Дарвиш вздохнул и, хотя знал, что его возвышеннейшее величество не услышит, тихо сказал:
— Привет, отец!
Услышал Шахин и легко коснулся его плеча. Стряхнув меланхолию, наследник всмотрелся в лицо брата.
— У тебя все еще карие глаза.
— Чандра, — коротко ответил Дарвиш, отворачиваясь от кратера. — Как она, цела?
Лорд Балин поднял голову — дочь лежала в его объятиях — и кивнул. Его глаза блестели от слез, и щеки были влажными.
— Говорит, ей просто нужно отдохнуть.
— Не слушайте ее, — предостерег Дарвиш. — Ей нужен целитель.
Лорд Балин улыбнулся: до чего заботлив молодой принц!
— Спасибо, ваше высочество. Ваш брат заверил меня, что целители уже в пути. — Он прижался губами к волосам Чандры.
Рука, лежавшая на его плече, так крепко схватилась за его тунику, что костяшки побелели. Девушка не забыла, не простила те шесть лет своей жизни в тени его горя, но сейчас она нашла отца, и этого пока достаточно.
— Позвольте поздравить вас, ваше высочество, — лорд-канцлер вышел вперед и поклонился с почтительно-бесстрастным видом, — с возвращением Камня.
Дарвиш наклонил голову, на скулах заходили желваки.
— Ты не ожидал увидеть его снова, не так ли? — спросил Шахин, внимательно следя за лицом лорд-канцлера.
— Нет, мой принц, — признался старик, разводя руками, — не ожидал.
— Из-за того, что ты знал, во что его превратил.
— Из-за того, мой принц, что он противостоял чародею и королю.
— Однако ты поддержал мою идею отправить его.
— Как я уже говорил, мой принц, я был согласен с вами, что он — единственный человек, пригодный для выполнения этой задачи. И время доказало — мы оба правы.
Дарвиш перевел взгляд с подозрительно нахмуренного брата на вежливо-самоуверенного лорд-канцлера.
— Шахин, — он полез здоровой рукой за пазуху, — мы не просто вернули Камень. Мы, то есть Аарон, нашли письма…
С того момента, как чародеи начали гибнуть, не перебросив его в безопасность, лорд-канцлер шел по краю пропасти. Когда же он заставил себя выйти на Королевскую галерею, дабы выяснить, что происходит, и споткнулся об изуродованный труп Палатона, страх толкнул его еще ближе к краю. Упоминание о письмах опрокинуло его через край, и внешний лоск треснул.
Впоследствии никто не мог понять, куда он бежал. С выпученными глазами, лорд-канцлер понесся по галерее со скоростью, совершенно противоречащей его возрасту и тучности, и, споткнувшись об остатки рук чародея, врезался в перила. Они сломались, и со странным, булькающим криком старик начал падать.
Бросившись наперерез, Аарон схватил исчезающие ноги лорд-канцлера, чудом уцепился за перила и повис.
— Хватит смертей, — сказал он после того, как обезумевший Дарвиш и трое стражников втащили обоих на галерею. Нежно коснувшись щеки принца, Аарон вздохнул и провалился в темноту.
Аарон узнал потолок. Лепнина. Хороший вор держится подальше от лепнины. Однако угол был не тот, и ветерок, залетавший в открытые ставни, овевал другую щеку. Юноша беспокойно пошевелился.
— Дар, он проснулся.
Голос Чандры. Значит, с ней все в порядке. Вулкан не убил ее. Край кровати прогнулся под чьей-то тяжестью. Аарон попытался сесть. Большие руки подхватили его под плечи и бережно подняли, а затем так же бережно опустили на подушки.
— Спасибо, Охам. — Дарвиш улыбнулся одевальщику. Здоровяк кивнул и отошел от кровати.
С минуту Аарон просто упивался видом принца, залитого солнечным светом. Повязка на его груди казалась ослепительно белой, как и вторая повязка — вокруг пальца на правой руке. Влажные волосы Дарвиша сияли иссиня-черным, и простая золотая серьга, которую он так долго носил, сменилась сапфировой слезой того же цвета, что его…
— У тебя снова голубые глаза.
