Страница:
Тормон неторопливо приводил в порядок ее коня, Серима просто стояла рядом и наблюдала. С досадой она признала, что Тормон целиком и полностью прав. Без лошадей им не выжить… Серима вздрогнула; внезапно она почувствовала себя очень одинокой и уязвимой. Кошмарная сцена, разыгравшаяся в ее доме, была лишь первым звеном в длинной череде бед и несчастий. Кто она теперь? Неприкаянная бродяга, затерянная в дикой глуши. Это было ужасно. Невыносимо. Однако здравый смысл и присущая всем купцам прагматичность подсказывали Сериме, что ей придется освоиться. Освоиться и понять, что делать дальше. Мало-помалу она начала сознавать, что выживание в этом жестоком и чуждом для нее мире — дело очень и очень непростое. Одного только умения ухаживать за лошадьми здесь явно недостанет. И если она желает остаться в живых, придется приобрести множество новых навыков.
Покуда Серима стояла столбом, размышляя над своей печальной судьбой, Тормон закончил работу. Оставив животное блаженствовать в стойлах, он обернулся к Сериме и снова заговорил, словно не заметил этой затянувшейся паузы.
— Помимо всего прочего, эти сефрийцы принадлежали моей жене Канелле, и она любила их как родных детей.
В его глазах отражалась такая боль, что у Серимы стиснуло сердце. Она открыла рот, чтобы ответить, однако лишь покачала головой и вышла из стойла. Плечи ее ссутулились, словно горе легло на них тяжким грузом…
…Все выше и выше в гору. Уже стояла глубокая ночь, когда израненной окровавленной рукой Блейд наконец ухватился за край обрыва. Последнее титаническое усилие, и он вытолкнул свое тело на тропу над обрывом. Его охватила отвратительная слабость. Руки и ноги отказывались повиноваться. Блейд оттолкнулся от края пропасти и рухнул в грязь, силясь вдохнуть хоть толику воздуха в истерзанные легкие. Все тело немилосердно ныло, жестокая судорога скрутила мышцы в тугие узлы. От изнеможения и боли его била дрожь.
Никто иной не справился бы с такой непосильной задачей. Только неистребимая воля Блейда вывела его живым на вершину. С тех пор как он начал восхождение, минули часы. Блейд поднимался вверх, карабкался, полз, дюйм за дюймом преодолевая отвесную скалу. Ему не представилось ни единой возможности расслабиться и передохнуть. Одежда превратилась в лохмотья. Носки сапог изодраны о шершавую скалу в отчаянных попытках отыскать опору для ног. Пальцы рассажены в кровь, ногти сорваны, ладони покрылись ссадинами и волдырями.
Но, несмотря на плачевное состояние, Блейд был вне себя от злости. Ослепляющий гнев вел его вверх, не отпуская ни на секунду. Когда он оскальзывался на влажном камне, когда срывались руки и разжимались пальцы, Блейд подстегивал эту ярость, принуждая себя продолжать путь. Добыча ускользнула. Блейд утратил последнюю возможность догнать Заваля. Его люди наплевали на приказы, предали его и хладнокровно бросили умирать…
Но теперь бывший командир Мечей Божьих был в безопасности. Настало время отринуть туманящий мысли гнев. Сейчас требовались спокойствие и холодный расчет. Блейд быстро оценил свое положение. По здравом размышлении все возможные варианты, по сути, сводились к трем. Первый: просто покинуть эту страну и попытать счастья где-нибудь еще. Впрочем, такой вариант Блейд даже не стал рассматривать. Иной план состоял в том, чтобы вернуться в Тиаронд и вновь завоевать себе былое влияние. Но здесь возникали препятствия. Не стоило забывать, что солдаты взбунтовались против него, а сам город осажден крылатыми хищниками. Был и третий путь: отправиться вслед за девушкой и дракеном в Гендиваль…
Блейд вздрогнул при этой мысли. Им овладели противоречивые чувства — печаль, возбуждение, страх… Вновь увидеть зачарованную долину Двух Озер. После стольких лет странствий вернуться домой. Гендиваль — невыразимо чудесное и смертельно опасное место. Земля, где жила память о его взлете и падении, любви и потере. Земля, что навеки пленила его сердце. Блейд горько улыбнулся.
После такого долгого изгнания — вернуться… И если Кергорн узнает об этом, он, без сомнения, будет счастлив. Еще бы: он получит возможность совершить казнь, которую вынужден был отсрочить на двадцать лет…
Нет, не так представлял он свое возвращение. Блейд намеревался войти в Гендиваль во главе армии, ударить со смертоносной точностью змеи. Не имело значения, сколько солдат было бы за его спиной. Внезапность и стремительность — вот залог успеха. Кергорн и наиболее могущественные его сторонники оказались бы в ловушке. А все остальные не представляют опасности. Они покорятся сильнейшему…
Но теперь Блейд остался один. Он утратил силовую поддержку и плацдарм для нападения на Гендиваль. Придется начать все сначала и выработать новый план. При этом Блейд сознавал, что если только он хочет иметь хоть малую надежду на успех, это должен быть чертовски хороший план…
Кто угодно другой на его месте уже отчаялся бы. Казалось, в нынешнем положении можно только рухнуть под ближайший куст и рыдать над горькой судьбой. Оплакать потраченные впустую годы неимоверных усилий, крушение надежд и развал тщательно продуманных планов… Кто угодно — но только не Блейд. Сейчас перед ним стояла главная и основная задача: выжить. А стало быть, следовало ее решить.
Ночь была мучительно холодна. Ледяной дождь успел превратиться в мокрый снег. Блейд вымок с ног до головы и промерз до костей. Израненный, изможденный, без коня, он знал, что ему неоткуда ждать помощи. Если только он не отыщет укрытие в самое ближайшее время, обо всех планах можно будет позабыть.
К счастью, неподалеку располагалась лесопилка. Пожалуй, до нее можно добраться пешком. Отряд, который он там оставил, разумеется, давным-давно сбежал в Тиаронд вслед за остальными предателями и дезертирами. Вряд ли после них осталась какая-нибудь еда, но на худой конец достаточно огня в очаге и крыши над головой. Все, что он него требуется, — добраться туда…
Стиснув зубы, Блейд заставил себя подняться на ноги, и после нескольких неудачных попыток ему это удалось.
Во всяком случае, у меня остался меч, — мрачно подумал он, едва держась на нетвердых ногах.
В нескольких шагах Блейд заметил едва различимую в темноте неподвижную черную массу — труп его коня. Видно, кто-то из солдат прирезал его, избавив от мучений.
