Страница:
С этими думами он и пустился в дорогу, и все время только о своей милой думал, поспешая до нее поскорее доехать, поэтому он и на золотую дорогу внимания не обратил. Конь его прямо по этой дороге и повез, и когда он к воротам подъехал, ворота были перед ним отворены настежь, и девица-красавица встретила его с радостью, сказав: «Ты мой избавитель и повелитель всего моего королевства».
Затем и свадьба была сыграна веселая-превеселая. Когда же свадебные празднества были окончены, молодая королева рассказала мужу, что его отец всюду разослал извещения о том, что сына прощает и зовет его к себе. Тут он к отцу поехал и рассказал, как братья его обманули и как он обо всем этом умолчал.
Старый король хотел их за это наказать, но они бежали на море и отплыли на корабле, и никогда более на родину не возвращались.
ДОКТОР ВСЕЗНАЙКА
ДУХ В СКЛЯНКЕ
ЧУМАЗЫЙ БРАТЕЦ ЧЕРТА
МЕДВЕЖАТНИК
Затем и свадьба была сыграна веселая-превеселая. Когда же свадебные празднества были окончены, молодая королева рассказала мужу, что его отец всюду разослал извещения о том, что сына прощает и зовет его к себе. Тут он к отцу поехал и рассказал, как братья его обманули и как он обо всем этом умолчал.
Старый король хотел их за это наказать, но они бежали на море и отплыли на корабле, и никогда более на родину не возвращались.
ДОКТОР ВСЕЗНАЙКА
Жил-был однажды мужик-бедняк по прозванию Рак; повез он на двух волах воз дров в город и продал тот воз доктору за два талера. Доктор, расплачиваясь с ним за дрова, сидел за обедом; увидал мужик, как тот отлично ел и пил, и позавидовал ему, подумав: «Хорошо, кабы я мог доктором быть».
В этих мыслях он постоял-постоял, да наконец и спросил, не может ли и он тоже доктором быть. «Отчего же, – сказал доктор, – это дело не мудреное». – «А что же я для этого должен сделать?» – спросил мужик. «Прежде всего купи себе азбуку (есть такие, у которых на первой странице петушок изображен), затем обрати своих волов и повозку в деньги и на те деньги купи себе приличное платье и прочее, что к докторскому делу относится; а в-третьих, вели себе изготовить вывеску с надписью и напиши на ней: „Я доктор Всезнайка“, да и вели ее прибить у себя над входными дверьми».
Мужик исполнил все по указанию доктора.
Немного спустя после того, как он принялся за докторство, у одного знатного и богатого господина были украдены деньги.
Вот ему его друзья и рассказали, что в такой-то деревне живет доктор Всезнайка: тому и должно быть известно, где его деньги, потому что он знает все на свете.
Богач приказал заложить свою карету, приехал в указанную деревню и спросил: «Ты доктор Всезнайка?» – "Я", – отвечал мужик. «Ну, так ступай со мной и разыщи мне украденные у меня деньги». – «Изволь, только чтобы и Гретель, жена моя, тоже со мною поехала». Богач с радостью согласился, посадил их с собой в карету и повез во весь дух к себе.
Когда они приехали к богачу в дом, стол был уже накрыт, и доктор Всезнайка был за стол приглашен. «С удовольствием, – сказал мужик, – только чтобы и Гретель со мною же села», – и уселся с нею за стол.
Когда вошел слуга и принес блюдо с каким-то очень вкусным кушаньем, мужик толкнул жену под бок и шепнул ей: «Это первое», – намекая этим на блюдо.
А слуга-то подумал, что он сказал: «Это первый», – и этим хотел сказать: «Это первый вор», – намекая на воровство, в котором он и действительно принимал участие; вот слуга и перепугался, и сказал своим товарищам: «Докторто все знает! Беда нам! Ведь он сказал, что я первый!»
Другой совсем было и к столу не хотел идти, однако же должен был явиться против воли. И чуть только он вступил в столовую со вторым блюдом, доктор Всезнайка опять толкнул свою жену под бок и шепнул: «Грета, ведь это второе».
И этот слуга перепугался и тоже поспешил уйти. Третьему не лучше пришлось; и тому послышалось, что о нем мужик сказал: «Это третий!»
Четвертый должен был подать на стол закрытое блюдо, и хозяин дома сказал доктору: «Ну-ка, покажи свое искусство и отгадай, что на блюде положено?»
А на блюде были раки.
Мужик глянул на блюдо, не знал, как вывернуться, и сказал про себя: «Попался, несчастный Рак!»
Как услышал это богач, так и воскликнул: «Да, угадал! Он, верно, знает и то, кто мои деньги взял!»
Четвертый слуга этих слов насмерть испугался и подмигнул доктору, чтобы тот к нему вышел из-за стола.
Когда он вышел, все четверо слуг ему сознались, что украли деньги у господина своего; они охотно готовы были все вернуть, да еще и ему приплатить, как следует, если только он их не выдаст, потому что им будет плохо.
Указали они ему, где у них деньги припрятаны. Доктор Всезнайка остался всем этим очень доволен, вернулся к столу и сказал богачу: «Ну, сударь, надо теперь мне в свою ученую книгу заглянуть, чтобы точно сказать, где ваши украденные деньги припрятаны».
Тем временем пятый слуга залез в печку и хотел подслушать, что еще доктор знает.
А тот открыл азбуку и перелистывал ее, отыскивая изображение петушка; сразу он отыскать его не мог, да и сказал наконец: «Да знаю же я, что ты здесь, и до тебя доберусь!»
Слуга-то в печке подумал, что доктор это о нем говорит, да как выскочит из печки, как крикнет: «Он все знает!»
И повел мужик богача к тому месту, где деньги лежали, а кто их украл, о том не сказал ему; получил от обеих сторон много денег в награду и прославился на весь околоток.
В этих мыслях он постоял-постоял, да наконец и спросил, не может ли и он тоже доктором быть. «Отчего же, – сказал доктор, – это дело не мудреное». – «А что же я для этого должен сделать?» – спросил мужик. «Прежде всего купи себе азбуку (есть такие, у которых на первой странице петушок изображен), затем обрати своих волов и повозку в деньги и на те деньги купи себе приличное платье и прочее, что к докторскому делу относится; а в-третьих, вели себе изготовить вывеску с надписью и напиши на ней: „Я доктор Всезнайка“, да и вели ее прибить у себя над входными дверьми».
Мужик исполнил все по указанию доктора.
Немного спустя после того, как он принялся за докторство, у одного знатного и богатого господина были украдены деньги.
