Здесь они будут ждать развязки. Какой бы 'она ни была.
Алекс поудобнее перехватил сползшего вниз Микки и посмотрел вокруг. Они уже находились не в лесопарке на аллее, а среди чудовищного бурелома, хода в котором ни вперед, ни назад, ни в стороны не было. Весь неимоверный объем лесной массы упаковывался к ногам Алекса и Микки – чудо, что до сих пор они уцелели в этом лесоповале!
Умирающий лес должен был поглотить их еще до того, как плоскость опустится на землю.
Микки плакал, уткнув лицо в полу курточки. Его рыдания еле прорывались сквозь стоящий в ушах шум. Алекс вдруг понял, что еще немного – и он уронит сына, если не даст себе хотя бы минутной передышки. Он уже давно задыхался. Насыщенный поднятой пылью, мелкой трухой и запахами растертой зелени воздух загустел и стал почти непригоден для дыхания. Алекс стер с лица пыльную маску и увидел, как дрожит от усталости рука. Он застонал, опустил сына на землю и с бессильной злобой поднял голову. И, уткнувшись взглядом в нависшую в пяти метрах над собой пористую, остро пахнущую миллионнотонную плоскость, вдруг ясно и окончательно понял, что не сумел спасти сына. Алекс притянул растерянного плачущего мальчика к себе, тот уткнулся ему в бедро, крепко уцепился за шорты.
– Ничего, Микки, ничего… Не бойся, сынок, не бойся…
Алекс стоял, обнимая Микки, и загнанно дышал. Что он мог сказать ему еще? Что?! Они попали в какую-то передрягу, о которой он не узнал заранее, не прочувствовал опасность, не смог предотвратить! Он виноват, он знает, но что толку?! Он снова затравленно огляделся, прикрывая Микки от выстрелов щепы и наползающих веток. Плоскость достигла верха железобетонных фонарных столбов и теперь начала крошить их в муку. Во все стороны от ближайшего фонаря полетела щебенка, железная сердцевина вылезла из бетонной оболочки и пучком извилистых червей поползла к земле. Страшная буреломная масса налезала на Алекса и Микки со всех сторон. Если бы не прикрытие из сосен, они бы уже давно были исколоты, изранены, задавлены. Он отвел взгляд от лесного месива и бессильно и зло взглянул на гудящую черную плоскость. Крышка гроба…
– Что это такое, черт возьми! – закричал он. Что это за глупость, откуда?!
Плоскость опускалась.
Он взял Микки на руки, сделал несколько шагов вдоль сосны, растерянно постоял, повернул назад. Потом снова спустил сына на землю, зачем-то заглянул под ствол, а потом вдруг взял здоровенный сук, валявшийся под ногами, занес его, как копье, и заорал безжалостному днищу, которое было уже в двух метрах над их головами:
– Сволочь! Остановись!
Произошло невероятное. Яростный гул прекратился. Безобразное днище дернулось, замерло на месте и, как бы проседая в мягком ложе, подалось еще чуть-чуть вниз и остановилось. Лесная мясорубка мгновенно выключилась – мешанина стволов, ветвей и сучьев обездвижилась, звуки лесоповала смолкли, только кое-где скрипели согнутые в дугу деревья, шуршали проваливающиеся вниз ветви. Установившаяся тишина надавила на уши.
Алекс превратился в неподвижную статую. Он выкаченными глазами смотрел вверх и не верил. И боялся пошевелиться: ему казалось, что стоит сделать одно движение, как замершая махина рухнет вниз.
– Па-ап! – раздался плачущий голосок Микки. Алекс осторожно повернулся к сыну и снова задрал голову – ничего не произошло: над ними на уровне потолка простиралась черная поверхность, которая несколько секунд назад превратила в кучу щепы городской лесопарк.
– Она больше не опустится?
Алекс почувствовал, как спадает неимоверное напряжение, расслабленно опустил плечи и подошел к сыну. В фиолетовом свете его лицо казалось мертвенно-бледным. Алекс присел перед ним на корточки, вынул из кармана шорт платок и вытер испачканное личико малыша.
– Нет, Микки, не волнуйся. Сейчас пойдем домой.
– А она нам не помешает?
"Она", – рассеянно подумал он, – скорее "оно"… Хотел бы я знать, что нам теперь помешает, а что поможет!"
– Нет, не помешает. У тебя ничего не болит? Нигде царапинок нет?
– Не-ет. А ты возьмешь меня на ручки?
– Конечно. Вот только найду проход среди деревьев и возьму.
Алекс вдруг заметил, что стоит босиком – ну конечно, разве он мог бы бежать в шлепанцах!
Он посмотрел на грязные, рассеченные мелкими порезами ступни и снова ощутил, как неимоверно устал – как гудят мышцы ног, ноют плечи. Он закинул руку назад и осторожно потрогал лохмотья майки на спине. Под ними саднили и зудели глубокие ссадины. Алекс опустился на ближайшую ветку, сморщился от боли и устало уронил руки между колен.
– Сейчас, малыш. Папака немного отдохнет, и двинемся. Иди сюда…
Микки подошел к отцу и присел к нему на колени.
– Сильно испугался?
Малыш прислонил голову к его груди и успокоенно засопел:
– Не-ет, папака. Только спать очень хочется… А эта штука – она чья?
"Хотел бы я знать", – зло подумал Алекс. Но думать сейчас об этом, строить предположения у него не было сил. Он ласково взъерошил светлые волосики Микки.
– А вот мы дойдем до дома и все узнаем. – Он еще немного посидел, собираясь с силами, потом подсадил сына на руки и встал. – Устраивайся и засыпай. Теперь уже скоро. Мама, наверно, ждет нас и волнуется. Спи.
Он немного постоял на месте, с сомнением посмотрел на коварный потолок над головой, тяжело вздохнул и пошел искать проход в буреломной массе.
Алекс сообразил, что им нужно идти налево – туда, где еще час назад довольно густой сосновый лес сменялся редколесьем. Несколько лет назад в том месте проходила широченная, никому не нужная просека. Ее засадили молодыми деревцами, и, конечно, за такой малый срок они не могли создать густой и высокий лесной массив, подобный тому, в котором сейчас находились Алекс и Микки. А следовательно, после давильни там не мог образоваться плотный непроходимый бурелом. Алекс знал, что если ему удастся добраться до бывшей просеки, то по ней они смогут идти почти беспрепятственно.
