Страница:
Первыми мэцукэ на службе сёгуната были ниндзя из отрядов Кога-гуми и Ига-гуми. Именно из них набирались оммицу, а также охрана сёгуна. Хотя новая работа сильно отличалась от прежнего ремесла лазутчика, многие шпионские навыки пригодились новоявленным полицейским. Характерно, что переквалифицировавшиеся шпионы продолжали сохранять многие традиции ниндзя. Например, мэцукэ, следуя своему неписанному кодексу, скрывали свое имя, не рассказывали о задании, месте назначения, нанимателе и т.д.
Сёгунат располагал колоссальным аппаратом мэцукэ, который позволял ему контролировать абсолютно все слои населения. Любой человек мог быть шпионом бакуфу. Существует легенда, что даже величайший японский поэт, сочинитель хайку Басё Мацуо был шпионом сёгуната. Хотя большинство историков со скепсисом относятся к этой версии, можно привести и некоторые факты в ее подтверждение. Известно, например, что Басё был уроженцем г. Уэно провинции Ига и свободно перемещался по всем провинциям, для чего требовалось особое разрешение мэцукэ.
В первые годы после окончания войн большой проблемой для правительства было наличие огромного количества бесхозных самураев-ронинов, сюзерены которых были казнены или лишились своих владений. Однако аппарат мэцукэ и эту сложную ситуацию сумел использовать себе на пользу. В это время появилась особая буддийская секта Фукэ-сю, связанная с Дзэн-буддизмом. Комусо, последователи Фукэ-сю, являлись членами закрытой общины и выделялись своим необычным обликом: нестандартным монашеским одеянием, плетеной из тростника и полностью закрывающей голову и лицо шляпой-тэнгай и длинной бамбуковой флейтой сякухати. Членами секты могли быть только самураи, простолюдинов в секту не допускали. Особым уложением секта Фукэ-сю была объявлена подподающей под юрисдикцию только самого сёгунского правительства. Ее членам предоставлялась неограниченная свобода передвижения, они освобождались от повинности платить пошлину на таможенных заставах и имели возможность проникать в любые места развлечений. Такая организация позволяла бакуфу легче контролировать большие группы ронинов. Кроме того, комусо использовались как шпионы и осведомители.
Ниндзя в охране сёгуна
Последняя операция ниндзя
Трансформация сущности оммицу
Секретные службы даймё
Сёгунат располагал колоссальным аппаратом мэцукэ, который позволял ему контролировать абсолютно все слои населения. Любой человек мог быть шпионом бакуфу. Существует легенда, что даже величайший японский поэт, сочинитель хайку Басё Мацуо был шпионом сёгуната. Хотя большинство историков со скепсисом относятся к этой версии, можно привести и некоторые факты в ее подтверждение. Известно, например, что Басё был уроженцем г. Уэно провинции Ига и свободно перемещался по всем провинциям, для чего требовалось особое разрешение мэцукэ.
В первые годы после окончания войн большой проблемой для правительства было наличие огромного количества бесхозных самураев-ронинов, сюзерены которых были казнены или лишились своих владений. Однако аппарат мэцукэ и эту сложную ситуацию сумел использовать себе на пользу. В это время появилась особая буддийская секта Фукэ-сю, связанная с Дзэн-буддизмом. Комусо, последователи Фукэ-сю, являлись членами закрытой общины и выделялись своим необычным обликом: нестандартным монашеским одеянием, плетеной из тростника и полностью закрывающей голову и лицо шляпой-тэнгай и длинной бамбуковой флейтой сякухати. Членами секты могли быть только самураи, простолюдинов в секту не допускали. Особым уложением секта Фукэ-сю была объявлена подподающей под юрисдикцию только самого сёгунского правительства. Ее членам предоставлялась неограниченная свобода передвижения, они освобождались от повинности платить пошлину на таможенных заставах и имели возможность проникать в любые места развлечений. Такая организация позволяла бакуфу легче контролировать большие группы ронинов. Кроме того, комусо использовались как шпионы и осведомители.
Ниндзя в охране сёгуна
Воинам из Ига-гуми кроме работы тайных агентов была доверена и охрана самого сёгуна. Существовало несколько групп ниндзя из Ига-гуми: акиясики-бан – «сторожа нежилых усадеб», о-хироясики-бан – «сторожа главных усадеб», сёфусин-гата – «служащие мелкого ремонта усадьбы», ямадзато-кэйби – «охрана горных деревень» и т.д.
О-хироясики Ига-моно охраняли вход во внутренние покои сёгуна. Интересно, что пост охраны в прихожей даже получил название «Ига-цумэдокоро» – «Пост службы Ига». Кроме того, Ига-моно следили за порядком во дворце. Особая группа этих охранников называлась «тэмбан» – «сопровождающие стражи». В обязанности тэмбан входило эскортирование членов государственного совета, гонцов и служанок при их выходе за пределы дворца. Тэмбан в числе 30 человек являли собой высший слой телохранителей сёгуна. Им разрешалось входить во дворец в сандалиях на кожаных подошвах с мечом в руках. За свою службу они получали по 100 мешков риса каждый – в 10 раз больше, чем обычный самурай. Охрана же прихожей, которая называлась «Ига-сю цумэдокоро-яку» – «Воины из Ига на посту», получала несколько меньше – по 30 мешков риса, но имела свои привилегии: ей разрешалось носить в замке гербовую куртку хаори и хакаму. У Ига-сю цумэдокоро-яку хранились ключи от запасного выхода. При входе они принимали мечи посетителей и сопровождали пожилых чиновников.
Акиясики-бан Ига-моно осуществляли надсмотр за приездом даймё и хатамото в столицу в целях заложничества и их отъездом в свои владения. Обычно они действовали тройками. Командир тройки получал за свою службу жалованье трех самураев.
Сёфусин-гата Ига-моно подчинялись столичному префекту и надзирали за ремонтом дворцовых сооружений, чтобы враги не могли раздобыть точные планы потайных комнат и выходов. Их начальник получал жалованье четырех воинов.
Ямадзато Ига-моно охраняли загородные резиденции сёгуна и получали оплату в размере 30 мешков риса каждый.