— Да. — Длинные ресницы на миг опустились, прикрывая их. Внезапно Аарон осознал, где находится, и лицо его запылало.
— Я в твоей постели, — смущенно пролепетал он.
— Да, — снова ответил Дарвиш и улыбнулся шире. У Аарона перехватило дыхание, мысли разбегались.
— Э… я слышал Чандру, — молвил он.
— Я здесь, Аарон. — Девушка стояла позади принца. Под глазами пролегли тени, две тонкие морщинки появились возле рта. — Ты спал два дня! — выпалила она. — Как ты себя чувствуешь?
— Два дня! — Как он мог проспать два дня?
— Ш-ш-ш. — Дарвиш ласково положил ладонь ему на грудь и не убирал, пока юноша не успокоился. — Целители дали тебе снадобье, чтобы ты спал. Но раз ты проснулся, скажи, как ты себя чувствуешь?
Аарон еще не думал об этом, но теперь, когда ему напомнили, юноша понял, что у него все болит. Однако не стал жаловаться, увидев тревогу в глазах принца. Он поднял плечо на волосок и снова опустил его.
— Бывало хуже.
Дарвиш с облегчением хмыкнул.
— Карида думает иначе. Между прочим, она здорово рассердилась, когда увидела, во что ты превратил ее труды. Она взяла с меня обещание продержать тебя в постели не меньше девяти дней. — В глазах принца вспыхнул огонек. — Мне было не трудно это обещать.
Что за напасть! Вновь спонтанно возникла тема, которую Аарон пытался сменить. Сражаясь с наплывающим на него туманом, юноша спросил:
— А Камень?
— По-прежнему там, где и должен быть, — ответила Чандра. — И ничуть не пострадал от того, что когда-то исчезал. — Тень скользнула по ее лицу. — Мы отдали Палатона вулкану, — тихо добавила девушка.
Принц легко коснулся ее руки, покоившейся на его плече. У Аарона защемило сердце. Он вспомнил, что привело Чандру в Ишию и как теперь изменились обстоятельства, но постарался не выдать своих чувств.
— Лорд-канцлер признался во всем, — сказал Дарвиш, даже не подозревая о близкой панике, которую вызвало его сочувственное прикосновение. — Ишия и, по возможности, отец с Шахином должны были погибнуть. Итайли ввела бы свои войска (Рамдан не интересуется политикой и не имел бы шансов), и то, что осталось бы от Сизали, было бы отдано в управление лорд-канцлеру. Ему надоело быть могущественным человеком без всякой власти, и он обратился к королю Хариту на свадьбе Шахина. Ты, — он отпустил Чандру и взял руку Аарона, — разрушил их планы в самом начале. Без тебя и твоих специфических знаний мы бы никогда не выведали, кому вор отнес Камень и куда его затем отправили. Лорд-канцлер, якобы пытаясь все уладить, послал за Камнем меня, уверенный в моей неудаче, но на всякий случай известил короля Итайли, что мы идем. Ты и Чандра не дали им добиться своего. И я. Вы не представляете, как сильно я… — Его голос дрогнул, и, чтобы взять себя в руки, принц вынужден был замолчать. Чандра легонько хлопнула его по затылку.
— Пропусти это, — посоветовала она немного хриплым голосом. — Мы знаем.
Дарвиш благодарно улыбнулся ей и откашлялся.
— Так или иначе, — продолжал он, улыбнувшись и Аарону, — когда мы вдруг появились с Камнем, старик решил сделать вид, что он тут ни при чем. В конце концов, он оказался не в худшем положении, чем раньше. Ему и в голову не могло прийти, что мы принесем с собой то письмо. — Принц грустно вздохнул и прикрыл глаза, словно хотел избавиться от неприятных воспоминаний. — От него мало что осталось, когда за него взялись близнецы.
В саду закричал павлин, и все трое вздрогнули.
