Пирс окаменел. Он сразу согласился с профессором: все укладывалось в изложенное толкование событий. Он был ошеломлен. Только Коэн мог без лишних вопросов прийти к подобным непредсказуемым выводам и докопаться до самой сути! Старик на экране тряхнул седой шевелюрой, пробуравил командора глазами и вытянул в его сторону указательный палец:
– Я знал, командор, знал, что нам нужно обратиться за помощью к Земле! И я не ошибался. Они обладают технологией, которая может спасти К-3 без ваших бандитских штучек. Ирония судьбы, что этот факт открыли именно вы! Именно вы – какой нонсенс! – Он неожиданно умолк и посмотрел на Пирса застывшим взглядом. – Мне только непонятно, командор…
– Да?
– Мне непонятно, почему вы до сих пор имеете возможность действовать по своему усмотрению?
Пирс начал терять благодушное отношение к профессору.
– Мне не ясен вопрос, сэр! – проворчал он.
– Неужели? – хмыкнул Коэн. – Додумайте! Он с легкостью усыпил ваших людей, а ведь мог отправить их на дно реки, они бы беспрекословно пошли сами! Он использует лазерные пучки как несущие его ментальных команд, а ведь голограммы разворачиваются на неограниченное расстояние. Удивительно, что он до сих пор не погрузил всех вас в какой-нибудь убийственный морок! Почему он этого не сделал?
Коэн замолчал. Он смотрел теперь сквозь Пирса и лохматил свою седовласую шевелюру. Пирс сохранял достойный вид при полном отсутствии здравых мыслей. Он демонстративно и оскорбленно безмолвствовал.
– Ответ может быть только один, – наконец заключил профессор. – Его аппаратура ограничивает распространение модуляции в пространстве. Он сделал попытку усыпить весь регион, а добился эффекта только в определенных пространственных пределах. Ведь так, Пирс? Прикиньте – ведь ваши сони лежали не по всему району, а в каком-то одном квадрате? Ведь так?
Пирс молча кивнул.
– Ага! Значит, я прав! Запомните это, командор. Усвойте хорошенько! Это дает нам шанс! – Коэн вдруг придвинулся к видеокамере, его лицо выросло во весь экран, исказилось и стало пугающе безобразным. – Где он?! – вдруг взревел старый профессор.
– Кто? – растерялся Пирс.
– Этот человек! Тот, кто усыпил ваших бандитов!
Совсем с ума сошел, подумал командор. Не помнит, что ему говорили пять минут назад.
– Его нет… – осторожно, как больному, ответил он Коэну.
Профессор смотрел на него восторженно-безумным взором:
– Вы найдете мне его, командор! Найдете и доставите на К-3. Этого человека и его аппаратуру. Человека – живым, аппаратуру – в целости и сохранности. Слышите меня? Слышите?!
И больше ничего не надо. Ни-че-го! Вы уже достаточно напортачили, испортили все: восстановили против нас Землю, задавили Координационный совет, напугали людей. Исправить ситуацию пока нельзя. Поэтому завершайте свой план, но по-другому. Бросайте к чертовой матери "зачистку", отпускайте пленных и захватите всего лишь одного человека, только одного. Это для нас в тысячу раз более легкая моральная ноша, а для вас – сверхвыполнимая задача.
– Вы не смеете мне приказывать, – молвил вконец опешивший Пирс. – Я подчиняюсь Координационному совету!
– Я немедленно собираю Координационный совет! Его решение и приказ об изменении плана диверсии вы получите через час! Действуйте!
– Что-о?! – Командор Пирс опомнился. Ему приказывала мелкая сушеная рыбка, по кличке Коэн!
– Я говорю вам, действуйте! Немедленно приступайте к поиску лазера и его оператора!
Что-то остановило Пирса от взрыва возмущения. Он сдержал рвущуюся с языка брань. И увидел, как за спиной Коэна появились какие-то люди. Вызвал, умалишенный, помощников, удивленно подумал он, когда только успел! Вот закусил удила! Коэн уже отворачивался от экрана, заканчивая диалог, и вдруг замер и твердо поглядел Пирсу в глаза:
– Отпускайте землян, Пирс. Хватит. Отпускайте при любом раскладе, пусть вы и не захватите оператора. Мы не упрекнем вас ни в чем, даже если вы провалите такое дело. Вы пойдете под суд только в одном случае.
– В каком? – Пирс высокомерно прищурился.
– Если убьете этого человека.
Коэн протянул руку к экрану, и изображение исчезло. Пирс перевел дух и отстранился от видеомонитора. Его вдруг одолела слабость. "Мне нужен тайм-аут, – подумал он. – Небольшой тайм-аут, всего на один час, до связи с Координационным советом. Только после этого я отзову своих людей и буду выполнять указания сошедшего с ума Коэна".
Он бездумно прикрыл глаза, но в этот день командору Пирсу было не суждено расслабиться ни на минуту. Раздался предупредительный музыкальный сигнал запроса связи, и на экране возникло лицо Стива Гордона.
– Мы обнаружили источник излучения, командор.
Пирс выпрямился и деревянным голосом спросил:
– Где он? В пределах района?
– Да. И это не стационарный аппарат, а, по всей видимости, переносное устройство. Оно перемещается в пространстве. Наверно, его несет тот самый диверсант-одиночка.
Гордон выдержал паузу и внятно произнес:
– Ну и?.. Говорите же, лейтенант! Куда он идет?
– Он движется к кораблю.
ГЛАВА 2
– Я знал, командор, знал, что нам нужно обратиться за помощью к Земле! И я не ошибался. Они обладают технологией, которая может спасти К-3 без ваших бандитских штучек. Ирония судьбы, что этот факт открыли именно вы! Именно вы – какой нонсенс! – Он неожиданно умолк и посмотрел на Пирса застывшим взглядом. – Мне только непонятно, командор…
– Да?
– Мне непонятно, почему вы до сих пор имеете возможность действовать по своему усмотрению?
Пирс начал терять благодушное отношение к профессору.
– Мне не ясен вопрос, сэр! – проворчал он.
– Неужели? – хмыкнул Коэн. – Додумайте! Он с легкостью усыпил ваших людей, а ведь мог отправить их на дно реки, они бы беспрекословно пошли сами! Он использует лазерные пучки как несущие его ментальных команд, а ведь голограммы разворачиваются на неограниченное расстояние. Удивительно, что он до сих пор не погрузил всех вас в какой-нибудь убийственный морок! Почему он этого не сделал?
