Страница:
Голос Маккея отвлек Джеймса от запретных мыслей об Анноре. Он затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово из того, что говорил Доннел. Аннора тоже притихла. Джеймс был несколько обескуражен этим. Значит, Аннора не доверяет своему кузену и не питает к нему особой симпатии. Интересно почему? Джеймс не сомневался, что со временем обязательно это выяснит.
– Когда только эти проклятые Чизхолмы уберутся отсюда? – в сердцах воскликнул Эган.
– Сам знаешь когда – когда дело будет сделано, – ответил Доннел.
– Действуя нагло, в открытую, они привлекают к нам слишком много внимания, Доннел. Не удивлюсь, если узнаю, что они болтают много лишнего во всех забегаловках. Рассказывают всем вокруг о том, что мы сделали.
– Не важно, даже если они распустят язык и расскажут о нас правду, вряд ли кто-то станет их слушать. Все знают, какие это лгуны и мошенники. Нам будет нетрудно убедить людей в том, что это была попытка нас очернить.
– Возможно, но ты не боишься так рисковать? Если ошибешься, нас повесят вместе с ними.
Было слышно, что Доннел усмехнулся.
Пока Доннел и Эган спорили о том, чем грозит им союз с Чизхолмами, Аннора думала о том, что Лавенжанс – опасный человек. Она с самого начала почувствовала непреодолимое влечение к нему, но не волновалась из-за этого, потому что они редко виделись. Это влечение не грозило Анноре ничем плохим – оно украшало ее жизнь и окрашивало сны романтическим флером. Но сейчас она больше не чувствовала себя в безопасности. Теперь Аннора знала, что Лавенжанс хочет ее. Более того, теперь она узнала, какую власть над ней имеют его поцелуи. Аннора решила, что лучше всего для нее держаться от Лавенжанса подальше.
Подумав об этом, она закрыла глаза и внезапно почувствовала, что теряет нечто важное. Аннора пыталась убедить себя в том, что это глупо. Она толком не знает этого человека, обнимающего ее сейчас в темноте. Она не имеет права познать вкус желания. Она должна думать о Мегги. Аннора знала, что при любой оплошности с ее стороны Доннел без колебаний разлучит ее с Мегги. Кроме того, если она даст волю чувствам и уступит своему желанию, то подвергнет опасности жизнь Рольфа и свою тоже, потому что Эгану не понравится, если он узнает, что она связалась с другим. И нельзя было сбрасывать со счетов то, что Аннора не хотела повторять судьбу своей матери, которая родила ее вне брака и тем самым обрекла на жизнь, полную страданий. Она вынуждена расплачиваться за грехи своих родителей. Нет, самым разумным решением будет отвергнуть Рольфа Лавенжанса и впредь избегать встреч с ним. Обходить его стороной и не обращать на него внимания.
Ну что ж, так она и будет поступать! Но не сейчас, а потом. Когда они выйдут из погруженной в темноту тесной комнатушки, где сейчас прячутся от Доннела.
– Доннел, во время нашего последнего набега был убит старший сын лэрда.
Аннора затаила дыхание и на время забыла о Рольфе. Она знала, что Доннел принимал участие в набегах на другие кланы, хотя ей было неизвестно, в чем именно заключалось это участие и насколько часто происходили вторжения на земли соседей. Оказалось, что во время последней их вылазки не обошлось без кровопролития. Теперь понятно, почему Чизхолмы постоянно задерживаются в Данкрейге. Они объединились с Доннелом для совместных нападений на соседей. Раньше Аннора не знала об этом, потому что обычно подобные преступления совершались по ночам. Сейчас для нее стало очевидно, что ведущие к кровопролитию притязания на владения соседей ставят под угрозу безопасность Данкрейга и спокойствие его жителей. Если соседи объединятся и в отместку нападут на них, жизнь Мегги будет в опасности.
Скорее всего Лавенжансу пришло в голову то же самое, потому что он крепко сжал плечи Анноры. Она не понимала, почему Рольф принял это так близко к сердцу, возможно, он решил осесть в Данкрейге, подумала девушка. А став считать его своим новым домом, он встревожился, узнав, что из-за алчности Доннела спокойной мирной жизни в Данкрейге может прийти конец. В любом случае и без того мир в Шотландии был хрупок и нестабилен, но было верхом безумия со стороны Маккея так откровенно разжигать вражду.
– Не волнуйся, Эган, – сказал Доннел. – Совсем скоро я прижму к стенке этого старикашку. Так, что он не посмеет и рта раскрыть.
– Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь, – сказал Эган.
– Возможно, я могу заблуждаться насчет Йена-старшего, но его отпрысков я вижу насквозь. Ради власти они готовы на все – даже на предательство родного отца. Когда мы будем повязаны с этими болванами одной веревочкой, он сделает все, чтобы меня не разоблачили и не схватили.
Аннора испытала чувство досады, когда послышался звук удаляющихся шагов и скрип закрывшейся двери. Доннел и Эган покинули комнату с бухгалтерским книгами. Аннора сожалела, что они не продолжили свой разговор. Возможно, из их дальнейшей беседы стало бы ясно, что именно они замышляли против Чизхолмов, чтобы вынудить их защищать Доннела.
Несколько минут Аннора и Рольф Лавенжанс стояли молча. Потом Рольф открыл дверь, и они с Аннорой вышли обратно в комнату с бухгалтерскими книгами. Когда глаза Анноры привыкли к свету, первое, что она увидела, было разгневанное лицо Рольфа. Она поняла, в чем причина его гнева. Видимо, его до глубины души возмутил разговор между Доннелом и Эганом, где они упоминали о совершенных ими преступлениях. И вдруг Лавенжанс отчетливо выругался – на чистейшем шотландском языке!
– Так, значит, вы все-таки говорите по-нашему, – пробормотала Аннора и едва заметно улыбнулась. – Причем знаете самые выразительные речевые обороты и умеете их к месту употреблять.
– Прошу прощения, – смущенно пробормотал Лавенжанс по-французски, стараясь говорить спокойно – Мне не составляет труда ругаться как сапожник на вашем языке. А вот говорить с леди, как настоящий джентльмен, я, к несчастью, не умею.
Аннора кивнула, но сделала вывод, что Рольф точно так же потрясен подслушанным разговором, как и она.
– По-моему, нам лучше побыстрее убраться отсюда, – сказала она.
– Да, верно.
Джеймс открыл дверь и выглянул в коридор. Увидев, что там никого нет, он вышел из комнаты и сделал Анноре знак следовать за ним. А затем, схватив ее за руку, крепко поцеловал в губы, после чего сразу же отпустил.
