Хафф Таня. Камень огня

   Дарвиш молча уставился на девушку. Понимает ли чародейка, какой комплимент она ему только что сделала? Никто при дворе, начиная от его возвышеннейшего отца и кончая надменнейшим дворянином, не усомнился ни на минуту, что он взял Аарона с собой в постель. Глазам стало горячо, и принц задрал голову, чтобы слезы не пролились.
   — Спасибо, — сказал он наконец.
   Понимая, что это значит для него, Чандра одарила его застенчивой улыбкой и легко коснулась его руки.
   — Пойду узнаю насчет одежды.
   Спрыгнула с кровати и быстро вышла из комнаты.
   Через пару минут она вернулась.
   Принц, все еще сидевший на ее постели, удивился.
   — Ты быстро.
   Чандра смущенно закусила губу.
   — Мы, гм… мы забыли о деньгах.
   Дарвиш вытаращился на нее бессмысленным взглядом.
   — О деньгах?
   «Одна Внизу, мы собираемся спасти Ишию и не умеем купить себе завтрак?»
   — Чародеи Девяти, — ухитрилась выговорить Чандра, прежде чем рухнула у двери от неудержимого хохота, — не… думают… о деньгах. — В этом не было ничего смешного, но девушка не могла остановиться.
   Дарвиш ухмыльнулся и покачал головой.
   — Принцы, очевидно, тоже. — Он встал, успев в последнюю секунду подхватить плащ, и направился в другую комнату. — Хорошо, что с нами вор.
   — Хорошо, — согласилась Чандра, вытирая глаза. «Чародеи Девяти еще и не смеются над собой», — с удовлетворением подумал Дарвиш и застыл на пороге.
   — Чандра, почему ты не хочешь, чтобы твой кузен наследовал? Он, что, плохой человек?
   — Нет.
   Девушка сама не знала, почему так ответила, — она не вспоминала о кузене больше девяти дней, — и попыталась объяснить.
   — Он просто… человек. — Чандра нахмурилась. Признав это, она сделала следующий шаг, который дался значительно легче. — Не то чтобы он плохо правил, просто… просто… — Она схватилась за воздух, ища слова.
   — Он не правил бы так хорошо, как ты?
   — Ну… — Она вызывающе подняла подбородок. — Да.
   Дарвиш улыбнулся и, оставив смущенную чародейку ломать голову над их последней беседой, пошел искать поясную сумку Аарона.
 
   — Тысяча извинений, милостивый господин.
   Лорд Балин велел стражникам отойти.
   — Пустяки, — заверил он пухлого торговца, который бежал по причалу и едва не налетел на него, — можете не извиняться.
   Торговец прекратил неуклюжие поклоны.
   — Спасибо, милостивый господин. — Он вытащил надушенный носовой платок. Духи с запахом лимона были настолько сильными, что даже на расстоянии перебивали запах рыбы, и соли, и смолы ишийской гавани. Торговец вытирал потный лоб и нетерпеливо переступал с ноги на ногу, ожидая, когда заморский лорд пойдет дальше.
   Заморский лорд не двинулся с места.
   — Куда вы так спешите?
   — На корабль, мой господин. Я уже заплатил за проезд.
   Лорд Балин нахмурился. Огромное количество кораблей, стоявших в гавани, спешно загружались жителями Ишии.
   — Вы покидаете город?
   — Только на время, милостивый господин. — Почувствовав интерес высокого лорда, торговец раздулся от важности. — Ходят слухи, милостивый господин, — конфиденциально сообщил он, — что Камень пропал и принца Дарвиша послали вернуть его.
   — Уверен, вы слишком прозорливый человек, чтобы верить слухам, — флегматично произнес лорд Балин, ни голосом, ни жестом не выдав внезапного страха, сжавшего сердце. «Чандра. Если Камень пропал и Дарвиш отправился за ним, то где моя дочь?»
