Страница:
Александр был наедине с Эйлис, когда примерно через неделю лихорадка наконец отступила. Он так этому обрадовался, что даже прослезился. На этот раз он не стал ругать себя за то, что расчувствовался. Справившись с охватившими его эмоциями, Александр разбудил Кейт, чтобы она помогла ему ухаживать за Эйлис. Когда Кейт, сделав все необходимое, удалилась, он снял свою одежду и присоединился к Эйлис в постели. В первый раз за столь долгое время уснул быстро и крепко.
Эйлис медленно открыла глаза, потом в удивлении огляделась вокруг. Затем она заметила рядом с собой голову с золотистыми волосами и опустила взгляд на крепкую руку, накрывшую ее грудь. Память стала возвращаться к ней, и она улыбнулась. Ее опасное путешествие успешно закончилось.
– Эйлис?
Она повернула голову и улыбнулась, глядя в ясные глаза Александра.
– Я сделала это.
– Да… но с таким трудом. – Он не смог произнести это сердито или прочитать лекцию о том, какому риску она подвергалась, поскольку полностью понимал, что подвигло ее на это.
– Ну да, я немного болела.
– О да… немного.
– Наш ребенок! – вскрикнула она и схватила его за руку, поскольку к ней вернулись былые страхи.
– Здоров и невредим и надлежащим образом окрещен.
– Как ты его назвал?
– Мораг Тамнаис Макдаб.
– Хорошее и сильное имя. Что ты думаешь о своем сыне? – спросила она чуть застенчиво, поскольку, хотя она и не сомневалась в том, что Александр хотел ребенка, ей было нужно, чтобы он сам сказал об этом.
Он ответил ей таким нежным поцелуем, что Эйлис потеряла дар речи. Но этот поцелуй давал ей надежду на будущее. Вряд ли мужчина станет так целовать женщину, если она для него ничего не значит.
– Более красивого ребенка нет во всей Шотландии, – сказал Александр.
– У него твои глаза, – произнесла она голосом, хриплым от волнения.
– Да, и у него мой характер.
– Бедная кормилица, – пробормотала Эйлис; ее глаза лучились смехом. – Эта женщина не выживет, если его насильно не отнимать от груди.
Он поцеловал ее коротко, но энергично.
– Как ты себя чувствуешь?
– Голодна как волк.
– Понятно. – Он провел большим пальцем по пику ее груди, и тот затвердел. – Мне знакомо это чувство. – Он быстро покинул постель, поскольку знал, что если не покинет, то попытается заняться с ней любовью, а Эйлис к этому еще не готова.
– Куда мы собираемся? – спросила она, глядя, как он одевается.
Ей совсем не понравилось, что его нет рядом.
– Подальше от искушения. Кроме того, мне нужно доставить еду и священника.
– Александр, я не собираюсь умирать. Мне с каждой минутой все лучше. – Она увидела, что он направляется к двери. – Мне не нужен священник.
– Тебе он понадобится, если ты хочешь венчаться.
– Я все еще в кровати, – протестующе воскликнула она, чувствуя, как забилось сердце. – Это может подождать?
– Я обещал, что мы повенчаемся, как только я смогу доставить сюда священника. Сейчас он здесь, так что мы венчаемся немедленно. Может, у нас не будет другой возможности это сделать, так что наш сын потеряет свои права. Я пришлю за тобой Кейт.
Его повелительный тон ее возмутил, но она не стала возражать. Эйлис хотела, чтобы их союз был освящен церковью. Может, это было и глупо, но это давало ей возможность чувствовать себя в большей безопасности. Александр был человеком, который уважал клятвы и соблюдал их, и если он принесет клятву перед священником, это обяжет его больше, чем пустые слова.
Священник был молодым и беспокойным. Его явно смущала необычная обстановка венчания, но он выполнил весь обряд. Эйлис подозревала, что он не хотел вызвать неудовольствие или гнев Александра. Кроме того, священник упомянул, что время освятить союз настало уже давно.
Когда священник закончил, Александр решительно попросил всех покинуть комнату. Эйлис больше не могла скрывать, насколько слабой себя чувствует. Бракосочетание и первый за несколько дней нормальный прием пищи поглотили ее последние силы. Она взяла мужа за руку, когда он сел на кровать. Было тяжело думать, что первой брачной ночи у них не будет еще долго.
– Теперь мы вместе, Александр Макдаб, – негромко произнесла она, закрывая глаза.
– Да. – Он прижался губами к ее ладони и так и сидел, даже когда она начала засыпать.
Потом он внимательно изучил лицо спящей. Теперь эта женщина принадлежала ему. Чувство спокойствия удивило его лишь на короткое время. Он уже привык к ее странным эмоциям. Как бы поспешно они ни венчались, сейчас она была его женой в глазах Бога и церкви.
Глава 16
Эйлис медленно открыла глаза, потом в удивлении огляделась вокруг. Затем она заметила рядом с собой голову с золотистыми волосами и опустила взгляд на крепкую руку, накрывшую ее грудь. Память стала возвращаться к ней, и она улыбнулась. Ее опасное путешествие успешно закончилось.
– Эйлис?
Она повернула голову и улыбнулась, глядя в ясные глаза Александра.
– Я сделала это.
– Да… но с таким трудом. – Он не смог произнести это сердито или прочитать лекцию о том, какому риску она подвергалась, поскольку полностью понимал, что подвигло ее на это.
– Ну да, я немного болела.
– О да… немного.
– Наш ребенок! – вскрикнула она и схватила его за руку, поскольку к ней вернулись былые страхи.
– Здоров и невредим и надлежащим образом окрещен.
– Как ты его назвал?
– Мораг Тамнаис Макдаб.
– Хорошее и сильное имя. Что ты думаешь о своем сыне? – спросила она чуть застенчиво, поскольку, хотя она и не сомневалась в том, что Александр хотел ребенка, ей было нужно, чтобы он сам сказал об этом.
Он ответил ей таким нежным поцелуем, что Эйлис потеряла дар речи. Но этот поцелуй давал ей надежду на будущее. Вряд ли мужчина станет так целовать женщину, если она для него ничего не значит.
– Более красивого ребенка нет во всей Шотландии, – сказал Александр.
– У него твои глаза, – произнесла она голосом, хриплым от волнения.
– Да, и у него мой характер.
– Бедная кормилица, – пробормотала Эйлис; ее глаза лучились смехом. – Эта женщина не выживет, если его насильно не отнимать от груди.
