Страница:
Теперь Тине стало страшно. Ни в коем случае нельзя смотреть вниз. Надо только подниматься, хотя плечи кажутся такими эластичными, словно разболтались суставы. Несколько раз покачнувшись, она все же удержалась на месте, хотя руки жгло, и Тина вскрикивала от боли. Горло так пересохло, что вместо крика она издавала что-то похожее на карканье.
«Поднимайся. На самый верх. Получи наконец кусок пирога».
Тина плакала без слез, цеплялась за гнилую древесину, ненадежные лозы и старалась не думать о том, что делает. Она превозмогала боль. Выкладывалась изо всех сил.
Пятнадцать футов. Верхний край так близок, что уже видно торчащую кверху траву. Зеленую растительность. Пересохший рот Тины увлажнился от этой мысли.
Она смотрела наверх слишком долго, забыв, что делает и ее изможденное, обезвоженное тело вконец обессилело. Тин подняла руку, но пальцы не коснулись края.
И она полетела вниз.
На миг Тина ощутила, как парит в воздухе. Но сила тяготения вступила в свои права.
Тина шлепнулась в грязь.
На сей раз она не вскрикнула. Жижа поглотила ее целиком, и теперь Тина уже не имела ничего против этого.
Убеждала ее крепиться, не сдаваться. Говорила, что чудеса происходят, если только сильно захотеть.
Потом Мак вышел из леса, Кимберли взглянула ему в лицо и умолкла.
Семнадцать минут спустя спасатели подняли тело на поверхность.
Глава 40
Первыми появились члены поисково-спасательной группы, поднявшие безжизненное тело девушки с короткими каштановыми волосами. Ее желтое платье превратилось в лохмотья от кислотной воды. Ногти на руках были обломаны, словно она неистово царапала твердые доломитовые стены.
Тело ее посинело и распухло. Джош Шадт и его товарищи нашли тело плавающим в длинном туннеле, который соединял карстовую воронку входа с главным залом. Вытащив тело, они пробрались в сводчатый зал. Там, на выступе, обнаружили пустую галлоновую бутыль из-под воды и сумочку.
Судя по водительским правам, имя жертвы было Карен Кларенс и всего неделю назад ей исполнился двадцать один год.
Нетрудно было догадаться, как все произошло. «Несуб» притащил жертву, скорее всего потерявшую сознание от наркотика, в главный зал. Когда девушка проснулась, световой люк-труба в сорока футах над головой пропускал немного света. Достаточно, чтобы разглядеть озерцо сравнительно безопасной дождевой воды слева и поток сильно загрязненной, ядовитой справа. Может быть, девушка оставалась какое-то время на выступе. Может быть, сунулась в озерцо, и ее тут же стали кусать потревоженные обитатели — белые безглазые раки-кроты или маленькие рачки величиной с рисовое зернышко. Может, она даже наткнулась на ядовитую змею.
Так или иначе, девушка в конце концов вымокла. А для мокрой там, где постоянная температура тринадцать градусов, переохлаждение лишь вопрос времени.
Шадт рассказал всем о сейсмологе, заблудившемся в извилистых подземных пещерах, протянувшихся на пять миль, и прожившем две недели. Правда, он имел соответствующее снаряжение и полную сумку плиток высокопитательного концентрата. Притом сейсмолог находился в пещере, где вода была не только безопасной для питья, но и, по местному поверью, приносила удачу.
Карен Кларенс оказалась не столь удачливой. Она не разбила голову о свисающие сталактиты, не ушибла колено, не растянула связки руки, ползая в темноте среди сталагмитов. Но при этом вошла в загрязненный поток. Вода с такой кислотностью сразу же проела дыры на платье, обожгла кожу. Забыла ли она об осторожности? Продрогла ли так сильно, что жгучая жидкость показалась приятной? А может, она была очень решительной? Сидя на выступе, девушка умерла бы. Мелкое озерцо никуда не вело. Значит, выйти обратно к цивилизации можно было только по потоку.
Так или иначе, девушка погрузилась в этот поток, вода разъедала ее одежду, по лицу струились слезы. Она дошла до узкого туннеля, просунула голову и плечи в тесное длинное пространство и умерла там, в темноте.
Рей Ли Чи появился вскоре после семи часов. С ним приехали Брайен Ноулз, Ллойд Армитидж и Кэти Левайн. Они разгрузили два джипа «Чероки», заполненных оборудованием, лагерным снаряжением и ящиками с книгами. Настроены они были весело, почти празднично, пока не увидели труп.
Они положили свои вещи, почтили молчанием память погибшей девушки, потом принялись за работу.
Через полчаса приехали Рейни и Куинси, следом за ними Эннунцио. Нора Рей вскоре после этого ушла из лагеря. Кимберли последовала за ней.
У экспертов были путеводные нити. У агентов — мертвое тело. Она не знала, что оставалось делать ей.
Кимберли увидела, что Нора Рей сидит на земле в лесу. Рядом зеленели побеги папоротника, и Нора Рей водила ладонями по листьям.
— Долгий день. — Кимберли прислонилась к стволу дерева.
— Он еще не кончился, — ответила Нора Рей. Кимберли слегка улыбнулась. Она забыла, что эта девушка молодчина.
— Крепитесь?
Нора Рей пожала плечами.
— Наверно. Раньше я никогда не видела мертвых. Думала, меня это больше расстроит. Но чувствую себя прежде всего… усталой.
— Я тоже.
Нора Рей подняла на нее взгляд.
— Почему вы здесь?
— В лесу? Прячусь от солнца.
— Нет. Почему занимаетесь этим делом? Работаете с особым агентом Маккормаком. Он сказал, что вы здесь нелегально или что-то в этом роде. Вы, случайно, не…
— Вы спрашиваете, не родственница ли я одной из жертв.
Нора Рей кивнула.
— На сей раз нет. — Кимберли сползла по стволу и села. Земля приятно холодила ноги. От этого ей стало легче говорить. — Два дня назад я была начинающим агентом в Академии ФБР и, несмотря ни на что, добьюсь своего. Окончу академию.
— Что произошло?
— Я отправилась на пробежку в лес и нашла мертвую девушку. Бетси Рэдисон. В тот вечер она вела машину.
— Она оказалась первой?
Кимберли кивнула.
— А теперь мы находим ее подруг. Одну за другой, — прошептала Кимберли.
— Это несправедливо.
— Тут дело не в справедливости, а в одном человеке. И наша задача — схватить его.
Обе снова погрузились в молчание. Лесную тишину нарушали только шелест ветерка в больших деревьях да отдаленный шорох сухой листвы, где рылись птица или белка.