О-нивабан несли ночное дежурство в замке сёгуна, патрулировали цитадель, а также, по особому распоряжению сёгуна, выполняли функции оммицу. О-нивабан разделялись на 2 категории: рёбан-каку и сёдзюнин-каку. Охранники первой категории имели право на аудиенцию у сёгуна и получали жалование в размере 100 мешков риса, охраняли комнаты замка. В случае постоянного проживания в замке они получали жалование 20 воинов. Рёбан-каку было всего 6 человек.
Сёдзюнин-каку правом аудиенции не располагали и получали меньше, их было 8 человек.
При исполнении обязанностей оммицу, о-нивабан с бамбуковой метелкой в левой руке падали ниц у дороги, по которой несли паланкин с сёгуном, тем самым выражая свое почтение и одновременно приглядывая за окружающей толпой и заставляяее тоже выказывать признаки уважения.
При отдаче о-нивабан приказа отправиться на задание в качестве оммицу, им либо вручали на дорожные расходы столовое серебро, либо выдавали через казначейство необходимую сумму денег. Кроме того они получали поручение к губернатору места назначения об уплате всех расходов. Если оммицу не хватало денег, он был вправе явиться к местному губернатору и на основании поручения потребовать от него уплаты всех своих расходов. Выполнив задание, оммицу отчитывался о результатах своего путешествия лично сёгуну или его секретарю. Существует легенда, что эти доклады проходили во время прогулок сёгуна по внутреннему двору замка, и что иногда сёгун лично отводил нужного ему о-нивабан в заросли бамбука, чтобы дать тайное поручение. Иногда оммицу действовали и по поручению государственного совета.
Для пресечения разглашения государственных тайн оммицу были разделены на несколько групп, которые проживали в разных местах: в укреплении клана Набэсима, где находилась одна из усадеб сёгуна, в усадьбе за воротами Тигра неподалеку от Эдо, внутри замка у моста «Пестрого фазана» и т.д. Им запрещалось иметь всякие контакты с посторонними людьми. Всего было 17 семей о-нивабан, которые служили бакуфу до самого падения сёгуната в 1867 г.
Стража внутренних покоев охраняла все входы и выходы из замка и пресекала все возможные контакты его жителей с внешними недругами сёгуна, препятствуя возникновению заговора в самом замке.
Сохранился любопытный анекдот о службе Ига-моно и Кога-моно в резиденции сёгуна в Эдо. В замке Тиёда, где жил сёгун, существовал обычай в период празднования нового года устраивать снежные баталии между красными и белыми отрядами служанок. Обычно на этих потешных сражениях присутствовал сам сёгун, его приближенные и совет старейшин. Во время баталий Кога-моно выстраивались рядами поодаль, чтобы охранять своего господина. А стражники Ига стояли спиной к полю боя и, взявшись за руки, образовывали живую стену и обозначали заднюю границу боевых порядков обеих «армий» прислужниц. При этом злонравные служанки, прийдя в возбуждение от битвы, нередко принимались пулять снежками по головам и спинам Ига-моно. Рассказывают, что сёгун весело смеялся, наблюдая за забавными содроганиями тел ниндзя, когда оледеневшие снежки попадали им в спину или голову.
О-хироясики Ига-моно охраняли вход во внутренние покои сёгуна. Интересно, что пост охраны в прихожей даже получил название «Ига-цумэдокоро» – «Пост службы Ига». Кроме того, Ига-моно следили за порядком во дворце. Особая группа этих охранников называлась «тэмбан» – «сопровождающие стражи». В обязанности тэмбан входило эскортирование членов государственного совета, гонцов и служанок при их выходе за пределы дворца. Тэмбан в числе 30 человек являли собой высший слой телохранителей сёгуна. Им разрешалось входить во дворец в сандалиях на кожаных подошвах с мечом в руках. За свою службу они получали по 100 мешков риса каждый – в 10 раз больше, чем обычный самурай. Охрана же прихожей, которая называлась «Ига-сю цумэдокоро-яку» – «Воины из Ига на посту», получала несколько меньше – по 30 мешков риса, но имела свои привилегии: ей разрешалось носить в замке гербовую куртку хаори и хакаму. У Ига-сю цумэдокоро-яку хранились ключи от запасного выхода. При входе они принимали мечи посетителей и сопровождали пожилых чиновников.
Акиясики-бан Ига-моно осуществляли надсмотр за приездом даймё и хатамото в столицу в целях заложничества и их отъездом в свои владения. Обычно они действовали тройками. Командир тройки получал за свою службу жалованье трех самураев.
Сёфусин-гата Ига-моно подчинялись столичному префекту и надзирали за ремонтом дворцовых сооружений, чтобы враги не могли раздобыть точные планы потайных комнат и выходов. Их начальник получал жалованье четырех воинов.
Ямадзато Ига-моно охраняли загородные резиденции сёгуна и получали оплату в размере 30 мешков риса каждый.
О-нивабан несли ночное дежурство в замке сёгуна, патрулировали цитадель, а также, по особому распоряжению сёгуна, выполняли функции оммицу. О-нивабан разделялись на 2 категории: рёбан-каку и сёдзюнин-каку. Охранники первой категории имели право на аудиенцию у сёгуна и получали жалование в размере 100 мешков риса, охраняли комнаты замка. В случае постоянного проживания в замке они получали жалование 20 воинов. Рёбан-каку было всего 6 человек.
Сёдзюнин-каку правом аудиенции не располагали и получали меньше, их было 8 человек.
При исполнении обязанностей оммицу, о-нивабан с бамбуковой метелкой в левой руке падали ниц у дороги, по которой несли паланкин с сёгуном, тем самым выражая свое почтение и одновременно приглядывая за окружающей толпой и заставляяее тоже выказывать признаки уважения.
При отдаче о-нивабан приказа отправиться на задание в качестве оммицу, им либо вручали на дорожные расходы столовое серебро, либо выдавали через казначейство необходимую сумму денег. Кроме того они получали поручение к губернатору места назначения об уплате всех расходов. Если оммицу не хватало денег, он был вправе явиться к местному губернатору и на основании поручения потребовать от него уплаты всех своих расходов. Выполнив задание, оммицу отчитывался о результатах своего путешествия лично сёгуну или его секретарю. Существует легенда, что эти доклады проходили во время прогулок сёгуна по внутреннему двору замка, и что иногда сёгун лично отводил нужного ему о-нивабан в заросли бамбука, чтобы дать тайное поручение. Иногда оммицу действовали и по поручению государственного совета.