По крайней мере у них нашлось немного милосердия для бедной зверюги, если уж его недостало для меня…
Бывший командир опустился на колени возле тела коня и легонько потрепал окоченевшую шею в знак прощания. Он никогда особенно не заботился о своих людях, но лошади были его слабостью. Впрочем, Блейд никогда не выставлял ее на всеобщее обозрение. Со времен победы Кергорна и утраты Авеолы Блейд никогда не демонстрировал миру истинных своих чувств. Все эти годы он поддерживал репутацию бездушного хладнокровного монстра, который внушал опасения и страх. Ибо это как нельзя лучше отвечало его планам.
Коня звали Песнь Ветра. Теперь это сильное и быстрое животное превратилось в кусок бесполезного мяса. Простившись, Блейд заставил себя выкинуть мысли о коне из головы и занялся делами насущными. Мечи Божьи никогда не покидали Пределов — даже для обычного патруля — без седельных сумок, где непременно хранилась масса полезных вещей. Кремень и огниво, завернутые в промасленную ткань, запасной нож и неприкосновенный запас еды. Забрав все это, Блейд вырезал себе крепкую палку из того самого дерева, которое едва не погубило его. Тяжело, словно древний старик, опираясь на посох, Блейд побрел вниз по тропе.
ГЛАВА 3. УБЕЖИЩЕ
Центральный зал базилики напоминал поле боя после жесткой и жаркой схватки.
Ладно , — подумала Агелла, — это не так уж и далеко от правды. И мы проиграли бой за наш город.
Все необъятное здание было забито народом. Тиарондцы, которым повезло пережить атаку крылатых тварей, занимали каждый свободный дюйм пространства. Повсюду, где только могло отыскаться место, на полу лежали изможденные старики и раненые. Здесь были счастливчики, окруженные друзьями и семьями. Были люди, бестолково мечущиеся в безнадежных попытках отыскать своих близких в этой неразберихе. Люди с потерянными, остановившимися взглядами — те, кто еще не оправился от шока… Умирающие — истерзанные тварями или затоптанные обезумевшей толпой… А некоторые уже яростно ссорились друг с другом из-за клочка свободного пола.
Шум оглушал. Стоны раненых и причитания обездоленных эхом отдавались под высокой сводчатой крышей. Многие горожане в голос рыдали и выли от горя и ужаса, иные сыпали проклятиями. Младенцы плакали на руках у родителей. Со всех сторон люди выкрикивали имена потерянных близких, надеясь, что они выжили и выбрались из этой кровавой бойни.
Насколько знала Агелла, из ее собственной семьи в живых осталась только племянница Фелисса. Впрочем, она не теряла надежды, что брату девушки, бывшему подмастерью Агеллы, тоже удалось спастись.
Слава Мириалю, что я отослала Сколля в горы, прежде чем начался этот кошмар. Если только он доберется до Тулак невредимым, ему ничего не грозит. Старая подруга позаботится о мальчишке. Во времена бедствий старая воительница незаменима. А я должна подумать о Фелиссе. У бедняжки никого не осталось, кроме меня.
Агелла задрожала, стоило ей вспомнить кошмарную сцену. На ее глазах крылатые демоны разодрали родителей девушки на куски. И если бы не Гальверон, и она сама, и Фелисса тоже лежали бы здесь грудой окровавленной плоти. Они обязаны ему жизнью.
Агелла всегда была высокого мнения о молодом лейтенанте, но с сегодняшнего дня превозносила его до небес. На протяжении всего безумного штурма он сумел сохранить самообладание. До последней минуты Гальверон оставался снаружи, сдерживая яростный натиск чудовищ, чтобы дать горожанам время скрыться в базилике. Агелла с Фелиссой оказались в задних рядах и втиснулись в храм в последнюю секунду, а Гальверон едва успел вбежать следом за ними. Здесь, в безопасности, лейтенант отыскал для них свободное место в маленькой нише в углу. Она осталась незанятой, поскольку располагалась в опасной близости к наружным дверям. Ну что ж, пусть они были неподалеку от входа, но вряд ли кто-то сумеет втиснуться в базилику, до отказа забитую людьми. Вдобавок в этой маленькой нише они не рисковали попасть под ноги толпе.
Гальверон смущенно отмахнулся от благодарностей Агеллы и перевел взгляд на Фелиссу. Измученная девушка прислонилась к стене, закрыв глаза и хрипло дыша. Лицо белое как полотно, светлые волосы перемазаны кровью — так же как лицо и одежда. Внезапно Гальверон вздрогнул.
— Не та ли это девушка, которая…
Только теперь Агелла припомнила, что молодой лейтенант присутствовал при ужасной сцене, разыгравшейся в бедняцком квартале. Мордовороты леди Серимы выставили все семейство из дома и изнасиловали Фелиссу прямо во дворе…
Резким жестом Агелла принудила Гальверона умолкнуть, а затем улыбнулась, пытаясь смягчить свою резкость.
— Да, это Фелисса. Похоже, у тебя входит в привычку раз за разом приходить ей на помощь.
— Так оно и есть. — Молодой человек пристально посмотрел на безучастную ко всему Фелиссу. — Возможно, сейчас тебе кажется, что в жизни уже не будет ничего светлого. Но если ты хоть немного похожа на свою тетку Агеллу, я бы не взялся тебя запугать. Просто не забывай, что у тебя есть отвага, достоинство и надежда. Тогда ты сумеешь перебороть свое горе. А мы поможем тебе.
К удивлению Агеллы, молодая женщина открыла глаза. А когда она глянула на Гальверона, в глазах ее вспыхнула ярость.
— Отвага, достоинство и надежда! — выплюнула она. — И где ж мне их взять, ты, идиот? Люди Серимы выдрали их из меня с корнем. Давайте все будем смелыми и твердыми, станем держаться вместе, и все образуется! Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Ты что же, не видишь всего этого — эти тела, эту кровь? Все будет в порядке, еще бы! Отстань от меня и убирайся отсюда вместе со своими кретинскими баснями!
— Фелисса! — воскликнула Агелла. Но Гальверон улыбнулся.
— Вот видишь? Твой боевой дух уже вернулся к тебе. А все остальное придет следом. — Он обернулся к Агелле. — Я должен идти. Меня ждет иерарх. Слишком много везде работы.
— Ладно. Если понадобится моя помощь, просто дай мне знать. — Агелла взяла юношу за руку и вздрогнула, глянув ему в лицо. — Тебе стоило бы обработать все эти царапины и укусы. Некоторые выглядят неприятно.
