Фауст Джо. Драгоценный груз

   «Этого-то я и боялся, – подумал Вонн. – Этот тип говорит, что нас подберут, но что помешает ему забыть о нашем существовании, как только мы сделаем свое дело? И я почему-то уверен, что именно так он и поступит. Слыхал я о таких трюках, и не раз».
   Но вслух он этого, разумеется, не сказал, а деловым тоном спросил:
   – Что нам делать с пассажирами и командой «Риджа»?
   – Убить, если они будут стоять между вами и двигательным отсеком. Если нет – пусть живут, лишние жертвы нам не нужны.
   Вонн вогнал патрон в ствол собранного оружия и поморщился. Ему не понравился возникший при этом звук. Ему не нравился план Бэчмана, хотя он должен был признать, что тот вполне осуществим. Если им удастся отключить двигатели «Хергест Риджа», это повлечет за собой отключение силового поля и орудий, которыми звездолет, даром, что относится к классу пассажирских лайнеров, снабжен в изобилии. Вместе с ними выйдет из строя и главная система жизнеобеспечения судна. «Хергест Ридж» станет уязвим для любого крохотного суденышка, снабженного самым примитивным вооружением. Кроме того, у экипажа и пассажиров могут возникнуть и другие проблемы, например, с дублирующими системами жизнеобеспечения. Ведь когда начнется стрельба, какая-нибудь из них наверняка пострадает – лайнеры, к ней, что ни говори, не приспособлены, сколько бы орудий на них ни навесили…
   Было время, когда все эти соображения ничуть не обеспокоили бы Воина. Были даже времена, когда перспектива такой работы забавляла его и доставляла удовольствие. Он участвовал в операциях и похлеще, и не раз бывал на волосок от смерти, но никогда это не производило на него такого впечатления, как во время похищения фиалов сущностей и погони за ними «Роко Мари». Никогда прежде он не испытывал такого потрясения, как в тот миг, когда сжимал в объятиях холодеющее тело Андерса. Даже сейчас ему стоило лишь прикрыть глаза, он словно наяву ощутил запах кровавой рвоты, как будто вновь оказался в том проклятом холле «Ангельской Удачи», где погиб его брат.
   Вздрогнув, он поспешно открыл глаза, надеясь прогнать кошмарные воспоминания, но это не помогло. Перед внутренним взором его все равно стоял умирающий Андерс и, похоже, так просто от этих навязчивых видений ему было не отделаться. Но и жить с ними больше было невмоготу.
   «Ну, хорошо, – сказал он сам себе, – давай разберемся, в чем тут дело. Быть может, если я сумею понять, почему гибель брата не дает мне покоя, этот кошмар перестанет повторяться?»
   Вонн закрыл глаза и мысленно вернулся в холл «Ангельской Удачи» в тот самый момент, когда прозвучали роковые выстрелы парня из Юэ-Шень.
   – Мне плохо…– произнес Андерс, приваливаясь к стене, и начал сползать на пол. На стене остался отчетливый кровавый след.
   Вонн издал вопль отчаяния и ярости. Кто-то, кажется Винтерс, толкнул его на пол и навалился сверху. Стряхнув его с себя, Вонн вскочил на ноги и бросился к Андерсу. Перед глазами у него все еще стоял Медведь, у которого выстрелом развалило череп, и он не мог допустить, чтобы такая же участь постигла еще одного наемника, которого Вонн называл братом.
   – Андерс, Андерс!… – он добежал до брата и замер, глядя в его стекленеющие глаза и уже понимая, что ничем не может ему помочь. Да, именно так все и было. Но он не должен хотя бы в своем видении позволить Андерсу умереть у него на руках! Крепко зажмурившись, Вонн попытался представить, Как разворачивались бы события, если бы брат остался жив. Вот Андерс открывает глаза… Движения Винтерса и Мэя замедляются, словно они преодолевают невидимую преграду, как будто движутся в воде… «Господи, зачем мне все это?…» – подумал Вонн, и тут в голове у него прозвучал голос Андерса:
   – Никогда бы не подумал, что ты способен на такое.
