Страница:
В разговор вмешалась женщина с продолговатым скуластым лицом, покрытом тремя слоями косметики, и заговорила громким, раскатистым голосом:
— Мы, торговая фирма «Мэри Кейа», полностью с этим согласны. Нам выпал редкий случай использовать возможность настоящего взрывного роста. Мы тут кое-что подсчитали и полагаем, что у нас отлично сработает нахлынувшая волна покупательского спроса Грызунов в туристическом бизнесе. С вашей стороны нам требуется лишь намек на согласие, тогда мы сразу же возьмемся за разработку краткосрочных проектов.
Заметив, очевидно, что Хиро хочет прервать связь, вперед выскочил Шишекли:
— Капитан, я вижу, что вы — человек серьезный и основательный. Если перейти к сути дела, все мы здесь понимаем, как нам необходима ваша помощь, чтобы прекратить вызванное обстоятельствами снижение денежных поступлений. Можем мы на вас рассчитывать? Вот что мы хотели бы знать.
— Спасибо. Одну минутку, пожалуйста. — Хиро выключил экран.
Катарина поглядела на меня, и я пожал плечами.
— Они просят нас не сопротивляться. Рождественская распродажа проходит вяло, владельцы магазинов начинают беспокоиться, и они думают, что если город завоюют несколько сотен Грызунов, которые скупят все сувениры на корню, то экономика переживет необычайный подъем.
Переварив все это, Хиро с надеждой поинтересовался:
— Значит ли это, что я могу всех их расстрелять за измену?
— Измена подразумевает действия, которые можно подтвердить свидетельскими показаниями, и к тому же необходим суд, — тактично напомнила ему Катарина.
— Хм-м. — Хиро поразмыслил. — А может, послать их куда подальше?
— Почему бы вам не сказать им, что мысль достаточно интересная, но вам нужно рассчитать с бухгалтерией кое-какие долгосрочные проекты и вывесить эту мысль на всеобщее обозрение, дабы посмотреть, как отреагирует население, — предложила Катарина.
— Это звучит почти по-военному, — рассудил Хиро.
Он включил экран.
— Ну вот что — ваша мысль мне кажется достаточно интересной, но мне нужно рассчитать с бухгалтерией кое-какие долгосрочные проекты и вывесить эту мысль на всеобщее обозрение, дабы посмотреть, как отреагирует население.
— Капитан, по-моему, состоялся по-настоящему продуктивный обмен мнениями. Мы с нетерпением будем ждать вашего ответа, — с явным облегчением откланялся предприниматель.
— Благодарю вас. Приятно было с вами побеседовать, — ответил Хиро, отключая телефон. — На самом деле я так хотел послать их подальше, — задумчиво произнес он.
— Сэр, именно это вы и сделали, но они догадаются об этом не раньше чем через несколько дней, — указала ему Катарина. — К счастью, в городе найдется парочка двухэтажных зданий, с которых они запросто могут спрыгнуть.
— Приятно знать, что местные жители оценили, что мы для них делаем, — заметил я.
Мы поручили Спунер состыковать «Шпигат» с орбитальной станцией, чтобы Пайпер и Кимболл смогли приступить к оборудованию корабля, а Банки разыскала старую тренажерную программу для пусковой ракетной установки «АН-33» и приступила к обучению обеих наших групп ракетчиков, состоявших из Сина с Труилло и Гарри с Динки. Пока они возились с рычагами управления, остальные спешно собирали все необходимое, чтобы сделать станцию пригодной для жилья, включая переносной туалет.
К вечеру мы подготовили еще один челночный рейс и послали наверх Хиро, Катарину, Макхью, Клайда, Гарри и Динки.
Катарина поручила мне остаться и присмотреть за делами. Вероятно, она тем самым просто в вежливой форме объявила, что пока они обойдутся и без меня.
Те, кто остались, приготовили обед на понедельник — блюдо из баклажанов под соусом карри, изобретенное Чандразехаром, — и я уже подыскивал укромный уголок, чтобы вздремнуть, когда Банки подозвала меня к окну.
Я подошел к ней и вытер оставленные бригадой уборщиков грязные разводы.
— А это что такое? — хмыкнул я, ни к кому конкретно не обращаясь.
По улице маршировал отряд Службы Гражданской Обороны — все одиннадцать человек, — неся в руках плакаты, провозглашающие забастовку. Остановившись в двух метрах от окна, они выстроились в пикет. Двое из них запели «Красный флаг»:
Мы знамя красное несем, С ним будем жить или умрем. Пусть трус дрожит и злобен враг — Мы держим гордо красный флаг.
На плакатах было написано «Повысить пособия» и «Грызуны — наши союзники против эксплуатации рабочего класса милитаристами». Прохожие не обращали на них ровным счетом никакого внимания.
На шум из кухни выглянул Чандразехар, улыбнулся какой-то загадочной улыбкой и вернулся обратно мешать свой рис. Из офиса Катарины выбрались Труилло и Син и встали у окна рядом со мной и Банки.
— Можно было бы вызвать полицию и арестовать их за нарушение общественного порядка, — предложила Банки.
— Они получат наказание в виде штрафа в двадцать четыре доллара и вдобавок — бесплатную рекламу, — покачал я головой. — Какие еще будут предложения?
Задав этот вопрос, я совершил явную ошибку.
Син тоскливо прижал лицо к стеклу. Син был корейцем, да и прозвище у него было для моряка самое подходящее — Греховодник. Труилло — из них двоих он был больше похож на обезьяну — дернул себя за ус.
— Прошу прощения у господина мичмана, сэр, но у нас с Сином были в Обороне хорошие друзья, пока профсоюзники не загребли все в свои руки. Сэр, можно мы… э-э…
Син начал подергиваться. Труилло сгреб правой рукой Сина за пояс, чтобы удержать его, а другой тихонько дернул меня за рукав.
Я уже открыл рот, чтобы ответить, но тут внизу, немилосердно фальшивя, затянули «Джо Хилла».
— Тут надо хорошенько подумать, — дипломатично произнес я, поглаживая подбородок. — Банки, у тебя ведь есть доступ к их личным делам? Что, если мы призовем их на службу в действующую федеральную армию?
Банки аж передернуло от одной этой мысли, но она послушно козырнула:
— Слушаюсь, сэр.
— И если предположить такое, что произойдет потом?
Банки окинула меня взглядом, в котором сквозило некоторое уважение, и побарабанила пальцами по терминалу.
— Четверо из них будут признаны негодными по медицинским показаниям, а семь человек — по другим причинам.
— А сколько времени понадобится, чтобы разобраться со всем этим? — невинным тоном поинтересовался я.
Труилло и Син уставились на меня.
— Если они попросят созвать комиссию, пятнадцать дней, — доложила Банки. — Десять секунд, если они откажутся от комиссии.
