Грэм Хизер. Повелитель волков

   Тут до нее донесся крик — громкий и отчаянный вопль Жоффрея.
   Викинг настиг ее врагов…
   Она слышала удары мечей, боевые крики, топот и ржанье коней.
   — Остановись, Мелисанда! — закричал Рагвальд.
   Жоффрей был оттеснен с поля боя, но там оставалось еще много датчан. Даже слишком много, поэтому викинг бросился к воротам, большинство же его людей остались позади. Но ворота оказались запертыми. Мелисанда закрыла их прямо перед его носом.
   — Боже Праведный, — взмолился Рагвальд, — а ведь он наверняка рассчитывал на помощь из замка.
   Битва кипела. Возможно, все же есть шанс… Он видел, как сражается отважный воин, вставший на их защиту.
   Рагвальду было известно, что его назвали Повелителем Волков в честь отца. Теперь было понятно — почему. Окруженный превосходящими силами неприятеля он показывал просто чудеса отваги и мастерства.
   Меч его разил врагов направо и налево, многие даже не успевали понять, что с ними происходит. Среди данов были и берсерки, и они нападали на него, издавая дикие воинственные крики. Но потом один за другим все равно отступали перед натиском его меча. Он что-то крикнул своей дружине. Рагвальд сначала не понял в чем дело, но потом увидел воинов, которые тащили огромный ствол. Они явно намеревались использовать его как таран.
   Рагвальд спохватился.
   — Мелисанда! — закричал он, но шум битвы заглушил его крик. Она внизу отдавала какие-то распоряжения. Он бросился туда, чтобы предупредить ее. Там было столпотворение: сновали люди, метались животные в загонах. Рагвальд, наконец, пробился к Мелисанде, стоявшей в окружении рыцарей.
   — Он здесь! Они ломают ворота! Сражаются с датчанами! Ты закрыла им вход! — на одном дыхании выпалил Рагвальд.
   По мере того, как он говорил, глаза у нее расширялись от ужаса.
   Она не собиралась запирать ворота перед ним! Он не поверит ей!
   — Ворота! — закричала она, но было уже поздно. Под Ударами мощного тарана часть стены обвалилась. Викинги.
   Она увидела, что Филипп поскакал туда.
   — Прикажи Филиппу вернуться, — коротко приказал Рагвальд.
   — Он не подчинится.
   Скажи ему, что тебе нужна его помощь. Нельзя допустить, чтобы викинга встретили вооруженные люди. Про меня он точно знает, что я не буду сражаться. Отзови его!
   — Филипп! — позвала Мелисанда. Тот обернулся! и поспешил к ней. Рагвальд бросился к пролому в стене, через который уже пробирались воины. Мелисанда увидела, как Рагвальд остановился, кого-то приветствуя.
   Да, это был он собственной персоной, в грозном сверкающем шлеме.
   — Они побили их. Жоффрей сбежал! — вскричал Филипп и с облегчением рассмеялся. — Но мы должны помочь. Надо закончить это дело. Графиня, давайте я вас уведу отсюда.
   — Спокойно, Филипп, Рагвальд уже беседует с Волком.
   — Тогда мы спасены от датчан.
   Мелисанда промолчала. Еще больше, чем датчан, она боялась этого викинга, пришедшего ей на помощь.
   На минуту она почувствовала угрызения совести. Ведь она в долгу перед ним за битву, происшедшую много лет назад. Хотя ему тогда хорошо заплатили. Это была одна из глупых сделок Рагвальда.
   Какая ей, в самом деле, разница!
   Что же касается его…
   Его!
   Он просто хотел перерезать ей горло!
   О, она никогда не выносила его самоуверенности.
   Потом еще эта блондинка, следующая за ним, словно привязанная. И тысячи других мелких, но унизительных для нее вещей.
   Да хотя бы просто тот факт, что он командует, требует, отдает приказания!
   Интересно, что он чувствует сейчас, оказавшись вновь здесь.
   Она закрыла глаза, пытаясь заставить себя отрешиться от этих воспоминаний, забыть о нем.