   – Что за чертовщина? – Вонн склонился над Андерсом. Без сомнения, это был его голос, но он ничего не говорил, и губы мертвеца были плотно сжаты.
   – Подними меня, – попросил голос.
   Вонн вздрогнул и хотел отшатнуться, но что-то удержало его.
   – Сделай это, Вонн. Нам надо поговорить. Не обо мне – нам ни дано изменять прошлое, как бы мы этого не хотели. Но я должен сказать тебе пару слов о тебе самом.
   – Говори, – произнес Вонн изменившимся голосом, плохо понимая, сон это или явь.
   «Вонн, ублюдок, немедленно подними меня!» Вонн обхватил брата за плечи и вновь ему показалось, что движения его были неестественно медленными. На лице Андерса появился предсмертный румянец, и теперь он уже произнес совершенно отчетливо, явственно шевеля губами:
   – Вонн… Обещай мне… Не так глупо…
   «Что обещать? Что не так глупо? Чего ты от меня ждешь?» – хотел крикнуть Вонн, но не успел. Кровь хлынула изо рта Андерса, глаза закрылись, а тело обмякло и сделалось вдруг неправдоподобно тяжелым.
   Винтерс все еще что-то кричал, выдергивал гранаты из-за пояса и швырял их в погибших охранников. Мэй бросился на него и ударил головой о стену, требуя, чтобы тот немедленно остановился и прекратил истерику.
   Вонн обхватил Андерса двумя руками, не позволяя ему осесть на пол.
   – Нет! Не уходи, брат! Не надо!…
   Глаза мертвеца внезапно открылись, и он прошептал:
   – Не называй меня братом, ублюдок!
   – За что? Почему ты назвал меня так, брат? – Вонн все еще поддерживал тело Андерса, но, похоже, нужды в этом уже не было. – Так ты жив?
   Андерс взглянул на свою изрешеченную пулями грудь.
   – Забавно, правда? Но я играл по правилам, и эти пули были непременным условием игры. Не так ли? – он помолчал, прокашлялся и вытер тыльной стороной ладони сочащуюся изо рта кровь. – Рано или поздно это должно было случиться.
   – Кто-то из нас сошел с ума. Надеюсь, что это ты…– растерянно пробормотал Вонн.
   – Я не сумасшедший, но просто не могу умереть, настолько я разозлен тем, что ты предаешь друзей.
   – Нет! – закричал Вонн. – Не тяни на меня, брат! Я никогда не предавал своих!
   – Врешь! – коротко бросил Андерс. – Разве ты не нанялся к Бэчману, не доведя до конца прежнее дело? Разве мы поступали так прежде?
   – При чем тут Бэчман, брат? О чем ты говоришь?
   Андерс улыбнулся, и Вонн отчетливо увидел сгустки крови, застывшие между его зубами.
   – Я говорю о фиалах сущности.
   – Но с ними же покончено, – запротестовал Вонн. – Ты просто не знаешь, что мы угробили корабль Юэ-Шень и…
   – Ты хочешь сказать, что фиалы доставлены на Консул Пять? Вспомни, ведь именно в этом была суть сделки! Ты нарушил договор.
   – Нет! – Вонн отстранился от Андерса. – Эта сделка от нас не уйдет. Капитан О'Хирн – бывшая жена Мэя, она поможет ему. Нам даже не надо заметать наши следы, тянущиеся от «Гирлянды», потому что все думают, будто мы мертвы.
   – Глупец! Ты забыл о задании Бэчмана? Что произойдет, если ты остановишь двигатели этого корабля и сбежишь с него? А если кому-нибудь из соратников Бэчмана придет в голову пальнуть по беззащитному лайнеру? Ты намерен урыть дело, из-за которого я погиб!