Коэн замолчал. Он смотрел теперь сквозь Пирса и лохматил свою седовласую шевелюру. Пирс сохранял достойный вид при полном отсутствии здравых мыслей. Он демонстративно и оскорбленно безмолвствовал.
– Ответ может быть только один, – наконец заключил профессор. – Его аппаратура ограничивает распространение модуляции в пространстве. Он сделал попытку усыпить весь регион, а добился эффекта только в определенных пространственных пределах. Ведь так, Пирс? Прикиньте – ведь ваши сони лежали не по всему району, а в каком-то одном квадрате? Ведь так?
Пирс молча кивнул.
– Ага! Значит, я прав! Запомните это, командор. Усвойте хорошенько! Это дает нам шанс! – Коэн вдруг придвинулся к видеокамере, его лицо выросло во весь экран, исказилось и стало пугающе безобразным. – Где он?! – вдруг взревел старый профессор.
– Кто? – растерялся Пирс.
– Этот человек! Тот, кто усыпил ваших бандитов!
Совсем с ума сошел, подумал командор. Не помнит, что ему говорили пять минут назад.
– Его нет… – осторожно, как больному, ответил он Коэну.
Профессор смотрел на него восторженно-безумным взором:
– Вы найдете мне его, командор! Найдете и доставите на К-3. Этого человека и его аппаратуру. Человека – живым, аппаратуру – в целости и сохранности. Слышите меня? Слышите?!
И больше ничего не надо. Ни-че-го! Вы уже достаточно напортачили, испортили все: восстановили против нас Землю, задавили Координационный совет, напугали людей. Исправить ситуацию пока нельзя. Поэтому завершайте свой план, но по-другому. Бросайте к чертовой матери "зачистку", отпускайте пленных и захватите всего лишь одного человека, только одного. Это для нас в тысячу раз более легкая моральная ноша, а для вас – сверхвыполнимая задача.
– Вы не смеете мне приказывать, – молвил вконец опешивший Пирс. – Я подчиняюсь Координационному совету!
– Я немедленно собираю Координационный совет! Его решение и приказ об изменении плана диверсии вы получите через час! Действуйте!
– Что-о?! – Командор Пирс опомнился. Ему приказывала мелкая сушеная рыбка, по кличке Коэн!
– Я говорю вам, действуйте! Немедленно приступайте к поиску лазера и его оператора!
Что-то остановило Пирса от взрыва возмущения. Он сдержал рвущуюся с языка брань. И увидел, как за спиной Коэна появились какие-то люди. Вызвал, умалишенный, помощников, удивленно подумал он, когда только успел! Вот закусил удила! Коэн уже отворачивался от экрана, заканчивая диалог, и вдруг замер и твердо поглядел Пирсу в глаза:
– Отпускайте землян, Пирс. Хватит. Отпускайте при любом раскладе, пусть вы и не захватите оператора. Мы не упрекнем вас ни в чем, даже если вы провалите такое дело. Вы пойдете под суд только в одном случае.
– В каком? – Пирс высокомерно прищурился.
– Если убьете этого человека.
Коэн протянул руку к экрану, и изображение исчезло. Пирс перевел дух и отстранился от видеомонитора. Его вдруг одолела слабость. "Мне нужен тайм-аут, – подумал он. – Небольшой тайм-аут, всего на один час, до связи с Координационным советом. Только после этого я отзову своих людей и буду выполнять указания сошедшего с ума Коэна".
Он бездумно прикрыл глаза, но в этот день командору Пирсу было не суждено расслабиться ни на минуту. Раздался предупредительный музыкальный сигнал запроса связи, и на экране возникло лицо Стива Гордона.
– Мы обнаружили источник излучения, командор.
Пирс выпрямился и деревянным голосом спросил:
– Где он? В пределах района?
– Да. И это не стационарный аппарат, а, по всей видимости, переносное устройство. Оно перемещается в пространстве. Наверно, его несет тот самый диверсант-одиночка.
Гордон выдержал паузу и внятно произнес:
– Ну и?.. Говорите же, лейтенант! Куда он идет?
– Он движется к кораблю.
ГЛАВА 2
Оглушительный взрыв сотряс воздух. Вспышка сферического голубого разряда ударила по глазам. Алекс зажмурился и бросился под скамейку, прикрыв голову руками. И понял, что сделал это совершенно напрасно. Он не услышал грохота падающих вокруг обломков, их просто не было, зато через некоторое время огромная речная волна накрыла его и чуть-чуть не утянула за собой. Он уцепился руками за сиденье скамьи и, когда волна схлынула, поднялся на ноги. Ничего себе, подумал он взрывчик. Чем же напичканы эти посудины?
Он посмотрел на песчаный плес противоположного берега, в который врезался катер пришельцев. На расплавленном песке вместо грозно-красивого судна с зеркальными плоскостями локаторов и цилиндрическими жалами излучателей лежало обугленное корыто. Алекс отвел взгляд от неприятной картины и нащупал на груди коробку генератора – цела? Генератор был цел, дисплей на пульте дистанционного управления выдавал утешительную диагностику: прибор работал исправно в режиме бесконечного воспроизведения.
Алекс немного успокоился и заметил, что ткань комбинезона непромокаема, а в десантных ботинках автоматически включился какой-то внутренний нагреватель. Он удовлетворенно тряхнул мокрыми волосами, подхватил баул со шлемом, автомат и снова двинулся в путь.
Над противоположным берегом раздался мощный рев двигателей. Из-за обрыва над плесом вынырнули два длинноносых истребителя землян, с любопытством ткнулись вниз, к месту катастрофы, а потом озорно встали на хвосты, одобрительно показали Алексу гладкие акульи животы и двумя серебристыми свечами взмыли вверх. Алекс улыбнулся. "Это не я уничтожил посудину, – сказал он летчикам, – я и не собирался. Они сами"…
Катер пришельцев вошел в «сонное» поле его генератора и только поэтому врезался в берег. За минуту до взрыва экипаж попал с речной глади прямо в горящий город с пылающим небоскребом в центре. В город, где к реке, к своему катеру не добраться никогда. Не то что к воде – до ближайшего небоскреба не дойдешь. И где так хочется спать…
Если бы они плыли под управлением автонавигатора, подумал Алекс, остались бы целы… Впрочем, встревожился он, надо быстрее уходить от места взрыва. Сейчас туда начнут стягиваться армейцы. И надо подумать, не выключить ли генератор: через пару минут в его поле попадет следующий катер, будет еще один взрыв, пришельцы уверенно запаникуют, начнут искать диверсанта…
Алекс подумал и не стал ничего предпринимать. "Будь что будет, – сказал он себе, – оружие у меня одно – что для отряда армейцев, что для целого звездолета, набитого ими. Если я не справлюсь с облавой, то не сумею и…" Он остановился как вкопанный и замер. Лицо его побледнело.
