Многие молодые женщины считают, что их устремленности в политику в будущем будет препятствовать их замужество и наличие детей. Характерно, что больше стараются заниматься политикой те молодые женщины, которые знают о существовании гендерного неравенства, чем те женщины, которые не знают об этом (Bernstein, 2005). Интересно, что в США наблюдается больший интерес к политике среди девочек, чем среди мальчиков (Alozie et al, 2003). Несмотря ни на что, существенные различия между уровнем участия мужчин и женщин в политике остаются; политика до сих пор рассматривается как мужское занятие (Mayer, Shmidt, 2004).
Поскольку женщины представляют в политике «социальное меньшинство», это, как считают некоторые женщины-социологи, грозит обществу большими неприятностями, поскольку «чисто мужская политика обречена на провал» (Зуйкова Е. М., Ерусланова Р. И., 1999, с. 92).
И именно при М. Тэтчер англичане воевали с Аргентиной. Не удалось ей погасить вражду и между католиками и протестантами в Северной Ирландии, несмотря на то что ее называли «железной леди». Поэтому ничего, кроме улыбки, не может вызвать название книги: «Женщины в управлении – безопасность в стране и мире» (М., 1999). Политика и управление страной – дело гораздо более серьезное, чем это представляется некоторым женщинам-феминисткам.
Конечно, участие женщин в политике – это веление времени. По мнению М. Дедерикс, женщины больше заботятся о социальных проблемах и более активно подталкивают правительства к решению этих проблем. Кроме того, они менее уверены в завтрашнем дне и более осмотрительны, нежели мужчины, поэтому стремятся больше финансов направлять в детские учреждения, медицину, пенсионное обеспечение. Мировой опыт парламентаризма показал, что если в законодательном органе 10 % мест занимают женщины, то это облегчает принятие законов в защиту детей, а 20–30 % женщин-депутатов обеспечивают более легкую реализацию программ, отражающих интересы женского населения.
В Советском Союзе была установлена квота для участия женщин в органах власти. Поэтому в начале 1980-х гг. в Верховном Совете депутатов трудящихся СССР их было 32,8 %, в таком же совете РСФСР – 35 %, в союзных республиках – 36,2 %, в автономных республиках – 40,3 %.[13] Но они, впрочем, как и депутаты-мужчины, не оказывали никакого влияния на принятие тех и иных решений, так как голосование проходило как единогласное «одобрямс».
Положение существенно изменилось при выборах без квоты. В 1990 г. женщин – депутатов Верховного Совета РФ было всего 3 %, Верховного Совета СССР – 8,9 % от общего количества депутатов. В Государственную Думу России в 1993 г. избрали 13,6 % женщин, в 1995 г. их стало 9,6 %, а в 1999 г. женщин было выбрано еще меньше – 7 % (тогда как женского населения в стране 52 %, т. е. большинство, хотя и небольшое). Среди самих женщин существует убеждение, что политика – не женское дело. Однако, несмотря на давление социальных стереотипов, некоторые женщины выбирают политику в качестве своей профессиональной деятельности, но 70 % из них не вполне уверены в своих силах.
5.6. Движение женщин за свои права. Феминизм
Поскольку женщины представляют в политике «социальное меньшинство», это, как считают некоторые женщины-социологи, грозит обществу большими неприятностями, поскольку «чисто мужская политика обречена на провал» (Зуйкова Е. М., Ерусланова Р. И., 1999, с. 92).
Жизнь показывает, что мужская модель руководства страной себя исчерпала. Новое тысячелетие – эра женщин.Однако как тут не вспомнить А. К. Толстого, который писал:
Зуйкова Е. М, Ерусланова Р. И., 2001, с. 183.
А уж сколько женщин-террористок было в России в конце XIX – начале XX в., это известно каждому школьнику. Только у одного Б. Савинкова в его «Воспоминаниях» упомянуты имена более 30 женщин, отличавшихся не меньшим, а подчас и большим фанатизмом, чем мужчины.
«Тут кротко или строго
Царило много лиц,
Царей не слишком много,
А более цариц.
Бирон царил при Анне;
Он сущий был жандарм,
Сидели мы как в ванне
При нем, das Gott erbarm!
Веселая царица Была Елисавет:
Поет и веселится,
Порядка только нет.
Какая ж тут причина
И где же корень зла,
Сама Екатерина
Постигнуть не могла».[12]
И именно при М. Тэтчер англичане воевали с Аргентиной. Не удалось ей погасить вражду и между католиками и протестантами в Северной Ирландии, несмотря на то что ее называли «железной леди». Поэтому ничего, кроме улыбки, не может вызвать название книги: «Женщины в управлении – безопасность в стране и мире» (М., 1999). Политика и управление страной – дело гораздо более серьезное, чем это представляется некоторым женщинам-феминисткам.
