Хафф Таня. Камень огня

   — Но маловероятно. Украденный янтарь могли узнать, а этот вор слишком опытен, чтобы так рисковать. Он должен был получить его.
   — И это возвращает подозрения к моей жене? — Шахин задал свой вопрос достаточно спокойно, но глаза выдали его гнев и страх.
   — Никто не подозревает твою жену, Шахин, но ты поговоришь с ней и выяснишь, что ей известно.
   Хотя в его осанке был виден другой ответ, принц сказал только:
   — Хорошо, отец.
   — Я обдумал этот вопрос. — Ритуальные слова зазвенели как сталь. — Я отправлю за Камнем вооруженный отряд в Итайли.
   Лорд-канцлер наклонился вперед, его пухлая рука потянулась к черному шелку королевского рукава.
   — Возвышеннейший, если позволите мне дать совет… Армия, посланная в Итайли, вызвала бы вопросы, которых мы не можем допустить, и, несомненно, развязала бы войну, которой мы стремимся избежать. Это не вернуло бы Камень.
   — Это критика, лорд-канцлер, я еще не слышал совета.
   — Пошлите маленький отряд, возвышеннейший. Одного человека. Или двух.
   По другую сторону трона Шахин сжал плечо короля.
   — Пошли Дарвиша.
   Дарвиш закрыл глаза. Аарон понял, тот ждет неизбежного смеха.
   Никто не засмеялся.
   — Он мог бы путешествовать, — продолжал Шахин, все еще обращаясь к королю, — не как принц, а как наемник. Он легко может сойти за него. Его привычки — определенно не привычки принца, и даже его оружейный мастер признает, что он необыкновенно искусен.
   — Да. — Лорд-канцлер загорелся внезапным энтузиазмом. — И пошлите с ним этого вора, вдруг Камень снова придется украсть. Их души можно связать, чтобы он не сбежал.
   «Связать души?» — мысленно фыркнул Аарон. Что за пустая трата колдовства! Почему бы им просто не попросить? Ему все равно нечего делать. Его жизнь до дворца была пеплом, а его жизнь внутри дворца — просто выжиданием.
   Обсидиановый взгляд молча заскользил по Дарвишу.
   — Это — единственный шанс для Ишии?
   Дарвиш мигнул, но никто, кроме Аарона, этого не увидел.
   — Это лучший шанс, отец.
   — А если люди спросят, где он?
   — Мы скажем, возвышеннейший, что он в уединении, готовится к свадьбе.
   — И этому поверят?
   — Его репутация снова работает на нас, возвышеннейший. Все решат, будто он уединился, чтобы лечиться от дурной болезни, которую он не может передать благовоспитанной невесте.
   Король Джаффар кивнул. Эти заверения его не убедили, но раз его наследник и лорд-канцлер пришли к единому мнению первый раз за несколько недель, он согласен.
   — Ты и твой вор, — холодно сказал он третьему сыну, — поедете в Итайли и вернете Камень.
   Дарвиш поклонился.
   — Почту за честь служить, возвышеннейший.
   А юноша спросил себя, услышал ли кто-нибудь под насмешкой Дарвиша глубокое звучание правды? Он подозревал, что Шахин услышал. Наследный принц только что дал брату шанс спасти себя, а заодно Ишию.
   «Души связаны». Дарвиш исследовал эти новые и беспокойные ощущения, оставленные чародеем. Каждая мысль, казалось, несет с собой слабое эхо. И его вдруг охватило страшное желание почесаться, которое явно не принадлежало ему. «Души связаны». Если Аарон отойдет от него больше чем на десять своих ростов, то упадет, крича от боли, и боль не утихнет, пока расстояние не сократится.
   Во время этого короткого ритуала Дарвиш поймал взгляд Аарона, предлагающий сочувствие или товарищество, — он не понял, что именно. К его удивлению, Аарон не сразу отвел свой взгляд, и от его молчаливого признания того, что делалось с ними обоими, у принца стало легче на сердце.