Увидев, как она покраснела и отпрянула от него, он улыбнулся. Джеймс понимал, что, безусловно, не следовало напоминать Анноре, что происходило между ними, прежде чем их прервали Доннел и Эган. Однако ему не хотелось, чтобы она забыла об их поцелуе. И этот новый поцелуй украдкой призван был дать знать Анноре, что это – не конец, а только начало их отношений. Да, нужно вести себя осторожно, но Джеймс решил, что не может закрывать глаза на то, что неожиданно вспыхнуло между ним и Аннорой.
Он также не может не придавать значения разговору Доннела и Эгана. Ему так хотелось сейчас пойти прямиком к Маккею и потребовать от него немедленных объяснений. Пусть он признается, на кого они совершили набег и в чьей гибели он повинен. Его злодеяния могут обернуться для Данкрейга и его жителей кровавой междоусобицей, которую нельзя будет остановить даже тогда, когда Джеймс докажет свою невиновность и вернет себе законное владение. Если только он не подаст пострадавшей стороне голову Маккея на золотом блюде – при мысли об этом он торжествующе улыбнулся.
В мастерской Джеймс оглядел инструменты и каминную полку, над которой трудился, и понял, что даже любимая работа не поможет ему сегодня вернуть душевное равновесие. Данкрейг в опасности! Смерть наследника соседского лэрда во время набега – это не мелочь, от которой можно легко откупиться. Такой вопрос также не решишь с помощью переговоров. Джеймсу нужно как можно быстрее избавиться от Маккея, смыть с себя клеймо позора и вернуть себе честное имя. Хватит медлить и осторожничать. Если вскоре он не положит конец злодеяниям Доннела Маккея, вместо обширных владений ему достанется жалкая горстка пепла.
Глава 5
– Когда только эти проклятые Чизхолмы уберутся отсюда? – в сердцах воскликнул Эган.
– Сам знаешь когда – когда дело будет сделано, – ответил Доннел.
– Действуя нагло, в открытую, они привлекают к нам слишком много внимания, Доннел. Не удивлюсь, если узнаю, что они болтают много лишнего во всех забегаловках. Рассказывают всем вокруг о том, что мы сделали.
– Не важно, даже если они распустят язык и расскажут о нас правду, вряд ли кто-то станет их слушать. Все знают, какие это лгуны и мошенники. Нам будет нетрудно убедить людей в том, что это была попытка нас очернить.
– Возможно, но ты не боишься так рисковать? Если ошибешься, нас повесят вместе с ними.
Было слышно, что Доннел усмехнулся.
Пока Доннел и Эган спорили о том, чем грозит им союз с Чизхолмами, Аннора думала о том, что Лавенжанс – опасный человек. Она с самого начала почувствовала непреодолимое влечение к нему, но не волновалась из-за этого, потому что они редко виделись. Это влечение не грозило Анноре ничем плохим – оно украшало ее жизнь и окрашивало сны романтическим флером. Но сейчас она больше не чувствовала себя в безопасности. Теперь Аннора знала, что Лавенжанс хочет ее. Более того, теперь она узнала, какую власть над ней имеют его поцелуи. Аннора решила, что лучше всего для нее держаться от Лавенжанса подальше.
Подумав об этом, она закрыла глаза и внезапно почувствовала, что теряет нечто важное. Аннора пыталась убедить себя в том, что это глупо. Она толком не знает этого человека, обнимающего ее сейчас в темноте. Она не имеет права познать вкус желания. Она должна думать о Мегги. Аннора знала, что при любой оплошности с ее стороны Доннел без колебаний разлучит ее с Мегги. Кроме того, если она даст волю чувствам и уступит своему желанию, то подвергнет опасности жизнь Рольфа и свою тоже, потому что Эгану не понравится, если он узнает, что она связалась с другим. И нельзя было сбрасывать со счетов то, что Аннора не хотела повторять судьбу своей матери, которая родила ее вне брака и тем самым обрекла на жизнь, полную страданий. Она вынуждена расплачиваться за грехи своих родителей. Нет, самым разумным решением будет отвергнуть Рольфа Лавенжанса и впредь избегать встреч с ним. Обходить его стороной и не обращать на него внимания.
Ну что ж, так она и будет поступать! Но не сейчас, а потом. Когда они выйдут из погруженной в темноту тесной комнатушки, где сейчас прячутся от Доннела.
– Доннел, во время нашего последнего набега был убит старший сын лэрда.
Аннора затаила дыхание и на время забыла о Рольфе. Она знала, что Доннел принимал участие в набегах на другие кланы, хотя ей было неизвестно, в чем именно заключалось это участие и насколько часто происходили вторжения на земли соседей. Оказалось, что во время последней их вылазки не обошлось без кровопролития. Теперь понятно, почему Чизхолмы постоянно задерживаются в Данкрейге. Они объединились с Доннелом для совместных нападений на соседей. Раньше Аннора не знала об этом, потому что обычно подобные преступления совершались по ночам. Сейчас для нее стало очевидно, что ведущие к кровопролитию притязания на владения соседей ставят под угрозу безопасность Данкрейга и спокойствие его жителей. Если соседи объединятся и в отместку нападут на них, жизнь Мегги будет в опасности.
Скорее всего Лавенжансу пришло в голову то же самое, потому что он крепко сжал плечи Анноры. Она не понимала, почему Рольф принял это так близко к сердцу, возможно, он решил осесть в Данкрейге, подумала девушка. А став считать его своим новым домом, он встревожился, узнав, что из-за алчности Доннела спокойной мирной жизни в Данкрейге может прийти конец. В любом случае и без того мир в Шотландии был хрупок и нестабилен, но было верхом безумия со стороны Маккея так откровенно разжигать вражду.
– Не волнуйся, Эган, – сказал Доннел. – Совсем скоро я прижму к стенке этого старикашку. Так, что он не посмеет и рта раскрыть.
– Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь, – сказал Эган.
– Возможно, я могу заблуждаться насчет Йена-старшего, но его отпрысков я вижу насквозь. Ради власти они готовы на все – даже на предательство родного отца. Когда мы будем повязаны с этими болванами одной веревочкой, он сделает все, чтобы меня не разоблачили и не схватили.
Аннора испытала чувство досады, когда послышался звук удаляющихся шагов и скрип закрывшейся двери. Доннел и Эган покинули комнату с бухгалтерским книгами. Аннора сожалела, что они не продолжили свой разговор. Возможно, из их дальнейшей беседы стало бы ясно, что именно они замышляли против Чизхолмов, чтобы вынудить их защищать Доннела.