— Всему свое время. Надеюсь, вы с Фелиссой позаботитесь друг о друге, — проговорил Гальверон и направился прочь.
* * *
Гиларра была в ужасе. Теперь, сделавшись иерархом, она приобрела власть, но вместе с ней и громадную ответственность. Лидер обязан принимать решения, действовать, но что же она может сделать, чтобы облегчить страдания людей? Она была ошеломлена событиями кошмарной ночи. Более всего на свете ей хотелось закрыть уши и со всех ног бежать прочь. Укрыться в безопасных покоях иерарха, спрятаться подальше от этого ада кромешного, царящего в храме.
К счастью, ее собственная семья, Беврон и маленький Аукиль, находились в безопасности. Они убереглись от резни во дворце. Гиларра не пожелала, чтобы муж и маленький сын видели ее во время жертвоприношения. Используя свою власть, она запретила им выходить и отослала в комнаты иерарха, откуда невозможно было увидеть церемонию.
Может быть, именно поэтому Великое Жертвоприношение и обратилось такой бедой, — внезапно пришло ей в голову. — Это была моя первая церемония. Она посвящена Мириалю. А я больше пеклась о семье. Что, если вся эта трагедия произошла по моей вине?
Гиларра похолодела. Только теперь она начала сознавать, какое бремя легло ей на плечи. Вопрос, который так часто мучил ее предшественника, теперь встал и перед ней. Что, если Заваль был прав? Не лучше ли иерарху и впрямь всю жизнь провести в одиночестве? Не правильнее ли отречься от любви и семейных уз, которые могут вступить в противоречие с ее обязанностями перед Богом? Гиларра сжала кулаки.
Нет! Этого не может быть! Мне удастся совместить любовь к семье со служением Мириалю. Я сумею все уравновесить. Я должна.
Воспоминания о семье повернули мысли иерарха в иное русло.
Может быть, мне следует подняться к Беврону? Ненадолго. Очевидно, что я буду действовать более продуктивно, если чуть-чуть отдохну.
Мириаль свидетель, ей нужна передышка. И конечно же, люди скорее начнут доверять ей, если она и выглядеть будет как иерарх. Сейчас ее дорогие церемониальные одежды разорваны, измяты, перепачканы грязью и кровью. Лицо тоже в крови и вдобавок покрыто царапинами. Гиларра пострадала во время нападения, помост рухнул прямо под ней. Неприятно саднил глубокий порез на лбу, а голова раскалывалась от сильного удара о землю.
Гиларра проскользнула через маленькую дверцу, ведущую в ее покои, и заспешила вверх по лестнице.
Я просто заскочу туда на несколько минут и выйду. Я вовсе и не сбегаю. Я вернусь назад. Просто чуточку позже…
— Нет, леди.
У подножия лестницы стоял Гальверон. Гиларра почувствовала, что заливается краской.
— Я просто собиралась переодеться. Не могу же предстать перед людьми в таком виде.
— Если позволите мне сказать, леди иерарх, — отозвался молодой офицер, — именно так вы и должны выглядеть. Я знаю этих людей. Сейчас было бы большой ошибкой с вашей стороны выходить к ним одетой с иголочки, без единого пятнышка. Лучше оставьте все как есть. Когда люди увидят вас — израненную, грязную и растрепанную, они будут знать, что вы — одна из них. Они поймут, что вы разделили их страдания. Вы должны сплотить их, леди. Вдохнуть в них отвагу и твердость. Именно это им сейчас нужно. И люди станут уважать вас гораздо больше, даю слово.
— Но что же я им скажу? Как сумею помочь? Что мне делать?
— Вы умеете сострадать, леди иерарх, а сейчас именно это и требуется. Ваше сердце подскажет вам нужные слова. Когда люди поймут, что у них по-прежнему есть лидеры, готовые принять на себя ответственность, они будут гораздо счастливее. — Тень набежала на лицо Гальверона. — У нас очень мало времени, леди. И очень много проблем.
Гиларра оглядела его окровавленную одежду, черные тени под глазами, следы укусов и глубокие царапины на руках и лице Она не могла не восхититься выдержкой молодого офицера. Невзирая на отчаянное положение, он уже взял себя в, руки. Он разбирался в ситуации и строил планы на будущее… Гиларра сознавала, что Гальверон целиком и полностью прав. Множество людей, не столь счастливых и привилегированных, как она сама, потеряли своих родных. Многие серьезно пострадали. Многие перепуганы до полусмерти. Если она ничего не предпримет в самое ближайшее время, отчаяние, царящее в храме, перерастет в панику. Гиларра вздохнула.
— Ты прав, — сказала она Гальверону. — Я сейчас же иду туда…
Поднимаясь по крутым дубовым ступеням винтовой лестницы, ведущим к высокой кафедре, Гиларра почувствовала, как ее начинает бить дрожь. Подогнулись коленки, и она едва успела ухватиться за перила, чтобы не осесть на пол. Когда Гиларра взошла на кафедру и обозрела толпу, последние остатки отваги покинули ее. Едва она заговорит, все эти сотни глаз обратятся к ней… Искусные зодчие древних времен выстроили храм таким образом, что даже самый тихий шепот, произнесенный с кафедры, разносился по всему необъятному залу, достигая самых дальних его уголков.
Что я скажу? Где отыщу нужные слова? О Мириаль, как могу я помочь им?
Сердце подскажет вам, сказал Гальверон. Ему-то хорошо! Он стоит там, внизу, в безопасности и ожидает ее речи…
Лейтенант поймал ее взгляд и сделал ободряющий жест.
Дольше тянуть нельзя. Гиларра сделала глубокий вдох и начала говорить, уповая на то, что правильные слова сами придут к ней в нужный момент.
— Люди! Мои дорогие друзья. Выслушайте меня! Сейчас вы в безопасности. — Она помедлила немного, ожидая, когда сказанное дойдет до их сознания. — Вы в безопасности, — повторила Гиларра.
К этому времени в соборе уже установилась тишина. Неисчислимое множество лиц было обращено к новоявленному иерарху.
— Я даю вам слово, что здесь, в доме Мириаля, Его дети обретут помощь и защиту, до тех пор пока мы не найдем способов справиться с тем бедствием, которое нас постигло.
Глядя на толпу, Гиларра заметила, что многие глаза полны слез. Внезапно она поняла, как мало людей там, внизу. Не более двух тысяч — вот и все, что осталось от огромного и густонаселенного города. В горле встал ком, голос дрогнул, но Гиларра заставила себя продолжать.