Вот ему его друзья и рассказали, что в такой-то деревне живет доктор Всезнайка: тому и должно быть известно, где его деньги, потому что он знает все на свете.
Богач приказал заложить свою карету, приехал в указанную деревню и спросил: «Ты доктор Всезнайка?» – "Я", – отвечал мужик. «Ну, так ступай со мной и разыщи мне украденные у меня деньги». – «Изволь, только чтобы и Гретель, жена моя, тоже со мною поехала». Богач с радостью согласился, посадил их с собой в карету и повез во весь дух к себе.
Когда они приехали к богачу в дом, стол был уже накрыт, и доктор Всезнайка был за стол приглашен. «С удовольствием, – сказал мужик, – только чтобы и Гретель со мною же села», – и уселся с нею за стол.
Когда вошел слуга и принес блюдо с каким-то очень вкусным кушаньем, мужик толкнул жену под бок и шепнул ей: «Это первое», – намекая этим на блюдо.
А слуга-то подумал, что он сказал: «Это первый», – и этим хотел сказать: «Это первый вор», – намекая на воровство, в котором он и действительно принимал участие; вот слуга и перепугался, и сказал своим товарищам: «Докторто все знает! Беда нам! Ведь он сказал, что я первый!»
Другой совсем было и к столу не хотел идти, однако же должен был явиться против воли. И чуть только он вступил в столовую со вторым блюдом, доктор Всезнайка опять толкнул свою жену под бок и шепнул: «Грета, ведь это второе».
И этот слуга перепугался и тоже поспешил уйти. Третьему не лучше пришлось; и тому послышалось, что о нем мужик сказал: «Это третий!»
Четвертый должен был подать на стол закрытое блюдо, и хозяин дома сказал доктору: «Ну-ка, покажи свое искусство и отгадай, что на блюде положено?»
А на блюде были раки.
Мужик глянул на блюдо, не знал, как вывернуться, и сказал про себя: «Попался, несчастный Рак!»
Как услышал это богач, так и воскликнул: «Да, угадал! Он, верно, знает и то, кто мои деньги взял!»
Четвертый слуга этих слов насмерть испугался и подмигнул доктору, чтобы тот к нему вышел из-за стола.
Когда он вышел, все четверо слуг ему сознались, что украли деньги у господина своего; они охотно готовы были все вернуть, да еще и ему приплатить, как следует, если только он их не выдаст, потому что им будет плохо.
Указали они ему, где у них деньги припрятаны. Доктор Всезнайка остался всем этим очень доволен, вернулся к столу и сказал богачу: «Ну, сударь, надо теперь мне в свою ученую книгу заглянуть, чтобы точно сказать, где ваши украденные деньги припрятаны».
Тем временем пятый слуга залез в печку и хотел подслушать, что еще доктор знает.
А тот открыл азбуку и перелистывал ее, отыскивая изображение петушка; сразу он отыскать его не мог, да и сказал наконец: «Да знаю же я, что ты здесь, и до тебя доберусь!»
Слуга-то в печке подумал, что доктор это о нем говорит, да как выскочит из печки, как крикнет: «Он все знает!»
И повел мужик богача к тому месту, где деньги лежали, а кто их украл, о том не сказал ему; получил от обеих сторон много денег в награду и прославился на весь околоток.
ДУХ В СКЛЯНКЕ
Маялся некогда на свете бедный дровосек, работая с утра до поздней ночи. Скопив себе малую толику деньжонок, он сказал сыну: «Ты мое единственное детище, и я хочу свои деньги, заработанные кровавым потом, обратить на твое обучение; если ты чемунибудь путному научишься, то можешь пропитать меня на старости, когда мои руки и ноги служить не станут и я должен буду поневоле сидеть дома».
Пошел юноша в школу высшей ступени, стал учиться старательно, так что учителя его похваливали; в школе оставался он довольно долго. Пройдя и еще одну школу, но не во всем еще добившись полного знания, юноша затратил весь бедный достаток отца и должен был к нему вернуться.
«Жаль, – сказал отец с грустью, – жаль, что ничего более не могу тебе дать и по нынешней дороговизне не могу отложить ни грошика; зарабатываю только на насущный хлеб». – «Дорогой батюшка, – сказал юноша, – не заботьтесь об этом! Коли есть на то воля Божия, то все устроится к лучшему; я как-нибудь уж сам справлюсь».
Когда отец задумал ехать в лес на заготовку дров, чтобы на этом что-нибудь заработать, сын сказал ему: «Я пойду с вами и стану вам помогать». – «Сыночек, – сказал отец, – трудненько это тебе будет! Ведь ты к тяжелой-то работе не привычен и ее не выдержишь; да к тому же у меня всего один топор, и денег нет на покупку другого». – «Ступайте к соседу, – сказал сын, – призаймите у него топор на время, пока я сам себе на топор не заработаю».
Занял отец топор у соседа, и на следующее утро пошли они на рассвете в лес вместе. Сын помогал отцу и при этом был свеж и бодр.
Когда солнце стало у них над головою, отец сказал: «Вот теперь поотдохнем да пообедаем, так потом работа еще лучше пойдет». Сын взял свой кусок хлеба в руки и сказал: «Вы, батюшка, отдохните; а я-то не устал, хочу побродить по лесу и поискать птичьих гнезд». – «Ох ты, шутник! Чего тебе там по лесу бегать? Еще устанешь так, что и руки не поднять будет… Сидел бы лучше здесь со мною».
Однако же сын ушел в лес, съел свой хлеб и стал весело посматривать в чащу зеленых ветвей – не видно ли где гнезда? Так ходил он туда и сюда, пока не наткнулся на громадный ветвистый дуб, старый-престарый и толщиноюто в пять обхватов. Остановился он под дубом, посмотрел на него и подумал: «На этом дубу, вероятно, не одна птица свое гнездо свивает».
И вдруг ему показалось, что он слышит как будто чей-то голос… Стал прислушиваться и, точно, услышал, как кто-то говорил глухим голосом: «Выпусти меня, выпусти меня». Стал он кругом оглядываться и ничего не мог заметить; однако же показалось, будто голос выходил из-под земли.
Тут он и крикнул: «Да где же ты?» Голос отвечал: «Я тут, около корней дуба. Выпусти, выпусти меня!» Стал юноша рыться под деревом и разыскивать около корней, пока не отыскал небольшой стеклянный сосуд, запрятанный в ямке.
Поднял он склянку, посмотрел против света и увидел, что там прыгает что-то вроде лягушки. «Да выпусти же, выпусти меня!» – воскликнуло снова это существо, и юноша, ничего дурного не предполагая, вытащил пробку из склянки.
