– Я сэр Джос Хейдон, пасынок леди Хейдон, вдовы убитого лорда Болдуина, – представился он и пристально посмотрел на слугу, желая увидеть его реакцию.
– Ах, как это ужасно, – обронил старик. – Мои соболезнования вам и миледи по поводу вашей страшной утраты.
Джос скрипнул зубами, едва преодолев желание нагрубить мужчине в ответ на его соболезнования. Но он ничем не поможет ни Беатрис, ни своим людям, если настроит против себя слуг дю Омэ. Лучше держаться приветливо, тогда можно будет хоть что-нибудь выведать.
– Премного благодарен, – сказал он и покачал головой. – Не хочу обидеть вашего хозяина, но не понимаю, почему разбойники до сих пор гуляют на свободе. – Он проследил за реакцией старика.
Губы Ричарда дрогнули, на лбу прибавилось морщин.
– Ваша досада нам понятна, сэр, – ответил он. – Но чего только не делает хозяин, чтобы их отыскать. Но они так хитры и коварны, а уж осторожны сверх всякой меры. – Лицо старика светилось искренностью. Своими секретами со слугой отец Элиан, видимо, не делился.
Джос с трудом скрыл разочарование. Он по наивности решил, что, въехав в дом дю Омэ, без труда найдет ответы на все мучившие его вопросы. Но то, что скрывает шериф, не лежит на поверхности и, конечно, не станет достоянием очень опасного гостя, покинутого хозяйкой на милость слуг. Это напомнило Джосу, что он сам должен позаботиться о своем отряде.
– Прибывшие к вам служат леди Хейдон, – сообщил Джос управляющему. – Они нуждаются в доброй пище и по крайней мере в воде, чтобы утолить жажду. Эль, разумеется, устроил бы их куда больше, если, конечно, он свежий. Лошадям тоже нужны корм и питье.
– Я обо всем позабочусь, – ответил Ричард, кивнув. Он хотел уйти, но Джос все еще держал его за рукав.
– У вас есть удобства для мытья? – справился Джос и уточнил: – Какая-нибудь лохань и отдельное помещение, где можно помыться? – В этом захолустье вряд ли найдется баня.
Господи, даруй ему лоханку, достаточно большую, чтобы вода поднималась выше его лодыжек, если он в нее встанет. Джос мечтал не просто соскрести с себя пот и грязь, ему хотелось понежиться в воде и почувствовать себя чистым. С того момента как Джос добрался до Хейдона, чтобы услышать от мачехи, что отец мертв, все его помыслы сосредоточились на одном – встретиться с шерифом. Теперь, когда эта цель достигнута, он ощущал странную пустоту и растерянность, не зная, что делать дальше. Ему требовались время и тишина, чтобы переварить все события прошедшего дня.
– Лохань? – Ричард произнес существительное так, словно оно было для него иностранным и он никогда не слышал, как оно произносится. – Нет, лоханей для мытья у нас нет. Зачем они нам, когда есть пруд? Он очень даже вам подойдет, сэр. Он находится к северу отсюда, где в горах образовалась впадина. – Жестом руки он махнул в направлении за домом. – Я позабочусь, чтобы вам дали мыло и все остальное. Мой сынишка Уилл, – он указал на мальчика, поглядывавшего на незнакомца из-за ширмы, – может отвести вас туда.
Уилл пискнул и скрылся за ширмой. Но отец не обратил на него никакого внимания.
– Когда окажетесь на месте, можете оставаться там так долго, как пожелаете. Дорогу обратно найдете без труда. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.
В такой жаркий день ничто не могло бы обрадовать Джоса больше, чем перспектива поплавать. Он разомнет мышцы, смоет грязь, а потом обдумает следующий шаг.
Глава 8
Глава 9
– Ах, как это ужасно, – обронил старик. – Мои соболезнования вам и миледи по поводу вашей страшной утраты.
Джос скрипнул зубами, едва преодолев желание нагрубить мужчине в ответ на его соболезнования. Но он ничем не поможет ни Беатрис, ни своим людям, если настроит против себя слуг дю Омэ. Лучше держаться приветливо, тогда можно будет хоть что-нибудь выведать.
