— Когда вы завтра кончаете службу?
— В шесть вечера.
— Я вас встречу, и мы вместе, если не возражаете, проедемся в моей машине, а вы мне кое-кого покажете.
— Кого же?
— Человека, с которым вы знакомы. Я, правда, не знаю его имени и хочу это выяснить. Сейчас я дам вам двадцатку. Потом добавлю еще.
Дэнби молча обдумывал предложение.
— А сейчас мне бы хотелось кое-что узнать о ваших обязанностях.
— Что именно?
— Вы не можете каждую минуту неотлучно сидеть в проходной. Есть моменты, когда вам приходится повернуться спиной, иногда отойти от ворот, когда вы…
— Послушайте, — перебил он меня, — вы рассуждаете точно так же, как и полицейские. Никто не может забраться на борт ни одной из яхт без того, чтобы этого не заметил охранник у ворот. Если ты иногда вдруг покинешь эту маленькую кабинку даже на тридцать секунд, то обязательно опускаешь шлагбаум и ставишь замок-сигнал, который начинает звенеть, едва кто-то попытается ступить на платформу у ворот. Члены клуба категорически настаивают на том, чтобы никто, кроме них самих, не имел возможности попадать на территорию. Если случаются бракоразводные процессы, у нас от этого тоже возникают неприятности.
Это было несколько лет назад. Жена одного из членов клуба решила собрать против своего мужа улики. Полицейские просочились на территорию клуба и попали на яхту, где в это время находился хозяин с любовницей. Был ужасный скандал. С тех пор, по настоянию членов клуба, так изменились правила в сторону их ужесточения, что никто, кроме них самих, не может пройти сюда — никто и никогда.
— Разве это всегда удобно, если вас вдруг не окажется на месте?
— Я всегда на своем месте. Это моя обязанность — все время находиться в проходной. Не думаю, чтобы кто-нибудь когда-нибудь из членов яхт-клуба ждал меня больше, чем две минуты. Я всегда на месте. Мне за это платят.
Я протянул ему двадцать долларов:
— Буду вас ждать в шесть вечера, Дэнби. Просто подойдите к моей машине.
Он со всех сторон осмотрел двадцатку, будто опасался, что она может быть фальшивой, и быстро скрылся за дверью ресторанчика, не сказав больше ни слова.
И тут я неожиданно увидел своего брокера.
— Ну, как? Ты покупаешь акции рудников? — спросил я.
— Я покупаю… дешево… Лэм, но я бы хотел, чтобы ты этого не делал.
— Почему?
— Во-первых, мне не нравится, что они распространяются по почте. Во-вторых, шахта теряет деньги на каждом вагоне руды. В-третьих, они в долгу у банка. Ну, а в-четвертых, мне вообще не нравится, что за всем этим стоял этот парень, Бишоп. Если бы ты, Лэм, хотел найти самое худшее вложение денег на земле, то не отыскал бы более подходящего объекта. Ей-богу!
Я усмехнулся.
— Это все, что я хотел сказать тебе, Лэм.
— Смотри не поднимай на них цену, — предупредил я.
— Черт, Дональд, ты же не сможешь вложить достаточно денег, чтобы поднять в цене эти акции, даже если будешь пользоваться ковшом экскаватора для их сгребания в кучу.
— Ты сам-то много ли купил?
— Да полно!
— Продолжай скупать, — порекомендовал я, и мы расстались.
В назначенное время я подъехал, чтобы подобрать Дэнби. Он, похоже, не очень-то обрадовался моему появлению.
— А полицейским это может совсем не понравиться, — предрек он, хотя я не сказал ни слова.
— Полицейские не платят денег.
— У них существуют свои собственные методы, чтобы не понравиться кому-то.
— Пятьдесят долларов, Дэнби. Это немало, чтобы оплатить то неприятное, что вам предстоит сделать?
Его глаза сразу стали хитрыми и жадными.
— Ну, пожалуй, не хватает еще десяти долларов.
Я добавил еще десять.
— Что вы хотите? — спросил он, сунув деньги глубоко в карман.
— Мы кое-куда с вами поедем.
— Куда же это?
— Вы будете сидеть в машине, и если узнаете кое-кого, кого вы, я уверен, знаете, то скажете мне об этом.
— И это все?
— Это все.
Я быстро повел машину вниз по Ван-Несс-авеню, пересек Маркет-стрит по направлению к Дейли-Сити и сбавил скорость, подъезжая к казино «Зеленая дверь».
Надо признаться, место было малопривлекательное.
Много лет назад в Сан-Франциско стали строить дома определенного типа: на первом этаже размещались склады для малого бизнеса; над ними два этажа с рядовыми квартирами; и все это со стандартными окнами и архитектурой, столь типичной для Сан-Франциско, что ее всегда можно отличить. Казино располагалось в одном из таких домов.
С одной стороны в нем был небольшой продуктовый магазин, куда ходили лишь живущие поблизости люди и который разрешал постоянным посетителям записывать купленное в долг: кредит был единственным способом, благодаря которому мог выжить одинокий хозяин подобной лавки рядом с большими супермаркетами.
С другой располагалась чистка, а между магазином и чисткой — казино «Зеленая дверь», обычное злачное место без особых претензий, дверь которого выкрашена в зеленый цвет.
Я объехал вокруг этого дома несколько раз. Очевидно, хозяева казино требовали, чтобы гости оставляли свои машины за несколько улиц, так как рядом их почти не было. Такси же останавливались прямо у дверей и тут же отъезжали. Однако я заметил, что три больших дорогих автомобиля все же были запаркованы невдалеке. Рядом и напротив стояло несколько сломанных машин, которые, очевидно, принадлежали жильцам ближайших домов, а два этажа квартир над казино казались совсем такими же, какими они были в соседних домах. На одной из них была табличка: «Сдается в аренду», однако названное на этой табличке агентство по продаже квартир не существовало в природе уже несколько лет. На других окнах, правда, хоть и висели занавески и стояли на подоконниках цветы, но все в целом производило впечатление запустения, и, видно по всему, жильцы этих квартир имели явно очень низкий доход. Внешний вид этого дома был, совершенно очевидно, лишь декорацией, словно на сцене — фальшивый фасад. Но, судя по всему, то была артистическая работа.
Мы запарковали машину в таком месте, с которого удобно наблюдать за входящими и выходящими из казино, и сидели на своих местах, ожидая дальнейшего развития событий. Ждать пришлось долго. Вначале Дэнби пытался задавать мне вопросы. Я дал ему понять, что человек, которого он должен опознать, выйдет из дверей продуктового магазина. С холмов начал спускаться туман. Его легкие белые полотнища подталкивал едва ощутимый ветерок с моря. Перед «Зеленой дверью» остановилось такси, из которого вышли двое. Они толкнули дверь казино и вошли туда. Казалось, что там, за дверями, нет охранников и нет запора изнутри.