Но ты же сумеешь, да? Ты сумеешь, потому что, как ни малы твои шансы, Микки нет до них никакого дела, он ждет тебя…
Алекс угрюмо засопел, перехватил баул под мышку и просто продолжил свой путь – чуть быстрее, но мерным, уверенным шагом, по тому же маршруту, что и утром, вдоль реки, только в обратном направлении.
Алекс шел к кораблю пришельцев. Никакого конкретного плана у него не было. Он только знал, что если сумеет проникнуть на корабль, то он победил. Еще на крыше небоскреба он понял, что единственный противник, который успешно может противостоять ему, – это пространство. И, конечно, не само пространство, а неприятель, разбросанный по нему вокруг Алекса на расстоянии больше чем пятьсот метров. Если он окажется в такой ситуации, то упадут все в радиусе около полукилометра, но при этом армейцы, удаленные на большее расстояние, изрешетят его капсулами со снотворным. На звездолете же – как бы велик он ни был – Алекс прошел бы к капитанской рубке, как раскаленный гвоздь сквозь масло. Коридоры, переборки, повороты, углы, стены – любая из этих прекрасных вещей дробила врага, скрывала от пришельцев губительный эффект воздействия генератора, ставила перед лицом неминуемого поражения – по одному, мелкими группами и всех разом.
Поэтому Алекс знал: главное – войти. А для этого нужно было туда добраться – целым и невредимым.
Это означало, что он должен был выбирать только один маршрут к кораблю – тот, которым он уходил рано утром от поверженных им десантников. Собственно, никакого другого скрытного подхода к звездолету у него и не было – не идти же через город. Но пустынное место, где не велись массовые "зачистки", было хорошо еще и тем, что на узкой, извилистой, плохо просматриваемой полосе между лесом и рекой к Алексу по суше нельзя было приблизиться на расстояние уверенно-прицельного выстрела, не попав в резонансное поле генератора. В этом смысле береговая полоса была похожа на коридоры звездолета. Здесь Алексу могли угрожать только снайперы с воды. Но даже если бы пришельцы выдавили его в лес огнем с удаленных катеров, то среди деревьев с расстояния пятисот метров поразить движущуюся цель им было бы очень затруднительно. Алекс это прекрасно понимал и шел спокойно. Он дойдет – в этом он был уверен на все сто. Но вот обширная площадка перед кораблем ставила перед ним трудную задачу.
Он помнил, что звездолет завис над землей где-то в километре от городских кварталов. И вся эта площадь – между городом, лесом и звездолетом – была заставлена полицейскими и пожарными машинами, каретами "Скорой помощи" и кишмя кишела армейцами. Над ней зависал гигантский эвакуационный трап, по которому туда-сюда сновали самоходки-эвакуаторы. По нему Алекс собирался пройти на корабль, других доступных ему входов-выходов он не знал.
Казалось бы, обилие техники на площадке перед кораблем обеспечивало прекрасную возможность скрытного подхода, но… Это было обширное и очень оживленное место – то, что Алексу не подходило ни в коей мере. Откуда бы он ни вышел – из города, из леса или из-под днища корабля, – при его приближении к трапу начнется массовый и очень последовательный «падеж» армейцев, и скорее всего вход в звездолет закроют прежде, чем он до него доберется. К тому же при этом были не исключены и падения потерявших управление эвакуаторов с трапа звездолета. А аварий эвакуаторов Алекс боялся больше всего: в них были похищенные люди, земляне.
Выходило, что за полкилометра до площадки он должен был выключить генератор, скрытно подобраться к звездолету почти вплотную и только в таком положении включить резонансную развертку снова. При этом нужно было выбрать момент, когда на трапе нет восходящих к входу эвакуаторов с горожанами.
Алекс пощупал висевший на боку моток крепкой бельевой веревки с самодельным крюком на конце. Ее он захватил из дома Пита по дороге от небоскреба, крюк же изладил сам, как мог, Алекс не был мастак в слесарных делах. Веревка нужна для того, чтобы забраться на трап с того места, где он окажется. Бежать целый километр от корабля к городу, к нижнему концу трапа, после включения развертки значило провалить все дело.
Алекс вдруг почувствовал необычную тревогу. И тут же нашел ее причину: уже давно пора бы появиться патрульному катеру. С момента взрыва на песчаной косе прошло столько времени, что мимо него должны были пройти два, а то и три водных патруля. Прекращение движения по реке невозможно было объяснить суетой вокруг сгоревшего катера. Подобная дестабилизация работы пограничной службы была не в духе отлаженного армейского механизма пришельцев. Алекс вопросительно взглянул на воду. Пронизанная солнцем река в ответ недоуменно плеснулась у его ног. Он посмотрел на индикатор биологических объектов – в радиусе километра от него не было ни одной живой души. Скопление людей наблюдалось далеко левее, за лесом, около корабля. Алекс отмахнулся от тревожных мыслей: мало ли какие соображения появились у пришельцев после аварии судна! Он прошел еще немного вдоль воды и остановился. Пора поворачивать. Через несколько шагов, в пустом лесу, на подходе к звездолету он выключит генератор
Он нащупал в кармане комбинезона прямоугольную коробочку радиопульта, поправил на плечах ремни генератора и углубился в лес.
– Сэр, он пересекает лесополосу и находится сейчас в километре от корабля!
– Вас понял. Продолжайте наблюдение. Операторы лазерного контроля?
– Генератор все еще включен, лейтенант.
– Он выключит его обязательно. При свертывании развертки мгновенно радируйте снайперам и в рубку управления. Еще до того, как исчезнет голограмма, я должен получить ваш условный сигнал, слышите? До того, как он снимет палец с кнопки!
– Так точно, сэр!
– Верхний ярус?
– Есть, сэр. Мы на периферии вентиляционной системы, у мусоросжигателей, под самой крышей. Люки открыты, обзор прекрасный.
– Вам там удобно?
– Целиться и стрелять удобно. Но здесь чертовски жарко, сэр!
– Ничего, потерпите. Осталось недолго. Стрельбу открывать только после получения сигнала операторов лазерной развертки. Только после этого. Даже если мишень выйдет из леса на удобную позицию до сигнала. И не больше трех пуль, только в конечности. Если он умрет от передозировки препаратов, будет тяжело контужен или скончается от потери крови, вас ждет трибунал. Вы поняли?
