Хайасен Карл. Двойная наживка

   Калвер нахмурился и сказал:
   – А это мы узнаем.
   Джим Тайл жил один в квартире с двумя спальнями на Вашингтон Драйв, в районе Харни, где жили одни цветные. Он был женат в течение трех лет до тех пор, пока его жена не уехала в Атланту и не стала модной манекенщицей. Джим Тайл мог уехать вместе с ней, потому что ему предложили прекрасную работу в Бюро расследований Джорджии, но он предпочел остаться в дорожной патрульной службе Флориды. Его лояльность была вознаграждена длительными командировками в самые отсталые и расистские округа этого штата. Остановить машину за превышение скорости в Харни означало автоматически вызвать отвратительный поток оскорблений: словом – белые ненавидели Джима Тайла за то, что он был черным, а черные за то, что он выполнял чертову работу.
   Джиму Тайлу всегда надо было быть готовым к грубости, а иногда поздно ночью кто-нибудь прокрадывался и прокалывал шины в его полицейской патрульной машине, но редко дело доходило до большего.
   За все эти годы только одна личность оказалась такой рисковой, чтобы подраться с патрульным Джимом Тайлом. Имя парня было Декл, ему было восемнадцать лет, он был огромный и белый, как холодильник «Фриджидэр» и примерно с таким же интеллектом. Декл ехал на скорости семьдесят миль по школьной зоне и задавил котенка прежде, чем Джим Таил догнал нарушителя и вытеснил с дороги. В то время Джим Тайл был новичком в Харни, и этот парень Декл заметил, что он еще ни разу не видел шоколадного патрульного. Теперь увидел, сказал Джим Тайл, поэтому повернись кругом и положи руки на крышу машины. И в этот момент Декл двинул Джима Тайла со всей силы и удивился, увидев, что патрульный только слегка качнулся назад на каблуках, в то время как любое другое существо человеческой породы лежало бы плашмя на спине. Драка продлилась недолго, может быть, секунд тридцать, и многие годы спустя правая рука Декла все еще висела, как штопор. А ходил он, опираясь на люситовую трость, которую мать ему выписала из Тампы по почте. Даже в таком месте, где не было недостатка в выпивке или глупости, никто в Харни не напивался и не терял голову до такой степени, чтобы задирать чернокожего патрульного.
   Большинство же, включая Оззи Ранделла, даже и не помышляло о том, чтобы пускать в ход язык.
   Они легко нашли его квартиру на Вашингтон Драйв: перед домом стоял полицейский «Форд» Джима Тайла черно-коричневого цвета.
   Калвер припарковал грузовик, который одолжил у матери. Он вытащил пистолет из-под переднего сиденья и заткнул его в задний карман своих штанов из грубой бумажной ткани.
   – Зачем это? – спросил Оззи с беспокойством.
   – Из-за скверного соседства, Оз.
   – Я не пойду туда с пистолетом, – сказал Оззи ломким голосом. – Не пойду!
   – Прекрасно, – сказал Калвер. – Ты посидишь здесь на площадке для парковки со всеми этими страшилами-выпивохами. Уверен, что им понравится такой жирненький маленький паренек, как ты.
   Оззи оглянулся вокруг и понял, что его брат прав. Улицы были полны черных лиц, некоторые из парней выглядели очень мускулистыми подростками, забрасывавшими баскетбольный мяч в ржавый обруч, прибитый к телефонному столбу. Оззи решил не оставаться в грузовике. Он последовал за Калвером в квартиру Джима Тайли.
   Патрульный кончал обедать и готовился выйти в ночную смену. Он открыл дверь. На нем были только серые, хорошо отутюженные форменные брюки. Братья Ранделлы были впечатлены размерами его грудной клетки и рук.
   Позаикавшись с секунду, Калвер наконец сказал:
   – Нам надо поговорить о парне, который живет на озере.
   – Наша лодка затонула, – прочирикал Оззи, ничего не объясняя.
   Джим Тайл впустил их, пододвинул два стула к обеденному столу. Братья Ранделлы сели.
