Рис. 6.1. Теория гендерных схем в действии
Ориентируясь на взрослых, ребенок научается выбирать из всех возможных определений Я только те, которые применимы к его полу. Воспринимая новую информацию (включая и новое знание о себе), ребенок кодирует и организует ее в соответствии с заданными извне гендерными схемами, т. е. доминирующими культурными представлениями о мужественности – женственности и ролях мужчины и женщины в обществе. Таким образом, и самооценка ребенка, и его поведение в существенной мере определяются содержательным компонентом гендерной схемы.
Новая психология пола (Bisaria S., 1985; Maccoby E., Jacklin C., 1974; Weitzman L., 1979, и др.) считает, что основную роль в формировании психического пола и половой роли играют социальные ожидания общества, которые реализуются в процессе воспитания детей.
Теория социальных ролей Э. Игли (Eagly, 1987) гласит, что многие гендерные различия являются продуктами разных социальных ролей, которые поддерживают или подавляют в мужчинах и женщинах определенные варианты поведения. Различные роли формируют различные навыки и аттитюды (установки), и именно это приводит к различному поведению мужчин и женщин. Из того, что мужчины и женщины занимаются разными делами, мы делаем заключение, что они разные люди.
Дочери работающих матерей считают, что между мужчинами и женщинами меньше отличий в сердечности и экспрессивности, чем думают дети неработающих матерей (Reid, Paludi, 1993). Исследование показывает, что более гибкое и снисходительное воспитание в семьях среднего класса… ведет к тому, что у девочек появляется больше возможностей выбора (мужских и женских ролей. – Е. И.). Во многих семьях рабочего класса родители больше заботятся о том, чтобы их дочери строго придерживались стереотипного женского поведения (Reid, Paludi, 1993, 1995).Так, в исследованиях К. До (Deaux, 1985) и Э. Игли женщины, исполнявшие мужские роли, оценивались как более мужественные по сравнению с женщинами, исполняющими женские роли, а мужчины, принявшие на себя женские роли, – как более женственные по сравнению с мужчинами, исполнявшими мужские роли. Это же проявляется и при характеристике родителями своих дочерей и сыновей. В одном исследовании (Rubin et al., 1974) родители описывали своих новорожденных дочерей, используя такие слова, как «маленькая», «нежная», «прекрасная» и «слабенькая». Своих же новорожденных сыновей родители описывали как крепких, сильных, координированных. В действительности же между младенцами не было никакой разницы.
Палуди М., 2003, с. 133.
Сегодня все большее число ученых склоняются к мнению, что основную роль в формировании гендерной роли играют социальные нормы, предписывающие различные типы поведения в соответствии с биологическим полом, социальные ожидания общества, которые возникают в соответствии с конкретной социально-культурной матрицей и находят свое отражение в процессе воспитания. В этом процессе социальный пол, который усваивается прижизненно, играет большую роль, чем пол биологический. Однако необходимо учитывать и тот факт, что принятие индивидом социальных ролей – процесс активный, индивид может варьировать роли, уклоняясь от стандарта (Асеев В. С., 1987; Алешина Ю. Е., Волович А. С., 1991; Блок Дж. Х., 2000; Виноградова Т. В., Семенов В. В., 1993).Итак, сторонники социального научения считают, что половая идентичность возникает лишь после того, как ребенок усвоил типичное для того или иного пола поведение. Когнитивисты же отстаивают точку зрения, что сначала ребенок усваивает половую идентичность, а затем научается вести себя соответственно полу. Этот спор представляется надуманным, так как очевидно, что формирование половой идентичности происходит не одномоментно. Это длительный процесс, в котором имеют место (как последовательно, так и одновременно) и идентификация как спонтанное подражание, и научение как результат целенаправленного со стороны взрослых воспитания у ребенка половой роли. Эти две линии взаимно подкрепляют друг друга. Поэтому справедливым представляется мнение, что эти теории описывают один и тот же процесс с разных точек зрения: теория половой типизации – с точки зрения воспитателей, теория самокатегоризации – с точки зрения ребенка, или подчеркивают аспекты, имеющие неодинаковое значение на разных стадиях психосексуального развития (Mussen P.,1969).