   Но нет, невозможно. Он здесь. Перед глазами медленно, но неуклонно разворачивалась лента воспоминаний.
   «Господи, миледи, сколько с ним людей!» — прозвучало в ее памяти.
   Конники с устрашающими масками на лицах; мускулистые, безжалостные и опасные, как сам дьявол.
   Они спасли ее однажды. Она знает, как они умеют сражаться. И во главе — он!
   — Я должен отвести вас в башню, — пробормотал Филипп, жаждущий вновь вступить в схватку. Он понимал, что остатки врагов, окруженные на поле, будут сражаться до последнего. Для нее лучше было бы удалиться в безопасное место.
   — Не волнуйся, Филипп, — иди! Я сама дойду.
   Филипп был не слишком доволен таким ответом, но она не дала ему размышлять и почти бегом направилась к башне. Ей хотелось побыть в одиночестве.
   Как же встретить его? Как бы хотелось убежать и никогда больше не видеть его.
   Несколько ступенек, ведущие в башню, были разрушены. Мелисанда обогнула провал и поднялась к себе.
   Она переоделась. Вряд ли это поможет, но все же есть шанс, что он не заметил ее среди сражавшихся и не понял, что это она отдала приказ закрыть ворота.
   «Глупо!» — одернула она себя. Трусливо. Она здесь графиня, он всего лишь младший сын короля, скитающийся по морям в поисках удачи. Она не должна его бояться.
   Она бросила свой меч и сняла доспехи. Потом подняла оружие и оглянулась.
   Кровать с чистейшими льняными простынями и медвежьим покрывалом.
   Он не должен застать ее здесь! Она быстро выскочила из башни в галерею и снова огляделась. Посмотрела вниз во двор.
   Сердце ее бешено колотилось, вдруг замерло: не в силах двинуться она глядела вниз прямо в его пронизывающие — холодные голубые глаза.

Глава 2

   Мелисанда…
   Не сходя с коня, он пристально смотрел на нее.
   «Ага, — подумал он, — наконец-то!»
   Теперь-то уж он до нее доберется, во что бы то ни стало. Она возникла на галерее посреди дыма от метательных снарядов и теперь смотрела прямо вниз, на него, с глубочайшим презрением. Интересно, о чем она думает, если она чуть не проиграла, а он спас ее? Спас и подтвердил права на собственность.
   Мелисанда явно не боялась. Возможно, она считает, что находится на достаточно безопасном расстоянии от него, хотя было ясно, что он может добраться до нее в несколько прыжков. Все, что ему нужно — просто спешиться и забраться по ступенькам.
   Но, похоже, его возможное приближение ее не волнует. Ее вид выражал гордое презрение.
   Он поймал себя на том, что внимательно разглядывает ее. Они давно не виделись. Но все также она бесподобна. Для женщины, может, чуть-чуть высока, но, чтобы взглянуть ему в глаза, ей приходится запрокидывать голову. Каскад густых темных волос, затмивших бы своей чернотой безлунную ночь, ниспадал ей на плечи. Лицо, напротив, отливало почти снежной белизной, оттенявшейся нежными бутонами роз на щеках. Прекрасный, правильной формы рот дополнял картину. Вряд ли какая богиня или ангел могли выглядеть более привлекательно.
   Да, возможно, богиня, поскольку богини всегда отличались капризами и причудами характера. Но уж точно не ангел, нет. Помимо ее красоты в ней нет никакого намека на что-либо ангельское. Да, пожалуй, и красоту ее тоже ангельской не назовешь, особенно когда она смотрит вот так, как сейчас.
   Безумная гордячка. Скромность — это явно не из разряда ее добродетели.
   Ничуть не изменилась. Все такая же, как тогда, когда он встретил ее еще девчонкой. Боже, как она тогда торжествовала!
   Но это было другое дело. Тогда они объединили силы, это была и ее победа.
   А сегодня — она принимает его помощь — и закрывает ворота перед его носом!
   Однако нам удалось пробить стену, и она побеждена!