— Банки, распечатай, пожалуйста, формы об отказе. — Я покосился на своих матросов и глянул на часы. — Господа, попросите этих людей подписать документы. Поскольку нас всех на следующей неделе, возможно, уничтожат, даю вам на это пять минут.
Я устроился поудобнее и стал наблюдать. И заметил, что пикетчики сразу же окружили Сина и Труилло. Вернулись мои подчиненные с целой пачкой документов об отказе от службы, несколько из которых были подписаны людьми, никогда и не состоявшими в Силах Гражданской Обороны, и аж два бланка были подписаны моим другом Баббой, который, очевидно, не мог очень быстро бегать. Когда к нашему офису прибыла Лидия Дэр с полицией, на Мире Шайлера больше не существовало Службы Гражданской Обороны. Я вручил сержанту, командовавшему полицейскими, подозрительного вида бутылку из запасов Хиро, Чандразехар подарил Лидии несколько редисок, вырезанных цветочками, и комментариев не потребовалось.
Полиция даже помогла вывести Лидию, пожелавшую засыпать нас проклятиями. Когда они уехали, Банки, обратившись ко мне, сказала:
— Сэр, думаю, даже лейтенант Линдквист не смогла бы лучше с этим справиться.
Вплоть до прибытия следующих посетителей мое лицо озаряла гордая улыбка.
На этот раз дверь распахнула крепкая дородная женщина, которая вошла, ведя за руку двух маленьких девочек. Она небрежно оттолкнула в сторону вставшего у нее на пути Труилло и угрожающе прорычала:
— Ну ладно, где он? Где прячется мой муж?
Усы у нее были еще гуще, чем у Труилло, и она действительно чем-то напоминала Гарри.
— Вы, должно быть, жена Динки. Мы только что отослали его на орбитальную станцию, — пробормотал я, а Банки тем временем, прижавшись к стенке, незаметно, бочком, выбралась из комнаты.
— Дурак! — Жена Динки, прищурив глаза, бросила на меня презрительный взгляд. — Что ему там делать? А вот если он здесь, я его найду. Пригляди за моими девочками! — Она решительно направилась в пустой кабинет Хиро.
Две ее дочери не улыбаясь глядели на меня.
— М-м… привет, — неловко поздоровался я. Старшая из двух взмахнула на меня ресницами:
— Вы, наверное, мичман Кен?
— Верно, — подтвердил я.
Та, что помладше, быстро заморгала.
— Мамочка сказала, что папочка ушел от нас. — Было хорошо слышно, как мамочка крушит мебель в кабинете Хиро. — Мамочка говорит, что он бросил семью и убежал на флот и больше никогда не вернется.
Старшая подняла на меня глаза:
— Можно нам тоже убежать на флот?
Я проверил, не слышит ли нас мамочка.
— Позвони, когда тебе исполнится семнадцать лет, — и, если твой отец подпишет документы, считай, что ты зачислена.
Младшая кивнула своей сестричке:
— Вот видишь? Папа же говорил, что он — умница.
Появилась мамочка, красная и растрепанная.
— Его здесь нет! — угрожающе сообщила она.
— Он на орбите, — очень отчетливо повторил я.
Она погрозила мне пальцем:
— Передайте моему мужу, что ему не поздоровится, когда я его разыщу! Пошли, дети!
Я закрыл за ней дверь.
— Уф-ф!
Из разных щелей повыползли немного бледные Банки, Син, Труилло и Чандразехар. Банки всхлипнула и вытерла нос.
— Сэр, — начала она, — я только хочу, чтобы вы знали, какие прекрасные слова вы сказали этим детям. По-моему, вы гораздо лучше, чем о вас говорят.
— Спасибо, Банки, — поблагодарил ее я. — Я искренне тронут.
Воспользовавшись возникшим молчанием, Чандразехар дал звонок к обеду и роздал нам тарелки, на которых лежало нечто, похожее на пиццу. Син и Труилло с аппетитом набросились на еду. Банки поморщила носик.
Я отломил кусочек от своей порции.
— Что это — кальцоне? А где тогда пепперони? — допросил я Чандразехара.
Чандразехар был низкого роста и темноволосый, с круглым и поразительно моложавым лицом. Его вытащили с заслуженного отдыха, и он, очевидно, воспринимал свое возвращение в строй вполне философски. Склонив голову набок, он сурово поглядел на меня.
— Это райта, сэр. В ней начинка из дхала, сладкого картофеля и других полезных для здоровья растений. Дхал — это очень вкусное гороховое пюре.
— Чандразехар работает шеф-поваром в вегетарианском ресторане, который сам и содержит, — объяснила Банки.
— Еще у меня для вас есть очень полезный салат, — объявил Чандразехар.
— А ты не подумывал о том, чтобы закупить кусочек мяса? — очень осторожно спросил я.
— Хотя мясоедение и идет вразрез с моими моральными принципами, у меня и в мыслях нет навязывать эти принципы другим, — отозвался Чандразехар. И добавил: — Однако мясо достать необычайно сложно. Мясо должно быть очень свежим и очень хорошо приготовленным, иначе есть его невозможно.
Для самых туго соображающих Банки пояснила:
— За каждый день отсутствия шеф-повара Чандразехара его ресторан терпит огромные убытки.
— Я думал как раз сегодня пообедать в ресторане, — поспешно сказал я.
— Сэр, этими ресторанами управляют мои друзья. Я бы не хотел, чтобы они по ошибке накормили вас чем-нибудь неподходящим. Лейтенант Линдквист просила меня очень внимательно следить за вашим здоровьем, — возразил Чандразехар. — Вам и вправду лучше никуда не ходить.
— Ты хочешь сказать, что, пока не снимешь эту форму, мне придется питаться как кролику? — поинтересовался я.
Банки уставилась в потолок.
— Сэр, шеф-повар терпит огромные убытки.
— Так будет лучше для вас, не сомневайтесь, — заверил меня Чандразехар, исчезая на кухне, чтобы принести Труилло второе.
Я оставил недоеденную половину райты, объявил всем двухчасовой перерыв и решил немного прогуляться.
— Вам лучше далеко не отходить, сэр. Мало ли какие психи могут слоняться поблизости, — предупредила меня Банки.
Я воздержался от замечания о том, что большинство из них к нам уже заглядывали, и вышел за дверь. Повинуясь какому-то импульсу, я направился в церковь Катарины.
В совершенно пустом зале я присел на скамью. Пока я молча созерцал алтарь, из боковой двери вышел приземистый мужчина:
— Здравствуйте. Отец Якуб. Чем могу помочь? Отец Якуб мог с успехом сойти за молодого Деда
Мороза. У него были темно-голубые глаза под густыми бровями и черная окладистая борода.
— Меня зовут Кен Маккей, — ответил я, немного смутившись. — Я друг Катарины Линдквист. Я иногда захожу к вам на службу. На прошлой неделе, помнится, мессу проводила какая-то женщина.
