Страница:
Она кивнула.
— Я знаю. Но Гриль сейчас находится в Среде, по крайней мере, мы так считаем. Он страстный шахматист, просто фанатик…
— Он великий шахматист, — вставил Кэрд.
— …и мог бы продолжить свою партию с вами. Не думаю, что он настолько глуп, чтобы пойти на это, однако страсть к игре все-таки способна взять верх над здравым смыслом. Он может поверить, что сумеет передать вам следующий ход с какого-нибудь экрана на улице, а затем быстро скрыться. Я сказала «может», и на самом деле, мне кажется, у него хорошие шансы избежать преследования органиков. Если донесение не поступит немедленно, мы не сумеем определить местонахождение Гриля со спутника.
— Вы хотите, чтобы, приняв ход, я сообщил об этом непосредственно вам или органикам? Если я, конечно, его получу.
— Докладывайте мне. Конечно, все может сорваться. Вдруг Гриль догадается задержать ход при передаче. Тогда к моменту получения сообщения Гриля давно уже не будет на месте. И все-таки в любом случае дайте мне знать. Между прочим, вы действительно еще не получали от него хода?
Хитрый вопрос. Без сомнения, она уже проверила все контакты Боба Тингла.
— Нет, — сказал он.
Пока Гриль не находился под официальным наблюдением, ни один из его звонков не мог быть записан. Если бы он, Тингл, получил изображение шахматной доски со следующим ходом Гриля, то мог бы попросить сохранить ее в памяти коммуникационного центра, пока Гриль не запросит ее. В обычных условиях следующий ход Тингла был бы затем передан Грилю в следующий Понедельник. Очередной ход Гриля, посланный Тинглу, подлежит хранению в банке данных Среды, а также во Всемирном Банке данных в архиве Манхэттена.
Сник наверняка проверила все эти источники информации. Кроме того, она не преминула бы запросить информационные мониторы органиков Среды тотчас уведомить ее об очередном ходе Гриля. Зачем тогда просить Тингла сообщать ей о действиях Гриля?
Может быть, на самом деле ее интересует что-то другое? Не исключено, что Гриль — не более чем прикрытие для каких-то совсем других ее интересов, и она просто хочет контролировать его действия.
Он даже пожалел, что не ограничил участие своих двойников из других дней в партиях с Грилем. Тингл не предусмотрел это, и в результате ходы в партиях делали все те, кто олицетворял придуманные им роли для всех дней недели. Завтра Сник проследит линию Гриля и обнаружит, что она пересекается с Джимом Дунски. Тогда она поймет, что Боб Тингл и Джим Дунски — одно лицо. Наверно, ей уже известно, что Джеф Кэрд и Боб Тингл — одно и то же.
Нет, этого определенно не может быть. Тогда бы она немедленно арестовала его и сейчас уже допрашивала бы с пристрастием в ближайшей комнате для дознаний. Вероятно, и в самом деле она просто ищет Гриля.
Но тогда почему для слежки за дэйбрейкером из Понедельника выбрали Воскресного органика? Какова бы ни была причина, она не должна видеть его в Четверг. Хотя ей и необязательно встречаться с ним лично. Вполне достаточно будет одного взгляда на лицо Джима Дунски на экране.
— Надеюсь, я не покажусь вам излишне любопытным, — произнес он. — Удивляюсь, почему искать Гриля послали именно вас? И почему этот случай считается чем-то необычным? Мне всегда казалось, что дэйбрейкерами занимаются органики каждого из дней, не перебегая в другие дни. Никогда не слышал, чтобы для слежки за дэйбрейкером кому-то из органиков предоставляли временную визу, позволяющую нарушать границы дней.
— На это у нас есть свои причины.
— А, понимаю. Меня это не касается.
— Мой кодовый номер особенный. Х-Х. Легко запомнить. Если игра с Грилем получит продолжение, вы свяжетесь со мной? Без задержки?
— Конечно. Х-Х, — усмехнулся он. — Действительно несложно. Двойной крест.
Лицо ее ровным счетом ничего не выражало. Либо она не уловила в его словах никакого намека, либо обладала достаточным самообладанием, чтобы не подать виду.
— Янкев Гриль, да? — рассмеялся он. — Вы знаете, что эти слова — Янкев и Гриль — значат на языке идиш?
— Нет. А что, должна бы знать?
— Янкев — это Джеймс, то есть Джимми. Гриль означает сверчок. Другими словами, человека, которого вы ищете, зовут Джимми Сверчок.
— Я и не сомневаюсь, — сказала она. — Простите, не вижу в этом ничего смешного или имеющего отношения к делу. Я что-то упустила?
Она посмотрела на часы и поднялась. Он тоже встал.
— Да нет, это просто занятно. Шутки делают жизнь немного легче. Каламбуры всегда помогают жить.
— Мне подобные шутки кажутся глупыми, — заметила Сник. — Однако ничего противозаконного в этом нет. Правда, если…
— …дать вам власть, они стали бы незаконными, — закончил за нее Боб.
— Ваши мысли просто антиобщественны. Смею вас заверить, я хотела сказать совершенно другое.
Но что бы ни собиралась произнести Сник, слова ее так и не прозвучали. Не попрощавшись, она проворно удалилась, лишь в последний момент все-таки повернувшись и бросив на прощание:
— Возможно, я еще увижу вас. Маха Тингл.
— Надеюсь, что нет, — пробормотал он, вздыхая. Сник оказалась одной из самых красивых женщин, которых ему когда-либо приходилось видеть. Однако при взгляде на нее у него не возникало ни чувства восхищения, ни желания. Она просто пугала его.
Он миновал холл, просунул конец идентификационной звезды в отверстие на двери и, вошел в комнату, едва она распахнулась. Оператора, обслуживающего банк данных в первую смену, уже не было. Сама комната формой походила на куполообразный шатер диаметром у пола около двадцати футов. Стены от пола до середины потолка покрывали пригнанные друг к другу экраны. В центре стояло кресло, опоясанное столом в форме кольца. На столе располагался небольшой пульт управления. Тингл приподнял откидную крышку и попал в «заколдованный круг», а затем, опустив крышку на место, уселся в кресло. Кресло обладало повышенной комфортабельностью и проектировалось таким образом, чтобы обеспечить максимальную степень удобства при работе. Оно поворачивалось вокруг своей оси, что давало возможность рассмотреть любой экран. Кресло откидывалось назад, превращаясь как бы в небольшой диванчик, с которого без труда можно просматривать изображение дисплеев на потолке.
