Северный путь в Россию огибал северную оконечность Норвегии и проходил через Баренцево море в Мурманск. На этом маршруте использовались примерно три четверти британских и американских кораблей. Вольнонаемные матросы из Норвегии составляли большую часть команды. В марте 1942 года появились серьезные проблемы, связанные с воздушными атаками немецких самолетов, базирующихся в Норвегии, и нападениями немецких подводных лодок. Кроме того, существовала постоянная угроза со стороны надводных кораблей Германии, включая «Тирпиц», сосредоточенных в этом районе.
Отправленный в конце марта 1942 года конвой «PQ-13» потерял пять из девятнадцати грузовых кораблей. Большая часть кораблей следующего конвоя «PQ-14» была остановлена льдами и повернула обратно, не достигнув опасной зоны; только восемь из двадцати трех кораблей добрались до Мурманска. Два следующих конвоя, «PQ-15» и «PQ-16», отправились, соответственно, в апреле и мае и, несмотря на мощное прикрытие с моря, сильно пострадали. Корабли сопровождения тоже получили серьезные повреждения. Однако по настоянию Рузвельта британцы в течение мая – июня предприняли огромные усилия для доставки крайне необходимых военных грузов, подвергая риску имеющиеся морские ресурсы. Черчилль убеждал все службы, что не только Сталин, но и Рузвельт будет невероятно огорчен прекращением конвоев, и отмечал следующее: «Операция будет оправдана, если дойдет даже половина конвоя. Будет большой ошибкой с нашей стороны попытаться ослабить влияние на наших основных союзников».
Но самая страшная участь постигла следующий конвой «PQ-17», состоявший из тридцати четырех торговых судов, двадцать два из которых были американскими, в составе большого морского эскорта 27 июня прибывший из Исландии в Архангельск. Из-за неправильно истолкованных флотских приказов конвой рассредоточился, и двадцать три судна из тридцати четырех утонули. Из двухсот тысяч только семьдесят тысяч тонн груза добрались до советского порта. В связи с этим Британское адмиралтейство внесло предложение на летний период расформировать конвои. В послании от 17 июля, о котором уже упоминалось ранее, Черчилль с огромным сожалением сообщил Сталину, что северные конвои приостанавливаются до наступления полярной ночи. Но, чтобы как-то решить проблему, британское правительство решило часть кораблей и груза, предназначенных для северного направления, направить по южному пути.
Ответ Сталина, как впоследствии написал Черчилль, был «резким и грубым». Он был расстроен не только сообщением о приостановке конвоев, но и собственными предположениями или секретными сведениями относительно переноса сроков операции по высадке через Ла-Манш; это решение было принято днем раньше. В своих воспоминаниях Сталин пишет, что в любом случае «наши морские эксперты посчитали причины, выдвинутые британскими морскими экспертами для оправдания приостановки конвоев в северные порты СССР, абсолютно неубедительными».
Рузвельт согласился с Черчиллем, что лучше не отвечать на это грубое послание. Так они и поступили. В августе военно-морской флот Соединенных Штатов отправил со специальной миссией собственный конвой. В ответ на настойчивую просьбу Сталина крейсер «Таскалуса» и два эскадренных миноносца, полностью укомплектованные в Шотландии боеприпасами, радиолокационным оборудованием, медикаментами и другими необходимыми вещами, стремительно направились в сторону России.
Следом в сентябре был отправлен конвой «PQ-18» в сопровождении невероятно большого морского и воздушного эскорта. И даже несмотря на это, до цели дошли только около двух третей всех судов. Одновременно с большими потерями на северном маршруте большое количество судов потонуло в Атлантике. В связи с этим Британское адмиралтейство пришло к заключению, что двойная нагрузка слишком обременительна; к тому моменту уже была сформирована североафриканская экспедиция. Крайне огорченный таким решением, Черчилль тем не менее был вынужден согласиться.
Премьер-министр считал, что русские должны как можно скорее узнать об этом решении, поскольку оно способно повлиять на их военные планы. Поэтому 22 сентября он решил выяснить мнение президента относительно того, стоит ли информировать Сталина о вынужденной приостановке конвоев. В ответе от 27 сентября президент согласился с тем, что «существующая реальность вынуждает нас отказаться от отправки „PQ-19“».
Правда, президент предложил немного подождать с сообщением, поскольку через десять дней (как предполагалось) военно-воздушные силы прибудут на Кавказ и будет лучше одновременно проинформировать Сталина по этим двум вопросам. Черчилль согласился с этим предложением.
Спустя несколько дней, 5 октября, Рузвельт направил послание Черчиллю, в котором просил не сообщать Сталину неприятные новости. Вместо этого он советовал направить в Мурманск корабли, уже готовые к отправке, но не в качестве одного большого конвоя, а отдельными группами по два-три судна. Кроме того, президент предложил незамедлительно сообщить Сталину о том, что для участия в боях на Кавказе будут отправлены эскадрильи ВВС. Рузвельт предложил вернуть все самолеты, которые могли бы подойти для этой цели, со Среднего Востока, а ВВС Соединенных Штатов возьмет на себя обеспечение тяжелыми бомбардировщиками.
Легко понять причины быстрой смены настроений президента. На протяжении последних недель резко ухудшилась ситуация под Сталинградом. Сталин утверждал, что в значительной степени это связано с тем, что немцы превосходят Россию в воздухе и что советская армия испытывает недостаток в самолетах, особенно в истребителях. Советское правительство объясняло народу, что их тяжелое положение в значительной степени связано с нежеланием союзников оказать необходимую помощь Советскому Союзу и решить вопрос с открытием второго фронта. 6 октября в беседе с послом Стэндли Сталин четко оговорил приоритетность советских потребностей. В это время в Москве находился Ф. Брэдли, генерал армии ВВС, направленный сюда в соответствии с соглашением, достигнутым Рузвельтом и Сталиным, для выяснения возможности транспортировки в Сибирь с Аляски самолетов, поставляемых России по ленд-лизу. Он встретился со Сталиным. Довольно быстро Сталин повернул разговор к теме, вызывающей у него наибольший интерес. Он поинтересовался у Брэдли, как идут дела с обеспечением помощи со стороны американо-британской авиации на Кавказе. Брэдли имел об этом весьма смутное представление и поэтому предложил переадресовать вопрос Военному департаменту. Сталин заметил, что эти разговоры идут уже с августа; «одни разговоры и никаких действий».