– Так точно, сэр.
– Если вы повредите аппаратуру, которая у него с собой или на нем, – то же самое: разжалование и трибунал.
– Есть, сэр.
– Всем службам вокруг и внутри корабля – продолжать плановые работы. Как поняли?
– Принято, Гордон… Так точно, лейтенант… Удачи, Стив… Есть…
– Служба наблюдения?
– Он в полукилометре от опушки, сэр.
– Лазерщики, максимальное внимание!
– Похоже, он и не собирается выключать аппаратуру!
– Он ее выключит. До сих пор он действовал так продуманно, что не может не сделать этого. При подходе к кораблю…
– Сэр! Он остановился!
– Приготовиться…
Алекс растер в руке нежный березовый листок, понюхал зеленую ладонь и как бы невзначай нажал в кармане на кнопку выключения развертки. Все. Небоскреб больше не горит, защитное поле вокруг Алекса исчезло. Он опустился на траву, оперся спиной о березу и посмотрел в сторону корабля пришельцев. Негустой смешанный лес создавал хороший обзор, но он видел пока только деревья, залитую солнцем листву и невдалеке – ту небольшую уютную поляну, на которую они так любили ходить с Микки.
Алекс судорожно вздохнул. Последний месяц для них стало ритуалом посещение этой полянки по выходным. Вечерами в будни они обычно проезжали мимо на автобусе, спешили забрать у пляжа и реки уходящее дневное тепло. Но вот в выходные им спешить было некуда. Они собирались на пляж с самого утра, неспешно шли пешком – от самого дома до реки, – а по дороге заходили сюда. Алекс обязательно брал с собой мяч, бадминтонные ракетки, складные футбольные ворога – он очень серьезно относился к формированию двигательных навыков у Микки, – и они резвились на теплой траве долго-долго. Микки носился по поляне взад и вперед, хохотал, уморительно промахивался ногой мимо мяча, ракетка вылетала из его ручки в воздух, ворота падали, и все это только прибавляло веселья Алексу и счастливых солнечных брызг в глазах малыша.
Здесь Алекс неделю назад показал Микки свой генератор… И наворочал таких фокусов, что малыш в тот вечер не мог уснуть: возбуждению его не было предела.
– Папака, а мы когда пойдем снова на поляну? – Восторженно, изумленно мерцали в полутьме глазенки. Одеяло натянуто до подбородка. Шепот, как при рассказе самой страшной сказки.
– Теперь только в следующий выходной, малыш. Папа всю неделю будет работать.
– А мы возьмем с собой твою игрушку?
– Обязательно возьмем.
– И будем играть в твою игру?
– Ага. Спи.
– Угу… – Ручки складываются вместе и кладутся под щечку, одеяло налезает на ушко, но глаза – открыты. В них – волшебство, загадка, мечта, ожидание чуда… Папакина игра! Скорей бы прошла неделя…
Алекс зашарил в кармане комбинезона, достал сигарету, закурил, пару раз затянулся и смял ее в кулаке. Горящий кончик уткнулся в ладонь, и боль от ожога отозвалась в левой стороне груди.
Он встал и быстрым шагом пересек поляну.
– Он выключил его, сэр! Выключил!
– Команда снайперов получила условный сигнал. Готовность к стрельбе достигнута. Мы держим на прицеле весь периметр опушки леса.
– Объект приближается, сэр. Он выйдет из леса к скоплению пожарных машин прямо под позицией снайперов.
– Вас понял. Командор, вы слышите меня?
– Да, Гордон. Я весь внимание. Все идет точно по плану. Молодец, мальчик.
– Сэр…
– И все-таки… Вы уверены, что стрельба – лучшее, что можно сделать? Мы не можем стрелять ему в голову или в шею, но с пулями в конечностях у него будет время, чтобы включить генератор! А в этом случае мы не подойдем к нему ближе чем на пятьсот метров! Может быть, все же послать навстречу группу захвата?
– Но это невозможно! Он постоянно сверяется с показаниями биоиндикатора! И даже если подобраться к нему незаметно… Командор, судя по тому, как он расправился ночью с нашими людьми… Это боец, командор. Мастер, обученный мобилизовывать все свои резервы при контакте с противником. Кого бы мы ни послали, он включит генератор при любом противостоянии! При стрельбе же фактор неожиданности для него сработает намного эффективнее! И пули… Они из спецкомплекта, в них препарат ДХ, командор…
– ДХ? Это меняет дело…
– И три капсулы. Такая доза… Он отключится почти мгновенно. Конечно, мы должны делать поправку на индивидуальную выносливость к препаратам… Но лучшего мы ничего не можем придумать!
– Ну, хорошо, лейтенант. Это решение – ваше. Еще раз: если с ним что-нибудь случится…
– Командор!
– Только доведите мне это дело до конца! Без сбоев. Сделайте это без сучка без задоринки. Слышите?
– Он уже у нас в руках – целый и невредимый!
– Хорошо. Действуйте.
Алекс увидел в просвет между деревьями красные корпуса пожарных машин и остановился за кустарником. Лес кончился. Между ним и «пожарками» было метров тридцать по чти открытого, хорошо просматриваемого пространства. Он посмотрел на биоиндикатор: пришельцы суетились впереди намного дальше. Судя по их хаотичным передвижениям, звукам команд и рычанию моторов, они расчищали проезд от техники землян.
Он посмотрел вперед поверх машин. Черная монолитная громада корабля нависала над лесом, заполняя собой все видимое пространство. Немного выпуклая, уходящая вверх под скошенным углом стена звездолета была бы абсолютно глухой, если бы не огромный провал в ее нижней части. Оттуда, от входа тянулся к городу широченный километровый трап. Движение по нему почему-то пока приостановилось. Это было Алексу на руку. Он пригляделся повнимательнее и с удовлетворением отметил, что по краю трапа проходит некий ограничительный выступ. За него он1 собирался зацепить свой самодельный крюк и таким образом быстро добраться до входа. Он прикинул расстояние до цели: генератор включать пока еще рановато.
"Надо выбраться хотя бы на середину площадки, – подумал он. – Тогда я уверенно смогу захватить полем въездные ворота да в придачу и пару сотен метров внутренностей корабля. Это еще уменьшит вероятность того, что технический персонал успеет отреагировать на включение генератора".