   «Души связаны». Дарвиш фыркнул, толкая наружную дверь своих покоев. «А я ведь хотел только друга».
   Это был день сюрпризов, и вино, которое Дарвиш выпил на обратном пути через залы, не сумело замедлить бешеный стук его сердца. Его возвышеннейший отец доверил спасение Ишии ему. Ему!
   Девять Наверху!
   Его смех прозвучал натянуто.
   — Должно быть, пропажа Камня действительно испугала его.
   — Кого?
   — Моего возвышеннейшего отца, конечно. — Его смех больше не походил на смех.
   — Почему? — спросил вор, следуя за принцем в гостиную. — Потому, что он посылает за Камнем тебя?
   Переход от козла отпущения к победителю не может быть легким. Аарон надеялся, что Дарвиш сумеет совершить его. Хотя какое ему дело?
   — Потому, что он посылает за Камнем нас, — поправил Дарвиш. — Вора и пьяницу. Девять Наверху, он, наверное, помешался.
   — Вор, чтобы поймать вора. И, возможно, пора доказать, что ты нечто большее, чем пьяница.
   Дарвиш остановился и через плечо посмотрел на юношу.
   — Я? — Он вздохнул и отвернулся. — Мне надо выпить. «Шахин считает, что ты больше, чем пьяница. Так же думает и лорд-канцлер… иначе он не старался бы так усердно тебя споить».
   Хмуро глядя в спину Дарвиша, Аарон вдруг вспомнил о броши, которую нес Фахарре в ту последнюю ночь. «Больше хороших камней испорчено оправами…» Для сумасшедшей старухи она была очень умна.
   — Я сказал, — Дарвиш возвысил голос над криками павлинов, — мне надо выпить. — Он нахмурился. Ни один одевальщик не появился из спальни с наполненным кубком на подносе и извинением, что заставил его ждать. Все было тихо и недвижимо.
   На мгновение принца охватила паника, что отец забрал их в качестве наказания, которого Дарвишу не дано понять. Потом он обозвал себя глупцом и бесшумно выхватил саблю. Его возвышеннейший отец едва признавал его, своего сына, а слуги были просто пустым местом.
   Если б они могли, они бы ответили на его зов. Что-то помешало им.
   Он жестом велел Аарону ходить по гостиной. Вор вскинул кусты бровей, но подчинился. Под шум его шагов Дарвиш прокрался вдоль стены и заглянул через арку в спальню.
   На ближнем углу кровати скрестив ноги сидела девушка, спокойно заплетая водопад каштановых волос.
   Кончик сабли глухо ударился о ковер.
   — Кто ты такая? — грозно спросил принц.
   Девушка выглядела смутно знакомой: хорошенькая, стройная и серьезная. Он назначил ей здесь свидание, а потом забыл? Это было бы не в первый раз, хотя обычно Дарвиш предпочитал женщин постарше. Он шагнул в спальню. За девушкой, растянувшись бок о бок на его кровати, лежали все трое одевальщиков.
   Сабля снова поднялась воинственно.
   — Что ты с ними сделала?
   — С кем? — Девушка заплела косу и бросила ее за плечо. — А, с ними? Они отдыхают. — Она встала с кровати и потянулась. Ее макушка едва доставала принцу до середины груди. — Я уложила их спать. Когда я уйду, они даже не вспомнят, что произошло. — Карие с золотыми крапинками глаза на секунду остановились на лице Дарвиша. — А твой портрет довольно точен. Они упустили мешки под глазами, но у тебя и правда очень голубые глаза. Так что же вы сделали с Камнем?
 
   — … и когда я обнаружила, что больше никто не знает, что его нет, я вернулась сюда.
   Чандра раскинула руки, ясно давая понять — рассказ окончен, и выжидательно посмотрела на принца. Она не упомянула о том, как попала в плен чародея Четвертого. То, что ее, Чародея Девяти, испугал чародей меньшей магической силы, было, было… Ну, это в любом случае не их дело.
   Дарвиш набрал в грудь побольше воздуха, открыл рот, но, вместо того чтобы заговорить, глотнул вина. «Ну и денек сегодня выдался», — вздохнул он.