— Проклятие! — выругался Дарвиш. — Когда же они перестанут орать? Ах, да, — ухмыльнулся он, — забыл сказать о благословеннейшей Язимине. Шахин узнал этим утром, что она ожидает благословеннейшего события. И даже отец как будто рад, хотя он никогда не интересовался частыми прибавлениями в семействе Рамдана. Кажется, Шахин и отец немного повздорили, пока нас не было, но теперь помирились. — Дарвиш покачал головой. — Признав определенные, гм, недостатки в нашем семейном воспитании, Шахин даже склонен забрать близнецов от Четвертого.
Аарон должен был спросить — незнание хуже знания.
— А ты?
— Ну, кажется, Шахин думает, что теперь отец прижмет меня к груди и даст мне место при дворе. — Дарвиш скривил рот и нерадостно засмеялся. — Каких-то три девятидневки назад это было все, чего я хотел. Теперь же… — он раскинул руки, — теперь я понял, что место нельзя дать, его нужно создать самому. — Принц немного смутился, откашлялся и вперил взгляд в стену над головой Аарона. — Мы с Чандрой решили в конце концов пожениться.
Вся прочая боль отступила перед этой болью, и Аарон вдруг понял, что значит действительно желать смерти. Стены, которые защищали его так долго, лежали в руинах, и не было сил воздвигать новые. Он мог только лежать здесь, и слушать, и надеяться, что скоро все кончится.
— Мы друзья, а это лучшая основа для договорного брака. — Дарвиш понемногу справлялся со смущением. — Он даст мне место, чтобы все начать заново, — здесь было бы слишком легко вернуться к старым привычкам, — и снимет приверженцев традиций с шеи Чандры. Выйдя замуж, она сможет продолжать свою деятельность и как наследница, и как Чародей Девяти. Возможно, в один прекрасный день она поймет, насколько сильна, и у меня не будет надежды без Девяти затуманить ее фокус. — Он ухмыльнулся и ойкнул, когда Чандра снова хлопнула его по затылку. — Но если это так и не случится, мы либо возьмем на воспитание детей ее кузена, либо, если захотим собственного ребенка, ты сможешь украсть его для нас… Аарон, в чем дело? — Он наклонился вперед и испугался, увидев полные слез глаза вора.
Аарон пытался взять себя в руки, пытался сказать нечто остроумное, но слезы, льющиеся по щекам, предали его, и он с ужасом услышал свой голос.
— Я не думал, что ты хочешь…
Комок в горле не давал говорить; вор отвернулся, зажмурив глаза, не в силах остановить разрушительные рыдания, сотрясавшие все его тело.
Теплые руки нежно сжали его голову и повернули.
— Аарон, посмотри на меня.
Рыдания сменились судорожными всхлипами, и Аарон открыл глаза, ожидая увидеть отвращение или, того хуже, жалость.
— Ты решил, что я не хочу тебя? — В голосе Дарвиша смешались обида и гнев. — Ах, ты, забытый Одной идиот. Мне нравится Чандра, но люблю я тебя.
Эти слова упали в пустоту и заполнили ее.
Через минуту Аарон плакал на плече принца. Он не мог остановиться. Но Дарвиш, казалось, не возражал.
Чандра покачала головой и положила одну руку на черные волосы, другую — на медные.
— Если ты думаешь, что я взяла бы его без тебя, — мягко сказала девушка, — то глубоко ошибаешься.
Понимая, что они вряд ли ее слышат, чародейка тихо выскользнула на балкон и улыбнулась теплу утреннего солнца. Жизнь устраивалась просто отлично.
Чандра ощущала зов Камня, слабую пульсацию в каналах, теперь настроенных на него, дразнящее прикосновение его громадной силы и мощи. «Возможно, я — Чародей Девяти, — язвительно подумала она, — но в отличие от тебя это еще не вся моя сущность».
Из комнаты доносились тихие звуки утешения, и, удовлетворенно жуя кончик косы, Чандра бесстыдно подслушивала.
Внизу, в саду, павлин выгнул радужную шею и распустил свой великолепный веер.
Дворец пылал огнями и звенел от голосов — двор праздновал королевскую свадьбу. Веселье выплеснулось на площадь за воротами, где народ, казалось, решил показать знати, что такое настоящий праздник. В конце концов, Дарвиш был их принцем.