Несколько минут Аннора и Рольф Лавенжанс стояли молча. Потом Рольф открыл дверь, и они с Аннорой вышли обратно в комнату с бухгалтерскими книгами. Когда глаза Анноры привыкли к свету, первое, что она увидела, было разгневанное лицо Рольфа. Она поняла, в чем причина его гнева. Видимо, его до глубины души возмутил разговор между Доннелом и Эганом, где они упоминали о совершенных ими преступлениях. И вдруг Лавенжанс отчетливо выругался – на чистейшем шотландском языке!
– Так, значит, вы все-таки говорите по-нашему, – пробормотала Аннора и едва заметно улыбнулась. – Причем знаете самые выразительные речевые обороты и умеете их к месту употреблять.
– Прошу прощения, – смущенно пробормотал Лавенжанс по-французски, стараясь говорить спокойно – Мне не составляет труда ругаться как сапожник на вашем языке. А вот говорить с леди, как настоящий джентльмен, я, к несчастью, не умею.
Аннора кивнула, но сделала вывод, что Рольф точно так же потрясен подслушанным разговором, как и она.
– По-моему, нам лучше побыстрее убраться отсюда, – сказала она.
– Да, верно.
Джеймс открыл дверь и выглянул в коридор. Увидев, что там никого нет, он вышел из комнаты и сделал Анноре знак следовать за ним. А затем, схватив ее за руку, крепко поцеловал в губы, после чего сразу же отпустил.
Увидев, как она покраснела и отпрянула от него, он улыбнулся. Джеймс понимал, что, безусловно, не следовало напоминать Анноре, что происходило между ними, прежде чем их прервали Доннел и Эган. Однако ему не хотелось, чтобы она забыла об их поцелуе. И этот новый поцелуй украдкой призван был дать знать Анноре, что это – не конец, а только начало их отношений. Да, нужно вести себя осторожно, но Джеймс решил, что не может закрывать глаза на то, что неожиданно вспыхнуло между ним и Аннорой.
Он также не может не придавать значения разговору Доннела и Эгана. Ему так хотелось сейчас пойти прямиком к Маккею и потребовать от него немедленных объяснений. Пусть он признается, на кого они совершили набег и в чьей гибели он повинен. Его злодеяния могут обернуться для Данкрейга и его жителей кровавой междоусобицей, которую нельзя будет остановить даже тогда, когда Джеймс докажет свою невиновность и вернет себе законное владение. Если только он не подаст пострадавшей стороне голову Маккея на золотом блюде – при мысли об этом он торжествующе улыбнулся.
В мастерской Джеймс оглядел инструменты и каминную полку, над которой трудился, и понял, что даже любимая работа не поможет ему сегодня вернуть душевное равновесие. Данкрейг в опасности! Смерть наследника соседского лэрда во время набега – это не мелочь, от которой можно легко откупиться. Такой вопрос также не решишь с помощью переговоров. Джеймсу нужно как можно быстрее избавиться от Маккея, смыть с себя клеймо позора и вернуть себе честное имя. Хватит медлить и осторожничать. Если вскоре он не положит конец злодеяниям Доннела Маккея, вместо обширных владений ему достанется жалкая горстка пепла.
Глава 5
Войдя в большой зал, Аннора увидела, что Чизхолмы все еще гостят в Данкрейге. Она тайно надеялась, что на рассвете они уехали. Из подслушанного накануне разговора было ясно, что Чизхолмы завершили свою кровавую работу, поэтому им больше нечего делать в Данкрейге. Однако они все еще сидели здесь, омрачая своим присутствием прекрасное настроение, с которым проснулась Аннора этим утром.
Ее обычное место за столом оказалось как раз напротив Чизхолмов. И от этого у Анноры тоскливо засосало под ложечкой. Пересесть она не могла, потому что это было бы открытым оскорблением по отношению к гостям Доннела и так просто не сошло бы ей с рук. Хуже всего было то, что на скамье справа от нее сидел Эган. Так как скамья была небольшой, Эган жался к Анноре, и она понимала, что это он делает намеренно. У нее сразу же пропал аппетит, но девушка знала, что должна оставаться за столом, делая вид, что присутствие пяти неотесанных мужчин ничуть ее не раздражает.
Аннора старалась не обращать на них внимания, но это было не так-то просто. Эган прижимался к ней ногой. Чизхолмы обнаруживали полное отсутствие хороших манер, а Доннел не замечал ничего вокруг, сосредоточив все свое внимание на поглощении обильного завтрака. Затрачивая уйму денег и усилий на то, чтобы превратить поместье в подобие королевского дворца, он палец о палец не ударил, чтобы хоть чуть-чуть измениться самому. Вероятно, его тщеславие и гордыня были настолько велики, что он уже и так считал себя совершенством.
Как раз в тот момент, когда Аннора пробовала фрукты, Хейзл, одна из многочисленных служанок, работающих в поместье, привела в зал Мегги. В то время как большинство женщин-служанок трудились в поте лица, те из них, которые с удовольствием прыгали в постель к Доннелу, делали, что им заблагорассудится. Они считали, что то, что они спят с лэрдом, дает им право на особые привилегии. У служанки, которая вела сейчас Мегги туда, где сидел Доннел, слава Богу, остались еще доброта и совесть. Мегги всегда боялась встреч с Доннелом, и ей сейчас, как никогда, нужны были поддержка и сочувствие тех, кто рядом.
Бедняжка Мегги была точно так же смущена сейчас, как была сконфужена когда-то Аннора, когда Доннел представил ее Чизхолмам. Маккей говорил с Мегги таким елейным голоском, что Аннора почуяла неладное. Общаясь с девочкой, которую он представлял присутствующим как свою дочь, Доннел ни разу не сказал ей ни одного доброго слова. Испуганные глаза Мегги говорили о том, что она тоже скорее встревожена, чем обрадована такой переменой в отношении Доннела к ней. И у нее были основания для тревоги. Этот подчеркнуто ласковый тон не сулил ей ничего хорошего.
У Анноры по спине пробежал неприятный холодок. Могла быть только одна причина, по которой он привел девочку туда, где за столом сидят гости. По крайней мере такой человек, как Доннел, мог сделать это только по одной причине. Он ничего не знал о том, что умеет Мегги, что она любит, а что нет, поэтому едва ли мог вызвать ее, чтобы похвастаться перед гостями ее талантами. А это значит, что Доннел устроил перед своими друзьями смотрины будущей невесты. От одной мысли, что один из неотесанных Чизхолмов получит в жены ее милую Мегги, Аннора едва не лишилась чувств.