Тотчас же вышел из нее какой-то дух и начал расти, расти так быстро, что в несколько мгновений перед изумленным юношей предстало страшное чудовище, ростом с полдуба. «А знаешь ли ты, – воскликнуло чудовище страшным голосом, – чем вознагражу я тебя за то, что ты меня оттуда выпустил?» – «А почем мне знать?» – бесстрашно отвечал юноша. «Так знай, что я тебе за это шею сломаю!» – воскликнул дух. «Так ты бы мне это раньше должен был сказать, – отвечал юноша, – тогда бы я тебя и оставил в склянке… А я перед тобой ни в чем не провинился, спроси у людей…» – «У людей? А мне что до того? – грозно продолжал дух. – Заслуженное тобою ты все равно должен получить. Или ты думаешь, что я в награду сидел так долго в склянке? Нет – в наказание! Я не кто иной, как могущественный Меркурий, и кто меня отсюда выпустил, тому я должен сломать шею». – «Ну, ну, потише! – отвечал смелый юноша. – Не спеши! Еще прежде-то я должен знать, точно ли ты сидел в этой небольшой склянке и действительно ли ты тот самый дух? Коли ты опять сумеешь в нее влезть, я тебе поверю, и тогда уж делай со мною, что хочешь».
Дух отвечал высокомерно: «Не мудрено мне это доказать тебе», – свился в маленькое и тоненькое существо, каким был вначале, и влез через узкое горлышко в ту же склянку.
Но едва только он там очутился, юноша быстро заткнул склянку пробкой, бросил ее под корни дуба на старое место – и таким образом обманул духа.
Он уже собирался уйти к своему отцу, но дух стал жалобно кричать: «Ох, выпусти же, выпусти меня!» – «Ну, уж нет! – отвечал смельчак. – Во второй-то раз не выпущу! Кто на мою жизнь посягал, того уж я, конечно, не выпущу». – «Коли ты меня выпустишь, – крикнул дух, – я тебе столько дам, что тебе на весь твой век хватит!» – «Нет, ты меня обманешь, как и в первый раз!» – «Ты сам от своего счастья отказываешься, – сказал дух, – верь, что я ничего дурного тебе не сделаю, а напротив – награжу тебя!»
Смельчак подумал: «А дай-ка я попытаю, может быть, он слово-то и сдержит? Дурного же он мне ничего не может сделать».
Откупорил он склянку, и дух снова поднялся из нее, вытянулся и вырос в великана.
«Вот тебе твоя награда, – сказал он и подал юноше маленькую тряпочку вроде пластыря, добавив: – Если ты этим краем проведешь по ране, то рана заживет; а если другим краем потрешь сталь или железо, оно обратится в серебро». – «Это надо мне сначала испробовать», – сказал юноша.
Он подошел к дереву, рассек кору его топором и провел по этому месту одним краем тряпочки – кора плотно срослась, и след разреза изгладился. «Пожалуй, что ты и правду мне сказал, – проговорил юноша, обращаясь к духу, – теперь ступай своей дорогой». Дух поблагодарил его за свое освобождение, а юноша поблагодарил духа за подарок и направился к отцу своему.
«Где ты это носился? – спросил его отец. – Зачем забыл о работе? Я же ведь сразу тебе сказал, что ты на это дело не пригоден». – «Небось, батюшка, еще успею нагнать!» – «Ну да! Нагнать! Это уж не порядок!» – «А вот посмотрите, батюшка, как я сейчас это дерево срублю: только треск пойдет!»
Туг взял он свою тряпочку, провел ею по топору, и ударил им о дерево со всего размаха, но железо превратилось в серебро, и лезвие топора загнулось.
«Э-э, батюшка! Посмотрите, что это за дрянной топор вы мне дали – его совсем покривило!»
Отец перепугался: «Что ты наделал! Ведь я теперь должен буду уплатить за топор, а чем я платить буду? В этом только и весь прок от твоей работы!» – «Не сердитесь, батюшка! – отвечал сын. – За топор уж я сам заплачу!» – «Ох, ты, дурень! – крикнул отец. – Из каких денег ты заплатишь? У тебя только то и есть, что я тебе дам! Набрался всяких ученых затей, а в дровосеки не годишься!»
Немного спустя сын сказал отцу: «Батюшка! Я без топора работать не могу, лучше пойдем домой, отдохнем». – «Что такое? – сказал отец. – Или ты думаешь, что я так же, как и ты, опущу ручки в кармашки? Я еще работать должен, а ты проваливай домой». – «Да я, батюшка, здесь, в лесу, еще впервой; я отсюда и дороги домой один не найду; пойдемте вместе».
Так как гнев у отца прошел, то он дал себя уговорить и пошел домой вместе с сыном.
Тут и сказал он сыну: «Сходи да продай за что ни на есть испорченный топор; к тому, что выручишь от продажи, я должен буду еще приработать, чтобы уплатить соседу за топор».
Сын взял топор и снес его в город к золотых дел мастеру; тот попробовал серебро, положил топор на весы и сказал: «Топор стоит четыреста талеров, столько у меня и наличных денег нет».
Юноша сказал: «Дайте сколько у вас есть, остальное пусть останется за вами в долгу».
Мастер дал ему триста талеров, а сто остался должен. Затем пошел юноша домой и говорит отцу: «У меня есть деньги, сходите, спросите у соседа, сколько ему за топор следует?» – «Я и так знаю, – сказал отец, – следует один талер и шесть грошей». – «Ну, так дайте ему два талера и двенадцать грошей – ровно вдвое больше того, что следует; этого довольно! – а затем дал отцу сто талеров и добавил: – В деньгах у вас никогда не будет недостатка – живите, как вам вздумается». – «Боже ты мой! – воскликнул старик. – Да как ты такого богатства добился?»
Тогда сын рассказал отцу, как все произошло, и как он, понадеявшись на свое счастье, набрел на такую богатую находку.
И вот, с остальными деньгами он вновь возвратился в ту же школу, где обучался, и стал продолжать ученье, а так как он своим пластырем мог лечить все раны, то со временем он стал самым знаменитым во всем свете врачом.
Пошел юноша в школу высшей ступени, стал учиться старательно, так что учителя его похваливали; в школе оставался он довольно долго. Пройдя и еще одну школу, но не во всем еще добившись полного знания, юноша затратил весь бедный достаток отца и должен был к нему вернуться.
«Жаль, – сказал отец с грустью, – жаль, что ничего более не могу тебе дать и по нынешней дороговизне не могу отложить ни грошика; зарабатываю только на насущный хлеб». – «Дорогой батюшка, – сказал юноша, – не заботьтесь об этом! Коли есть на то воля Божия, то все устроится к лучшему; я как-нибудь уж сам справлюсь».