   – Нет-нет, не говори так! – Вонн дружески ткнул Андерса в грудь и услышал странный глухой звук. – Мэй – парень сообразительный, он все уладит. Он может…
   Андерс поднял окровавленный палец:
   – Минуточку. – Он склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, и закивал так, будто соглашался с услышанным.
   – Андерс?
   – Ли хочет, чтобы я спросил у тебя кое о чем. Он спрашивает, как поживает Герцог?
   – Хорошо. И он, кстати, тоже может управлять…
   – Брось, Вонн! Он всего лишь торговец! – свирепо оборвал брата Андерс. – И мне совершенно плевать на то, что ты думаешь о его удачливости. А как Винтерс? И что слышно о твоей дорогой Роз?
   – Роз – вне игры, – хмуро ответил Вонн.
   – Они все вне игры. Ты всех их продал.
   – Андерс, ты не смеешь!…
   – И хуже всего, братец, – губы Андерса искривились в презрительной улыбке, – что ты предал сам себя. Ты действительно думаешь, что Бэчман подберет ваш отсек, после того как вы отстрелитесь от «Риджа»? Вспомни-ка, ведь он подставил под удар своих корешей только для того, чтобы проверить – годишься ли ты в дело. А ведь те ребята были из его постоянной команды! Так как же, думаешь, он обойдется с временными помощниками?
   – Риск есть всегда, такая у нас работа. К тому же этих ребят Бэчман послал вовсе не на убой. У меня ведь не было с собой оружия…
   Андерс потряс головой, и шея у него при этом потрескивала и поскрипывала, как у неисправного робота.
   – Риск риску рознь, и ты это прекрасно знаешь. Соглашаясь иметь дело с нечистым на руку партнером, ты не просто рискуешь, ты подставляешься. Ну что же, на мой взгляд, ты заслужил удар в спину.
   – Брось шутить, брат! Ты просто пугаешь меня!
   – Ты забыл кодекс чести наемников и получишь по заслугам.
   Руки Вонна сжались в кулаки, но до того, как он успел пустить их в ход, Андерс отпрянул от него и начал сползать по стене на пол.
   – Нет! Только не это! – в отчаянии взвыл Вонн. Андерс взглянул ему в глаза, и Вонн, сделав чудовищное усилие, взял себя в руки.
   – Я не понимаю тебя. Мы всегда говорили с тобой на одном языке. Почему же сейчас ты плетешь какую-то высокопарную чушь?
   – Это не чушь, брат. Вспомни, о чем я просил тебя перед смертью. Пора завязывать, а ты, вместо этого, погружаешься все глубже и глубже. Причем на этот раз уже не в кровь, а в грязь и дерьмо, – Андерс закашлялся и с трудом выдавил из себя: – Больше мне нечего тебе сказать, брат.
   – На мой взгляд, ты стал слишком большим чистоплюем.
   Андерс продолжал кашлять, издавая странные, скрежещущие звуки и мучительно содрогаясь всем телом. Кровь начала сочиться из дырок в его груди, лицо помучнело. Приступ кашля прекратился так же внезапно, как и начался. И кончился он тем, что Андерс, содрогнувшись в последний раз, выплюнул что-то на ладонь и сжал в кулаке.
   – Ты в порядке? – встревоженно спросил Вонн.
   – Нет, – бесцветным голосом ответил Андерс. – Ведь я мертв.
   Схватив руку Вонна, он вложил в нее что-то маленькое и холодное.
   – Возьми на память. Быть может, хоть это заставит тебя образумиться.
   Вонн сжал вещицу в кулаке, не в силах отвести глаз от Андерса, умершего на этот раз окончательно и бесповоротно. Потом поднес испачканную в крови руку к глазам и разжал кулак. Покрытый слизью и кровью, отхарканный Андерсом предмет был ему явно знаком, и, присмотревшись, он понял, что это кусочек свинца. Пуля, убившая его брата.