– Премного благодарен, – сказал он и покачал головой. – Не хочу обидеть вашего хозяина, но не понимаю, почему разбойники до сих пор гуляют на свободе. – Он проследил за реакцией старика.
Губы Ричарда дрогнули, на лбу прибавилось морщин.
– Ваша досада нам понятна, сэр, – ответил он. – Но чего только не делает хозяин, чтобы их отыскать. Но они так хитры и коварны, а уж осторожны сверх всякой меры. – Лицо старика светилось искренностью. Своими секретами со слугой отец Элиан, видимо, не делился.
Джос с трудом скрыл разочарование. Он по наивности решил, что, въехав в дом дю Омэ, без труда найдет ответы на все мучившие его вопросы. Но то, что скрывает шериф, не лежит на поверхности и, конечно, не станет достоянием очень опасного гостя, покинутого хозяйкой на милость слуг. Это напомнило Джосу, что он сам должен позаботиться о своем отряде.
– Прибывшие к вам служат леди Хейдон, – сообщил Джос управляющему. – Они нуждаются в доброй пище и по крайней мере в воде, чтобы утолить жажду. Эль, разумеется, устроил бы их куда больше, если, конечно, он свежий. Лошадям тоже нужны корм и питье.
– Я обо всем позабочусь, – ответил Ричард, кивнув. Он хотел уйти, но Джос все еще держал его за рукав.
– У вас есть удобства для мытья? – справился Джос и уточнил: – Какая-нибудь лохань и отдельное помещение, где можно помыться? – В этом захолустье вряд ли найдется баня.
Господи, даруй ему лоханку, достаточно большую, чтобы вода поднималась выше его лодыжек, если он в нее встанет. Джос мечтал не просто соскрести с себя пот и грязь, ему хотелось понежиться в воде и почувствовать себя чистым. С того момента как Джос добрался до Хейдона, чтобы услышать от мачехи, что отец мертв, все его помыслы сосредоточились на одном – встретиться с шерифом. Теперь, когда эта цель достигнута, он ощущал странную пустоту и растерянность, не зная, что делать дальше. Ему требовались время и тишина, чтобы переварить все события прошедшего дня.
– Лохань? – Ричард произнес существительное так, словно оно было для него иностранным и он никогда не слышал, как оно произносится. – Нет, лоханей для мытья у нас нет. Зачем они нам, когда есть пруд? Он очень даже вам подойдет, сэр. Он находится к северу отсюда, где в горах образовалась впадина. – Жестом руки он махнул в направлении за домом. – Я позабочусь, чтобы вам дали мыло и все остальное. Мой сынишка Уилл, – он указал на мальчика, поглядывавшего на незнакомца из-за ширмы, – может отвести вас туда.
Уилл пискнул и скрылся за ширмой. Но отец не обратил на него никакого внимания.
– Когда окажетесь на месте, можете оставаться там так долго, как пожелаете. Дорогу обратно найдете без труда. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.
В такой жаркий день ничто не могло бы обрадовать Джоса больше, чем перспектива поплавать. Он разомнет мышцы, смоет грязь, а потом обдумает следующий шаг.
Глава 8
Злоба душила Адельма, как пыль Конитропа, приставшая к его одежде, когда он карабкался по лестнице, что вела в зал Набуэллского замка. Он на короткое время завернул в казармы, чтобы сбросить дорогое платье и облачиться в короткую тунику, которую получал в счет ежегодного жалованья. Но в следующем году все сложится по-иному. В следующем году он получит совсем другое жалованье, потому что, если выживет, займет место помощника шерифа, даже если план матери купить ему поместье не сработает.
Губы Адельма тронула улыбка. Решение леди Хейдон побывать в ледохранилище монастыря явилось поводом спустить на отца собак. Кивнув привратнику у дверей в зал, он торопливо вошел в комнату.
