Еще до неудачного покушения на Гитлера, совершенного одноруким полковником Штауффенбергом, хитроумный адмирал Канарис был освобожден от должности начальника военной разведки, и рейхсфюрер Гиммлер окончательно подмял под себя осиротевший абвер. Он сумел убедить Гитлера в необходимости объединения гестапо, СД, абвера и криминальной полиции в одно целое. Рейхсфюрер, таким образом, сосредоточил в одних руках все тайные силы рейха, а его, Бёме, назначил главой такого объединения по Восточной Пруссии, подкинув ему и местный абвер, который больше уже не назывался абвером: рейхсфюрер позаботился и об искоренении самого названия ведомства побежденного им адмирала. Но теперь военной контрразведкой в Кенигсберге руководит чудом уцелевший любимчик "черного адмирала" оберст фон Динклер. Он в фаворе и у Гиммлера, а к нему, Бёме, этот Динклер относится прямо-таки по-свински.
- Будете говорить с рейхсфюрером, - послышался в трубке далекий голос, и у Бёме засосало под ложечкой: Гиммлер не раздавал наград по телефону.
- Это вы, Бёме? - услышал он голос Гиммлера. - Меня интересует, как выполняется распоряжение от 6 августа?
- Все сделано, рейхсфюрер, - ответил Бёме. - Сегодня старший офицер по особым поручениям оберштурмбанфюрер Хорст заканчивает основную работу. Завтра со специальным курьером отправим полный отчет.
- Могли бы и сегодня, Бёме. Вам там лучше знать, что время не ждет. Что у вас с новым имуществом?
"Спрашивает о военной контрразведке, - мелькнула мысль. - Нажаловаться на Динклера? А если мои догадки верны?" Бёме вспомнил о своих подозрениях и произнес:
- Все в порядке, рейхсфюрер, с новой мебелью все в порядке.
- Это хорошо. Последнее: спецкурьера не нужно. С отчетом в Берлин приедете сами. Наш фюрер хочет лично убедиться в качестве проделанной работы.
Трубка щелкнула, послышался короткий гудок, и наступила тишина. Обергруппенфюрер СС Ганс-Иоганн Бёме стер рукавом мундира холодный пот со лба.
Работали они вторую неделю, вторую неделю не спали по ночам. Хорст со своим помощником Гельмутом, гауптман фон Шлиден как представитель вермахта и команда эсэсовцев, охранявшая рабочую силу - русских военнопленных. На местах Хорст устанавливал контакты с лесничими. Для связи с ними Рейнгольд Домбойс, главный лесничий Восточной Пруссии, дал своего человека, а иногда и сам выезжал с офицерами в лес.
Хорст не давал им и часа отдыха. Сам оберштурмбанфюрер иногда оставался в местечке, а в лес отправлял Гельмута. Дважды за это время Хорст уезжал в Кенигсберг. Маршрут был довольно сложным. Сразу из Кенигсберга отряд направился в Виттенберг. Затем они посетили Тарау, Кройцбург и Ландсберг. В своем имении близ Ландсберга главный лесничий устроил отличный банкет для офицеров. Присутствовали и дамы. В тот вечер Гельмут и Вернер выпили на брудершафт и несколько дней вспоминали пикантные подробности. Когда они возвратились в Ландсберг, Вильгельм Хорст вновь отправил в лес Дитриха, а сам собрался в Кенигсберг.
- Сегодня последняя ночь, друзья, - сказал он. - Утром возвращайтесь домой.
...Работы по устройству бункера были закончены. Дитрих подозвал шарфюрера, начальника эсэсовской команды.
- Что будете делать с пленными? - спросил он.
- Определенных указаний не получал, штурмфюрер, - ответил шарфюрер. Мне приказано выполнять все ваши распоряжения.
- Пленных ликвидировать, следы уничтожить. Используйте яму, что не подошла для бункера. Ясно?
- Так точно, штурмфюрер.
- Послушай, Гельмут, но я слышал, как Хорст говорил, что пленных отправят в западные земли, - сказал фон Шлиден.
- По-моему, их лучше отправить на небо, - сказал Гельмут и махнул шарфюреру рукой: - Идите!
- Мне думается, что Германия, как никогда, нуждается сейчас в десятке-другом лишних рабочих рук, Гельмут. Впрочем, тебе лучше знать, сказал Вернер, повернулся и пошел по тропинке.
Через сотню шагов он вздрогнул, услышав, как справа полоснули тишину сухие автоматные очереди. Раздался заглушенный лесом человеческий крик. Его перебили новые выстрелы... Вернер фон Шлиден с силой прижался лбом к морщинистой коре старой сосны.
ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА НАЗАД
- Ну, братцы, - сказал Арвид Вилке, - начнем, пожалуй... - Он привстал в седле и выхватил шашку из ножен: - Во имя революции! Вперед!
Десять конников вырвались из-за скалы на дорогу перед ущельем и, сверкая клинками, понеслись к провалу между утесами. Дорога была узкой, и конники растянулись по двое - в три корпуса скакать невозможно.
Пулемет молчал. Наверно, ошеломил белогвардейцев мужественный бросок красной десятки. Но это было лишь в первые мгновения. И вдруг пулемет заговорил: "ду-ду-ду-ду-ду-ду!"
Первая очередь прошла высоко, и всадники продолжали рваться в ущелье. Но вот срезало пулями задних бойцов. Один завалился в седле, а лошадь продолжала нести вперед его тело. Конь второго взвился свечкой и с маху, вместе с седоком, ринулся в пропасть. Еще очередь - и новые жертвы. Не доскакал отряд Арвида Вилкса до мертвого пространства, не успел доскакать. Ударила пуля в начальника разведки. Согнулся он, припав лицом к гриве коня, а рядом кунак его скачет, Ахмед.
- Арвид! - крикнул он, а Вилке молчит, и только ниже и ниже клонится его голова.
Ахмед оглянулся и увидел, что лишь двое они верхом. Порезал пулемет ребят, вот только его никак не берет... Тогда Ахмед выхватил Вилкса из седла, бросил к себе на коня, поперек, развернулся и, бросая лошадь из стороны в сторону, поскакал к спасительной скале. И не хватило ему десятка шагов. Пуля догнала коня, споткнулся тот - и Ахмед вместе с другом покатились по серой от пыли дороге. Но тут же выскочили бойцы и втащили их за скалу. Арвида Вилкса отнесли к лекарю на перевязку, а Ахмед, весь в пыли, стоял перед командиром полка латышских стрелков Лапиньшем, скрипел зубами и требовал коня, чтоб одному пойти под пули и разделаться с этой сволочью.
- Успокойся, джигит! - сказал Лапиньш. - Я знаю, что ты пойдешь на смерть, не дрогнув. Только нам, товарищ, нужна твоя жизнь.