Он поцеловал ее коротко, но энергично.
– Как ты себя чувствуешь?
– Голодна как волк.
– Понятно. – Он провел большим пальцем по пику ее груди, и тот затвердел. – Мне знакомо это чувство. – Он быстро покинул постель, поскольку знал, что если не покинет, то попытается заняться с ней любовью, а Эйлис к этому еще не готова.
– Куда мы собираемся? – спросила она, глядя, как он одевается.
Ей совсем не понравилось, что его нет рядом.
– Подальше от искушения. Кроме того, мне нужно доставить еду и священника.
– Александр, я не собираюсь умирать. Мне с каждой минутой все лучше. – Она увидела, что он направляется к двери. – Мне не нужен священник.
– Тебе он понадобится, если ты хочешь венчаться.
– Я все еще в кровати, – протестующе воскликнула она, чувствуя, как забилось сердце. – Это может подождать?
– Я обещал, что мы повенчаемся, как только я смогу доставить сюда священника. Сейчас он здесь, так что мы венчаемся немедленно. Может, у нас не будет другой возможности это сделать, так что наш сын потеряет свои права. Я пришлю за тобой Кейт.
Его повелительный тон ее возмутил, но она не стала возражать. Эйлис хотела, чтобы их союз был освящен церковью. Может, это было и глупо, но это давало ей возможность чувствовать себя в большей безопасности. Александр был человеком, который уважал клятвы и соблюдал их, и если он принесет клятву перед священником, это обяжет его больше, чем пустые слова.
Священник был молодым и беспокойным. Его явно смущала необычная обстановка венчания, но он выполнил весь обряд. Эйлис подозревала, что он не хотел вызвать неудовольствие или гнев Александра. Кроме того, священник упомянул, что время освятить союз настало уже давно.
Когда священник закончил, Александр решительно попросил всех покинуть комнату. Эйлис больше не могла скрывать, насколько слабой себя чувствует. Бракосочетание и первый за несколько дней нормальный прием пищи поглотили ее последние силы. Она взяла мужа за руку, когда он сел на кровать. Было тяжело думать, что первой брачной ночи у них не будет еще долго.
– Теперь мы вместе, Александр Макдаб, – негромко произнесла она, закрывая глаза.
– Да. – Он прижался губами к ее ладони и так и сидел, даже когда она начала засыпать.
Потом он внимательно изучил лицо спящей. Теперь эта женщина принадлежала ему. Чувство спокойствия удивило его лишь на короткое время. Он уже привык к ее странным эмоциям. Как бы поспешно они ни венчались, сейчас она была его женой в глазах Бога и церкви.
Глава 16
На протяжении двух долгих недель Эйлис находилась в постели. По замку ходили слухи, что Маккорди и Макфарланы готовят нападение, но Эйлис была теперь под хорошей защитой. Она знала, что к подобным слухам следует относиться легко. Ей стало казаться, что она отдыхает больше, чем это необходимо, больше, чем нужно, ест – много больше, чем когда-либо за свою жизнь. Последние две недели она стала противиться излишней заботе. Теперь ей хотелось положить конец чрезмерной опеке Александра и особенно его повелительному поведению.
– Тебе нет нужды больше подбрасывать дрова, Кейт. Сейчас лето – или ты забыла? Боже милосердный, я скоро растаю, – пробормотала Эйлис, сидя в бочке с теплой водой.
– Это нужно, чтобы полностью изгнать лихорадку. – Кейт упрямо положила еще одно полено в ревущий огонь.
– Единственная причина, по которой я схватила лихорадку, заключается в том, что мне пришлось сильно напрягаться после того, как я родила Морага.
– Ну, забота о теле никогда не бывает чрезмерной.
– Эта пословица недавно была опровергнута, – отрывисто произнесла Эйлис. – Мое тело совсем недавно собиралось умереть.
– А почему вы решили принять ванну? Вы принимали ванну всего два дня назад.
– А как давно родился Мораг, Кейт? – произнесла Эйлис.
Кейт недоуменно посмотрела на Эйлис:
– Два месяца назад.
– Правильно. – Эйлис послала Кейт взгляд со значением; этот взгляд смог бы прочесть и понять даже слепой.
– О, понимаю! – Кейт зарделась, но потом ее лицо просветлело. – Я сейчас принесу то, что вам нужно. – Она поспешила прочь из комнаты.
Обернувшись в теплую сухую простыню, Эйлис села перед огнем, чтобы высушить волосы. Она задумалась над тем, как лучше всего убедить Александра, что она не только способна, но и желала бы возобновить их занятия любовью. Когда Кейт вернулась, Эйлис посмотрела через свечу на надушенную полотняную ткань и кружевную ночную рубашку, принесенную Кейт. Все это годилось бы для легкого флирта.
– Вы уверены, что уже пора? – спросила Кейт, когда Эйлис натянула на себя тонкую ночную рубашку.
– Я не буду смущать тебя своим ответом, – буркнула Эйлис, но когда Кейт хихикнула, улыбнулась. – Это должно изменить настроение лэрда. Я никогда не считала Александра святым. Надеюсь, он перестанет изображать заботливого брата.
Александр чувствовал, что он готов сломаться от мучений, вызванных обетом целомудрия, установленным им для самого себя. Последние несколько дней были особенно тяжелыми. В эти дни он почти не видел Эйлис. Слишком тяжело было для него находиться рядом и не иметь возможности к ней прикоснуться.
Приняв ванну, он растянулся на своей постели с кружкой вина. Лишь простыня небрежно прикрывала его бедра. Александр надеялся, что холодная вода успокоит постоянно кипящее в нем желание, однако его надежды не сбылись. Густое вино немного помогло тем, что заставило его задремать, несмотря на нестерпимое желание.
Однако внезапный звук открывающейся двери, соединявшей его спальню с комнатой, отведенной для Эйлис, вывел его из забытья. С округлившимися глазами он посмотрел на дверь и медленно сел, глядя, как Эйлис входит в его спальню. На ней была белая ночная рубашка из тончайшего, почти прозрачного полотна с изысканными кружевами и бледно-голубыми лентами. Этот наряд оттенял мягкий золотистый цвет ее кожи и черноту волос. Глядя на свою супругу, Александр застыл на месте.
– Тебе здесь что-то нужно, Эйлис? – спросил он слабым хриплым голосом, не в силах оторвать взгляд от ее груди и посмотреть ей в лицо.
Эйлис улыбнулась, подошла к его кровати и села.