   Рот Вонна открылся в беззвучном крике, и он закружил по комнате, с трудом проталкивая в легкие воздух…
   Короткий крик, вырвавшийся из пересохшего горла наемника, заставил его вернуться к реальности. Всхлипывая и морщась, он тупо уставился на валявшийся у его ног пистолет Ксегга. Воздух в каюте казался спертым и влажным. Все еще дрожащей рукой Вонн смахнул с лица пот и задействовал систему контроля микроклимата помещения. При этом он ощутил, что пальцы его продолжают сжимать тот самый предмет, который…
   Нет, этого не может быть!
   Раскрыв ладонь он с облегчением увидел, что это всего лишь патрон для пистолета Ксегга. Кусочек свинца, намертво вделанный в гильзу. Крохотный кусочек, способный, однако, пробить отверстие в системе вентиляции, перебить энергокабель и убить человека…
   Вонн тяжело опустился кресло, и тело его затряслось от нервного, совершенно неуместного в данных обстоятельствах смеха.
   Он чувствовал себя смертельно усталым, словно только что вернулся с трудного и опасного дела. Но ведь это не так! Он всего лишь сидел в своей каюте и разговаривал с призраком из прошлого…
   Странно. Он никогда не страдал ни от каких дурацких комплексов. И не знал иной усталости, кроме физической, хотя ему доводилось слышать истории о людях, которых преследовали всевозможные глюки. Истории страшные и правдивые, вызывавшие у него, тем не менее, улыбку на устах. Да и как было ему не улыбаться, если он считал их порожденными неумеренным потреблением алкоголя. Однако сейчас ему было вовсе не до смеха, потому что он-то был трезв. И не страдал от похмелья, хотя чувствовал себя паскуднее, чем после затянувшейся допоздна попойки.
 

15

 
   Герцог протер глаза. Он читал про Эрика Диксона нескольких часов подряд, и то ли с непривычки, то ли от тусклого мерцания экрана у него разболелась голова. Но дело, право же, того стоило: он был очарован этим отчаянным парнем! Более того, он преклонялся перед ним, хотя идея поступления на военную службу и участия в военных действиях представлялась поначалу молодому торговцу дикой. Да, биография Отчаянного Эрика была удивительным чтивом, и, если все написанное соответствовало истине, порой с ним происходили совершенно удивительные вещи.
   За неделю до того, как выпускники учебной базы Нарофельд должны были получить назначения в части, арколианцы предприняли атаку на П-З-А. Нападение на эту, расположенную в поясе астероидов станцию слежения землян, снабжавшую Нарофельд информацией, было успешно отбито двумя эскадрильями пилотов-курсантов, но арколианцам все же удалось разрушить часть регистрирующей и аналитической аппаратуры. Восстановить разрушения можно было единственным путем – объединив оборонительные возможности базы и станции, без чего приступать к проведению ремонтных работ не имело смысла.
   Соответствующий приказ пришел на базу Нарофельд поздно вечером, в конце недели. Двадцать четыре пилота-курсанта отдыхали, а двадцать пятый – Эрик Диксон – был занят на взлетном поле текущим ремонтом своего истребителя – машины класса «Вакк». За техосмотр истребителя ему пришлось взяться во внеурочное время по личному распоряжению Дюральда Дикса – начальника учебки возмущало нахальство Диксона, но он не мог не восхищаться им как подающим надежды пилотом. К тому времени, как на базе был принят запрос на поставку аппаратуры, необходимой для возобновления работы П-З-А, Диксон как раз заглянул на склад за необходимыми для ремонта истребителя запчастями.