Там было очень тесно и шум стоял невообразимый. Лишь немногие из собравшихся являлись слугами и горожанами, нанятыми для того, чтобы королевские солдаты были накормлены, а паразиты, наводнявшие замок, никому не досаждали. Все остальные входили в число челобитчиков, пришедших урегулировать свои счета с королевским шерифом или просить Рейнера представлять их дела в суде. Среди толпы Адельм заметил одного из зятьев Рейнера, поспорившего с соседом по поводу пограничной межи между их участками.
Это послужило Адельму грубым напоминанием обо всем том, что ему довелось узнать в тот день. Хотя Рейнер сам отдал дочерей в жены простым крестьянам, теперь он предпочитал их не замечать. Элиан было запрещено навещать их, а им – ее. Подобную судьбу уготовил он и сыну, которого отказывался признавать.
Адельм был готов к тому, что отец мог предпринять попытку использовать его и затем отказаться от него за ненадобностью. Такова жизнь. Только сильный выживал, пуская в ход для этого любые методы и пользуясь любой представившейся возможностью. Таким образом, он должен был доказать себе, что имеет перед отцом преимущество.
Адельм миновал помост во главе зала. Кресло, используемое шерифом и странствующими правозащитниками для заседаний суда, отсутствовало. Это свидетельствовало о том, что Рейнер находился у себя в кабинете. Вход в его частные палаты находился в деревянной стене сразу за помостом. Пробившись сквозь толпу людей, собравшихся у кабинета шерифа, Адельм толкнул дверь. Толпа ринулась было за ним, но стоявший у дверей солдат выставил вперед кулаки. Нанеся несколько точных ударов локтем, Адельм остановил наиболее ретивых.
Прикрыв дверь в зал, Адельм вошел в кабинет. В узкое окно проник тонкий солнечный луч. На столе валялись пергаментные свитки. Хотя клерк отсутствовал, его серое перо лежало на месте, с кончика стекали чернила. Чья-то неловкая рука перевернула емкость с песком. Просыпавшиеся песчинки поблескивали на темной поверхности стола подобно крошечным бриллиантам.
Освещенный солнечным лучом алый камзол отца пламенел словно кровь. Рядом с Рейнером стоял один из его помощников. Глядя на него, Адельм про себя усмехнулся. Это был еще не оперившийся рыцарь из местных, с покрытым юношеским пушком лицом. Несмотря на свою, так сказать, рафинированную кровь, семья молодого Гилберта незначительно превосходила Рейнера по благосостоянию. Богатый родственник дал молодому человеку средства, необходимые для приобретения должности. Но благотворительность родственника не распространялась на покупку молодому воину металлической кольчуги. Для Адельма об этом анонимно позаботился его дядюшка. Сам же сэр Гилберт мог позволить себе только жилет из дубленой кожи, прошитой металлическими кольцами. Оба смотрели на капитана отряда шерифа с изумлением. После секундного замешательства молодой Гилберт фыркнул и перенес внимание на учетную палочку с надрезами, обозначавшую сумму долга, которую держал в руке.
– Как я уже говорил, милорд, Гледстин внес недостаточно, его долг составляет...
При обычных обстоятельствах отсутствие должного почтения со стороны паршивого молокососа только позабавило бы Адельма, способного снести Гилберту голову одним ударом. Но только не сегодня. Опьяненный уверенностью, что Рейнер теперь в его власти, Адельм пошел напролом, тем более что ему порядком надоели снобизм и высокомерие Гилберта и ему подобных.
– Гилберт, – обратился он к юноше, – оставьте нас с милордом наедине.
Молодой человек ошеломленно уставился на капитана, на которого прежде смотрел как на грязь под сапогами. Его рука невольно легла на рукоятку меча.
– Я отрежу тебе язык, ублюдок, за подобную непочтительность. Обращаясь ко мне, ты должен называть мой титул.
Вызов был подобен самоубийству. Победа над лордом Хейдоном, человеком, которого Адельм считал во всех отношениях лучше себя, только подогрела его самоуверенность.
– Як вашим услугам.
Молодой рыцарь колебался, в его взгляде промелькнула тревога. До сих пор Адельм никогда не реагировал на его болтовню.