Конечно, участие женщин в политике – это веление времени. По мнению М. Дедерикс, женщины больше заботятся о социальных проблемах и более активно подталкивают правительства к решению этих проблем. Кроме того, они менее уверены в завтрашнем дне и более осмотрительны, нежели мужчины, поэтому стремятся больше финансов направлять в детские учреждения, медицину, пенсионное обеспечение. Мировой опыт парламентаризма показал, что если в законодательном органе 10 % мест занимают женщины, то это облегчает принятие законов в защиту детей, а 20–30 % женщин-депутатов обеспечивают более легкую реализацию программ, отражающих интересы женского населения.
В Советском Союзе была установлена квота для участия женщин в органах власти. Поэтому в начале 1980-х гг. в Верховном Совете депутатов трудящихся СССР их было 32,8 %, в таком же совете РСФСР – 35 %, в союзных республиках – 36,2 %, в автономных республиках – 40,3 %.[13] Но они, впрочем, как и депутаты-мужчины, не оказывали никакого влияния на принятие тех и иных решений, так как голосование проходило как единогласное «одобрямс».
Положение существенно изменилось при выборах без квоты. В 1990 г. женщин – депутатов Верховного Совета РФ было всего 3 %, Верховного Совета СССР – 8,9 % от общего количества депутатов. В Государственную Думу России в 1993 г. избрали 13,6 % женщин, в 1995 г. их стало 9,6 %, а в 1999 г. женщин было выбрано еще меньше – 7 % (тогда как женского населения в стране 52 %, т. е. большинство, хотя и небольшое). Среди самих женщин существует убеждение, что политика – не женское дело. Однако, несмотря на давление социальных стереотипов, некоторые женщины выбирают политику в качестве своей профессиональной деятельности, но 70 % из них не вполне уверены в своих силах.
Распространенность в России патриархатного восприятия женщины как домохозяйки подтверждается также исследованием Фонда общественного мнения, по данным которого 65 % мужчин и 35 % женщин ни при каких обстоятельствах не будут поддерживать женщин, выдвигающихся в органы государственной власти (Овчинникова Е. Г., 2000, с. 151).Сами женщины относятся к своему выбору двояко: на сознательном уровне – положительно, на подсознательном – испытывают чувство вины, чувство неполноценности из-за несоответствия принятым в патриархальной культуре типам женской социализации. Так что дело, скорее всего, в менталитете женщин, а не мужчин. Е. М. Зуйкова и Р. И. Ерусланова (2001) считают, что «субъективной причиной отчуждения женщин от политики является низкая активность самих женщин в силу консервативности существующих взглядов, весьма активно поддерживаемых средствами массовой информации. Следует отметить и низкую конкурентоспособность женщин в политической сфере, особенно в период избирательных кампаний. Мужчины, находящиеся у власти, не содействуют продвижению женщин к власти» (с. 105). Авторы высказываются за новое введение избирательных квот для женщин. Но как же тогда быть со свободным волеизъявлением народа? Разве это не будет нарушением демократии, за которое так ратуют феминистки? И что должны делать партии? Ради квоты искусственно тянуть в свои ряды и в депутаты женщин?
Цит по: Дынин П. И., 2003, с. 313.
Доля женщин в федеральных и региональных органах власти и управления остается крайне низкой, а порой даже снижается. Сегодня Россия находится на 74-м месте в мире по представительству женщин на уровне принятия решений. В Государственной Думе их всего 7,7 %, в Совете Федерации из 178 сенаторов только семь женщин. Среди депутатов законодательных собраний регионов в целом по стране около 9 % женщин.
Получается, что политические решения как на федеральном, так и на региональном уровне принимают практически одни мужчины. Не в этом ли заключается одна из причин пробуксовок и негативных последствий проводимых реформ?
А ведь у наших соседей в Северной Европе ситуация совершенно иная. Так, в 2003 г. Финляндия стала первым европейским государством, в котором оба высших поста в государстве занимали дамы: президент Тарья Халонен и глава кабинета министров Аннели Яаэттеенмяки. В какой-то степени это, видимо, исторически закономерно, потому что именно здесь женщины еще в 1906 г. впервые в Европе были узаконены в правах с мужчинами. Примечательно, что в ту пору Великое княжество Финляндское входило в состав Российской империи и без одобрения Санкт-Петербурга не принималось ни одно важное политическое решение, так что можно сказать, что русский царь, монарх традиционный и консервативный, как ни странно, стоял у истоков европейского равноправия. Женщины уже давно активно участвуют в политической жизни этой страны. Сейчас в финском парламенте они составляют 37 %, 8 из 18 членов правительства Финляндии – женщины.
