Страница:
Как известно, относительность разделения дисциплин на гуманитарные и негуманитарные проявляется в содержании современного философского гуманитарного знания, выполняющего методологическую функцию в отношении ко всем наукам. При этом фундаментальный вопрос теории познания о научной истине явно или имплицитно, рано или поздно встает в процессе любого достаточно глубокого научного исследования.
Гуманитарные дисциплины, помимо функции общекультурного воспитания и развития неформального, образного, творческого мышления, имеют большие потенциальные возможности в деле формирования гуманности, гуманистического, национального и патриотического сознания народа. Гуманизм, являясь одной из фундаментальных характеристик общественного бытия и сознания, концентрированно выражает достигнутое качество социального прогресса. В последние десятилетия тема гуманизма стала центральной в философских, социологических и педагогических публикациях и постоянно звучит в программных документах и выступлениях лидеров политических партий самых различных направлений. За гуманизацию общественных отношений постоянно борются как либералы и «демократы» – сторонники «рыночного фундаментализма», так и их решительные противники – коммунисты и социалисты, но имеют при этом в виду нечто противоположное. Причем те и другие нередко вместо понятия «гуманное» используют термин «гуманитарное». Поэтому выяснение содержания понятий «гуманизация» и «гуманитаризация» имеет важное не только теоретическое, но и практическое значение с точки зрения определения стратегии развития как российского государства в целом, так и его отдельных сфер общественного существования, в частности, отечественного образования.
Вопрос о необходимости гуманитаризации образования профессор В.Н. Турченко ставил еще в 1971 году: «Дальнейшее совершенствование содержания образования, по-видимому, будет связано, во-первых, с математизацией, во-вторых, о чем пока еще обычно не говорят, с гуманитаризацией. Последнее означает не дальнейшее механическое увеличение обязательных часов или курсов, а коренное улучшение всей постановки преподавания гуманитарных дисциплин, связанное с развитием диалектического мышления и эстетической культуры учащихся. Преподавание общественных наук будет широко опираться на использование методов и выводов конкретно-социологических исследований, на использование математико-статистического анализа изучаемых явлений. Вероятно, будут более широко вводиться факультативные курсы, изучение тем по выбору учащихся, расширится связь изучаемых курсов с общественной деятельностью учащихся» [316, с. 156]. Прогноз в целом оправдывается, поскольку количество гуманитарных дисциплин и гуманитарных вузов резко возрастает, только гуманитаризация образования в «рыночной» России осуществляется, к сожалению, в основном в направлении дегуманизации и образования, и всего общества. В условиях системного кризиса гуманитарные науки и учебные дисциплины могут стать важным фактором подъема национального самосознания и духовного возрождения российского народа.
Для этого содержание их должно быть радикально пересмотрено с учетом принципов гуманизации и гуманитаризации.
В связи с этим достаточно оптимистично прозвучало выступление ректора МГУ В.А. Садовничего на пленарном заседании IV Российского философского конгресса «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005 год) о том, что «философия всегда играла важную роль в культуре. Она не только осмысляла свою эпоху, но и указывала пути дальнейшего развития человечества. В конце XX – начале XXI века влияние философии еще более возросло. В Европе и Америке начался философский бум. Философия стала действительно публичным феноменом, одним из важнейших факторов общественной жизни. Философы уже не замкнуты в своем профессиональном сообществе: к их аргументам прислушиваются политики и широкие общественные круги. Философские книги издаются громадными тиражами, а выступления ведущих мыслителей вызывают интерес, сравнимый с ажиотажем вокруг концертов эстрадных звезд, причем все это происходит без потери высокого профессионального уровня философских концепций… Были времена, когда физики, физиологи и психологи „бегали“ от философов, будучи уверены в том, что могут обойтись без их советов и рекомендаций. Сейчас пришло понимание, что философия необходима для осмысления тех трудностей и проблем, с которыми сталкиваются квантовая механика, общая теория относительности, нейрофизиология и другие дисциплины» [280а].Тем более что и «…в истории человечества было время, когда науки еще не существовало, но философия находилась на высочайшем уровне своего творческого развития. Более того, сама наука… своим происхождением во многом обязана философии» [10, с. 18].
Преодоление кризиса гуманитарного знания – прежде всего дело самих гуманитариев. Серьезная, доброжелательная, непредвзятая научная критика, опирающаяся на позитивные результаты и достижения отечественной и мировой философской мысли, на общечеловеческие ценности и лучшие национальные традиции, призвана помочь специалистам-гуманитариям вывести отечественную гуманитарную науку на новый качественный уровень. В частности, философия, как отмечает академик РАН В.С. Степин, «создает своеобразные проекты тех общественных и духовных структур, которые могут стать основаниями будущего развития культуры. В этом смысле философия одновременно выступает квинтэссенцией наличной культуры, смысловым ядром культуры будущего, своеобразной наукой о „возможных человеческих мирах“ [300, с. 27–28].
Несмотря на известные достижения, эта задача в целом остается пока нерешенной. В этом проявляется ограниченность возможностей классической науки и необходимость использования неклассической парадигмы, рассматривающей человека в качестве элемента единого универсума и учитывающей в научном познании нравственные ценности. Вместе с тем результаты философских, социологических и историко-педагогических исследований показывают необходимость рассматривать проблемы всей общественной жизни с соответствующими изменениями в системах образования. При этом многие авторы вполне обоснованно обращают внимание на неоднозначность, недостаточную методологическую разработанность категориального аппарата данной тематики, «увлеченность исследованием историко-философской проблематики и отдельных вопросов злободневности, тогда как разработка фундаментальных мировоззренческих систем мало кого привлекает и даже объявляется устаревшей философской традицией» [156, с. 60]. В связи с этим предполагается, что всестороннее целостное изучение обозначенных проблемных зон позволит в какой-то степени нейтрализовать «острые углы», связанные с особенностями гуманизации российского образовательного пространства в русле социально-философской тематики, несомненно, работающей на преодоление кризиса гуманитарного знания.
