Страница:
Я мог бы привести и другие примеры полной гармонии между МИД России и армянами. Несколько раз в Москве, когда шел на встречу с В.Казимировым, я после выхода из его кабинета замечал прячущегося за колонной Аркадия Гукасяна, регулярно получавшего инструкции от своего наставника, как дипломатично увиливать от выполнения резолюций Совета Безопасности ООН и как выстраивать оборону против справедливых доводов азербайджанской делегации.
Однажды перед заседанием Минской группы в Москве в январе 1994 года В.Казимиров уже в зале заседаний открыто наставлял армян Нагорного Карабаха. Чтобы привлечь к этому внимание всех членов Минской группы, я громко крикнул ему: "Владимир Николаевич, а теперь проинструктируйте и азербайджанскую делегацию!". Раздался смех. Мой юмор был оценен, так как присутствующие прекрасно знали о пристрастном отношении посла Казимирова и его опеке армян.
Резюмируя ситуацию накануне Лиссабонского саммита и не вдаваясь в дальнейшие детали, хотел бы отметить следующее. Несмотря на резолюции Совета Безопасности ООН, усилия Минской группы, прямые переговоры, достижение соглашения о перманентном прекращении огня вплоть до подписания мирного соглашения, открытым оставался самый главный вопрос. Это судьба Нагорного Карабаха. Вся мировая печать называла его спорной территорией. Так считали и все посредники, а также столицы заинтересованных держав.
Минская группа, сопредседатели не имели собственной позиции по этому вопросу. Они постоянно твердили нам, что готовы согласиться со всем, о чем мы договоримся между собой. Наши ссылки на справедливость, международные законы, территориальную целостность государств, Устав ООН и принципы ОБСЕ не оказывали должного воздействия.
Курсируя между Баку, Ереваном и Ханкенди, посредники лишь передавали нам информацию о том, кто и что сказал. Наши требования выработать собственную позицию, основанную на международных принципах, результатов не давали.
Однажды представитель США по Минской группе Джо Прессел на мой вопрос, с чем он прибыл к нам из Вашингтона, просто встал, вывернул карманы и сказал, что не имеет в них для нас каких-либо решений. Более интеллектуально вел себя В.Казимиров. Он нашел для решения "судьбы Нагорного Карабаха" в анналах дипломатической казуистики великолепный термин "ipso-fakto" (словарный перевод этого термина означает "в силу самого факта") и применил его к Нагорному Карабаху. Таким образом, пояснял он нам, армяне Нагорного Карабаха - "ipso-fakto" являются гражданами Азербайджана, то есть на самом деле не являются, и, естественно, Нагорный Карабах в силу факта - территория Азербайджана, но в силу сложившихся обстоятельств - нет.
Касаясь событий, предшествовавших Лиссабонскому саммиту, хочу отметить следующее. Российская дипломатия, несмотря на ее высокий интеллектуальный и профессиональный уровень, потерпела все-таки ряд серьезных поражений в плане манипуляций армяно-азербайджанским конфликтом для восстановления своей гегемонии в нашем регионе. Самое важное то, что Азербайджанское государство выдержало страшный удар. Оно не развалилось, не пошло на уступки России по судьбоносным вопросам, таким, как размещение военных баз на нашей территории и охрана наших границ российскими пограничниками.
С другой стороны, Россия потерпела неудачу также и в ОБСЕ. Минская группа, хотя Россия и голосовала за нее, была создана вопреки ее желанию. В.Казимиров делал все для того, чтобы скомпрометировать ее как ненужный и бездейственный орган, не способный урегулировать конфликт, выдвигая в качестве альтернативы единоличное посредничество России.
Председательство западных государств в Минской группе вызывало не только раздражение, но и иронию России. В.Казимиров апеллировал к тому, что западные державы ничего не знают о нашем регионе, что соответствовало действительности. В отличие от них Россия знает наш регион как свои пять пальцев и имела здесь тогда чрезвычайно сильное влияние.
Согласно решению ОБСЕ, каждая из девяти стран - членов Минской группы должна была председательствовать в ней поочередно. Как всем хорошо известно, первым председателем Минской группы был итальянец Марио Рафаэлли, затем швед Ян Элиассон. После этого состоялся Будапештский саммит ОБСЕ в декабре 1994 года. Российская дипломатия взваливала всю вину за отсутствие результатов по урегулированию армяно-азербайджанского конфликта на неспособность Минской группы это сделать. Российская дипломатия стремилась к роспуску Минской группы и получению международного мандата на урегулирование армяно-азербайджанского конфликта, хотела права на ввод в нашу республику российских "миротворческих" сил или контингента объединенных сил СНГ, что означало то же самое. Планы и схемы, где и на каких позициях будут размещены российские войска в Азербайджане, были давно готовы.
Но в результате усилий азербайджанской дипломатии, поддержанных ОБСЕ, то есть мировым сообществом, этот план был сорван. Саммит принял решение о вводе в регион после подписания мирного соглашения многонациональных международных миротворческих сил, в составе которых Россия может быть представлена не более 30 процентами.
Правда, России удалось добиться для себя компромисса. Саммит признал, что, действительно, без России, имеющей большое влияние в регионе, чрезвычайно трудно добиться урегулирования армяно-азербайджанского конфликта и назначил ее постоянным сопредседателем Минской конференции и Минской группы. Мы согласились с этим компромиссом потому, что урегулирование все-таки зависит от той позиции, которую занимает Россия.
Вместе с тем, став сопредседателем Минской группы сперва наряду с Финляндией до декабря 1996 года, а затем совместно с США и Францией до настоящего времени, Россия продемонстрировала миру, что ее возможности не соответствуют ее желаниям. Вместо того, чтобы во имя собственных же национальных интересов использовать имеющиеся возможности для урегулирования конфликта, который совершенно очевидно не нужен России, нас пытаются обвести вокруг пальца такими конгениальными идеями, как образование "общего государства" с "уже арменизированным" Нагорным Карабахом на собственной территории. На самом деле это означало бы создание второго независимого армянского государства.