Сегодня положение женщин в этой стране оценивается всеми как весьма благоприятное. В 1987 г. был принят Акт о равноправии, запрещающий дискриминацию по половой принадлежности в целом и в профессиональной сфере в особенности. Властям и работодателям предписано добиваться равноправия во всех сферах. Согласно поправкам к Акту, принятым в 1995 г., не менее 40 % служащих в муниципальных органах власти и правительственных комиссиях должны составлять женщины. На государственном уровне созданы и совершенствуются все условия для реального равноправия.
Может показаться интересным тот факт, что в ежегодном докладе Всемирного экономического форума в 2003 г. Финляндия признана страной с наиболее конкурентной экономикой. В первой десятке названы еще две северные страны – Швеция и Дания, занявшие соответственно 3-е и 4-е места. Россия в этой классификации находится на 70-й позиции. Примечательно, что представительство женщин в парламентах скандинавских стран самое высокое в мире: в Швеции – 42,7 %, в Дании – 37,4 %, в Норвегии – 36,4 %, в Исландии – 34,9 %.
Матвеева Г. С., 2004, с. 4–5.
5.6. Движение женщин за свои права. Феминизм
Организованная борьба женщин за равноправное положение с мужчинами началась в Англии во второй половине XIX в. Это буржуазное женское движение получило название суфражизм (от англ. suffrage – право голоса), а женщины, входившие в это движение, назывались суфражистками. Свое подчиненное положение они объясняли «мужским эгоизмом». Вскоре в ряде стран возникли различные феминистские организации, справедливо борющиеся за эмансипацию и равные политические и экономические права с мужчинами.
Однако феминистское движение не однородно. Есть феминистки – «сторонницы различий», которые подчеркивают желательность различных женских качеств (интуиции, эмоциональности, отсутствия эгоцентризма) и превращают их даже в источник гордости представительниц своего пола. Они считают, что женщины по своей природе превосходят мужчин; женская способность давать жизнь означает, с их точки зрения, что они олицетворяют «женские добродетели» трудолюбия, заботы и сотрудничества.
Но есть феминистки – «сторонницы сходства», которые минимизируют гендерные различия и обращают внимание на сходство представителей разных полов. Некоторые из феминистски настроенных женщин-ученых даже полагают, что если женщины занимаются только «женскими» делами, то они сами не хотят стать людьми. Их лозунг – стать людьми, а не женщинами! Подробный разбор различных феминистских течений дан в книге В. Брайсон (2001).
Нельзя не отметить наступательную, порой агрессивную позицию феминисток, усиленно навязывающих свое мнение большинству женщин и предрекающих гибель цивилизации, если они не будут услышаны. Особенно это относится к американским феминисткам. Например, К. Миллет (1994) в 1970-х гг. писала, что за угнетение женщин ответственны не несправедливые законы или экономические системы, а мужчины, что мужчины как класс имеют интересы, противоположные интересам женщин, и, следовательно, борьба должна вестись против власти мужчин. Радикальные феминистки считают, что всех мужчин нужно рассматривать как «врагов». Другие феминистки отвергают эту позицию, но считают, что мужчины как группа угнетают женщин во всех сферах жизни и что понимание этого факта должно быть центральным для любой феминистской политики. Некоторые феминистки в своих публикациях «доказывали, что женщины по своей природе превосходят мужчин, и сегодня существует сильная ветвь внутри радикального феминизма, представительницы которой настаивают… что мужчины по своей природе конкуретны, агрессивны и являются сексуальными хищниками, тогда как женская способность давать жизнь означает, что они олицетворяют “женские добродетели” миролюбия, заботы и сотрудничества» (Брайсон В., 2001, с. 11).
В России феминистское движение не имеет такого размаха. По данным петербургских социологов, феминистские установки разделяют только 20 % женщин. Большинство женщин все же считают, что главным природным предназначением женщин является материнство, любовь, семья, а мужчина – это добытчик, и его главным делом в жизни должна быть работа.
В настоящее время в средствах массовой информации осуществляется целенаправленное формирование образа маскулинизированной женщины (особенно в западных культурах).
