Квартира Мари оказалась скромной, не совсем обставленной, как это предполагал увидеть Семенов. Пока Мари готовила кофе, он сидел на диване, и рассматривал картины неизвестных ему художников. Картины были старые, древние. Они висели на стене. Он подошел к ним поближе, и ему стало хорошо, спокойно. Он не мог предположить, что сейчас произойдет комбинация, которая полностью изменит всю его жизнь.
Мари разложила на столике коньяк, коробку шоколад, фирменные сигареты.
- За вас, Мари.
- А я за вас, Саня.
Послышался звон бокалов. Они выпили, потом еще, и еще. Ведь выпивка для русского это не просто спирт, это не просто алкоголь-это как бы русская идея, мысль, где душу надо вывернуть наизнанку, а иногда и желудок тоже, чтобы черти кругом тушевались.
- Вы много пьете, Мари.
- Это ничего, Саня. Главное не то, что входит в рот, а что оттуда выходит.
- Хм... Хорошо сказала. Это откуда?
- Оттуда. Не берите в голову, лучше берите в рот.
- (Улыбаясь) Это вообще классно сказано.
- Ну что, Саня, мы так и будем пить.
Семенову, старому чекисту, не надо было намекать дважды. Они пошли в спальню. Такое Семенов еще не видел. Мари делала с ним что-то невероятное, ну, это по меркам тех лет. Такого он в России, по крайней мере, не видал. Как говорится, чем выше культура, тем ниже поцелуй. И вот они лежат, отдыхают, курят. Семенов уже смотрит на часы. ''Уже пора', подумал он. И в этот момент в спальню очень уверенно вошли трое мужчин в темных костюмах. Семенов думал, что он видит сон, но он ошибся, это была явь. Один из этих мужчин присел в кресло, что у кровати, и на противно-ломаном русском начал говорить:
- Господин Семенов, я являюсь сотрудником местной спецслужбы. Должен вам заявить, что мы имеем пленку и кассету того, чем вы здесь занимались. У нас достаточно компрометирующего материала на КГБ-эшника, так что, сотрудничать с нами - в ваших же интересах. К тому же, и в финансах проблем не будет. Будете жить как король.
Семенов еще лежал в постели, укрывшись одеялом, слушал этого сволоча англичанина, огляделся: Мари в спальне не было. Хорошо, что коньяк ударил в голову, хмель не давала ему осознать всю серьезность его положения. "Можно я оденусь', попросил их Семенов.
Москва. Октябрь 1966-го года. На улице моросил дождь. Холодно. Семенов, укутавшись в свое пальто, приподняв воротник, шел по Арбату. "Все-таки, Родина есть Родина. И снова я в рядах КПСС. Здесь можно даже горы свернуть, но куда их потом сложить? Вот в чем вопрос! Многое в жизни оставляет желать лучшего, но и лучшее оставляет желать много, очень много. Ну а если говорить начистоту, то лучше о другом. Хотя бы о Мари''.
Семенов любил Москву, он ее обожал. Понятие City у него ассоциировалось только со столицей СССР. Хотя он бывал и в Лондоне, Ливерпуле, Париже, и даже в Бомбее, но это было все не то. Не то! У него сейчас был такой возраст, что он любил воспоминания, любил вечно вспоминать, он дорожил своим прошлым.
Семенов остановился. Он увидел на афише объявление о предстоящем футбольном матче чемпионата СССР между киевским "Динамо" и "Спартаком". Судьей на этот поединок был назначен Тофик Бахрамов. Семенов посмотрел на часы. Уже через 15 минут начало этой встречи. Ему почему-то захотелось увидеть Бахрамова, и он поспешил в Лужники.
Рев и гул стадиона, звуки горн и труб, футбольный марш, не умолкающие крики болельщиков заставляли Семенова чувствовать себя не совсем в своей тарелке. Он подошел к стадиону уже к концу футбольного матча. Шум и крики давят на интуицию, не дают расслабиться и сосредоточится. Семенов подождал до финального свистка, и показав дежурному милиционеру удостоверение сотрудника КГБ, прошел в судейскую комнату. Бахрамов увидев Семенова, сразу узнал его. Они крепко пожали друг другу руку.
- Как дела, Андрей Юрьевич?
- Спасибо Тофик Как вы?
- Отлично. Какими судьбами? Неужели болеете за "Спартак"?
- ...Да нет, нет.... Я просто вам хочу сказать пару слов.
- Я слушаю вас.
- ...Я вам благодарен, Тофик, очень благодарен. Вы изменили мою судьбу, и сейчас мне очень хорошо. Я теперь по-своему управляю миром, управляю людскими судьбами. Наконец-то я нашел свое место в этом мире. А знаете, почему я его нашел?
...
- Я полюбил Англию. Мне эта страна понравилась. Она раскрыла все мои внутренние возможности.
- А в чем это заключается, Андрей Юрьевич? Могли бы вы поделиться?
- С удовольствием. Когда помните, в Лондоне, мы были все вместе прошлым летом, однажды я прошелся рядом с рекой Темзой. Я остановился и посмотрел на воду. Она была красива, необычайна красива.
- А чем она лучше Москвы-реки?
- Тофик, она лучше тем, что я по-другому увидел в этой реке свой портрет, свое отражение. Это отражение было прекрасное, чудесное. Я его таким никогда не видел. Мне кажется, что это даже был не я. Художникам и натурщикам надо учиться рисовать у Темзы, и вообще учиться у воды, как она умеет отражать действительное. Главное то, что я решил для себя одно. Нельзя бояться, что ничего не получится. Этого делать нельзя. Еще лет пять назад я мог делать то, что делаю сейчас. Хорошо, что я ждал всего 5 лет, а не 10 или 15.
- Я не совсем понимаю вас, Андрей Юрьевич. Честно говоря, я не въезжаю в эти ребусы, не могли бы вы сказать точнее. Если вы имеете ввиду эмиграцию, точнее сказать, желаете убежать в Англию, то я в это не поверю. Вы не Рудольф Нуриев, вы чекист. Разведка и балет, это разные вещи. Хотя я Лондон тоже полюбил, по - своему. Мне этот город понравился. Это мой секрет, и я вам его не раскрою.
- Не надо, это твое право. Одно я тебе скажу Тофик, запомни это. Жизнь испытывает каждый шаг человека, каждое его движение, она говорит с ним на одном языке. И если ты не поймешь этого языка, то ты - труп. Пусть даже ты храбрый и смелый. Прощайте.
Андрей Семенов сделав ударение на последних словах, и оставив в полном недоумении судью международной категории, Тофика Бахрамова, удалился, пошел своей дорогой, которую он не знал. Вдоль нее убегала пустынная тропа. Бахрамов пожав плечами, смотрел ему вслед. От Семенова веяло непонятным холодком.
А Андрей Семенов спешил на встречу с Мари. Она только вчера приехала из Лондона, хотела увидеть Андрея. При встрече она передала ему очередную инструкцию.
