Страница:
Когда Тони наконец отошла, Порция решила снова попробовать сломать лед.
Сегодня Колин надела один из своих знаменитых костюмов от Шанель, на этот раз персикового цвета с бежевой отделкой. Завитая, налакированная прическа не менялась с шестидесятых годов, если не считать цвета, который теперь напоминал отшлифованную серую сталь.
— Колин, как приятно снова увидеть вас, — начала Порция, расплываясь в льстивой улыбке. — Порция Пауэрс. Прошлой весной мы прекрасно поболтали на вечеринке у Сиднеев.
— Да. Рада встрече, — ответила она с самым сердечным видом и чуть в нос. Но Порция сразу поняла, что Колин ничего не помнит.
Последовала небольшая пауза, которую Колин явно не собиралась прерывать.
— На аукционе было немало интересного, не находите? — вежливо спросила Порция, борясь с желанием схватить джин с тоником с подноса проходившего официанта.
— Да, очень, — согласилась Колин.
— Здесь немного жарковато. Похоже, ледяная скульптура ведет заранее проигранную битву.
— Да? А я не заметила.
Безнадежно. Порция терпеть не могла навязываться и уже решила было сдаться и отойти, когда заметила непонятные перемены в атмосфере. Уровень шума стих, а головы стали дружно поворачиваться. Она последовала примеру окружающих, чтобы тоже рассмотреть предмет всеобщего внимания.
И почувствовала, как земля уходит из-под ног.
На пороге стоял Боди. Массивная фигура была затянута в бежевый летний костюм безупречного покроя с шоколадного цвета сорочкой и галстуком неброского рисунка. Он выглядел очень элегантным, смертельно опасным мафиозным киллером. Ей хотелось броситься в его объятия и одновременно нырнуть под ближайший стол. Сегодня здесь собрались самые злые языки этого проклятого города. Только одна Тони Дюшетт способна заменить целую радиостанцию.
Колени подгибались, кончики пальцев немели. Что он здесь делает?
Она вдруг ясно увидела голого Боди, стоявшего перед небольшим столиком в гостиной, где лежала ее почта. Когда она подошла, он отодвинулся, но, должно быть, успел прочесть стопку приглашений, о которых она не упоминала: вечеринка в саду Моррисонов, открытие новой галереи на северном берегу, сегодняшняя благотворительная вечеринка. Он, должно быть, точно знал, почему она не пригласила его, и теперь намерен заставить ее платить.
От навязчивого запаха «Шалимара» Колин подкатила тошнота. Гангстерская улыбочка Боди не предвещала ничего хорошего. Он направился прямо к ней. Струйка пота стекла между грудями Порции. Этот человек не из тех, кто сносит оскорбления.
Колин стояла спиной к нему, и Порция не знала, как отвести беду.
Боди остановился за спиной Колин. Если старуха случайно оглянется, у нее будет инфаркт.
Насмешка превратила его голубые глаза в темный сланец. Он поднял руку… и опустил… на плечо Колин.
— Привет, солнышко.
Порция задохнулась. Боди только что назвал Колин Корбетт солнышком?!
Пожилая дама наклонила голову:
— Боди? Что ты здесь делаешь?
Мир закружился перед глазами Порции.
— Я слышал, здесь поят спиртным на халяву, — пояснил он, целуя морщинистую щеку.
Колин схватилась за его лапищу и капризно заметила:
— Я получила эту жуткую поздравительную открытку, которую ты послал на день рождения, и, знаешь, это было смешно.
— А я животик надорвал.
— Мог бы и послать цветы, как все порядочные люди.
— А тебе открытка понравилась куда больше этих веников, признайся!
Колин поджала губы.
— Не в чем мне признаваться. В отличие от твоей мамаши я отказываюсь поощрять подобное поведение.
Взгляд Боди скользнул к Порции, напоминая Колин о хороших манерах.
— О… Пола, это Боди Грей.
— Ее зовут Порция. И мы знакомы.
— Порция? — повторила почтенная леди, наморщив лоб. Ты уверен?
— Абсолютно, тетя Ки. Тетя Ки?!
— Порция? Ну прямо шекспириана! — воскликнула Колин, гладя Боди по руке. — Несмотря на устрашающую внешность, мой племянник абсолютно безвреден.
Порция едва заметно покачнулась на своих высоченных шпильках.
— Ваш племянник?
Боди поспешно сжал ее локоть. Мягкий зловещий голос скользнул по ней чернильно-черным шелком.
— Может, вам следует сесть и опустить голову пониже? Как насчет трейлерного парка и папаши-пьяницы? Как на счет тараканов и толпы шлюх?
Он все это сочинил! Разыгрывал ее, как девчонку. Морочил голову.
Этого ей уже не вынести.
Она повернулась и стала проталкиваться сквозь толпу. Мелькали удивленные лица, но она все бежала, бежала к выходу. Подальше отсюда. Жаркий ночной воздух, тяжелый от людского пота, автомобильных выхлопов и сырости, окутал ее. Она мчалась по улице, мимо закрытых магазинов, мимо заляпанных граффити стен. Ресторан «Бактаун» граничил с уединенным Гумбольдт-парком, но она продолжала идти, не зная и не желая знать, куда придет. Понимала только, что должна двигаться, иначе сердце просто разорвется. Мимо с ревом промчался туристический автобус, какой-то бродяга с питбулем бросил на нее хитрый, оценивающий взгляд. Город смыкался вокруг нее, горячий, удушливый, полный опасностей и угроз. Она сошла с тротуара.
— Твоя машина на другой стороне, — сообщил Боди.
— Мне нечего тебе сказать.
Он поймал ее за руку и оттащил обратно на тротуар.
— Может, извинишься за то, что все это время относилась ко мне как к куску мяса?
— О нет, нечего валить с больной головы на здоровую. Это ты лгал! Гнусные истории… тараканы, пьяный отец… Ты врал, врал, с самого начала. Ты не телохранитель Хита!
— Он прекрасно может сам о себе позаботиться.
— И все это время ты смеялся надо мной.
— Ну да, вроде того. Когда не смеялся над собой.
Он толкнул ее в тень убогого цветочного магазинчика с грязной витриной.
— Я говорил тебе все, что ты хотела услышать, если бы для нас с тобой был хотя бы шанс.
— По-твоему, отношения должны начинаться со лжи?
— По крайней мере это хоть какое-то начало.
— Значит, все это было заранее задумано?
— Вот тут ты меня поймала.
Он потер ее руки в тех местах, где секундой раньше безжалостно стискивал, и отступил.