Очищая ножом яблоко от кожуры и семечек, Аннора исподтишка наблюдала за Чизхолмами. Должно быть, это на них Доннел намеревался произвести впечатление, а возможно, даже хотел их подкупить, потому что Эган знал Мегги с момента ее рождения и не проявлял к ней никакого интереса. Чизхолмы без стеснения разглядывали Мегги, словно старались решить, как она будет выглядеть, когда вырастет. Увидев эти нахальные взгляды, Анноре захотелось схватить Мегги и убежать с ней как можно дальше – куда-нибудь в горы.
Когда Мегги наконец отпустили, Аннора, извинившись, поднялась из-за стола. Сделав вид, что уходит, она незаметно вернулась и, подкравшись, прижала ухо к стене у двери. Если Доннел и в самом деле задумал выдать Мегги замуж за одного из Чизхолмов, после того как товар продемонстрировали, наверняка должен возникнуть какой-нибудь разговор на эту тему.
– Красивая малышка, – заметил Йен Чизхолм. Аннора без труда узнала его низкий хриплый голос. – Что скажешь, Йен?
– Да, когда девчушка вырастет, будет настоящей красавицей, – ответил старший сын Йена.
Аннора в ужасе закрыла рот ладонью. Ее худшие опасения подтвердились. Доннел и в самом деле пытается обручить Мегги с одним из уродливых сыновей Йена Чизхолма. Доннел намерен что-то выгадать для себя от этой сделки. Йен и Доннел, видимо, сообща не только обворовывали соседние кланы, но и помогали друг другу в более серьезных преступлениях. Аннора сомневалась, что причиной того, что Доннел предлагает Чизхолму Мегги, которую называет своим единственным ребенком, был шантаж.
– Почему это Йен выбирает себе жену? – недовольно проворчал Халберт, младший сын Йена-старшего. – У него уже было целых две жены.
– Потому что он – мой наследник, недоумок, – резко ответил старший Чизхолм. – А женщины, на которых он женился, были слишком хилыми и не могли родить ему сыновей, а потом и вовсе отдали Богу душу. Пусть Мегги еще маленькая, но чувствуется, что она здоровая, крепкая девочка – кровь с молоком. Наверняка от такой будет хорошее, здоровое потомство.
– Фиона тоже крепкая и здоровая женщина. Почему Йен-младший не женится на ней?
– Господи, да при чем же здесь Фиона?
– Йен-младший спит с ней. Говорят, что она беременна от него.
Послышался звук удара, а затем кто-то упал на пол. Аннора подняла глаза к небу и, беззвучно двигая губами, начала молиться о том, чтобы Чизхолмы сосредоточили все свое внимание на плодовитой Фионе. Возможно, если эта женщина ждет ребенка, о женитьбе на Мегги Йену-младшему можно забыть.
– За что ты меня ударил, папа? – хныча, как ребенок, спросил Йен-младший.
– Почему ты мне не сказал, что сделал ребенка Фионе? – сурово спросил Йен-старший.
– Потому что она шлюха, сам знаешь. Может, это вовсе и не мой ребенок.
– Твой, и ты сам об этом прекрасно знаешь, – торжествующе заявил Халберт. – После того как ты затащил ее к себе в постель, она и близко не подходила к другим мужчинам. Все это знают.
– В таком случае ты женишься на Фионе, Йен, – заявил Йен-старший.
– А если она родит девчонку? – запротестовал Йен-младший.
– Тогда ты сделаешь ей еще одного ребенка – и так до тех пор, пока не получится как надо. Судя по всему, она может дать хорошее, здоровое потомство, а с Маргарет обручится Халберт. Если к тому времени, когда девочка вырастет, у тебя еще не будет сына, а Фиона последует за твоими предыдущими женами, тогда мы снова потолкуем об этом.
– Давайте обсудим вопрос с помолвкой, чтобы соединить наших детей, – предложил Доннел.
Аннора кусала губы. Ей хотелось схватить Мегги и сейчас же бежать из Данкрейга, куда глаза глядят. Но вместо этого Аннора поспешила в свою спальню. Она знала, что Мегги ждет ее и гадает, куда она пропала. Но Анноре требовалось время, чтобы прийти в себя после пережитого потрясения. Ведь она только что узнала, что милая, славная и смышленая Мегги может попасть в лапы тупых и жестоких людей.
Оказавшись в своей комнате, Аннора бросилась на кровать. Через несколько минут девушка задышала ровнее и успокоилась. Ее мысли снова стали ясными и четкими. Аннора сообразила, что до поры до времени Мегги остается вне опасности. Пока ей всего пять лет. По крайней мере еще восемь лет ее не выдадут замуж. И никто не знает, что может случиться за это время. Аннора снова и снова повторяла себе это, пока ей не удалось унять свой страх.
Затем она села и посмотрела на дверь. Ей надо все обдумать, потому что никто не может знать заранее, позволят ли ей все эти годы оставаться с Мегги. Следует предусмотреть как можно больше вариантов развития событий. Теперь, когда выяснилось, какую судьбу Доннел готовил для ее любимицы Мегги, решимость Анноры узнать правду о законности его притязаний возросла во сто крат. Нужно во что бы то ни стало разузнать, имеет ли он право распоряжаться Данкрейгом и решать судьбу Мегги. Если выяснится, что Доннел на самом деле не лэрд Данкрейга, а самозванец, если к тому же еще окажется, что он – вор и мошенник или того хуже, тогда Мегги будет свободна от любых обещаний, которые давал Доннел.
Аннора понимала, что если она разоблачит Доннела, Мегги не сможет продолжать жить в Данкрейге, наслаждаясь его щедротами. Возможно, ей придется вести такую же жизнь, которую до этого вела Аннора, а может, она будет вынуждена терпеть лишения. И все же жизнь, полная лишений, лучше, чем замужество с Халбертом Чизхолмом или с одним из его братьев. С твердым намерением во что бы то ни стало спасти Мегги от столь незавидной доли Аннора отправилась разыскивать свою подопечную. Возможно, раньше Аннора и вела себя как униженное безответное создание. Однако теперь, когда дело касается Мегги, она покажет Доннелу, что его незаконнорожденная кузина способна на многое ради того, чтобы спасти самое дорогое, что у нее есть.
Детский смех, который раздавался за дверью, заставил Джеймса выглянуть из мастерской в коридор. Он увидел там свою дочь Мегги, которая, как обычно, была вместе с Аннорой. Позабыв об осторожности, Джеймс шагнул к ним навстречу, но тут кто-то остановил его, потянув за край рубашки. Оглянувшись, Джеймс увидел, что перед ним стоит Большая Марта и, глядя на него пристально, укоризненно качает головой.
