Джосу не давала покоя мысль, что дю Омэ может вторично устроить засаду. И если люди шерифа рыщут по дорогам, то наверняка в поисках рыцаря в доспехах и при полном вооружении в сопровождении четырех солдат. Поэтому Джос замаскировал свой отряд под обычных странников, что бредут тихими обходными тропами зачастую используемыми для перегона скота. Хотя за время странствий они никого не встретили, по мере приближения к Конитропу опасность возрастала. Лишь когда они преодолеют последние две мили и окажутся под прикрытием запертых ворот шерифского поместья, Джов поймет, был ли его план образцом мудрости или полного идиотизма.
– Сэр, – услышал он обращение Перрина, замыкавшего их небольшую процессию. – На холме за нами кто-то движется.
У Джоса упало сердце. Чувствуя, как напрягся каждый мускул, он повернул свою могучую кобылу на сто восемьдесят градусов и поскакал вверх по склону холма навстречу Перрину. Остальные воины принялись доставать спрятанное оружие. Поднявшись почти на гребень холма, Джос остановился и посмотрел в направлении, указанном слугой. Вдали по склону холма в направлении Набуэлла двигалась какая-то фигура в голубом одеянии. Было в ней что-то странное. Джос прищурился.
– Это женщина, – крикнул он своим людям и усмехнулся. – Неужели дю Омэ пал столь низко, что отправил шпионить за нами бабу?
Джос присмотрелся повнимательнее и узнал Элиан.
– Иисусе Христе! Что она там делает? – вырвалось у него.
Одинокая и беззащитная, Элиан могла стать жертвой любого разбойника, и прежде всего родного отца. Сама мысль о холодном бездыханном теле его Лиан заставила Джоса содрогнуться. Он вонзил шпоры в бока кобылы. От неожиданности животное заржало, но послушно пустилось в галоп.
– Куда вы? – донесся голос Перрина.
Джос резко натянул поводья. Боже праведный, что он делает? Бросил воинов отцовской рати, чтобы спасти от предполагаемой опасности дочку шерифа.
С таким же успехом он мог бы отказаться от своей клятвы о мщении. Что он, собственно, и хотел бы сделать. Нет, не хотел, должен был сделать.
Только тут Джос окончательно признал всю глупость своего намерения. Если бы Болдуин Хейдон хотел подобной жертвы от любимого сына, тогда в завещании не назначил бы Джоса опекуном, который должен заботиться о семье после его ухода в мир иной. Не увлечение дочерью шерифа, но твердолобое упрямство пожертвовать собственной жизнью во имя мести было предательством отца.
Джоса охватило отчаяние. Не важно, что он хотел или стремился сделать. Он ни при каких обстоятельствах не мог стать клятвоотступником.
Клятва, которую он дал Беатрис, не имеет никакого отношения к смерти шерифа. Это была его собственная идея. Он всего лишь обещал мачехе помочь посчитаться с теми, кто повинен в смерти ее дочерей.
Губы Джоса тронула улыбка. Теперь, когда к нему наконец вернулась способность рассуждать здраво, он знал, какую участь уготовить Рейнеру дю Омэ, чтобы он позавидовал мертвым. От Джоса лишь потребуется во время поединка сохранить шерифу жизнь.
Впервые за долгое время Джос испытал удовлетворение. Утром он выйдет перед жителями Набуэлла и громко крикнет дю Омэ, что вызывает его на поединок. При этом он объявит, что подозревает шерифа в тайном сговоре с разбойниками, и публично обратится с мольбой к Богу управлять его мечом и доказать виновность шерифа. После этого Джосу понадобится лишь победить злодея, что он сделает без особых усилий. И его победа явится святым доказательством виновности шерифа. В глазах всего графства шериф будет опозорен и до конца жизни не сможет отмыться. Тогда Джону придется заменить своего ставленника, а Рейнер умрет в бесчестье, нищете и унижении.
Подобная месть вполне устроила бы Джоса, но вряд ли она удовлетворит Беатрис, во всяком случае сейчас, когда она уверена, что шериф – виновник гибели ее дочерей. Она не простит пасынку, если дю Омэ останется живым. В отместку она может отказаться от назначения его ее опекуном, чтобы оборвать его связь с Хейдоном.
Джос прогнал эту тревожную мысль. Она может попытаться, но ей это не удастся. Шевельнувшись в седле, он снова отыскал глазами далекую фигурку Лиан.
Она перевалила через вершину холма и теперь двигалась по склону вниз. Всю жизнь мужчины, которых Джос уважал, внушали ему, что нужно делать то, что велит сердце. Хотя Джос хорошо сознавал, что данный случай явно выходил за пределы того, о чем они говорили, его сердце твердило, что он должен взять Элиан с собой и объявить своей.
– Сэр Джос? – позвал его один из солдат.
Джос перевел взгляд на свой отряд. Они наблюдали за ним с нескрываемой тревогой. Он улыбнулся. Не зря они о нем беспокоятся. Сейчас, когда жажда мести больше не туманила его ум и не связывала сердце, забрезжившая на горизонте свобода его пьянила.
– Скачите в Конитроп без меня. Я сам доберусь, – велел он.
– А как же шериф и засада? – осведомился один из воинов.
– Если дю Омэ вздумает вас атаковать на этом участке дороги, крикните ему, что меня с вами нет. Он вас не тронет, потому что только я представляю для него интерес. А я готов рискнуть.
С этими словами Джос вонзил пятки в бока кобылы и поскакал вдогонку за Элиан.
Чувствуя, как колотится сердце и не хватает дыхания, Элиан замедлила бег. С гребня холма она видела верхушки самых высоких церковных шпилей Набуэлла. Здесь она не найдет прибежища, о котором мечтала. С этим городом связаны все ее ошибки и грядущие потери.
Элиан повернулась к городу спиной и побежала, не разбирая дороги. Когда же последние силы ее оставили и она остановилась, то едва не разрыдалась от изумления и радости. Не замечая ничего вокруг, она очутилась там, где хотела. Здесь она могла найти убежище от целого мира, во всяком случае временное.
В нескольких футах от нее клокотал ручей, питавший летнюю купальню Конитропа, и, низвергаясь над каменистой губой, образовывал внизу, ярдах в трех, водоем. Элиан склонилась над скалистым краем и скорее представила, чем разглядела место, где длинная трещина рассекала фасад стены. Там в пещере, где они с сестрами создали для себя лучший и более уютный мир, она и найдет пристанище, в котором столь остро нуждается.