— Сейчас вы охвачены гневом и горем, вы напуганы и ошеломлены. Многие из вас потеряли друзей и близких. Я понимаю, как важно для вас разыскать своих родных, выяснить, живы ли они, успели ли укрыться в храме… Однако я призываю вас оставаться на своих местах. В первую очередь следует позаботиться о раненых и пострадавших. Поэтому я прошу всех лекарей, аптекарей, знахарей и травников — всех, кто обладает познаниями в медицине, собраться в Серебряной Часовне в восточной части собора. Затем медики обойдут всех и выяснят, кому требуется помощь. Тяжелораненые будут размещены в комнатах жрецов…
Гиларра перевела дыхание и оглядела безмолвную толпу.
— На наше счастье и благодаря планировке Священных Пределов у нас нет недостатка в воде и пище. Как только мы установим порядок, всем вам раздадут пайки. Жрецы из скриптория перепишут все ваши имена. Таким образом друзья и родственники смогут отыскать друг друга.
Она ощутила, как изменяется состояние толпы. Паника стихла. Страх и гнев отступили. Люди смотрели на нее с доверием и возрастающей надеждой.
Великий Мириаль, сотни отчаявшихся людей зависят сейчас от меня. Молю, не позволь мне обмануть их доверие…
— Вы и сами понимаете, — Гиларра снова возвысила голос, — как много всего нужно организовать. Лечение, вода и пища, спальные места — не говоря уж о санитарии. Это не может произойти в единый миг, посему я прошу вас сохранять спокойствие и терпение. — Она окинула взглядом толпу. — Мне понадобятся добровольцы. Я понимаю, что те из вас, кому посчастливилось сохранить свои семьи, не пожелают с ними расставаться. Но может быть, среди вас найдутся люди, готовые оказать посильную помощь или обладающие полезными навыками. Таковых я прошу обратиться к командиру Гальверону в Опаловую Часовню.
Гиларра простерла над толпой руки в ритуальном жесте благословения Мириаля.
— Я не стану сейчас призывать вас к молитве, дети мои, ибо мы должны как можно скорее позаботиться о раненых. Но моя любовь — с вами всеми, и я буду молиться о нашем спасении. У вас есть несколько часов, чтобы передохнуть. И да пребудет с вами надежда.
Она повернулась и сошла с кафедры. Несколько мгновений стояла тишина, а затем одинокий голос воскликнул:
— Да здравствует наша леди иерарх!
Толпа разразилась криками одобрения, и Гиларра услышала облегчение в людских голосах.
Гальверон был прав. Им нужен руководитель. Но, Мириаль помоги мне, если я брошу их на произвол судьбы, как это сделал Заваль. Они разорвут меня на куски.
Теперь, когда Гиларре больше не требовалось изображать храбрость, она ощутила слабость и головокружение пополам с облегчением. Колени ее подгибались, и Гиларра, пошатнувшись, осела бы прямо на ступени лестницы, если бы сильные руки Гальверона не подхватили ее.
— Командир Гальверон? — прошипел он. — Почему, ради всего святого, вы не предупредили, что собираетесь взвалить такую честь и такую ответственность на мои плечи?
Гиларра отпихнула его и выпрямилась во весь свой невеликий рост.
— Если бы это пришло мне в голову, прежде чем я начала говорить, я предупредила бы тебя. Дело в том, что эта идея осенила меня только на кафедре.
Только теперь она обратила внимание, как бледно его лицо под коркой грязи и запекшейся крови, и осознала, какой ужас должен испытывать Гальверон. Гиларра сама находилась в подобной же ситуации. Тем не менее она не собиралась идти на попятный и отменять это неожиданное назначение. Она слишком нуждалась в нем…
Иерарх посмотрела в лицо новоявленному командующему Мечами Божьими.
— Гальверон, я знаю, что взвалила на твои плечи тяжелое бремя, но у меня нет выбора. Блейда здесь больше нет. А если бы даже и был — я ему не доверяю. Его интересовали лишь собственные дела, а мне нужен кто-то, кто станет работать на меня. Между нами говоря, я рада, что Блейд исчез, и если он вернется, то будет арестован за измену и дезертирство. Ты ведь меня понимаешь?..
В глазах Гальверона мелькнуло удивление, а затем он понимающе усмехнулся.
— Мириаль свидетель, вы дальновидны, миледи иерарх. Не так ли?
Гиларра вздохнула.
— Надеюсь, что ты прав, хотя бывают моменты, когда начинаю в этом сомневаться. Сдается мне, любому пришлось бы стать дальновидным, как ты изволил выразиться, в подобной ситуации, если только он не хочет потерять авторитет. Теперь я несравненно лучше понимаю Заваля. Увы, слишком поздно. Я не могу отделаться от ощущения, что как бы я ни старалась, мне никогда не охватить всего разом. Но мантия иерарха упала на мои плечи, и я обязана сделать все, что в моих силах.
— Вы неплохо справляетесь, миледи. В любом случае лучше, чем Заваль. Он сильно сдал за последний год.
Гиларра покачала головой:
— Мириаль, помоги ему. Заваль был несчастным человеком. Он измучился и очень устал… Хотела бы я знать, что с ним сталось. — Гиларра вздрогнула, поплотнее запахнув мантию. — Гальверон, что это могло быть? Чудище, вроде дракона, которое утащило Заваля. Не тот ли это зверь, которого торговец обнаружил в горах?
— А что же еще это могло быть? Разве только Каллисиору наводнили целые орды драконов — заодно с крылатыми тварями… — Гальверон помрачнел. — Скажу вам одну вещь, миледи, я скорее встречусь с этим драконом, чем арестую лорда Блейда, если он вдруг вернется.
— Если он вернется в скором времени, наши крылатые враги наверняка избавят тебя от этой проблемы. Вдобавок сейчас у нас есть дела поважнее.
Гиларра потерла виски: голова снова заныла. Ей решительно не хотелось ничего делать. Гальверон кивнул:
— Вы правы. Я полагаю, нам лучше бы поскорей приниматься за работу. Слишком много проблем, миледи, и непонятно, с чего начинать. Во всем этом есть только одна положительная сторона: по крайней мере все горожане в безопасности, и у них есть крыша над головой…
Гальверон заблуждался. За границей Священных Пределов, неподалеку от Эспланады, в прачечной возле дома торговца шерстью прятался человек…
Девушка, укрывшаяся за большим котлом, испуганно съеживалась всякий раз, когда темные тени крылатых убийц проносились мимо маленького запыленного окна. Но вот наконец она решилась выбраться из своего убежища…
Она так долго просидела скорчившись, что руки и ноги совсем онемели. Едва попытавшись пошевелиться, Алианна вздрогнула от боли и принялась изо всех сил растирать затекшие конечности. Затем выползла из-за котла, наткнувшись в темноте на каток для белья.