— Мои родители, должно быть, уже беспокоятся, — заговорила Нора Рей. — Мама… после того, что случилось с моей сестрой, не любит, чтобы я отлучалась больше чем на час. Я должна звонить ей каждые полчаса. И она кричит, чтобы я возвращалась домой.
— Родители не должны хоронить детей.
— И однако это постоянно случается. Как вы сказали, жизнь несправедлива. — Нора Рей раздраженно обрывала нежные листочки с побега папоротника. — Мне двадцать три года. Надо бы вернуться в колледж. Планировать карьеру, ходить на свидания, в какие-то вечера основательно напиваться, в другие усердно сидеть над книгами. Совершать умные и глупые поступки, чтобы разобраться со своей жизнью. Вместо этого… Сестра погибла, и моя жизнь словно закончилась. В нашем доме никто больше ничего не делает. Мы просто… существуем.
— Наверное, три года недостаточный срок. Может, вашей семье нужно больше времени, чтобы излечиться от горя.
— Излечиться? — скептически отозвалась Нора Рей. — Мы не излечимся. Даже не пытались. Все застыло на месте. Моя жизнь словно разделена надвое. На то, что было до того вечера — занятия в колледже, парень, с которым встречалась, дружная компания, — и то, что наступило потом. Это «потом» лишено всякого содержания, до сих пор сплошная пустота.
— У вас есть сновидения, — заметила Кимберли. Нора Рей насторожилась.
— По-вашему, я их выдумываю?
— Нет. Я совершенно уверена, что вы видите во сне сестру. Но кое-кто считает, что сновидения — это бессознательный способ избавиться от переживаний. Раз вам до сих пор снится сестра, значит, вашему подсознанию есть от чего избавляться. Возможно, не только ваши родители еще не пережили утрату.
— Мне этот разговор не очень нравится, — сказала Нора Рей.
Кимберли молча пожала плечами. Нора Рей прищурилась.
— Кто вы? Психиатр?
— Не психиатр, но изучала психологию.
— Значит, изучали психочушь и недоучились в Академии ФБР. Кто же вы после этого?
— Некто, тоже лишившаяся сестры. И вдобавок матери. — Кимберли криво улыбнулась. — Вот так. Если бы мы поспорили, кого больше била жизнь, я одержала бы верх.
Нора Рей смутилась, снова потянулась к папоротнику и стала методично обрывать листочки.
— Что произошло?
— Обычная история. Плохой человек считал, что мой отец, аналитик из ФБР, загубил его жизнь. Плохой человек решил отомстить, уничтожив семью отца. Первой мишенью избрал мою старшую сестру, неуравновешенную и всегда плохо разбиравшуюся в людях. Он убил ее, обставив это как несчастный случай. Потом использовал все, что она рассказывала ему, чтобы подружиться с моей матерью. Только мать умнее, чем он думал. И представить ее смерть как несчастный случай невозможно. Кровавый след тянется по семи комнатам. Наконец плохой человек принялся за меня. Однако мой отец выстрелил первым. И вот я провела последние шесть лет с той же проблемой, что и вы — пытаясь понять, как продолжать жизнь, которой коснулось столько смертей.
— Потому и пошли в ФБР? Чтобы иметь возможность помогать другим?
— Нет. Чтобы быть хорошо вооруженной и заодно помогать другим.
Нора Рей кивнула, словно все прекрасно поняла.
— И теперь вы намерены схватить человека, который убил мою сестру. Это хорошо. ФБР повезло, что вы состоите в его рядах.
— Я больше не состою в его рядах.
— Но вы сказали, что проучились уже…
— Нора Рей, я взяла отпуск по личным причинам, чтобы заняться этим делом. В академии такого не любят. Не уверена, что меня восстановят.
— Не понимаю. Вы преследуете убийцу, стараетесь спасать людей. Чего еще можно требовать от агента?
— Объективности, профессионализма, ясного понимания общей картины и способности принимать нелегкие решения. Я ушла из академии, чтобы спасти одну жизнь. А если бы осталась и завершила обучение, это дало бы мне возможность спасать сотни. Мои начальники иногда докучливы, но не глупы.
— Тогда почему вы так поступили?
— Потому что Бетси Рэдисон очень походила на Мэнди, мою сестру.
— О!
— Да. — Кимберли прислонилась затылком к шероховатой коре дерева и глубоко вздохнула. Произнести эти слова вслух оказалось легче, чем она думала. Значит, хорошо взглянуть в лицо правде.
Кимберли лгала Маку, говоря, что ее семья здесь ни при чем. Лгала отцу, говоря, что у нее все в порядке. Но прежде всего лгала себе. Юная, необузданная Кимберли, доблестно сражающаяся за жертву несправедливости в запутанном, принявшем неверный ход деле. Звучало превосходно, но, в сущности, ее решение помогать Маку не имело никакого отношения к Бетси Рэдисон или Экокиллеру или даже к ее куратору Марку Уотсону. Дело с самого начала было в ней. Переживая шесть лет горе, она взрослела, внушая себе, что у нее все отлично, и только увидев жертву, слегка похожую на Мэнди, Кимберли отказалась от всего: карьеры, мечтаний, будущего. Она даже не колебалась.
Бетси Рэдисон умерла, и Кимберли вернулась к тяжкому бремени прошлого, словно к последнему утешению. Почему бы и нет? Пока она поглощена мыслями о гибели родных, не нужно думать о будущем.. Пока сосредоточена на матери и Мэнди, не нужно думать о том, что представляет собой сама Кимберли. Любопытно, какой была бы ее жизнь, если бы мать и сестра не погибли. Наверное, она стремилась бы к той же цели. Если бы у нее достало сил и мужества.
— А теперь что? — спросила Нора Рей.
— В краткосрочной перспективе или долгосрочной?
— В краткосрочной.
— Рей и другие эксперты из Геологического общества разберутся с путеводными нитями, оставленными при этой жертве. Затем мы попытаемся найти четвертую девушку, отыскать Экокиллера и отправить его на электрический стул.
Нора Рей удовлетворенно кивнула.
— А в долгосрочной?
— Мы с вами наконец поймем, что все это ничего не меняет. Вашу сестру не вернуть, моих родных не вернуть, а нам нужно жить дальше. Нам придется всерьез преодолевать горе, сознание вины и размышлять о том, нельзя ли вынести из этой беды какой-то урок. Или не делать совершенно ничего, и пусть пара убийц отнимает то немногое, что у нас осталось.
— Долгосрочный мне не нравится, — сказала Нора Рей.