И тут к командиру полка подошел адъютант и тронул его за рукав.
Суровая страна - Дагестан...
А люди, что живут здесь, искренние, добрые к тем, кто пришел к ним с открытым сердцем, и беспощадные к врагу. Горы научили их верить человеку на слово и свято относиться к законам гостеприимства. Свободные в своих горах, словно соседи их - орлы, дагестанцы мужественно защищали свои сакли от многочисленных врагов и не опускали оружия даже тогда, когда их враг был во много раз сильнее.
...Словно снежная лавина, неслась по Кавказу гражданская война. А когда достигла она дагестанских гор, пришла в кумыкские, лакские, даргинские, лезгинские и аварские аулы, горские джигиты встали под знамена Советской власти. Не было человека на земле, которого бы горцы любили так, как любили Ленина. Сложной была обстановка в горах в те грозные годы, когда отец шел на сына, а брат на брата, но и в общей неразберихе горцы чуткими сердцам" своими улавливали голос вождя, всегда ясный и добрый, и. они шли на голос Ленина, следовали его призывам. И когда горцы Дагестана узнали, что по приказу Владимира Ильича в горы идет полк латышских стрелков под командованием коммуниста-ленинца Лапиньша, идет, чтоб добить белогвардейскую нечисть и сбросить ее в Каспий, дагестанские аулы направили своих сыновей на помощь посланцам вождя.
Латышские стрелки вместе с красными партизанами Дагестана по пятам преследовали беляков, стремясь обойти их, перекрыть горные перевалы и не дать уйти на ту сторону Главного Кавказского хребта. Наконец полку Лапиньша удалось вырваться к перевалам. Ему оставалось пройти горное ущелье и выйти в тыл белым частям. Тогда врагов уже ничто не могло бы спасти.
Но... Едва первые разъезды втянулись в ущелье, сверху полоснула кинжальная очередь пулемета. Дорога через ущелье была закрыта.напрочь: белые опередили- Лапиньша.
- Что будем делать, товарищи? - обратился к своим командирам Лапиньш.
- Может, в обход?
Начальник штаба прикинул по карте.
- Переход займет не меньше двух суток, - сказал он.
- Не годится, - произнес комполка. - Белые уйдут...
- Есть предложение... - Вперед выступил начальник разведки Арвид Вилкс. - Беру с собой десяток ребят, из-за прикрытия разгоняем коней, проскакиваем галопом пристрелянную зону, пока сообразят, влетаем в мертвое пространство, под скалу, а там... - Арвид поднял руку и с силой рубанул воздух.
Лапиньш с сомнением покачал головой.
- Не успеешь, Арвид, - сказал он.
- Успею, товарищ Лапиньш, разреши! - с жаром заговорил начальник разведки, прижимая руку к груди.
- Можно успеть, командир... - Ахмед подошел к Арвиду и встал рядом: Если разрешишь, буду с ним вместе.
- Спасибо, друг! - Вилкс пожал Ахмеду руку.
- Ну хорошо, пробуйте, - сказал Лапиньш.
Они попробовали... Отчаянная вылазка не удалась.
Лапиньша тронул за рукав адъютант и, склонившись, шепнул что-то на ухо.
Перед Лапиньшем стояла худенькая молодая женщина-горянка, голова закутана в большой белый платок, черные блестящие глаза спокойно смотрят на Лапиньша.
- Я пойду, командир, - сказала она. - Женщину они не тронут.
- Куда пойдешь? - не понял Лапиньш.
- К пулемету! - Она развернула складки платка, сунула руку за пазуху и вытащила длинный кинжал.
- Еще не хватало, чтобы вместе с нами гибли женщины! - сердито сказал Лапиньш.
- Разреши мне пойти, - повторила она. - Женщину они не тронут.
- Верно она говорит, товарищ Лапиньш, - сказал один из горцев. Помочь нам может только женщина... Она зайдет к пулеметчикам с тыла.
- В это время показался в толпе бойцов Ахмед, он уходил к фельдшеру, чтобы перевязать голову, ушибленную при падении с коня. Ахмед увидел женщину, стоявшую перед командиром с кинжалом в руке, и крикнул:
- Муслимат!
Она обернулась и спрятала оружие на груди.
- Ты знаешь ее, Ахмед? - спросил Лапиньш.
- Это жена моя, командир!
- Жена? А ты знаешь, что она предлагает одна снять пулеметчиков в ущелье?
- Раз она так говорит, значит, сможет, - сказал Ахмед. Он повернулся к Муслимат. - Я знаю, что ты сумеешь подойти к ним близко, - заговорил он с ней на родном языке. - Но скажи, не дрогнет у тебя рука, когда ты станешь убивать их? Это не женское дело...
- Не дрогнет, Ахмед.
- Тогда иди. Наш сын Сиражутдин в надежном месте?
- Да, он у твоей матери, Ахмед.
- Иди, Муслимат. И да поможет тебе аллах! - Он повернулся к Лапиньшу: - Эта женщина пройдет, командир. Разреши ей...
- Хорошо, - поморщившись, сказал командир. - Только не по дороге же тебе идти...
- Да, я пойду с другой стороны, - ответила Муслимат. - Когда все будет готово, я махну платком.
Весь отряд, сидя в седлах и изготовившись к решительной атаке, нетерпеливо ждал сигнала. Лапиньш смотрел на часы и тихонько ругал себя по-латышски за то, что согласился отпустить Муслимат.
- Надо найти другой вариант, - сказал он, поворачиваясь к начальнику штаба.
И вдруг один из наблюдателей крикнул:
- Платок! Платок вижу! Белый!
Из ущелья донесся женский крик.
- Вперед! - скомандовал Лапиньш.
Лавою вырвались конники из-за скалы и понеслись к ущелью. Пулемет молчал...
Оглушительное "ура!" разорвало горный воздух и многократным эхом прокатилось по горам.
...Когда окончился бой, Лапиньш попросил привести к нему Муслимат.
Он вышел с нею и перед строем бойцов крепко, по-мужски, пожал ей руку.
- От имени революции объявляю благодарность...
В это время из стоявшей поодаль толпы пленных белогвардейцев вырвался офицер, обросший рыжей щетиной, без фуражки, с оборванным погоном на левом плече. Он выхватил из-за пазухи пистолет. Все замерли от неожиданности, и только Лапиньш, стоявший к офицеру боком, ничего не видел и приветливо улыбался Муслимат. Она вдруг бросилась командиру на шею, и тут грянули выстрелы.
Белогвардеец заваливался на бок, рука его с пистолетом вздернулась, и палец на спусковом крючке, конвульсивно двигаясь, посылал пули в небо. Военный фельдшер Иоганн фон Шванебек, из пленных немцев, примкнувший к революции и сражавшийся за нее в рядах латышских стрелков, на ходу засовывал в деревянную кобуру дымящийся маузер, бежал к Лапиньшу, державшему в руках неподвижное тело Муслимат. С другой стороны, вытянув руки, спотыкаясь, неровной походкой, будто слепой, двигался Ахмед...
