— Вы говорили с обвиняемой по поводу времени?
— Да, сэр.
— В каком плане?
— Я предложил ей завулканизироватъ камеру в ее присутствии, но она ответила, что у нее нет времени, что она опаздывает на свидание и не может ждать. За своими камерами она обещала заехать на следующий день.
— Вы выписали ей счет за работу?
— Да, сэр.
Джон Лукас достал из папки кусочек замасленной бумаги.
— Вот этот?
— Совершенно верно, сэр.
— В какое время обвиняемая уехала с вашей станции?
— В десять минут третьего.
— Вы уверены в этом?
— Уверен, сэр. Мы обязаны указывать время в журнале регистрации, и по этим записям судят о проделанной нами работе.
— Обвиняемая говорила вам, что спешит на свидание?
— Да, я уже упоминал об этом.
— Она не говорила, на какое время у нее было назначено свидание?
— Говорила. На два часа ночи.
— А где именно, она не упоминала?
— Нет, сэр.
Джон Лукас повернулся к Мейсону с насмешливой улыбкой:
— Есть ли у вас какие-нибудь вопросы к этому свидетелю?
Мейсон хотя и не шевельнулся, но голос его прозвучал на весь зал:
— Обвиняемая приехала к вам на станцию в час сорок пять?
— Да.
— Точно в час сорок пять?
— Минута в минуту, сэр. Разница может быть на несколько секунд в ту или другую сторону. Я посмотрел на часы, когда она приехала.
— А уехала она в два десять?
— Да, в два часа десять минут, сэр.
— На протяжении этих двадцати пяти минут она не покидала территорию станции?
— Нет, сэр.
— Она наблюдала за вашей работой?
— Да, сэр.
— Вы все время ее видели?
— Да, она все время была рядом со мной.
— Вы не могли принять за нее кого-то другого?
— Нет, сэр.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— У меня все, — сказал Мейсон.
Лукас вызвал Бенджамина Крейндейлла.
— Ваше имя?
— Бенджамин Крейндейлл.
— Где вы живете, мистер Крейндейлл?
— В апартаментах «Бейллэр», Норвалк Авеню, триста восемь.
— Там же вы проживали и шестнадцатого июня?
— Конечно.
— Находились ли вы в своей квартире в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июня?
— Да, сэр.
— Я покажу вам схему, на которой вы увидите расположение своей квартиры и, соответственно, квартиры «В» в Колмонт-апартментс. Позднее я специально оговорю соответствие схемы оригиналам.
— У меня нет возражений в отношении этой схемы, — заявил Мейсон.
— Продолжайте, господин обвинитель, — попросил судья Маркхэм.
Свидетель подтвердил расположение обеих квартир и с помощью масштабной линейки вместе с Лукасом определил, что расстояние между квартирами не превышает двадцати футов.
— Обращаю внимание суда, — вмешался Мейсон, — что на схеме не указана разница в высоте между окнами обоих зданий.
— Есть ли у вас вторая схема, где был бы показан боковой разрез зданий? — спросил судья у Лукаса.
— К сожалению, нет, ваша честь, — сказал Лукас с досадой.
— Замечание принято, — объявил судья Маркхэм.
— Не можете ли вы нам подсказать на основании собственного опыта наблюдений, каково расстояние по вертикали? — спросил Лукас у свидетеля.
— В футах и дюймах не могу.
После небольшого раздумья Лукас изменил вопрос:
— Футов двадцать будет, как вы думаете?
— Возражаю против наводящих и подсказывающих вопросов, — внес протест Мейсон.
— Возражение принято, — согласился судья Маркхэм.
— Ваша честь, я снимаю данный вопрос, — сказал Лукас, — но прошу весь состав суда отвезти на место происшествия, где они могут увидеть все собственными глазами.
— Защита не возражает, — заявил Мейсон.
— Хорошо, — после небольшого раздумья согласился судья Маркхэм. — В половине четвертого присяжных отвезут в Колмонт-апартментс.
Лукас торжествующе улыбнулся.
— Мистер Крейндейлл, — спросил он, — могли ли вы слышать то, что происходило в Колмонт-апартментс в ночь на шестнадцатое июня?
— Да, сэр.
— Что вы слышали?
— Телефонный звонок.
— Что еще?
— Разговор. Кто-то разговаривал по телефону.
— Вы узнали говорившего по голосу?
— Нет. Но говорил мужчина из квартиры «В» Колмонт-апартментс.
— Вы что-нибудь поняли из разговора?
— Было упомянуто женское имя Рода. В этом я твердо уверен. Он называл и фамилию, но очень неразборчиво. В ней было иностранное… необычное окончание «ейн». Он сказал, что эта женщина должна зайти к нему в два часа ночи и принести деньги.
— Что вы слышали еще?
— Я задремал, но потом меня снова разбудили странные звуки…
— Что за звуки?
— Шум борьбы… Что-то упало… Послышался удар… Какое-то поскрипывание… Потом какой-то шепот… А потом настойчивый звонок в дверь…
— Звонок повторялся?
— Да.
— Сколько раз?
— Не считал… Несколько…
— А когда звонили? До шума борьбы или после?
— В самый разгар… Когда послышался звук падения…
— Прошу задавать вопросы, — сказал Лукас Мейсону.
— Давайте уточним, — обратился Мейсон к свидетелю. — Итак, сначала вы услышали телефонный звонок, да?
— Да, сэр.
— Из чего вы заключили, что звонил именно телефон?
— Ну… По характеру звонка.
— Как он звонил?
— Ну… Все же знают, как звонит телефон. Подребезжит пару секунд, помолчит, потом снова подребезжит…
— Это вас и разбудило?
— Наверное… Ночь была темная и душная, окна были распахнуты. Я вообще сплю чутко. Сначала мне показалось, что это наш телефон…
— Рассказывайте не свои предположения, а то что видели, слышали и делали, — перебил его Мейсон. — Остальное нас не интересует.
— Я слышал, как звонил телефон, — голос свидетеля стал враждебным. — Тогда я поднялся и прислушался… И понял, что звонок слышен из соседнего дома, то есть из Колмонт-апартментс. Голос был мужской… Мужчина говорил по телефону…
— Вскоре вы услышали звук борьбы?
— Да, сэр.
— На фоне дребезжания дверного звонка?
— Да.
— А может быть, это снова звонил телефон?
— Нет, сэр. Это исключается.
— Откуда такая уверенность?
— Звук звонка был совсем другим… В нем было больше вибрации… Кроме того, интервалы между звонками были совершенно другими, более длинными… Не такими, как у телефона.