Прежде чем перейти непосредственно к Лиссабонскому саммиту ОБСЕ, я хотел бы поделиться своим пониманием миссии и роли этой организации, так как принимал участие на всех ее саммитах после развала Советского Союза. Еще в 1992 году этот международный орган назывался СБСЕ, то есть Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Его название изменилось в 1994 году. Слово "совещание" было заменено на "организацию". Я думаю, что это не просто смена слов или вывески. На наших глазах намечается эволюция, вызванная развалом социалистической системы, Советского Союза, благодаря чему появилась тенденция сменить совещательный характер решений этого органа на обязательный. Этот процесс только начался и еще не сформировался. Конечной целью этой эволюции должна стать обязательность решений ОБСЕ для всех ее членов. Это произойдет, когда организация выработает такую структуру и механизмы, которые позволяли бы ей добиваться выполнения принятых решений при соблюдении законных прав и интересов всех ее членов.
Кстати, такая тенденция прослеживается и в ООН, которую советские дипломаты презрительно называли "говорильней". Биполярность мирового порядка, "мирное сосуществование социализма с капитализмом", советско-американское противостояние лишали этот орган действенности.
Все решения ОБСЕ принимаются консенсусом. Представители 54 государств - членов ООН предварительно обсуждают и согласовывают все решения, голосуют за них и только после этого документы выносятся на рассмотрение глав государств, которые в торжественной обстановке утверждают эти решения.
Лиссабонский саммит имел существенное отличие от всех предыдущих встреч глав государств ОБСЕ. Во-первых, еще до начала над ним витала тень грандиозного скандала, который мог бы не только сильно испортить настроения сильных мира сего, но и способствовать развалу самой организации. Провал этого саммита мог бы сорвать принятие целого ряда важных документов по безопасности в Европе, Договору ОВСЕ (обычные вооруженные силы в Европе), что, в свою очередь, оказало бы отрицательное влияние на
планы по расширению НАТО, принятию известного флангового соглашения ОВСЕ, ставшего важной вехой между США и Россией.
Второе - это то, что позволяет признать ОБСЕ уже не "совещанием", а организацией, способной иметь свою собственную волю, принимать серьезные решения, соблюдать законные права и интересы всех своих членов.
Уже постфактум я вспоминаю о зачастивших в Баку эмиссарах из многих стран мира, спешивших к президенту Гейдару Алиеву с посланиями и рекомендациями, смысл которых сводился к одному: вести себя мирно на Лиссабонском саммите. В этих посланиях содержались также и угрозы. Нам прямо указывали на то, что Азербайджан может оказаться в политической изоляции, что еще больше усугубит наше и без того тяжелое положение. Нам предлагали пойти на компромисс, не обострять вопросов о нашей попранной территориальной целостности, сделать совместное с Арменией заявление о наших добрых намерениях, направленных на скорейшее урегулирование конфликта.
Они объясняли свою позицию тем, что Армения, пользуясь правом вето, все равно не даст консенсуса на те формулировки в документах предстоящего саммита ОБСЕ, которых мы добиваемся, то есть признания нашей территориальной целостности, принадлежности Нагорного Карабаха Азербайджану.
Думаю, что эти рекомендации давались вполне искренне, ибо никто не мог предположить, какой оборот примут события в Лиссабоне. Вполне могло бы случиться и так, что, обозлившись на несговорчивость Азербайджана, мешающего осуществлению их целей, главы государств действительно наказали бы нас, приняв какой-то документ, осуждающий действия азербайджанской делегации.
Наши дипломатические усилия не давали ожидаемых результатов. Я смог выработать с представителем президента Армении Ж.Либа-ридьяном всего лишь текст совместного заявления с перечислением известных резолюций СБ ООН и некоторых успехов, достигнутых в рамках Минской группы. Это заявление ничего нового не содержало, но вместе с тем рассматривалось как возможный вариант для принятия в Лиссабоне.
В рамках Минской группы также не удалось договориться по принципам урегулирования конфликта ввиду отказа армян согласиться с предложениями, сделанными сопредседателями - Россией и Финляндией. Эти предложения были доведены до приемлемого вида в Хельсинки усилиями азербайджанской делегации, возглавляемой Тофиком Зульфугаровым, нашим лучшим экспертом по карабахской проблеме, ныне министром иностранных дел Азербайджана.
Хотел бы отметить также большую помощь руководства Финляндии и представителя России, посла Ю.Юкалова на переговорах в Хельсинки, что способствовало выработке трех принципов, легших в основу Лиссабонского заявления.
Придавая большое значение работе Минской группы накануне Лиссабонского саммита, президент Гейдар Алиев направил с визитом в Хельсинки тогдашнего министра иностранных дел Гасана Гасанова с соответствующими инструкциями, который также с присущей ему энергией сделал все, что было в его силах, для выработки отвечающего нашим интересам документа.
Вместе с тем в Лиссабон мы направлялись с пустыми руками, без согласованных документов по армяно-азербайджанскому конфликту, без определенной надежды, что сумеем добиться чего-либо позитивного. У нас был лишь документ, выработанный в Хельсинки, который сопредседатели не могли предложить Лиссабонскому саммиту ввиду нежелания армян с ним согласиться.
По прибытии в Лиссабон 30 ноября 1996 года мы собрались в номере отеля "Парк-Атлантик" у Гейдара Алиева и выслушали мрачные отчеты уже действовавших в рабочих группах саммита заместителя министра иностранных дел Араза Азимова и нашего представителя в ОБСЕ посла Вагифа Садыхова. Оказалось, что все наши усилия включить в текст Лиссабонской декларации что-либо позитивное для нас не имели успеха.
