- Я, - уже тверже проговорил господин Птахин. Красные пятна с его лица постепенно исчезали. Выражение отчаяния стало уступать место робкой надежде. Он даже вспомнил опять о секундной стрелке хронометра.
- Тогда имейте в виду, - холодно сказал незнакомец Шефу. Стоимость заказа возрастает вдвое. На сто процентов.
- На СКОЛЬКО? - Разговор о деньгах окончательно вернул господина Птахина к жизни.
- На сто, - безапелляционно повторил гость. - Это минимум. Другой бы на моем месте вас просто убил. Другой, но не я. Только дураки убивают бесплатно. Вы согласны? Да или нет?
Господин Птахин, Шеф Ассоциации "Кинорынок России", уставился на циферблат своих часов. Как видно, времени оставалось всего ничего. Но и сумма, должно быть, была не маленькая.
- Почему так много? - не выдержал он.
- Терпеть не могу жмотов, - сообщил в ответ гость. Курочкин уже не сомневался, что перед ним - тот самый киллер Сорок Восьмой. Собственно, это на нем и было написано.
- Я не жмот, я деловой человек, - Шеф не отводил уже взгляда от хронометра на руке. Торгуясь, он загонял себя в цейтнот. Это походило на живую иллюстрацию к уже знакомой мудрости "Время - деньги".
- Объясняю, деловой человек. - Террорист Сорок Восьмой слегка повысил голос. На Курочкина он уже перестал обращать внимание и разговаривал только с заказчиком. - Вы нарушили условия договора. Не встретили меня в условленном месте - это во-первых. Мне пришлось самому вас искать, отчего вся моя подготовка оказалась сорвана - это во-вторых. Я не получил обед и женщину - это в-третьих и в-четвертых. В-пятых, я заказывал энергичного рыжего кота, чтобы пугал соловьев. Где он? Я видел в коридоре только рыжего неврастеника, забившегося в угол...
Курочкину стало неловко. На нем была часть вины по превращению кота в неврастеника. Вторая часть вины была на изготовителях шипучего слабительного "Цоппи". Вместо средства от запора они выпустили средство против котов.
- ...В-шестых, икебана, - Сорок Восьмой сердито воздел палец. - Я дал четкую инструкцию, как расставлять букеты. Вместе они образовали бы сочетание "усталый путник глядит на вершину горы". А вы что сделали? Смешали линии "земли" и "неба", перепутали последовательность. И знаете что получилось? "Привет участникам соревнования!" Кто смог бы созерцать эту дрянь?..
Курочкин потупился. Он и не подозревал, что расстановка чахлых букетиков обозначает что-то конкретное. Цветы - они и есть цветы, тем более подсохшие. Для Дмитрия Олеговича, как фармацевта, имели смысл только лекарственные растения. Вот их язык он понимал и без переводчика с икебанского языка.
- ...В-седьмых, клетку с соловьями вы не оборудовали необходимым насестом... - Все свои претензии Сорок Восьмой мог перечислить на память.
Господин Птахин сдался.
- Понял, согласен, вы меня убедили, - поспешно вклинился он в перечень ошибок и просчетов. - Двойной тариф, ладно, пусть будет так... - Стрелка часов буквально гипнотизировала его.
- Двойной тариф плюс двести баксов, - уточнил киллер. - Двести баксов за испорченный костюм. Пока лез к вам по пожарной лестнице, весь перемазался в ржавчине. Кто же так лестницы красит? Скаредный господин Птахин скрипнул зубами:
- О'кей. По рукам. - Видно было, что с гораздо большей охотой он бы ударил не по рукам, а кое-кому по физиономии. Но время, время!
- Отлично, - с удовлетворением произнес Сорок Восьмой. - Давно бы так. Теперь давайте винтовку, - обратился он уже к Курочкину.
Дмитрий Олегович перевел взгляд на настенные часы. До времени "Ч" оставалось жалкие две минуточки.
- Не отдам, - решительно сказал Курочкин и наставил ствол на киллера.
- Ваш человек спятил? - удивился Сорок Восьмой.
- Это не мой человек! - плачущим голосом воскликнул господин Птахин. Торгуясь, он как-то упустил из виду факт существования Курочкина. Чужого человека с чужим ружьем.
- Если не ваш, то что он здесь делает? - резонно спросил киллер.
- Не знаю! - простонал господин Птахин. - То есть знаю. Это какойто фармацевт. Мои дураки приняли его за вас. Они думали, что вы - это он.
- Что за чушь, - нахмурился Сорок Восьмой и сделал шаг к Дмитрию Олеговичу. - Я - это всегда я. Ну-ка, дайте сюда винтовку.
- Стойте! Вы на мушке! - предупредил Курочкин, стараясь, чтобы его голос звучал грозно, как в кино. - Я могу выстрелить!
Сорок Восьмой как-то очень оскорбительно засмеялся. Не поамерикански, во весь зубастый рот, и даже не по-нашему, в половину рта. А по-особенному, по-киллерски, почти не разжимая губ. Выглядело это страшновато.
- Ни хрена вы не сможете, - коротко сказал он и, сделав еще шаг вперед, легко вырвал оружие из рук Дмитрия Олеговича. Даже если тот и захотел, бы, все равно не успел нажать на курок.
Оружие перешло к настоящему хозяину в секунду. Курочкин ощутил себя сопливым детсадовцем, у которого парень из старшей группы за обедом отнял компот - и выпил. Глупо, обидно и некому пожаловаться.
- Винтовку сами собирали? - между тем осведомился киллер.
Дмитрий Олегович смог только кивнуть.
- Я вас поздравляю, - объявил Сорок Восьмой. - Первый раз вижу, чтобы кто-то додумался привинтить оптический прицел на место глушителя.
21
Нежданно-негаданно пригодилась последняя пара наручников: ими к трубе в Главной комнате наскоро приковали самого Курочкина. В самом дальнем углу, чтобы не мешал. Приковывая Дмитрия Олеговича, киллер вел себя почти вежливо, зато господин Птахин, наоборот, проявил мелкую мстительность натуры и торопливо засадил Курочкину по уху.
Свой удар возмездия респектабельный Птахин сопроводил визгливым "Сволочь!" и двумя непечатными словами. Несмотря на все разговоры о Голливуде и таинствах кинобизнеса, Шеф показал себя обыкновенным советским начальником-самодуром. Рассуждая логически, он должен был сперва наказать своих двух подручных за халатность. Однако те были далеко в туалете, а Дмитрий Олегович - здесь и прямо под рукой.
Обо всем этом Курочкин успел подумать, пока металлический "браслет" защелкивали на его руке.
Вторая рука оставалась свободной, но ею ни до чего невозможно было дотянуться.
- Быстрее, быстрее! - лихорадочно торопил господин Птахин Сорок Восьмого. Тем не менее в поведении киллера не чувствовалось и намека на суету или нервозность.
Дмитрий Олегович впервые в жизни наблюдал за работой профессионального снайпера и не мог не оценить точной выверенности каждого жеста, малейшего движения. Как будто где-нибудь внутри человека в спортивном костюме с цифрами "4" и "8" вдруг заработала и начала стремительно набирать обороты некая машина для совершения убийства, превращая глаза - в окуляры, а сердце - в пламенный мотор. Сорок Восьмой наверняка стоил тех денег, которые ему платили заказчики.
Сначала киллер захлопнул лежащий на двух табуретках продолговатый зеленый ящик, где прежде хранилось разобранное оружие, и тщательно протер крышку белым носовым платком. Платок почернел, крышка посветлела.
- Ур-роды, - весело пробормотал снайпер. - Просил же, чтобы ни пылинки!..
Он сложил платок вдвое, еще раз прогулялся им по поверхности крышки, после чего вновь проверил чистоту - уже с помощью указательного пальца. Видимо, состояние пальца его удовлетворило.