— Знаешь их? — спросил я Дэнби.
— Никого из них прежде не видел. Они же не пошли в магазин, они направились куда-то в квартиры, — ответил он.
Мы продолжали ждать дальше.
Шикарная машина с сидящими в ней мужчиной и женщиной появилась из-за угла, запарковалась, и эти двое тоже вошли в дверь.
Я вышел из машины и купил нам с Дэнби пару бутербродов. Дэнби, видел я, занервничал.
— Сколько это может продолжаться? — не выдержал он.
— Думаю, не менее чем до полуночи.
— Одну минутку, Лэм. Я не собираюсь долго здесь сидеть. Никогда не думал, что все это будет происходить подобным образом.
— А что, ты думал, будешь делать?
— Я думал, мы походим вокруг и…
— Вылезай из машины и походи вокруг, — предложил я. Но ему эта идея тоже не понравилась.
— Вы имеете в виду, Лэм, ходить по улице до полуночи?
— Если тебе это больше нравится.
— Тогда я лучше посижу в машине.
Потом Дэнби немного помолчал. Подъехало еще одно такси. Подошли четверо мужчин, очевидно, машину они оставили где-то в другом месте; один из них подозрительно взглянул на нас, потом они перешли улицу и скрылись за зеленой дверью. Мне все это не нравилось: из казино нас могли уже заметить и подослать к нам делегацию.
Я посмотрел на Дэнби и подумал о том, что бы он сказал, если бы понял, что его гонорар включал также и плату за увечья…
— Все это мне не нравится, — вдруг решительно заявил Дэнби. — Если в клубе узнают, кто мы, особенно я, мне будет трудно им что-либо объяснить.
— Ну и что? Где еще клуб найдет кого-нибудь с вашим опытом, кого-то, кто так хорошо знал бы всех и вся в этой подпольной кухне? И что случится, если даже они что-то узнают? Они вам повышали хоть раз зарплату? Наверное, держат вас на одной и той же уже давно?
— Да нет, они несколько раз мне повышали ее.
— На сколько?
— Один раз на пятнадцать процентов, один раз — на десять…
— За сколько это лет?
— За пять.
Я саркастически и непрощающе рассмеялся. Дэнби сразу задумался над моими словами: может, и в самом деле ему не доплачивали все это время и обижали?.. Я видел, что мысль об этом ему понравилась и хоть на время отвлекла его от нашего занятия. Я посмотрел на свои ручные часы. Было пятнадцать минут десятого. Подъехала и остановилась невдалеке небольшая машина, модель трехлетней давности, но в хорошем состоянии. Из нее вышел мужчина, которому было явно наплевать, где припарковать машину — прямо перед дверью казино или в каком-то другом месте: он, что называется, выпрыгнул из нее, посмотрел вверх и вниз вдоль улицы, затем тоже вошел в зеленую дверь.
— Это Гораций Б. Катлин, — сразу узнал его Дэнби. — Если он меня здесь увидит…
— Ты водишь машину? — прервал я его.
— Конечно.
— Этот человек член яхт-клуба?
— Да.
— Подожди меня здесь. Не больше часа. Если я не вернусь за это время, езжай по этому адресу, спроси человека, он там главный, и расскажи ему о том, чем мы тут с тобой занимались весь вечер.
Дэнби взял в руки карточку с адресом, которую я передал ему, и с любопытством стал ее рассматривать.
— Подождите, Лэм, это ведь не очень далеко отсюда… Я пытаюсь понять, где же это.
— Не волнуйтесь, сделайте, как я просил. Сейчас половина десятого. Если меня все еще не будет в десять пятнадцать, то езжайте и расскажите всю историю.
С этими словами я вышел из машины, оставив на сиденье свою шляпу, и, перед тем как войти в «Зеленую дверь», оглянулся. Дэрби все еще сидел и спокойно изучал карточку. Я надеялся, что он сразу не поймет, что за карточку я дал ему, пока не приедет по указанному там адресу — адресу полицейского участка.
Я повернул ручку и толкнул зеленую дверь. Она легко и беззвучно открылась — петли ее были хорошо смазаны, — и очутился в маленьком холле. Пролет зашарпанной лестницы без ковра вел к другой двери. Я только поднял руку, чтобы постучать в нее, когда вдруг понял, что в этом нет необходимости: я прошел через пучок невидимых лучей, и дверь сама бесшумно открылась.
Через небольшое окошко в ней меня рассматривали чьи-то глаза, стекло в нем было толщиной не менее дюйма.
— У вас есть карточка членства? — спросил меня голос через микрофон.
Я вынул из кармана одну из карточек, которые забрал со стола Бишопа. Мое имя было вписано в нее моей рукой. По ту сторону стекла ее внимательно рассмотрели, а потом голос приказал мне:
— Хорошо, просуньте карточку в щель.
Только после этих слов я заметил очень узкую щель в двери. Я просунул туда свою карточку, как посоветовал голос. Наступила абсолютная тишина, а потом я услышал, как электрический механизм оттянул державший дверь болт, и тяжелая дверь отошла в сторону, скользя на подшипниках по металлическому рельсу. Эта дверь почему-то напомнила мне стальную дверь сейфа.
Оглянувшись по сторонам, я внезапно понял, что все вокруг сделано из стали и только лестница была деревянной. Я прошел через зеленую дверь и оказался в этой коробке из металла, где все подвергались осмотру.
— Итак, — произнес нетерпеливо голос, — идите.
Я обратил внимание, что голос произнес «идите» вместо «входите», поэтому совсем не удивился, когда очутился в этой стальной коробке, где охранника у дверей уже не было: он занял свой пост в пуленепроницаемом отсеке, расположенном по другую сторону двери. Я видел этот отсек, но не охранника. Скорее всего, у него в руках даже было оружие.