— Сначала я дергал тебя за поводок, потому что ты меня доставала. Ты хотела жеребца, и я был более чем счастлив соответствовать, но уже довольно скоро возненавидел свое положение твоей грязной маленькой тайны.
Порция крепко зажмурилась.
— Ты не был бы тайной, если бы сказал правду.
— Верно. Тебе бы это понравилось. Могу представить, с какой гордостью ты демонстрировала бы меня своим приятелям, сообщая всем и каждому, что моя мать и Колин Корбетт — сестры. Рано или поздно ты пронюхала бы, что семья моего отца еще более респектабельна. Старый Гринвидж. Вот ты была бы счастлива, верно?
— Tы делаешь из меня какого-то жуткого сноба.
— Даже не пытайся отрицать! Никогда не видел человека, более озабоченного мнением окружающих!
— Это не правда. Я вполне самодостаточна. И не позволю, чтобы мной манипулировали.
— Вот именно. Страшно боишься, что править бал будет кто-то другой.
Он провел большим пальцем по ее щеке.
— Иногда мне кажется, что ты самый напуганный на свете человек. Так страшишься неудачи, что доводишь себя до безумия.
Она оттолкнула его руку, взбешенная до такой степени, что едва могла говорить.
— Да женщины сильнее меня ты вообще не видел!
— Ты проводишь столько времени, пытаясь доказать свое неизменное превосходство, что забываешь жить. Одержима всякими мелочами, отказываешься подпускать к себе кого бы то ни было, а потом не можешь понять, почему так несчастна.
— Если мне понадобится шринк, я его найму.
— Понадобится? Да тебе следовало бы это сделать сто лет назад. Я тоже жил в тени, беби, и никому бы не порекомендовал там оставаться, — запальчиво начал Боди, но тут же осекся и замолчал. Она уже думала, что не дождется продолжения, когда он снова заговорил:
— После того как мне пришлось уйти из футбола, начались жуткие проблемы с наркотиками. Назови любой — я перепробовал все. Родные убедили меня лечиться, но я твердил, что все наркологи — болваны и жополизы, и уходил из больниц через два дня. Полгода спустя я отключился в баре, где меня и нашел Хит. Ударил меня раза два лбом о стену, сказал, что раньше восхищался мной, но с тех пор я превратился в самого что ни на есть жалкого сукина сына, от которого его тошнит. После этого он предложил мне работу. И при этом не читал лекций о необходимости оставаться чистым, но я и сам знал, что это часть сделки, поэтому и попросил дать мне шесть недель. Пошел в больницу, но на этот раз лечился по-настоящему. Наркологи спасли мне жизнь.
— Меня трудно назвать наркоманкой. — Страх тоже может быть наркотиком.
И хотя отравленный дротик попал в цель, она и глазом не моргнула.
— Если ты так мало уважаешь меня, почему все еще торчишь здесь?
Он осторожно запустил руку в ее волосы и заправил прядь за ухо.
— Потому что не могу пройти мимо прекрасных раненых созданий.
Что-то в ней непоправимо рухнуло.
— И потому что, — добавил он, — когда ты, нужно сказать, очень редко, снимаешь свою оборону, я вижу необыкновенную, страстную и обаятельную женщину. — Он провел пальцем по ее скуле. — Но ты так боишься довериться сердцу, что медленно умираешь изнутри.
Она почувствовала, что сейчас потеряет самообладание, и яростно атаковала его: единственный способ наказать за попытку наглого вторжения в ее закрытый мирок.
— Что за чушь собачья! Ты все еще сшиваешься рядом, потому что хочешь в очередной раз меня трахнуть.
— И это тоже, — кивнул Боди, целуя ее в лоб. — За всей этой горой страха скрывается чертовски привлекательная женщина. Почему ты не позволишь ей выйти и порезвиться?
Потому что она не знала, как это делается.
Ком в груди так разросся, что стало трудно дышать.
— Иди к черту.
Оттолкнув его, она широким шагом, почти бегом пошла по улице. Но он уже успел увидеть ее слезы, и за это она его никогда не простит.
Входя в свою квартиру в Ригливилле, Боди уже с порога услышал рев: по телевизору транслировали бейсбольный матч.
— Будь как дома, — пробормотал он, швыряя ключи на стол.
— Спасибо, — откликнулся Хит с большого секционного дивана в гостиной Боди. — «Сокс» только сейчас отдали очко в седьмом периоде.
Боди опустился в кресло напротив него. В отличие от дома Хита квартира Боди была полностью обставлена. Боди любил четкий дизайн периода «Искусств и ремесел»[39]. За эти годы он купил несколько хороших вещей Стикли и добавил встроенные шкафы и полки ручной работы.
— Ты либо продавай свой гребаный дом, либо живи там, — заметил он, сбрасывая туфли.
— Знаю, — кивнул Хит, отставляя пиво. — Выглядишь дерьмово.
— В этом городе тысячи красивых женщин, а меня угораздило втрескаться в Порцию Пауэрс.
— Ты сам выкопал себя яму в ту первую ночь, когда стал шантажировать ее этим бредом с телохранителями и шпионажем.
Боди потер рукой затылок.
— Лучше скажи мне что-то такое, чего я не знаю.
— Если эта баба поймет, как ты ее боишься, — все пропало.
— Настоящий чирей на заднице. Я все время приказываю себе уйти и не оглядываться, но… Черт, не знаю. Я словно вдруг обзавелся рентгеновскими лучами вместо глаз и вижу, какая она настоящая под всем этим дерьмом.
Он неловко заерзал в кресле, вдруг застыдившись, что так разоткровенничался, пусть и перед лучшим другом.
Хит, все поняв, кивнул:
— Сразу видно, что наши чувства не взаимны, Мэри Лу.
— Пошел в жопу.
— Заткнись и смотри игру. Боди немного расслабился.
Сначала его привлекла красота Порции. Потом — бесконечная дерзость, граничащая с наглостью. Стойкости и решимости в ней было не меньше, чем в любом стоящем футболисте, а эти качества он высоко ценил. Но когда они занимались любовью, он видел другую женщину: неуверенную в себе, великодушную, щедрую, с большим сердцем — и никак не мог отделаться от мысли, что эта мягкая, беззащитная женщина и есть настоящая Порция Пауэрс. Все же… какой идиот способен влюбиться в женщину, которая так отчаянно нуждалась в лечении?
В детстве он часто приносил домой покалеченных животных и пытался их вылечить. Очевидно, привычка сохранилась и до сих пор.