— Дьякон Мэри Робб. Мэри произносит зажигательные проповеди, не так ли? — Отец Якуб улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов. — Вы друг Катарины? Пойдемте… Катарина говорила, что вы, возможно, зайдете, — сообщил отец Якуб, когда мы вошли в ризницу.
— Должно быть, она знает меня лучше, чем я сам, — хмыкнул я. Если это действительно так, то я пропал.
Отец Якуб поставил кипятиться воду для кофе.
— Не желаете поделиться, почему вы пришли сюда?
— Ну, раз уж вы об этом заговорили, Грызуны, возможно, убьют меня на следующей неделе, если кто-нибудь другой не сделает этого раньше, так что я на всякий случай хотел бы уладить дела с Богом.
— Мы называем это покаянием.
— Не важно. Я должен исповедаться в грехах.
— Только если вы этого хотите. Присаживайтесь поближе.
— А разве мне не нужно вставать на колени в такой нише, где курят благовония? Знаете, как в кино? «Благословите меня, отец мой, ибо я согрешил?»
Отец Якуб усмехнулся и протянул мне чашку кофе.
— Это отошло в прошлое вместе с туфлями на высоком каблуке. Вы присядьте, я угощу вас чашечкой кофе, и мы побеседуем. Сахар? Сливки?
— Черный кофе, пожалуйста. У меня, должно быть, скоро откроется язва — от сливок желудок расстраивается. Отец, а ничего, что я не католик?
— Ничего страшного. — Отец Якуб вытянул указательный палец к потолку. — Он или Она там на небесах не возражает, а мне все равно платят одинаково. Кроме того, наша сестра во Христе Катарина просила меня оказать вам любую посильную помощь.
Мы поговорили обо всем, что только я мог припомнить, и времени на это понадобилось порядочно, поскольку мой рассказ напоминал отцу Якубу о том, что он сам совершил, когда был так же молод и почти так же глуп, как и я, а это заставляло меня припоминать и другие грехи. Закончив, я критически поглядел на него.
— Неужели вас еще что-нибудь беспокоит, Кен? — мягко осведомился отец Якуб.
На мгновение я задумался.
— В общем, это не совсем то, чего я ожидал. — Я еще немного подумал. — Поскольку в настоящее время я собираюсь отразить нападение войска Грызунов, за которыми, по всей вероятности, числится меньше грехов, чем за мной, я ожидал, что вы обойдетесь со мной, ну, что ли, несколько более сурово.
— Кен, Церковь избегает насилия и искренне молится за мир, но замысел Творца совершенен, и Бог учит нас смиряться с тем, что происходит в мире. Иными словами, внутри Церкви существует множество различных взглядов на моральную сторону ведения войны. Если вам по душе идея полного непротивления, загляните во францисканскую церковь в соседнем квартале. Говоря неофициально, устройте нашим заблудшим братьям Грызунам хорошую взбучку. — Он погладил себя по подбородку. — Давайте подумаем, как вас наказать… Вот, наверное, будет в самый раз: пять раз «Богородицу», пять раз «Отче наш» и пять часов службы на следующей неделе, если останетесь в живых. Значит, с верой мы разобрались, с любовью тоже, а как насчет милосердия?… Ну ладно, подмигните как-нибудь какой-нибудь некрасивой девушке. Теперь, пожалуй, все. — Он сам хитро подмигнул. — Катарина сказала, что на вас еще рано крест ставить. — Он осенил меня крестным знамением. — Отпускаю тебе…
Отец Якуб был священник что надо. Едва я вернулся, как ко мне со всех ног бросилась Банки.
— Сэр, вы как раз вовремя. Вы знакомы с капитан-лейтенантом Штеммом?
— Это тот, что прибыл с почтовым кораблем. А что?
Она махнула головой в направлении кабинета Хиро.
— Он здесь. Я устанавливаю связь с кораблем. — Тут она прошептала: — Он хочет, чтобы мы сдались. Вы, наверное, захотите присутствовать при разговоре.
— Несомненно. Да, здесь не соскучишься, — протянул я упавшим голосом. Войдя в кабинет, я уселся на стул перед экраном.
Банки соединила нас. Капитан Хиро и Катарина, оба хмурые, молча уставились на нас. Катарина еще не сняла рабочего комбинезона. Кожа натянулась на ее осунувшемся лице, она заметно устала. Зато, узнав меня, она слабо улыбнулась:
— Привет, Кен. Где Штемм?
— Насколько я знаю — в кабинете капитана Хиро. Я его еще не видел.
— Это немного по-свински — показать нас первых на экране, — заметила она. — Не уходи, Кен. Ты имеешь такое же право присутствовать при разговоре, как и все остальные.
Через несколько секунд к нам присоединился и сам Штемм, собственной персоной, и небрежно опустился на стул. Это был высокий блондин с тонкими усиками, сошедший, казалось, с рекламного плаката. Я его с первого взгляда невзлюбил.
— А, лейтенант Линдквист, рад вас видеть. Капитан Хиро, как я понимаю. Этот звонок не записывается. — Тут он заметил меня. — Кто этот офицер? У него есть разрешение слушать нас?
— Это мичман Маккей. Разумеется, у него есть допуск. Он допущен к самой сверхсекретной информации, — не моргнув глазом солгала Катарина.
— Ах, это тот самый мичман Маккей. Мичман, вы представляете, что натворили?
Катарина ткнула Хиро локтем в бок.
Хиро чуть вздрогнул и, прищурив глаза, поглядел на Штемма.
— Штемм, давайте перейдем к делу. Мы здесь очень заняты.
Штемм кашлянул.
— Сожалею, что не появился раньше. По прибытии я попал в больницу. К счастью, медсестра — сестра Кларкин — заметила, что мне прописали неподходящие лекарства. — Он окинул взглядом Катарину.
Та сладко улыбнулась и произнесла очень нежным голосом:
— Как жаль, что вам не прописали стрихнин.
— Капитан, вы это слышали? — подпрыгнув, взвизгнул Штемм.
— Что? — недоумевающе спросил Хиро.
— Успокойтесь, капитан Штемм. Может быть, вам стоит еще подлечиться, — вкрадчиво произнесла Катарина.
— Не получится, Линдквист. В больнице мне дали справку о том, что я полностью годен к службе, — огрызнулся Штемм, совершенно выведенный из себя. — И я намереваюсь приступить к исполнению своих обязанностей.
— Жаль, — проронила Катарина.
— Давайте приступим к делу, Штемм. Мы ожидаем нападения Грызунов, так что работы у нас невпроворот.
— Капитан Хиро, вот мое мнение. Вы не можете рассчитывать отразить нападение. — Штемм присел, вновь обретая свои городские манеры. — По прибытии я подробно расспросил ваш персонал. — Он внимательно вгляделся в лицо Хиро. — Вы ни в коем случае не должны провоцировать Грызунов.