- Другое дело, - сказал он.
Затем Сорок Восьмой разом свел на нет долгую кропотливую работу Курочкина, превратив винтовку обратно в груду поблескивающих металлом запчастей и аккуратно разложив детали на импровизированном столе. Вся процедура разборки заняла у него лишь несколько секунд, не больше. Насвистывая себе под нос, киллер поколдовал над запчастями. Казалось, он почти не притрагивался к ним, однако детали словно бы подчинились его пассам и само собой образовали единое целое. То, что далось Курочкину с мучительным трудом, Сорок Восьмой совершил просто шутя и играя. К тому же - быстро и бесшумно. Даже патроны у него входили в магазин без малейшего щелчка.
Выполнив норматив по сборке-разборке оружия, киллер бережно приставил винтовку к одному из табуретов, огляделся по сторонам и взял с подоконника уже знакомые Курочкину листки с красными и синими стрелками. "Кто их там оставил?" - мысленно возмутился Дмитрий Олегович, но затем припомнил, что именно он и оставил. Не думая о последствиях.
Изучению схем Сорок Восьмой посвятил секунд пятнадцать, потом небрежно бросил бумажки на пол. Листки с разноцветными стрелками разлетелись по комнате. Некоторые из них упали у ног господина Птахина.
- Порядок, - произнес киллер. - Траектория, точки схода... Годится.
Шпингалеты на окне подчинились его ласковому нажиму так же легко и безмолвно, как и до этого - патроны в магазине. Обе створки распахнулись наружу, тоже не издав при этом ни звука. Потом тишина разом иссякла: Москва влилась в комнату через открытое окно и тотчас наполнила все помещение приглушенным гулом городского прибоя. Впрочем, здесь, на восьмом этаже, город не слишком досаждал своим присутствием - точно воспитанный ребенок, привыкший не очень шуметь в присутствии взрослых.
- Умничка, - похвалил Москву киллер и, щедро послюнив свой мизинец, выставил его в окно. Ненадолго, секунды на полторы. Потом вернул обратно.
Должно быть, мизинец принес Сорок Восьмому хорошие новости с улицы.
- Славно-славно, - негромко хмыкнул киллер. - Скорость, направление ветра... То, что надо.
Он вновь раскрыл зеленый ящик, извлек оттуда кусок губчатого пенопласта странной формы и водрузил его на подоконник. Кусок больше всего был похож на абстрактную скульптуру. Не успел Курочкин удивиться, как Сорок Восьмой легонько прижал скульптуру большим пальцем - строго посередине. Пенопласт тихонько пискнул, поддался, и Дмитрий Олегович неожиданно увидел на месте никчемного пенопластового кома самую настоящую подставку для ствола.
- Отлично, - похвалил киллер сам себя, а может, и подставку.
Стоящий поодаль господин Птахин внезапно издал короткий и нервный вопль, как будто ему с размаху наступили на ногу.
- Что еще там? - недовольным тоном спросил Сорок Восьмой, бережно укладывая ствол винтовки в гнездо на пенопластовой подставке.
- Время... - страшным шепотом проговорил Шеф "Кинорынка", уставившись на циферблат. - Время уже вышло...
Дмитрий Олегович в своем углу вытянул шею и сумел разглядеть цифры на электронных часах. Действительно, срок истек! Часы уже показывали пятнадцатую секунду после времени "Ч", шестнадцатую, семнадцатую, восемнадцатую...
- Все пропало! - простонал господин Птахин.
- Все пропало! - не без злорадства подтвердил прикованный Курочкин из своего угла. - Кончилось ваше время.
Спина Сорок Восьмого осталась равнодушной к этим воплям печали и радости. Похоже, киллер вовсе не собирался складывать оружия. Он даже не обернулся на звук.
- Заткнитесь вы, оба, - хладнокровно посоветовал он - Ничего не пропало.
- Но время... - с растерянностью в голосе проговорил Шеф "Кинорынка". - Я точно знаю, американцы не опаздывают. Первая заповедь Голливуда...
- Не знаю, как в Америке и тем более в Голливуде, - спокойно перебил его Сорок Восьмой, ни на миг не отлипая от оптического прицела. - Но у нас всегда и все опаздывают. Хоть русские, хоть американцы. Даже японцы... Климат у нас такой, что ли? Я одного француза часов шесть ждал, такого пунктуального. В Одессе дело было. "Придет в четыре", - сказал мне заказчик. Восемь, девять, десять...
Радость в душе Курочкина мигом испарилась.
Господин Птахин, напротив, воспрянул духом, не перестав при этом сомневаться.
- А вы его не пропустите? - поспешно спросил он у спины Сорок Восьмого. - Вы его увидите? Заметите?
- Появится - замечу, - лаконично отозвался киллер, по-прежнему глядя в прицел. - Не суетитесь. Появится клиент, я его сделаю... Ага. Вот, кстати, и он. Надо же, почти вовремя... метров пятьдесят до первой точки схода... Ну и толпа!
- Но ведь вы не промахнетесь? - Шеф "Кинорынка", не вняв совету киллера, суетился и чуть ли не пританцовывал на месте. - Вы попадете?
Даже у Сорок Восьмого терпение все-таки было не железным.
- Будете говорить под руку, я вам еще накину коэффициент, - сурово пообещал он. - За работу в присутствии заказчика.
Господин Птахин сразу заткнулся. Теперь он просто приплясывал от нетерпения, стараясь как-нибудь, бочком, тоже выглянуть в окошко.
- Двадцать пять метров... - бормотал себе под нос киллер. - Давай, давай, дружок... Люди ждут. Во-от. Молодец.
Прислушиваясь к плотоядному бормотанью Сорок Восьмого, Курочкин чувствовал себя едва ли не соучастником убийства. Сейчас американца хладнокровно расстреляют, а он, Курочкин, не сможет этому помешать! Что же делать? Что, господи, что?.. Дмитрий Олегович подергал свой "браслет". Труба была железной, наручники - стальными. Не вырваться.
- Двадцать метров... - причмокнул Сорок Восьмой. - Красивая у него шляпа. Вдове достанется...
Курочкин обшарил глазами весь пол вокруг себя. Можно было бы выломать паркетину, но здесь, как назло, пол не паркетный.
- Ша-aг, еще оди-ин... - тем временем бурчал киллер. - Автограф дал - и вперед иди... Та-ак, правильно...
Дмитрия Олеговича вдруг осенило. Сорок Восьмой просил не говорить ему под руку! Значит, надо говорить. Еще лучше - орать.
- Ой, цветет кали-ина, - что есть силы завыл он, - в поле у ручьяа-а! Парня молодо-ова полюбила я-а-а!..
Поняв его маневр, господин Птахин коршуном налетел на него, пытаясь зажат ему рот.
- Парня полюби-и-ла на... свою... беду-у!.. - Курочкин ожидал нападения и встретил Шефа "Кинорынка" пинками. Одна рука у него была прикована; зато вторая - свободна. Плюс две ноги. И еще зубы. - Не моогу откры-ыться... слов я... не...
Господин Птахин показал себя не слишком умелым кулачным бойцом. Вернее, еще менее умелым, чем Дмитрий Олегович. Половина его ударов не достигала цели. Вторую половину Курочкин терпел. Ему вновь досталось по уху, зато и противник теперь держал на отлете левую руку с укушенным пальцем.
- ...Слов я не на-ай-ду-у-ууу!.. Битву в углу неожиданно пресек Сорок Восьмой. Вперившись в окуляр, он внезапно пробормотал:
- Пойте-пойте! А вы - не мешайте ему петь! Я сам люблю вокал... Парня полюби-и-ла на свою беду, - замурлыкал он. - Пойте, пока я целюсь... Пятнадцать метров до точки схода... Иди-иди, американец...