Гаврилова М. В., 2005, с. 43.
Несомненно, что сам ребенок проявляет спонтанную активность в освоении своей половой роли, идентифицируя себя с взрослым определенного пола (прежде всего – с родителем, если тот компетентен, заботлив), подражая ему (Mussen P., 1969). Отмечается, что мальчики склонны подражать поведению других мальчиков, нежели девочек (Abramovich R., Grusec J., 1978).
Половая идентификация осуществляется у детей не только в следовании в своем поведении навязываемым ему полоролевым эталонам, но и в стремлении, например, детьми 2–4 лет к разглядыванию и ощупыванию своих половых органов, в сравнении половых признаков отца и матери, а затем (в возрасте 4–5 лет) и в проявлении «полового любопытства», когда мальчики и девочки показывают друг другу свои половые органы («а у тебя что?»). Уже трехлетний ребенок может спросить отца, почему у него нет, как у мамы, грудных желез, и в то же время есть половые признаки, отсутствующие у матери. С аналогичными вопросами он обращается к матери. Затем он уже утвердительно говорит «я – мальчик» или «я – девочка» и в случае, если это в шутку отрицается, он может привести в качества доказательства наличие или отсутствие у себя того или иного полового признака.
В младшем школьном возрасте идет активное осознавание детьми своей гендерной роли. Анализ «автопортретов» показал, что дети подчеркивают в рисунках принадлежность к тому или иному гендеру, что выражается в прорисовывании традиционных атрибутов (символов) маскулинности – фемининности: часто мальчики изображали себя занимающимися спортом, курением, почти все девочки изобразили себя с различными украшениями, сумочками и т. д.Важную роль играет и эмоциональная, интимная связь между ребенком и родителем (Kagan J., 1958, Mussen P., 1961). И то обстоятельство, что за своеполое поведение ребенка поощряют и меньше критикуют (Perry D., Bussey K., 1979), не мешает этому. В этом отношении позиция сторонников социального научения, и в частности А. Бандуры, отрицающих спонтанное научение, представляется неправомерной. К Баррет (K. Barrett, 2000) ссылается на Р. Эмде с коллегами, которые обнаружили, что уже в двухлетнем возрасте девочки склонны подстраиваться под материнские эмоции, играя с ними. В то же время мальчики того же возраста, наоборот, проявляли большую активность, сами инициировали игру и управляли ею. Очевидно, что возможен и тот и другой путь овладения половой ролью.
Представление о гендерных ролях и гендерном поведении у детей из полных и неполных семей имеют некоторые различия (на основе анализа свободных сочинений). Дети из неполных семей формируют свои представления на основе наиболее распространенных стереотипов, образов «мужчин», «женщин», представленных в СМИ, литературе, школьных учебниках. При этом дети из неполных семей демонстрируют ограниченность в восприятии мужского и женского поведения, выделяя только наиболее типичные формы поведения. У детей из полных семей формирование половой идентичности происходит на основе наблюдения за родителями, служащими им моделью полоспецифического поведения, их представления о гендерном поведении более гибкие.
Анализ данных полоролевого опросника С. Бем показал, что у детей из неполных семей наблюдается маскулинизация (50 %). На наш взгляд, это связано с принятием и демонстрацией матерью роли отца. У детей из полных семей лишь у 37 % девочек преобладают мужские качества, у 50 % девочек из полных семей в большей степени развиты фемининные качества в отличие от 38 % девочек из неполных семей.
Несмотря на то что родители воспитывают одни и те же качества, в равной степени присущие и мужчинам и женщинам (это следует из анализа анкет для родителей), у детей из полных и неполных семей различны формы полоролевого поведения, что является следствием «скрытого учебного плана». На этом основании можно сделать вывод, что важны не специальные качества, воспитываемые у ребенка, а возможность наблюдать и усваивать поведение родителей обоего пола.
Данькова А. С., 2002, с. 135–136.