Резюмируя изложенное, необходимо подчеркнуть, что в центре гуманитарного познания не вещь, а человек, его отношения с подобным себе. По мнению М.М. Бахтина, познание вещи и познание личности представляют собой два предела. Вещь исчерпаема до конца односторонним актом познания субъекта. А личность, как познаваемое, требует не «точности» познания, а глубины «проникновения». Познание-проникновение всегда является двусторонним актом [27]. Нам представляется, что суть отношений познающего субъекта и субъекта познаваемого заключается в диалоге. Диалог же предполагает раскрытие не только значений, которые ситуативны, но и смыслов, которые даны в бесконечном многообразии контекстов и в динамике изменений субъектов в ходе познания. Поэтому диалог исчерпаем, ибо подлинное понимание исторично и персонифицировано. Это обстоятельство и придает специфику критериям точности понимания в гуманитарном познании в отличие от естественно-научных критериев. Точность познания гуманитарного не в идентификации, а в преодолении «чуждости чужого без превращения его в чисто свое» [27], т.е. в определенной мере проникновенности, взаимной сопряженности познающего и познаваемого. В контексте названной проблематики обратим внимание еще на одно свойство гуманитарного познания, важного для понимания особенностей гуманитарного знания и гуманитарного кризиса в целом. Гуманитарное познание принципиально гетерогенно и предполагает наряду с научно-теоретическим мышлением мышление образное, наглядно-действенное, наконец, созерцание, основанное на знаково-символическом сознании, на интерпретации символов и знаков в целях проникновения в бессознательное.
§ 2. Гуманизация или дегуманизация образования?
Гуманитарные дисциплины, помимо функции общекультурного воспитания и развития неформального, образного, творческого мышления, имеют большие потенциальные возможности в деле формирования гуманности, гуманистического, национального и патриотического сознания народа. Гуманизм, являясь одной из фундаментальных характеристик общественного бытия и сознания, концентрированно выражает достигнутое качество социального прогресса. В последние десятилетия тема гуманизма стала центральной в философских, социологических и педагогических публикациях и постоянно звучит в программных документах и выступлениях лидеров политических партий самых различных направлений. За гуманизацию общественных отношений постоянно борются как либералы и «демократы» – сторонники «рыночного фундаментализма», так и их решительные противники – коммунисты и социалисты, но имеют при этом в виду нечто противоположное. Причем те и другие нередко вместо понятия «гуманное» используют термин «гуманитарное». Поэтому выяснение содержания понятий «гуманизация» и «гуманитаризация» имеет важное не только теоретическое, но и практическое значение с точки зрения определения стратегии развития как российского государства в целом, так и его отдельных сфер общественного существования, в частности, отечественного образования.
Вопрос о необходимости гуманитаризации образования профессор В.Н. Турченко ставил еще в 1971 году: «Дальнейшее совершенствование содержания образования, по-видимому, будет связано, во-первых, с математизацией, во-вторых, о чем пока еще обычно не говорят, с гуманитаризацией. Последнее означает не дальнейшее механическое увеличение обязательных часов или курсов, а коренное улучшение всей постановки преподавания гуманитарных дисциплин, связанное с развитием диалектического мышления и эстетической культуры учащихся. Преподавание общественных наук будет широко опираться на использование методов и выводов конкретно-социологических исследований, на использование математико-статистического анализа изучаемых явлений. Вероятно, будут более широко вводиться факультативные курсы, изучение тем по выбору учащихся, расширится связь изучаемых курсов с общественной деятельностью учащихся» [316, с. 156]. Прогноз в целом оправдывается, поскольку количество гуманитарных дисциплин и гуманитарных вузов резко возрастает, только гуманитаризация образования в «рыночной» России осуществляется, к сожалению, в основном в направлении дегуманизации и образования, и всего общества. В условиях системного кризиса гуманитарные науки и учебные дисциплины могут стать важным фактором подъема национального самосознания и духовного возрождения российского народа.
Для этого содержание их должно быть радикально пересмотрено с учетом принципов гуманизации и гуманитаризации.
В связи с этим достаточно оптимистично прозвучало выступление ректора МГУ В.А. Садовничего на пленарном заседании IV Российского философского конгресса «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005 год) о том, что «философия всегда играла важную роль в культуре. Она не только осмысляла свою эпоху, но и указывала пути дальнейшего развития человечества. В конце XX – начале XXI века влияние философии еще более возросло. В Европе и Америке начался философский бум. Философия стала действительно публичным феноменом, одним из важнейших факторов общественной жизни. Философы уже не замкнуты в своем профессиональном сообществе: к их аргументам прислушиваются политики и широкие общественные круги. Философские книги издаются громадными тиражами, а выступления ведущих мыслителей вызывают интерес, сравнимый с ажиотажем вокруг концертов эстрадных звезд, причем все это происходит без потери высокого профессионального уровня философских концепций… Были времена, когда физики, физиологи и психологи „бегали“ от философов, будучи уверены в том, что могут обойтись без их советов и рекомендаций. Сейчас пришло понимание, что философия необходима для осмысления тех трудностей и проблем, с которыми сталкиваются квантовая механика, общая теория относительности, нейрофизиология и другие дисциплины» [280а].Тем более что и «…в истории человечества было время, когда науки еще не существовало, но философия находилась на высочайшем уровне своего творческого развития. Более того, сама наука… своим происхождением во многом обязана философии» [10, с. 18].