Не обращая внимания на шумный пир внизу, тень скользнула через комнатку перед королевской спальней, на толстых коврах шаги звучали тише биения сердца. Темнота в комнате, казалось, не имела значения, ибо тень безошибочно подошла к вычурной подставке, в которой стоял королевский посох.
Несколько часов назад, на церемонии, изумруд, венчающий этот посох, горел как маяк ярко-зеленого цвета, словно обладал собственным внутренним светом.
Одна рука придерживала палку, длинные пальцы протянулись и схватили камень.
— … и он сказал, что любит меня, Фахарра. — Аарон прислонился к стене мавзолея, держа на коленях латунную урну. Даже в прохладе ночи он ощутил, как покраснело лицо. — Я не смог сказать ему, что я чувствовал, что я чувствую, но он понимает.
Вор сидел здесь с восхода луны, рассказывая Фахарре все, что произошло.
— Всех троих одевальщиков он берет с собой. Даже человека лорд-канцлера. Чандра говорит, что ему не нужны все трое, но Охам был с ним много лет, и если он оставит Фади, то разобьет мальчишке сердце, а человеку лорд-канцлера просто некуда идти.
Он молчал, пока храмовые колокола оглашали некрополь радостным трезвоном. Всю ночь, по мере того как каждая из Девяти поднималась к вершине своего звездного танца, жрецы звонили в колокола, возвещая благословение Девяти этой свадьбе.
Вытащив из-за пазухи жилета длинную зеленую ленту, Аарон пропустил шелковую полоску между пальцами.
— Она со свадебного платья Чандры.
Вор усмехнулся, и демонские крылья поднялись.
— Чандра сказала, что зеленый цвет — символ плодородия. Не очень тонкий намек, когда подумаешь об этом. Я предложил им зарезать цыпленка, если нужно испачкать простыни, но Чандра говорит, что справится.
Золотая нить блеснула в лунном свете, когда он повернул ленту.
— Эта золотая нить — для Дара. Они воевали каждый день всю последнюю неделю. Принц Шахин сказал, что это нормально, а потом засмеялся и пожелал мне удачи. Он станет хорошим королем, Фахарра. Жаль, что ты этого не увидишь.
Бегущая рядом с золотой, местами обвиваясь вокруг нее, горела медная нить.
— Эта медная нить — для меня. — Юноша проглотил внезапный комок в горле. — Чандра настояла, чтобы ее вплели в каждую ленту.
Вспоминая выражение на лицах швей, он покачал головой.
— А лент была уйма.
Конечно, швеи работали бы и в темноте, и стоя на головах, если бы Чандра об этом попросила. Для троих, спасших Ишию, они бы сделали что угодно.
Юноша умолк на минуту, не зная, как продолжать.
— Я не забыл мою клятву, Фахарра. Я держал изумруд в своих руках.
Казалось, весь некрополь ждет, что Аарон скажет дальше. И все родственники Фахарры ждали в темноте мавзолея за его спиной — юноша чувствовал их устрашающую тяжесть. Он погладил рельефную стенку урны.
— Я не смог его забрать. — Аарон обвил ленту вокруг горлышка и завязал узлом. — Я подумал, ты предпочтешь это.
Секундное беспокойство, что он почувствует себя дураком, исчезло. Все правильно. Юноша посидел еще немного, потом со вздохом встал и понес урну обратно в мавзолей.
На границе между светом и тьмой он помедлил, прежде чем шагнуть в тень и вернуть Фахарру в объятия Одной Внизу. Напоследок провел пальцем по ленте и поднял ногу, чтобы уйти. Но, как и в прошлый раз, снова опустил ее.
— Позаботься о ней, — обратился Аарон к богине; его голос был бриллиантово-ярким в этом царстве мертвых. — Она была лучшей гранильщицей, которую знала Ишия.
По пути из некрополя он украл латунную курильницу из ниши у двери — просто чтобы не разучиться. Засовывая ее в глубокий карман штанов, юноша услышал одобрительный смешок Фахарры.
Когда дверь захлопывалась, случайный лунный луч скользнул по алтарю. Пойманный металлической ниткой в ленте, он осветил зеленый шелк, отполировал золото и превратил медь в красно-золотое пламя.
