, чтобы Берчард находился поблизости от миссис Аластер, встречался с нею.
Совершенно не время сейчас искать в первую очередь Берчарда и отправлять его либо в могилу, либо в другую часть света – как можно дальше от Александры. Нужно помочь морскому министерству найти короля Франции, пока его люди ничего не выяснили. Необходимо сделать так, чтобы Мэгги получила столько денег и собственности, сколько ей потребуется для жизни, прежде чем Ардмор проявит нетерпение и развяжет войну против Грейсона.
Нет желания иметь дело ни с Берчардом, ни с Ардмором, ни с королем Франции. Хочется провести конец июня в постели миссис Аластер. Она одинока, и он никогда не встречал такой женщины. Она спала по его просьбе обнаженной. Жаль, что его тогда не было рядом, но она это сделала. Для него. Все остальные могут подождать.
Кроме Мэгги, конечно. Нужно мыслить здраво и думать о Мэгги.
Вдруг вспомнился тот день, когда он нашел дочь. Влажная ямайская жара, изящная рука Сары, смущение из-за того, что она провела его в сад за домом супругов-миссионеров, методистов. Он не видел Сару двенадцать лет – с тех пор, когда она сбежала от него в порту неподалеку от Сиама. Неизвестно, как она добралась до Ямайки, но по тени на лице он понял, что она умирает.
– Это ее отец, – объявила Сара пораженным супругам, проводя мимо них Грейсона. – Я его отведу.
Там копала садовой лопатой его дочь Мэгги, одетая в тяжелую шерстяную юбку и хлопковую блузку. Грейсон ясно помнил, как был ошеломлен, когда она подняла голову. На него смотрели глаза матери – глаза женщины, которую он не смог спасти от убийцы. Он помнил, как, пораженный, опустился на колени, как смотрел в ее лицо и видел свое прошлое, настоящее и искупление грехов.
Он сам положил начало всем событиям, которые случились с тех пор, как он нашел дитя. Много лет назад Грейсон уступил притязаниям дамы лучшего друга. Мужчина может быть таким глупым, когда ему двадцать два...
Он легко смахнул Александру с колен. Она встала на ноги, очень удивившись.
Грейсон поднялся.
– Вычеркните его из списка и посоветуйте друзьям прекратить знакомство.
Ее брови сдвинулись, рот приоткрылся, она раскраснелась.
Да, в постели с ней, ближайшие три недели.
Надо уйти до того, как захочется повалить ее на пол и перепугать слуг. До того, как он сделает ее своей.
Грейсон дотронулся пальцем до подбородка Александры.
– Вы будете сегодня спать обнаженной, если я попрошу? – Он не смог скрыть желания.
Она смотрела на него странным взглядом. Что это в ее глазах – обида? очарование?
– Сэр, вы позволяете себе слишком много.
Ему нравится ее высокомерие. Захотелось смыть раздражение, целуя ее долгими часами. Но сейчас придется удовольствоваться озорной улыбкой.
– Если передумаете, постучите в стену, чтобы я знал.
Она отступила, жарко покраснев. Осознает ли она, как она прекрасна, такая возбужденная и обеспокоенная? Если бы те джентльмены из списка хотя бы предполагали, что она рассматривала их в качестве женихов, сразу превратились бы в ручных щенков. Ей стоит всего лишь дотронуться до того, кто ей нужен.
А потом Грейсон сломал бы шею этому человеку. Возбуждение требовало немедленных действий, но Грейсон взял себя в руки. Для полного успокоения нужно найти ледяной водопад.
Он еще раз окинул взглядом восхитительное тело, улыбнулся, заметив ее смущение, и вышел.
Александра аккуратно расчесывала спутанные кудри Мэгги. Девочка сидела у туалетного столика Александры, ее новое белое платье прикрывал халат. Александра уже оделась в шелковый лиф цвета сливок и платье из прозрачной серебристой ткани. Юбка приятно шуршала от движения. Локоны Александры были уложены в простой узел и украшены светлыми цветами. На груди переливалось бриллиантовое ожерелье. Прошла почти неделя, с тех пор как виконт обнаружил список и пошутил над ней. Поначалу доставляло странное удовольствие то, что Грейсону захотелось поставить себя на первое место. Было приятно думать о его искренности. А потом, когда она задала вопрос, он взглянул на нее и произнес: «Сожалею...»
Иными словами: «Нет, глупая женщина. Я пират, моей женой была женщина с экзотического острова. Зачем мне вдова, которой нужно составить список женихов, чтобы выбрать нового глупого домашнего мужа?» А предостережение по поводу мистера Берчарда было в высшей степени странным. Правда это, или он все придумал, чтобы поразвлечься еще немного? Она упомянула это имя в разговоре с Мэгги, но Мэгги никогда о нем не слышала.
До того как виконт нашел список, она собиралась серьезно поговорить с ним насчет Мэгги, ее одежды и воспитания. Но после таких шуток и второго пожелания спать без одежды она не отважилась к нему приближаться.
Конечно, вечером Александра снова сняла сорочку после ухода Алисы и скользнула под простыни нагая. С тех пор она проделывала это каждую ночь. Александра стала держать одежду у кровати, чтобы одеться до того, как утром войдет Алиса. Каждую ночь она журила себя, но потом вспоминала, какими горячими были глаза виконта... Вспоминалась греховная улыбка, и ночное одеяние спадало, прежде чем Александра могла взять себя в руки. От этого становилось еще труднее говорить о Мэгги. Наконец она написала короткую записку и послала ее с Джеффри. Она извинилась, что взяла на себя смелость ему писать, и за настойчивость, с которой предлагает помочь Мэгги. Она с радостью посетила бы с Мэгги магазины, а еще у нее есть на примете дама, которая подойдет Мэгги в качестве гувернантки.
Для написания письма потребовалось три часа и несколько черновиков. Удовлетворившись текстом, она вздохнула, запечатала послание и передала его Джеффри. Десять минут спустя появился ответ, написанный поперек обратной стороны письма: «Поступайте, как сочтете нужным».
Она долго смотрела на эти слова, раздумывая, что они означают. Он пришел в ярость от ее вмешательства, или ему просто все равно?