Рейнер издал нетерпеливый звук:
– Прекратите вы, оба. В Набуэлле не будет дуэлей, кроме тех, что мы проводим в качестве традиционных тренировочных поединков. Сэр Адельм, мы договорились побеседовать сегодня вечером. Удалитесь и найдите меня позже.
– Дело срочное, – сказал Адельм тоном, не терпящим возражений.
Лоб Рейнера омрачила тень, в глазах промелькнул страх. Адельм безошибочно угадал момент, когда отец не мог позволить себе не узнать, что хочет сказать ему сын. Выхватив у Гилберта учетную палочку, Рейнер швырнул ее в корзину, стоявшую позади письменного стола.
– На сем мы закончим. Ступай, – бросил шериф помощнику.
Сэр Гилберт смотрел на шерифа с недоумением. Разжав ладонь, он показал три другие деревянные бирки с насечками.
– Но, милорд шериф, нам нужно еще разобраться с деревушками.
– Тогда, если вы не против, вам придется подождать за дверью, пока я не закончу с сэром Адельмом, – рыкнул Рейнер. – Я позову вас, когда освобожусь.
Все еще взбудораженный столь неблагоприятным стечением обстоятельств, молодой человек, грозно сверкая глазами, бросился через комнату, стараясь обойти Адельма, словно боялся замараться, если подойдет слишком близко. Когда Гилберт широко распахнул дверь, толпа снаружи снова хлынула вперед, перекрыв ему выход. Поднялся невообразимый гвалт, все, стараясь перекричать друг друга, взывали к милорду шерифу с просьбой выслушать.
– Назад! – с яростной злобой рявкнул Гилберт, проталкиваясь сквозь толпу.
Дверь за ним с громким стуком захлопнулась. Шум снова стих до приглушенного ропота. С другой стороны стола Рейнер скрестил руки, прислонившись бедром к краю. Поза казалась непринужденной, но выражение лица шерифа выдавало владевшее им беспокойство. Из опыта своего многолетнего знакомства с ним Адельм знал, что даже в страхе Рейнер стремится просчитать, как использовать разговор, чтобы снова заставить сына слепо повиноваться.
– Что за срочность? – справился Рейнер, скрывая за грубостью нервозность.
Адельм напомнил себе, что должен расставить силки с величайшей осторожностью.
– Скажи, Бога ради, зачем ты отправил ублюдка Хейдона в Конитроп? Ведь он жаждет нашей крови, милорд. – Адельм произнес с нескрываемым сарказмом «милорд», обращение к отцу, купленное за деньги и, следовательно, временное. – Думаешь, он будет сидеть сложа руки? Как бы не так. Наверняка начнет повсюду совать свой нос и вынюхивать.
– По этой причине он и должен находиться в Конитропе, где Элиан будет следить за каждым его шагом, – возразил Рейнер.
Напоминание о том, как отец использовал сестру, вызвало в Адельме вспышку гнева иного свойства.
– А что, если рыцарь предпочтет отомстить тебе, использовав ее? Ты слишком долго позволял моей сестре жить, как ей вздумается. Она давно забыла природную женскую осторожность. Ей не придет в голову спрятаться, чтобы он не смог до нее добраться.
Намек на потенциальную угрозу чести дочери заставил Рейнера улыбнуться, хотя признаки радости на его лице не отразились.
– Возможно, Господь не позволит ей вспомнить, как подобает вести себя женщине в подобных случаях. Как ты полагаешь, зачем я потребовал от нее следовать с ним в Конитроп? Разве ты не заметил, как он смотрел на нее в ледохранилище? – Рейнер усмехнулся, словно считал невозможным, чтобы мужчина нашел привлекательной его чересчур высокую дочь. – Будет славно, если бастарду удастся ее соблазнить. Мужчина делится со своей возлюбленной тайнами, которые никому другому не выдаст, а она, в свою очередь, сообщит их нам.
– Элиан на обольщение не поддастся, – возразил Адельм, жалея сестру. Добрая и заботливая, она заслуживала лучшего отца, чем Рейнер.