Преодоление кризиса гуманитарного знания – прежде всего дело самих гуманитариев. Серьезная, доброжелательная, непредвзятая научная критика, опирающаяся на позитивные результаты и достижения отечественной и мировой философской мысли, на общечеловеческие ценности и лучшие национальные традиции, призвана помочь специалистам-гуманитариям вывести отечественную гуманитарную науку на новый качественный уровень. В частности, философия, как отмечает академик РАН В.С. Степин, «создает своеобразные проекты тех общественных и духовных структур, которые могут стать основаниями будущего развития культуры. В этом смысле философия одновременно выступает квинтэссенцией наличной культуры, смысловым ядром культуры будущего, своеобразной наукой о „возможных человеческих мирах“ [300, с. 27–28].
Несмотря на известные достижения, эта задача в целом остается пока нерешенной. В этом проявляется ограниченность возможностей классической науки и необходимость использования неклассической парадигмы, рассматривающей человека в качестве элемента единого универсума и учитывающей в научном познании нравственные ценности. Вместе с тем результаты философских, социологических и историко-педагогических исследований показывают необходимость рассматривать проблемы всей общественной жизни с соответствующими изменениями в системах образования. При этом многие авторы вполне обоснованно обращают внимание на неоднозначность, недостаточную методологическую разработанность категориального аппарата данной тематики, «увлеченность исследованием историко-философской проблематики и отдельных вопросов злободневности, тогда как разработка фундаментальных мировоззренческих систем мало кого привлекает и даже объявляется устаревшей философской традицией» [156, с. 60]. В связи с этим предполагается, что всестороннее целостное изучение обозначенных проблемных зон позволит в какой-то степени нейтрализовать «острые углы», связанные с особенностями гуманизации российского образовательного пространства в русле социально-философской тематики, несомненно, работающей на преодоление кризиса гуманитарного знания.
Резюмируя изложенное, необходимо подчеркнуть, что в центре гуманитарного познания не вещь, а человек, его отношения с подобным себе. По мнению М.М. Бахтина, познание вещи и познание личности представляют собой два предела. Вещь исчерпаема до конца односторонним актом познания субъекта. А личность, как познаваемое, требует не «точности» познания, а глубины «проникновения». Познание-проникновение всегда является двусторонним актом [27]. Нам представляется, что суть отношений познающего субъекта и субъекта познаваемого заключается в диалоге. Диалог же предполагает раскрытие не только значений, которые ситуативны, но и смыслов, которые даны в бесконечном многообразии контекстов и в динамике изменений субъектов в ходе познания. Поэтому диалог исчерпаем, ибо подлинное понимание исторично и персонифицировано. Это обстоятельство и придает специфику критериям точности понимания в гуманитарном познании в отличие от естественно-научных критериев. Точность познания гуманитарного не в идентификации, а в преодолении «чуждости чужого без превращения его в чисто свое» [27], т.е. в определенной мере проникновенности, взаимной сопряженности познающего и познаваемого. В контексте названной проблематики обратим внимание еще на одно свойство гуманитарного познания, важного для понимания особенностей гуманитарного знания и гуманитарного кризиса в целом. Гуманитарное познание принципиально гетерогенно и предполагает наряду с научно-теоретическим мышлением мышление образное, наглядно-действенное, наконец, созерцание, основанное на знаково-символическом сознании, на интерпретации символов и знаков в целях проникновения в бессознательное.
§ 2. Гуманизация или дегуманизация образования?
Как уже отмечалось выше, понятие «гуманизм» нередко рассматривалось в качестве синонима гуманитаризма, причем такое смешение имеет давнюю традицию. Еще в середине XIX века английский философ Г.С. Солта под словом «гуманитаризм» подразумевал, как отмечалось в примечаниях к русскому переводу, «изучение и приложение к жизни человеческих начал сострадания, любви, кротости и всеобъемлющего доброжелательства». И потому гуманитаризм может быть с успехом заменен русским словом «человечность», понимаемым в самом широком смысле слова». Однако такая трактовка термина соответствует русскому слову «гуманность». В ХIХ – начале ХХ века под гуманизмом обычно понимали подъем в области науки и литературы в эпоху Возрождения, который, как отмечал Г.С. Солта, не затрагивал нравственность: «Эпоха эта была грубая и жестокая, полная кровопролитных войн и разбоя, истязаний и преследований, жестокости к людям и животным, гнетущих лесных замков и диких увеселений. Около этого времени стала возникать торговля неграми, а теория Декарта о том, что животные будто бы лишены сознания, явилась, со своей стороны, предлогом для безжалостного обращения с ними» [294, с. 47]. Правда, оговаривался Солта, в литературе эпохи Возрождения можно найти немало достаточно блестящих примеров проповеди сострадания и человечности. Задача гуманитария, по его мнению, состоит в том, чтобы, воспитывая в себе самом доброе, любящее чувство ко всему живущему, защищать все живые существа от жестокостей и несправедливостей, совершаемых над ними другими людьми, и смягчать страдания, ставшие уже неизбежным фактом. Причем автор связывал это понятие с требованием защиты всех живых существ, с отказом от убоя животных, охоты, рыбной ловли и с полным вегетарианством.