— Да. Мертвые не страдают. А живым всегда приходится делать нелегкий выбор.
Глава 41
В детстве Кимберли с сестрой любили ловить светлячков. Досидись по задней лужайке с банками, тщетно пытаясь поймать стремительные искры света. Мэнди была очень неловкой, но у Кимберли это хорошо получалось. Потом они садились за стол в патио, кормили светлячков сорванными травинками и нежными стеблями одуванчиков. Затем выпускали их — мать не разрешала приносить насекомых в дом.
Кимберли сидела рядом с Маком в кружке собравшихся возле фонаря. Рейни и Куинси говорили о том, что нужно связаться е местным коронером. Эннунцио и Нора Рей расположились напротив Кимберли. Рей Ли Чи и другие эксперты все еще работали в стороне с телом.
— Мы сделали все, что могли, — сказал Куинси. — Теперь нужно поставить в известность официальную опергруппу.
— Это их только разозлит, — заявил Мак.
— Почему? Потому что мы извлекли тело, нарушили цепь улик и сделали место преступления совершенно бесполезным для основных следственных процедур? — Куинси насмешливо посмотрел на него. — Да, не сомневаюсь, у них будут кое-какие соображения по этому поводу.
— Спасение жизни важнее сохранения улик, — упрямо сказал Мак.
— Я не сомневаюсь в правильности наших действий, — согласился Куинси. — Только хочу вернуть всех к реальности. Мы обнаружили тело, попросили профессионалов проанализировать путеводные нити и теперь должны думать о том, как быть дальше. Надеюсь, никто не предлагает вернуть тело в пещеру. Или, хуже того, оставить его без осмотра.
Все почувствовали себя неловко. Куинси был прав — никто из них не заглядывал так далеко вперед.
— Если связаться с официальной опергруппой, мы проведем всю ночь в тюрьме, — заметила Кимберли. — И наше появление здесь окажется, в сущности, бессмысленным.
— Согласен. Думаю, тебе и Маку нужно продолжать свое дело. Мы с Рейни подождем появления властей. Рано или поздно кому-то нужно держать ответ. — Взгляд его остановился на Рейни.
— Если никто не возражает, — проговорил Эннунцио — я бы хотел продолжить поиски с остальными. Быть рядом если особый агент Маккормак получит еще звонок.
Мак взглянул на пристегнутый к ремню сотовый телефон и поморщился.
— При силе сигнала здесь надежды никакой.
— Но когда будем поближе к цивилизации…
— Я тоже отправляюсь на поиски. — Нора Рей упорно смотрела на Эннунцио, словно ожидая что он выскажется против.
— Это не ваша обязанность, — заговорил Куинси. — Мисс Уоттс, вы больше всего помогли бы нам, если бы вернулись домой. Ваши родители наверняка беспокоятся.
— Они беспокоятся даже когда я дома. Нет. Я могу помочь и остаюсь.
Голос ее звучал настойчиво, спорить с ней ни у кого не оставалось сил. Кимберли с любопытством посмотрела на Эннунцио.
— Как вы узнали об этой пещере? Джош Шадт говорит, что в пещеру Орндорфа спускаться опасно.
— После того что наделала с ней лесопилка — да, — ответил Эннунцио, — но двадцать — тридцать лет назад она была красивой. Я вырос в этих местах. Проводил свободное время в горах и пещерах. Это было давно, но я подумал, что вернуться будет приятно. И может быть, то, что еще помню, пригодится. Всего штата я не знаю, но этот уголок Виргинии хорошо мне знаком.
— Есть ли у вас какие-то соображения, где он мог оставить четвертую жертву? — спросил Куинси у Мака. Особый агент пожал плечами.
— Дайте сообразить! Он покончил с национальными парками и подземными пещерами. Что же у нас остается? Чесапикский залив интересен с геологической точки зрения. Я читал о плавании аквалангистов в водоемах, образовавшихся после затопления старых шахтерских поселков, — они могли его привлечь. Потом, существует множество рек — в последний раз он избрал Саванну.
— Здесь еще два горных хребта, — заметил Эннунцио, но Мак покачал головой.
— Он покончил с лесами. Ему нужно что-то другое.
— А что скажете о морском побережье? — спросила Нора Рей. Она не сводила с Эннунцио пристального взгляда.
— Побережье здесь заселено гуще, чем в Джорджии, — ответил Мак. — Думаю, он искал бы что-то более глухое. Можно справиться у Рея.
Он помахал рукой, и географ подошел к ним. Лицо Рея побледнело и блестело от пота. После того как он увидел труп, работа над делом об убийстве явно потеряла для него привлекательность.
— Есть успехи? — спросил Мак.
— Незначительные. Непонятно, что искать на девушке… трупе… жертве. Теле. — Рей как будто набирался смелости. — Оно… ммм… побывало в воде, и кто знает, что с него смыто. Кэти обнаружила в кармане платья какой-то скомканный листок. Пытается извлечь его, не повредив еще больше; мокрая косметическая бумага легко рвется. Джош Шадт по нашей просьбе спустился и осмотрел выступ. Ллойд сейчас работает с образцами почвы, которые нашел в туфлях девушки… трупа. Я хочу осмотреть сумочку, ты говорил, он иногда клал туда кое-что.
— В горло не заглядывали?
— Там ничего нет.
— Интересно, что у нее в желудке, — проговорил Мак. — Составляя карту на первой жертве, этот человек проявлял большую изобретательность. Не знаю, что он предпринял с очередными. Может быть, стоит подумать о вскрытии.
Нора Рей вскочила и пошла в темноту. Мак посмотрел ей вслед.
Рей Ли Чи позеленел.
— Ты не… не упоминал ни о чем подобном.
— Нам нужен коронер, — сказал Куинси.
— Нельзя просить геолога выступать в роли медэксперта, — поддержала его Рейни.
— Конечно, — согласился Рей. — Кажется, меня вырвет. — Однако его не вырвало. Он лишь отошел от пораженного кружка, потом вернулся еще более бледным, но с упрямым выражением лица.
— Здесь мы сделали все, что могли. Наилучший вариант — найти отель, укрыться на несколько часов с нашим оборудованием и посмотреть, что удастся выяснить. Знаю вы спешите, но чтобы гарантировать, что мы не посылаем вас искать ветра в поле, нужно сделать все основательно
— Тебе видней, — сказал Мак. — Закругляйтесь, если хочешь. С телом останутся Рейни и Куинси, а мы поедем с вами.
Рей благодарна кивнул и вернулся к своей группе.Ни говорить, ни делать, в сущности, было нечего.