Тингл ввел известный только ему одному код. Экраны сразу же засветились, отобразив тексты и фотографии, которые они показывали в момент окончания работы в прошлую Среду. Недовольный тем, что ему придется сегодня отложить свой любимый проект, Тингл в течение нескольких минут не отрываясь изучал содержимое экранов. Работа эта проводилась неофициально по неформальному приказу Паза, который, в свою очередь, получил распоряжение от собственного начальника. По существующим правилам Тинглу не полагалось знать о том, кто является шефом Паза, однако втайне от. Паза он провел на этот счет собственное расследование.
Одной из основных черт характера Тингла было опасное любопытство, иногда граничащее с безрассудностью. Если бы Совет иммеров прознал об этом, он наверняка очень обеспокоился бы. Однако никакими сведениями о подобной потенциальной угрозе Совет не располагал. Ведь проверке подверглась бы устойчивость личности Джефа Кэрда, и никто из членов Совета не сомневался, что Боб Тингл и Джеф Кэрд — это одно и то же лицо. Программируя характер Тингла, Кэрд потакал собственным наклонностям, хотя и прекрасно понимал, что вряд ли смог бы развить определенные особенности личности своего двойника, если бы они, пусть в зародыше, пусть в скрытом состоянии, не существовали в нем самом.
Первый этап тайного проекта, которым занимался в это время Тингл, состоял в сборе статистических данных о количестве людей, которых на протяжении последних сублет подвергли «полупостоянному окаменению» и поместили в специальное хранилище. Это были люди, умирающие от каких-либо неизлечимых болезней или страдающие умственными заболеваниями, перед которыми современная терапия оказывалась бессильной. К их числу относились и неисправимые преступники-рецидивисты. Идея подобных мероприятий была проста: как только наука откроет способ вернуть этим людям подлинное здоровье, их можно будет вывести из окаменения и подвергнуть лечению.
Но так дело выглядело в теории. Правительство опубликовало цифры, раскрывающие количество «временно прекращенных» — так их называли в официальных отчетах. Задание, которое Паз поручил Тинглу, состояло в проверке этих цифр. Существовали подозрения, что правительство Среды говорит в этом случае неправду. Официальная статистика сообщала, что на тот момент, когда Тингл приступил к осуществлению проекта, временному прекращению подверглись в общей сложности 46.947.269 человек. В результате четырех сублет тщательного расследования с использованием самых разных каналов Тингл пришел к выводу, что в действительности это число составляло 86.927.326 человек. Эта цифра охватывала только тех, кто был полупермантизирован (правительственная терминология) в Среду.
Тингл и Паз исходили из того, что мир других дней был устроен аналогично и что общая цифра полуперманентов составляет приблизительно
609.000.000.
Затем Паз предложил Тинглу определить, не появились ли за последние двадцать сублет такие методы лечения, которые могли бы позволить успешно исцелять некоторые категории временно прекращенных. Эта задача оказалась гораздо легче первой. Тингл быстро обнаружил довольно много материалов, опубликованных за это время, в которых излагались новые терапевтические методы или описывались недавно изобретенные лекарства. Он пришел к выводу, что все эти достижения позволяют говорить о выдаче разрешения на дестоунирование по крайней мере 30.000.000 человек из числа временно прекращенных жителей Среды, или, экстраполируя эти цифры на другие дни недели, — 210.000.000 человек из всего населения. Однако из тридцати миллионов ни один человек не был приведен в нормальное состояние, и новые методы лечения и лекарства никто на них не испытывал. Собственно, публично на этот счет даже и предложений не высказывайтесь.
Докладывая Пазу о результатах проведенного им анализа, Тингл говорил:
— Во-первых, даже допуская, что скорость лечения составит один миллион человек в субгод, если, конечно, это возможно, все равно потребуется тридцать сублет. За это время не менее сорока миллионов других людей попадут в хранилище. Таким образом, общее число тех, кто там находится, — приблизительно восемьдесят семь миллионов — почти не изменится.
— В том, что правительство склонно игнорировать эту проблему, не следует искать какие-то коварные мотивы. Все достаточно просто: оно дало обещание, выполнить которое не в силах. Уверен, что не я один сделал подобное открытие и раздобыл соответствующие цифры. Дело в том, что отчетам, касающимся этого вопроса, просто не дают хода.
— Значит, все эти миллионы людей с равным успехом могли бы умереть? — поинтересовался Паз.
— Необязательно. Может быть… наступит день… когда у нас будет достаточно медицинского персонала и средств, чтобы сдержать данное обещание.
— Конечно, — заметил Паз, оглядывая свой необозримый живот, и почесывая третий подбородок. — Настанет день, когда каждый будет есть ровно столько, сколько ему необходимо.
Занимаясь этой проблемой и представив себе истинную картину, Тингл не мог отделаться от мысли, что если всех временно прекращенных действительно удалось бы излечить и вернуть к жизни, то из-за резкого увеличения численность населения возникла бы еще одна, не менее серьезная проблема. И что делать тогда? Ввести восьмой день недели?
— А для чего вам вся эта информация? — спросил Тингл.
— Допускаю, что мы, иммеры, когда-нибудь сможем воспользоваться этим оружием.
— Шантаж? Вымогательство? Угроза?
В ответ Паз лишь усмехнулся.
Вот такой разговор состоялся в тот раз.
Сейчас, когда проект уже приближался к завершающей стадии, Тингл бродил, как привидение, по записям биографий и бесед некоторых высокопоставленных лиц из правительства Манхэттена и из Всемирного правительства. Ему передали устройство, изготовленное, судя по всему, в тайной лаборатории иммеров и позволившее Тинглу раскодировать секретные диалоги. Сначала он был в полном восторге от подобного чуда, но потом огорчился, поняв, что нечто в этом роде вполне могли сделать и засекреченные ученые, которые работали на правительство. Чем они хуже иммеров? А это означало, что кодирующие устройства, которыми пользуются иммеры, в любой момент могут оказаться бессильными скрыть их тайны.
Он поделился своими опасениями с начальством, передав отчет через своего шефа. В результате было принято решение каждые несколько недель менять формат, используемый в шифровальных устройствах.