ГЛАВА 11
1968-й год. О Гагарине
Я всегда думал, ну, или питал надежду (хоть и ошибочно), что мои изучения в рамках историографии являются правильными. Согласно нескольким критическим отзывам, мои изложения являются слишком гладкими, мягкими, спокойными. А иные критики вообще поставили под сомнение разумность моего решения завершить работу как этой книги в целом, так и данной главы в частности. Не знаю. Могу еще добавить, что материал этой главы был подготовлен при посредничестве одной особы, близкой подруги героини, или мини-героини нижеследующего рассказа.
Ее речь произвела на меня сильнейшее впечатление.
- Слышь, Гагарин, ты че совсем обарзел что ли? Героя из себя возомнил? Че ты выпендриваешься? Ты че, думаешь, мы не знаем, что никуда ты не летал. Какой на хрен космос? Смешно даже. Советскому народу нужен был герой, нужен был шум, вот мы это и сделали, создали. А ты кукла, обычная такая кукла, не более того, и не строй из себя героя. Иначе найдем другого, понял, космонавт хренов?
- Так точно, товарищ Брежнев.
- Все, свободен. Пошел вон.
При этих словах первый космонавт планеты Юрий Гагарин, отдав честь Леониду Ильичу Брежневу, вышел из кабинета.
В Смоленске зимы холодные. Снег под ногами даже не хрустит, он трещит как дерево. Амалия это знала. Хотя, она южанка, и не привыкла к морозам. Но другого выхода у нее не было, она была в бегах, свалила из женской колонии, и сейчас по наколке Варьки, своей хлебницы по зоне, направлялась в поселок Летово. По словам Варьки в это село даже Бог не заглядывал. А может Всевышний спокоен за это село? Амалия хотела первое время сесть на дно, остыть, чтобы про нее забыли. И вот в снежной дали показалась эта деревня. Снег как-то по сиротски накрыл белым плащом ее крыши. Речка встала, все замерзло. С крыши домов висели толстые сосульки. Прямо перед селом она увидела старика, он был местный. Им было по пути. И Амалия вместе с ним, идя в ногу по-солдатски, вошла в это село. Она была вынуждена приноровиться к его медленному шагу. Такими шагами можно идти долго и далеко. Справившись у него об этом селе, Амалия невольно поговорила со стариком. Тот представился коротко, Никитич. Ему, по его словам было около ста лет, и он практически ничего не ел.
- Зачем много есть, зачем? Ведь потом придется опорожняться. Так лучше вообще ни есть, чтоб потом не ходить в сортир. Зачем пить, чтоб потом писать. Зачем? Живи как елка.
И так он прожил много. Это было первым впечатлением Амалии о поселке Летово. Она вписалась в сельскую жизнь тихо, незаметно, и прижилась там.
В апреле 1961-го года Юрий Гагарин совершил первый в истории человечества полет в космос. В один миг он стал мировой знаменитостью. "Гагаринская" улыбка, красовалась на обложках многих журналов и газет. Он всегда был в объятиях молодых девушек, которые его называли "папуля". С Хрущевым был на ты, и в свои 32 года уже стал полковником.
Прошли годы. В новом, 1968-ом году, Юрию Гагарину однажды приснился сон. Космонавт впервые видел сон вообще. Ему никогда ничего не снилось, ибо у него все сбывалось наяву. Сны видят все, но не все в это время спят. Этот сон его почему-то потряс, не понравился. Он пересказал старым московским гадальщицам увиденное, но и они толком не смогли его растолковать. Видимо, они еще ничего не успели придумать на этот раз. Потом этот сон повторился, причем в ярко - выраженной форме, в разноцветных красках. Гагарин ходил в те дни задумчивым, грустным, слегка подавленным. Сидя у себя в городской квартире, ему стало одиноко. Налил себе немного коньяка и выпил. Не помогло, за душу не зацепило. Душа чего-то хотела, но чего, еще не разобрался. Все ему казалось странным, все очень напоминало кино с ним, с Гагариным в главной роли.
После того странного сна у Гагарина некоторое время все шло хорошо, терпимо, а потом он сорвался, ушел, сгорел.
"Махну ка я к себе в Гжатск. Отдохну там в деревне, повидаю ребят, напьюсь, наконец. Что - то меня на Родину потянуло. Родина может мне кое-что подскажет, шепнет на ухо. Но для этого я должен туда поехать. Кто смотрит на свою Родину со стороны, она ему не поможет''. С такой печалью Юрий Гагарин без малейшего отлагательства поехал в Гжатск. Этот маленький городок находится под Смоленском. Гагарина встретили здесь со всеми почестями, хотя он, конечно, не за этим приехал сюда. Друзья детства взяв буквально его на руки, водили по гостям и застольям. Везде лей-пей, гулянки и пьянки. Но при всем при этом, в поведении Гагарина чувствовалось отречение, он выглядел унылым. Часто старался уединиться, шел к реке Березина, садился у берега, смотрел на воду и думал. Долго думал.
У Гагарина был друг детства, звали его Макар Белов. Они дружили еще со школы, так сказать, с горшка. И вот в тот день, Макар предложил Гагарину интересную программу. Решив развлечь друга, он ему предложил поехать в хутор Летово, что находится в 50 километрах от деревни Татурино. Вся загвоздка была в том, что в Летово жили очень набожные, отсталые люди. Про это Богом забытое село поговаривали, что там обитают люди, которые даже не знают о многих происходящих событиях в стране, даже о существовании СССР. Это русская глушь, почти землянка, мужики и бабы только пьют, все обоссано, обосрано, все молчат, ходят как тени. Связи с городом нет, телевизоры и радио отсутствуют. Туда даже машины редко едут. Всего один раз, очень давно, Летово посетил Патриарх Никон, и со словами "куда я попал'' буквально соскочил, удрал оттуда. Одним словом народ там безмозглый и юродивый.
Услышав это, Юрий Гагарин немного загорелся. Захотелось чего-то иного, нового. Кремль и космодром у Гагарина уже вызывали рвоту.
И вот они с Макаром едут на Газ-21 в это Летово. Идет мелкий снег, слышны звуки стеклоочистителей: джиг-джиг-джиг. Кругом грязь, слякоть. День был тоже такой ужасный: погода мокрая, дождливая, снежливая, чреватая гриппами, ангинами, насморками, болезнями всех возможных видов и сортов, чему даже имени не бывает. Это не шоссе, и естественно не асфальт, а всего лишь проселочная, далекая от современных стандартов пародия на дорогу, посреди которой лежали огромные камни, залепленные грязью. Несколько раз машина наезжала на эти камни, буксовала, но с трудом все же двигалась дальше. Дорога заняла минут сорок, может чуть больше, и за все это время им по пути не повстречался никто. Абсолютно никто.
- Макар, тут что, все вымерли что ли?
- Я ж те говорил, Юр, это Летово, понял, Ле-то-во! Это убогий уголок, где нет машин, ярмарок, и даже нету школы. То есть, какая-то школа там стоит, у обрыва, но туда никто не ходит. Люди здесь на дне, но еще не достигли глубины. Понял? Они собственные министры своих внутренних дел.
Опять машина забуксовала, еле выбралась.
- Да, забрели мы с тобой.
- Ну а че там - то, в Гжатске, или в Смоленске? Скукатища одна. А здесь хоть посмеемся.