Как только он тронулся в путь, Микки почти сразу уснул у него на руках, и Алексу пришлось очень туго. Он должен был пробираться сквозь завалы и не имел возможности ни как следует пригнуться, ни перелезть через преграды, ни растащить колючие еловые лапы в узких проходах. У него была одна свободная рука, и ею он мог только отводить от головы Микки тонкие ветки. Усталому Алексу приходилось искать обходные маршруты в тех местах, где они могли бы легко пролезть вдвоем, если бы Микки не спал. Несколько раз Алекс останавливался, собираясь разбудить сына, и всякий раз не решался это сделать. Пусть спит, думал он, пусть отдыхает: неизвестно, что еще ему предстоит увидеть и услышать…
Он уже понял, что находится под гигантским летательным аппаратом. Теперь, в тишине почти замкнутого фиолетового пространства, он хорошо слышал звуки, которые доносились из открытых люков днища. Это были вполне характерные звуки – лязг металлических конструкций, вой сирены, электронные контрольные сигналы, шипенье пневматики…
Алекс хоть и был гуманитарием, но также являлся сыном XXI века: он много раз летал на космических кораблях самого различного класса и прекрасно знал механическую и электронную атрибутику техники подобного рода. Сомнений быть не могло: это был звездолет, которого еще не видел ни один землянин.
А может, это земной аппарат, засекреченный, спросил он себя. Нет, такого быть не могло, никак. Мировое правительство уже давно не играло в секреты с населением Земли… К тому же Алекс точно знал, что ни один звездолет на Земле не умеет передвигаться с такой, можно сказать, малошумностью: шелест стрекозиных крыльев при снижении пришельца и посадочный грохот земных кораблей были несравнимы. И еще: зависать на космическом корабле в трех метрах над землей, не расплавив ее под собой огнем дюз, земляне тоже не умели.
Алекс протискивался в узкие и колючие тоннели зеленых проходов, отводил от лица гибкие ветви, продирался сквозь густые кроны и непрестанно думал о том, какую угрозу несет им прилет черного гиганта. То, что это непрошеный и нежданный гость, было ясно. С какой целью нанесен этот зловещий визит? Это робот или пилотируемый корабль? Один раз Алексу почудилось, что он слышит наверху топот множества ног и зычные команды. Он остановился и навострил уши, но больше ничего не услышал. Показалось… Но если все-таки – нет, если это инопланетные пришельцы, подумал он, то ведут они себя очень по-человечески.
Алексу ничего не оставалось, как только вооружиться домыслами и идти навстречу своей судьбе. Он преодолел последний завал и, запыхавшись, вдруг вывалился на открытое пространство.
Они добрались до просеки.
И оказались у края днища гигантского пришельца.
Алекс устало навалился спиной на плотное сплетение ветвей и радостно воззрился на нетронутый лес в ста метрах от них. Днище гиганта накрывало собой почти всю ширину просеки, и противоположная сторона леса смотрелась как темная стена огромного фиолетового коридора. Свет из люков недружелюбно струился на упрямо упершиеся в пришельца невысокие стволы молодых дубков и кленов.
Алекс посмотрел вдоль просеки. Сначала в одну сторону, потом в другую. Фиолетовый коридор с черным потолком и тонкими кривоватыми подпорками из молодняка, казалось, был бесконечен. "Ничего, – вдруг неожиданно для себя нервно хихикнул Алекс, – ничего, друг, – он поднял вверх грязное, исцарапанное, зло улыбающееся лицо, – если есть у тебя один край, значит, найдем и другой. И тогда, гад, я обязательно зайду к тебе в гости – внутрь, значит, зайду – обязательно. Тогда и поговорим…"
Прежде чем идти дальше, он задержал дыхание и чутко прислушался. И услышал…
Далекие-далекие звуки аварийных полицейских сирен комариным писком растерянно и бессильно пытались нарушить неколебимый сумрачный фиолетовый покой. Им вторили более низкие и надрывные сигналы пожарных машин. Что-то еле слышно металлически вещал дикторский голос.
Сквозь полупустое пространство просеки к Алексу прорвался зов растревоженного города.
Значит, это точно не плановая посадка и не земной аппарат, подумал Алекс. Власти включили уличную систему оповещения и подняли на ноги все аварийные службы. Этот гад поставил на уши весь регион, он не остался незамеченным…
Далекие городские шумы вдруг заглушились сухим треском пистолетных выстрелов и автоматных очередей. Стычка полиции с экипажем гиганта-пришельца! Все-таки внутри аппарата – живые существа, инопланетяне! Алекс озабоченно нахмурился. Кто они, эти чужаки? Удастся ли с ними справиться? Людей должны на всякий случай эвакуировать в бункеры мегаполиса, размышлял он; потом блокировать подходы к жилым кварталам, окружить звездолет и начать переговоры. Уже сейчас к нашему району стягиваются правительственные войска, включена ракетная "сфера". Подняты по тревоге все континентальные космические и военные подразделения.
Ничего, подумал он, все в порядке, наши одолеют кого угодно. Звуки боевых действий полиции почему-то придали ему уверенности. Он вдруг почувствовал прилив бодрости и сил. "Мы не одни, Микки! Все будет нормально! Нам надо только дойти до дома!" – тихо шепнул он сыну и улыбнулся в маленькое розовое ушко.
И в этот момент – только сейчас! – в нем возник тихий-тихий вопрос, очень тихий, бесстрастный голос… "Как там Кэтти?" – спросил он. Алекс вскинулся. Боже, он совсем забыл о ней! К горлу подступила тошнота, и в груди неожиданно занялась такая тревога, что он охнул. Как она, где? Что с ней? Почему он вспомнил о ней только сейчас?
"А почему ты о ней вообще вспомнил? Ты же не любишь ее, сколько раз ты говорил это сам себе… И что ты так взволновался?" – снова так же тихо спросил бесстрастный незнакомец. К черту, растерянно оборвал его – его или себя – Алекс. К черту реминисценции. Уверенность в благополучном исходе событий вдруг покинула его. Надо идти домой, спасать Кэтти, подумал Алекс, а разбираться в отношениях… Потом. Потом. И все-таки…
Он прислушался к себе. И все-таки, ответил он на немой вопрос, все-таки… Она – часть моей жизни, она – мать Микки, она… Он почувствовал, как в груди нарастает чувство давно забытой нежной признательности и вины. Всего этого слишком много, сказал он себе, слишком много для того, чтобы не думать о ней…
Он пересадил Микки на отдохнувшую руку и двинулся в сторону дома.
Теперь он шел быстрее и легче. На просеке было не так пыльно, редкие завалы на пути можно было обходить, углубляясь в нетронутый лес за краем днища чужого звездолета. Во время одного из таких обходов Алекс догадался зайти в чащобу поглубже, метров на сто, и с этого расстояния хорошенько рассмотрел пришельца.