Со стороны было похоже, что этот ответ сильно разочаровал Мейсона.
— Вы можете присягнуть, что это были не телефонные звонки?
— За это я полностью ручаюсь.
— В этом вы уверены не меньше, чем во всех остальных своих показаниях?
— Да, сэр. Я абсолютно уверен.
— Знаете ли вы, сколько тогда было на часах?
— Около двух часов ночи… Точно не скажу. Через какое-то время, полностью проснувшись, я позвонил в полицию. Тогда на часах было два часа двадцать семь минут. Значит, прошло минут пятнадцать-двадцать. Повторяю, господин адвокат, за точность я не ручаюсь… Я дремал…
— Разве вам не известно, — медленно поднялся с места Мейсон, — что человеку, проживающему в апартаментах «Бейллэр», физически невозможно услышать дверной звонок в квартире «В» Колмонт-апартментс?
— Почему невозможно? Я же слышал! — возразил свидетель.
— Вы имеете в виду, что слышали звук звонка. Но почему вы решили, что это был звук именно дверного звонка?
— Потому что это ясно… Я его слышал!
— Почему же вам ясно?
— Я же не глухой! Я знаю, что такое дверной звонок!..
— Разве вам до этого приходилось слышать, как звучит дверной звонок в квартире «В» Колмонт-апартментс?
— Нет… Понимаете, ночь была душная и жаркая… Очень тихая… Ни ветра, ни грозы… Все окна были распахнуты…
— Прошу отвечать на вопрос. До этого вам приходилось слышать звук дверного звонка квартиры «В» Колмонт-апартментс? — повторил Мейсон.
— Не помню такого случая.
— После этого вы не проверяли на практике звучание звонка у соседей?
— Нет… С чего бы это я вдруг стал проверять… Но я сразу же понял, что это был звонок у двери…
— У меня все, — улыбнулся Мейсон, кивнув в сторону присяжных.
Лукас пожелал задать свидетелю несколько дополнительных вопросов.
— Независимо от того, каково расстояние между вашими домами в футах, вы могли бы определенно сказать, можно ли услышать дверной звонок у соседей?
— Возражаю, ваша честь! — Мейсон вскочил на ноги. — Вопрос, заданный в такой форме, подсказывает ответ! Свидетель только что показал, что до этого случая никогда не слышал звука дверного звонка у соседей. Поэтому нельзя спрашивать, можно ли его услышать на таком расстоянии. Дело суда сделать подобный вывод. Поскольку мистер Крейндейлл никогда не слышал звонка в квартире Мокси, то может только предположительно высказать свое соображение по данному вопросу.
— Возражение принято, — постановил судья Маркхэм.
— Вы хорошо слышали телефонный звонок, мистер Крейндейлл? — нахмурившись, спросил Лукас.
— Да, сэр.
— Вы отчетливо его слышали?
— Совершенно отчетливо. Настолько, что в первый момент решил, что это звонит наш телефон.
— По вашему мнению, телефонный звонок сильно отличается от дверного?
— Вношу протест против наводящих вопросов! — возразил Мейсон.
— Протест принят, — сказал судья Маркхэм.
Немного подумав, Лукас нагнулся к своему помощнику и отдал какое-то распоряжение. На его лице появилась хитрая усмешка. Выпрямившись, он сказал:
— У меня все, у защиты есть еще вопросы?
— Нет, — покачал головой Мейсон.
— Объявляется перерыв, — объявил судья Маркхэм, — во время которого присяжных отвезут для осмотра места происшествия. В течение этого времени присяжные не должны формулировать или высказывать мнения по существу дела. Только когда дело будет полностью представлено им, они смогут приступить к составлению выводов. Присяжные не будут также дискутировать между собой и не позволят, чтобы о деле дискутировали в их присутствии. Обвиняемую следует отослать обратно в камеру.
19
— Да, сэр.
— В каком плане?
— Я предложил ей завулканизироватъ камеру в ее присутствии, но она ответила, что у нее нет времени, что она опаздывает на свидание и не может ждать. За своими камерами она обещала заехать на следующий день.
— Вы выписали ей счет за работу?
— Да, сэр.
Джон Лукас достал из папки кусочек замасленной бумаги.
— Вот этот?
— Совершенно верно, сэр.
— В какое время обвиняемая уехала с вашей станции?
— В десять минут третьего.
— Вы уверены в этом?
— Уверен, сэр. Мы обязаны указывать время в журнале регистрации, и по этим записям судят о проделанной нами работе.
— Обвиняемая говорила вам, что спешит на свидание?
— Да, я уже упоминал об этом.
— Она не говорила, на какое время у нее было назначено свидание?
— Говорила. На два часа ночи.
— А где именно, она не упоминала?
— Нет, сэр.
Джон Лукас повернулся к Мейсону с насмешливой улыбкой:
— Есть ли у вас какие-нибудь вопросы к этому свидетелю?
Мейсон хотя и не шевельнулся, но голос его прозвучал на весь зал:
— Обвиняемая приехала к вам на станцию в час сорок пять?
— Да.
— Точно в час сорок пять?
— Минута в минуту, сэр. Разница может быть на несколько секунд в ту или другую сторону. Я посмотрел на часы, когда она приехала.
— А уехала она в два десять?
— Да, в два часа десять минут, сэр.
— На протяжении этих двадцати пяти минут она не покидала территорию станции?
— Нет, сэр.
— Она наблюдала за вашей работой?
— Да, сэр.
— Вы все время ее видели?
— Да, она все время была рядом со мной.
— Вы не могли принять за нее кого-то другого?
— Нет, сэр.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— У меня все, — сказал Мейсон.
Лукас вызвал Бенджамина Крейндейлла.
— Ваше имя?
— Бенджамин Крейндейлл.
— Где вы живете, мистер Крейндейлл?
— В апартаментах «Бейллэр», Норвалк Авеню, триста восемь.
— Там же вы проживали и шестнадцатого июня?
— Конечно.
— Находились ли вы в своей квартире в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июня?
— Да, сэр.
— Я покажу вам схему, на которой вы увидите расположение своей квартиры и, соответственно, квартиры «В» в Колмонт-апартментс. Позднее я специально оговорю соответствие схемы оригиналам.
— У меня нет возражений в отношении этой схемы, — заявил Мейсон.
— Продолжайте, господин обвинитель, — попросил судья Маркхэм.
Свидетель подтвердил расположение обеих квартир и с помощью масштабной линейки вместе с Лукасом определил, что расстояние между квартирами не превышает двадцати футов.
— Обращаю внимание суда, — вмешался Мейсон, — что на схеме не указана разница в высоте между окнами обоих зданий.