– Я почти не видела тебя днем, поэтому решила прийти к тебе поговорить.
– Поговорить? О чем ты хочешь поговорить? – Александр с удивлением подумал, как женщина может одновременно выглядеть столь соблазнительной и столь невинной.
– Не знаю. Должны же быть какие-то дела, о которых муж говорит со своей женой.
– Да, пожалуй.
Александр лихорадочно подыскивал тему для разговора, однако его мысли занимало лишь одно – как повалить Эйлис на кровать. Аромат от ее наряда кружил ему голову. А ее стройное бедро касалось его ноги. Издав сдавленный стон, он откинулся на кровать и закрыл глаза.
– Я очень хотел бы поговорить с тобой, жена, но я слишком сильно устал этим вечером, – буркнул он. – Тебе было бы лучше вернуться в собственную кровать. Мы можем попытаться сделать это в какое-нибудь другое время, моя любовь.
Эйлис медленно выпрямилась. Она видела, что Александр возбужден, и тем не менее он отсылал ее прочь даже без поцелуя. Неужели он думает, что она должна оправляться от родов и лихорадки вечно? Ее уязвило, что он не показал столь же большого желания, как у нее, побыть какое-то время вместе. Она решила, что не будет ждать, пока он начнет предпринимать какие-то действия, и возьмет инициативу на себя. Эйлис осторожно освободилась от ночной рубашки и аккуратно уложила ее на табурет около кровати. Потом с куда меньшей обстоятельностью протянула руку и сорвала с Александра простыню.
Александр от удивления сел на кровати.
– Что ты делаешь, сумасшедшая? Иисус! – Замолчав, он жадно оглядел ее всю.
Ее густые волосы почти не скрывали приглашающей наготы.
– Я сказала, что хочу немного поговорить, – произнесла Эйлис.
– Поговорить?
– Ты дал петуха. – Эйлис не смогла удержаться от того, чтобы не хихикнуть, услышав такой звук от столь сильного и красивого мужчины.
– Я не дал петуха, – буркнул Александр. – Верни простыню на место.
– Нет. – Эйлис быстро забралась на кровать.
– Эйлис! – Наконец Александр понял, что жена появилась здесь не ради разговоров.
Вид стройного тела Александра, крепкого и красивого, вызвал в Эйлис сильнейшее желание. Она знала, что его смущение вызвано ее напористостью, но Александр выглядел восхитительно. Она взяла в ладони его лицо и поцеловала.
– Ты еще очень слаба, – запротестовал он хриплым голосом. – Ты совсем недавно родила ребенка.
– Ребенку уже два месяца.
– Лихорадка оставила тебя лишь недавно. – Он сам удивился, зачем столь яростно спорит с ней.
– Недавно? Она кончилась месяц назад. Я в добром здравии. Приготовьтесь, Александр Макдаб, – томно произнесла она.
– Приготовиться? К чему? – смущенно спросил он, когда она завела его руку ему за голову и пригвоздила к изголовью своей маленькой рукой. Он мог бы с легкостью высвободиться, но не сделал ни малейшей попытки, терпеливо ожидая ее ответа и теряясь в догадках, что именно она собирается с ним делать.
В голосе Эйлис была соблазнительная смесь страсти и смеха.
– К тому, что ты станешь первым мужчиной во всей Шотландии, которого силой взяла отчаявшаяся женщина.
Александр рассмеялся, но как только Эйлис снова опустилась на него, смех замер в его груди. Ее наступательная игра и его твердое мнение, что воздержание надо продлить, боролись друг с другом. Он не мог бы сказать точно, кто взял инициативу в их яростных занятиях любовью, но скоро они пережили и экстаз, и освобождение. Он крепко держал ее в объятиях и не сдерживал свою страсть.
– Я действительно чувствую себя так, словно меня изнасиловали, – пробормотал он, набрасывая простыню на их насытившиеся тела.
– Неужели? – Эйлис прильнула ближе и потерлась щекой о его твердую и теплую грудь.
– Да. В следующий раз тебе придется приложить больше усилий. – В его голосе слышался смех.
– Ну, боюсь, что есть цена за такое изнасилование, и ее ты, возможно, не захочешь платить.
– Вот как? И что это за цена? – Александр медленно провел пальцами по своим растрепавшимся волосам, пытаясь их собрать.
– Три или больше месяцев в твоей постели.
– Так долго ты будешь утолять свой голод?
– Нет. Столько времени мне понадобится, чтобы я сошла с ума и осмелела для подобных вещей. – Она рассмеялась.
– Я сам немного схожу с ума, – пробормотал Александр.
– Думаю, ты ведешь себя несколько странно…
– Как и ты сейчас.
– Да, как я. Я не думала, что ты способен обнаженной женщине сказать, чтобы она оделась.
Александр рассмеялся, а потом повернулся на кровати к Эйлис так, чтобы оказаться к ней лицом.
– Не могу такого припомнить. Я определенно не говорил тебе, что когда впервые тебя увидел, то положил на тебя глаз. Волосы цвета эбенового дерева и кожа цвета золота, – пробормотал он. – Цвет ночи и теплый солнечный восход.
– Твое описание моей скромной внешности выглядит как благословение. – Эйлис слегка зарделась от такой мягкой лести.
– Маленькая Эйлис, твоя внешность не такая уж и скромная. Ты придавала слишком много значения словам дураков. Я не стал бы давать свою фамилию кому попало. Особенно уродливой женщине. А ты рождаешь во мне огонь каждый раз, когда я смотрю на тебя. – Он нежно поцеловал ее. – Испанские женщины, должно быть, очень привлекательны, – произнес он, слегка улыбаясь от того, что она затаила дыхание после его поцелуя. – Да, и шотландские девушки могут быть очень красивы. Ты получила лучшее от крови тех и других. Как забавно ты краснеешь, когда слушаешь лесть, дорогая. – Он провел по ее алой щеке пальцами.
– Я не привыкла к этому, вот и все.
– Да, я не слышал, чтобы тебе были адресованы добрые слова от Макфарланов или Маккорди. Мне стыдно, что и я не произносил ласковых слов и комплиментов. Обычно я мастер на подобные вещи. – Он осторожно отвел несколько прядей с ее лица.
– Мне не нужны льстивые слова, – негромко произнесла она.
– А что тебе нужно, дорогая?