Многие женщины, добившиеся самостоятельно материального благополучия, и, следовательно, могущие жить независимо от заработка супруга, предпочитают не связывать себя брачными узами. Такие женщины, по терминологии журналистки Е. Серовой (2001), относятся к диким. Как пишет эта журналистка, такая женщина не обременена семейными хлопотами, у нее много мужчин, которых она сама выбирает, и вообще она живет в свое удовольствие и при желании имеет возможность полностью самореализоваться. Однако у нее нет главного, что есть у домашней женщины, – семьи и человека (мужа), на которого можно в трудную минуту опереться, нет детей (а если она и заводит ребенка, то его воспитание, особенно мальчика, оказывается неполноценным). У нее имеется недостаток общения, часто появляется хандра. Она остается один на один со своими проблемами и переживает дефицит привязанности, так как ей на длительное время никто не нужен, и она сама, по существу, никому не нужна.
Наблюдается и другая тенденция – феминизация мужчин, формирование пассивного фемининного типа личности. Все это приводит к тому, что, приобретая некоторые свойства, присущие от природы противоположному полу, теряются или плохо используются собственные возможности, данные природой. Тем самым нарушается один из основных принципов развития природы – специализация разных особей в выполнении определенных функций. А ведь еще Ф. Бэкон писал, что счастлив тот, чьи занятия согласуются с его природой.
Надо отметить, что позиция большинства отечественных ученых резко расходится с позицией тех представителей западной науки, которые стоят на феминистских позициях[14] и стремятся доказать равные возможности мужчин и женщин. Хотя есть и те, кто придерживается других взглядов. Так, М. Г. Панкратова (1994) считает, что «возврат» женщины в семью не будет благом, поскольку работающая женщина более самостоятельна и в большей мере способна понимать проблемы и интересы мужа и детей.
В стремлении ни в чем не уступать мужчинам и даже превосходить их феминистки подчас применяют для доказательства этого даже то, что доказательством быть не может. Так, Е. М. Зуйкова и Р. И. Ерусланова (1999) заявляют, ссылаясь на мнение ряда ученых, что уже трехлетние девочки превосходят мальчиков того же возраста в умственных способностях и что это различие в последующие годы только увеличивается. Это утверждение строится на том, что у женщин лучше… память. При этом в сторону отбрасывается доказанный факт опережающего развития, в том числе и интеллектуального, девочек в детском возрасте, которое затем нивелируется и даже выявляется преимущество мальчиков в интеллекте.
В желании во всем видеть происки мужчин одна из феминисток поставила под сомнение даже возможность женщин выходить раньше мужчин на пенсию. Вот что она пишет по этому поводу: «Непрямая дискриминация вообще не присутствует в качестве концепции в трудовом праве большинства стран, однако она реально существует, обычно в виде протекционистского, по отношению к женщинам, законодательства. Ярким примером является более низкий для женщин возраст выхода на пенсию. Это приводит к уменьшению получаемого женщиной дохода в 2–3 раза. Скрываемая за заботой о здоровье реальная причина вытеснения женщин активного профессионального возраста с рынка труда заключается в том, что, с одной стороны, таким образом осуществляется освобождение рабочих мест для нового поколения, с другой – предполагается, что “молодые бабушки” необходимы для присмотра за внуками, чтобы оба родителя могли работать, так как пособия, которые платит государство по уходу за ребенком, малы, а зарплаты одного работающего для содержания семьи не хватает» (Гапова Е., 1999, с. 48). Конечно, в этих рассуждениях есть резон. Но нельзя забывать, что более ранний пенсионный возраст женщин вовсе не означает обязательность их ухода с работы. Многие женщины работают и будучи пенсионерками. При этом во многих государствах разработаны такие законы о пенсиях, которые подравнивают женские пенсии к мужским.
Утверждается, что мужчина практически не включен в дела семьи и принятие решений, поскольку будто бы «мужские» обязанности выходят за рамки семьи (Арутюнян М. Ю., 1997; Конусов Ю. А., 1987; Радаев В. В., 1997), что мужчина становится инфантильным: не хочет ни за что отвечать, не хочет разделять обязанности пополам (Мережко В. И., 1991).