Когда отец задумал ехать в лес на заготовку дров, чтобы на этом что-нибудь заработать, сын сказал ему: «Я пойду с вами и стану вам помогать». – «Сыночек, – сказал отец, – трудненько это тебе будет! Ведь ты к тяжелой-то работе не привычен и ее не выдержишь; да к тому же у меня всего один топор, и денег нет на покупку другого». – «Ступайте к соседу, – сказал сын, – призаймите у него топор на время, пока я сам себе на топор не заработаю».
Занял отец топор у соседа, и на следующее утро пошли они на рассвете в лес вместе. Сын помогал отцу и при этом был свеж и бодр.
Когда солнце стало у них над головою, отец сказал: «Вот теперь поотдохнем да пообедаем, так потом работа еще лучше пойдет». Сын взял свой кусок хлеба в руки и сказал: «Вы, батюшка, отдохните; а я-то не устал, хочу побродить по лесу и поискать птичьих гнезд». – «Ох ты, шутник! Чего тебе там по лесу бегать? Еще устанешь так, что и руки не поднять будет… Сидел бы лучше здесь со мною».
Однако же сын ушел в лес, съел свой хлеб и стал весело посматривать в чащу зеленых ветвей – не видно ли где гнезда? Так ходил он туда и сюда, пока не наткнулся на громадный ветвистый дуб, старый-престарый и толщиноюто в пять обхватов. Остановился он под дубом, посмотрел на него и подумал: «На этом дубу, вероятно, не одна птица свое гнездо свивает».
И вдруг ему показалось, что он слышит как будто чей-то голос… Стал прислушиваться и, точно, услышал, как кто-то говорил глухим голосом: «Выпусти меня, выпусти меня». Стал он кругом оглядываться и ничего не мог заметить; однако же показалось, будто голос выходил из-под земли.
Тут он и крикнул: «Да где же ты?» Голос отвечал: «Я тут, около корней дуба. Выпусти, выпусти меня!» Стал юноша рыться под деревом и разыскивать около корней, пока не отыскал небольшой стеклянный сосуд, запрятанный в ямке.
Поднял он склянку, посмотрел против света и увидел, что там прыгает что-то вроде лягушки. «Да выпусти же, выпусти меня!» – воскликнуло снова это существо, и юноша, ничего дурного не предполагая, вытащил пробку из склянки.
Тотчас же вышел из нее какой-то дух и начал расти, расти так быстро, что в несколько мгновений перед изумленным юношей предстало страшное чудовище, ростом с полдуба. «А знаешь ли ты, – воскликнуло чудовище страшным голосом, – чем вознагражу я тебя за то, что ты меня оттуда выпустил?» – «А почем мне знать?» – бесстрашно отвечал юноша. «Так знай, что я тебе за это шею сломаю!» – воскликнул дух. «Так ты бы мне это раньше должен был сказать, – отвечал юноша, – тогда бы я тебя и оставил в склянке… А я перед тобой ни в чем не провинился, спроси у людей…» – «У людей? А мне что до того? – грозно продолжал дух. – Заслуженное тобою ты все равно должен получить. Или ты думаешь, что я в награду сидел так долго в склянке? Нет – в наказание! Я не кто иной, как могущественный Меркурий, и кто меня отсюда выпустил, тому я должен сломать шею». – «Ну, ну, потише! – отвечал смелый юноша. – Не спеши! Еще прежде-то я должен знать, точно ли ты сидел в этой небольшой склянке и действительно ли ты тот самый дух? Коли ты опять сумеешь в нее влезть, я тебе поверю, и тогда уж делай со мною, что хочешь».
Дух отвечал высокомерно: «Не мудрено мне это доказать тебе», – свился в маленькое и тоненькое существо, каким был вначале, и влез через узкое горлышко в ту же склянку.
Но едва только он там очутился, юноша быстро заткнул склянку пробкой, бросил ее под корни дуба на старое место – и таким образом обманул духа.
Он уже собирался уйти к своему отцу, но дух стал жалобно кричать: «Ох, выпусти же, выпусти меня!» – «Ну, уж нет! – отвечал смельчак. – Во второй-то раз не выпущу! Кто на мою жизнь посягал, того уж я, конечно, не выпущу». – «Коли ты меня выпустишь, – крикнул дух, – я тебе столько дам, что тебе на весь твой век хватит!» – «Нет, ты меня обманешь, как и в первый раз!» – «Ты сам от своего счастья отказываешься, – сказал дух, – верь, что я ничего дурного тебе не сделаю, а напротив – награжу тебя!»
Смельчак подумал: «А дай-ка я попытаю, может быть, он слово-то и сдержит? Дурного же он мне ничего не может сделать».
Откупорил он склянку, и дух снова поднялся из нее, вытянулся и вырос в великана.
«Вот тебе твоя награда, – сказал он и подал юноше маленькую тряпочку вроде пластыря, добавив: – Если ты этим краем проведешь по ране, то рана заживет; а если другим краем потрешь сталь или железо, оно обратится в серебро». – «Это надо мне сначала испробовать», – сказал юноша.
Он подошел к дереву, рассек кору его топором и провел по этому месту одним краем тряпочки – кора плотно срослась, и след разреза изгладился. «Пожалуй, что ты и правду мне сказал, – проговорил юноша, обращаясь к духу, – теперь ступай своей дорогой». Дух поблагодарил его за свое освобождение, а юноша поблагодарил духа за подарок и направился к отцу своему.
«Где ты это носился? – спросил его отец. – Зачем забыл о работе? Я же ведь сразу тебе сказал, что ты на это дело не пригоден». – «Небось, батюшка, еще успею нагнать!» – «Ну да! Нагнать! Это уж не порядок!» – «А вот посмотрите, батюшка, как я сейчас это дерево срублю: только треск пойдет!»
Туг взял он свою тряпочку, провел ею по топору, и ударил им о дерево со всего размаха, но железо превратилось в серебро, и лезвие топора загнулось.
«Э-э, батюшка! Посмотрите, что это за дрянной топор вы мне дали – его совсем покривило!»
Отец перепугался: «Что ты наделал! Ведь я теперь должен буду уплатить за топор, а чем я платить буду? В этом только и весь прок от твоей работы!» – «Не сердитесь, батюшка! – отвечал сын. – За топор уж я сам заплачу!» – «Ох, ты, дурень! – крикнул отец. – Из каких денег ты заплатишь? У тебя только то и есть, что я тебе дам! Набрался всяких ученых затей, а в дровосеки не годишься!»