Она старалась не встречаться с ним взглядом, опасаясь, что если посмотрит в его чистые голубые глаза, то он сможет прочитать ее мысли. Ей было трудно ответить на его вопрос. Хотя он женился на ней и забыл о своей мести – по крайней мере в отношении ее, – он так и не признался ей в этом. Гордость требовала от Эйлис держать свою любовь к нему в тайне, пока она не будет уверена в ответной любви. Она тысячи раз безумно хотела раскрыть ему, что у нее на сердце, но понимала, что это слабость, которую она не должна допускать.
Она боялась боли, которую испытает, если Александр не ответит ей такой же любовью.
Он почувствовал, что Эйлис не хочет отвечать, и нахмурился. Александр взял жену за подбородок и ласково повернул ее лицо к себе. В его глазах было беспокойство. Он понимал, что еще не заслужил полного доверия, но знал, что и не может полностью доверять ей. Он оставил мысли о том, как сделать Эйлис частью своей мести, но он знал, что она не забыла про эти планы. Только когда они были охвачены страстью, между ними не было никаких препятствий, и это положение нельзя было больше терпеть.
– Ладно, любовь моя, с самого рождения любая девушка знает, что ее предназначение – брак, и она предпринимает к этому определенные шаги. Неужели ты не питала никаких надежд? – спросил он.
– Ну, одна была – я надеялась, что человек, который возьмет меня в жены, примет также детей Майри и будет их любить. Хотя все произошло не так, как я ожидала. Дети получили отца.
– Не могу поверить, что это было единственным, чего ты хотела.
– Нет. – Эйлис помолчала, подбирая слова, чтобы не раскрыть своих чувств или чтобы ее слова не выглядели как какое-либо требование. – Я хотела видеть в муже человека, который не был бы слишком старым или слишком уродливым, чтобы он не бил меня и не позорил тем, что берет в кровать других женщин. Думаю, это больше, чем мечты многих девушек. Только когда я стала старше, я стала мечтать еще кое о чем.
– И о чем же?
– Чтобы меня не пытались превратить в безответное существо, обязанное отвечать на каждую прихоть без споров и согласное с каждым словом мужа. Я хотела супруга, который бы не принимал меня за пустое место, не позорил бы и не срывал на мне ярость. Я хотела мужа, который не считал бы меня лишь способом получить наследников и кем-то, кто следит за делами дома. – Она криво усмехнулась. – Я даже не знала, что можно желать чего-то большего.
Александр чувствовал, что она что-то недоговаривает, но решил не настаивать.
– Ну, теперь я думаю, что могу выполнить все твои желания – если уже не выполнил. Я не окружу тебя визжащими незаконнорожденными детьми. Хотя не могу поклясться, что никогда не уступлю желаниям плоти, я не буду искать любовниц. Я не буду относиться к клятвам, которые мы дали, словно они ничего не значат и являются словами, брошенными на ветер. – Он оставил легкий поцелуй на ее губах. – Ты согреваешь постель так, что этим был бы доволен любой мужчина.
– Даже тот, который, по слухам, затащил в постель половину женщин в Шотландии?
– Да, даже он, хотя я никогда не вел себя так глупо. – Эйлис рассмеялась, и Александр улыбнулся, однако снова посерьезнел и, продолжая говорить, легонько провел пальцем по ее лицу. – Мне не нужна безропотная жена. Я с ненавистью вспоминаю время, когда у меня была жена, которая только улыбалась и соглашалась. Нет, у своей жены я хотел бы найти силу воли и разум, которые равнялись бы мужским. Печально, что у моей приемной матери, моих жен и супруги Барры, Агнес, были только жадность и злость. У тебя такой болезни нет, дорогая. Я не боюсь, что ты станешь замышлять что-либо за моей спиной, если не согласишься с тем, что я скажу или сделаю.
Она услышала в этом мимолетном замечании выражение доверия. Это захлестнуло ее радостью, но она ничего не сказала. Если она скажет что-то, Александр поймет, насколько он открылся. Он выразил свое доверие, и она решила, что это прекрасно.
– Именно это сделали Агнес и другие – замыслили что-то и предали тебя? – спросила она, надеясь, что наконец услышит всю историю и поймет, почему он столь враждебно настроен к женщинам.
– Да. – Александр вздохнул, и его лицо стало жестче, когда он вспомнил то, что женщины сделали ему и Барре. – Они без всякого стыда использовали притворство и предательство для того, чтобы получить то, что хотели. Единственной их целью были власть и деньги; больше их не интересовало ничего. Их замыслы разорили Ратмор. Ложь, к которой прибегала моя приемная мать, и обещания, которые она давала, пытаясь получить все владение, принесли нам больше врагов, чем союзников. Именно один из ее вероломных планов привел моего отца к твоему дяде и к своей смерти.
Эйлис пожалела, что спросила о женщинах. Меньше всего она бы хотела вызвать в Александре гнев и ненависть, которые тот таил по отношению к ее дяде и клану Маккорди. Она уже не раз спрашивала, почему он столь плохо относится к женщинам. Хотя он видел, что она не похожа на других женщин, он не мог не помнить, что она принадлежит к клану Макфарланов. Эйлис осторожно посмотрела в его глаза и негромко вздохнула с облегчением, когда поняла, что его ярость не направлена на нее. Наконец-то он смотрел на нее как просто на Эйлис, а не как на одну из Макфарланов.
– И из-за них также началась война, которая продолжается по сей день, – пробормотала Эйлис.
– С ней будет покончено утром.
Эйлис не сразу поняла, о чем говорит Александр Она посмотрела на него с изумлением и злостью. Затем села, прижав одеяло к груди.
– Утром? – повторила она тихим сдавленным голосом. – Утром будет сражение?
– Да, утром. – Александра не удивила ее злость, но его явно заинтересовало, как эта злость сделала ее прелестные глаза черными и сердитыми.
– И когда ты собирался сказать мне об этом?
– Утром.
– Я полагаю, когда будет пущена первая стрела.
Она знала, что ее намеренно держали в неведении, и это бесило ее. Но ей следовало винить только себя. Она видела признаки приближающегося сражения, поскольку от нее трудно было скрыть все. Тем не менее она не задавала вопросов, никогда не просила что-либо объяснить, никогда не настаивала на подробностях. Она была слишком погружена в свои собственные проблемы относительно ребенка, недомоганий и мужа.
Но почему ее держали в неведении? Внезапно в ее голове возникла леденящая мысль, которая ударила ей в самое сердце. Александр мог держать в тайне известие о приближающемся сражении по одной причине – он боялся, что она его предаст. Выругавшись, она выскользнула из кровати, слишком разъяренная, чтобы думать о своей наготе.