   — Ах, мой господин, но есть и факты. — Толстяк начал загибать пальцы, унизанные перстнями. — Все галерей к Госпоже — так мы называем вулкан, милостивый господин — закрыты. Закрыты не только публичные галереи, у меня есть племянник, жрец, он говорит, что храмовые тоже закрыты — и на всех стоят чародеи. Огромное облако дыма — его видно и отсюда, милостивый господин, — нависает над дворцом и храмом и понемногу сползает на дома знати. Мой племянник уверен, храмовые покои, в которых, как говорят, обитает лорд Дарвиш, пусты. А самое главное, милостивый господин, земля двигалась. Не один раз, но дважды.
   — Есть паника?
   — Еще нет, милостивый господин, ибо его возвышеннейшее величество и его королевское высочество принц Шахин, наследник, все еще во дворце, и народ чувствует, что если они остаются… — Он взмахнул руками, не в силах выразить словами, что чувствует народ. — Но если земля снова двинется, милостивый господин… Вы выбрали неудачное время для приезда в Ишию. — Поняв, что его последние слова могут быть сочтены за критику, торговец покраснел. — Прошу прощения, милостивый господин.
   Лорд Балин красноречивым жестом отпустил его и смотрел, как толстяк с радостью поспешил прочь. Затем лорд повернулся и скользнул задумчивым взглядом по крутому склону к белому мрамору дворца, сверкающему на солнце. Он не сообщил о своем прибытии и не надел гербовых знаков, указывающих на его имя и ранг. Лорд Балин хотел ворваться в тронный зал и потребовать обратно свою дочь, но…
   — Мы идем, — объявил он четырем стражникам, которых взял с собой с корабля.
   Стражники молча построились вокруг него в боевом порядке.
   Поднимаясь на последнюю террасу, ведущую ко дворцу, лорд Балин наконец увидел дым. За ним он ожидал появления плотных черных туч, но оказалось, что это не более чем легкая дымка. Однако даже эта дымка обескуражила его. Город явно балансировал на грани паники, и потребовалось бы очень немного, дабы превратить вопросы и растерянность в бунт. Казалось, жизнь идет своим чередом, несмотря на слухи, но обстановка могла накалиться в любой момент.
   Ему лично не было дела до этой страны со всеми ее проблемами — лишь бы только скорее найти дочь…
 
   На площади перед дворцом, рассыпавшись на кучки, стояла небольшая толпа. Между ними ходили лоточники с фруктами и сладостями, а на ступеньках центрального фонтана бродячий артист жонглировал четырьмя сверкающими кинжалами и гранатом.
   Когда лорд Балин вышел на площадь, разговоры возле него прекратились, тишина протянулась за ним, словно флаг. Его одежда, осанка и стражники выдавали в нем дворянина; не имело значения, что он не из Сизали. Даже жонглер поймал свои ножи и неподвижно стоял наблюдая.
   — Милостивый господин! — женский голос остановил лорда Балина у дворцовых ворот. — Это правда? Камень украден? Мы все умрем?
   Ее вопрос повис в горячем воздухе как дым, и лорду Балину на миг почудилось, что запах серы усилился. Это был не его народ, но они — тоже люди и заслуживают ответа. Если он не может предложить им правду, то и не добавит напряженности.
   — Ваш король, — сказал лорд Балин, полуобернувшись к площади, — остается. А я только что прибыл.
   — Но, милостивый господин, говорят…
   — Говорят великое множество глупостей. — Он выдавил улыбку. — Я стараюсь не верить тому, что говорят.
   Проходя ворота, лорд услышал, как снова зажурчали разговоры, и спросил себя, насколько еще хватит этой игры слов.
   Возле стражников топталась дворцовая чиновница, на ее широкое лицо была приклеена заискивающая улыбка.
   — Милостивый господин, — нараспев промолвила она, слегка кланяясь, — вы дали им очень хороший ответ. Вы…
   — Лорд Этман Балин. — Он протянул левую руку с тяжелой золотой печаткой. — Я хочу видеть вашего короля.
   Чиновница снова поклонилась, уже намного ниже.
   — Милостивый господин, если б мы только знали! Ваш курьер…
   — Я не посылал курьера. Я здесь не для церемоний. Я хочу видеть вашего короля. — Его тон добавил: «Не заставляйте меня повторять это в третий раз».