Машина въехала в село. Население будто вымерло, никого у дороги или у домов нет. Однажды на глаза попался грязный на вид пацан, и увидев машину, испугался, забежал к себе во двор. Гагарина это начало забавлять. Он не то чтобы повеселел, просто немного проснулся, открыл глаза, начал озираться по сторонам, оборачиваться, и опять никого. Пустая деревня с домиками и лавочками. И кругом грязь по колено, даже по пояс.
- А выходить - то как мы будем из машины? Нырнем в это грязище?
- Да брат, это тебе не космос.
Первым долгом Макар его повел в сельский клуб. По слухам, в этом клубе всегда кого-то можно найти. И на самом деле, вот сидят там на лавочке трое мужиков, курят, болтают. Рядом баба, чуть вдали паренек играет на губной гармошке. Макар представил им Гагарина, мол, знакомьтесь, это он, легендарный космонавт.
- Хто,...какой такой космонавт? Носят тут всяких...
Через минуту Макара и Юрия окружила толпа хуторян, и смотрела на них как на голую бабу.
- Глянь, Андреевна, комсонанты приехали какие-то. Ну как их земля-то носит а?
Гагарин широко раскрыл глаза.
- Вы что народ, книжек не читаете?
Ему ответил их главный, Петрович, сухонький небритый старичок с грязным засаленным воротником и с папироской во рту.
- А мы мудры по жизни, мы не только в книги смотрим, мы и в глаза и в сердце тоже умеем смотреть.
- А как зовут - то тебя а, отец?
- А я, мил человек, духовный, я не имею имени.
- А ты не слышал про космос? Про социализм, партию, про Брежнева.
- О Брежневе че - то у меня в голове мелькает. Ну и че ж этот Брежнев-то? Похвалить его хошь? Про его заслуги не говори. Божеский слуга не имеет заслуг - то.
- А кто их имеет тогда?
- Тот, кого нет.
Гагарина забавлял весь этот каменный век.
- А чем ты занимаешься, отец?
- Ничем. Сижу, смотрю и слушаю.
- И что же ты видишь и слышишь?
- А эт те не понять. Я всматриваюсь в то, че не видно, и слушаю то, че не слышно.
- А это как? Объясни пожалуйста.
- Ты, мил человек, привык к машинам. У тебя и сердце уже стало как машина. Тишину те не понять.
- Отец, я мог бы рассказать вам о вершинах, о Луне, о Марсе и Земле. Я это все видел с близи, вот как тебя щас вижу? Хочешь?
- Ишь, умный. А то мы не знали как жрать.
- ...Видимо не знали.
- Ступай прочь, ты видимо Бог, зачем ты говоришь с нами?
- Отец, я видел Луну, звезды и небо совсем близко. Даже рукой трогал.
- Ну и? Все мы когда-то увидим небо, мы оттуда пришли сюда в гости. А захоронят нас в земле.
Гагарин понял, что ему не удивить старика. Слишком языкастый.
Он подошел к другому старику, Никитичу. Про него шла молва, что ему около ста лет. Космонавту это стало интересно.
- Слышь отец, ты тоже ничего не слыхал про космонавтику? Про Гагарина?
- Нет сынок, ничо. А ты че читаешь - то?
В руках Гагарин держал книгу Аристотеля. Он ее с собой привез из Москвы, дабы не скучать.
- Это отец, Аристотель. Ты, наверное, не слыхал про такого.
- Нет, не слыхал. Но я догадываюсь о чем он пишет. А он умер?
- Кто, Аристотель? Конечно. Давно!
- Ну, значит тогда ты читаешь мусор мертвых душ. Это всего лишь мусор...
Гагарина это уже раздражало.
- Слышь, старик, ты хоть знаешь, кто такой Аристотель?
- А мне нет надобности его знать. Он умер, ничего не объяснив людям.
- Что? Да что вы все здесь мелите. С ума сойти!
Гагарин начал смеяться, причем от души. Его остановил Никитич.
- А ты не смейся, ты пойми. Вот если он был бы гением, то и люди его послушали бы. Разве нет так?
- ...Ну?
- Он изменил бы структуру мира, научил бы всех уму разуму. А так все делают что хотят. И так будет вечно. Тогда какой толк от твоего Аристотеля?
- Так это ж отец Аристотель, великий философ. А кто ты, конюх? Всего лишь. И ты его судишь? Что-то хочешь доказать?
- Так и он не смог шой-то доказать то людям! Ты пойми, сынок, если бы он был великим, народ пошел бы за ним, слушался бы его. И он к тому же прожил бы на этом белом свете очень долго, где-то окала 100 лет. А умер то он, наверное, совсем молодым. Ты пойми сынок, ежли ты шо то понял, то ты никуда не будешь торопиться. Адам и Ной жили каждый по 700 лет.
- Так ты выходит отец уже великий, тебе ж уже поговаривают годков то уже около ста?
- Нет сынок, я еще не великий. Я пытаюсь им стать.
- А не поздно ль?
- Человек всю свою жизнь говорит только две вещи: то мне рано, то поздно. То он ничего не делает, считая, что еще рано начинать, еще примеряется, рассчитывает, вычисляет, еще мол, все впереди, то опускает руки, считая, что уже поздно, машет рукой своей птичке. И все, так вот жизнь заканчивается. Это сам Бог судья, поздно иль нет?
- Книги надо вам читать отец, книги, а не языком болтать.
- А ты много читал - то?
- Много.
- И поэтому тебя в этот космос послали?
-...Нет... постой отец, выходит так, что ты уж теперь не умрешь что ли?
- А смерть и жизнь, это одно и тоже.
- Так почему же ты не умираешь (улыбаясь)?
- Да потому что, это одно и тоже.
Гагарину стало не по себе. Он вдруг почему-то опять вспомнил свой сон. В сердце будто наступила ночь, и он тут же вспотел так, что по спине побежала струйка пота. На него нахлынула мертвецкая скука, даже хандра, закружилась голова.
- Макар, пойдем выпьем.
- Без проблем.
Они направились в избу. Макар заранее предвидел это, поэтому был предусмотрителен. В грязной до мерзости избе запахло щами: тушеной капустой, мясом, лавровым листом. На липком столе красовалась водка и черный хлеб. Как говорится, каков стол, таков и стул.
- Да Макар, ну и дела тут.
- Да это еще шо, это ничо. Щас вот мы погуляем малость, а потом опять погуляем. И так до конца.
- Нет Макар! В Москву хочу. Надоело все!
Гагарину вдруг нестерпимо захотелось в Москву. Мокрый снег, грязь, допотопная психология местных людей, все это еще больше усиливала его тоску. Жители Летово часто открывали рот от восхищения, и закрывали его зевая. Это не интересно.
- Нет и нет, все, в Москву, в Москву хочу.
- Хорошо, Юр, в Москву так в Москву.
Когда в городе становиться скучно и тоскливо, необходимо обязательно на пару дней поехать в село, деревню, аул, кишлак, чтобы понять, как раньше тебе было хорошо.