Арвид Вилкс поправился быстро. Вскоре он уже мог принимать участие в боевых операциях отряда.
Потерявший жену Ахмед не отходил от своего друга. Он перестал разговаривать, весь высох, почернел и преображался только в бою. Тогда вселялась в него неведомая сила, молнией метался он' среди врагов, сокрушал их не знающим пощады клинком. А после боя напряжение спадало, Ахмед сникал, замыкался, и только Арвид Вилкс мог добиться от него слова.
- Он ищет смерти, - говорил Вилкс Лапиньшу о своем друге, - нарочно бросается под пули...
Но однажды, в одной из последних операций, косая не сумела увернуться, и пришлось ей столкнуться с Ахмедом.
Когда начальника разведки позвали к другу-побратиму, тот умирал. Он увидел Арвида и знаком попросил наклониться.
- Ухожу, брат, - прошептал Ахмед. - Аллах позволил мне снова встретиться с Муслимат... Прошу тебя... - Ахмед попытался приподнять голову.
- Не надо, лежи спокойно, - сказал Вилкс.
- Прошу... Сын мой... Сиражутдин... Брат, пусть он будет твой сын...
Он задвигал рукой, нащупал ладонь Арвида, с силой сжал ее, и это было его последним движением.
Когда полк латышских стрелков выполнил свою задачу в Дагестане, вместе с приемным отцом уехал в Россию и Сиражутдин.
Арвида ждала в Москве Велта, его невеста. Они вскоре поженились, и Орел Аравии, так переводится с арабского языка имя Сиражутдин, стал их сыном. Звали его и дома, и в школе попросту Сережей, а фамилию он носил двойную: Ахмедов-Вилкс.
Позднее появились у него две сестренки: Индра и Анита. Семья была дружной. Сережа знал все о своих настоящих родителях - приемным отец часто рассказывал ему о Муслимат и Ахмеде, - но никогда не чувствовал себя чужим в этой латышской семье.
...Шли годы. Арвид Вилкс работал в Управлении военной разведки, часто неожиданно исчезал из дому. А дети его учились, Велта хлопотала по хозяйству и в библиотеке, которой она заведовала.
У мальчика рано проявились способности к технике, и после окончания школы он поступил в Высшее техническое училище имени Баумана. Когда Сиражутдин заканчивал училище, в Германии победил фашизм. Более осведомленный, нежели его приятели, в том, что делается в мире, Сиражутдин дождался возвращения отца из очередной командировки и решительно заявил ему:
- Я должен быть там, где дерутся с фашизмом, отец! Хочу стать разведчиком, пойти по твоим стопам.
После некоторых колебаний Вилкс-старший согласился с доводами приемного сына.
Учась в спецшколе, он параллельно закончил и Бауманское училище. На этом настаивал его приемный отец, имея в виду предстоящую работу Сиражутдина.
Немецким языком он владел в совершенстве еще с детства, потому что приемные родители хорошо знали этот язык. Неплохих успехов добился Сиражутдин и в английском.
Учеба в спецшколе была сложной, но интересной. Каждый день был расписан по минутам. Свободного времени не было - Сиражутдин проходил ускоренную подготовку.
Время шло быстро, чему способствовало разнообразие изучаемых предметов. Преподаватели - знатоки своего дела - обладали большим опытом оперативной работы.
Подготовка Сиражутдина уже была закончена, а случая забросить его за кордон пока не представлялось. Одна за другой разрабатывались операции по внедрению, но все они отвергались, как таящие в себе ту или иную опасность будущего провала.
Наконец узнали, что германский дипломат в одной из ближневосточных стран, известный своими антифашистскими взглядами, которые он теперь, в сложившейся политической обстановке, старался не афишировать, переводится в Южную Америку. У дипломата был сын от жены итальянки, ровесник Сиражутдина. Когда получили его фотографии, люди, готовившие Ахмедова-Вилкса, обнаружили внешнее сходство их подопечного и сына дипломата. С фон Шлиденом доверительно встретился наш человек и предложил принять участие в подготавливаемой операции. Дипломат не возражал. Он не хотел, чтобы его сын служил Гитлеру. Согласился с позицией отца и Вернер фон Шлиден.
Берлинский экспресс уходил из Стамбула точно по расписанию. Фон Шлиден и его сын Вернер прибыли сюда на пароходе, чтобы по железной дороге следовать на родину. Днем они обедали в ресторане. После второго блюда сын дипломата поднялся из-за стола и прошел в туалет. Оттуда он черным ходом отправился на соседнюю улицу, где стоял большой автомобиль со шторками на окнах. Вернер сел в него и недолго побыл в нем. Вскоре дверца распахнулась, и молодой человек неторопливо покинул лимузин, вернулся в ресторан, уселся за стол и принялся за десерт.
Никто не заметил подмены. Сиражутдин спокойно завершил обед в обществе своего "отца", а подлинный Вернер фон Шлиден отправился на автомобиле в порт. Из Стамбула сын дипломата ушел на советском пароходе в Одессу.
...Так перестал существовать Сиражутдин Ахмедов-Вилкс.
Вернер фон Шлиден благополучно прибыл с "отцом" в Рио-де-Жанейро. Но вскоре Вернер вернулся в Германию и два месяца гостил у своего "дядюшки" Иоганна фон Шванебека, профессора медицины и давнишнего резидента советской разведки в Берлине. Затем отправился в Соединенные Штаты Америки учиться в техническом колледже. Война застала его в Рио-де-Жанейро, где "сын" дипломата работал уже инженером в южноамериканском филиале одной из германских технических фирм.
Бразилия оставалась нейтральной, но она кишела германскими агентами. Вернер фон Шлиден, известный в Центре как Янус, занялся организацией разведывательной сети, которую можно было бы использовать против интересов рейха в Бразилии.
Когда эта работа была выполнена, умер "отец"-дипломат. Оставаться в Бразилии не имело смысла, и по указанию Центра Янус перебрался в Германию. Солидные рекомендательные письма открыли ему дорогу к Круппу, где он выполнял обязанности инженера для особых поручений и был освобожден от службы в армии.
И вот в 1944 году он надел мундир офицера вермахта и получил назначение в штаб Первого военного округа, в Кенигсберг.
РАЗГОВОР ЗА ЧАШКОЙ ЧАЮ
Сильные взрывы потрясли столицу Британской империи.
Третий рейх, разваливающийся под ударами Красной Армии, пытался спасти свою шкуру, надеясь за спиной Советского Союза договориться с другими членами антигитлеровской коалиции. И чтобы англичане стали сговорчивее, фашистская Германия решила "вдохновить" их дождем из ракет "Фау".