Ставя под сомнение нравственные императивы, основанные на традиции или слепой вере, творцы философских учений стремились логически доказать необходимость гуманизма.
Понятие «гуманизм» в наиболее широком смысле и в современном русском языке используется для характеристики как отношений между людьми, так и отношений людей к достижениям культуры, природе, животным. В самом узком смысле – как светское вольномыслие эпохи Возрождения, противостоящее схоластике, духовному засилью церкви и связанное с изучением вновь открытых произведений классической древности, как прогрессивное движение этой эпохи, направляемое к освобождению личности.
Гуманизм иногда определяют как совокупность взглядов, выражающих достоинство и ценность человека, его право на свободное развитие, утверждающих человечность в отношениях между людьми. При таком подходе отражается только одна – субъективная – сторона определяемого предмета. Самое главное состоит в объективной стороне – практическом гуманизме, т.е. в реальных действиях, поступках человека, способствующих уменьшению на земле страдания и горя, и увеличению благополучия и радости, способствующих обеспечению достойных человека материально-технических, экономических, социальных, политических и культурных условий его жизнедеятельности. И совершенно прав профессор В.Н. Турченко, когда утверждает, что «гуманизм – это совокупность объективных и субъективных общественных отношений к каждому человеку как к высшей самостоятельной ценности [315].
Реальное воплощение гуманизма – общественно полезная деятельность, свободный труд, сознательно отдаваемый на пользу другим людям. Работа, совершаемая под принуждением и насилием, означает отрицание гуманизма безотносительно к полезности ее результатов. Гуманизм, конечно, не сводится только к труду, а выражается в любых проявлениях искренней заботы одного человека о благе другого. Он необходимо предполагает определенную «духовную ориентацию», благожелательные чувства к людям, искреннее желание приносить им радость, но решающее значение имеют поступки, деяния.
Поскольку взаимопомощь и сотрудничество в достижении общих целей служат основой общественной жизни, необходимым условием является развитие индивидуальности каждого, постольку именно гуманизм есть субстанциональное свойство всего человеческого. Уже в силу того, что каждый человек объективно зависит от деятельности других людей, его отношение к ним как к средству собственного бытия существует объективно, независимо от осознания этого факта. Точно так же любой индивид, пусть даже обладающий абсолютной властью монарх, деспот, хочет он или не хочет, объективно выступает и средством достижения целей, удовлетворения потребностей других, может быть, даже большинства людей.
При изучении взаимосвязей личности и общества необходимо иметь в виду диалектику категорий «цель – средство», а также то, что чаще всего одни и те же люди могут проявлять в той или иной мере жестокость в одних случаях и милосердие в других, поскольку в реальной жизни добро и зло обычно выявляются не «в чистом виде», а как единство переходящих друг в друга противоположностей.
Об альтруистическом или эгоистическом началах, о гуманизме или антигуманизме обществ, социальных групп, индивидуумов имеет смысл говорить лишь как о преобладании тех или иных моральных ценностей, а самое главное – тенденций поведения, образа жизни.
Рассматривая гуманизм с точки зрения теоретического и практического его понимания, его исторического, современного масштаба, Т.Д. Федорова приходит к выводу, что «гуманизм как „ценностный“ массив культуры имманентно присутствует в структуре социальной реальности на субстанциональном уровне… а современная парадигма гуманизма основана на идее личностного образа человека, культурной автономии человека… Эти процессы цивилизационно-ценностной перестройки актуализируют потребность в таком философско-теоретическом решении проблемы гуманизма, который помогает соотнести бесконечный плюрализм социальной феноменологии с архетипическими родовыми и субстанциональными знаниями человеческого» [326, с. 15]. Однако при данном подходе преувеличивается значимость «культурной автономии» человека, что ведет к идеологии воинствующего идеализма, к деградации личности и общества.
Для глубокого понимания сущности гуманизма, закономерностей процессов гуманизации общественной жизни и ее отдельных сфер, в том числе системы образования, необходимо применить исторический метод: изучить, чем интересующий предмет был в прошлом, чем является в настоящее время и каковы тенденции его изменения. Причем диалектика познания такова, что, познавая самую глубокую старину, мы более уверенно проникаем в наиболее отдаленное будущее. В частности, очевидно, что гуманизм явился необходимым условием становления и бытия человечества. Так, неандертальцы были физически гораздо сильнее людей современного (кроманьонского) типа и не уступали им в интеллектуальном отношении, о чем говорят их орудия труда и умение пользоваться огнем. Однако, судя по эндокранам – слепкам внутренней полости черепной коробки – они отличались агрессивностью и эгоцентричной несдержанностью по отношению к соплеменникам.
Альтруизм, забота каждого об общем благе и благе каждого другого человека есть сущность морального поведения. Способность к сознательному самопожертвованию во имя блага и спасения соплеменников была важнейшим фактором в борьбе за существование и выделение человечества из животного мира. Преобладание альтруизма над эгоизмом и гуманизма над антигуманизмом явилось необходимым условием выживания первобытных общин, прогресса человечества в целом. Однако было бы неверным представлять далекое прошлое как нравственную идиллию. Становление человечества и его история наполнены драматической борьбой не только с природными стихиями, но и борьбой между людьми. Господство принципов сотрудничества и альтруизма не исключало соперничества и острых конфликтов внутри общин, а гуманизм в отношении соплеменников мог сочетаться с крайним антигуманизмом. Отношение к другому человеку как к средству удовлетворения своих потребностей выступает здесь самым непосредственным образом, в своей первозданной и грубой форме.
