Рэй вздохнула. Сказать тут было нечего. Бедная, бедная Эшли! Никто не понимал, каково ей приходилось в Линфилде.
   — И что же, вся прислуга разделяет твое мнение?
   — А как же иначе! — Нэнси склонилась ближе и понизила голос. — По правде сказать, среди нас есть такие, кто считает герцога человеком безнравственным, даже распутным. Оно, может, и так, но к своей воспитаннице его светлость был неизменно великодушен. Святой и тот не сделал бы для нее больше!
   Рэй еле сдержалась, чтобы не наговорить гадости, которые так и рвались у нее с языка. Порицать нанимателя — лучший способ лишиться места. Об этом не стоило забывать ни при каких условиях.
   — А тебе не кажется странным, — начала она осторожно, — что теперь, когда мисс Эшли устроила свою жизнь, когда у нее двое детей от законного мужа, его светлость собирается забрать ее в Линфилд, хочет она того или не хочет?
   — Странно? — Нэнси пожала плечами. — Простой девушке не годится совать нос в господские дела. К тому же миссис Тиммз сказала, что его светлость не признал брак мисс Эшли. Значит, для него ни муж ее, ни дети не законны. Среди людей знатных такое случается сплошь и рядом. Я стараюсь не осуждать того, чего не понимаю. Вот, например, я не осудила тебя за то, что ты носишь под панталонами деревянный нож, хотя это и показалось мне странным и неприличным.
   — Ты о чем?
   — О твоем варварском оружии. Оно было привязано у тебя над коленом.
   — Я не знаю, откуда оно взялось! Наверное, Джерри привязал, когда я уже спала.
   — Господи Иисусе! — Нэнси округлила глаза и прижала ладонь ко рту: при всей своей живости она еще не позволила мужчине увидеть хотя бы ее лодыжку.
   — А где сейчас этот нож? — спросила Рэй, притворившись, что не слышала восклицания. — Надеюсь, ты его не выбросила?
   — Он у тебя под матрацем, вместе с ножнами. — Горничная вскочила и приподняла край постели. — Только не говори, что собираешься снова это носить!
   — Раз Джерри так хотел — значит, буду.
   — Но здесь не водятся дикари!
   — Правда? — У Рэй вырвался невеселый смешок. Она все еще помнила похотливое лицо Ньюборо. — Хотелось бы верить.

Глава 21

   Рэй не расставалась с ножом, хотя уже через несколько дней Ньюборо покинул Линфилд и им не пришлось более встречаться. Ближе к Рождеству Лесли и Эванс тоже отбыли в свои поместья.
   Постепенно жизнь Рэй вошла в новую колею. Она поднималась еще до восхода солнца и оставалась на ногах до позднего вечера. Будь у нее возможность чаще появляться на людях, дни ее мало отличались бы от тех, что она проводила в Маклеллан-Лэндинге. По натуре работящая, Рэй старалась не отставать от других, и это мало-помалу расположило к ней всю прислугу. Даже миссис Тиммз, кухарка, оттаяла душой, когда поняла, что новенькая не собирается вносить в дом сумятицу. Герцог никак себя не проявлял и, похоже, понятия не имел о том, кто пополнил ряды его прислуги.
   Рождество не внесло в однообразную жизнь замка радостного оживления. Миссис Тиммз приготовила традиционный хмельной напиток. Рэй получила свою долю и позднее, стоя в толпе других слуг перед камином, где горело святочное полено, выслушала от Стивенса общее поздравление и благодарность за хорошую работу. В эту ночь она плакала, пока не уснула. Нэнси делала вид, что не замечает слез соседки.
   После наступления нового года герцог по каким-то делам отбыл в Лондон. Поскольку ничто не говорило о том, что дела эти связаны с Эшли, Рэй постаралась отбросить тревоги и немного расслабиться. Впрочем, как и вся остальная прислуга, но лишь морально. Экономка не только не ослабила узду, в которой держала горничных, а, наоборот, стала еще требовательнее.