За прошедшую неделю она не видела виконта, и спросить возможности не было. Они больше не встречались на улице, но герцог Сен-Клер навестил Грейсона три раза. Она знала, что герцог тесно сотрудничает с морским министерством. Александра вспомнила объяснение виконта, услышанное из окна: морское министерство хочет, чтобы он нашел пропавшего Людовика Французского. Ее любопытство никто не мог удовлетворить.
Причесывая Мэгги, Александра заметила, что волосы ее не совсем черные. К черным прядям примешивались светло-каштановые, унаследованные от золотоволосого мужчины.
Мэгги наблюдала за ее отражением в зеркале.
– Мой папа думает, что вы удивительно красивы.
Александра вздрогнула, но скрыла это, положив щетку и взяв лепту.
– Это лестно, Мэгги, – проговорила она. – Но ты не можешь этого знать.
– Он сказал: «Миссис Аластер удивительно красива». И велел спросить, нравятся ли вам изумруды.
– Почему это его интересует?
– Должно быть, он хочет вам что-то подарить. У него целые шкатулки драгоценностей. Он говорит, что это – мое наследство, но я не против поделиться им с вами.
Александра вспомнила слова миссис Уотерз о том, что дом виконта полон драгоценностей, шелков и всяких диковинных вещей. Но Мэгги и мистер Оливер были самым экзотичным, что она видела в том доме, не говоря уже о самом виконте. Она начала торопливо прихватывать лентой локоны Мэгги.
– Мне не надо никаких изумрудов.
Взгляд ее был искренним.
– Он хочет подарить их вам. Обычно он поступает так, как считает нужным.
– Да, это я заметила.
Мгновение Мэгги молчала, не мешая Александре. Девочка очень интересовала ее, и тем больше, чем дольше они были знакомы. Во многом она была похожа на отца, обладая очаровательной беззаботной веселостью. Но глупым ребенком Мэгги не была. В ее глазах светился ум, их взгляд сосредотачивался на слушателе – как раз перед тем, как девочка излагала какую-нибудь абсолютную мудрость.
– Миссионеры на Ямайке не хотели, чтобы папа меня забрал, а он все-таки взял меня.
Мэгги произнесла это безо всякой интонации, и Александра прикинула, что же стоит за этими словами.
– А твоя мама этого тоже хотела? – спросила она, стараясь не проявлять чрезмерного любопытства.
Мэгги пожала плечами:
– Не думаю, чтобы маму это интересовало. Она часто оставляла меня с миссионерами и потом долго не возвращалась. Она была с Таити и всегда стремилась туда вернуться, но в основном пребывала между Ямайкой и Мартиникой. Я была счастлива, когда за мной приехал папа. Мне не нравились миссионеры.
Сердце Александры сжалось. Она услышала то, о чем Мэгги никогда бы не сказала: «Я не была желанным ребенком».
Она помолчала, раздумывая. Как можно не хотеть ребенка? Такого милого и живого, как Мэгги? Собственный сын, проживший всего день, разбил ей сердце, когда умер. Мир – очень странное место.
Александра вернулась к реальности. Гувернантка миссис Ферчайлд всегда внушала ей, что нехорошо ругать кого-то, как бы тебе ни хотелось.
– Миссионеры были добры к тебе?
Мэгги посмотрела на нее глазами двенадцатилетнего человека, знающего жизнь.
– На Ямайке всегда говорили, какая я несчастная, потому что мои мама и папа – плохие люди. Но мои родители были женаты. У мамы были привилегии, и она этим очень гордилась. Но миссионеры говорили, что я должна бояться Бога и усердно работать, потому что я – дитя дьявола.
Уроки миссис Ферчайлд были позабыты.
Александра кипела от возмущения. Как можно говорить, что этот красивый ребенок – зло? И как могла мать девочки отказаться от нее, словно от ненужной вещи?
Она молча кусала губы.
– Ничего, – проговорила Мэгги, встретившись с ней взглядом. – Папа кричал на них. Он сказал, раз я – дитя дьявола, значит, он сам дьявол и пришел за ними. Они очень испугались. – Она довольно улыбнулась, став похожей на отца.
Александра представила себе чету миссионеров, привыкшую к тишине и покорности, вдруг столкнувшуюся с огромным пиратом с синими глазами и громовым голосом. Она вообразила, как они прижались к стене, когда он на них набросился, и испытала тайное удовольствие.
– А мама рассказывала тебе о папе, когда ты была маленькой?
– О да. Она говорила, что он высокий и у него желтые волосы и синие глаза. Я ей не верила. Но, увидев его, сразу поняла, что он – мой папа. У него на лице была щетина, но он тотчас же ее сбрил. Он извинился, что не приехал раньше, так как не знал обо мне. Мама была счастлива, что он за мной приехал. Но она вскоре умерла.
У Александры подступил к горлу комок. Должно быть, Грейсон показался Мэгги сказочным героем, примчавшимся, чтобы спасти ее из заточения. Интересно, каково было бы, если бы этот человек спас ее? Он ворвался бы, этот красавец в рубашке, расстегнутой до талии, перебил бы ее врагов, сорвал с нее оковы, подхватил на руки и унес прочь.
Смешно. У нее нет врагов. Если не брать в расчет Тео. Но тот был просто глупым человеком, сделавшим ее очень несчастной. Здесь нет ни темниц, ни оков, ни зловещих врагов. И никаких пиратов. Александра вздохнула.
Она закончила прическу Мэгги, и обе отправились в театр «Ковент-Гарден» в карете. Александра и понятия не имела, что встретится с опасностями, от которых не скрыться, окажется на пиратском корабле и узнает, как сильно ненавидят виконта его враги.
Глава 8
Она слегка подвинулась и стала еще ближе.
– Недостатки характера.
– Понятно. Выходит, у меня их нет. А что означают плюсы?
– Достоинства.
– Хм.
У герцога их целых семь. Грейсон указал на них пером:
– А почему у Сен-Клера их так много?
– Ну, он герцог.
– Ну а я виконт. Прекрасно. – Он добавил себе плюс. – Что еще?
– Он друг семьи...