   Ей больше не удастся от меня сбежать, — подумалось вдруг ему. — Ни уловками, ни силой, ни по каким на свете причинам!
   Он поднял забрало шлема, желая удостовериться, не исчезло ли, наконец, с ее лица это вызывающее выражение. Но, увы!
   Он быстро спешился и сделал шаг по направлению к галерее. Конар уже приближался к ней, когда вспомнил, что все еще держит в руках боевой меч. Ладно, не имеет значения. К чему церемонии. Она тоже с клинком, хотя и переоделась. Мелисанда, не двигаясь, молча смотрела, как он приближается. На ней было розовато-лиловое платье, нежное облако, на котором сверкала и переливалась ниспадавшая до пояса черная волна волос.
   То, что она переоделась, сменив доспехи на платье, очень его забавляло. Неужели плутовка думает, что он ее не заметил?
   Этого больше не случится.
   И она должна, наконец, все понять. О, ей придется много чего понять теперь. Конар был уже на галерее. Как ей идет это платье. Мелисанда стояла вполоборота к нему, чтобы держать его в поле зрения. Он обошел зияющую дыру в ступенях и подошел к ней вплотную.
   Она задрала подбородок.
   О, она похорошела даже больше, чем он предполагал. Округлилась, оформилась. И какой овал лица, даже несмотря на суровое выражение. Губы, хотя и плотно сжаты, все равно напоминают лепестки роз. И больше всего, привлекают глаза. Огромные, широко распахнутые, как они близко! Таких нет больше ни у кого на свете! Сине-лиловые. Не тот нежный розовато-лиловый цвет ее платья, а другой — глубже и таинственнее, цвет, напоминающий грозовое небо, сверкающие молнии, сражение древних богов, грохочущий гром. Да, эти глаза, наверное, не устрашатся ни смерти, ни гнева богов. Неустрашимый взгляд человека, жаждущего победы.
   Но сегодня она проиграла.
   Победитель сегодня он.
   А она… она не более чем его выигрыш, приз. Что бы она там ни воображала.
   Он так стиснул зубы, что у него чуть не свело челюсть.
   Находиться с ней рядом — это тяжелое испытание. Она ведь умела управлять мужчинами; старый Рагвальд вовсе не был таким дураком, когда послал ее на поле боя возглавить их армию. Конар был уверен, что во всем христианском мире не сыскать женщину, подобную ей. (Да и не в христианском тоже, если уж на то пошло.) Она бесподобна! И дело не только в красоте. Было в ней нечто такое, что когда-то заставило Конара сослать ее в женский монастырь, это нечто заставляло его грезить о ней по ночам, думать о ней, вспоминать…
   И это бурлило в нем сейчас, подобно пробуждающемуся вулкану. Возможно, виной тому ее вызывающий вид. Возможно, не замечаемая ею самою чувственность, которая угадывалась в ее взгляде, в каждом ее движении, горела в ней и тогда, когда она испытывала ненависть.
   Возможно, дело просто было в том, что он знал ее всю, знал и помнил каждый изгиб ее тела. Это преследовало его, как горячка, во время их последней разлуки.
   Она никогда не простит ему, что он такой, как есть!
   Неважно. Сегодня это не имеет значения. Сегодня ночью. И всегда.
   — О Мелисанда! — вкрадчиво сказал он. — Какой холодный прием после долгой разлуки!
   — Увы, лорд викинг! Здесь так много стрел с горящей паклей, как жаль, что ни одна не попала в вас и не согрела вас!
   — Ах, я ранен, Мелисанда, я глубоко ранен!
   — Я очень надеюсь, что это так, — ядовито сказала она.
   — Мелисанда, что-то ты не слишком любезна сегодня. Подумай-ка, дорогая! После всего, что ты сделала, почему, в самом деле, почему я до сих пор не схватил тебя и не овладел тобой? По всем нашим законам и по всем вашим законам я имею на это право. Или, может быть, ты собиралась все же как-нибудь по-другому приветствовать твоего господина?
   Она любезно улыбнулась, хотя глаза ее сверкали от гнева.