Потасовка стихла сама собой. Господин Птахин отошел в другой угол зализывать раны, а Дмитрий Олегович моментально замолчал. Ни один из его расчетов не оправдался. Даже кошмарное его пение не могло спасти Брюса Боура от пули. Сорок Восьмой был настоящим профессионалом.
- Эй, чего замолчали? - осведомился киллер. - Пойте, мне не мешает. Что, расхотели? Понимаю... Та-ак, пять метров, - продолжил он. - Три. О-о, шляпу снял. Сейчас мы его...
Курочкин закрыл глаза.
Ба-БАХ!!
Не открывая глаз, Курочкин подумал, что для снайперской винтовки с глушителем это чересчур громко. Совсем близко от него раздались топот и крики. Какие-то незнакомые голоса. Кто-то угрожающе засопел над самым ухом.
Осторожно-осторожно Дмитрий Олегович разомкнул веки.
Рядом с ним сидела здоровенная овчарка и скалила зубы. Человек в светло-синем обмундировании отдавал отрывистые команды. Подчиняясь им, господин Птахин и киллер Сорок Восьмой (без винтовки) уже стояли лицом к стене и подпирали обеими руками эту самую стену. Курочкин хотел было сказать, что у него свободна только одна рука, однако никто, кроме овчарки, не обращал на него внимания. Да и собака скорее не скалилась, а улыбалась ему.
Комната быстро наполнялась и другими светло-синими людьми с автоматами наперевес. Каждый из них первым делом спешил обратиться к своему командиру.
- Товарищ капитан! - докладывал один. - Там еще пять комнат! Общая площадь превышает санитарные нормативы.
- Товарищ капитан! - брал под козырек другой. - Обнаружен спортивный зал. Шведская стенка, батут, штанга, тренажеры.
- Товарищ капитан! Спальня явно гостевая!..
- Товарищ капитан! Компьютер с "Комбатом", без лицензии!..
- Холодильник четырехкамерный!..
- Зеленые насаждения в вазах!..
Последним в комнату, запыхавшись, влетел совсем молодой светлосиний парень. Он победно потрясал клеткой с парой ошалевших соловьев. Клетка раскачивалась. Соловьи, решившие, что пришел их смертный час, жалобно чирикали безо всякой фонограммы.
В другой руке светло-синий юноша сжимал несчастного рыжего кота. Тот уже был в полной прострации и не обращал внимания ни на близких птичек, ни даже на страшную овчарку.
- Товарищ капитан! - радостно отрапортовал вбежавший. - Домашние животные в количестве трех. Также не указанные в декларации...
Товарищ капитан в кепочке с козырьком потер руки и подытожил:
- Так-так. Богато. И плюс к тому, - он показал на приставленную к подоконнику винтовку, - налицо огнестрельное оружие. Без признаков официального разрешения... Все ясно, приглашайте понятых.
Светло-синие снова затопали по квартире, создавая невероятно много ненужного шума. Сквозь шум Курочкин едва расслышал, как стоящий у стенки киллер Сорок Восьмой что-то зло выговаривает господину Птахину про "засвеченную квартиру" и милицейский спецназ, а тот жалобно бурчит, что ни сном, ни духом.
Дмитрий Олегович сделал вид, что разговор его не касается. Несмотря на благополучный финал всей истории с покушением, его все же немного мучила совесть.
Дело в том, что светло-синие не были обычной милицией и тем более спецназом.
Незадолго до появления в квартире Шефа с подручными Курочкин спустился к соседям с седьмого этажа и, заморочив пожилую пару сказками про заболевшую жену, проник к их телефону. Несколько минут он честно пробовал набирать "02" и каждый раз вслушивался в короткие гудки. Только после того, как времени совсем не оставалось, а милиция была упорно кем-то занята, Дмитрий Олегович решился. Скрепя сердце, Он набрал три пятерки и, дождавшись слов "Налоговая полиция слушает!", протараторил свой наспех придуманный донос - на злостных неплательщиков, проживающих там-то и там-то.
За налоговыми орлами, само собой, не заржавело.
Пусть с опозданием, но они примчались на зов.
22
- Остановите здесь, - попросил шофера Курочкин. - Тут уже рядом, дальше я могу пешком.
- Зачем тебе пешком? - удивился налоговый капитан. - Мы тебя сейчас прямо к самому подъезду доставим. К самой квартире... Ты на каком этаже?
Светло-синий капитан был счастлив. Ему светили теперь новая звездочка на погоны, повышение по службе и наверняка немаленькая премия за боевые заслуги. Впервые его налоговые десантники пресекли не что-нибудь, а настоящий теракт, да еще международного значения. К тому же киллер Сорок Восьмой оказался еще в давнем розыске у Интерпола и у киевской Безпеки, по поводу какого-то политэкономического убийства... Оборотистый господин Птахин тоже был взят за жабры: как выяснилось, он уже третий год недоплачивал налог с полученной прибыли и совсем, жук такой, уклонялся от нового налога на экологию. Отныне ему придется расплачиваться по совокупности - и свободой, и валютой. Неизвестно, что для него хуже.
"Дима, друг, ты нам всем теперь как родной! - распинался налоговый капитан, пока они ехали. - Можно сказать, наш внештатник. А для своих у нас льготы, по инструкции, законно... Повезешь шмотки из Турции, только предупреди нас - и мы тебе коридор откроем, копейки заплатишь. Ну, а будешь пригонять иномарку из Германии - опять же звони: растаможим в два дня и комиссионных не возьмем..."
Дмитрий Олегович машинально кивал капитану, со всем соглашаясь. Конечно, он знал, что никогда в жизни не воспользуется такими любезными, от чистого сердца, капитанскими предложениями. В чем, в чем, но уж в этом Курочкин был абсолютно уверен... - Не надо к подъезду, - сказал Курочкин. - Спасибо, я дойду. У меня тут еще одно небольшое дело. - "Дело" заключалось в пластмассовом мусорном ведре, без которого ему домой лучше было бы не возвращаться.
Дмитрий Олегович нашел свое ведро именно там, где утром оставил: у отдаленного мусорного ящика, откуда и началась вся сегодняшняя эпопея. К счастью, за все время, пока он отсутствовал, никто не покусился на его пластмассовую собственность. Уже большой плюс.
Во дворе по-прежнему было пустынно. Кто хотел, давно загорал на пляжах и дачах, а остальные наверняка смотрели телевизор. Только бедняга Мокеич на автостоянке поливал трудовым потом зеленую тещину "нивку". Как и несколько часов назад.
- Все вкалываешь? - проходя мимо, полюбопытствовал Курочкин.
- Третий раз ходовую часть смазываю, - с глубоким вздохом сообщил Мокеич. Утром он был похож на печального ослика Иа-Иа. Теперь - на каторжника после десятилетней отработки на рудниках.
- С ума сойти, - посочувствовал Дмитрий Олегович.
- А я что говорю? - Мокеич запустил промасленную руку куда-то в глубь мотора. - Пуще прежнего старуха вздурилась. Обещает, если что, отобрать доверенность. Кстати, у тебя случайно нет белой эмали? Ольга Игоревна нашла на внут-ренней стороне дверцы пятнышко...
- У Валентины наверняка есть, - обнадежил приятеля Курочкин. Заходи, я тебе дам, сколько надо.
Перед дверью своей квартиры Дмитрий Олегович сделал пару глубоких вдохов и заранее втянул голову в плечи. Он уже знал первую фразу, которую сейчас услышит от супруги.
- Тебя только за смертью посылать! - привычно выбранила мужа Валентина. - Ты где пропадал, а?
- Да так, с Мокеичем поболтали во дворе, - ответил Курочкин и преданно взглянул на жену. Заготовленный ответ был хорош тем, что в нем была частица правды.