— Есть ли у вас вторая схема, где был бы показан боковой разрез зданий? — спросил судья у Лукаса.
— К сожалению, нет, ваша честь, — сказал Лукас с досадой.
— Замечание принято, — объявил судья Маркхэм.
— Не можете ли вы нам подсказать на основании собственного опыта наблюдений, каково расстояние по вертикали? — спросил Лукас у свидетеля.
— В футах и дюймах не могу.
После небольшого раздумья Лукас изменил вопрос:
— Футов двадцать будет, как вы думаете?
— Возражаю против наводящих и подсказывающих вопросов, — внес протест Мейсон.
— Возражение принято, — согласился судья Маркхэм.
— Ваша честь, я снимаю данный вопрос, — сказал Лукас, — но прошу весь состав суда отвезти на место происшествия, где они могут увидеть все собственными глазами.
— Защита не возражает, — заявил Мейсон.
— Хорошо, — после небольшого раздумья согласился судья Маркхэм. — В половине четвертого присяжных отвезут в Колмонт-апартментс.
Лукас торжествующе улыбнулся.
— Мистер Крейндейлл, — спросил он, — могли ли вы слышать то, что происходило в Колмонт-апартментс в ночь на шестнадцатое июня?
— Да, сэр.
— Что вы слышали?
— Телефонный звонок.
— Что еще?
— Разговор. Кто-то разговаривал по телефону.
— Вы узнали говорившего по голосу?
— Нет. Но говорил мужчина из квартиры «В» Колмонт-апартментс.
— Вы что-нибудь поняли из разговора?
— Было упомянуто женское имя Рода. В этом я твердо уверен. Он называл и фамилию, но очень неразборчиво. В ней было иностранное… необычное окончание «ейн». Он сказал, что эта женщина должна зайти к нему в два часа ночи и принести деньги.
— Что вы слышали еще?
— Я задремал, но потом меня снова разбудили странные звуки…
— Что за звуки?
— Шум борьбы… Что-то упало… Послышался удар… Какое-то поскрипывание… Потом какой-то шепот… А потом настойчивый звонок в дверь…
— Звонок повторялся?
— Да.
— Сколько раз?
— Не считал… Несколько…
— А когда звонили? До шума борьбы или после?
— В самый разгар… Когда послышался звук падения…
— Прошу задавать вопросы, — сказал Лукас Мейсону.
— Давайте уточним, — обратился Мейсон к свидетелю. — Итак, сначала вы услышали телефонный звонок, да?
— Да, сэр.
— Из чего вы заключили, что звонил именно телефон?
— Ну… По характеру звонка.
— Как он звонил?
— Ну… Все же знают, как звонит телефон. Подребезжит пару секунд, помолчит, потом снова подребезжит…
— Это вас и разбудило?
— Наверное… Ночь была темная и душная, окна были распахнуты. Я вообще сплю чутко. Сначала мне показалось, что это наш телефон…
— Рассказывайте не свои предположения, а то что видели, слышали и делали, — перебил его Мейсон. — Остальное нас не интересует.
— Я слышал, как звонил телефон, — голос свидетеля стал враждебным. — Тогда я поднялся и прислушался… И понял, что звонок слышен из соседнего дома, то есть из Колмонт-апартментс. Голос был мужской… Мужчина говорил по телефону…
— Вскоре вы услышали звук борьбы?
— Да, сэр.
— На фоне дребезжания дверного звонка?
— Да.
— А может быть, это снова звонил телефон?
— Нет, сэр. Это исключается.
— Откуда такая уверенность?
— Звук звонка был совсем другим… В нем было больше вибрации… Кроме того, интервалы между звонками были совершенно другими, более длинными… Не такими, как у телефона.
Со стороны было похоже, что этот ответ сильно разочаровал Мейсона.
— Вы можете присягнуть, что это были не телефонные звонки?
— За это я полностью ручаюсь.
— В этом вы уверены не меньше, чем во всех остальных своих показаниях?
— Да, сэр. Я абсолютно уверен.
— Знаете ли вы, сколько тогда было на часах?
— Около двух часов ночи… Точно не скажу. Через какое-то время, полностью проснувшись, я позвонил в полицию. Тогда на часах было два часа двадцать семь минут. Значит, прошло минут пятнадцать-двадцать. Повторяю, господин адвокат, за точность я не ручаюсь… Я дремал…
— Разве вам не известно, — медленно поднялся с места Мейсон, — что человеку, проживающему в апартаментах «Бейллэр», физически невозможно услышать дверной звонок в квартире «В» Колмонт-апартментс?
— Почему невозможно? Я же слышал! — возразил свидетель.
— Вы имеете в виду, что слышали звук звонка. Но почему вы решили, что это был звук именно дверного звонка?
— Потому что это ясно… Я его слышал!
— Почему же вам ясно?
— Я же не глухой! Я знаю, что такое дверной звонок!..
— Разве вам до этого приходилось слышать, как звучит дверной звонок в квартире «В» Колмонт-апартментс?
— Нет… Понимаете, ночь была душная и жаркая… Очень тихая… Ни ветра, ни грозы… Все окна были распахнуты…
— Прошу отвечать на вопрос. До этого вам приходилось слышать звук дверного звонка квартиры «В» Колмонт-апартментс? — повторил Мейсон.
— Не помню такого случая.
— После этого вы не проверяли на практике звучание звонка у соседей?
— Нет… С чего бы это я вдруг стал проверять… Но я сразу же понял, что это был звонок у двери…
— У меня все, — улыбнулся Мейсон, кивнув в сторону присяжных.
Лукас пожелал задать свидетелю несколько дополнительных вопросов.
— Независимо от того, каково расстояние между вашими домами в футах, вы могли бы определенно сказать, можно ли услышать дверной звонок у соседей?
— Возражаю, ваша честь! — Мейсон вскочил на ноги. — Вопрос, заданный в такой форме, подсказывает ответ! Свидетель только что показал, что до этого случая никогда не слышал звука дверного звонка у соседей. Поэтому нельзя спрашивать, можно ли его услышать на таком расстоянии. Дело суда сделать подобный вывод. Поскольку мистер Крейндейлл никогда не слышал звонка в квартире Мокси, то может только предположительно высказать свое соображение по данному вопросу.
— Возражение принято, — постановил судья Маркхэм.
— Вы хорошо слышали телефонный звонок, мистер Крейндейлл? — нахмурившись, спросил Лукас.
— Да, сэр.
— Вы отчетливо его слышали?