Он вышел из-за кустарника и с холодным прищуром пронзил взглядом неподвижные тела пожарных машин. "Не дай вам бог, – сказал он пришельцам, – не дай вам бог попасться мне на пути, пока я не доберусь до нужной точки".
Он стянул с плеча автомат и двинулся через редколесье к звездолету.
– Первый, ты держишь его?
– Да.
– Второй, Третий?
– Да, сэр… Так точно, сэр.
– Лейтенант, он у нас на мушке! Разрешите открыть огонь?
– Не больше трех попаданий, стрелок! Не больше трех – отвечаете головой! И аппаратура…
– Есть! Извините, но мы сейчас его упустим, сэр!
– Стреляйте!
Алекс был на середине пути от кустарника к пожарным машинам, когда первая пуля ударила его в правое плечо и развернула на девяносто градусов. Боль толстым и острым шипом пронзила мышцу, тоненькой иголкой прошла по ключице в шею и тут же пропала. Еще ничего не успев понять, он инстинктивно зажал рану рукой с баулом и пригнулся. И почувствовал, как стремительно немеет правая половина тела. Буквально через мгновение он знал уже все, он все понял, все осознал – всего лишь через мгновение! – но даже этого промежутка времени ему не было дано для спасения. Вторая пуля врезалась в левое предплечье, от сильного толчка он выронил баул со шлемом и сделал единственное, что мог сделать в такой ситуации: рухнул на землю и прижался щекой к траве, пытаясь укрыться от ядовитого огня.
Третья пуля ожгла болью икру левой ноги, и только тогда он понял, что стреляют откуда-то сверху, что лежать бесполезно и надо уходить, уходить, если он может еще передвигаться! Он перехватил правой рукой автомат – для этого ему пришлось сильно напрячь все мышцы руки, пальцы на курке затряслись от усилия, как у эпилептика, – перекатился на спину и выпустил наугад длинную очередь через голову вверх и в стороны. Ответных выстрелов не последовало, это ободрило его, вселило какую-то безумную надежду, и он уже вставал – разламываясь __ пополам, опираясь на костенеющие руки, как на костыли, подтягивая к животу гнутую раскаленную кочергу, которая только что была его левой ногой…
Он поднялся и зачем-то развернулся к звездолету. Немота от пораженных конечностей рвалась в мозг. Боли он уже не чувствовал, но со страхом ощущал, как от ран поднимается к голове удушливая сонливая волна, как путаются мысли, искажается восприятие. "Пропади все пропадом, Алекс!"
– Вот еще… – хрипло прошептал он. – Сейчас. Я снял снайпера. Я ухожу… Мне надо… пока уйти… Я не лягу…
Он с трудом поднял дуло автомата и обшарил лихорадочным взглядом верхние ветви отдаленных деревьев, необъятную черную глыбу звездолета, но не нашел той точки, откуда в него стреляли. Паралич стальной цепью постепенно и очень быстро охватывал все тело.
– Гады… – беспомощно простонал он и покачнулся. – Гады… Обложили!
На глаза выступили слезы. Голова мелко тряслась, противная дрожь выгоняла из нее остаток здравомыслия, мешала сосредоточиться. Ему показалось, что он уже не может двигаться.
Вспышка ярости и отчаяния на секунду одолела растерянность и слабость. Как?! Как ему идти дальше?! Он сжал кулаки, задрал лицо к небу и почувствовал, как слезы скатились по вискам за ворот комбинезона.
– Есть ли, – прохрипел он неизвестно кому, – есть ли на свете сила, которая одолеет этих тварей? А?
И не получил ответа.
Руки вялыми плетьми упали вдоль тела. Он стиснул зубы и механически, рваными движениями повернулся, поднял с земли баул, сделал шаг правой ногой, подтянул левую… Голова превратилась в огромную пуховую бесформенную подушку, между пушинками сочился молочный туман и не давал думать, привычно ловить мысли, которые обретались там, внутри, в белой тишине… Он потерял себя в этом тумане, время растворилось в нейтральной, неподвижной бесконечности.
Алекс выронил автомат и рухнул на колени. Он помнил себя, но никак не мог сосредоточиться и начать отсчет секунд, чтобы подняться на слове "три". И еще он не мог думать: все расплывалось, растворялось в той бесконечности, в которой пропало время…
Прошла вечность. Он стоял на коленях, и смотрел в молочно-пуховый коктейль, и ждал, и не позволял себе упасть. Он ждал.
"Нет!" – Это была первая мысль, которую ему удалось поймать в дьявольской мешанине пуха, и он обрадовался ей так, как будто набрел на колодец в пустыне. "Нет!" Он стоял на коленях и жалко, сквозь слезы улыбался своей маленькой находке – "нет!" Она тянула за собой что-то еще, какие-то еще сюрпизы: новые важные мысли, что-то такое, о чем он забыл, совсем забыл из-за этих дурацких снайперов, из-за боли, из-за паралича… Он жадно внимал своей пораженной памяти…
"Микки, ты собираешься ложиться в постель?"
"Нет!"
"А умываться кто на ночь пойдет? Какой маленький мальчик? Микки?"
"Не-ет!"
"Та-ак! А если мы сейчас его возьмем и понесем в ванную? Ну-ка, иди сюда, артист!"
"Не-е-ет!"
Он продолжал улыбаться и посмотрел на лежащий перед ним автомат. Почему "нет"? В голове вспыхнула картина: незнакомый мужчина с автоматом на груди берет Микки на руки, и холодное цевье прижимается к щеке сына. Это был всего лишь образ – не мысль. Но он вызвал к жизни один, всего один, чрезвычайно важный вопрос…
Он посмотрел на песчаный плес противоположного берега, в который врезался катер пришельцев. На расплавленном песке вместо грозно-красивого судна с зеркальными плоскостями локаторов и цилиндрическими жалами излучателей лежало обугленное корыто. Алекс отвел взгляд от неприятной картины и нащупал на груди коробку генератора – цела? Генератор был цел, дисплей на пульте дистанционного управления выдавал утешительную диагностику: прибор работал исправно в режиме бесконечного воспроизведения.
Алекс немного успокоился и заметил, что ткань комбинезона непромокаема, а в десантных ботинках автоматически включился какой-то внутренний нагреватель. Он удовлетворенно тряхнул мокрыми волосами, подхватил баул со шлемом, автомат и снова двинулся в путь.