Корабль был необъятен. Над лесом нависала черная микропористая, абсолютно глухая стена высотой в два небоскреба, она уходила влево, строго в сторону реки и пляжа, и вправо, в сторону города. Алекс напряг зрение и увидел один ее сливающийся с темнотой край – там, где-то около самой воды или над рекой. В сторону города стена тянулась, казалось, без конца.
Сердце Алекса заныло. Неужели эта дрянь подмяла под себя жилые кварталы? Он немного поразмышлял и пришел к выводу, что вряд ли. Если бы это случилось, то звуки разрушения зданий ему были бы слышны намного раньше, чем их заглушил скрежет лесоповала. Да и сейчас над лесопарком металось бы огненное зарево: катастрофы такого рода всегда сопровождаются пожарами.
Звуки городской тревоги стали теперь намного громче. Выстрелов слышно не было. Алекс пошел быстрее: конец путешествия приближался.
Фиолетовый коридор обрывался на самой границе лесопарка, но Алекс не сразу это заметил. Он достиг конца просеки и прежде всего увидел прямо перед собой целый парк незнакомых машин. Они занимали все пространство просеки и закрывали проход мощными, блестящими серебром корпусами. Вокруг них суетились люди. Люди!
Алекс порывисто сделал шаг вперед, но вдруг остановился, встал за дерево и заставил себя успокоиться. Не спеши. Посмотри. Что это за люди? Что это за люди, ты подумал?
Он выглянул из-за дерева и всмотрелся в движущиеся фигуры незнакомцев. Темная форма неопределенного в фиолетовом свете цвета, все молоды, короткие стрижки, за плечами – короткоствольные автоматы. Очень похожи на землян, обычные молодые парни. Может быть, это какой-то неизвестный отряд спецназначения, они прибыли сюда на своей технике и теперь исследуют чужой звездолет? Алекс посмотрел на спящего Микки. Тогда он зря тянет время, надо идти домой…
Он стоял в нерешительности. Странная все-таки у них форма, он такую никогда не видел…
Над головами парней раздался громкий скрежет. Алекс насторожился и расширил глаза: над одной из машин в днище звездолета открылся широкий светлый квадратный проем. Из него выползла широкая лестница, и по ней посыпались вниз люди в той же, незнакомой Алексу темной униформе.
Это не земляне, это пришельцы! Те, кто посадил огромную блямбу на пляж и хоженый-перехоженый лесопарк, туда, где гуляют матери, и отцы, и дети!… И он чуть не кинулся им в объятия! Алекс прижался спиной к стволу. На каком языке они разговаривают? Он вслушался… Бог мой, обычный международный – общепринятый, земной!
Алекс рассеянно поправил на Микки курточку. Что происходит? Инопланетный звездолет и земной экипаж… Откуда они? Какая у них цель?
Он вдруг вспомнил про золотые звезды в ночном небе. Они уничтожили спутники, вдруг пришла в голову ясная мысль. Они уничтожили спутники и таким образом вывели из строя всю систему противовоздушной обороны. И не только противовоздушной – все ракетное оружие стратегического назначения. И если не все на Земле, то, во всяком случае, на нашем континенте – точно.
Он оценивал теперь обстановку совершенно по-другому, чем полчаса назад. Звуки выстрелов смолкли, а пришельцы спокойно разгуливают, как ни в чем не бывало. Сопротивление полиции и муниципальных силовых подразделений подавлено, а армия…
В них, в пришельцев, теперь никто не будет стрелять. Они в городе. У них в заложниках миллионный городской район…
"Это теракт, – подумал Алекс, – теракт космического масштаба. Вторжение. И цели его я не узнаю, пока мы не выберемся в город…" Но можно ли идти в город, если – и это очевидно! – ситуацию полностью контролируют эти молодые люди? Мировое правительство пойдет на все их условия, но каковы эти условия? Выполнимы ли они? Если нет, то тогда Алексу и Микки лучше остаться здесь – может быть, они останутся живы…
Он внимательно оглядел механизмы на просеке. Самоходки-эвакуаторы… Он хорошо разбирался в военной технике – однажды ему пришлось писать заказной сценарий о давно прошедшей Войне Континентов – и сразу определил класс и назначение увиденных машин. Это были обычные самоходки-эвакуаторы – боевые машины "Скорой помощи" на гусеничном ходу или воздушных подушках. Создали их для оказания первой медицинской помощи раненым в боевых операциях, и представляли они собой настоящие передвижные госпитали, довольно комфортные и объемные. Вместить в себя они могли не меньше трехсот человек и были оснащены новейшей медицинской аппаратурой внутри и оружием сферической защиты – снаружи. Уже около двадцати лет – со времени образования Мирового сообщества и полного прекращения любых военных столкновений на Земле – они использовались для помощи пострадавшим от стихийных бедствий, а также для эвакуации населения из опасных районов.
Какого черта инопланетный звездолет привозит на Землю земную технику? И почему эвакуаторы?
Алекс осмотрелся, подошел к молодому ельничку и осторожно положил Микки на сухую мягкую хвою. Мальчик мирно сопел, и его нисколько не волновали те дикие метаморфозы, которые претерпевала его судьба с момента появления пришельца. Не волновали. А Алекс ничего не понимал. И ему нельзя было ошибаться. Он должен был знать, что ждет их за нагромождением техники, за краем гигантского днища. Он должен был решить, идти им в город или нет.
Он прикрыл Микки еловыми лапами, отошел на несколько шагов, посмотрел на свою маскировку и остался ею доволен – мальчика заметить издалека было трудно. Потом он заправил рваную майку в шорты, подвигал изодранными пальцами ног, расслабил натруженные руки и отправился на разведку.
Алекс боялся далеко уходить от Микки: малыш мог проснуться и испугаться. Один, в глухом лесу, под фиолетовым светом, без отца… Это было еще полбеды – испуг, Микки обязательно бы заревел и обнаружил себя. Конечно, Алекс сильно рисковал, но что он мог придумать, он должен был узнать хоть что-то еще, понять, в какую сторону им двигаться, что делать! Его теперь успокаивало только одно. Он увидел, что пришельцы безбоязненно работают под фиолетовым освещением, а это означало, что излучение безопасно для жизни. У Алекса камень с души свалился: всю дорогу под днищем его преследовала подспудная тревога – они с Микки борются за свою жизнь, а фиолетовый свет их медленно убивает…
Пробираясь вперед по лесу, не затронутому посадкой звездолета, он считал шаги. Не больше ста, говорил он себе, не больше ста. На таком расстоянии ты услышишь плач Микки и сумеешь быстро вернуться.