   — Она боится, как бы герцог, вернувшись раньше времени, не застал нас бьющими баклуши, — объяснила Нэнси. — Она не переживет выговора…
   Однажды, когда Рэй сидела на кухне и завтракала, за дверью черного хода раздался перестук разнокалиберных посудин, оповещая о приходе лудильщика. Войдя в помещение, он первым делом тщательно отряхнул на коврике запорошенную снегом одежду и обстучал сапоги: миссис Тиммз не терпела в своих владениях мокрых следов и не стеснялась отчитывать виновников. Покончив с этим, лудильщик, добродушно ухмыляясь, огляделся. Его лицо пошло веселыми морщинами. Рэй. однако, заметила, с каким трудом он стянул с рук грубые рукавицы — наверное, сильно промерз в пути.
   Взгляд лудильщика оставался довольно равнодушным, пока не наткнулся на девушку. С минуту он смотрел так, словно не мог поверить своим глазам, потом быстро отвернулся, прошел к очагу и протянул руки поближе к огню.
   Пока миссис Тиммз осматривала кухонную утварь и отбирала то, что нуждалось в починке, а прислуга толпилась у двери и рылась в принесенном на продажу, Рэй сделала для старика чашку чаю погорячее.
   — Эй, мистер, огонь не так быстро согреет вас, как вот это. Пейте, пейте! Промерзнув насквозь, вы не сможете работать.
   Она сунула чашку в руки старика, намеренно игнорируя сдвинутые брови кухарки.
   — С меня довольно и твоей улыбки, Рыжая. Она согревает лучше всякого огня.
   Рэй, моргая, застыла на месте. Она думала, что ослышалась.
   — Ишь ты, как подольщается! — фыркнула миссис Тиммз. — Недаром говорят, седина в бороду — бес в ребро. Уж не надеетесь ли вы обольстить ее, мистер?
   — Я бы не отказался, да у нее небось есть ухажер. Ну-ка, Рыжая, признавайся, есть у тебя миленький?
   Она медленно кивнула. Лудильщик театральным жестом схватился за сердце.
   — Ну вот, оно разбито! Разбито, как стены Иерихона.
   Глаза Рэй невольно округлились, руки задрожали, и она поспешила спрятать их под передник.
   — Вы зачем сюда явились, мистер, по делу или для пустой болтовни? — рассердилась кухарка. — Не могу же я тратить на вас целый день! Пейте чай, раз уж вам его налили, забирайте дырявые горшки и выметайтесь отсюда. А ты, Рахаб, не заставляй эту язву миссис Ричи ждать.
   — Но мне тоже хотелось взглянуть на товар!
   — Ладно уж, — смягчилась миссис Тиммз. — Иди смотри, и заканчивайте там с этой толкотней у входа.
 
   Джерри постучал себя по коленям, чтобы согреть руки. Хоть он беспрерывно топтался на месте и раз десять принимался прыгать, ноги все равно окоченели. Живая изгородь и группа елей за ней образовали хорошую преграду колючим порывам ветра, однако и тех, что налетали сбоку, вполне хватало, чтобы выстудить из-под плаща все тепло. Единственное, что по-настоящему грело, было шерстяное кашне, одолженное стариком Гудфеллоу.
   Вдалеке послышался тарахтящий звук — это приближалась тележка лудильщика. Джерри сдвинул кашне с одного уха, чтобы было удобнее прислушиваться. Мороз воспользовался этим, чтобы как следует его обжечь. Дрю Гудфеллоу остановил лошадку ровно настолько, чтобы позволить Джерри вскочить в тележку.
   — Ну? — нетерпеливо осведомился тот.
   Старик передал ему вожжи и сунул руки под мышки, чтобы хоть немного согреть. По обыкновению, он ответил не сразу.
   — Она в замке.
   — Вы уверены?!
   — Я видел ее собственными глазами. И знаешь что, мой мальчик? Она там в услужении. Вообрази, я застал ее сидящей на кухне за завтраком! Не сомневайся, это она. Ты так хорошо ее описал, что ошибиться было просто невозможно. Я чуть челюсть не отвесил от удивления, еле удержался.