Первобытный гуманизм во всех случаях был не только неосознанным, «естественным», выражающимся в стихийно сложившихся моральных нормах и образцах поведения, жестко продиктованных объективной логикой выживания, но и весьма ограниченным. Возникновение частной собственности, несомненно, выражало усиление и развитие антигуманистической тенденции. Вместе с тем частная собственность была исторически необходимой и прогрессивной, выражая диалектически противоречивое единство гуманизации и дегуманизации человеческих отношений общества. Рабовладельческий строй, резко увеличив производительные силы, а тем самым надежность обеспечения средств существования, позволил изжить каннибализм, не убивать пленных, а использовать их в качестве рабочей силы. Кроме того, если прежде в результате голода, стихийных природных бедствий часто вымирали целые племена, то теперь была обеспечена гораздо более высокая степень устойчивости общества как целого и, в известном смысле, индивидуального существования. Поэтому появление строя, основанного на эксплуатации человека человеком, с одной стороны, означало резкое усиление антигуманизма, жестокости, возведения войн в ранг нормы как необходимого условия постоянного восполнения рабочей силы, низведение огромных масс людей до уровня говорящих орудий, а с другой – выражало прогресс гуманизма в общественной жизни.
Частная собственность, появившись на основе быстрого прогресса производительных сил, позволила отдельным людям приобретать относительную независимость от общины, выделяться из общей массы, позволять себе роскошь быть непохожими на других, развивать уникальную неповторимость личности, увеличивать разнообразие способностей и талантов в обществе. Самобытность, индивидуальность, инициативность личности в древней Элладе, например, уже не рассматривались как преступление перед полисом, традицией и заветами предков. Эта раскованность, разрушение жестких традиционных норм поведения индивидуума были первым условием культурного переворота, «греческого чуда». Материальное благополучие свободных граждан полиса зависело не только от их собственного богатства, владения рабами, но и от могущества государства, способного обеспечивать приток новых рабов и абсолютную их покорность воле своих владельцев. Поэтому система воспитания древней Греции культивировала не только гуманизм, но и жестокость. История рабовладения связана, бесспорно, с возрастанием жестокости, насилием над огромными массами людей, с падением нравов, особенно наглядно отразившимся в гладиаторских боях, получивших распространение в Римской империи, и в массовых, особо изощренных казнях (распятие стало широко применяемой мерой наказания). Несмотря на все это, продолжает формироваться гуманистическое начало, проявляющееся в высоком уровне развития людей, занимающихся литературой, искусством, наукой, спортом, что связано с довольно широким распространением систематизированного образования. В Италии, например, почти все дети свободных граждан в течение пяти лет учились в школах [213, с. 14–15].
В период феодализма прямое присвоение труда раба господином было заменено опосредованным через собственность феодала на землю. Это означало утверждение более человечных отношений между людьми. И огромный прогресс гуманизма знаменует характерная для капитализма отмена любого прямого принуждения людей к труду, замена его рынком, продажей и куплей рабочей силы юридически свободных и формально равноправных участников торговых сделок.
При капитализме уже не сословные привилегии и происхождение, а обладание деньгами становится абсолютным выражением индивидуального могущества людей. Развертывание противоположностей частной собственности в «свободной» буржуазной форме приводит к максимальному проявлению ее антигуманной сущности, потому что эксплуатируются не только физические, но и духовные силы трудящегося, его чувства и даже потребности. По мере возрастания власти денег возрастают потребности человека, который становится, говоря словами Маркса, изобретательным и всегда расчетливым рабом нечеловеческих, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений. «…Промышленный евнух приспосабливается и к извращенным фантазиям потребителя, берет на себя роль сводника между ними и его потребностью, возбуждает в нем болезненные вожделения, предостерегает каждую его слабость, чтобы затем потребовать мзду за эту дружескую услугу» [231]. Тем не менее, замечает Ф. Энгельс, Смит был прав, когда объявлял торговлю гуманной, ибо абсолютно безнравственного нет ничего на свете. Согласно теории исторического материализма, каждая ступень общественно-экономической формации означает все более полную реализацию принципов гуманизма.
Взаимодействие противоположностей – гуманизма и антигуманизма, пронизывая всю историю становления и развития человечества, принимает самые различные формы, в которых регрессивное и прогрессивное оказываются порой в самых парадоксальных соотношениях. Тем не менее, поступательная линия возвышения человечности неуклонно пробивает дорогу через все хаотичные переплетения случайных событий и огромное количество трагедий, потрясающих наше сознание жестокостью, ужасами геноцида и изощренностью злого ума. Эти объективные противоположные тенденции получили отражение в истории человеческого духа, в общественном сознании.
Как ни парадоксально, но именно в условиях рабовладельческого строя появляется в форме буддизма, даосизма, а позднее и христианства идеология универсального гуманизма, согласно которой любой человек представляет высокую самостоятельную ценность, обусловленную имманентно присущим ему божественным началом. Попытки рационального (логического) обоснования нравственности и необходимости гуманизма, опирающиеся на осмысливание объективных условий человеческого бытия, имели место уже в античную эпоху. Возникновение философии как «мыслящего рассмотрения предметов»[83], как критической рефлексии результатов и процесса мышления с самого начала ставило под сомнение основополагающие догмы мифологического и религиозного сознания. Философы могли при этом более или менее последовательно придерживаться гуманистических или антигуманистических принципов. В античной философии, например, явственно просматривается культ человека, поклонение красоте и мощи его тела, признание в человеке божественного начала. Однако во внимание там принимался лишь свободный «по природе» человек – господин, рабовладелец, а другой – несвободный – человек служит, подобно любому орудию, лишь простым продолжением тела и имущества его владельца.