Глава 19
Сегодня Колин надела один из своих знаменитых костюмов от Шанель, на этот раз персикового цвета с бежевой отделкой. Завитая, налакированная прическа не менялась с шестидесятых годов, если не считать цвета, который теперь напоминал отшлифованную серую сталь.
— Колин, как приятно снова увидеть вас, — начала Порция, расплываясь в льстивой улыбке. — Порция Пауэрс. Прошлой весной мы прекрасно поболтали на вечеринке у Сиднеев.
— Да. Рада встрече, — ответила она с самым сердечным видом и чуть в нос. Но Порция сразу поняла, что Колин ничего не помнит.
Последовала небольшая пауза, которую Колин явно не собиралась прерывать.
— На аукционе было немало интересного, не находите? — вежливо спросила Порция, борясь с желанием схватить джин с тоником с подноса проходившего официанта.
— Да, очень, — согласилась Колин.
— Здесь немного жарковато. Похоже, ледяная скульптура ведет заранее проигранную битву.
— Да? А я не заметила.
Безнадежно. Порция терпеть не могла навязываться и уже решила было сдаться и отойти, когда заметила непонятные перемены в атмосфере. Уровень шума стих, а головы стали дружно поворачиваться. Она последовала примеру окружающих, чтобы тоже рассмотреть предмет всеобщего внимания.
И почувствовала, как земля уходит из-под ног.
На пороге стоял Боди. Массивная фигура была затянута в бежевый летний костюм безупречного покроя с шоколадного цвета сорочкой и галстуком неброского рисунка. Он выглядел очень элегантным, смертельно опасным мафиозным киллером. Ей хотелось броситься в его объятия и одновременно нырнуть под ближайший стол. Сегодня здесь собрались самые злые языки этого проклятого города. Только одна Тони Дюшетт способна заменить целую радиостанцию.
Колени подгибались, кончики пальцев немели. Что он здесь делает?
Она вдруг ясно увидела голого Боди, стоявшего перед небольшим столиком в гостиной, где лежала ее почта. Когда она подошла, он отодвинулся, но, должно быть, успел прочесть стопку приглашений, о которых она не упоминала: вечеринка в саду Моррисонов, открытие новой галереи на северном берегу, сегодняшняя благотворительная вечеринка. Он, должно быть, точно знал, почему она не пригласила его, и теперь намерен заставить ее платить.
От навязчивого запаха «Шалимара» Колин подкатила тошнота. Гангстерская улыбочка Боди не предвещала ничего хорошего. Он направился прямо к ней. Струйка пота стекла между грудями Порции. Этот человек не из тех, кто сносит оскорбления.
Колин стояла спиной к нему, и Порция не знала, как отвести беду.
Боди остановился за спиной Колин. Если старуха случайно оглянется, у нее будет инфаркт.
Насмешка превратила его голубые глаза в темный сланец. Он поднял руку… и опустил… на плечо Колин.
— Привет, солнышко.
Порция задохнулась. Боди только что назвал Колин Корбетт солнышком?!
Пожилая дама наклонила голову:
— Боди? Что ты здесь делаешь?
Мир закружился перед глазами Порции.
— Я слышал, здесь поят спиртным на халяву, — пояснил он, целуя морщинистую щеку.
Колин схватилась за его лапищу и капризно заметила:
— Я получила эту жуткую поздравительную открытку, которую ты послал на день рождения, и, знаешь, это было смешно.
— А я животик надорвал.
— Мог бы и послать цветы, как все порядочные люди.
— А тебе открытка понравилась куда больше этих веников, признайся!
Колин поджала губы.
— Не в чем мне признаваться. В отличие от твоей мамаши я отказываюсь поощрять подобное поведение.
Взгляд Боди скользнул к Порции, напоминая Колин о хороших манерах.
— О… Пола, это Боди Грей.
— Ее зовут Порция. И мы знакомы.
— Порция? — повторила почтенная леди, наморщив лоб. Ты уверен?
— Абсолютно, тетя Ки. Тетя Ки?!
— Порция? Ну прямо шекспириана! — воскликнула Колин, гладя Боди по руке. — Несмотря на устрашающую внешность, мой племянник абсолютно безвреден.
Порция едва заметно покачнулась на своих высоченных шпильках.
— Ваш племянник?
Боди поспешно сжал ее локоть. Мягкий зловещий голос скользнул по ней чернильно-черным шелком.
— Может, вам следует сесть и опустить голову пониже? Как насчет трейлерного парка и папаши-пьяницы? Как на счет тараканов и толпы шлюх?
Он все это сочинил! Разыгрывал ее, как девчонку. Морочил голову.
Этого ей уже не вынести.
Она повернулась и стала проталкиваться сквозь толпу. Мелькали удивленные лица, но она все бежала, бежала к выходу. Подальше отсюда. Жаркий ночной воздух, тяжелый от людского пота, автомобильных выхлопов и сырости, окутал ее. Она мчалась по улице, мимо закрытых магазинов, мимо заляпанных граффити стен. Ресторан «Бактаун» граничил с уединенным Гумбольдт-парком, но она продолжала идти, не зная и не желая знать, куда придет. Понимала только, что должна двигаться, иначе сердце просто разорвется. Мимо с ревом промчался туристический автобус, какой-то бродяга с питбулем бросил на нее хитрый, оценивающий взгляд. Город смыкался вокруг нее, горячий, удушливый, полный опасностей и угроз. Она сошла с тротуара.
— Твоя машина на другой стороне, — сообщил Боди.
— Мне нечего тебе сказать.
Он поймал ее за руку и оттащил обратно на тротуар.
— Может, извинишься за то, что все это время относилась ко мне как к куску мяса?
— О нет, нечего валить с больной головы на здоровую. Это ты лгал! Гнусные истории… тараканы, пьяный отец… Ты врал, врал, с самого начала. Ты не телохранитель Хита!
— Он прекрасно может сам о себе позаботиться.
— И все это время ты смеялся надо мной.
— Ну да, вроде того. Когда не смеялся над собой.
Он толкнул ее в тень убогого цветочного магазинчика с грязной витриной.
— Я говорил тебе все, что ты хотела услышать, если бы для нас с тобой был хотя бы шанс.
— По-твоему, отношения должны начинаться со лжи?
— По крайней мере это хоть какое-то начало.
— Значит, все это было заранее задумано?
— Вот тут ты меня поймала.
Он потер ее руки в тех местах, где секундой раньше безжалостно стискивал, и отступил.