— Привет, отец!
Услышал Шахин и легко коснулся его плеча. Стряхнув меланхолию, наследник всмотрелся в лицо брата.
— У тебя все еще карие глаза.
— Чандра, — коротко ответил Дарвиш, отворачиваясь от кратера. — Как она, цела?
Лорд Балин поднял голову — дочь лежала в его объятиях — и кивнул. Его глаза блестели от слез, и щеки были влажными.
— Говорит, ей просто нужно отдохнуть.
— Не слушайте ее, — предостерег Дарвиш. — Ей нужен целитель.
Лорд Балин улыбнулся: до чего заботлив молодой принц!
— Спасибо, ваше высочество. Ваш брат заверил меня, что целители уже в пути. — Он прижался губами к волосам Чандры.
Рука, лежавшая на его плече, так крепко схватилась за его тунику, что костяшки побелели. Девушка не забыла, не простила те шесть лет своей жизни в тени его горя, но сейчас она нашла отца, и этого пока достаточно.
— Позвольте поздравить вас, ваше высочество, — лорд-канцлер вышел вперед и поклонился с почтительно-бесстрастным видом, — с возвращением Камня.
Дарвиш наклонил голову, на скулах заходили желваки.
— Ты не ожидал увидеть его снова, не так ли? — спросил Шахин, внимательно следя за лицом лорд-канцлера.
— Нет, мой принц, — признался старик, разводя руками, — не ожидал.
— Из-за того, что ты знал, во что его превратил.
— Из-за того, мой принц, что он противостоял чародею и королю.
— Однако ты поддержал мою идею отправить его.
— Как я уже говорил, мой принц, я был согласен с вами, что он — единственный человек, пригодный для выполнения этой задачи. И время доказало — мы оба правы.
Дарвиш перевел взгляд с подозрительно нахмуренного брата на вежливо-самоуверенного лорд-канцлера.
— Шахин, — он полез здоровой рукой за пазуху, — мы не просто вернули Камень. Мы, то есть Аарон, нашли письма…
С того момента, как чародеи начали гибнуть, не перебросив его в безопасность, лорд-канцлер шел по краю пропасти. Когда же он заставил себя выйти на Королевскую галерею, дабы выяснить, что происходит, и споткнулся об изуродованный труп Палатона, страх толкнул его еще ближе к краю. Упоминание о письмах опрокинуло его через край, и внешний лоск треснул.
Впоследствии никто не мог понять, куда он бежал. С выпученными глазами, лорд-канцлер понесся по галерее со скоростью, совершенно противоречащей его возрасту и тучности, и, споткнувшись об остатки рук чародея, врезался в перила. Они сломались, и со странным, булькающим криком старик начал падать.
Бросившись наперерез, Аарон схватил исчезающие ноги лорд-канцлера, чудом уцепился за перила и повис.
— Хватит смертей, — сказал он после того, как обезумевший Дарвиш и трое стражников втащили обоих на галерею. Нежно коснувшись щеки принца, Аарон вздохнул и провалился в темноту.
Аарон узнал потолок. Лепнина. Хороший вор держится подальше от лепнины. Однако угол был не тот, и ветерок, залетавший в открытые ставни, овевал другую щеку. Юноша беспокойно пошевелился.
— Дар, он проснулся.
Голос Чандры. Значит, с ней все в порядке. Вулкан не убил ее. Край кровати прогнулся под чьей-то тяжестью. Аарон попытался сесть. Большие руки подхватили его под плечи и бережно подняли, а затем так же бережно опустили на подушки.
— Спасибо, Охам. — Дарвиш улыбнулся одевальщику. Здоровяк кивнул и отошел от кровати.
С минуту Аарон просто упивался видом принца, залитого солнечным светом. Повязка на его груди казалась ослепительно белой, как и вторая повязка — вокруг пальца на правой руке. Влажные волосы Дарвиша сияли иссиня-черным, и простая золотая серьга, которую он так долго носил, сменилась сапфировой слезой того же цвета, что его…
— У тебя снова голубые глаза.