Макдональдсы готовятся к войне. Поражение здесь явится непоправимой катастрофой! Если космофлот бросит часть своих сил на борьбу с Грызунами, Макдональдсы нанесут первый удар. Вот что поставлено на карту, а вовсе не тот презренный комок грязи, на котором мы находимся. — Штемм наклонился вперед. — Мы никогда раньше не вели космических войн. Если вы вступите в войну здесь и проиграете, последствия окажутся непредсказуемыми. — Фыркнув, он откинулся на спинку стула. — Да и чем вы собираетесь драться? У вас две устаревшие ракетные установки и одно старое корыто, которое давно пора пустить на лом. Я точно знаю, какой приказ отдала бы капитан Креншоу.
Слова о «старом корыте» возмутили меня до глубины души.
Лицо Хиро сделалось пепельно-серым.
— Мне что, приказывают сдаться? — проскрипел он деревянным голосом.
В разговор вмешалась Катарина, и не думавшая скрывать, что она думает о Штемме.
— У вас есть этот приказ в письменном виде?
— Разумеется, капитан Креншоу не стала затруднять себя всякой писаниной, — саркастически фыркнул Штемм.
— Какая жалость. Ну что ж, капитана Креншоу здесь нет. — Катарина склонив голову набок, поглядела на Хиро: — Сэр, по-моему, ничего не меняется. Не могу представить себе, чтобы капитан Креншоу ожидала, что мы сдадимся, не оказав никакого сопротивления.
У Штемма аж дыхание перехватило.
— Капитан Креншоу не могла, разумеется, предвидеть, как конкретно сложатся обстоятельства, но
вы, наверное, чего-то недопонимаете. Вы в состоянии хоть на минуту вообразить, каких гигантских масштабов причините вы вред, если проиграете это неравное и совершенно безнадежное сражение?
— Если у капитан-лейтенанта Штемма больше в запасе ничего нет, нам, наверное, пора заканчивать, — зевнула Катарина, обращаясь к Хиро.
Хиро кивнул.
— Боюсь, что сказанное вами никак не повлияет на мое решение, капитан-лейтенант. Мой долг побуждает меня действовать так, как я нахожу нужным, до тех пор, пока я не получу других приказаний от соответствующих инстанций.
Я чуть было не захлопал в ладоши.
— Но будет уже слишком поздно! Принц Генхис прилетит сюда через неделю.
— Такая возможность, безусловно, существует. — согласился Хиро.
На губах Катарины мелькнула улыбка. Штемм часто заморгал.
— Не думал, что мне придется пустить это в ход, — прошипел он и полез в карман, — но у меня есть письменные указания от посла на!Пликсси*, запрещающие вам открывать огонь по кораблям Грызунов, так как этим вы саботируете ее усилия по урегулированию вопроса дипломатическими средствами во избежание ненужного кровопролития.
Он развернул письмо перед подвешенной к потолку камерой. Компьютер автоматически вывел верхние две трети документа в окно на экране и прибавил резкости, чтобы можно было различить буквы.
— Прочтите абзац-другой, — предложил Штемм. Так как я тоже был кровно заинтересован, то поднялся со стула и заглянул Штемму через плечо.
— Э-э… сэр, а ведь письмо не подписано!
— Что? Почему оно не подписано, Штемм? — Хиро сдвинул брови.
Штемм забегал глазами по комнате — не знаю, правда, что он рассчитывал найти.
— У посла не было времени, чтобы его подписать, но письмо написано в ее стиле…
— Давайте-ка во всем разберемся, — прервала его Катарина. — Посол не подписала письмо, а у вас нет полномочий подписать его от ее имени.
— Строго говоря, нет… — начал объясняться Штемм.
— Послушайте, — вмешался я, — может быть, я всего лишь туповатый мичман запаса, но, насколько я помню, военный космофлот ни разу еще не проигрывал войну и не сдавал врагу корабль без боя. Я не слишком хорошо знаком с Макдональдсами, но, по-моему, показать, как нас легко отшлепать по попке, — не лучший способ избежать войны с ними.
— Я это полностью поддерживаю… — прошептала Катарина достаточно громко, чтобы все ее услышали.
— Согласен, — весомо произнес Хиро.
— Это же полнейшее сумасшествие. Вы меня не дослушали, — быстро забормотал Штемм. Он вскинул голову. — Капитан Хиро, до меня дошел еще более тревожный слух о том, что один из ваших офицеров — вампир. Вампир на военном судне — это просто из ряда вон выходит.
Мы с Катариной поглядели на Хиро, покрывшегося легким румянцем. Я заметил, как ноздри ее затрепетали, и Хиро это тоже наверняка заметил.
— Так, а теперь послушайте меня, Штемм, — ровным голосом проговорил Хиро. — Мы когда-то играли в такую игру. Она называется «сосчитай нашивки». Поглядим-ка у вас на рукаве — одна, две, две с половиной. А у меня на рукаве — одна, две, три нашивки. А это значит — если я не запамятовал, — что, когда я отдаю вам команду выполнять приказ, вы говорите «Есть, сэр!» и идете его выполнять. Что ж, мне это по душе. Выполнять, Штемм.
Штемм вскочил и вытянулся в струнку.
— Я доложу об этом капитану Креншоу при первой же возможности, сэр.
— Линдквист, благодарю вас за поддержку, — устало произнес Хиро. — И вас тоже, мичман. Извините, я на минутку. — И он вышел.
Взглянув на Катарину, я послал ей воздушный поцелуй.
— Ты была великолепна.
— Кен, мне давно уже не терпелось высказать Штемму все, что я о нем думаю. По-моему, ты прав — если мы затеем хорошую драку и прищемим Грызунам хвосты, то победим мы или нет — будет уже не важно. — Она улыбнулась лучезарной улыбкой. — Ни для кого, кроме нас, разумеется.
Я, как мог, улыбнулся ей в ответ.
— Ты бесподобна. Когда я смогу к вам подняться?
— Вообще-то это мы к вам спускаемся. Смотри, что передала мне Банки. — Она показала мне распечатку, на которой изящным, витиеватым и неразборчивым почерком было набросано несколько строк. — Банки передал это посыльный, пока тебя не было. Это приглашение всем нашим офицерам от мэра Шенектади посетить сегодня вечером предвыборный прием. Очевидно, мэр Фельдман действует по принципу — кого не можешь победить, сделай своими союзниками.
— Ты хочешь сказать, что мы вырядимся во все лучшее и пойдем на это представление? — недоумевающе спросил я.
— А почему бы и нет? Нам все равно нужно послать челнок вниз, чтобы забрать капитан-лейтенанта Штемма и отправить его с Быстрым Эдди куда подальше. — Она самодовольно ухмыльнулась. — Почему бы нам заодно не пообщаться с политиками? Продемонстрируем им знаменитое космофлотское самообладание. Дал же герцог Веллингтонский бал накануне Ватерлоо. Политики будут чувствовать себя в нашем присутствии гораздо лучше. Кроме того, — добавила она, — там будут кормить.