   — Слушай, — молвил он наконец, расхаживая по комнате, — я тоже не хочу жениться на тебе, но, рискуя ранить твои чувства, должен заметить, есть более важные вещи, происходящие прямо сейчас.
   — Почему это должно ранить мои чувства? — Уж не думает ли принц, что она сочтет договорной брак, которого обе стороны не хотят, более важным, чем Камень Ишии? — Так что случилось с Камнем?
   — Его украли. Перед самым рассветом. — Дарвиш не видел смысла скрывать правду. Ему уже мерещилось, как Чандра врывается в тронный зал и требует сведений от его возвышеннейшего отца. Если б ситуация не была столь серьезной, он бы, пожалуй, не решился ей мешать. — Вор мертв. Мы думаем, Камень у чародея, который нанял этого вора в Итайли…
   — Конечно, у чародея, где же еще ему быть? Но Итайли — большая страна. — Чандра саркастически вскинула брови. — Надеюсь, у вас есть более ценные сведения, чем это.
   Дарвиш устало вздохнул:
   — Все указывает на Тиволик и кого-то из королевской семьи. Мы с Аароном отправляемся туда.
   — Вы с Аароном? — Чандра перевела взгляд с принца, действительно высокого и мускулистого, но с признаками распутства, на худощавого вора, который при всей ширине его плеч ростом был чуть выше нее и двигался так, словно ему больно дышать. — Почему вы?
   — Потому что именно мы выследили его до Итайли. Потому что у нас лучшие шансы на успех. Потому что чем меньше людей знает, тем меньше вероятность паники. Потому что… — Он поискал еще одну причину. — Потому что мы можем ускользнуть незаметно.
   «Говори что-нибудь слишком часто, слишком настойчиво, и ты в конце концов убедишь себя, — подумалось Дарвишу. — Они знают, что это невозможно сделать, вот и посылают меня».
   — О-о! — Чандра рассмотрела варианты. Это имело некий смысл. Она повернулась к Аарону, лежавшему на тюфяке. — Ваши души связаны. Почему?
   — Я вор. — Юноша только чуть повернул голову. Он чувствовал себя совсем слабым, слабее ребенка. Все тело болело, в голове стучало, а они еще должны поймать вечерний отлив из Ишии. — Они думают, что я сбегу.
   — А ты сбежишь?
   — Сомневаюсь.
   — Я никогда раньше не встречала вора.
   — Неудивительно.
   — Я бы хотела поговорить с тобой об этом позже.
   — Позже, — коротко согласился он.
   Девушка напомнила ему Фахарру: наверное, такой гранильщица была в молодости. Аарон не хотел любить ее. Ему некуда было бежать. Хотя подлость Херрака означала, что он не подвел Фахарру, она не отменила, не могла отменить того, как он подвел Рут. Легко, очень легко вор коснулся душевной связи. Это был смущающий день.
   — Ладно, — удовлетворенно заявила Чандра, — я иду с вами.
   — Нет, даже если явятся все Девять и потребуют этого. — Дарвиш снова наполнил кубок и торопливо глотнул. — Ты отправляешься домой. Поверь, никто сейчас не думает о свадьбе. И твой народ будет беспокоиться о тебе.
   — Мой народ, — вызывающе передразнила она, — даже не знает, что меня нет, и не будет скучать по мне, когда узнает.
   Дарвиш хотел вновь возразить, но по лицу Чандры понял, что она не станет слушать. «Ну и пусть», — решил принц. Вряд ли он тот человек, который вправе кому-то советовать, как ему жить.
   — И что вы с Аароном собираетесь делать, когда найдете этого неизвестного и, — могу добавить, если ты еще не сообразил, — очень могущественного чародея с Камнем?
   — Что ты имеешь в виду?
   — Я имею в виду, что ты собираешься делать? Колотить его своей саблей, пока Аарон будет очищать его карманы?
   — Что-то вроде этого. — Дарвиш еще выпил. «Ну и язычок у этого ребенка!»