- А еще говорят, что женщины болтливы, - прокурорским голосом заметила супруга, словно бы сам Дмитрий Олегович только что был уличен в распространении порочащих слухов. - Ладно, проходи... - У Валентины, похоже, было хорошее настроение.
Дмитрий Олегович поставил на место ведро, мышкой проскользнул в комнату, переоделся в домашнее. После всех приключений ему хотелось просто тихо полежать на диванчике.
Однако полежать не удалось: супруга настроена была поговорить.
- Не вздумай дрыхнуть, - предупредила она Курочкина, входя в комнату, - и так все самое интересное уже прохлопал. Пока ты шлялся и трепался со своим Мокеичем, по телевизору знаешь что показывали?
- Не знаю, - осторожно проговорил Курочкин.
- То-то и оно! - важно сказала Валентина. Ей не терпелось рассказать об увиденном хоть кому-нибудь. Хоть мужу: - Слышал, кто сегодня в Москву прилетел?
- А кто? - спросил Дмитрий Олегович, стараясь ничем себя не выдать.
- Брюс Боур! - торжествующе произнесла супруга. - Вместе с какимито американскими шишками вроде сенаторов. Часа три шла прямая трансляция, я даже обед не успела сварить... Представляешь?
- Конечно, родная, - покорно откликнулся Курочкин, которого теперь ожидали суп из пакета и китайская лапша из пакета же. В лучшем случае. А в худшем - бутерброды с заиндевевшей колбасой. В тайге мороженое вам не подадут.
- Ничего ты не представляешь! - воскликнула Валентина. Ей хотелось, чтобы и Дмитрий Олегович разделил ее радость. - Брюс Боур - в Москве! Это же сказка! Все, кто смотрит сериал, и не надеялись, что сам БРЮС БОУР!..
- Фантастика, - Курочкин попытался изобразить на лице чувство глубокого удовлетворения.
- Он еще рожи корчит! - вознегодовала жена, и Дмитрий Олегович понял: ничего путного на его лице не возникло.
- Я не корчу, - стал оправдываться Курочкин. - Правда, я очень рад, что он в Москве. Живой и здоровый...
- Ничего ты не рад! - сердито сказала жена. - Ты самый натуральный Пилюлькин. Тебе наплевать на все, кроме твоих таблеток. Ты...
Дмитрия Олеговича спас звонок в дверь.
- Это Мокеич, - поспешно произнес он и зашлепал к двери. - Он хотел у нас белой эмали занять. Чуть-чуть.
- Ну, если только самую каплю, - недовольно сказала Валентина, идя следом за мужем. - Пусть ему теща краску покупает. Пусть...
Фраза так и осталась незаконченной.
Дмитрий Олегович распахнул дверь, но за ней Мокеичем и не пахло.
Громкая толпа, жужжа видеокамерами и сверкая блицами, в одну секунду заполнила весь их небольшой коридор. Из толпы вырвалась невероятно длинноногая шатенка и кинулась на шею Курочкину, окутывая его облаком из французских духов и непонятной английской речи.
- Эт-то что еще значит? - ужасным голосом осведомилась Валентина.
Переводчик был тут как тут.
- Миссис Клер Камински сердечно благодарит... э-э... испытывает глубокую благодарность... - По всей видимости, это был все тот же переводчик с телевидения. Или, может быть, другой, но такой же хриплый. Переводил он, впрочем, точно так же: через пень-колоду.
Дмитрий Олегович, косясь на жену, пытался вырваться из шатенкиных объятий. Но делал это как-то не слишком старательно, без огонька.
- Спасение жизни ее любимого супруга... божественное провидение... - продолжал хриплый переводчик. - Миссис Клер говорит, что думала о разводе, но теперь... невероятное происшествие... их семейный корабль поплывет дальше, куда предписано... тут что-то из Библии, наверное...
Напоследок длинноногая миссис Клер чмокнула Курочкин а в губы.
Валентина ахнула. Через мгновение ей предстояло ахнуть еще раз. От толпы быстро отделился какой-то долговязый тип с напомаженными волосами и тоже нежно облобызал ее родного мужа, треща по-английски с большой скоростью.
Если бы переводчик был металлическим роботом, то уже задымился бы от напряжения.
- Мистер Крис Твентино тоже благодарит... - прохрипел и пробулькал он. - Мистер Крис говорит... что еще недавно сомневался, однако... принял решение... он будет снимать мистера Брюса в своем новом...
Не дожидаясь, пока переводчик доведет мысль до конца, Крис Твентино потрепал Курочкина по плечу, ласково сказал: "Ба-ай!" - и растворился в толпе.
Грянули аплодисменты. Толпа раздалась, и перед Курочкиным, наконец, появился Он - в своей знаменитой на весь мир ковбойской шляпе.
Третий раз за последние пять минут супруга Валентина ошеломленно ахнула, после чего вдруг сорвалась с места и исчезла в комнате.
Брюс Боур и вблизи походил на суперзвезду.
От него, как и положено, пахло крепким и духовитым американским мужским дезодорантом. Брюс Боур не стал обнимать Дмитрия Олеговича, но крепко, по-мужски, пожал ему руку. Как и подобает несгибаемому шерифу.
Затем он произнес несколько слов на своем родном английском.
- Мистер Брюс Боур... от всей души... своего спасителя мистера Курочкина, - прерывающимся голосом объявил хриплый переводчик. - Он говорит, что успел многое переосмыслить... Раньше он пил, редко ходил в церковь... нарушал какие-то заповеди... Но после этого случая... твердо решил начать новую жизнь... Он еще раз благодарит... Отныне двери в его доме... тут какая-то английская идиома... Короче, он предлагает дружить небоскребами...
- Сеньк ю, - ответил Дмитрий Олегович, который очень вовремя припомнил, как по-английски будет "спасибо". Память иногда делала Курочкину такие вот царские подарки.
Мистер Брюс Боур проникновенно посмотрел на мистера Курочкина. Ему, должно быть, тоже захотелось сказать своему русскому спасителю чтонибудь без переводчика. Что-нибудь искреннее и теплое. Однако порусски он знал единственную фразу.
- Харотший уиндеец... - начал он с приветливой улыбкой.
Перед глазами у Курочкина все поплыло.
- О нет, только не это! - простонал он и схватился за голову...
...Когда расфуфыренная супруга Валентина, в новых туфлях на каблуках и в новом розовом платье, выскочила в прихожую, там уже никого не было, кроме самого Курочкина. От гостей остались лишь пыльные следы на полу, ароматы французских духов, помады и дезодоранта.
- Ушли! - огорченно воскликнула Валентина. - Ну, что же ты их не задержал?! Посидели бы, чаю попили.
- Они очень торопились, - объяснил жене Дмитрий Олегович. Буквально на минутку и заскочили. У них такая культурная программа...
- Просто офонареть! - Супруга еще не могла опомниться. - Такого не бывает! Вот так сидишь дома - и к тебе так запросто заходит сам Брюс Боур... Кстати, - Валентина с внезапным подозрением посмотрела на Курочкина. - А почему это, интересно, они к нам пришли? Ты не знаешь? А?
- Ошиблись адресом, - предположил Дмитрий Олегович. - Тут в нашем районе, говорят, Никита Михалков живет, а дома-то похожие...
- Да, наверное, ошиблись, - с облегчением вздохнула Валентина. - А я уж подумала, у меня крыша едет.
- Все в порядке, - ласково сказал Курочкин. - Крыша ни у кого не едет. Просто обычное совпадение, они могли и в соседнюю квартиру зайти.
- Могли, - подумав, согласилась супруга. - Нам повезло, они попали к нам... Подожди-ка! - внезапно воскликнула она. - А ты попросил у него фото с автографом?
Дмитрий Олегович привычно вжал голову в плечи.
- Забыл... - протянул он. Супруга всплеснула руками.