– Ты мне не доверяешь. Ты только что высказал уверенность, что я не буду замышлять что-либо за твоей спиной, но теперь я вижу, что ты не был искренним. – Эйлис схватила ночную рубашку и направилась к двери в ее спальню.
– Эйлис, о чем ты?
Она повернулась и бросила на него суровый взгляд:
– Я говорю, что мне нанесено оскорбление.
– Какое оскорбление? – буквально заревел Александр.
Он был искренне изумлен, что первый раз в его жизни женщина ему противоречит.
– Прекрати эти игры, Александр Макдаб. Ты ждал до сегодняшнего утра, чтобы сказать мне об этом сражении. Ты боялся, что я стану шпионить в пользу своих родственников.
– Ты сошла с ума! Возвращайся обратно и послушай, что я хочу сказать.
Его слова прозвучали так надменно, так снисходительно и повелительно, что Эйлис подумала – не направиться ли назад, чтобы ударить его прямо в нос кулаком.
– Нет. Я полагаю, что меня уже достаточно дурачили. – Она снова двинулась по направлению к своей комнате.
Выругавшись, Александр соскочил с кровати и догнал Эйлис. Она не успела выскользнуть. Он схватил ее сзади и, не обращая внимания на ее проклятия, повел обратно к кровати. Уложив Эйлис на простыни, он накрыл ее своим телом. Когда Александр наконец посмотрел на нее, прямо в лицо, то не смог удержаться от улыбки. Волосы Эйлис так спутались, закрывая лицо, что в них были видны только два яростных глаза. Он завел ее руки ей за голову и перехватил их так, что мог держать за запястья одной рукой, после чего начал мягко освобождать от волос ее лицо свободной рукой.
– У меня никогда не было подобных трудностей с женщиной, – пробормотал он и, отведя прядь с ее носа, оставил на его кончике поцелуй.
– Теперь у тебя есть эта трудность? – Его тяжесть, нежность его поцелуев лишили ее злости. – Оставь меня, ты, большой белобрысый чурбан. – Меньше всего она хотела, чтобы ее праведный гнев исчез из-за его красоты и ее собственной страсти, тем не менее она могла видеть, что именно так и происходит.
– Ты, возможно, не подозреваешь, какой «трудностью» являешься, – произнес он. – Я никогда не думал, что ты предашь меня или обитателей Ратмора, моя любовь. Говоря по правде, то, что ты можешь меня предать, никогда не приходило мне в голову все время, как я планировал сражение, и это говорит, насколько я тебе доверяю.
Она не сразу поверила этим тихим словам. Но когда поверила, это было подобно возвращению к жизни.
– Тем не менее ты сделал все, чтобы я ничего не знала о предстоящем сражении. Я слышала какие-то слухи, но я думала, что мои чересчур заботливые сиделки хотят защитить меня от всего, и именно поэтому я слышала столь мало.
– Именно защитить тебя я и намеревался. Дорогая, мы скоро будем сражаться с твоим дядей, последним твоим родственником. Завтрашнее сражение будет битвой между твоим кланом и кланом, членом которого ты стала, выйдя замуж. Именно твой дядя и собирается напасть на родственников твоего ребенка и детей Майри. Я хочу тебя от этого защитить.
– Поскольку ты не знаешь, какую сторону я захочу занять.
– Нет, я очень хорошо знаю, какую сторону ты выберешь – мою. Есть еще одна вещь, которая говорит мне, что я больше не смотрю на тебя как на одну из Макфарланов, к которой я воспылал ненужной страстью, а считаю женщиной, которую желаю, но которой случилось принадлежать клану Макфарланов. Прошло уже много времени с того момента, как ты перестала быть частью моего плана мести, очень много. Разве ты не поняла это? – Александр почувствовал, что напряжение и сопротивление исчезло, и освободил ее запястья.
Эйлис не хотела, чтобы ее что-то отвлекало. Но Александр медленно стал гладить ее грудь и живот, и она потеряла контроль над собой. Эйлис попыталась бороться с соблазнительными ощущениями от его умелых прикосновений, хотела противиться их путающему мысли влиянию. То, что он говорил, то, как объяснял свои действия, имело смысл, тем не менее она не была уверена, что может полностью доверять его словам. Александр начал медленно целовать ее шею и грудь, но Эйлис решила, что сделает вывод о его искренности до того, как забудет все упреки.
– Почему я должна тебе верить? – спросила она, ее голос казался почти бездыханным выдохом, когда он медленно тронул кончики ее грудей языком. – Ты ясно сказал о своем недоверии к женщинам.
– Я сказал, но – ответь мне на это – лгал ли я тебе когда-нибудь? – Он мягко потерся о ее тело, наблюдая за ее лицом. Ему понравилось, как заалели ее щеки, а веки отяжелели.
– Тебе нет нужды больше подбрасывать дрова, Кейт. Сейчас лето – или ты забыла? Боже милосердный, я скоро растаю, – пробормотала Эйлис, сидя в бочке с теплой водой.
– Это нужно, чтобы полностью изгнать лихорадку. – Кейт упрямо положила еще одно полено в ревущий огонь.
– Единственная причина, по которой я схватила лихорадку, заключается в том, что мне пришлось сильно напрягаться после того, как я родила Морага.
– Ну, забота о теле никогда не бывает чрезмерной.
– Эта пословица недавно была опровергнута, – отрывисто произнесла Эйлис. – Мое тело совсем недавно собиралось умереть.
– А почему вы решили принять ванну? Вы принимали ванну всего два дня назад.
– А как давно родился Мораг, Кейт? – произнесла Эйлис.
Кейт недоуменно посмотрела на Эйлис:
– Два месяца назад.
– Правильно. – Эйлис послала Кейт взгляд со значением; этот взгляд смог бы прочесть и понять даже слепой.
– О, понимаю! – Кейт зарделась, но потом ее лицо просветлело. – Я сейчас принесу то, что вам нужно. – Она поспешила прочь из комнаты.
Обернувшись в теплую сухую простыню, Эйлис села перед огнем, чтобы высушить волосы. Она задумалась над тем, как лучше всего убедить Александра, что она не только способна, но и желала бы возобновить их занятия любовью. Когда Кейт вернулась, Эйлис посмотрела через свечу на надушенную полотняную ткань и кружевную ночную рубашку, принесенную Кейт. Все это годилось бы для легкого флирта.
– Вы уверены, что уже пора? – спросила Кейт, когда Эйлис натянула на себя тонкую ночную рубашку.