Куинси поднял взгляд к небу.
— Где-то еще одна девушка, — негромко произнес он. — И уже темно.
Мир был черным, неразличимым. Тина чуть не запаниковала. Либо опухшие глаза совсем закрылись, либо, чего доброго, она ослепла. Потом Тина сообразила, что вокруг не кромешная тьма, а густые, фиолетовые тени ночи.
Она пролежала в грязи несколько часов. Подняла руку к попыталась пошевелиться. Все тело воспротивилось этому. Мышцы дрожали от изнеможения. В левом бедре ощущалась тупая боль, в ребрах — пульсирующая. Тина подумала, что у нее ничего не получится, потом все-таки перевернулась в грязи, уперлась руками в дно, кое-как отжалась и, пошатываясь, встала на ноги.
Мир тут же закружился. Тина поплелась к стене ямы, волоча ноги в густой грязи, и стала отчаянно хвататься за лозы. Слишком отклонилась влево, потом слишком вправо, затем наконец уперлась в стену ладонями. Живот свело. Она согнулась от боли, стараясь не думать о том, что с ней происходит.
Тина плакала. Плакала в полном одиночестве в этой яме.
И ничего больше делать не могла.
В голову ей приходили отрывочные воспоминания. Попытка стать человеком-пауком, потом падение. Она снова подняла руки. Ощупала ноги. Невредима, по крайней мере формально.
Тина попыталась шагнуть. Правая нога подогнулась, и она снова упала в грязь. Скрипнув зубами, сделала еще одну попытку, однако с тем же результатом. Ноги слишком ослабли. Тело вынесло столько, сколько могло.
И она лежала, касаясь затылком прохладной, приносящей облегчение грязи. Видела, как жижа течет и пузырится в нескольких дюймах от лица. Тина решила, что, может быть, умереть не так уж плохо.
Если бы только найти воду… Рот, горло, сжимающийся живот, обожженная, истерзанная кожа.
Тина посмотрела на грязь еще минуту, потом кое-как встала на четвереньки.
Нельзя,.. Это убьет ее. Но не все ли равно?
Растопырив пальцы. Тина вдавила ладони в грязь. Маленькая впадина тут же заполнилась противной, вонючей водой.
Тина опустила голову и стала лакать по-собачьи.
Глава 42
Вернувшись к машине, Кимберли не смотрела на него. Раздала ключи, демонстративно обойдя Мака вниманием, за что удостоилась любопытного взгляда. Потом начала выгружать вещи из багажника. Им необходим план действий. Рей обещал позвонить Маку или Кимберли, когда у группы появится какая-то версия. Они, в свою очередь, разбудили бы остальных. Мак включил сотовый телефон, как будто принимавший какой-то сигнал. Кимберли тоже включила свой — ва тот случай, если понадобится отцу.
Теперь оставалось только принять душ и поспать несколько часов. Вскоре им предстояло снова быть на ногах.
Кимберли проводила взглядом Нору Рей до простой белой двери одноэтажного строения. Потом смотрела, как доктор Эннунцио идет по автостоянке к своему крылу мотеля. Когда он скрылся, она повернулась к Маку.
— Держи. Я сняла для нас одну комнату.
Если он и удивился, то ничего не сказал. Просто взял ключ из дрожащей руки. Потом поднял их сумки и понес внутрь.
Переступив порог, Кимберли едва вновь не утратила мужество. Комната оказалась бежевой, совершенно будничной. Такую можно увидеть в любом отеле в любой части страны, и это почему-то сильно огорчило ее. Всего раз Кимберли пожелала от жизни чего-то большего, чем безнадежные попытки добиться счастья. Поехать бы куда-нибудь в полупансион с розами на обоях, красными стегаными одеялами и громадной кроватью с пологом, где можно глубоко погрузиться в перину, спать далеко за полдень и не вспоминать об окружающем мире.
Такой роскоши у них не было. Кимберли подумала, что не знала бы, что с ней делать.
Мак поставил их сумки возле кровати.
— Может, примешь душ первая? — предложил он. Кимберли кивнула и с удовольствием вошла в маленькую ванную.
Она стояла под струями душа. Сперва под горячими, чтобы расслабить усталые мышцы, потом под холодными, чтобы истребить память о жаре. На сей раз даже не плакала. Не видела навязчивых образов матери или сестры. Ощущение горя слегка притупилось, Кимберли чувствовала себя спокойнее, чем в последние недели.
Они снова пытались. Снова потерпели неудачу. И вскоре, через день или через час, будут пытаться снова. Такова жизнь. Можно либо бросить попытки, либо упорно двигаться вперед, а она не из тех, кто бросает начатое. Значит, так тому и быть. Она выбрала себе дорогу. Будет пытаться, пытаться, пытаться, даже если когда-нибудь это разобьет ей сердце.
Кимберли неспешно вытерлась, поискала в туалетной сумочке флакон духов, но их там не было. Подумала, не сделать ли что-нибудь с волосами, не подкрасить ли бледное лицо. Пожалела, что нет даже лосьона, чтобы смягчить обожженную солнцем кожу.
Но она была не из тех девушек. Не брала в дорогу таких вещей.
Кимберли вернулась в спальню, стыдливо обернув грудь старым полотенцем. Мак молча взял бритвенные принадлежности и скрылся в ванной.
Кимберли надела серую форменную майку ФБР и ждала.
Снаружи уже совсем стемнело. «Все еще жарко, — подумала Кимберли. — Легче ли пропавшей девушке быть на жаре, чем где-то в темноте и холоде? Или ей безумно хочется ощутить перегретой кожей что-то прохладное, приносящее облегчение? Как нелепо, что воздух остается таким горячим, хотя солнце давно зашло».
Нора Рей выжила под открытым небом. Она защищалась от солнца; нашла способ оставаться в прохладе, пока один бесконечный день переходил в другой. Какой маленькой, должно быть, она казалась себе, какой ничтожной, когда зарывалась поглубже в болото и ждала, чтобы кто-то обнаружил ее на громадной линии прибрежного горизонта. Однако так и не сдалась, так и не впала в панику. И в конце концов выжила.
«Поднимайся. На самый верх. Получи наконец кусок пирога».
Тина плакала без слез, цеплялась за гнилую древесину, ненадежные лозы и старалась не думать о том, что делает. Она превозмогала боль. Выкладывалась изо всех сил.
Пятнадцать футов. Верхний край так близок, что уже видно торчащую кверху траву. Зеленую растительность. Пересохший рот Тины увлажнился от этой мысли.