   — Лорд Балин.
   Услышав голос, чиновница вздрогнула и опустилась на колено.
   — Мой возвышеннейший отец сейчас занят, — продолжал Шахин, выйдя вперед. — Может, я смогу заменить его?
   Спустя некоторое время за закрытыми дверями своих покоев Шахин покачал головой и тихо сказал:
   — Я не знаю, где она, но, насколько мне известно, она никогда не входила во дворец. Мне очень жаль.
   Кровь отхлынула от лица лорда Балина, и мир потемнел. «Она никогда не входила во дворец…» Сильные руки усадили его в кресло. «Она никогда не входила во дворец…» В его похолодевшие пальцы вложили металлический кубок. «Она никогда не входила во дворец…»
   — Выпейте! — приказал голос.
   Лорд Балин выпил, и мало-помалу мир вернулся обратно. Твердой рукой, хотя ее костяшки побелели, лорд поставил кубок на столик у кресла и встал.
   — Вы мне очень помогли, ваше королевское высочество. Но теперь я должен искать свою дочь где-то еще, поэтому мне нужно идти.
   — Подождите. — С минуту Шахин изучал пожилого лорда и пришел к внезапному решению. — Вы говорите, ваша дочь — чародейка. Могла бы она прийти и уйти незамеченной?
   Наследник предложил надежду, и лорд Балин ухватился за нее.
   — Могла бы. Она очень могущественная.
   — В тот день, когда должна была приехать ваша дочь, мой брат отправился искать Камень Ишии.
   Лорд Балин снова сел.
   — Значит, слухи верны.
   Шахин кивнул:
   — Да.
   — Куда?..
 
   — В Тиволик, столицу Итайли.
   — Тогда я должен ехать за… — Недоговорив, лорд Балин задумался.
   Шахин молчал, наблюдая за лицом своего гостя, пока тот перебирал в уме варианты.
   — Никто не должен знать, — сказал наконец лорд Балин. — Если горожане обнаружат, что Камня нет, паника уничтожит Ишию так же несомненно, как вулкан. Принц Дарвиш едет в Итайли тайно, чтобы предотвратить войну между вашими странами, которая наверняка уничтожила бы Ишию так же несомненно, как вулкан. Если я отправлюсь в Тиволик за своей дочерью, то и сам могу оказаться в ответе за гибель Ишии. — Он провел трясущейся рукой по лицу и умоляюще посмотрел на Шахина. — Могу я хотя бы убедиться, что моя дочь с ним?
 
   — Я хорошо помню тот день, ваше королевское высочество, — бесстрастно произнес Охам.
   — До того, как ваш принц ушел в храм, приходила девушка в его покои?
   — Нет, ваше королевское высочество, — эта девушка — чародейка, — вмешался лорд Балин. — Она могла принять любой облик.
   — Я не помню никаких посетителей после того полудня, милостивый господин.
   — Ваше королевское высочество?
   Шахин посмотрел на юного одевальщика, стоявшего на коленях рядом с Охамом.
   — В чем дело?
   — Я вовсе не помню того полудня.
   Охам окаменел.
   — Пожалуйста, простите его, ваше королевское высочество.
   — Нет-нет, ваше королевское высочество. Я помню то утро. И тот вечер. — Дрожащий голос Фади срывался от волнения. Покраснев, мальчишка продолжал: — Но я совсем не помню того полудня.
   Шахин повернулся к лорду Балину.
   — Чандра могла это сделать?
   — Да. — Это слово потерялось в огромном вздохе облегчения.
   — Спасибо вам обоим. Можете идти.
   Охам плавно встал с колен и, пятясь, вышел из комнаты, но Фади на минуту задержался.
   — Милостивый господин?
   Лорд Балин посмотрел в темные глаза мальчишки и, как это ни странно, нашел в них утешение.
   — Да?
   — Вы не бойтесь за свою дочь, милостивый господин. Если она с принцем Дарвишем, он защитит ее. Он… то есть… я… — Внезапно смутившись, Фади запнулся и замолчал.
