Хантер Мэдлин. Неисправимый грешник

Глава 25

   – Давай снимем с тебя эту насквозь промокшую одежду, чтобы ты могла завернуться в это и согреться. – Данте сдернул одеяло с узкой кровати и подал его Флер.
   Езда до дома Фартингстоуна под проливным дождем промочила их обоих до костей. Со складок одежды Флер и с полей ее шляпки стекала вода.
   Огонь, который Данте развел в мансардной комнате, не­много помогал, но разумнее было снять мокрую одежду. Флер с сомнением посмотрела на одеяло.
   – Что, если один из них войдет сюда?
   Данте запер на засов дверь.
   – Мы заперты изнутри, а они – снаружи.
   – Они снова могут применить кирку.
   – Они оставили ее в коттедже. Давай подсушись, Флер. Я не хочу, чтобы ты простудилась.
   Флер сняла шляпку и отбросила ее в угол. Она по­вернулась к Данте спиной, чтобы он помог ей расстегнуть платье.
   – Не совсем так, как в прошлый раз, – с горечью проговорила Флер, когда его пальцы заработали сзади. – А этот мужчина… Это тот самый, который ударил меня, правда? Он сделал это для Грегори. А выражение лица у Грегори было, когда он увидел меня…
   – Мы не знаем об этом наверняка. – Данте лгал как можно убедительнее, потому что старался не испугать ее. Он хотел уберечь ее от страха в меру своих сил и возможно­стей.
   Ему следовало бы обратить внимание на цепкость Фартингстоуна, на отчаянное упорство загнанного в угол чело­века. Он должен был понять несколько недель назад, что означает этот клочок земли для отчима Флер.
   Если он в своих догадках прав, то на кону стояла жизнь и его, и Флер.
   Именно в этот момент внизу Смит, вероятно, объясня­ет все это Фартингстоуну. Сколько времени понадобится ему, чтобы убедить его в том, какие меры необходимо пред­принять? Сколько времени нужно, чтобы придумать, как избежать разоблачения? Данте рассчитывал, что у них в за­пасе ночь, а в лучшем случае – еще и день.
   Платье упало на пол. Флер сняла с себя все и закуталась в одеяло. Пока Данте раздевался, она развесила платье и белье на стулья, комод, на крюки, вбитые в стену, затем то же самое проделала с его одеждой. Закутавшись в одеяла, они сели перед камином.
   – Было бы очень даже уютно, – сказала Флер, – если бы не…
   – Нас не побеспокоят ночью.
   – Ты говоришь так уверенно.
   – Я убежден.
   Кажется, она согласилась с ним. Страх исчез из ее глаз.
 
   – Ты считаешь, что Грегори собирается выкопать спря­танное сокровище в коттедже?
   – Кто знает, что он ищет.
   – Данте, я уже сказала тебе, что ты не должен притво­ряться ради меня. Я знаю, что объяснить то, что он сделал, можно лишь одним. Он пытался заточить меня в тюрьму или избавиться от меня. Его легальные маневры лишить меня независимости не удались. Провалилось и покушение на мою жизнь. В коттедже есть нечто такое, что может пред­ставлять для него опасность, и он не хочет, чтобы это было кем-то обнаружено. Он боится, что будет раскрыто преступ­ление.
   – Да, это вполне вероятно.
   – А преступление это наверняка очень серьезное. Я по­дозреваю, что в коттедже зарыто тело.
   – Может быть, и что-то другое.
   – Но не менее серьезное.
   Данте не был уверен в том, что хочет, чтобы она знала так много.
   – Но почему именно в коттедже, Данте? Ведь он мог закопать тело где-нибудь на своей земле.
   – Если что-то произошло в коттедже или рядом, то лег­че было захоронить внутри, а не тащить тело куда-то дале­ко. Половицы скрыли могилу, а коттедж был свободен.
   Дрожь пробежала по телу Флер. Она плотнее укуталась в одеяло.
   – Ты уверен, что в нашем распоряжении ночь?