   — Имело бы смысл взять с собой чародея.
   — У нас нет чародея.
   — У вас есть я.
   — А ты-то как раз не можешь идти.
   — Это почему же?
   — Э… — Дарвиш хотел взять с собой чародея, но все они нужны здесь: вдруг извержение произойдет раньше, чем Камень вернется. Лорд-канцлер очень извинялся по этому поводу. — Ты слишком молода.
   Чандра улыбнулась. Что за болван!
   — Я достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, — заметила она.
   — Слушай, Чандра, — Дарвиш пытался рассуждать здраво, — почему тебе так важно идти с нами?
   Девушка раздула ноздри в бессознательном подражании Раджит.
   — Я же сказала тебе. Чародеи Девяти создали Камень. Я — Чародей Девяти и, — если ты не знаешь другого такого, а я лично не знаю, — единственный Чародей Девяти во всей округе. Это делает меня исторически ответственной за Камень. — Она перебросила косу за спину. — А кроме того, если я помогу вернуть Камень, мне будет проще отказаться от брака.
   — Брак не будет…
   — А если ты не возьмешь меня, я расскажу всему городу, что Камень пропал.
   — Ты не посмеешь!
   — Хочешь проверить?
   Похоже, она не шутит.
   Дарвиш прикончил вино и свирепо посмотрел на нее поверх кубка. Она встретила его взгляд, самодовольно улыбаясь.
   — Проклятие! — вздохнул он наконец. — Твоя взяла. Можешь идти. Все равно, — надулся принц, — я бы не смог тебя остановить.
   — А я все думала, когда же до тебя дойдет?
   — Дойдет что?
   — Что ты не смог бы меня остановить.
   — Тогда почему?..
   Чандра раскинула тонкие руки.
   — Потому что я предпочитаю, чтобы этот разговор состоялся сейчас, а не на палубе корабля или у дворца в Тиволике, где вы бы провалили всю миссию.
   Дарвишу всегда претил покровительственный тон, но когда он звучал из уст девчонки в два раза меньше его и на семь лет моложе, — это было просто нестерпимо.
   — Мне никогда не говорили, что ты чародейка, — проворчал он.
   Чандра пожала плечами.
   — А мне не говорили, что ты пьяница. Считай, что мы квиты.
   — Да? Ну, ты… — Странный, придушенный звук прервал его. Аарон, крепко обхватив себя руками в тщетной попытке удержать грудь в состоянии покоя, трясся от беспомощного смеха. Этот смех звучал слегка заржавлено, как будто им давно не пользовались. А еще — немного отчаянно.
   Дарвиш и Чандра посмотрели на корчащегося вора с аристократической надменностью.
   Аарон не знал, почему он смеется, разве что его рассмешила мысль о них троих — пьяном принце, беглом ребенке-чародее и неудачнике-воре, — штурмом берущих Итайли и с триумфом возвращающихся с Камнем Ишии. «Наши души связаны. Я не могу убежать. Мне придется пройти это до конца».
   Возможно, он смеялся потому, что разучился плакать.

8

   «Встретимся в доках». Легко было сказать это там, в тишине дворца. Чандра подвинула сундучок и туже сплела вокруг себя заклинание невидимости. Ее несуженый со своим вором отправлялись из храма, из «уединения» принца, поэтому девушка не могла идти с ними, но разве она не самостоятельно прибыла в Ишию?
   — Я Чародей, не забывай, — осекла Чандра предостережения Дарвиша. — Оставаться невидимой — одно из основных магических искусств.
   Принц с надеждой посмотрел на Аарона. Смерив девушку взглядом, чужеземец сказал:
   — Перед доками стоят семь складов. Встречай нас у западного конца.
   Дарвиш запротестовал, а вор ответил:
   — Она чародейка. — Его тон добавил: пусть докажет это.
   Принц ухмыльнулся. Разозлившись, Чандра вскочила и выбежала из комнаты. Затем ей пришлось вернуться, чтобы снять с одевальщиков сонное заклятие. Девушка не помнила, когда последний раз была так смущена.