   — Да, я собиралась вам сказать: ваши желания для вас — закон!
   Конар расхохотался.
   — Ох, Мелисанда, не может быть, чтобы ты такое когда-либо произнесла, — пробормотал он, задыхаясь от смеха. Немного успокоившись, серьезно добавил: — Но я обещаю тебе — это так и будет!
   — Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, викинг!
   — Мелисанда, когда я даю обещание, я его выполняю. И позволь тебе напомнить, что я родом из Дублина.
   — Но ты странствуешь на кораблях как викинг.
   — Ладно, — согласился он. Затем вдруг нахмурился и сурово спросил: — Я так понял, что ты решила предложить себя добровольно нашему старому недругу Жоффрею?
   Она замерла от неожиданности. Когда он умудрился расспросить ее людей?
   — Я… — она умолкла, видя, что он рассержен не на шутку. — Я на самом деле не собиралась этого делать. Черт возьми, ты что, не понимаешь, речь шла о спасении людей?
   — Если ты вздумаешь еще раз…
   — То что?
   — Если еще раз такая дурацкая мысль придет тебе в голову, я раздену тебя донага и выдеру до полусмерти.
   — Ты не посмеешь!
   — Ты что, хочешь проверить?
   — Ну, и что если бы Жоффрей взял меня? — спросила она ледяным тоном.
   — Ну, тогда бы я, наверное, глубоко задумался, стоит ли ломать ради тебя копья. Но сейчас ясно: ты — моя награда, а не его. Может быть, я именно за тобой и явился сюда. И я никому не позволю притронуться к тому, что считаю моим.
   Глаза Мелисанды горели фиолетовым огнем.
   — Я не нуждаюсь в твоих благодеяниях. И если бы я действительно нравилась тебе, ты бы никогда не уезжал отсюда далеко!
   — А если бы ты слушала мои советы, ты никогда бы не попала в столь опасную ситуацию!
   — Но замок…
   — Это — камни да деревяшки.
   — Камни и деревяшки, но внутри них — люди!
   — Ладно, — он вздохнул и отвел взгляд в сторону. — Хорошо, что я успел вовремя. «Еще немного и я бы опять опоздал, — подумал он. — Как в тот раз».
   — Хорошо, — продолжала она, стараясь не выдать своего волнения. — А ты надолго сюда приехал?
   Он усмехнулся.
   — Ах, Мелисанда! Вместо: «Спасибо, милорд, вы прибыли так вовремя, милорд». Ты говоришь «Надолго ли вы сюда? Пожалуйста, не задерживайтесь здесь слишком». Я понимаю, конечно, для тебя было бы гораздо приятнее, если бы мое сердце пронзила стрела какого-нибудь датчанина, но увы, мое желание угождать тебе все же имеет некоторые пределы.
   Она презрительно сощурилась.
   — Ах, какая жалость! — Затем скороговоркой пробормотала: — Спасибо, милорд, вы прибыли вовремя. — На мгновение она опустила взгляд долу, а потом вдруг с ненавистью проговорила: — Но я хотела бы знать, милорд, какая здесь разница — что вы — викинг, что — они?!
   Проклятая чертовка!
   Сама не знает, чего хочет, но уколоть и ранить, задеть за живое — это она может.
   Он взял себя в руки, стараясь не выдать раздражения. С некоторым усилием изобразив на лице улыбку, он любезно ответил:
   — Ну, что ж, миледи. Если в будущем мне придется торговаться с Жоффреем или каким-нибудь датским ярлом, то я буду знать, что вы не воспримете как оскорбление, если я предложу вашу драгоценную персону в обмен на какие-то уступки с их стороны.
   Ага! Значит, он тоже умеет попадать в цель. Похоже, он ее разъярил. Действительно она пришла в такую ярость, что, не в силах контролировать себя, взмахнула маленьким мечом, который все еще держала в руках, и, не будь у Конара мгновенной реакции, благодаря которой он успел защититься, ему грозило бы ранение. Преимущество его боевого меча было очевидным, но она продолжала с дикой яростью на него нападать. Внезапно она вскрикнула, почувствовав, что теряет опору под ногами: Мелисанда подошла слишком близко к обрушенным ступенькам, теперь, в последнем отчаянном рывке успела зацепиться за край, но руки ее скользили, и, если бы подоспевший Конар не схватил и не вытащил ее, она бы упала вниз и разбилась. Взгляд, которым она его наградила, был неописуем.