Тингл поинтересовался у Паза, чем объясняется необходимость установить подслушивание правительственных служб, однако тот ограничился заявлением в том роде, что, дескать, знать это ему необязательно. Про себя Тингл решил, что Совет иммеров на всякий случай собирает информацию, которую можно будет в определенных обстоятельствах применить для самозащиты. Вероятно, результаты его работы использовались сразу же для оказания давления на влиятельных лиц в собственных интересах Совета иммеров — непонятных, но несомненно важных.
Копаясь в архивных записях, Тингл отобрал и сохранил некоторые из обнаруженных данных. Если ему придется защищать себя, оружие и у него найдется.
Раздумывая над всем этим, он поразился сделанному наблюдению. Он, Тингл, не преминул бы прибегнуть в случае необходимости к шантажу, тогда как Кэрд, его клиент из Вторника, посчитал бы подобное поведение недостойным.
Всматриваясь в экраны, он вдруг вспомнил о том, что Нокомис ждет от него убедительной информации, необходимой для осуществления ее планов. Сегодня это никак не успеть сделать, а, значит, она будет ужасно сердита на него. Он вздохнул. Приоритет сейчас был за Сник. Если останется время, надо заняться еще и Кастором. «Необходимо как можно скорее перевести Кастора в число временно прекращенных, — пробормотал он. — Тогда удастся справиться с этим кризисом».
Совет иммеров, несомненно, в курсе того, что следует делать. Однако предписанные законом процедуры, которые придется пройти, чтобы поместить Кастора в стоунер как неизлечимого больного, предусматривали его подробнейший допрос. Возможно, он и не станет раскрывать властям факт своей принадлежности к иммерам, особенно, если будет продолжать настаивать на своей божественности. Но Совет не мог пойти на подобный риск. Не оставалось ничего другого как содержать его в больнице в качестве умственно больного пациента, имеющего перспективы на излечение.
Тингл еще раз вздохнул и, тихонько насвистывая мелодию песенки «Криминальное кредо» из оперетты Гильберта [англ. либреттист и поэт (1836-1911)] и Салливана [англ. композитор (1842-1900)] «Микадо», приступил к работе над проектом Сник. Картинка на экране сменилась информацией о кодах, необходимых для доступа в файлы органиков Воскресенья. Ключом, поступившим из банка данных иммеров, пользоваться разрешалось только в исключительных ситуациях.
Сейчас и возникло такое положение. Работать с ними нужно было предельно осторожно, поскольку операторы Воскресного банка данных могли установить защитную систему, с которой он пока еще не был знаком.
Сейчас народ Воскресенья полностью — за исключением, конечно, Сник — находился в своих стоунерах, но, проснувшись в назначенный день, они определят, что кто-то пытался добраться до их информации. Если это произойдет, ему самому придется заметать электронные следы. Не исключено даже, что тогда он вынужден будет уничтожить часть банка иммеров, чтобы не позволить органикам обнаружить виновника их неприятностей.
Не прошло и пятнадцати минут, а Тингл, просмотрев шесть различных источников, собрал всю имеющуюся биографическую информацию о Пантее Пао Сник. Потратив еще два часа на то, чтобы попытаться добыть официальный приказ, переданный ей в связи с ее сегодняшней миссией, он оставил свои попытки — все безопасные пути и схемы поиска были им безуспешно опробованы. Либо эта информация в принципе недоступна, либо приказ она получила в устной форме.
Зато теперь ему стали известны все ее уязвимые места. По крайней мере те, о которых имелось упоминание в банке данных. Тингл по собственному опыту мог судить о том, то некоторые из своих недостатков Сник вполне могла утаить от правительственных психиатров. Боб решил переключиться на Кастора, однако едва он приступил к просмотру информации, появившейся в ответ на первый его запрос, как все экраны, вспыхнув, осветились красным цветом, и данные исчезли. Пораженный, он обратился к тому экрану, что связывал его с дверью. Сердце его отчаянно билось, усугубляя и без того объяснимое отвратительное чувство беспокойства. Видимо, за последнее время он здорово устал и просто отказывался признаваться себе в этом.
— Это я, — прозвучал голос Паза.
Система безопасности была устроена таким образом, чтобы успеть предупредить Тингла и выключить все дисплеи, если кто-нибудь попытается заговорить с ним через экраны или вставит ключ в замочную скважину.
Тингл нажал кнопку, и дверь, распахнулась. Хоть он и не сомневался в том, что, будучи не один. Паз предупредил бы его, он повернулся вместе с креслом, чтобы убедиться в этом. Переваливаясь, вошел Паз. Дверь автоматически затворилась за ним.
Тингл открыл было рот, чтобы сообщить шефу, что поиск информации о Сник не отнял у него так много времени, как он думал вначале. Бледность и угрюмое выражение лица Паза остановили его на полуслове.
— В чем дело? — спросил он.
— Поступили новости по каналу органиков! Кого-то убили в доме рядом с твоим корпусом. Кого именно — я не знаю. И вообще, это, конечно, может быть простым совпадением, но Кастор…
Еще раньше Тингл поднялся навстречу Пазу. Внезапно почувствовав слабость, он опустился в кресло.
— Эй, что с тобой? — забеспокоился Паз.
За эту секунду Тингл стал немножко меньше Тинглом, зато немного больше Кэрдом.
— Кого там убили?
— Да откуда, к черту, я могу знать?! — воскликнул Паз. — Они в тот момент как раз выносили тело. Вот я и подумал, что ты живешь совсем рядом… и Кастор… Может быть, его поймали там и прихлопнули. Или он по ошибке пришил кого-нибудь в доме.
Паз понятия не имел о том, что Кэрд и Тингл были соседями. Иметь эту информацию ему было незачем.
— Я думаю… — проговорил Тингл.
— Да? — Паз выжидающе смотрел на него.
Тингл махнул рукой.
— Да, ничего. Включим этот канал. Подождем и посмотрим. Возможно, к нам это не имеет никакого отношения. Паз несколько раз тяжело вздохнул.
— Да, да, — подтвердил он. — Вероятно, я зря паникую, и это просто совпадение. В любом с случае, если Кастора загнали там в угол и убили, нам только лучше.
На экране облаченные в голубую форму органики, заполнившие тротуар и часть улицы, удерживали толпу любопытных. Три бригады новостей вели репортаж с места события. Неподалеку стояли несколько патрульных машин и скорая помощь, вызванная из следственного управления. Двое мужчин спускали по ступеням тележку, подвижные колеса которой то выдвигались, то вбирались внутрь, двигаясь по ступеням. На тележке, перепоясанный ремнем, лежал большой, словно набитый чем-то, зеленый мешок.