   Джерри тоже был удивлен. Он непроизвольно натянул вожжи и остановил лошадку.
   — Почему же тогда она не с вами? Если она служит в замке, кто мог запретить ей немедленно взять расчет?
   — Поезжай. Едет она с нами или не едет, а мерзнуть посреди дороги я не намерен.
   — Но почему все-таки?..
   — Да потому, что она сама себе хозяйка. Не ты ли превозносил ее за это до небес? А теперь шевели вожжами или, клянусь преисподней, я стукну тебя первым попавшимся горшком!
   Джерри подстегнул лошадку, бормоча себе под нос ругательства.
   — Я хочу знать все, мистер Гудфеллоу!
   — Мне удалось переброситься с ней только парой слов, а потом подошла кухарка, на редкость зловредная женщина, и всех разогнала. Оказывается, герцог понятия не имеет о том, что твоя Рыжая гостит у него в доме. — Старик пересказал Джерри историю того, как Рэй обосновалась в Линфилде. — Все это время она вела нелегкую, но мирную жизнь и тревожилась только о тебе. Не могла понять, отчего ты так долго не объявляешься.
   — И вы, конечно, объяснили ей причину?
   — Ну да, а как же. Сказал, что я подхватил простуду, когда тащил тебя в свой домишко, и что ты в ответ выходил меня.
   — Только не говорите, что теперь мы квиты. Я никогда не сумею отплатить вам за добро.
   Джерри не заикнулся о том, как все эти дни сильно изводился неизвестностью. Впрочем, Дрю Гудфеллоу и без того это знал.
   — Так она не сердится?
   — Такое милое, доброе создание? — поддразнил Гудфеллоу. — Глаза у нее кроткие, нежные, с поволокой, а уж когда она поцеловала меня в морщинистую щеку… Признаюсь, мой мальчик, я влюбился! Надеюсь, ты не против?
   — Я против, черт возьми! И нет у нее в глазах никакой поволоки! — процедил Джерри, улыбаясь в кашне. — Ну ладно, а все-таки почему она сейчас не с нами?
   — Ей кажется, что в Линфилде она в полной безопасности. Она хочет выяснить намерения герцога насчет его племянницы.
   — Ну вот, я так и знал! — Джерри заскрипел зубами. — Дайте мне только до нее добраться, и, клянусь, я перекину ее через колено и дам столько шлепков, что она неделю не сможет сидеть! Что за нелепая, опасная затея — шпионить за Найджелом! Она что же, совсем выжила из ума?
   — Я все это ей высказал, можешь быть спокоен, — сухо заметил старик. — Но все было без толку. Она думает, что у тебя сейчас есть дело поважнее.
   — Что может быть важнее ее спасения? Кстати, как она представляет себе мое появление в кругу друзей герцога? Мне не на что обновить гардероб, не на что даже нанять достойный экипаж! Помнится, ее отец собирался снабдить меня деньгами, но негодяй Сэм Джадж все испортил.
   Гудфеллоу смущенно покашлял. Джерри посмотрел на пего с подозрением.
   — Ну-ка, выкладывайте, о чем умолчали.
   — В разговоре с вашей милой я как будто упомянул Стэнхоуп…
   — Как будто упомянули?
   — Словом, я рассказал ей о твоих планах наведаться туда.
   — О ваших планах, — поправил Джерри с неудовольствием.
   — Она была в восторге. Назвала это отличной идеей.
   — Ну разумеется, как же иначе! Там, где у других мозги, у нее одна пакля!
   — Ты, мой мальчик, уж слишком суров к своей милой. К такой славной, отважной девушке…
   — К такой легкомысленной, бестолковой особе! Говорят, любовь ослепляет, а по-моему, лишает рассудка.
   — Ты хочешь сказать, что все-таки наведаешься в Стэнхоуп? — уточнил Гудфеллоу. Глаза старика улыбались.