– Тогда молись, чтобы он изнасиловал ее, – рявкнул в ответ Рейнер. – В этом случае Элиан возненавидит его всем сердцем и как пить дать зарежет. Опять же, наша дилемма разрешится. А теперь не трать мое время и свои силы на переживания из-за Элиан. – Рейнер стиснул зубы. – Подумай лучше о нас. Если отпрыск лорда окажется благородным, Элиан не сможет пронюхать, что он замышляет, и мы пропали.
Адельм издал громкий смешок:
– Как легко ты жертвуешь своими детьми, Рейнер. Теперь, когда ты нашел применение Элиан, один я остаюсь орудием в твоих руках. Интересно, когда и как отдашь ты и меня на заклание ради осуществления своих планов?
– Ты что, рехнулся? – буркнул отец. Он выпрямился и опустил руки. – Я никогда не посмею предпринять что-либо против тебя. Мы навеки связаны с тобой своими деяниями. Ты и я.
– В самом деле? – Адельм скептически нахмурил лоб. – Ты был очень осторожен, Рейнер. Я считал тебя мудрым, когда ты говорил, чтобы мы не извлекали пользу из грабежей, которые совершали, до тех пор, пока не пройдет достаточно времени после того, как мы покончим с ними. Все эти годы ты упрямо хранил в тайне наше кровное родство. Но я тот, кто рассчитывается с людьми, осуществляющими наши планы. Амабелла переправляет добро своей родне и получает от них соответствующие бумаги с указанием их долга. Кто поверит мне теперь, если я скажу, что ты состоял со мной в заговоре, или что мы – родня?
Прежде чем продолжить, Адельм сделал паузу.
– Я слышал, как незаконнорожденный отпрыск Хейдона требовал от тебя представить ему злодеев, грозя в противном случае расправой. Чтобы спасти свою жизнь, не объявишь ли ты, что эти грабежи совершал твой капитан? Не выдашь ли меня ему?
Краска смущения залила лицо Рейнера, засвидетельствовав, что именно это входило в намерения его отца.
– В твоем представлении я гораздо умнее, чем есть на самом деле, – возразил он, пытаясь изобразить негодование, но ему это не удалось.
Адельм порывисто вздохнул:
– Вероятно, в этом ты прав. Я был кретином, когда пришел к тебе с мольбой использовать меня. Я даже убедил себя, что ты платил за мое образование, пока не увидел собственными глазами, что у тебя нет средств. Рейнер усмехнулся:
– Выходит, твоя мать все тебе рассказала? Не вини меня в том, что принял желаемое за действительное. Если бы ты спросил, я бы сказал, что это семья Амабеллы оплатила твое образование. – Он пожал плечами.
Этот незначительный жест со стороны Рейнера превратил ярость Адельма в лед.
– Скажи мне вот что: если ты не дал ни гроша на мое воспитание, с какой целью ты привез меня в Набуэлл и держишь возле себя? Ведь не для того, чтобы помочь мне сделать карьеру или признать меня, в чем до сих пор отказывал. – В голосе Адельма прозвучали угрожающие нотки. – Остается только одно. Тебе нужен был вор.
И человек, который, не моргнув глазом, лишит жизни двух невинных детей. И снова кровь юных барышень обожгла Адельму пальцы, а их преждевременно прерванные жизни каленым железом пронзили сердце. В который раз он вытер ладони о тунику, чтобы избавиться от неприятного ощущения.
– И что с того? – воскликнул Рейнер. Гнев залил краской его лицо. – Ты мог ответить мне отказом, когда я изложил тебе свой план, но не сделал этого. Не я совратил тебя с пути истинного на путь порока и греха. Твой приемный отец не преминул поставить меня в известность, что ты постоянно шатался по подозрительным местам, где грабил тех, которые имели несчастье попасться тебе на глаза.
Деваться было некуда. В свете яркого дня Адельм отчетливо видел все безобразные стороны своей жизни. Узы, связывавшие его и отца, и без того слабые, исчезли.
– Ба! – воскликнул Рейнер, опершись руками о стол и подавшись вперед. – Только не вини меня теперь, потому что в свое время ты не меньше моего жаждал разбогатеть.