Существует ли биологическая судьба?Биосоциальный взгляд на половую идентификацию. Не отрицая значения имеющихся социальных установок общества на выполнение мужчинами и женщинами определенных ролей, зададимся все же вопросом: из чего на протяжении почти всей истории человечества исходило общество в приписывании тем и другим различных ролей? Это происходило случайно, по чьей-то прихоти или же во внимание были приняты какие-то существенные биологические различия, возможности мужчин и женщин? И если бы не было биологических различий по полу, возникли бы гендерные установки общества в отношении поведения мужчин и женщин?
Что побеждает в случае противоречий между биологическим полом и социальными факторами определения половой принадлежности? Обдумайте случай, происшедший с одним из мальчиков-близнецов, чей пенис был необратимо поврежден (Money, Tucker, 1975). Проконсультировавшись у специалистов-медиков и рассмотрев альтернативы, родители согласились на хирургическую процедуру, сделавшую их сына (в возрасте 21 месяца) девочкой по анатомической структуре. После операции семья начала процесс активной половой типизации этого мальчика, ставшего девочкой, посредством таких способов, как изменение прически ребенка, одевание его (ее) в блузки и платья с множеством украшений и тому подобное и обучение «дочки» таким специфически женским действиям, как писание сидя. К пяти годам «девочка»-близнец совершенно отличалась от своего брата, обладающего идентичным генотипом: она осознавала себя девочкой и была гораздо более изящной и утонченной, чем родной брат. Получается, что здесь мы имеем дело с тем случаем, когда приписываемый пол и гендерно-ролевая социализация, как представляется, преодолели биологическую предрасположенность.
Мильтон Даймонд и Кейт Сигмундсон (Diamand, Sigmundson, 1997) проследили судьбу «Джона», обращенного в «Джоанну», и обнаружили, что данная история привела к неожиданному финалу. С течением времени Джоанна, играя в куклы и занимаясь другими «девчоночьими» делами, чувствовала себя все более неуютно. Она предпочитала одеваться в мужскую одежду, играть с игрушками брата и разбирать вещи для того, чтобы понять принцип их работы. Примерно в 10 лет она ясно почувствовала, что не является девочкой. «Я начала понимать, насколько различались мое ощущение себя и то, кем я была в действительности… я подумала, что я урод или чем-то типа того… но я не хотела этого принимать. Я посчитала, что не хочу открывать ящик Пандоры» (Diamand, Sigmundsоn, 1997, p. 299–300). Будучи отвергнутой другими детьми из-за маскулинной внешности и фемининной одежды, что, естественно, не проходило бесследно, она испытывала дополнительное давление со стороны психиатров, настраивающих на более женственное поведение. Наконец, к 14 годам, после многих лет внутренней пытки, Джоанна наконец решилась и просто навсегда отказалась принимать женские гормоны, носить соответствующую одежду и притворяться быть девочкой. Затем она начала получать инъекции мужских гормонов, прошла через ампутацию молочной железы и хирургического вживления пениса и в результате этого стала вполне красивым и популярным молодым человеком, назначавшим свидания девушкам и женившимся в 25 лет. Таким образом, этот человек без отторжения принял свою выстраданную мужскую идентичность. Отсюда следует, что, возможно, нам следует пересмотреть выводы о том, что ранняя гендерно-ролевая социализация – единственный заслуживающий внимания фактор. Биологические факторы также имеют значение.
Вторым источником доказательств значимости биологических факторов служит исследование восемнадцати детей из Доминиканской Республики, биологически относящихся к мужскому полу и генетически находящихся в состоянии, вызываемом синдромом тестикулярной феминизации, вследствие которого они не обладали восприимчивостью к воздействию мужских гормонов в пренатальный период (McGinley, Peterson, Gauter, Sturla, 1979). Генитальная структура таких детей характеризовалась двойственностью. Воспитывались они, согласно полученным данным, как девочки. Однако стоило мужским гормонам в пубертатный период вызвать у этих ставших подростками детей рост бород и повлиять на внешность, принявшую более маскулинный характер, как шестнадцать из восемнадцати индивидов приняли мужскую идентичность и установили гетеросексуальные взаимоотношения с женщинами! Факты, обнаруженные в приведенном выше исследовании… поддерживают идею о том, что половая идентичность и половые предпочтения в большей степени обусловливаются гормонами, а не переживаниями в ходе ранней социализации.