Где-то в желтых дюнах Голландии и в мрачных фиордах Норвегии ударяло в многострадальную землю оплавляющее ее пламя, и в небо уходила ракета, несущая лондонцам разрушения и смерть.
Зловещие "Фау" направляли свой курс через стратосферу не только к английской столице. Они падали на Ковентри, Манчестер, Ливерпуль и в первое время сумели вызвать панику среди населения, падение акций на лондонской бирже, хотя военное значение этих "фергельтунгсмиттель" - средств возмездия - ведомством Геббельса было чересчур преувеличено. Довольно скоро английские летчики научились сбивать "Фау" на подступах к намеченным гитлеровцами объектам.
Но разведкам стран, воюющих с третьим рейхом, было известно, что самолеты-снаряды и ракеты не последнее средство из того арсенала, с помощью которого Гитлер надеялся выиграть войну. Истеричные выкрики нацистских пропагандистов о новом оружии "дьявольской силы", которое спасет тысячелетнюю империю и уничтожит всех ее врагов так, что "содрогнется мир", имели под собой вполне реальную почву. Уже после захвата Чехословакии, когда нацисты получили доступ к урану, ученым, работающим в области теории атомного ядра, стало ясно, какая угроза нависла над человечеством.
И Франклин Делано Рузвельт незадолго до войны получил письмо от Альберта Эйнштейна. Великий физик предупреждал президента Соединенных Штатов Америки о том, что в гитлеровской Германии может быть создана невиданной силы бомба...
И она действительно создавалась. Английские диверсанты - коммандосы взорвали в Норвегии завод по производству тяжелой воды. Немцы построили новые заводы, они перенесли работы на свою территорию. Помимо Чехословакии нацисты получали сырье для работ над созданием чудовищного оружия через третьи и четвертые руки, из других мест, широко используя для этого свою агентуру в нейтральных странах.
И когда первые ракеты пронизали стратосферу, и в Москве, и в Лондоне, и в Вашингтоне стали понимать, что может произойти, если наполнить их взрывчатым веществом особой силы, хотя о действии его люди могли пока судить только по теоретическим расчетам физиков.
Черный лимузин с задернутыми шторками на боковых и заднем окнах пересек центр Лондона, свернул в одну из улиц и остановился перед воротами построенного в викторианском стиле четырехэтажного особняка. Ворота отворились, и машина въехала во двор. Шофер предупредительно открыл заднюю дверцу и поддержал за локоть выходящего из машины пожилого джентльмена в элегантном темном костюме и старомодной шляпе.
У широких дверей дома показались двое молодых людей. Они склонили головы и, своим видом выражая глубочайшее почтение к пожилому джентльмену, направились к машине.
- Рады вас видеть, сэр, - сказал один из молодых джентльменов. - Нам поручено проводить вас, сэр.
Пожилой джентльмен, сопровождаемый молодыми людьми, вошел в дом, который был не чем иным, как резиденцией главного шефа Сикрет интеллидженс сервис - знаменитой английской разведывательной службы.
Собственно, слова "Интеллидженс сервис" служили и служат по сей день в качестве собирательного наименования широкой сети самых различных имперских и ведомственных разведок и контрразведок Великобритании. Центральные разведывательные и контрразведывательные органы находятся в непосредственном ведении кабинета министров, например Сикрет сервис секретная служба - центральный орган разведки, к шефу которой шел сейчас пожилой джентльмен..
У Форин-Офис - английского министерства иностранных дел - есть Политикел интеллидженс дипатмент - орган политической разведки.
Особенно сложной является система военной разведки и контрразведки. Здесь и объединенный разведывательный комитет при комитете начальников штабов, и объединенное разведывательное бюро, и департамент разведки при министерстве обороны, разведывательные департаменты военного министерства, министерства авиации и адмиралтейства. Для борьбы с вражеской агентурой существует центральный орган контрразведки, специальный отдел контрразведки при Скотланд-Ярде и служба безопасности министерства снабжения.
Деятельность Сикрет сервис особенно тщательно конспирируется. Опасное и коварное, оружие британского империализма, секретная служба окружила себя покрывалом зловещей таинственности. По традиции имя шефа Сикрет сервис известно лишь королю и премьер-министру. Этакая полумистическая фигура таинственного главного рыцаря плаща и кинжала...
- Как здоровье внучки, Генри? Сейчас подадут чай, - сказал шеф.
- Благодарю вас, сэр. Все в.порядке, сэр, - ответил пожилой джентльмен. Он сидел в жестком кожаном кресле, неестественно выпрямившись.
Пожилой джентльмен заведовал разведывательным департаментом министерства авиации, знал шефа по Оксфорду, где шел курсом старше, и считал его выскочкой, не любил его манеру разговаривать с ним как со старым приятелем и сейчас всем своим видом подчеркивал, что не намерен говорить о чем-либо не относящемся к службе.
Шеф отлично понимал это, но ему нравилось поддразнивать старого Генри, так кичащегося своим происхождением. Он сидел в тени, отбрасываемой непрозрачным абажуром настольной лампы, и думал, что его старый университетский товарищ в общем-то неплохой разведчик, но не успевает за временем, а сейчас времена полковника Лоуренса прошли, и старые методы далеко не эффективны.
Принесли чай.
- Передайте работникам вашего департамента благодарность премьер-министра. - Шеф перешел на официальный тон: - Материалы аэрофотосъемки территории Игрек весьма удачны. Они подтверждены агентурными сообщениями. Дабл-Ю1 рекомендует шире использовать для этой цели челночные полеты наших бомбардировщиков.
1 Первая буква имени Уинстон. Условное обозначение премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля.
- Нами уже предприняты шаги в этом направлении, сэр.
- Хорошо. Теперь о главном. Вам известны материалы Тегеранской конференции Большой тройки? Нелишне будет взглянуть на них еще раз.
Шеф протянул директору разведывательного департамента министерства авиации синюю брошюру. Тот развернул заложенное место и прочитал:
- "Четвертое заседание конференции глав правительств СССР, США и Великобритании. Тегеран, 1 декабря 1943 года...
Сталин. Русские не имеют незамерзающих портов на Балтийском море. Поэтому русским нужны были бы незамерзающие порты Кенигсберг и Мемель и соответствующая часть территории Восточной Пруссии. Тем более что исторически - это исконно славянские земли. Если англичане согласны на передачу нам указанной территории, то мы будем согласны с формулой, предложенной Черчиллем.
Черчилль. Это очень интересное предложение, которое я обязательно изучу".