   – Его имя Скинк, верно? – спросил Калвер.
   – Какая связь, – мягко спросил Джим Тайл, – между человеком на озере и вашей лодкой?
   Оззи начал что-то говорить, сбился и посмотрел на брата, ища поддержки. Калвер сказал:
   – Мы слышали, что ее затопил мистер Скинк.
   Джим Тайл возразил:
   – Его нет в городе.
   – Это случилось не в городе, – сказал Калвер. – Это произошло на турнире в Луизиане.
   – Вы обращались в полицию? – спросил Джим Тайл.
   – Нет еще, – сказал Калвер. Он хотел было обратиться, но Том Керл возразил, что это неважная мысль. Он сказал, полиция занята убийством Дики и будет неправильно беспокоить ее сейчас из-за лодки. Кроме того, лодку вытащили из воды и, по мнению Томаса Керла, ее можно было починить. Оззи сказал: замечательно, но Калверу эта мысль не понравилась. Калвер хотел совершенно новую лодку, с иголочки и хотел, чтобы ее купил ему человек по имени Скинк.
   – Ну, если вы не обратились в полицию в Луизиане, тогда я советую вам это сделать, – сказал Джим Тайл. – Как только у вас будет ордер, помощники шерифа Локхарта смогут отправиться на озеро Джесап и арестовать его.
   Калвер Ранделл сомневался, что шериф Эрли Локхарт очень заинтересуется кражей лодки в такой момент, когда его знаменитый племянник, как выяснилось, был убит в Луизиане. Эрли улетел в Новый Орлеан через два дня после убийства и еще не вернулся. Перед отъездом шериф в драматической форме сообщил «Харни Сентинел», что его присутствие потребовалось для участия в расследовании убийства, но на самом деле власти Луизианы только хотели, чтобы кто-нибудь сопровождал тело Дики, подвергшееся вскрытию, назад во Флориду.
   – Это вопрос юрисдикции, – сказал патрульный Джим Тайл братьям Ранделлам. – Я действительно не могу помочь.
   – Вы можете отвести нас к мистеру Скинку, – сказал Калвер.
   – Зачем? Вы знаете, где он живет. Поезжайте туда сами.
   На слух Оззи ответ Джима Тайла звучал так близко к решительному нет, как только возможно. Но Калвер не сдавался.
   – Не выйдет, – сказал Калвер. – Я слышал, что у него есть большое ружье, и он стреляет в людей просто забавы ради. Он не знает ни меня, ни моего брата, и может открыть огонь, если мы приедем без приглашения. Вас он знает. Даже, если он сумасшедший, как говорят, он не будет стрелять в чертову полицейскую машину.
   Тихий, ровный голос Джима Тайла не изменился:
   – Я сказал вам, что его нет в городе.
   – Поедем – поглядим.
   – Нет, – сказал Джим Тайл, поднимаясь. – Мне надо на работу.
   – Мамин грузовик, – запричитал Оззи, – может, нам уехать, Калвер?
   Раздосадованный Калвер посмотрел на брата:
   – Ты о чем?
   – Я беспокоюсь о мамином грузовике, который остался там, на улице. Может, мы поедем?
   – С грузовиком будет все в порядке, – сказал Калвер.
   – Не знаю, – возразил Джим Тайл, раздвигая венецианские шторы. – Соседство здесь не из лучших.
   У Оззи был испуганный вид.
   – О, успокойся, – сказал Калвер сердито. – Потом снова обратился к Джиму Тайлу:
   – Почему вы не поможете нам? Я потерял снаряжения на двадцать тысяч долларов из-за этого ублюдка!
   Джим Тайл все еще смотрел в окно:
   – Так это пикап вашей матери?
   – Наш конфисковали в Новом Орлеане, – сказал Оззи.
   – Красный, – сказал Джим Тайл.
   – Да, – пробормотал Калвер, втайне потрясенный тем, что патрульный помнит его цвет.
   Затем Джим Тайл сказал Оззи:
   – А что с зеленым?