— Совершенно отчетливо. Настолько, что в первый момент решил, что это звонит наш телефон.
— По вашему мнению, телефонный звонок сильно отличается от дверного?
— Вношу протест против наводящих вопросов! — возразил Мейсон.
— Протест принят, — сказал судья Маркхэм.
Немного подумав, Лукас нагнулся к своему помощнику и отдал какое-то распоряжение. На его лице появилась хитрая усмешка. Выпрямившись, он сказал:
— У меня все, у защиты есть еще вопросы?
— Нет, — покачал головой Мейсон.
— Объявляется перерыв, — объявил судья Маркхэм, — во время которого присяжных отвезут для осмотра места происшествия. В течение этого времени присяжные не должны формулировать или высказывать мнения по существу дела. Только когда дело будет полностью представлено им, они смогут приступить к составлению выводов. Присяжные не будут также дискутировать между собой и не позволят, чтобы о деле дискутировали в их присутствии. Обвиняемую следует отослать обратно в камеру.
19
Присяжных отвезли на место происшествия в Колмонт-апартментс. Им показали оба здания и окна квартир, после чего проводили в квартиру «В».
По указанию Джона Лукаса его помощник к этому времени договорился с Сиднеем Отисом и получил разрешение на осмотр квартиры. Лукас подошел к судье Маркхэму, отвел его в сторону и поманил пальцем Мейсона.
— Согласны ли вы проверить дверной звонок? — спросил заместитель окружного прокурора.
— Я не возражаю, — сказал Мейсон.
Полицейский нажал на звонок. Наверху послышалась не очень громкая трель.
— Поскольку эксперимент продолжается, то звонок следует снять, надлежащим образом идентифицировать и представить как вещественное доказательство, — заявил Мейсон.
— Хорошо, мы так и сделаем, — ответил Джон Лукас после небольшого раздумья. — Как зовут нынешнего хозяина этой квартиры?
— Сидней Отис, — ответил его помощник.
— Выпишите для него повестку, — распорядился Лукас. — Доставьте его в суд. Снимите звонок и тоже доставьте в суд… Тем временем мы проводим присяжных на второй этаж и покажем место преступления. Пусть они своими глазами увидят обстановку места убийства.
При этом он многозначительно посмотрел на сопровождавшего их полицейского.
Сначала присяжных провели в квартиру Крейндейлла. Когда все они столпились у раскрытых окон, из квартиры Отиса послышался настойчивый звонок.
— Это же равнозначно проведению следственного эксперимента, ваша честь! — возмущенно воскликнул Мейсон, схватив судью Маркхэма за руку. — Такие вещи не делают без согласия защиты! Так вот о чем, господин обвинитель, вы шептались с полицейским перед отъездом и о чем напомнили ему только что!
— Вы меня обвиняете? — возмутился Лукас.
— Прекратите, господа, — вмешался судья Маркхэм. — Вы привлекаете внимание присяжных.
— В таком случае, мне придется просить членов суда не обращать внимания на этот звонок, — заявил Мейсон.
— Что ж, — усмехнулся Лукас со злорадным огоньком в глазах, — из протокола такую запись можно убрать, но в головах присяжных она останется. Так что не советую вам настаивать на физической невозможности услышать такой звонок.
Судья Маркхэм сочувственно посмотрел на Мейсона, а потом спросил:
— Настаиваете ли вы еще на какой-то проверке?
— Нет, — ответил Мейсон.
Лукас лишь покачал головой.
— В таком случае мы возвращаемся в суд.
— Заседание по делу «Народ против Роды Монтейн» продолжается! — объявил судья Маркхэм.
— Вызывается свидетельница Элен Крейндейлл, — сказал Джон Лукас.
Миссис Крейндейлл была одета с необыкновенной тщательностью, на ее лице застыло выражение понимания всей серьезности миссии, возложенной на нее судьбой. Ее показания во всем соответствовали показаниям мужа, с той лишь разницей, что она не была такой сонной, когда в соседнем доме происходила борьба.
К тому времени, когда подошло время делать вечерний перерыв в заседании, Лукас успел закончить прямой допрос свидетельницы.
Мейсон поднялся на ноги.
— После того, как ваша честь отпустит присяжных на отдых, я бы хотел обсудить один аспект дела, что лучше сделать в отсутствие господ присяжных заседателей.
— Хорошо, — согласился судья Маркхэм. — Слушание дела откладывается до десяти часов утра. Присяжные не должны обсуждать это дело друг с другом или с кем-нибудь другим.
— Ваша честь, — обратился Мейсон к судье, после того, как присяжные покинули зал суда, — Рода Монтейн написала заявление о разводе с Карлом Монтейном. Чтобы оформить соответствующие документы для суда, мне необходимо получить показания ее нынешнего супруга. Чтобы ускорить события, я могу взять эти показания под присягой сегодня же вечером, на что испрашиваю разрешение суда.
Джон Лукас, к которому вернулась вся его былая самоуверенность, сделал нетерпеливый жест.
— И дураку понятно, что вся эта затея с показаниями под присягой имеет своей целью добиться свидания со свидетелем до того, как он предстанет перед судом! — высокомерно заявил он.
— Что же это за свидетель, — усмехнулся Мейсон, — которого приходится держать взаперти, из опасения, что он передумает и скажет суду не то, что от него ждут?!
— Прекратите, господа! — приказал судья Маркхэм. — Защитник имеет право получить от свидетеля показания под присягой, раз они ему необходимы. Это вполне законно.
— Я прошу разрешения на стенографию показаний мистера Монтейна моей секретаршей мисс Деллой Стрит, человеком известным и надежным. Во избежание неприятностей и пересудов при этом будет присутствовать адвокат, представляющий интересы Карла Монтейна. Но если мистер Лукас сочтет необходимым тоже присутствовать, я…
— Я имею право присутствовать, если пожелаю, без вашего разрешения! — рявкнул Лукас.
— Такого права у вас нет! — парировал Мейсон. — Это чисто гражданское дело и не имеет ничего общего с делом уголовным. Поэтому Карлу Монтейну пришлось нанять другого защитника.
Судья Маркхэм стукнул молотком по столу и сказал:
— Суд удаляется на перерыв, заседание возобновится завтра, в десять утра.
Джон Лукас, не скрывая своего торжества, заметил Мейсону с едкой насмешкой в голосе:
— Что-то вы сегодня выступили без присущего вам огонька, господин адвокат. Вам не удалось даже как следует допросить Крейндейллов в отношении дверного звонка.
— Вы забываете, что я еще не закончил перекрестный допрос, — вежливо ответил Мейсон.