Немного спустя сын сказал отцу: «Батюшка! Я без топора работать не могу, лучше пойдем домой, отдохнем». – «Что такое? – сказал отец. – Или ты думаешь, что я так же, как и ты, опущу ручки в кармашки? Я еще работать должен, а ты проваливай домой». – «Да я, батюшка, здесь, в лесу, еще впервой; я отсюда и дороги домой один не найду; пойдемте вместе».
Так как гнев у отца прошел, то он дал себя уговорить и пошел домой вместе с сыном.
Тут и сказал он сыну: «Сходи да продай за что ни на есть испорченный топор; к тому, что выручишь от продажи, я должен буду еще приработать, чтобы уплатить соседу за топор».
Сын взял топор и снес его в город к золотых дел мастеру; тот попробовал серебро, положил топор на весы и сказал: «Топор стоит четыреста талеров, столько у меня и наличных денег нет».
Юноша сказал: «Дайте сколько у вас есть, остальное пусть останется за вами в долгу».
Мастер дал ему триста талеров, а сто остался должен. Затем пошел юноша домой и говорит отцу: «У меня есть деньги, сходите, спросите у соседа, сколько ему за топор следует?» – «Я и так знаю, – сказал отец, – следует один талер и шесть грошей». – «Ну, так дайте ему два талера и двенадцать грошей – ровно вдвое больше того, что следует; этого довольно! – а затем дал отцу сто талеров и добавил: – В деньгах у вас никогда не будет недостатка – живите, как вам вздумается». – «Боже ты мой! – воскликнул старик. – Да как ты такого богатства добился?»
Тогда сын рассказал отцу, как все произошло, и как он, понадеявшись на свое счастье, набрел на такую богатую находку.
И вот, с остальными деньгами он вновь возвратился в ту же школу, где обучался, и стал продолжать ученье, а так как он своим пластырем мог лечить все раны, то со временем он стал самым знаменитым во всем свете врачом.
ЧУМАЗЫЙ БРАТЕЦ ЧЕРТА
Одному отставному солдату не на что было жить, и не знал он, как бы ему из той беды выпутаться. Вот он как-то вышел в лес, сколько-то прошел по лесу и там повстречал самого черта в виде маленького человечка. И сказал ему человечек: «Что с тобой? Что невесело смотришь?» Отвечал ему солдат: «Еще бы! Голод мучит меня, а денег у меня нет!» Черт и сказал: «Если ты наймешься ко мне в слуги, тогда тебе достатка на весь век хватит; и служить тебе у меня придется всего семь лет, а там опять тебе воля вольная. Но только предупреждаю тебя: во все семь лет ты не должен ни мыться, ни чесаться, ни бриться, ни стричь ни ногтей, ни волос и глаз ни протирать». Солдат сказал: «Ну что же? Пусть так и будет, коли нельзя иначе», – и пошел вслед за человечком, который повел его прямехонько в ад.
Там черт указал ему, что он должен был делать: огонь поддерживать под котлами, где сидели грешники, чистоту соблюдать в доме, сор за дверь выносить и всюду смотреть за порядком; но если он хоть разок заглянет в котлы, ему и самому несдобровать. «Ладно, – сказал солдат, – я все это справлю».
Затем старый черт отправился опять в свои странствия, а солдат приступил к исполнению своих обязанностей: стал подкладывать в огонь, подметать сор и выносить за двери – все, как было ему приказано.
Когда старый черт вернулся из странствий, он посмотрел, все ли исполнено по его приказу, остался, повидимому, доволен и вторично удалился.
Солдат тем временем успел оглядеться и высмотрел, что котлы стояли кругом всей преисподней, под ними разведены были большие огни, а в котлах что-то варилось и клокотало. Ему смерть как хотелось заглянуть в котлы, да уж черт-то ему строго-настрого это запретил! Наконец он не мог выдержать: у первого котла чуть-чуть приподнял крышку и взглянул туда.
И что же?
Он увидел там своего прежнего унтер-офицера! «А, голубчик! – сказал солдат. – И ты здесь? Прежде я у тебя был в руках, а теперь ты у меня!» – опустил крышку, поправил огонь да еще полешко подложил.
Затем пошел он ко второму котлу и у него тоже немного приподнял крышку, заглянул – и увидел там своего прапорщика. «А, голубчик! И ты здесь! Прежде ты меня в руках держал, теперь я тебя!» – опять захлопнул крышку и еще чурбашку подкинул, чтобы жару подбавить.
Захотелось ему взглянуть, кто в третьем котле сидит, – и увидел там генерала. «А, голубчик! И ты здесь! Прежде я У тебя был в руках, а теперь ты у меня», – сходил он за мехами да хорошенько раздул под котлом огонь.
Так и правил он в течение семи лет свою службу аду – и не мылся, не чесался, не брился, ни ногтей, ни волос не стриг и глаз не промывал; и семь лет показались ему так коротки, чуть не полугодом.
Когда срок службы минул, пришел к солдату черт и говорит: «Ну, Ганс, что ты делал?» – «А вот я огонь под котлами разводил, везде подметал и сор за дверь выбрасывал». – «Но ты и в котлы тоже заглядывал; еще счастье твое, что ты под те котлы дров подкладывал, а не то пришлось бы тебе с жизнью проститься. Теперь твой срок службы миновал, небось, домой вернуться хочешь?» – «Да, хотелось бы посмотреть, что там мой батька поделывает». – «Ну, так вот, в награду за службу поди да набей себе полон ранец сором; его и домой захвати. Да смотри, уйди туда нечесаный и немытый, с неостриженными ногтями и бородой, с длинными волосами и непромытыми глазами, и когда тебя станут спрашивать, откуда ты идешь, ты отвечай прямо – из ада; а спросят, кто ты таков, скажи, что ты Чумазый братец черта и сам себе господин».
Солдат промолчал и все исполнил, что ему черт приказал, хотя и не был своею наградою доволен.
Очутившись снова на белом свете среди леса, снял он свой ранец со спины и хотел было его вытрясти; открыл его, а там вместо сора – чистое золото.
«Вот этого уж я и не думал», – сказал он, был очень доволен таким превращением и вошел в город.
Пред дверьми гостиницы стоял хозяин, и когда солдат подошел к нему, тот перепугался, потому что солдат показался ему страшнее пугала огородного.
Он его к себе подозвал и спросил: «Откуда ты?» – «Из ада». – «А кто ты таков?» – «Чумазый братец черта и сам себе господин». Хозяин не хотел было и впускать его в гостиницу; но когда солдат показал ему золото, тот побежал, и сам перед ним двери распахнул.