— Да. — Длинные ресницы на миг опустились, прикрывая их. Внезапно Аарон осознал, где находится, и лицо его запылало.
— Я в твоей постели, — смущенно пролепетал он.
— Да, — снова ответил Дарвиш и улыбнулся шире. У Аарона перехватило дыхание, мысли разбегались.
— Э… я слышал Чандру, — молвил он.
— Я здесь, Аарон. — Девушка стояла позади принца. Под глазами пролегли тени, две тонкие морщинки появились возле рта. — Ты спал два дня! — выпалила она. — Как ты себя чувствуешь?
— Два дня! — Как он мог проспать два дня?
— Ш-ш-ш. — Дарвиш ласково положил ладонь ему на грудь и не убирал, пока юноша не успокоился. — Целители дали тебе снадобье, чтобы ты спал. Но раз ты проснулся, скажи, как ты себя чувствуешь?
Аарон еще не думал об этом, но теперь, когда ему напомнили, юноша понял, что у него все болит. Однако не стал жаловаться, увидев тревогу в глазах принца. Он поднял плечо на волосок и снова опустил его.
— Бывало хуже.
Дарвиш с облегчением хмыкнул.
— Карида думает иначе. Между прочим, она здорово рассердилась, когда увидела, во что ты превратил ее труды. Она взяла с меня обещание продержать тебя в постели не меньше девяти дней. — В глазах принца вспыхнул огонек. — Мне было не трудно это обещать.
Что за напасть! Вновь спонтанно возникла тема, которую Аарон пытался сменить. Сражаясь с наплывающим на него туманом, юноша спросил:
— А Камень?
— По-прежнему там, где и должен быть, — ответила Чандра. — И ничуть не пострадал от того, что когда-то исчезал. — Тень скользнула по ее лицу. — Мы отдали Палатона вулкану, — тихо добавила девушка.
Принц легко коснулся ее руки, покоившейся на его плече. У Аарона защемило сердце. Он вспомнил, что привело Чандру в Ишию и как теперь изменились обстоятельства, но постарался не выдать своих чувств.
— Лорд-канцлер признался во всем, — сказал Дарвиш, даже не подозревая о близкой панике, которую вызвало его сочувственное прикосновение. — Ишия и, по возможности, отец с Шахином должны были погибнуть. Итайли ввела бы свои войска (Рамдан не интересуется политикой и не имел бы шансов), и то, что осталось бы от Сизали, было бы отдано в управление лорд-канцлеру. Ему надоело быть могущественным человеком без всякой власти, и он обратился к королю Хариту на свадьбе Шахина. Ты, — он отпустил Чандру и взял руку Аарона, — разрушил их планы в самом начале. Без тебя и твоих специфических знаний мы бы никогда не выведали, кому вор отнес Камень и куда его затем отправили. Лорд-канцлер, якобы пытаясь все уладить, послал за Камнем меня, уверенный в моей неудаче, но на всякий случай известил короля Итайли, что мы идем. Ты и Чандра не дали им добиться своего. И я. Вы не представляете, как сильно я… — Его голос дрогнул, и, чтобы взять себя в руки, принц вынужден был замолчать. Чандра легонько хлопнула его по затылку.
— Пропусти это, — посоветовала она немного хриплым голосом. — Мы знаем.
Дарвиш благодарно улыбнулся ей и откашлялся.
— Так или иначе, — продолжал он, улыбнувшись и Аарону, — когда мы вдруг появились с Камнем, старик решил сделать вид, что он тут ни при чем. В конце концов, он оказался не в худшем положении, чем раньше. Ему и в голову не могло прийти, что мы принесем с собой то письмо. — Принц грустно вздохнул и прикрыл глаза, словно хотел избавиться от неприятных воспоминаний. — От него мало что осталось, когда за него взялись близнецы.
В саду закричал павлин, и все трое вздрогнули.
— Проклятие! — выругался Дарвиш. — Когда же они перестанут орать? Ах, да, — ухмыльнулся он, — забыл сказать о благословеннейшей Язимине. Шахин узнал этим утром, что она ожидает благословеннейшего события. И даже отец как будто рад, хотя он никогда не интересовался частыми прибавлениями в семействе Рамдана. Кажется, Шахин и отец немного повздорили, пока нас не было, но теперь помирились. — Дарвиш покачал головой. — Признав определенные, гм, недостатки в нашем семейном воспитании, Шахин даже склонен забрать близнецов от Четвертого.