Лукас издевательски рассмеялся ему в лицо, повернулся и ушел.
Мейсон покинул зал суда, прошел к телефону и позвонил в отель, где остановился Филипп Монтейн.
— Мистер Монтейн у себя? — спросил он.
Ему ответили, что мистер Монтейн еще не возвращался.
— Прошу передать ему от имени Перри Мейсона, что если завтра в семь тридцать вечера он придет ко мне в кабинет, то мы с ним сможем обсудить вопрос о разделе имущества по делу о разводе Роды Монтейн с его сыном. Вы не забудете?
— Обязательно передадим, — заверили его.
Следующий звонок был Делле Стрит.
— Делла, я просил передать старшему Монтейну, чтобы он завтра пришел ко мне в контору в семь тридцать вечера для обсуждения условий раздела имущества между Карлом и Родой. Но я не уверен, что ему это будет передано. Так что позвони ему попозже и проверь.
— Хорошо, шеф. Ты едешь в офис?
— Нет, — ответил Мейсон. — До завтрашнего утра я решил исчезнуть.
— Послушай, шеф, ты не забыл, что Карл Монтейн не сможет к тебе приехать, поскольку окружной прокурор держит его в тюрьме?
— Я помню, Делла, — усмехнулся адвокат.
— И все же ты настаиваешь, чтобы старший Монтейн приехал?
— Конечно!
— Хорошо, — ответила секретарша. — Я позабочусь, чтобы твое приглашение было ему передано.
Этим вечером Алекс Босвик, главный редактор газеты «Кроникл», знакомый с методами работы Мейсона и знающий, что его кажущаяся безучастность всегда предшествует взрыву бомбы замедленного действия, неожиданному и точно рассчитанному по времени, был поражен своеобразным подходом Мейсона, когда он расспрашивал о дверном звонке. Он немедленно направил двух своих самых пронырливых репортеров к окружному прокурору, чтобы добиться от него разъяснения важности этого самого звонка. Но тут же переменил свое распоряжение — они должны были расспросить самого Перри Мейсона.
Но адвокат словно испарился и появился лишь утром — свежевыбритый, элегантный, уверенный в себе и веселый. Он вошел в зал суда ровно за пять минут до начала заседания.
Первой в свидетельскую ложу снова поднялась миссис Крейндейлл.
Мейсон поднялся и обратился к суду с просьбой позволить электрику установить сухие батареи, чтобы можно было проверить звонок, снятый с двери квартиры Мокси.
— Обвинение не возражает, — самодовольно заявил Джон Лукас. — У защиты должны быть возможности проведения перекрестного допроса самым тщательным образом.
— Очень хорошо! — сурово сказал судья Маркхэм, чтобы пресечь всякую попытку со стороны Лукаса заранее праздновать победу. — Приступаем к проверке дверного звонка.
— Вызовите Сиднея Отиса, — распорядился Лукас.
Толстяк поднялся на возвышение, кинул взгляд на Мейсона, тут же отвел глаза и больше уже не поднимал их.
— Ваше имя? — спросил его Джон Лукас.
— Сидней Отис.
— Где вы проживаете?
— Квартира «В» в Колмонт-апартментс, Норвалк Авеню, триста шестнадцать.
— Чем вы занимаетесь?
— Я электрик.
— Возраст?
— Сорок восемь лет.
— Когда вы въехали в квартиру, которую занимаете в данное время?
— Если не ошибаюсь, двадцатого июня.
— Вам знакомо устройство вашего дверного звонка?
— Да, сэр.
— Как электрик вы должны разбираться в таких вещах?
— Да, сэр.
— Скажите, с того момента как вы переехали в эту квартиру, звонок не менялся? Или, может быть, ремонтировался?
— Я его заменил.
— Что?! — не смог сдержать удивления заместитель окружного прокурора.
— Я сказал, что заменил его, — улыбнулся свидетель.
— Заменили?!
— Ну да, теперь там другой звонок.
— Как это понять? — на лице Лукаса появились растерянность и злость.
— Я же электрик, — просто ответил Сидней Отис. — Как только переехал в эту квартиру, поставил другой звонок. У меня есть небольшой запас…
У Лукаса вырвался вздох облегчения.
— Понятно, вы решили поставить привычный вам звонок, не так ли?
— Конечно. Мой намного лучше.
— Хорошо, — сказал пришедший в себя Лукас. — А тот, что вы сняли, у вас сохранился?
— А как же! Только это был не звонок, а зуммер.
В зале заседаний наступила напряженная, драматическая тишина. Взоры всех присутствующих были направлены на простодушную открытую физиономию Отиса.
Джон Лукас поднялся с места. Теперь кровь залила даже его шею, а косточки пальцев, вцепившихся в край стола, побелели от напряжения.
— Когда вы переехали в квартиру? — спросил он грозно.
— Двадцатого или двадцать первого июня, я точно не помню.
— И сразу же заменили зуммер на дверной звонок?
— Да, сэр. Звонок-то лучше слышно.
— Послушайте, вы ведь электрик?
— Да, сэр.
— Вам не приходилось бывать в остальных квартирах этого дома?
— Нет, сэр.
— Значит, вы не знаете, что в трех остальных квартирах стоят дверные звонки, и исключение составляет только квартира, в которую вы въехали?
— Я не совсем понял, что вы хотите сказать… Но если думаете, что в остальных квартирах стоят звонки, то ошибаетесь. Там тоже стоят зуммеры. Во всяком случае, в нижней квартире, что под нами, точно стоит зуммер.
— Откуда вам знать, если вы там никогда не бывали? Кто вам об этом сказал?
— Дело в том, сэр, что когда я менял себе звонок, то надо было не перепутать проводку, и я попробовал звонок у нижней квартиры. Там тоже зуммер. Про другие квартиры я ничего не могу сказать. Только, если уж здесь зуммеры, то и там, должно быть, они же.
— Хорошо, мы проверим! — буркнул Лукас и тут же повернулся к полицейскому: — Сейчас же поезжайте туда и проверьте звонки во всех квартирах!
Судья Маркхэм стукнул по столу молотком:
— Господин заместитель окружного прокурора, до тех пор пока вы находитесь в стенах суда, вы должны с уважением относиться к показаниям свидетелей и уважать суд!
Лукас буквально места себе не находил от гнева, но ему пришлось покорно наклонить голову, соглашаясь с замечанием судьи. Повернувшись к Мейсону, он сказал дрогнувшим голосом:
— Начинайте перекрестный допрос, господин адвокат.