Однако заключения, сделанные на основании доминиканского исследования, не окончательны (Ehrhard, 1985). Вероятно, что доминиканские родители, осведомленные о частой распространенности синдрома тестикулярной феминизации в своем обществе, вели себя по отношению к мальчикам, выглядевшим как девочки, не так, как по отношению к собственно маленьким девочкам. Если это соответствует истине, то описываемые «девочки» в раннем детстве могли полностью не принять женскую идентичность. Кроме того, не стоит думать, что принятие ими в дальнейшем мужской роли было опосредовано воздействием гормонов. Одно из исследований мальчиков с синдромом тестикулярной феминизации, проведенное в племени самбиа из Папуа – Новой Гвинеи, показало, что социальное давление, а именно указание на то, что человек, биологически являющийся мужчиной, не может быть матерью, служит основной детерминантой изменений в половой идентичности, происходящей после начала пубертата (Herdt, Davidson, 1988).
Наконец, один канадский мальчик, чей пенис был необратимо поврежден и который воспитывался как девочка с 7 месяцев, в настоящий момент достиг взрослости и продолжает вполне комфортабельно жить со своей женской половой идентичностью (Bradley et al., 1998). Очевидно, что биологическая предрасположенность не является судьбой и что социальные факторы играют важную роль в формировании половой идентичности и гендерно-ролевых предпочтений.
Как выясняется, исследования индивидов с анормальными гениталиями учат нас следующему: мы генетически предрасположены развиваться либо как мужчины, либо как женщины; первые три года жизни – это сензитивный, но не критический период для гендерно-ролевого развития; и ни биологические, ни социальные факторы не играют основной роли в полоролевом развитии.
Шэффер Д., 2003, с. 700–701.
Думается, что мнение, будто бы основную роль в формировании гендерной роли играют социальные нормы, предписывающие разные типы поведения, сильно преувеличено. Неслучайно многие исследователей считают, что в основе формирования половой идентичности лежит биологически заданный пол, но формирование психологического пола является результатом воздействия на личность социальных условий и культурных традиций общества (Unger R., 1979; Money J., Ehrhardt A., 1972; Wood J., Eagly A., 2002). С точки зрения биосоциальной теории, предложенной Джоном Мани и Анке Эрхард, биологические факторы направляют и ограничивают развитие мальчиков и девочек, и половая специфика этого развития оказывают влияние на реакции окружающих по отношению к ребенку того или иного пола. Вуд и Игли доказывают, что причины психологических половых различий являются двойственными: 1) физические различия между мужчинами и женщинами – способность женщин вынашивать детей и большие размеры тела, сила и скорость мужчин; 2) вид общества в отношении социально-экономических, экологических и технологических условий, в которых люди живут. Определенные условия могут быть более оптимальными для одного пола, чем для другого. Поэтому роли мужчин и женщин перераспределяются с учетом этого.
Диана Халперн (D. Halpern, 1997) предложила психобиологическую модель, объясняющую, как природа и воспитание оказывают совместное влияние на половую идентификацию. Согласно этой модели, мужские и женские половые гормоны влияют в пренатальный период на развитие головного мозга таким образом, что мальчики становятся более восприимчивыми к действиям, связанным с ориентацией в пространстве, а девочки более склонными к спокойному обмену вербальными сообщениями. Такая повышенная чувствительность в сочетании с убеждениями других людей по поводу адекватного полу поведения приводит к тому, что мальчики потенциально готовы и ведут себя именно так, чтобы получать больше переживаний, связанных с ориентацией в пространстве, а девочки чаще вовлекаются в игры, требующие проявления вербальных способностей (Bernstein et al., 1999).