В переломную эпоху поздней античности центр тяжести в вопросе «Я» и «Мир» все более переносился с «Мира» на «Я», на проблемы внутреннего мира личности. В гностицизме, например, человек и общество рассматривались едиными по своей сути, но отделенными друг от друга миром.
Путь к спасению провозглашается через знание, познание, прежде всего, собственной души [305].
Постановка человека в центр философской проблематики, провозглашение его блага и гармоничного развития высшей целью характерно для эпохи Возрождения, с которой часто связывают возникновение гуманизма как идейного течения, противоположного духу аскетизма средневековой христианской традиции, третирующей плоть как «греховное» начало [5; 6; 9; 10; 14; 18; 25; 30; 114; 272; 276; 282; 296].
Французские материалисты Гольбах, Гельвеций, Дидро отчетливо связали рационалистическую линию обоснования гуманизма с материализмом и с бескомпромиссным атеизмом. Они сделали крупный шаг вперед, развивая просветительские идеи «естественных прав» человека, как бы вытекающих из его биологической природы. Пожалуй, наиболее основательную попытку рационального обоснования гуманизма предпринял в своей «Этике» Б. Спиноза. И. Кант, критикуя концепцию «разумного эгоизма», указывал: если все делать по расчету благоразумия и себялюбия, то человек неизбежно запутывается в противоречиях сталкивающихся интересов, а поэтому высшей мудростью является нравственный разум [152]. В нем, по сути дела, концентрированно выражается суть гуманизма вообще. Следуя этому принципу, полагал И. Кант, люди придут к ликвидации войн, к вечному миру на земле. А. Швейцер видел спасение человечества в новом рационализме, т.е. разуме, согретом преклонением перед Жизнью, верой в божественность нравственного духа. Другой выдающийся гуманист современности Тейяр де Шарден черпает оптимистическую уверенность в будущем в идее имманентного миру целенаправленного разума. Он, полагая, что гуманистическая вера в мир необходимо предполагает ссылку на божественное, отмечая отрицание этого марксистским атеизмом, тем не менее, выражает убежденность в преодолимости этой противоположности. Г. Хаутон, продолжая традицию последовательного атеистического гуманизма, показывает, что идея Бога не служит больше нравственному совершенствованию человека. Моральный образец христианского божества, мстительного и жестокого, не соответствует, по его мнению, современным критериям добра и справедливости. Г. Хаутон видит сущность гуманистической революции в победе гуманистических идей над религиозными догматами. Наиболее глубоко и последовательно идеи гуманизма отражены в теории коммунизма.
Ставя под сомнение нравственные императивы, основанные на традиции или слепой вере, творцы философских учений стремились логически доказать необходимость гуманизма.
Понятие «гуманизм» в наиболее широком смысле и в современном русском языке используется для характеристики как отношений между людьми, так и отношений людей к достижениям культуры, природе, животным. В самом узком смысле – как светское вольномыслие эпохи Возрождения, противостоящее схоластике, духовному засилью церкви и связанное с изучением вновь открытых произведений классической древности, как прогрессивное движение этой эпохи, направляемое к освобождению личности.
Гуманизм иногда определяют как совокупность взглядов, выражающих достоинство и ценность человека, его право на свободное развитие, утверждающих человечность в отношениях между людьми. При таком подходе отражается только одна – субъективная – сторона определяемого предмета. Самое главное состоит в объективной стороне – практическом гуманизме, т.е. в реальных действиях, поступках человека, способствующих уменьшению на земле страдания и горя, и увеличению благополучия и радости, способствующих обеспечению достойных человека материально-технических, экономических, социальных, политических и культурных условий его жизнедеятельности. И совершенно прав профессор В.Н. Турченко, когда утверждает, что «гуманизм – это совокупность объективных и субъективных общественных отношений к каждому человеку как к высшей самостоятельной ценности [315].
Реальное воплощение гуманизма – общественно полезная деятельность, свободный труд, сознательно отдаваемый на пользу другим людям. Работа, совершаемая под принуждением и насилием, означает отрицание гуманизма безотносительно к полезности ее результатов. Гуманизм, конечно, не сводится только к труду, а выражается в любых проявлениях искренней заботы одного человека о благе другого. Он необходимо предполагает определенную «духовную ориентацию», благожелательные чувства к людям, искреннее желание приносить им радость, но решающее значение имеют поступки, деяния.
Поскольку взаимопомощь и сотрудничество в достижении общих целей служат основой общественной жизни, необходимым условием является развитие индивидуальности каждого, постольку именно гуманизм есть субстанциональное свойство всего человеческого. Уже в силу того, что каждый человек объективно зависит от деятельности других людей, его отношение к ним как к средству собственного бытия существует объективно, независимо от осознания этого факта. Точно так же любой индивид, пусть даже обладающий абсолютной властью монарх, деспот, хочет он или не хочет, объективно выступает и средством достижения целей, удовлетворения потребностей других, может быть, даже большинства людей.
При изучении взаимосвязей личности и общества необходимо иметь в виду диалектику категорий «цель – средство», а также то, что чаще всего одни и те же люди могут проявлять в той или иной мере жестокость в одних случаях и милосердие в других, поскольку в реальной жизни добро и зло обычно выявляются не «в чистом виде», а как единство переходящих друг в друга противоположностей.