Через пятьдесят шагов он достиг крайней в ряду самоходки-эвакуатора. Вокруг нее никто не суетился, Алекс одним прыжком пересек пустое пространство между лесом и машиной и прижался спиной к ее огромным колесам. Он не имел никакого четкого плана действий, но теперь стало ясно: нужно ползти вперед под эвакуатором. Сколько рядов имеет строй машин? Он посмотрел вперед вдоль тридцати метровой механической туши и ничего не увидел. Конструктивные выступы огромного механизма ограничивали обзор. Он опустился на землю, прополз между траками под эвакуатор и поглядел вперед.
Перед Алексом открылся тоннель высотой в человеческий рост с далеким выходом, заполошно мерцавшим огнями разных цветов. Аварийные огни стянутых к звездолету силовых служб города, понял Алекс. Судя по тому, как спокойно работают здесь парни, в гробу они видали нашу полицию и "чрезвычайку"… Он оценил расстояние, которое ему нужно было проползти, – не менее ста метров. Значит, машины стояли в три ряда… Алекс опустил голову на руки: о ста шагах и контроле за плачем Микки не могло быть и речи. Двигаться дальше или возвращаться?
"Я быстро, – виновато сказал он себе, – я быстро. Не могу же я сидеть с Микки и дрожать от холода в лесу всю ночь – не ведая, не понимая, ничего не предпринимая… Не имея возможности ни согреть его, ни накормить… Я быстро. Мне надо только понять, чго они делают там, впереди, на выходе из своего драндулета, на границе городских кварталов…"
Он скосил глаза, как бы желая еще раз посмотреть на своего мальчика, и усиленно заработал локтями и коленями.
Сто метров по земле, усеянной острыми щепками, колкими еловыми ветками и сосновыми шишками дались ему нелегко. Локти были изодраны в кровь, на свои несчастнее ноги он просто боялся взглянуть. Звуки шагов технического персонала, сновавшего между машинами, заставляли его замирать и прижиматься к земле. Это дополнительно отнимало силы. Задыхаясь от усталости и боли, он подполз к передним колесам машины первого ряда, прижался к тракам правой гусеницы и буквально впился глазами в развернувшуюся перед ним картину.
Все поле перед звездолетом было заставлено полицейскими и пожарными машинами. Они орали как резаные, почти человеческими голосами, сирены были включены на полную мощность. Фонари аварийной тревоги – «вертушки» – крутились в разные стороны, и какофония диких звуков усиливалась мешаниной красных, синих, зеленых лучей. Двери машин были открыты, на траве возле колес валялись полицейские бластеры и дубинки, защитные шлемы и щиты. И ни одного человека, ни одного землянина – полицейского, пожарника или муниципала – не увидел Алекс в этой беспорядочной свалке машин, огней и звуков. По полю собранно и деловито сновали парни в незнакомой форме цвета бордо и заглядывали под каждую машину.
Что они делают? И где наши люди?
Неожиданно Алекс увидел, как один из пришельцев что-то заметил около большой красной «пожарки» и громко окликнул своих товарищей. Пришельцы подбежали к нему, нагнулись к земле, и Алекс увидел, как они бережно подняли на руки бесчувственное тело в форме пожарника и быстро понесли его к эвакуаторам. Они двигались прямо на Алекса, он теснее прижался к тракам и, когда они проходили мимо, услышал:
– Еще один… Тяжелый, черт…
– Давай быстрее! Если он умрет от усыпляющей пули, с нас голову снимут! Приказ самого Пирса!
– Да знаю я… Они для него на вес золота, земляне эти!
Группа прошла мимо, Алекс вздохнул свободнее, еще раз оглядел видимое пространство и намного правее себя обнаружил еле заметный отсюда край гигантского трапа, спущенного из тела звездолета на землю. Трап рассмотреть как следует никак не удавалось, но и того, что видел Алекс, было достаточно – он оценил массивность и прочность конструкции и сквозь вой сирен уловил зловещий гул движущихся по ней механизмов.
Десант! Настоящий боевой десант! И оружие у них заряжено транквилизаторами: им не нужны трупы, нужны живые земляне!
Алекс вытянул шею, пытаясь увидеть жилые дома района – туда, именно туда спускался километровый мост между звездолетом и землей! – и ничего не добился. Он только отметил, что у десятка небоскребов делового центра горят все окна – горят так, как бывает только во время больших праздников: включены были все, буквально все осветительные приборы, превращая каждый небоскреб в светящуюся башню, огромный городской фонарь.
Алекс замешкался – может, встать в полный рост? Он очень хотел взглянуть на кварталы поверх машин. Совсем недалеко отсюда был их дом, он мог бы его увидеть. Что творится теперь вокруг него? Там их ждала Кэт… Он дернулся, чтобы подняться на ноги, но заставил себя остаться на земле. Он не встанет: его обязательно заметит кто-нибудь из рассыпанных между машин пришельцев. Ничего, сказал он себе, все и так ясно. Ползи назад.
И он пополз.
Назад, к Микки.
Алекс добрался до ельничьего молодняка и с замиранием сердца раздвинул лапник. Облегченный вздох вырвался из его груди: Микки спал под еловыми лапами, как под одеялом, как ни в чем не бывало. Он лежал, по-детски положив обе ладошки под щечку и трогательно поджав ножки в канареечных носочках.
Алекс присел рядом с сыном на корточки. Еще в детстве он почему-то не верил, что так удобнее – класть ладошки под голову, хотя у всех взрослых было это на языке. "Положи ручки под щеку и спи!" – говорила ему мама, воспитательницы в детском саду вторили ей, как одна, да и в книжках спящие детишки сплошь и рядом были нарисованы в такой позе. А Алексу это не нравилось, он не хотел спать, как все, и поэтому никогда не складывал ладошки вместе, чтобы сунуть их между подушкой и щекой. А став чуть постарше, просто перестал думать об этом – о том, что детишкам так удобнее. И вот теперь, когда появился Микки, он каждый вечер с удивлением смотрел на его толстенькую, раскрасневшуюся ото сна щечку, которая расплывалась по пухлым сложенным вместе ручонкам, и – верил, знал, любил и соглашался: да, да, так действительно удобнее, спи, Микки, спи, мой мальчик, сладких и сказочных тебе снов…
– Встать!