- Обалдуй! - воскликнула она. - Люди добрые, я вышла замуж за обалдуя! У него был в гостях сам Брюс Боур, а он не догадался попросить у него автограф!..
- Тогда имейте в виду, - холодно сказал незнакомец Шефу. Стоимость заказа возрастает вдвое. На сто процентов.
- На СКОЛЬКО? - Разговор о деньгах окончательно вернул господина Птахина к жизни.
- На сто, - безапелляционно повторил гость. - Это минимум. Другой бы на моем месте вас просто убил. Другой, но не я. Только дураки убивают бесплатно. Вы согласны? Да или нет?
Господин Птахин, Шеф Ассоциации "Кинорынок России", уставился на циферблат своих часов. Как видно, времени оставалось всего ничего. Но и сумма, должно быть, была не маленькая.
- Почему так много? - не выдержал он.
- Терпеть не могу жмотов, - сообщил в ответ гость. Курочкин уже не сомневался, что перед ним - тот самый киллер Сорок Восьмой. Собственно, это на нем и было написано.
- Я не жмот, я деловой человек, - Шеф не отводил уже взгляда от хронометра на руке. Торгуясь, он загонял себя в цейтнот. Это походило на живую иллюстрацию к уже знакомой мудрости "Время - деньги".
- Объясняю, деловой человек. - Террорист Сорок Восьмой слегка повысил голос. На Курочкина он уже перестал обращать внимание и разговаривал только с заказчиком. - Вы нарушили условия договора. Не встретили меня в условленном месте - это во-первых. Мне пришлось самому вас искать, отчего вся моя подготовка оказалась сорвана - это во-вторых. Я не получил обед и женщину - это в-третьих и в-четвертых. В-пятых, я заказывал энергичного рыжего кота, чтобы пугал соловьев. Где он? Я видел в коридоре только рыжего неврастеника, забившегося в угол...
Курочкину стало неловко. На нем была часть вины по превращению кота в неврастеника. Вторая часть вины была на изготовителях шипучего слабительного "Цоппи". Вместо средства от запора они выпустили средство против котов.
- ...В-шестых, икебана, - Сорок Восьмой сердито воздел палец. - Я дал четкую инструкцию, как расставлять букеты. Вместе они образовали бы сочетание "усталый путник глядит на вершину горы". А вы что сделали? Смешали линии "земли" и "неба", перепутали последовательность. И знаете что получилось? "Привет участникам соревнования!" Кто смог бы созерцать эту дрянь?..
Курочкин потупился. Он и не подозревал, что расстановка чахлых букетиков обозначает что-то конкретное. Цветы - они и есть цветы, тем более подсохшие. Для Дмитрия Олеговича, как фармацевта, имели смысл только лекарственные растения. Вот их язык он понимал и без переводчика с икебанского языка.
- ...В-седьмых, клетку с соловьями вы не оборудовали необходимым насестом... - Все свои претензии Сорок Восьмой мог перечислить на память.
Господин Птахин сдался.
- Понял, согласен, вы меня убедили, - поспешно вклинился он в перечень ошибок и просчетов. - Двойной тариф, ладно, пусть будет так... - Стрелка часов буквально гипнотизировала его.
- Двойной тариф плюс двести баксов, - уточнил киллер. - Двести баксов за испорченный костюм. Пока лез к вам по пожарной лестнице, весь перемазался в ржавчине. Кто же так лестницы красит? Скаредный господин Птахин скрипнул зубами:
- О'кей. По рукам. - Видно было, что с гораздо большей охотой он бы ударил не по рукам, а кое-кому по физиономии. Но время, время!
- Отлично, - с удовлетворением произнес Сорок Восьмой. - Давно бы так. Теперь давайте винтовку, - обратился он уже к Курочкину.
Дмитрий Олегович перевел взгляд на настенные часы. До времени "Ч" оставалось жалкие две минуточки.
- Не отдам, - решительно сказал Курочкин и наставил ствол на киллера.
- Ваш человек спятил? - удивился Сорок Восьмой.
- Это не мой человек! - плачущим голосом воскликнул господин Птахин. Торгуясь, он как-то упустил из виду факт существования Курочкина. Чужого человека с чужим ружьем.
- Если не ваш, то что он здесь делает? - резонно спросил киллер.
- Не знаю! - простонал господин Птахин. - То есть знаю. Это какойто фармацевт. Мои дураки приняли его за вас. Они думали, что вы - это он.
- Что за чушь, - нахмурился Сорок Восьмой и сделал шаг к Дмитрию Олеговичу. - Я - это всегда я. Ну-ка, дайте сюда винтовку.
- Стойте! Вы на мушке! - предупредил Курочкин, стараясь, чтобы его голос звучал грозно, как в кино. - Я могу выстрелить!
Сорок Восьмой как-то очень оскорбительно засмеялся. Не поамерикански, во весь зубастый рот, и даже не по-нашему, в половину рта. А по-особенному, по-киллерски, почти не разжимая губ. Выглядело это страшновато.
- Ни хрена вы не сможете, - коротко сказал он и, сделав еще шаг вперед, легко вырвал оружие из рук Дмитрия Олеговича. Даже если тот и захотел, бы, все равно не успел нажать на курок.
Оружие перешло к настоящему хозяину в секунду. Курочкин ощутил себя сопливым детсадовцем, у которого парень из старшей группы за обедом отнял компот - и выпил. Глупо, обидно и некому пожаловаться.
- Винтовку сами собирали? - между тем осведомился киллер.
Дмитрий Олегович смог только кивнуть.
- Я вас поздравляю, - объявил Сорок Восьмой. - Первый раз вижу, чтобы кто-то додумался привинтить оптический прицел на место глушителя.
21
Нежданно-негаданно пригодилась последняя пара наручников: ими к трубе в Главной комнате наскоро приковали самого Курочкина. В самом дальнем углу, чтобы не мешал. Приковывая Дмитрия Олеговича, киллер вел себя почти вежливо, зато господин Птахин, наоборот, проявил мелкую мстительность натуры и торопливо засадил Курочкину по уху.
Свой удар возмездия респектабельный Птахин сопроводил визгливым "Сволочь!" и двумя непечатными словами. Несмотря на все разговоры о Голливуде и таинствах кинобизнеса, Шеф показал себя обыкновенным советским начальником-самодуром. Рассуждая логически, он должен был сперва наказать своих двух подручных за халатность. Однако те были далеко в туалете, а Дмитрий Олегович - здесь и прямо под рукой.
Обо всем этом Курочкин успел подумать, пока металлический "браслет" защелкивали на его руке.
Вторая рука оставалась свободной, но ею ни до чего невозможно было дотянуться.
- Быстрее, быстрее! - лихорадочно торопил господин Птахин Сорок Восьмого. Тем не менее в поведении киллера не чувствовалось и намека на суету или нервозность.
Дмитрий Олегович впервые в жизни наблюдал за работой профессионального снайпера и не мог не оценить точной выверенности каждого жеста, малейшего движения. Как будто где-нибудь внутри человека в спортивном костюме с цифрами "4" и "8" вдруг заработала и начала стремительно набирать обороты некая машина для совершения убийства, превращая глаза - в окуляры, а сердце - в пламенный мотор. Сорок Восьмой наверняка стоил тех денег, которые ему платили заказчики.
Сначала киллер захлопнул лежащий на двух табуретках продолговатый зеленый ящик, где прежде хранилось разобранное оружие, и тщательно протер крышку белым носовым платком. Платок почернел, крышка посветлела.
- Ур-роды, - весело пробормотал снайпер. - Просил же, чтобы ни пылинки!..
Он сложил платок вдвое, еще раз прогулялся им по поверхности крышки, после чего вновь проверил чистоту - уже с помощью указательного пальца. Видимо, состояние пальца его удовлетворило.
- Другое дело, - сказал он.