– Я не буду смущать тебя своим ответом, – буркнула Эйлис, но когда Кейт хихикнула, улыбнулась. – Это должно изменить настроение лэрда. Я никогда не считала Александра святым. Надеюсь, он перестанет изображать заботливого брата.
Александр чувствовал, что он готов сломаться от мучений, вызванных обетом целомудрия, установленным им для самого себя. Последние несколько дней были особенно тяжелыми. В эти дни он почти не видел Эйлис. Слишком тяжело было для него находиться рядом и не иметь возможности к ней прикоснуться.
Приняв ванну, он растянулся на своей постели с кружкой вина. Лишь простыня небрежно прикрывала его бедра. Александр надеялся, что холодная вода успокоит постоянно кипящее в нем желание, однако его надежды не сбылись. Густое вино немного помогло тем, что заставило его задремать, несмотря на нестерпимое желание.
Однако внезапный звук открывающейся двери, соединявшей его спальню с комнатой, отведенной для Эйлис, вывел его из забытья. С округлившимися глазами он посмотрел на дверь и медленно сел, глядя, как Эйлис входит в его спальню. На ней была белая ночная рубашка из тончайшего, почти прозрачного полотна с изысканными кружевами и бледно-голубыми лентами. Этот наряд оттенял мягкий золотистый цвет ее кожи и черноту волос. Глядя на свою супругу, Александр застыл на месте.
– Тебе здесь что-то нужно, Эйлис? – спросил он слабым хриплым голосом, не в силах оторвать взгляд от ее груди и посмотреть ей в лицо.
Эйлис улыбнулась, подошла к его кровати и села.
– Я почти не видела тебя днем, поэтому решила прийти к тебе поговорить.
– Поговорить? О чем ты хочешь поговорить? – Александр с удивлением подумал, как женщина может одновременно выглядеть столь соблазнительной и столь невинной.
– Не знаю. Должны же быть какие-то дела, о которых муж говорит со своей женой.
– Да, пожалуй.
Александр лихорадочно подыскивал тему для разговора, однако его мысли занимало лишь одно – как повалить Эйлис на кровать. Аромат от ее наряда кружил ему голову. А ее стройное бедро касалось его ноги. Издав сдавленный стон, он откинулся на кровать и закрыл глаза.
– Я очень хотел бы поговорить с тобой, жена, но я слишком сильно устал этим вечером, – буркнул он. – Тебе было бы лучше вернуться в собственную кровать. Мы можем попытаться сделать это в какое-нибудь другое время, моя любовь.
Эйлис медленно выпрямилась. Она видела, что Александр возбужден, и тем не менее он отсылал ее прочь даже без поцелуя. Неужели он думает, что она должна оправляться от родов и лихорадки вечно? Ее уязвило, что он не показал столь же большого желания, как у нее, побыть какое-то время вместе. Она решила, что не будет ждать, пока он начнет предпринимать какие-то действия, и возьмет инициативу на себя. Эйлис осторожно освободилась от ночной рубашки и аккуратно уложила ее на табурет около кровати. Потом с куда меньшей обстоятельностью протянула руку и сорвала с Александра простыню.
Александр от удивления сел на кровати.
– Что ты делаешь, сумасшедшая? Иисус! – Замолчав, он жадно оглядел ее всю.
Ее густые волосы почти не скрывали приглашающей наготы.
– Я сказала, что хочу немного поговорить, – произнесла Эйлис.
– Поговорить?
– Ты дал петуха. – Эйлис не смогла удержаться от того, чтобы не хихикнуть, услышав такой звук от столь сильного и красивого мужчины.
– Я не дал петуха, – буркнул Александр. – Верни простыню на место.
– Нет. – Эйлис быстро забралась на кровать.
– Эйлис! – Наконец Александр понял, что жена появилась здесь не ради разговоров.
Вид стройного тела Александра, крепкого и красивого, вызвал в Эйлис сильнейшее желание. Она знала, что его смущение вызвано ее напористостью, но Александр выглядел восхитительно. Она взяла в ладони его лицо и поцеловала.
– Ты еще очень слаба, – запротестовал он хриплым голосом. – Ты совсем недавно родила ребенка.
– Ребенку уже два месяца.
– Лихорадка оставила тебя лишь недавно. – Он сам удивился, зачем столь яростно спорит с ней.
– Недавно? Она кончилась месяц назад. Я в добром здравии. Приготовьтесь, Александр Макдаб, – томно произнесла она.
– Приготовиться? К чему? – смущенно спросил он, когда она завела его руку ему за голову и пригвоздила к изголовью своей маленькой рукой. Он мог бы с легкостью высвободиться, но не сделал ни малейшей попытки, терпеливо ожидая ее ответа и теряясь в догадках, что именно она собирается с ним делать.
В голосе Эйлис была соблазнительная смесь страсти и смеха.
– К тому, что ты станешь первым мужчиной во всей Шотландии, которого силой взяла отчаявшаяся женщина.
Александр рассмеялся, но как только Эйлис снова опустилась на него, смех замер в его груди. Ее наступательная игра и его твердое мнение, что воздержание надо продлить, боролись друг с другом. Он не мог бы сказать точно, кто взял инициативу в их яростных занятиях любовью, но скоро они пережили и экстаз, и освобождение. Он крепко держал ее в объятиях и не сдерживал свою страсть.
– Я действительно чувствую себя так, словно меня изнасиловали, – пробормотал он, набрасывая простыню на их насытившиеся тела.
– Неужели? – Эйлис прильнула ближе и потерлась щекой о его твердую и теплую грудь.
– Да. В следующий раз тебе придется приложить больше усилий. – В его голосе слышался смех.
– Ну, боюсь, что есть цена за такое изнасилование, и ее ты, возможно, не захочешь платить.
– Вот как? И что это за цена? – Александр медленно провел пальцами по своим растрепавшимся волосам, пытаясь их собрать.
– Три или больше месяцев в твоей постели.
– Так долго ты будешь утолять свой голод?
– Нет. Столько времени мне понадобится, чтобы я сошла с ума и осмелела для подобных вещей. – Она рассмеялась.
– Я сам немного схожу с ума, – пробормотал Александр.
– Думаю, ты ведешь себя несколько странно…
– Как и ты сейчас.
– Да, как я. Я не думала, что ты способен обнаженной женщине сказать, чтобы она оделась.
Александр рассмеялся, а потом повернулся на кровати к Эйлис так, чтобы оказаться к ней лицом.