– Нет, не надо тебе этого делать, – сказала она.
– Почему? Разве я не могу просто подойти к ним, чтобы поздороваться или сказать, что сегодня хорошая погода? – Джеймс решил, что нет смысла ломать комедию перед проницательной Большой Мартой, однако говорил тихо, чтобы больше никто не услышал, что он разговаривает на шотландском наречии без малейших признаков французского акцента.
– Разве ты не видишь вон тех верзил, которым велено не спускать глаз с девочки и ее няни?
– Маккей велел следить за Аннорой и Мегги, даже когда они находятся в замке?
– Да, когда Чизхолмы здесь. Но за ними приглядывает не только Маккей. Эган не хочет, чтобы Чизхолмы подкараулили Аннору, когда она случайно окажется одна.
– Меня удивляет, что Маккей так заботится о Мегги, охраняя ее денно и нощно, хотя прекрасно знает, что она не его дочь.
– Что же тут странного? – спросила Большая Марта, скрестив руки на груди. – Кого же и охранять, как не дочь человека, который хочет твоей смерти больше всех?
Джеймс поморщился.
– А зачем ему охранять Аннору? Он же знает, что, когда я был женат на Мэри, Аннора сюда не приезжала ни разу, а значит, мы с ней не можем быть знакомы.
– Как я сказала, Эган не желает, чтобы кто-то тронул Аннору.
– Он бережет ее для себя.
Большая Марта кивнула:
– Сущая правда. Он возжелал ее с самого первого дня, стоило девушке переступить порог Данкрейга. Только она это не сразу заметила.
– Почему же Эган все это время не приставал к Анноре? Ведь он правая рука Доннела. И он из породы мужчин, которые, не задумываясь, берут то, что захотят?
– Пусть Аннора и незаконнорожденная, но она более знатного рода, чем он. Эган хочет, чтобы она пошла на связь с ним без какого-либо принуждения с его стороны. Подозреваю, что им руководит тщеславие. Он хочет, чтобы все знали, что она сама выбрала его, что она по собственной воле стала с ним спать. Потому что он такой большой человек, облеченный властью, важная персона.
Большая Марта говорила это насмешливым тоном, но Джеймса все равно охватил гнев из-за того, что он услышал от нее. Он не сразу осознал, что причиной его ярости было не что иное, как ревность. Он не видел смысла обманывать самого себя и это отрицать. Сейчас было в высшей степени неуместно испытывать собственнические чувства по отношению к этой женщине. Особенно дурно было испытывать подобное чувство к женщине, приходившейся кузиной его злейшему врагу – человеку, разрушившему его жизнь. Маккей содержал Аннору, и она от него зависела.
– Как ты думаешь, рано или поздно он дождется того, чего так страстно жаждет?
– Нет, не видать ему Анноры как своих ушей, – усмехнулась Большая Марта, и у Джеймса сразу отлегло от сердца. – Он никогда этого от нее не добьется. Несмотря на то что ей запрещают близко с нами общаться, но за три года можно было понять, что она за человек. Да. И крошка Мегги тоже любит ее. Служанка по имени Энни, которая помогает Анноре заниматься с ребенком, говорит, что Аннора – сущий ангел во плоти, сама доброта. Прекрасная девушка – такая милая, такая терпеливая и внимательная к девочке. – Большая Марта вздохнула. – Оставшись без родителей, твоя дочь очень сильно тосковала. Но ей повезло, и в один прекрасный день в Данкрейге появилась Аннора. Она старается, чтобы Мегги поменьше попадалась на глаза Доннелу. А когда он не в духе, делает все, чтобы обратить его гнев на себя, а не на ребенка.
– Этот негодяй поднимает на них руку. – Джеймс говорил спокойно, хотя внутри у него все кипело от гнева.
Джеймс сторонился людей, ни с кем не разговаривал, боясь ненароком выдать себя, но все равно ему удалось многое выяснить. У него складывалось впечатление, что людям нравилось откровенничать с резчиком, который, казалось, мало что понимал из того, что ему рассказывали, или по крайней мере не смог бы правильно передать их слова. Один человек выложил Джеймсу все, что у него накипело на душе. Пожаловавшись, что все пошло не так, как только Доннел завладел Данкрейгом, мужчина объяснил, что в Джеймсе есть что-то, что мгновенно располагает к доверию. Джеймс был этому рад, хотя не очень-то верил таким признаниям, однако смекнул, что в дальнейшем его способность вызывать у людей доверие может сослужить ему хорошую службу.
Главное, Джеймс узнал, что Доннел Маккей и его помощники были настоящими чудовищами, грубыми и жестокими. Они навязывали свой порядок жителям Данкрейга. Когда верные Джеймсу стражники были подвергнуты жестоким пыткам и убиты, люди поняли, как опасно роптать в открытую и сопротивляться новому хозяину. Они не хотели разделить судьбу ближайшего окружения Джеймса. Услышав о том, что Маккей не раз поднимал руку на Аннору и Мегги, Джеймс впал в бешенство. Он отдавал себе отчет в том, что в таком состоянии может нечаянно совершить глупость. Понимая, что в его теперешнем положении одним неосторожным поступком он может выдать себя и тем самым погубит все дело, Джеймс испытывал еще больший гнев.
– Ну да, он поколачивает их. Но не очень сильно Доннел не причиняет им большого вреда, – спокойно заметила Большая Марта.
– Ты пытаешься меня утешить?
– Я сказала это, чтобы ты вдруг не вздумал заступиться за них и тем самым выдать себя и все погубить. Только один раз Маккей так рассвирепел, что Анноре бы не поздоровилось, но Эган оттащил от нее Доннела. Он не успел ее серьезно покалечить. Я тогда ходила за ней – девушка была плоха, но кости не были сломаны. И самое главное – это не сломило ее, она не пала духом. Тогда я поняла, что Аннора, несмотря на ее хрупкий и беззащитный вид, на самом деле сильная и стойкая девушка. Поэтому она и остается здесь. И еще ее держит любовь к крошке Мегги.
– Я пока не нашел ничего, что подтверждало бы вину Доннела, – сказал Джеймс, взъерошив волосы.
– А что ты думал найти – его письменное признание в злодеяниях, которые он совершил?
– Ты дерзкая женщина.
– Да, и я этим горжусь. Все доказательства его преступлений находятся в Данкрейге. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Наверняка есть что-то или кто-то, кто может пролить свет на страшные тайны, которые он скрывает от всех. Что-то, что позволит разоблачить его ложь и мошенничество.