Чтобы оказаться в заветном месте, ей понадобится лишь спуститься вниз по стене. Элиан окинула взглядом скользкие от воды камни. Кружевные папоротники, густой мох и редкие звезды маргариток отмечали крошечные выступы, которые могли бы послужить ей при спуске ступеньками. В последний раз она забиралась в пещеру в возрасте одиннадцати лет. Но почему-то тогда все это не выглядело столь устрашающе, как теперь.
Желание затаиться в этом укрытии росло и крепло. Придется спускаться вниз по стене. Еще один путь к пещере вел через Конитроп. Но возвращаться домой в ближайшее время в ее намерения не входило.
Сбросив башмаки, Элиан подоткнула подол юбок за пояс и снова приблизилась к обрыву. От ударов падающего потока о поверхность пруда вода внизу, пузырясь, кипела ключом. А что, если она сорвется? Не утянет ли промокшее платье ее на дно? К немалому ее удивлению, даже ожидавший ее позор не вызвал у Элиан желания умереть.
Она отступила от края и, решив снять с себя все, кроме нижней сорочки, свернула одежду в узел и перевязала поясом. Перебросив узел через плечо, Элиан начала карабкаться вниз по скользкой скале.
Элиан находилась почти в четверти мили от Джоса, когда обогнула каменистое возвышение, где один массивный подъем земной поверхности накатывал на другой. Перевалив через гребень, она исчезла, словно сквозь землю провалилась. Приблизившись к тому же гребню, кобыла Джоca вскинула голову, и у нее затрепетали ноздри. Только тогда Джос почувствовал в воздухе влагу и услышал рокот падающей воды.
Преодолев подъем, он оказался в миниатюрной долине, зажатой между двух холмов. Не более десяти ярдов длиной, расселина была тем не менее достаточно глубокой, чтобы скрыть его лошадь от взгляда человека, находящегося у подножия холма. Со стены утеса срывался стремительный поток, прокладывая себе путь вдоль мшистой складки к тому месту, где заканчивалась долина. Там вода описывала в воздухе дугу и, сверкая на солнце, падала вниз, где, петляя и извиваясь, исчезала в туманных складках поросшей травой земли.
Только минуту спустя Джос сообразил, что стоит над прудом Конитропа. Но где же Элиан? Предоставив лошади возможность напиться и пощипать сочной травы, он приблизился к краю обрыва и взглянул на кипящую внизу воду.
И тут у него от ужаса перехватило дыхание. Элиан, в одной сорочке, с узлом в руке, осторожно сползала вниз по скользкой стене. Но едва Джос овладел собой, чтобы окликнуть ее, как она юркнула в завесу воды и исчезла в каменной стене.
Джос пришел в замешательство, но в следующий миг в памяти всплыла длинная трещина, расколовшая утес. За водопадом, должно быть, скрывалась пещера.
На него накатила волна эмоций, только ничего общего с переживаниями за безопасность Элиан они уже не имели. В его воображении ожили воспоминания о незабываемой встрече с дочерью шерифа в пруду и о том, к чему эта встреча привела. Пещера за водопадом представлялась ему превосходным местом уединения. Его охватило безумное желание заключить Элиан в объятия и унестись с ней на вершину блаженства.
Но Джос остановил себя, не позволив дальше предаваться мечтам. Теперь, когда он жаждал остаться в живых после совершения акта возмездия, тайные свидания с Элиан его больше не устраивали. Он думал о женитьбе. Однако отцовский завет не давал ему покоя. Жениться на женщине, которую он себе выбрал, означало бы не оправдать надежд, возлагаемых на него отцом.
Прогнав эти мысли, Джос вернулся к лошади. В первую очередь он должен позаботиться о животном. Вознаградив кобылу за верную службу овсяной лепешкой, Джос вынул из-за седла меч, разделся и, завязав одежду в узел, приготовился к спуску.
Глава 22
Глава 23
– Сэр, – услышал он обращение Перрина, замыкавшего их небольшую процессию. – На холме за нами кто-то движется.
У Джоса упало сердце. Чувствуя, как напрягся каждый мускул, он повернул свою могучую кобылу на сто восемьдесят градусов и поскакал вверх по склону холма навстречу Перрину. Остальные воины принялись доставать спрятанное оружие. Поднявшись почти на гребень холма, Джос остановился и посмотрел в направлении, указанном слугой. Вдали по склону холма в направлении Набуэлла двигалась какая-то фигура в голубом одеянии. Было в ней что-то странное. Джос прищурился.
– Это женщина, – крикнул он своим людям и усмехнулся. – Неужели дю Омэ пал столь низко, что отправил шпионить за нами бабу?
Джос присмотрелся повнимательнее и узнал Элиан.
– Иисусе Христе! Что она там делает? – вырвалось у него.
Одинокая и беззащитная, Элиан могла стать жертвой любого разбойника, и прежде всего родного отца. Сама мысль о холодном бездыханном теле его Лиан заставила Джоса содрогнуться. Он вонзил шпоры в бока кобылы. От неожиданности животное заржало, но послушно пустилось в галоп.
– Куда вы? – донесся голос Перрина.
Джос резко натянул поводья. Боже праведный, что он делает? Бросил воинов отцовской рати, чтобы спасти от предполагаемой опасности дочку шерифа.
С таким же успехом он мог бы отказаться от своей клятвы о мщении. Что он, собственно, и хотел бы сделать. Нет, не хотел, должен был сделать.
Только тут Джос окончательно признал всю глупость своего намерения. Если бы Болдуин Хейдон хотел подобной жертвы от любимого сына, тогда в завещании не назначил бы Джоса опекуном, который должен заботиться о семье после его ухода в мир иной. Не увлечение дочерью шерифа, но твердолобое упрямство пожертвовать собственной жизнью во имя мести было предательством отца.
Джоса охватило отчаяние. Не важно, что он хотел или стремился сделать. Он ни при каких обстоятельствах не мог стать клятвоотступником.
Клятва, которую он дал Беатрис, не имеет никакого отношения к смерти шерифа. Это была его собственная идея. Он всего лишь обещал мачехе помочь посчитаться с теми, кто повинен в смерти ее дочерей.
Губы Джоса тронула улыбка. Теперь, когда к нему наконец вернулась способность рассуждать здраво, он знал, какую участь уготовить Рейнеру дю Омэ, чтобы он позавидовал мертвым. От Джоса лишь потребуется во время поединка сохранить шерифу жизнь.
Впервые за долгое время Джос испытал удовлетворение. Утром он выйдет перед жителями Набуэлла и громко крикнет дю Омэ, что вызывает его на поединок. При этом он объявит, что подозревает шерифа в тайном сговоре с разбойниками, и публично обратится с мольбой к Богу управлять его мечом и доказать виновность шерифа. После этого Джосу понадобится лишь победить злодея, что он сделает без особых усилий. И его победа явится святым доказательством виновности шерифа. В глазах всего графства шериф будет опозорен и до конца жизни не сможет отмыться. Тогда Джону придется заменить своего ставленника, а Рейнер умрет в бесчестье, нищете и унижении.