Для пресечения разглашения государственных тайн оммицу были разделены на несколько групп, которые проживали в разных местах: в укреплении клана Набэсима, где находилась одна из усадеб сёгуна, в усадьбе за воротами Тигра неподалеку от Эдо, внутри замка у моста «Пестрого фазана» и т.д. Им запрещалось иметь всякие контакты с посторонними людьми. Всего было 17 семей о-нивабан, которые служили бакуфу до самого падения сёгуната в 1867 г.
Стража внутренних покоев охраняла все входы и выходы из замка и пресекала все возможные контакты его жителей с внешними недругами сёгуна, препятствуя возникновению заговора в самом замке.
Сохранился любопытный анекдот о службе Ига-моно и Кога-моно в резиденции сёгуна в Эдо. В замке Тиёда, где жил сёгун, существовал обычай в период празднования нового года устраивать снежные баталии между красными и белыми отрядами служанок. Обычно на этих потешных сражениях присутствовал сам сёгун, его приближенные и совет старейшин. Во время баталий Кога-моно выстраивались рядами поодаль, чтобы охранять своего господина. А стражники Ига стояли спиной к полю боя и, взявшись за руки, образовывали живую стену и обозначали заднюю границу боевых порядков обеих «армий» прислужниц. При этом злонравные служанки, прийдя в возбуждение от битвы, нередко принимались пулять снежками по головам и спинам Ига-моно. Рассказывают, что сёгун весело смеялся, наблюдая за забавными содроганиями тел ниндзя, когда оледеневшие снежки попадали им в спину или голову.
Последняя операция ниндзя
В 1637 г. в Симабаре на о. Кюсю поблизости от Нагасаки вспыхнуло крестьянское восстание. Вызвано оно было притеснениями местного даймё. Вследствие широкого распространения христианства на Кюсю восстание проходило под христианскими лозунгами. Крестьяне, среди которых было немало ронинов, были вооружены огнестрельным оружием, полученным от миссионеров. 40000-ная армия повстанцев укрылась в древнем замке Хара, который располагался на южной оконечности полуострова Симабара, и успешно оборонялась в течение 10 месяцев против 130000ной армии сёгуната. Отсутствие единства в стане даймё, низкая боеспособность самураев того времени долгое время не позволяли бакуфу одолеть врага и привели к ряду неудач. Так во время одного из штурмов погиб главнокомандующий князь Итакура. В том же бою тяжелые ранения получили специально присланные из столицы мэцукэ Иситани Дзюдзо Садакиё, Мацудайра Дзиндзабуро Юкитака и другие. Участвовавший в разработке провалившейся операции мэцукэ Иситани Дзюдзо позже даже оказался под следствием по обвинению в нарушении служебных обязанностей.
Поскольку восстание вызывало большое беспокойство у Токугавы Иэмицу, он назначил главнокомандующим своего верного вассала Мацудайру Идзу-но Ками Нобуцуну. Во время поездки в Симабару Мацудайра проезжал через станцию Мидзугути провинции Оми, где собралось около сотни ниндзя из Кога. Из их числа он отобрал 10 лучших профессионалом «плаща и кинжала»: Мотидзуки Хёдаю (63 года), Мотидзуки Ёэмон (33 года), Акутагава Сэйэмон (60 лет), Акутагава Ситиробэй (25 лет), Яманака Дзюдаю (24 года), Бан Гобэй (53 года), Нацуми Какусукэ (41 года), Угаи Канъэмон (54 года), Иванэ Камбэй (45 лет), Иванэ Кандзаэмон (56 лет). Все они были представителями известных родов из 53 кланов Кога.
К тому времени осада замка продолжалась уже 9 месяцев, и продовольственные запасы осажденных подходили к концу, но защитники крепости отчаянно защищались, воспринимая происходящее как мученичество за веру.
4 января 1638 г. Мацудайра Нобуцуна вместе с отрядом в 1300 воинов, 200 полицейских (ёрики) и стражников (досин) прибыл в Симабару. Мацудайра принял ряд мер для организации правильной блокады крепости. Диспозиция была в это время такова: в Хигасигути, напротив замка Хара, находились лагеря Хосокавы, Татибаны, Мацукуры, Аримы, Набэсимы, Огасавары и Тэрадзавы; на северном побережье – Симадзу; в Хамадэ, к западу от замка – Куроды. Основной лагерь всех даймё находился в Мидзуно. Ставка расположилась в Мидзугути, позади позиций Итакуры и Татибаны. Все базовые лагеря даймё были укреплены пуленепробиваемыми связками бамбука, зигзагообразными траншеями. В главной ставке была установлена высоченная наблюдательная вышка.
Отряд ниндзя расположился в лагере Накафусы Мино-но Ками. Им было предоставлено разрешение свободно перемещаться по всем позициям осаждающей армии. В обязанности ниндзя из Кога входило наблюдение за врагом из-за заградительного вала бамбука и с наблюдательной вышки, а также еженощная разведка обстановки в лагере врага. Результаты ее каждое утро сообщались непосредственно Мацудайре Нобуцуне. Действия отряда ниндзя из Кога были подробно описаны в записках Угаи Кацуямы, прямого потомка участника той операции Угаи Канъэмона.
6 января 1638 г. ниндзя получили приказ провести общую разведку укреплений замка Хара. Они измерили расстояние от оборонительного рва лагеря Аримы до второго пояса укреплений замка, глубину рва, высоту стен, установили условия подхода к крепости, наличие амбразур для стрельбы из лука и ружей. Результаты разведки были перенесены на карту, которую с гонцом отправили в Эдо. 19 января эта карта была представлена сёгуну Иэмицу.
21 января по приказу Нобуцуны ниндзя проникли во вражеский стан из лагеря Куроды и захватили 13 мешков продовольствия. Той же ночью они вновь проникли во вражескую крепость и подслушали вражеский пароль.
27 января главнокомандующий Мацудайра, не имевший никаких сведений о положении внутри замка, отдал ниндзя приказ, в котором говорилось: «Я хочу знать о положении в замке. Поэтому вы должны, используя свои уловки, прокрасться в замок и выяснить ситуацию. Даже если из вас десятерых в живых останутся 2-3 человека, я буду ждать вашего возвращения».