   Лорд Балин погладил его по волосам.
   — Спасибо тебе, — мягко сказал он.
   Заалев, насколько это было возможно с его цветом кожи, Фади быстро попятился из комнаты.
   — Если хотите дождаться их, милости просим остаться, пока они не вернутся, — сказал Шахин лорду Балину. — Конечно, если они не вернутся, — он беспомощно развел руками, — милости просим умереть вместе со всеми нами. Но, возможно, ваш народ предпочтет, чтобы вы жили.
   — Я не знаю вашего брата, принц Шахин, но доверюсь мнению этого мальчика. Нужно быть особенным человеком, чтобы внушить такую любовь. И вы, принц Шахин, не знаете мою дочь. — Лорд Балин гордо поднял голову. — Она — Чародей Девяти, и я верю — раз они вместе, вы получите обратно ваш Камень. Я буду здесь, когда она вернется.
   Шахин улыбнулся. Он так давно не делал этого, что улыбка выглядела на его лице странно.
   — Это еще не вся история.
   Лорд Балин кивнул.
   — Как всегда. Вы сможете рассказать мне ее, пока я жду аудиенции вашего возвышеннейшего отца.
 
   — Принц Шахин слишком много на себя берет!
   — Я рад, что он сказал мне, возвышеннейший. Его рассказ удержал меня от опрометчивых поступков, которые могли разрушить ваши тщательно продуманные планы.
   Король Джаффар сузил глаза, но он не мог отрицать правоту заморского лорда.
   — Да, шум из-за вашей пропавшей дочери привлек бы нежелательное внимание, — согласился он.
   — Поскольку я понимаю, что происходит, я готов ждать здесь, тихо ждать.
   — Конечно же, милорд, — лорд-канцлер вышел вперед, озабоченно морща лоб, — вы вернетесь домой. Вы нужны своему народу. Лучше, если вы подождете свою дочь там, не подвергаясь опасности умереть с Ишией.
   Долгую минуту лорд Балин изучал лорд-канцлера.
   — Я знаю, на что способна моя дочь, лорд-канцлер, и не думаю, что они с вашим принцем Дарвишем потерпят неудачу. Ваш совет вынуждает меня считать, что вы боитесь обратного. Удивительно, почему, учитывая эти страхи, вы тем не менее остаетесь?
   — Я остаюсь рядом с моим королем! — Лорд-канцлер низко поклонился трону.
   — Разве не имело бы больше смысла сопровождать вашего короля в безопасное место, откуда он мог бы править в здравии, что бы ни случилось здесь?
   — Мой король предпочитает оставаться со своим народом.
   — Довольно! — Король Джаффар наклонился вперед. — Вы не мой подданный, лорд Балин, и я не могу приказывать вам. Если вы желаете ждать свою дочь здесь, в Ишии, мой дворец в вашем распоряжении. Но вы, конечно, будете молчать о Камне.
   — Конечно, возвышеннейший. — Лорд Балин наблюдал, как лорд-канцлер, спрятав руки в рукава мантии, возвращается на свое место за троном из розового дерева. — И я надеюсь, мое присутствие поможет убедить народ Ишии, что все хорошо.
   Король Джаффар слегка улыбнулся.
   — Это приходило мне в голову. — Затем его лицо снова стало жестким. — Принц Шахин в настоящее время в немилости у трона. Будет лучше, если вы не станете проводить с ним много времени.
   Лорд Балин наклонил голову.
   — Я слышал ваши слова, возвышеннейший.
   — Ну? — спросил Шахин, предлагая гостю выпить.
   Принц ясно дал понять своим слугам, что им следует найти себе дело где-нибудь в другом месте, пока они с лордом Балином разговаривают.
   Благодарно кивнув, лорд Балин принял кубок.
   — Если б лорд-канцлер был немного толще, — устало вздохнул он, — вы могли бы засунуть его в вулкан и одним махом решить большинство ваших проблем.
   — Ты отправил кого-нибудь к чародею?