– Не могу такого припомнить. Я определенно не говорил тебе, что когда впервые тебя увидел, то положил на тебя глаз. Волосы цвета эбенового дерева и кожа цвета золота, – пробормотал он. – Цвет ночи и теплый солнечный восход.
– Твое описание моей скромной внешности выглядит как благословение. – Эйлис слегка зарделась от такой мягкой лести.
– Маленькая Эйлис, твоя внешность не такая уж и скромная. Ты придавала слишком много значения словам дураков. Я не стал бы давать свою фамилию кому попало. Особенно уродливой женщине. А ты рождаешь во мне огонь каждый раз, когда я смотрю на тебя. – Он нежно поцеловал ее. – Испанские женщины, должно быть, очень привлекательны, – произнес он, слегка улыбаясь от того, что она затаила дыхание после его поцелуя. – Да, и шотландские девушки могут быть очень красивы. Ты получила лучшее от крови тех и других. Как забавно ты краснеешь, когда слушаешь лесть, дорогая. – Он провел по ее алой щеке пальцами.
– Я не привыкла к этому, вот и все.
– Да, я не слышал, чтобы тебе были адресованы добрые слова от Макфарланов или Маккорди. Мне стыдно, что и я не произносил ласковых слов и комплиментов. Обычно я мастер на подобные вещи. – Он осторожно отвел несколько прядей с ее лица.
– Мне не нужны льстивые слова, – негромко произнесла она.
– А что тебе нужно, дорогая?
Она старалась не встречаться с ним взглядом, опасаясь, что если посмотрит в его чистые голубые глаза, то он сможет прочитать ее мысли. Ей было трудно ответить на его вопрос. Хотя он женился на ней и забыл о своей мести – по крайней мере в отношении ее, – он так и не признался ей в этом. Гордость требовала от Эйлис держать свою любовь к нему в тайне, пока она не будет уверена в ответной любви. Она тысячи раз безумно хотела раскрыть ему, что у нее на сердце, но понимала, что это слабость, которую она не должна допускать.
Она боялась боли, которую испытает, если Александр не ответит ей такой же любовью.
Он почувствовал, что Эйлис не хочет отвечать, и нахмурился. Александр взял жену за подбородок и ласково повернул ее лицо к себе. В его глазах было беспокойство. Он понимал, что еще не заслужил полного доверия, но знал, что и не может полностью доверять ей. Он оставил мысли о том, как сделать Эйлис частью своей мести, но он знал, что она не забыла про эти планы. Только когда они были охвачены страстью, между ними не было никаких препятствий, и это положение нельзя было больше терпеть.
– Ладно, любовь моя, с самого рождения любая девушка знает, что ее предназначение – брак, и она предпринимает к этому определенные шаги. Неужели ты не питала никаких надежд? – спросил он.
– Ну, одна была – я надеялась, что человек, который возьмет меня в жены, примет также детей Майри и будет их любить. Хотя все произошло не так, как я ожидала. Дети получили отца.
– Не могу поверить, что это было единственным, чего ты хотела.
– Нет. – Эйлис помолчала, подбирая слова, чтобы не раскрыть своих чувств или чтобы ее слова не выглядели как какое-либо требование. – Я хотела видеть в муже человека, который не был бы слишком старым или слишком уродливым, чтобы он не бил меня и не позорил тем, что берет в кровать других женщин. Думаю, это больше, чем мечты многих девушек. Только когда я стала старше, я стала мечтать еще кое о чем.
– И о чем же?
– Чтобы меня не пытались превратить в безответное существо, обязанное отвечать на каждую прихоть без споров и согласное с каждым словом мужа. Я хотела супруга, который бы не принимал меня за пустое место, не позорил бы и не срывал на мне ярость. Я хотела мужа, который не считал бы меня лишь способом получить наследников и кем-то, кто следит за делами дома. – Она криво усмехнулась. – Я даже не знала, что можно желать чего-то большего.
Александр чувствовал, что она что-то недоговаривает, но решил не настаивать.
– Ну, теперь я думаю, что могу выполнить все твои желания – если уже не выполнил. Я не окружу тебя визжащими незаконнорожденными детьми. Хотя не могу поклясться, что никогда не уступлю желаниям плоти, я не буду искать любовниц. Я не буду относиться к клятвам, которые мы дали, словно они ничего не значат и являются словами, брошенными на ветер. – Он оставил легкий поцелуй на ее губах. – Ты согреваешь постель так, что этим был бы доволен любой мужчина.
– Даже тот, который, по слухам, затащил в постель половину женщин в Шотландии?
– Да, даже он, хотя я никогда не вел себя так глупо. – Эйлис рассмеялась, и Александр улыбнулся, однако снова посерьезнел и, продолжая говорить, легонько провел пальцем по ее лицу. – Мне не нужна безропотная жена. Я с ненавистью вспоминаю время, когда у меня была жена, которая только улыбалась и соглашалась. Нет, у своей жены я хотел бы найти силу воли и разум, которые равнялись бы мужским. Печально, что у моей приемной матери, моих жен и супруги Барры, Агнес, были только жадность и злость. У тебя такой болезни нет, дорогая. Я не боюсь, что ты станешь замышлять что-либо за моей спиной, если не согласишься с тем, что я скажу или сделаю.
Она услышала в этом мимолетном замечании выражение доверия. Это захлестнуло ее радостью, но она ничего не сказала. Если она скажет что-то, Александр поймет, насколько он открылся. Он выразил свое доверие, и она решила, что это прекрасно.
– Именно это сделали Агнес и другие – замыслили что-то и предали тебя? – спросила она, надеясь, что наконец услышит всю историю и поймет, почему он столь враждебно настроен к женщинам.
– Да. – Александр вздохнул, и его лицо стало жестче, когда он вспомнил то, что женщины сделали ему и Барре. – Они без всякого стыда использовали притворство и предательство для того, чтобы получить то, что хотели. Единственной их целью были власть и деньги; больше их не интересовало ничего. Их замыслы разорили Ратмор. Ложь, к которой прибегала моя приемная мать, и обещания, которые она давала, пытаясь получить все владение, принесли нам больше врагов, чем союзников. Именно один из ее вероломных планов привел моего отца к твоему дяде и к своей смерти.