Ночью 5 ниндзя: Мотидзуки Ёэмон, Акутагава Ситиробэй, Нацуми Какусукэ, Яманака Дзюдаю и Бан Гобэй – приступили к выполнению операции. Переодевшись стрелками-асигару (тэппо-гуми), они пробрались на нейтральную территорию из лагеря Хосокавы Эттю-но Ками и произвели залп из мушкетов в воздух, чем переполошили весь вражеский лагерь. Военачальник повстанцев Амакуса Сиро подумал, что начался вражеский штурм и приказал свесить со стен замка фонари сару-би, которые светят и вверх и вниз, и бросать факела со стены. Он усилил оборону так, что и муравей не мог проскочить в крепость. В это время пятеро ниндзя спрятались в кустарнике и стали поджидать удобного момента, чтобы проникнуть в замок. Дождавшись пока во вражеском лагере все успокоилось, при помощи специальных веревочных лестниц они перебрались через стену. Акутагава Ситиробэй и Мотидзуки Ёэмон, которые первыми пробрались в замок, имели неосторожность свалиться в волчью яму. Враги, которые услышали шум падения, подняли крик: «Шпионы! Шпионы! Враги! Враги!» Тогда Ёэмон стал втягивать Ситиробэя обратно наверх, но как раз в это время набежала куча врагов. Поскольку было очень темно, а оба ниндзя были переодеты во вражескую форму, они затесались в толпу и начали бегать вместе с ней. Поэтому враг никак не мог их обнаружить. Однако, когда мятежники запалили факела, обман раскрылся, и ниндзя пришлось удирать. Кога-моно вырвались из вражеской толпы, схватили один из штандартов с крестом, какие во множестве развевались на стенах замка, и бросились через стену. Тут враг обрушил на них град камней, так что ниндзя свалились вниз полуживыми. Видевшие это Нацуми Какусукэ, Яманака Дзюдаю и Бан Гобэй, бывшие в резерве, немедленно бросились на помощь, подхватили их на плечи и вынесли с поля боя.
Наутро трое ниндзя явились в ставку главнокомандующего и доложили о результатах разведки. Мацудайра Нобуцуна был очень доволен и никак не мог нарадоваться на своих шпионов. Акутагава Ситиробэй и Мотидзуки Ёэмон, получившие тяжелые раны были переданы в руки лучших лекарей.
20 февраля повстанцы организовали вылазку. Воспользовавшись суматохой, ниндзя проникли в крепость и узнали, что из продовольствия у армии Амакусы остались только морские водоросли – голод был не за горами.
27 февраля начался генеральный штурм крепости. Ниндзя находились в непосредственном подчинении главнокомандующего, участвовали в захвате второго и третьего поясов обороны и до самого падения замка осуществляли связь со всеми даймё во время боя.
1 марта Мацудайра предал огню замок Хара. 12 мая он с триумфом вернулся в Эдо и на следующий день получил аудиенцию у сёгуна Иэмицу и сделал подробный доклад о кампании. Ниндзя получили большую награду. А в письме Дзимбо Сабуробэя, которое было адресовано Мотидзуки Хёдаю, Акутагаве Ситиробэю и другим ниндзя и ныне хранится в доме Иванэ Камбэя говорилось о том восхищении, которое вызвали у главнокомандующего подвиги ниндзя. Сам Дзимбо получил 500 коку за свою службу. А Мацудайра назвал свой замок в провинции Мусаси «Оси-дзё», где «оси» записывается тем же иероглифом, что и «синоби». Возможно, это было сделано в память о подвигах ниндзя во время осады Симабары.
Поскольку восстание вызывало большое беспокойство у Токугавы Иэмицу, он назначил главнокомандующим своего верного вассала Мацудайру Идзу-но Ками Нобуцуну. Во время поездки в Симабару Мацудайра проезжал через станцию Мидзугути провинции Оми, где собралось около сотни ниндзя из Кога. Из их числа он отобрал 10 лучших профессионалом «плаща и кинжала»: Мотидзуки Хёдаю (63 года), Мотидзуки Ёэмон (33 года), Акутагава Сэйэмон (60 лет), Акутагава Ситиробэй (25 лет), Яманака Дзюдаю (24 года), Бан Гобэй (53 года), Нацуми Какусукэ (41 года), Угаи Канъэмон (54 года), Иванэ Камбэй (45 лет), Иванэ Кандзаэмон (56 лет). Все они были представителями известных родов из 53 кланов Кога.
К тому времени осада замка продолжалась уже 9 месяцев, и продовольственные запасы осажденных подходили к концу, но защитники крепости отчаянно защищались, воспринимая происходящее как мученичество за веру.
4 января 1638 г. Мацудайра Нобуцуна вместе с отрядом в 1300 воинов, 200 полицейских (ёрики) и стражников (досин) прибыл в Симабару. Мацудайра принял ряд мер для организации правильной блокады крепости. Диспозиция была в это время такова: в Хигасигути, напротив замка Хара, находились лагеря Хосокавы, Татибаны, Мацукуры, Аримы, Набэсимы, Огасавары и Тэрадзавы; на северном побережье – Симадзу; в Хамадэ, к западу от замка – Куроды. Основной лагерь всех даймё находился в Мидзуно. Ставка расположилась в Мидзугути, позади позиций Итакуры и Татибаны. Все базовые лагеря даймё были укреплены пуленепробиваемыми связками бамбука, зигзагообразными траншеями. В главной ставке была установлена высоченная наблюдательная вышка.
Отряд ниндзя расположился в лагере Накафусы Мино-но Ками. Им было предоставлено разрешение свободно перемещаться по всем позициям осаждающей армии. В обязанности ниндзя из Кога входило наблюдение за врагом из-за заградительного вала бамбука и с наблюдательной вышки, а также еженощная разведка обстановки в лагере врага. Результаты ее каждое утро сообщались непосредственно Мацудайре Нобуцуне. Действия отряда ниндзя из Кога были подробно описаны в записках Угаи Кацуямы, прямого потомка участника той операции Угаи Канъэмона.