– Я живу по соседству.
Еще плюс в пользу лорда Стоука.
– Я давно с ним знакома, он много раз проявлял доброту.
Грейсон молча продолжал ставить себе плюсы, пока не кончился лист.
– Кажется, у меня множество достоинств.
Александра молчала. Грейсон поднял голову. Она рассматривала его, поджав губы и подсознательно приглашая к поцелую. Когда она заговорила, голос ее был очень нежным.
– Вы делаете мне предложение, лорд Стоук?
– Предложение?
– Вы заявляете, будто вы – лучший кандидат в списке. Значит ли это, что вы хотите на мне жениться? – Выражение ее глаз стало спокойным и неожиданным для него. – Или вы решили надо мной подшутить?
Он заглянул в волнующую зелень ее глаз. Где-то глубоко в этой женщине сокрыта боль. Грейсон вел жестокую жизнь среди грубых и суровых людей. Он научился доискиваться правды. С миссис Аластер не требовалось этих усилий. Сосед-баронет, явно любивший сплетни, рассказал, будто первый муж Александры не отличался по отношению к ней порядочностью. Тео Аластер наряжал Александру в шелка и осыпал драгоценностями, предоставляя возможность быть украшением общества, а сам рыскал по городу и спал со всеми женщинами подряд, от дешевых проституток до жен благородных господ. Мистер Аластер содержал нескольких любовниц и не скрывал этого. Пожилой баронет поведан, что бедняжке приходилось много страдать. Когда мистер Аластер умер, это стало для нее облегчением.
Список означает, что она пытается не совершить вторую ошибку.
Он взглянул в ясные глаза:
– Сожалею... – «Почему именно сейчас? Почему мне надо было встретиться с ней именно сейчас?» – Но я не могу жениться.
То, что раскрылось в ее душе, резко захлопнулось. Александра поджала губы и отодвинулась, кажется, на десять футов, хотя и продолжала сидеть у него на коленях.
– Тогда оставьте мой список в покое, пожалуйста.
Она потянулась за бумагой. Грейсон удержал ее руку.
– Подождите.
Виконт жирно зачеркнул имя Захарии Берчарда.
– Что вы делаете?
– Вы хорошо знаете мистера Берчарда?
– Конечно. Он дружит с лордом и леди Федерстон. Хотя, скорее, он всего лишь их знакомый. Они познакомились недавно. Но он очень вежлив, и мы не знаем о нем ничего дурного.
Тон Грейсона стал деловым.
– Захария Берчард – пират. Он занимается любым грузом, включая рабов, и готов утопить каждого, кто встанет на пути, – других пиратов, охотников за пиратами, целые фрегаты. То, что он творит с захваченными людьми, неописуемо. А еще у него дурная привычка восставать из мертвых.
Александра заморгала.
– Что это значит?
– О его смерти ходили слухи по меньшей мере три раза. Он ненадолго пропадает, потом появляется. Последний раз, когда я его видел, его поджег Джеймс Ардмор.
– Поджег его корабль?
– Поджег его. Он запутался в горящих снастях, а потом Ардмор его пристрелил. Это был конец Берчарда. А теперь он появляется в вашем списке достойных женихов.
Александра смотрела на список так, будто видела его впервые.
– Вы ошибаетесь. Не может быть, чтобы это был тот самый Захария Берчард.
– А когда вы с ним познакомились?
– В начале сезона.
– Ардмор убил его в ноябре. С тех пор у него было много времени на то, чтобы поправиться и поселиться здесь.
Грейсон прищурился. Если кто и мог бы украсть короля Франции, так это Берчард. Зачем ему это, Грейсон и понятия не имел, но появление Берчарда часто сопровождали странные события. Значит, надо поговорить с Ардмором. Ардмор и его охотники за пиратами вот уже несколько лет выслеживали Берчарда. Придется сообщить, что тому опять удалось скрыться. А еще не хотелось, чтобы Берчард находился поблизости от миссис Аластер, встречался с нею.
Совершенно не время сейчас искать в первую очередь Берчарда и отправлять его либо в могилу, либо в другую часть света – как можно дальше от Александры. Нужно помочь морскому министерству найти короля Франции, пока его люди ничего не выяснили. Необходимо сделать так, чтобы Мэгги получила столько денег и собственности, сколько ей потребуется для жизни, прежде чем Ардмор проявит нетерпение и развяжет войну против Грейсона.
Нет желания иметь дело ни с Берчардом, ни с Ардмором, ни с королем Франции. Хочется провести конец июня в постели миссис Аластер. Она одинока, и он никогда не встречал такой женщины. Она спала по его просьбе обнаженной. Жаль, что его тогда не было рядом, но она это сделала. Для него. Все остальные могут подождать.
Кроме Мэгги, конечно. Нужно мыслить здраво и думать о Мэгги.
Вдруг вспомнился тот день, когда он нашел дочь. Влажная ямайская жара, изящная рука Сары, смущение из-за того, что она провела его в сад за домом супругов-миссионеров, методистов. Он не видел Сару двенадцать лет – с тех пор, когда она сбежала от него в порту неподалеку от Сиама. Неизвестно, как она добралась до Ямайки, но по тени на лице он понял, что она умирает.
– Это ее отец, – объявила Сара пораженным супругам, проводя мимо них Грейсона. – Я его отведу.
Там копала садовой лопатой его дочь Мэгги, одетая в тяжелую шерстяную юбку и хлопковую блузку. Грейсон ясно помнил, как был ошеломлен, когда она подняла голову. На него смотрели глаза матери – глаза женщины, которую он не смог спасти от убийцы. Он помнил, как, пораженный, опустился на колени, как смотрел в ее лицо и видел свое прошлое, настоящее и искупление грехов.
Он сам положил начало всем событиям, которые случились с тех пор, как он нашел дитя. Много лет назад Грейсон уступил притязаниям дамы лучшего друга. Мужчина может быть таким глупым, когда ему двадцать два...
Он легко смахнул Александру с колен. Она встала на ноги, очень удивившись.
Грейсон поднялся.
– Вычеркните его из списка и посоветуйте друзьям прекратить знакомство.