Я прошел через дверь и будто вдруг оказался в совершенно ином мире. Мои ноги утонули в толстом, мягком ковре, который напоминал лесной мох. Холл был залит ярким светом боковых ламп, на всем лежала печать привычного, без особого труда достающегося богатства, которое так свойственно всем казино высокого класса. В них создана такая атмосфера, что его завсегдатаи с самого первого момента, как попадают туда, чувствуют себя приобщенными к роскоши и богатству, ощущают себя властелинами мира. Многие целеустремленно, но с немалым трудом карабкаются вверх по социальной лестнице, поэтому им должен нравиться дух игорного дома, который приобщает их к миру больших денег. Этот климат изысканной роскоши делает тут всех равными, и даже крапленые карты и колеса рулетки не кажутся никому кощунством. Атмосфера казино сама по себе не стоила дорого, как можно было подумать на первый взгляд. И хозяева казино не слишком-то раскошеливались, умело создавая имидж этой роскоши. На стенах висели картины в тяжелых рамах, искусно подсвеченные снизу лампами с большими матовыми абажурами. Если завсегдатаи не в состоянии были оценить эти картины по достоинству, то относили это лишь на счет своей необразованности в области искусства. На самом же деле цена каждой из них составляла не больше двадцати долларов за копию, и вставлены они были в пятидесятидолларовые рамы, освещенные десятидолларовыми подсветками.
Посетитель, который мог определить скорее стоимость рамы, чем цену картины, предполагал в своем невежестве, что все это — работы старых мастеров.
Другие уловки, на которые шли хозяева, оказывались более простыми — ковры приятных цветов на губчатой подкладке, которая и делала их более мягкими для шага, артистически подобранные по цветовой гамме шторы на окнах. Под мягким боковым светом казалось, что они стоят целого состояния. При дневном же — иначе как безобразными их не назовешь.
Я вошел в гостиную, где нашел то, что и ожидал найти: она оказалась удобным баром с уютными столиками, мягкими высокими стульями, длинными креслами с изогнутой удобной спинкой, которые принято называть «креслами для любви», приглушенным светом и приятными тихими звуками органной музыки.
Несколько пар сидело за столиками. В дальнем конце бара видна была компания из трех мужчин, перед ними на столе высились беспорядочно набросанные пачки денег, стояли две бутылки шампанского. Может быть, они такие же новички, как я, подумалось мне. Неприятный субъект приблизился ко мне, протянул мою карточку, которую я предъявил внизу охраннику, поинтересовался вполголоса:
— Могу я узнать, что вы здесь ищите, мистер Лэм?
— То, что у вас здесь есть, — ответил я.
Холодные глаза на секунду смягчились.
— Могу я полюбопытствовать, откуда у вас наша карточка? Кто поручился за вас, когда вы ее получали?
— Карточка подписана поручителем.
— Знаю, но иногда подобные, уже подписанные карточки вручаются для распространения в различных фирмах.
— Эту мне дал хозяин казино, — ответил я.
Слегка удивленный, он покрутил ее в руках:
— Тогда вы, видимо, знакомы с мистером Чаннингом?
— Вот именно.
— Ну, тогда совершенно другое дело. Будьте как дома, мистер Лэм.
Но, прежде чем я успел двинуться с места, он сказал извиняющимся тоном:
— Могу я видеть ваши водительские права и убедиться, что вы именно тот человек, фамилия и имя которого указаны в карточке?
— Ну конечно, — ответил я, открывая свой бумажник и вытаскивая оттуда свои водительские права.
— Вы из Лос-Анджелеса?
— Да, именно оттуда.
— Наверное, по этой причине я не знаю вас, мистер Лэм, в лицо. Вы долго собираетесь у нас здесь пробыть?
— Недолго, я хочу немного поиграть. Да не беспокойтесь, я знаком с казино «Олл» в Лос-Анджелесе.
— Как поживает сам Олл? — спросил он.
— Я с ним не знаком, просто бывал в его игорном доме…
Произнося эту фразу, я споткнулся на полуслове, будто случайно и не желая называть чужого имени.
— Ну так что? — спросил неприятный субъект.
Я улыбнулся.
— Если вы знакомы с человеком, которого я имел в виду, то должны знать его имя. Если же нет, то не стоит его и произносить вслух.
Он засмеялся.
— Может быть, вы хотели бы договориться о кредите, или вам нужно оплатить чек, или что-либо еще, мистер Лэм?
— Думаю, у меня хватит наличности, чтобы поиграть вечерок.
— Вам не нужен кредит? — настойчиво продолжал он задавать свои вопросы.
— Может быть, позже, если я проиграю и у меня кончатся наличные деньги. В таком случае я попрошу о кредите лично мистера Чаннинга.
— Проходите, мистер Лэм.
С этими словами он показал мне на дверь в дальнем конце комнаты, за баром. Я направился в ту сторону, толкнул ее и опять оказался в холле. На одной из дверей был указатель «он», на другом «она». Тут же стоял негр-служитель. Я услышал три отчетливых звонка. Без единого слова одетый во все белое негр нажал на какую-то невидимую кнопку, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Я вошел в игровой зал. В это время в нем еще не собралось слишком много публики. Видимо, настоящие игроки прибывали позже, после обеда и театра.
Здесь тоже царила атмосфера искусственно созданного богатства. Стояли столы с рулеткой, несколько столов для игры в «двадцать одно» и покер. Сидящие за столами человек семь или восемь были одеты в вечерние туалеты, смокинги, делали ставки и рисковали большими деньгами с совершенно безупречным высокомерием, которое ярче всяких слов выражало их отношение к окружающему миру. Но я-то знал эту обманную механику, все они являлись подставными куклами, которых наняли, чтобы игорный зал не казался пустым во время ранних вечерних часов и еще для того, чтобы вызывать азарт у пришедших, стимулируя их желание поскорее усесться за стол.
Горация Б. Катлина не было среди присутствующих.
По моему первому впечатлению, печальная новость о смерти Джорджа Тастина Бишопа никак не отразилась на приподнятой атмосфере, царящей в клубе. Игра шла, как обычно, с легким налетом эксклюзивности для избранных мужчин и женщин, которые, потеряв несколько сотен, а то и тысяч долларов, сочтут это всего лишь забавным инцидентом, не более того, о котором стоит сразу же забыть.
Позже, когда игра станет более оживленной, некоторые из подставных игроков, может быть, даже проиграют немалые суммы, сохраняя при этом на лице снисходительную улыбку, а затем начнут брать в кассе и кидать крупье столбики фишек, удивленно приподняв при этом бровь, что должно означать, что они полностью контролируют свои чувства. И тогда у тех олухов, которые не имели ни малейшего шанса на выигрыш, не имели пусть даже десяти центов, возникнет желание посоревноваться со своими соседями по столу из «высшего общества», и они тоже будут проигрывать, снисходительно улыбаясь.
Конечно, в Соединенных Штатах существовало несколько больших подпольных игорных домов, где развлекалась в основном богатая публика, но я был твердо убежден, что казино «Зеленая дверь» к таким отнюдь не принадлежало.