Она смотрела наверх слишком долго, забыв, что делает и ее изможденное, обезвоженное тело вконец обессилело. Тин подняла руку, но пальцы не коснулись края.
И она полетела вниз.
На миг Тина ощутила, как парит в воздухе. Но сила тяготения вступила в свои права.
Тина шлепнулась в грязь.
На сей раз она не вскрикнула. Жижа поглотила ее целиком, и теперь Тина уже не имела ничего против этого.
* * *
Сорок пять минут спустя Кимберли все еще продолжала говорить. О воде, пище и теплом солнце. О погоде, бейсбольном сезоне и птицах в небе. О старых и новых друзьях, о том как приятно будет встретиться с девушкой.Убеждала ее крепиться, не сдаваться. Говорила, что чудеса происходят, если только сильно захотеть.
Потом Мак вышел из леса, Кимберли взглянула ему в лицо и умолкла.
Семнадцать минут спустя спасатели подняли тело на поверхность.
Глава 40
Округ Ли, штат Виргиния
19 часов 53 минуты. Температура 37 градусов
Солнце клонилось к горизонту, заливая все ярко-оранжевым светом. Тени становились длиннее, но жара была такой же удушливой. К заброшенной лесопилке начали съезжаться машины.Первыми появились члены поисково-спасательной группы, поднявшие безжизненное тело девушки с короткими каштановыми волосами. Ее желтое платье превратилось в лохмотья от кислотной воды. Ногти на руках были обломаны, словно она неистово царапала твердые доломитовые стены.
Тело ее посинело и распухло. Джош Шадт и его товарищи нашли тело плавающим в длинном туннеле, который соединял карстовую воронку входа с главным залом. Вытащив тело, они пробрались в сводчатый зал. Там, на выступе, обнаружили пустую галлоновую бутыль из-под воды и сумочку.
Судя по водительским правам, имя жертвы было Карен Кларенс и всего неделю назад ей исполнился двадцать один год.
Нетрудно было догадаться, как все произошло. «Несуб» притащил жертву, скорее всего потерявшую сознание от наркотика, в главный зал. Когда девушка проснулась, световой люк-труба в сорока футах над головой пропускал немного света. Достаточно, чтобы разглядеть озерцо сравнительно безопасной дождевой воды слева и поток сильно загрязненной, ядовитой справа. Может быть, девушка оставалась какое-то время на выступе. Может быть, сунулась в озерцо, и ее тут же стали кусать потревоженные обитатели — белые безглазые раки-кроты или маленькие рачки величиной с рисовое зернышко. Может, она даже наткнулась на ядовитую змею.
Так или иначе, девушка в конце концов вымокла. А для мокрой там, где постоянная температура тринадцать градусов, переохлаждение лишь вопрос времени.
Шадт рассказал всем о сейсмологе, заблудившемся в извилистых подземных пещерах, протянувшихся на пять миль, и прожившем две недели. Правда, он имел соответствующее снаряжение и полную сумку плиток высокопитательного концентрата. Притом сейсмолог находился в пещере, где вода была не только безопасной для питья, но и, по местному поверью, приносила удачу.
Карен Кларенс оказалась не столь удачливой. Она не разбила голову о свисающие сталактиты, не ушибла колено, не растянула связки руки, ползая в темноте среди сталагмитов. Но при этом вошла в загрязненный поток. Вода с такой кислотностью сразу же проела дыры на платье, обожгла кожу. Забыла ли она об осторожности? Продрогла ли так сильно, что жгучая жидкость показалась приятной? А может, она была очень решительной? Сидя на выступе, девушка умерла бы. Мелкое озерцо никуда не вело. Значит, выйти обратно к цивилизации можно было только по потоку.
Так или иначе, девушка погрузилась в этот поток, вода разъедала ее одежду, по лицу струились слезы. Она дошла до узкого туннеля, просунула голову и плечи в тесное длинное пространство и умерла там, в темноте.
Рей Ли Чи появился вскоре после семи часов. С ним приехали Брайен Ноулз, Ллойд Армитидж и Кэти Левайн. Они разгрузили два джипа «Чероки», заполненных оборудованием, лагерным снаряжением и ящиками с книгами. Настроены они были весело, почти празднично, пока не увидели труп.
Они положили свои вещи, почтили молчанием память погибшей девушки, потом принялись за работу.
Через полчаса приехали Рейни и Куинси, следом за ними Эннунцио. Нора Рей вскоре после этого ушла из лагеря. Кимберли последовала за ней.
У экспертов были путеводные нити. У агентов — мертвое тело. Она не знала, что оставалось делать ей.
Кимберли увидела, что Нора Рей сидит на земле в лесу. Рядом зеленели побеги папоротника, и Нора Рей водила ладонями по листьям.
— Долгий день. — Кимберли прислонилась к стволу дерева.
— Он еще не кончился, — ответила Нора Рей. Кимберли слегка улыбнулась. Она забыла, что эта девушка молодчина.
— Крепитесь?
Нора Рей пожала плечами.
— Наверно. Раньше я никогда не видела мертвых. Думала, меня это больше расстроит. Но чувствую себя прежде всего… усталой.
— Я тоже.
Нора Рей подняла на нее взгляд.
— Почему вы здесь?
— В лесу? Прячусь от солнца.
— Нет. Почему занимаетесь этим делом? Работаете с особым агентом Маккормаком. Он сказал, что вы здесь нелегально или что-то в этом роде. Вы, случайно, не…
— Вы спрашиваете, не родственница ли я одной из жертв.
Нора Рей кивнула.
— На сей раз нет. — Кимберли сползла по стволу и села. Земля приятно холодила ноги. От этого ей стало легче говорить. — Два дня назад я была начинающим агентом в Академии ФБР и, несмотря ни на что, добьюсь своего. Окончу академию.
— Что произошло?
— Я отправилась на пробежку в лес и нашла мертвую девушку. Бетси Рэдисон. В тот вечер она вела машину.
— Она оказалась первой?
Кимберли кивнула.
— А теперь мы находим ее подруг. Одну за другой, — прошептала Кимберли.
— Это несправедливо.
— Тут дело не в справедливости, а в одном человеке. И наша задача — схватить его.
Обе снова погрузились в молчание. Лесную тишину нарушали только шелест ветерка в больших деревьях да отдаленный шорох сухой листвы, где рылись птица или белка.
— Мои родители, должно быть, уже беспокоятся, — заговорила Нора Рей. — Мама… после того, что случилось с моей сестрой, не любит, чтобы я отлучалась больше чем на час. Я должна звонить ей каждые полчаса. И она кричит, чтобы я возвращалась домой.
— Родители не должны хоронить детей.