Начались бесконечные переговоры. Мы стучались во все двери. Гейдар Алиев встретился с целым рядом глав государств, руководством ОБСЕ. В поте лица работали все члены делегации. В нервной обстановке мы бегали по бесконечно длинным коридорам, поднимались и спускались по этажам, объясняя свою правоту, законность наших требований, всю несправедливость, которой подвергся азербайджанский народ. Не говоря о нервном напряжении, трудно было переносить чисто физическую нагрузку. Мы начинали работать с раннего утра и почти не спали все ночи вплоть до 3 декабря. К нашему ужасу все, соглашаясь с нами, разводили руками, говоря, что ничего не могут сделать ввиду правила консенсуса, то есть необходимости согласия каждого государства-участника, а значит, и Армении.
Наше настроение испортилось еще больше, когда мы ознакомились с проектом текста декларации. В нем содержались пункты о поддержке суверенитета и территориальной целостности Грузии, Молдовы, против которых никто не возражал, выражалось отношение к конфликтам в Боснии и Герцеговине, положению в Югославии и т.д. и не было ни одного слова о наших наболевших проблемах.
Получалось так, что по капризу агрессора - Армении все мировое сообщество не способно в своих документах на саммите ОБСЕ признать даже территориальную целостность Азербайджанского государства, не говоря уже о признании Нагорного Карабаха неделимой частью Азербайджанского государства или утверждении справедливых принципов урегулирования конфликта.
Наши усилия пробить даже весьма нейтральный параграф с перечислением общеизвестных моментов урегулирования, отраженных в резолюции СБ ООН, приверженность к прекращению огня вплоть до подписания мирного соглашения не увенчались успехом из-за того, что мы туда добавили формулировку о территориальной целостности Азербайджана.
Справедливости ради надо сказать, что главы государств пытались уговорить президента Армении Левона Тер-Петросяна согласиться с нашими поправками. То же самое по рекомендации руководства ОБСЕ попытались сделать и мы, встретившись с Тер-Петросяном. Но он всячески уклонялся и убеждал нас в том, что, если он согласится на это, то дорога в Ереван ему будет навек закрыта.
В круговороте всех этих событий, встреч, консультаций, переговоров произошло то, что мы и весь саммит поняли в самом конце. Гейдар Алиев, хладнокровно вникая во все детали происходящего, полностью разобрался в обстановке, царившей на саммите, и принял решение вступить в бой с этим уважаемым всемирным конгломератом.
Когда я говорю "вступить в бой", я не имею в виду использование нашей домашней заготовки, жесткого заявления с резким осуждением армянской агрессии и позиции ОБСЕ, не способной защитить справедливость. Если бы мы пошли на такой шаг, то потерпели бы поражение. Это заявление было бы отклонено и оставлено без внимания.
Наш президент в этой сложной обстановке сумел выработать тактику и стратегию, обеспечившие победу, которой никто не ожидал. Пользуясь своим правом вето, он наложил его на весь основной итоговый документ ОБСЕ, бросив открытый вызов всей достопочтенной организации и тем, кто там был представлен "от Ванкувера до Владивостока" (это излюбленное клише в последнее время очень модно в обиходе международных организаций и в речах некоторых глав государств). Более того, по его инструкции Араз Азимов в рабочих группах заблокировал и другие документы ОБСЕ по концепции безопасности в Европе, ограничению обычных видов вооружений и т.д. По сути дела это был открытый бунт, грозивший срывом всей работы саммита и нанесением серьезного удара по имиджу ОБСЕ.
Вновь началась лихорадочная деятельность. Все главы государств, руководство ОБСЕ выстроились в очередь для встречи с Гейдаром Алиевым, пытаясь уговорить его отменить свое решение.
Когда эти усилия не увенчались успехом, было принято решение применить "тяжелую артиллерию". Вице-президент США Альберт Гор пришел на встречу с Гейдаром Алиевым в сопровождении всей американской делегации. В жесткой форме он изложил свое несогласие с нашей позицией, считая недопустимым в такой форме бросать вызов всем главам государств, всему ОБСЕ, предупреждая, что это может иметь тяжелые последствия для Азербайджана, и потребовал снять "скобки", то есть вето с основного документа.
С каменным лицом выслушав Гора, Гейдар Алиев так же жестко отказался снять вето и выразил возмущение по поводу игнорирования законных требований Азербайджана. В то же время он перечислил все то, что было сделано со стороны Азербайджана для американских интересов в регионе, и жестко раскритиковал позицию США, особо припомнив дискриминационную 907-ю поправку Акта о поддержке свободы, которую администрация США не способна отменить. Беседа носила крайне драматический характер. Мне приходилось вмешиваться в беседу с молчаливого согласия Гейдара Алиева и приводить дополнительные аргументы в поддержку позиции Азербайджана.
Растерянный Гор в конце концов сдался и спросил: "А что же делать? Мы же не можем отменить право Армении на вето, чтобы включить в документ то, чего вы хотите".
Последовал неумолимый ответ Гейдара Алиева: "Азербайджан тоже имеет право на вето, и я намерен полностью воспользоваться им, чего бы это ни стоило". Весть об этой встрече облетела весь саммит, все были в шоке, не зная, что делать дальше.
А дальше последовал долгожданный компромисс со стороны ОБСЕ. Подчиняясь воле президента Азербайджана, без согласия на то Армении три принципа, выработанные на встрече Минской группы в Хельсинки, были доработаны совместно с нами и внесены на рассмотрение глав государств.
Армения поначалу была абсолютно спокойна. Тер-Петросян наложил вето на параграф, содержащий эти пункты, и был уверен, что они в любом случае не пройдут. Если же Гейдар Алиев в ответ наложит вето на весь документ, то ответственность за провал саммита целиком и полностью ляжет на Азербайджан.