– Судя по всему, ты в этом уверена.
– Да, уверена. Он слишком осторожничает. Такая скрытность может говорить только об одном – здесь есть что-то, что может ему навредить. Он ведет себя как человек, которому есть что скрывать от посторонних.
Джеймс молча кивнул. Он смотрел, как Аннора и Мегги играют вместе в саду.
– Если бы я смог доказать свою невиновность, Маккея бы повесили хотя бы за то, что он убил столько хороших людей.
Большая Марта тяжело вздохнула.
– Да, это было страшно. Кажется, я могу сказать, где скрываются те немногие, кому удалось спастись.
В сердце Джеймса вспыхнула надежда, но он боялся, что его снова постигнет разочарование.
– Где?
– Скоро я разузнаю об этом поподробнее. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то погиб после того, как ему удалось счастливо избежать смерти от рук Маккея.
– Да-да, разумеется.
Джеймс вздохнул. В этот момент Мегги подняла голову. Она улыбнулась и помахала Джеймсу рукой. Джеймс помахал ей в ответ и увидел, что Аннора тоже смотрит на него. Его переполнили воспоминания о ее теплых губах и мягком податливом теле, и в крови у него снова закипело желание. Аннора помахала ему, а потом увела Мегги в дом.
Джеймс истосковался по женскому телу, и зазывные улыбки нескольких служанок наводили его на мысль взять то, что ему настойчиво предлагали. Но сейчас он отчетливо понял, что ему нужна только одна женщина, и больше никто. Тем более во время тайных свиданий со служанкой могло выясниться, что он – совсем не тот, за кого себя выдает. Положа руку на сердце, Джеймсу совсем не нравилось, что Аннора Маккей так властно завладела его воображением. Его это сбивало с толку.
Ее обычное место за столом оказалось как раз напротив Чизхолмов. И от этого у Анноры тоскливо засосало под ложечкой. Пересесть она не могла, потому что это было бы открытым оскорблением по отношению к гостям Доннела и так просто не сошло бы ей с рук. Хуже всего было то, что на скамье справа от нее сидел Эган. Так как скамья была небольшой, Эган жался к Анноре, и она понимала, что это он делает намеренно. У нее сразу же пропал аппетит, но девушка знала, что должна оставаться за столом, делая вид, что присутствие пяти неотесанных мужчин ничуть ее не раздражает.
Аннора старалась не обращать на них внимания, но это было не так-то просто. Эган прижимался к ней ногой. Чизхолмы обнаруживали полное отсутствие хороших манер, а Доннел не замечал ничего вокруг, сосредоточив все свое внимание на поглощении обильного завтрака. Затрачивая уйму денег и усилий на то, чтобы превратить поместье в подобие королевского дворца, он палец о палец не ударил, чтобы хоть чуть-чуть измениться самому. Вероятно, его тщеславие и гордыня были настолько велики, что он уже и так считал себя совершенством.
Как раз в тот момент, когда Аннора пробовала фрукты, Хейзл, одна из многочисленных служанок, работающих в поместье, привела в зал Мегги. В то время как большинство женщин-служанок трудились в поте лица, те из них, которые с удовольствием прыгали в постель к Доннелу, делали, что им заблагорассудится. Они считали, что то, что они спят с лэрдом, дает им право на особые привилегии. У служанки, которая вела сейчас Мегги туда, где сидел Доннел, слава Богу, остались еще доброта и совесть. Мегги всегда боялась встреч с Доннелом, и ей сейчас, как никогда, нужны были поддержка и сочувствие тех, кто рядом.
Бедняжка Мегги была точно так же смущена сейчас, как была сконфужена когда-то Аннора, когда Доннел представил ее Чизхолмам. Маккей говорил с Мегги таким елейным голоском, что Аннора почуяла неладное. Общаясь с девочкой, которую он представлял присутствующим как свою дочь, Доннел ни разу не сказал ей ни одного доброго слова. Испуганные глаза Мегги говорили о том, что она тоже скорее встревожена, чем обрадована такой переменой в отношении Доннела к ней. И у нее были основания для тревоги. Этот подчеркнуто ласковый тон не сулил ей ничего хорошего.
У Анноры по спине пробежал неприятный холодок. Могла быть только одна причина, по которой он привел девочку туда, где за столом сидят гости. По крайней мере такой человек, как Доннел, мог сделать это только по одной причине. Он ничего не знал о том, что умеет Мегги, что она любит, а что нет, поэтому едва ли мог вызвать ее, чтобы похвастаться перед гостями ее талантами. А это значит, что Доннел устроил перед своими друзьями смотрины будущей невесты. От одной мысли, что один из неотесанных Чизхолмов получит в жены ее милую Мегги, Аннора едва не лишилась чувств.
Очищая ножом яблоко от кожуры и семечек, Аннора исподтишка наблюдала за Чизхолмами. Должно быть, это на них Доннел намеревался произвести впечатление, а возможно, даже хотел их подкупить, потому что Эган знал Мегги с момента ее рождения и не проявлял к ней никакого интереса. Чизхолмы без стеснения разглядывали Мегги, словно старались решить, как она будет выглядеть, когда вырастет. Увидев эти нахальные взгляды, Анноре захотелось схватить Мегги и убежать с ней как можно дальше – куда-нибудь в горы.
Когда Мегги наконец отпустили, Аннора, извинившись, поднялась из-за стола. Сделав вид, что уходит, она незаметно вернулась и, подкравшись, прижала ухо к стене у двери. Если Доннел и в самом деле задумал выдать Мегги замуж за одного из Чизхолмов, после того как товар продемонстрировали, наверняка должен возникнуть какой-нибудь разговор на эту тему.
– Красивая малышка, – заметил Йен Чизхолм. Аннора без труда узнала его низкий хриплый голос. – Что скажешь, Йен?
– Да, когда девчушка вырастет, будет настоящей красавицей, – ответил старший сын Йена.
Аннора в ужасе закрыла рот ладонью. Ее худшие опасения подтвердились. Доннел и в самом деле пытается обручить Мегги с одним из уродливых сыновей Йена Чизхолма. Доннел намерен что-то выгадать для себя от этой сделки. Йен и Доннел, видимо, сообща не только обворовывали соседние кланы, но и помогали друг другу в более серьезных преступлениях. Аннора сомневалась, что причиной того, что Доннел предлагает Чизхолму Мегги, которую называет своим единственным ребенком, был шантаж.
– Почему это Йен выбирает себе жену? – недовольно проворчал Халберт, младший сын Йена-старшего. – У него уже было целых две жены.