6 января 1638 г. ниндзя получили приказ провести общую разведку укреплений замка Хара. Они измерили расстояние от оборонительного рва лагеря Аримы до второго пояса укреплений замка, глубину рва, высоту стен, установили условия подхода к крепости, наличие амбразур для стрельбы из лука и ружей. Результаты разведки были перенесены на карту, которую с гонцом отправили в Эдо. 19 января эта карта была представлена сёгуну Иэмицу.
21 января по приказу Нобуцуны ниндзя проникли во вражеский стан из лагеря Куроды и захватили 13 мешков продовольствия. Той же ночью они вновь проникли во вражескую крепость и подслушали вражеский пароль.
27 января главнокомандующий Мацудайра, не имевший никаких сведений о положении внутри замка, отдал ниндзя приказ, в котором говорилось: «Я хочу знать о положении в замке. Поэтому вы должны, используя свои уловки, прокрасться в замок и выяснить ситуацию. Даже если из вас десятерых в живых останутся 2-3 человека, я буду ждать вашего возвращения».
Ночью 5 ниндзя: Мотидзуки Ёэмон, Акутагава Ситиробэй, Нацуми Какусукэ, Яманака Дзюдаю и Бан Гобэй – приступили к выполнению операции. Переодевшись стрелками-асигару (тэппо-гуми), они пробрались на нейтральную территорию из лагеря Хосокавы Эттю-но Ками и произвели залп из мушкетов в воздух, чем переполошили весь вражеский лагерь. Военачальник повстанцев Амакуса Сиро подумал, что начался вражеский штурм и приказал свесить со стен замка фонари сару-би, которые светят и вверх и вниз, и бросать факела со стены. Он усилил оборону так, что и муравей не мог проскочить в крепость. В это время пятеро ниндзя спрятались в кустарнике и стали поджидать удобного момента, чтобы проникнуть в замок. Дождавшись пока во вражеском лагере все успокоилось, при помощи специальных веревочных лестниц они перебрались через стену. Акутагава Ситиробэй и Мотидзуки Ёэмон, которые первыми пробрались в замок, имели неосторожность свалиться в волчью яму. Враги, которые услышали шум падения, подняли крик: «Шпионы! Шпионы! Враги! Враги!» Тогда Ёэмон стал втягивать Ситиробэя обратно наверх, но как раз в это время набежала куча врагов. Поскольку было очень темно, а оба ниндзя были переодеты во вражескую форму, они затесались в толпу и начали бегать вместе с ней. Поэтому враг никак не мог их обнаружить. Однако, когда мятежники запалили факела, обман раскрылся, и ниндзя пришлось удирать. Кога-моно вырвались из вражеской толпы, схватили один из штандартов с крестом, какие во множестве развевались на стенах замка, и бросились через стену. Тут враг обрушил на них град камней, так что ниндзя свалились вниз полуживыми. Видевшие это Нацуми Какусукэ, Яманака Дзюдаю и Бан Гобэй, бывшие в резерве, немедленно бросились на помощь, подхватили их на плечи и вынесли с поля боя.
Наутро трое ниндзя явились в ставку главнокомандующего и доложили о результатах разведки. Мацудайра Нобуцуна был очень доволен и никак не мог нарадоваться на своих шпионов. Акутагава Ситиробэй и Мотидзуки Ёэмон, получившие тяжелые раны были переданы в руки лучших лекарей.
20 февраля повстанцы организовали вылазку. Воспользовавшись суматохой, ниндзя проникли в крепость и узнали, что из продовольствия у армии Амакусы остались только морские водоросли – голод был не за горами.
27 февраля начался генеральный штурм крепости. Ниндзя находились в непосредственном подчинении главнокомандующего, участвовали в захвате второго и третьего поясов обороны и до самого падения замка осуществляли связь со всеми даймё во время боя.
1 марта Мацудайра предал огню замок Хара. 12 мая он с триумфом вернулся в Эдо и на следующий день получил аудиенцию у сёгуна Иэмицу и сделал подробный доклад о кампании. Ниндзя получили большую награду. А в письме Дзимбо Сабуробэя, которое было адресовано Мотидзуки Хёдаю, Акутагаве Ситиробэю и другим ниндзя и ныне хранится в доме Иванэ Камбэя говорилось о том восхищении, которое вызвали у главнокомандующего подвиги ниндзя. Сам Дзимбо получил 500 коку за свою службу. А Мацудайра назвал свой замок в провинции Мусаси «Оси-дзё», где «оси» записывается тем же иероглифом, что и «синоби». Возможно, это было сделано в память о подвигах ниндзя во время осады Симабары.
Трансформация сущности оммицу
Начиная с эпохи Канъэй (1624.II-1644.XII) наметилась новая тенденция в развитии секретной службы оммицу. К этому времени ситуация в стране в значительной степени стабилизировалась, и период опасливого отношения к потенциальным мятежникам-даймё ушел в прошлое. Тайные агенты все меньше и меньше использовались для слежки за князьями и их вассалами, и в целом их численность резко сократилась. Однако система секретной агентуры не разрушилась окончательно, хотя и претерпела коренные изменения. Этому в немалой степени способствовало бурное развитие городов, прежде всего Эдо, Киото и Осаки, формирование городского сословия, увеличение численности населения в стране, рост числа крестьянских выступлений. В этих условиях усилия тайной службы все чаще направлялись на поддержание порядка и контроль за настроениями масс. Таким образом система мэцукэ постепенно трансформировалась из секретной службы политического и военного характера в полицейский аппарат. В этот период многие специалисты по нин-дзюцу стали переходить под начало городских и храмовых управляющих (бугё). А деятельность по контролю за даймё, хотя и не была полностью свернута, но продолжалась в гораздо меньших масштабах.
Так, многие ёрики (полицейские) из числа Кога-моно заняли важные посты в полицейской структуре, а Ига-моно по большей части остались на прежнем месте службы, в качестве садовников-телохранителей и лишь некоторые из них поступили на службу в полицию. Такая разница в судьбах Ига-моно и Кога-моно объясняется различиями в их подготовке. Дело в том, что Кога-моно по большей части были выходцами из слоя тюнинов. Поэтому они владели не только приемами рукопашного боя, разведки и маскировки, но и навыками анализа, оценки ситуации, глубоко разбирались в человеческой природе. А вот ниндзя из Ига, комплектовавшие ряды «садовников», владели, в основном, приемами уровня гэнин – могли тайком прокрасться куда надо, убить кого нужно и бесследно исчезнуть. Только все это для полицейского-стражника большого значения не имело.