   Официально Диксона еще нельзя было посылать на одиночные вылеты, поскольку он не получил документ об успешном усвоении учебной программы и все еще числился курсантом. Однако когда Дикс объявил, что нужен доброволец, и Эрик первым выступил из группы шепчущихся товарищей, ни у кого не возникло возражений против его кандидатуры. Большинство пилотов видели Диксона в деле, а остальные были наслышаны о его недюжинных способностях. Было очевидно, что лететь следовало лучшему, ведь арколианские истребители могли находиться еще в зоне астероидов, и встречи с ними способен был избежать только очень умелый и удачливый пилот. Эрику и впрямь повезло – вылет на П-З-А прошел без происшествий. Необходимая аппаратура была доставлена на разгромленную станцию, и ни один арколианский истребитель не преградил ему путь. Доставка груза заняла всего несколько часов, так что он успел вернуться на базу еще до окончания срока, отведенного ему Диксом на внеочередной техосмотр «Вакка»…
   Герцог вздрогнул, услышав странные звуки, пришедшие из глубины коридора. Приглушенные голоса, шелест и шуршание напомнили ему возню крыс на скотобойне его дяди. На миг ему даже почудилось, будто он каким-то образом перенесся на Тетрос, но шустрые грызуны вели себя значительно тише, а эти звуки постепенно усиливались, нарастали. Похоже было, что кто-то спорит, и один голос он вроде бы узнавал, а вот второй…
   Да, они идут к его камере. Кто бы это мог быть? Отметив место, на котором закончил чтение, Герцог выключил микропроектор и положил на койку. Поднялся на ноги и беззвучно подошел ко входу в камеру. Осторожно выглянул в коридор, памятуя об ошейнике, ограничивающем перемещение, и замер от изумления. Появившаяся в конце коридора очень широкая, но невысокая, словно лишенная головы, фигура мало походила на человеческую.
   – Мистер Арбор?
   Герцог в испуге попятился и тут же с облегчением перевел дух, заметив шедшую за удивительным посетителем надзирательницу.
   – С вами все в порядке?
   – Вы напугали меня! – он нервно рассмеялся, а затем снова уставился на существо, остановившееся вместе с надзирательницей у входа в камеру.
   – К вам посетитель, – сообщила она, – Однако вы можете отказаться от встречи. На мой взгляд, именно так вам и надлежит сделать. Но это мое личное мнение, и вам, вероятно, виднее, как следует поступать в подобных обстоятельствах.
   – Кто он?
   Надзирательница нахмурилась, полагая, очевидно, что Герцог не нуждается в ответе. Круглоголовое, шаркающее и словно бы сгорбленное, закутанное в алый плащ существо трудно было с кем-то спутать. Но чего ради оно решило навестить Герцога? Вот уж этого-то посетителя он ожидал здесь увидеть меньше всего!
   – Боже мой, так вы действительно?… – Герцог прикусил губу, в недоумении разглядывая арколианца. – Вы пришли ко мне?
   Круглая голова качнулась вниз, потом вверх. Арколианец то ли поздоровался, то ли кивнул, издав нечто вроде кваканья. И сообразив, что Герцог его не понял, неожиданно внятно произнес:
   – Действительно пришел. К вам.
   Надзирательница поджала губы, явно недовольная тем, что Герцог не внял ее совету, и проворчала:
   – Входите, господин посол. Я буду рядом, вам нечего опасаться.
   – Хорошо, – промолвил арколианец. – Вам надо называть меня Мистербоб, надзирательница. Мне не угрожает здесь опасность. Я не чувствую ни страха, ни злобы. Вы можете идти и вернуться к своим обязанностям.
   – Но у меня приказ! – запротестовала женщина.
   – Действительно. Но у меня есть привилегии дипломатического представителя. И я должен говорить с разумным в приватной обстановке.
   – Ладно, говори, – буркнула надзирательница, – но я все равно буду наблюдать за вашей беседой по монитору.
   Раздосадованная женщина двинулась прочь, в то время как арколианец неуклюже переступил порог камеры, вызвав на лице Герцога непроизвольную улыбку.
   – Добро пожаловать, – проговорил он, жестом гостеприимного хозяина указывая на койку и стоящий подле нее стул. – Где желаете присесть?