Невзирая на недовольство Сталина и волнение со стороны Рузвельта, Черчилль твердо придерживался того мнения, что возможность выполнения поставленной задачи зависит от степени риска, способа выполнения и возможности получения определенных выгод. Именно поэтому 7 октября он объяснил президенту, что не видит никакой возможности для отправки «PQ» ни в качестве большого конвоя, ни в виде отдельных групп и что, несмотря на серьезную опасность, подготовил для индивидуальной отправки в октябре десять торговых судов. Далее он продолжил: «Уверен, что Сталину больше понравится грубая правда… Теперь я знаю, что ему следует сказать».
Черчилль объяснил, что, пока немецкие самолеты могут летать между Россией и Египтом и угрожать операции «Торч», до окончательной победы никакие самолеты из Египта отправлены не будут. С большей уверенностью, чем по возвращении из Вашингтона, Черчилль заявил, что «если исходя из этого мы предложим „Вельвет“ (операция ВВС на Кавказе) плюс увеличенный объем поставок самолетов и отдельные суда на маршруте „PQ“, то я уверен, что этого будет достаточно для того, чтобы „навести мосты“ еще до начала операции „Торч“».
Ответ, отправленный Черчиллем Сталину 9 октября, покоился на этой уверенности. Премьер-министр подробно остановился на ожидаемом результате от нового наступления Британии в Египте, которое должно было начаться в октябре, и на операции «Торч», начало которой планировалось в ноябре. Кроме того, он заявил, что:
1. Они с президентом издали распоряжение о создании воздушной армии для войны на Кавказе, которая будет готова принять участие в боевых действиях в начале 1943 года.
2. Великобритания и Соединенные Штаты отправят в Персидский залив истребительную авиацию.
3. Но, увы, большие конвои по северному пути следует приостановить, поскольку морские эскорты должны быть использованы в операции «Торч», однако в течение этого трудного периода будут ходить отдельные суда.
Вместе с одним из своих советников президент направил Сталину и послание Черчилля, в котором премьер-министр подтверждал ранее высказанные планы и намерения. Через несколько дней, 12 октября, получив от Стэндли подтвержденный Сталиным перечень приоритетных потребностей, в ответном послании Черчилль дал вполне реальные и более точные обещания.
Ответы Сталина на послания Черчилля и Рузвельта были весьма лаконичны. Черчиллю он просто написал: «Получил ваше письмо от 9 октября. Спасибо».
Точно такое же письмо Литвинов, советский посол в Вашингтоне, передал Гопкинсу для Рузвельта.
Теперь уже Черчилль расстроился из-за несправедливых подозрений Москвы и полного нежелания оценить военные усилия Британии и Америки. Не слушая больше ни о каких проектах, предлагаемых Сталиным, 24 октября Черчилль сообщил Рузвельту, что послание из Москвы привело его в состояние крайней растерянности и он просто ничего не понимает. В ответном послании от 27 октября Рузвельт невозмутимо повторил: «Я не слишком взволнован полученными ответами, или их отсутствием, из Москвы… Я абсолютно уверен, что русские выдержат зиму, а мы должны в соответствии с нашими планами обеспечивать им поставки и направить авиацию для участия в боевых действиях. Мне бы хотелось, чтобы мы могли сказать Сталину, что выполняем взятые обязательства на сто процентов».
После этих слов Рузвельта Черчилль явно взбодрился и в этот же день написал Идену записку следующего содержания: «Уверен, что будет огромной ошибкой бегать за русскими в их теперешнем настроении и еще большей ошибкой гоняться с ними за химерой… Я уверяю вас, единственное, что следует делать, так это сражаться и выигрывать… Вы увидите, что в случае победного завершения наших усилий мы окажемся в совершенно ином положении. Между тем, общаясь с русскими, я обязан держать себя в руках, не реагировать на их ложь, упорно продолжая преследовать наши цели».
В этой связи северные конвои были приостановлены и все усилия были брошены на операцию «Торч»; формирование воздушных сил для Кавказа осталось незавершенным. Однако в эти осенние недели было изготовлено большое количество самолетов, танков и другой техники, жизненно необходимой русским. Особые усилия были направлены на то, чтобы переправить их в Россию. Часть поставок отправилась через Тихий океан; часть – с помощью конвоев по северному пути; остальные грузы – по южному маршруту, через Иран.
Давайте немного остановимся на последнем сюжете, прежде чем двинемся дальше.
Трансиранская железная дорога шла от портов Персидского залива по горам и пустыням до Тегерана, далее к Каспийскому морю и до советской границы. Союзнические армии в Иране и Ираке весьма рассчитывали на нее, но это вовсе не означало, что Британия собиралась экономить на строительстве портов, необходимых железных дорог, дорожно-строительного оборудования, железнодорожных составов или платформ. Еще до вступления в войну, в 1941 году, американское правительство пыталось оказать помощь в расширении пропускной способности этого пути. Американские инженеры, строители, проектировщики делали все возможное для осуществления программы по ленд-лизу и, надо сказать, сделали очень много полезного.
В июле 1942 года несколько событий, о которых уже упоминалось на этих страницах, дали необходимый толчок для улучшения состояния этой дороги: отступление британской армии в Ливии; наступление немецкой армии на юге России; приостановка северных конвоев на летний период. 16 июля, сообщая Черчиллю, что обстоятельства, к сожалению, вынуждают его согласиться с приостановкой конвоев, Рузвельт в этом же послании сообщил о необходимости увеличения пропускной способности трансиранской железной дороги и предложил Черчиллю американских специалистов в этой области. Между делом он заметил: «Это первоклассные специалисты».