   Краска отхлынула от щек Оззи. Его веки затрепетали, будто он собирался упасть в обморок.
   – Какой зеленый? – спросил Калвер, медленно соображая, о чем идет речь.
   – Тот, который вел ваш брат на позапрошлой неделе, – сказал Джим Тайл, – на шоссе Джилкрайст. Однажды утром незадолго до рассвета.
   – Когда? – Оззи начал икать. – Это был не я, Наш грузовик красный.
   – Вы и два других парня, – сказал Джим Тайл, – а грузовик был зеленый. И на нем были номера другого штата.
   Наконец Калвер понял, куда клонится разговор. Он попытался помочь Оззи, как умел, хотя сейчас ему хотелось его задушить.
   – Помню этот день, – начал импровизировать Калвер, видя, как глаза его брата вылезают из орбит. – Ты и еще пара ребят отправились на болото порыбачить. Помню, потому что ты взял пару «шекспировских» удочек из лавки и несколько ложек Джонсона и пурпурные юбочки.
   Губы Оззи были, как мел. Его нижняя челюсть ходила ходуном, пока наконец он не сказал:
   – О, да.
   Калвер продолжал:
   – Помню, потому что ты не захотел испробовать живую блесну, хотя я тебе и советовал. Ты сказал, там слишком много травы и что ты предпочитаешь тянуть этими чертовыми ложками, которые не захватывают траву.
   Джим Тайл застегивал рубашку.
   – Итак, Оззи, – сказал он. – Вы, ребята, что-нибудь поймали?
   – Конечно, – сказал Оззи, глядя на дверь, как если бы собирался бежать.
   – Что вы поймали?
   – Наш грузовик красный, – сказал Оззи Ранделл, облизывая губы. Его плечи подергивались, а глаза выкатились и уставились в потолок. Щеки его раздувались, будто он собирался произвести неприличный звук.
   – Простите? Не понял, – сказал Джим Тайл, нагибаясь, чтобы зашнуровать ботинки.
   – Там, на улице, мамин пикап, – сказал Оззи очень высоким голосом. Он сломался, расклеился, захлебнулся в панических рыданьях. Калвер с отвращением тряхнул головой.
   – Я спросил, что вы поймали? – сказал Джим Тайл. – Что вы выудили из Морганова Болота?
   Оззи улыбнулся и облизал губы.
   – Один раз Дики давал мне свой ящик со снастью, – сказал он.
   – Хорошо, достаточно, – вмешался Калвер.
   – Оззи? – спросил Джим Тайл. – В тот день в грузовике?
   – Да, в зеленом грузовике.
   – Я вел машину, вот и все. Я никого не топил.
   – Конечно, нет, – сказал Джим Тайл.
   – Ну, хватит, – сказал Калвер Ранделл. – Заткнись ты, черт тебя дери, Оз.
   Калвер вытащил пистолет. Он держал его обоими руками, целясь прямо в сердце Джиму Тайлу. Джим Тайл один раз посмотрел вниз, но, казалось, что он обратил на него не больше внимания, чем, если бы у Калвера расстегнулась молния на ширинке.
   – Пошли, – сказал Калвер хриплым шепотом.
   Но Джим Тайл только прошел в спальню, постоял у туалетного столика, и поправил свою стетсоновскую шляпу патрульного.
   – Ну! – закричал Калвер. Оззи уставился на пистолет и зажал уши.
   Джим Тайл достал флакон одеколона. Калвер взорвался:
   – Ниггер, я с тобой разговариваю!
   Только тогда Джим Тайл уделил брату Оззи Ранделла свое полное и безраздельное внимание.

19

   Лодка была восемнадцатифутовым «Акваспортом» с подвесным мотором мощностью в двести лошадиных сил, аккуратная, гладкая, очень быстроходная. Скинку она очень понравилась. Она настолько ему понравилась, что он решил не оставлять ее на пристани в Холовере, а пройти весь путь фарватером вдоль берега до пирса 66 в Форте Лодердейл. Утро было обжигающе холодным, и Р. Дж. Декер предпочел бы ехать на машине, но не было смысла об этом заговаривать. У Скинка был задор, его серебряный конский хвост развевался за спиной, как канат на ветру. У моста Данья Бич он заглушил мотор до ничтожно малой скорости, и «Акваспорт» потащился, как улитка.