Приказал солдат отвести себе лучшую комнату, ел и пил вдоволь, но не мылся и не чесался, как ему черт приказал; так и спать лег.
У хозяина же этот ранец, набитый золотом, из ума не шел и покоя ему не давал; наконец он ночью в комнату к солдату пробрался и ранец украл.
На другое утро, поднявшись с постели, Ганс захотел рассчитаться с хозяином и идти далее, а ранца около него не оказалось. Но он тотчас принял такое решение: «Без своей вины я в беду попал», – и немедленно повернул с пути прямо в преисподнюю.
Рассказал он там черту о своей напасти и стал просить его о помощи.
Черт и сказал ему: «Садись, я тебя умою, причешу, побрею, обстригу тебе ногти и волосы и глаза промою». И когда все это было сделано, он дал ему другой ранец, полнехонек сору, и сказал: «Ступай и скажи хозяину гостиницы, чтобы он тотчас же возвратил тебе твое золото, а не то я сам к нему явлюсь и унесу его сюда – пусть здесь вместо тебя огонь под котлами разводит».
Солдат вышел из ада, пришел к хозяину и сказал ему: «Ты у меня украл золото; если не отдать его, то придется тебе идти в ад на мое место и будешь ты выглядеть таким же чудовищем, как и я». Хозяин поспешил ему возвратить украденное золото, прося никому о том не сказывать; и солдат с той поры разбогател не на шутку.
Направился он к своему отцу, купил себе какой-то плохонький холщовый сюртучишко и стал всюду на пути всех музыкой забавлять: он музыке научился у черта в аду.
Пришлось ему однажды играть перед старикомкоролем, и тому так его музыка понравилась, что он пообещал за него выдать замуж старшую дочь.
Но чуть только дочь услышала, что она должна выйти за такого бродягу в дрянном белом сюртучишке, она сказала отцу: «Нет, уж я лучше утоплюсь, чем за него замуж пойду».
Король не стал с нею спорить: отдал за него младшую, которая вышла за солдата по любви к отцу; таким образом чумазый братец черта получил королевну в жены, а по смерти короля – и все его королевство.
Там черт указал ему, что он должен был делать: огонь поддерживать под котлами, где сидели грешники, чистоту соблюдать в доме, сор за дверь выносить и всюду смотреть за порядком; но если он хоть разок заглянет в котлы, ему и самому несдобровать. «Ладно, – сказал солдат, – я все это справлю».
Затем старый черт отправился опять в свои странствия, а солдат приступил к исполнению своих обязанностей: стал подкладывать в огонь, подметать сор и выносить за двери – все, как было ему приказано.
Когда старый черт вернулся из странствий, он посмотрел, все ли исполнено по его приказу, остался, повидимому, доволен и вторично удалился.
Солдат тем временем успел оглядеться и высмотрел, что котлы стояли кругом всей преисподней, под ними разведены были большие огни, а в котлах что-то варилось и клокотало. Ему смерть как хотелось заглянуть в котлы, да уж черт-то ему строго-настрого это запретил! Наконец он не мог выдержать: у первого котла чуть-чуть приподнял крышку и взглянул туда.
И что же?
Он увидел там своего прежнего унтер-офицера! «А, голубчик! – сказал солдат. – И ты здесь? Прежде я у тебя был в руках, а теперь ты у меня!» – опустил крышку, поправил огонь да еще полешко подложил.
Затем пошел он ко второму котлу и у него тоже немного приподнял крышку, заглянул – и увидел там своего прапорщика. «А, голубчик! И ты здесь! Прежде ты меня в руках держал, теперь я тебя!» – опять захлопнул крышку и еще чурбашку подкинул, чтобы жару подбавить.
Захотелось ему взглянуть, кто в третьем котле сидит, – и увидел там генерала. «А, голубчик! И ты здесь! Прежде я У тебя был в руках, а теперь ты у меня», – сходил он за мехами да хорошенько раздул под котлом огонь.
Так и правил он в течение семи лет свою службу аду – и не мылся, не чесался, не брился, ни ногтей, ни волос не стриг и глаз не промывал; и семь лет показались ему так коротки, чуть не полугодом.
Когда срок службы минул, пришел к солдату черт и говорит: «Ну, Ганс, что ты делал?» – «А вот я огонь под котлами разводил, везде подметал и сор за дверь выбрасывал». – «Но ты и в котлы тоже заглядывал; еще счастье твое, что ты под те котлы дров подкладывал, а не то пришлось бы тебе с жизнью проститься. Теперь твой срок службы миновал, небось, домой вернуться хочешь?» – «Да, хотелось бы посмотреть, что там мой батька поделывает». – «Ну, так вот, в награду за службу поди да набей себе полон ранец сором; его и домой захвати. Да смотри, уйди туда нечесаный и немытый, с неостриженными ногтями и бородой, с длинными волосами и непромытыми глазами, и когда тебя станут спрашивать, откуда ты идешь, ты отвечай прямо – из ада; а спросят, кто ты таков, скажи, что ты Чумазый братец черта и сам себе господин».
Солдат промолчал и все исполнил, что ему черт приказал, хотя и не был своею наградою доволен.
Очутившись снова на белом свете среди леса, снял он свой ранец со спины и хотел было его вытрясти; открыл его, а там вместо сора – чистое золото.
«Вот этого уж я и не думал», – сказал он, был очень доволен таким превращением и вошел в город.
Пред дверьми гостиницы стоял хозяин, и когда солдат подошел к нему, тот перепугался, потому что солдат показался ему страшнее пугала огородного.
Он его к себе подозвал и спросил: «Откуда ты?» – «Из ада». – «А кто ты таков?» – «Чумазый братец черта и сам себе господин». Хозяин не хотел было и впускать его в гостиницу; но когда солдат показал ему золото, тот побежал, и сам перед ним двери распахнул.
Приказал солдат отвести себе лучшую комнату, ел и пил вдоволь, но не мылся и не чесался, как ему черт приказал; так и спать лег.
У хозяина же этот ранец, набитый золотом, из ума не шел и покоя ему не давал; наконец он ночью в комнату к солдату пробрался и ранец украл.
На другое утро, поднявшись с постели, Ганс захотел рассчитаться с хозяином и идти далее, а ранца около него не оказалось. Но он тотчас принял такое решение: «Без своей вины я в беду попал», – и немедленно повернул с пути прямо в преисподнюю.
Рассказал он там черту о своей напасти и стал просить его о помощи.