Гарриман изо всех сил старался обеспечить необходимые поставки для Советского Союза. Путь через Иран казался ему наиболее привлекательным с этой точки зрения, и, кроме того, как специалист по железным дорогам, он был уверен в том, что трансиранскую железную дорогу можно усовершенствовать.
Перед августовской поездкой с Черчиллем в Москву Гарриман сделал остановку в Иране и обсудил с американскими специалистами технические вопросы. Он договорился о встрече Черчилля с американскими инженерами и их британскими коллегами, чтобы премьер-министр мог лично выслушать мнение специалистов о реальности предложенного плана. Правда, Черчилль и так был убежден в этом. В ходе августовских переговоров в Москве премьер-министр объявил Сталину, что программа усовершенствования южного пути находится в стадии изучения. Но ему пришлось отложить утверждение этой программы из-за оппозиции в лице британских командующих театрами военных действий, которые хотели быть уверены в том, что если американцы возьмут в свои руки управление трансиранской железной дорогой, то все потребности британской армии в этом регионе будут удовлетворены полностью.
После визита в Москву Гарриман побывал в Иране с еще одной инспекционной поездкой. Когда в Каире он вновь встретился с Черчиллем, то с еще большей уверенностью объяснил ему ситуацию с южным направлением. Предварительно проконсультировавшись с президентом, Гарриман добился согласия Черчилля, выдвинув предложение, согласно которому за британскими представителями сохранялось право составлять график движения железной дороги. обеспечивая, таким образом, решение вопросов собственных потребностей. Черчилль согласился предложить Рузвельту взяться за эту работу. Наконец-то премьер-министр разделил влияние в регионе, в котором на протяжении многий десятилетий единолично властвовала Англия.
Президент одобрил такое решение. Военный департамент согласился руководить этим рискованным предприятием, возложив непосредственное руководство на генерала Дональда Г. Коннолли, армейского инженера. Изготовленные для американских железных дорог дизельные двигатели были реквизированы. Несмотря на необходимость завершения операции «Торч», полным ходом шла отгрузка и транспортировка строительных материалов и железнодорожных деталей и узлов. Советские лидеры весьма вяло отметили непосредственные результаты, хотя, несомненно, заметили сильно увеличившийся в течение осени объем поставок.
Явный прогресс наметился в ноябре. К тому времени, вернувшись на основную сцену, союзники уже принялись накапливать силы для решительной атаки.
В ноябре полный и безоговорочный успех стал наградой за усилия, приложенные всеми членами коалиции. Британская армия под командованием Александера одержала первую значительную победу в пустыне, вытеснив Роммеля из Аламейна. Немецкая армия была остановлена на Восточном фронте и проиграла битву под Сталинградом. Подготовка к операции «Торч» шла полным ходом.
Прежде чем приступить непосредственно к самой операции, следовало разрешить спорные вопросы между американцами и англичанами относительно способа проведения операции «Торч». Существовало три взаимосвязанных вопроса. Сколько требуется десанта? Где? Какими силами?
После Гибралтара американцы опасались проводить рискованные крупномасштабные операции в Средиземноморье. Они боялись, что окажутся отрезанными или испанцами, или немцами. прорвавшимися через Испанию. Но Черчилль и его военные советники полагали, что призрак этой опасности не должен оказывать влияния на американцев. Англичане были убеждены, что операция будет иметь смысл только в том случае, если удастся достигнуть Алжира, по словам Черчилля, «самого незащищенного и наиболее выгодного места». Кроме того, Черчилль напомнил Рузвельту, что «поддержан Гарриманом с вашего полного одобрения» и уже сообщил Сталину, что «Торч» будет крупномасштабной операцией и благополучно достигнет Средиземноморья. Одобренный план кампании был компромиссом между американской растерянностью (которую, кажется, разделил Сталин во время визита Черчилля в Москву) и британской уверенностью. Один десант должен был высадиться на Атлантическом побережье Африки, в Касабланке; два других в Средиземноморье, причем один западнее Алжира.
Другое разногласие казалось вообще чем-то нереальным. Американское правительство поддерживало дипломатические отношения с режимом Виши. Ни британское, ни советское правительства не поддерживали отношений с этим режимом. Американцы предприняли тщательно продуманную секретную попытку получить помощь в высадке десанта у верхушки французского командования, удерживающего позиции в Северной Африке. Вследствие этого и с учетом традиций франко-американской взаимопомощи во имя свободы и независимости Рузвельт был полностью уверен, что вся Французская Северная Африка, за исключением яростных сторонников Виши, радушно встретит американцев, чего нельзя сказать о британцах. Поэтому Рузвельт считал, что первая атака должна быть предпринята исключительно американской сухопутной армией при поддержке частями британского флота и авиации. Британцы, по мнению Рузвельта, должны будут высадиться много западнее и начать наступление после получения согласия с французской стороны. Черчилль заявил, что не будет противиться этому плану, если президент так уж настаивает на нем. И тут же привел контраргументы, после которых было решено, что высадка должна произойти одновременно; но американская армия идет в авангарде. Местные французские защитники одинаково отнеслись и к тем и к другим будущим освободителям. Перед тем как принять решение, был тщательно проработан военный план с целью выявления возможности быстрого захвата всего африканского побережья. Выполнение этой главной цели, намеченной на 13 августа и изложенной в директиве Объединенного штаба, возлагалось на генерала Эйзенхауэра, назначенного верховным главнокомандующим союзнических объединенных сил. Его первыми словами были: «Президент и премьер-министр сошлись во мнении, что, как только появится реальная возможность, в Африке начнутся объединенные общевойсковые операции с целью захвата территории, и, во взаимодействии с союзническими силами на Ближнем Востоке, мы захватим всю территорию Северной Африки, от Атлантики до Красного моря».