Затем Сорок Восьмой разом свел на нет долгую кропотливую работу Курочкина, превратив винтовку обратно в груду поблескивающих металлом запчастей и аккуратно разложив детали на импровизированном столе. Вся процедура разборки заняла у него лишь несколько секунд, не больше. Насвистывая себе под нос, киллер поколдовал над запчастями. Казалось, он почти не притрагивался к ним, однако детали словно бы подчинились его пассам и само собой образовали единое целое. То, что далось Курочкину с мучительным трудом, Сорок Восьмой совершил просто шутя и играя. К тому же - быстро и бесшумно. Даже патроны у него входили в магазин без малейшего щелчка.
Выполнив норматив по сборке-разборке оружия, киллер бережно приставил винтовку к одному из табуретов, огляделся по сторонам и взял с подоконника уже знакомые Курочкину листки с красными и синими стрелками. "Кто их там оставил?" - мысленно возмутился Дмитрий Олегович, но затем припомнил, что именно он и оставил. Не думая о последствиях.
Изучению схем Сорок Восьмой посвятил секунд пятнадцать, потом небрежно бросил бумажки на пол. Листки с разноцветными стрелками разлетелись по комнате. Некоторые из них упали у ног господина Птахина.
- Порядок, - произнес киллер. - Траектория, точки схода... Годится.
Шпингалеты на окне подчинились его ласковому нажиму так же легко и безмолвно, как и до этого - патроны в магазине. Обе створки распахнулись наружу, тоже не издав при этом ни звука. Потом тишина разом иссякла: Москва влилась в комнату через открытое окно и тотчас наполнила все помещение приглушенным гулом городского прибоя. Впрочем, здесь, на восьмом этаже, город не слишком досаждал своим присутствием - точно воспитанный ребенок, привыкший не очень шуметь в присутствии взрослых.
- Умничка, - похвалил Москву киллер и, щедро послюнив свой мизинец, выставил его в окно. Ненадолго, секунды на полторы. Потом вернул обратно.
Должно быть, мизинец принес Сорок Восьмому хорошие новости с улицы.
- Славно-славно, - негромко хмыкнул киллер. - Скорость, направление ветра... То, что надо.
Он вновь раскрыл зеленый ящик, извлек оттуда кусок губчатого пенопласта странной формы и водрузил его на подоконник. Кусок больше всего был похож на абстрактную скульптуру. Не успел Курочкин удивиться, как Сорок Восьмой легонько прижал скульптуру большим пальцем - строго посередине. Пенопласт тихонько пискнул, поддался, и Дмитрий Олегович неожиданно увидел на месте никчемного пенопластового кома самую настоящую подставку для ствола.
- Отлично, - похвалил киллер сам себя, а может, и подставку.
Стоящий поодаль господин Птахин внезапно издал короткий и нервный вопль, как будто ему с размаху наступили на ногу.
- Что еще там? - недовольным тоном спросил Сорок Восьмой, бережно укладывая ствол винтовки в гнездо на пенопластовой подставке.
- Время... - страшным шепотом проговорил Шеф "Кинорынка", уставившись на циферблат. - Время уже вышло...
Дмитрий Олегович в своем углу вытянул шею и сумел разглядеть цифры на электронных часах. Действительно, срок истек! Часы уже показывали пятнадцатую секунду после времени "Ч", шестнадцатую, семнадцатую, восемнадцатую...
- Все пропало! - простонал господин Птахин.
- Все пропало! - не без злорадства подтвердил прикованный Курочкин из своего угла. - Кончилось ваше время.
Спина Сорок Восьмого осталась равнодушной к этим воплям печали и радости. Похоже, киллер вовсе не собирался складывать оружия. Он даже не обернулся на звук.
- Заткнитесь вы, оба, - хладнокровно посоветовал он - Ничего не пропало.
- Но время... - с растерянностью в голосе проговорил Шеф "Кинорынка". - Я точно знаю, американцы не опаздывают. Первая заповедь Голливуда...
- Не знаю, как в Америке и тем более в Голливуде, - спокойно перебил его Сорок Восьмой, ни на миг не отлипая от оптического прицела. - Но у нас всегда и все опаздывают. Хоть русские, хоть американцы. Даже японцы... Климат у нас такой, что ли? Я одного француза часов шесть ждал, такого пунктуального. В Одессе дело было. "Придет в четыре", - сказал мне заказчик. Восемь, девять, десять...
Радость в душе Курочкина мигом испарилась.
Господин Птахин, напротив, воспрянул духом, не перестав при этом сомневаться.
- А вы его не пропустите? - поспешно спросил он у спины Сорок Восьмого. - Вы его увидите? Заметите?
- Появится - замечу, - лаконично отозвался киллер, по-прежнему глядя в прицел. - Не суетитесь. Появится клиент, я его сделаю... Ага. Вот, кстати, и он. Надо же, почти вовремя... метров пятьдесят до первой точки схода... Ну и толпа!
- Но ведь вы не промахнетесь? - Шеф "Кинорынка", не вняв совету киллера, суетился и чуть ли не пританцовывал на месте. - Вы попадете?
Даже у Сорок Восьмого терпение все-таки было не железным.
- Будете говорить под руку, я вам еще накину коэффициент, - сурово пообещал он. - За работу в присутствии заказчика.
Господин Птахин сразу заткнулся. Теперь он просто приплясывал от нетерпения, стараясь как-нибудь, бочком, тоже выглянуть в окошко.
- Двадцать пять метров... - бормотал себе под нос киллер. - Давай, давай, дружок... Люди ждут. Во-от. Молодец.
Прислушиваясь к плотоядному бормотанью Сорок Восьмого, Курочкин чувствовал себя едва ли не соучастником убийства. Сейчас американца хладнокровно расстреляют, а он, Курочкин, не сможет этому помешать! Что же делать? Что, господи, что?.. Дмитрий Олегович подергал свой "браслет". Труба была железной, наручники - стальными. Не вырваться.
- Двадцать метров... - причмокнул Сорок Восьмой. - Красивая у него шляпа. Вдове достанется...
Курочкин обшарил глазами весь пол вокруг себя. Можно было бы выломать паркетину, но здесь, как назло, пол не паркетный.
- Ша-aг, еще оди-ин... - тем временем бурчал киллер. - Автограф дал - и вперед иди... Та-ак, правильно...
Дмитрия Олеговича вдруг осенило. Сорок Восьмой просил не говорить ему под руку! Значит, надо говорить. Еще лучше - орать.
- Ой, цветет кали-ина, - что есть силы завыл он, - в поле у ручьяа-а! Парня молодо-ова полюбила я-а-а!..
Поняв его маневр, господин Птахин коршуном налетел на него, пытаясь зажат ему рот.
- Парня полюби-и-ла на... свою... беду-у!.. - Курочкин ожидал нападения и встретил Шефа "Кинорынка" пинками. Одна рука у него была прикована; зато вторая - свободна. Плюс две ноги. И еще зубы. - Не моогу откры-ыться... слов я... не...
Господин Птахин показал себя не слишком умелым кулачным бойцом. Вернее, еще менее умелым, чем Дмитрий Олегович. Половина его ударов не достигала цели. Вторую половину Курочкин терпел. Ему вновь досталось по уху, зато и противник теперь держал на отлете левую руку с укушенным пальцем.
- ...Слов я не на-ай-ду-у-ууу!.. Битву в углу неожиданно пресек Сорок Восьмой. Вперившись в окуляр, он внезапно пробормотал:
- Пойте-пойте! А вы - не мешайте ему петь! Я сам люблю вокал... Парня полюби-и-ла на свою беду, - замурлыкал он. - Пойте, пока я целюсь... Пятнадцать метров до точки схода... Иди-иди, американец...