Как справедливо отмечает В. С. Агеев (1987), «во многих работах явственно ощущается дух протеста против продолжающегося существовать в западном обществе социально-экономического и правового неравенства между мужчинами и женщинами. Во многих работах отчетливо проявляется влияние феминистской идеологии, причем нередко в ее крайних формах, когда отрицаются какие бы то ни было различия и выдвигаются требования абсолютного равенства и полной симметрии в отношениях между полами» (с. 156–157) (иллюстрацией такого положения проблемы на Западе может служить статья французского философа Элизабет Бадинтер, выдержки из которой я привожу далее). Порой принижение роли женщин видится сторонникам феминизма там, где на это нет и намека. Например, И. С. Клецина пишет, что «суждения, утверждающие мужское психологическое преимущество, характерны для психологов Г. М. Бреслава и Б. И. Хасана, авторов статьи “Половые различия и современное школьное образование”. Так, подчеркивается: “В силу биологических и психофизиологических свойств женщина является более конформной и внушаемой, чем мужчина. Ее восприятие более детализировано, отсюда большая чувствительность к внешней упорядоченности, а мышление более конкретно и прагматично, что ориентирует не столько на выявление закономерностей, сколько на получение необходимого результата (с. 65)”» (Клецина И. С., 2004, с. 41–42). Из приводимого отрывка видно, что речь идет не о зависимости женщин от кого-то, что показалось И. С. Клециной, а о том, что у мужчин и женщин имеются разные стили получения и обработки информации, разная направленность мышления. Данные Бреслава и Хасана можно рассматривать и по-другому – как проявление определенных недостатков у мужчин, которые не конформны (т. е. упрямы в своих суждениях), не стремятся к внешней упорядоченности, не обладают конкретным мышлением, а любят философствовать, и т. д.
Или, например, Е. Р. Ярская-Смирнова (2001) сетует на то, что учебники литературы для VII–IX классов не содержат ни одного упоминания о женщинах – писательницах и поэтах. Но неужели их нужно вставлять в программу, только потому, что они – женщины? И. С. Клецина критикует Б. И. Хасан и Ю. А. Тюменеву (1997), которые «исходят из архитипических особенностей женского и мужского начал, выражающихся в оппозициях понятий “мужское” и “женское”. Поэтому исследователи либо никак не объясняют выявленные различия в психологических характеристиках представителей разного пола, либо объясняют их влиянием традиционных полоролевых представлений… Подобные интерпретации, – заключает Клецина, – конечно, не способствовали развитию идей гендерного подхода, но они вольно или невольно показывали неперспективность изучения психологических проблем пола и межполового взаимодействия в сложившемся теоретическом контексте» (там же, с. 45).
А. А. Терехова (2006), доказывая униженное положение женщин в нашей стране, приводит данные из официальных материалов Федеральной службы занятости, согласно которым женщины составляют подавляющее большинство среди таких беднейших групп населения, как пенсионеры (70 %), одинокие и разведенные родители, имеющие детей (91 %), безработные, живущие на пособие по безработице (62,5 %). Однако при этом не учитывается, что среди пенсионеров большинство – женщины (поскольку женщины живут дольше), что при разводах дети, как правило, остаются с матерями и получают от отцов алименты (правда, не всегда) и что при получении пособия по безработице женщины более активны, чем мужчины.
И. А. Тупицына (2003) ставит вопрос о гендерной дискриминации, т. е. ограничении или лишении прав одного пола по сравнению с другим, – что относится к обоим полам. Такая постановка вопроса, конечно, более справедлива, чем разговор только о дискриминации женщин, но следует ли добровольное принятие ролей и норм поведения мужчинами и женщинами рассматривать как дискриминацию? Неужели если я воспринимаю представителей другого пола не так, как своего, это дискриминация?
Однако феминистское движение не однородно. Есть феминистки – «сторонницы различий», которые подчеркивают желательность различных женских качеств (интуиции, эмоциональности, отсутствия эгоцентризма) и превращают их даже в источник гордости представительниц своего пола. Они считают, что женщины по своей природе превосходят мужчин; женская способность давать жизнь означает, с их точки зрения, что они олицетворяют «женские добродетели» трудолюбия, заботы и сотрудничества.
Когда женщины говорят о мужчинах как об «иных существах», приводя при этом аргументы типа «женщина никогда бы так не поступила» или «все мужчины такие бесчувственные», они нередко испытывают удовольствие просто от мысли о своей схожести с другими представительницами своего пола и об отличии от представителей противоположной гендерной группы.
Берн Ш., 2001, с. 226.
Рис. 5.1. «Девушки будущего». Из журнала «Life», 1895 г.
Но есть феминистки – «сторонницы сходства», которые минимизируют гендерные различия и обращают внимание на сходство представителей разных полов. Некоторые из феминистски настроенных женщин-ученых даже полагают, что если женщины занимаются только «женскими» делами, то они сами не хотят стать людьми. Их лозунг – стать людьми, а не женщинами! Подробный разбор различных феминистских течений дан в книге В. Брайсон (2001).