Ее брови сдвинулись, рот приоткрылся, она раскраснелась.
Да, в постели с ней, ближайшие три недели.
Надо уйти до того, как захочется повалить ее на пол и перепугать слуг. До того, как он сделает ее своей.
Грейсон дотронулся пальцем до подбородка Александры.
– Вы будете сегодня спать обнаженной, если я попрошу? – Он не смог скрыть желания.
Она смотрела на него странным взглядом. Что это в ее глазах – обида? очарование?
– Сэр, вы позволяете себе слишком много.
Ему нравится ее высокомерие. Захотелось смыть раздражение, целуя ее долгими часами. Но сейчас придется удовольствоваться озорной улыбкой.
– Если передумаете, постучите в стену, чтобы я знал.
Она отступила, жарко покраснев. Осознает ли она, как она прекрасна, такая возбужденная и обеспокоенная? Если бы те джентльмены из списка хотя бы предполагали, что она рассматривала их в качестве женихов, сразу превратились бы в ручных щенков. Ей стоит всего лишь дотронуться до того, кто ей нужен.
А потом Грейсон сломал бы шею этому человеку. Возбуждение требовало немедленных действий, но Грейсон взял себя в руки. Для полного успокоения нужно найти ледяной водопад.
Он еще раз окинул взглядом восхитительное тело, улыбнулся, заметив ее смущение, и вышел.
Александра аккуратно расчесывала спутанные кудри Мэгги. Девочка сидела у туалетного столика Александры, ее новое белое платье прикрывал халат. Александра уже оделась в шелковый лиф цвета сливок и платье из прозрачной серебристой ткани. Юбка приятно шуршала от движения. Локоны Александры были уложены в простой узел и украшены светлыми цветами. На груди переливалось бриллиантовое ожерелье. Прошла почти неделя, с тех пор как виконт обнаружил список и пошутил над ней. Поначалу доставляло странное удовольствие то, что Грейсону захотелось поставить себя на первое место. Было приятно думать о его искренности. А потом, когда она задала вопрос, он взглянул на нее и произнес: «Сожалею...»
Иными словами: «Нет, глупая женщина. Я пират, моей женой была женщина с экзотического острова. Зачем мне вдова, которой нужно составить список женихов, чтобы выбрать нового глупого домашнего мужа?» А предостережение по поводу мистера Берчарда было в высшей степени странным. Правда это, или он все придумал, чтобы поразвлечься еще немного? Она упомянула это имя в разговоре с Мэгги, но Мэгги никогда о нем не слышала.
До того как виконт нашел список, она собиралась серьезно поговорить с ним насчет Мэгги, ее одежды и воспитания. Но после таких шуток и второго пожелания спать без одежды она не отважилась к нему приближаться.
Конечно, вечером Александра снова сняла сорочку после ухода Алисы и скользнула под простыни нагая. С тех пор она проделывала это каждую ночь. Александра стала держать одежду у кровати, чтобы одеться до того, как утром войдет Алиса. Каждую ночь она журила себя, но потом вспоминала, какими горячими были глаза виконта... Вспоминалась греховная улыбка, и ночное одеяние спадало, прежде чем Александра могла взять себя в руки. От этого становилось еще труднее говорить о Мэгги. Наконец она написала короткую записку и послала ее с Джеффри. Она извинилась, что взяла на себя смелость ему писать, и за настойчивость, с которой предлагает помочь Мэгги. Она с радостью посетила бы с Мэгги магазины, а еще у нее есть на примете дама, которая подойдет Мэгги в качестве гувернантки.
Для написания письма потребовалось три часа и несколько черновиков. Удовлетворившись текстом, она вздохнула, запечатала послание и передала его Джеффри. Десять минут спустя появился ответ, написанный поперек обратной стороны письма: «Поступайте, как сочтете нужным».
Она долго смотрела на эти слова, раздумывая, что они означают. Он пришел в ярость от ее вмешательства, или ему просто все равно?
За прошедшую неделю она не видела виконта, и спросить возможности не было. Они больше не встречались на улице, но герцог Сен-Клер навестил Грейсона три раза. Она знала, что герцог тесно сотрудничает с морским министерством. Александра вспомнила объяснение виконта, услышанное из окна: морское министерство хочет, чтобы он нашел пропавшего Людовика Французского. Ее любопытство никто не мог удовлетворить.
Причесывая Мэгги, Александра заметила, что волосы ее не совсем черные. К черным прядям примешивались светло-каштановые, унаследованные от золотоволосого мужчины.
Мэгги наблюдала за ее отражением в зеркале.
– Мой папа думает, что вы удивительно красивы.
Александра вздрогнула, но скрыла это, положив щетку и взяв лепту.
– Это лестно, Мэгги, – проговорила она. – Но ты не можешь этого знать.
– Он сказал: «Миссис Аластер удивительно красива». И велел спросить, нравятся ли вам изумруды.
– Почему это его интересует?
– Должно быть, он хочет вам что-то подарить. У него целые шкатулки драгоценностей. Он говорит, что это – мое наследство, но я не против поделиться им с вами.
Александра вспомнила слова миссис Уотерз о том, что дом виконта полон драгоценностей, шелков и всяких диковинных вещей. Но Мэгги и мистер Оливер были самым экзотичным, что она видела в том доме, не говоря уже о самом виконте. Она начала торопливо прихватывать лентой локоны Мэгги.
– Мне не надо никаких изумрудов.
Взгляд ее был искренним.
– Он хочет подарить их вам. Обычно он поступает так, как считает нужным.
– Да, это я заметила.
Мгновение Мэгги молчала, не мешая Александре. Девочка очень интересовала ее, и тем больше, чем дольше они были знакомы. Во многом она была похожа на отца, обладая очаровательной беззаботной веселостью. Но глупым ребенком Мэгги не была. В ее глазах светился ум, их взгляд сосредотачивался на слушателе – как раз перед тем, как девочка излагала какую-нибудь абсолютную мудрость.
– Миссионеры на Ямайке не хотели, чтобы папа меня забрал, а он все-таки взял меня.
Мэгги произнесла это безо всякой интонации, и Александра прикинула, что же стоит за этими словами.