- Ну как. Генри? - спросил шеф. - Вы улавливаете теперь мою мысль? Я должен вам сообщить, что предложение Сталина принято всеми окончательно и бесповоротно. Русские получают лакомый кусочек. Наша задача - как можно больше снизить его ценность. Сейчас они застряли в Прибалтике... Получена официальная просьба русских помочь им бомбардировочной авиацией. Наш Дабл-Ю уже сообщил о своем согласии в Москву. Но надо сделать так, чтоб летчики королевских ВВС сбросили свой груз на Кенигсберг. И сбросили аккуратно. Вы понимаете, Генри?
- Будете говорить с рейхсфюрером, - послышался в трубке далекий голос, и у Бёме засосало под ложечкой: Гиммлер не раздавал наград по телефону.
- Это вы, Бёме? - услышал он голос Гиммлера. - Меня интересует, как выполняется распоряжение от 6 августа?
- Все сделано, рейхсфюрер, - ответил Бёме. - Сегодня старший офицер по особым поручениям оберштурмбанфюрер Хорст заканчивает основную работу. Завтра со специальным курьером отправим полный отчет.
- Могли бы и сегодня, Бёме. Вам там лучше знать, что время не ждет. Что у вас с новым имуществом?
"Спрашивает о военной контрразведке, - мелькнула мысль. - Нажаловаться на Динклера? А если мои догадки верны?" Бёме вспомнил о своих подозрениях и произнес:
- Все в порядке, рейхсфюрер, с новой мебелью все в порядке.
- Это хорошо. Последнее: спецкурьера не нужно. С отчетом в Берлин приедете сами. Наш фюрер хочет лично убедиться в качестве проделанной работы.
Трубка щелкнула, послышался короткий гудок, и наступила тишина. Обергруппенфюрер СС Ганс-Иоганн Бёме стер рукавом мундира холодный пот со лба.
Работали они вторую неделю, вторую неделю не спали по ночам. Хорст со своим помощником Гельмутом, гауптман фон Шлиден как представитель вермахта и команда эсэсовцев, охранявшая рабочую силу - русских военнопленных. На местах Хорст устанавливал контакты с лесничими. Для связи с ними Рейнгольд Домбойс, главный лесничий Восточной Пруссии, дал своего человека, а иногда и сам выезжал с офицерами в лес.
Хорст не давал им и часа отдыха. Сам оберштурмбанфюрер иногда оставался в местечке, а в лес отправлял Гельмута. Дважды за это время Хорст уезжал в Кенигсберг. Маршрут был довольно сложным. Сразу из Кенигсберга отряд направился в Виттенберг. Затем они посетили Тарау, Кройцбург и Ландсберг. В своем имении близ Ландсберга главный лесничий устроил отличный банкет для офицеров. Присутствовали и дамы. В тот вечер Гельмут и Вернер выпили на брудершафт и несколько дней вспоминали пикантные подробности. Когда они возвратились в Ландсберг, Вильгельм Хорст вновь отправил в лес Дитриха, а сам собрался в Кенигсберг.
- Сегодня последняя ночь, друзья, - сказал он. - Утром возвращайтесь домой.
...Работы по устройству бункера были закончены. Дитрих подозвал шарфюрера, начальника эсэсовской команды.
- Что будете делать с пленными? - спросил он.
- Определенных указаний не получал, штурмфюрер, - ответил шарфюрер. Мне приказано выполнять все ваши распоряжения.
- Пленных ликвидировать, следы уничтожить. Используйте яму, что не подошла для бункера. Ясно?
- Так точно, штурмфюрер.
- Послушай, Гельмут, но я слышал, как Хорст говорил, что пленных отправят в западные земли, - сказал фон Шлиден.
- По-моему, их лучше отправить на небо, - сказал Гельмут и махнул шарфюреру рукой: - Идите!
- Мне думается, что Германия, как никогда, нуждается сейчас в десятке-другом лишних рабочих рук, Гельмут. Впрочем, тебе лучше знать, сказал Вернер, повернулся и пошел по тропинке.
Через сотню шагов он вздрогнул, услышав, как справа полоснули тишину сухие автоматные очереди. Раздался заглушенный лесом человеческий крик. Его перебили новые выстрелы... Вернер фон Шлиден с силой прижался лбом к морщинистой коре старой сосны.
ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА НАЗАД
- Ну, братцы, - сказал Арвид Вилке, - начнем, пожалуй... - Он привстал в седле и выхватил шашку из ножен: - Во имя революции! Вперед!
Десять конников вырвались из-за скалы на дорогу перед ущельем и, сверкая клинками, понеслись к провалу между утесами. Дорога была узкой, и конники растянулись по двое - в три корпуса скакать невозможно.
Пулемет молчал. Наверно, ошеломил белогвардейцев мужественный бросок красной десятки. Но это было лишь в первые мгновения. И вдруг пулемет заговорил: "ду-ду-ду-ду-ду-ду!"
Первая очередь прошла высоко, и всадники продолжали рваться в ущелье. Но вот срезало пулями задних бойцов. Один завалился в седле, а лошадь продолжала нести вперед его тело. Конь второго взвился свечкой и с маху, вместе с седоком, ринулся в пропасть. Еще очередь - и новые жертвы. Не доскакал отряд Арвида Вилкса до мертвого пространства, не успел доскакать. Ударила пуля в начальника разведки. Согнулся он, припав лицом к гриве коня, а рядом кунак его скачет, Ахмед.
- Арвид! - крикнул он, а Вилке молчит, и только ниже и ниже клонится его голова.
Ахмед оглянулся и увидел, что лишь двое они верхом. Порезал пулемет ребят, вот только его никак не берет... Тогда Ахмед выхватил Вилкса из седла, бросил к себе на коня, поперек, развернулся и, бросая лошадь из стороны в сторону, поскакал к спасительной скале. И не хватило ему десятка шагов. Пуля догнала коня, споткнулся тот - и Ахмед вместе с другом покатились по серой от пыли дороге. Но тут же выскочили бойцы и втащили их за скалу. Арвида Вилкса отнесли к лекарю на перевязку, а Ахмед, весь в пыли, стоял перед командиром полка латышских стрелков Лапиньшем, скрипел зубами и требовал коня, чтоб одному пойти под пули и разделаться с этой сволочью.
- Успокойся, джигит! - сказал Лапиньш. - Я знаю, что ты пойдешь на смерть, не дрогнув. Только нам, товарищ, нужна твоя жизнь.
И тут к командиру полка подошел адъютант и тронул его за рукав.
Суровая страна - Дагестан...
А люди, что живут здесь, искренние, добрые к тем, кто пришел к ним с открытым сердцем, и беспощадные к врагу. Горы научили их верить человеку на слово и свято относиться к законам гостеприимства. Свободные в своих горах, словно соседи их - орлы, дагестанцы мужественно защищали свои сакли от многочисленных врагов и не опускали оружия даже тогда, когда их враг был во много раз сильнее.