   Спасай ее не спасай, — она упорно продолжала его ненавидеть!
   — Дурочка! Ты же могла разбиться! Вот что значит нападать на меня. Ладно, миледи, на сегодня шутки кончены. Да поможет мне Бог…
   — Но ведь ты не веришь в Бога?
   Он все еще держал ее за руки и, похоже, не собирался отпускать. «Он никогда меня не отпустит», — подумала она безнадежно, пытаясь освободиться. Он легонько встряхнул ее, чтобы она угомонилась.
   — Мы выступим с тобой совместно, Мелисанда! Ты слышишь меня? Люди должны увидеть, что мы с тобой объединились. У тебя полчаса времени на подготовку. Потом ты спустишься и поприветствуешь меня, как положено. Я понимаю, что тебе легче было бы умереть, чем на сей раз принести такую жертву.
   — Это действительно жертва с моей стороны.
   — Бедная моя маленькая мученица. Да ладно, Мелисанда, посмотри, какой чудесный нынче день.
   — Убирайся!
   — Если я тебя отпущу, ты свалишься вниз в эту дыру и разобьешься. Я не могу позволить пропасть попусту такой красоте. И запомни раз и навсегда: я никогда не отпущу тебя больше.
   — А ты не боишься, что как-нибудь ночью я всажу тебе нож в спину? — спросила она ледяным тоном, все еще упираясь и пытаясь освободиться.
   «Эге, — подумал Конар, — а ведь она вовсе не так холодна, как хочет показать. Достаточно посмотреть на ее вздымающуюся и опускающуюся грудь. А с каким трудом ей удается справиться со своим голосом. Нет, она просто вызывающе соблазнительна!»
   Он наклонился к ней и с улыбкой прошептал:
   — Когда, миледи, сегодня ночью я закончу с вами, уверяю вас, вы будете не в состоянии пошевелиться.
   Она побледнела как полотно, почувствовав внезапную слабость. Но потом неожиданно сумела собраться с силами и резко ударила его головой в подбородок. Удар был столь сильный, что Конар чуть не вскрикнул от изумления, но вовремя спохватившись, он сгреб ее в охапку, быстро взбежал по ступенькам лестницы в башню, ввалился в ее покои, где и бросил на кровать.
   К вящему удивлению, он заметил, что губы Мелисанды дрожат, а в глазах прячется страх. Мелисанда, боящаяся викинга!
   — Неужели это возможно? Мелисанда, ведь ты испугалась. И чего? Прикосновения викинга? Может быть, ты просто слишком хорошо помнишь все остальное? Так ты боишься, или просто очень хочешь? Мне кажется, ты дрожишь, Но от чего? От ненависти или… Но, моя милая; леди, ты можешь не бояться меня — у меня просто нет сейчас времени прийти в твои гостеприимные объятия. Но не спеши. Впереди у нас еще долгая ночь.
   — Не спеши?!.. Ты… ты… исчадье ада…
   Он не дал ей договорить, схватив ее опять на руки и поставив перед собой.
   — Ад или Небеса, Мелисанда, но я повторяю тебе, что я здесь хозяин и я следую по пути викингов.
   — О! — в бешенстве закричала она. — Ты — пират! Ты — бастард! Ты…
   — У меня нет времени, меня ждут. И сегодня, Мелисанда, — никаких побегов! — он отпустил ее.
   — Я не собираюсь от тебя убегать! — прошипела она. — Мне нужна была помощь, а ты не мог приехать. Ты уверял, что ты нужен где-то еще…
   — В доме отца! — сердито ответил он. — Потому что, хотя ты предпочитаешь звать меня только викингом, но я также принц Дублина, и у меня, увы, есть определенные обязанности.