Выпив водки граммов 200, Гагарин вышел на улицу. Водка тоже не пьется почему то. В голове промелькнул стишок:
''Я предан сокрушению
Не пьется мне друзья,
Мир ближе к разрушению,
К могиле ближе я''.
Снег кажется прекратился, но опять везде эта грязь. Он прошелся по протоптанной тропинке, и внезапно увидел перед собой женщину. Она появилась неожиданно, резко, он остановился. Женщина на вид не русская, такая черненькая кавказочка, лет 35-ти. Кто же она, грузинка, осетинка что ли? Женщина смело подошла к нему.
- Здравствуй, Юрий Гагарин.
- ...Простите, а вы меня знаете?
- Обижаете, конечно. Кто же не знает первого в мире космонавта?
- Но здесь меня не узнали, здесь даже многие не знают про Советскую власть. А ты кто?
- Меня зовут Амалия. Я азербайджанка, из Баку.
- А как ты сюда попала, что ты здесь делаешь?
- Эх Юра, Юра (вздохнула)... В бегах я от закона. С колонии сбежала. Сидела в Пензе, за убийство, которого не совершила, вот и отсиживаюсь здесь. Жду, пока все утихнет. Кто сунется сюда, в такую глухомань?
- Значит из Пензы говоришь удрала?
- Ну да.
- С пензюками и пензячками значит общалась там (с иронией)?
- ... Нет, с пензятами (улыбаясь).
- ...И давно скрываешься?
- Уже скоро год.
- А ты не боишься мне это рассказывать, Амалия? Ведь я же близкий к правительству человек. Как мне это все понимать?
- А что ты скажешь, что? У тебя же у самого проблем по горло. Я что не вижу, что ли.
- А что ты видишь?
- Я вижу твой сон, который тебя мучает уже неделю. Ты испугался, не знаешь что делать. Разве нет?
Гагарин опешил. "Ведьма, мигера, что это ... наваждение...нет, я кажется с ума схожу''.
Амалия угадала его мысли.
- Нет Юра, у тебя с головой все в порядке. Просто это очень плохой сон, очень.
- ...И что он означает (еле вымолвил)?
- О, это сразу не скажешь. Но это плохой сон. Дальше говорить?
- И все же Амалия, скажите, что это за сон.
Он приблизившись к ней, тронул ее за руку.
- Это плохой сон, товарищ Юрий Гагарин.
- Нельзя ли конкретнее?
- А вы не испугаетесь?
- Говорите!
- Когда человек во сне видит себя мертвым ребенком, которого оплакивают родители, это не к добру. Да и шрам у тебя на лбу, тоже не хороший знак. Тем более, что это случилось, когда ты отдыхал с девками в Ялте, правильно? Шах, товарищ космонавт! Теперь ваш ход.
Гагарин ее испугался, он сделал от нее шаг в сторону и замер. "Откуда она знает про мой шрам. Ведь это даже в газетах не писали. Даже дома не знают про историю этого шрама. Кто она?''
- Ты кто, гадалка?
- Нет (улыбаясь), не гадалка. Я умею многое видеть, и научилась этому вот здесь, в Летово.
- Здесь, в этом убожестве?
- Товарищ космонавт. А вы знаете, что вы ничем не отличаетесь от этих доярок и конюхов. Ну чем ты отличаешься от них, чем, скажи? Тем, что ты полетел в космос. Да господи, кто-то же должен был полететь, вот ты и полетел. Не ты, так другой. Какая разница? Выбор пал на тебя, как и сейчас он пал на твою жизнь. Скоро за тобой придут. Оттуда.
Она указала на небо.
- Я скоро умру?
- Мой тебе совет: не летай больше. Даже на самолетах. Тем более, что ты как летчик не набрался необходимого опыта, у тебя всего 200-250 часов полета. Ты не можешь летать. Тебя даже когда-то исключили с 3-го курса летного училища. Ты уже исчерпал себя, полетев в космос. Что тебе еще нужно от неба? Что? Не летай больше! Небо тебя не любит. Ты может и взлетел на небо, но не поднялся в глазах Бога. Ты понял это?
''Боже, боже, откуда она все это знает, откуда, а? Действительно, у меня всего около 200 часов полета, но об этом в стране не распространялись. Это же не выгодно. Гагарин, и неопытный пилот. Там, блин, есть пилоты, у которых более 2000 часов полета, но их никто не знает. Ведь мне же до них далеко. И про отчисление с училища... Ведь это было так давно. Но откуда она знает это все? Откуда?!!!''
- Не летай больше, ты уже исчерпал себя на небе. И тем более, что (приблизилась к нему вплотную и тихо сказала) никакого космоса и не было. Разве нет?
Гагарин опешил, как будто увидел говорящую змею. Он попытался улыбнуться, но получилось что-то непонятное. Он еле вымолвил:
- Что?...
- А что, Юра, ведь это знает только узкий круг партийных людей. Но от меня этого не скроешь. Ты же ведь не летал в космос, и я это знаю. Стране надо было выдумать космонавта, и она его выдумала. Вот и все. А снимки вы сделали с космодрома, там просто имитировали первый полет в космос. Вот так вот, товарищ герой.
Гагарин закрыл лицо руками, и сквозь пальцы взглянул по сторонам.
- Да ты не бойся, я не скажу никому. Но не летай больше. Небо на тебя обиделось. Ты сломал и перепутал всю астрологическую картину мира. У тебя на земле дел по горло. Не летай, Юра...
- Но...это...ж...
- Это Юра, как у Блока, не читал? Примерно звучит так:
И будет миг, когда ты сгинешь
Еще в иные небеса
И в новых небесах увидишь
Лишь две звезды - мои глаза.
- Не обгоняй бегущего впереди, Юра, слышишь? А вдруг он бежит не в ту сторону!
И почаще улыбайся, это всех раздражает (помахала ему рукой).
Гагарин ехал в Москву. Стихи и последние слова Амалии врезались в память. ''Не летай, не летай, а что делать - то? Нет, это не женщина, это мутант, откуда она знает про этот великий обман, про эту дикую мистификацию. Ведь она права, космоса ж ведь не было... Нет, все, я герой, герой! И все, бля! ''
27-го марта 1968-го года Юрий Гагарин во время тренировочного полета на двух-местном истребителе МИГ-15, не сумев справиться с управлением врезался в землю. Самолет взорвался. Рядом с ним находился инструктор по полету, полковник Серегин. Последнюю ночь они с Серегиным остались вместе. Прямо перед вылетом Серегин успел сообщить товарищам, что Гагарин ночью бредил, кричал одно и тоже:
- Амалия, я твою маму..., ты была права, сучка, они зовут меня в небо,... не знаю, ...у меня сердце болит...они зовут и зовут, я их вижу, но Луна, Луна,... она прекрасна...Амалия...
ГЛАВА 12
1975-й год. Эдвард Герек
Каждую неделю, а иногда два раза в неделю, на мою электронную почту поступает текст такого содержания: ''Как настроение, шеф? Есть информация для тебя!'' Я сам создал такую систему, при которой вся нужная и полезная информация стекается, идет ко мне как медведь на желудь.