...Словно снежная лавина, неслась по Кавказу гражданская война. А когда достигла она дагестанских гор, пришла в кумыкские, лакские, даргинские, лезгинские и аварские аулы, горские джигиты встали под знамена Советской власти. Не было человека на земле, которого бы горцы любили так, как любили Ленина. Сложной была обстановка в горах в те грозные годы, когда отец шел на сына, а брат на брата, но и в общей неразберихе горцы чуткими сердцам" своими улавливали голос вождя, всегда ясный и добрый, и. они шли на голос Ленина, следовали его призывам. И когда горцы Дагестана узнали, что по приказу Владимира Ильича в горы идет полк латышских стрелков под командованием коммуниста-ленинца Лапиньша, идет, чтоб добить белогвардейскую нечисть и сбросить ее в Каспий, дагестанские аулы направили своих сыновей на помощь посланцам вождя.
Латышские стрелки вместе с красными партизанами Дагестана по пятам преследовали беляков, стремясь обойти их, перекрыть горные перевалы и не дать уйти на ту сторону Главного Кавказского хребта. Наконец полку Лапиньша удалось вырваться к перевалам. Ему оставалось пройти горное ущелье и выйти в тыл белым частям. Тогда врагов уже ничто не могло бы спасти.
Но... Едва первые разъезды втянулись в ущелье, сверху полоснула кинжальная очередь пулемета. Дорога через ущелье была закрыта.напрочь: белые опередили- Лапиньша.
- Что будем делать, товарищи? - обратился к своим командирам Лапиньш.
- Может, в обход?
Начальник штаба прикинул по карте.
- Переход займет не меньше двух суток, - сказал он.
- Не годится, - произнес комполка. - Белые уйдут...
- Есть предложение... - Вперед выступил начальник разведки Арвид Вилкс. - Беру с собой десяток ребят, из-за прикрытия разгоняем коней, проскакиваем галопом пристрелянную зону, пока сообразят, влетаем в мертвое пространство, под скалу, а там... - Арвид поднял руку и с силой рубанул воздух.
Лапиньш с сомнением покачал головой.
- Не успеешь, Арвид, - сказал он.
- Успею, товарищ Лапиньш, разреши! - с жаром заговорил начальник разведки, прижимая руку к груди.
- Можно успеть, командир... - Ахмед подошел к Арвиду и встал рядом: Если разрешишь, буду с ним вместе.
- Спасибо, друг! - Вилкс пожал Ахмеду руку.
- Ну хорошо, пробуйте, - сказал Лапиньш.
Они попробовали... Отчаянная вылазка не удалась.
Лапиньша тронул за рукав адъютант и, склонившись, шепнул что-то на ухо.
Перед Лапиньшем стояла худенькая молодая женщина-горянка, голова закутана в большой белый платок, черные блестящие глаза спокойно смотрят на Лапиньша.
- Я пойду, командир, - сказала она. - Женщину они не тронут.
- Куда пойдешь? - не понял Лапиньш.
- К пулемету! - Она развернула складки платка, сунула руку за пазуху и вытащила длинный кинжал.
- Еще не хватало, чтобы вместе с нами гибли женщины! - сердито сказал Лапиньш.
- Разреши мне пойти, - повторила она. - Женщину они не тронут.
- Верно она говорит, товарищ Лапиньш, - сказал один из горцев. Помочь нам может только женщина... Она зайдет к пулеметчикам с тыла.
- В это время показался в толпе бойцов Ахмед, он уходил к фельдшеру, чтобы перевязать голову, ушибленную при падении с коня. Ахмед увидел женщину, стоявшую перед командиром с кинжалом в руке, и крикнул:
- Муслимат!
Она обернулась и спрятала оружие на груди.
- Ты знаешь ее, Ахмед? - спросил Лапиньш.
- Это жена моя, командир!
- Жена? А ты знаешь, что она предлагает одна снять пулеметчиков в ущелье?
- Раз она так говорит, значит, сможет, - сказал Ахмед. Он повернулся к Муслимат. - Я знаю, что ты сумеешь подойти к ним близко, - заговорил он с ней на родном языке. - Но скажи, не дрогнет у тебя рука, когда ты станешь убивать их? Это не женское дело...
- Не дрогнет, Ахмед.
- Тогда иди. Наш сын Сиражутдин в надежном месте?
- Да, он у твоей матери, Ахмед.
- Иди, Муслимат. И да поможет тебе аллах! - Он повернулся к Лапиньшу: - Эта женщина пройдет, командир. Разреши ей...
- Хорошо, - поморщившись, сказал командир. - Только не по дороге же тебе идти...
- Да, я пойду с другой стороны, - ответила Муслимат. - Когда все будет готово, я махну платком.
Весь отряд, сидя в седлах и изготовившись к решительной атаке, нетерпеливо ждал сигнала. Лапиньш смотрел на часы и тихонько ругал себя по-латышски за то, что согласился отпустить Муслимат.
- Надо найти другой вариант, - сказал он, поворачиваясь к начальнику штаба.
И вдруг один из наблюдателей крикнул:
- Платок! Платок вижу! Белый!
Из ущелья донесся женский крик.
- Вперед! - скомандовал Лапиньш.
Лавою вырвались конники из-за скалы и понеслись к ущелью. Пулемет молчал...
Оглушительное "ура!" разорвало горный воздух и многократным эхом прокатилось по горам.
...Когда окончился бой, Лапиньш попросил привести к нему Муслимат.
Он вышел с нею и перед строем бойцов крепко, по-мужски, пожал ей руку.
- От имени революции объявляю благодарность...
В это время из стоявшей поодаль толпы пленных белогвардейцев вырвался офицер, обросший рыжей щетиной, без фуражки, с оборванным погоном на левом плече. Он выхватил из-за пазухи пистолет. Все замерли от неожиданности, и только Лапиньш, стоявший к офицеру боком, ничего не видел и приветливо улыбался Муслимат. Она вдруг бросилась командиру на шею, и тут грянули выстрелы.
Белогвардеец заваливался на бок, рука его с пистолетом вздернулась, и палец на спусковом крючке, конвульсивно двигаясь, посылал пули в небо. Военный фельдшер Иоганн фон Шванебек, из пленных немцев, примкнувший к революции и сражавшийся за нее в рядах латышских стрелков, на ходу засовывал в деревянную кобуру дымящийся маузер, бежал к Лапиньшу, державшему в руках неподвижное тело Муслимат. С другой стороны, вытянув руки, спотыкаясь, неровной походкой, будто слепой, двигался Ахмед...
Арвид Вилкс поправился быстро. Вскоре он уже мог принимать участие в боевых операциях отряда.