Нельзя не отметить наступательную, порой агрессивную позицию феминисток, усиленно навязывающих свое мнение большинству женщин и предрекающих гибель цивилизации, если они не будут услышаны. Особенно это относится к американским феминисткам. Например, К. Миллет (1994) в 1970-х гг. писала, что за угнетение женщин ответственны не несправедливые законы или экономические системы, а мужчины, что мужчины как класс имеют интересы, противоположные интересам женщин, и, следовательно, борьба должна вестись против власти мужчин. Радикальные феминистки считают, что всех мужчин нужно рассматривать как «врагов». Другие феминистки отвергают эту позицию, но считают, что мужчины как группа угнетают женщин во всех сферах жизни и что понимание этого факта должно быть центральным для любой феминистской политики. Некоторые феминистки в своих публикациях «доказывали, что женщины по своей природе превосходят мужчин, и сегодня существует сильная ветвь внутри радикального феминизма, представительницы которой настаивают… что мужчины по своей природе конкуретны, агрессивны и являются сексуальными хищниками, тогда как женская способность давать жизнь означает, что они олицетворяют “женские добродетели” миролюбия, заботы и сотрудничества» (Брайсон В., 2001, с. 11).
В России феминистское движение не имеет такого размаха. По данным петербургских социологов, феминистские установки разделяют только 20 % женщин. Большинство женщин все же считают, что главным природным предназначением женщин является материнство, любовь, семья, а мужчина – это добытчик, и его главным делом в жизни должна быть работа.
Что такое феминизм? Чтобы ответить на этот вопрос, лучше всего сначала выяснить, какие вещи не имеют ничего общего с феминизмом. Например, политика, основанная на ненависти к мужчинам, – это не феминизм. Феминизм – это движение, объединяющее мужчин и женщин, которые совместно борются за равноправие полов (McCormick, 1994). Конечно, среди участников этого движения есть мужененавистники, и хотя их немного, они производят много шума.
Феминизм – это не то же самое, что лесбийская любовь. Многие лесбиянки являются феминистками, но среди феминистов также много гетеросексуальных женщин и мужчин и геев (McCormick, 1994). За исключением нескольких экстремистов, которые заявляют, что гетеросексуальные женщины «спят с врагами», большинство феминистов придерживаются умеренных политических убеждений и имеют широкие взгляды на сексуальную ориентацию и многообразие сексуальных вкусов. Верно также и то, что многие лесбиянки не являются феминистками.
Маккормик Н. Б., 2001, с. 181.
Наибольшую критику со стороны феминистов вызывают экспериментальные исследования. Против этого метода обычно приводят два главных аргумента. Во-первых, здесь осуществляется дискриминация женщин, поскольку этот метод создавался мужчинами и использовался для изучения мужчин; феминистские методологи считают «ригидный контроль» и «манипулирование переменными», без чего немыслим экспериментальный метод, «мужским стилем исследования». Во-вторых, с его помощью строятся такие теории личности и социальных структур, которые игнорируют «самосознание» изучаемых субъектов, а также интерпретации, даваемыми ими собственному опыту.За относительно долгий период изучения и обсуждения рассматриваемой проблемы высказывались разные точки зрения, подчас весьма забавные. Например, Л. П. Кочеткова (1915) полагала, что функция продолжения рода является помехой для развития женщин, и призывала стерилизовать их, чтобы устранить эту помеху. Общество она видела с малым количеством мужчин (или вообще без них) и почти без плодовитых женщин. Весьма оригинальный взгляд на женщин был и у О. Вейнингера (1999), при чтении книги которого женоненавистники, думается, получат большое удовольствие.
Основными принципами феминистского исследовательского подхода стали: использование методов, основанных на «глубоком» интервьюировании выборок женщин; пристальное внимание к деталям того, что женщины говорят; а также обращение к таким формам анализа, которые способны репрезентировать их опыт настолько полно, насколько возможно.
Более того, феминисты выступают против любой формы объяснения, которая требует или допускает навязывание исследуемым женщинам мнения «эксперта» о том, кто они такие, чего хотят или чего могли бы достичь. Иерархические отношения, за которыми стоит неравное распределение властных полномочий, противоречат нравственному императиву, составляющему суть феминизма, – относиться к другим женщинам так же, как вы бы хотели, чтобы относились к вам.
Подобная аргументация вызывает критику со стороны более умеренных феминистских социальных ученых…
Так, создание исключительно женских выборок имеет те же недостатки, что и исключительно мужские выборки. Такие методы, как интервью, вовсе не гарантируют избавления от иерархических отношений между исследователем и респондентами. Кроме того, в качественных исследованиях даже труднее избежать пристрастности и субъективности, учитывая размеры выборок, их гомогенность и отсутствие признанных исследовательских стандартов.