Нижеследующий материал я изложу в том виде, в каком слышал его от одного человека, приславшего его на мой интернетовский адрес. А он, по его словам, слышал это от своего друга, который узнал подробности от своего отца. Ну и так далее. Это исторический факт, а не вымысел, уверяю вас.
Мари разложила на столике коньяк, коробку шоколад, фирменные сигареты.
- За вас, Мари.
- А я за вас, Саня.
Послышался звон бокалов. Они выпили, потом еще, и еще. Ведь выпивка для русского это не просто спирт, это не просто алкоголь-это как бы русская идея, мысль, где душу надо вывернуть наизнанку, а иногда и желудок тоже, чтобы черти кругом тушевались.
- Вы много пьете, Мари.
- Это ничего, Саня. Главное не то, что входит в рот, а что оттуда выходит.
- Хм... Хорошо сказала. Это откуда?
- Оттуда. Не берите в голову, лучше берите в рот.
- (Улыбаясь) Это вообще классно сказано.
- Ну что, Саня, мы так и будем пить.
Семенову, старому чекисту, не надо было намекать дважды. Они пошли в спальню. Такое Семенов еще не видел. Мари делала с ним что-то невероятное, ну, это по меркам тех лет. Такого он в России, по крайней мере, не видал. Как говорится, чем выше культура, тем ниже поцелуй. И вот они лежат, отдыхают, курят. Семенов уже смотрит на часы. ''Уже пора', подумал он. И в этот момент в спальню очень уверенно вошли трое мужчин в темных костюмах. Семенов думал, что он видит сон, но он ошибся, это была явь. Один из этих мужчин присел в кресло, что у кровати, и на противно-ломаном русском начал говорить:
- Господин Семенов, я являюсь сотрудником местной спецслужбы. Должен вам заявить, что мы имеем пленку и кассету того, чем вы здесь занимались. У нас достаточно компрометирующего материала на КГБ-эшника, так что, сотрудничать с нами - в ваших же интересах. К тому же, и в финансах проблем не будет. Будете жить как король.
Семенов еще лежал в постели, укрывшись одеялом, слушал этого сволоча англичанина, огляделся: Мари в спальне не было. Хорошо, что коньяк ударил в голову, хмель не давала ему осознать всю серьезность его положения. "Можно я оденусь', попросил их Семенов.
Москва. Октябрь 1966-го года. На улице моросил дождь. Холодно. Семенов, укутавшись в свое пальто, приподняв воротник, шел по Арбату. "Все-таки, Родина есть Родина. И снова я в рядах КПСС. Здесь можно даже горы свернуть, но куда их потом сложить? Вот в чем вопрос! Многое в жизни оставляет желать лучшего, но и лучшее оставляет желать много, очень много. Ну а если говорить начистоту, то лучше о другом. Хотя бы о Мари''.
Семенов любил Москву, он ее обожал. Понятие City у него ассоциировалось только со столицей СССР. Хотя он бывал и в Лондоне, Ливерпуле, Париже, и даже в Бомбее, но это было все не то. Не то! У него сейчас был такой возраст, что он любил воспоминания, любил вечно вспоминать, он дорожил своим прошлым.
Семенов остановился. Он увидел на афише объявление о предстоящем футбольном матче чемпионата СССР между киевским "Динамо" и "Спартаком". Судьей на этот поединок был назначен Тофик Бахрамов. Семенов посмотрел на часы. Уже через 15 минут начало этой встречи. Ему почему-то захотелось увидеть Бахрамова, и он поспешил в Лужники.
Рев и гул стадиона, звуки горн и труб, футбольный марш, не умолкающие крики болельщиков заставляли Семенова чувствовать себя не совсем в своей тарелке. Он подошел к стадиону уже к концу футбольного матча. Шум и крики давят на интуицию, не дают расслабиться и сосредоточится. Семенов подождал до финального свистка, и показав дежурному милиционеру удостоверение сотрудника КГБ, прошел в судейскую комнату. Бахрамов увидев Семенова, сразу узнал его. Они крепко пожали друг другу руку.
- Как дела, Андрей Юрьевич?
- Спасибо Тофик Как вы?
- Отлично. Какими судьбами? Неужели болеете за "Спартак"?
- ...Да нет, нет.... Я просто вам хочу сказать пару слов.
- Я слушаю вас.
- ...Я вам благодарен, Тофик, очень благодарен. Вы изменили мою судьбу, и сейчас мне очень хорошо. Я теперь по-своему управляю миром, управляю людскими судьбами. Наконец-то я нашел свое место в этом мире. А знаете, почему я его нашел?
...
- Я полюбил Англию. Мне эта страна понравилась. Она раскрыла все мои внутренние возможности.
- А в чем это заключается, Андрей Юрьевич? Могли бы вы поделиться?
- С удовольствием. Когда помните, в Лондоне, мы были все вместе прошлым летом, однажды я прошелся рядом с рекой Темзой. Я остановился и посмотрел на воду. Она была красива, необычайна красива.
- А чем она лучше Москвы-реки?
- Тофик, она лучше тем, что я по-другому увидел в этой реке свой портрет, свое отражение. Это отражение было прекрасное, чудесное. Я его таким никогда не видел. Мне кажется, что это даже был не я. Художникам и натурщикам надо учиться рисовать у Темзы, и вообще учиться у воды, как она умеет отражать действительное. Главное то, что я решил для себя одно. Нельзя бояться, что ничего не получится. Этого делать нельзя. Еще лет пять назад я мог делать то, что делаю сейчас. Хорошо, что я ждал всего 5 лет, а не 10 или 15.
- Я не совсем понимаю вас, Андрей Юрьевич. Честно говоря, я не въезжаю в эти ребусы, не могли бы вы сказать точнее. Если вы имеете ввиду эмиграцию, точнее сказать, желаете убежать в Англию, то я в это не поверю. Вы не Рудольф Нуриев, вы чекист. Разведка и балет, это разные вещи. Хотя я Лондон тоже полюбил, по - своему. Мне этот город понравился. Это мой секрет, и я вам его не раскрою.
- Не надо, это твое право. Одно я тебе скажу Тофик, запомни это. Жизнь испытывает каждый шаг человека, каждое его движение, она говорит с ним на одном языке. И если ты не поймешь этого языка, то ты - труп. Пусть даже ты храбрый и смелый. Прощайте.
Андрей Семенов сделав ударение на последних словах, и оставив в полном недоумении судью международной категории, Тофика Бахрамова, удалился, пошел своей дорогой, которую он не знал. Вдоль нее убегала пустынная тропа. Бахрамов пожав плечами, смотрел ему вслед. От Семенова веяло непонятным холодком.
А Андрей Семенов спешил на встречу с Мари. Она только вчера приехала из Лондона, хотела увидеть Андрея. При встрече она передала ему очередную инструкцию.
ГЛАВА 11
1968-й год. О Гагарине
Я всегда думал, ну, или питал надежду (хоть и ошибочно), что мои изучения в рамках историографии являются правильными. Согласно нескольким критическим отзывам, мои изложения являются слишком гладкими, мягкими, спокойными. А иные критики вообще поставили под сомнение разумность моего решения завершить работу как этой книги в целом, так и данной главы в частности. Не знаю. Могу еще добавить, что материал этой главы был подготовлен при посредничестве одной особы, близкой подруги героини, или мини-героини нижеследующего рассказа.