   — Я верну ему этот Камень, — пробормотала Чандра, но ее слова потерялись в криках чаек, — и тогда он пожалеет, что смеялся. Он увидит. Я — Чародей Девяти!
 
   Грубый камень западного склада впился ей в спину, а впереди раскинулись доки Ишии.
   Всюду вразвалку ходили матросы; золото блестело в их ушах, и носах, и зубах, каждое второе слово — ругательство. Купцы, либо пухлые как перины, либо тощие как скелеты, общались с корабельными экономами и капитанами, договариваясь о грузах, плате и взятках. Шлюхи зорко посматривали из-под густо накрашенных век, чтобы не упустить свой шанс, и на глазах у Чандры хлипкая девица младше ее последовала за смеющимся матросом. Простой люд рыскал по докам в поисках дешевого товара — отреза шелка, чуть испачканного солью, рыбы не первой свежести. Дворяне, подняв надушенные рукава, чтобы избавиться от постоянно меняющихся запахов гавани и вездесущей вони своих менее удачливых собратьев, искали острых ощущений в сопровождении стражников — на случай, если острые ощущения одержат верх. Где-то неподалеку заныл нищий, выпрашивавший милостыню, но, судя по пронзительным крикам боли, получил менее желанное подаяние.
   Больше пяти лет Чандра жила в тихом деревенском поместье со своей наставницей, служанкой и старой няней. Раз в месяц к ней приезжал отец. Раз или два в году она приезжала ко двору отца.
   Доки Ишии в полном смысле слова кишели людьми. Слишком много их толклось в одном месте.
   Посреди процессии с приданым Чандра была частью большого целого. Здесь девушка сидела одна. Не то чтобы она боялась. Она — чародей. Притом Чародей Девяти. Но во всем этом ощущалась какая-то необузданная сила. Слишком уж много людей…
   Когда наконец появились принц и вор, Чандра не сразу узнала их. Заинтересовавшись суетой вокруг этой пары, девушка целую минуту недоуменно разглядывала их, прежде чем поняла, кто такие этот стройный чужеземец и его огромный наемник.
   Дарвиш, с коротко подстриженными волосами и темными бакенбардами, уже не выглядел тем длинноволосым красавцем в пышных дворцовых нарядах, но казался выше ростом и намного крупнее. Одежда из толстого хлопка и простые кожаные доспехи, запятнанные потом, не скрывали хорошо очерченные мускулы, а его грязно-белый солнечный плащ мог быть натянут на шесты вместо палатки. Вид у Дарвиша по-прежнему был как у человека перебравшего, но не такого слабого, как в окружении шелков и подушек. Он совсем не походил на принца.
   А вор походил. Он не сделал ни одного лишнего движения. Не смотрел ни налево, ни направо, спрятав лицо в тени накрахмаленного капюшона своего солнечного плаща. Чандра понимала, его осанка — следствие недавних ран: незажившие ожоги ограничивали движения. Но все равно Аарон выглядел так, будто владеет этим городом. Будто он стоит один на вершине горы и ничто не может сбросить его оттуда. Чандра невольно восхитилась. Ее отец был когда-то таким же сильным человеком.
   — Вот этот склад, — взмахнул рукой Дарвиш.
   В широких рукавах плаща блеснули его защитные браслеты. Принц знал, грешно радоваться, что его город вместе с обитателями в огромной опасности, но ничего не мог с собой поделать. По крайней мере девять дней, а может, и больше, он будет свободен. Свободен от дворца, свободен от интриг. Свободен доказать отцу, что чего-то стоит.
   — Где эта девчонка?
   — Здесь.
   От неожиданности Дарвиш отпрянул назад. Не желая выглядеть смешным перед этой девчонкой, на которой не собирался жениться, он свирепо сдвинул брови и схватился за рукоятку сабли.
   Чандра высокомерно улыбнулась. Этим ее не проведешь. И вблизи от Дарвиша по-прежнему несло вином.