   – Думаю, у нас не только ночь. Хилл задастся вопросом, что произошло с нами, после того как дождь прекратится. Он начнет поиски.
   – Непохоже, чтобы дождь пошел на убыль.
   – Мы проснемся и увидим солнце, дорогая.
   Флер обхватила руками колени и положила на них под­бородок. Сейчас, когда она сидела, укутавшись в одеяло и глядя в огонь, она выглядела совсем юной.
   – Я не думаю, что Грегори сможет причинить нам зло сам. Даже если он однажды сделал подобную вещь, едва ли он способен совершить это сейчас. Одно дело – заплатить кому-то, когда тебя даже в городе нет, и совсем другое – Данте хотелось бы в это верить. Но если человек однаж­ды ступил на эту тропу, ему скорее всего нетрудно вернуть­ся на нее снова. Тем более если в противном случае он мыс­ленно видит себя на виселице.
   А если он не способен сделать это сам, то сможет Смит.
   – Вероятно, у них хватит здравого смысла осознать, что единственный их шанс – это бегство, Флер. Они понимают, что слишком много людей знают, что мы находимся здесь, и станут нас разыскивать.
   Похоже, это помогло. Руки Флер, обнимающие коле­ни, разомкнулись и опустились. Она изменила позу и по­зволила одеялу упасть, словно больше в нем не нуждалась.
   Данте встал и подошел к небольшому оконцу.
   – Мы дождемся конца дождя, будем поддерживать огонь в камине, а завтра я поговорю с Грегори и Смитом. Не надо тревожиться, Флер.
   Когда он открыл окно, чтобы подтянуть ставни, он за­метил внизу крадущуюся тень. Тень двигалась по направ­лению к конюшне. Судя по габаритам, это был Смит. И шел он за лошадью.
   «Собирается копать», —догадался Данте. Весьма сомни­тельно, чтобы он задумал выкопать старые кости. Скорее всего он намерен вырыть две новые могилы.
   Данте повернулся и посмотрел на Флер. Волосы у нее были спутаны, ее наготу скрывало лишь одеяло. Она вы­глядела такой красивой при свете камина. Его охватило ще­мящее чувство. У него не было на свете ничего более доро­гого, чем она. Жизнь без нее показалась бы ему пустой и никчемной. Он был ничтожеством до того, как она вошла в его жизнь. Забота о ней стала его первейшей необходимо­стью. Она была его смыслом, его жизненной целью.
   Он плохо исполнил свой долг. Он не предполагал, на­сколько бесчестным может быть Фартингстоун. Она в глу­бине души догадывалась, что он выстраивает бастионы лжи ради своих собственных целей. Им нужно было доискаться раньше до причин, а не просто противиться его пла­нам.
   Данте пододвинул тяжелый комод к двери, не заботясь о том, что это услышат внизу. Он поставил его таким обра­зом, чтобы заблокировать вход даже в том случае, если то­пором прорубят дверь. Кое-кого это не остановит, однако основательно задержит.
   Он подошел к Флер и сел напротив, чтобы можно было видеть ее лицо, глаза, ее красоту.
   У Флер испарился страх, когда она посмотрела на Дан­те, в груди разлилась приятная теплота.
   Он обхватил руками ее лицо и стал страстно целовать ее в лоб и губы. Он словно забыл о времени и ситуации, в которой они находились. Сбросив с нее одеяло, он притя­нул ее к себе, заставив ее обвить ногами его бедра. Она ока­залась сидящей, на нем. Они обнялись, и его одеяло также упало на пол.
   Флер посмотрела на свою позу.
   – Новая игра, которую ты мне обещал?
   – Новая близость, чтобы я мог видеть тебя при этом замечательном свете. С тобой у меня никогда не было игр. Начиная с того момента, когда я впервые дотронулся до тебя.
   Флер взглянула на его возбужденный фаллос и нежно его приласкала, вынудив Данте стиснуть зубы.
   – Я не знаю, должна я испытывать ревность или счас­тье, Данте. Должно быть, второе. Мне неприятно думать о том, что ты позволяешь себе некоторые вещи с другими женщинами и не делаешь этого со мной, но мне нравится, что со мной у тебя в каком-то отношении все иначе.