Потасовка стихла сама собой. Господин Птахин отошел в другой угол зализывать раны, а Дмитрий Олегович моментально замолчал. Ни один из его расчетов не оправдался. Даже кошмарное его пение не могло спасти Брюса Боура от пули. Сорок Восьмой был настоящим профессионалом.
- Эй, чего замолчали? - осведомился киллер. - Пойте, мне не мешает. Что, расхотели? Понимаю... Та-ак, пять метров, - продолжил он. - Три. О-о, шляпу снял. Сейчас мы его...
Курочкин закрыл глаза.
Ба-БАХ!!
Не открывая глаз, Курочкин подумал, что для снайперской винтовки с глушителем это чересчур громко. Совсем близко от него раздались топот и крики. Какие-то незнакомые голоса. Кто-то угрожающе засопел над самым ухом.
Осторожно-осторожно Дмитрий Олегович разомкнул веки.
Рядом с ним сидела здоровенная овчарка и скалила зубы. Человек в светло-синем обмундировании отдавал отрывистые команды. Подчиняясь им, господин Птахин и киллер Сорок Восьмой (без винтовки) уже стояли лицом к стене и подпирали обеими руками эту самую стену. Курочкин хотел было сказать, что у него свободна только одна рука, однако никто, кроме овчарки, не обращал на него внимания. Да и собака скорее не скалилась, а улыбалась ему.
Комната быстро наполнялась и другими светло-синими людьми с автоматами наперевес. Каждый из них первым делом спешил обратиться к своему командиру.
- Товарищ капитан! - докладывал один. - Там еще пять комнат! Общая площадь превышает санитарные нормативы.
- Товарищ капитан! - брал под козырек другой. - Обнаружен спортивный зал. Шведская стенка, батут, штанга, тренажеры.
- Товарищ капитан! Спальня явно гостевая!..
- Товарищ капитан! Компьютер с "Комбатом", без лицензии!..
- Холодильник четырехкамерный!..
- Зеленые насаждения в вазах!..
Последним в комнату, запыхавшись, влетел совсем молодой светлосиний парень. Он победно потрясал клеткой с парой ошалевших соловьев. Клетка раскачивалась. Соловьи, решившие, что пришел их смертный час, жалобно чирикали безо всякой фонограммы.
В другой руке светло-синий юноша сжимал несчастного рыжего кота. Тот уже был в полной прострации и не обращал внимания ни на близких птичек, ни даже на страшную овчарку.
- Товарищ капитан! - радостно отрапортовал вбежавший. - Домашние животные в количестве трех. Также не указанные в декларации...
Товарищ капитан в кепочке с козырьком потер руки и подытожил:
- Так-так. Богато. И плюс к тому, - он показал на приставленную к подоконнику винтовку, - налицо огнестрельное оружие. Без признаков официального разрешения... Все ясно, приглашайте понятых.
Светло-синие снова затопали по квартире, создавая невероятно много ненужного шума. Сквозь шум Курочкин едва расслышал, как стоящий у стенки киллер Сорок Восьмой что-то зло выговаривает господину Птахину про "засвеченную квартиру" и милицейский спецназ, а тот жалобно бурчит, что ни сном, ни духом.
Дмитрий Олегович сделал вид, что разговор его не касается. Несмотря на благополучный финал всей истории с покушением, его все же немного мучила совесть.
Дело в том, что светло-синие не были обычной милицией и тем более спецназом.
Незадолго до появления в квартире Шефа с подручными Курочкин спустился к соседям с седьмого этажа и, заморочив пожилую пару сказками про заболевшую жену, проник к их телефону. Несколько минут он честно пробовал набирать "02" и каждый раз вслушивался в короткие гудки. Только после того, как времени совсем не оставалось, а милиция была упорно кем-то занята, Дмитрий Олегович решился. Скрепя сердце, Он набрал три пятерки и, дождавшись слов "Налоговая полиция слушает!", протараторил свой наспех придуманный донос - на злостных неплательщиков, проживающих там-то и там-то.
За налоговыми орлами, само собой, не заржавело.
Пусть с опозданием, но они примчались на зов.
22
- Остановите здесь, - попросил шофера Курочкин. - Тут уже рядом, дальше я могу пешком.
- Зачем тебе пешком? - удивился налоговый капитан. - Мы тебя сейчас прямо к самому подъезду доставим. К самой квартире... Ты на каком этаже?
Светло-синий капитан был счастлив. Ему светили теперь новая звездочка на погоны, повышение по службе и наверняка немаленькая премия за боевые заслуги. Впервые его налоговые десантники пресекли не что-нибудь, а настоящий теракт, да еще международного значения. К тому же киллер Сорок Восьмой оказался еще в давнем розыске у Интерпола и у киевской Безпеки, по поводу какого-то политэкономического убийства... Оборотистый господин Птахин тоже был взят за жабры: как выяснилось, он уже третий год недоплачивал налог с полученной прибыли и совсем, жук такой, уклонялся от нового налога на экологию. Отныне ему придется расплачиваться по совокупности - и свободой, и валютой. Неизвестно, что для него хуже.
"Дима, друг, ты нам всем теперь как родной! - распинался налоговый капитан, пока они ехали. - Можно сказать, наш внештатник. А для своих у нас льготы, по инструкции, законно... Повезешь шмотки из Турции, только предупреди нас - и мы тебе коридор откроем, копейки заплатишь. Ну, а будешь пригонять иномарку из Германии - опять же звони: растаможим в два дня и комиссионных не возьмем..."
Дмитрий Олегович машинально кивал капитану, со всем соглашаясь. Конечно, он знал, что никогда в жизни не воспользуется такими любезными, от чистого сердца, капитанскими предложениями. В чем, в чем, но уж в этом Курочкин был абсолютно уверен... - Не надо к подъезду, - сказал Курочкин. - Спасибо, я дойду. У меня тут еще одно небольшое дело. - "Дело" заключалось в пластмассовом мусорном ведре, без которого ему домой лучше было бы не возвращаться.
Дмитрий Олегович нашел свое ведро именно там, где утром оставил: у отдаленного мусорного ящика, откуда и началась вся сегодняшняя эпопея. К счастью, за все время, пока он отсутствовал, никто не покусился на его пластмассовую собственность. Уже большой плюс.
Во дворе по-прежнему было пустынно. Кто хотел, давно загорал на пляжах и дачах, а остальные наверняка смотрели телевизор. Только бедняга Мокеич на автостоянке поливал трудовым потом зеленую тещину "нивку". Как и несколько часов назад.
- Все вкалываешь? - проходя мимо, полюбопытствовал Курочкин.
- Третий раз ходовую часть смазываю, - с глубоким вздохом сообщил Мокеич. Утром он был похож на печального ослика Иа-Иа. Теперь - на каторжника после десятилетней отработки на рудниках.
- С ума сойти, - посочувствовал Дмитрий Олегович.
- А я что говорю? - Мокеич запустил промасленную руку куда-то в глубь мотора. - Пуще прежнего старуха вздурилась. Обещает, если что, отобрать доверенность. Кстати, у тебя случайно нет белой эмали? Ольга Игоревна нашла на внут-ренней стороне дверцы пятнышко...
- У Валентины наверняка есть, - обнадежил приятеля Курочкин. Заходи, я тебе дам, сколько надо.
Перед дверью своей квартиры Дмитрий Олегович сделал пару глубоких вдохов и заранее втянул голову в плечи. Он уже знал первую фразу, которую сейчас услышит от супруги.
- Тебя только за смертью посылать! - привычно выбранила мужа Валентина. - Ты где пропадал, а?
- Да так, с Мокеичем поболтали во дворе, - ответил Курочкин и преданно взглянул на жену. Заготовленный ответ был хорош тем, что в нем была частица правды.
- А еще говорят, что женщины болтливы, - прокурорским голосом заметила супруга, словно бы сам Дмитрий Олегович только что был уличен в распространении порочащих слухов. - Ладно, проходи... - У Валентины, похоже, было хорошее настроение.