– А твоя мама этого тоже хотела? – спросила она, стараясь не проявлять чрезмерного любопытства.
Мэгги пожала плечами:
– Не думаю, чтобы маму это интересовало. Она часто оставляла меня с миссионерами и потом долго не возвращалась. Она была с Таити и всегда стремилась туда вернуться, но в основном пребывала между Ямайкой и Мартиникой. Я была счастлива, когда за мной приехал папа. Мне не нравились миссионеры.
Сердце Александры сжалось. Она услышала то, о чем Мэгги никогда бы не сказала: «Я не была желанным ребенком».
Она помолчала, раздумывая. Как можно не хотеть ребенка? Такого милого и живого, как Мэгги? Собственный сын, проживший всего день, разбил ей сердце, когда умер. Мир – очень странное место.
Александра вернулась к реальности. Гувернантка миссис Ферчайлд всегда внушала ей, что нехорошо ругать кого-то, как бы тебе ни хотелось.
– Миссионеры были добры к тебе?
Мэгги посмотрела на нее глазами двенадцатилетнего человека, знающего жизнь.
– На Ямайке всегда говорили, какая я несчастная, потому что мои мама и папа – плохие люди. Но мои родители были женаты. У мамы были привилегии, и она этим очень гордилась. Но миссионеры говорили, что я должна бояться Бога и усердно работать, потому что я – дитя дьявола.
Уроки миссис Ферчайлд были позабыты.
Александра кипела от возмущения. Как можно говорить, что этот красивый ребенок – зло? И как могла мать девочки отказаться от нее, словно от ненужной вещи?
Она молча кусала губы.
– Ничего, – проговорила Мэгги, встретившись с ней взглядом. – Папа кричал на них. Он сказал, раз я – дитя дьявола, значит, он сам дьявол и пришел за ними. Они очень испугались. – Она довольно улыбнулась, став похожей на отца.
Александра представила себе чету миссионеров, привыкшую к тишине и покорности, вдруг столкнувшуюся с огромным пиратом с синими глазами и громовым голосом. Она вообразила, как они прижались к стене, когда он на них набросился, и испытала тайное удовольствие.
– А мама рассказывала тебе о папе, когда ты была маленькой?
– О да. Она говорила, что он высокий и у него желтые волосы и синие глаза. Я ей не верила. Но, увидев его, сразу поняла, что он – мой папа. У него на лице была щетина, но он тотчас же ее сбрил. Он извинился, что не приехал раньше, так как не знал обо мне. Мама была счастлива, что он за мной приехал. Но она вскоре умерла.
У Александры подступил к горлу комок. Должно быть, Грейсон показался Мэгги сказочным героем, примчавшимся, чтобы спасти ее из заточения. Интересно, каково было бы, если бы этот человек спас ее? Он ворвался бы, этот красавец в рубашке, расстегнутой до талии, перебил бы ее врагов, сорвал с нее оковы, подхватил на руки и унес прочь.
Смешно. У нее нет врагов. Если не брать в расчет Тео. Но тот был просто глупым человеком, сделавшим ее очень несчастной. Здесь нет ни темниц, ни оков, ни зловещих врагов. И никаких пиратов. Александра вздохнула.
Она закончила прическу Мэгги, и обе отправились в театр «Ковент-Гарден» в карете. Александра и понятия не имела, что встретится с опасностями, от которых не скрыться, окажется на пиратском корабле и узнает, как сильно ненавидят виконта его враги.
Глава 8
Грейсон тоже одевался для выхода.
– Почти готово, сэр, – заверил Джейкобс.
Он пытался завязать сложный узел. В конце концов, Грейсон опустил голову:
– Обязательно меня душить?
Джейкобс пожал плечами:
– Это галстук, сэр. Его нужно привести в порядок.
– Последний раз меня не покидало сходное чувство, когда Ардмор пытался меня повесить. Бесполезная тряпка...
Джейкобс – первый лейтенант, офицер на борту «Мэджести» и человек, которому Грейсон доверял больше всего, несмотря на его сравнительно молодой возраст, – не выказал ни малейшего сочувствия.
– Такова мода, сэр. Чтобы пойти в клуб, следует одеться. Разве вы не носили в юности шейные платки?
– Это было двадцать три года назад.
Джейкобс собрал оставшиеся платки и передал их Оливеру, наблюдавшему за происходящим загадочными темными глазами. Грейсон с раздражением поправил узел. Семья Джейкобса всегда следила за модой, поэтому-то ему и было поручено придать Грейсону вид джентльмена, одетого по моде. Как хорошо, что это ненадолго!
– Сен-Клер это оценит, – мрачно заметил он. Герцог Сен-Клер предложил встретиться в клубе «Уайтс» – сам он член этого клуба, а Грейсон должен им непременно стать. Осталось лишь пройти голосование. Старый виконт был членом клуба, так что, как сказал Сен-Клер, новый виконт станет им без особых осложнений. На самом же деле сегодня Сен-Клер хотел обсудить, как идут поиски короля Франции. Он сказал, что каперское свидетельство составлено задним числом, Грейсону прощается пиратское прошлое, но морское министерство выдаст свидетельство только тогда, когда Грейсон выполнит задание. В противном случае его ожидает виселица. Сен-Клер никогда не разъяснял, должен Грейсон доставить короля или указать его местонахождение. Он лишь цинично предполагал, что морское министерство решит этот вопрос.
Он согласился встретиться с Сен-Клером, хотя сведений было немного. Сеть его агентов распространилась по всем городам, связанным с Ла-Маншем, – Гринвичу, Блэкуэллу, Грейвсенду. Его ушей достигли кое-какие любопытные слухи. Например, начальник дока в Блэкуэлле примет в качестве взяток ром, табак, рабов и, что странно, булавки, а любовница лорд-канцлера беременна, но возможно, не от него. Но о короле Франции не знал никто. Грейсон не нашел пока ни одного свидетельства того, что короля перевозили по Темзе.