— И однако это постоянно случается. Как вы сказали, жизнь несправедлива. — Нора Рей раздраженно обрывала нежные листочки с побега папоротника. — Мне двадцать три года. Надо бы вернуться в колледж. Планировать карьеру, ходить на свидания, в какие-то вечера основательно напиваться, в другие усердно сидеть над книгами. Совершать умные и глупые поступки, чтобы разобраться со своей жизнью. Вместо этого… Сестра погибла, и моя жизнь словно закончилась. В нашем доме никто больше ничего не делает. Мы просто… существуем.
— Наверное, три года недостаточный срок. Может, вашей семье нужно больше времени, чтобы излечиться от горя.
— Излечиться? — скептически отозвалась Нора Рей. — Мы не излечимся. Даже не пытались. Все застыло на месте. Моя жизнь словно разделена надвое. На то, что было до того вечера — занятия в колледже, парень, с которым встречалась, дружная компания, — и то, что наступило потом. Это «потом» лишено всякого содержания, до сих пор сплошная пустота.
— У вас есть сновидения, — заметила Кимберли. Нора Рей насторожилась.
— По-вашему, я их выдумываю?
— Нет. Я совершенно уверена, что вы видите во сне сестру. Но кое-кто считает, что сновидения — это бессознательный способ избавиться от переживаний. Раз вам до сих пор снится сестра, значит, вашему подсознанию есть от чего избавляться. Возможно, не только ваши родители еще не пережили утрату.
— Мне этот разговор не очень нравится, — сказала Нора Рей.
Кимберли молча пожала плечами. Нора Рей прищурилась.
— Кто вы? Психиатр?
— Не психиатр, но изучала психологию.
— Значит, изучали психочушь и недоучились в Академии ФБР. Кто же вы после этого?
— Некто, тоже лишившаяся сестры. И вдобавок матери. — Кимберли криво улыбнулась. — Вот так. Если бы мы поспорили, кого больше била жизнь, я одержала бы верх.
Нора Рей смутилась, снова потянулась к папоротнику и стала методично обрывать листочки.
— Что произошло?
— Обычная история. Плохой человек считал, что мой отец, аналитик из ФБР, загубил его жизнь. Плохой человек решил отомстить, уничтожив семью отца. Первой мишенью избрал мою старшую сестру, неуравновешенную и всегда плохо разбиравшуюся в людях. Он убил ее, обставив это как несчастный случай. Потом использовал все, что она рассказывала ему, чтобы подружиться с моей матерью. Только мать умнее, чем он думал. И представить ее смерть как несчастный случай невозможно. Кровавый след тянется по семи комнатам. Наконец плохой человек принялся за меня. Однако мой отец выстрелил первым. И вот я провела последние шесть лет с той же проблемой, что и вы — пытаясь понять, как продолжать жизнь, которой коснулось столько смертей.
— Потому и пошли в ФБР? Чтобы иметь возможность помогать другим?
— Нет. Чтобы быть хорошо вооруженной и заодно помогать другим.
Нора Рей кивнула, словно все прекрасно поняла.
— И теперь вы намерены схватить человека, который убил мою сестру. Это хорошо. ФБР повезло, что вы состоите в его рядах.
— Я больше не состою в его рядах.
— Но вы сказали, что проучились уже…
— Нора Рей, я взяла отпуск по личным причинам, чтобы заняться этим делом. В академии такого не любят. Не уверена, что меня восстановят.
— Не понимаю. Вы преследуете убийцу, стараетесь спасать людей. Чего еще можно требовать от агента?
— Объективности, профессионализма, ясного понимания общей картины и способности принимать нелегкие решения. Я ушла из академии, чтобы спасти одну жизнь. А если бы осталась и завершила обучение, это дало бы мне возможность спасать сотни. Мои начальники иногда докучливы, но не глупы.
— Тогда почему вы так поступили?
— Потому что Бетси Рэдисон очень походила на Мэнди, мою сестру.
— О!
— Да. — Кимберли прислонилась затылком к шероховатой коре дерева и глубоко вздохнула. Произнести эти слова вслух оказалось легче, чем она думала. Значит, хорошо взглянуть в лицо правде.
Кимберли лгала Маку, говоря, что ее семья здесь ни при чем. Лгала отцу, говоря, что у нее все в порядке. Но прежде всего лгала себе. Юная, необузданная Кимберли, доблестно сражающаяся за жертву несправедливости в запутанном, принявшем неверный ход деле. Звучало превосходно, но, в сущности, ее решение помогать Маку не имело никакого отношения к Бетси Рэдисон или Экокиллеру или даже к ее куратору Марку Уотсону. Дело с самого начала было в ней. Переживая шесть лет горе, она взрослела, внушая себе, что у нее все отлично, и только увидев жертву, слегка похожую на Мэнди, Кимберли отказалась от всего: карьеры, мечтаний, будущего. Она даже не колебалась.
Бетси Рэдисон умерла, и Кимберли вернулась к тяжкому бремени прошлого, словно к последнему утешению. Почему бы и нет? Пока она поглощена мыслями о гибели родных, не нужно думать о будущем.. Пока сосредоточена на матери и Мэнди, не нужно думать о том, что представляет собой сама Кимберли. Любопытно, какой была бы ее жизнь, если бы мать и сестра не погибли. Наверное, она стремилась бы к той же цели. Если бы у нее достало сил и мужества.
— А теперь что? — спросила Нора Рей.
— В краткосрочной перспективе или долгосрочной?
— В краткосрочной.
— Рей и другие эксперты из Геологического общества разберутся с путеводными нитями, оставленными при этой жертве. Затем мы попытаемся найти четвертую девушку, отыскать Экокиллера и отправить его на электрический стул.
Нора Рей удовлетворенно кивнула.
— А в долгосрочной?
— Мы с вами наконец поймем, что все это ничего не меняет. Вашу сестру не вернуть, моих родных не вернуть, а нам нужно жить дальше. Нам придется всерьез преодолевать горе, сознание вины и размышлять о том, нельзя ли вынести из этой беды какой-то урок. Или не делать совершенно ничего, и пусть пара убийц отнимает то немногое, что у нас осталось.
— Долгосрочный мне не нравится, — сказала Нора Рей.
— Да. Мертвые не страдают. А живым всегда приходится делать нелегкий выбор.