Аарон должен был спросить — незнание хуже знания.
— А ты?
— Ну, кажется, Шахин думает, что теперь отец прижмет меня к груди и даст мне место при дворе. — Дарвиш скривил рот и нерадостно засмеялся. — Каких-то три девятидневки назад это было все, чего я хотел. Теперь же… — он раскинул руки, — теперь я понял, что место нельзя дать, его нужно создать самому. — Принц немного смутился, откашлялся и вперил взгляд в стену над головой Аарона. — Мы с Чандрой решили в конце концов пожениться.
Вся прочая боль отступила перед этой болью, и Аарон вдруг понял, что значит действительно желать смерти. Стены, которые защищали его так долго, лежали в руинах, и не было сил воздвигать новые. Он мог только лежать здесь, и слушать, и надеяться, что скоро все кончится.
— Мы друзья, а это лучшая основа для договорного брака. — Дарвиш понемногу справлялся со смущением. — Он даст мне место, чтобы все начать заново, — здесь было бы слишком легко вернуться к старым привычкам, — и снимет приверженцев традиций с шеи Чандры. Выйдя замуж, она сможет продолжать свою деятельность и как наследница, и как Чародей Девяти. Возможно, в один прекрасный день она поймет, насколько сильна, и у меня не будет надежды без Девяти затуманить ее фокус. — Он ухмыльнулся и ойкнул, когда Чандра снова хлопнула его по затылку. — Но если это так и не случится, мы либо возьмем на воспитание детей ее кузена, либо, если захотим собственного ребенка, ты сможешь украсть его для нас… Аарон, в чем дело? — Он наклонился вперед и испугался, увидев полные слез глаза вора.
Аарон пытался взять себя в руки, пытался сказать нечто остроумное, но слезы, льющиеся по щекам, предали его, и он с ужасом услышал свой голос.
— Я не думал, что ты хочешь…
Комок в горле не давал говорить; вор отвернулся, зажмурив глаза, не в силах остановить разрушительные рыдания, сотрясавшие все его тело.
Теплые руки нежно сжали его голову и повернули.
— Аарон, посмотри на меня.
Рыдания сменились судорожными всхлипами, и Аарон открыл глаза, ожидая увидеть отвращение или, того хуже, жалость.
— Ты решил, что я не хочу тебя? — В голосе Дарвиша смешались обида и гнев. — Ах, ты, забытый Одной идиот. Мне нравится Чандра, но люблю я тебя.
Эти слова упали в пустоту и заполнили ее.
Через минуту Аарон плакал на плече принца. Он не мог остановиться. Но Дарвиш, казалось, не возражал.
Чандра покачала головой и положила одну руку на черные волосы, другую — на медные.
— Если ты думаешь, что я взяла бы его без тебя, — мягко сказала девушка, — то глубоко ошибаешься.
Понимая, что они вряд ли ее слышат, чародейка тихо выскользнула на балкон и улыбнулась теплу утреннего солнца. Жизнь устраивалась просто отлично.
Чандра ощущала зов Камня, слабую пульсацию в каналах, теперь настроенных на него, дразнящее прикосновение его громадной силы и мощи. «Возможно, я — Чародей Девяти, — язвительно подумала она, — но в отличие от тебя это еще не вся моя сущность».
Из комнаты доносились тихие звуки утешения, и, удовлетворенно жуя кончик косы, Чандра бесстыдно подслушивала.
Внизу, в саду, павлин выгнул радужную шею и распустил свой великолепный веер.
Дворец пылал огнями и звенел от голосов — двор праздновал королевскую свадьбу. Веселье выплеснулось на площадь за воротами, где народ, казалось, решил показать знати, что такое настоящий праздник. В конце концов, Дарвиш был их принцем.