   Данте стал пальцами ласкать полушария ее грудей.
   – С тобой все абсолютно иначе. Даже удовольствие со­вершенно иное. И потом, я вовсе не занимаюсь никакими играми с другими женщинами, Флер. Со времени тех дней в коттедже в Леклер-Парке. Даже тогда, когда мы оба счи­тали, что мы никогда не будем делить друг с другом ложе, я не хотел никого другого. Я слишком полюбил тебя.
   Она перестала ласкать его. То, как она посмотрела на него, перевернуло ему душу.
   – Я считаю, что меня полюбил самый лучший мужчи­на на свете, Данте. И я ответила ему тем же.
   Он заключил ее в нежные объятия, чувствуя вкус ее ко­жи, слыша, как бьется ее сердце. На сей раз все было со­вершенно иначе. Он не мог проследить, каким образом все это действует на него – на его чувства, его тело, сердце и даже на удовольствие, которое он испытывал.
   Он приподнял ее ноги и вошел в нее. Он почувствовал, как им овладело глубокое удовлетворение, ощущение теп­ла и безмятежности. Он хотел бы вечно обнимать ее таким образом, видеть ее лицо, по которому пробегает дрожь удо­вольствия.
   Они двигались медленно, наблюдая друг за другом, да­вая возможность страсти нарастать постепенно. Она осы­пала его шею и грудь теплыми бархатистыми поцелуями. Ее тонкие пальцы гладили ему предплечья, спину и торс, в то время как он описывал круги вокруг набухших со­сков.
   Ее возбуждение нарастало одновременно с его. Пик ее страсти пришелся на тот момент, когда и он уже сходил с ума от надвигающегося оргазма. Их поцелуи сделались яро­стными, а ласки бурными и даже грубыми.
   Они кончили одновременно, крепко прильнув друг к другу. Даже в момент оргазма он не потерял ее. Она была с ним, принадлежала всецело ему, содрогаясь от сладострас­тия вместе с ним. Ее пульс, ее любовь, все ее существо за­полнили его, и они теперь были с ней единым целым.
   Утром солнце не появилось.
   Когда Флер проснулась среди одеял, в которых они с Данте спали на полу, можно было услышать стук капель по крыше.
   Его рука обнимала ее, даже во сне его сильные пальцы не разжимались. Она стала думать о дожде, наслаждаясь теп­лом объятий Данте.
   Он пошевелился. Флер замерла, надеясь, что он еще по­спит. И она продолжит наслаждаться тем, что лежит в объ­ятиях человека, которого беззаветно любила.
   И который любил ее. Слышать это было так приятно. Видеть это в его глазах.. Флер не сомневалась, что любовь будет постоянно с ней.
   Данте снова пошевелился. Он приподнялся на локте и нежно поцеловал ее в плечо.
   – Дождь все еще идет, – сказала она. – Давай оставим ставни закрытыми и притворимся, что все еще ночь.
   Данте положил ее на спину и поцеловал в губы. Это был долгий, жаркий прощальный поцелуй.
   – Я должен одеться, ты тоже. Когда все это останется позади, мы найдем постель и будем находиться в ней це­лую неделю.
   Поднявшись, он подошел к окну. Открыл ставни и по­смотрел на обложенное тучами небо, из которого продол­жал сеять дождь. В комнату просочился серый свет.
   Одновременно послышался топот уносящейся прочь лошади.
   Данте высунулся из окна и, пока Флер одевалась, изу­чал окружающий пейзаж.
   – Прыгать вниз слишком высоко, – сказал он и задум­чиво посмотрел на одеяла. – Нет, это может быть чересчур опасно.
   – Чья это была лошадь?
   – Думаю, что это курьер экспресс-почты.
   – Грегори получил экспресс-почту?
   – Или послал срочное сообщение.
   Он надел рубашку и нашарил в кармане часы.
   – Десять часов. Гораздо позднее, чем я ожидал.