Об альтруистическом или эгоистическом началах, о гуманизме или антигуманизме обществ, социальных групп, индивидуумов имеет смысл говорить лишь как о преобладании тех или иных моральных ценностей, а самое главное – тенденций поведения, образа жизни.
Рассматривая гуманизм с точки зрения теоретического и практического его понимания, его исторического, современного масштаба, Т.Д. Федорова приходит к выводу, что «гуманизм как „ценностный“ массив культуры имманентно присутствует в структуре социальной реальности на субстанциональном уровне… а современная парадигма гуманизма основана на идее личностного образа человека, культурной автономии человека… Эти процессы цивилизационно-ценностной перестройки актуализируют потребность в таком философско-теоретическом решении проблемы гуманизма, который помогает соотнести бесконечный плюрализм социальной феноменологии с архетипическими родовыми и субстанциональными знаниями человеческого» [326, с. 15]. Однако при данном подходе преувеличивается значимость «культурной автономии» человека, что ведет к идеологии воинствующего идеализма, к деградации личности и общества.
Для глубокого понимания сущности гуманизма, закономерностей процессов гуманизации общественной жизни и ее отдельных сфер, в том числе системы образования, необходимо применить исторический метод: изучить, чем интересующий предмет был в прошлом, чем является в настоящее время и каковы тенденции его изменения. Причем диалектика познания такова, что, познавая самую глубокую старину, мы более уверенно проникаем в наиболее отдаленное будущее. В частности, очевидно, что гуманизм явился необходимым условием становления и бытия человечества. Так, неандертальцы были физически гораздо сильнее людей современного (кроманьонского) типа и не уступали им в интеллектуальном отношении, о чем говорят их орудия труда и умение пользоваться огнем. Однако, судя по эндокранам – слепкам внутренней полости черепной коробки – они отличались агрессивностью и эгоцентричной несдержанностью по отношению к соплеменникам.
Альтруизм, забота каждого об общем благе и благе каждого другого человека есть сущность морального поведения. Способность к сознательному самопожертвованию во имя блага и спасения соплеменников была важнейшим фактором в борьбе за существование и выделение человечества из животного мира. Преобладание альтруизма над эгоизмом и гуманизма над антигуманизмом явилось необходимым условием выживания первобытных общин, прогресса человечества в целом. Однако было бы неверным представлять далекое прошлое как нравственную идиллию. Становление человечества и его история наполнены драматической борьбой не только с природными стихиями, но и борьбой между людьми. Господство принципов сотрудничества и альтруизма не исключало соперничества и острых конфликтов внутри общин, а гуманизм в отношении соплеменников мог сочетаться с крайним антигуманизмом. Отношение к другому человеку как к средству удовлетворения своих потребностей выступает здесь самым непосредственным образом, в своей первозданной и грубой форме.
Первобытный гуманизм во всех случаях был не только неосознанным, «естественным», выражающимся в стихийно сложившихся моральных нормах и образцах поведения, жестко продиктованных объективной логикой выживания, но и весьма ограниченным. Возникновение частной собственности, несомненно, выражало усиление и развитие антигуманистической тенденции. Вместе с тем частная собственность была исторически необходимой и прогрессивной, выражая диалектически противоречивое единство гуманизации и дегуманизации человеческих отношений общества. Рабовладельческий строй, резко увеличив производительные силы, а тем самым надежность обеспечения средств существования, позволил изжить каннибализм, не убивать пленных, а использовать их в качестве рабочей силы. Кроме того, если прежде в результате голода, стихийных природных бедствий часто вымирали целые племена, то теперь была обеспечена гораздо более высокая степень устойчивости общества как целого и, в известном смысле, индивидуального существования. Поэтому появление строя, основанного на эксплуатации человека человеком, с одной стороны, означало резкое усиление антигуманизма, жестокости, возведения войн в ранг нормы как необходимого условия постоянного восполнения рабочей силы, низведение огромных масс людей до уровня говорящих орудий, а с другой – выражало прогресс гуманизма в общественной жизни.
Частная собственность, появившись на основе быстрого прогресса производительных сил, позволила отдельным людям приобретать относительную независимость от общины, выделяться из общей массы, позволять себе роскошь быть непохожими на других, развивать уникальную неповторимость личности, увеличивать разнообразие способностей и талантов в обществе. Самобытность, индивидуальность, инициативность личности в древней Элладе, например, уже не рассматривались как преступление перед полисом, традицией и заветами предков. Эта раскованность, разрушение жестких традиционных норм поведения индивидуума были первым условием культурного переворота, «греческого чуда». Материальное благополучие свободных граждан полиса зависело не только от их собственного богатства, владения рабами, но и от могущества государства, способного обеспечивать приток новых рабов и абсолютную их покорность воле своих владельцев. Поэтому система воспитания древней Греции культивировала не только гуманизм, но и жестокость. История рабовладения связана, бесспорно, с возрастанием жестокости, насилием над огромными массами людей, с падением нравов, особенно наглядно отразившимся в гладиаторских боях, получивших распространение в Римской империи, и в массовых, особо изощренных казнях (распятие стало широко применяемой мерой наказания). Несмотря на все это, продолжает формироваться гуманистическое начало, проявляющееся в высоком уровне развития людей, занимающихся литературой, искусством, наукой, спортом, что связано с довольно широким распространением систематизированного образования. В Италии, например, почти все дети свободных граждан в течение пяти лет учились в школах [213, с. 14–15].