— Сначала я дергал тебя за поводок, потому что ты меня доставала. Ты хотела жеребца, и я был более чем счастлив соответствовать, но уже довольно скоро возненавидел свое положение твоей грязной маленькой тайны.
Порция крепко зажмурилась.
— Ты не был бы тайной, если бы сказал правду.
— Верно. Тебе бы это понравилось. Могу представить, с какой гордостью ты демонстрировала бы меня своим приятелям, сообщая всем и каждому, что моя мать и Колин Корбетт — сестры. Рано или поздно ты пронюхала бы, что семья моего отца еще более респектабельна. Старый Гринвидж. Вот ты была бы счастлива, верно?
— Tы делаешь из меня какого-то жуткого сноба.
— Даже не пытайся отрицать! Никогда не видел человека, более озабоченного мнением окружающих!
— Это не правда. Я вполне самодостаточна. И не позволю, чтобы мной манипулировали.
— Вот именно. Страшно боишься, что править бал будет кто-то другой.
Он провел большим пальцем по ее щеке.
— Иногда мне кажется, что ты самый напуганный на свете человек. Так страшишься неудачи, что доводишь себя до безумия.
Она оттолкнула его руку, взбешенная до такой степени, что едва могла говорить.
— Да женщины сильнее меня ты вообще не видел!
— Ты проводишь столько времени, пытаясь доказать свое неизменное превосходство, что забываешь жить. Одержима всякими мелочами, отказываешься подпускать к себе кого бы то ни было, а потом не можешь понять, почему так несчастна.
— Если мне понадобится шринк, я его найму.
— Понадобится? Да тебе следовало бы это сделать сто лет назад. Я тоже жил в тени, беби, и никому бы не порекомендовал там оставаться, — запальчиво начал Боди, но тут же осекся и замолчал. Она уже думала, что не дождется продолжения, когда он снова заговорил:
— После того как мне пришлось уйти из футбола, начались жуткие проблемы с наркотиками. Назови любой — я перепробовал все. Родные убедили меня лечиться, но я твердил, что все наркологи — болваны и жополизы, и уходил из больниц через два дня. Полгода спустя я отключился в баре, где меня и нашел Хит. Ударил меня раза два лбом о стену, сказал, что раньше восхищался мной, но с тех пор я превратился в самого что ни на есть жалкого сукина сына, от которого его тошнит. После этого он предложил мне работу. И при этом не читал лекций о необходимости оставаться чистым, но я и сам знал, что это часть сделки, поэтому и попросил дать мне шесть недель. Пошел в больницу, но на этот раз лечился по-настоящему. Наркологи спасли мне жизнь.
— Меня трудно назвать наркоманкой. — Страх тоже может быть наркотиком.
И хотя отравленный дротик попал в цель, она и глазом не моргнула.
— Если ты так мало уважаешь меня, почему все еще торчишь здесь?
Он осторожно запустил руку в ее волосы и заправил прядь за ухо.
— Потому что не могу пройти мимо прекрасных раненых созданий.
Что-то в ней непоправимо рухнуло.
— И потому что, — добавил он, — когда ты, нужно сказать, очень редко, снимаешь свою оборону, я вижу необыкновенную, страстную и обаятельную женщину. — Он провел пальцем по ее скуле. — Но ты так боишься довериться сердцу, что медленно умираешь изнутри.
Она почувствовала, что сейчас потеряет самообладание, и яростно атаковала его: единственный способ наказать за попытку наглого вторжения в ее закрытый мирок.
— Что за чушь собачья! Ты все еще сшиваешься рядом, потому что хочешь в очередной раз меня трахнуть.
— И это тоже, — кивнул Боди, целуя ее в лоб. — За всей этой горой страха скрывается чертовски привлекательная женщина. Почему ты не позволишь ей выйти и порезвиться?
Потому что она не знала, как это делается.
Ком в груди так разросся, что стало трудно дышать.
— Иди к черту.
Оттолкнув его, она широким шагом, почти бегом пошла по улице. Но он уже успел увидеть ее слезы, и за это она его никогда не простит.
Входя в свою квартиру в Ригливилле, Боди уже с порога услышал рев: по телевизору транслировали бейсбольный матч.
— Будь как дома, — пробормотал он, швыряя ключи на стол.
— Спасибо, — откликнулся Хит с большого секционного дивана в гостиной Боди. — «Сокс» только сейчас отдали очко в седьмом периоде.
Боди опустился в кресло напротив него. В отличие от дома Хита квартира Боди была полностью обставлена. Боди любил четкий дизайн периода «Искусств и ремесел»[39]. За эти годы он купил несколько хороших вещей Стикли и добавил встроенные шкафы и полки ручной работы.
— Ты либо продавай свой гребаный дом, либо живи там, — заметил он, сбрасывая туфли.
— Знаю, — кивнул Хит, отставляя пиво. — Выглядишь дерьмово.
— В этом городе тысячи красивых женщин, а меня угораздило втрескаться в Порцию Пауэрс.
— Ты сам выкопал себя яму в ту первую ночь, когда стал шантажировать ее этим бредом с телохранителями и шпионажем.
Боди потер рукой затылок.
— Лучше скажи мне что-то такое, чего я не знаю.
— Если эта баба поймет, как ты ее боишься, — все пропало.
— Настоящий чирей на заднице. Я все время приказываю себе уйти и не оглядываться, но… Черт, не знаю. Я словно вдруг обзавелся рентгеновскими лучами вместо глаз и вижу, какая она настоящая под всем этим дерьмом.
Он неловко заерзал в кресле, вдруг застыдившись, что так разоткровенничался, пусть и перед лучшим другом.
Хит, все поняв, кивнул:
— Сразу видно, что наши чувства не взаимны, Мэри Лу.
— Пошел в жопу.
— Заткнись и смотри игру. Боди немного расслабился.
Сначала его привлекла красота Порции. Потом — бесконечная дерзость, граничащая с наглостью. Стойкости и решимости в ней было не меньше, чем в любом стоящем футболисте, а эти качества он высоко ценил. Но когда они занимались любовью, он видел другую женщину: неуверенную в себе, великодушную, щедрую, с большим сердцем — и никак не мог отделаться от мысли, что эта мягкая, беззащитная женщина и есть настоящая Порция Пауэрс. Все же… какой идиот способен влюбиться в женщину, которая так отчаянно нуждалась в лечении?
В детстве он часто приносил домой покалеченных животных и пытался их вылечить. Очевидно, привычка сохранилась и до сих пор.