— Мы, торговая фирма «Мэри Кейа», полностью с этим согласны. Нам выпал редкий случай использовать возможность настоящего взрывного роста. Мы тут кое-что подсчитали и полагаем, что у нас отлично сработает нахлынувшая волна покупательского спроса Грызунов в туристическом бизнесе. С вашей стороны нам требуется лишь намек на согласие, тогда мы сразу же возьмемся за разработку краткосрочных проектов.
Заметив, очевидно, что Хиро хочет прервать связь, вперед выскочил Шишекли:
— Капитан, я вижу, что вы — человек серьезный и основательный. Если перейти к сути дела, все мы здесь понимаем, как нам необходима ваша помощь, чтобы прекратить вызванное обстоятельствами снижение денежных поступлений. Можем мы на вас рассчитывать? Вот что мы хотели бы знать.
— Спасибо. Одну минутку, пожалуйста. — Хиро выключил экран.
Катарина поглядела на меня, и я пожал плечами.
— Они просят нас не сопротивляться. Рождественская распродажа проходит вяло, владельцы магазинов начинают беспокоиться, и они думают, что если город завоюют несколько сотен Грызунов, которые скупят все сувениры на корню, то экономика переживет необычайный подъем.
Переварив все это, Хиро с надеждой поинтересовался:
— Значит ли это, что я могу всех их расстрелять за измену?
— Измена подразумевает действия, которые можно подтвердить свидетельскими показаниями, и к тому же необходим суд, — тактично напомнила ему Катарина.
— Хм-м. — Хиро поразмыслил. — А может, послать их куда подальше?
— Почему бы вам не сказать им, что мысль достаточно интересная, но вам нужно рассчитать с бухгалтерией кое-какие долгосрочные проекты и вывесить эту мысль на всеобщее обозрение, дабы посмотреть, как отреагирует население, — предложила Катарина.
— Это звучит почти по-военному, — рассудил Хиро.
Он включил экран.
— Ну вот что — ваша мысль мне кажется достаточно интересной, но мне нужно рассчитать с бухгалтерией кое-какие долгосрочные проекты и вывесить эту мысль на всеобщее обозрение, дабы посмотреть, как отреагирует население.
— Капитан, по-моему, состоялся по-настоящему продуктивный обмен мнениями. Мы с нетерпением будем ждать вашего ответа, — с явным облегчением откланялся предприниматель.
— Благодарю вас. Приятно было с вами побеседовать, — ответил Хиро, отключая телефон. — На самом деле я так хотел послать их подальше, — задумчиво произнес он.
— Сэр, именно это вы и сделали, но они догадаются об этом не раньше чем через несколько дней, — указала ему Катарина. — К счастью, в городе найдется парочка двухэтажных зданий, с которых они запросто могут спрыгнуть.
— Приятно знать, что местные жители оценили, что мы для них делаем, — заметил я.
Мы поручили Спунер состыковать «Шпигат» с орбитальной станцией, чтобы Пайпер и Кимболл смогли приступить к оборудованию корабля, а Банки разыскала старую тренажерную программу для пусковой ракетной установки «АН-33» и приступила к обучению обеих наших групп ракетчиков, состоявших из Сина с Труилло и Гарри с Динки. Пока они возились с рычагами управления, остальные спешно собирали все необходимое, чтобы сделать станцию пригодной для жилья, включая переносной туалет.
К вечеру мы подготовили еще один челночный рейс и послали наверх Хиро, Катарину, Макхью, Клайда, Гарри и Динки.
Катарина поручила мне остаться и присмотреть за делами. Вероятно, она тем самым просто в вежливой форме объявила, что пока они обойдутся и без меня.
Те, кто остались, приготовили обед на понедельник — блюдо из баклажанов под соусом карри, изобретенное Чандразехаром, — и я уже подыскивал укромный уголок, чтобы вздремнуть, когда Банки подозвала меня к окну.
Я подошел к ней и вытер оставленные бригадой уборщиков грязные разводы.
— А это что такое? — хмыкнул я, ни к кому конкретно не обращаясь.
По улице маршировал отряд Службы Гражданской Обороны — все одиннадцать человек, — неся в руках плакаты, провозглашающие забастовку. Остановившись в двух метрах от окна, они выстроились в пикет. Двое из них запели «Красный флаг»:
Мы знамя красное несем, С ним будем жить или умрем. Пусть трус дрожит и злобен враг — Мы держим гордо красный флаг.
На плакатах было написано «Повысить пособия» и «Грызуны — наши союзники против эксплуатации рабочего класса милитаристами». Прохожие не обращали на них ровным счетом никакого внимания.
На шум из кухни выглянул Чандразехар, улыбнулся какой-то загадочной улыбкой и вернулся обратно мешать свой рис. Из офиса Катарины выбрались Труилло и Син и встали у окна рядом со мной и Банки.
— Можно было бы вызвать полицию и арестовать их за нарушение общественного порядка, — предложила Банки.
— Они получат наказание в виде штрафа в двадцать четыре доллара и вдобавок — бесплатную рекламу, — покачал я головой. — Какие еще будут предложения?
Задав этот вопрос, я совершил явную ошибку.
Син тоскливо прижал лицо к стеклу. Син был корейцем, да и прозвище у него было для моряка самое подходящее — Греховодник. Труилло — из них двоих он был больше похож на обезьяну — дернул себя за ус.
— Прошу прощения у господина мичмана, сэр, но у нас с Сином были в Обороне хорошие друзья, пока профсоюзники не загребли все в свои руки. Сэр, можно мы… э-э…
Син начал подергиваться. Труилло сгреб правой рукой Сина за пояс, чтобы удержать его, а другой тихонько дернул меня за рукав.
Я уже открыл рот, чтобы ответить, но тут внизу, немилосердно фальшивя, затянули «Джо Хилла».
— Тут надо хорошенько подумать, — дипломатично произнес я, поглаживая подбородок. — Банки, у тебя ведь есть доступ к их личным делам? Что, если мы призовем их на службу в действующую федеральную армию?
Банки аж передернуло от одной этой мысли, но она послушно козырнула:
— Слушаюсь, сэр.
— И если предположить такое, что произойдет потом?
Банки окинула меня взглядом, в котором сквозило некоторое уважение, и побарабанила пальцами по терминалу.
— Четверо из них будут признаны негодными по медицинским показаниям, а семь человек — по другим причинам.
— А сколько времени понадобится, чтобы разобраться со всем этим? — невинным тоном поинтересовался я.
Труилло и Син уставились на меня.
— Если они попросят созвать комиссию, пятнадцать дней, — доложила Банки. — Десять секунд, если они откажутся от комиссии.
— Банки, распечатай, пожалуйста, формы об отказе. — Я покосился на своих матросов и глянул на часы. — Господа, попросите этих людей подписать документы. Поскольку нас всех на следующей неделе, возможно, уничтожат, даю вам на это пять минут.