   – В чем дело? – спросил Декер.
   Скинк сказал:
   – Зона ламантинов.
   В зимнее время гигантские ламантины со своими малышами мигрируют, лениво собираясь в теплых защищенных водах поблизости от побережья. Во время сезона ламантинов закон требует от владельцев лодок, чтобы они шли медленно, но ежегодно дюжины этих нежных млекопитающих попадают под винты, и их разрезает в лохмотья по вине беспечных туристов и подростков. Штраф за такое преступление обходится нарушителю закона не дороже новой пары облицовок на борт, а этого недостаточно, чтобы их отпугнуть. В последние дни своего губернаторства Клинтон Тайри выступал за принятие более жесткого закона. По его замыслу у лица, убившего ламантина, следовало немедленно отобрать лодку (независимо от того, насколько роскошной она была) и потребовать от него уплаты десяти тысяч долларов штрафа или посадить его в тюрьму на сорок пять дней. Согласно поправке Тайри от убийцы ламантина следовало потребовать, чтобы он сам похоронил мертвое животное и чтобы церемония погребения проходила публично.
   Неудивительно, что предложение губернатора было спокойно отвергнуто.
   Р. Дж. Декер ничего этого не знал, поэтому он был несколько смущен, когда Скинк, как коршун, набросился на другую лодку, мчавшуюся на юг по фарватеру в предрассветных сумерках. Это была ярко раскрашенная лодка на подводных крыльях, полная молодых мужчин и женщин, возвращавшихся после ночи, проведенной у пристани. Скинк яростно замахал и заорал, чтобы они сбавили ход и смотрели, нет ли тут морских коров, но ребята совершили ужасную ошибку, отмахнувшись от Скинка. Позже девушки из этой лодки рассказывали морскому патрулю, что их приятели серьезно недооценили габариты и темперамент старого хиппи, так же, как они недооценили скорость «Акваспорта». Если бы другой незнакомец не оттащил старого хиппи от них, сказали девушки, их приятели, конечно, были бы убиты. Это рассказывали одни только девушки, потому что молодые люди все еще проходили рентгеновское обследование в Генеральной больнице Броуард в виду сломанных костей. Врачи изумлялись, что они смогли доплыть с такими травмами.
   Чтобы убедить Скинка прекратить молотить кулаками нарушителей, Декеру пришлось согласиться на затопление их лодки, что Скинк и осуществил, прострелив в корпусе три дыры. После этого он весь путь до входа в форт Эверглейдс шел очень медленно, а оттуда на полной скорости они добрались до пирса 66. К этому времени Декер озяб и вымок, и был безмерно рад, что они могут выйти на сушу. Они поймали такси и доехали до пляжа в гавани Мариотт, сняли комнату и завалились спать – Декер развалился на огромной кровати, а Скинк свернулся в клубочек на полу. В полдень они проснулись и начали звонить по телефону.
   Джим Тайл вернулся со смены в девять часов утра. Войдя в свою квартиру, он сварил себе четыре яйца, отрезал три ломтя канадского бекона и приготовил целый кувшин свежевыжатого апельсинового сока. Потом он снял брюки, пошел в ванную и сменил повязку на ране, которая была на его правом бедре. После этого он надел серый спортивный костюм с длинными рукавами, приготовил себе чай и сел почитать газету. Все это он проделал, не адресовав ни единого слова братьям Ранделлам, которые, все еще связанные и с кляпами во рту, лежали на полу. Собственно Калвер не ощущал его пренебрежительного отношения, потому что от боли он потерял сознание много часов назад, но Оззи умирал от желания поговорить. Оззи был напуган до безумия.
   – Тр? – сказал он.
   Джим Тайл положил газету, дотянулся до него и выдернул полотенце изо рта Оззи.