   Джерри тяжко вздохнул, помолчал и неохотно улыбнулся в ответ.
   — Наведаюсь, чтоб мне пропасть!
 
   Переодеваясь ко сну, Рэй с трудом удерживалась, чтобы не закружиться по тесной комнатке. Джерри был жив! Впервые за эти недели она признала, что изнемогала от страха за него, хотя ни за что не позволила бы себе даже на мгновение поверить в его смерть. Теперь, когда страхи рассеялись, хотелось петь, смеяться, прыгать на одной ножке.
   — Это что, полнолуние? — спросила Нэнси, возвращая Рэй к действительности.
   — Что?
   — Я спрашиваю, дело в полнолунии? Некоторые ведут себя в это время так странно! Сегодня ты сама на себя не похожа.
   — А перемена к худшему или к лучшему? — Рэй ослепительно улыбнулась.
   — Пожалуй, к лучшему, хотя это и подозрительно. А теперь будь так добра, задуй свечу.
   Как только комната погрузилась во тьму, Нэнси сладко зевнула и отвернулась к стене, а Рэй еще долго стояла у окошка. Ей открывалась обширная панорама земель Линфилда: луга, рощи, живые изгороди. Пока старый лудильщик разведывал обстановку, Джерри, конечно же, прятался где-то поблизости (быть может, вон в том орешнике). Она так ничего и не узнала бы об этом, если бы старик не назвал ее Рыжей. Но что в этом странного? Чего она ожидала? Что ощутит близкое присутствие Джерри всем своим существом? Что каждый крохотный волосок на руках встанет дыбом, а по коже побегут мурашки? Такое случается только в романах, и все же… все же верилось, что любовь дарит человеку шестое чувство — связующую нить, способную звенеть натянутой струной, когда любимый где-то рядом.
   Рэй уснула в эту ночь не с мокрыми от слез щеками, а с тенью счастливой улыбки на губах.
 
   После двух недель регулярной уборки в кабинете Найджела ей удалось открыть замок в его рабочем столе. Для этого пришлось изображать из ряда вон выходящее рвение к работе, так что миссис Ричи не могла нарадоваться на новую горничную. Она не раз говорила, что свет еще не видывал такой старательной девушки, как Рахаб Смит.
   Порывшись в содержимом ящика, Рэй не обнаружила ничего более интересного, чем счета и приглашения на разного рода увеселительные вечеринки чуть ли не от каждой титулованной особы Англии. Особенно часто герцога приглашали семьи, имеющие дочь на выданье. Очевидно, герцог Линфилд считался отличной партией, и это казалось несправедливым. Правда, ему было не занимать внешней привлекательности, мужественность и изящество сочетались в нем в самой выгодной пропорции. Однако в его глазах читалось откровенное бездушие, и Рэй невольно задавалась вопросом: неужто никто, кроме нее, этого не замечает?
   Приведя ящик в прежний безукоризненный порядок, она отполировала медную пластину замка, затерев следы от пилочки для ногтей, которой она и отперла ящик. И все же в день возвращения герцога Рэй ходила на цыпочках, ожидая хозяйского гнева. Только когда стало ясно, что все обошлось, она позволила себе свободно вздохнуть.
   — Ты не поверишь тому, что я тебе сейчас расскажу, — прошептала как-то «немая как рыба» Нэнси.
   Девушки сидели за кухонным столом, на котором громоздилась гора нуждавшегося в чистке столового серебра. Занимаясь этим, Рэй каждый раз глубоко сожалела, что семейство Линн так тяготело к сложным, вычурным орнаментам. Чистка бесчисленных впадинок была настоящим мучением.
   — Что же это? — поинтересовалась Рэй из чистой вежливости.
   — Ты не слишком рвешься узнать, — упрекнула Нэнси. — Я бы ни за что не сказала, но уж очень интересная новость. Прошлой ночью на графа Стэнхоупа напали разбойники. Поделом ему! Если кто и заслуживает быть ограбленным, так это он.