   – Благодарю вас, Вильямарбор. В этом нет нужды. Е-формы имеют стулья внутри себя. – Арколианец покивал головой, окинул взглядом камеру и, найдя подходящее место, подошел к нему. Герцог выпучил глаза, словно и впрямь ожидал, что вот сейчас из-под алой мантии появятся ножки стула, но этого, разумеется, не произошло. Инопланетянин всего лишь замер на месте, каким-то образом став при этом ниже на несколько сантиметров.
   – Рад видеть вас, посол. И, поверьте, мне искренне жаль, что это происходит в такой обстановке…
   – Действительно. Вам нет нужды напрягать голос и говорить так громко, Вильямарбор, – проговорил Мистербоб, останавливая его движением руки. – Е-формы способны слышать достаточно хорошо. Вам также следует называть меня Мистербоб. Мы много потрудились, чтобы выбрать имена, удобные для разумных. Мы перебрали массу вариантов и, проведя всесторонний анализ обращений, принятых в ваших мирах, остановились на этих.
   – Мистербоб? – повторил Герцог. – Мистер Боб… Погодите-ка, вы что же, взяли имя главного героя допотопного сериала?! «Тот самый мистер Боб», да?
   – Действительно, – арколианец явно остался доволен догадливостью Герцога. В камере запахло соленым морским воздухом. – Значит, вы хорошо помните этот фильм?
   – Помню, хотя смотрел давным-давно, – ответил Герцог. – Но, по-моему, это имя не слишком-то вам подходит. Ведь мистер Боб был настоящий…
   – О, это как раз не важно, – перебил его Мистербоб. – Если само имя кажется вам удобным…
   – Удобным? Ну что ж, пожалуй, – согласился Герцог.
   – Моего ассистента зовут Лэсалейн.
   – Лэсалейн… Лэса Лейн? Певица?
   – Действительно. Один из членов нашей группы побаивается разумные А-формы. Мы назвали его Редбатлер.
   – Ред Батлер, – эхом повторил Герцог. Он не мог сообразить, с чем соотнести это имя, пока не вспомнил, что так звали главного героя в сериале «Хроники Тары».
   – Еще одного нашего зовут Киллерджо.
   Герцог рассмеялся.
   – Вы дурачитесь, как дети. Неужели одного из дипломатов называют Убийца Джо?
   – Мы сделали вывод из ваших телепередач, что такое имя может носить только очень важный человек.
   – Это актер, – объяснил Герцог. – Один из лучших. И к тому же – профессиональный борец.
   – Не менее важным членом нашей группы является Либренд.
   Челюсть Герцога отвисла, и он чуть не задохнулся от удивления.
   – Это имя что-то говорит вам?
   Герцог попытался ответить, но сумел издать только несколько булькающих звуков и утвердительно мотнул головой.
   – Вы испытываете сильные чувства, запах которых можно уловить на большом расстоянии.
   Сделав титаническое усилие, Герцог сумел-таки взять себя в руки и пробормотал:
   – Ли Бренд. Это очень любопытно.
   – Действительно. Не забывайте, Вильямарбор, что меня надо называть Мистербоб.
   Герцог закрыл глаза и подумал, что ему не часто приходилось чувствовать себя таким дураком. Все это напоминало какую-то детскую игру, смысл которой он решительно не улавливал.
   – Ладно, пусть будет Мистербоб. Но тогда вы должны звать меня Герцогом.
   – Это слишком просто, – ответил Мистербоб. – А я желаю говорить с тобой уважительно.
   – Ну, хорошо, – криво улыбнулся Герцог и предложил: – Как вы смотрите на то, чтобы называть меня Мистер Герцог?
   – Действительно, мистергерцог.
   Камеру наполнил приятный запах, и Герцог понял, что арколианец доволен. Значит, первый его опыт общения с инопланетянами проходит успешно. Ну что ж, успех надобно закрепить, решил он и, присев на койку, промолвил:
   – Как я уже говорил раньше, Мистербоб, мне искренне жаль, что встреча наша вызвана столь печальной причиной. То, что я сделал, было непростительно, и я…
   Мистербоб остановил его взмахом руки, и Герцог удивился тому, что понимает жестикуляцию арколианца. Оказывается, инопланетяне изучили не только язык землян, но и смысл используемых ими жестов. Ведь кивал-то Мистербоб совершенно по-человечески!