   – Сэр, мой брат мертв? Благодарю вас. Я хочу сказать, благодарю вас за то, что вы вынули полотенце.
   Джим Тайл сказал:
   – Ваш брат не умер.
   – В чем же дело? Его лицо выглядит как-то странно.
   – У него сломана челюсть, – сказал Джим Тайл. – И все пальцы тоже.
   Это случилось, когда Джим Тайл вывернул ему руку, чтобы отобрать пистолет после того, как Калвер выстрелил в него и испортил его безупречную форму.
   – Ему срочно нужен доктор, – сказал Оззи плаксиво.
   – Да, нужен.
   Джим Тайл не собирался ломать челюсть Калвера в стольких местах, и он сердился на себя за то, что ударил его так сильно. Калверу долго не придется болтать, поэтому информация теперь должна быть получена от Оззи, одного из самых безмозглых путаников, каких Джим Тайл когда-либо встречал.
   Калвер застонал и потянулся, натягивая веревки.
   Оззи сказал:
   – О, Господи, он тяжело ранен.
   – Да, ранен, – сказал Джим Тайл. – Можешь отвезти его к доктору, как только мы поговорим.
   – Обещаете?
   – Я держу свое слово.
   – Калверу грозит тюрьма?
   – Ну, не знаю. Попытка убийства полицейского офицера – это по законам Флориды пожизненное заключение. Разбойное нападение, использование огнестрельного оружия – это дело направляется в комиссию по уголовным преступлениям. И так далее. Я просто всего не знаю.
   Оззй спросил:
   – А как насчет меня?
   – То же относится и к вам. Вы ведь его партнер, верно?
   Глаза Оззи увлажнились:
   – Мама уже давно ждет свой грузовик.
   – Она будет огорчена, – сказал Джим Тайл.
   – Мы скоро сможем уехать?
   Джим Тайл сложил газету и подался вперед.
   – Сначала ответишь на несколько вопросов.
   – Хорошо, но говорите медленно.
   – Дики Локхарт подрядил вас, ребята, чтобы вы убили Бобби Клинча?
   – Нет, Иисусе! Честное слово, мы его не убивали. – У Оззи потекло из носу. – Мне нравился Бобби, и Калверу тоже.
   – Тогда кто же его убил? – спросил Джим Тайл.
   – Не знаю. – Оззи громко шмыгнул носом, пытаясь избавиться от влаги под ним. – Понятия не имею, – сказал он.
   Джим Тайл поверил ему. Он попросил:
   – Расскажи мне о мистере Пикни.
   – О ком? Подскажите мне, о чем речь?
   – О парне, который играл Дэйви Дилло в средней школе.
   – А, репортер, – сказал Оззи. – Сэр, я никого не топил.
   – Кто же это сделал?
   Калвер произвел какое-то бульканье, открыл глаза, показав белки и медленно снова закрыл их. Оззи заплакал и сказал:
   – Мы должны отвезти грузовик маме.
   – Тогда расскажи мне о Моргановом Болоте.
   Джим Тайл поднес чашку с чаем к губам Оззи. Тот дважды громко глотнул и начал говорить. Джим Тайл сел и слушал, приберегая вопросы под конец. Он знал, что, если Оззи прервать, то это так его выбьет из колеи, что уже ничего нельзя будет поправить.
   – Ладно. Через несколько дней после смерти Бобби Клинча Том и Лимус проезжали мимо нашей лавки с наживкой и остановились выпить кофе. Они говорили, что кто-то пытается так повернуть дело, чтобы все выглядело, будто это сделал Дики, а ведь это был несчастный случай – даже док Пемброк это подтвердил. Но Том и Лимус говорили, что кто-то пошел в газету с уже состряпанной историей, будто Дики убил Бобби и о том, что случилось на Енотовом Болоте. Калвер спросил, кто пытается подставить Дики таким образом, но Том ответил, что таких охотников миллионы, ребят, которые ревнуют к успеху Дики, что они готовы это сделать, не раздумывая. Он сказал, что они пытаются представить это так, будто Бобби поймал Дики на мошенничестве в каком-то турнире. Калвер все это услышал и забеспокоился, потому что до того, как пришли эти ребята Керлы, приходил этот малый-репортер и расспрашивал о лодке Бобби и о похоронах и так далее – видите ли, они выпилили гроб Бобби из его лодки «Рейнджер». Мистер Пикни, кажется, заинтересовался этим, и Калвер сказал ему, что все плотницкие работы производились в мастерской у Ларкина. Парень сказал спасибо и ушел.