Я устроился поудобнее и стал наблюдать. И заметил, что пикетчики сразу же окружили Сина и Труилло. Вернулись мои подчиненные с целой пачкой документов об отказе от службы, несколько из которых были подписаны людьми, никогда и не состоявшими в Силах Гражданской Обороны, и аж два бланка были подписаны моим другом Баббой, который, очевидно, не мог очень быстро бегать. Когда к нашему офису прибыла Лидия Дэр с полицией, на Мире Шайлера больше не существовало Службы Гражданской Обороны. Я вручил сержанту, командовавшему полицейскими, подозрительного вида бутылку из запасов Хиро, Чандразехар подарил Лидии несколько редисок, вырезанных цветочками, и комментариев не потребовалось.
Полиция даже помогла вывести Лидию, пожелавшую засыпать нас проклятиями. Когда они уехали, Банки, обратившись ко мне, сказала:
— Сэр, думаю, даже лейтенант Линдквист не смогла бы лучше с этим справиться.
Вплоть до прибытия следующих посетителей мое лицо озаряла гордая улыбка.
На этот раз дверь распахнула крепкая дородная женщина, которая вошла, ведя за руку двух маленьких девочек. Она небрежно оттолкнула в сторону вставшего у нее на пути Труилло и угрожающе прорычала:
— Ну ладно, где он? Где прячется мой муж?
Усы у нее были еще гуще, чем у Труилло, и она действительно чем-то напоминала Гарри.
— Вы, должно быть, жена Динки. Мы только что отослали его на орбитальную станцию, — пробормотал я, а Банки тем временем, прижавшись к стенке, незаметно, бочком, выбралась из комнаты.
— Дурак! — Жена Динки, прищурив глаза, бросила на меня презрительный взгляд. — Что ему там делать? А вот если он здесь, я его найду. Пригляди за моими девочками! — Она решительно направилась в пустой кабинет Хиро.
Две ее дочери не улыбаясь глядели на меня.
— М-м… привет, — неловко поздоровался я. Старшая из двух взмахнула на меня ресницами:
— Вы, наверное, мичман Кен?
— Верно, — подтвердил я.
Та, что помладше, быстро заморгала.
— Мамочка сказала, что папочка ушел от нас. — Было хорошо слышно, как мамочка крушит мебель в кабинете Хиро. — Мамочка говорит, что он бросил семью и убежал на флот и больше никогда не вернется.
Старшая подняла на меня глаза:
— Можно нам тоже убежать на флот?
Я проверил, не слышит ли нас мамочка.
— Позвони, когда тебе исполнится семнадцать лет, — и, если твой отец подпишет документы, считай, что ты зачислена.
Младшая кивнула своей сестричке:
— Вот видишь? Папа же говорил, что он — умница.
Появилась мамочка, красная и растрепанная.
— Его здесь нет! — угрожающе сообщила она.
— Он на орбите, — очень отчетливо повторил я.
Она погрозила мне пальцем:
— Передайте моему мужу, что ему не поздоровится, когда я его разыщу! Пошли, дети!
Я закрыл за ней дверь.
— Уф-ф!
Из разных щелей повыползли немного бледные Банки, Син, Труилло и Чандразехар. Банки всхлипнула и вытерла нос.
— Сэр, — начала она, — я только хочу, чтобы вы знали, какие прекрасные слова вы сказали этим детям. По-моему, вы гораздо лучше, чем о вас говорят.
— Спасибо, Банки, — поблагодарил ее я. — Я искренне тронут.
Воспользовавшись возникшим молчанием, Чандразехар дал звонок к обеду и роздал нам тарелки, на которых лежало нечто, похожее на пиццу. Син и Труилло с аппетитом набросились на еду. Банки поморщила носик.
Я отломил кусочек от своей порции.
— Что это — кальцоне? А где тогда пепперони? — допросил я Чандразехара.
Чандразехар был низкого роста и темноволосый, с круглым и поразительно моложавым лицом. Его вытащили с заслуженного отдыха, и он, очевидно, воспринимал свое возвращение в строй вполне философски. Склонив голову набок, он сурово поглядел на меня.
— Это райта, сэр. В ней начинка из дхала, сладкого картофеля и других полезных для здоровья растений. Дхал — это очень вкусное гороховое пюре.
— Чандразехар работает шеф-поваром в вегетарианском ресторане, который сам и содержит, — объяснила Банки.
— Еще у меня для вас есть очень полезный салат, — объявил Чандразехар.
— А ты не подумывал о том, чтобы закупить кусочек мяса? — очень осторожно спросил я.
— Хотя мясоедение и идет вразрез с моими моральными принципами, у меня и в мыслях нет навязывать эти принципы другим, — отозвался Чандразехар. И добавил: — Однако мясо достать необычайно сложно. Мясо должно быть очень свежим и очень хорошо приготовленным, иначе есть его невозможно.
Для самых туго соображающих Банки пояснила:
— За каждый день отсутствия шеф-повара Чандразехара его ресторан терпит огромные убытки.
— Я думал как раз сегодня пообедать в ресторане, — поспешно сказал я.
— Сэр, этими ресторанами управляют мои друзья. Я бы не хотел, чтобы они по ошибке накормили вас чем-нибудь неподходящим. Лейтенант Линдквист просила меня очень внимательно следить за вашим здоровьем, — возразил Чандразехар. — Вам и вправду лучше никуда не ходить.
— Ты хочешь сказать, что, пока не снимешь эту форму, мне придется питаться как кролику? — поинтересовался я.
Банки уставилась в потолок.
— Сэр, шеф-повар терпит огромные убытки.
— Так будет лучше для вас, не сомневайтесь, — заверил меня Чандразехар, исчезая на кухне, чтобы принести Труилло второе.
Я оставил недоеденную половину райты, объявил всем двухчасовой перерыв и решил немного прогуляться.
— Вам лучше далеко не отходить, сэр. Мало ли какие психи могут слоняться поблизости, — предупредила меня Банки.
Я воздержался от замечания о том, что большинство из них к нам уже заглядывали, и вышел за дверь. Повинуясь какому-то импульсу, я направился в церковь Катарины.
В совершенно пустом зале я присел на скамью. Пока я молча созерцал алтарь, из боковой двери вышел приземистый мужчина:
— Здравствуйте. Отец Якуб. Чем могу помочь? Отец Якуб мог с успехом сойти за молодого Деда
Мороза. У него были темно-голубые глаза под густыми бровями и черная окладистая борода.
— Меня зовут Кен Маккей, — ответил я, немного смутившись. — Я друг Катарины Линдквист. Я иногда захожу к вам на службу. На прошлой неделе, помнится, мессу проводила какая-то женщина.