– Да, и что ты для этого сделал, – упрекнул Адельм, – кроме того, чтобы нам нечего было предъявить за все потраченные мною усилия? В последний раз ты натравил на нас настоятельницу Герту, и теперь наши сокровища вне нашей досягаемости. – Ему удалось с трудом изобразить огорчение, ведь приказ настоятельницы был в его интересах. За запертыми воротами монастыря его мать имела время и возможность лишить Рейнера его части приобретенного нечестным путем добра и отдать все сыну, если она на самом деле планировала сделать то, что обещала, а не предать Адельма, как собиралась предать Рейнера.
Стоявший у другого конца стола шериф сорвал с головы шапку и провел рукой по волосам.
– А что я должен был, по-твоему, делать? Оставить ублюдка Хейдона без присмотра, когда он вознамерился меня уничтожить? Эта глупая, напыщенная, религиозная стерва. Пока Герта не смягчится, мы будем там, где находились до нашего первого ограбления. Но только теперь, после смерти лорда Хейдона, наши «грабители» не могут осуществлять нападения.
– Возможно, ты и останешься там, где есть, – сказал Адельм, – что же касается меня, я желаю получить место помощника, занятое в настоящий момент сэром Гилбертом.
Он кисло улыбнулся. Да, потеря места послужит Гилберту уроком, чтобы по крайней мере не грубил тем, кого считал ниже себя.
– Разумное решение с твоей стороны, Рейнер, – продолжал Адельм, словно отец с ним согласился, когда Рейнер выпрямился, выкатив глаза и раскрыв рот. – Я буду служить гораздо лучше, чем этот желторотый птенец в рыцарском обмундировании. Назначь меня на эту должность, отец, – закончил он, впервые за все время знакомства назвав отца тем, кем он приходился ему на самом деле.
– Ты сошел с ума! – вскричал Рейнер, отчаянно тряся головой. – Я не могу уволить сэра Гилберта ради того, чтобы взять тебя. Молва об этом тотчас разнесется по всему графству.
Адельм пожал плечами:
– Как пожелаешь. Но знай, твой отказ вынудит меня отправиться к сэру Джосу и рассказать обо всем, что мы сделали.
При этой угрозе Рейнер буквально взвыл.
– Пожалуйста. Ты только что сказал, что нас ничто не связывает.
Скрестив руки, Адельм смотрел на отца, не веря глазам. Рейнер все еще не сознавал, что сотворил.
– Нет, я сказал только, что ты вел себя осторожно, держась на расстоянии, по крайней мере до того момента, как запаниковал. Где добро торговца пряностями? – Вопрос прозвучал вполне невинно.
Когда Амабелла узнала о смерти лорда Хейдона, она отказалась заниматься добычей. Адельм предложил уничтожить награбленное, боясь разоблачения не меньше матери. Рейнер не желал и слышать об этом. Пряности стоили невероятно дорого. Только за перец платили по пенсу за горошину. К тому же все, что они взяли, уместилось бы на дне монастырской повозки, и по этой причине Рейнер объявил, что спрятать награбленные товары не составит ни малейшего труда.
Исказившееся от страха лицо шерифа побледнело. Губы Адельма тронула злорадная улыбка. Несмотря на все свои хитроумные уловки, Рейнер попался. Его подвела собственная жадность. Обуреваемый желанием знать о каждом шаге бастарда Хейдона, Рейнер начисто забыл, где спрятано украденное добро.
– Ты должен все перепрятать, – гаркнул отец сыну. – Господи, помоги мне, я не могу сделать это сам.
– А теперь, отец, это будет не совсем разумно с моей стороны, не так ли? – произнес Адельм, качая головой. – Во всяком случае, теперь, когда их местонахождение связывает смерть благородного дворянина с твоим именем. Нет, все останутся там, где есть, ибо, пока это так, я могу заручиться твоей лояльностью и к концу Михайловых сессий суда займу должность твоего помощника.
Как только капкан захлопнулся, Рейнер ощутил, что к лицу прихлынула кровь. Он стал красным, как его камзол.