Атака началась с востока. 23 октября британцы начали наступление на итальянские и немецкие оборонительные рубежи, и в течение десяти дней противники, не успевшие отступить, оказались в лагерях для военнопленных. По мнению Черчилля, победа в битве под Эль-Аламейном предопределила дальнейший ход войны. Он писал: «До Аламейна мы никогда не побеждали. После Аламейна мы ни разу не потерпели поражения».
Через несколько дней, 8 ноября, с запада подошли десантные корабли, до отказа забитые солдатами, прибывшими из Соединенных Штатов, и, пробившись через прибой, высадились на незнакомом побережье у Касабланки, Орана и Алжира. К огромному облегчению Эйзенхауэра, ожидающего приказа в Гибралтаре, высадка десанта прошла без испанского и немецкого вмешательства. правда, не в заранее намеченных местах и неорганизованно. Это была достаточно рискованная операция.
Опасения и страхи Соединенных Штатов относительно операции «Торч» оказались в основном безосновательны. Американцы боялись испанского вмешательства, но были уверены в том, что сделанные секретными агентами приготовления смогут полностью сломить французское сопротивление; заблуждались относительно того, что Франция по-разному отнесется к американским и британским силам, но были уверены, что француз, которого они поставили во главе французской армии в Северной Африке, генерал Жиро. сможет оказать влияние на местные военные власти. Все эти ошибочные суждения были неизмеримо меньше заблуждений Германии, которая не смогла осознать того, что должно было произойти.
По настоянию советников и для быстрого подавления сопротивления французов Эйзенхауэр, как верховный главнокомандующий. взял на себя ответственность и заключил сделку с адмиралом Дарланом, бывшим вице-премьером, министром иностранных дел и министром внутренних дел в правительстве Виши. Народы Британии и Америки были удивлены и встревожены подобным решением, но Рузвельт и Черчилль считали, что оно оправдано с точки зрения снятия напряжения и решения военных задач.
Война нарушила собственный ход, приняв на себя позорные условия.
Вмешательство Дарлана быстро сломило французское сопротивление и тем самым сохранило много жизней. Завоевание Французского Марокко прошло без осложнений; Западная Африка с Дакаром были захвачены без боя. Это облегчило задачу; местные власти занятых областей не представляли никакой опасности для экспедиционной армии. Благодаря соглашению с одной из вражеских сторон открывались огромные возможности. Американцы надеялись, что сухопутные силы стремительно ворвутся в Тунис для соединения с британской армией, движущейся с востока. Но эти расчеты не оправдались. Через две недели после высадки генерал Маршалл сообщил президенту, что через две-три недели, если государства Оси не предпримут каких-либо неожиданных действий, Тунис окажется в руках американцев. Но Гитлер направил в Тунис свежее подкрепление, и война затянулась на месяцы.
Никто не мог предсказать, во что выльется это соглашение с Дарланом. Но исходя из собственных впечатлений и современного восприятия этого события замечу что подобное соглашение сильно подорвало веру в принципы, ради которых мы боролись. Однако позже воспоминание об этом неприятном моменте, возможно, удержало от вероятных подобных военных сделок.
Через несколько дней после заключения соглашения с Дарланом советская пресса распространила сообщения, полученные советскими журналистами, работающими за рубежом, о том, какой критике было подвергнуто это соглашение в разных странах. Сталин тут же дал знать британцам, что у него вызывает подозрение затянувшийся визит Гесса в Шотландию и молчание, последовавшее за его интернированием. Сталин не исключал возможности проведения неких секретных переговоров с Германией. Молотов, в свою очередь, заявил американскому и британскому послам в Москве, что происходящее в Северной Африке вызывает у него беспокойство; соглашения с Дарланом привели его и других советских лидеров в замешательство. Правительства Америки и Англии пытались убедить советское правительство, что поводов для беспокойства нет; если это обусловлено военной необходимостью, то прямой смысл использовать тех, кто служит Виши или изъявляет желание служить Гитлеру. 18 ноября президент выступил с официальным заявлением, что сделка с Дарланом была всего лишь временной мерой, вызванной обстоятельствами, и Америка аннулирует соглашение с правительством Виши. Это сразу же произвело впечатление. 20 ноября Молотов попросил Лоя Хендерсона передать в Вашингтон, что понял смысл этой сделки и, кроме того, советское правительство весьма заинтересовано во Французской Африке и надеется, что американское правительство не будет назначать там администрацию без предварительного согласования.
Сталин же однозначно дал понять, что глупо ради принципов лишать союзников возможности добиться преимущества в войне. 13 декабря в письме Рузвельту, где Сталин объяснял, что не имеет возможности встретиться с ним и премьер-министром в Касабланке (об этом будет подробно рассказано немного ниже), он писал: «Что касается слухов относительно позиции СССР в отношении использования Дарлана или людей, подобных ему, то излишне говорить, что, по моему мнению, совпадающему с мнением моих коллег, стратегия Эйзенхауэра в отношении Дарлана, Бойсона, Жиро и других абсолютно правильная. То, что вам удалось вовлечь Дарлана и прочих в орбиту союзников, сражающихся с Гитлером, с моей точки зрения, является огромным достижением с вашей стороны». Сталин прекрасно понимал, что Красная армия тем быстрее получит помощь, чем раньше будет сломлено сопротивление французов в Северной Африке, и соглашение с Дарланом способствовало этому как нельзя лучше.
24 декабря Дарлан был убит, но те, кто сотрудничал с правительством Виши, так и не смогли полностью реабилитироваться. Американское и британское правительства пояснили свои соображения относительно того, что касалось отношений с будущими французскими властями в Северной Африке. Они объяснили Молотову, что не собираются назначать французское правительство в Северной Африке. Они собирались строить свои отношения с генералом Жиро или любыми другими фракциями французского Сопротивления на основе тех обещаний, которые французы предлагали им в борьбе против Гитлера; поддерживать и защищать французскую администрацию и территорию в зависимости от их вклада в войну. Для оказания помощи военным в решении политических вопросов должны были назначаться гражданские лица, действующие в качестве представителей антигитлеровской коалиции и работающие рука об руку с военной властью. Советское правительство не возражало против этого плана.