— Ой!
Алианна ругнулась и потерла ушибленное бедро. Еще один синяк появился в ее и без того уже богатой коллекции. Ну что ж, жизнь вора нелегка и опасна. Правда, опасности, которые преследовали ее на этот раз, принципиально отличались от всего прочего, что ей довелось испытать.
Покуда Серима стояла столбом, размышляя над своей печальной судьбой, Тормон закончил работу. Оставив животное блаженствовать в стойлах, он обернулся к Сериме и снова заговорил, словно не заметил этой затянувшейся паузы.
— Помимо всего прочего, эти сефрийцы принадлежали моей жене Канелле, и она любила их как родных детей.
В его глазах отражалась такая боль, что у Серимы стиснуло сердце. Она открыла рот, чтобы ответить, однако лишь покачала головой и вышла из стойла. Плечи ее ссутулились, словно горе легло на них тяжким грузом…
…Все выше и выше в гору. Уже стояла глубокая ночь, когда израненной окровавленной рукой Блейд наконец ухватился за край обрыва. Последнее титаническое усилие, и он вытолкнул свое тело на тропу над обрывом. Его охватила отвратительная слабость. Руки и ноги отказывались повиноваться. Блейд оттолкнулся от края пропасти и рухнул в грязь, силясь вдохнуть хоть толику воздуха в истерзанные легкие. Все тело немилосердно ныло, жестокая судорога скрутила мышцы в тугие узлы. От изнеможения и боли его била дрожь.
Никто иной не справился бы с такой непосильной задачей. Только неистребимая воля Блейда вывела его живым на вершину. С тех пор как он начал восхождение, минули часы. Блейд поднимался вверх, карабкался, полз, дюйм за дюймом преодолевая отвесную скалу. Ему не представилось ни единой возможности расслабиться и передохнуть. Одежда превратилась в лохмотья. Носки сапог изодраны о шершавую скалу в отчаянных попытках отыскать опору для ног. Пальцы рассажены в кровь, ногти сорваны, ладони покрылись ссадинами и волдырями.
Но, несмотря на плачевное состояние, Блейд был вне себя от злости. Ослепляющий гнев вел его вверх, не отпуская ни на секунду. Когда он оскальзывался на влажном камне, когда срывались руки и разжимались пальцы, Блейд подстегивал эту ярость, принуждая себя продолжать путь. Добыча ускользнула. Блейд утратил последнюю возможность догнать Заваля. Его люди наплевали на приказы, предали его и хладнокровно бросили умирать…
Но теперь бывший командир Мечей Божьих был в безопасности. Настало время отринуть туманящий мысли гнев. Сейчас требовались спокойствие и холодный расчет. Блейд быстро оценил свое положение. По здравом размышлении все возможные варианты, по сути, сводились к трем. Первый: просто покинуть эту страну и попытать счастья где-нибудь еще. Впрочем, такой вариант Блейд даже не стал рассматривать. Иной план состоял в том, чтобы вернуться в Тиаронд и вновь завоевать себе былое влияние. Но здесь возникали препятствия. Не стоило забывать, что солдаты взбунтовались против него, а сам город осажден крылатыми хищниками. Был и третий путь: отправиться вслед за девушкой и дракеном в Гендиваль…
Блейд вздрогнул при этой мысли. Им овладели противоречивые чувства — печаль, возбуждение, страх… Вновь увидеть зачарованную долину Двух Озер. После стольких лет странствий вернуться домой. Гендиваль — невыразимо чудесное и смертельно опасное место. Земля, где жила память о его взлете и падении, любви и потере. Земля, что навеки пленила его сердце. Блейд горько улыбнулся.
После такого долгого изгнания — вернуться… И если Кергорн узнает об этом, он, без сомнения, будет счастлив. Еще бы: он получит возможность совершить казнь, которую вынужден был отсрочить на двадцать лет…
Нет, не так представлял он свое возвращение. Блейд намеревался войти в Гендиваль во главе армии, ударить со смертоносной точностью змеи. Не имело значения, сколько солдат было бы за его спиной. Внезапность и стремительность — вот залог успеха. Кергорн и наиболее могущественные его сторонники оказались бы в ловушке. А все остальные не представляют опасности. Они покорятся сильнейшему…
Но теперь Блейд остался один. Он утратил силовую поддержку и плацдарм для нападения на Гендиваль. Придется начать все сначала и выработать новый план. При этом Блейд сознавал, что если только он хочет иметь хоть малую надежду на успех, это должен быть чертовски хороший план…
Кто угодно другой на его месте уже отчаялся бы. Казалось, в нынешнем положении можно только рухнуть под ближайший куст и рыдать над горькой судьбой. Оплакать потраченные впустую годы неимоверных усилий, крушение надежд и развал тщательно продуманных планов… Кто угодно — но только не Блейд. Сейчас перед ним стояла главная и основная задача: выжить. А стало быть, следовало ее решить.
Ночь была мучительно холодна. Ледяной дождь успел превратиться в мокрый снег. Блейд вымок с ног до головы и промерз до костей. Израненный, изможденный, без коня, он знал, что ему неоткуда ждать помощи. Если только он не отыщет укрытие в самое ближайшее время, обо всех планах можно будет позабыть.
К счастью, неподалеку располагалась лесопилка. Пожалуй, до нее можно добраться пешком. Отряд, который он там оставил, разумеется, давным-давно сбежал в Тиаронд вслед за остальными предателями и дезертирами. Вряд ли после них осталась какая-нибудь еда, но на худой конец достаточно огня в очаге и крыши над головой. Все, что он него требуется, — добраться туда…
Стиснув зубы, Блейд заставил себя подняться на ноги, и после нескольких неудачных попыток ему это удалось.
Во всяком случае, у меня остался меч, — мрачно подумал он, едва держась на нетвердых ногах.
В нескольких шагах Блейд заметил едва различимую в темноте неподвижную черную массу — труп его коня. Видно, кто-то из солдат прирезал его, избавив от мучений.
По крайней мере у них нашлось немного милосердия для бедной зверюги, если уж его недостало для меня…
Бывший командир опустился на колени возле тела коня и легонько потрепал окоченевшую шею в знак прощания. Он никогда особенно не заботился о своих людях, но лошади были его слабостью. Впрочем, Блейд никогда не выставлял ее на всеобщее обозрение. Со времен победы Кергорна и утраты Авеолы Блейд никогда не демонстрировал миру истинных своих чувств. Все эти годы он поддерживал репутацию бездушного хладнокровного монстра, который внушал опасения и страх. Ибо это как нельзя лучше отвечало его планам.