Эйлис пожалела, что спросила о женщинах. Меньше всего она бы хотела вызвать в Александре гнев и ненависть, которые тот таил по отношению к ее дяде и клану Маккорди. Она уже не раз спрашивала, почему он столь плохо относится к женщинам. Хотя он видел, что она не похожа на других женщин, он не мог не помнить, что она принадлежит к клану Макфарланов. Эйлис осторожно посмотрела в его глаза и негромко вздохнула с облегчением, когда поняла, что его ярость не направлена на нее. Наконец-то он смотрел на нее как просто на Эйлис, а не как на одну из Макфарланов.
– И из-за них также началась война, которая продолжается по сей день, – пробормотала Эйлис.
– С ней будет покончено утром.
Эйлис не сразу поняла, о чем говорит Александр Она посмотрела на него с изумлением и злостью. Затем села, прижав одеяло к груди.
– Утром? – повторила она тихим сдавленным голосом. – Утром будет сражение?
– Да, утром. – Александра не удивила ее злость, но его явно заинтересовало, как эта злость сделала ее прелестные глаза черными и сердитыми.
– И когда ты собирался сказать мне об этом?
– Утром.
– Я полагаю, когда будет пущена первая стрела.
Она знала, что ее намеренно держали в неведении, и это бесило ее. Но ей следовало винить только себя. Она видела признаки приближающегося сражения, поскольку от нее трудно было скрыть все. Тем не менее она не задавала вопросов, никогда не просила что-либо объяснить, никогда не настаивала на подробностях. Она была слишком погружена в свои собственные проблемы относительно ребенка, недомоганий и мужа.
Но почему ее держали в неведении? Внезапно в ее голове возникла леденящая мысль, которая ударила ей в самое сердце. Александр мог держать в тайне известие о приближающемся сражении по одной причине – он боялся, что она его предаст. Выругавшись, она выскользнула из кровати, слишком разъяренная, чтобы думать о своей наготе.
– Ты мне не доверяешь. Ты только что высказал уверенность, что я не буду замышлять что-либо за твоей спиной, но теперь я вижу, что ты не был искренним. – Эйлис схватила ночную рубашку и направилась к двери в ее спальню.
– Эйлис, о чем ты?
Она повернулась и бросила на него суровый взгляд:
– Я говорю, что мне нанесено оскорбление.
– Какое оскорбление? – буквально заревел Александр.
Он был искренне изумлен, что первый раз в его жизни женщина ему противоречит.
– Прекрати эти игры, Александр Макдаб. Ты ждал до сегодняшнего утра, чтобы сказать мне об этом сражении. Ты боялся, что я стану шпионить в пользу своих родственников.
– Ты сошла с ума! Возвращайся обратно и послушай, что я хочу сказать.
Его слова прозвучали так надменно, так снисходительно и повелительно, что Эйлис подумала – не направиться ли назад, чтобы ударить его прямо в нос кулаком.
– Нет. Я полагаю, что меня уже достаточно дурачили. – Она снова двинулась по направлению к своей комнате.
Выругавшись, Александр соскочил с кровати и догнал Эйлис. Она не успела выскользнуть. Он схватил ее сзади и, не обращая внимания на ее проклятия, повел обратно к кровати. Уложив Эйлис на простыни, он накрыл ее своим телом. Когда Александр наконец посмотрел на нее, прямо в лицо, то не смог удержаться от улыбки. Волосы Эйлис так спутались, закрывая лицо, что в них были видны только два яростных глаза. Он завел ее руки ей за голову и перехватил их так, что мог держать за запястья одной рукой, после чего начал мягко освобождать от волос ее лицо свободной рукой.
– У меня никогда не было подобных трудностей с женщиной, – пробормотал он и, отведя прядь с ее носа, оставил на его кончике поцелуй.
– Теперь у тебя есть эта трудность? – Его тяжесть, нежность его поцелуев лишили ее злости. – Оставь меня, ты, большой белобрысый чурбан. – Меньше всего она хотела, чтобы ее праведный гнев исчез из-за его красоты и ее собственной страсти, тем не менее она могла видеть, что именно так и происходит.
– Ты, возможно, не подозреваешь, какой «трудностью» являешься, – произнес он. – Я никогда не думал, что ты предашь меня или обитателей Ратмора, моя любовь. Говоря по правде, то, что ты можешь меня предать, никогда не приходило мне в голову все время, как я планировал сражение, и это говорит, насколько я тебе доверяю.
Она не сразу поверила этим тихим словам. Но когда поверила, это было подобно возвращению к жизни.
– Тем не менее ты сделал все, чтобы я ничего не знала о предстоящем сражении. Я слышала какие-то слухи, но я думала, что мои чересчур заботливые сиделки хотят защитить меня от всего, и именно поэтому я слышала столь мало.
– Именно защитить тебя я и намеревался. Дорогая, мы скоро будем сражаться с твоим дядей, последним твоим родственником. Завтрашнее сражение будет битвой между твоим кланом и кланом, членом которого ты стала, выйдя замуж. Именно твой дядя и собирается напасть на родственников твоего ребенка и детей Майри. Я хочу тебя от этого защитить.
– Поскольку ты не знаешь, какую сторону я захочу занять.
– Нет, я очень хорошо знаю, какую сторону ты выберешь – мою. Есть еще одна вещь, которая говорит мне, что я больше не смотрю на тебя как на одну из Макфарланов, к которой я воспылал ненужной страстью, а считаю женщиной, которую желаю, но которой случилось принадлежать клану Макфарланов. Прошло уже много времени с того момента, как ты перестала быть частью моего плана мести, очень много. Разве ты не поняла это? – Александр почувствовал, что напряжение и сопротивление исчезло, и освободил ее запястья.
Эйлис не хотела, чтобы ее что-то отвлекало. Но Александр медленно стал гладить ее грудь и живот, и она потеряла контроль над собой. Эйлис попыталась бороться с соблазнительными ощущениями от его умелых прикосновений, хотела противиться их путающему мысли влиянию. То, что он говорил, то, как объяснял свои действия, имело смысл, тем не менее она не была уверена, что может полностью доверять его словам. Александр начал медленно целовать ее шею и грудь, но Эйлис решила, что сделает вывод о его искренности до того, как забудет все упреки.
– Почему я должна тебе верить? – спросила она, ее голос казался почти бездыханным выдохом, когда он медленно тронул кончики ее грудей языком. – Ты ясно сказал о своем недоверии к женщинам.
– Я сказал, но – ответь мне на это – лгал ли я тебе когда-нибудь? – Он мягко потерся о ее тело, наблюдая за ее лицом. Ему понравилось, как заалели ее щеки, а веки отяжелели.