Отправленный в конце марта 1942 года конвой «PQ-13» потерял пять из девятнадцати грузовых кораблей. Большая часть кораблей следующего конвоя «PQ-14» была остановлена льдами и повернула обратно, не достигнув опасной зоны; только восемь из двадцати трех кораблей добрались до Мурманска. Два следующих конвоя, «PQ-15» и «PQ-16», отправились, соответственно, в апреле и мае и, несмотря на мощное прикрытие с моря, сильно пострадали. Корабли сопровождения тоже получили серьезные повреждения. Однако по настоянию Рузвельта британцы в течение мая – июня предприняли огромные усилия для доставки крайне необходимых военных грузов, подвергая риску имеющиеся морские ресурсы. Черчилль убеждал все службы, что не только Сталин, но и Рузвельт будет невероятно огорчен прекращением конвоев, и отмечал следующее: «Операция будет оправдана, если дойдет даже половина конвоя. Будет большой ошибкой с нашей стороны попытаться ослабить влияние на наших основных союзников».
Но самая страшная участь постигла следующий конвой «PQ-17», состоявший из тридцати четырех торговых судов, двадцать два из которых были американскими, в составе большого морского эскорта 27 июня прибывший из Исландии в Архангельск. Из-за неправильно истолкованных флотских приказов конвой рассредоточился, и двадцать три судна из тридцати четырех утонули. Из двухсот тысяч только семьдесят тысяч тонн груза добрались до советского порта. В связи с этим Британское адмиралтейство внесло предложение на летний период расформировать конвои. В послании от 17 июля, о котором уже упоминалось ранее, Черчилль с огромным сожалением сообщил Сталину, что северные конвои приостанавливаются до наступления полярной ночи. Но, чтобы как-то решить проблему, британское правительство решило часть кораблей и груза, предназначенных для северного направления, направить по южному пути.
Ответ Сталина, как впоследствии написал Черчилль, был «резким и грубым». Он был расстроен не только сообщением о приостановке конвоев, но и собственными предположениями или секретными сведениями относительно переноса сроков операции по высадке через Ла-Манш; это решение было принято днем раньше. В своих воспоминаниях Сталин пишет, что в любом случае «наши морские эксперты посчитали причины, выдвинутые британскими морскими экспертами для оправдания приостановки конвоев в северные порты СССР, абсолютно неубедительными».
Рузвельт согласился с Черчиллем, что лучше не отвечать на это грубое послание. Так они и поступили. В августе военно-морской флот Соединенных Штатов отправил со специальной миссией собственный конвой. В ответ на настойчивую просьбу Сталина крейсер «Таскалуса» и два эскадренных миноносца, полностью укомплектованные в Шотландии боеприпасами, радиолокационным оборудованием, медикаментами и другими необходимыми вещами, стремительно направились в сторону России.
Следом в сентябре был отправлен конвой «PQ-18» в сопровождении невероятно большого морского и воздушного эскорта. И даже несмотря на это, до цели дошли только около двух третей всех судов. Одновременно с большими потерями на северном маршруте большое количество судов потонуло в Атлантике. В связи с этим Британское адмиралтейство пришло к заключению, что двойная нагрузка слишком обременительна; к тому моменту уже была сформирована североафриканская экспедиция. Крайне огорченный таким решением, Черчилль тем не менее был вынужден согласиться.
Премьер-министр считал, что русские должны как можно скорее узнать об этом решении, поскольку оно способно повлиять на их военные планы. Поэтому 22 сентября он решил выяснить мнение президента относительно того, стоит ли информировать Сталина о вынужденной приостановке конвоев. В ответе от 27 сентября президент согласился с тем, что «существующая реальность вынуждает нас отказаться от отправки „PQ-19“».
Правда, президент предложил немного подождать с сообщением, поскольку через десять дней (как предполагалось) военно-воздушные силы прибудут на Кавказ и будет лучше одновременно проинформировать Сталина по этим двум вопросам. Черчилль согласился с этим предложением.
Спустя несколько дней, 5 октября, Рузвельт направил послание Черчиллю, в котором просил не сообщать Сталину неприятные новости. Вместо этого он советовал направить в Мурманск корабли, уже готовые к отправке, но не в качестве одного большого конвоя, а отдельными группами по два-три судна. Кроме того, президент предложил незамедлительно сообщить Сталину о том, что для участия в боях на Кавказе будут отправлены эскадрильи ВВС. Рузвельт предложил вернуть все самолеты, которые могли бы подойти для этой цели, со Среднего Востока, а ВВС Соединенных Штатов возьмет на себя обеспечение тяжелыми бомбардировщиками.
Легко понять причины быстрой смены настроений президента. На протяжении последних недель резко ухудшилась ситуация под Сталинградом. Сталин утверждал, что в значительной степени это связано с тем, что немцы превосходят Россию в воздухе и что советская армия испытывает недостаток в самолетах, особенно в истребителях. Советское правительство объясняло народу, что их тяжелое положение в значительной степени связано с нежеланием союзников оказать необходимую помощь Советскому Союзу и решить вопрос с открытием второго фронта. 6 октября в беседе с послом Стэндли Сталин четко оговорил приоритетность советских потребностей. В это время в Москве находился Ф. Брэдли, генерал армии ВВС, направленный сюда в соответствии с соглашением, достигнутым Рузвельтом и Сталиным, для выяснения возможности транспортировки в Сибирь с Аляски самолетов, поставляемых России по ленд-лизу. Он встретился со Сталиным. Довольно быстро Сталин повернул разговор к теме, вызывающей у него наибольший интерес. Он поинтересовался у Брэдли, как идут дела с обеспечением помощи со стороны американо-британской авиации на Кавказе. Брэдли имел об этом весьма смутное представление и поэтому предложил переадресовать вопрос Военному департаменту. Сталин заметил, что эти разговоры идут уже с августа; «одни разговоры и никаких действий».