Подобная месть вполне устроила бы Джоса, но вряд ли она удовлетворит Беатрис, во всяком случае сейчас, когда она уверена, что шериф – виновник гибели ее дочерей. Она не простит пасынку, если дю Омэ останется живым. В отместку она может отказаться от назначения его ее опекуном, чтобы оборвать его связь с Хейдоном.
Джос прогнал эту тревожную мысль. Она может попытаться, но ей это не удастся. Шевельнувшись в седле, он снова отыскал глазами далекую фигурку Лиан.
Она перевалила через вершину холма и теперь двигалась по склону вниз. Всю жизнь мужчины, которых Джос уважал, внушали ему, что нужно делать то, что велит сердце. Хотя Джос хорошо сознавал, что данный случай явно выходил за пределы того, о чем они говорили, его сердце твердило, что он должен взять Элиан с собой и объявить своей.
– Сэр Джос? – позвал его один из солдат.
Джос перевел взгляд на свой отряд. Они наблюдали за ним с нескрываемой тревогой. Он улыбнулся. Не зря они о нем беспокоятся. Сейчас, когда жажда мести больше не туманила его ум и не связывала сердце, забрезжившая на горизонте свобода его пьянила.
– Скачите в Конитроп без меня. Я сам доберусь, – велел он.
– А как же шериф и засада? – осведомился один из воинов.
– Если дю Омэ вздумает вас атаковать на этом участке дороги, крикните ему, что меня с вами нет. Он вас не тронет, потому что только я представляю для него интерес. А я готов рискнуть.
С этими словами Джос вонзил пятки в бока кобылы и поскакал вдогонку за Элиан.
Чувствуя, как колотится сердце и не хватает дыхания, Элиан замедлила бег. С гребня холма она видела верхушки самых высоких церковных шпилей Набуэлла. Здесь она не найдет прибежища, о котором мечтала. С этим городом связаны все ее ошибки и грядущие потери.
Элиан повернулась к городу спиной и побежала, не разбирая дороги. Когда же последние силы ее оставили и она остановилась, то едва не разрыдалась от изумления и радости. Не замечая ничего вокруг, она очутилась там, где хотела. Здесь она могла найти убежище от целого мира, во всяком случае временное.
В нескольких футах от нее клокотал ручей, питавший летнюю купальню Конитропа, и, низвергаясь над каменистой губой, образовывал внизу, ярдах в трех, водоем. Элиан склонилась над скалистым краем и скорее представила, чем разглядела место, где длинная трещина рассекала фасад стены. Там в пещере, где они с сестрами создали для себя лучший и более уютный мир, она и найдет пристанище, в котором столь остро нуждается.
Чтобы оказаться в заветном месте, ей понадобится лишь спуститься вниз по стене. Элиан окинула взглядом скользкие от воды камни. Кружевные папоротники, густой мох и редкие звезды маргариток отмечали крошечные выступы, которые могли бы послужить ей при спуске ступеньками. В последний раз она забиралась в пещеру в возрасте одиннадцати лет. Но почему-то тогда все это не выглядело столь устрашающе, как теперь.
Желание затаиться в этом укрытии росло и крепло. Придется спускаться вниз по стене. Еще один путь к пещере вел через Конитроп. Но возвращаться домой в ближайшее время в ее намерения не входило.
Сбросив башмаки, Элиан подоткнула подол юбок за пояс и снова приблизилась к обрыву. От ударов падающего потока о поверхность пруда вода внизу, пузырясь, кипела ключом. А что, если она сорвется? Не утянет ли промокшее платье ее на дно? К немалому ее удивлению, даже ожидавший ее позор не вызвал у Элиан желания умереть.
Она отступила от края и, решив снять с себя все, кроме нижней сорочки, свернула одежду в узел и перевязала поясом. Перебросив узел через плечо, Элиан начала карабкаться вниз по скользкой скале.
Элиан находилась почти в четверти мили от Джоса, когда обогнула каменистое возвышение, где один массивный подъем земной поверхности накатывал на другой. Перевалив через гребень, она исчезла, словно сквозь землю провалилась. Приблизившись к тому же гребню, кобыла Джоca вскинула голову, и у нее затрепетали ноздри. Только тогда Джос почувствовал в воздухе влагу и услышал рокот падающей воды.
Преодолев подъем, он оказался в миниатюрной долине, зажатой между двух холмов. Не более десяти ярдов длиной, расселина была тем не менее достаточно глубокой, чтобы скрыть его лошадь от взгляда человека, находящегося у подножия холма. Со стены утеса срывался стремительный поток, прокладывая себе путь вдоль мшистой складки к тому месту, где заканчивалась долина. Там вода описывала в воздухе дугу и, сверкая на солнце, падала вниз, где, петляя и извиваясь, исчезала в туманных складках поросшей травой земли.
Только минуту спустя Джос сообразил, что стоит над прудом Конитропа. Но где же Элиан? Предоставив лошади возможность напиться и пощипать сочной травы, он приблизился к краю обрыва и взглянул на кипящую внизу воду.
И тут у него от ужаса перехватило дыхание. Элиан, в одной сорочке, с узлом в руке, осторожно сползала вниз по скользкой стене. Но едва Джос овладел собой, чтобы окликнуть ее, как она юркнула в завесу воды и исчезла в каменной стене.
Джос пришел в замешательство, но в следующий миг в памяти всплыла длинная трещина, расколовшая утес. За водопадом, должно быть, скрывалась пещера.
На него накатила волна эмоций, только ничего общего с переживаниями за безопасность Элиан они уже не имели. В его воображении ожили воспоминания о незабываемой встрече с дочерью шерифа в пруду и о том, к чему эта встреча привела. Пещера за водопадом представлялась ему превосходным местом уединения. Его охватило безумное желание заключить Элиан в объятия и унестись с ней на вершину блаженства.
Но Джос остановил себя, не позволив дальше предаваться мечтам. Теперь, когда он жаждал остаться в живых после совершения акта возмездия, тайные свидания с Элиан его больше не устраивали. Он думал о женитьбе. Однако отцовский завет не давал ему покоя. Жениться на женщине, которую он себе выбрал, означало бы не оправдать надежд, возлагаемых на него отцом.