Над противоположным берегом раздался мощный рев двигателей. Из-за обрыва над плесом вынырнули два длинноносых истребителя землян, с любопытством ткнулись вниз, к месту катастрофы, а потом озорно встали на хвосты, одобрительно показали Алексу гладкие акульи животы и двумя серебристыми свечами взмыли вверх. Алекс улыбнулся. "Это не я уничтожил посудину, – сказал он летчикам, – я и не собирался. Они сами"…
Катер пришельцев вошел в «сонное» поле его генератора и только поэтому врезался в берег. За минуту до взрыва экипаж попал с речной глади прямо в горящий город с пылающим небоскребом в центре. В город, где к реке, к своему катеру не добраться никогда. Не то что к воде – до ближайшего небоскреба не дойдешь. И где так хочется спать…
Если бы они плыли под управлением автонавигатора, подумал Алекс, остались бы целы… Впрочем, встревожился он, надо быстрее уходить от места взрыва. Сейчас туда начнут стягиваться армейцы. И надо подумать, не выключить ли генератор: через пару минут в его поле попадет следующий катер, будет еще один взрыв, пришельцы уверенно запаникуют, начнут искать диверсанта…
Алекс подумал и не стал ничего предпринимать. "Будь что будет, – сказал он себе, – оружие у меня одно – что для отряда армейцев, что для целого звездолета, набитого ими. Если я не справлюсь с облавой, то не сумею и…" Он остановился как вкопанный и замер. Лицо его побледнело.
Но ты же сумеешь, да? Ты сумеешь, потому что, как ни малы твои шансы, Микки нет до них никакого дела, он ждет тебя…
Алекс угрюмо засопел, перехватил баул под мышку и просто продолжил свой путь – чуть быстрее, но мерным, уверенным шагом, по тому же маршруту, что и утром, вдоль реки, только в обратном направлении.
Алекс шел к кораблю пришельцев. Никакого конкретного плана у него не было. Он только знал, что если сумеет проникнуть на корабль, то он победил. Еще на крыше небоскреба он понял, что единственный противник, который успешно может противостоять ему, – это пространство. И, конечно, не само пространство, а неприятель, разбросанный по нему вокруг Алекса на расстоянии больше чем пятьсот метров. Если он окажется в такой ситуации, то упадут все в радиусе около полукилометра, но при этом армейцы, удаленные на большее расстояние, изрешетят его капсулами со снотворным. На звездолете же – как бы велик он ни был – Алекс прошел бы к капитанской рубке, как раскаленный гвоздь сквозь масло. Коридоры, переборки, повороты, углы, стены – любая из этих прекрасных вещей дробила врага, скрывала от пришельцев губительный эффект воздействия генератора, ставила перед лицом неминуемого поражения – по одному, мелкими группами и всех разом.
Поэтому Алекс знал: главное – войти. А для этого нужно было туда добраться – целым и невредимым.
Это означало, что он должен был выбирать только один маршрут к кораблю – тот, которым он уходил рано утром от поверженных им десантников. Собственно, никакого другого скрытного подхода к звездолету у него и не было – не идти же через город. Но пустынное место, где не велись массовые "зачистки", было хорошо еще и тем, что на узкой, извилистой, плохо просматриваемой полосе между лесом и рекой к Алексу по суше нельзя было приблизиться на расстояние уверенно-прицельного выстрела, не попав в резонансное поле генератора. В этом смысле береговая полоса была похожа на коридоры звездолета. Здесь Алексу могли угрожать только снайперы с воды. Но даже если бы пришельцы выдавили его в лес огнем с удаленных катеров, то среди деревьев с расстояния пятисот метров поразить движущуюся цель им было бы очень затруднительно. Алекс это прекрасно понимал и шел спокойно. Он дойдет – в этом он был уверен на все сто. Но вот обширная площадка перед кораблем ставила перед ним трудную задачу.
Он помнил, что звездолет завис над землей где-то в километре от городских кварталов. И вся эта площадь – между городом, лесом и звездолетом – была заставлена полицейскими и пожарными машинами, каретами "Скорой помощи" и кишмя кишела армейцами. Над ней зависал гигантский эвакуационный трап, по которому туда-сюда сновали самоходки-эвакуаторы. По нему Алекс собирался пройти на корабль, других доступных ему входов-выходов он не знал.
Казалось бы, обилие техники на площадке перед кораблем обеспечивало прекрасную возможность скрытного подхода, но… Это было обширное и очень оживленное место – то, что Алексу не подходило ни в коей мере. Откуда бы он ни вышел – из города, из леса или из-под днища корабля, – при его приближении к трапу начнется массовый и очень последовательный «падеж» армейцев, и скорее всего вход в звездолет закроют прежде, чем он до него доберется. К тому же при этом были не исключены и падения потерявших управление эвакуаторов с трапа звездолета. А аварий эвакуаторов Алекс боялся больше всего: в них были похищенные люди, земляне.
Выходило, что за полкилометра до площадки он должен был выключить генератор, скрытно подобраться к звездолету почти вплотную и только в таком положении включить резонансную развертку снова. При этом нужно было выбрать момент, когда на трапе нет восходящих к входу эвакуаторов с горожанами.
Алекс пощупал висевший на боку моток крепкой бельевой веревки с самодельным крюком на конце. Ее он захватил из дома Пита по дороге от небоскреба, крюк же изладил сам, как мог, Алекс не был мастак в слесарных делах. Веревка нужна для того, чтобы забраться на трап с того места, где он окажется. Бежать целый километр от корабля к городу, к нижнему концу трапа, после включения развертки значило провалить все дело.
Алекс вдруг почувствовал необычную тревогу. И тут же нашел ее причину: уже давно пора бы появиться патрульному катеру. С момента взрыва на песчаной косе прошло столько времени, что мимо него должны были пройти два, а то и три водных патруля. Прекращение движения по реке невозможно было объяснить суетой вокруг сгоревшего катера. Подобная дестабилизация работы пограничной службы была не в духе отлаженного армейского механизма пришельцев. Алекс вопросительно взглянул на воду. Пронизанная солнцем река в ответ недоуменно плеснулась у его ног. Он посмотрел на индикатор биологических объектов – в радиусе километра от него не было ни одной живой души. Скопление людей наблюдалось далеко левее, за лесом, около корабля. Алекс отмахнулся от тревожных мыслей: мало ли какие соображения появились у пришельцев после аварии судна! Он прошел еще немного вдоль воды и остановился. Пора поворачивать. Через несколько шагов, в пустом лесу, на подходе к звездолету он выключит генератор
Он нащупал в кармане комбинезона прямоугольную коробочку радиопульта, поправил на плечах ремни генератора и углубился в лес.