Однако и во Франции монарх не появился. У Сен-Клера были и свои шпионы, доносившие, что ни требований выкупа, ни ликования республики по поводу того, что обезглавлен еще один Бурбон, не было. Со слов Сен-Клера Грейсон понял, что англичане предоставляют убежище Людовику Французскому и его сторонникам в ожидании того дня, когда Наполеон будет свергнут. Но положение Наполеона было таково, что Грейсон не ожидал скорых перемен.
Странно взирать на политические битвы из-за океана. Война с Наполеоном заставила понервничать английский флот в Карибском море, не говоря уже о пролитой крови. Они были готовы обстрелять почти каждый встречный корабль, а число показательных повешений взлетело до астрономических цифр. Они с Джейкобсом дважды встречались в тавернах с английскими моряками-вербовщиками и оба раза решительно отвечали, что заняты.
Американские каперы бороздили воды и атаковали одиночные корабли английского флота, осложняя положение еще больше. А еще там были пираты, И Ардмор.
Таким образом, поиски французского короля – прогулка в парке по сравнению с прорывом через блокады и игрой в прятки с сумасшедшим по имени Джеймс Ардмор. Побег от Ардмора означал бы расставание с Мэгги, а на это Грейсон никогда не пойдет.
Он отчетливо помнил жесткий настил палубы корабля Ардмора под коленями, веревку, обжигающую шею, холодную саблю, приставленную к горлу. Кожу на запястьях содрали веревки, тело покрывали шрамы – его избил Ардмор с лейтенантами. «Финли, а почему бы мне не убить тебя? Почему не повесить на самой высокой нок-рее?»
Грейсон помнил свой голос – хриплый и полный отчаяния: «Потому что меня будет не хватать дочери».
Джейкобс пригладил черный сюртук на плечах Грейсона, вернув того к реальности.
– Они уехали в театр?
– Да, капитан, в карете миссис Аластер. Неплохая пара.
Грейсон прищурился:
– С охраной?
– С Пристли, сэр.
– Хорошо.
Он представил себе, как запылали от ярости глаза миссис Аластер, когда та обнаружила, что с ней послан его человек. Нет, он ни за что не позволит ей разъезжать с Мэгги в одиночестве, особенно когда Берчард на свободе.
Выяснилось, что якобы мертвый пират живет на Сент-Джеймс, что дом его – жилище респектабельного джентльмена небольшого достатка. Грейсон отправил одного из офицеров посидеть в кофейнях квартала и последить за домом. Самого Берчарда Грейсон не видел, но инстинкт подсказывал, что это именно он.
С улицы послышался шум кареты, потом кто-то постучал в дверь. Грейсон перешел в переднюю и выглянул в окно. Но Йен О'Малли еще не вернулся. Это оказался наемный экипаж, а тот, кто стучал в дверь, обернулся и помог выйти из кареты какой-то женщине.
– Гувернантка! Я и забыл о ней.
– Не желаете ли, чтобы с ней поговорил я, сэр? – предложил Джейкобс.
Он имел в виду, что знает, как общаться со слугами типа гувернантки, а Грейсон умеет лишь командовать пиратами. Грейсон нахмурился:
– Я сам с ней поговорю. Она приехала, чтобы учить мою дочь.
Оливер уже спустился отворить дверь. Грейсон последовал за ним. Джейкобс замыкал шествие.
Послышались низкие нотки женского голоса. Оливер проводил гувернантку в слабо освещенную прихожую и отправился за багажом. Она начала снимать перчатки и подняла голову.
– Ваше сиятельство? Я миссис Ферчайлд, меня прислала миссис Аластер.
Грейсон застыл на месте. Господи, да это она была гувернанткой Александры! Александра написала вежливое письмо, в котором объяснила, что эта женщина учила ее и прекрасно подойдет Мэгги. Грейсон ожидал лицезреть седую полную женщину, похожую на бабушку. Увидел же он почти ровесницу с черными волосами, точеными чертами лица и глазами, словно полночь. Красные губы сложились в вежливую улыбку, а собольи ресницы опустились под его испытующим взглядом.
Ладная фигура могла бы заинтересовать мужчину, ведущего даже монашеский образ жизни. Платье было серое, как у гувернантки, но под ним угадывались изящные линии и длинные ноги красивой формы.
Вот женщина, сделавшая Александру такой, какая она сейчас. Интересно.
Грейсон улыбнулся и протянул руку.
– Миссис Ферчайлд.
Она вежливо пожала руку, взглянула мимо него и вдруг изменилась в лице.
Грейсон смотрел на нее, не понимая, в чем дело. У гувернантки перехватило дыхание. Грейсон отпустил руку и оглянулся.
Она не сводила глаз с Джейкобса. Тот, мертвенно-бледный, стоял на третьей ступеньке лестницы, вцепившись в перила.
Грейсон сложил руки на груди и прислонился к стойке перил. Никто не двинулся с места даже тогда, когда мимо прошел Оливер и понес багаж вверх по лестнице.
– Вы знакомы?
Джейкобс дернул головой. Кадык его ходил ходуном, будто ему было трудно глотать.
– Нет, сэр. Конечно, нет. – Джейкобс отвернулся.
Явная ложь. Очевидно, что и миссис Ферчайлд узнала Джейкобса. Дело становилось интереснее с каждой минутой.
– Миссис Ферчайлд, сегодня Мэгги уехала в театр с миссис Аластер. Вы можете пока устроиться в комнатах. Я ухожу. Если вам понадобится чай или что-нибудь еще, позвоните Оливеру.
– Конечно, милорд, – ответила она, с трудом переводя дыхание.
– Хорошо, мы поговорим завтра. Доброго вечера, миссис Ферчайлд.
В глубине красивых темных глаз сверкнула искра страдания и страха. Грейсону очень хотелось узнать, в чем дело, но нужно было встретиться с Сен-Клером и модными денди. Придется поинтересоваться частной жизнью лейтенанта и гувернантки дочери несколько позднее. Он схватил шляпу и вышел.
В театре давали веселую комедию о двух сестрах, одной плохой, другой хорошей, и их родителях-крестьянах. Хорошая сестра обрела любовь аристократа и вышла замуж, а плохая была опозорена. В конце она плакала и умоляла престарелых родителей о прощении, и в семье наступало примирение. Мэгги наблюдала за всем с неподдельным интересом.