Прогнав эти мысли, Джос вернулся к лошади. В первую очередь он должен позаботиться о животном. Вознаградив кобылу за верную службу овсяной лепешкой, Джос вынул из-за седла меч, разделся и, завязав одежду в узел, приготовился к спуску.
Глава 22
Сделав глубокий вдох, Элиан подставила тело под падающий водяной поток. Смыла пот и пыль и скользнула в расселину, служившую входом в нутро скалы. Она выросла, и теперь вход оказался несколько узковат для нее.
Порог пещеры устилал густой покров мха. Перешагнув через него, Элиан смахнула с рук шелк паутины и капли в°ды и поежилась от пробежавшей по телу дрожи. Здесь постоянно гуляли сквозняки. Врываясь в пещеру через зев, служивший входом, ветер пролетал через помещение, где в детстве они играли с сестрами, и терялся в глубине каменного чрева. Пещерные недра Элиан никогда не исследовала, не рискуя заходить в лабиринты, куда не проникал дневной свет.
Тропка внутри в нескольких шагах от входа круто поднималась вверх и резко поворачивала вправо. Этот поворот мешал залетающей извне воде проникать в камеру, смежную с передней, и пол здесь оставался относительно сухим. Туда и направилась Элиан. Эту нишу они с сестрами много лет назад и облюбовали. При проникавшем сюда слабом свете можно было разглядеть три сиденья, аккуратно сложенные из камней.
Элиан улыбнулась. Они трудились в поте лица, ныряя в пруд в поисках подходящих камней, и перетаскивая их сюда. И хотя теперь сиденья казались совсем маленькими, капельки воды, сочившиеся со свода пещеры, отполировали их до блеска, придав красоту, достойную королевского трона. На сиденье скамеечки, которую Элиан когда-то считала своей, лежал какой-то неизвестный предмет. Взяв его в руки, Элиан разглядела, что это импровизированный меч, сделанный из двух палок, перевязанных ивовой лозой. Неудивительно, что игровой площадкой ее детства пользовался теперь Уилл с братьями, хотя мать не разрешала им сюда ходить, стращая дьяволом, который якобы здесь обитал. Агги боялась, что мальчишки сунутся в темноту и навеки сгинут в земном чреве. Предостережение матери, видимо, возымело действие, ибо, судя по состоянию самодельной игрушки, они в пещеру давно не лазили. Игрушечный меч почти сгнил от сырости.
Опустив связанную узлом одежду на камни, Элиан вздохнула и нахмурилась, почуяв какой-то посторонний запах, слегка сладковатый. Он доносился из дальнего конца пещеры, погруженного во мрак.
В следующую секунду все вокруг окутала непроницаемая тьма. Обезумев от страха, Элиан метнулась ко входу. Там кто-то стоял.
Элиан застыла, не в силах двинуться. Когда же неизвестный вошел в зал, который они в детстве называли тронным, она выдохнула: «Джос», – не веря собственным глазам.
Струившийся из пещерного зева свет, словно нимбом, озарял его силуэт, золотые блики играли во влажных волосах, сверкали разноцветными всполохами на выступавшей над его плечом металлической рукоятке меча. Мокрая кожа Джоса лоснилась. Одежды на нем не было, не считая набедренной повязки.
Элиан тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Уж не сон ли это? Как мог Джос отыскать ее здесь? Только обитатели Конитропа знали о существовании этой пещеры.
– Что ты тут делаешь? – осведомился отец ее будущего ребенка. – Я гнался за тобой по холмам по крайней мере целую милю. А что, если бы на моем месте был твой отец?
Говоря это, Джос переместился в ее крошечное убежище. Пребывая все еще в шоке, Элиан уставилась на него, не произнося ни слова.
Положив свой узел с одеждой поверх ее узла, Джос повернулся к ней и заключил в объятия. У нее перехватило дыхание. Элиан положила ладони ему на грудь. Джос прижался к ее губам в нежном, ласковом поцелуе.
Элиан захотелось прильнуть к нему всем телом, испытать наслаждение, которое он ей дарил, когда они занимались любовью. От его ласк она задрожала.
Ее дрожь передалась ему. Со стоном он оторвался от ее губ и покрыл поцелуями ее лицо и шею.
– Какое счастье тебя целовать, Лиан! – произнес он срывающимся от страсти голосом. – Ты даже не представляешь, как сильно я тосковал по тебе, когда мы расстались.
Его слова пробились к ее сознанию. А она разве не тосковала? Но, отдавшись Джосу, она загубила свою жизнь. Ее влекло к нему, и она не могла с собой совладать.
Но тут все муки и страдания, которые ей пришлось вынести за последние дни, выплеснулись наружу, и она разрыдалась.
– Ну успокойся, – ласково уговаривал Джос возлюбленную, прижимая ее к себе.
Он дал ей выплакаться и нежно баюкал в объятиях.
– Не думал, что ты встретишь меня слезами, – тихо промолвил он с нотками разочарования в голосе. »
Охваченная внезапной яростью, Элиан с силой оттолкнула Джоса и попыталась протиснуться между ним и сте-1 ной, но Джос схватил ее за плечо.
На лице его отразилась растерянность.
– Что с тобой, Лиан?
– Я ухожу, – ответила она, снова коснувшись его груди, на этот раз, чтобы освободиться, Джос даже не пошевелился. – Дай мне пройти.
– Нет, – резко ответил он. – Пока не скажешь, что на тебя нашло. – Он не просил, он приказывал ей.
Дни, проведенные с Беатрис, не прошли даром для девушки.
– Сколько же в Хейдонах спеси, – сказала она запальчиво. Уж не заразилась ли она истеричностью от своей благородной гостьи? – Кто дал тебе право командовать мной? Почему я должна тебе подчиняться, если завтра ты собираешься прикончить моего отца, а меня бросить, чтобы получить свое наследство? Ты не подумал о том, что лишаешь меня крова, имени, будущего? – Она прерывисто вздохнула: – С твоим незаконным приплодом, растущим в моем чреве.
Она хотела причинить ему боль, но едва эти слова сорвались с ее языка, ее охватила паника.
– Боже, помоги мне, я не знаю, что делать, – прошептала Элиан, опустив голову.
Наступила тишина, нарушаемая лишь шумом падающей воды.
– Ты уверена? – произнес он, наконец.
От его бесстрастного тона у Элиан упало сердце. Отец говорил ей, что мужчина, заронивший семя в лоно женщины, не являющейся его женой, не предлагает ни помощи, ни утешения. Он отвергает дитя и опозоренную им женщину.
– Я все еще надеюсь, что ошиблась, – с трудом вымолвила она. Но месячные задержались на семь дней. Раньше такого не случалось.