— Дьякон Мэри Робб. Мэри произносит зажигательные проповеди, не так ли? — Отец Якуб улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов. — Вы друг Катарины? Пойдемте… Катарина говорила, что вы, возможно, зайдете, — сообщил отец Якуб, когда мы вошли в ризницу.
— Должно быть, она знает меня лучше, чем я сам, — хмыкнул я. Если это действительно так, то я пропал.
Отец Якуб поставил кипятиться воду для кофе.
— Не желаете поделиться, почему вы пришли сюда?
— Ну, раз уж вы об этом заговорили, Грызуны, возможно, убьют меня на следующей неделе, если кто-нибудь другой не сделает этого раньше, так что я на всякий случай хотел бы уладить дела с Богом.
— Мы называем это покаянием.
— Не важно. Я должен исповедаться в грехах.
— Только если вы этого хотите. Присаживайтесь поближе.
— А разве мне не нужно вставать на колени в такой нише, где курят благовония? Знаете, как в кино? «Благословите меня, отец мой, ибо я согрешил?»
Отец Якуб усмехнулся и протянул мне чашку кофе.
— Это отошло в прошлое вместе с туфлями на высоком каблуке. Вы присядьте, я угощу вас чашечкой кофе, и мы побеседуем. Сахар? Сливки?
— Черный кофе, пожалуйста. У меня, должно быть, скоро откроется язва — от сливок желудок расстраивается. Отец, а ничего, что я не католик?
— Ничего страшного. — Отец Якуб вытянул указательный палец к потолку. — Он или Она там на небесах не возражает, а мне все равно платят одинаково. Кроме того, наша сестра во Христе Катарина просила меня оказать вам любую посильную помощь.
Мы поговорили обо всем, что только я мог припомнить, и времени на это понадобилось порядочно, поскольку мой рассказ напоминал отцу Якубу о том, что он сам совершил, когда был так же молод и почти так же глуп, как и я, а это заставляло меня припоминать и другие грехи. Закончив, я критически поглядел на него.
— Неужели вас еще что-нибудь беспокоит, Кен? — мягко осведомился отец Якуб.
На мгновение я задумался.
— В общем, это не совсем то, чего я ожидал. — Я еще немного подумал. — Поскольку в настоящее время я собираюсь отразить нападение войска Грызунов, за которыми, по всей вероятности, числится меньше грехов, чем за мной, я ожидал, что вы обойдетесь со мной, ну, что ли, несколько более сурово.
— Кен, Церковь избегает насилия и искренне молится за мир, но замысел Творца совершенен, и Бог учит нас смиряться с тем, что происходит в мире. Иными словами, внутри Церкви существует множество различных взглядов на моральную сторону ведения войны. Если вам по душе идея полного непротивления, загляните во францисканскую церковь в соседнем квартале. Говоря неофициально, устройте нашим заблудшим братьям Грызунам хорошую взбучку. — Он погладил себя по подбородку. — Давайте подумаем, как вас наказать… Вот, наверное, будет в самый раз: пять раз «Богородицу», пять раз «Отче наш» и пять часов службы на следующей неделе, если останетесь в живых. Значит, с верой мы разобрались, с любовью тоже, а как насчет милосердия?… Ну ладно, подмигните как-нибудь какой-нибудь некрасивой девушке. Теперь, пожалуй, все. — Он сам хитро подмигнул. — Катарина сказала, что на вас еще рано крест ставить. — Он осенил меня крестным знамением. — Отпускаю тебе…
Отец Якуб был священник что надо. Едва я вернулся, как ко мне со всех ног бросилась Банки.
— Сэр, вы как раз вовремя. Вы знакомы с капитан-лейтенантом Штеммом?
— Это тот, что прибыл с почтовым кораблем. А что?
Она махнула головой в направлении кабинета Хиро.
— Он здесь. Я устанавливаю связь с кораблем. — Тут она прошептала: — Он хочет, чтобы мы сдались. Вы, наверное, захотите присутствовать при разговоре.
— Несомненно. Да, здесь не соскучишься, — протянул я упавшим голосом. Войдя в кабинет, я уселся на стул перед экраном.
Банки соединила нас. Капитан Хиро и Катарина, оба хмурые, молча уставились на нас. Катарина еще не сняла рабочего комбинезона. Кожа натянулась на ее осунувшемся лице, она заметно устала. Зато, узнав меня, она слабо улыбнулась:
— Привет, Кен. Где Штемм?
— Насколько я знаю — в кабинете капитана Хиро. Я его еще не видел.
— Это немного по-свински — показать нас первых на экране, — заметила она. — Не уходи, Кен. Ты имеешь такое же право присутствовать при разговоре, как и все остальные.
Через несколько секунд к нам присоединился и сам Штемм, собственной персоной, и небрежно опустился на стул. Это был высокий блондин с тонкими усиками, сошедший, казалось, с рекламного плаката. Я его с первого взгляда невзлюбил.
— А, лейтенант Линдквист, рад вас видеть. Капитан Хиро, как я понимаю. Этот звонок не записывается. — Тут он заметил меня. — Кто этот офицер? У него есть разрешение слушать нас?
— Это мичман Маккей. Разумеется, у него есть допуск. Он допущен к самой сверхсекретной информации, — не моргнув глазом солгала Катарина.
— Ах, это тот самый мичман Маккей. Мичман, вы представляете, что натворили?
Катарина ткнула Хиро локтем в бок.
Хиро чуть вздрогнул и, прищурив глаза, поглядел на Штемма.
— Штемм, давайте перейдем к делу. Мы здесь очень заняты.
Штемм кашлянул.
— Сожалею, что не появился раньше. По прибытии я попал в больницу. К счастью, медсестра — сестра Кларкин — заметила, что мне прописали неподходящие лекарства. — Он окинул взглядом Катарину.
Та сладко улыбнулась и произнесла очень нежным голосом:
— Как жаль, что вам не прописали стрихнин.
— Капитан, вы это слышали? — подпрыгнув, взвизгнул Штемм.
— Что? — недоумевающе спросил Хиро.
— Успокойтесь, капитан Штемм. Может быть, вам стоит еще подлечиться, — вкрадчиво произнесла Катарина.
— Не получится, Линдквист. В больнице мне дали справку о том, что я полностью годен к службе, — огрызнулся Штемм, совершенно выведенный из себя. — И я намереваюсь приступить к исполнению своих обязанностей.
— Жаль, — проронила Катарина.
— Давайте приступим к делу, Штемм. Мы ожидаем нападения Грызунов, так что работы у нас невпроворот.
— Капитан Хиро, вот мое мнение. Вы не можете рассчитывать отразить нападение. — Штемм присел, вновь обретая свои городские манеры. — По прибытии я подробно расспросил ваш персонал. — Он внимательно вгляделся в лицо Хиро. — Вы ни в коем случае не должны провоцировать Грызунов.