– Сэр, он пересекает лесополосу и находится сейчас в километре от корабля!
– Вас понял. Продолжайте наблюдение. Операторы лазерного контроля?
– Генератор все еще включен, лейтенант.
– Он выключит его обязательно. При свертывании развертки мгновенно радируйте снайперам и в рубку управления. Еще до того, как исчезнет голограмма, я должен получить ваш условный сигнал, слышите? До того, как он снимет палец с кнопки!
– Так точно, сэр!
– Верхний ярус?
– Есть, сэр. Мы на периферии вентиляционной системы, у мусоросжигателей, под самой крышей. Люки открыты, обзор прекрасный.
– Вам там удобно?
– Целиться и стрелять удобно. Но здесь чертовски жарко, сэр!
– Ничего, потерпите. Осталось недолго. Стрельбу открывать только после получения сигнала операторов лазерной развертки. Только после этого. Даже если мишень выйдет из леса на удобную позицию до сигнала. И не больше трех пуль, только в конечности. Если он умрет от передозировки препаратов, будет тяжело контужен или скончается от потери крови, вас ждет трибунал. Вы поняли?
– Так точно, сэр.
– Если вы повредите аппаратуру, которая у него с собой или на нем, – то же самое: разжалование и трибунал.
– Есть, сэр.
– Всем службам вокруг и внутри корабля – продолжать плановые работы. Как поняли?
– Принято, Гордон… Так точно, лейтенант… Удачи, Стив… Есть…
– Служба наблюдения?
– Он в полукилометре от опушки, сэр.
– Лазерщики, максимальное внимание!
– Похоже, он и не собирается выключать аппаратуру!
– Он ее выключит. До сих пор он действовал так продуманно, что не может не сделать этого. При подходе к кораблю…
– Сэр! Он остановился!
– Приготовиться…
Алекс растер в руке нежный березовый листок, понюхал зеленую ладонь и как бы невзначай нажал в кармане на кнопку выключения развертки. Все. Небоскреб больше не горит, защитное поле вокруг Алекса исчезло. Он опустился на траву, оперся спиной о березу и посмотрел в сторону корабля пришельцев. Негустой смешанный лес создавал хороший обзор, но он видел пока только деревья, залитую солнцем листву и невдалеке – ту небольшую уютную поляну, на которую они так любили ходить с Микки.
Алекс судорожно вздохнул. Последний месяц для них стало ритуалом посещение этой полянки по выходным. Вечерами в будни они обычно проезжали мимо на автобусе, спешили забрать у пляжа и реки уходящее дневное тепло. Но вот в выходные им спешить было некуда. Они собирались на пляж с самого утра, неспешно шли пешком – от самого дома до реки, – а по дороге заходили сюда. Алекс обязательно брал с собой мяч, бадминтонные ракетки, складные футбольные ворога – он очень серьезно относился к формированию двигательных навыков у Микки, – и они резвились на теплой траве долго-долго. Микки носился по поляне взад и вперед, хохотал, уморительно промахивался ногой мимо мяча, ракетка вылетала из его ручки в воздух, ворота падали, и все это только прибавляло веселья Алексу и счастливых солнечных брызг в глазах малыша.
Здесь Алекс неделю назад показал Микки свой генератор… И наворочал таких фокусов, что малыш в тот вечер не мог уснуть: возбуждению его не было предела.
– Папака, а мы когда пойдем снова на поляну? – Восторженно, изумленно мерцали в полутьме глазенки. Одеяло натянуто до подбородка. Шепот, как при рассказе самой страшной сказки.
– Теперь только в следующий выходной, малыш. Папа всю неделю будет работать.
– А мы возьмем с собой твою игрушку?
– Обязательно возьмем.
– И будем играть в твою игру?
– Ага. Спи.
– Угу… – Ручки складываются вместе и кладутся под щечку, одеяло налезает на ушко, но глаза – открыты. В них – волшебство, загадка, мечта, ожидание чуда… Папакина игра! Скорей бы прошла неделя…
Алекс зашарил в кармане комбинезона, достал сигарету, закурил, пару раз затянулся и смял ее в кулаке. Горящий кончик уткнулся в ладонь, и боль от ожога отозвалась в левой стороне груди.
Он встал и быстрым шагом пересек поляну.
– Он выключил его, сэр! Выключил!
– Команда снайперов получила условный сигнал. Готовность к стрельбе достигнута. Мы держим на прицеле весь периметр опушки леса.
– Объект приближается, сэр. Он выйдет из леса к скоплению пожарных машин прямо под позицией снайперов.
– Вас понял. Командор, вы слышите меня?
– Да, Гордон. Я весь внимание. Все идет точно по плану. Молодец, мальчик.
– Сэр…
– И все-таки… Вы уверены, что стрельба – лучшее, что можно сделать? Мы не можем стрелять ему в голову или в шею, но с пулями в конечностях у него будет время, чтобы включить генератор! А в этом случае мы не подойдем к нему ближе чем на пятьсот метров! Может быть, все же послать навстречу группу захвата?
– Но это невозможно! Он постоянно сверяется с показаниями биоиндикатора! И даже если подобраться к нему незаметно… Командор, судя по тому, как он расправился ночью с нашими людьми… Это боец, командор. Мастер, обученный мобилизовывать все свои резервы при контакте с противником. Кого бы мы ни послали, он включит генератор при любом противостоянии! При стрельбе же фактор неожиданности для него сработает намного эффективнее! И пули… Они из спецкомплекта, в них препарат ДХ, командор…
– ДХ? Это меняет дело…
– И три капсулы. Такая доза… Он отключится почти мгновенно. Конечно, мы должны делать поправку на индивидуальную выносливость к препаратам… Но лучшего мы ничего не можем придумать!
– Ну, хорошо, лейтенант. Это решение – ваше. Еще раз: если с ним что-нибудь случится…
– Командор!
– Только доведите мне это дело до конца! Без сбоев. Сделайте это без сучка без задоринки. Слышите?
– Он уже у нас в руках – целый и невредимый!
– Хорошо. Действуйте.
Алекс увидел в просвет между деревьями красные корпуса пожарных машин и остановился за кустарником. Лес кончился. Между ним и «пожарками» было метров тридцать по чти открытого, хорошо просматриваемого пространства. Он посмотрел на биоиндикатор: пришельцы суетились впереди намного дальше. Судя по их хаотичным передвижениям, звукам команд и рычанию моторов, они расчищали проезд от техники землян.