Вначале я наблюдал за игрой других, потом пошел и купил на двадцать долларов фишек. Кассир, продававший мне их, не удивился столь малой сумме. Крупье, который крутил колесо наманикюренными опытными пальцами, на одном из которых горел большой бриллиант, тоже не обратил на меня особого внимания. Все его поведение только и свидетельствовало о том, что они здесь широко смотрят на вещи и для них не играет роли, ставлю я доллар или сто. Они были большими демократами.
Я поставил фишек на пять долларов на красное, и колесо показало черный цвет. Я удвоил свою ставку на красном. Колесо остановилось на красном, и я выиграл. Поставил два доллара на номер три, и выпал номер тридцать. Я поставил еще два доллара на третий номер, и выпала семерка.
Я опять поставил два доллара на номер три и выиграл.
Крупье выдал мне выигранные фишки и одарил меня улыбкой. Кое-кто из гостей стал за мной наблюдать.
Я поставил два доллара на тройку и два доллара на двадцать. Выиграла двадцатка, крупье еще раз подвинул ко мне лопаточкой стопку фишек и задержался на секунду, чтобы поправить свой галстук.
Я поставил два доллара на пятерку. За моей спиной раздался нервный женский смех. Через плечо я увидел голое женское плечо и руку, протянутую так, чтобы она слегка задела мою щеку.
— Извините меня, — услышал я ее голос, — надеюсь, вы не будете возражать, но я просто не могу упустить такого шанса, не бойтесь, я не испорчу вашего везения, но, может быть, немного выиграю вместе с вами…
— Пожалуйста, — вежливо ответил я и внимательно посмотрел на нее.
Очаровательная блондинка с небольшим вздернутым носиком, губками купидона и фигурой, которая безусловно могла занять первое место на любом конкурсе красоты… Она улыбнулась мне даже с некоторой сердечностью и тут же напустила на себя неприступный вид, давая мне понять, что она не знает, кто я такой, и наше знакомство не что иное, как просто случайность, встреча за игорным столом.
Колесо опять повернулось, и шарик, прыгая, остановился на номере семь. Я поставил снова два доллара на номер десять. Блондинка поставила свои два доллара на мои. Колесо повернулось, и мы проиграли: я услышал разочарованный вздох. Я опять поставил два доллара на номер семь и доллар на три. Блондинка, поколебавшись, будто стараясь скрыть тот факт, что это ее последний доллар, поставила свои фишки сверху моих.
Шарик закрутился и попал точно. Блондинка увидела это раньше меня и с радостным возгласом, энтузиазмом человека, потерявшего контроль над собой, схватила меня за руку.
— Мы сделали это! — воскликнула она. — Мы выиграли! Выиграли!
Крупье посмотрел на нее с отеческой улыбкой, как на забавного зверька, и затем заплатил нам выигранное.
Потом мы ставили вместе еще несколько раз подряд и опять выиграли. Передо мной образовалась довольно высокая стопка фишек. Блондинка нервным движением вытащила из своей черной сумки сигарету и постучала кончиком ее по серебряному портсигару. Я поднес ей огонь, щелкнув зажигалкой. Когда она наклонилась к язычку пламени, я заметил длинные, закручивающиеся кверху ресницы и кокетливый взгляд больших карих глаз: она явно смотрела на меня с интересом.
— Спасибо вам, — сказала она. И через секунду добавила: — За все спасибо.
— Не за что меня благодарить, — ответил я.
— Вряд ли кто-нибудь разрешил бы мне играть так великодушно, как это сделали вы: любому было бы неприятно, если бы я… разделила с ним его удачу. — Ее взгляд побуждал сказать: «Ну что вы, мисс, для меня одно удовольствие играть вместе с вами». Я не сказал ничего и просто улыбнулся, а ее рука на секунду задержалась на моей, пока она двигала свою стопку фишек на два дюйма вдоль стола. Внезапно она сказала:
— Это так много для меня значит, так много, потому что я осталась буквально с последним долларом.
Мы проиграли три или четыре раза подряд и потом я поставил еще пять долларов. Она, как бы предчувствуя, что ей должно повезти, поставила десять долларов сверху моих пяти. Мы выиграли и на этот раз.
В восторге она вскрикнула, но сразу же замолчала, с опаской посмотрела по сторонам, потом на меня. Ее глаза продолжали смеяться, а рука коснулась моей, и пальчики пытались проникнуть под обшлаг пиджака.
Крупье отдал нам наши фишки и с некоторым раздражением придвинул блондинке ее стопку. Теперь это был довольно внушительный столбик. Она склонила голову мне на плечо, я чувствовал, как она дрожала.
— Мне надо идти, нет… я должна присесть, — неожиданно прошептала она. — Пожалуйста… Пожалуйста, как мы поступим с моими фишками?
— Если хотите, получите за них деньги, — ответил услышавший ее слова крупье. — А потом сможете опять купить фишки и снова играть.
— О, как хорошо! — Она повисла на мне так, будто ее не держали ноги.
— Пожалуйста, — прошептала она, — помогите мне дойти до бара.
Я посмотрел сначала на ее стопку фишек, потом на свою.
Крупье, перехватив мой взгляд, кивнул.
— Идите, я за ними присмотрю, — пообещал он с видом человека, который не придает деньгам особого значения.
Я взял девушку под руку и повел в бар, там мы сели за столик, и к нам тут же подбежал официант.
— Похоже, нам есть что отметить. Хотите шампанского? — спросил ее я.
— О конечно, обожаю шампанское! Я хотела чего-нибудь выпить… Это все так много для меня значит…
Могли бы вы?.. — Она не договорила, но я понял ее без слов.
— Конечно, если вы этого хотите, — ответил я. — Сейчас я для вас поменяю ваши фишки на деньги. Вы знаете, сколько вы выиграли?
Она покачала головой.
— В таком случае, боюсь, вам самой придется проводить эту финансовую операцию.
— О, все нормально. Я знаю, я понимаю, что если бы не вы, мистер…
— Лэм, — ответил я.
— Меня зовут мисс Марвин, — улыбнулась она. — Мои друзья зовут меня Диана.
— А меня зовут Дональд.
— Дональд, я абсолютно ошеломлена случившимся, и у меня нет сил встать и опять входить в игорный зал.
Мои ноги просто не держат меня. Если бы вы знали, как у меня дрожат колени!..
— А что, это мысль, — невольно вырвалось у меня.
— О Боже, я не это имела в виду!
В этот момент над нашим столом склонился один из помощников крупье.
— Господа, вы бы хотели погасить ваши фишки? — спросил он. — Или вы предпочитаете, чтобы это сделали за вас мы и принесли вам деньги? Можете использовать выигранную сумму, чтобы расплатиться за все в этом доме, даже за шампанское.