Молчание становилось тягостным. Она должна вцепиться в Джоса и не отпускать его. Не допустить, чтобы он бросил ее и дитя. Нет. Она не станет унижаться. Пусть лучше они с ребенком погибнут.
Тишину разорвал раскатистый смех Джоса. Оторопев, Элиан вскинула голову.
В сумраке пещеры его улыбка сияла белизной зубов. Он с такой силой сжал ее в объятиях, что Элиан едва не задохнулась и ноги ее оторвались от пола.
– Какой позор! – воскликнул он. Его голос прозвучал подобно громовому раскату. – Друзья говорили, что напрасно я хвастаюсь своим умением контролировать себя. Что однажды, охваченный страстью, я забуду об осторожности. Так оно и случилось. Я соблазнил невинную девушку и сделал ей ребенка. Поэтому я должен поступить, как учил меня отец. Придется жениться на бедной, опозоренной девице и сделать ребенка моим законным наследником.
Элиан попыталась освободиться из рук Джоса. Когда ее ноги снова коснулись земли, она покачала головой, уверенная, что ослышалась.
– Ты, наверно, шутишь. У меня нет приданого. Тебя поднимут на смех, если ты возьмешь меня в жены.
– Что ж, следовало подумать об этом раньше, до того, как сделал тебе ребенка, верно? – весело сказал Джос. – У меня нет выбора.
При виде его широкой улыбки у Элиан подогнулись колени. Впервые его улыбка не была затуманена печалью. И все же она предпочла отказаться от всего, что ей сулил брак с Джосом.
– Завтра утром ты убьешь моего отца, и, если после этого женишься на мне, все будут уверены, что я предала отца ради того, чтобы стать твоей женой. Мое бесчестье опозорит и тебя. – При мысли, что она может оказаться для Джоса тяжелым бременем, у Элиан болезненно сжалось сердце. Уж лучше она станет его любовницей.
Лоб Джоса прорезала глубокая морщина, словно ее доводы заставили его задуматься. Мгновение спустя он кивнул. Элиан прокляла свою гордыню. Почему она не сказала «да»? Потому что не хотела портить ему жизнь.
– Твои доводы не лишены оснований, – сказал он с улыбкой. – Но их так же легко отклонить. Чтобы спасти твою репутацию и наш брак, я не стану чинить расправу над твоим отцом.
Элиан в изумлении уставилась на него.
– Но ты угрожал... – начала было она.
Джос приложил палец к ее губам, чтобы она больше не возражала.
– Да, это так. Но угроза была спровоцирована горем. Пригрозив твоему отцу сгоряча, я беспечно распорядился собственной жизнью и обязательствами перед моим покойным отцом. Убить шерифа значило бы приговорить себя самого к смерти. Этого я никак не могу себе позволить, поскольку тем самым предал бы отцовскую веру в меня. А теперь, когда я узнал, что у меня будет ребенок, об этом не может быть и речи.
Элиан снова запаниковала:
– А что, если ребенка не будет? Что, если на следующей неделе выяснится, что я ошиблась?
Джос рассмеялся:
– Слишком поздно идти на попятную, Лиан. Ты все равно меня погубила. Зная, что значит быть побочным отпрыском, я тщательно старался не заронить семя туда, где оно может дать всходы. Пока не встретил тебя. Но, познав вкус твоей страсти, я понял, что жить без этого не смогу. Выходи за меня замуж, Лиан. Произнеси слова, которые я хочу услышать из твоих уст, – попросил он тихо. – Скажи, что хочешь выйти за меня замуж столь же сильно, как я хочу видеть тебя своей женой.
Глаза Элиан затуманились слезами. Их будущий младенец был всего лишь предлогом. Джос хотел быть с ней, несмотря на ее бедность, несмотря на зло, сотворенное ее отцом, несмотря на то, что она отдалась ему прежде, чем они поклялись друг другу в супружеской верности.
– Я стану твоей женой, – промолвила она.
– Превосходно! – Джос прильнул к ее губам. Элиан обняла Джоса и прижала к себе. Его рука скользнула вниз, и он поднял подол ее сорочки.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
– Хочу убедиться, на самом ли деле в твоем чреве растет мой плод, – прошептал он, и его пальцы скользнули в ее лоно.
Элиан нащупала шнурок, удерживавший его набедренную повязку, и развязала узел.
Набедренная повязка упала, и Элиан снова провела пальцами по его животу. Не желая оставаться в долгу, он пощекотал пальцем ее лоно. Элиан вскрикнула и обхватила ладонью его плоть.
Он так неистово целовал Элиан, что она едва не лишилась сознания. Единственное, чего она сейчас желала, – это ощущать его внутри себя. Она подняла бедра, и он стремительно вошел в нее.
Первые, поначалу слабые приливы восторга возносили ее все выше и выше, пока не обратились в сокрушительный вал, потрясший все ее существо. Элиан закричала. Ее голос отозвался эхом, отразившись от стен пещеры, и она растворилась в водовороте наслаждения. Прошла целая вечность, прежде чем волны улеглись и она снова обрела способность думать.
Дыхание Джоса стало ровнее, но сердце продолжало бешено колотиться, перекликаясь с громкими ударами ее собственного. Слегка шевельнувшись, он коснулся губами ее губ.
– Лиан, ты сказала, что выйдешь за меня замуж, но сможешь ли ты полюбить меня?
Элиан погладила его по спине.
– Думаю, это уже произошло.
Джос удовлетворенно хмыкнул.
– Ты еще больше полюбишь меня, когда мы поженимся и будем, наконец, спать на кровати. Только не думай, что я не получал огромного удовольствия в тех странных местах, где мы до сих пор занимались любовью.
С этими словами он скатился с нее, увлекая за собой. Под ними что-то хрустнуло... Элиан нахмурилась, гадая, что бы это могло быть. В воздухе разлился странный аромат, сладковатый, пряный и острый.
– Пахнет перцем, – произнес Джос удивленно. – На чем это мы лежим?
– Не имею представления, – ответила Элиан, приподнявшись.
Запах наполнил все помещение. Элиан нащупала на полу какую-то ткань. Она была пропитана маслом для защиты от промокания.
Джос сел рядом с Элиан и откинул край промасленной ткани, под которой лежали небольшие темные узелки. Он взял один. Это был маленький мешочек. В воздухе разлился терпкий, густой аромат, столь резкий, что у Элиан запершило в горле.
– Пресвятая Мария! – воскликнул Джос. В его голосе прозвучали нотки ликования. – Этот запах мне знаком, – заметил он, сжав мешочек в ладони. – Корица. Товар убитого торговца пряностями! Наконец я получил улики, которые искал. Банду грабителей возглавляет твой отец.