– Потому что он – мой наследник, недоумок, – резко ответил старший Чизхолм. – А женщины, на которых он женился, были слишком хилыми и не могли родить ему сыновей, а потом и вовсе отдали Богу душу. Пусть Мегги еще маленькая, но чувствуется, что она здоровая, крепкая девочка – кровь с молоком. Наверняка от такой будет хорошее, здоровое потомство.
– Фиона тоже крепкая и здоровая женщина. Почему Йен-младший не женится на ней?
– Господи, да при чем же здесь Фиона?
– Йен-младший спит с ней. Говорят, что она беременна от него.
Послышался звук удара, а затем кто-то упал на пол. Аннора подняла глаза к небу и, беззвучно двигая губами, начала молиться о том, чтобы Чизхолмы сосредоточили все свое внимание на плодовитой Фионе. Возможно, если эта женщина ждет ребенка, о женитьбе на Мегги Йену-младшему можно забыть.
– За что ты меня ударил, папа? – хныча, как ребенок, спросил Йен-младший.
– Почему ты мне не сказал, что сделал ребенка Фионе? – сурово спросил Йен-старший.
– Потому что она шлюха, сам знаешь. Может, это вовсе и не мой ребенок.
– Твой, и ты сам об этом прекрасно знаешь, – торжествующе заявил Халберт. – После того как ты затащил ее к себе в постель, она и близко не подходила к другим мужчинам. Все это знают.
– В таком случае ты женишься на Фионе, Йен, – заявил Йен-старший.
– А если она родит девчонку? – запротестовал Йен-младший.
– Тогда ты сделаешь ей еще одного ребенка – и так до тех пор, пока не получится как надо. Судя по всему, она может дать хорошее, здоровое потомство, а с Маргарет обручится Халберт. Если к тому времени, когда девочка вырастет, у тебя еще не будет сына, а Фиона последует за твоими предыдущими женами, тогда мы снова потолкуем об этом.
– Давайте обсудим вопрос с помолвкой, чтобы соединить наших детей, – предложил Доннел.
Аннора кусала губы. Ей хотелось схватить Мегги и сейчас же бежать из Данкрейга, куда глаза глядят. Но вместо этого Аннора поспешила в свою спальню. Она знала, что Мегги ждет ее и гадает, куда она пропала. Но Анноре требовалось время, чтобы прийти в себя после пережитого потрясения. Ведь она только что узнала, что милая, славная и смышленая Мегги может попасть в лапы тупых и жестоких людей.
Оказавшись в своей комнате, Аннора бросилась на кровать. Через несколько минут девушка задышала ровнее и успокоилась. Ее мысли снова стали ясными и четкими. Аннора сообразила, что до поры до времени Мегги остается вне опасности. Пока ей всего пять лет. По крайней мере еще восемь лет ее не выдадут замуж. И никто не знает, что может случиться за это время. Аннора снова и снова повторяла себе это, пока ей не удалось унять свой страх.
Затем она села и посмотрела на дверь. Ей надо все обдумать, потому что никто не может знать заранее, позволят ли ей все эти годы оставаться с Мегги. Следует предусмотреть как можно больше вариантов развития событий. Теперь, когда выяснилось, какую судьбу Доннел готовил для ее любимицы Мегги, решимость Анноры узнать правду о законности его притязаний возросла во сто крат. Нужно во что бы то ни стало разузнать, имеет ли он право распоряжаться Данкрейгом и решать судьбу Мегги. Если выяснится, что Доннел на самом деле не лэрд Данкрейга, а самозванец, если к тому же еще окажется, что он – вор и мошенник или того хуже, тогда Мегги будет свободна от любых обещаний, которые давал Доннел.
Аннора понимала, что если она разоблачит Доннела, Мегги не сможет продолжать жить в Данкрейге, наслаждаясь его щедротами. Возможно, ей придется вести такую же жизнь, которую до этого вела Аннора, а может, она будет вынуждена терпеть лишения. И все же жизнь, полная лишений, лучше, чем замужество с Халбертом Чизхолмом или с одним из его братьев. С твердым намерением во что бы то ни стало спасти Мегги от столь незавидной доли Аннора отправилась разыскивать свою подопечную. Возможно, раньше Аннора и вела себя как униженное безответное создание. Однако теперь, когда дело касается Мегги, она покажет Доннелу, что его незаконнорожденная кузина способна на многое ради того, чтобы спасти самое дорогое, что у нее есть.
Детский смех, который раздавался за дверью, заставил Джеймса выглянуть из мастерской в коридор. Он увидел там свою дочь Мегги, которая, как обычно, была вместе с Аннорой. Позабыв об осторожности, Джеймс шагнул к ним навстречу, но тут кто-то остановил его, потянув за край рубашки. Оглянувшись, Джеймс увидел, что перед ним стоит Большая Марта и, глядя на него пристально, укоризненно качает головой.
– Нет, не надо тебе этого делать, – сказала она.
– Почему? Разве я не могу просто подойти к ним, чтобы поздороваться или сказать, что сегодня хорошая погода? – Джеймс решил, что нет смысла ломать комедию перед проницательной Большой Мартой, однако говорил тихо, чтобы больше никто не услышал, что он разговаривает на шотландском наречии без малейших признаков французского акцента.
– Разве ты не видишь вон тех верзил, которым велено не спускать глаз с девочки и ее няни?
– Маккей велел следить за Аннорой и Мегги, даже когда они находятся в замке?
– Да, когда Чизхолмы здесь. Но за ними приглядывает не только Маккей. Эган не хочет, чтобы Чизхолмы подкараулили Аннору, когда она случайно окажется одна.
– Меня удивляет, что Маккей так заботится о Мегги, охраняя ее денно и нощно, хотя прекрасно знает, что она не его дочь.
– Что же тут странного? – спросила Большая Марта, скрестив руки на груди. – Кого же и охранять, как не дочь человека, который хочет твоей смерти больше всех?
Джеймс поморщился.
– А зачем ему охранять Аннору? Он же знает, что, когда я был женат на Мэри, Аннора сюда не приезжала ни разу, а значит, мы с ней не можем быть знакомы.
– Как я сказала, Эган не желает, чтобы кто-то тронул Аннору.
– Он бережет ее для себя.
Большая Марта кивнула:
– Сущая правда. Он возжелал ее с самого первого дня, стоило девушке переступить порог Данкрейга. Только она это не сразу заметила.
– Почему же Эган все это время не приставал к Анноре? Ведь он правая рука Доннела. И он из породы мужчин, которые, не задумываясь, берут то, что захотят?