— В шесть вечера.
— Я вас встречу, и мы вместе, если не возражаете, проедемся в моей машине, а вы мне кое-кого покажете.
— Кого же?
— Человека, с которым вы знакомы. Я, правда, не знаю его имени и хочу это выяснить. Сейчас я дам вам двадцатку. Потом добавлю еще.
Дэнби молча обдумывал предложение.
— А сейчас мне бы хотелось кое-что узнать о ваших обязанностях.
— Что именно?
— Вы не можете каждую минуту неотлучно сидеть в проходной. Есть моменты, когда вам приходится повернуться спиной, иногда отойти от ворот, когда вы…
— Послушайте, — перебил он меня, — вы рассуждаете точно так же, как и полицейские. Никто не может забраться на борт ни одной из яхт без того, чтобы этого не заметил охранник у ворот. Если ты иногда вдруг покинешь эту маленькую кабинку даже на тридцать секунд, то обязательно опускаешь шлагбаум и ставишь замок-сигнал, который начинает звенеть, едва кто-то попытается ступить на платформу у ворот. Члены клуба категорически настаивают на том, чтобы никто, кроме них самих, не имел возможности попадать на территорию. Если случаются бракоразводные процессы, у нас от этого тоже возникают неприятности.
Это было несколько лет назад. Жена одного из членов клуба решила собрать против своего мужа улики. Полицейские просочились на территорию клуба и попали на яхту, где в это время находился хозяин с любовницей. Был ужасный скандал. С тех пор, по настоянию членов клуба, так изменились правила в сторону их ужесточения, что никто, кроме них самих, не может пройти сюда — никто и никогда.
— Разве это всегда удобно, если вас вдруг не окажется на месте?
— Я всегда на своем месте. Это моя обязанность — все время находиться в проходной. Не думаю, чтобы кто-нибудь когда-нибудь из членов яхт-клуба ждал меня больше, чем две минуты. Я всегда на месте. Мне за это платят.
Я протянул ему двадцать долларов:
— Буду вас ждать в шесть вечера, Дэнби. Просто подойдите к моей машине.
Он со всех сторон осмотрел двадцатку, будто опасался, что она может быть фальшивой, и быстро скрылся за дверью ресторанчика, не сказав больше ни слова.
И тут я неожиданно увидел своего брокера.
— Ну, как? Ты покупаешь акции рудников? — спросил я.
— Я покупаю… дешево… Лэм, но я бы хотел, чтобы ты этого не делал.
— Почему?
— Во-первых, мне не нравится, что они распространяются по почте. Во-вторых, шахта теряет деньги на каждом вагоне руды. В-третьих, они в долгу у банка. Ну, а в-четвертых, мне вообще не нравится, что за всем этим стоял этот парень, Бишоп. Если бы ты, Лэм, хотел найти самое худшее вложение денег на земле, то не отыскал бы более подходящего объекта. Ей-богу!
Я усмехнулся.
— Это все, что я хотел сказать тебе, Лэм.
— Смотри не поднимай на них цену, — предупредил я.
— Черт, Дональд, ты же не сможешь вложить достаточно денег, чтобы поднять в цене эти акции, даже если будешь пользоваться ковшом экскаватора для их сгребания в кучу.
— Ты сам-то много ли купил?
— Да полно!
— Продолжай скупать, — порекомендовал я, и мы расстались.
В назначенное время я подъехал, чтобы подобрать Дэнби. Он, похоже, не очень-то обрадовался моему появлению.
— А полицейским это может совсем не понравиться, — предрек он, хотя я не сказал ни слова.
— Полицейские не платят денег.
— У них существуют свои собственные методы, чтобы не понравиться кому-то.
— Пятьдесят долларов, Дэнби. Это немало, чтобы оплатить то неприятное, что вам предстоит сделать?
Его глаза сразу стали хитрыми и жадными.
— Ну, пожалуй, не хватает еще десяти долларов.
Я добавил еще десять.
— Что вы хотите? — спросил он, сунув деньги глубоко в карман.
— Мы кое-куда с вами поедем.
— Куда же это?
— Вы будете сидеть в машине, и если узнаете кое-кого, кого вы, я уверен, знаете, то скажете мне об этом.
— И это все?
— Это все.
Я быстро повел машину вниз по Ван-Несс-авеню, пересек Маркет-стрит по направлению к Дейли-Сити и сбавил скорость, подъезжая к казино «Зеленая дверь».
Надо признаться, место было малопривлекательное.
Много лет назад в Сан-Франциско стали строить дома определенного типа: на первом этаже размещались склады для малого бизнеса; над ними два этажа с рядовыми квартирами; и все это со стандартными окнами и архитектурой, столь типичной для Сан-Франциско, что ее всегда можно отличить. Казино располагалось в одном из таких домов.
С одной стороны в нем был небольшой продуктовый магазин, куда ходили лишь живущие поблизости люди и который разрешал постоянным посетителям записывать купленное в долг: кредит был единственным способом, благодаря которому мог выжить одинокий хозяин подобной лавки рядом с большими супермаркетами.
С другой располагалась чистка, а между магазином и чисткой — казино «Зеленая дверь», обычное злачное место без особых претензий, дверь которого выкрашена в зеленый цвет.
Я объехал вокруг этого дома несколько раз. Очевидно, хозяева казино требовали, чтобы гости оставляли свои машины за несколько улиц, так как рядом их почти не было. Такси же останавливались прямо у дверей и тут же отъезжали. Однако я заметил, что три больших дорогих автомобиля все же были запаркованы невдалеке. Рядом и напротив стояло несколько сломанных машин, которые, очевидно, принадлежали жильцам ближайших домов, а два этажа квартир над казино казались совсем такими же, какими они были в соседних домах. На одной из них была табличка: «Сдается в аренду», однако названное на этой табличке агентство по продаже квартир не существовало в природе уже несколько лет. На других окнах, правда, хоть и висели занавески и стояли на подоконниках цветы, но все в целом производило впечатление запустения, и, видно по всему, жильцы этих квартир имели явно очень низкий доход. Внешний вид этого дома был, совершенно очевидно, лишь декорацией, словно на сцене — фальшивый фасад. Но, судя по всему, то была артистическая работа.
Мы запарковали машину в таком месте, с которого удобно наблюдать за входящими и выходящими из казино, и сидели на своих местах, ожидая дальнейшего развития событий. Ждать пришлось долго. Вначале Дэнби пытался задавать мне вопросы. Я дал ему понять, что человек, которого он должен опознать, выйдет из дверей продуктового магазина. С холмов начал спускаться туман. Его легкие белые полотнища подталкивал едва ощутимый ветерок с моря. Перед «Зеленой дверью» остановилось такси, из которого вышли двое. Они толкнули дверь казино и вошли туда. Казалось, что там, за дверями, нет охранников и нет запора изнутри.