Невзирая на недовольство Сталина и волнение со стороны Рузвельта, Черчилль твердо придерживался того мнения, что возможность выполнения поставленной задачи зависит от степени риска, способа выполнения и возможности получения определенных выгод. Именно поэтому 7 октября он объяснил президенту, что не видит никакой возможности для отправки «PQ» ни в качестве большого конвоя, ни в виде отдельных групп и что, несмотря на серьезную опасность, подготовил для индивидуальной отправки в октябре десять торговых судов. Далее он продолжил: «Уверен, что Сталину больше понравится грубая правда… Теперь я знаю, что ему следует сказать».
Черчилль объяснил, что, пока немецкие самолеты могут летать между Россией и Египтом и угрожать операции «Торч», до окончательной победы никакие самолеты из Египта отправлены не будут. С большей уверенностью, чем по возвращении из Вашингтона, Черчилль заявил, что «если исходя из этого мы предложим „Вельвет“ (операция ВВС на Кавказе) плюс увеличенный объем поставок самолетов и отдельные суда на маршруте „PQ“, то я уверен, что этого будет достаточно для того, чтобы „навести мосты“ еще до начала операции „Торч“».
Ответ, отправленный Черчиллем Сталину 9 октября, покоился на этой уверенности. Премьер-министр подробно остановился на ожидаемом результате от нового наступления Британии в Египте, которое должно было начаться в октябре, и на операции «Торч», начало которой планировалось в ноябре. Кроме того, он заявил, что:
1. Они с президентом издали распоряжение о создании воздушной армии для войны на Кавказе, которая будет готова принять участие в боевых действиях в начале 1943 года.
2. Великобритания и Соединенные Штаты отправят в Персидский залив истребительную авиацию.
3. Но, увы, большие конвои по северному пути следует приостановить, поскольку морские эскорты должны быть использованы в операции «Торч», однако в течение этого трудного периода будут ходить отдельные суда.
Вместе с одним из своих советников президент направил Сталину и послание Черчилля, в котором премьер-министр подтверждал ранее высказанные планы и намерения. Через несколько дней, 12 октября, получив от Стэндли подтвержденный Сталиным перечень приоритетных потребностей, в ответном послании Черчилль дал вполне реальные и более точные обещания.
Ответы Сталина на послания Черчилля и Рузвельта были весьма лаконичны. Черчиллю он просто написал: «Получил ваше письмо от 9 октября. Спасибо».
Точно такое же письмо Литвинов, советский посол в Вашингтоне, передал Гопкинсу для Рузвельта.
Теперь уже Черчилль расстроился из-за несправедливых подозрений Москвы и полного нежелания оценить военные усилия Британии и Америки. Не слушая больше ни о каких проектах, предлагаемых Сталиным, 24 октября Черчилль сообщил Рузвельту, что послание из Москвы привело его в состояние крайней растерянности и он просто ничего не понимает. В ответном послании от 27 октября Рузвельт невозмутимо повторил: «Я не слишком взволнован полученными ответами, или их отсутствием, из Москвы… Я абсолютно уверен, что русские выдержат зиму, а мы должны в соответствии с нашими планами обеспечивать им поставки и направить авиацию для участия в боевых действиях. Мне бы хотелось, чтобы мы могли сказать Сталину, что выполняем взятые обязательства на сто процентов».
После этих слов Рузвельта Черчилль явно взбодрился и в этот же день написал Идену записку следующего содержания: «Уверен, что будет огромной ошибкой бегать за русскими в их теперешнем настроении и еще большей ошибкой гоняться с ними за химерой… Я уверяю вас, единственное, что следует делать, так это сражаться и выигрывать… Вы увидите, что в случае победного завершения наших усилий мы окажемся в совершенно ином положении. Между тем, общаясь с русскими, я обязан держать себя в руках, не реагировать на их ложь, упорно продолжая преследовать наши цели».
В этой связи северные конвои были приостановлены и все усилия были брошены на операцию «Торч»; формирование воздушных сил для Кавказа осталось незавершенным. Однако в эти осенние недели было изготовлено большое количество самолетов, танков и другой техники, жизненно необходимой русским. Особые усилия были направлены на то, чтобы переправить их в Россию. Часть поставок отправилась через Тихий океан; часть – с помощью конвоев по северному пути; остальные грузы – по южному маршруту, через Иран.
Давайте немного остановимся на последнем сюжете, прежде чем двинемся дальше.
Трансиранская железная дорога шла от портов Персидского залива по горам и пустыням до Тегерана, далее к Каспийскому морю и до советской границы. Союзнические армии в Иране и Ираке весьма рассчитывали на нее, но это вовсе не означало, что Британия собиралась экономить на строительстве портов, необходимых железных дорог, дорожно-строительного оборудования, железнодорожных составов или платформ. Еще до вступления в войну, в 1941 году, американское правительство пыталось оказать помощь в расширении пропускной способности этого пути. Американские инженеры, строители, проектировщики делали все возможное для осуществления программы по ленд-лизу и, надо сказать, сделали очень много полезного.
В июле 1942 года несколько событий, о которых уже упоминалось на этих страницах, дали необходимый толчок для улучшения состояния этой дороги: отступление британской армии в Ливии; наступление немецкой армии на юге России; приостановка северных конвоев на летний период. 16 июля, сообщая Черчиллю, что обстоятельства, к сожалению, вынуждают его согласиться с приостановкой конвоев, Рузвельт в этом же послании сообщил о необходимости увеличения пропускной способности трансиранской железной дороги и предложил Черчиллю американских специалистов в этой области. Между делом он заметил: «Это первоклассные специалисты».