Глава 19
Аннабел с трудом отыскала парковочное место для «шермана», но опоздала на встречу с Хитом всего на две минуты, что вряд ли оправдывало суровый взгляд Злобной Секретарши. Телевизор был включен на И-эс-пи-эн[40], в глубине комнаты разрывались телефоны, а один из стажеров Хита пытался сменить картридж принтера в чулане с оборудованием. Дверь офиса слева, закрытая во время ее первого посещения, сейчас была распахнута настежь, и она увидела развалившегося в кресле Боди Яхтами на столе и телефоном, прижатым к уху. Заметив Аннабел, он приветственно махнул рукой. Она открыла дверь в офис Хита и услышала грудной женский голос:
— …я возлагаю на нее самые радужные надежды. Она невероятно красива.
На одном из стульев, поставленных перед столом Хита, сидела Порция Пауэрс. В сообщении на автоответчике не упоминалось, что их будет трое.
Достаточно было одного взгляда на драконшу, чтобы почувствовать себя плохо одетым ничтожеством. Летняя мода на этот год диктовала яркие цвета, но, может, Аннабел немного увлеклась, выбрав блузку цвета дыни, лимонно-желтую юбку и серьги, усаженные крохотными лаймово-зелеными камешками, которые она купила в «Ти-Джей Макс». Хорошо еще, что хоть волосы выглядели пристойно. Теперь, когда они немного отросли, она могла орудовать большими щипцами для завивки, а потом пальцами придать обманчиво небрежный вид.
А вот Порция была самим воплощением холодной элегантности в шелковом платье от Пьютера, поразительно контрастирующем с ее темными волосами. Маленькие сережки цвета розовых лепестков оттеняли фарфоровую кожу. На полу стояла сумочка от Кейт Спейд. Вот она не сделала обычной для многих женщин ошибки, перегрузив наряд розовым, поскольку на ногах были стильные черные сабо.
То есть на одной ноге.
Аннабел присмотрелась к ступням конкурентки. С первого взгляда туфли выглядели одинаковыми: с открытыми носами и, на низких каблуках, только одна была черным сабо, а другая — темно-синей босоножкой. И что это все значит?
Аннабел поспешно отвела глаза и сунула темные очки в сумочку.
— Простите, что опоздала. «Шерману» не понравилась ни одна парковка, которую я предлагала.
— «Шерман» — это машина Аннабел, — пояснил Хит, поднимаясь из-за стола и показывая на соседний с Порцией стул. — Садитесь. Насколько мне известно, вы с Порцией не встречались.
— Собственно говоря, мы встречались, — вкрадчиво возразила Порция.
Аннабел рассеянно смотрела в длинный ряд окон за его столом. Вдали по озеру Мичиган медленно плыла яхта. Как бы ей хотелось быть сейчас на этой яхте!
— С самой весны дело стоит на месте, — начал Хит, — а футбольный сезон вот-вот начнется. Думаю, обе вы понимаете, что так дальше продолжаться не может.
— Разумеется, — согласилась Порция. Ничего не скажешь, держится она уверенно. И Аннабел могла бы ей поверить, если бы не разные туфли…
— Мы все надеялись, что будет легче, — продолжала она. — Но вы чрезвычайно разборчивый человек и достойны чего-то экстраординарного.
— «Она без стеснения лижет ему задницу…»
И все же, когда речь шла о Хите, Аннабел вряд ли заслуживает высоких оценок за профессионализм. В конце концов, следовать примеру Порции — это совсем не так уж плохо.
Порция заерзала в кресле, и резкий солнечный свет на мгновение упал на ее лицо. Она оказалась не так молода, как думала Аннабел во время первой встречи, а умело наложенный макияж не смог скрыть темных кругов под глазами. Слишком бурная ночная жизнь или что-то посерьезнее?
Хит присел на угол стола.
— Порция, вы нашли для меня Кери Уинтерс. И хотя из этого ничего не вышло, вы были на верном пути. Но при этом прислали слишком много кандидаток, не соответствующих моим требованиям.
Порция и на этот раз не сделала ошибки, рассыпавшись в оправданиях.
— Вы правы. Стоило с самого начала вычеркнуть их из списка, но каждая выбранная мной женщина была совершенно особенной, а я терпеть не могу обижать своего самого разборчивого клиента. Отныне я буду более осторожной.
Нужно признать, драконша была настоящим дипломатом. Хит обратился к Аннабел. Сейчас, глядя на него, никто не мог бы вообразить, что позапрошлую ночь он заснул в ее чердачной комнатке, а еще несколько ночей назад они занимались в прелестном коттедже на озере Мичиган.
— Аннабел, вы прекрасно поработали, всячески ограждая меня от сложностей, и познакомили меня с кучей посредственностей, среди которых не было ни одного победителя.
Она открыла рот, чтобы ответить, но прежде чем успела сказать хоть слово, он жестко бросил:
— Гвен не считается.
В отличие от Порции Аннабел обожала оправдываться.
— Гвен была почти совершенством.
— Если не считать мужа и неуместной беременности. Порция села прямее, Аннабел чинно сложила руки на коленях.
— Но вы должны признать, что искали именно это.
— Да, двоемужество — мечта всей моей жизни.
— Но вы загнали меня в угол! И будем честны — даже если бы она узнала вас получше, все равно бросила бы. Вы слишком дорогое удовольствие.
Ресницы Порции затрепетали, как крылья бабочки. Она пригляделась к Аннабел и отчего-то разнервничалась. Скрестила ноги. Вытянула. Снова скрестила. Та нога, что в синей босоножке, принялась отбивать частый ритм на полу.
— Уверена, что Аннабел уже научилась тщательнее вести проверку всех сведений.
— Я должна была проверять сведения о Хите? — притворно удивилась Аннабел.
— При чем тут Хит? — раздраженно бросила Порция. Хит едва сдержал улыбку.
— Аннабел просто дразнит вас. Я уже давно усвоил, что на нее не стоит обращать внимания.
Теперь Порция выглядела крайне озабоченной. Аннабел почти пожалела ее, заметив, что темно-синяя босоножка дергается все быстрее.
Хит тем временем уверенно вел мяч к воротам.
— Так вот как будет отныне, леди. Я ошибся, не подписав контракт на более короткий срок, и теперь решил исправить эту ошибку. У каждой из вас осталось по одному выстрелу. Это все.
Босоножка замерла.
— Когда вы говорите об одном выстреле…
— По одному знакомству с каждой стороны, — твердо объявил Хит.
Порция резко дернулась, сбив каблуком сумочку от Кейт Спейд.
— Но это нереально.
— Придется поработать.