Однако внесение этих принципов в повестку дня от имени действующего председателя ОБСЕ поставило Армению в тяжелое положение. Саммит публично потребовал от Тер-Петросяна снять вето. Когда он отказался, последовал отказ Гейдара Алиева снять свое вето со всего документа. После этого было принято решение включить в документы ОБСЕ эти три принципа от имени 53 стран ОБСЕ, исключив Армению. До последней секунды работы саммита Гейдар Алиев не отменял вето, невзирая ни на какие заверения и уговоры. Он сделал это лишь после того, когда все страны проголосовали за них и саммит утвердил их.
Инициативу поддержать такой необычный для работы ОБСЕ шаг взяла на себя делегация США. Ее поддержали делегации России, Европейского союза, Великобритании, после этого проголосовали все другие участники. Армянская делегация, на глазах у которой развернулись все эти события с молниеносной быстротой, была в абсолютном шоке.
Дорогой читатель, я не могу описать в одной статье всех деталей того, что пришлось пережить во время Лиссабонского саммита с 30 ноября по 3 декабря 1996 года. Будучи литератором по образованию и имея склонность к образному мышлению, я мысленно представляю произошедшее в Лиссабоне как яростную атаку попавших в окружение солдат, ведомых бесстрашным, закаленным в боях командиром, которые, презрев всю противостоящую мощь, с чувством боли и обиды за тех в Азербайджане, кто с нетерпением ждал известий из Лиссабона, ринулись на прорыв в рукопашную, так как все другие средства спасения были исчерпаны. И победили, несмотря ни на что.
Что же представляют из себя эти три принципа, о которых еще долго будут говорить? Приведу их целиком:
* территориальная целостность Республики Армения и Азербайджанской Республики;
* правовой статус Нагорного Карабаха, определенный в соглашении, основанном на самоопределении, предоставляющем Нагорному Карабаху наивысшую степень самоуправления в составе Азербайджана;
- гарантированная безопасность Нагорного Карабаха и всего его населения, включая взаимные обязательства по обеспечению соблюдения всеми сторонами положений об урегулировании.
Хочу отметить, что до Лиссабона не существовало международно признанной правовой базы урегулирования армяно-азербайджанского конфликта. Общие принципы ОБСЕ и Устава ООН не действовали, их отклоняли, говоря, что каждый конфликт имеет свою специфику. До Лиссабона Армения надеялась узаконить свое право на Нагорный Карабах, используя свое лобби в России, США и других странах мира, и добиться его независимости.
После Лиссабона эта надежда была похоронена. Приведенные выше три принципа стали правовой базой армяно-азербайджанского конфликта и совершенно однозначно дали понять Армении и то, что конфликт должен быть урегулирован без нарушения территориальной целостности Азербайджана. Нагорный Карабах может получить самый высокий статус самоуправления только лишь в составе Азербайджанского государства и добиваться этого следует мирно, путем переговоров.
То, о чем все время говорили армянские националисты, то есть о праве на самоопределение армян Нагорного Карабаха, подразумевая под этим вывод НК из состава Азербайджана и независимость, решением мирового сообщества было жестко ограничено рамками Азербайджанского государства.
Именно поэтому до сих пор Армения безрезультатно протестует против уже свершившегося факта. Именно поэтому с тех пор переговоры зашли в тупик, мечта Армении добиться независимости Нагорного Карабаха и выйти из войны, которая наносит огромный ущерб ее национальным интересам, оказалась неосуществимой. Именно поэтому Левой Тер-Петросян, будучи широко образованным человеком и серьезным политиком, сумел осознать суть произошедшего и сделать шаг навстречу миру. Его шаг, правда, ему дорого обошелся.
То, что произошло в Лиссабоне, было настолько неожиданным, что армянское национальное сознание, введенное в заблуждение обещаниями помочь узаконить аннексию территории независимого государства, до сих пор не может это осознать и согласиться с реальностью. Армянские политики мечутся между Москвой, Вашингтоном и Парижем, пытаясь изобрести нечто, способное перечеркнуть волю мирового сообщества, воплощенную в лиссабонских принципах. Отсюда и мертворожденная идея "общего государства", которая пришлась по душе армянским националистам, но не была поддержана ОБСЕ на очередной встрече министров иностранных дел в Осло.
Решения Лиссабонского саммита имеют огромное значение для мира и стабильности на Кавказе, что в интересах как России и Европы, так и Соединенных Штатов. Я не сомневаюсь в том, что армяно-азербайджанский конфликт будет разрешен раз и навсегда на основе реализации этих принципов.
Победа дела мира в Лиссабоне является огромной заслугой президента Гейдара Алиева перед всеми народами Кавказа и, конечно, в первую очередь перед азербайджанским народом.
Известное изречение Архимеда гласит: дайте мне точку опоры и я переверну весь мир. Гейдар Алиев смог найти такую точку в Лиссабоне и перевернуть индифферентное отношение мира к судьбе исконно азербайджанской территории Нагорного Карабаха. Он также создал точку опоры для своего народа, благодаря которой мы сможем преодолеть многовековое противостояние двух кавказских народов -азербайджанского и армянского, являющихся по сути дела жертвой геополитических интересов и имперских амбиций. Не существует вечных конфликтов. В конце концов и на нашей улице будет праздник3.
"Зеркало", 23, 30января, 6февраля 1999г.
ИНТЕРВЬЮ С ГОСУДАРСТВЕННЫМ СОВЕТНИКОМ ПРЕЗИДЕНТА
АЗЕРБАЙДЖАНА ВАФА ГУЛУЗАДЕ
Вопросы задает бывший госсоветник президента Армении Жирайр Либаридьян
ГУЛУЗАДЕ. Я убежден, что мои прогнозы близки к реальности. Нынешняя российская элита имеет непосредственное отношение к войне и военному бизнесу в регионе. Это видно по войне Армении с Азербайджаном, абхазскому конфликту в Грузии, конфликту в Молдове. За время этих войн русскими были сделаны большие деньги.
Думаю, что ситуация изменится, когда на смену нынешней власти придет молодое поколение.
ЛИБАРИДЬЯН. Вы говорили о двух сторонах российской политики. Первая, по вашему мнению, это российский менталитет, его отношение к конфликтам и регионам, а вторая - личные аспекты.