Дмитрий Олегович поставил на место ведро, мышкой проскользнул в комнату, переоделся в домашнее. После всех приключений ему хотелось просто тихо полежать на диванчике.
Однако полежать не удалось: супруга настроена была поговорить.
- Не вздумай дрыхнуть, - предупредила она Курочкина, входя в комнату, - и так все самое интересное уже прохлопал. Пока ты шлялся и трепался со своим Мокеичем, по телевизору знаешь что показывали?
- Не знаю, - осторожно проговорил Курочкин.
- То-то и оно! - важно сказала Валентина. Ей не терпелось рассказать об увиденном хоть кому-нибудь. Хоть мужу: - Слышал, кто сегодня в Москву прилетел?
- А кто? - спросил Дмитрий Олегович, стараясь ничем себя не выдать.
- Брюс Боур! - торжествующе произнесла супруга. - Вместе с какимито американскими шишками вроде сенаторов. Часа три шла прямая трансляция, я даже обед не успела сварить... Представляешь?
- Конечно, родная, - покорно откликнулся Курочкин, которого теперь ожидали суп из пакета и китайская лапша из пакета же. В лучшем случае. А в худшем - бутерброды с заиндевевшей колбасой. В тайге мороженое вам не подадут.
- Ничего ты не представляешь! - воскликнула Валентина. Ей хотелось, чтобы и Дмитрий Олегович разделил ее радость. - Брюс Боур - в Москве! Это же сказка! Все, кто смотрит сериал, и не надеялись, что сам БРЮС БОУР!..
- Фантастика, - Курочкин попытался изобразить на лице чувство глубокого удовлетворения.
- Он еще рожи корчит! - вознегодовала жена, и Дмитрий Олегович понял: ничего путного на его лице не возникло.
- Я не корчу, - стал оправдываться Курочкин. - Правда, я очень рад, что он в Москве. Живой и здоровый...
- Ничего ты не рад! - сердито сказала жена. - Ты самый натуральный Пилюлькин. Тебе наплевать на все, кроме твоих таблеток. Ты...
Дмитрия Олеговича спас звонок в дверь.
- Это Мокеич, - поспешно произнес он и зашлепал к двери. - Он хотел у нас белой эмали занять. Чуть-чуть.
- Ну, если только самую каплю, - недовольно сказала Валентина, идя следом за мужем. - Пусть ему теща краску покупает. Пусть...
Фраза так и осталась незаконченной.
Дмитрий Олегович распахнул дверь, но за ней Мокеичем и не пахло.
Громкая толпа, жужжа видеокамерами и сверкая блицами, в одну секунду заполнила весь их небольшой коридор. Из толпы вырвалась невероятно длинноногая шатенка и кинулась на шею Курочкину, окутывая его облаком из французских духов и непонятной английской речи.
- Эт-то что еще значит? - ужасным голосом осведомилась Валентина.
Переводчик был тут как тут.
- Миссис Клер Камински сердечно благодарит... э-э... испытывает глубокую благодарность... - По всей видимости, это был все тот же переводчик с телевидения. Или, может быть, другой, но такой же хриплый. Переводил он, впрочем, точно так же: через пень-колоду.
Дмитрий Олегович, косясь на жену, пытался вырваться из шатенкиных объятий. Но делал это как-то не слишком старательно, без огонька.
- Спасение жизни ее любимого супруга... божественное провидение... - продолжал хриплый переводчик. - Миссис Клер говорит, что думала о разводе, но теперь... невероятное происшествие... их семейный корабль поплывет дальше, куда предписано... тут что-то из Библии, наверное...
Напоследок длинноногая миссис Клер чмокнула Курочкин а в губы.
Валентина ахнула. Через мгновение ей предстояло ахнуть еще раз. От толпы быстро отделился какой-то долговязый тип с напомаженными волосами и тоже нежно облобызал ее родного мужа, треща по-английски с большой скоростью.
Если бы переводчик был металлическим роботом, то уже задымился бы от напряжения.
- Мистер Крис Твентино тоже благодарит... - прохрипел и пробулькал он. - Мистер Крис говорит... что еще недавно сомневался, однако... принял решение... он будет снимать мистера Брюса в своем новом...
Не дожидаясь, пока переводчик доведет мысль до конца, Крис Твентино потрепал Курочкина по плечу, ласково сказал: "Ба-ай!" - и растворился в толпе.
Грянули аплодисменты. Толпа раздалась, и перед Курочкиным, наконец, появился Он - в своей знаменитой на весь мир ковбойской шляпе.
Третий раз за последние пять минут супруга Валентина ошеломленно ахнула, после чего вдруг сорвалась с места и исчезла в комнате.
Брюс Боур и вблизи походил на суперзвезду.
От него, как и положено, пахло крепким и духовитым американским мужским дезодорантом. Брюс Боур не стал обнимать Дмитрия Олеговича, но крепко, по-мужски, пожал ему руку. Как и подобает несгибаемому шерифу.
Затем он произнес несколько слов на своем родном английском.
- Мистер Брюс Боур... от всей души... своего спасителя мистера Курочкина, - прерывающимся голосом объявил хриплый переводчик. - Он говорит, что успел многое переосмыслить... Раньше он пил, редко ходил в церковь... нарушал какие-то заповеди... Но после этого случая... твердо решил начать новую жизнь... Он еще раз благодарит... Отныне двери в его доме... тут какая-то английская идиома... Короче, он предлагает дружить небоскребами...
- Сеньк ю, - ответил Дмитрий Олегович, который очень вовремя припомнил, как по-английски будет "спасибо". Память иногда делала Курочкину такие вот царские подарки.
Мистер Брюс Боур проникновенно посмотрел на мистера Курочкина. Ему, должно быть, тоже захотелось сказать своему русскому спасителю чтонибудь без переводчика. Что-нибудь искреннее и теплое. Однако порусски он знал единственную фразу.
- Харотший уиндеец... - начал он с приветливой улыбкой.
Перед глазами у Курочкина все поплыло.
- О нет, только не это! - простонал он и схватился за голову...
...Когда расфуфыренная супруга Валентина, в новых туфлях на каблуках и в новом розовом платье, выскочила в прихожую, там уже никого не было, кроме самого Курочкина. От гостей остались лишь пыльные следы на полу, ароматы французских духов, помады и дезодоранта.
- Ушли! - огорченно воскликнула Валентина. - Ну, что же ты их не задержал?! Посидели бы, чаю попили.
- Они очень торопились, - объяснил жене Дмитрий Олегович. Буквально на минутку и заскочили. У них такая культурная программа...
- Просто офонареть! - Супруга еще не могла опомниться. - Такого не бывает! Вот так сидишь дома - и к тебе так запросто заходит сам Брюс Боур... Кстати, - Валентина с внезапным подозрением посмотрела на Курочкина. - А почему это, интересно, они к нам пришли? Ты не знаешь? А?
- Ошиблись адресом, - предположил Дмитрий Олегович. - Тут в нашем районе, говорят, Никита Михалков живет, а дома-то похожие...
- Да, наверное, ошиблись, - с облегчением вздохнула Валентина. - А я уж подумала, у меня крыша едет.
- Все в порядке, - ласково сказал Курочкин. - Крыша ни у кого не едет. Просто обычное совпадение, они могли и в соседнюю квартиру зайти.
- Могли, - подумав, согласилась супруга. - Нам повезло, они попали к нам... Подожди-ка! - внезапно воскликнула она. - А ты попросил у него фото с автографом?
Дмитрий Олегович привычно вжал голову в плечи.
- Забыл... - протянул он. Супруга всплеснула руками.
- Обалдуй! - воскликнула она. - Люди добрые, я вышла замуж за обалдуя! У него был в гостях сам Брюс Боур, а он не догадался попросить у него автограф!..