Согласно Халперн, «мальчики, получающие в отличие от девочек более ранний опыт ориентации в пространстве, могут отличаться большим количеством нервных проводящих путей в области правого полушария головного мозга, выполняющего функции, связанные с ориентацией в пространстве, которые, в свою очередь, могут делать мальчиков еще более восприимчивыми к развитию пространственных способностей и приобретению умений ориентироваться в пространстве. У девочек же может развиваться больше нервных проводящих путей в области левого полушария головного мозга, выполняющего вербальные функции, и, как следствие, девочки становятся еще более восприимчивыми к осуществлению вербальной активности и приобретению вербальных умений. «Биологические факторы и окружающая среда неотделимы друг от друга, как сросшиеся близнецы, делящие одно сердце на двоих» (Halpern, 1997).
Таким образом, половая идентичность – это фенотип, сплав врожденного и приобретенного. Данное положение отражено на схеме Петерсона и Мейлора (см.: Кон И. С., 1989, с. 57), в которой показаны факторы и механизмы формирования половой идентичности (рис. 6.2).
Рис. 6.2. Факторы и механизмы формирования половой идентичности
За врожденные различия в реакциях и поведении мальчиков и девочек свидетельствуют следующие факты. Имеются данные, что в возрасте 12 недель, когда влияние среды еще едва заметно, у девочек гораздо выше интерес к фотографиям и изображениям лица человека, чем у мальчиков. В возрасте 24 недель у девочек эта тенденция сохраняется, а мальчики проявляют больше интереса к рисункам с геометрическими формами, чем к лицу человека. В возрасте 3–4 лет мальчики проявляют большую любознательность и самоуверенность в поведении (Little B., 1968; Hutt C., 1970), в то время как девочки в большей степени проявляют интерес к внешности, одежде, более опрятны (Ehrhard A. A., 1974).
В то же время нельзя не отметить, что окончательно вопрос о механизмах половой идентификации еще не решен. Хотя большинство фактов указывают на роль социализации, нельзя сбрасывать со счетов и значение врожденной предрасположенности к выбору видов деятельности, игр, игрушек (c учетом хотя бы большей агрессивности лиц мужского пола, которая определяется не только воспитанием, но и связью с генетически предопределенной концентрацией в организме мужских половых гормонов). Уникальная возможность получения доказательств в пользу последней точки зрения имеется при изучении детей с таким генетическим нарушением, как врожденная гиперплазия надпочечников (ВГН). Из-за ферментативного дефекта у индивидов с ВГН обнаруживается высокий уровень андрогенов в надпочечниках начиная с утробного периода. Вследствие этого у девочек с ВГН наблюдается поведение, характерное для мальчиков: интенсивный расход энергии, склонность к шумным уличным играм и традиционно маскулинным игрушкам и занятиям (Ehrhard, Baker, 1974; Ehrhard, Epstein, Money, 1968; Berenbaum, Hines, 1992). Они лучше ориентируются в пространстве (что характерно для мальчиков), чем девочки без ВГН (Resnick et al., 1986).
У людей, обладающих врожденной нехваткой фермента 5-альфа-редуктаза, дигидротестостерона (производный от тестостерона) вырабатывается меньше начиная с внутриутробного периода развития. Это приводит к тому, что гениталии становятся женскими на вид, поскольку дигидротестостерон необходим для пренатального развития пениса. Изучение выборки, состоявшей из 18 таких людей, которые все были воспитаны как девочки, показало, что 17 человек в подростковом возрасте определили свою принадлежность к числу мужчин. Обратите внимание, что в пубертатный период под воздействием тестостерона у них сформировались мужские гениталии (Imperato-McGinley et al., 1974, 1979). Согласно гипотезе о важности приписываемого ребенку при рождении пола, они должны были гендерно идентифицировать себя с тем полом, какой приписан им при рождении.На биологическую основу различий в играх мальчиков и девочек указывают и наблюдения над юными макаками резус: самцы играют в борьбу, а самки ухаживают за маленькими собратьями. Вряд ли эти различия можно приписать социальному фактору или подражанию родителям. Скорее борьба юных самцов отражает их большую склонность к проявлению агрессии, обусловленную большой концентрацией мужского полового гормона.