Переход из службы безопасности сёгуната в полицейское ведомство не мог не повлиять на содержание подготовки бывших ниндзя. Теперь им приходилось разоблачать и задерживать разного рода преступников. Отсюда повышенный интерес к технике обезоруживания, связывания, конвоирования, пыток и допроса свидетелей. С другой стороны, старинные шпионские методы проникновения в охраняемые помещения и крепости, сближавшие ниндзя с ворами, из системы обучения полицейских агентов были изъяты. Фактически, это привело к полному пересмотру наследия нин-дзюцу, которое теперь рассматривалось с точки зрения преследователя, а не с точки зрения преследуемого.
Интересно, что даже многие приемы боя новых полицейских были позаимствованы из арсенала синоби периода Сэнгоку-дзидай. Так классическим оружием мэцукэ стали дзюттэ (затупленная металлическая дубинка с «усиком» для защемления меча), манрики-гусари (цепь с грузиками на концах) и рокусяку-бо (шест около 180 см длиной). Эти 3 вида в период Токугава назывались «мицу-догу» – «3 приспособления». Они считались наиболее эффективными видами оружия в бою с фехтовальщиком, вооруженным мечом. Кроме того, манрики-гусари и дзюттэ можно было легко спрятать в складках одежды, чтобы не выдавать свою принадлежность к мэцукэ, и использовать в толпе или тесном пространстве. Известно, что древнейшей школой бу-дзюцу, специализировавшейся в овладении манрики-гусари, была Масаки-рю, которую основал Масаки Тосимицу, начальник охраны центральных ворот Эдо. По легенде, он стремился исключить всякую возможность вооруженного конфликта в таком ответственном месте. Однако, по мнению известного американского исследователя японских бу-дзюцу Дона Дрэгера, использование этих видов оружия отражало снижение мастерства фехтовальщиков, поскольку только в этом случае мэцукэ мог приблизиться достаточно близко к своему противнику, чтобы использовать такое короткое оружие как дзюттэ. Для сравнения, в период Сэнгоку-дзидай в число мицу-догу входили такие мало известные ныне виды оружия как сасумата (двузубое копье), содэгарами (багор с шипами для зацепления клинка противника) и цукубо (Т-образное шипастое оружие). Эти 3 вида оружия имели длинные древки, позволявшие держать мастера кэн-дзюцу на дистанции.
Спрос на подготовленных ниндзя катастрофически упал. Многие отпрыски старинных семей, практиковавших нин-дзюцу, забросили тренировки по дедовским рецептам. И вправду, зачем было им истязать себя до изнеможения на протяжении целого ряда лет, если потом от полученных навыков все равно не было никакого проку? Период расцвета нин-дзюцу уже миновал, и оно неуклонно деградировало. Лишь единицы во всей стране Восходящего солнца овладевали приемами нин-дзюцу в полной мере. Те из них, кто не находил себе применения на государственной службе или на службе даймё, становились разбойниками. Возможно, именно поэтому документы XVII-XIII вв. содержат столь много сообщений о супер-ворах.
Но, что любопытно, именно в этот период японской истории было написано большинство наставлений по нин-дзюцу и кодифицировано множество школ этого искусства: Дзэн-рю (Итидзэн-рю; основана Токугавой Ёсимити в 1-й половине XVIII в.), Коё гункантэки-рю (одна из ветвей Кога-рю, основана Охарой Кадзумой во 2-й половине XVIII в.), Курама Ёсин-рю (Сиода Ёсин-рю; основана Сиодой Дзиндаю во 2-й половине XVIII в.), Мацуда-рю (основана Мацудой Кинситиро Хидэто, в начале XVII в.), Мори-рю (создана в середине XVII в.; использовалась Мори-гуми, одним из отрядов оммицу сёгуната), Мугоку Рёдзё-рю (возникла в середине XVII в.), Накагава-рю (создана Накагавой Кохаято, в середине XVII в.), Санто-рю (создана Сасаки Какоу Мунэ в начале XVIII в.), Таки-рю (создана Таки Фуюки во 2-й половине XVII в., соединила Ига-рю и Кога-рю), Унсю-дэн Ига-рю (основана Иноуэ Сёдзаэмоном Масаясу в середине XVII в.), Ямагата-рю (создана Ямагатой Сёгэном в 1-й половине XVII в.) и другие. По-видимому, в мирное время у ниндзя было больше времени, чтобы как-то осмыслить и систематизировать свой опыт и на этой основе разработать собственную школу. Характерно также, что большинство школ нин-дзюцу, появившихся в XVII-XVIII вв. были связаны не с сёгунатом, а с тодзама-даймё, которые опасались агрессии со стороны правительства.
Так, многие ёрики (полицейские) из числа Кога-моно заняли важные посты в полицейской структуре, а Ига-моно по большей части остались на прежнем месте службы, в качестве садовников-телохранителей и лишь некоторые из них поступили на службу в полицию. Такая разница в судьбах Ига-моно и Кога-моно объясняется различиями в их подготовке. Дело в том, что Кога-моно по большей части были выходцами из слоя тюнинов. Поэтому они владели не только приемами рукопашного боя, разведки и маскировки, но и навыками анализа, оценки ситуации, глубоко разбирались в человеческой природе. А вот ниндзя из Ига, комплектовавшие ряды «садовников», владели, в основном, приемами уровня гэнин – могли тайком прокрасться куда надо, убить кого нужно и бесследно исчезнуть. Только все это для полицейского-стражника большого значения не имело.
Переход из службы безопасности сёгуната в полицейское ведомство не мог не повлиять на содержание подготовки бывших ниндзя. Теперь им приходилось разоблачать и задерживать разного рода преступников. Отсюда повышенный интерес к технике обезоруживания, связывания, конвоирования, пыток и допроса свидетелей. С другой стороны, старинные шпионские методы проникновения в охраняемые помещения и крепости, сближавшие ниндзя с ворами, из системы обучения полицейских агентов были изъяты. Фактически, это привело к полному пересмотру наследия нин-дзюцу, которое теперь рассматривалось с точки зрения преследователя, а не с точки зрения преследуемого.