   — У тебя карие глаза, — сказала девушка, всмотревшись в его лицо. — Хорошая мысль, хотя я могла бы наложить заклятие и посильнее. Это продержится до утра, не дольше. Да и то сомнительно.
   — Утром нас здесь уже не будет. — Дарвиш рывком освободил на спине щит, зацепившийся за маленький ранец. — И что останется от хорошей мысли, если ты разболтаешь о ней всему городу?
   — Мои слова можешь слышать только ты.
   — В следующий раз, о Ужасный Чародей, обойдись и без меня, — ответил принц.
   — В следующий раз… — Чандра увидела за его плечом царственно невозмутимого Аарона, покраснела и замолчала.
   — Пойду отыщу нам корабль, — произнес вор таким же невыразительным голосом, как его лицо. — Оставайтесь здесь.
   Юноша легко влился в толпу, хотя людская круговерть действовала ему на нервы. Если эти двое хотят и дальше спорить, пусть делают это без него. В глубине души Аарон позавидовал их способности говорить то, что они думают, но он презирал пустословие. Их постоянные колкости не служили никакой цели, просто сотрясали воздух.
 
   — Одна Внизу, парень, ты отсчитываешь свои слова как скряга.
   Аарон посмотрел с подоконника на старую гранильщицу.
   — Разве не ваш поэт сказал, что пустые слова выражают пустой ум, а молчание красноречивее всяких слов?
   Старуха фыркнула и погрозила скрюченным пальцем.
   — Это не оправдание для того, чтобы никогда не поддерживать разговор.
   Боль от смерти Фахарры была сожжена злостью на Херрака. Это из-за него Аарон не смог украсть изумруд для ее гробницы. Неудача по-прежнему мучила юношу, но больше не отягощала каждый вздох. Без Фахарры стены ослабли и стало труднее удерживать пустоту.
   — Я не хочу знать их мысли, — пробормотал вор, ловко обходя двух шлюх и истекающего кровью нищего.
   Он чувствовал в этом опасность: вдруг их мысли начнут беспокоить его? Вдруг мысли Дарвиша… «Я, наверное, спятил. Почему я не сказал им, чтобы сами искали свой Камень? Почему не остался во дворце, где меня бы спокойно замучили до смерти? Пока Фахарра не умерла, я держал свою жизнь в своих руках. Это все твоя работа, старая леди!»
   Из памяти донесся старческий смех, и Аарон позволил себе чуть улыбнуться.
   Принц смотрел, как юноша проходит сквозь толпу: легко, словно меч сквозь шелк, несмотря на невысокий рост. «Я мог бы сделать это, — внезапно понял Дарвиш. — Просто идти по докам как нормальный человек». Никто здесь не ждет представления от принца. Никто не донесет об этом представлении лорд-канцлеру. Нет ни стражников за его спиной, ни шпионов в тени, только он, и Аарон, и…
   Чандра. Принц посмотрел на девушку. Скрестив руки, она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу на гладком камне брусчатки. Возможно, от чародейки будет помощь. У бедного ребенка свои проблемы, а Дарвиш никогда не умел злиться долго.
   — Вон тот корабль, на котором ты приплыла. — Он показал рукой на стройное судно, пришвартованное в восточном конце гавани. На его мачтах развевались королевские штандарты.
   Чандра взглянула на корабль.
   — Я знаю.
   «Вот, значит, как?» Принц ухмыльнулся и добавил:
   — Я сплю с женой капитана.
   На этот раз чародейка взглянула на Дарвиша, ее глаза были завешены скукой.
   — Я знаю, — снова сказала она.
   Дарвиш удивленно открыл рот, а потом вдруг громко расхохотался. В этот миг он казался очень славным человеком, и Чандра сама невольно улыбнулась.
   Несколько человек повернули головы на смех, но, увидев кареглазого наемника, а не своего голубоглазого принца, вернулись к прерванным делам.
   — Прости, — загорелся огонек в иллюзорных глазах Дарвиша. — Это было грубо, не так ли?