Порог пещеры устилал густой покров мха. Перешагнув через него, Элиан смахнула с рук шелк паутины и капли в°ды и поежилась от пробежавшей по телу дрожи. Здесь постоянно гуляли сквозняки. Врываясь в пещеру через зев, служивший входом, ветер пролетал через помещение, где в детстве они играли с сестрами, и терялся в глубине каменного чрева. Пещерные недра Элиан никогда не исследовала, не рискуя заходить в лабиринты, куда не проникал дневной свет.
Тропка внутри в нескольких шагах от входа круто поднималась вверх и резко поворачивала вправо. Этот поворот мешал залетающей извне воде проникать в камеру, смежную с передней, и пол здесь оставался относительно сухим. Туда и направилась Элиан. Эту нишу они с сестрами много лет назад и облюбовали. При проникавшем сюда слабом свете можно было разглядеть три сиденья, аккуратно сложенные из камней.
Элиан улыбнулась. Они трудились в поте лица, ныряя в пруд в поисках подходящих камней, и перетаскивая их сюда. И хотя теперь сиденья казались совсем маленькими, капельки воды, сочившиеся со свода пещеры, отполировали их до блеска, придав красоту, достойную королевского трона. На сиденье скамеечки, которую Элиан когда-то считала своей, лежал какой-то неизвестный предмет. Взяв его в руки, Элиан разглядела, что это импровизированный меч, сделанный из двух палок, перевязанных ивовой лозой. Неудивительно, что игровой площадкой ее детства пользовался теперь Уилл с братьями, хотя мать не разрешала им сюда ходить, стращая дьяволом, который якобы здесь обитал. Агги боялась, что мальчишки сунутся в темноту и навеки сгинут в земном чреве. Предостережение матери, видимо, возымело действие, ибо, судя по состоянию самодельной игрушки, они в пещеру давно не лазили. Игрушечный меч почти сгнил от сырости.
Опустив связанную узлом одежду на камни, Элиан вздохнула и нахмурилась, почуяв какой-то посторонний запах, слегка сладковатый. Он доносился из дальнего конца пещеры, погруженного во мрак.
В следующую секунду все вокруг окутала непроницаемая тьма. Обезумев от страха, Элиан метнулась ко входу. Там кто-то стоял.
Элиан застыла, не в силах двинуться. Когда же неизвестный вошел в зал, который они в детстве называли тронным, она выдохнула: «Джос», – не веря собственным глазам.
Струившийся из пещерного зева свет, словно нимбом, озарял его силуэт, золотые блики играли во влажных волосах, сверкали разноцветными всполохами на выступавшей над его плечом металлической рукоятке меча. Мокрая кожа Джоса лоснилась. Одежды на нем не было, не считая набедренной повязки.
Элиан тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Уж не сон ли это? Как мог Джос отыскать ее здесь? Только обитатели Конитропа знали о существовании этой пещеры.
– Что ты тут делаешь? – осведомился отец ее будущего ребенка. – Я гнался за тобой по холмам по крайней мере целую милю. А что, если бы на моем месте был твой отец?
Говоря это, Джос переместился в ее крошечное убежище. Пребывая все еще в шоке, Элиан уставилась на него, не произнося ни слова.
Положив свой узел с одеждой поверх ее узла, Джос повернулся к ней и заключил в объятия. У нее перехватило дыхание. Элиан положила ладони ему на грудь. Джос прижался к ее губам в нежном, ласковом поцелуе.
Элиан захотелось прильнуть к нему всем телом, испытать наслаждение, которое он ей дарил, когда они занимались любовью. От его ласк она задрожала.
Ее дрожь передалась ему. Со стоном он оторвался от ее губ и покрыл поцелуями ее лицо и шею.
– Какое счастье тебя целовать, Лиан! – произнес он срывающимся от страсти голосом. – Ты даже не представляешь, как сильно я тосковал по тебе, когда мы расстались.
Его слова пробились к ее сознанию. А она разве не тосковала? Но, отдавшись Джосу, она загубила свою жизнь. Ее влекло к нему, и она не могла с собой совладать.
Но тут все муки и страдания, которые ей пришлось вынести за последние дни, выплеснулись наружу, и она разрыдалась.
– Ну успокойся, – ласково уговаривал Джос возлюбленную, прижимая ее к себе.
Он дал ей выплакаться и нежно баюкал в объятиях.
– Не думал, что ты встретишь меня слезами, – тихо промолвил он с нотками разочарования в голосе. »
Охваченная внезапной яростью, Элиан с силой оттолкнула Джоса и попыталась протиснуться между ним и сте-1 ной, но Джос схватил ее за плечо.
На лице его отразилась растерянность.
– Что с тобой, Лиан?
– Я ухожу, – ответила она, снова коснувшись его груди, на этот раз, чтобы освободиться, Джос даже не пошевелился. – Дай мне пройти.
– Нет, – резко ответил он. – Пока не скажешь, что на тебя нашло. – Он не просил, он приказывал ей.
Дни, проведенные с Беатрис, не прошли даром для девушки.
– Сколько же в Хейдонах спеси, – сказала она запальчиво. Уж не заразилась ли она истеричностью от своей благородной гостьи? – Кто дал тебе право командовать мной? Почему я должна тебе подчиняться, если завтра ты собираешься прикончить моего отца, а меня бросить, чтобы получить свое наследство? Ты не подумал о том, что лишаешь меня крова, имени, будущего? – Она прерывисто вздохнула: – С твоим незаконным приплодом, растущим в моем чреве.
Она хотела причинить ему боль, но едва эти слова сорвались с ее языка, ее охватила паника.
– Боже, помоги мне, я не знаю, что делать, – прошептала Элиан, опустив голову.
Наступила тишина, нарушаемая лишь шумом падающей воды.
– Ты уверена? – произнес он, наконец.
От его бесстрастного тона у Элиан упало сердце. Отец говорил ей, что мужчина, заронивший семя в лоно женщины, не являющейся его женой, не предлагает ни помощи, ни утешения. Он отвергает дитя и опозоренную им женщину.
– Я все еще надеюсь, что ошиблась, – с трудом вымолвила она. Но месячные задержались на семь дней. Раньше такого не случалось.
Молчание становилось тягостным. Она должна вцепиться в Джоса и не отпускать его. Не допустить, чтобы он бросил ее и дитя. Нет. Она не станет унижаться. Пусть лучше они с ребенком погибнут.
Тишину разорвал раскатистый смех Джоса. Оторопев, Элиан вскинула голову.
В сумраке пещеры его улыбка сияла белизной зубов. Он с такой силой сжал ее в объятиях, что Элиан едва не задохнулась и ноги ее оторвались от пола.