Конечно, большую часть происходящего на сцене заглушали возгласы зрителей – они разговаривали, кричали друг другу, обращались к актерам. Группа молодежи явно предпочитала плохую сестру и предлагала ей соблазнить аристократа и сбежать с ним, заодно показав им хорошенькие ножки. Лорд и леди Федерстон присоединились к ним; ложа была уютно обставлена креслами и низким столиком, на котором можно было разместить ридикюли, веера и чашки с чаем. Лорд Федерстон пил чай и, хмурясь, наблюдал за действием на сцене. Время от времени Александра замечала страстные взгляды, которыми он одаривал леди Федерстон, а один раз, когда освещение почти погасло, лорд взял ее за руку. Александра почувствовала себя одинокой. После первого отделения сцена опять осветилась, несколько акробатов принялись танцевать. Мэгги повернулась к Александре с сияющими глазами:
– Миссионеры говорили, что театр – это грех. Но что же здесь предосудительного?
Лорд Федерстон сильно удивился:
– Что они говорили?
Мэгги подперла рукой подбородок.
– Но я ведь тоже грешница, так что, может быть, просто этого не замечаю.
Александра снова возмутилась:
– Мэгги, ты не грешница.
Федерстоны обменялись взглядами.
– Конечно, нет, – проговорил лорд Федерстон.
Мэгги не стала спорить. Она наблюдала за танцем. И, держа в руке лорнет Александры, поднимала его, чтобы оглядеть театр.
Лорд Федерстон отправился навестить знакомых и вернулся с мистером Берчардом. У Александры остановилось сердце. Именно мистера Берчарда виконт так решительно вычеркнул из списка. Она не рассказала об этом леди Федерстон, не зная, как поступить.
– Почти готово, сэр, – заверил Джейкобс.
Он пытался завязать сложный узел. В конце концов, Грейсон опустил голову:
– Обязательно меня душить?
Джейкобс пожал плечами:
– Это галстук, сэр. Его нужно привести в порядок.
– Последний раз меня не покидало сходное чувство, когда Ардмор пытался меня повесить. Бесполезная тряпка...
Джейкобс – первый лейтенант, офицер на борту «Мэджести» и человек, которому Грейсон доверял больше всего, несмотря на его сравнительно молодой возраст, – не выказал ни малейшего сочувствия.
– Такова мода, сэр. Чтобы пойти в клуб, следует одеться. Разве вы не носили в юности шейные платки?
– Это было двадцать три года назад.
Джейкобс собрал оставшиеся платки и передал их Оливеру, наблюдавшему за происходящим загадочными темными глазами. Грейсон с раздражением поправил узел. Семья Джейкобса всегда следила за модой, поэтому-то ему и было поручено придать Грейсону вид джентльмена, одетого по моде. Как хорошо, что это ненадолго!
– Сен-Клер это оценит, – мрачно заметил он. Герцог Сен-Клер предложил встретиться в клубе «Уайтс» – сам он член этого клуба, а Грейсон должен им непременно стать. Осталось лишь пройти голосование. Старый виконт был членом клуба, так что, как сказал Сен-Клер, новый виконт станет им без особых осложнений. На самом же деле сегодня Сен-Клер хотел обсудить, как идут поиски короля Франции. Он сказал, что каперское свидетельство составлено задним числом, Грейсону прощается пиратское прошлое, но морское министерство выдаст свидетельство только тогда, когда Грейсон выполнит задание. В противном случае его ожидает виселица. Сен-Клер никогда не разъяснял, должен Грейсон доставить короля или указать его местонахождение. Он лишь цинично предполагал, что морское министерство решит этот вопрос.
Он согласился встретиться с Сен-Клером, хотя сведений было немного. Сеть его агентов распространилась по всем городам, связанным с Ла-Маншем, – Гринвичу, Блэкуэллу, Грейвсенду. Его ушей достигли кое-какие любопытные слухи. Например, начальник дока в Блэкуэлле примет в качестве взяток ром, табак, рабов и, что странно, булавки, а любовница лорд-канцлера беременна, но возможно, не от него. Но о короле Франции не знал никто. Грейсон не нашел пока ни одного свидетельства того, что короля перевозили по Темзе.
Однако и во Франции монарх не появился. У Сен-Клера были и свои шпионы, доносившие, что ни требований выкупа, ни ликования республики по поводу того, что обезглавлен еще один Бурбон, не было. Со слов Сен-Клера Грейсон понял, что англичане предоставляют убежище Людовику Французскому и его сторонникам в ожидании того дня, когда Наполеон будет свергнут. Но положение Наполеона было таково, что Грейсон не ожидал скорых перемен.
Странно взирать на политические битвы из-за океана. Война с Наполеоном заставила понервничать английский флот в Карибском море, не говоря уже о пролитой крови. Они были готовы обстрелять почти каждый встречный корабль, а число показательных повешений взлетело до астрономических цифр. Они с Джейкобсом дважды встречались в тавернах с английскими моряками-вербовщиками и оба раза решительно отвечали, что заняты.
Американские каперы бороздили воды и атаковали одиночные корабли английского флота, осложняя положение еще больше. А еще там были пираты, И Ардмор.
Таким образом, поиски французского короля – прогулка в парке по сравнению с прорывом через блокады и игрой в прятки с сумасшедшим по имени Джеймс Ардмор. Побег от Ардмора означал бы расставание с Мэгги, а на это Грейсон никогда не пойдет.
Он отчетливо помнил жесткий настил палубы корабля Ардмора под коленями, веревку, обжигающую шею, холодную саблю, приставленную к горлу. Кожу на запястьях содрали веревки, тело покрывали шрамы – его избил Ардмор с лейтенантами. «Финли, а почему бы мне не убить тебя? Почему не повесить на самой высокой нок-рее?»
Грейсон помнил свой голос – хриплый и полный отчаяния: «Потому что меня будет не хватать дочери».
Джейкобс пригладил черный сюртук на плечах Грейсона, вернув того к реальности.
– Они уехали в театр?
– Да, капитан, в карете миссис Аластер. Неплохая пара.