   — Ладно, а у меня они здесь, — запальчиво возразила она.
   — Прекрасно, — сказал он и резко повернул разговор на другое. — Когда мы закончим все эти церемонии, я хотел бы принять ванну. И ты тоже. Пусть слуги все приготовят.
   — Но я…
   — Конар! — В дверях появился Свен Виндзорский, один из ближайших помощников Конара. Высокий, рыжеволосый, с приятным открытым лицом, которое горело от возбуждения.
   Заметив Мелисанду он отвесил ей короткий поклон.
   — Конар, ты срочно нужен. Мы не знаем, что делать с пленниками.
   — Сейчас иду.
   — Подожди! — вдруг окликнула Мелисанда. Она замялась, что было на нее так не похоже. — Что… что вы собираетесь делать с пленниками.
   — С пленниками?
   Она взволнованно произнесла:
   — Но вы же не будете… просто… убивать их. Он задумчиво склонил голову. Ему бы не хотелось их убивать, но они опасны, это все же враги.
   — Конар…
   — Полчаса, — напомнил он. — Полчаса, и, если тебе дорог твой народ, не вздумай что-нибудь выкинуть на публике. — Он резко повернулся, взмахнув полой плаща, хлопнул дружески по плечу Свена, и они вместе вышли из комнаты.
   Дверь за ними с шумом захлопнулась.
   — Клянусь всеми богами! — свирепо проворчал Конар. — Это не женщина, а сущая ведьма!
   — О, милорд, — беспечно заметил Свен, не отрывая взгляда от пола, — ну вряд ли уж вы настроены столь враждебно…
   Конар бросил на него убийственный взгляд.
   Свен глубоко вздохнул.
   — Возможно, вам не надо было тогда жениться на девчонке. Но теперь, однако…
   — Что — однако? — пробурчал Конар.
   — Однако мне кажется, что это одна из самых красивых ведьм на белом свете. И она бывает иногда очень мила.
   — Очень мила? Для кого угодно, но не для меня.
   — Милорд?
   — Самоуверенная девчонка, — сердито отозвался Конар — Я женился на ней из-за этого глупца Рагвальда… — он помедлил, задумавшись. — И еще из-за того, что мы опоздали. Мы обещали помощь ее отцу и опоздали. Она была тогда совсем еще девчонкой, и я никогда не воображал себе, что…
   — Что она решится дергать волка за хвост? — с шутливой улыбкой предположил Свен, но увидев, что Конар явно не в настроении, поспешил спрятать улыбку.
   — Она просто ребенок! — внезапно взорвался Конар.
   «Да, но чертовски красивый ребенок», — подумал про себя Свен. Видя отвратительное настроение Конара, он решил воздержаться от высказываний. Да, она всегда производила впечатление на Конара, и даже тогда, когда он обнаружил, что его новоиспеченная невеста обладает независимым и своевольным характером и собирается сама управлять своим наследным замком. У них всегда были бурные отношения. И сейчас будет то же самое. Мелисанда, кажется, еще не поняла, что Конар приехал навсегда. И что он привел свои корабли, чтобы защищать свою Мелисанду.
   — Ну, милорд, — пробормотал Свен, — все же вы ее сильно ограничивали. Сначала послали в монастырь…
   — Она считал это самым страшным наказанием! — фыркнул Конар.
   Свен на мгновение замолчал. Вряд ли он ошибался. Причина, по которой Конар сослал ее в монастырь, была достаточно понятна. Она была девчонкой, да, но очень привлекательной. Она была соблазном. И Конар поспешил убрать этот соблазн подальше от себя.
   Свен проговорил:
   — Милорд, но вы все же… э-э… показывали суровость в отношении…
   — Все! — Конар махнул рукой, — ни слова больше!
   «Интересно, — подумал Свен, — какая победа дается Конару с большим трудом — над датчанами или над собственной женой».