– Пусть Аннора и незаконнорожденная, но она более знатного рода, чем он. Эган хочет, чтобы она пошла на связь с ним без какого-либо принуждения с его стороны. Подозреваю, что им руководит тщеславие. Он хочет, чтобы все знали, что она сама выбрала его, что она по собственной воле стала с ним спать. Потому что он такой большой человек, облеченный властью, важная персона.
Большая Марта говорила это насмешливым тоном, но Джеймса все равно охватил гнев из-за того, что он услышал от нее. Он не сразу осознал, что причиной его ярости было не что иное, как ревность. Он не видел смысла обманывать самого себя и это отрицать. Сейчас было в высшей степени неуместно испытывать собственнические чувства по отношению к этой женщине. Особенно дурно было испытывать подобное чувство к женщине, приходившейся кузиной его злейшему врагу – человеку, разрушившему его жизнь. Маккей содержал Аннору, и она от него зависела.
– Как ты думаешь, рано или поздно он дождется того, чего так страстно жаждет?
– Нет, не видать ему Анноры как своих ушей, – усмехнулась Большая Марта, и у Джеймса сразу отлегло от сердца. – Он никогда этого от нее не добьется. Несмотря на то что ей запрещают близко с нами общаться, но за три года можно было понять, что она за человек. Да. И крошка Мегги тоже любит ее. Служанка по имени Энни, которая помогает Анноре заниматься с ребенком, говорит, что Аннора – сущий ангел во плоти, сама доброта. Прекрасная девушка – такая милая, такая терпеливая и внимательная к девочке. – Большая Марта вздохнула. – Оставшись без родителей, твоя дочь очень сильно тосковала. Но ей повезло, и в один прекрасный день в Данкрейге появилась Аннора. Она старается, чтобы Мегги поменьше попадалась на глаза Доннелу. А когда он не в духе, делает все, чтобы обратить его гнев на себя, а не на ребенка.
– Этот негодяй поднимает на них руку. – Джеймс говорил спокойно, хотя внутри у него все кипело от гнева.
Джеймс сторонился людей, ни с кем не разговаривал, боясь ненароком выдать себя, но все равно ему удалось многое выяснить. У него складывалось впечатление, что людям нравилось откровенничать с резчиком, который, казалось, мало что понимал из того, что ему рассказывали, или по крайней мере не смог бы правильно передать их слова. Один человек выложил Джеймсу все, что у него накипело на душе. Пожаловавшись, что все пошло не так, как только Доннел завладел Данкрейгом, мужчина объяснил, что в Джеймсе есть что-то, что мгновенно располагает к доверию. Джеймс был этому рад, хотя не очень-то верил таким признаниям, однако смекнул, что в дальнейшем его способность вызывать у людей доверие может сослужить ему хорошую службу.
Главное, Джеймс узнал, что Доннел Маккей и его помощники были настоящими чудовищами, грубыми и жестокими. Они навязывали свой порядок жителям Данкрейга. Когда верные Джеймсу стражники были подвергнуты жестоким пыткам и убиты, люди поняли, как опасно роптать в открытую и сопротивляться новому хозяину. Они не хотели разделить судьбу ближайшего окружения Джеймса. Услышав о том, что Маккей не раз поднимал руку на Аннору и Мегги, Джеймс впал в бешенство. Он отдавал себе отчет в том, что в таком состоянии может нечаянно совершить глупость. Понимая, что в его теперешнем положении одним неосторожным поступком он может выдать себя и тем самым погубит все дело, Джеймс испытывал еще больший гнев.
– Ну да, он поколачивает их. Но не очень сильно Доннел не причиняет им большого вреда, – спокойно заметила Большая Марта.
– Ты пытаешься меня утешить?
– Я сказала это, чтобы ты вдруг не вздумал заступиться за них и тем самым выдать себя и все погубить. Только один раз Маккей так рассвирепел, что Анноре бы не поздоровилось, но Эган оттащил от нее Доннела. Он не успел ее серьезно покалечить. Я тогда ходила за ней – девушка была плоха, но кости не были сломаны. И самое главное – это не сломило ее, она не пала духом. Тогда я поняла, что Аннора, несмотря на ее хрупкий и беззащитный вид, на самом деле сильная и стойкая девушка. Поэтому она и остается здесь. И еще ее держит любовь к крошке Мегги.
– Я пока не нашел ничего, что подтверждало бы вину Доннела, – сказал Джеймс, взъерошив волосы.
– А что ты думал найти – его письменное признание в злодеяниях, которые он совершил?
– Ты дерзкая женщина.
– Да, и я этим горжусь. Все доказательства его преступлений находятся в Данкрейге. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Наверняка есть что-то или кто-то, кто может пролить свет на страшные тайны, которые он скрывает от всех. Что-то, что позволит разоблачить его ложь и мошенничество.
– Судя по всему, ты в этом уверена.
– Да, уверена. Он слишком осторожничает. Такая скрытность может говорить только об одном – здесь есть что-то, что может ему навредить. Он ведет себя как человек, которому есть что скрывать от посторонних.
Джеймс молча кивнул. Он смотрел, как Аннора и Мегги играют вместе в саду.
– Если бы я смог доказать свою невиновность, Маккея бы повесили хотя бы за то, что он убил столько хороших людей.
Большая Марта тяжело вздохнула.
– Да, это было страшно. Кажется, я могу сказать, где скрываются те немногие, кому удалось спастись.
В сердце Джеймса вспыхнула надежда, но он боялся, что его снова постигнет разочарование.
– Где?
– Скоро я разузнаю об этом поподробнее. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то погиб после того, как ему удалось счастливо избежать смерти от рук Маккея.
– Да-да, разумеется.
Джеймс вздохнул. В этот момент Мегги подняла голову. Она улыбнулась и помахала Джеймсу рукой. Джеймс помахал ей в ответ и увидел, что Аннора тоже смотрит на него. Его переполнили воспоминания о ее теплых губах и мягком податливом теле, и в крови у него снова закипело желание. Аннора помахала ему, а потом увела Мегги в дом.
Джеймс истосковался по женскому телу, и зазывные улыбки нескольких служанок наводили его на мысль взять то, что ему настойчиво предлагали. Но сейчас он отчетливо понял, что ему нужна только одна женщина, и больше никто. Тем более во время тайных свиданий со служанкой могло выясниться, что он – совсем не тот, за кого себя выдает. Положа руку на сердце, Джеймсу совсем не нравилось, что Аннора Маккей так властно завладела его воображением. Его это сбивало с толку.