   Рэй нервно дернула локтем и сшибла со стола несколько ложек и вилок.
   — Осторожнее! — прошипела Нэнси, когда девушки разом нагнулись собирать серебро. — Иначе нам устроят разнос.
   — Где ты слышала эту новость?
   — От Джека. А ему рассказал один из людей графа Стэнхоупа, он был при нем в ночь ограбления. По его словам, граф так перепугался, что побелел как мел и закатил глаза, словно собирался хлопнуться в обморок! Это отобьет у него охоту зажимать горничных по углам.
   — А он это делает?
   — При каждом удобном случае. И мне перепадало, и другим. Этот не пропустит ни одной юбки, если только поверх нее надет передник горничной. Он думает, прислуга все стерпит, лишь бы не лишиться места. А с тобой он не пытался распускать руки? Хотя вряд ли успел, времени было маловато.
   — Успел, — мрачно призналась Рэй.
   — И ты никому не сказала?!
   — Сказала, конечно. Стивенсу.
   — Молодец! Теперь, когда граф снова сюда наведается, Стивенс будет держаться поблизости. Лучше бы Бетти не увольняли! Теперь каждая из нас получит свою долю.
   — Так вот какова истинная причина того, что от нее избавились! Но если бы она вовремя пожаловалась…
   — У нее и в мыслях этого не было, — сказала Нэнси с осуждением. — Стоило графу поманить, как она с радостью прыгнула к нему в постель. Если честно, ее рассчитали вовсе не за непристойное поведение, а за то, что она позволила наградить себя ублюдком.
   — Вот оно что… — протянула Рэй. — Что ж, очень жаль, что вчера ночью граф не захватил с собой все свое состояние.
   Мысленно она добавила: которое по праву принадлежит Джерри. Она ни минуты не сомневалась, что именно он скрывался под маской разбойника. Ее замечание заставило Нэнси хихикнуть.
   — Так не бывает, — заметила она с сожалением. — Граф лишился только своих драгоценностей и чести. Надеюсь, он побоится насмешек и теперь долго не высунет носа за порог.
 
   В первую субботу февраля погода изменилась к лучшему. Под этим предлогом Нэнси уговорила Джека проводить их с Рэй в близлежащую деревню Хемминг. Потеплело, воздух был чист и свеж. Рэй шла, немного опередив Нэнси и Джека, чтобы дать им возможность побыть наедине, и наслаждалась каждой минутой прогулки. На сгибе руки она несла корзину для покупок, а в кармане — составленный экономкой список. Под ним лежало письмо к родным, содержавшее бесчисленные заверения в любви и почти никаких подробностей сложившейся ситуации. Ей хотелось рассказать все, что произошло, но Рэй не решилась из страха, что письмо попадет в чужие руки.
   Хемминг оказалась симпатичной деревенькой, которая располагалась между сосновым бором и рекой. На единственной улице находились постоялый двор с конюшней, кузница, лавки портнихи, шляпницы и брадобрея, кабинет зубодера и несколько заведений помельче рангом. Дома были все как на подбор. Беленые, с решетчатыми ставнями и черепичными крышами, заваленными снегом, красиво икрившимся на солнце. Оттепель украсила стрехи громадными сосульками, на которые Рэй смотрела с опаской.
   Первой на повестке дня стояла отправка письма. Рэй сильно нервничала и не успокоилась даже тогда, когда Джек разыскал одного знакомого капитана. Тот согласился взять письмо, но запросил за услугу сумму, превышающую жалованье Рэй за целый квартал. Более того, он не гарантировал доставки. Перемирие между двумя странами так и осталось перемирием и не спешило превратиться в прочный мир. Торговые отношения все еще не были налажены, поэтому все, что он мог сделать, это передать письмо одному «лягушатнику», который имел кое-какие контакты с американцами. Пришлось согласиться.