— У меня, собственно, нет никаких вопросов, — пожал плечами Мейсон. — Честно признаться, я сам несколько растерялся, поскольку собирался провести следственный эксперимент, но звонок, оказывается, не тот, что стоял в квартире Мокси.
Лукас посмотрел на свидетеля.
— Это все, вы можете идти, мистер Отис… Если суд разрешит, я вызову следующего свидетеля…
— Вы забыли, что вчера я не успел до перерыва допросить миссис Крейндейлл, — улыбнулся Мейсон. — Таким образом, я хотел бы…
— Хорошо, господин адвокат, — улыбнулся судья Маркхэм. — Можете сделать это сейчас.
Миссис Крейндейлл снова стала перед трибуной свидетелей. Вид у нее был растерянный.
— Хочу вернуться к вопросу о звонке, который вы слышали во время борьбы в квартире Мокси, — начал Мейсон. — Готовы ли вы присягнуть, что это был не телефонный звонок?
— Да, я не думаю, что это был телефон, — ответила она.
— Почему вы так считаете?
— Потому что телефонный звонок звучит иначе. У него вызов равномерный, то есть короткие звонки перемежаются с равными промежутками тишины… Звучание чисто механическое, да и более пронзительное… А тут звук был какой-то вибрирующий…
— Так вот, миссис Крейндейлл, если выяснится, что и в квартире рядом с Мокси был не звонок, а зуммер, то каким же образом вы могли его слышать? Это же совершенно невозможно.
Лукас вскочил на ноги.
— Я возражаю против поставленного вопроса, так как он несущественен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу.
— Возможно, — сказал судья Маркхэм, — но я его разрешаю. В данном случае он совершенно уместен и допустим, хотя формулировка и кажется мне несколько неудачной. Возражение отклонено.
— Я продолжаю считать, что это был звонок у двери, — настаивала на своем миссис Крейндейлл.
— Теперь я должен обратить ваше внимание на фотографию будильника. Вы видите его на снимке? Так вот, не считаете ли вы, что тот звонок, который вы слышали одновременно со звуками борьбы, был звонком будильника?
Лицо миссис Крейндейлл прояснилось.
— Вполне может быть!.. Наверно, так оно и было! Наверняка!
Мейсон обратился к судье Маркхэму.
— Теперь, ваша честь, я попрошу свидетельницу прослушать звонок будильника, поскольку в данный момент обвинение не располагает дверным звонком.
— У стороны обвинения есть возражения? — спросил Маркхэм у Лукаса.
— Можете не сомневаться, возражений сколько угодно! — хмуро ответил заместитель окружного прокурора. — Мы будем вести процесс так, как нам кажется правильным. Мы не позволим нас запугивать…
Судья дважды ударил молотком по столу.
— Сядьте, господин обвинитель. Ваши комментарии неуместны ни в качестве аргументов, ни как утверждения. Я считаю, что требование защиты о проведении эксперимента со звонками вполне закономерно. Поэтому я приказываю немедленно доставить упомянутый будильник в суд и не задерживать работу судопроизводства… Кстати, почему до сих пор будильник не доставлен? Где он находится?
— У бейлифа, ваша честь… — смутившись сказал Лукас. — Как вы не понимаете… Защита подстроила… организовала все таким образом, что…
— Прекратите, господин обвинитель! — рявкнул судья Маркхэм.
Очередной удар молотка восстановил тишину в зашумевшем зале. Однако отдельные всплески разговоров продолжали раздаваться в напряженной атмосфере. Шум не унимался, создавалось впечатление, что приближается гроза…
Бейлиф наконец доставил в зал злополучный будильник. Мейсон посмотрел на него и повертел в руках.
— На задней стенке будильника имеется наклейка, — сказал он, — на которой значится, что будильник взят из квартиры Греггори Мокси утром шестнадцатого июня этого года.
Судья Маркхэм согласно кивнул.
— Насколько я понимаю, я могу его использовать при перекрестном допросе свидетеля?
По указанию Джона Лукаса его помощник к этому времени договорился с Сиднеем Отисом и получил разрешение на осмотр квартиры. Лукас подошел к судье Маркхэму, отвел его в сторону и поманил пальцем Мейсона.
— Согласны ли вы проверить дверной звонок? — спросил заместитель окружного прокурора.
— Я не возражаю, — сказал Мейсон.
Полицейский нажал на звонок. Наверху послышалась не очень громкая трель.
— Поскольку эксперимент продолжается, то звонок следует снять, надлежащим образом идентифицировать и представить как вещественное доказательство, — заявил Мейсон.
— Хорошо, мы так и сделаем, — ответил Джон Лукас после небольшого раздумья. — Как зовут нынешнего хозяина этой квартиры?
— Сидней Отис, — ответил его помощник.
— Выпишите для него повестку, — распорядился Лукас. — Доставьте его в суд. Снимите звонок и тоже доставьте в суд… Тем временем мы проводим присяжных на второй этаж и покажем место преступления. Пусть они своими глазами увидят обстановку места убийства.
При этом он многозначительно посмотрел на сопровождавшего их полицейского.
Сначала присяжных провели в квартиру Крейндейлла. Когда все они столпились у раскрытых окон, из квартиры Отиса послышался настойчивый звонок.
— Это же равнозначно проведению следственного эксперимента, ваша честь! — возмущенно воскликнул Мейсон, схватив судью Маркхэма за руку. — Такие вещи не делают без согласия защиты! Так вот о чем, господин обвинитель, вы шептались с полицейским перед отъездом и о чем напомнили ему только что!
— Вы меня обвиняете? — возмутился Лукас.
— Прекратите, господа, — вмешался судья Маркхэм. — Вы привлекаете внимание присяжных.
— В таком случае, мне придется просить членов суда не обращать внимания на этот звонок, — заявил Мейсон.
— Что ж, — усмехнулся Лукас со злорадным огоньком в глазах, — из протокола такую запись можно убрать, но в головах присяжных она останется. Так что не советую вам настаивать на физической невозможности услышать такой звонок.
Судья Маркхэм сочувственно посмотрел на Мейсона, а потом спросил:
— Настаиваете ли вы еще на какой-то проверке?
— Нет, — ответил Мейсон.
Лукас лишь покачал головой.
— В таком случае мы возвращаемся в суд.
— Заседание по делу «Народ против Роды Монтейн» продолжается! — объявил судья Маркхэм.
— Вызывается свидетельница Элен Крейндейлл, — сказал Джон Лукас.
Миссис Крейндейлл была одета с необыкновенной тщательностью, на ее лице застыло выражение понимания всей серьезности миссии, возложенной на нее судьбой. Ее показания во всем соответствовали показаниям мужа, с той лишь разницей, что она не была такой сонной, когда в соседнем доме происходила борьба.