Черт и сказал ему: «Садись, я тебя умою, причешу, побрею, обстригу тебе ногти и волосы и глаза промою». И когда все это было сделано, он дал ему другой ранец, полнехонек сору, и сказал: «Ступай и скажи хозяину гостиницы, чтобы он тотчас же возвратил тебе твое золото, а не то я сам к нему явлюсь и унесу его сюда – пусть здесь вместо тебя огонь под котлами разводит».
Солдат вышел из ада, пришел к хозяину и сказал ему: «Ты у меня украл золото; если не отдать его, то придется тебе идти в ад на мое место и будешь ты выглядеть таким же чудовищем, как и я». Хозяин поспешил ему возвратить украденное золото, прося никому о том не сказывать; и солдат с той поры разбогател не на шутку.
Направился он к своему отцу, купил себе какой-то плохонький холщовый сюртучишко и стал всюду на пути всех музыкой забавлять: он музыке научился у черта в аду.
Пришлось ему однажды играть перед старикомкоролем, и тому так его музыка понравилась, что он пообещал за него выдать замуж старшую дочь.
Но чуть только дочь услышала, что она должна выйти за такого бродягу в дрянном белом сюртучишке, она сказала отцу: «Нет, уж я лучше утоплюсь, чем за него замуж пойду».
Король не стал с нею спорить: отдал за него младшую, которая вышла за солдата по любви к отцу; таким образом чумазый братец черта получил королевну в жены, а по смерти короля – и все его королевство.
МЕДВЕЖАТНИК
Жил-был некогда на свете молодой парень, которого завербовали в солдаты; он бился храбро и был всегда впереди там, где сыпался свинцовый горох.
Пока длилась война, все шло ладно; но с заключением мира он получил отставку, и капитан сказал ему, что он может идти на все четыре стороны.
Родители его уже померли, родительского крова у него не было; вот и пошел он к своим братьям и стал их просить, чтобы они прокормили его до начала новой войны.
Но братья его были жестокосердны и сказали: «Где нам с тобой возиться? Ты нам не нужен – поди, сам себя пропитывай». У солдата за душою было только его ружье, его и взял он на плечо и задумал с ним брести по свету.
Вот и пришел он на большую поляну, на которой ничего не было, только деревья кругом росли; под одним из них и присел бедняк и стал о своей судьбе раздумывать. «Денег у меня нет, – думал он, – и ничему-то я не научен, кроме военного ремесла; а теперь, как мир заключен, так и не нужен я никому; вперед вижу, что придется подохнуть с голода».
Вдруг послышался какой-то шум, и когда он оглянулся, то увидел перед собою незнакомца в зеленой одежде, молодцеватого на вид, но с прескверными лошадиными копытами вместо ног. «Знаю я, что тебе нужно, – сказал он солдату, – денег и всякого добра у тебя будет столько, сколько у тебя хватит сил потратить; но только я вперед должен знать, что ты не трус, чтобы не даром на тебя тратить деньги». – «Солдат, да чтобы трусом был! Об этом я что-то не слыхал… А впрочем, можешь испытать меня». – «Ладно, – сказал незнакомец, – вот, оглянись-ка назад».
Солдат оглянулся и увидел большого медведя, который с урчаньем шел прямо на него. «Ого! – сказал солдат. – Дай-ка я тебя, приятель, так под носом пощекочу, что у тебя к урчанью охота пропадет!» – приложился и выстрелом свалил медведя недвижным на землю.
«Вижу, – сказал незнакомец, – что у тебя нет недостатка в храбрости; но я должен предложить тебе еще одно обязательное условие…» – «Если только оно не помешает спасению моей души, – сказал солдат (он уж знал, с кем имеет дело), – а то я ни за что не соглашусь». – «А вот сам увидишь, – сказал незнакомец, – ты должен пообещать мне, что в ближайшие семь лет не будешь мыться, бороды и волос не будешь чесать, ногтей не станешь стричь и молитв читать не будешь. Сверх того, я дам тебе такую одежду и плащ, которые ты в течение этого времени должен носить не снимая. Коли ты не умрешь в течение этих семи лет, то ты будешь свободен и богат на всю жизнь».
Солдат подумал о той крайности, в которой он находился, вспомнил, сколько раз случалось ему идти на смерть, и решился еще раз в жизни рискнуть, и дал свое согласие черту.
Тот снял с себя зеленую одежду, подал ее солдату и сказал: «Если ты это платье наденешь и сунешь руку в карман, то всегда вынешь из него полнешенькую горсть денег».
Потом он содрал с медведя шкуру и сказал: «Эта шкура должна тебе служить плащом и постелью; на ней ты должен спать и ни в какую иную постель не ложиться. По этому плащу ты и должен называться медвежником».
Сказав эти слова, черт исчез.
Солдат надел зеленую одежду, сунул тотчас руку в карман и нашел, что все сказанное дьяволом было совершенно верно.
Затем накинул он на плечи медвежью шкуру, побрел по белу свету, был очень весел и доволен и не упускал случая повеселить себя и потратить деньги.
В первый год перемена в нем была еще не очень заметна, но во второй он уже смотрелся настоящим чудовищем. Волосы почти закрывали ему лицо, борода походила на сплошной кусок грубого войлока, на пальцах были словно когти, а на лице – такой слой грязи, что хоть траву на нем сей.
Кто его видел, тот от него прочь бежал; но так как он всюду раздавал бедным деньги, прося их молиться за него и просить у Бога, чтобы он в течение семи лет не умер, так как притом он за все отлично расплачивался, то он все же еще находил себе всюду приют.
Но на четвертый год пришел он в гостиницу, и хозяин ее уже не хотел его впускать и даже в хлеву не соглашался поместить его, потому что боялся лошадей своих перепугать.
Однако же, когда медвежник сунул руку в карман и вытащил оттуда горсть дукатов, то хозяин несколько смягчился и отвел ему комнатку в заднем флигельке.
Но все же взял с него слово, что он не будет никуда из комнаты выходить, чтобы не пустить дурную славу об его гостинице.
В тот день вечером, когда медвежник сидел один и от всей души желал, чтобы условные семь лет поскорее прошли, он услышал в одной из смежных комнат громкий жалобный плач. Сердце у него было сострадающее; он отворил дверь в соседнюю комнату и увидел там пожилого человека, который плакал навзрыд, в отчаянии беспрестанно хватаясь за голову.
Медвежник подошел к нему, но тот вскочил и собрался бежать. Наконец, несколько оправившись от испуга и услышав человеческий голос, он опомнился, и медвежнику ласковым обращением к нему удалось-таки выяснить повод его сокрушений.
Оказалось, что его состояние мало-помалу разлетелось прахом; он и его дочери должны были терпеть крайнюю нужду во всем. Наконец, он так обеднял, что ему нечем было заплатить хозяину за квартиру, и ему грозила тюрьма.