   Ну, когда Том и Лимус это услышали, они сказали, нам надо прямиком отправиться к Ларкину. Калвер был занят с какими-то покупателями и сказал, чтобы я поехал на грузовике с ними, что я и сделал. По дороге Том и Лимус говорили, что, если мы быстро не предпримем чего-нибудь, то в газетах опубликуют большую историю о том, будто Дики убил Бобби Клинча. А мы все знаем, что это ложь, но все-таки это погубит Дики и лишит его телевизионной программы. Они сказали, что нам лучше остановить этого парня, и я сказал, да, надо, но это было до того, как я понял, что они имели в виду. Что они имели в виду, когда говорили, что хотят его остановить? Сэр, можно мне еще немного чаю?
   Джим Тайл протянул Оззи чашку.
   – Зеленый грузовик принадлежит Тому и Лимусу, – сказал Оззи.
   – О, – откликнулся Джим Таил.
   – Так или иначе, мы добрались до Ларкина и этот малый оказался там у мусорного ящика. Отт Пикни. Я его сразу же узнал, а Лимус сказал: Этот тот парень? И я ответил – да, это он. – Оззи помолчал. – Я сидел в зеленом грузовике сзади.
   Джим Таил заметил:
   – А мистер Пикни ехал впереди? Между ребятами Керлами.
   – Да, сэр. Там на земле Самтера есть лагерь охотников на Оленей. Может быть, в шестнадцати милях. Мы забрали его туда. Видите ли, я думал, они просто хотели задать ему несколько вопросов.
   Джим Тайл сказал:
   – Что ты видел, Оззи?
   – Я больше был в грузовике.
   – Так что ты слышал?
   Оззи опустил глаза:
   – Боже, не знаю. В основном вопли...
   Слова шли медленно, застревали. Джиму Тайлу казалось, что воспаленный мозг Оззи может лопнуть, как попкорн. Патрульный сказал:
   – Что им рассказал Отт?
   – Мы развели костер, выпили немного пива, уснули. Примерно часа за три до рассвета мы направились на болото.
   – Мистер Пикни был еще жив?
   – Том и Лимус говорят, что он почти ничего им не сказал.
   В речи Оззи опять нарушилась связь, и он стал отвечать на вопросы Джима Тайла не в том порядке, в каком следовало.
   Джим Тайл сказал:
   – Ты вел машину, и это все?
   – Он был еще жив, когда мы туда добрались. Избит, но жив. Видите ли, я думал, они собираются его отпустить. Я думал, они с ним покончили. Том и Лимус велели мне оставаться в грузовике, и я остался. Но было холодно, и я не мог понять, почему они так долго возятся. Наконец я вышел, чтобы посвистеть им и тогда услышал всплеск.
   Джим Тайл сказал:
   – И ты ничего не видел?
   – Это был чертовски сильный всплеск, – сказал Оззи. Он чихнул и у него снова потекло из носа. Он сказал:
   – По правде говоря, я и не хотел видеть.
   Джим Тайл развязал запястья и лодыжки Оззи и помог ему встать на ноги. Вдвоем они перенесли Калвера в пикап и уложили его плашмя. Оззи поднял заднюю откидную дверцу. Джим Тайл сходил к себе в квартиру и принес подушку и одеяло.
   – Думаю, тебе лучше отвезти его в больницу. В Мельбурн, – сказал Джим Тайл. – Здесь в городе никто не сможет починить его челюсть.
   Оззи мрачно кивнул.
   – Я буду проезжать мимо дома и захвачу маму.