— Знаешь их? — спросил я Дэнби.
— Никого из них прежде не видел. Они же не пошли в магазин, они направились куда-то в квартиры, — ответил он.
Мы продолжали ждать дальше.
Шикарная машина с сидящими в ней мужчиной и женщиной появилась из-за угла, запарковалась, и эти двое тоже вошли в дверь.
Я вышел из машины и купил нам с Дэнби пару бутербродов. Дэнби, видел я, занервничал.
— Сколько это может продолжаться? — не выдержал он.
— Думаю, не менее чем до полуночи.
— Одну минутку, Лэм. Я не собираюсь долго здесь сидеть. Никогда не думал, что все это будет происходить подобным образом.
— А что, ты думал, будешь делать?
— Я думал, мы походим вокруг и…
— Вылезай из машины и походи вокруг, — предложил я. Но ему эта идея тоже не понравилась.
— Вы имеете в виду, Лэм, ходить по улице до полуночи?
— Если тебе это больше нравится.
— Тогда я лучше посижу в машине.
Потом Дэнби немного помолчал. Подъехало еще одно такси. Подошли четверо мужчин, очевидно, машину они оставили где-то в другом месте; один из них подозрительно взглянул на нас, потом они перешли улицу и скрылись за зеленой дверью. Мне все это не нравилось: из казино нас могли уже заметить и подослать к нам делегацию.
Я посмотрел на Дэнби и подумал о том, что бы он сказал, если бы понял, что его гонорар включал также и плату за увечья…
— Все это мне не нравится, — вдруг решительно заявил Дэнби. — Если в клубе узнают, кто мы, особенно я, мне будет трудно им что-либо объяснить.
— Ну и что? Где еще клуб найдет кого-нибудь с вашим опытом, кого-то, кто так хорошо знал бы всех и вся в этой подпольной кухне? И что случится, если даже они что-то узнают? Они вам повышали хоть раз зарплату? Наверное, держат вас на одной и той же уже давно?
— Да нет, они несколько раз мне повышали ее.
— На сколько?
— Один раз на пятнадцать процентов, один раз — на десять…
— За сколько это лет?
— За пять.
Я саркастически и непрощающе рассмеялся. Дэнби сразу задумался над моими словами: может, и в самом деле ему не доплачивали все это время и обижали?.. Я видел, что мысль об этом ему понравилась и хоть на время отвлекла его от нашего занятия. Я посмотрел на свои ручные часы. Было пятнадцать минут десятого. Подъехала и остановилась невдалеке небольшая машина, модель трехлетней давности, но в хорошем состоянии. Из нее вышел мужчина, которому было явно наплевать, где припарковать машину — прямо перед дверью казино или в каком-то другом месте: он, что называется, выпрыгнул из нее, посмотрел вверх и вниз вдоль улицы, затем тоже вошел в зеленую дверь.
— Это Гораций Б. Катлин, — сразу узнал его Дэнби. — Если он меня здесь увидит…
— Ты водишь машину? — прервал я его.
— Конечно.
— Этот человек член яхт-клуба?
— Да.
— Подожди меня здесь. Не больше часа. Если я не вернусь за это время, езжай по этому адресу, спроси человека, он там главный, и расскажи ему о том, чем мы тут с тобой занимались весь вечер.
Дэнби взял в руки карточку с адресом, которую я передал ему, и с любопытством стал ее рассматривать.
— Подождите, Лэм, это ведь не очень далеко отсюда… Я пытаюсь понять, где же это.
— Не волнуйтесь, сделайте, как я просил. Сейчас половина десятого. Если меня все еще не будет в десять пятнадцать, то езжайте и расскажите всю историю.
С этими словами я вышел из машины, оставив на сиденье свою шляпу, и, перед тем как войти в «Зеленую дверь», оглянулся. Дэрби все еще сидел и спокойно изучал карточку. Я надеялся, что он сразу не поймет, что за карточку я дал ему, пока не приедет по указанному там адресу — адресу полицейского участка.
Я повернул ручку и толкнул зеленую дверь. Она легко и беззвучно открылась — петли ее были хорошо смазаны, — и очутился в маленьком холле. Пролет зашарпанной лестницы без ковра вел к другой двери. Я только поднял руку, чтобы постучать в нее, когда вдруг понял, что в этом нет необходимости: я прошел через пучок невидимых лучей, и дверь сама бесшумно открылась.
Через небольшое окошко в ней меня рассматривали чьи-то глаза, стекло в нем было толщиной не менее дюйма.
— У вас есть карточка членства? — спросил меня голос через микрофон.
Я вынул из кармана одну из карточек, которые забрал со стола Бишопа. Мое имя было вписано в нее моей рукой. По ту сторону стекла ее внимательно рассмотрели, а потом голос приказал мне:
— Хорошо, просуньте карточку в щель.
Только после этих слов я заметил очень узкую щель в двери. Я просунул туда свою карточку, как посоветовал голос. Наступила абсолютная тишина, а потом я услышал, как электрический механизм оттянул державший дверь болт, и тяжелая дверь отошла в сторону, скользя на подшипниках по металлическому рельсу. Эта дверь почему-то напомнила мне стальную дверь сейфа.
Оглянувшись по сторонам, я внезапно понял, что все вокруг сделано из стали и только лестница была деревянной. Я прошел через зеленую дверь и оказался в этой коробке из металла, где все подвергались осмотру.
— Итак, — произнес нетерпеливо голос, — идите.
Я обратил внимание, что голос произнес «идите» вместо «входите», поэтому совсем не удивился, когда очутился в этой стальной коробке, где охранника у дверей уже не было: он занял свой пост в пуленепроницаемом отсеке, расположенном по другую сторону двери. Я видел этот отсек, но не охранника. Скорее всего, у него в руках даже было оружие.