Глава 41
Округ Ли, штат Виргиния
20 часов 53 минуты. Температура 35 градусов
Появились летучие мыши. В угасающем свете дня они плавно скользили среди деревьев, пикировали на стаи светлячков, и мерцающие огоньки разлетались в разные стороны. Влажность оставалась невыносимой, но при заходящем солнце и бесшумно пирующих над головой летучих мышах сумерки приносили ощущение покоя, почти умиротворения.В детстве Кимберли с сестрой любили ловить светлячков. Досидись по задней лужайке с банками, тщетно пытаясь поймать стремительные искры света. Мэнди была очень неловкой, но у Кимберли это хорошо получалось. Потом они садились за стол в патио, кормили светлячков сорванными травинками и нежными стеблями одуванчиков. Затем выпускали их — мать не разрешала приносить насекомых в дом.
Кимберли сидела рядом с Маком в кружке собравшихся возле фонаря. Рейни и Куинси говорили о том, что нужно связаться е местным коронером. Эннунцио и Нора Рей расположились напротив Кимберли. Рей Ли Чи и другие эксперты все еще работали в стороне с телом.
— Мы сделали все, что могли, — сказал Куинси. — Теперь нужно поставить в известность официальную опергруппу.
— Это их только разозлит, — заявил Мак.
— Почему? Потому что мы извлекли тело, нарушили цепь улик и сделали место преступления совершенно бесполезным для основных следственных процедур? — Куинси насмешливо посмотрел на него. — Да, не сомневаюсь, у них будут кое-какие соображения по этому поводу.
— Спасение жизни важнее сохранения улик, — упрямо сказал Мак.
— Я не сомневаюсь в правильности наших действий, — согласился Куинси. — Только хочу вернуть всех к реальности. Мы обнаружили тело, попросили профессионалов проанализировать путеводные нити и теперь должны думать о том, как быть дальше. Надеюсь, никто не предлагает вернуть тело в пещеру. Или, хуже того, оставить его без осмотра.
Все почувствовали себя неловко. Куинси был прав — никто из них не заглядывал так далеко вперед.
— Если связаться с официальной опергруппой, мы проведем всю ночь в тюрьме, — заметила Кимберли. — И наше появление здесь окажется, в сущности, бессмысленным.
— Согласен. Думаю, тебе и Маку нужно продолжать свое дело. Мы с Рейни подождем появления властей. Рано или поздно кому-то нужно держать ответ. — Взгляд его остановился на Рейни.
— Если никто не возражает, — проговорил Эннунцио — я бы хотел продолжить поиски с остальными. Быть рядом если особый агент Маккормак получит еще звонок.
Мак взглянул на пристегнутый к ремню сотовый телефон и поморщился.
— При силе сигнала здесь надежды никакой.
— Но когда будем поближе к цивилизации…
— Я тоже отправляюсь на поиски. — Нора Рей упорно смотрела на Эннунцио, словно ожидая что он выскажется против.
— Это не ваша обязанность, — заговорил Куинси. — Мисс Уоттс, вы больше всего помогли бы нам, если бы вернулись домой. Ваши родители наверняка беспокоятся.
— Они беспокоятся даже когда я дома. Нет. Я могу помочь и остаюсь.
Голос ее звучал настойчиво, спорить с ней ни у кого не оставалось сил. Кимберли с любопытством посмотрела на Эннунцио.
— Как вы узнали об этой пещере? Джош Шадт говорит, что в пещеру Орндорфа спускаться опасно.
— После того что наделала с ней лесопилка — да, — ответил Эннунцио, — но двадцать — тридцать лет назад она была красивой. Я вырос в этих местах. Проводил свободное время в горах и пещерах. Это было давно, но я подумал, что вернуться будет приятно. И может быть, то, что еще помню, пригодится. Всего штата я не знаю, но этот уголок Виргинии хорошо мне знаком.
— Есть ли у вас какие-то соображения, где он мог оставить четвертую жертву? — спросил Куинси у Мака. Особый агент пожал плечами.
— Дайте сообразить! Он покончил с национальными парками и подземными пещерами. Что же у нас остается? Чесапикский залив интересен с геологической точки зрения. Я читал о плавании аквалангистов в водоемах, образовавшихся после затопления старых шахтерских поселков, — они могли его привлечь. Потом, существует множество рек — в последний раз он избрал Саванну.
— Здесь еще два горных хребта, — заметил Эннунцио, но Мак покачал головой.
— Он покончил с лесами. Ему нужно что-то другое.
— А что скажете о морском побережье? — спросила Нора Рей. Она не сводила с Эннунцио пристального взгляда.
— Побережье здесь заселено гуще, чем в Джорджии, — ответил Мак. — Думаю, он искал бы что-то более глухое. Можно справиться у Рея.
Он помахал рукой, и географ подошел к ним. Лицо Рея побледнело и блестело от пота. После того как он увидел труп, работа над делом об убийстве явно потеряла для него привлекательность.
— Есть успехи? — спросил Мак.
— Незначительные. Непонятно, что искать на девушке… трупе… жертве. Теле. — Рей как будто набирался смелости. — Оно… ммм… побывало в воде, и кто знает, что с него смыто. Кэти обнаружила в кармане платья какой-то скомканный листок. Пытается извлечь его, не повредив еще больше; мокрая косметическая бумага легко рвется. Джош Шадт по нашей просьбе спустился и осмотрел выступ. Ллойд сейчас работает с образцами почвы, которые нашел в туфлях девушки… трупа. Я хочу осмотреть сумочку, ты говорил, он иногда клал туда кое-что.
— В горло не заглядывали?
— Там ничего нет.
— Интересно, что у нее в желудке, — проговорил Мак. — Составляя карту на первой жертве, этот человек проявлял большую изобретательность. Не знаю, что он предпринял с очередными. Может быть, стоит подумать о вскрытии.
Нора Рей вскочила и пошла в темноту. Мак посмотрел ей вслед.
Рей Ли Чи позеленел.
— Ты не… не упоминал ни о чем подобном.
— Нам нужен коронер, — сказал Куинси.
— Нельзя просить геолога выступать в роли медэксперта, — поддержала его Рейни.
— Конечно, — согласился Рей. — Кажется, меня вырвет. — Однако его не вырвало. Он лишь отошел от пораженного кружка, потом вернулся еще более бледным, но с упрямым выражением лица.
— Здесь мы сделали все, что могли. Наилучший вариант — найти отель, укрыться на несколько часов с нашим оборудованием и посмотреть, что удастся выяснить. Знаю вы спешите, но чтобы гарантировать, что мы не посылаем вас искать ветра в поле, нужно сделать все основательно
— Тебе видней, — сказал Мак. — Закругляйтесь, если хочешь. С телом останутся Рейни и Куинси, а мы поедем с вами.