— Уверены, что действительно хотите жениться? — вмешалась Аннабел. — Потому что в этом случае вы должны по думать о возможности… по моему разумению, больше чем о простой возможности, но я стараюсь быть тактичной… итак, вам никогда не приходило в голову, что это не мы, а вы срываете все наши планы?
Порция предостерегающе посмотрела на нее. — «Срыв планов» — несколько сильное выражение. Аннабел наверняка хотела не то сказать…
— Аннабел хотела сказать, что… Она поднялась со стула.
— Что мы познакомили вас с прекрасными женщинами. Но вы дали шанс только одной. Подчеркиваю, самой неподходящей, хотя это только мое мнение. Мы не волшебники, Хит. Нам приходится работать с человеческими существами из плоти и крови, а не какими-то воображаемыми идеалами, которых вы себе придумали.
Порция немедленно нацепила налицо фальшивую улыбочку, спеша спасти тонущий корабль.
— Понимаю, Хит, что вы недовольны услугами «Крепких браков» и желаете, чтобы мы тщательнее отбирали кандидаток. Это, конечно, вполне разумное требование. Не могу говорить за мисс Грейнджер, но обещаю, что отныне буду действовать более консервативными методами.
— Крайне консервативными, — предупредил он. — Одно знакомство. То же самое относится к Аннабел. После этого я закрываю лавочку.
Пластиковая улыбка Порции немного подтаяла по краям.
— Но ваш контракт кончается в октябре. Сейчас только середина августа.
— Не трудитесь объяснять, — отмахнулась Аннабел. — Хит желает получить предлог уволить нас. Он не верит в неудачи и, если отделается от нас, сможет легко свалить с больной головы на здоровую.
— Уволить? — Порция побледнела.
— Для вас это будет абсолютно новым впечатлением, — мрачно буркнула Аннабел. — К счастью, для меня это не первый случай. У меня широкая практика.
Порция усилием воли взяла себя в руки.
— Знаю, все тянулось чересчур долго, как, впрочем, у всех, кто решается обратиться в брачные конторы. Процесс достаточно нелегкий. Вам нужны результаты, и вы их получите, только наберитесь немного терпения.
— Я терпел несколько месяцев, — возразил он. — Это достаточно долго.
Глядя в гордое упрямое лицо, Аннабел не смогла промолчать:
— Собираетесь принять ответственность за все аспекты проблемы?
Хит спокойно встретил ее взгляд.
— Совершенно верно. Именно это я сейчас и делаю. Я с самого начала говорил, что желаю чего-то экстраординарного, и, если бы думал, что найти такую женщину будет легко, давно бы ее нашел.
Он медленно встал.
— Можете не торопиться. Я даю вам сколько угодно времени, чтобы подготовиться к последней встрече. И поверьте, ник то не надеется на удачу больше меня.
Они тоже встали. Хит направился к двери и отступил, чтобы их пропустить, едва не коснувшись головой таблички с названием трейлерного парка.
Аннабел взяла сумочку, удостоила его величественным кивком и, кипя гневом, покинула офис. У нее не было настроения спускаться вниз вместе с Порцией, так что она опрометью бросилась к лифтам.
И как выяснилось, спешила напрасно.
Порция замедлила шаги, наблюдая, как Аннабел исчезает за поворотом. Офис Боди находился справа, в двух шагах от нее. Получасом раньше, проходя мимо на встречу с Хитом, она вынудила себя не заглядывать туда, хотя знала, что Боди наверняка там. Кожей чувствовала. Даже во время кошмарных переговоров с Хитом, когда больше всего на свете требовалось сохранить ясность разума и присутствие духа, она его чувствовала.
Всю прошлую ночь она лежала без сна, воскрешая в памяти все те ужасные вещи, которые он ей наговорил. Может, Порция и простила бы его вранье насчет происхождения и воспитания, но остальное простить невозможно. Кто он такой, чтобы брать на себя миссию ее психоаналитика?! Единственное, что с ней неладно, — это его участие в ее жизни. Может, она и была немного угнетена до того, как встретила его, но все это выеденного яйца не стоило. Прошлой ночью он выставил ее полной неудачницей, жалким ничтожеством, а этого она никому не позволит.
Дрожащей рукой она взялась за ручку двери. Боди привольно развалился в кресле, прижимая к уху телефонную трубку. При виде Порции он расплылся в улыбке и спустил ноги на пол.
— Джимми, я тебе перезвоню. Да, неплохо звучит. Увидимся.
Он отложил телефон и поднялся.
— Привет, беби. Ты все еще разговариваешь со мной? Его дурацкая сияющая улыбка едва не сбила ее с ног. Перед ней был мальчишка, только сейчас заметивший на крыльце новый велик. Порция поспешно отвернулась, чтобы взять себя в руки, и оказалась лицом к лицу с длинным рядом памятных реликвий: парой журнальных снимков в рамках, общих фотографий команды, в которой играл когда-то Боди, газетных вырезок. Но ее внимание привлек черно-белый снимок. Фотограф поймал тот момент, когда Боди шел с поля после игры: шлем сбит на макушку, ремешок болтается, в углу маски застрял комок грязи. Глаза сияют торжеством, а судя по ослепительной улыбке, ему принадлежит весь мир.
Порция прикусила губу и заставила себя обернуться к нему.
— Между нами все кончено, Боди.
Улыбка медленно померкла. Он обошел вокруг стола и шагнул к ней.
— Не делай этого, милая.
— Ты жестоко ошибался насчет меня, — выдавливала она слова, которые вернут ей покой и безопасность. — Я люблю свою жизнь. У меня есть деньги, прекрасный дом, успешный бизнес. Есть друзья — хорошие, верные друзья.
Горло у нее перехватило.
— Повторяю: я люблю свою жизнь. Во всех ее проявлениях. Если не считать всего, что касается тебя.
— Не нужно, беби.
Он протянул к ней нежные, массивные ручищи. Не дотрагиваясь. Моля о прощении.
— Ты по натуре борец. Найди в себе силы бороться за нас. Порция заранее приготовилась к боли.
— Можешь назвать все это временным увлечением. От скуки. Теперь все кончено.
Ее губы по-детски дрогнули, и она, не ожидая ответа, отвернулись, пошла к выходу, автоматически спустилась в лифте вниз. И столкнулась в дверях с двумя хорошенькими девушками. Одна показала на ее ноги, и обе рассмеялись.
Порция протиснулась мимо, глотая слезы, хватая ртом воздух. Рядом проехал двухэтажный туристический автобус. Гид цитировал Карла Сандберга громовым, театральным голосом, невидимыми ногтями царапавшим кожу.