Я прошел через дверь и будто вдруг оказался в совершенно ином мире. Мои ноги утонули в толстом, мягком ковре, который напоминал лесной мох. Холл был залит ярким светом боковых ламп, на всем лежала печать привычного, без особого труда достающегося богатства, которое так свойственно всем казино высокого класса. В них создана такая атмосфера, что его завсегдатаи с самого первого момента, как попадают туда, чувствуют себя приобщенными к роскоши и богатству, ощущают себя властелинами мира. Многие целеустремленно, но с немалым трудом карабкаются вверх по социальной лестнице, поэтому им должен нравиться дух игорного дома, который приобщает их к миру больших денег. Этот климат изысканной роскоши делает тут всех равными, и даже крапленые карты и колеса рулетки не кажутся никому кощунством. Атмосфера казино сама по себе не стоила дорого, как можно было подумать на первый взгляд. И хозяева казино не слишком-то раскошеливались, умело создавая имидж этой роскоши. На стенах висели картины в тяжелых рамах, искусно подсвеченные снизу лампами с большими матовыми абажурами. Если завсегдатаи не в состоянии были оценить эти картины по достоинству, то относили это лишь на счет своей необразованности в области искусства. На самом же деле цена каждой из них составляла не больше двадцати долларов за копию, и вставлены они были в пятидесятидолларовые рамы, освещенные десятидолларовыми подсветками.
Посетитель, который мог определить скорее стоимость рамы, чем цену картины, предполагал в своем невежестве, что все это — работы старых мастеров.
Другие уловки, на которые шли хозяева, оказывались более простыми — ковры приятных цветов на губчатой подкладке, которая и делала их более мягкими для шага, артистически подобранные по цветовой гамме шторы на окнах. Под мягким боковым светом казалось, что они стоят целого состояния. При дневном же — иначе как безобразными их не назовешь.
Я вошел в гостиную, где нашел то, что и ожидал найти: она оказалась удобным баром с уютными столиками, мягкими высокими стульями, длинными креслами с изогнутой удобной спинкой, которые принято называть «креслами для любви», приглушенным светом и приятными тихими звуками органной музыки.
Несколько пар сидело за столиками. В дальнем конце бара видна была компания из трех мужчин, перед ними на столе высились беспорядочно набросанные пачки денег, стояли две бутылки шампанского. Может быть, они такие же новички, как я, подумалось мне. Неприятный субъект приблизился ко мне, протянул мою карточку, которую я предъявил внизу охраннику, поинтересовался вполголоса:
— Могу я узнать, что вы здесь ищите, мистер Лэм?
— То, что у вас здесь есть, — ответил я.
Холодные глаза на секунду смягчились.
— Могу я полюбопытствовать, откуда у вас наша карточка? Кто поручился за вас, когда вы ее получали?
— Карточка подписана поручителем.
— Знаю, но иногда подобные, уже подписанные карточки вручаются для распространения в различных фирмах.
— Эту мне дал хозяин казино, — ответил я.
Слегка удивленный, он покрутил ее в руках:
— Тогда вы, видимо, знакомы с мистером Чаннингом?
— Вот именно.
— Ну, тогда совершенно другое дело. Будьте как дома, мистер Лэм.
Но, прежде чем я успел двинуться с места, он сказал извиняющимся тоном:
— Могу я видеть ваши водительские права и убедиться, что вы именно тот человек, фамилия и имя которого указаны в карточке?
— Ну конечно, — ответил я, открывая свой бумажник и вытаскивая оттуда свои водительские права.
— Вы из Лос-Анджелеса?
— Да, именно оттуда.
— Наверное, по этой причине я не знаю вас, мистер Лэм, в лицо. Вы долго собираетесь у нас здесь пробыть?
— Недолго, я хочу немного поиграть. Да не беспокойтесь, я знаком с казино «Олл» в Лос-Анджелесе.
— Как поживает сам Олл? — спросил он.
— Я с ним не знаком, просто бывал в его игорном доме…
Произнося эту фразу, я споткнулся на полуслове, будто случайно и не желая называть чужого имени.
— Ну так что? — спросил неприятный субъект.
Я улыбнулся.
— Если вы знакомы с человеком, которого я имел в виду, то должны знать его имя. Если же нет, то не стоит его и произносить вслух.
Он засмеялся.
— Может быть, вы хотели бы договориться о кредите, или вам нужно оплатить чек, или что-либо еще, мистер Лэм?
— Думаю, у меня хватит наличности, чтобы поиграть вечерок.
— Вам не нужен кредит? — настойчиво продолжал он задавать свои вопросы.
— Может быть, позже, если я проиграю и у меня кончатся наличные деньги. В таком случае я попрошу о кредите лично мистера Чаннинга.
— Проходите, мистер Лэм.
С этими словами он показал мне на дверь в дальнем конце комнаты, за баром. Я направился в ту сторону, толкнул ее и опять оказался в холле. На одной из дверей был указатель «он», на другом «она». Тут же стоял негр-служитель. Я услышал три отчетливых звонка. Без единого слова одетый во все белое негр нажал на какую-то невидимую кнопку, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Я вошел в игровой зал. В это время в нем еще не собралось слишком много публики. Видимо, настоящие игроки прибывали позже, после обеда и театра.
Здесь тоже царила атмосфера искусственно созданного богатства. Стояли столы с рулеткой, несколько столов для игры в «двадцать одно» и покер. Сидящие за столами человек семь или восемь были одеты в вечерние туалеты, смокинги, делали ставки и рисковали большими деньгами с совершенно безупречным высокомерием, которое ярче всяких слов выражало их отношение к окружающему миру. Но я-то знал эту обманную механику, все они являлись подставными куклами, которых наняли, чтобы игорный зал не казался пустым во время ранних вечерних часов и еще для того, чтобы вызывать азарт у пришедших, стимулируя их желание поскорее усесться за стол.
Горация Б. Катлина не было среди присутствующих.
По моему первому впечатлению, печальная новость о смерти Джорджа Тастина Бишопа никак не отразилась на приподнятой атмосфере, царящей в клубе. Игра шла, как обычно, с легким налетом эксклюзивности для избранных мужчин и женщин, которые, потеряв несколько сотен, а то и тысяч долларов, сочтут это всего лишь забавным инцидентом, не более того, о котором стоит сразу же забыть.
Позже, когда игра станет более оживленной, некоторые из подставных игроков, может быть, даже проиграют немалые суммы, сохраняя при этом на лице снисходительную улыбку, а затем начнут брать в кассе и кидать крупье столбики фишек, удивленно приподняв при этом бровь, что должно означать, что они полностью контролируют свои чувства. И тогда у тех олухов, которые не имели ни малейшего шанса на выигрыш, не имели пусть даже десяти центов, возникнет желание посоревноваться со своими соседями по столу из «высшего общества», и они тоже будут проигрывать, снисходительно улыбаясь.
Конечно, в Соединенных Штатах существовало несколько больших подпольных игорных домов, где развлекалась в основном богатая публика, но я был твердо убежден, что казино «Зеленая дверь» к таким отнюдь не принадлежало.