Г. Да.
Л. Вы считаете, что новое поколение лидеров, таких, как Кириенко и остальные, свободно от старых взглядов?
Однажды перед заседанием Минской группы в Москве в январе 1994 года В.Казимиров уже в зале заседаний открыто наставлял армян Нагорного Карабаха. Чтобы привлечь к этому внимание всех членов Минской группы, я громко крикнул ему: "Владимир Николаевич, а теперь проинструктируйте и азербайджанскую делегацию!". Раздался смех. Мой юмор был оценен, так как присутствующие прекрасно знали о пристрастном отношении посла Казимирова и его опеке армян.
Резюмируя ситуацию накануне Лиссабонского саммита и не вдаваясь в дальнейшие детали, хотел бы отметить следующее. Несмотря на резолюции Совета Безопасности ООН, усилия Минской группы, прямые переговоры, достижение соглашения о перманентном прекращении огня вплоть до подписания мирного соглашения, открытым оставался самый главный вопрос. Это судьба Нагорного Карабаха. Вся мировая печать называла его спорной территорией. Так считали и все посредники, а также столицы заинтересованных держав.
Минская группа, сопредседатели не имели собственной позиции по этому вопросу. Они постоянно твердили нам, что готовы согласиться со всем, о чем мы договоримся между собой. Наши ссылки на справедливость, международные законы, территориальную целостность государств, Устав ООН и принципы ОБСЕ не оказывали должного воздействия.
Курсируя между Баку, Ереваном и Ханкенди, посредники лишь передавали нам информацию о том, кто и что сказал. Наши требования выработать собственную позицию, основанную на международных принципах, результатов не давали.
Однажды представитель США по Минской группе Джо Прессел на мой вопрос, с чем он прибыл к нам из Вашингтона, просто встал, вывернул карманы и сказал, что не имеет в них для нас каких-либо решений. Более интеллектуально вел себя В.Казимиров. Он нашел для решения "судьбы Нагорного Карабаха" в анналах дипломатической казуистики великолепный термин "ipso-fakto" (словарный перевод этого термина означает "в силу самого факта") и применил его к Нагорному Карабаху. Таким образом, пояснял он нам, армяне Нагорного Карабаха - "ipso-fakto" являются гражданами Азербайджана, то есть на самом деле не являются, и, естественно, Нагорный Карабах в силу факта - территория Азербайджана, но в силу сложившихся обстоятельств - нет.
Касаясь событий, предшествовавших Лиссабонскому саммиту, хочу отметить следующее. Российская дипломатия, несмотря на ее высокий интеллектуальный и профессиональный уровень, потерпела все-таки ряд серьезных поражений в плане манипуляций армяно-азербайджанским конфликтом для восстановления своей гегемонии в нашем регионе. Самое важное то, что Азербайджанское государство выдержало страшный удар. Оно не развалилось, не пошло на уступки России по судьбоносным вопросам, таким, как размещение военных баз на нашей территории и охрана наших границ российскими пограничниками.
С другой стороны, Россия потерпела неудачу также и в ОБСЕ. Минская группа, хотя Россия и голосовала за нее, была создана вопреки ее желанию. В.Казимиров делал все для того, чтобы скомпрометировать ее как ненужный и бездейственный орган, не способный урегулировать конфликт, выдвигая в качестве альтернативы единоличное посредничество России.
Председательство западных государств в Минской группе вызывало не только раздражение, но и иронию России. В.Казимиров апеллировал к тому, что западные державы ничего не знают о нашем регионе, что соответствовало действительности. В отличие от них Россия знает наш регион как свои пять пальцев и имела здесь тогда чрезвычайно сильное влияние.
Согласно решению ОБСЕ, каждая из девяти стран - членов Минской группы должна была председательствовать в ней поочередно. Как всем хорошо известно, первым председателем Минской группы был итальянец Марио Рафаэлли, затем швед Ян Элиассон. После этого состоялся Будапештский саммит ОБСЕ в декабре 1994 года. Российская дипломатия взваливала всю вину за отсутствие результатов по урегулированию армяно-азербайджанского конфликта на неспособность Минской группы это сделать. Российская дипломатия стремилась к роспуску Минской группы и получению международного мандата на урегулирование армяно-азербайджанского конфликта, хотела права на ввод в нашу республику российских "миротворческих" сил или контингента объединенных сил СНГ, что означало то же самое. Планы и схемы, где и на каких позициях будут размещены российские войска в Азербайджане, были давно готовы.
Но в результате усилий азербайджанской дипломатии, поддержанных ОБСЕ, то есть мировым сообществом, этот план был сорван. Саммит принял решение о вводе в регион после подписания мирного соглашения многонациональных международных миротворческих сил, в составе которых Россия может быть представлена не более 30 процентами.
Правда, России удалось добиться для себя компромисса. Саммит признал, что, действительно, без России, имеющей большое влияние в регионе, чрезвычайно трудно добиться урегулирования армяно-азербайджанского конфликта и назначил ее постоянным сопредседателем Минской конференции и Минской группы. Мы согласились с этим компромиссом потому, что урегулирование все-таки зависит от той позиции, которую занимает Россия.
Вместе с тем, став сопредседателем Минской группы сперва наряду с Финляндией до декабря 1996 года, а затем совместно с США и Францией до настоящего времени, Россия продемонстрировала миру, что ее возможности не соответствуют ее желаниям. Вместо того, чтобы во имя собственных же национальных интересов использовать имеющиеся возможности для урегулирования конфликта, который совершенно очевидно не нужен России, нас пытаются обвести вокруг пальца такими конгениальными идеями, как образование "общего государства" с "уже арменизированным" Нагорным Карабахом на собственной территории. На самом деле это означало бы создание второго независимого армянского государства.