В период феодализма прямое присвоение труда раба господином было заменено опосредованным через собственность феодала на землю. Это означало утверждение более человечных отношений между людьми. И огромный прогресс гуманизма знаменует характерная для капитализма отмена любого прямого принуждения людей к труду, замена его рынком, продажей и куплей рабочей силы юридически свободных и формально равноправных участников торговых сделок.
При капитализме уже не сословные привилегии и происхождение, а обладание деньгами становится абсолютным выражением индивидуального могущества людей. Развертывание противоположностей частной собственности в «свободной» буржуазной форме приводит к максимальному проявлению ее антигуманной сущности, потому что эксплуатируются не только физические, но и духовные силы трудящегося, его чувства и даже потребности. По мере возрастания власти денег возрастают потребности человека, который становится, говоря словами Маркса, изобретательным и всегда расчетливым рабом нечеловеческих, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений. «…Промышленный евнух приспосабливается и к извращенным фантазиям потребителя, берет на себя роль сводника между ними и его потребностью, возбуждает в нем болезненные вожделения, предостерегает каждую его слабость, чтобы затем потребовать мзду за эту дружескую услугу» [231]. Тем не менее, замечает Ф. Энгельс, Смит был прав, когда объявлял торговлю гуманной, ибо абсолютно безнравственного нет ничего на свете. Согласно теории исторического материализма, каждая ступень общественно-экономической формации означает все более полную реализацию принципов гуманизма.
Взаимодействие противоположностей – гуманизма и антигуманизма, пронизывая всю историю становления и развития человечества, принимает самые различные формы, в которых регрессивное и прогрессивное оказываются порой в самых парадоксальных соотношениях. Тем не менее, поступательная линия возвышения человечности неуклонно пробивает дорогу через все хаотичные переплетения случайных событий и огромное количество трагедий, потрясающих наше сознание жестокостью, ужасами геноцида и изощренностью злого ума. Эти объективные противоположные тенденции получили отражение в истории человеческого духа, в общественном сознании.
Как ни парадоксально, но именно в условиях рабовладельческого строя появляется в форме буддизма, даосизма, а позднее и христианства идеология универсального гуманизма, согласно которой любой человек представляет высокую самостоятельную ценность, обусловленную имманентно присущим ему божественным началом. Попытки рационального (логического) обоснования нравственности и необходимости гуманизма, опирающиеся на осмысливание объективных условий человеческого бытия, имели место уже в античную эпоху. Возникновение философии как «мыслящего рассмотрения предметов»[83], как критической рефлексии результатов и процесса мышления с самого начала ставило под сомнение основополагающие догмы мифологического и религиозного сознания. Философы могли при этом более или менее последовательно придерживаться гуманистических или антигуманистических принципов. В античной философии, например, явственно просматривается культ человека, поклонение красоте и мощи его тела, признание в человеке божественного начала. Однако во внимание там принимался лишь свободный «по природе» человек – господин, рабовладелец, а другой – несвободный – человек служит, подобно любому орудию, лишь простым продолжением тела и имущества его владельца.
В переломную эпоху поздней античности центр тяжести в вопросе «Я» и «Мир» все более переносился с «Мира» на «Я», на проблемы внутреннего мира личности. В гностицизме, например, человек и общество рассматривались едиными по своей сути, но отделенными друг от друга миром.
Путь к спасению провозглашается через знание, познание, прежде всего, собственной души [305].
Постановка человека в центр философской проблематики, провозглашение его блага и гармоничного развития высшей целью характерно для эпохи Возрождения, с которой часто связывают возникновение гуманизма как идейного течения, противоположного духу аскетизма средневековой христианской традиции, третирующей плоть как «греховное» начало [5; 6; 9; 10; 14; 18; 25; 30; 114; 272; 276; 282; 296].
Французские материалисты Гольбах, Гельвеций, Дидро отчетливо связали рационалистическую линию обоснования гуманизма с материализмом и с бескомпромиссным атеизмом. Они сделали крупный шаг вперед, развивая просветительские идеи «естественных прав» человека, как бы вытекающих из его биологической природы. Пожалуй, наиболее основательную попытку рационального обоснования гуманизма предпринял в своей «Этике» Б. Спиноза. И. Кант, критикуя концепцию «разумного эгоизма», указывал: если все делать по расчету благоразумия и себялюбия, то человек неизбежно запутывается в противоречиях сталкивающихся интересов, а поэтому высшей мудростью является нравственный разум [152]. В нем, по сути дела, концентрированно выражается суть гуманизма вообще. Следуя этому принципу, полагал И. Кант, люди придут к ликвидации войн, к вечному миру на земле. А. Швейцер видел спасение человечества в новом рационализме, т.е. разуме, согретом преклонением перед Жизнью, верой в божественность нравственного духа. Другой выдающийся гуманист современности Тейяр де Шарден черпает оптимистическую уверенность в будущем в идее имманентного миру целенаправленного разума. Он, полагая, что гуманистическая вера в мир необходимо предполагает ссылку на божественное, отмечая отрицание этого марксистским атеизмом, тем не менее, выражает убежденность в преодолимости этой противоположности. Г. Хаутон, продолжая традицию последовательного атеистического гуманизма, показывает, что идея Бога не служит больше нравственному совершенствованию человека. Моральный образец христианского божества, мстительного и жестокого, не соответствует, по его мнению, современным критериям добра и справедливости. Г. Хаутон видит сущность гуманистической революции в победе гуманистических идей над религиозными догматами. Наиболее глубоко и последовательно идеи гуманизма отражены в теории коммунизма.