Коня звали Песнь Ветра. Теперь это сильное и быстрое животное превратилось в кусок бесполезного мяса. Простившись, Блейд заставил себя выкинуть мысли о коне из головы и занялся делами насущными. Мечи Божьи никогда не покидали Пределов — даже для обычного патруля — без седельных сумок, где непременно хранилась масса полезных вещей. Кремень и огниво, завернутые в промасленную ткань, запасной нож и неприкосновенный запас еды. Забрав все это, Блейд вырезал себе крепкую палку из того самого дерева, которое едва не погубило его. Тяжело, словно древний старик, опираясь на посох, Блейд побрел вниз по тропе.
ГЛАВА 3. УБЕЖИЩЕ
Центральный зал базилики напоминал поле боя после жесткой и жаркой схватки.
Ладно , — подумала Агелла, — это не так уж и далеко от правды. И мы проиграли бой за наш город.
Все необъятное здание было забито народом. Тиарондцы, которым повезло пережить атаку крылатых тварей, занимали каждый свободный дюйм пространства. Повсюду, где только могло отыскаться место, на полу лежали изможденные старики и раненые. Здесь были счастливчики, окруженные друзьями и семьями. Были люди, бестолково мечущиеся в безнадежных попытках отыскать своих близких в этой неразберихе. Люди с потерянными, остановившимися взглядами — те, кто еще не оправился от шока… Умирающие — истерзанные тварями или затоптанные обезумевшей толпой… А некоторые уже яростно ссорились друг с другом из-за клочка свободного пола.
Шум оглушал. Стоны раненых и причитания обездоленных эхом отдавались под высокой сводчатой крышей. Многие горожане в голос рыдали и выли от горя и ужаса, иные сыпали проклятиями. Младенцы плакали на руках у родителей. Со всех сторон люди выкрикивали имена потерянных близких, надеясь, что они выжили и выбрались из этой кровавой бойни.
Насколько знала Агелла, из ее собственной семьи в живых осталась только племянница Фелисса. Впрочем, она не теряла надежды, что брату девушки, бывшему подмастерью Агеллы, тоже удалось спастись.
Слава Мириалю, что я отослала Сколля в горы, прежде чем начался этот кошмар. Если только он доберется до Тулак невредимым, ему ничего не грозит. Старая подруга позаботится о мальчишке. Во времена бедствий старая воительница незаменима. А я должна подумать о Фелиссе. У бедняжки никого не осталось, кроме меня.
Агелла задрожала, стоило ей вспомнить кошмарную сцену. На ее глазах крылатые демоны разодрали родителей девушки на куски. И если бы не Гальверон, и она сама, и Фелисса тоже лежали бы здесь грудой окровавленной плоти. Они обязаны ему жизнью.
Агелла всегда была высокого мнения о молодом лейтенанте, но с сегодняшнего дня превозносила его до небес. На протяжении всего безумного штурма он сумел сохранить самообладание. До последней минуты Гальверон оставался снаружи, сдерживая яростный натиск чудовищ, чтобы дать горожанам время скрыться в базилике. Агелла с Фелиссой оказались в задних рядах и втиснулись в храм в последнюю секунду, а Гальверон едва успел вбежать следом за ними. Здесь, в безопасности, лейтенант отыскал для них свободное место в маленькой нише в углу. Она осталась незанятой, поскольку располагалась в опасной близости к наружным дверям. Ну что ж, пусть они были неподалеку от входа, но вряд ли кто-то сумеет втиснуться в базилику, до отказа забитую людьми. Вдобавок в этой маленькой нише они не рисковали попасть под ноги толпе.
Гальверон смущенно отмахнулся от благодарностей Агеллы и перевел взгляд на Фелиссу. Измученная девушка прислонилась к стене, закрыв глаза и хрипло дыша. Лицо белое как полотно, светлые волосы перемазаны кровью — так же как лицо и одежда. Внезапно Гальверон вздрогнул.
— Не та ли это девушка, которая…
Только теперь Агелла припомнила, что молодой лейтенант присутствовал при ужасной сцене, разыгравшейся в бедняцком квартале. Мордовороты леди Серимы выставили все семейство из дома и изнасиловали Фелиссу прямо во дворе…
Резким жестом Агелла принудила Гальверона умолкнуть, а затем улыбнулась, пытаясь смягчить свою резкость.
— Да, это Фелисса. Похоже, у тебя входит в привычку раз за разом приходить ей на помощь.
— Так оно и есть. — Молодой человек пристально посмотрел на безучастную ко всему Фелиссу. — Возможно, сейчас тебе кажется, что в жизни уже не будет ничего светлого. Но если ты хоть немного похожа на свою тетку Агеллу, я бы не взялся тебя запугать. Просто не забывай, что у тебя есть отвага, достоинство и надежда. Тогда ты сумеешь перебороть свое горе. А мы поможем тебе.
К удивлению Агеллы, молодая женщина открыла глаза. А когда она глянула на Гальверона, в глазах ее вспыхнула ярость.
— Отвага, достоинство и надежда! — выплюнула она. — И где ж мне их взять, ты, идиот? Люди Серимы выдрали их из меня с корнем. Давайте все будем смелыми и твердыми, станем держаться вместе, и все образуется! Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Ты что же, не видишь всего этого — эти тела, эту кровь? Все будет в порядке, еще бы! Отстань от меня и убирайся отсюда вместе со своими кретинскими баснями!
— Фелисса! — воскликнула Агелла. Но Гальверон улыбнулся.
— Вот видишь? Твой боевой дух уже вернулся к тебе. А все остальное придет следом. — Он обернулся к Агелле. — Я должен идти. Меня ждет иерарх. Слишком много везде работы.
— Ладно. Если понадобится моя помощь, просто дай мне знать. — Агелла взяла юношу за руку и вздрогнула, глянув ему в лицо. — Тебе стоило бы обработать все эти царапины и укусы. Некоторые выглядят неприятно.
— Всему свое время. Надеюсь, вы с Фелиссой позаботитесь друг о друге, — проговорил Гальверон и направился прочь.
* * *
Гиларра была в ужасе. Теперь, сделавшись иерархом, она приобрела власть, но вместе с ней и громадную ответственность. Лидер обязан принимать решения, действовать, но что же она может сделать, чтобы облегчить страдания людей? Она была ошеломлена событиями кошмарной ночи. Более всего на свете ей хотелось закрыть уши и со всех ног бежать прочь. Укрыться в безопасных покоях иерарха, спрятаться подальше от этого ада кромешного, царящего в храме.