«Коли у вас нет никаких других забот, – сказал медвежник, – то денег у меня достаточно, и я могу вам помочь». Он призвал хозяина, уплатил ему долг постояльца и сверх того сунул еще несчастному в карман полный кошелек золота.
Когда старик был таким образом избавлен от своих тяжких забот, он уже не знал, чем выразить признательность к своему благодетелю. «Пойдем ко мне, – сказал он, – дочери у меня чудные красавицы; выбирай себе из них любую в жены. Когда они узнают, что ты для меня сделал, то ни одна из них тебе не откажет. Ты, правда, не особенно красив; ну да жена тебя сумеет привести в порядок».
Пока длилась война, все шло ладно; но с заключением мира он получил отставку, и капитан сказал ему, что он может идти на все четыре стороны.
Родители его уже померли, родительского крова у него не было; вот и пошел он к своим братьям и стал их просить, чтобы они прокормили его до начала новой войны.
Но братья его были жестокосердны и сказали: «Где нам с тобой возиться? Ты нам не нужен – поди, сам себя пропитывай». У солдата за душою было только его ружье, его и взял он на плечо и задумал с ним брести по свету.
Вот и пришел он на большую поляну, на которой ничего не было, только деревья кругом росли; под одним из них и присел бедняк и стал о своей судьбе раздумывать. «Денег у меня нет, – думал он, – и ничему-то я не научен, кроме военного ремесла; а теперь, как мир заключен, так и не нужен я никому; вперед вижу, что придется подохнуть с голода».
Вдруг послышался какой-то шум, и когда он оглянулся, то увидел перед собою незнакомца в зеленой одежде, молодцеватого на вид, но с прескверными лошадиными копытами вместо ног. «Знаю я, что тебе нужно, – сказал он солдату, – денег и всякого добра у тебя будет столько, сколько у тебя хватит сил потратить; но только я вперед должен знать, что ты не трус, чтобы не даром на тебя тратить деньги». – «Солдат, да чтобы трусом был! Об этом я что-то не слыхал… А впрочем, можешь испытать меня». – «Ладно, – сказал незнакомец, – вот, оглянись-ка назад».
Солдат оглянулся и увидел большого медведя, который с урчаньем шел прямо на него. «Ого! – сказал солдат. – Дай-ка я тебя, приятель, так под носом пощекочу, что у тебя к урчанью охота пропадет!» – приложился и выстрелом свалил медведя недвижным на землю.
«Вижу, – сказал незнакомец, – что у тебя нет недостатка в храбрости; но я должен предложить тебе еще одно обязательное условие…» – «Если только оно не помешает спасению моей души, – сказал солдат (он уж знал, с кем имеет дело), – а то я ни за что не соглашусь». – «А вот сам увидишь, – сказал незнакомец, – ты должен пообещать мне, что в ближайшие семь лет не будешь мыться, бороды и волос не будешь чесать, ногтей не станешь стричь и молитв читать не будешь. Сверх того, я дам тебе такую одежду и плащ, которые ты в течение этого времени должен носить не снимая. Коли ты не умрешь в течение этих семи лет, то ты будешь свободен и богат на всю жизнь».
Солдат подумал о той крайности, в которой он находился, вспомнил, сколько раз случалось ему идти на смерть, и решился еще раз в жизни рискнуть, и дал свое согласие черту.
Тот снял с себя зеленую одежду, подал ее солдату и сказал: «Если ты это платье наденешь и сунешь руку в карман, то всегда вынешь из него полнешенькую горсть денег».
Потом он содрал с медведя шкуру и сказал: «Эта шкура должна тебе служить плащом и постелью; на ней ты должен спать и ни в какую иную постель не ложиться. По этому плащу ты и должен называться медвежником».
Сказав эти слова, черт исчез.
Солдат надел зеленую одежду, сунул тотчас руку в карман и нашел, что все сказанное дьяволом было совершенно верно.
Затем накинул он на плечи медвежью шкуру, побрел по белу свету, был очень весел и доволен и не упускал случая повеселить себя и потратить деньги.
В первый год перемена в нем была еще не очень заметна, но во второй он уже смотрелся настоящим чудовищем. Волосы почти закрывали ему лицо, борода походила на сплошной кусок грубого войлока, на пальцах были словно когти, а на лице – такой слой грязи, что хоть траву на нем сей.
Кто его видел, тот от него прочь бежал; но так как он всюду раздавал бедным деньги, прося их молиться за него и просить у Бога, чтобы он в течение семи лет не умер, так как притом он за все отлично расплачивался, то он все же еще находил себе всюду приют.
Но на четвертый год пришел он в гостиницу, и хозяин ее уже не хотел его впускать и даже в хлеву не соглашался поместить его, потому что боялся лошадей своих перепугать.
Однако же, когда медвежник сунул руку в карман и вытащил оттуда горсть дукатов, то хозяин несколько смягчился и отвел ему комнатку в заднем флигельке.
Но все же взял с него слово, что он не будет никуда из комнаты выходить, чтобы не пустить дурную славу об его гостинице.
В тот день вечером, когда медвежник сидел один и от всей души желал, чтобы условные семь лет поскорее прошли, он услышал в одной из смежных комнат громкий жалобный плач. Сердце у него было сострадающее; он отворил дверь в соседнюю комнату и увидел там пожилого человека, который плакал навзрыд, в отчаянии беспрестанно хватаясь за голову.
Медвежник подошел к нему, но тот вскочил и собрался бежать. Наконец, несколько оправившись от испуга и услышав человеческий голос, он опомнился, и медвежнику ласковым обращением к нему удалось-таки выяснить повод его сокрушений.
Оказалось, что его состояние мало-помалу разлетелось прахом; он и его дочери должны были терпеть крайнюю нужду во всем. Наконец, он так обеднял, что ему нечем было заплатить хозяину за квартиру, и ему грозила тюрьма.
«Коли у вас нет никаких других забот, – сказал медвежник, – то денег у меня достаточно, и я могу вам помочь». Он призвал хозяина, уплатил ему долг постояльца и сверх того сунул еще несчастному в карман полный кошелек золота.
Когда старик был таким образом избавлен от своих тяжких забот, он уже не знал, чем выразить признательность к своему благодетелю. «Пойдем ко мне, – сказал он, – дочери у меня чудные красавицы; выбирай себе из них любую в жены. Когда они узнают, что ты для меня сделал, то ни одна из них тебе не откажет. Ты, правда, не особенно красив; ну да жена тебя сумеет привести в порядок».