   День уже не казался Рэй таким чудесным, но Нэнси так радовалась за нее, что пришлось как можно скрывать свое разочарование. Джек тоже верил в успех предприятия. Когда Нэнси предложила Рэй зайги к шляпнице поглазеть на модные головные уборы, он охотно согласился подождать в харчевне постоялого двора. Зайдя в лавку, девушки долго прохаживались между полками, изображая из себя модниц, которым все по карману. В итоге они купили только по ленте для волос и кое-что из швейных принадлежностей. Всех их денег не хватило бы даже на одну шляпку.
   — Ты заметила, на ярлычках везде стояло слово chapeau[2]? — хихикнула Нэнси, когда они вышли на улицу. — Строит из себя француженку, а сама небось не отличает chapeau от chateau[3]!
   Припомнив, какое сложное и нелепое сооружение красовалось на голове у хозяйки лавки, девушки разом прыснули.
   — Зайдем к портнихе! — Нэнси бесцеремонно потащила Рэй в соседний магазинчик.
   Время едва подходило к полудню, когда последний предмет в списке миссис Ричи был закуплен и уложен в корзинку. Раз уж девушкам предстояло встретиться с Джеком в харчевне, Нэнси предложила там же и пообедать. В этот час было немноголюдно. Жених Нэнси сидел за столом в дальней части помещения. Пристроив верхнюю одежду на вешалку у пылающего камина, Рэй помедлила, согревая озябшие руки. Джек заказал три дежурных блюда, и не успели девушки как следует расположиться, как заказ принесли. Похоже, они удачно выбрали время: почти сразу после этого на дворе остановился дилижанс, в харчевню повалили пассажиры, и служанки завертелись как белки в колесе. Рэй, сидевшая спиной к залу, не захотела тянуть шею, разглядывая вновь прибывших, зато неугомонная Нэнси смотрела во все глаза, не упуская ни одной детали одежды, ни одного интересного лица. Ей нравилось угадывать, кто откуда прибыл.
   — Может, сменим стол? — наконец не выдержал Джек. — Я распоряжусь, чтобы все перенесли к дверям.
   Нэнси только отмахнулась.
   — А это еще кто? Я что-то не заметила, чтобы он выходил из дилижанса. Как по-твоему, Джек, откуда он?
   — Какая разница? Хочу напомнить, дорогая, что таращить глаза неприлично. Джентльмен наверняка не привык к этому и сейчас сделает тебе замечание.
   Нэнси потупилась с такой напускной скромностью, что Рэй не удержалась от смешка. Никто из троицы не заметил, что незнакомец при виде их остановился как вкопанный. Это был Джерри.
   — Видишь тех троих? — обратился он к служанке. — Я займу соседний стол, туда и подашь еду.
   Он был приятно удивлен тем, что говорит связно и с достоинством, в то время как в мыслях у него царит полный сумбур. Рыжая! Вот так, среди бела дня, он столкнулся с ней в деревенской харчевне. Это казалось чудом. Джерри жадно оглядел стройную спину девушки, низкий узел волос, украшенный голубой шелковой лентой. Он едва удержался, чтобы не подойти и не коснуться Рэй. Пожалуй, он не станет с ходу сворачивать ей шею за бесчисленные проступки, а помедлит, чтобы насытиться ее видом.
   Разумеется, на лице Джерри не отразилось и тени беспокойства и удивления. Он повесил рядом с накидкой Рэй свой роскошный, недавно купленный плащ, элегантную шляпу и уселся так, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. Служанка принесла кружку эля. Джерри откинулся на стуле, вытянул ноги и принялся ждать, как будут разворачиваться события.
   Подняв голову, Рэй окаменела. Кровь вначале бросилась ей в лицо, потом отхлынула. Ее лицо стало мраморно-белым. А потом она подавилась супом и раскашлялась, забрызгав соседей по столу. Оставалось только развести руками: Рыжая умела превратить происходящее в захватывающий спектакль.