Алекс почувствовал прикосновение холодного металла к спине раньше, чем услышал этот негромкий спокойный голос. И ему показалось, что дуло автомата дотронулось до сердца – так холодно и пусто стало в груди. Он раздвоился. Он видел себя как бы со стороны, сидящим на корточках перед человеком с автоматом, и в то же время ощущал себя, но – другим, совсем другим…
Алекс поудобнее перехватил сползшего вниз Микки и посмотрел вокруг. Они уже находились не в лесопарке на аллее, а среди чудовищного бурелома, хода в котором ни вперед, ни назад, ни в стороны не было. Весь неимоверный объем лесной массы упаковывался к ногам Алекса и Микки – чудо, что до сих пор они уцелели в этом лесоповале!
Умирающий лес должен был поглотить их еще до того, как плоскость опустится на землю.
Микки плакал, уткнув лицо в полу курточки. Его рыдания еле прорывались сквозь стоящий в ушах шум. Алекс вдруг понял, что еще немного – и он уронит сына, если не даст себе хотя бы минутной передышки. Он уже давно задыхался. Насыщенный поднятой пылью, мелкой трухой и запахами растертой зелени воздух загустел и стал почти непригоден для дыхания. Алекс стер с лица пыльную маску и увидел, как дрожит от усталости рука. Он застонал, опустил сына на землю и с бессильной злобой поднял голову. И, уткнувшись взглядом в нависшую в пяти метрах над собой пористую, остро пахнущую миллионнотонную плоскость, вдруг ясно и окончательно понял, что не сумел спасти сына. Алекс притянул растерянного плачущего мальчика к себе, тот уткнулся ему в бедро, крепко уцепился за шорты.
– Ничего, Микки, ничего… Не бойся, сынок, не бойся…
Алекс стоял, обнимая Микки, и загнанно дышал. Что он мог сказать ему еще? Что?! Они попали в какую-то передрягу, о которой он не узнал заранее, не прочувствовал опасность, не смог предотвратить! Он виноват, он знает, но что толку?! Он снова затравленно огляделся, прикрывая Микки от выстрелов щепы и наползающих веток. Плоскость достигла верха железобетонных фонарных столбов и теперь начала крошить их в муку. Во все стороны от ближайшего фонаря полетела щебенка, железная сердцевина вылезла из бетонной оболочки и пучком извилистых червей поползла к земле. Страшная буреломная масса налезала на Алекса и Микки со всех сторон. Если бы не прикрытие из сосен, они бы уже давно были исколоты, изранены, задавлены. Он отвел взгляд от лесного месива и бессильно и зло взглянул на гудящую черную плоскость. Крышка гроба…
– Что это такое, черт возьми! – закричал он. Что это за глупость, откуда?!
Плоскость опускалась.
Он взял Микки на руки, сделал несколько шагов вдоль сосны, растерянно постоял, повернул назад. Потом снова спустил сына на землю, зачем-то заглянул под ствол, а потом вдруг взял здоровенный сук, валявшийся под ногами, занес его, как копье, и заорал безжалостному днищу, которое было уже в двух метрах над их головами:
– Сволочь! Остановись!
Произошло невероятное. Яростный гул прекратился. Безобразное днище дернулось, замерло на месте и, как бы проседая в мягком ложе, подалось еще чуть-чуть вниз и остановилось. Лесная мясорубка мгновенно выключилась – мешанина стволов, ветвей и сучьев обездвижилась, звуки лесоповала смолкли, только кое-где скрипели согнутые в дугу деревья, шуршали проваливающиеся вниз ветви. Установившаяся тишина надавила на уши.
Алекс превратился в неподвижную статую. Он выкаченными глазами смотрел вверх и не верил. И боялся пошевелиться: ему казалось, что стоит сделать одно движение, как замершая махина рухнет вниз.
– Па-ап! – раздался плачущий голосок Микки. Алекс осторожно повернулся к сыну и снова задрал голову – ничего не произошло: над ними на уровне потолка простиралась черная поверхность, которая несколько секунд назад превратила в кучу щепы городской лесопарк.
– Она больше не опустится?
Алекс почувствовал, как спадает неимоверное напряжение, расслабленно опустил плечи и подошел к сыну. В фиолетовом свете его лицо казалось мертвенно-бледным. Алекс присел перед ним на корточки, вынул из кармана шорт платок и вытер испачканное личико малыша.
– Нет, Микки, не волнуйся. Сейчас пойдем домой.
– А она нам не помешает?
"Она", – рассеянно подумал он, – скорее "оно"… Хотел бы я знать, что нам теперь помешает, а что поможет!"
– Нет, не помешает. У тебя ничего не болит? Нигде царапинок нет?
– Не-ет. А ты возьмешь меня на ручки?
– Конечно. Вот только найду проход среди деревьев и возьму.
Алекс вдруг заметил, что стоит босиком – ну конечно, разве он мог бы бежать в шлепанцах!
Он посмотрел на грязные, рассеченные мелкими порезами ступни и снова ощутил, как неимоверно устал – как гудят мышцы ног, ноют плечи. Он закинул руку назад и осторожно потрогал лохмотья майки на спине. Под ними саднили и зудели глубокие ссадины. Алекс опустился на ближайшую ветку, сморщился от боли и устало уронил руки между колен.
– Сейчас, малыш. Папака немного отдохнет, и двинемся. Иди сюда…
Микки подошел к отцу и присел к нему на колени.
– Сильно испугался?
Малыш прислонил голову к его груди и успокоенно засопел:
– Не-ет, папака. Только спать очень хочется… А эта штука – она чья?
"Хотел бы я знать", – зло подумал Алекс. Но думать сейчас об этом, строить предположения у него не было сил. Он ласково взъерошил светлые волосики Микки.
– А вот мы дойдем до дома и все узнаем. – Он еще немного посидел, собираясь с силами, потом подсадил сына на руки и встал. – Устраивайся и засыпай. Теперь уже скоро. Мама, наверно, ждет нас и волнуется. Спи.
Он немного постоял на месте, с сомнением посмотрел на коварный потолок над головой, тяжело вздохнул и пошел искать проход в буреломной массе.
Алекс сообразил, что им нужно идти налево – туда, где еще час назад довольно густой сосновый лес сменялся редколесьем. Несколько лет назад в том месте проходила широченная, никому не нужная просека. Ее засадили молодыми деревцами, и, конечно, за такой малый срок они не могли создать густой и высокий лесной массив, подобный тому, в котором сейчас находились Алекс и Микки. А следовательно, после давильни там не мог образоваться плотный непроходимый бурелом. Алекс знал, что если ему удастся добраться до бывшей просеки, то по ней они смогут идти почти беспрепятственно.