Вначале я наблюдал за игрой других, потом пошел и купил на двадцать долларов фишек. Кассир, продававший мне их, не удивился столь малой сумме. Крупье, который крутил колесо наманикюренными опытными пальцами, на одном из которых горел большой бриллиант, тоже не обратил на меня особого внимания. Все его поведение только и свидетельствовало о том, что они здесь широко смотрят на вещи и для них не играет роли, ставлю я доллар или сто. Они были большими демократами.
Я поставил фишек на пять долларов на красное, и колесо показало черный цвет. Я удвоил свою ставку на красном. Колесо остановилось на красном, и я выиграл. Поставил два доллара на номер три, и выпал номер тридцать. Я поставил еще два доллара на третий номер, и выпала семерка.
Я опять поставил два доллара на номер три и выиграл.
Крупье выдал мне выигранные фишки и одарил меня улыбкой. Кое-кто из гостей стал за мной наблюдать.
Я поставил два доллара на тройку и два доллара на двадцать. Выиграла двадцатка, крупье еще раз подвинул ко мне лопаточкой стопку фишек и задержался на секунду, чтобы поправить свой галстук.
Я поставил два доллара на пятерку. За моей спиной раздался нервный женский смех. Через плечо я увидел голое женское плечо и руку, протянутую так, чтобы она слегка задела мою щеку.
— Извините меня, — услышал я ее голос, — надеюсь, вы не будете возражать, но я просто не могу упустить такого шанса, не бойтесь, я не испорчу вашего везения, но, может быть, немного выиграю вместе с вами…
— Пожалуйста, — вежливо ответил я и внимательно посмотрел на нее.
Очаровательная блондинка с небольшим вздернутым носиком, губками купидона и фигурой, которая безусловно могла занять первое место на любом конкурсе красоты… Она улыбнулась мне даже с некоторой сердечностью и тут же напустила на себя неприступный вид, давая мне понять, что она не знает, кто я такой, и наше знакомство не что иное, как просто случайность, встреча за игорным столом.
Колесо опять повернулось, и шарик, прыгая, остановился на номере семь. Я поставил снова два доллара на номер десять. Блондинка поставила свои два доллара на мои. Колесо повернулось, и мы проиграли: я услышал разочарованный вздох. Я опять поставил два доллара на номер семь и доллар на три. Блондинка, поколебавшись, будто стараясь скрыть тот факт, что это ее последний доллар, поставила свои фишки сверху моих.
Шарик закрутился и попал точно. Блондинка увидела это раньше меня и с радостным возгласом, энтузиазмом человека, потерявшего контроль над собой, схватила меня за руку.
— Мы сделали это! — воскликнула она. — Мы выиграли! Выиграли!
Крупье посмотрел на нее с отеческой улыбкой, как на забавного зверька, и затем заплатил нам выигранное.
Потом мы ставили вместе еще несколько раз подряд и опять выиграли. Передо мной образовалась довольно высокая стопка фишек. Блондинка нервным движением вытащила из своей черной сумки сигарету и постучала кончиком ее по серебряному портсигару. Я поднес ей огонь, щелкнув зажигалкой. Когда она наклонилась к язычку пламени, я заметил длинные, закручивающиеся кверху ресницы и кокетливый взгляд больших карих глаз: она явно смотрела на меня с интересом.
— Спасибо вам, — сказала она. И через секунду добавила: — За все спасибо.
— Не за что меня благодарить, — ответил я.
— Вряд ли кто-нибудь разрешил бы мне играть так великодушно, как это сделали вы: любому было бы неприятно, если бы я… разделила с ним его удачу. — Ее взгляд побуждал сказать: «Ну что вы, мисс, для меня одно удовольствие играть вместе с вами». Я не сказал ничего и просто улыбнулся, а ее рука на секунду задержалась на моей, пока она двигала свою стопку фишек на два дюйма вдоль стола. Внезапно она сказала:
— Это так много для меня значит, так много, потому что я осталась буквально с последним долларом.
Мы проиграли три или четыре раза подряд и потом я поставил еще пять долларов. Она, как бы предчувствуя, что ей должно повезти, поставила десять долларов сверху моих пяти. Мы выиграли и на этот раз.
В восторге она вскрикнула, но сразу же замолчала, с опаской посмотрела по сторонам, потом на меня. Ее глаза продолжали смеяться, а рука коснулась моей, и пальчики пытались проникнуть под обшлаг пиджака.
Крупье отдал нам наши фишки и с некоторым раздражением придвинул блондинке ее стопку. Теперь это был довольно внушительный столбик. Она склонила голову мне на плечо, я чувствовал, как она дрожала.
— Мне надо идти, нет… я должна присесть, — неожиданно прошептала она. — Пожалуйста… Пожалуйста, как мы поступим с моими фишками?
— Если хотите, получите за них деньги, — ответил услышавший ее слова крупье. — А потом сможете опять купить фишки и снова играть.
— О, как хорошо! — Она повисла на мне так, будто ее не держали ноги.
— Пожалуйста, — прошептала она, — помогите мне дойти до бара.
Я посмотрел сначала на ее стопку фишек, потом на свою.
Крупье, перехватив мой взгляд, кивнул.
— Идите, я за ними присмотрю, — пообещал он с видом человека, который не придает деньгам особого значения.
Я взял девушку под руку и повел в бар, там мы сели за столик, и к нам тут же подбежал официант.
— Похоже, нам есть что отметить. Хотите шампанского? — спросил ее я.
— О конечно, обожаю шампанское! Я хотела чего-нибудь выпить… Это все так много для меня значит…
Могли бы вы?.. — Она не договорила, но я понял ее без слов.
— Конечно, если вы этого хотите, — ответил я. — Сейчас я для вас поменяю ваши фишки на деньги. Вы знаете, сколько вы выиграли?
Она покачала головой.
— В таком случае, боюсь, вам самой придется проводить эту финансовую операцию.
— О, все нормально. Я знаю, я понимаю, что если бы не вы, мистер…
— Лэм, — ответил я.
— Меня зовут мисс Марвин, — улыбнулась она. — Мои друзья зовут меня Диана.
— А меня зовут Дональд.
— Дональд, я абсолютно ошеломлена случившимся, и у меня нет сил встать и опять входить в игорный зал.
Мои ноги просто не держат меня. Если бы вы знали, как у меня дрожат колени!..
— А что, это мысль, — невольно вырвалось у меня.
— О Боже, я не это имела в виду!
В этот момент над нашим столом склонился один из помощников крупье.
— Господа, вы бы хотели погасить ваши фишки? — спросил он. — Или вы предпочитаете, чтобы это сделали за вас мы и принесли вам деньги? Можете использовать выигранную сумму, чтобы расплатиться за все в этом доме, даже за шампанское.