Потерявший жену Ахмед не отходил от своего друга. Он перестал разговаривать, весь высох, почернел и преображался только в бою. Тогда вселялась в него неведомая сила, молнией метался он' среди врагов, сокрушал их не знающим пощады клинком. А после боя напряжение спадало, Ахмед сникал, замыкался, и только Арвид Вилкс мог добиться от него слова.
- Он ищет смерти, - говорил Вилкс Лапиньшу о своем друге, - нарочно бросается под пули...
Но однажды, в одной из последних операций, косая не сумела увернуться, и пришлось ей столкнуться с Ахмедом.
Когда начальника разведки позвали к другу-побратиму, тот умирал. Он увидел Арвида и знаком попросил наклониться.
- Ухожу, брат, - прошептал Ахмед. - Аллах позволил мне снова встретиться с Муслимат... Прошу тебя... - Ахмед попытался приподнять голову.
- Не надо, лежи спокойно, - сказал Вилкс.
- Прошу... Сын мой... Сиражутдин... Брат, пусть он будет твой сын...
Он задвигал рукой, нащупал ладонь Арвида, с силой сжал ее, и это было его последним движением.
Когда полк латышских стрелков выполнил свою задачу в Дагестане, вместе с приемным отцом уехал в Россию и Сиражутдин.
Арвида ждала в Москве Велта, его невеста. Они вскоре поженились, и Орел Аравии, так переводится с арабского языка имя Сиражутдин, стал их сыном. Звали его и дома, и в школе попросту Сережей, а фамилию он носил двойную: Ахмедов-Вилкс.
Позднее появились у него две сестренки: Индра и Анита. Семья была дружной. Сережа знал все о своих настоящих родителях - приемным отец часто рассказывал ему о Муслимат и Ахмеде, - но никогда не чувствовал себя чужим в этой латышской семье.
...Шли годы. Арвид Вилкс работал в Управлении военной разведки, часто неожиданно исчезал из дому. А дети его учились, Велта хлопотала по хозяйству и в библиотеке, которой она заведовала.
У мальчика рано проявились способности к технике, и после окончания школы он поступил в Высшее техническое училище имени Баумана. Когда Сиражутдин заканчивал училище, в Германии победил фашизм. Более осведомленный, нежели его приятели, в том, что делается в мире, Сиражутдин дождался возвращения отца из очередной командировки и решительно заявил ему:
- Я должен быть там, где дерутся с фашизмом, отец! Хочу стать разведчиком, пойти по твоим стопам.
После некоторых колебаний Вилкс-старший согласился с доводами приемного сына.
Учась в спецшколе, он параллельно закончил и Бауманское училище. На этом настаивал его приемный отец, имея в виду предстоящую работу Сиражутдина.
Немецким языком он владел в совершенстве еще с детства, потому что приемные родители хорошо знали этот язык. Неплохих успехов добился Сиражутдин и в английском.
Учеба в спецшколе была сложной, но интересной. Каждый день был расписан по минутам. Свободного времени не было - Сиражутдин проходил ускоренную подготовку.
Время шло быстро, чему способствовало разнообразие изучаемых предметов. Преподаватели - знатоки своего дела - обладали большим опытом оперативной работы.
Подготовка Сиражутдина уже была закончена, а случая забросить его за кордон пока не представлялось. Одна за другой разрабатывались операции по внедрению, но все они отвергались, как таящие в себе ту или иную опасность будущего провала.
Наконец узнали, что германский дипломат в одной из ближневосточных стран, известный своими антифашистскими взглядами, которые он теперь, в сложившейся политической обстановке, старался не афишировать, переводится в Южную Америку. У дипломата был сын от жены итальянки, ровесник Сиражутдина. Когда получили его фотографии, люди, готовившие Ахмедова-Вилкса, обнаружили внешнее сходство их подопечного и сына дипломата. С фон Шлиденом доверительно встретился наш человек и предложил принять участие в подготавливаемой операции. Дипломат не возражал. Он не хотел, чтобы его сын служил Гитлеру. Согласился с позицией отца и Вернер фон Шлиден.
Берлинский экспресс уходил из Стамбула точно по расписанию. Фон Шлиден и его сын Вернер прибыли сюда на пароходе, чтобы по железной дороге следовать на родину. Днем они обедали в ресторане. После второго блюда сын дипломата поднялся из-за стола и прошел в туалет. Оттуда он черным ходом отправился на соседнюю улицу, где стоял большой автомобиль со шторками на окнах. Вернер сел в него и недолго побыл в нем. Вскоре дверца распахнулась, и молодой человек неторопливо покинул лимузин, вернулся в ресторан, уселся за стол и принялся за десерт.
Никто не заметил подмены. Сиражутдин спокойно завершил обед в обществе своего "отца", а подлинный Вернер фон Шлиден отправился на автомобиле в порт. Из Стамбула сын дипломата ушел на советском пароходе в Одессу.
...Так перестал существовать Сиражутдин Ахмедов-Вилкс.
Вернер фон Шлиден благополучно прибыл с "отцом" в Рио-де-Жанейро. Но вскоре Вернер вернулся в Германию и два месяца гостил у своего "дядюшки" Иоганна фон Шванебека, профессора медицины и давнишнего резидента советской разведки в Берлине. Затем отправился в Соединенные Штаты Америки учиться в техническом колледже. Война застала его в Рио-де-Жанейро, где "сын" дипломата работал уже инженером в южноамериканском филиале одной из германских технических фирм.
Бразилия оставалась нейтральной, но она кишела германскими агентами. Вернер фон Шлиден, известный в Центре как Янус, занялся организацией разведывательной сети, которую можно было бы использовать против интересов рейха в Бразилии.
Когда эта работа была выполнена, умер "отец"-дипломат. Оставаться в Бразилии не имело смысла, и по указанию Центра Янус перебрался в Германию. Солидные рекомендательные письма открыли ему дорогу к Круппу, где он выполнял обязанности инженера для особых поручений и был освобожден от службы в армии.
И вот в 1944 году он надел мундир офицера вермахта и получил назначение в штаб Первого военного округа, в Кенигсберг.
РАЗГОВОР ЗА ЧАШКОЙ ЧАЮ
Сильные взрывы потрясли столицу Британской империи.
Третий рейх, разваливающийся под ударами Красной Армии, пытался спасти свою шкуру, надеясь за спиной Советского Союза договориться с другими членами антигитлеровской коалиции. И чтобы англичане стали сговорчивее, фашистская Германия решила "вдохновить" их дождем из ракет "Фау".
Где-то в желтых дюнах Голландии и в мрачных фиордах Норвегии ударяло в многострадальную землю оплавляющее ее пламя, и в небо уходила ракета, несущая лондонцам разрушения и смерть.