Прежде чем перейти непосредственно к Лиссабонскому саммиту ОБСЕ, я хотел бы поделиться своим пониманием миссии и роли этой организации, так как принимал участие на всех ее саммитах после развала Советского Союза. Еще в 1992 году этот международный орган назывался СБСЕ, то есть Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Его название изменилось в 1994 году. Слово "совещание" было заменено на "организацию". Я думаю, что это не просто смена слов или вывески. На наших глазах намечается эволюция, вызванная развалом социалистической системы, Советского Союза, благодаря чему появилась тенденция сменить совещательный характер решений этого органа на обязательный. Этот процесс только начался и еще не сформировался. Конечной целью этой эволюции должна стать обязательность решений ОБСЕ для всех ее членов. Это произойдет, когда организация выработает такую структуру и механизмы, которые позволяли бы ей добиваться выполнения принятых решений при соблюдении законных прав и интересов всех ее членов.
Кстати, такая тенденция прослеживается и в ООН, которую советские дипломаты презрительно называли "говорильней". Биполярность мирового порядка, "мирное сосуществование социализма с капитализмом", советско-американское противостояние лишали этот орган действенности.
Все решения ОБСЕ принимаются консенсусом. Представители 54 государств - членов ООН предварительно обсуждают и согласовывают все решения, голосуют за них и только после этого документы выносятся на рассмотрение глав государств, которые в торжественной обстановке утверждают эти решения.
Лиссабонский саммит имел существенное отличие от всех предыдущих встреч глав государств ОБСЕ. Во-первых, еще до начала над ним витала тень грандиозного скандала, который мог бы не только сильно испортить настроения сильных мира сего, но и способствовать развалу самой организации. Провал этого саммита мог бы сорвать принятие целого ряда важных документов по безопасности в Европе, Договору ОВСЕ (обычные вооруженные силы в Европе), что, в свою очередь, оказало бы отрицательное влияние на
планы по расширению НАТО, принятию известного флангового соглашения ОВСЕ, ставшего важной вехой между США и Россией.
Второе - это то, что позволяет признать ОБСЕ уже не "совещанием", а организацией, способной иметь свою собственную волю, принимать серьезные решения, соблюдать законные права и интересы всех своих членов.
Уже постфактум я вспоминаю о зачастивших в Баку эмиссарах из многих стран мира, спешивших к президенту Гейдару Алиеву с посланиями и рекомендациями, смысл которых сводился к одному: вести себя мирно на Лиссабонском саммите. В этих посланиях содержались также и угрозы. Нам прямо указывали на то, что Азербайджан может оказаться в политической изоляции, что еще больше усугубит наше и без того тяжелое положение. Нам предлагали пойти на компромисс, не обострять вопросов о нашей попранной территориальной целостности, сделать совместное с Арменией заявление о наших добрых намерениях, направленных на скорейшее урегулирование конфликта.
Они объясняли свою позицию тем, что Армения, пользуясь правом вето, все равно не даст консенсуса на те формулировки в документах предстоящего саммита ОБСЕ, которых мы добиваемся, то есть признания нашей территориальной целостности, принадлежности Нагорного Карабаха Азербайджану.
Думаю, что эти рекомендации давались вполне искренне, ибо никто не мог предположить, какой оборот примут события в Лиссабоне. Вполне могло бы случиться и так, что, обозлившись на несговорчивость Азербайджана, мешающего осуществлению их целей, главы государств действительно наказали бы нас, приняв какой-то документ, осуждающий действия азербайджанской делегации.
Наши дипломатические усилия не давали ожидаемых результатов. Я смог выработать с представителем президента Армении Ж.Либа-ридьяном всего лишь текст совместного заявления с перечислением известных резолюций СБ ООН и некоторых успехов, достигнутых в рамках Минской группы. Это заявление ничего нового не содержало, но вместе с тем рассматривалось как возможный вариант для принятия в Лиссабоне.
В рамках Минской группы также не удалось договориться по принципам урегулирования конфликта ввиду отказа армян согласиться с предложениями, сделанными сопредседателями - Россией и Финляндией. Эти предложения были доведены до приемлемого вида в Хельсинки усилиями азербайджанской делегации, возглавляемой Тофиком Зульфугаровым, нашим лучшим экспертом по карабахской проблеме, ныне министром иностранных дел Азербайджана.
Хотел бы отметить также большую помощь руководства Финляндии и представителя России, посла Ю.Юкалова на переговорах в Хельсинки, что способствовало выработке трех принципов, легших в основу Лиссабонского заявления.
Придавая большое значение работе Минской группы накануне Лиссабонского саммита, президент Гейдар Алиев направил с визитом в Хельсинки тогдашнего министра иностранных дел Гасана Гасанова с соответствующими инструкциями, который также с присущей ему энергией сделал все, что было в его силах, для выработки отвечающего нашим интересам документа.
Вместе с тем в Лиссабон мы направлялись с пустыми руками, без согласованных документов по армяно-азербайджанскому конфликту, без определенной надежды, что сумеем добиться чего-либо позитивного. У нас был лишь документ, выработанный в Хельсинки, который сопредседатели не могли предложить Лиссабонскому саммиту ввиду нежелания армян с ним согласиться.
По прибытии в Лиссабон 30 ноября 1996 года мы собрались в номере отеля "Парк-Атлантик" у Гейдара Алиева и выслушали мрачные отчеты уже действовавших в рабочих группах саммита заместителя министра иностранных дел Араза Азимова и нашего представителя в ОБСЕ посла Вагифа Садыхова. Оказалось, что все наши усилия включить в текст Лиссабонской декларации что-либо позитивное для нас не имели успеха.