— Штормовой, грубый, опасный… Город широких плеч. Мне говорят: ты порочен, и я верю…
Порция вытерла глаза и ускорила шаг. У нее много работы. Работа лечит все.
— …я возлагаю на нее самые радужные надежды. Она невероятно красива.
На одном из стульев, поставленных перед столом Хита, сидела Порция Пауэрс. В сообщении на автоответчике не упоминалось, что их будет трое.
Достаточно было одного взгляда на драконшу, чтобы почувствовать себя плохо одетым ничтожеством. Летняя мода на этот год диктовала яркие цвета, но, может, Аннабел немного увлеклась, выбрав блузку цвета дыни, лимонно-желтую юбку и серьги, усаженные крохотными лаймово-зелеными камешками, которые она купила в «Ти-Джей Макс». Хорошо еще, что хоть волосы выглядели пристойно. Теперь, когда они немного отросли, она могла орудовать большими щипцами для завивки, а потом пальцами придать обманчиво небрежный вид.
А вот Порция была самим воплощением холодной элегантности в шелковом платье от Пьютера, поразительно контрастирующем с ее темными волосами. Маленькие сережки цвета розовых лепестков оттеняли фарфоровую кожу. На полу стояла сумочка от Кейт Спейд. Вот она не сделала обычной для многих женщин ошибки, перегрузив наряд розовым, поскольку на ногах были стильные черные сабо.
То есть на одной ноге.
Аннабел присмотрелась к ступням конкурентки. С первого взгляда туфли выглядели одинаковыми: с открытыми носами и, на низких каблуках, только одна была черным сабо, а другая — темно-синей босоножкой. И что это все значит?
Аннабел поспешно отвела глаза и сунула темные очки в сумочку.
— Простите, что опоздала. «Шерману» не понравилась ни одна парковка, которую я предлагала.
— «Шерман» — это машина Аннабел, — пояснил Хит, поднимаясь из-за стола и показывая на соседний с Порцией стул. — Садитесь. Насколько мне известно, вы с Порцией не встречались.
— Собственно говоря, мы встречались, — вкрадчиво возразила Порция.
Аннабел рассеянно смотрела в длинный ряд окон за его столом. Вдали по озеру Мичиган медленно плыла яхта. Как бы ей хотелось быть сейчас на этой яхте!
— С самой весны дело стоит на месте, — начал Хит, — а футбольный сезон вот-вот начнется. Думаю, обе вы понимаете, что так дальше продолжаться не может.
— Разумеется, — согласилась Порция. Ничего не скажешь, держится она уверенно. И Аннабел могла бы ей поверить, если бы не разные туфли…
— Мы все надеялись, что будет легче, — продолжала она. — Но вы чрезвычайно разборчивый человек и достойны чего-то экстраординарного.
— «Она без стеснения лижет ему задницу…»
И все же, когда речь шла о Хите, Аннабел вряд ли заслуживает высоких оценок за профессионализм. В конце концов, следовать примеру Порции — это совсем не так уж плохо.
Порция заерзала в кресле, и резкий солнечный свет на мгновение упал на ее лицо. Она оказалась не так молода, как думала Аннабел во время первой встречи, а умело наложенный макияж не смог скрыть темных кругов под глазами. Слишком бурная ночная жизнь или что-то посерьезнее?
Хит присел на угол стола.
— Порция, вы нашли для меня Кери Уинтерс. И хотя из этого ничего не вышло, вы были на верном пути. Но при этом прислали слишком много кандидаток, не соответствующих моим требованиям.
Порция и на этот раз не сделала ошибки, рассыпавшись в оправданиях.
— Вы правы. Стоило с самого начала вычеркнуть их из списка, но каждая выбранная мной женщина была совершенно особенной, а я терпеть не могу обижать своего самого разборчивого клиента. Отныне я буду более осторожной.
Нужно признать, драконша была настоящим дипломатом. Хит обратился к Аннабел. Сейчас, глядя на него, никто не мог бы вообразить, что позапрошлую ночь он заснул в ее чердачной комнатке, а еще несколько ночей назад они занимались в прелестном коттедже на озере Мичиган.
— Аннабел, вы прекрасно поработали, всячески ограждая меня от сложностей, и познакомили меня с кучей посредственностей, среди которых не было ни одного победителя.
Она открыла рот, чтобы ответить, но прежде чем успела сказать хоть слово, он жестко бросил:
— Гвен не считается.
В отличие от Порции Аннабел обожала оправдываться.
— Гвен была почти совершенством.
— Если не считать мужа и неуместной беременности. Порция села прямее, Аннабел чинно сложила руки на коленях.
— Но вы должны признать, что искали именно это.
— Да, двоемужество — мечта всей моей жизни.
— Но вы загнали меня в угол! И будем честны — даже если бы она узнала вас получше, все равно бросила бы. Вы слишком дорогое удовольствие.
Ресницы Порции затрепетали, как крылья бабочки. Она пригляделась к Аннабел и отчего-то разнервничалась. Скрестила ноги. Вытянула. Снова скрестила. Та нога, что в синей босоножке, принялась отбивать частый ритм на полу.
— Уверена, что Аннабел уже научилась тщательнее вести проверку всех сведений.
— Я должна была проверять сведения о Хите? — притворно удивилась Аннабел.
— При чем тут Хит? — раздраженно бросила Порция. Хит едва сдержал улыбку.
— Аннабел просто дразнит вас. Я уже давно усвоил, что на нее не стоит обращать внимания.
Теперь Порция выглядела крайне озабоченной. Аннабел почти пожалела ее, заметив, что темно-синяя босоножка дергается все быстрее.
Хит тем временем уверенно вел мяч к воротам.
— Так вот как будет отныне, леди. Я ошибся, не подписав контракт на более короткий срок, и теперь решил исправить эту ошибку. У каждой из вас осталось по одному выстрелу. Это все.
Босоножка замерла.
— Когда вы говорите об одном выстреле…
— По одному знакомству с каждой стороны, — твердо объявил Хит.
Порция резко дернулась, сбив каблуком сумочку от Кейт Спейд.
— Но это нереально.
— Придется поработать.
— Уверены, что действительно хотите жениться? — вмешалась Аннабел. — Потому что в этом случае вы должны по думать о возможности… по моему разумению, больше чем о простой возможности, но я стараюсь быть тактичной… итак, вам никогда не приходило в голову, что это не мы, а вы срываете все наши планы?