Рей благодарна кивнул и вернулся к своей группе.Ни говорить, ни делать, в сущности, было нечего.
Куинси поднял взгляд к небу.
— Где-то еще одна девушка, — негромко произнес он. — И уже темно.
* * *
Тина проснулась от чьего-то хныканья. И сразу же догадалась, что хнычет она.Мир был черным, неразличимым. Тина чуть не запаниковала. Либо опухшие глаза совсем закрылись, либо, чего доброго, она ослепла. Потом Тина сообразила, что вокруг не кромешная тьма, а густые, фиолетовые тени ночи.
Она пролежала в грязи несколько часов. Подняла руку к попыталась пошевелиться. Все тело воспротивилось этому. Мышцы дрожали от изнеможения. В левом бедре ощущалась тупая боль, в ребрах — пульсирующая. Тина подумала, что у нее ничего не получится, потом все-таки перевернулась в грязи, уперлась руками в дно, кое-как отжалась и, пошатываясь, встала на ноги.
Мир тут же закружился. Тина поплелась к стене ямы, волоча ноги в густой грязи, и стала отчаянно хвататься за лозы. Слишком отклонилась влево, потом слишком вправо, затем наконец уперлась в стену ладонями. Живот свело. Она согнулась от боли, стараясь не думать о том, что с ней происходит.
Тина плакала. Плакала в полном одиночестве в этой яме.
И ничего больше делать не могла.
В голову ей приходили отрывочные воспоминания. Попытка стать человеком-пауком, потом падение. Она снова подняла руки. Ощупала ноги. Невредима, по крайней мере формально.
Тина попыталась шагнуть. Правая нога подогнулась, и она снова упала в грязь. Скрипнув зубами, сделала еще одну попытку, однако с тем же результатом. Ноги слишком ослабли. Тело вынесло столько, сколько могло.
И она лежала, касаясь затылком прохладной, приносящей облегчение грязи. Видела, как жижа течет и пузырится в нескольких дюймах от лица. Тина решила, что, может быть, умереть не так уж плохо.
Если бы только найти воду… Рот, горло, сжимающийся живот, обожженная, истерзанная кожа.
Тина посмотрела на грязь еще минуту, потом кое-как встала на четвереньки.
Нельзя,.. Это убьет ее. Но не все ли равно?
Растопырив пальцы. Тина вдавила ладони в грязь. Маленькая впадина тут же заполнилась противной, вонючей водой.
Тина опустила голову и стала лакать по-собачьи.
Глава 42
Уайтвилл, штат Виргиния
22 часа 4 минуты. Температура 34 градуса
Кимберли разместила всех в крохотном придорожном мотеле. Рей и его группа получили необходимые комнаты. Кимберли заказала еще по одной для Норы Рей и доктора Эннунцио. Наконец взяла одну для себя и Мака.Вернувшись к машине, Кимберли не смотрела на него. Раздала ключи, демонстративно обойдя Мака вниманием, за что удостоилась любопытного взгляда. Потом начала выгружать вещи из багажника. Им необходим план действий. Рей обещал позвонить Маку или Кимберли, когда у группы появится какая-то версия. Они, в свою очередь, разбудили бы остальных. Мак включил сотовый телефон, как будто принимавший какой-то сигнал. Кимберли тоже включила свой — ва тот случай, если понадобится отцу.
Теперь оставалось только принять душ и поспать несколько часов. Вскоре им предстояло снова быть на ногах.
Кимберли проводила взглядом Нору Рей до простой белой двери одноэтажного строения. Потом смотрела, как доктор Эннунцио идет по автостоянке к своему крылу мотеля. Когда он скрылся, она повернулась к Маку.
— Держи. Я сняла для нас одну комнату.
Если он и удивился, то ничего не сказал. Просто взял ключ из дрожащей руки. Потом поднял их сумки и понес внутрь.
Переступив порог, Кимберли едва вновь не утратила мужество. Комната оказалась бежевой, совершенно будничной. Такую можно увидеть в любом отеле в любой части страны, и это почему-то сильно огорчило ее. Всего раз Кимберли пожелала от жизни чего-то большего, чем безнадежные попытки добиться счастья. Поехать бы куда-нибудь в полупансион с розами на обоях, красными стегаными одеялами и громадной кроватью с пологом, где можно глубоко погрузиться в перину, спать далеко за полдень и не вспоминать об окружающем мире.
Такой роскоши у них не было. Кимберли подумала, что не знала бы, что с ней делать.
Мак поставил их сумки возле кровати.
— Может, примешь душ первая? — предложил он. Кимберли кивнула и с удовольствием вошла в маленькую ванную.
Она стояла под струями душа. Сперва под горячими, чтобы расслабить усталые мышцы, потом под холодными, чтобы истребить память о жаре. На сей раз даже не плакала. Не видела навязчивых образов матери или сестры. Ощущение горя слегка притупилось, Кимберли чувствовала себя спокойнее, чем в последние недели.
Они снова пытались. Снова потерпели неудачу. И вскоре, через день или через час, будут пытаться снова. Такова жизнь. Можно либо бросить попытки, либо упорно двигаться вперед, а она не из тех, кто бросает начатое. Значит, так тому и быть. Она выбрала себе дорогу. Будет пытаться, пытаться, пытаться, даже если когда-нибудь это разобьет ей сердце.
Кимберли неспешно вытерлась, поискала в туалетной сумочке флакон духов, но их там не было. Подумала, не сделать ли что-нибудь с волосами, не подкрасить ли бледное лицо. Пожалела, что нет даже лосьона, чтобы смягчить обожженную солнцем кожу.
Но она была не из тех девушек. Не брала в дорогу таких вещей.
Кимберли вернулась в спальню, стыдливо обернув грудь старым полотенцем. Мак молча взял бритвенные принадлежности и скрылся в ванной.
Кимберли надела серую форменную майку ФБР и ждала.
Снаружи уже совсем стемнело. «Все еще жарко, — подумала Кимберли. — Легче ли пропавшей девушке быть на жаре, чем где-то в темноте и холоде? Или ей безумно хочется ощутить перегретой кожей что-то прохладное, приносящее облегчение? Как нелепо, что воздух остается таким горячим, хотя солнце давно зашло».
Нора Рей выжила под открытым небом. Она защищалась от солнца; нашла способ оставаться в прохладе, пока один бесконечный день переходил в другой. Какой маленькой, должно быть, она казалась себе, какой ничтожной, когда зарывалась поглубже в болото и ждала, чтобы кто-то обнаружил ее на громадной линии прибрежного горизонта. Однако так и не сдалась, так и не впала в панику. И в конце концов выжила.