Наличие ферментной недостаточности (17-бета-гидроксистероидной дегидрогеназы) приводит к тому, что при рождении у ребенка имеются женские на вид половые органы; но затем в подростковом возрасте происходит значительный рост пениса, а также интенсивный рост волос. Изучение выборки, состоявшей из 25 таких людей, показало, что они определили в подростковом возрасте свою принадлежность к мужчинам, несмотря на то что их воспитывали как девочек (Rosler, Kohn, 1983).
Фрэнкин Р., 2003, с. 206.
Мелисса Хайнс и ее коллеги изучали связь между уровнем гормонов у беременных женщин и гендерным поведением детей в возрасте 3,5 лет от данных беременностей (Hines et al., 2002). У беременных женщин они измеряли и тестостерон и глобулин, который связывает тестостерон, транспортирует его в кровообращение и препятствует его связи с рецепторами тестостерона в мозге. Они изучили гендерное поведение, используя дошкольные предметы.Споры о роли биологического или социального в развитии и поведении человека вообще беспредметны, если касаются человека в целом, а не отдельных его характеристик. Ясно, что играет роль и то и другое, и человек, будучи социальным животным, прислушивается как к голосу своей природной основы, так и к голосу социума, в котором живет; вопрос, однако, в каком конкретном проявлении и на каком этапе развития человека роль того или иного фактора больше или решающая? Некоторые ученые пытаются создать интегративную теорию половой идентификации (табл. 6.5).
Эти ученые обнаружили связь между дородовым уровнем гормонов и гендерным поведением дошкольников-девочек: высокий уровень дородового тестостерона предсказывает высокий уровень типично мужского поведения. Хайнс и ее коллеги интерпретировали эти результаты как поддерживающие мысль о том, что нормальная изменчивость во внутриутробном уровне тестостерона может внести вклад в индивидуальные различия в гендерное поведение девочек.
Lips H., 2008, с. 197.
Таблица 6.5. Обзор процессов половой типизации с точки зрения интегративной теории (Шэффер Д., 2003)
6.4. Нормативное давление как механизм половой идентификации
Значение социальных факторов и, в частности, культурных традиций в разных этнических группах для полоролевых различий показано М. Мид (Mead M., 1964). Она опровергла мнение о том, что у всех народов имеется такая же ролевая дифференциация пола, как и в западной культуре. Так, в ходе исследований на острове Ману в Новой Гвинее было выявлено, что дети не знают, что такое куклы. Однако когда им впервые дали несколько деревянных статуэток, то в качестве кукол их приняли мальчики, а не девочки. Мальчики стали напевать статуэткам колыбельные песенки, проявлять по отношению к ним типичное родительское поведение. Это соответствовало модели поведения взрослых на этом острове. Мужчины, располагая большим свободным временем в промежутках между охотой и ловлей рыбы, уделяют больше внимания детям и играют с ними.
М. Мид описала также эмоциональные характеристики мужчин и женщин в трех первобытных племенах Новой Гвинеи. В двух племенах различий не было, причем в одном племени мужчины и женщины демонстрировали особенности, которые в развитом обществе считаются женскими, а в другом – мужскими. В третьем же племени мужчины обладали «женскими» чертами (грациозностью, артистичностью, застенчивостью, эмоциональной чувствительностью, подверженностью мнению других), в то время как женщины описываются ею как обезличенные, практичные и умелые.
М. Мид описала также эмоциональные характеристики мужчин и женщин в трех первобытных племенах Новой Гвинеи. В двух племенах различий не было, причем в одном племени мужчины и женщины демонстрировали особенности, которые в развитом обществе считаются женскими, а в другом – мужскими. В третьем же племени мужчины обладали «женскими» чертами (грациозностью, артистичностью, застенчивостью, эмоциональной чувствительностью, подверженностью мнению других), в то время как женщины описываются ею как обезличенные, практичные и умелые.