   Он влез в грузовик и включил зажигание. Джим Тайл наклонился к окну водителя и сказал:
   – Оззи, ты понял, что случится, если мне придется тебя арестовать.
   – Катвер пойдет в тюрьму, – вяло откликнулся Оззи.
   – И останется там до конца жизни. Когда он почувствует себя немного лучше, пожалуйста, напомни ему об этом. Напомнишь?
   – Напомню, – сказал Оззи. – Сэр, я не думаю, что он собирался в вас стрелять.
   – Конечно, собирался, – сказал Джим Тайл. – Но я склонен спустить это дело на тормозах, если вы, ребята, не будете мне попадаться на глаза.
   Оззи почувствовал такое облегчение, что чуть не намочил в штаны. Ему было даже наплевать, что этот чернокожий назвал их «ребята». Собственно говоря, Оззи был счастлив уже потому, что был еще жив. Патрульный мог убить их обоих и это сошло бы ему с рук, а вот на тебе, он оказался настоящим христианином и отпустил их.
   – Еще одна любезность, – сказал Джим Тайл, кладя черную, как уголь, руку на дверцу машины.
   – Конечно, – ответил Оззи.
   – Где мне найти Томаса Керла?
   Ричард Кларенс Локхарт был погребен 25 января на кладбище «Наша леди из Тропиканы» поблизости от Харни. Это была довольно скромная церемония, учитывая славу и положение Дики в округе. Но то обстоятельство, что народу было мало, объяснялось достаточно просто. К сожалению, день похорон совпал с днем открытия «Окичоби Басс Бластерс Клэссик», турнира, в котором должны были участвовать почти все друзья и коллеги Дики. Дики, несомненно, простил бы их, хихикал про себя священник, особенно потому, что для участия в турнире было необходимо внести плату в две тысячи долларов с лодки, и эти деньги не возмещались в случае неучастия.
   Дики Локхарта хоронили в красивом гробу из орехового дерева, а не в лодке. Катафалк, на котором установили гроб, сопровождался на кладбище «Наша Леди из Тропиканы» тремя полицейскими машинами, включая и машину патрульного, и он принимал участие в этой церемонии без особой радости. Гроб Дики Локхарта оставался закрытым во время хвалебной речи, произнесенной по его адресу, потому что похоронных дел мастер в конце концов так и не сумел удалить «двойную наживку» из губы Дики, несмотря на все свои усилия. Во влажном воздухе новоорлеанского морга крючок от наживки затупился, а кожа Дики одеревенела. Вместо того чтобы продолжать уродовать лицо усопшего, владелец похоронного бюро просто посоветовал сестрам Дики не открывать гроб и запомнить его таким, каким он был при жизни.
   Этому был несказанно рад Оззи Ранделл. Он не смог бы вынести еще одного взгляда на своего убитого идола.
   Калвер Ранделл не присутствовал на похоронах, так как был помещен в больницу с тридцатью девятью футами проволоки из нержавеющей стали в челюстях. От имени Калвера лавка рыболовных принадлежностей заказала особое панно из цветов, увенчанное керамической фигурой прыгающей рыбы. К сожалению, керамическая рыба была полосатым марлином, а не большеротым окунем, но никто на похоронах не был столь неделикатен, чтобы упомянуть об этом.
   Преподобный Чарльз Уиб не приехал на похороны, но от имени Спортивной Христианской Телесети прислал шестифутовый венок из гладиолусов, перевязанный белой лентой, на которой было написано: «Крепкой лески, старый друг». Это было гвоздем похоронной церемонии, но самое интересное было еще впереди. На следующее утро з конце обычной воскресной передачи «Иисус в вашей гостиной» Чарли Уиб произнес слова благословения душе его дорогого, доброго друга Дики Локхарта, величайшего из окунеловов в истории Америки. Потом на большом экране позади кафедры появилось лицо Дики, и паства хором запела под пластинку Джонни Кэша «Ближе, Господь мой, к тебе». К концу песни все плакали, даже Чарли Уиб, человек, который в неофициальной обстановке часто отзывался о Дики как о бесхребетном безмозглом ублюдке.