   Он пригласил ее разделить шутку, шутку над самим собой, и извинение звучало вполне искренне. Не удержавшись, Чандра улыбнулась шире, но — видят Девять — принц смутил ее.
   Внезапно смех испарился, и взгляд Дарвиша ушел внутрь.
   — Что…
   Принц отмахнулся от девушки. Что-то дернуло его… Кажется, Дарвиш понял. Сощурившись от красно-золотого сияния закатного солнца, он поискал в толпе Аарона. Вот… Принц вздрогнул, выругался и помчался к небольшой фигуре, которая сделала один лишний шаг и рухнула на землю.
   Дарвиш воспринимал не саму боль, лишь эхо той боли, но он понял, что чувствует вор, и хотя с каждым шагом, приближающим его к Аарону, боль утихала, душевная связь клокотала в его голове, как гнев всех Девяти Наверху.
   Чандра побежала за ним, с трудом веря, что человек с такой комплекцией и привычками может двигаться столь быстро. Толпа с воплями бросилась врассыпную.
   — Я не трогал его, клянусь Одной. Я и пальцем к нему не притронулся! — Моряк попятился, оборонительно подняв руки.
   Дарвиш игнорировал его.
   Аарон стоял на коленях, упершись лбом в брусчатку, его тело содрогалось при каждом вздохе. Стиснув зубы, вор поднял голову, потом осторожно сел на пятки. Калейдоскоп любопытных глаз поплыл вокруг него, и он услышал, как Дарвиш говорит словно издалека: «Он не привык к жаре». Только круглый идиот стал бы с этим
   спорить, и в толпе таких, похоже, не нашлось.
   Аарон попытался встать — все тело снова скрутило болью. Сильные руки поймали его и удержали. Там, где они сжимали, болело все меньше и меньше, и неожиданно явилась странная мысль, что здесь он в безопасности. Зрение восстановилось, и он понял, что лежит в объятиях Дарвиша. Он вырвался.
   — Я могу стоять, — сказал он и встал.
   Через минуту мир обрел устойчивость.
   — Возможно, — изрек юноша, натягивая на лицо капюшон, — нам лучше оставаться вместе.
   Дарвиш глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул.
   — Возможно, — согласился он.
   — Все в порядке? — поинтересовалась Чандра.
   — Не совсем. — Дарвиш вытер потные ладони о штаны. — Мне надо выпить.
   Чародейка закатила глаза.
   — Ну еще бы! — насмешливо протянула она.
   — Что за дело у вас в Тиволике? — спросил корабельный эконом, раскладывая кучку серебряных и медных монет в три столбика, по столбику на пассажира. Не получив ответа, он поднял голову, чтобы повторить вопрос, и онемел. Глаза молодого чужеземца были очень бледные, серебристо-серые, и ничего, абсолютно ничего не отражалось в них. Не в силах выговорить ни слова, эконом изумленно смотрел на юношу, хотя даже сидя был с ним почти одного роста.
   Аарон еще мгновение удерживал его взгляд, а затем — потому что эконом имел полное право задать этот вопрос, — ответил:
   — Мы ищем кое-кого.
   Эконома не удовлетворил такой ответ. К тому же он прозвучал угрожающе из-за того, что чужеземец глотал слова. Но у них пустует одна каюта, а капитан любит, чтобы «Грифон» путешествовал полный…
   Он посмотрел на дверь, где стояли спутники чужеземца.
   — Наемник, говоришь?
   — Да.
   — И девушка?
   — Да.
   — Девушка наемника?
   — Сама по себе.
   В этих словах прозвучало больше эмоций, чем во всех предыдущих. «Интересно, на кого он претендует, — подумал эконом, — на наемника или девчонку? Учитывая странные предрассудки чужеземцев, вероятно, на девчонку».
   — Она чародейка?
   — Как я сказал.
   — Какого искусства?
   — Она еще не решила, — ответил вор, чувствуя, как глаза девушки буравят его спину.
   — Вы не принесете на борт никаких неприятностей?
   Аарон кивнул.
   — И если на нас нападут, твой наемник и, возможно, чародейка, будут сражаться?