Начались бесконечные переговоры. Мы стучались во все двери. Гейдар Алиев встретился с целым рядом глав государств, руководством ОБСЕ. В поте лица работали все члены делегации. В нервной обстановке мы бегали по бесконечно длинным коридорам, поднимались и спускались по этажам, объясняя свою правоту, законность наших требований, всю несправедливость, которой подвергся азербайджанский народ. Не говоря о нервном напряжении, трудно было переносить чисто физическую нагрузку. Мы начинали работать с раннего утра и почти не спали все ночи вплоть до 3 декабря. К нашему ужасу все, соглашаясь с нами, разводили руками, говоря, что ничего не могут сделать ввиду правила консенсуса, то есть необходимости согласия каждого государства-участника, а значит, и Армении.
Наше настроение испортилось еще больше, когда мы ознакомились с проектом текста декларации. В нем содержались пункты о поддержке суверенитета и территориальной целостности Грузии, Молдовы, против которых никто не возражал, выражалось отношение к конфликтам в Боснии и Герцеговине, положению в Югославии и т.д. и не было ни одного слова о наших наболевших проблемах.
Получалось так, что по капризу агрессора - Армении все мировое сообщество не способно в своих документах на саммите ОБСЕ признать даже территориальную целостность Азербайджанского государства, не говоря уже о признании Нагорного Карабаха неделимой частью Азербайджанского государства или утверждении справедливых принципов урегулирования конфликта.
Наши усилия пробить даже весьма нейтральный параграф с перечислением общеизвестных моментов урегулирования, отраженных в резолюции СБ ООН, приверженность к прекращению огня вплоть до подписания мирного соглашения не увенчались успехом из-за того, что мы туда добавили формулировку о территориальной целостности Азербайджана.
Справедливости ради надо сказать, что главы государств пытались уговорить президента Армении Левона Тер-Петросяна согласиться с нашими поправками. То же самое по рекомендации руководства ОБСЕ попытались сделать и мы, встретившись с Тер-Петросяном. Но он всячески уклонялся и убеждал нас в том, что, если он согласится на это, то дорога в Ереван ему будет навек закрыта.
В круговороте всех этих событий, встреч, консультаций, переговоров произошло то, что мы и весь саммит поняли в самом конце. Гейдар Алиев, хладнокровно вникая во все детали происходящего, полностью разобрался в обстановке, царившей на саммите, и принял решение вступить в бой с этим уважаемым всемирным конгломератом.
Когда я говорю "вступить в бой", я не имею в виду использование нашей домашней заготовки, жесткого заявления с резким осуждением армянской агрессии и позиции ОБСЕ, не способной защитить справедливость. Если бы мы пошли на такой шаг, то потерпели бы поражение. Это заявление было бы отклонено и оставлено без внимания.
Наш президент в этой сложной обстановке сумел выработать тактику и стратегию, обеспечившие победу, которой никто не ожидал. Пользуясь своим правом вето, он наложил его на весь основной итоговый документ ОБСЕ, бросив открытый вызов всей достопочтенной организации и тем, кто там был представлен "от Ванкувера до Владивостока" (это излюбленное клише в последнее время очень модно в обиходе международных организаций и в речах некоторых глав государств). Более того, по его инструкции Араз Азимов в рабочих группах заблокировал и другие документы ОБСЕ по концепции безопасности в Европе, ограничению обычных видов вооружений и т.д. По сути дела это был открытый бунт, грозивший срывом всей работы саммита и нанесением серьезного удара по имиджу ОБСЕ.
Вновь началась лихорадочная деятельность. Все главы государств, руководство ОБСЕ выстроились в очередь для встречи с Гейдаром Алиевым, пытаясь уговорить его отменить свое решение.
Когда эти усилия не увенчались успехом, было принято решение применить "тяжелую артиллерию". Вице-президент США Альберт Гор пришел на встречу с Гейдаром Алиевым в сопровождении всей американской делегации. В жесткой форме он изложил свое несогласие с нашей позицией, считая недопустимым в такой форме бросать вызов всем главам государств, всему ОБСЕ, предупреждая, что это может иметь тяжелые последствия для Азербайджана, и потребовал снять "скобки", то есть вето с основного документа.
С каменным лицом выслушав Гора, Гейдар Алиев так же жестко отказался снять вето и выразил возмущение по поводу игнорирования законных требований Азербайджана. В то же время он перечислил все то, что было сделано со стороны Азербайджана для американских интересов в регионе, и жестко раскритиковал позицию США, особо припомнив дискриминационную 907-ю поправку Акта о поддержке свободы, которую администрация США не способна отменить. Беседа носила крайне драматический характер. Мне приходилось вмешиваться в беседу с молчаливого согласия Гейдара Алиева и приводить дополнительные аргументы в поддержку позиции Азербайджана.
Растерянный Гор в конце концов сдался и спросил: "А что же делать? Мы же не можем отменить право Армении на вето, чтобы включить в документ то, чего вы хотите".
Последовал неумолимый ответ Гейдара Алиева: "Азербайджан тоже имеет право на вето, и я намерен полностью воспользоваться им, чего бы это ни стоило". Весть об этой встрече облетела весь саммит, все были в шоке, не зная, что делать дальше.
А дальше последовал долгожданный компромисс со стороны ОБСЕ. Подчиняясь воле президента Азербайджана, без согласия на то Армении три принципа, выработанные на встрече Минской группы в Хельсинки, были доработаны совместно с нами и внесены на рассмотрение глав государств.
Армения поначалу была абсолютно спокойна. Тер-Петросян наложил вето на параграф, содержащий эти пункты, и был уверен, что они в любом случае не пройдут. Если же Гейдар Алиев в ответ наложит вето на весь документ, то ответственность за провал саммита целиком и полностью ляжет на Азербайджан.
Однако внесение этих принципов в повестку дня от имени действующего председателя ОБСЕ поставило Армению в тяжелое положение. Саммит публично потребовал от Тер-Петросяна снять вето. Когда он отказался, последовал отказ Гейдара Алиева снять свое вето со всего документа. После этого было принято решение включить в документы ОБСЕ эти три принципа от имени 53 стран ОБСЕ, исключив Армению. До последней секунды работы саммита Гейдар Алиев не отменял вето, невзирая ни на какие заверения и уговоры. Он сделал это лишь после того, когда все страны проголосовали за них и саммит утвердил их.