К тому времени, когда подошло время делать вечерний перерыв в заседании, Лукас успел закончить прямой допрос свидетельницы.
Мейсон поднялся на ноги.
— После того, как ваша честь отпустит присяжных на отдых, я бы хотел обсудить один аспект дела, что лучше сделать в отсутствие господ присяжных заседателей.
— Хорошо, — согласился судья Маркхэм. — Слушание дела откладывается до десяти часов утра. Присяжные не должны обсуждать это дело друг с другом или с кем-нибудь другим.
— Ваша честь, — обратился Мейсон к судье, после того, как присяжные покинули зал суда, — Рода Монтейн написала заявление о разводе с Карлом Монтейном. Чтобы оформить соответствующие документы для суда, мне необходимо получить показания ее нынешнего супруга. Чтобы ускорить события, я могу взять эти показания под присягой сегодня же вечером, на что испрашиваю разрешение суда.
Джон Лукас, к которому вернулась вся его былая самоуверенность, сделал нетерпеливый жест.
— И дураку понятно, что вся эта затея с показаниями под присягой имеет своей целью добиться свидания со свидетелем до того, как он предстанет перед судом! — высокомерно заявил он.
— Что же это за свидетель, — усмехнулся Мейсон, — которого приходится держать взаперти, из опасения, что он передумает и скажет суду не то, что от него ждут?!
— Прекратите, господа! — приказал судья Маркхэм. — Защитник имеет право получить от свидетеля показания под присягой, раз они ему необходимы. Это вполне законно.
— Я прошу разрешения на стенографию показаний мистера Монтейна моей секретаршей мисс Деллой Стрит, человеком известным и надежным. Во избежание неприятностей и пересудов при этом будет присутствовать адвокат, представляющий интересы Карла Монтейна. Но если мистер Лукас сочтет необходимым тоже присутствовать, я…
— Я имею право присутствовать, если пожелаю, без вашего разрешения! — рявкнул Лукас.
— Такого права у вас нет! — парировал Мейсон. — Это чисто гражданское дело и не имеет ничего общего с делом уголовным. Поэтому Карлу Монтейну пришлось нанять другого защитника.
Судья Маркхэм стукнул молотком по столу и сказал:
— Суд удаляется на перерыв, заседание возобновится завтра, в десять утра.
Джон Лукас, не скрывая своего торжества, заметил Мейсону с едкой насмешкой в голосе:
— Что-то вы сегодня выступили без присущего вам огонька, господин адвокат. Вам не удалось даже как следует допросить Крейндейллов в отношении дверного звонка.
— Вы забываете, что я еще не закончил перекрестный допрос, — вежливо ответил Мейсон.
Лукас издевательски рассмеялся ему в лицо, повернулся и ушел.
Мейсон покинул зал суда, прошел к телефону и позвонил в отель, где остановился Филипп Монтейн.
— Мистер Монтейн у себя? — спросил он.
Ему ответили, что мистер Монтейн еще не возвращался.
— Прошу передать ему от имени Перри Мейсона, что если завтра в семь тридцать вечера он придет ко мне в кабинет, то мы с ним сможем обсудить вопрос о разделе имущества по делу о разводе Роды Монтейн с его сыном. Вы не забудете?
— Обязательно передадим, — заверили его.
Следующий звонок был Делле Стрит.
— Делла, я просил передать старшему Монтейну, чтобы он завтра пришел ко мне в контору в семь тридцать вечера для обсуждения условий раздела имущества между Карлом и Родой. Но я не уверен, что ему это будет передано. Так что позвони ему попозже и проверь.
— Хорошо, шеф. Ты едешь в офис?
— Нет, — ответил Мейсон. — До завтрашнего утра я решил исчезнуть.
— Послушай, шеф, ты не забыл, что Карл Монтейн не сможет к тебе приехать, поскольку окружной прокурор держит его в тюрьме?
— Я помню, Делла, — усмехнулся адвокат.
— И все же ты настаиваешь, чтобы старший Монтейн приехал?
— Конечно!
— Хорошо, — ответила секретарша. — Я позабочусь, чтобы твое приглашение было ему передано.
Этим вечером Алекс Босвик, главный редактор газеты «Кроникл», знакомый с методами работы Мейсона и знающий, что его кажущаяся безучастность всегда предшествует взрыву бомбы замедленного действия, неожиданному и точно рассчитанному по времени, был поражен своеобразным подходом Мейсона, когда он расспрашивал о дверном звонке. Он немедленно направил двух своих самых пронырливых репортеров к окружному прокурору, чтобы добиться от него разъяснения важности этого самого звонка. Но тут же переменил свое распоряжение — они должны были расспросить самого Перри Мейсона.
Но адвокат словно испарился и появился лишь утром — свежевыбритый, элегантный, уверенный в себе и веселый. Он вошел в зал суда ровно за пять минут до начала заседания.
Первой в свидетельскую ложу снова поднялась миссис Крейндейлл.
Мейсон поднялся и обратился к суду с просьбой позволить электрику установить сухие батареи, чтобы можно было проверить звонок, снятый с двери квартиры Мокси.
— Обвинение не возражает, — самодовольно заявил Джон Лукас. — У защиты должны быть возможности проведения перекрестного допроса самым тщательным образом.
— Очень хорошо! — сурово сказал судья Маркхэм, чтобы пресечь всякую попытку со стороны Лукаса заранее праздновать победу. — Приступаем к проверке дверного звонка.
— Вызовите Сиднея Отиса, — распорядился Лукас.
Толстяк поднялся на возвышение, кинул взгляд на Мейсона, тут же отвел глаза и больше уже не поднимал их.
— Ваше имя? — спросил его Джон Лукас.
— Сидней Отис.
— Где вы проживаете?
— Квартира «В» в Колмонт-апартментс, Норвалк Авеню, триста шестнадцать.
— Чем вы занимаетесь?
— Я электрик.
— Возраст?
— Сорок восемь лет.
— Когда вы въехали в квартиру, которую занимаете в данное время?
— Если не ошибаюсь, двадцатого июня.
— Вам знакомо устройство вашего дверного звонка?
— Да, сэр.
— Как электрик вы должны разбираться в таких вещах?
— Да, сэр.
— Скажите, с того момента как вы переехали в эту квартиру, звонок не менялся? Или, может быть, ремонтировался?
— Я его заменил.
— Что?! — не смог сдержать удивления заместитель окружного прокурора.
— Я сказал, что заменил его, — улыбнулся свидетель.
— Заменили?!