К счастью, ее собственная семья, Беврон и маленький Аукиль, находились в безопасности. Они убереглись от резни во дворце. Гиларра не пожелала, чтобы муж и маленький сын видели ее во время жертвоприношения. Используя свою власть, она запретила им выходить и отослала в комнаты иерарха, откуда невозможно было увидеть церемонию.
Может быть, именно поэтому Великое Жертвоприношение и обратилось такой бедой, — внезапно пришло ей в голову. — Это была моя первая церемония. Она посвящена Мириалю. А я больше пеклась о семье. Что, если вся эта трагедия произошла по моей вине?
Гиларра похолодела. Только теперь она начала сознавать, какое бремя легло ей на плечи. Вопрос, который так часто мучил ее предшественника, теперь встал и перед ней. Что, если Заваль был прав? Не лучше ли иерарху и впрямь всю жизнь провести в одиночестве? Не правильнее ли отречься от любви и семейных уз, которые могут вступить в противоречие с ее обязанностями перед Богом? Гиларра сжала кулаки.
Нет! Этого не может быть! Мне удастся совместить любовь к семье со служением Мириалю. Я сумею все уравновесить. Я должна.
Воспоминания о семье повернули мысли иерарха в иное русло.
Может быть, мне следует подняться к Беврону? Ненадолго. Очевидно, что я буду действовать более продуктивно, если чуть-чуть отдохну.
Мириаль свидетель, ей нужна передышка. И конечно же, люди скорее начнут доверять ей, если она и выглядеть будет как иерарх. Сейчас ее дорогие церемониальные одежды разорваны, измяты, перепачканы грязью и кровью. Лицо тоже в крови и вдобавок покрыто царапинами. Гиларра пострадала во время нападения, помост рухнул прямо под ней. Неприятно саднил глубокий порез на лбу, а голова раскалывалась от сильного удара о землю.
Гиларра проскользнула через маленькую дверцу, ведущую в ее покои, и заспешила вверх по лестнице.
Я просто заскочу туда на несколько минут и выйду. Я вовсе и не сбегаю. Я вернусь назад. Просто чуточку позже…
— Нет, леди.
У подножия лестницы стоял Гальверон. Гиларра почувствовала, что заливается краской.
— Я просто собиралась переодеться. Не могу же предстать перед людьми в таком виде.
— Если позволите мне сказать, леди иерарх, — отозвался молодой офицер, — именно так вы и должны выглядеть. Я знаю этих людей. Сейчас было бы большой ошибкой с вашей стороны выходить к ним одетой с иголочки, без единого пятнышка. Лучше оставьте все как есть. Когда люди увидят вас — израненную, грязную и растрепанную, они будут знать, что вы — одна из них. Они поймут, что вы разделили их страдания. Вы должны сплотить их, леди. Вдохнуть в них отвагу и твердость. Именно это им сейчас нужно. И люди станут уважать вас гораздо больше, даю слово.
— Но что же я им скажу? Как сумею помочь? Что мне делать?
— Вы умеете сострадать, леди иерарх, а сейчас именно это и требуется. Ваше сердце подскажет вам нужные слова. Когда люди поймут, что у них по-прежнему есть лидеры, готовые принять на себя ответственность, они будут гораздо счастливее. — Тень набежала на лицо Гальверона. — У нас очень мало времени, леди. И очень много проблем.
Гиларра оглядела его окровавленную одежду, черные тени под глазами, следы укусов и глубокие царапины на руках и лице Она не могла не восхититься выдержкой молодого офицера. Невзирая на отчаянное положение, он уже взял себя в, руки. Он разбирался в ситуации и строил планы на будущее… Гиларра сознавала, что Гальверон целиком и полностью прав. Множество людей, не столь счастливых и привилегированных, как она сама, потеряли своих родных. Многие серьезно пострадали. Многие перепуганы до полусмерти. Если она ничего не предпримет в самое ближайшее время, отчаяние, царящее в храме, перерастет в панику. Гиларра вздохнула.
— Ты прав, — сказала она Гальверону. — Я сейчас же иду туда…
Поднимаясь по крутым дубовым ступеням винтовой лестницы, ведущим к высокой кафедре, Гиларра почувствовала, как ее начинает бить дрожь. Подогнулись коленки, и она едва успела ухватиться за перила, чтобы не осесть на пол. Когда Гиларра взошла на кафедру и обозрела толпу, последние остатки отваги покинули ее. Едва она заговорит, все эти сотни глаз обратятся к ней… Искусные зодчие древних времен выстроили храм таким образом, что даже самый тихий шепот, произнесенный с кафедры, разносился по всему необъятному залу, достигая самых дальних его уголков.
Что я скажу? Где отыщу нужные слова? О Мириаль, как могу я помочь им?
Сердце подскажет вам, сказал Гальверон. Ему-то хорошо! Он стоит там, внизу, в безопасности и ожидает ее речи…
Лейтенант поймал ее взгляд и сделал ободряющий жест.
Дольше тянуть нельзя. Гиларра сделала глубокий вдох и начала говорить, уповая на то, что правильные слова сами придут к ней в нужный момент.
— Люди! Мои дорогие друзья. Выслушайте меня! Сейчас вы в безопасности. — Она помедлила немного, ожидая, когда сказанное дойдет до их сознания. — Вы в безопасности, — повторила Гиларра.
К этому времени в соборе уже установилась тишина. Неисчислимое множество лиц было обращено к новоявленному иерарху.
— Я даю вам слово, что здесь, в доме Мириаля, Его дети обретут помощь и защиту, до тех пор пока мы не найдем способов справиться с тем бедствием, которое нас постигло.
Глядя на толпу, Гиларра заметила, что многие глаза полны слез. Внезапно она поняла, как мало людей там, внизу. Не более двух тысяч — вот и все, что осталось от огромного и густонаселенного города. В горле встал ком, голос дрогнул, но Гиларра заставила себя продолжать.
— Сейчас вы охвачены гневом и горем, вы напуганы и ошеломлены. Многие из вас потеряли друзей и близких. Я понимаю, как важно для вас разыскать своих родных, выяснить, живы ли они, успели ли укрыться в храме… Однако я призываю вас оставаться на своих местах. В первую очередь следует позаботиться о раненых и пострадавших. Поэтому я прошу всех лекарей, аптекарей, знахарей и травников — всех, кто обладает познаниями в медицине, собраться в Серебряной Часовне в восточной части собора. Затем медики обойдут всех и выяснят, кому требуется помощь. Тяжелораненые будут размещены в комнатах жрецов…
Гиларра перевела дыхание и оглядела безмолвную толпу.