Появилось лицо репортера 87-го канала, Роберта Аманулла. Он сказал:
«Мы только что разговаривали с Махой Адита Ротва по…»
Экран погас.
— Органики выключили, — объявил Паз. — Интересно, что им тут не понравилось?
В чем бы ни состояла причина, по которой отключили эту камеру, остальные продолжали работать. Паз потребовал задействовать два другие канала, и они заработали, транслируя с двух различных точек картинку с места событий. Через тридцать секунд к ним присоединился и вновь заработавший 87-й канал. Аманулла продолжал репортаж, ни словом, однако, не упоминая об опознании жертвы. Тем временем тело перенесли в машину скорой помощи, которая начала медленно пробираться сквозь толпу. Вырвавшись из группы зевак на свободное место, она прибавила скорость, однако опознавательные огни и сирена так и не включились: торопиться было уже некуда.
Из репортажа можно было заключить, что в доме произошло убийство. Однако каких-либо подробностей пока не сообщалось. Как только репортеры получат официальную версию событий от органиков, информацию сразу же передадут в эфир. А пока… две камеры переместились в район Ист Сайд; где другие журналисты продолжили рассказ о последних городских новостях. Канал 87 по-прежнему работал с той же точки: вероятно, Аманулла действовал из принципа, настолько он возмутился проявлениями цензуры.
— Уж эти строгости! — заметил Паз. — Прежде чем мы что-нибудь узнаем, может пройти несколько часов.
— А то и вовсе никогда не узнаем.
Тингл неуверенно поднялся, подошел к стене и задействовал один из экранов. Задав несколько вопросов, он выслушал ответы и повернулся к Пазу.
— Вы слышали?
— Да, Ротва живет в этом доме…
— Я…
Тингл вовремя остановился. Он едва не проговорился о том, что знает Ротву. Он, действительно, не раз видел ее лицо через окошко в цилиндре, установленном в подвале этого дома.
Кто же был убит? Кастор? Вполне вероятно. Или Озма? Ясно, что это не один из двух жителей, занимающих дом в Среду, поскольку женщина была жива. Если бы она убила своего мужа, то ее сразу же забрали бы полицейские. Она давно уже находилась бы в окаменелом состоянии. Так обычно поступали с арестантами во избежание побегов.
Тинглу был известен код, позволяющий проникнуть в информационный банк органиков, однако в соответствии с инструкцией пользоваться им разрешалось только в самых критических аварийных ситуациях. Можно ли считать, что сейчас создалось именно такое положение?
— Необходимо точно узнать, чье тело они увезли. Мы не сможем планировать действия — а вдруг это Кастор…
Паз нахмурился.
— Если он мертв, спешить некуда. Так или иначе об этом станет известно.
— Вряд ли это Кастор, — заметил Тингл. — Разве можно убить Бога? — слабо улыбнувшись, попытался пошутить он.
Паз некоторое время пристально смотрел на него.
— Хороший ты парень. Боб. Вот только шуточки твои иногда меня сильно раздражают.
— Шуточки, да? Прошу прощения.
— Смотри-ка, ее муж возвращается домой, — сказал Паз, указывая на один из экранов. — По крайней мере, я думаю, это он.
Тингл узнал подошедшего к дому мужчину, но подтвердить правоту Паза, конечно же, не мог. Или уже пора? Может быть, уже пришло время рассказать Пазу о том, что в этом доме он живет во Вторник? Если не признаться, то придется скрывать ту болезненную тревогу, которая охватила его при одной мысли о том, что Озма, возможно, уже мертва. Если же он посвятит Паза в истинное положение дел, не исключено, что ситуация немного разрядится. Паз сразу же доложит начальству, что Кастор охотится за Тинглом и поэтому представляет опасность для всех иммеров.
Он обвел взглядом экраны. Ни одно из лиц в толпе не походило на Кастора. Тингл продолжал пристально разглядывать лица людей, плотным кольцом окруживших место, события, в надежде, что у сумасшедшего убийцы может возникнуть непреодолимое желание остаться на месте преступления и пощекотать себе нервы, наблюдая за тем, как будут выносить тело его жертвы. Хотя вряд ли Кастор так поступит. Слишком он осторожен, и наверняка уже находится далеко отсюда.
Тингл ощутил в груди какое-то мучительное, терзающее душу движение. Он не сомневался, что эта упорная, животная боль, которая глодала его изнутри, нечто иное как печаль, переживаемая Кэрдом. Однако будучи сегодня не более чем агентом Кэрда, он мог позволить себе чувствовать лишь приглушенное, ослабленное сострадание, которое он, Тингл, должен испытывать, когда убивают любимую жену его давнего клиента.
Именно это Тингл и говорил себе. На самом деле боль мучила его настолько сильно, что он все время опасался, что не сможет удержать страдание внутри, и оно вырвется наружу. Если подобное действительно случится, это будет означать пусть и неполный, но все-таки возврат к личности Кэрда и отступление самого Тингла. Нет, этого допустить ни в коем случае нельзя.
Я же не могу быть абсолютно уверен, что убили именно Озму, успокаивал он себя.
И все же сомнений у него не было.
— Ну? — произнес Паз.
— Прошу прощения, сказал Кэрд, — я задумался.
— Ну и лицо у тебя! Никогда не знал, что бывает так больно думать.
Тингл натянуто улыбнулся.
— Только, когда я смеюсь, — отшутился Кэрд. — Простите, шеф. Мы обязаны поймать Кастора. Найти его хоть в винной бочке, как сказал когда-то великий Бедфорд Форрестер… [Нейтак Бедфорд Форрестер, американский генерал; воевал на стороне Конфедерации южных в Гражданской войне 1861-65; forest — лес (англ.)]
— Форрестер? Что может знать какой-то лесничий?
— Еще раз простите, шеф. Боюсь, что это просто неудачная историческая параллель. Наверно, я излишне нервничаю. Я собрал всю информацию о Сник, какую только мог, но так и не понял, действительно ли она послана разыскать Гриля или вся эта история не более чем прикрытие, а на самом деле она охотится за мной. Мне… нам… придется прибегнуть к импровизации, общаясь с ней. Уверен, Совет уже предпринял по отношению к ней определенные действия. Так что без помощи мы не останемся.