   Что бы там ни было, но все это тянется уже достаточно долго. И одна вещь, которой наверняка не замечает Мелисанда, но которая совершенно очевидна тем немногим друзьям, которые окружают Конара, заключается в том, что он просто с ума сходит по ней. Причем, все время. Мелисанда прочно заняла место в его сердце.
   — Найди Рагвальда. Прикажи ему собрать людей из крепости на берегу. Я встречу Мелисанду здесь во дворе, и мы вместе выедем приветствовать народ.
   — Как прикажете, — ответил Свен, с некоторым сомнением.
   Конар вдруг улыбнулся.
   — Не беспокойся, она придет. Она не может рисковать своими людьми.
   Свен поспешил прочь выполнять приказ. Конар посмотрел ему вслед, расправил плечи и свистнул Тора. Вороной жеребец примчался немедленно.
   — Эх, дружок, если бы женщина могла себя так вести? — прошептал он коню.
   Верхом на Торе он выехал из крепости. Здесь под охраной стояла толпа пленников. Часть из них составляли датчане, часть — приверженцы Жоффрея.
   «Их надо обезглавить», — подумал Конар. Никто из них не заслуживает прощения. Но едва пленники увидели его, один из франков упал на колени и стал просить о пощаде.
   — Убей мерзавца, Конар из Дублина! — крикнул один из датчан на родном языке Конара. — Или мы сделаем это сами.
   Конар взглянул на Эйбла, Бриона и Зигфрида, которые охраняли пленных.
   Он вспомнил, как Мелисанда просила его пощадить пленников. Если бы она знала, как ему самому все это неприятно, но война есть война. Она должна понять, что даже в плену воины Жоффрея — это воины Жоффрея, и они опасны. Он тяжело вздохнул.
   — Разделите пленных. Датчан — в восточную башню, а этих разместите в том здании, среди полей. Проследите, чтобы все были надежно заперты. Нам еще не хватало хлопот с ними. Приставьте охрану, пока мы не решим, как с ними поступить.
   — Некоторые ранены, — напомнил Брион.
   — Пошлите женщин, чтобы осмотрели раны, и не сводите с них глаз.
   Зигфрид пожал плечами. Отрубили бы им головы, и дело с концом.
   — Пока мы оставим их в живых. Когда пленных уберут, мы все соберемся здесь на морском берегу. Сегодня праздничный день. Мы вновь вместе с моей дорогой супругой, и эти земли с сегодняшнего дня в наших надежных руках. Нам еще придется много за них сражаться, но сегодня — день праздника. Я желаю всем хорошо повеселиться.
   Он поскакал обратно в замок через пролом в стене, отметив про себя на ходу, что эту дыру надо срочно заделать. Сегодня он успел вовремя. Конар чувствовал, что нуждается в морской прогулке, чтобы остудить свой гнев. Хотя каждое мгновение отлучки оказалось для него пыткой. Гнев вытиснился страстью, он не мог больше ни о чем думать. Злость на себя, что он так легко подпадает под ее обаяние, вскоре уступила место страху за нее.
   И все же сегодняшняя ночь наступит. Ничто на свете его больше не остановит!
   Она ждала его во дворе замка верхом на своем замечательном Герое. Конар подумал про себя, что старый Рагвальд был когда-то прав, когда сказал — мужчины последуют за ней.
   — Пошли! — сказал он ей.
   Мелисанда молча посмотрела на него. Он пришпорил Тора и послал его вперед. Она последовала за ним.
   Они выехали на широкий пологий склон у берега! моря. Как он и приказал, народ уже был собран там. Его соратники по морским походам. Ее гвардия, поселяне, слуги, их жены, дети. Местный приор с женой и детьми. Все они были там. Разнородная толпа, говорящая на ирландском, норвежском и франкском языках.
   Он взял Мелисанду за руку. Она попыталась незаметно выдернуть ее, но он держал крепко.
   — Сегодня торжественный день. Мы с Мелисандой, наконец, вместе, как нам и было предназначено! — выкрикнул он. — Мы отбили сегодня натиск нашего общего врага. Впереди нас ждут еще большие битвы, так давайте объединимся. Сегодня победа за нами! Отпразднуем же ее!