Макдональдсы готовятся к войне. Поражение здесь явится непоправимой катастрофой! Если космофлот бросит часть своих сил на борьбу с Грызунами, Макдональдсы нанесут первый удар. Вот что поставлено на карту, а вовсе не тот презренный комок грязи, на котором мы находимся. — Штемм наклонился вперед. — Мы никогда раньше не вели космических войн. Если вы вступите в войну здесь и проиграете, последствия окажутся непредсказуемыми. — Фыркнув, он откинулся на спинку стула. — Да и чем вы собираетесь драться? У вас две устаревшие ракетные установки и одно старое корыто, которое давно пора пустить на лом. Я точно знаю, какой приказ отдала бы капитан Креншоу.
Слова о «старом корыте» возмутили меня до глубины души.
Лицо Хиро сделалось пепельно-серым.
— Мне что, приказывают сдаться? — проскрипел он деревянным голосом.
В разговор вмешалась Катарина, и не думавшая скрывать, что она думает о Штемме.
— У вас есть этот приказ в письменном виде?
— Разумеется, капитан Креншоу не стала затруднять себя всякой писаниной, — саркастически фыркнул Штемм.
— Какая жалость. Ну что ж, капитана Креншоу здесь нет. — Катарина склонив голову набок, поглядела на Хиро: — Сэр, по-моему, ничего не меняется. Не могу представить себе, чтобы капитан Креншоу ожидала, что мы сдадимся, не оказав никакого сопротивления.
У Штемма аж дыхание перехватило.
— Капитан Креншоу не могла, разумеется, предвидеть, как конкретно сложатся обстоятельства, но
вы, наверное, чего-то недопонимаете. Вы в состоянии хоть на минуту вообразить, каких гигантских масштабов причините вы вред, если проиграете это неравное и совершенно безнадежное сражение?
— Если у капитан-лейтенанта Штемма больше в запасе ничего нет, нам, наверное, пора заканчивать, — зевнула Катарина, обращаясь к Хиро.
Хиро кивнул.
— Боюсь, что сказанное вами никак не повлияет на мое решение, капитан-лейтенант. Мой долг побуждает меня действовать так, как я нахожу нужным, до тех пор, пока я не получу других приказаний от соответствующих инстанций.
Я чуть было не захлопал в ладоши.
— Но будет уже слишком поздно! Принц Генхис прилетит сюда через неделю.
— Такая возможность, безусловно, существует. — согласился Хиро.
На губах Катарины мелькнула улыбка. Штемм часто заморгал.
— Не думал, что мне придется пустить это в ход, — прошипел он и полез в карман, — но у меня есть письменные указания от посла на!Пликсси*, запрещающие вам открывать огонь по кораблям Грызунов, так как этим вы саботируете ее усилия по урегулированию вопроса дипломатическими средствами во избежание ненужного кровопролития.
Он развернул письмо перед подвешенной к потолку камерой. Компьютер автоматически вывел верхние две трети документа в окно на экране и прибавил резкости, чтобы можно было различить буквы.
— Прочтите абзац-другой, — предложил Штемм. Так как я тоже был кровно заинтересован, то поднялся со стула и заглянул Штемму через плечо.
— Э-э… сэр, а ведь письмо не подписано!
— Что? Почему оно не подписано, Штемм? — Хиро сдвинул брови.
Штемм забегал глазами по комнате — не знаю, правда, что он рассчитывал найти.
— У посла не было времени, чтобы его подписать, но письмо написано в ее стиле…
— Давайте-ка во всем разберемся, — прервала его Катарина. — Посол не подписала письмо, а у вас нет полномочий подписать его от ее имени.
— Строго говоря, нет… — начал объясняться Штемм.
— Послушайте, — вмешался я, — может быть, я всего лишь туповатый мичман запаса, но, насколько я помню, военный космофлот ни разу еще не проигрывал войну и не сдавал врагу корабль без боя. Я не слишком хорошо знаком с Макдональдсами, но, по-моему, показать, как нас легко отшлепать по попке, — не лучший способ избежать войны с ними.
— Я это полностью поддерживаю… — прошептала Катарина достаточно громко, чтобы все ее услышали.
— Согласен, — весомо произнес Хиро.
— Это же полнейшее сумасшествие. Вы меня не дослушали, — быстро забормотал Штемм. Он вскинул голову. — Капитан Хиро, до меня дошел еще более тревожный слух о том, что один из ваших офицеров — вампир. Вампир на военном судне — это просто из ряда вон выходит.
Мы с Катариной поглядели на Хиро, покрывшегося легким румянцем. Я заметил, как ноздри ее затрепетали, и Хиро это тоже наверняка заметил.
— Так, а теперь послушайте меня, Штемм, — ровным голосом проговорил Хиро. — Мы когда-то играли в такую игру. Она называется «сосчитай нашивки». Поглядим-ка у вас на рукаве — одна, две, две с половиной. А у меня на рукаве — одна, две, три нашивки. А это значит — если я не запамятовал, — что, когда я отдаю вам команду выполнять приказ, вы говорите «Есть, сэр!» и идете его выполнять. Что ж, мне это по душе. Выполнять, Штемм.
Штемм вскочил и вытянулся в струнку.
— Я доложу об этом капитану Креншоу при первой же возможности, сэр.
— Линдквист, благодарю вас за поддержку, — устало произнес Хиро. — И вас тоже, мичман. Извините, я на минутку. — И он вышел.
Взглянув на Катарину, я послал ей воздушный поцелуй.
— Ты была великолепна.
— Кен, мне давно уже не терпелось высказать Штемму все, что я о нем думаю. По-моему, ты прав — если мы затеем хорошую драку и прищемим Грызунам хвосты, то победим мы или нет — будет уже не важно. — Она улыбнулась лучезарной улыбкой. — Ни для кого, кроме нас, разумеется.
Я, как мог, улыбнулся ей в ответ.
— Ты бесподобна. Когда я смогу к вам подняться?
— Вообще-то это мы к вам спускаемся. Смотри, что передала мне Банки. — Она показала мне распечатку, на которой изящным, витиеватым и неразборчивым почерком было набросано несколько строк. — Банки передал это посыльный, пока тебя не было. Это приглашение всем нашим офицерам от мэра Шенектади посетить сегодня вечером предвыборный прием. Очевидно, мэр Фельдман действует по принципу — кого не можешь победить, сделай своими союзниками.
— Ты хочешь сказать, что мы вырядимся во все лучшее и пойдем на это представление? — недоумевающе спросил я.
— А почему бы и нет? Нам все равно нужно послать челнок вниз, чтобы забрать капитан-лейтенанта Штемма и отправить его с Быстрым Эдди куда подальше. — Она самодовольно ухмыльнулась. — Почему бы нам заодно не пообщаться с политиками? Продемонстрируем им знаменитое космофлотское самообладание. Дал же герцог Веллингтонский бал накануне Ватерлоо. Политики будут чувствовать себя в нашем присутствии гораздо лучше. Кроме того, — добавила она, — там будут кормить.