Зловещие "Фау" направляли свой курс через стратосферу не только к английской столице. Они падали на Ковентри, Манчестер, Ливерпуль и в первое время сумели вызвать панику среди населения, падение акций на лондонской бирже, хотя военное значение этих "фергельтунгсмиттель" - средств возмездия - ведомством Геббельса было чересчур преувеличено. Довольно скоро английские летчики научились сбивать "Фау" на подступах к намеченным гитлеровцами объектам.
Но разведкам стран, воюющих с третьим рейхом, было известно, что самолеты-снаряды и ракеты не последнее средство из того арсенала, с помощью которого Гитлер надеялся выиграть войну. Истеричные выкрики нацистских пропагандистов о новом оружии "дьявольской силы", которое спасет тысячелетнюю империю и уничтожит всех ее врагов так, что "содрогнется мир", имели под собой вполне реальную почву. Уже после захвата Чехословакии, когда нацисты получили доступ к урану, ученым, работающим в области теории атомного ядра, стало ясно, какая угроза нависла над человечеством.
И Франклин Делано Рузвельт незадолго до войны получил письмо от Альберта Эйнштейна. Великий физик предупреждал президента Соединенных Штатов Америки о том, что в гитлеровской Германии может быть создана невиданной силы бомба...
И она действительно создавалась. Английские диверсанты - коммандосы взорвали в Норвегии завод по производству тяжелой воды. Немцы построили новые заводы, они перенесли работы на свою территорию. Помимо Чехословакии нацисты получали сырье для работ над созданием чудовищного оружия через третьи и четвертые руки, из других мест, широко используя для этого свою агентуру в нейтральных странах.
И когда первые ракеты пронизали стратосферу, и в Москве, и в Лондоне, и в Вашингтоне стали понимать, что может произойти, если наполнить их взрывчатым веществом особой силы, хотя о действии его люди могли пока судить только по теоретическим расчетам физиков.
Черный лимузин с задернутыми шторками на боковых и заднем окнах пересек центр Лондона, свернул в одну из улиц и остановился перед воротами построенного в викторианском стиле четырехэтажного особняка. Ворота отворились, и машина въехала во двор. Шофер предупредительно открыл заднюю дверцу и поддержал за локоть выходящего из машины пожилого джентльмена в элегантном темном костюме и старомодной шляпе.
У широких дверей дома показались двое молодых людей. Они склонили головы и, своим видом выражая глубочайшее почтение к пожилому джентльмену, направились к машине.
- Рады вас видеть, сэр, - сказал один из молодых джентльменов. - Нам поручено проводить вас, сэр.
Пожилой джентльмен, сопровождаемый молодыми людьми, вошел в дом, который был не чем иным, как резиденцией главного шефа Сикрет интеллидженс сервис - знаменитой английской разведывательной службы.
Собственно, слова "Интеллидженс сервис" служили и служат по сей день в качестве собирательного наименования широкой сети самых различных имперских и ведомственных разведок и контрразведок Великобритании. Центральные разведывательные и контрразведывательные органы находятся в непосредственном ведении кабинета министров, например Сикрет сервис секретная служба - центральный орган разведки, к шефу которой шел сейчас пожилой джентльмен..
У Форин-Офис - английского министерства иностранных дел - есть Политикел интеллидженс дипатмент - орган политической разведки.
Особенно сложной является система военной разведки и контрразведки. Здесь и объединенный разведывательный комитет при комитете начальников штабов, и объединенное разведывательное бюро, и департамент разведки при министерстве обороны, разведывательные департаменты военного министерства, министерства авиации и адмиралтейства. Для борьбы с вражеской агентурой существует центральный орган контрразведки, специальный отдел контрразведки при Скотланд-Ярде и служба безопасности министерства снабжения.
Деятельность Сикрет сервис особенно тщательно конспирируется. Опасное и коварное, оружие британского империализма, секретная служба окружила себя покрывалом зловещей таинственности. По традиции имя шефа Сикрет сервис известно лишь королю и премьер-министру. Этакая полумистическая фигура таинственного главного рыцаря плаща и кинжала...
- Как здоровье внучки, Генри? Сейчас подадут чай, - сказал шеф.
- Благодарю вас, сэр. Все в.порядке, сэр, - ответил пожилой джентльмен. Он сидел в жестком кожаном кресле, неестественно выпрямившись.
Пожилой джентльмен заведовал разведывательным департаментом министерства авиации, знал шефа по Оксфорду, где шел курсом старше, и считал его выскочкой, не любил его манеру разговаривать с ним как со старым приятелем и сейчас всем своим видом подчеркивал, что не намерен говорить о чем-либо не относящемся к службе.
Шеф отлично понимал это, но ему нравилось поддразнивать старого Генри, так кичащегося своим происхождением. Он сидел в тени, отбрасываемой непрозрачным абажуром настольной лампы, и думал, что его старый университетский товарищ в общем-то неплохой разведчик, но не успевает за временем, а сейчас времена полковника Лоуренса прошли, и старые методы далеко не эффективны.
Принесли чай.
- Передайте работникам вашего департамента благодарность премьер-министра. - Шеф перешел на официальный тон: - Материалы аэрофотосъемки территории Игрек весьма удачны. Они подтверждены агентурными сообщениями. Дабл-Ю1 рекомендует шире использовать для этой цели челночные полеты наших бомбардировщиков.
1 Первая буква имени Уинстон. Условное обозначение премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля.
- Нами уже предприняты шаги в этом направлении, сэр.
- Хорошо. Теперь о главном. Вам известны материалы Тегеранской конференции Большой тройки? Нелишне будет взглянуть на них еще раз.
Шеф протянул директору разведывательного департамента министерства авиации синюю брошюру. Тот развернул заложенное место и прочитал:
- "Четвертое заседание конференции глав правительств СССР, США и Великобритании. Тегеран, 1 декабря 1943 года...
Сталин. Русские не имеют незамерзающих портов на Балтийском море. Поэтому русским нужны были бы незамерзающие порты Кенигсберг и Мемель и соответствующая часть территории Восточной Пруссии. Тем более что исторически - это исконно славянские земли. Если англичане согласны на передачу нам указанной территории, то мы будем согласны с формулой, предложенной Черчиллем.
Черчилль. Это очень интересное предложение, которое я обязательно изучу".
- Ну как. Генри? - спросил шеф. - Вы улавливаете теперь мою мысль? Я должен вам сообщить, что предложение Сталина принято всеми окончательно и бесповоротно. Русские получают лакомый кусочек. Наша задача - как можно больше снизить его ценность. Сейчас они застряли в Прибалтике... Получена официальная просьба русских помочь им бомбардировочной авиацией. Наш Дабл-Ю уже сообщил о своем согласии в Москву. Но надо сделать так, чтоб летчики королевских ВВС сбросили свой груз на Кенигсберг. И сбросили аккуратно. Вы понимаете, Генри?