Интересно, что даже многие приемы боя новых полицейских были позаимствованы из арсенала синоби периода Сэнгоку-дзидай. Так классическим оружием мэцукэ стали дзюттэ (затупленная металлическая дубинка с «усиком» для защемления меча), манрики-гусари (цепь с грузиками на концах) и рокусяку-бо (шест около 180 см длиной). Эти 3 вида в период Токугава назывались «мицу-догу» – «3 приспособления». Они считались наиболее эффективными видами оружия в бою с фехтовальщиком, вооруженным мечом. Кроме того, манрики-гусари и дзюттэ можно было легко спрятать в складках одежды, чтобы не выдавать свою принадлежность к мэцукэ, и использовать в толпе или тесном пространстве. Известно, что древнейшей школой бу-дзюцу, специализировавшейся в овладении манрики-гусари, была Масаки-рю, которую основал Масаки Тосимицу, начальник охраны центральных ворот Эдо. По легенде, он стремился исключить всякую возможность вооруженного конфликта в таком ответственном месте. Однако, по мнению известного американского исследователя японских бу-дзюцу Дона Дрэгера, использование этих видов оружия отражало снижение мастерства фехтовальщиков, поскольку только в этом случае мэцукэ мог приблизиться достаточно близко к своему противнику, чтобы использовать такое короткое оружие как дзюттэ. Для сравнения, в период Сэнгоку-дзидай в число мицу-догу входили такие мало известные ныне виды оружия как сасумата (двузубое копье), содэгарами (багор с шипами для зацепления клинка противника) и цукубо (Т-образное шипастое оружие). Эти 3 вида оружия имели длинные древки, позволявшие держать мастера кэн-дзюцу на дистанции.
Спрос на подготовленных ниндзя катастрофически упал. Многие отпрыски старинных семей, практиковавших нин-дзюцу, забросили тренировки по дедовским рецептам. И вправду, зачем было им истязать себя до изнеможения на протяжении целого ряда лет, если потом от полученных навыков все равно не было никакого проку? Период расцвета нин-дзюцу уже миновал, и оно неуклонно деградировало. Лишь единицы во всей стране Восходящего солнца овладевали приемами нин-дзюцу в полной мере. Те из них, кто не находил себе применения на государственной службе или на службе даймё, становились разбойниками. Возможно, именно поэтому документы XVII-XIII вв. содержат столь много сообщений о супер-ворах.
Но, что любопытно, именно в этот период японской истории было написано большинство наставлений по нин-дзюцу и кодифицировано множество школ этого искусства: Дзэн-рю (Итидзэн-рю; основана Токугавой Ёсимити в 1-й половине XVIII в.), Коё гункантэки-рю (одна из ветвей Кога-рю, основана Охарой Кадзумой во 2-й половине XVIII в.), Курама Ёсин-рю (Сиода Ёсин-рю; основана Сиодой Дзиндаю во 2-й половине XVIII в.), Мацуда-рю (основана Мацудой Кинситиро Хидэто, в начале XVII в.), Мори-рю (создана в середине XVII в.; использовалась Мори-гуми, одним из отрядов оммицу сёгуната), Мугоку Рёдзё-рю (возникла в середине XVII в.), Накагава-рю (создана Накагавой Кохаято, в середине XVII в.), Санто-рю (создана Сасаки Какоу Мунэ в начале XVIII в.), Таки-рю (создана Таки Фуюки во 2-й половине XVII в., соединила Ига-рю и Кога-рю), Унсю-дэн Ига-рю (основана Иноуэ Сёдзаэмоном Масаясу в середине XVII в.), Ямагата-рю (создана Ямагатой Сёгэном в 1-й половине XVII в.) и другие. По-видимому, в мирное время у ниндзя было больше времени, чтобы как-то осмыслить и систематизировать свой опыт и на этой основе разработать собственную школу. Характерно также, что большинство школ нин-дзюцу, появившихся в XVII-XVIII вв. были связаны не с сёгунатом, а с тодзама-даймё, которые опасались агрессии со стороны правительства.
Секретные службы даймё
В XVII в. многие даймё, отчасти в подражание бакуфу, отчасти для борьбы с его тайными агентами, стали создавать аналогичные службы оммицу. И надо отметить, что центральное правительство этому никак не препятствовало, тем более, что по «Уложению о военной службе» («Гунъяку ситэй»), принятому в 1651 г., всем даймё предписывалось содержать определенное количество синоби на случай войны.
В функции этих секретных служб входило наблюдение за порядком в княжестве, обеспечение безопасности даймё, а также выявление и обезвреживание соглядатаев сёгуната. Костяк этих разведывательно-контрразведывательных подразделений составляли все те же Ига-моно и Кога-моно, которые во множестве распространились по территории страны.
Характерным примером такой службы является отряд в 50 ниндзя из княжества Окабэ – Окабэ-хан годзюнин гуми. Происхождение его таково. Сёгунский отряд Кога-гуми состоял из 100 стражников-досин, во главе которых стояло 10 десятников – «полицейских» (ёрики). В число этих ёрики входили Умэда Такэдзаэмон и Вада Сохэй. Они снискали расположение Окабэ Найдзэнсё Нагамори, владельца замка Огаки, что в провинции Мино, и предложили ему создать собственный отряд из ниндзя Кога.
Нагамори, который был свидетелем храбрости и замечательного мастерства ниндзя из Кога во время обороны замка Фусими, пришел в восторг от такого предложения и собрал собственный отряд из 50 ниндзя из Кога. Произошло это в 1632 г. Позже, когда наследник Нагамори поселился в замке Кисивада в провинции Идзуми, с ним переехал и отряд из 50 ниндзя Кога. Согласно записям Накаи Ситироэмона, одного из этих ниндзя, Кога-моно, поселившиеся у замка Кисивада и состоявшие на действительной военной службе, получали за нее по 15 коку. Отставной синоби получал специальное денежное вспомоществование для обзаведения хозяйством в размере 5 коку и 5 то [67]. Само собой разумеется, что вышедшие в отставку не прекращали тренировок по стрельбе из лука и мушкета и должны были в случае чрезвычайных обстоятельств немедленно явиться к замку и составить охрану князя. Записи Накаи датируются августом 1738 г. и в настоящее время хранятся в святилище Хатиман-гу г. Конан префектуры Сига. Согласно этому источнику, среди ниндзя этого отряда, кроме Накаи Ситироэмона, были также Охара Магобэй, Охара Какуэмон, Охара Канъэмон и другие.