   — Да, ваше милостивейшее величество. Мудрейшему Палатону уже сообщили, что принц Дарвиш и вор в городе.
   — Я хочу, чтобы их нашли, лорд Рахман.
   Пожилой лорд развел руками.
   — Стража продолжает искать, Ваше милостивейшее величество, но Тиволик — большой город, и если у молодого вора есть друзья среди ему подобных…
   Король Харит забарабанил пальцами по подлокотникам.
   — Ему подобных, — фыркнул он. — Обещай кошелек золота и полное помилование любому, кто сообщит о них сведения, необходимые для их поимки, и «ему подобные» у тебя в кармане.
   — Прости. Я не могу. Это больно.
   Дарвиш мягко похлопал Чандру по плечу.
   — Эй, все хорошо! Без бороды я больше не похож на Шахина, а с иллюзией на глазах не похож на себя. Со мной все будет хорошо.
   Девушка отняла ладони от лица и яростно посмотрела на принца.
   — С тобой все будет хорошо? А если я никогда больше не смогу сфокусировать силу?
   — Ничего, — успокоил ее Дарвиш, — мы придумаем другой способ достать Камень.
   — Я говорю не о Камне, ты, тупоголовый индюк! Я говорю о себе! — Голос сорвался, и она снова спрятала лицо в ладонях. «Я не заплачу. Нет!» Она не заплакала, когда пыталась изменить внешность принца и корчилась на полу от боли, и не заплачет сейчас.
   — Тебе просто нужно время на поправку, — вмешался Аарон. — Ты пережила жестокое нападение. Что удивительного, если у тебя все еще остаются открытые раны?
   — Они заживут? — Чандра ужасно смутилась, услышав, как дрожит ее голос.
   — Если ты перестанешь сдирать струпья.
   — Фу, Аарон!
   В ответ он чуть приподнял плечо, и девушка слабо улыбнулась. К этому одетому во все коричневое человечку с каштановыми волосами, коричневой кожей, но с голосом и манерами Аарона еще надо привыкнуть. Чародейка критически оглядела юношу: краска из грецкого ореха изменила внешность Аарона без магической силы. А Дар… ну, Дар тоже более или менее. Так что пока можно не фокусировать силу. А ноги и голова по-прежнему работают отлично. Чандра с облегчением вздохнула и бодро вскочила.
   — Ладно, — сказала она, — пошли.
   Она запрыгала вниз по лестнице, и Дарвиш прошептал, чтобы она не слышала:
   — Ты здорово ее взбодрил. Я и не подозревал, что ты так много знаешь о чародеях и силе.
   — Я не знаю.
   — Не знаешь? Ты соврал?
   — Я здорово ее взбодрил, помнишь?
   Дарвиш не нашелся, что ответить, поэтому они продолжали спускаться молча.
   — Ну, — спросил Аарон на улице, когда они догнали Чандру. — Куда идем?
   Еще в номере принц сказал, что у него есть план, и вор был рад этому. У него не было сил что-то придумывать. Его жизнь, когда-то подвешенная, теперь оказалась отрезанной и неслась по течению. Юноша чувствовал себя выставленным напоказ. К счастью, Дарвиш и Чандра относились к нему как обычно, и в ту минуту, когда Аарон наконец выбрался из постели с опухшими глазами, измученный беспокойной ночью, полной кошмаров, они разговаривали с ним в присущей им манере. Он бы не вынес сочувствия или утешения. Ему не нужно ни то, ни другое. Ему нужны они неизменившиеся, и нужно время, дабы убедить себя, что он не должен больше нести бремя вины за смерть Рут. А это будет нелегко.
   — Мы идем к гавани, — сказал Дарвиш. Заходящее солнце слепило глаза, и он набросил на голову капюшон. — Я ищу винный погребок.
   — Зачем? — Чандра выглянула из-под накрахмаленной ткани.
   В первый момент Дарвиш услышал не «Зачем?», а «Собираешься напиться до бесчувствия?» Именно это означал бы такой вопрос в Ишии. Затем он понял: если Чандра спрашивает, значит, хочет знать. Если б она имела в виду что-то другое, то не стала бы утруждать себя сарказмом.