Ее речь произвела на меня сильнейшее впечатление.
- Слышь, Гагарин, ты че совсем обарзел что ли? Героя из себя возомнил? Че ты выпендриваешься? Ты че, думаешь, мы не знаем, что никуда ты не летал. Какой на хрен космос? Смешно даже. Советскому народу нужен был герой, нужен был шум, вот мы это и сделали, создали. А ты кукла, обычная такая кукла, не более того, и не строй из себя героя. Иначе найдем другого, понял, космонавт хренов?
- Так точно, товарищ Брежнев.
- Все, свободен. Пошел вон.
При этих словах первый космонавт планеты Юрий Гагарин, отдав честь Леониду Ильичу Брежневу, вышел из кабинета.
В Смоленске зимы холодные. Снег под ногами даже не хрустит, он трещит как дерево. Амалия это знала. Хотя, она южанка, и не привыкла к морозам. Но другого выхода у нее не было, она была в бегах, свалила из женской колонии, и сейчас по наколке Варьки, своей хлебницы по зоне, направлялась в поселок Летово. По словам Варьки в это село даже Бог не заглядывал. А может Всевышний спокоен за это село? Амалия хотела первое время сесть на дно, остыть, чтобы про нее забыли. И вот в снежной дали показалась эта деревня. Снег как-то по сиротски накрыл белым плащом ее крыши. Речка встала, все замерзло. С крыши домов висели толстые сосульки. Прямо перед селом она увидела старика, он был местный. Им было по пути. И Амалия вместе с ним, идя в ногу по-солдатски, вошла в это село. Она была вынуждена приноровиться к его медленному шагу. Такими шагами можно идти долго и далеко. Справившись у него об этом селе, Амалия невольно поговорила со стариком. Тот представился коротко, Никитич. Ему, по его словам было около ста лет, и он практически ничего не ел.
- Зачем много есть, зачем? Ведь потом придется опорожняться. Так лучше вообще ни есть, чтоб потом не ходить в сортир. Зачем пить, чтоб потом писать. Зачем? Живи как елка.
И так он прожил много. Это было первым впечатлением Амалии о поселке Летово. Она вписалась в сельскую жизнь тихо, незаметно, и прижилась там.
В апреле 1961-го года Юрий Гагарин совершил первый в истории человечества полет в космос. В один миг он стал мировой знаменитостью. "Гагаринская" улыбка, красовалась на обложках многих журналов и газет. Он всегда был в объятиях молодых девушек, которые его называли "папуля". С Хрущевым был на ты, и в свои 32 года уже стал полковником.
Прошли годы. В новом, 1968-ом году, Юрию Гагарину однажды приснился сон. Космонавт впервые видел сон вообще. Ему никогда ничего не снилось, ибо у него все сбывалось наяву. Сны видят все, но не все в это время спят. Этот сон его почему-то потряс, не понравился. Он пересказал старым московским гадальщицам увиденное, но и они толком не смогли его растолковать. Видимо, они еще ничего не успели придумать на этот раз. Потом этот сон повторился, причем в ярко - выраженной форме, в разноцветных красках. Гагарин ходил в те дни задумчивым, грустным, слегка подавленным. Сидя у себя в городской квартире, ему стало одиноко. Налил себе немного коньяка и выпил. Не помогло, за душу не зацепило. Душа чего-то хотела, но чего, еще не разобрался. Все ему казалось странным, все очень напоминало кино с ним, с Гагариным в главной роли.
После того странного сна у Гагарина некоторое время все шло хорошо, терпимо, а потом он сорвался, ушел, сгорел.
"Махну ка я к себе в Гжатск. Отдохну там в деревне, повидаю ребят, напьюсь, наконец. Что - то меня на Родину потянуло. Родина может мне кое-что подскажет, шепнет на ухо. Но для этого я должен туда поехать. Кто смотрит на свою Родину со стороны, она ему не поможет''. С такой печалью Юрий Гагарин без малейшего отлагательства поехал в Гжатск. Этот маленький городок находится под Смоленском. Гагарина встретили здесь со всеми почестями, хотя он, конечно, не за этим приехал сюда. Друзья детства взяв буквально его на руки, водили по гостям и застольям. Везде лей-пей, гулянки и пьянки. Но при всем при этом, в поведении Гагарина чувствовалось отречение, он выглядел унылым. Часто старался уединиться, шел к реке Березина, садился у берега, смотрел на воду и думал. Долго думал.
У Гагарина был друг детства, звали его Макар Белов. Они дружили еще со школы, так сказать, с горшка. И вот в тот день, Макар предложил Гагарину интересную программу. Решив развлечь друга, он ему предложил поехать в хутор Летово, что находится в 50 километрах от деревни Татурино. Вся загвоздка была в том, что в Летово жили очень набожные, отсталые люди. Про это Богом забытое село поговаривали, что там обитают люди, которые даже не знают о многих происходящих событиях в стране, даже о существовании СССР. Это русская глушь, почти землянка, мужики и бабы только пьют, все обоссано, обосрано, все молчат, ходят как тени. Связи с городом нет, телевизоры и радио отсутствуют. Туда даже машины редко едут. Всего один раз, очень давно, Летово посетил Патриарх Никон, и со словами "куда я попал'' буквально соскочил, удрал оттуда. Одним словом народ там безмозглый и юродивый.
Услышав это, Юрий Гагарин немного загорелся. Захотелось чего-то иного, нового. Кремль и космодром у Гагарина уже вызывали рвоту.
И вот они с Макаром едут на Газ-21 в это Летово. Идет мелкий снег, слышны звуки стеклоочистителей: джиг-джиг-джиг. Кругом грязь, слякоть. День был тоже такой ужасный: погода мокрая, дождливая, снежливая, чреватая гриппами, ангинами, насморками, болезнями всех возможных видов и сортов, чему даже имени не бывает. Это не шоссе, и естественно не асфальт, а всего лишь проселочная, далекая от современных стандартов пародия на дорогу, посреди которой лежали огромные камни, залепленные грязью. Несколько раз машина наезжала на эти камни, буксовала, но с трудом все же двигалась дальше. Дорога заняла минут сорок, может чуть больше, и за все это время им по пути не повстречался никто. Абсолютно никто.
- Макар, тут что, все вымерли что ли?
- Я ж те говорил, Юр, это Летово, понял, Ле-то-во! Это убогий уголок, где нет машин, ярмарок, и даже нету школы. То есть, какая-то школа там стоит, у обрыва, но туда никто не ходит. Люди здесь на дне, но еще не достигли глубины. Понял? Они собственные министры своих внутренних дел.
Опять машина забуксовала, еле выбралась.
- Да, забрели мы с тобой.
- Ну а че там - то, в Гжатске, или в Смоленске? Скукатища одна. А здесь хоть посмеемся.