   Ожидал он, что их оставят в покое, – именно это он имел в виду.
   – Возможно, здесь нет никого, кроме нас.
   – Сомневаюсь, дорогая. Кто-то внизу все же есть.
   – Если мы покричим, возможно, придет слуга, и мы объясним, что нас удерживают…
   – Я не видел никаких слуг, когда мы приехали, и не заметил ни единого признака жизни в этих мансардных комнатах. Фартингстоун скорее всего отпустил всех, когда ему стало известно о приезде Смита. Он наверняка не хо­тел, чтобы люди знали о том, что он имеет дело с этим че­ловеком.
   Флер выглянула из окна. Оно выходило на тыльную сто­рону дома и конюшню. Если бы Данте смог выбраться от­сюда…
   Ее внимание привлекло какое-то движение в кустах. Она вгляделась в это место.
   Сквозь марево дождя Флер увидела, что кусты снова ше­вельнулись. На мгновение показалась соломенная шляпа и тут же скрылась.
   – Здесь есть кто-то помимо Грегори и Смита, Данте. В кустах возле тропинки к конюшне. – Она подождала и через некоторое время снова увидела показавшуюся на мгновение соломенную шляпу. – Мне показалось… я думаю, что это Люк.
   Данте высунул голову рядом с Флер. Снова приподня­лась соломенная шляпа, стало видно, что ее обладатель пы­тается получше разглядеть дом.
   –Дай мне что-нибудь бросить, чтобы привлечь его вни­мание, когда он снова взглянет в нашу сторону.
   Флер оглядела комнату, стараясь притушить появившу­юся вдруг надежду. Ее взгляд упал на старинный деревян­ный подсвечник, на котором наросла толстая корка воска.
   – Это подойдет? – Она подала подсвечник Данте. Данте еще сильнее высунулся из окна, размахнулся и бросил подсвечник.
   И замер в той же позе, ожидая реакции. Флер увидела, что он прижал палец к губам, а затем махнул рукой.
   Флер приблизилась к окну, посмотрела вниз и увидела, как Люк вынырнул из кустов, подбежал и остановился под окном.
   Данте стал жестами объяснять ситуацию, и нужно ска­зать, что Люк понял его лучше, чем Флер. Его промокшая шляпа двинулась вдоль дома, при этом он осторожно за­глядывал в окна.
   Вернулся он довольно быстро.
   – В этих комнатах никого не видно, – приглушенным голосом сообщил он. – Что вы там делаете, сэр? Когда вы не вернулись, мне показалось это странным, но Хилл ска­зал, что вас, вероятно, застал ливень и вы укрылись в коттедже, но я подумал…
   – Что бы ты ни подумал, мы благодарны, что ты сейчас здесь. Миссис Дюклерк со мной, а Фартингстоун замыс­лил что-то недоброе. Беги и вызови помощь, Люк. Это дол­жен быть человек, который может справиться с Фартингстоуном и кто со вниманием выслушает тебя.
   – Я не знаю людей в этих краях, и я для них чужой. Кто станет…
   – Найди мирового судью или другого влиятельного че­ловека. Используй имя моего брата. А теперь иди.
   Люк мгновенно повиновался. Не обращая внимания на дождь, он бросился в кусты и устремился прочь от дома.
   Когда Данте соскочил с подоконника, Флер обвила его руками.
   – Надо возблагодарить Бога за Люка. Если бы мы до­жидались Хилл а, который намерен переждать дождь…
   Данте был рад, что Флер нашла причину для того, что­бы не поддаваться страхам. Он хотел бы, чтобы она такой и оставалась и не думала о том, сколько времени прошло. Он посадил ее на кровать рядом с собой и сказал:
   – У нас есть некоторое время до возвращения Люка. Расскажи мне о школе и железной дороге, с того дня, когда ты впервые задумала этот безумный проект.
   Флер прильнула к Данте и начала свою историю. Он по­стоянно спрашивал ее о подробностях, чтобы продлить рас­сказ, и таким образом пролетело несколько часов.