– Какой позор! – воскликнул он. Его голос прозвучал подобно громовому раскату. – Друзья говорили, что напрасно я хвастаюсь своим умением контролировать себя. Что однажды, охваченный страстью, я забуду об осторожности. Так оно и случилось. Я соблазнил невинную девушку и сделал ей ребенка. Поэтому я должен поступить, как учил меня отец. Придется жениться на бедной, опозоренной девице и сделать ребенка моим законным наследником.
Элиан попыталась освободиться из рук Джоса. Когда ее ноги снова коснулись земли, она покачала головой, уверенная, что ослышалась.
– Ты, наверно, шутишь. У меня нет приданого. Тебя поднимут на смех, если ты возьмешь меня в жены.
– Что ж, следовало подумать об этом раньше, до того, как сделал тебе ребенка, верно? – весело сказал Джос. – У меня нет выбора.
При виде его широкой улыбки у Элиан подогнулись колени. Впервые его улыбка не была затуманена печалью. И все же она предпочла отказаться от всего, что ей сулил брак с Джосом.
– Завтра утром ты убьешь моего отца, и, если после этого женишься на мне, все будут уверены, что я предала отца ради того, чтобы стать твоей женой. Мое бесчестье опозорит и тебя. – При мысли, что она может оказаться для Джоса тяжелым бременем, у Элиан болезненно сжалось сердце. Уж лучше она станет его любовницей.
Лоб Джоса прорезала глубокая морщина, словно ее доводы заставили его задуматься. Мгновение спустя он кивнул. Элиан прокляла свою гордыню. Почему она не сказала «да»? Потому что не хотела портить ему жизнь.
– Твои доводы не лишены оснований, – сказал он с улыбкой. – Но их так же легко отклонить. Чтобы спасти твою репутацию и наш брак, я не стану чинить расправу над твоим отцом.
Элиан в изумлении уставилась на него.
– Но ты угрожал... – начала было она.
Джос приложил палец к ее губам, чтобы она больше не возражала.
– Да, это так. Но угроза была спровоцирована горем. Пригрозив твоему отцу сгоряча, я беспечно распорядился собственной жизнью и обязательствами перед моим покойным отцом. Убить шерифа значило бы приговорить себя самого к смерти. Этого я никак не могу себе позволить, поскольку тем самым предал бы отцовскую веру в меня. А теперь, когда я узнал, что у меня будет ребенок, об этом не может быть и речи.
Элиан снова запаниковала:
– А что, если ребенка не будет? Что, если на следующей неделе выяснится, что я ошиблась?
Джос рассмеялся:
– Слишком поздно идти на попятную, Лиан. Ты все равно меня погубила. Зная, что значит быть побочным отпрыском, я тщательно старался не заронить семя туда, где оно может дать всходы. Пока не встретил тебя. Но, познав вкус твоей страсти, я понял, что жить без этого не смогу. Выходи за меня замуж, Лиан. Произнеси слова, которые я хочу услышать из твоих уст, – попросил он тихо. – Скажи, что хочешь выйти за меня замуж столь же сильно, как я хочу видеть тебя своей женой.
Глаза Элиан затуманились слезами. Их будущий младенец был всего лишь предлогом. Джос хотел быть с ней, несмотря на ее бедность, несмотря на зло, сотворенное ее отцом, несмотря на то, что она отдалась ему прежде, чем они поклялись друг другу в супружеской верности.
– Я стану твоей женой, – промолвила она.
– Превосходно! – Джос прильнул к ее губам. Элиан обняла Джоса и прижала к себе. Его рука скользнула вниз, и он поднял подол ее сорочки.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
– Хочу убедиться, на самом ли деле в твоем чреве растет мой плод, – прошептал он, и его пальцы скользнули в ее лоно.
Элиан нащупала шнурок, удерживавший его набедренную повязку, и развязала узел.
Набедренная повязка упала, и Элиан снова провела пальцами по его животу. Не желая оставаться в долгу, он пощекотал пальцем ее лоно. Элиан вскрикнула и обхватила ладонью его плоть.
Он так неистово целовал Элиан, что она едва не лишилась сознания. Единственное, чего она сейчас желала, – это ощущать его внутри себя. Она подняла бедра, и он стремительно вошел в нее.
Первые, поначалу слабые приливы восторга возносили ее все выше и выше, пока не обратились в сокрушительный вал, потрясший все ее существо. Элиан закричала. Ее голос отозвался эхом, отразившись от стен пещеры, и она растворилась в водовороте наслаждения. Прошла целая вечность, прежде чем волны улеглись и она снова обрела способность думать.
Дыхание Джоса стало ровнее, но сердце продолжало бешено колотиться, перекликаясь с громкими ударами ее собственного. Слегка шевельнувшись, он коснулся губами ее губ.
– Лиан, ты сказала, что выйдешь за меня замуж, но сможешь ли ты полюбить меня?
Элиан погладила его по спине.
– Думаю, это уже произошло.
Джос удовлетворенно хмыкнул.
– Ты еще больше полюбишь меня, когда мы поженимся и будем, наконец, спать на кровати. Только не думай, что я не получал огромного удовольствия в тех странных местах, где мы до сих пор занимались любовью.
С этими словами он скатился с нее, увлекая за собой. Под ними что-то хрустнуло... Элиан нахмурилась, гадая, что бы это могло быть. В воздухе разлился странный аромат, сладковатый, пряный и острый.
– Пахнет перцем, – произнес Джос удивленно. – На чем это мы лежим?
– Не имею представления, – ответила Элиан, приподнявшись.
Запах наполнил все помещение. Элиан нащупала на полу какую-то ткань. Она была пропитана маслом для защиты от промокания.
Джос сел рядом с Элиан и откинул край промасленной ткани, под которой лежали небольшие темные узелки. Он взял один. Это был маленький мешочек. В воздухе разлился терпкий, густой аромат, столь резкий, что у Элиан запершило в горле.
– Пресвятая Мария! – воскликнул Джос. В его голосе прозвучали нотки ликования. – Этот запах мне знаком, – заметил он, сжав мешочек в ладони. – Корица. Товар убитого торговца пряностями! Наконец я получил улики, которые искал. Банду грабителей возглавляет твой отец.
Глава 23
Элиан сидела сгорбившись, и плечи ее вздрагивали.
– Господи помилуй, выходит, он не просто прикрывал разбойников, – с трудом произнесла она.
Джос обнял ее и привлек к себе. Она положила голову ему на плечо.
– Ты оплакиваешь его? – мягко спросил он, только сейчас сообразив, что дочь дю Омэ могла питать теплые чувства к человеку, приходившемуся ей отцом, несмотря на все зло, что он причинил ей и остальным.