   — Я собираюсь найти себя. — Лицо Дарвиша озарилось его неповторимой ироничной улыбкой, которая заставляла трепетать множество сердец при дворе. Но сердце Чандры не затрепетало.
   — Прости?
   — Не буквально себя, а кое-кого, похожего на меня. Младшего сына, у которого полно свободного времени и нет ни своего дела, ни своего места. Но который так жаждет получить их, что готов играть отведенную ему роль — роль пьяницы и шута.
   Взгляд девушки сочувственно смягчился.
   — Ну, раз ты понял это, — молвила она, сжимая его кисть, — то сумеешь остановиться.
   Улыбка стала немного печальной, но не менее ироничной.
   — Чандра, я всегда понимал это.
   Не доходя до гавани, они свернули на улицу, которая пряталась за доками и складами. Моряки и портовые рабочие ходили туда тратить свое жалованье. Тысячи экзотических вещей продавались там — от шелков и пряностей до плотских утех, и покупатели и продавцы бойко торговались, крича во все горло. Аарон понял, почему Дарвиш предпочитал ходить по таким же улицам в Ишии, а не оставаться при дворе. По крайней мере здесь если ты пьяница и дурак, то потому, что ты — пьяница и дурак, а не потому, что от тебя ожидают этой роли.
   — Мы ищем какой-то конкретный погребок? — поинтересовалась Чандра, вертя головой во все стороны, чтобы увидеть все сразу.
   Дарвиш пожал плечами.
   — Нет, любой. Он будет в одном из них.
   — Думаешь, он поможет? — осведомился Аарон, когда они влились в толпу.
   — Он может не знать, где Камень, но гарантирую, он знает нечто такое, что наведет нас на след. Сплетни и догадки — любимое развлечение при дворе, и никто не следит за своим языком в присутствии себе подобных.
   Вор задумчиво кивнул. Он увидел это сам за то короткое время, что провел с Дарвишем во дворце. Аарон хотел задать еще один вопрос, но вдруг почувствовал, как чьи-то пальцы лезут в его поясную сумку. Сжав рукой тонкое запястье, он повернулся к воришке. Неудачник — тощий, бесполый ребенок не старше семи лет, — был бледен от ужаса под слоем грязи, но знал, что не следует привлекать внимание, вырываясь на свободу.
   — Я… это… ничего, — проскрипел воришка. Несколько секунд Аарон молча смотрел на него, потом сказал:
   — Надо было подождать, когда толпа сама притиснула бы тебя ко мне. — Свободной рукой юноша полез в сумку и подбросил в воздух итайлийский серебряный кружок. Металл вспыхнул на солнце, затем метнулась грязная рука, и монета исчезла. Аарон отпустил запястье, и ребенок затерялся в толпе.
   — Нет почета среди воров? — усмехнулся Дарвиш.
   — Нет, — фыркнул Аарон, а весь его вид говорил: «Не надоедай мне с этим».
   «Ты слишком хороший вор, Аарон, мой мальчик».
   «Не сейчас, Фахарра. Пожалуйста».
   — Вот! — Дарвиш вдруг остановился, положив руки на плечи спутников. — Он только что свернул на улицу, невысокий, стройный, в ярко-зеленом и золотом.
   — Я вижу его, — сказала Чандра. Аарон кивнул.
   Хотя солнце еще не село, у этого повесы уже заплетались ноги. Отбросив с лица длинные темные локоны, он обаятельно улыбался и приветствовал всех встречных так, словно это его закадычные друзья, с которыми он слишком долго не виделся.
   «А что, — размышлял Дарвиш, — вполне возможно».
   Повеса направился в один из менее солидных винных погребков. Пройдя через крошечный дворик, мимо сваленных в углу куч мусора, он скрылся в темных, тайных внутренностях погребка. Два стражника, не скрывая ни своей скуки, ни своего неодобрения, последовали за ним.
   — Совсем ребенок, — прошептала Чандра. — Интересно, кто он?