   – Очень впечатляющий проект ты задумала, Флер. Едва ли какой-нибудь мужчина мог бы придумать что-то лучше.
   –Ты в самом деле так считаешь? Ты полагаешь, он сра­ботал бы, если бы меня не предал мистер Сиддел?
   – Думаю, что да.
   – Это наполняет меня гордостью, Данте. Твое мнение для меня значит даже больше, чем успех самого проекта.
   Данте подумал, как лестно услышать эти слова, хотя и несколько странно. Он не относился к числу выдающихся финансистов, и его мнение в данном вопросе вряд ли мог­ло много значить. Однако ее убежденность тронула его, рав­но как и ее вера в него. Это был еще один пример ее опти­мизма по отношению к нему.
   Он притянул ее и поцеловал, давая понять, что благо­дарен ей за ее сумасбродное мнение о том, что Данте Дюклерк достоин ее доверия и любви.
   Какой-то шум прервал их объятия. Они услышали шаги в коридоре, и оба посмотрели на дверь.
   В замке поворачивался ключ.

Глава 26

   Между приступами кашля Фартингстоун хриплым го­лосом потребовал отодвинуть комод.
   – У меня есть пища для вас. Разве вы не хотите есть?
   – Если я смогу убедить его отвести меня вниз, не воз­ражай, – шепотом сказал Данте, глядя на Флер. – Если мы уйдем, подопри дверь чем можешь.
   Ей не понравился этот план, но она все-таки помогла отодвинуть комод от двери, затем забилась в дальний угол.
   Данте убрал засов, приоткрыл дверь и увидел раскрас­невшегося и запыхавшегося Грегори Фартингстоуна.
   С пистолетом в руке.
   Другой рукой он показывал на поднос с ветчиной и хле­бом, который находился на полу.
   – Заберите поднос. Только ветчина. Другого у меня нет.
   Данте поднял поднос и поставил его на кровать.
   – Разумеется, нет. Вы ведь не можете принимать в доме такого человека, как Смит, в окружении слуг. Он тоже этого не хочет. Вообще-то я сомневаюсь, что его настоящее имя Смит.
   Фартингстоун побагровел еще больше. Он изо всех сил пытался сдерживать дыхание, притворяясь, что рассматри­вает комнату, чтобы скрыть свой дискомфорт.
   – Он не вернется назад, – сказал Данте. – Если он не возвратился к этому моменту, он не явится вообще.
   – Он скоро будет здесь, – сердито возразил Фартинг­стоун.
   – Он справедливо рассудил, что разумнее сбежать. Он скроется в том мире, из которого явился. – Данте шагнул к Фартингстоуну. – Я уверен, что и для вас есть хороший вы­ход. Давайте спустимся вниз и обговорим это.
   Фартингстоун попятился назад и более решительно на­ставил на Данте пистолет:
   – Назад, сэр. У меня есть союзники, даже если он сбе­жал.
   – Поскольку пистолет есть только у вас, вам нечего меня бояться. Позвольте мне спуститься вниз, чтобы моя жена смогла побыть без меня. Она еще слаба после перене­сенных испытаний.
   Флер отреагировала на намек стоном.
   – Хотя бы на несколько минут, Фартингстоун, – ше­потом проговорил Данте. – Чтобы она могла справить свои интимные дела.
   Фартингстоун побагровел еще сильнее, на сей раз от за­мешательства. С недоверием окинул взглядом Данте.
   – Не подходите ко мне близко, иначе я стану стрелять. Я хорошо владею огнестрельным оружием и не промахнусь.
   – Ну разумеется. Я не слыву храбрецом, и не в моих правилах искать преждевременную смерть.
   Спускаться по лестнице для Фартингстоуна оказалось столь же трудно, как и подниматься. Он надсадно дышал, а когда они оказались в гостиной, опустился в кресло и жес­том показал Данте на другое, которое находилось футах в двадцати.
   – Вы выглядите больным, Фартингстоун. Вероятно, вам нужно обратиться к врачу.
   – Это пройдет. Всегда проходило.