Виноградова Т. В., 2001, с 119.
В настоящее время в средствах массовой информации осуществляется целенаправленное формирование образа маскулинизированной женщины (особенно в западных культурах).
Многие женщины, добившиеся самостоятельно материального благополучия, и, следовательно, могущие жить независимо от заработка супруга, предпочитают не связывать себя брачными узами. Такие женщины, по терминологии журналистки Е. Серовой (2001), относятся к диким. Как пишет эта журналистка, такая женщина не обременена семейными хлопотами, у нее много мужчин, которых она сама выбирает, и вообще она живет в свое удовольствие и при желании имеет возможность полностью самореализоваться. Однако у нее нет главного, что есть у домашней женщины, – семьи и человека (мужа), на которого можно в трудную минуту опереться, нет детей (а если она и заводит ребенка, то его воспитание, особенно мальчика, оказывается неполноценным). У нее имеется недостаток общения, часто появляется хандра. Она остается один на один со своими проблемами и переживает дефицит привязанности, так как ей на длительное время никто не нужен, и она сама, по существу, никому не нужна.
Наблюдается и другая тенденция – феминизация мужчин, формирование пассивного фемининного типа личности. Все это приводит к тому, что, приобретая некоторые свойства, присущие от природы противоположному полу, теряются или плохо используются собственные возможности, данные природой. Тем самым нарушается один из основных принципов развития природы – специализация разных особей в выполнении определенных функций. А ведь еще Ф. Бэкон писал, что счастлив тот, чьи занятия согласуются с его природой.
Надо отметить, что позиция большинства отечественных ученых резко расходится с позицией тех представителей западной науки, которые стоят на феминистских позициях[14] и стремятся доказать равные возможности мужчин и женщин. Хотя есть и те, кто придерживается других взглядов. Так, М. Г. Панкратова (1994) считает, что «возврат» женщины в семью не будет благом, поскольку работающая женщина более самостоятельна и в большей мере способна понимать проблемы и интересы мужа и детей.
В стремлении ни в чем не уступать мужчинам и даже превосходить их феминистки подчас применяют для доказательства этого даже то, что доказательством быть не может. Так, Е. М. Зуйкова и Р. И. Ерусланова (1999) заявляют, ссылаясь на мнение ряда ученых, что уже трехлетние девочки превосходят мальчиков того же возраста в умственных способностях и что это различие в последующие годы только увеличивается. Это утверждение строится на том, что у женщин лучше… память. При этом в сторону отбрасывается доказанный факт опережающего развития, в том числе и интеллектуального, девочек в детском возрасте, которое затем нивелируется и даже выявляется преимущество мальчиков в интеллекте.
Наибольшую критику со стороны феминистов вызывают экспериментальные исследования. Против этого метода обычно приводят два главных аргумента… Здесь осуществляется дискриминация женщин, поскольку этот метод создавался мужчинами и использовался для изучения мужчин; феминистские методологи считают «ригидный контроль» и «манипулирование переменными», без чего немыслим экспериментальный метод, «мужским стилем исследования».Иногда ультрафеминистки видят ущемление своих прав там, где их нет; например, одна из феминисток считает, что имеется неравноправная оценка и восприятие мужчины и женщины даже с лингвистической точки зрения. Она указывает на то, что выражение «стать мужчиной» чаще всего означает «стать взрослым», тогда как выражение «стать женщиной» означает подчиниться мужчине и потерять свою девственность. Жаль, что она не знает украинского языка, а то у нее появились бы более веские основания говорить о неравноправном восприятии мужчин и женщин. Ведь на этом языке мужчина – это «чоловик», а женщина – «жинка».
Виноградова Т., 2001, с. 122.
В желании во всем видеть происки мужчин одна из феминисток поставила под сомнение даже возможность женщин выходить раньше мужчин на пенсию. Вот что она пишет по этому поводу: «Непрямая дискриминация вообще не присутствует в качестве концепции в трудовом праве большинства стран, однако она реально существует, обычно в виде протекционистского, по отношению к женщинам, законодательства. Ярким примером является более низкий для женщин возраст выхода на пенсию. Это приводит к уменьшению получаемого женщиной дохода в 2–3 раза. Скрываемая за заботой о здоровье реальная причина вытеснения женщин активного профессионального возраста с рынка труда заключается в том, что, с одной стороны, таким образом осуществляется освобождение рабочих мест для нового поколения, с другой – предполагается, что “молодые бабушки” необходимы для присмотра за внуками, чтобы оба родителя могли работать, так как пособия, которые платит государство по уходу за ребенком, малы, а зарплаты одного работающего для содержания семьи не хватает» (Гапова Е., 1999, с. 48). Конечно, в этих рассуждениях есть резон. Но нельзя забывать, что более ранний пенсионный возраст женщин вовсе не означает обязательность их ухода с работы. Многие женщины работают и будучи пенсионерками. При этом во многих государствах разработаны такие законы о пенсиях, которые подравнивают женские пенсии к мужским.