Грейсон прищурился:
– С охраной?
– С Пристли, сэр.
– Хорошо.
Он представил себе, как запылали от ярости глаза миссис Аластер, когда та обнаружила, что с ней послан его человек. Нет, он ни за что не позволит ей разъезжать с Мэгги в одиночестве, особенно когда Берчард на свободе.
Выяснилось, что якобы мертвый пират живет на Сент-Джеймс, что дом его – жилище респектабельного джентльмена небольшого достатка. Грейсон отправил одного из офицеров посидеть в кофейнях квартала и последить за домом. Самого Берчарда Грейсон не видел, но инстинкт подсказывал, что это именно он.
С улицы послышался шум кареты, потом кто-то постучал в дверь. Грейсон перешел в переднюю и выглянул в окно. Но Йен О'Малли еще не вернулся. Это оказался наемный экипаж, а тот, кто стучал в дверь, обернулся и помог выйти из кареты какой-то женщине.
– Гувернантка! Я и забыл о ней.
– Не желаете ли, чтобы с ней поговорил я, сэр? – предложил Джейкобс.
Он имел в виду, что знает, как общаться со слугами типа гувернантки, а Грейсон умеет лишь командовать пиратами. Грейсон нахмурился:
– Я сам с ней поговорю. Она приехала, чтобы учить мою дочь.
Оливер уже спустился отворить дверь. Грейсон последовал за ним. Джейкобс замыкал шествие.
Послышались низкие нотки женского голоса. Оливер проводил гувернантку в слабо освещенную прихожую и отправился за багажом. Она начала снимать перчатки и подняла голову.
– Ваше сиятельство? Я миссис Ферчайлд, меня прислала миссис Аластер.
Грейсон застыл на месте. Господи, да это она была гувернанткой Александры! Александра написала вежливое письмо, в котором объяснила, что эта женщина учила ее и прекрасно подойдет Мэгги. Грейсон ожидал лицезреть седую полную женщину, похожую на бабушку. Увидел же он почти ровесницу с черными волосами, точеными чертами лица и глазами, словно полночь. Красные губы сложились в вежливую улыбку, а собольи ресницы опустились под его испытующим взглядом.
Ладная фигура могла бы заинтересовать мужчину, ведущего даже монашеский образ жизни. Платье было серое, как у гувернантки, но под ним угадывались изящные линии и длинные ноги красивой формы.
Вот женщина, сделавшая Александру такой, какая она сейчас. Интересно.
Грейсон улыбнулся и протянул руку.
– Миссис Ферчайлд.
Она вежливо пожала руку, взглянула мимо него и вдруг изменилась в лице.
Грейсон смотрел на нее, не понимая, в чем дело. У гувернантки перехватило дыхание. Грейсон отпустил руку и оглянулся.
Она не сводила глаз с Джейкобса. Тот, мертвенно-бледный, стоял на третьей ступеньке лестницы, вцепившись в перила.
Грейсон сложил руки на груди и прислонился к стойке перил. Никто не двинулся с места даже тогда, когда мимо прошел Оливер и понес багаж вверх по лестнице.
– Вы знакомы?
Джейкобс дернул головой. Кадык его ходил ходуном, будто ему было трудно глотать.
– Нет, сэр. Конечно, нет. – Джейкобс отвернулся.
Явная ложь. Очевидно, что и миссис Ферчайлд узнала Джейкобса. Дело становилось интереснее с каждой минутой.
– Миссис Ферчайлд, сегодня Мэгги уехала в театр с миссис Аластер. Вы можете пока устроиться в комнатах. Я ухожу. Если вам понадобится чай или что-нибудь еще, позвоните Оливеру.
– Конечно, милорд, – ответила она, с трудом переводя дыхание.
– Хорошо, мы поговорим завтра. Доброго вечера, миссис Ферчайлд.
В глубине красивых темных глаз сверкнула искра страдания и страха. Грейсону очень хотелось узнать, в чем дело, но нужно было встретиться с Сен-Клером и модными денди. Придется поинтересоваться частной жизнью лейтенанта и гувернантки дочери несколько позднее. Он схватил шляпу и вышел.
В театре давали веселую комедию о двух сестрах, одной плохой, другой хорошей, и их родителях-крестьянах. Хорошая сестра обрела любовь аристократа и вышла замуж, а плохая была опозорена. В конце она плакала и умоляла престарелых родителей о прощении, и в семье наступало примирение. Мэгги наблюдала за всем с неподдельным интересом.
Конечно, большую часть происходящего на сцене заглушали возгласы зрителей – они разговаривали, кричали друг другу, обращались к актерам. Группа молодежи явно предпочитала плохую сестру и предлагала ей соблазнить аристократа и сбежать с ним, заодно показав им хорошенькие ножки. Лорд и леди Федерстон присоединились к ним; ложа была уютно обставлена креслами и низким столиком, на котором можно было разместить ридикюли, веера и чашки с чаем. Лорд Федерстон пил чай и, хмурясь, наблюдал за действием на сцене. Время от времени Александра замечала страстные взгляды, которыми он одаривал леди Федерстон, а один раз, когда освещение почти погасло, лорд взял ее за руку. Александра почувствовала себя одинокой. После первого отделения сцена опять осветилась, несколько акробатов принялись танцевать. Мэгги повернулась к Александре с сияющими глазами:
– Миссионеры говорили, что театр – это грех. Но что же здесь предосудительного?
Лорд Федерстон сильно удивился:
– Что они говорили?
Мэгги подперла рукой подбородок.
– Но я ведь тоже грешница, так что, может быть, просто этого не замечаю.
Александра снова возмутилась:
– Мэгги, ты не грешница.
Федерстоны обменялись взглядами.
– Конечно, нет, – проговорил лорд Федерстон.
Мэгги не стала спорить. Она наблюдала за танцем. И, держа в руке лорнет Александры, поднимала его, чтобы оглядеть театр.
Лорд Федерстон отправился навестить знакомых и вернулся с мистером Берчардом. У Александры остановилось сердце. Именно мистера Берчарда виконт так решительно вычеркнул из списка. Она не рассказала об этом леди Федерстон, не зная, как поступить.