Он посмотрел вперед поверх машин. Черная монолитная громада корабля нависала над лесом, заполняя собой все видимое пространство. Немного выпуклая, уходящая вверх под скошенным углом стена звездолета была бы абсолютно глухой, если бы не огромный провал в ее нижней части. Оттуда, от входа тянулся к городу широченный километровый трап. Движение по нему почему-то пока приостановилось. Это было Алексу на руку. Он пригляделся повнимательнее и с удовлетворением отметил, что по краю трапа проходит некий ограничительный выступ. За него он1 собирался зацепить свой самодельный крюк и таким образом быстро добраться до входа. Он прикинул расстояние до цели: генератор включать пока еще рановато.
"Надо выбраться хотя бы на середину площадки, – подумал он. – Тогда я уверенно смогу захватить полем въездные ворота да в придачу и пару сотен метров внутренностей корабля. Это еще уменьшит вероятность того, что технический персонал успеет отреагировать на включение генератора".
Он вышел из-за кустарника и с холодным прищуром пронзил взглядом неподвижные тела пожарных машин. "Не дай вам бог, – сказал он пришельцам, – не дай вам бог попасться мне на пути, пока я не доберусь до нужной точки".
Он стянул с плеча автомат и двинулся через редколесье к звездолету.
– Первый, ты держишь его?
– Да.
– Второй, Третий?
– Да, сэр… Так точно, сэр.
– Лейтенант, он у нас на мушке! Разрешите открыть огонь?
– Не больше трех попаданий, стрелок! Не больше трех – отвечаете головой! И аппаратура…
– Есть! Извините, но мы сейчас его упустим, сэр!
– Стреляйте!
Алекс был на середине пути от кустарника к пожарным машинам, когда первая пуля ударила его в правое плечо и развернула на девяносто градусов. Боль толстым и острым шипом пронзила мышцу, тоненькой иголкой прошла по ключице в шею и тут же пропала. Еще ничего не успев понять, он инстинктивно зажал рану рукой с баулом и пригнулся. И почувствовал, как стремительно немеет правая половина тела. Буквально через мгновение он знал уже все, он все понял, все осознал – всего лишь через мгновение! – но даже этого промежутка времени ему не было дано для спасения. Вторая пуля врезалась в левое предплечье, от сильного толчка он выронил баул со шлемом и сделал единственное, что мог сделать в такой ситуации: рухнул на землю и прижался щекой к траве, пытаясь укрыться от ядовитого огня.
Третья пуля ожгла болью икру левой ноги, и только тогда он понял, что стреляют откуда-то сверху, что лежать бесполезно и надо уходить, уходить, если он может еще передвигаться! Он перехватил правой рукой автомат – для этого ему пришлось сильно напрячь все мышцы руки, пальцы на курке затряслись от усилия, как у эпилептика, – перекатился на спину и выпустил наугад длинную очередь через голову вверх и в стороны. Ответных выстрелов не последовало, это ободрило его, вселило какую-то безумную надежду, и он уже вставал – разламываясь __ пополам, опираясь на костенеющие руки, как на костыли, подтягивая к животу гнутую раскаленную кочергу, которая только что была его левой ногой…
Он поднялся и зачем-то развернулся к звездолету. Немота от пораженных конечностей рвалась в мозг. Боли он уже не чувствовал, но со страхом ощущал, как от ран поднимается к голове удушливая сонливая волна, как путаются мысли, искажается восприятие. "Пропади все пропадом, Алекс!"
– Вот еще… – хрипло прошептал он. – Сейчас. Я снял снайпера. Я ухожу… Мне надо… пока уйти… Я не лягу…
Он с трудом поднял дуло автомата и обшарил лихорадочным взглядом верхние ветви отдаленных деревьев, необъятную черную глыбу звездолета, но не нашел той точки, откуда в него стреляли. Паралич стальной цепью постепенно и очень быстро охватывал все тело.
– Гады… – беспомощно простонал он и покачнулся. – Гады… Обложили!
На глаза выступили слезы. Голова мелко тряслась, противная дрожь выгоняла из нее остаток здравомыслия, мешала сосредоточиться. Ему показалось, что он уже не может двигаться.
Вспышка ярости и отчаяния на секунду одолела растерянность и слабость. Как?! Как ему идти дальше?! Он сжал кулаки, задрал лицо к небу и почувствовал, как слезы скатились по вискам за ворот комбинезона.
– Есть ли, – прохрипел он неизвестно кому, – есть ли на свете сила, которая одолеет этих тварей? А?
И не получил ответа.
Руки вялыми плетьми упали вдоль тела. Он стиснул зубы и механически, рваными движениями повернулся, поднял с земли баул, сделал шаг правой ногой, подтянул левую… Голова превратилась в огромную пуховую бесформенную подушку, между пушинками сочился молочный туман и не давал думать, привычно ловить мысли, которые обретались там, внутри, в белой тишине… Он потерял себя в этом тумане, время растворилось в нейтральной, неподвижной бесконечности.
Алекс выронил автомат и рухнул на колени. Он помнил себя, но никак не мог сосредоточиться и начать отсчет секунд, чтобы подняться на слове "три". И еще он не мог думать: все расплывалось, растворялось в той бесконечности, в которой пропало время…
Прошла вечность. Он стоял на коленях, и смотрел в молочно-пуховый коктейль, и ждал, и не позволял себе упасть. Он ждал.
"Нет!" – Это была первая мысль, которую ему удалось поймать в дьявольской мешанине пуха, и он обрадовался ей так, как будто набрел на колодец в пустыне. "Нет!" Он стоял на коленях и жалко, сквозь слезы улыбался своей маленькой находке – "нет!" Она тянула за собой что-то еще, какие-то еще сюрпизы: новые важные мысли, что-то такое, о чем он забыл, совсем забыл из-за этих дурацких снайперов, из-за боли, из-за паралича… Он жадно внимал своей пораженной памяти…
"Микки, ты собираешься ложиться в постель?"
"Нет!"
"А умываться кто на ночь пойдет? Какой маленький мальчик? Микки?"
"Не-ет!"
"Та-ак! А если мы сейчас его возьмем и понесем в ванную? Ну-ка, иди сюда, артист!"
"Не-е-ет!"
Он продолжал улыбаться и посмотрел на лежащий перед ним автомат. Почему "нет"? В голове вспыхнула картина: незнакомый мужчина с автоматом на груди берет Микки на руки, и холодное цевье прижимается к щеке сына. Это был всего лишь образ – не мысль. Но он вызвал к жизни один, всего один, чрезвычайно важный вопрос…