   – Я не чую запаха вины, мистергерцог. Все что я ощущаю – это боль, смятение и печаль.
   «Вот это да!» – изумился Герцог, а вслух произнес:
   – Господин посол…
   – Мистербоб. Прошу вас.
   – Мистербоб, прошу простить меня за то, что я не ощущаю свою вину за совершенное в должной мере…
   – Простить? – Мистербоб явно чувствовал себя в затруднении. – К сожалению, здесь нет Лэсалейна, который мог бы объяснить мне это.
   – Простить, – пояснил Герцог. – Значит, не придавать значения, не обращать внимания. Забыть.
   – Действительно. Да, теперь я понял.
   – Я не чувствую вины, – продолжал Герцог, – потому что ничего не помню. Я знаю о том, что натворил, только по рассказам других. Они утверждают, будто я стрелял по… – он запнулся. – В кого из ваших товарищей я стрелял?
   – В Редбатлера.
   – Да. Так вот другие люди говорят, что видели, как я стрелял в Редбатлера. И потому я чувствую смятение, боль и печаль. Мне предъявлено обвинение, но я не помню, как стрелял в него. И тесты показывают, что я не способен на поступок, который, якобы совершил.
   – Мы полагаем, что приступ страха Редбатлера мог вызвать резонанс в мозгу Вильямарбора, – сообщил Мистербоб. – Феромонное воздействие могло изменить поведенческий стереотип в разумной А-форме Вильямарбора.
   – Быть может, стоит провести подобный эксперимент? – предложил Герцог. – Вы полагаете, что мы боимся таящегося друг в друге зла?
   – Вот этого-то зла я и не вижу, мистергерцог.
   – Ладно, забудьте, – ответил Герцог. – Феромонное воздействие – любимая присказка тех, кого вы называете нашими разумными А-формами.
   – Действительно, – промямлил Мистербоб. – Они повторяют это так же часто, как «черт возьми!»
   Герцог закусил губу, чтобы не рассмеяться и, справившись с собой, повторил любимое словечко мистербоба:
   – Действительно.
   – Я забыл. А теперь, Вильямарбор, мы должны заставить вас забыть о ваших действиях против Редбатлера. Вы пахнете правдой, когда говорите об этом событии. Может быть, Редбатлер так же, как и вы, виноват в случившемся, поэтому вам надо забыть об этом прискорбном случае.
   – Хотел бы я, чтобы это было так просто, – пробормотал Герцог, – да вряд ли получится. Я нарушил законы своего народа и должен буду за это заплатить.
   Мистербоб откинулся назад, потом снова занял прежнее положение, означавшее, что он «сидит на встроенном стуле».
   – Это самое любопытное в поведении ваших разумных А-форм. Вы так уважаете жизни других, что ввели наказание за проведение видоизменчивых экспериментов и перестройку существующих плохофункциональных форм. Действительно, мне тяжело это обонять.
   Герцог заерзал на койке, стараясь понять посла.
   – Я не улавливаю вашу мысль… Не чую ваш запах, Мистербоб.
   – На Арколусе, – пояснил Мистербоб, – мы не придаем значения тому, в какую оболочку заключена жизнь. И, если наши хитиновые формы перестают работать, мы должны пройти через… мы назвали это Z-формами. Задача, которая стоит перед нами – это жить и быть полезным. При колонизации миров мы адаптируемся. Мы становимся симбиотичными тем местам, в которых находимся, и ради этого изменяем наши собственные формы. Вот как мы поступаем, Вильямарбор. В этом наше удовольствие. Ни один арколианец не подумает отказаться от метаморфозы. Для изменения мы переходим в Z-форму. И, когда изменение происходит, начинаем новую жизнь.