   Данте спешить было некуда. Несмотря на свое самочув­ствие, Фартингстоун крепко держал пистолет.
   – Человек, который приносит еду для приговоренных, вряд ли может быть палачом, – сказал после паузы Данте. – Если я прав и Смит сбежал, что вы собираетесь делать?
   – Он скоро будет здесь.
   – Он хотел напасть на меня и Флер за денежное воз­награждение.
   – Он никогда не причинял вам ущерба. Клянусь и за­веряю вас, что я не имел подобных намерений.
   Данте был склонен поверить Фартингстоуну. Это озна­чало, что за пределами клуба «Юнион» что-то другое заста­вило этих людей сосредоточить на нем внимание.
   – Что вы собрались с нами сделать?
   – Вы очень скоро узнаете об этом.
   – Вы ожидаете одного из своих союзников? Вы по этой причине велели Смиту прислать вам почтового курьера? Я видел его из окна. Это было щедро со стороны Смита —помочь вам, прежде чем исчезнуть. Лояльность преступни­ка!» много стоит, но все-таки…
   Фартингстоун помрачнел.
   Данте наклонился вперед и уперся локтями в колени.
   – Если вы послали за Сидделом, думаю, он также не придет. Он ведь ваш союзник, не так ли? Вы полагаете, что он человек, который сможет сделать то, на что у вас не хва­тает мужества или сил?
   – Я не знаю, о чем вы говорите. Я едва знаком с Сид…
   – Он вам ничем не обязан в этом деле и не станет рис­ковать своей шеей ради вас. Если, конечно, вы не запла­тите ему столь высокую плату, без которой он не может жить.
   Глаза у Фартингстоуна широко раскрылись.
   – Вы не знаете…
 
   – Мне известно, что он способен на шантаж. Думаю, что он вас шантажировал.
   – Что вы имеете в виду, говоря, что он способен на шан­таж? Если бы кто-то это знал, он не смог бы этого делать. Если, конечно, не… – Он вдруг с удивлением выпучил гла­за. – Он и у вас вымогал деньги?
   – Не у меня. У других, кого я знал. Это был дьявольски продуманный план, который разоблачили десять лет назад. Виновников остановили. Или так посчитали. Сиддел зна­ет, что они совершили. Думаю, он был одним из них. Что касается вас, то полагаю, что он сохранил вас для себя, не поделившись с ними. Когда он избежал разоблачения, вы продолжали платить.
   Волнение Фартингстоуна видно было невооруженным глазом. Он с трудом сохранял внешнее спокойствие.
   – Это был сущий ад, сэр. Да, настоящий ад! Полностью зависеть от чьей-то милости!
   – Что он имел против вас? Секрет, зарытый в том кот­тедже?
   Фартингстоун бросил быстрый, полный подозрения взгляд.
   – Это была не моя вина.
   – Как он узнал об этом?
 
   – От своего дяди. Моего друга. Тот рассказал ему на смертном одре. Что это единственное наследство, которое он оставил своему племяннику. Способ лишить меня мое­го состояния.
   – И сколько вы платили?
   – Все! – Он широким жестом обвел комнату. – Всю ренту от этого имения! Все до фунта в течение тринадцати лет.
   Это была дурная весть. Если Сиддел получал так мно­го, пока секрет оставался зарытым, у него была веская при­чина желать, чтобы его не обнаружили.
   Он может прийти. И сделать то, чего хотелось бы Фар­тингстоуну. Данте не сомневался, что Сиддел способен хладнокровно убить человека.
   –Дьявольская дилемма, – горестно произнес Фартингстоун. – Если я решусь, мне болтаться на виселице. Если не решусь, меня будут продолжать шантажировать.
   День оставался серым. В гостиной было и того мрач­нее. Тело Фартингстоуна тяжело вдавилось в кресло под грузом неразрешимой проблемы.
   Данте наблюдал за дулом пистолета, ожидая момента, когда оно окажется в таком положении, что он сможет сде­лать выпад вперед.
   Время шло, Фартингстоун, казалось, пребывал в по­лубессознательном состоянии, однако пистолет держал крепко.