Гарриман изо всех сил старался обеспечить необходимые поставки для Советского Союза. Путь через Иран казался ему наиболее привлекательным с этой точки зрения, и, кроме того, как специалист по железным дорогам, он был уверен в том, что трансиранскую железную дорогу можно усовершенствовать.
Перед августовской поездкой с Черчиллем в Москву Гарриман сделал остановку в Иране и обсудил с американскими специалистами технические вопросы. Он договорился о встрече Черчилля с американскими инженерами и их британскими коллегами, чтобы премьер-министр мог лично выслушать мнение специалистов о реальности предложенного плана. Правда, Черчилль и так был убежден в этом. В ходе августовских переговоров в Москве премьер-министр объявил Сталину, что программа усовершенствования южного пути находится в стадии изучения. Но ему пришлось отложить утверждение этой программы из-за оппозиции в лице британских командующих театрами военных действий, которые хотели быть уверены в том, что если американцы возьмут в свои руки управление трансиранской железной дорогой, то все потребности британской армии в этом регионе будут удовлетворены полностью.
После визита в Москву Гарриман побывал в Иране с еще одной инспекционной поездкой. Когда в Каире он вновь встретился с Черчиллем, то с еще большей уверенностью объяснил ему ситуацию с южным направлением. Предварительно проконсультировавшись с президентом, Гарриман добился согласия Черчилля, выдвинув предложение, согласно которому за британскими представителями сохранялось право составлять график движения железной дороги. обеспечивая, таким образом, решение вопросов собственных потребностей. Черчилль согласился предложить Рузвельту взяться за эту работу. Наконец-то премьер-министр разделил влияние в регионе, в котором на протяжении многий десятилетий единолично властвовала Англия.
Президент одобрил такое решение. Военный департамент согласился руководить этим рискованным предприятием, возложив непосредственное руководство на генерала Дональда Г. Коннолли, армейского инженера. Изготовленные для американских железных дорог дизельные двигатели были реквизированы. Несмотря на необходимость завершения операции «Торч», полным ходом шла отгрузка и транспортировка строительных материалов и железнодорожных деталей и узлов. Советские лидеры весьма вяло отметили непосредственные результаты, хотя, несомненно, заметили сильно увеличившийся в течение осени объем поставок.
Явный прогресс наметился в ноябре. К тому времени, вернувшись на основную сцену, союзники уже принялись накапливать силы для решительной атаки.
В ноябре полный и безоговорочный успех стал наградой за усилия, приложенные всеми членами коалиции. Британская армия под командованием Александера одержала первую значительную победу в пустыне, вытеснив Роммеля из Аламейна. Немецкая армия была остановлена на Восточном фронте и проиграла битву под Сталинградом. Подготовка к операции «Торч» шла полным ходом.
Прежде чем приступить непосредственно к самой операции, следовало разрешить спорные вопросы между американцами и англичанами относительно способа проведения операции «Торч». Существовало три взаимосвязанных вопроса. Сколько требуется десанта? Где? Какими силами?
После Гибралтара американцы опасались проводить рискованные крупномасштабные операции в Средиземноморье. Они боялись, что окажутся отрезанными или испанцами, или немцами. прорвавшимися через Испанию. Но Черчилль и его военные советники полагали, что призрак этой опасности не должен оказывать влияния на американцев. Англичане были убеждены, что операция будет иметь смысл только в том случае, если удастся достигнуть Алжира, по словам Черчилля, «самого незащищенного и наиболее выгодного места». Кроме того, Черчилль напомнил Рузвельту, что «поддержан Гарриманом с вашего полного одобрения» и уже сообщил Сталину, что «Торч» будет крупномасштабной операцией и благополучно достигнет Средиземноморья. Одобренный план кампании был компромиссом между американской растерянностью (которую, кажется, разделил Сталин во время визита Черчилля в Москву) и британской уверенностью. Один десант должен был высадиться на Атлантическом побережье Африки, в Касабланке; два других в Средиземноморье, причем один западнее Алжира.
Другое разногласие казалось вообще чем-то нереальным. Американское правительство поддерживало дипломатические отношения с режимом Виши. Ни британское, ни советское правительства не поддерживали отношений с этим режимом. Американцы предприняли тщательно продуманную секретную попытку получить помощь в высадке десанта у верхушки французского командования, удерживающего позиции в Северной Африке. Вследствие этого и с учетом традиций франко-американской взаимопомощи во имя свободы и независимости Рузвельт был полностью уверен, что вся Французская Северная Африка, за исключением яростных сторонников Виши, радушно встретит американцев, чего нельзя сказать о британцах. Поэтому Рузвельт считал, что первая атака должна быть предпринята исключительно американской сухопутной армией при поддержке частями британского флота и авиации. Британцы, по мнению Рузвельта, должны будут высадиться много западнее и начать наступление после получения согласия с французской стороны. Черчилль заявил, что не будет противиться этому плану, если президент так уж настаивает на нем. И тут же привел контраргументы, после которых было решено, что высадка должна произойти одновременно; но американская армия идет в авангарде. Местные французские защитники одинаково отнеслись и к тем и к другим будущим освободителям. Перед тем как принять решение, был тщательно проработан военный план с целью выявления возможности быстрого захвата всего африканского побережья. Выполнение этой главной цели, намеченной на 13 августа и изложенной в директиве Объединенного штаба, возлагалось на генерала Эйзенхауэра, назначенного верховным главнокомандующим союзнических объединенных сил. Его первыми словами были: «Президент и премьер-министр сошлись во мнении, что, как только появится реальная возможность, в Африке начнутся объединенные общевойсковые операции с целью захвата территории, и, во взаимодействии с союзническими силами на Ближнем Востоке, мы захватим всю территорию Северной Африки, от Атлантики до Красного моря».
Атака началась с востока. 23 октября британцы начали наступление на итальянские и немецкие оборонительные рубежи, и в течение десяти дней противники, не успевшие отступить, оказались в лагерях для военнопленных. По мнению Черчилля, победа в битве под Эль-Аламейном предопределила дальнейший ход войны. Он писал: «До Аламейна мы никогда не побеждали. После Аламейна мы ни разу не потерпели поражения».