— Я знаю. Но Гриль сейчас находится в Среде, по крайней мере, мы так считаем. Он страстный шахматист, просто фанатик…
— Он великий шахматист, — вставил Кэрд.
— …и мог бы продолжить свою партию с вами. Не думаю, что он настолько глуп, чтобы пойти на это, однако страсть к игре все-таки способна взять верх над здравым смыслом. Он может поверить, что сумеет передать вам следующий ход с какого-нибудь экрана на улице, а затем быстро скрыться. Я сказала «может», и на самом деле, мне кажется, у него хорошие шансы избежать преследования органиков. Если донесение не поступит немедленно, мы не сумеем определить местонахождение Гриля со спутника.
— Вы хотите, чтобы, приняв ход, я сообщил об этом непосредственно вам или органикам? Если я, конечно, его получу.
— Докладывайте мне. Конечно, все может сорваться. Вдруг Гриль догадается задержать ход при передаче. Тогда к моменту получения сообщения Гриля давно уже не будет на месте. И все-таки в любом случае дайте мне знать. Между прочим, вы действительно еще не получали от него хода?
Хитрый вопрос. Без сомнения, она уже проверила все контакты Боба Тингла.
— Нет, — сказал он.
Пока Гриль не находился под официальным наблюдением, ни один из его звонков не мог быть записан. Если бы он, Тингл, получил изображение шахматной доски со следующим ходом Гриля, то мог бы попросить сохранить ее в памяти коммуникационного центра, пока Гриль не запросит ее. В обычных условиях следующий ход Тингла был бы затем передан Грилю в следующий Понедельник. Очередной ход Гриля, посланный Тинглу, подлежит хранению в банке данных Среды, а также во Всемирном Банке данных в архиве Манхэттена.
Сник наверняка проверила все эти источники информации. Кроме того, она не преминула бы запросить информационные мониторы органиков Среды тотчас уведомить ее об очередном ходе Гриля. Зачем тогда просить Тингла сообщать ей о действиях Гриля?
Может быть, на самом деле ее интересует что-то другое? Не исключено, что Гриль — не более чем прикрытие для каких-то совсем других ее интересов, и она просто хочет контролировать его действия.
Он даже пожалел, что не ограничил участие своих двойников из других дней в партиях с Грилем. Тингл не предусмотрел это, и в результате ходы в партиях делали все те, кто олицетворял придуманные им роли для всех дней недели. Завтра Сник проследит линию Гриля и обнаружит, что она пересекается с Джимом Дунски. Тогда она поймет, что Боб Тингл и Джим Дунски — одно лицо. Наверно, ей уже известно, что Джеф Кэрд и Боб Тингл — одно и то же.
Нет, этого определенно не может быть. Тогда бы она немедленно арестовала его и сейчас уже допрашивала бы с пристрастием в ближайшей комнате для дознаний. Вероятно, и в самом деле она просто ищет Гриля.
Но тогда почему для слежки за дэйбрейкером из Понедельника выбрали Воскресного органика? Какова бы ни была причина, она не должна видеть его в Четверг. Хотя ей и необязательно встречаться с ним лично. Вполне достаточно будет одного взгляда на лицо Джима Дунски на экране.
— Надеюсь, я не покажусь вам излишне любопытным, — произнес он. — Удивляюсь, почему искать Гриля послали именно вас? И почему этот случай считается чем-то необычным? Мне всегда казалось, что дэйбрейкерами занимаются органики каждого из дней, не перебегая в другие дни. Никогда не слышал, чтобы для слежки за дэйбрейкером кому-то из органиков предоставляли временную визу, позволяющую нарушать границы дней.
— На это у нас есть свои причины.
— А, понимаю. Меня это не касается.
— Мой кодовый номер особенный. Х-Х. Легко запомнить. Если игра с Грилем получит продолжение, вы свяжетесь со мной? Без задержки?
— Конечно. Х-Х, — усмехнулся он. — Действительно несложно. Двойной крест.
Лицо ее ровным счетом ничего не выражало. Либо она не уловила в его словах никакого намека, либо обладала достаточным самообладанием, чтобы не подать виду.
— Янкев Гриль, да? — рассмеялся он. — Вы знаете, что эти слова — Янкев и Гриль — значат на языке идиш?
— Нет. А что, должна бы знать?
— Янкев — это Джеймс, то есть Джимми. Гриль означает сверчок. Другими словами, человека, которого вы ищете, зовут Джимми Сверчок.
— Я и не сомневаюсь, — сказала она. — Простите, не вижу в этом ничего смешного или имеющего отношения к делу. Я что-то упустила?
Она посмотрела на часы и поднялась. Он тоже встал.
— Да нет, это просто занятно. Шутки делают жизнь немного легче. Каламбуры всегда помогают жить.
— Мне подобные шутки кажутся глупыми, — заметила Сник. — Однако ничего противозаконного в этом нет. Правда, если…
— …дать вам власть, они стали бы незаконными, — закончил за нее Боб.
— Ваши мысли просто антиобщественны. Смею вас заверить, я хотела сказать совершенно другое.
Но что бы ни собиралась произнести Сник, слова ее так и не прозвучали. Не попрощавшись, она проворно удалилась, лишь в последний момент все-таки повернувшись и бросив на прощание:
— Возможно, я еще увижу вас. Маха Тингл.
— Надеюсь, что нет, — пробормотал он, вздыхая. Сник оказалась одной из самых красивых женщин, которых ему когда-либо приходилось видеть. Однако при взгляде на нее у него не возникало ни чувства восхищения, ни желания. Она просто пугала его.
Он миновал холл, просунул конец идентификационной звезды в отверстие на двери и, вошел в комнату, едва она распахнулась. Оператора, обслуживающего банк данных в первую смену, уже не было. Сама комната формой походила на куполообразный шатер диаметром у пола около двадцати футов. Стены от пола до середины потолка покрывали пригнанные друг к другу экраны. В центре стояло кресло, опоясанное столом в форме кольца. На столе располагался небольшой пульт управления. Тингл приподнял откидную крышку и попал в «заколдованный круг», а затем, опустив крышку на место, уселся в кресло. Кресло обладало повышенной комфортабельностью и проектировалось таким образом, чтобы обеспечить максимальную степень удобства при работе. Оно поворачивалось вокруг своей оси, что давало возможность рассмотреть любой экран. Кресло откидывалось назад, превращаясь как бы в небольшой диванчик, с которого без труда можно просматривать изображение дисплеев на потолке.