Инициативу поддержать такой необычный для работы ОБСЕ шаг взяла на себя делегация США. Ее поддержали делегации России, Европейского союза, Великобритании, после этого проголосовали все другие участники. Армянская делегация, на глазах у которой развернулись все эти события с молниеносной быстротой, была в абсолютном шоке.
Дорогой читатель, я не могу описать в одной статье всех деталей того, что пришлось пережить во время Лиссабонского саммита с 30 ноября по 3 декабря 1996 года. Будучи литератором по образованию и имея склонность к образному мышлению, я мысленно представляю произошедшее в Лиссабоне как яростную атаку попавших в окружение солдат, ведомых бесстрашным, закаленным в боях командиром, которые, презрев всю противостоящую мощь, с чувством боли и обиды за тех в Азербайджане, кто с нетерпением ждал известий из Лиссабона, ринулись на прорыв в рукопашную, так как все другие средства спасения были исчерпаны. И победили, несмотря ни на что.
Что же представляют из себя эти три принципа, о которых еще долго будут говорить? Приведу их целиком:
* территориальная целостность Республики Армения и Азербайджанской Республики;
* правовой статус Нагорного Карабаха, определенный в соглашении, основанном на самоопределении, предоставляющем Нагорному Карабаху наивысшую степень самоуправления в составе Азербайджана;
- гарантированная безопасность Нагорного Карабаха и всего его населения, включая взаимные обязательства по обеспечению соблюдения всеми сторонами положений об урегулировании.
Хочу отметить, что до Лиссабона не существовало международно признанной правовой базы урегулирования армяно-азербайджанского конфликта. Общие принципы ОБСЕ и Устава ООН не действовали, их отклоняли, говоря, что каждый конфликт имеет свою специфику. До Лиссабона Армения надеялась узаконить свое право на Нагорный Карабах, используя свое лобби в России, США и других странах мира, и добиться его независимости.
После Лиссабона эта надежда была похоронена. Приведенные выше три принципа стали правовой базой армяно-азербайджанского конфликта и совершенно однозначно дали понять Армении и то, что конфликт должен быть урегулирован без нарушения территориальной целостности Азербайджана. Нагорный Карабах может получить самый высокий статус самоуправления только лишь в составе Азербайджанского государства и добиваться этого следует мирно, путем переговоров.
То, о чем все время говорили армянские националисты, то есть о праве на самоопределение армян Нагорного Карабаха, подразумевая под этим вывод НК из состава Азербайджана и независимость, решением мирового сообщества было жестко ограничено рамками Азербайджанского государства.
Именно поэтому до сих пор Армения безрезультатно протестует против уже свершившегося факта. Именно поэтому с тех пор переговоры зашли в тупик, мечта Армении добиться независимости Нагорного Карабаха и выйти из войны, которая наносит огромный ущерб ее национальным интересам, оказалась неосуществимой. Именно поэтому Левой Тер-Петросян, будучи широко образованным человеком и серьезным политиком, сумел осознать суть произошедшего и сделать шаг навстречу миру. Его шаг, правда, ему дорого обошелся.
То, что произошло в Лиссабоне, было настолько неожиданным, что армянское национальное сознание, введенное в заблуждение обещаниями помочь узаконить аннексию территории независимого государства, до сих пор не может это осознать и согласиться с реальностью. Армянские политики мечутся между Москвой, Вашингтоном и Парижем, пытаясь изобрести нечто, способное перечеркнуть волю мирового сообщества, воплощенную в лиссабонских принципах. Отсюда и мертворожденная идея "общего государства", которая пришлась по душе армянским националистам, но не была поддержана ОБСЕ на очередной встрече министров иностранных дел в Осло.
Решения Лиссабонского саммита имеют огромное значение для мира и стабильности на Кавказе, что в интересах как России и Европы, так и Соединенных Штатов. Я не сомневаюсь в том, что армяно-азербайджанский конфликт будет разрешен раз и навсегда на основе реализации этих принципов.
Победа дела мира в Лиссабоне является огромной заслугой президента Гейдара Алиева перед всеми народами Кавказа и, конечно, в первую очередь перед азербайджанским народом.
Известное изречение Архимеда гласит: дайте мне точку опоры и я переверну весь мир. Гейдар Алиев смог найти такую точку в Лиссабоне и перевернуть индифферентное отношение мира к судьбе исконно азербайджанской территории Нагорного Карабаха. Он также создал точку опоры для своего народа, благодаря которой мы сможем преодолеть многовековое противостояние двух кавказских народов -азербайджанского и армянского, являющихся по сути дела жертвой геополитических интересов и имперских амбиций. Не существует вечных конфликтов. В конце концов и на нашей улице будет праздник3.
"Зеркало", 23, 30января, 6февраля 1999г.
ИНТЕРВЬЮ С ГОСУДАРСТВЕННЫМ СОВЕТНИКОМ ПРЕЗИДЕНТА
АЗЕРБАЙДЖАНА ВАФА ГУЛУЗАДЕ
Вопросы задает бывший госсоветник президента Армении Жирайр Либаридьян
ГУЛУЗАДЕ. Я убежден, что мои прогнозы близки к реальности. Нынешняя российская элита имеет непосредственное отношение к войне и военному бизнесу в регионе. Это видно по войне Армении с Азербайджаном, абхазскому конфликту в Грузии, конфликту в Молдове. За время этих войн русскими были сделаны большие деньги.
Думаю, что ситуация изменится, когда на смену нынешней власти придет молодое поколение.
ЛИБАРИДЬЯН. Вы говорили о двух сторонах российской политики. Первая, по вашему мнению, это российский менталитет, его отношение к конфликтам и регионам, а вторая - личные аспекты.
Г. Да.
Л. Вы считаете, что новое поколение лидеров, таких, как Кириенко и остальные, свободно от старых взглядов?