Через несколько дней, 8 ноября, с запада подошли десантные корабли, до отказа забитые солдатами, прибывшими из Соединенных Штатов, и, пробившись через прибой, высадились на незнакомом побережье у Касабланки, Орана и Алжира. К огромному облегчению Эйзенхауэра, ожидающего приказа в Гибралтаре, высадка десанта прошла без испанского и немецкого вмешательства. правда, не в заранее намеченных местах и неорганизованно. Это была достаточно рискованная операция.
Опасения и страхи Соединенных Штатов относительно операции «Торч» оказались в основном безосновательны. Американцы боялись испанского вмешательства, но были уверены в том, что сделанные секретными агентами приготовления смогут полностью сломить французское сопротивление; заблуждались относительно того, что Франция по-разному отнесется к американским и британским силам, но были уверены, что француз, которого они поставили во главе французской армии в Северной Африке, генерал Жиро. сможет оказать влияние на местные военные власти. Все эти ошибочные суждения были неизмеримо меньше заблуждений Германии, которая не смогла осознать того, что должно было произойти.
По настоянию советников и для быстрого подавления сопротивления французов Эйзенхауэр, как верховный главнокомандующий. взял на себя ответственность и заключил сделку с адмиралом Дарланом, бывшим вице-премьером, министром иностранных дел и министром внутренних дел в правительстве Виши. Народы Британии и Америки были удивлены и встревожены подобным решением, но Рузвельт и Черчилль считали, что оно оправдано с точки зрения снятия напряжения и решения военных задач.
Война нарушила собственный ход, приняв на себя позорные условия.
Вмешательство Дарлана быстро сломило французское сопротивление и тем самым сохранило много жизней. Завоевание Французского Марокко прошло без осложнений; Западная Африка с Дакаром были захвачены без боя. Это облегчило задачу; местные власти занятых областей не представляли никакой опасности для экспедиционной армии. Благодаря соглашению с одной из вражеских сторон открывались огромные возможности. Американцы надеялись, что сухопутные силы стремительно ворвутся в Тунис для соединения с британской армией, движущейся с востока. Но эти расчеты не оправдались. Через две недели после высадки генерал Маршалл сообщил президенту, что через две-три недели, если государства Оси не предпримут каких-либо неожиданных действий, Тунис окажется в руках американцев. Но Гитлер направил в Тунис свежее подкрепление, и война затянулась на месяцы.
Никто не мог предсказать, во что выльется это соглашение с Дарланом. Но исходя из собственных впечатлений и современного восприятия этого события замечу что подобное соглашение сильно подорвало веру в принципы, ради которых мы боролись. Однако позже воспоминание об этом неприятном моменте, возможно, удержало от вероятных подобных военных сделок.
Через несколько дней после заключения соглашения с Дарланом советская пресса распространила сообщения, полученные советскими журналистами, работающими за рубежом, о том, какой критике было подвергнуто это соглашение в разных странах. Сталин тут же дал знать британцам, что у него вызывает подозрение затянувшийся визит Гесса в Шотландию и молчание, последовавшее за его интернированием. Сталин не исключал возможности проведения неких секретных переговоров с Германией. Молотов, в свою очередь, заявил американскому и британскому послам в Москве, что происходящее в Северной Африке вызывает у него беспокойство; соглашения с Дарланом привели его и других советских лидеров в замешательство. Правительства Америки и Англии пытались убедить советское правительство, что поводов для беспокойства нет; если это обусловлено военной необходимостью, то прямой смысл использовать тех, кто служит Виши или изъявляет желание служить Гитлеру. 18 ноября президент выступил с официальным заявлением, что сделка с Дарланом была всего лишь временной мерой, вызванной обстоятельствами, и Америка аннулирует соглашение с правительством Виши. Это сразу же произвело впечатление. 20 ноября Молотов попросил Лоя Хендерсона передать в Вашингтон, что понял смысл этой сделки и, кроме того, советское правительство весьма заинтересовано во Французской Африке и надеется, что американское правительство не будет назначать там администрацию без предварительного согласования.
Сталин же однозначно дал понять, что глупо ради принципов лишать союзников возможности добиться преимущества в войне. 13 декабря в письме Рузвельту, где Сталин объяснял, что не имеет возможности встретиться с ним и премьер-министром в Касабланке (об этом будет подробно рассказано немного ниже), он писал: «Что касается слухов относительно позиции СССР в отношении использования Дарлана или людей, подобных ему, то излишне говорить, что, по моему мнению, совпадающему с мнением моих коллег, стратегия Эйзенхауэра в отношении Дарлана, Бойсона, Жиро и других абсолютно правильная. То, что вам удалось вовлечь Дарлана и прочих в орбиту союзников, сражающихся с Гитлером, с моей точки зрения, является огромным достижением с вашей стороны». Сталин прекрасно понимал, что Красная армия тем быстрее получит помощь, чем раньше будет сломлено сопротивление французов в Северной Африке, и соглашение с Дарланом способствовало этому как нельзя лучше.
24 декабря Дарлан был убит, но те, кто сотрудничал с правительством Виши, так и не смогли полностью реабилитироваться. Американское и британское правительства пояснили свои соображения относительно того, что касалось отношений с будущими французскими властями в Северной Африке. Они объяснили Молотову, что не собираются назначать французское правительство в Северной Африке. Они собирались строить свои отношения с генералом Жиро или любыми другими фракциями французского Сопротивления на основе тех обещаний, которые французы предлагали им в борьбе против Гитлера; поддерживать и защищать французскую администрацию и территорию в зависимости от их вклада в войну. Для оказания помощи военным в решении политических вопросов должны были назначаться гражданские лица, действующие в качестве представителей антигитлеровской коалиции и работающие рука об руку с военной властью. Советское правительство не возражало против этого плана.