   – Если он не явится, то я предусмотрел, что он уйдет со мной, – нарушил молчание Фартингстоун. – Он очень по­жалеет, что оставил меня на краю попасти. – Он снова по­тер себе грудь.
   Данте позволил Фартингстоуну снова погрузиться в по­лудрему. Ведь, если повезет, он может либо заснуть, либо потерять бдительность. Вероятно, он всю ночь провел на ногах, и усталость брала свое.
   Спустя полчаса мрачную тишину комнаты, куда доно­сился лишь монотонный шум дождя, нарушили странные звуки. Они были отдаленные и неясные, и Данте не мог оп­ределить их происхождения. Ничего подобного он раньше не слышал.
   Этот шум, доносившийся с холмов, мало-помалу ста­новился все громче, он уже перекрывал звуки дождя и стал напоминать веселое празднество.
   Наконец на это обратил внимание и Фартингстоун. Это вывело его из размышлений. Он поднял голову и в недо­умении вскинул брови.
   Не теряя из виду Данте, он подошел к окну и открыл его. В комнату ворвался шум, источник которого был уже совсем близко.
   То, что Фартингстоун увидел, его явно встревожило. Он нервно захлопнул окно.
   – Цыгане! Какого черта…
   Данте подошел к окну. Увиденная им сцена изумила его не меньше Фартингстоуна.
   – Это не цыгане, Фартингстоун. Цыгане не приезжают в карете на четверке.
   Карета неслась по аллее с большой скоростью. Вожжи были в руках у Люка. Рядом с ним сидела солидная женщи­на средних лет с бледным лицом и соломенного цвета во­лосами, в накинутой на голову простой шерстяной шали. Едва ли можно было не заметить ее сходства с сидящим рядом молодым человеком.
   Другие женщины выглядывали из окон кареты. Еще че­тыре сидели на крыше. Наконец, две занимали место ла­кеев.
   У всех в руках были кастрюли, по которым они колоти­ли ложками и поварешками, производя неимоверный шум, слышный на всю округу.
   Мать Люка спустилась, едва экипаж остановился. Она что-то сказала молодой женщине, которая побежала к тыль­ной части дома.
   Фартингстоун ошеломленно и безмолвно таращился в окно.
   Молодая женщина вернулась и кивнула. Со своего мес­та, продолжая удерживать вожжи, Люк позвал Данте.
   Фартингстоун в испуге отступил от окна и направил пи­столет в грудь Данте:
   – Не отвечайте. Они придут и…
   – Им известно, что я здесь, Фартингстоун. Та молодая женщина только что окликнула Флер под окном нашей комнаты и знает, что она находится наверху.
   Лицо Фартингстоуна покрылось красными пятнами. Он в бешенстве посмотрел на окно. Снизу донесся голос женщины:
   – Мой сын говорит, что вы удерживаете здесь мисс Монли. Мы не уйдем, пока она не выйдет и не скажет, что с вами делать. – Удары ложек по кастрюлям возобновились с новой силой.
   – Боже милосердный! – пробормотал Фартингстоун. – Как можно примириться с подобным нарушением закона о владении…
   – Я послал Люка за помощью. Должно быть, он отпра­вился в поселок угольщиков, что находится к северу.
   – Угольщики! Какое отношение они имеют ко мне?
   – Благотворительная акция Флер спасла их детей от го­лодной смерти, когда их мужья бастовали в прошлом году. Думаю, что они способны пойти на убийство за нее.—Данте выглянул из окна. – Они определенно готовы это сделать в случае необходимости.
   Мать Люка снова выкрикнула:
   – Все фермеры, мимо которых мы проезжали, видели, куда мы едем. Наши мужья узнают об этом походе, как толь­ко выйдут из шахт.
   Другие женщины тоже стали во весь голос звать мисс Монли. Удары по кастрюлям и сковородам сделались еще громче.
   – Прикажите им прекратить этот дьявольский шум! —простонал Фартингстоун, отходя в дальний угол комнаты.
   – Для меня это звучит как арфы ангелов.