Как только он тронулся в путь, Микки почти сразу уснул у него на руках, и Алексу пришлось очень туго. Он должен был пробираться сквозь завалы и не имел возможности ни как следует пригнуться, ни перелезть через преграды, ни растащить колючие еловые лапы в узких проходах. У него была одна свободная рука, и ею он мог только отводить от головы Микки тонкие ветки. Усталому Алексу приходилось искать обходные маршруты в тех местах, где они могли бы легко пролезть вдвоем, если бы Микки не спал. Несколько раз Алекс останавливался, собираясь разбудить сына, и всякий раз не решался это сделать. Пусть спит, думал он, пусть отдыхает: неизвестно, что еще ему предстоит увидеть и услышать…
Он уже понял, что находится под гигантским летательным аппаратом. Теперь, в тишине почти замкнутого фиолетового пространства, он хорошо слышал звуки, которые доносились из открытых люков днища. Это были вполне характерные звуки – лязг металлических конструкций, вой сирены, электронные контрольные сигналы, шипенье пневматики…
Алекс хоть и был гуманитарием, но также являлся сыном XXI века: он много раз летал на космических кораблях самого различного класса и прекрасно знал механическую и электронную атрибутику техники подобного рода. Сомнений быть не могло: это был звездолет, которого еще не видел ни один землянин.
А может, это земной аппарат, засекреченный, спросил он себя. Нет, такого быть не могло, никак. Мировое правительство уже давно не играло в секреты с населением Земли… К тому же Алекс точно знал, что ни один звездолет на Земле не умеет передвигаться с такой, можно сказать, малошумностью: шелест стрекозиных крыльев при снижении пришельца и посадочный грохот земных кораблей были несравнимы. И еще: зависать на космическом корабле в трех метрах над землей, не расплавив ее под собой огнем дюз, земляне тоже не умели.
Алекс протискивался в узкие и колючие тоннели зеленых проходов, отводил от лица гибкие ветви, продирался сквозь густые кроны и непрестанно думал о том, какую угрозу несет им прилет черного гиганта. То, что это непрошеный и нежданный гость, было ясно. С какой целью нанесен этот зловещий визит? Это робот или пилотируемый корабль? Один раз Алексу почудилось, что он слышит наверху топот множества ног и зычные команды. Он остановился и навострил уши, но больше ничего не услышал. Показалось… Но если все-таки – нет, если это инопланетные пришельцы, подумал он, то ведут они себя очень по-человечески.
Алексу ничего не оставалось, как только вооружиться домыслами и идти навстречу своей судьбе. Он преодолел последний завал и, запыхавшись, вдруг вывалился на открытое пространство.
Они добрались до просеки.
И оказались у края днища гигантского пришельца.
Алекс устало навалился спиной на плотное сплетение ветвей и радостно воззрился на нетронутый лес в ста метрах от них. Днище гиганта накрывало собой почти всю ширину просеки, и противоположная сторона леса смотрелась как темная стена огромного фиолетового коридора. Свет из люков недружелюбно струился на упрямо упершиеся в пришельца невысокие стволы молодых дубков и кленов.
Алекс посмотрел вдоль просеки. Сначала в одну сторону, потом в другую. Фиолетовый коридор с черным потолком и тонкими кривоватыми подпорками из молодняка, казалось, был бесконечен. "Ничего, – вдруг неожиданно для себя нервно хихикнул Алекс, – ничего, друг, – он поднял вверх грязное, исцарапанное, зло улыбающееся лицо, – если есть у тебя один край, значит, найдем и другой. И тогда, гад, я обязательно зайду к тебе в гости – внутрь, значит, зайду – обязательно. Тогда и поговорим…"
Прежде чем идти дальше, он задержал дыхание и чутко прислушался. И услышал…
Далекие-далекие звуки аварийных полицейских сирен комариным писком растерянно и бессильно пытались нарушить неколебимый сумрачный фиолетовый покой. Им вторили более низкие и надрывные сигналы пожарных машин. Что-то еле слышно металлически вещал дикторский голос.
Сквозь полупустое пространство просеки к Алексу прорвался зов растревоженного города.
Значит, это точно не плановая посадка и не земной аппарат, подумал Алекс. Власти включили уличную систему оповещения и подняли на ноги все аварийные службы. Этот гад поставил на уши весь регион, он не остался незамеченным…
Далекие городские шумы вдруг заглушились сухим треском пистолетных выстрелов и автоматных очередей. Стычка полиции с экипажем гиганта-пришельца! Все-таки внутри аппарата – живые существа, инопланетяне! Алекс озабоченно нахмурился. Кто они, эти чужаки? Удастся ли с ними справиться? Людей должны на всякий случай эвакуировать в бункеры мегаполиса, размышлял он; потом блокировать подходы к жилым кварталам, окружить звездолет и начать переговоры. Уже сейчас к нашему району стягиваются правительственные войска, включена ракетная "сфера". Подняты по тревоге все континентальные космические и военные подразделения.
Ничего, подумал он, все в порядке, наши одолеют кого угодно. Звуки боевых действий полиции почему-то придали ему уверенности. Он вдруг почувствовал прилив бодрости и сил. "Мы не одни, Микки! Все будет нормально! Нам надо только дойти до дома!" – тихо шепнул он сыну и улыбнулся в маленькое розовое ушко.
И в этот момент – только сейчас! – в нем возник тихий-тихий вопрос, очень тихий, бесстрастный голос… "Как там Кэтти?" – спросил он. Алекс вскинулся. Боже, он совсем забыл о ней! К горлу подступила тошнота, и в груди неожиданно занялась такая тревога, что он охнул. Как она, где? Что с ней? Почему он вспомнил о ней только сейчас?
"А почему ты о ней вообще вспомнил? Ты же не любишь ее, сколько раз ты говорил это сам себе… И что ты так взволновался?" – снова так же тихо спросил бесстрастный незнакомец. К черту, растерянно оборвал его – его или себя – Алекс. К черту реминисценции. Уверенность в благополучном исходе событий вдруг покинула его. Надо идти домой, спасать Кэтти, подумал Алекс, а разбираться в отношениях… Потом. Потом. И все-таки…
Он прислушался к себе. И все-таки, ответил он на немой вопрос, все-таки… Она – часть моей жизни, она – мать Микки, она… Он почувствовал, как в груди нарастает чувство давно забытой нежной признательности и вины. Всего этого слишком много, сказал он себе, слишком много для того, чтобы не думать о ней…
Он пересадил Микки на отдохнувшую руку и двинулся в сторону дома.
Теперь он шел быстрее и легче. На просеке было не так пыльно, редкие завалы на пути можно было обходить, углубляясь в нетронутый лес за краем днища чужого звездолета. Во время одного из таких обходов Алекс догадался зайти в чащобу поглубже, метров на сто, и с этого расстояния хорошенько рассмотрел пришельца.