— Ну да, теперь там другой звонок.
— Как это понять? — на лице Лукаса появились растерянность и злость.
— Я же электрик, — просто ответил Сидней Отис. — Как только переехал в эту квартиру, поставил другой звонок. У меня есть небольшой запас…
У Лукаса вырвался вздох облегчения.
— Понятно, вы решили поставить привычный вам звонок, не так ли?
— Конечно. Мой намного лучше.
— Хорошо, — сказал пришедший в себя Лукас. — А тот, что вы сняли, у вас сохранился?
— А как же! Только это был не звонок, а зуммер.
В зале заседаний наступила напряженная, драматическая тишина. Взоры всех присутствующих были направлены на простодушную открытую физиономию Отиса.
Джон Лукас поднялся с места. Теперь кровь залила даже его шею, а косточки пальцев, вцепившихся в край стола, побелели от напряжения.
— Когда вы переехали в квартиру? — спросил он грозно.
— Двадцатого или двадцать первого июня, я точно не помню.
— И сразу же заменили зуммер на дверной звонок?
— Да, сэр. Звонок-то лучше слышно.
— Послушайте, вы ведь электрик?
— Да, сэр.
— Вам не приходилось бывать в остальных квартирах этого дома?
— Нет, сэр.
— Значит, вы не знаете, что в трех остальных квартирах стоят дверные звонки, и исключение составляет только квартира, в которую вы въехали?
— Я не совсем понял, что вы хотите сказать… Но если думаете, что в остальных квартирах стоят звонки, то ошибаетесь. Там тоже стоят зуммеры. Во всяком случае, в нижней квартире, что под нами, точно стоит зуммер.
— Откуда вам знать, если вы там никогда не бывали? Кто вам об этом сказал?
— Дело в том, сэр, что когда я менял себе звонок, то надо было не перепутать проводку, и я попробовал звонок у нижней квартиры. Там тоже зуммер. Про другие квартиры я ничего не могу сказать. Только, если уж здесь зуммеры, то и там, должно быть, они же.
— Хорошо, мы проверим! — буркнул Лукас и тут же повернулся к полицейскому: — Сейчас же поезжайте туда и проверьте звонки во всех квартирах!
Судья Маркхэм стукнул по столу молотком:
— Господин заместитель окружного прокурора, до тех пор пока вы находитесь в стенах суда, вы должны с уважением относиться к показаниям свидетелей и уважать суд!
Лукас буквально места себе не находил от гнева, но ему пришлось покорно наклонить голову, соглашаясь с замечанием судьи. Повернувшись к Мейсону, он сказал дрогнувшим голосом:
— Начинайте перекрестный допрос, господин адвокат.
— У меня, собственно, нет никаких вопросов, — пожал плечами Мейсон. — Честно признаться, я сам несколько растерялся, поскольку собирался провести следственный эксперимент, но звонок, оказывается, не тот, что стоял в квартире Мокси.
Лукас посмотрел на свидетеля.
— Это все, вы можете идти, мистер Отис… Если суд разрешит, я вызову следующего свидетеля…
— Вы забыли, что вчера я не успел до перерыва допросить миссис Крейндейлл, — улыбнулся Мейсон. — Таким образом, я хотел бы…
— Хорошо, господин адвокат, — улыбнулся судья Маркхэм. — Можете сделать это сейчас.
Миссис Крейндейлл снова стала перед трибуной свидетелей. Вид у нее был растерянный.
— Хочу вернуться к вопросу о звонке, который вы слышали во время борьбы в квартире Мокси, — начал Мейсон. — Готовы ли вы присягнуть, что это был не телефонный звонок?
— Да, я не думаю, что это был телефон, — ответила она.
— Почему вы так считаете?
— Потому что телефонный звонок звучит иначе. У него вызов равномерный, то есть короткие звонки перемежаются с равными промежутками тишины… Звучание чисто механическое, да и более пронзительное… А тут звук был какой-то вибрирующий…
— Так вот, миссис Крейндейлл, если выяснится, что и в квартире рядом с Мокси был не звонок, а зуммер, то каким же образом вы могли его слышать? Это же совершенно невозможно.
Лукас вскочил на ноги.
— Я возражаю против поставленного вопроса, так как он несущественен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу.
— Возможно, — сказал судья Маркхэм, — но я его разрешаю. В данном случае он совершенно уместен и допустим, хотя формулировка и кажется мне несколько неудачной. Возражение отклонено.
— Я продолжаю считать, что это был звонок у двери, — настаивала на своем миссис Крейндейлл.
— Теперь я должен обратить ваше внимание на фотографию будильника. Вы видите его на снимке? Так вот, не считаете ли вы, что тот звонок, который вы слышали одновременно со звуками борьбы, был звонком будильника?
Лицо миссис Крейндейлл прояснилось.
— Вполне может быть!.. Наверно, так оно и было! Наверняка!
Мейсон обратился к судье Маркхэму.
— Теперь, ваша честь, я попрошу свидетельницу прослушать звонок будильника, поскольку в данный момент обвинение не располагает дверным звонком.
— У стороны обвинения есть возражения? — спросил Маркхэм у Лукаса.
— Можете не сомневаться, возражений сколько угодно! — хмуро ответил заместитель окружного прокурора. — Мы будем вести процесс так, как нам кажется правильным. Мы не позволим нас запугивать…
Судья дважды ударил молотком по столу.
— Сядьте, господин обвинитель. Ваши комментарии неуместны ни в качестве аргументов, ни как утверждения. Я считаю, что требование защиты о проведении эксперимента со звонками вполне закономерно. Поэтому я приказываю немедленно доставить упомянутый будильник в суд и не задерживать работу судопроизводства… Кстати, почему до сих пор будильник не доставлен? Где он находится?
— У бейлифа, ваша честь… — смутившись сказал Лукас. — Как вы не понимаете… Защита подстроила… организовала все таким образом, что…
— Прекратите, господин обвинитель! — рявкнул судья Маркхэм.
Очередной удар молотка восстановил тишину в зашумевшем зале. Однако отдельные всплески разговоров продолжали раздаваться в напряженной атмосфере. Шум не унимался, создавалось впечатление, что приближается гроза…
Бейлиф наконец доставил в зал злополучный будильник. Мейсон посмотрел на него и повертел в руках.
— На задней стенке будильника имеется наклейка, — сказал он, — на которой значится, что будильник взят из квартиры Греггори Мокси утром шестнадцатого июня этого года.
Судья Маркхэм согласно кивнул.
— Насколько я понимаю, я могу его использовать при перекрестном допросе свидетеля?