– Как можно, после всего, что он натворил? – ответила она удрученно. – Но в то же время в моих жилах течет его кровь. И все эти годы его жизнь тесно переплеталась с моей.
Элиан посмотрела Джосу в глаза. Скорбь, омрачавшая ее черты, была так похожа на его собственную. Почему бы и нет? Смерть имеет множество ипостасей. Узнать, что отец – убийца, для ребенка все равно что получить весть о его кончине. Джос отвел с ее лица непослушную прядь.
– Ты догадывалась, что он, возможно, не только закрывает глаза на преступления? – осведомился Джос.
– Да, – вздохнула она. – Когда во время нашей последней встречи отец опустился передо мной на колени, в душу мне закралось страшное подозрение. – Гримаса боли исказила лицо Элиан. – Он умолял меня сделать для него кое-что. Прямо здесь, в Контроле. Говорил, что это поможет найти убийц твоей родни. Но откуда он мог знать, где находятся эти улики, если сам не принимал участия в убийстве? – Она жестом указала на пряности. – По воле судьбы мы с тобой очутились в том самом месте, куда он хотел меня послать. – На лицо Элиан набежала тень. – И разумеется, он был в панике, когда я ему отказала. Если бы эти вещи были обнаружены здесь, в этом потаенном месте, он был бы, без сомнения, опорочен. О существовании этой пещеры за пределами Конитропа никто не знает. – Элиан прерывисто вздохнула. – И кого, кроме меня, он мог попросить убрать отсюда улики? Не уверена, что, выполнив это поручение, я бы еще долго ходила по этой земле. Он не мог рисковать, оставив меня в живых. Он знает, что я не из тех, кто, видя несправедливость, держит язык за зубами. Опасаясь, что ты выполнишь угрозу, он собирался предать человека, спрятавшего для него здесь этот товар.
Джос нахмурился.
– А почему ты считаешь, что кто-то другой, а не он спрятал здесь пряности?
Элиан презрительно рассмеялась:
– Отец не умеет плавать. А если бы и умел и ему удалось бы спуститься по стене, он слишком толст, чтобы протиснуться в узкий лаз.
Джос наклонился вперед, чтобы взглянуть на вход в пещеру. Элиан права. Ему самому с трудом удалось пролезть внутрь. Что тогда говорить о Рейнере.
Джос вдруг подумал, что, сосредоточив все внимание исключительно на шерифе, он упустил нечто важное. Рейнер дю Омэ не мог действовать в одиночку. Кто же ему помогал? Отдельные факты, собранные им за последнюю неделю, постепенно сложились в цельную картину. И перед его мысленным взором встал образ одного из вероятных соучастников злодеяний дю Омэ.
Сэр Адельм был худощав. Именно он сопровождал дю Омэ в монастырь, чтобы встретить леди Хейдон, хотя по этикету находиться с шерифом должен был его помощник. Зачем дю Омэ отдавать предпочтение капитану, а не людям более высокого положения, если только их не связывают какие-то тайные узы? Джос стиснул зубы. Только две вещи способны связать мужчин столь крепко – доверие и недоверие.
– Господи помилуй, выходит, он не просто прикрывал разбойников, – с трудом произнесла она.
Джос обнял ее и привлек к себе. Она положила голову ему на плечо.
– Ты оплакиваешь его? – мягко спросил он, только сейчас сообразив, что дочь дю Омэ могла питать теплые чувства к человеку, приходившемуся ей отцом, несмотря на все зло, что он причинил ей и остальным.
– Как можно, после всего, что он натворил? – ответила она удрученно. – Но в то же время в моих жилах течет его кровь. И все эти годы его жизнь тесно переплеталась с моей.
Элиан посмотрела Джосу в глаза. Скорбь, омрачавшая ее черты, была так похожа на его собственную. Почему бы и нет? Смерть имеет множество ипостасей. Узнать, что отец – убийца, для ребенка все равно что получить весть о его кончине. Джос отвел с ее лица непослушную прядь.
– Ты догадывалась, что он, возможно, не только закрывает глаза на преступления? – осведомился Джос.
– Да, – вздохнула она. – Когда во время нашей последней встречи отец опустился передо мной на колени, в душу мне закралось страшное подозрение. – Гримаса боли исказила лицо Элиан. – Он умолял меня сделать для него кое-что. Прямо здесь, в Контроле. Говорил, что это поможет найти убийц твоей родни. Но откуда он мог знать, где находятся эти улики, если сам не принимал участия в убийстве? – Она жестом указала на пряности. – По воле судьбы мы с тобой очутились в том самом месте, куда он хотел меня послать. – На лицо Элиан набежала тень. – И разумеется, он был в панике, когда я ему отказала. Если бы эти вещи были обнаружены здесь, в этом потаенном месте, он был бы, без сомнения, опорочен. О существовании этой пещеры за пределами Конитропа никто не знает. – Элиан прерывисто вздохнула. – И кого, кроме меня, он мог попросить убрать отсюда улики? Не уверена, что, выполнив это поручение, я бы еще долго ходила по этой земле. Он не мог рисковать, оставив меня в живых. Он знает, что я не из тех, кто, видя несправедливость, держит язык за зубами. Опасаясь, что ты выполнишь угрозу, он собирался предать человека, спрятавшего для него здесь этот товар.
Джос нахмурился.
– А почему ты считаешь, что кто-то другой, а не он спрятал здесь пряности?
Элиан презрительно рассмеялась:
– Отец не умеет плавать. А если бы и умел и ему удалось бы спуститься по стене, он слишком толст, чтобы протиснуться в узкий лаз.
Джос наклонился вперед, чтобы взглянуть на вход в пещеру. Элиан права. Ему самому с трудом удалось пролезть внутрь. Что тогда говорить о Рейнере.
Джос вдруг подумал, что, сосредоточив все внимание исключительно на шерифе, он упустил нечто важное. Рейнер дю Омэ не мог действовать в одиночку. Кто же ему помогал? Отдельные факты, собранные им за последнюю неделю, постепенно сложились в цельную картину. И перед его мысленным взором встал образ одного из вероятных соучастников злодеяний дю Омэ.
Сэр Адельм был худощав. Именно он сопровождал дю Омэ в монастырь, чтобы встретить леди Хейдон, хотя по этикету находиться с шерифом должен был его помощник. Зачем дю Омэ отдавать предпочтение капитану, а не людям более высокого положения, если только их не связывают какие-то тайные узы? Джос стиснул зубы. Только две вещи способны связать мужчин столь крепко – доверие и недоверие.