Корабль был необъятен. Над лесом нависала черная микропористая, абсолютно глухая стена высотой в два небоскреба, она уходила влево, строго в сторону реки и пляжа, и вправо, в сторону города. Алекс напряг зрение и увидел один ее сливающийся с темнотой край – там, где-то около самой воды или над рекой. В сторону города стена тянулась, казалось, без конца.
Сердце Алекса заныло. Неужели эта дрянь подмяла под себя жилые кварталы? Он немного поразмышлял и пришел к выводу, что вряд ли. Если бы это случилось, то звуки разрушения зданий ему были бы слышны намного раньше, чем их заглушил скрежет лесоповала. Да и сейчас над лесопарком металось бы огненное зарево: катастрофы такого рода всегда сопровождаются пожарами.
Звуки городской тревоги стали теперь намного громче. Выстрелов слышно не было. Алекс пошел быстрее: конец путешествия приближался.
Фиолетовый коридор обрывался на самой границе лесопарка, но Алекс не сразу это заметил. Он достиг конца просеки и прежде всего увидел прямо перед собой целый парк незнакомых машин. Они занимали все пространство просеки и закрывали проход мощными, блестящими серебром корпусами. Вокруг них суетились люди. Люди!
Алекс порывисто сделал шаг вперед, но вдруг остановился, встал за дерево и заставил себя успокоиться. Не спеши. Посмотри. Что это за люди? Что это за люди, ты подумал?
Он выглянул из-за дерева и всмотрелся в движущиеся фигуры незнакомцев. Темная форма неопределенного в фиолетовом свете цвета, все молоды, короткие стрижки, за плечами – короткоствольные автоматы. Очень похожи на землян, обычные молодые парни. Может быть, это какой-то неизвестный отряд спецназначения, они прибыли сюда на своей технике и теперь исследуют чужой звездолет? Алекс посмотрел на спящего Микки. Тогда он зря тянет время, надо идти домой…
Он стоял в нерешительности. Странная все-таки у них форма, он такую никогда не видел…
Над головами парней раздался громкий скрежет. Алекс насторожился и расширил глаза: над одной из машин в днище звездолета открылся широкий светлый квадратный проем. Из него выползла широкая лестница, и по ней посыпались вниз люди в той же, незнакомой Алексу темной униформе.
Это не земляне, это пришельцы! Те, кто посадил огромную блямбу на пляж и хоженый-перехоженый лесопарк, туда, где гуляют матери, и отцы, и дети!… И он чуть не кинулся им в объятия! Алекс прижался спиной к стволу. На каком языке они разговаривают? Он вслушался… Бог мой, обычный международный – общепринятый, земной!
Алекс рассеянно поправил на Микки курточку. Что происходит? Инопланетный звездолет и земной экипаж… Откуда они? Какая у них цель?
Он вдруг вспомнил про золотые звезды в ночном небе. Они уничтожили спутники, вдруг пришла в голову ясная мысль. Они уничтожили спутники и таким образом вывели из строя всю систему противовоздушной обороны. И не только противовоздушной – все ракетное оружие стратегического назначения. И если не все на Земле, то, во всяком случае, на нашем континенте – точно.
Он оценивал теперь обстановку совершенно по-другому, чем полчаса назад. Звуки выстрелов смолкли, а пришельцы спокойно разгуливают, как ни в чем не бывало. Сопротивление полиции и муниципальных силовых подразделений подавлено, а армия…
В них, в пришельцев, теперь никто не будет стрелять. Они в городе. У них в заложниках миллионный городской район…
"Это теракт, – подумал Алекс, – теракт космического масштаба. Вторжение. И цели его я не узнаю, пока мы не выберемся в город…" Но можно ли идти в город, если – и это очевидно! – ситуацию полностью контролируют эти молодые люди? Мировое правительство пойдет на все их условия, но каковы эти условия? Выполнимы ли они? Если нет, то тогда Алексу и Микки лучше остаться здесь – может быть, они останутся живы…
Он внимательно оглядел механизмы на просеке. Самоходки-эвакуаторы… Он хорошо разбирался в военной технике – однажды ему пришлось писать заказной сценарий о давно прошедшей Войне Континентов – и сразу определил класс и назначение увиденных машин. Это были обычные самоходки-эвакуаторы – боевые машины "Скорой помощи" на гусеничном ходу или воздушных подушках. Создали их для оказания первой медицинской помощи раненым в боевых операциях, и представляли они собой настоящие передвижные госпитали, довольно комфортные и объемные. Вместить в себя они могли не меньше трехсот человек и были оснащены новейшей медицинской аппаратурой внутри и оружием сферической защиты – снаружи. Уже около двадцати лет – со времени образования Мирового сообщества и полного прекращения любых военных столкновений на Земле – они использовались для помощи пострадавшим от стихийных бедствий, а также для эвакуации населения из опасных районов.
Какого черта инопланетный звездолет привозит на Землю земную технику? И почему эвакуаторы?
Алекс осмотрелся, подошел к молодому ельничку и осторожно положил Микки на сухую мягкую хвою. Мальчик мирно сопел, и его нисколько не волновали те дикие метаморфозы, которые претерпевала его судьба с момента появления пришельца. Не волновали. А Алекс ничего не понимал. И ему нельзя было ошибаться. Он должен был знать, что ждет их за нагромождением техники, за краем гигантского днища. Он должен был решить, идти им в город или нет.
Он прикрыл Микки еловыми лапами, отошел на несколько шагов, посмотрел на свою маскировку и остался ею доволен – мальчика заметить издалека было трудно. Потом он заправил рваную майку в шорты, подвигал изодранными пальцами ног, расслабил натруженные руки и отправился на разведку.
Алекс боялся далеко уходить от Микки: малыш мог проснуться и испугаться. Один, в глухом лесу, под фиолетовым светом, без отца… Это было еще полбеды – испуг, Микки обязательно бы заревел и обнаружил себя. Конечно, Алекс сильно рисковал, но что он мог придумать, он должен был узнать хоть что-то еще, понять, в какую сторону им двигаться, что делать! Его теперь успокаивало только одно. Он увидел, что пришельцы безбоязненно работают под фиолетовым освещением, а это означало, что излучение безопасно для жизни. У Алекса камень с души свалился: всю дорогу под днищем его преследовала подспудная тревога – они с Микки борются за свою жизнь, а фиолетовый свет их медленно убивает…
Пробираясь вперед по лесу, не затронутому посадкой звездолета, он считал шаги. Не больше ста, говорил он себе, не больше ста. На таком расстоянии ты услышишь плач Микки и сумеешь быстро вернуться.