Утверждается, что мужчина практически не включен в дела семьи и принятие решений, поскольку будто бы «мужские» обязанности выходят за рамки семьи (Арутюнян М. Ю., 1997; Конусов Ю. А., 1987; Радаев В. В., 1997), что мужчина становится инфантильным: не хочет ни за что отвечать, не хочет разделять обязанности пополам (Мережко В. И., 1991).
Как справедливо отмечает В. С. Агеев (1987), «во многих работах явственно ощущается дух протеста против продолжающегося существовать в западном обществе социально-экономического и правового неравенства между мужчинами и женщинами. Во многих работах отчетливо проявляется влияние феминистской идеологии, причем нередко в ее крайних формах, когда отрицаются какие бы то ни было различия и выдвигаются требования абсолютного равенства и полной симметрии в отношениях между полами» (с. 156–157) (иллюстрацией такого положения проблемы на Западе может служить статья французского философа Элизабет Бадинтер, выдержки из которой я привожу далее). Порой принижение роли женщин видится сторонникам феминизма там, где на это нет и намека. Например, И. С. Клецина пишет, что «суждения, утверждающие мужское психологическое преимущество, характерны для психологов Г. М. Бреслава и Б. И. Хасана, авторов статьи “Половые различия и современное школьное образование”. Так, подчеркивается: “В силу биологических и психофизиологических свойств женщина является более конформной и внушаемой, чем мужчина. Ее восприятие более детализировано, отсюда большая чувствительность к внешней упорядоченности, а мышление более конкретно и прагматично, что ориентирует не столько на выявление закономерностей, сколько на получение необходимого результата (с. 65)”» (Клецина И. С., 2004, с. 41–42). Из приводимого отрывка видно, что речь идет не о зависимости женщин от кого-то, что показалось И. С. Клециной, а о том, что у мужчин и женщин имеются разные стили получения и обработки информации, разная направленность мышления. Данные Бреслава и Хасана можно рассматривать и по-другому – как проявление определенных недостатков у мужчин, которые не конформны (т. е. упрямы в своих суждениях), не стремятся к внешней упорядоченности, не обладают конкретным мышлением, а любят философствовать, и т. д.
Или, например, Е. Р. Ярская-Смирнова (2001) сетует на то, что учебники литературы для VII–IX классов не содержат ни одного упоминания о женщинах – писательницах и поэтах. Но неужели их нужно вставлять в программу, только потому, что они – женщины? И. С. Клецина критикует Б. И. Хасан и Ю. А. Тюменеву (1997), которые «исходят из архитипических особенностей женского и мужского начал, выражающихся в оппозициях понятий “мужское” и “женское”. Поэтому исследователи либо никак не объясняют выявленные различия в психологических характеристиках представителей разного пола, либо объясняют их влиянием традиционных полоролевых представлений… Подобные интерпретации, – заключает Клецина, – конечно, не способствовали развитию идей гендерного подхода, но они вольно или невольно показывали неперспективность изучения психологических проблем пола и межполового взаимодействия в сложившемся теоретическом контексте» (там же, с. 45).
А. А. Терехова (2006), доказывая униженное положение женщин в нашей стране, приводит данные из официальных материалов Федеральной службы занятости, согласно которым женщины составляют подавляющее большинство среди таких беднейших групп населения, как пенсионеры (70 %), одинокие и разведенные родители, имеющие детей (91 %), безработные, живущие на пособие по безработице (62,5 %). Однако при этом не учитывается, что среди пенсионеров большинство – женщины (поскольку женщины живут дольше), что при разводах дети, как правило, остаются с матерями и получают от отцов алименты (правда, не всегда) и что при получении пособия по безработице женщины более активны, чем мужчины.
И. А. Тупицына (2003) ставит вопрос о гендерной дискриминации, т. е. ограничении или лишении прав одного пола по сравнению с другим, – что относится к обоим полам. Такая постановка вопроса, конечно, более справедлива, чем разговор только о дискриминации женщин, но следует ли добровольное принятие ролей и норм поведения мужчинами и женщинами рассматривать как дискриминацию? Неужели если я воспринимаю представителей другого пола не так, как своего, это дискриминация?