   — Надо узнать, — согласился Дарвиш. — Подождите здесь.
   На выяснение ушла всего минута: шлюхи хорошо знали юношу.
   — Это племянник короля. Слишком близко к трону, чтобы жить своей собственной жизнью. И слишком далеко, чтобы иметь какие-то официальные обязанности.
   — И, поощряемый этим, — жест Чандры охватил шлюх и погребок, — он не сумеет построить фундамент для власти.
   Спутники воззрились на нее с удивлением.
   — Я тоже наследница, — резонно заметила девушка.
   Они пошли к погребку. У самого дворика Дарвиш занервничал. Запах погребка ударил в нос. Запах не просто вина, но и пота, и дыма, и какого-то мрачного уюта.
   — Я не могу войти туда. — Напряжение сковало плечи и спину, а челюсти сжались так, что заболели уши.
   Аарон взял принца под локоть. В таких местах нельзя колебаться, проявлять слабость: накличешь беду. Он потащил Дарвиша меж двух домов в тихий переулок, а там отпустил его и отошел.
   Принц неуверенно усмехнулся и провел руками по волосам.
   — Простите, — взмолился он, жадно глотая зловонный воздух, который по крайней мере не благоухал его прошлым. — Я… я думал, что смогу это сделать. Я думал, что справлюсь с этим. Я ошибся.
   — Ты нужен нам, Дар. Ты сумеешь разговорить его.
   — Он — наша единственная ниточка к Камню, Дар, — прибавила Чандра.
   — Думаете, я не знаю? — Принц неожиданно повернулся и вогнал кулак в стену, разбив костяшку. На желтом кирпиче заалело кровавое пятно. Когда Дарвиш замахнулся во второй раз, Аарон встал между ним и стеной. Серые глаза встретились с карими и удержали их взгляд. Принц медленно разжал кулак.
   — Мне кажется, я знаю выход, — мягко сказала Чандра. — Используй душевную связь.
   Радуясь возможности разорвать их взгляды, которые начали жить своей собственной жизнью, Дарвиш повернулся к девушке.
   — О чем ты? — резко спросил он. — Душевную связь нельзя никак использовать. Это привязь и — больше ничего.
   — О нет, — возразила Чандра, — это то, для чего ее применяют, но не то, чем она является. — Внезапный шум на улице заставил ее шагнуть вперед и понизить голос. — Помнишь, что ты ощущал, когда ее только наложили? У тебя были странные мысли и чувства, которые, не являлись твоими?
   — Они прекратились, — произнес Аарон без всякого выражения. На его лице появилась маска пустоты — как всегда в минуты наибольшего волнения. С тем, что душевная связь была физической связью с Дарвишем, вор мог справиться, еле-еле. С тем, что она была и эмоциональной связью…
   — Нет, они не прекратились. Вы просто перестали их замечать. Дар, ты можешь черпать силы Аарона, чтобы выдержать это. Ты уже делал так, когда сражался с вином.
   — Я черпал силы Аарона?
   — Да.
   Дарвиш вспомнил, как выглядел вор тем утром, когда он наконец пришел в себя. «Значит, и в этом я виноват. Одна Внизу, но как мне расплатиться за все, что я натворил?»
   — Ты и теперь можешь это сделать.
   — Нет.
   — Почему же нет? Аарон не против.
   Колкость в ее голосе вывела принца из меланхолии. Он шагнул к чародейке и прошипел сквозь зубы:
   — Ты спятила? Ты же слышала, что он пережил прошлой ночью.
   — Дар… — То, что принц будет знать его мысли и чувства, приводило Аарона в ужас. В то же время он ничего так не хотел за всю свою жизнь. — Для этого я достаточно силен.
   Когда Дарвиш снова повернулся к нему, вор выдавил улыбку.
   — У меня большой опыт самоотречения.
   — Значит, сегодня вечером ты снова должен нести мое бремя? — горько вымолвил принц. Он не думал, что сможет презирать себя больше, чем тем утром у моря. Но, оказывается, смог. И презирал.