Не обращая внимания на шумный пир внизу, тень скользнула через комнатку перед королевской спальней, на толстых коврах шаги звучали тише биения сердца. Темнота в комнате, казалось, не имела значения, ибо тень безошибочно подошла к вычурной подставке, в которой стоял королевский посох.
Несколько часов назад, на церемонии, изумруд, венчающий этот посох, горел как маяк ярко-зеленого цвета, словно обладал собственным внутренним светом.
Одна рука придерживала палку, длинные пальцы протянулись и схватили камень.
— … и он сказал, что любит меня, Фахарра. — Аарон прислонился к стене мавзолея, держа на коленях латунную урну. Даже в прохладе ночи он ощутил, как покраснело лицо. — Я не смог сказать ему, что я чувствовал, что я чувствую, но он понимает.
Вор сидел здесь с восхода луны, рассказывая Фахарре все, что произошло.
— Всех троих одевальщиков он берет с собой. Даже человека лорд-канцлера. Чандра говорит, что ему не нужны все трое, но Охам был с ним много лет, и если он оставит Фади, то разобьет мальчишке сердце, а человеку лорд-канцлера просто некуда идти.
Он молчал, пока храмовые колокола оглашали некрополь радостным трезвоном. Всю ночь, по мере того как каждая из Девяти поднималась к вершине своего звездного танца, жрецы звонили в колокола, возвещая благословение Девяти этой свадьбе.
Вытащив из-за пазухи жилета длинную зеленую ленту, Аарон пропустил шелковую полоску между пальцами.
— Она со свадебного платья Чандры.
Вор усмехнулся, и демонские крылья поднялись.
— Чандра сказала, что зеленый цвет — символ плодородия. Не очень тонкий намек, когда подумаешь об этом. Я предложил им зарезать цыпленка, если нужно испачкать простыни, но Чандра говорит, что справится.
Золотая нить блеснула в лунном свете, когда он повернул ленту.
— Эта золотая нить — для Дара. Они воевали каждый день всю последнюю неделю. Принц Шахин сказал, что это нормально, а потом засмеялся и пожелал мне удачи. Он станет хорошим королем, Фахарра. Жаль, что ты этого не увидишь.
Бегущая рядом с золотой, местами обвиваясь вокруг нее, горела медная нить.
— Эта медная нить — для меня. — Юноша проглотил внезапный комок в горле. — Чандра настояла, чтобы ее вплели в каждую ленту.
Вспоминая выражение на лицах швей, он покачал головой.
— А лент была уйма.
Конечно, швеи работали бы и в темноте, и стоя на головах, если бы Чандра об этом попросила. Для троих, спасших Ишию, они бы сделали что угодно.
Юноша умолк на минуту, не зная, как продолжать.
— Я не забыл мою клятву, Фахарра. Я держал изумруд в своих руках.
Казалось, весь некрополь ждет, что Аарон скажет дальше. И все родственники Фахарры ждали в темноте мавзолея за его спиной — юноша чувствовал их устрашающую тяжесть. Он погладил рельефную стенку урны.
— Я не смог его забрать. — Аарон обвил ленту вокруг горлышка и завязал узлом. — Я подумал, ты предпочтешь это.
Секундное беспокойство, что он почувствует себя дураком, исчезло. Все правильно. Юноша посидел еще немного, потом со вздохом встал и понес урну обратно в мавзолей.
На границе между светом и тьмой он помедлил, прежде чем шагнуть в тень и вернуть Фахарру в объятия Одной Внизу. Напоследок провел пальцем по ленте и поднял ногу, чтобы уйти. Но, как и в прошлый раз, снова опустил ее.
— Позаботься о ней, — обратился Аарон к богине; его голос был бриллиантово-ярким в этом царстве мертвых. — Она была лучшей гранильщицей, которую знала Ишия.
По пути из некрополя он украл латунную курильницу из ниши у двери — просто чтобы не разучиться. Засовывая ее в глубокий карман штанов, юноша услышал одобрительный смешок Фахарры.
Когда дверь захлопывалась, случайный лунный луч скользнул по алтарю. Пойманный металлической ниткой в ленте, он осветил зеленый шелк, отполировал золото и превратил медь в красно-золотое пламя.