Тингл ввел известный только ему одному код. Экраны сразу же засветились, отобразив тексты и фотографии, которые они показывали в момент окончания работы в прошлую Среду. Недовольный тем, что ему придется сегодня отложить свой любимый проект, Тингл в течение нескольких минут не отрываясь изучал содержимое экранов. Работа эта проводилась неофициально по неформальному приказу Паза, который, в свою очередь, получил распоряжение от собственного начальника. По существующим правилам Тинглу не полагалось знать о том, кто является шефом Паза, однако втайне от. Паза он провел на этот счет собственное расследование.
Одной из основных черт характера Тингла было опасное любопытство, иногда граничащее с безрассудностью. Если бы Совет иммеров прознал об этом, он наверняка очень обеспокоился бы. Однако никакими сведениями о подобной потенциальной угрозе Совет не располагал. Ведь проверке подверглась бы устойчивость личности Джефа Кэрда, и никто из членов Совета не сомневался, что Боб Тингл и Джеф Кэрд — это одно и то же лицо. Программируя характер Тингла, Кэрд потакал собственным наклонностям, хотя и прекрасно понимал, что вряд ли смог бы развить определенные особенности личности своего двойника, если бы они, пусть в зародыше, пусть в скрытом состоянии, не существовали в нем самом.
Первый этап тайного проекта, которым занимался в это время Тингл, состоял в сборе статистических данных о количестве людей, которых на протяжении последних сублет подвергли «полупостоянному окаменению» и поместили в специальное хранилище. Это были люди, умирающие от каких-либо неизлечимых болезней или страдающие умственными заболеваниями, перед которыми современная терапия оказывалась бессильной. К их числу относились и неисправимые преступники-рецидивисты. Идея подобных мероприятий была проста: как только наука откроет способ вернуть этим людям подлинное здоровье, их можно будет вывести из окаменения и подвергнуть лечению.
Но так дело выглядело в теории. Правительство опубликовало цифры, раскрывающие количество «временно прекращенных» — так их называли в официальных отчетах. Задание, которое Паз поручил Тинглу, состояло в проверке этих цифр. Существовали подозрения, что правительство Среды говорит в этом случае неправду. Официальная статистика сообщала, что на тот момент, когда Тингл приступил к осуществлению проекта, временному прекращению подверглись в общей сложности 46.947.269 человек. В результате четырех сублет тщательного расследования с использованием самых разных каналов Тингл пришел к выводу, что в действительности это число составляло 86.927.326 человек. Эта цифра охватывала только тех, кто был полупермантизирован (правительственная терминология) в Среду.
Тингл и Паз исходили из того, что мир других дней был устроен аналогично и что общая цифра полуперманентов составляет приблизительно
609.000.000.
Затем Паз предложил Тинглу определить, не появились ли за последние двадцать сублет такие методы лечения, которые могли бы позволить успешно исцелять некоторые категории временно прекращенных. Эта задача оказалась гораздо легче первой. Тингл быстро обнаружил довольно много материалов, опубликованных за это время, в которых излагались новые терапевтические методы или описывались недавно изобретенные лекарства. Он пришел к выводу, что все эти достижения позволяют говорить о выдаче разрешения на дестоунирование по крайней мере 30.000.000 человек из числа временно прекращенных жителей Среды, или, экстраполируя эти цифры на другие дни недели, — 210.000.000 человек из всего населения. Однако из тридцати миллионов ни один человек не был приведен в нормальное состояние, и новые методы лечения и лекарства никто на них не испытывал. Собственно, публично на этот счет даже и предложений не высказывайтесь.
Докладывая Пазу о результатах проведенного им анализа, Тингл говорил:
— Во-первых, даже допуская, что скорость лечения составит один миллион человек в субгод, если, конечно, это возможно, все равно потребуется тридцать сублет. За это время не менее сорока миллионов других людей попадут в хранилище. Таким образом, общее число тех, кто там находится, — приблизительно восемьдесят семь миллионов — почти не изменится.
— В том, что правительство склонно игнорировать эту проблему, не следует искать какие-то коварные мотивы. Все достаточно просто: оно дало обещание, выполнить которое не в силах. Уверен, что не я один сделал подобное открытие и раздобыл соответствующие цифры. Дело в том, что отчетам, касающимся этого вопроса, просто не дают хода.
— Значит, все эти миллионы людей с равным успехом могли бы умереть? — поинтересовался Паз.
— Необязательно. Может быть… наступит день… когда у нас будет достаточно медицинского персонала и средств, чтобы сдержать данное обещание.
— Конечно, — заметил Паз, оглядывая свой необозримый живот, и почесывая третий подбородок. — Настанет день, когда каждый будет есть ровно столько, сколько ему необходимо.
Занимаясь этой проблемой и представив себе истинную картину, Тингл не мог отделаться от мысли, что если всех временно прекращенных действительно удалось бы излечить и вернуть к жизни, то из-за резкого увеличения численность населения возникла бы еще одна, не менее серьезная проблема. И что делать тогда? Ввести восьмой день недели?
— А для чего вам вся эта информация? — спросил Тингл.
— Допускаю, что мы, иммеры, когда-нибудь сможем воспользоваться этим оружием.
— Шантаж? Вымогательство? Угроза?
В ответ Паз лишь усмехнулся.
Вот такой разговор состоялся в тот раз.
Сейчас, когда проект уже приближался к завершающей стадии, Тингл бродил, как привидение, по записям биографий и бесед некоторых высокопоставленных лиц из правительства Манхэттена и из Всемирного правительства. Ему передали устройство, изготовленное, судя по всему, в тайной лаборатории иммеров и позволившее Тинглу раскодировать секретные диалоги. Сначала он был в полном восторге от подобного чуда, но потом огорчился, поняв, что нечто в этом роде вполне могли сделать и засекреченные ученые, которые работали на правительство. Чем они хуже иммеров? А это означало, что кодирующие устройства, которыми пользуются иммеры, в любой момент могут оказаться бессильными скрыть их тайны.
Он поделился своими опасениями с начальством, передав отчет через своего шефа. В результате было принято решение каждые несколько недель менять формат, используемый в шифровальных устройствах.