   Дальше — больше. Чтобы прекратить кашель, сосед по столу звучно хлопнул Рэй по спине, отчего она ткнулась грудью в край тарелки и едва не послала ее на колени своей спутнице. В последнюю минуту ей удалось ухватить столовый прибор, но так неловко, что содержимое выплеснулось на платье, которое, кстати сказать, не слишком хорошо сидело и, по-видимому, было одолжено у подруги. Если учесть, каким наваристым был суп, платью как следует досталось. Ломтики моркови, лука-порея, картошки и мяса запутались в отделке, но Джерри видел лишь то, как мокрая ткань облепила груди. Пока девушка тщетно пыталась отряхнуться, ему пришло в голову, что суп был горячим и Рыжая могла обжечься. Пронзенный этой мыслью, Джерри выскочил из-за стола и окатил Рэй элем из своей кружки.
   Нэнси и Джек дружно разинули рты. Они были настолько поражены, что, казалось, потеряли дар речи. Но только не Рэй. Она с достоинством поднялась, расправила плечи и осведомилась:
   — Сэр, у вас на плечах голова или коровья лепешка?
   Нэнси беззвучно ахнула. Ей почудилось, что по губам незнакомца скользнула улыбка, но она исчезла так быстро, что невольно возникало сомнение, была ли она вообще. А Рэй разбушевалась не на шутку.
   — Извольте объяснить свой поступок, вы, безмозглый английский аристократишка! Я вижу, вам повезло: можно хоть пол подтирать дорогими тряпками — все равно не убудет. Но это не дает вам права вот так, среди бела дня, наносить урон гардеробу других! Если вам не по нраву выпивка, вы всегда выливаете ее на того, кто первым подвернется под руку?
   — Я думал, суп только что с огня, — вставил Джерри в попытках оправдаться.
   — Он думал! Да вы понятия не имеете, что такое думать, иначе сообразили бы, что суп, от которого даже не идет пар, никак не может быть горячим! Эль, которым вы меня сдуру окатили, и тот был теплее! К тому же этот злосчастный суп остался бы в тарелке, если бы вам не вздумалось таращить на меня глаза. Где ваши манеры? По вашей милости я вся в мешанине из супа и пива, а платье даже не мое собственное!
   — Насчет платья не беспокойся, — вмешалась Нэнси, надеясь утихомирить подругу, да и неизвестного лорда, пока он не послал за констеблем. — Пятна сойдут!
   Рэй пропустила ее слова мимо ушей, поскольку Джерри подверг ее пристальному осмотру, словно желая выяснить размер нанесенного ущерба. Внезапно он протянул руку, казалось, прямо к ее груди. У Рэй перехватило дыхание, однако Джерри лишь снял с платья кусочек вареной моркови, повертел и бросил на стол.
   — В самом деле, — заметил он серьезно, — столько всего! Не у каждого зеленщика такой богатый выбор. — Он повернулся в сторону кухни и так громогласно потребовал хозяйку, что та прибежала бегом. — Проводите эту молодую леди туда, где она сможет привести в порядок одежду. Обеспечьте ей уединение, горящий камин, чтобы высушить платье, и кресло, в котором можно отдохнуть, пока оно сохнет.
   — Будет исполнено, милорд.
   — Счет выставите мне.
   — Как прикажете, милорд. Миледи, прошу следовать за мной.
   Хозяйка заторопилась к лестнице на второй этаж, в жилые комнаты. Рэй прошла мимо Джерри с высоко поднятой головой, демонстративно не обращая на него внимания. Предложенная ей комната была угловая, с добавочным окном. Затопив камин, хозяйка принесла корыто, воду и мыло. Когда пришла Нэнси, Рэй, в одном нижнем белье, пыталась отстирать корсаж, сплошь покрытый жирными пятнами.
   — Ты забыла свою накидку и покупки. Его милость приказал отнести все это наверх. А где платье?
   Рэй молча ткнула пальцем в корыто.
   — Ты что, совсем с ума сошла! — всполошилась Нэнси. — Замочила его целиком, когда хватило бы и верхней половины. Один Бог знает, когда оно теперь высохнет!
   — Об этом я не подумала, — солгала Рэй, изобразив на лице озабоченность. — Не знаю, что на меня нашло.