Через пятьдесят шагов он достиг крайней в ряду самоходки-эвакуатора. Вокруг нее никто не суетился, Алекс одним прыжком пересек пустое пространство между лесом и машиной и прижался спиной к ее огромным колесам. Он не имел никакого четкого плана действий, но теперь стало ясно: нужно ползти вперед под эвакуатором. Сколько рядов имеет строй машин? Он посмотрел вперед вдоль тридцати метровой механической туши и ничего не увидел. Конструктивные выступы огромного механизма ограничивали обзор. Он опустился на землю, прополз между траками под эвакуатор и поглядел вперед.
Перед Алексом открылся тоннель высотой в человеческий рост с далеким выходом, заполошно мерцавшим огнями разных цветов. Аварийные огни стянутых к звездолету силовых служб города, понял Алекс. Судя по тому, как спокойно работают здесь парни, в гробу они видали нашу полицию и "чрезвычайку"… Он оценил расстояние, которое ему нужно было проползти, – не менее ста метров. Значит, машины стояли в три ряда… Алекс опустил голову на руки: о ста шагах и контроле за плачем Микки не могло быть и речи. Двигаться дальше или возвращаться?
"Я быстро, – виновато сказал он себе, – я быстро. Не могу же я сидеть с Микки и дрожать от холода в лесу всю ночь – не ведая, не понимая, ничего не предпринимая… Не имея возможности ни согреть его, ни накормить… Я быстро. Мне надо только понять, чго они делают там, впереди, на выходе из своего драндулета, на границе городских кварталов…"
Он скосил глаза, как бы желая еще раз посмотреть на своего мальчика, и усиленно заработал локтями и коленями.
Сто метров по земле, усеянной острыми щепками, колкими еловыми ветками и сосновыми шишками дались ему нелегко. Локти были изодраны в кровь, на свои несчастнее ноги он просто боялся взглянуть. Звуки шагов технического персонала, сновавшего между машинами, заставляли его замирать и прижиматься к земле. Это дополнительно отнимало силы. Задыхаясь от усталости и боли, он подполз к передним колесам машины первого ряда, прижался к тракам правой гусеницы и буквально впился глазами в развернувшуюся перед ним картину.
Все поле перед звездолетом было заставлено полицейскими и пожарными машинами. Они орали как резаные, почти человеческими голосами, сирены были включены на полную мощность. Фонари аварийной тревоги – «вертушки» – крутились в разные стороны, и какофония диких звуков усиливалась мешаниной красных, синих, зеленых лучей. Двери машин были открыты, на траве возле колес валялись полицейские бластеры и дубинки, защитные шлемы и щиты. И ни одного человека, ни одного землянина – полицейского, пожарника или муниципала – не увидел Алекс в этой беспорядочной свалке машин, огней и звуков. По полю собранно и деловито сновали парни в незнакомой форме цвета бордо и заглядывали под каждую машину.
Что они делают? И где наши люди?
Неожиданно Алекс увидел, как один из пришельцев что-то заметил около большой красной «пожарки» и громко окликнул своих товарищей. Пришельцы подбежали к нему, нагнулись к земле, и Алекс увидел, как они бережно подняли на руки бесчувственное тело в форме пожарника и быстро понесли его к эвакуаторам. Они двигались прямо на Алекса, он теснее прижался к тракам и, когда они проходили мимо, услышал:
– Еще один… Тяжелый, черт…
– Давай быстрее! Если он умрет от усыпляющей пули, с нас голову снимут! Приказ самого Пирса!
– Да знаю я… Они для него на вес золота, земляне эти!
Группа прошла мимо, Алекс вздохнул свободнее, еще раз оглядел видимое пространство и намного правее себя обнаружил еле заметный отсюда край гигантского трапа, спущенного из тела звездолета на землю. Трап рассмотреть как следует никак не удавалось, но и того, что видел Алекс, было достаточно – он оценил массивность и прочность конструкции и сквозь вой сирен уловил зловещий гул движущихся по ней механизмов.
Десант! Настоящий боевой десант! И оружие у них заряжено транквилизаторами: им не нужны трупы, нужны живые земляне!
Алекс вытянул шею, пытаясь увидеть жилые дома района – туда, именно туда спускался километровый мост между звездолетом и землей! – и ничего не добился. Он только отметил, что у десятка небоскребов делового центра горят все окна – горят так, как бывает только во время больших праздников: включены были все, буквально все осветительные приборы, превращая каждый небоскреб в светящуюся башню, огромный городской фонарь.
Алекс замешкался – может, встать в полный рост? Он очень хотел взглянуть на кварталы поверх машин. Совсем недалеко отсюда был их дом, он мог бы его увидеть. Что творится теперь вокруг него? Там их ждала Кэт… Он дернулся, чтобы подняться на ноги, но заставил себя остаться на земле. Он не встанет: его обязательно заметит кто-нибудь из рассыпанных между машин пришельцев. Ничего, сказал он себе, все и так ясно. Ползи назад.
И он пополз.
Назад, к Микки.
Алекс добрался до ельничьего молодняка и с замиранием сердца раздвинул лапник. Облегченный вздох вырвался из его груди: Микки спал под еловыми лапами, как под одеялом, как ни в чем не бывало. Он лежал, по-детски положив обе ладошки под щечку и трогательно поджав ножки в канареечных носочках.
Алекс присел рядом с сыном на корточки. Еще в детстве он почему-то не верил, что так удобнее – класть ладошки под голову, хотя у всех взрослых было это на языке. "Положи ручки под щеку и спи!" – говорила ему мама, воспитательницы в детском саду вторили ей, как одна, да и в книжках спящие детишки сплошь и рядом были нарисованы в такой позе. А Алексу это не нравилось, он не хотел спать, как все, и поэтому никогда не складывал ладошки вместе, чтобы сунуть их между подушкой и щекой. А став чуть постарше, просто перестал думать об этом – о том, что детишкам так удобнее. И вот теперь, когда появился Микки, он каждый вечер с удивлением смотрел на его толстенькую, раскрасневшуюся ото сна щечку, которая расплывалась по пухлым сложенным вместе ручонкам, и – верил, знал, любил и соглашался: да, да, так действительно удобнее, спи, Микки, спи, мой мальчик, сладких и сказочных тебе снов…
– Встать!
Алекс почувствовал прикосновение холодного металла к спине раньше, чем услышал этот негромкий спокойный голос. И ему показалось, что дуло автомата дотронулось до сердца – так холодно и пусто стало в груди. Он раздвоился. Он видел себя как бы со стороны, сидящим на корточках перед человеком с автоматом, и в то же время ощущал себя, но – другим, совсем другим…