Порция предостерегающе посмотрела на нее. — «Срыв планов» — несколько сильное выражение. Аннабел наверняка хотела не то сказать…
— Аннабел хотела сказать, что… Она поднялась со стула.
— Что мы познакомили вас с прекрасными женщинами. Но вы дали шанс только одной. Подчеркиваю, самой неподходящей, хотя это только мое мнение. Мы не волшебники, Хит. Нам приходится работать с человеческими существами из плоти и крови, а не какими-то воображаемыми идеалами, которых вы себе придумали.
Порция немедленно нацепила налицо фальшивую улыбочку, спеша спасти тонущий корабль.
— Понимаю, Хит, что вы недовольны услугами «Крепких браков» и желаете, чтобы мы тщательнее отбирали кандидаток. Это, конечно, вполне разумное требование. Не могу говорить за мисс Грейнджер, но обещаю, что отныне буду действовать более консервативными методами.
— Крайне консервативными, — предупредил он. — Одно знакомство. То же самое относится к Аннабел. После этого я закрываю лавочку.
Пластиковая улыбка Порции немного подтаяла по краям.
— Но ваш контракт кончается в октябре. Сейчас только середина августа.
— Не трудитесь объяснять, — отмахнулась Аннабел. — Хит желает получить предлог уволить нас. Он не верит в неудачи и, если отделается от нас, сможет легко свалить с больной головы на здоровую.
— Уволить? — Порция побледнела.
— Для вас это будет абсолютно новым впечатлением, — мрачно буркнула Аннабел. — К счастью, для меня это не первый случай. У меня широкая практика.
Порция усилием воли взяла себя в руки.
— Знаю, все тянулось чересчур долго, как, впрочем, у всех, кто решается обратиться в брачные конторы. Процесс достаточно нелегкий. Вам нужны результаты, и вы их получите, только наберитесь немного терпения.
— Я терпел несколько месяцев, — возразил он. — Это достаточно долго.
Глядя в гордое упрямое лицо, Аннабел не смогла промолчать:
— Собираетесь принять ответственность за все аспекты проблемы?
Хит спокойно встретил ее взгляд.
— Совершенно верно. Именно это я сейчас и делаю. Я с самого начала говорил, что желаю чего-то экстраординарного, и, если бы думал, что найти такую женщину будет легко, давно бы ее нашел.
Он медленно встал.
— Можете не торопиться. Я даю вам сколько угодно времени, чтобы подготовиться к последней встрече. И поверьте, ник то не надеется на удачу больше меня.
Они тоже встали. Хит направился к двери и отступил, чтобы их пропустить, едва не коснувшись головой таблички с названием трейлерного парка.
Аннабел взяла сумочку, удостоила его величественным кивком и, кипя гневом, покинула офис. У нее не было настроения спускаться вниз вместе с Порцией, так что она опрометью бросилась к лифтам.
И как выяснилось, спешила напрасно.
Порция замедлила шаги, наблюдая, как Аннабел исчезает за поворотом. Офис Боди находился справа, в двух шагах от нее. Получасом раньше, проходя мимо на встречу с Хитом, она вынудила себя не заглядывать туда, хотя знала, что Боди наверняка там. Кожей чувствовала. Даже во время кошмарных переговоров с Хитом, когда больше всего на свете требовалось сохранить ясность разума и присутствие духа, она его чувствовала.
Всю прошлую ночь она лежала без сна, воскрешая в памяти все те ужасные вещи, которые он ей наговорил. Может, Порция и простила бы его вранье насчет происхождения и воспитания, но остальное простить невозможно. Кто он такой, чтобы брать на себя миссию ее психоаналитика?! Единственное, что с ней неладно, — это его участие в ее жизни. Может, она и была немного угнетена до того, как встретила его, но все это выеденного яйца не стоило. Прошлой ночью он выставил ее полной неудачницей, жалким ничтожеством, а этого она никому не позволит.
Дрожащей рукой она взялась за ручку двери. Боди привольно развалился в кресле, прижимая к уху телефонную трубку. При виде Порции он расплылся в улыбке и спустил ноги на пол.
— Джимми, я тебе перезвоню. Да, неплохо звучит. Увидимся.
Он отложил телефон и поднялся.
— Привет, беби. Ты все еще разговариваешь со мной? Его дурацкая сияющая улыбка едва не сбила ее с ног. Перед ней был мальчишка, только сейчас заметивший на крыльце новый велик. Порция поспешно отвернулась, чтобы взять себя в руки, и оказалась лицом к лицу с длинным рядом памятных реликвий: парой журнальных снимков в рамках, общих фотографий команды, в которой играл когда-то Боди, газетных вырезок. Но ее внимание привлек черно-белый снимок. Фотограф поймал тот момент, когда Боди шел с поля после игры: шлем сбит на макушку, ремешок болтается, в углу маски застрял комок грязи. Глаза сияют торжеством, а судя по ослепительной улыбке, ему принадлежит весь мир.
Порция прикусила губу и заставила себя обернуться к нему.
— Между нами все кончено, Боди.
Улыбка медленно померкла. Он обошел вокруг стола и шагнул к ней.
— Не делай этого, милая.
— Ты жестоко ошибался насчет меня, — выдавливала она слова, которые вернут ей покой и безопасность. — Я люблю свою жизнь. У меня есть деньги, прекрасный дом, успешный бизнес. Есть друзья — хорошие, верные друзья.
Горло у нее перехватило.
— Повторяю: я люблю свою жизнь. Во всех ее проявлениях. Если не считать всего, что касается тебя.
— Не нужно, беби.
Он протянул к ней нежные, массивные ручищи. Не дотрагиваясь. Моля о прощении.
— Ты по натуре борец. Найди в себе силы бороться за нас. Порция заранее приготовилась к боли.
— Можешь назвать все это временным увлечением. От скуки. Теперь все кончено.
Ее губы по-детски дрогнули, и она, не ожидая ответа, отвернулись, пошла к выходу, автоматически спустилась в лифте вниз. И столкнулась в дверях с двумя хорошенькими девушками. Одна показала на ее ноги, и обе рассмеялись.
Порция протиснулась мимо, глотая слезы, хватая ртом воздух. Рядом проехал двухэтажный туристический автобус. Гид цитировал Карла Сандберга громовым, театральным голосом, невидимыми ногтями царапавшим кожу.
— Штормовой, грубый, опасный… Город широких плеч. Мне говорят: ты порочен, и я верю…
Порция вытерла глаза и ускорила шаг. У нее много работы. Работа лечит все.