Тингл поинтересовался у Паза, чем объясняется необходимость установить подслушивание правительственных служб, однако тот ограничился заявлением в том роде, что, дескать, знать это ему необязательно. Про себя Тингл решил, что Совет иммеров на всякий случай собирает информацию, которую можно будет в определенных обстоятельствах применить для самозащиты. Вероятно, результаты его работы использовались сразу же для оказания давления на влиятельных лиц в собственных интересах Совета иммеров — непонятных, но несомненно важных.
Копаясь в архивных записях, Тингл отобрал и сохранил некоторые из обнаруженных данных. Если ему придется защищать себя, оружие и у него найдется.
Раздумывая над всем этим, он поразился сделанному наблюдению. Он, Тингл, не преминул бы прибегнуть в случае необходимости к шантажу, тогда как Кэрд, его клиент из Вторника, посчитал бы подобное поведение недостойным.
Всматриваясь в экраны, он вдруг вспомнил о том, что Нокомис ждет от него убедительной информации, необходимой для осуществления ее планов. Сегодня это никак не успеть сделать, а, значит, она будет ужасно сердита на него. Он вздохнул. Приоритет сейчас был за Сник. Если останется время, надо заняться еще и Кастором. «Необходимо как можно скорее перевести Кастора в число временно прекращенных, — пробормотал он. — Тогда удастся справиться с этим кризисом».
Совет иммеров, несомненно, в курсе того, что следует делать. Однако предписанные законом процедуры, которые придется пройти, чтобы поместить Кастора в стоунер как неизлечимого больного, предусматривали его подробнейший допрос. Возможно, он и не станет раскрывать властям факт своей принадлежности к иммерам, особенно, если будет продолжать настаивать на своей божественности. Но Совет не мог пойти на подобный риск. Не оставалось ничего другого как содержать его в больнице в качестве умственно больного пациента, имеющего перспективы на излечение.
Тингл еще раз вздохнул и, тихонько насвистывая мелодию песенки «Криминальное кредо» из оперетты Гильберта [англ. либреттист и поэт (1836-1911)] и Салливана [англ. композитор (1842-1900)] «Микадо», приступил к работе над проектом Сник. Картинка на экране сменилась информацией о кодах, необходимых для доступа в файлы органиков Воскресенья. Ключом, поступившим из банка данных иммеров, пользоваться разрешалось только в исключительных ситуациях.
Сейчас и возникло такое положение. Работать с ними нужно было предельно осторожно, поскольку операторы Воскресного банка данных могли установить защитную систему, с которой он пока еще не был знаком.
Сейчас народ Воскресенья полностью — за исключением, конечно, Сник — находился в своих стоунерах, но, проснувшись в назначенный день, они определят, что кто-то пытался добраться до их информации. Если это произойдет, ему самому придется заметать электронные следы. Не исключено даже, что тогда он вынужден будет уничтожить часть банка иммеров, чтобы не позволить органикам обнаружить виновника их неприятностей.
Не прошло и пятнадцати минут, а Тингл, просмотрев шесть различных источников, собрал всю имеющуюся биографическую информацию о Пантее Пао Сник. Потратив еще два часа на то, чтобы попытаться добыть официальный приказ, переданный ей в связи с ее сегодняшней миссией, он оставил свои попытки — все безопасные пути и схемы поиска были им безуспешно опробованы. Либо эта информация в принципе недоступна, либо приказ она получила в устной форме.
Зато теперь ему стали известны все ее уязвимые места. По крайней мере те, о которых имелось упоминание в банке данных. Тингл по собственному опыту мог судить о том, то некоторые из своих недостатков Сник вполне могла утаить от правительственных психиатров. Боб решил переключиться на Кастора, однако едва он приступил к просмотру информации, появившейся в ответ на первый его запрос, как все экраны, вспыхнув, осветились красным цветом, и данные исчезли. Пораженный, он обратился к тому экрану, что связывал его с дверью. Сердце его отчаянно билось, усугубляя и без того объяснимое отвратительное чувство беспокойства. Видимо, за последнее время он здорово устал и просто отказывался признаваться себе в этом.
— Это я, — прозвучал голос Паза.
Система безопасности была устроена таким образом, чтобы успеть предупредить Тингла и выключить все дисплеи, если кто-нибудь попытается заговорить с ним через экраны или вставит ключ в замочную скважину.
Тингл нажал кнопку, и дверь, распахнулась. Хоть он и не сомневался в том, что, будучи не один. Паз предупредил бы его, он повернулся вместе с креслом, чтобы убедиться в этом. Переваливаясь, вошел Паз. Дверь автоматически затворилась за ним.
Тингл открыл было рот, чтобы сообщить шефу, что поиск информации о Сник не отнял у него так много времени, как он думал вначале. Бледность и угрюмое выражение лица Паза остановили его на полуслове.
— В чем дело? — спросил он.
— Поступили новости по каналу органиков! Кого-то убили в доме рядом с твоим корпусом. Кого именно — я не знаю. И вообще, это, конечно, может быть простым совпадением, но Кастор…
Еще раньше Тингл поднялся навстречу Пазу. Внезапно почувствовав слабость, он опустился в кресло.
— Эй, что с тобой? — забеспокоился Паз.
За эту секунду Тингл стал немножко меньше Тинглом, зато немного больше Кэрдом.
— Кого там убили?
— Да откуда, к черту, я могу знать?! — воскликнул Паз. — Они в тот момент как раз выносили тело. Вот я и подумал, что ты живешь совсем рядом… и Кастор… Может быть, его поймали там и прихлопнули. Или он по ошибке пришил кого-нибудь в доме.
Паз понятия не имел о том, что Кэрд и Тингл были соседями. Иметь эту информацию ему было незачем.
— Я думаю… — проговорил Тингл.
— Да? — Паз выжидающе смотрел на него.
Тингл махнул рукой.
— Да, ничего. Включим этот канал. Подождем и посмотрим. Возможно, к нам это не имеет никакого отношения. Паз несколько раз тяжело вздохнул.
— Да, да, — подтвердил он. — Вероятно, я зря паникую, и это просто совпадение. В любом с случае, если Кастора загнали там в угол и убили, нам только лучше.
На экране облаченные в голубую форму органики, заполнившие тротуар и часть улицы, удерживали толпу любопытных. Три бригады новостей вели репортаж с места события. Неподалеку стояли несколько патрульных машин и скорая помощь, вызванная из следственного управления. Двое мужчин спускали по ступеням тележку, подвижные колеса которой то выдвигались, то вбирались внутрь, двигаясь по ступеням. На тележке, перепоясанный ремнем, лежал большой, словно набитый чем-то, зеленый мешок.