— На наше счастье и благодаря планировке Священных Пределов у нас нет недостатка в воде и пище. Как только мы установим порядок, всем вам раздадут пайки. Жрецы из скриптория перепишут все ваши имена. Таким образом друзья и родственники смогут отыскать друг друга.
Она ощутила, как изменяется состояние толпы. Паника стихла. Страх и гнев отступили. Люди смотрели на нее с доверием и возрастающей надеждой.
Великий Мириаль, сотни отчаявшихся людей зависят сейчас от меня. Молю, не позволь мне обмануть их доверие…
— Вы и сами понимаете, — Гиларра снова возвысила голос, — как много всего нужно организовать. Лечение, вода и пища, спальные места — не говоря уж о санитарии. Это не может произойти в единый миг, посему я прошу вас сохранять спокойствие и терпение. — Она окинула взглядом толпу. — Мне понадобятся добровольцы. Я понимаю, что те из вас, кому посчастливилось сохранить свои семьи, не пожелают с ними расставаться. Но может быть, среди вас найдутся люди, готовые оказать посильную помощь или обладающие полезными навыками. Таковых я прошу обратиться к командиру Гальверону в Опаловую Часовню.
Гиларра простерла над толпой руки в ритуальном жесте благословения Мириаля.
— Я не стану сейчас призывать вас к молитве, дети мои, ибо мы должны как можно скорее позаботиться о раненых. Но моя любовь — с вами всеми, и я буду молиться о нашем спасении. У вас есть несколько часов, чтобы передохнуть. И да пребудет с вами надежда.
Она повернулась и сошла с кафедры. Несколько мгновений стояла тишина, а затем одинокий голос воскликнул:
— Да здравствует наша леди иерарх!
Толпа разразилась криками одобрения, и Гиларра услышала облегчение в людских голосах.
Гальверон был прав. Им нужен руководитель. Но, Мириаль помоги мне, если я брошу их на произвол судьбы, как это сделал Заваль. Они разорвут меня на куски.
Теперь, когда Гиларре больше не требовалось изображать храбрость, она ощутила слабость и головокружение пополам с облегчением. Колени ее подгибались, и Гиларра, пошатнувшись, осела бы прямо на ступени лестницы, если бы сильные руки Гальверона не подхватили ее.
— Командир Гальверон? — прошипел он. — Почему, ради всего святого, вы не предупредили, что собираетесь взвалить такую честь и такую ответственность на мои плечи?
Гиларра отпихнула его и выпрямилась во весь свой невеликий рост.
— Если бы это пришло мне в голову, прежде чем я начала говорить, я предупредила бы тебя. Дело в том, что эта идея осенила меня только на кафедре.
Только теперь она обратила внимание, как бледно его лицо под коркой грязи и запекшейся крови, и осознала, какой ужас должен испытывать Гальверон. Гиларра сама находилась в подобной же ситуации. Тем не менее она не собиралась идти на попятный и отменять это неожиданное назначение. Она слишком нуждалась в нем…
Иерарх посмотрела в лицо новоявленному командующему Мечами Божьими.
— Гальверон, я знаю, что взвалила на твои плечи тяжелое бремя, но у меня нет выбора. Блейда здесь больше нет. А если бы даже и был — я ему не доверяю. Его интересовали лишь собственные дела, а мне нужен кто-то, кто станет работать на меня. Между нами говоря, я рада, что Блейд исчез, и если он вернется, то будет арестован за измену и дезертирство. Ты ведь меня понимаешь?..
В глазах Гальверона мелькнуло удивление, а затем он понимающе усмехнулся.
— Мириаль свидетель, вы дальновидны, миледи иерарх. Не так ли?
Гиларра вздохнула.
— Надеюсь, что ты прав, хотя бывают моменты, когда начинаю в этом сомневаться. Сдается мне, любому пришлось бы стать дальновидным, как ты изволил выразиться, в подобной ситуации, если только он не хочет потерять авторитет. Теперь я несравненно лучше понимаю Заваля. Увы, слишком поздно. Я не могу отделаться от ощущения, что как бы я ни старалась, мне никогда не охватить всего разом. Но мантия иерарха упала на мои плечи, и я обязана сделать все, что в моих силах.
— Вы неплохо справляетесь, миледи. В любом случае лучше, чем Заваль. Он сильно сдал за последний год.
Гиларра покачала головой:
— Мириаль, помоги ему. Заваль был несчастным человеком. Он измучился и очень устал… Хотела бы я знать, что с ним сталось. — Гиларра вздрогнула, поплотнее запахнув мантию. — Гальверон, что это могло быть? Чудище, вроде дракона, которое утащило Заваля. Не тот ли это зверь, которого торговец обнаружил в горах?
— А что же еще это могло быть? Разве только Каллисиору наводнили целые орды драконов — заодно с крылатыми тварями… — Гальверон помрачнел. — Скажу вам одну вещь, миледи, я скорее встречусь с этим драконом, чем арестую лорда Блейда, если он вдруг вернется.
— Если он вернется в скором времени, наши крылатые враги наверняка избавят тебя от этой проблемы. Вдобавок сейчас у нас есть дела поважнее.
Гиларра потерла виски: голова снова заныла. Ей решительно не хотелось ничего делать. Гальверон кивнул:
— Вы правы. Я полагаю, нам лучше бы поскорей приниматься за работу. Слишком много проблем, миледи, и непонятно, с чего начинать. Во всем этом есть только одна положительная сторона: по крайней мере все горожане в безопасности, и у них есть крыша над головой…
Гальверон заблуждался. За границей Священных Пределов, неподалеку от Эспланады, в прачечной возле дома торговца шерстью прятался человек…
Девушка, укрывшаяся за большим котлом, испуганно съеживалась всякий раз, когда темные тени крылатых убийц проносились мимо маленького запыленного окна. Но вот наконец она решилась выбраться из своего убежища…
Она так долго просидела скорчившись, что руки и ноги совсем онемели. Едва попытавшись пошевелиться, Алианна вздрогнула от боли и принялась изо всех сил растирать затекшие конечности. Затем выползла из-за котла, наткнувшись в темноте на каток для белья.
— Ой!
Алианна ругнулась и потерла ушибленное бедро. Еще один синяк появился в ее и без того уже богатой коллекции. Ну что ж, жизнь вора нелегка и опасна. Правда, опасности, которые преследовали ее на этот раз, принципиально отличались от всего прочего, что ей довелось испытать.