Машина въехала в село. Население будто вымерло, никого у дороги или у домов нет. Однажды на глаза попался грязный на вид пацан, и увидев машину, испугался, забежал к себе во двор. Гагарина это начало забавлять. Он не то чтобы повеселел, просто немного проснулся, открыл глаза, начал озираться по сторонам, оборачиваться, и опять никого. Пустая деревня с домиками и лавочками. И кругом грязь по колено, даже по пояс.
- А выходить - то как мы будем из машины? Нырнем в это грязище?
- Да брат, это тебе не космос.
Первым долгом Макар его повел в сельский клуб. По слухам, в этом клубе всегда кого-то можно найти. И на самом деле, вот сидят там на лавочке трое мужиков, курят, болтают. Рядом баба, чуть вдали паренек играет на губной гармошке. Макар представил им Гагарина, мол, знакомьтесь, это он, легендарный космонавт.
- Хто,...какой такой космонавт? Носят тут всяких...
Через минуту Макара и Юрия окружила толпа хуторян, и смотрела на них как на голую бабу.
- Глянь, Андреевна, комсонанты приехали какие-то. Ну как их земля-то носит а?
Гагарин широко раскрыл глаза.
- Вы что народ, книжек не читаете?
Ему ответил их главный, Петрович, сухонький небритый старичок с грязным засаленным воротником и с папироской во рту.
- А мы мудры по жизни, мы не только в книги смотрим, мы и в глаза и в сердце тоже умеем смотреть.
- А как зовут - то тебя а, отец?
- А я, мил человек, духовный, я не имею имени.
- А ты не слышал про космос? Про социализм, партию, про Брежнева.
- О Брежневе че - то у меня в голове мелькает. Ну и че ж этот Брежнев-то? Похвалить его хошь? Про его заслуги не говори. Божеский слуга не имеет заслуг - то.
- А кто их имеет тогда?
- Тот, кого нет.
Гагарина забавлял весь этот каменный век.
- А чем ты занимаешься, отец?
- Ничем. Сижу, смотрю и слушаю.
- И что же ты видишь и слышишь?
- А эт те не понять. Я всматриваюсь в то, че не видно, и слушаю то, че не слышно.
- А это как? Объясни пожалуйста.
- Ты, мил человек, привык к машинам. У тебя и сердце уже стало как машина. Тишину те не понять.
- Отец, я мог бы рассказать вам о вершинах, о Луне, о Марсе и Земле. Я это все видел с близи, вот как тебя щас вижу? Хочешь?
- Ишь, умный. А то мы не знали как жрать.
- ...Видимо не знали.
- Ступай прочь, ты видимо Бог, зачем ты говоришь с нами?
- Отец, я видел Луну, звезды и небо совсем близко. Даже рукой трогал.
- Ну и? Все мы когда-то увидим небо, мы оттуда пришли сюда в гости. А захоронят нас в земле.
Гагарин понял, что ему не удивить старика. Слишком языкастый.
Он подошел к другому старику, Никитичу. Про него шла молва, что ему около ста лет. Космонавту это стало интересно.
- Слышь отец, ты тоже ничего не слыхал про космонавтику? Про Гагарина?
- Нет сынок, ничо. А ты че читаешь - то?
В руках Гагарин держал книгу Аристотеля. Он ее с собой привез из Москвы, дабы не скучать.
- Это отец, Аристотель. Ты, наверное, не слыхал про такого.
- Нет, не слыхал. Но я догадываюсь о чем он пишет. А он умер?
- Кто, Аристотель? Конечно. Давно!
- Ну, значит тогда ты читаешь мусор мертвых душ. Это всего лишь мусор...
Гагарина это уже раздражало.
- Слышь, старик, ты хоть знаешь, кто такой Аристотель?
- А мне нет надобности его знать. Он умер, ничего не объяснив людям.
- Что? Да что вы все здесь мелите. С ума сойти!
Гагарин начал смеяться, причем от души. Его остановил Никитич.
- А ты не смейся, ты пойми. Вот если он был бы гением, то и люди его послушали бы. Разве нет так?
- ...Ну?
- Он изменил бы структуру мира, научил бы всех уму разуму. А так все делают что хотят. И так будет вечно. Тогда какой толк от твоего Аристотеля?
- Так это ж отец Аристотель, великий философ. А кто ты, конюх? Всего лишь. И ты его судишь? Что-то хочешь доказать?
- Так и он не смог шой-то доказать то людям! Ты пойми, сынок, если бы он был великим, народ пошел бы за ним, слушался бы его. И он к тому же прожил бы на этом белом свете очень долго, где-то окала 100 лет. А умер то он, наверное, совсем молодым. Ты пойми сынок, ежли ты шо то понял, то ты никуда не будешь торопиться. Адам и Ной жили каждый по 700 лет.
- Так ты выходит отец уже великий, тебе ж уже поговаривают годков то уже около ста?
- Нет сынок, я еще не великий. Я пытаюсь им стать.
- А не поздно ль?
- Человек всю свою жизнь говорит только две вещи: то мне рано, то поздно. То он ничего не делает, считая, что еще рано начинать, еще примеряется, рассчитывает, вычисляет, еще мол, все впереди, то опускает руки, считая, что уже поздно, машет рукой своей птичке. И все, так вот жизнь заканчивается. Это сам Бог судья, поздно иль нет?
- Книги надо вам читать отец, книги, а не языком болтать.
- А ты много читал - то?
- Много.
- И поэтому тебя в этот космос послали?
-...Нет... постой отец, выходит так, что ты уж теперь не умрешь что ли?
- А смерть и жизнь, это одно и тоже.
- Так почему же ты не умираешь (улыбаясь)?
- Да потому что, это одно и тоже.
Гагарину стало не по себе. Он вдруг почему-то опять вспомнил свой сон. В сердце будто наступила ночь, и он тут же вспотел так, что по спине побежала струйка пота. На него нахлынула мертвецкая скука, даже хандра, закружилась голова.
- Макар, пойдем выпьем.
- Без проблем.
Они направились в избу. Макар заранее предвидел это, поэтому был предусмотрителен. В грязной до мерзости избе запахло щами: тушеной капустой, мясом, лавровым листом. На липком столе красовалась водка и черный хлеб. Как говорится, каков стол, таков и стул.
- Да Макар, ну и дела тут.
- Да это еще шо, это ничо. Щас вот мы погуляем малость, а потом опять погуляем. И так до конца.
- Нет Макар! В Москву хочу. Надоело все!
Гагарину вдруг нестерпимо захотелось в Москву. Мокрый снег, грязь, допотопная психология местных людей, все это еще больше усиливала его тоску. Жители Летово часто открывали рот от восхищения, и закрывали его зевая. Это не интересно.
- Нет и нет, все, в Москву, в Москву хочу.
- Хорошо, Юр, в Москву так в Москву.
Когда в городе становиться скучно и тоскливо, необходимо обязательно на пару дней поехать в село, деревню, аул, кишлак, чтобы понять, как раньше тебе было хорошо.
Выпив водки граммов 200, Гагарин вышел на улицу. Водка тоже не пьется почему то. В голове промелькнул стишок:
''Я предан сокрушению
Не пьется мне друзья,
Мир ближе к разрушению,
К могиле ближе я''.