Появилось лицо репортера 87-го канала, Роберта Аманулла. Он сказал:
«Мы только что разговаривали с Махой Адита Ротва по…»
Экран погас.
12
— Органики выключили, — объявил Паз. — Интересно, что им тут не понравилось?
В чем бы ни состояла причина, по которой отключили эту камеру, остальные продолжали работать. Паз потребовал задействовать два другие канала, и они заработали, транслируя с двух различных точек картинку с места событий. Через тридцать секунд к ним присоединился и вновь заработавший 87-й канал. Аманулла продолжал репортаж, ни словом, однако, не упоминая об опознании жертвы. Тем временем тело перенесли в машину скорой помощи, которая начала медленно пробираться сквозь толпу. Вырвавшись из группы зевак на свободное место, она прибавила скорость, однако опознавательные огни и сирена так и не включились: торопиться было уже некуда.
Из репортажа можно было заключить, что в доме произошло убийство. Однако каких-либо подробностей пока не сообщалось. Как только репортеры получат официальную версию событий от органиков, информацию сразу же передадут в эфир. А пока… две камеры переместились в район Ист Сайд; где другие журналисты продолжили рассказ о последних городских новостях. Канал 87 по-прежнему работал с той же точки: вероятно, Аманулла действовал из принципа, настолько он возмутился проявлениями цензуры.
— Уж эти строгости! — заметил Паз. — Прежде чем мы что-нибудь узнаем, может пройти несколько часов.
— А то и вовсе никогда не узнаем.
Тингл неуверенно поднялся, подошел к стене и задействовал один из экранов. Задав несколько вопросов, он выслушал ответы и повернулся к Пазу.
— Вы слышали?
— Да, Ротва живет в этом доме…
— Я…
Тингл вовремя остановился. Он едва не проговорился о том, что знает Ротву. Он, действительно, не раз видел ее лицо через окошко в цилиндре, установленном в подвале этого дома.
Кто же был убит? Кастор? Вполне вероятно. Или Озма? Ясно, что это не один из двух жителей, занимающих дом в Среду, поскольку женщина была жива. Если бы она убила своего мужа, то ее сразу же забрали бы полицейские. Она давно уже находилась бы в окаменелом состоянии. Так обычно поступали с арестантами во избежание побегов.
Тинглу был известен код, позволяющий проникнуть в информационный банк органиков, однако в соответствии с инструкцией пользоваться им разрешалось только в самых критических аварийных ситуациях. Можно ли считать, что сейчас создалось именно такое положение?
— Необходимо точно узнать, чье тело они увезли. Мы не сможем планировать действия — а вдруг это Кастор…
Паз нахмурился.
— Если он мертв, спешить некуда. Так или иначе об этом станет известно.
— Вряд ли это Кастор, — заметил Тингл. — Разве можно убить Бога? — слабо улыбнувшись, попытался пошутить он.
Паз некоторое время пристально смотрел на него.
— Хороший ты парень. Боб. Вот только шуточки твои иногда меня сильно раздражают.
— Шуточки, да? Прошу прощения.
— Смотри-ка, ее муж возвращается домой, — сказал Паз, указывая на один из экранов. — По крайней мере, я думаю, это он.
Тингл узнал подошедшего к дому мужчину, но подтвердить правоту Паза, конечно же, не мог. Или уже пора? Может быть, уже пришло время рассказать Пазу о том, что в этом доме он живет во Вторник? Если не признаться, то придется скрывать ту болезненную тревогу, которая охватила его при одной мысли о том, что Озма, возможно, уже мертва. Если же он посвятит Паза в истинное положение дел, не исключено, что ситуация немного разрядится. Паз сразу же доложит начальству, что Кастор охотится за Тинглом и поэтому представляет опасность для всех иммеров.
Он обвел взглядом экраны. Ни одно из лиц в толпе не походило на Кастора. Тингл продолжал пристально разглядывать лица людей, плотным кольцом окруживших место, события, в надежде, что у сумасшедшего убийцы может возникнуть непреодолимое желание остаться на месте преступления и пощекотать себе нервы, наблюдая за тем, как будут выносить тело его жертвы. Хотя вряд ли Кастор так поступит. Слишком он осторожен, и наверняка уже находится далеко отсюда.
Тингл ощутил в груди какое-то мучительное, терзающее душу движение. Он не сомневался, что эта упорная, животная боль, которая глодала его изнутри, нечто иное как печаль, переживаемая Кэрдом. Однако будучи сегодня не более чем агентом Кэрда, он мог позволить себе чувствовать лишь приглушенное, ослабленное сострадание, которое он, Тингл, должен испытывать, когда убивают любимую жену его давнего клиента.
Именно это Тингл и говорил себе. На самом деле боль мучила его настолько сильно, что он все время опасался, что не сможет удержать страдание внутри, и оно вырвется наружу. Если подобное действительно случится, это будет означать пусть и неполный, но все-таки возврат к личности Кэрда и отступление самого Тингла. Нет, этого допустить ни в коем случае нельзя.
Я же не могу быть абсолютно уверен, что убили именно Озму, успокаивал он себя.
И все же сомнений у него не было.
— Ну? — произнес Паз.
— Прошу прощения, сказал Кэрд, — я задумался.
— Ну и лицо у тебя! Никогда не знал, что бывает так больно думать.
Тингл натянуто улыбнулся.
— Только, когда я смеюсь, — отшутился Кэрд. — Простите, шеф. Мы обязаны поймать Кастора. Найти его хоть в винной бочке, как сказал когда-то великий Бедфорд Форрестер… [Нейтак Бедфорд Форрестер, американский генерал; воевал на стороне Конфедерации южных в Гражданской войне 1861-65; forest — лес (англ.)]
— Форрестер? Что может знать какой-то лесничий?
— Еще раз простите, шеф. Боюсь, что это просто неудачная историческая параллель. Наверно, я излишне нервничаю. Я собрал всю информацию о Сник, какую только мог, но так и не понял, действительно ли она послана разыскать Гриля или вся эта история не более чем прикрытие, а на самом деле она охотится за мной. Мне… нам… придется прибегнуть к импровизации, общаясь с ней. Уверен, Совет уже предпринял по отношению к ней определенные действия. Так что без помощи мы не останемся.