Нередко для того, чтобы скрыть существование секретной службы, даймё прибегали к различным уловкам. Например, до наших дней сохранился поселок Курия-тё – «Дом среди каштанов» – в Огаки префектуры Гифу. Окусэ Хэйситиро указывает, что «Домом среди каштанов» даймё Огаки называл штаб-квартиру отряда ниндзя из Ига.
Даймё, боявшиеся происков бакуфу, прилагали все усилия, чтобы создать действительно мощную службу шпионажа и контрразведки и нанимали на службу лучших специалистов. Благодаря этому в ряде княжеств оммицу очень долгое время сохраняли высокий уровень шпионской подготовки. Помимо уже упоминавшейся традиции нин-дзюцу княжества Сацума, которое традиционно находилось в оппозиции правительству, здесь нужно отметить также отряд ниндзя из княжества Цугару.
Этот отряд появился во 2-й половине XVII в. при даймё Цугару Гэмбане. Цугару Гэмбан слыл большим поклонником «темного» искусства ниндзя и сумел собрать блестящую команду лазутчиков, которую возглавил знаменитейший «невидимка» по имени Накагава Кохаято (первое имя этого человека было Сёгэнта, но в 1681 г. он поменял его на «Кохаято»). Некоторые источники описывают Кохаято как настоящего кудесника. Например, в одном из преданий о нем говорится так: «Он мог превращаться в крысу или паука, мог трансформироваться в птиц и животных». В действительности же мы знаем лишь, что под началом у Кохаято состояло сначала 10, а затем 20 молодых самураев, упражнявшихся в приемах нин-дзюцу день и ночь, а также, что к тому месту в южной части двора замка, где они тренировались, было запрещено приближаться под страхом смерти. Этот отряд ниндзя назывался «хаямити-но моно» – «люди быстрой дороги», что отражает специфику его работы. Дело в том, что словом «хаямити» в средневековой Японии называли профессиональных гонцов-скороходов. По некоторым данным подчиненные Накагавы Кохаято совершили десятки покушений на других даймё и держали в страхе всю округу.
В функции этих секретных служб входило наблюдение за порядком в княжестве, обеспечение безопасности даймё, а также выявление и обезвреживание соглядатаев сёгуната. Костяк этих разведывательно-контрразведывательных подразделений составляли все те же Ига-моно и Кога-моно, которые во множестве распространились по территории страны.
Характерным примером такой службы является отряд в 50 ниндзя из княжества Окабэ – Окабэ-хан годзюнин гуми. Происхождение его таково. Сёгунский отряд Кога-гуми состоял из 100 стражников-досин, во главе которых стояло 10 десятников – «полицейских» (ёрики). В число этих ёрики входили Умэда Такэдзаэмон и Вада Сохэй. Они снискали расположение Окабэ Найдзэнсё Нагамори, владельца замка Огаки, что в провинции Мино, и предложили ему создать собственный отряд из ниндзя Кога.
Нагамори, который был свидетелем храбрости и замечательного мастерства ниндзя из Кога во время обороны замка Фусими, пришел в восторг от такого предложения и собрал собственный отряд из 50 ниндзя из Кога. Произошло это в 1632 г. Позже, когда наследник Нагамори поселился в замке Кисивада в провинции Идзуми, с ним переехал и отряд из 50 ниндзя Кога. Согласно записям Накаи Ситироэмона, одного из этих ниндзя, Кога-моно, поселившиеся у замка Кисивада и состоявшие на действительной военной службе, получали за нее по 15 коку. Отставной синоби получал специальное денежное вспомоществование для обзаведения хозяйством в размере 5 коку и 5 то [67]. Само собой разумеется, что вышедшие в отставку не прекращали тренировок по стрельбе из лука и мушкета и должны были в случае чрезвычайных обстоятельств немедленно явиться к замку и составить охрану князя. Записи Накаи датируются августом 1738 г. и в настоящее время хранятся в святилище Хатиман-гу г. Конан префектуры Сига. Согласно этому источнику, среди ниндзя этого отряда, кроме Накаи Ситироэмона, были также Охара Магобэй, Охара Какуэмон, Охара Канъэмон и другие.
Нередко для того, чтобы скрыть существование секретной службы, даймё прибегали к различным уловкам. Например, до наших дней сохранился поселок Курия-тё – «Дом среди каштанов» – в Огаки префектуры Гифу. Окусэ Хэйситиро указывает, что «Домом среди каштанов» даймё Огаки называл штаб-квартиру отряда ниндзя из Ига.
Даймё, боявшиеся происков бакуфу, прилагали все усилия, чтобы создать действительно мощную службу шпионажа и контрразведки и нанимали на службу лучших специалистов. Благодаря этому в ряде княжеств оммицу очень долгое время сохраняли высокий уровень шпионской подготовки. Помимо уже упоминавшейся традиции нин-дзюцу княжества Сацума, которое традиционно находилось в оппозиции правительству, здесь нужно отметить также отряд ниндзя из княжества Цугару.
Этот отряд появился во 2-й половине XVII в. при даймё Цугару Гэмбане. Цугару Гэмбан слыл большим поклонником «темного» искусства ниндзя и сумел собрать блестящую команду лазутчиков, которую возглавил знаменитейший «невидимка» по имени Накагава Кохаято (первое имя этого человека было Сёгэнта, но в 1681 г. он поменял его на «Кохаято»). Некоторые источники описывают Кохаято как настоящего кудесника. Например, в одном из преданий о нем говорится так: «Он мог превращаться в крысу или паука, мог трансформироваться в птиц и животных». В действительности же мы знаем лишь, что под началом у Кохаято состояло сначала 10, а затем 20 молодых самураев, упражнявшихся в приемах нин-дзюцу день и ночь, а также, что к тому месту в южной части двора замка, где они тренировались, было запрещено приближаться под страхом смерти. Этот отряд ниндзя назывался «хаямити-но моно» – «люди быстрой дороги», что отражает специфику его работы. Дело в том, что словом «хаямити» в средневековой Японии называли профессиональных гонцов-скороходов. По некоторым данным подчиненные Накагавы Кохаято совершили десятки покушений на других даймё и держали в страхе всю округу.