Снег кажется прекратился, но опять везде эта грязь. Он прошелся по протоптанной тропинке, и внезапно увидел перед собой женщину. Она появилась неожиданно, резко, он остановился. Женщина на вид не русская, такая черненькая кавказочка, лет 35-ти. Кто же она, грузинка, осетинка что ли? Женщина смело подошла к нему.
- Здравствуй, Юрий Гагарин.
- ...Простите, а вы меня знаете?
- Обижаете, конечно. Кто же не знает первого в мире космонавта?
- Но здесь меня не узнали, здесь даже многие не знают про Советскую власть. А ты кто?
- Меня зовут Амалия. Я азербайджанка, из Баку.
- А как ты сюда попала, что ты здесь делаешь?
- Эх Юра, Юра (вздохнула)... В бегах я от закона. С колонии сбежала. Сидела в Пензе, за убийство, которого не совершила, вот и отсиживаюсь здесь. Жду, пока все утихнет. Кто сунется сюда, в такую глухомань?
- Значит из Пензы говоришь удрала?
- Ну да.
- С пензюками и пензячками значит общалась там (с иронией)?
- ... Нет, с пензятами (улыбаясь).
- ...И давно скрываешься?
- Уже скоро год.
- А ты не боишься мне это рассказывать, Амалия? Ведь я же близкий к правительству человек. Как мне это все понимать?
- А что ты скажешь, что? У тебя же у самого проблем по горло. Я что не вижу, что ли.
- А что ты видишь?
- Я вижу твой сон, который тебя мучает уже неделю. Ты испугался, не знаешь что делать. Разве нет?
Гагарин опешил. "Ведьма, мигера, что это ... наваждение...нет, я кажется с ума схожу''.
Амалия угадала его мысли.
- Нет Юра, у тебя с головой все в порядке. Просто это очень плохой сон, очень.
- ...И что он означает (еле вымолвил)?
- О, это сразу не скажешь. Но это плохой сон. Дальше говорить?
- И все же Амалия, скажите, что это за сон.
Он приблизившись к ней, тронул ее за руку.
- Это плохой сон, товарищ Юрий Гагарин.
- Нельзя ли конкретнее?
- А вы не испугаетесь?
- Говорите!
- Когда человек во сне видит себя мертвым ребенком, которого оплакивают родители, это не к добру. Да и шрам у тебя на лбу, тоже не хороший знак. Тем более, что это случилось, когда ты отдыхал с девками в Ялте, правильно? Шах, товарищ космонавт! Теперь ваш ход.
Гагарин ее испугался, он сделал от нее шаг в сторону и замер. "Откуда она знает про мой шрам. Ведь это даже в газетах не писали. Даже дома не знают про историю этого шрама. Кто она?''
- Ты кто, гадалка?
- Нет (улыбаясь), не гадалка. Я умею многое видеть, и научилась этому вот здесь, в Летово.
- Здесь, в этом убожестве?
- Товарищ космонавт. А вы знаете, что вы ничем не отличаетесь от этих доярок и конюхов. Ну чем ты отличаешься от них, чем, скажи? Тем, что ты полетел в космос. Да господи, кто-то же должен был полететь, вот ты и полетел. Не ты, так другой. Какая разница? Выбор пал на тебя, как и сейчас он пал на твою жизнь. Скоро за тобой придут. Оттуда.
Она указала на небо.
- Я скоро умру?
- Мой тебе совет: не летай больше. Даже на самолетах. Тем более, что ты как летчик не набрался необходимого опыта, у тебя всего 200-250 часов полета. Ты не можешь летать. Тебя даже когда-то исключили с 3-го курса летного училища. Ты уже исчерпал себя, полетев в космос. Что тебе еще нужно от неба? Что? Не летай больше! Небо тебя не любит. Ты может и взлетел на небо, но не поднялся в глазах Бога. Ты понял это?
''Боже, боже, откуда она все это знает, откуда, а? Действительно, у меня всего около 200 часов полета, но об этом в стране не распространялись. Это же не выгодно. Гагарин, и неопытный пилот. Там, блин, есть пилоты, у которых более 2000 часов полета, но их никто не знает. Ведь мне же до них далеко. И про отчисление с училища... Ведь это было так давно. Но откуда она знает это все? Откуда?!!!''
- Не летай больше, ты уже исчерпал себя на небе. И тем более, что (приблизилась к нему вплотную и тихо сказала) никакого космоса и не было. Разве нет?
Гагарин опешил, как будто увидел говорящую змею. Он попытался улыбнуться, но получилось что-то непонятное. Он еле вымолвил:
- Что?...
- А что, Юра, ведь это знает только узкий круг партийных людей. Но от меня этого не скроешь. Ты же ведь не летал в космос, и я это знаю. Стране надо было выдумать космонавта, и она его выдумала. Вот и все. А снимки вы сделали с космодрома, там просто имитировали первый полет в космос. Вот так вот, товарищ герой.
Гагарин закрыл лицо руками, и сквозь пальцы взглянул по сторонам.
- Да ты не бойся, я не скажу никому. Но не летай больше. Небо на тебя обиделось. Ты сломал и перепутал всю астрологическую картину мира. У тебя на земле дел по горло. Не летай, Юра...
- Но...это...ж...
- Это Юра, как у Блока, не читал? Примерно звучит так:
И будет миг, когда ты сгинешь
Еще в иные небеса
И в новых небесах увидишь
Лишь две звезды - мои глаза.
- Не обгоняй бегущего впереди, Юра, слышишь? А вдруг он бежит не в ту сторону!
И почаще улыбайся, это всех раздражает (помахала ему рукой).
Гагарин ехал в Москву. Стихи и последние слова Амалии врезались в память. ''Не летай, не летай, а что делать - то? Нет, это не женщина, это мутант, откуда она знает про этот великий обман, про эту дикую мистификацию. Ведь она права, космоса ж ведь не было... Нет, все, я герой, герой! И все, бля! ''
27-го марта 1968-го года Юрий Гагарин во время тренировочного полета на двух-местном истребителе МИГ-15, не сумев справиться с управлением врезался в землю. Самолет взорвался. Рядом с ним находился инструктор по полету, полковник Серегин. Последнюю ночь они с Серегиным остались вместе. Прямо перед вылетом Серегин успел сообщить товарищам, что Гагарин ночью бредил, кричал одно и тоже:
- Амалия, я твою маму..., ты была права, сучка, они зовут меня в небо,... не знаю, ...у меня сердце болит...они зовут и зовут, я их вижу, но Луна, Луна,... она прекрасна...Амалия...
ГЛАВА 12
1975-й год. Эдвард Герек
Каждую неделю, а иногда два раза в неделю, на мою электронную почту поступает текст такого содержания: ''Как настроение, шеф? Есть информация для тебя!'' Я сам создал такую систему, при которой вся нужная и полезная информация стекается, идет ко мне как медведь на желудь.
Нижеследующий материал я изложу в том виде, в каком слышал его от одного человека, приславшего его на мой интернетовский адрес. А он, по его словам, слышал это от своего друга, который узнал подробности от своего отца. Ну и так далее. Это исторический факт, а не вымысел, уверяю вас.