– Я позабочусь, чтобы ты сгнил в сырой земле, сукин сын, – прорычал он.
Оскорбление заставило Адельма улыбнуться: – Ты несправедлив к моей матушке, она заслуживает этого лишь отчасти. Лучше было бы назвать меня сыном сукина сына. А что касается моей смерти, то я к твоим услугам, Рейнер. Но берегись моего завещания. – Пустая угроза, но отец не знает, что подобный документ не существует.
Рейнер забарабанил кулаками по столу. От сотрясения перо выскочило из чернильницы. Рассыпанный песок подскочил на деревянной панели. Загнанный в угол, шериф ничего другого сделать не мог. Став равноправным компаньоном, Адельм с торжествующим видом покинул кабинет.
Губы Адельма тронула улыбка. Решение леди Хейдон побывать в ледохранилище монастыря явилось поводом спустить на отца собак. Кивнув привратнику у дверей в зал, он торопливо вошел в комнату.
Там было очень тесно и шум стоял невообразимый. Лишь немногие из собравшихся являлись слугами и горожанами, нанятыми для того, чтобы королевские солдаты были накормлены, а паразиты, наводнявшие замок, никому не досаждали. Все остальные входили в число челобитчиков, пришедших урегулировать свои счета с королевским шерифом или просить Рейнера представлять их дела в суде. Среди толпы Адельм заметил одного из зятьев Рейнера, поспорившего с соседом по поводу пограничной межи между их участками.
Это послужило Адельму грубым напоминанием обо всем том, что ему довелось узнать в тот день. Хотя Рейнер сам отдал дочерей в жены простым крестьянам, теперь он предпочитал их не замечать. Элиан было запрещено навещать их, а им – ее. Подобную судьбу уготовил он и сыну, которого отказывался признавать.
Адельм был готов к тому, что отец мог предпринять попытку использовать его и затем отказаться от него за ненадобностью. Такова жизнь. Только сильный выживал, пуская в ход для этого любые методы и пользуясь любой представившейся возможностью. Таким образом, он должен был доказать себе, что имеет перед отцом преимущество.
Адельм миновал помост во главе зала. Кресло, используемое шерифом и странствующими правозащитниками для заседаний суда, отсутствовало. Это свидетельствовало о том, что Рейнер находился у себя в кабинете. Вход в его частные палаты находился в деревянной стене сразу за помостом. Пробившись сквозь толпу людей, собравшихся у кабинета шерифа, Адельм толкнул дверь. Толпа ринулась было за ним, но стоявший у дверей солдат выставил вперед кулаки. Нанеся несколько точных ударов локтем, Адельм остановил наиболее ретивых.
Прикрыв дверь в зал, Адельм вошел в кабинет. В узкое окно проник тонкий солнечный луч. На столе валялись пергаментные свитки. Хотя клерк отсутствовал, его серое перо лежало на месте, с кончика стекали чернила. Чья-то неловкая рука перевернула емкость с песком. Просыпавшиеся песчинки поблескивали на темной поверхности стола подобно крошечным бриллиантам.
Освещенный солнечным лучом алый камзол отца пламенел словно кровь. Рядом с Рейнером стоял один из его помощников. Глядя на него, Адельм про себя усмехнулся. Это был еще не оперившийся рыцарь из местных, с покрытым юношеским пушком лицом. Несмотря на свою, так сказать, рафинированную кровь, семья молодого Гилберта незначительно превосходила Рейнера по благосостоянию. Богатый родственник дал молодому человеку средства, необходимые для приобретения должности. Но благотворительность родственника не распространялась на покупку молодому воину металлической кольчуги. Для Адельма об этом анонимно позаботился его дядюшка. Сам же сэр Гилберт мог позволить себе только жилет из дубленой кожи, прошитой металлическими кольцами. Оба смотрели на капитана отряда шерифа с изумлением. После секундного замешательства молодой Гилберт фыркнул и перенес внимание на учетную палочку с надрезами, обозначавшую сумму долга, которую держал в руке.
– Как я уже говорил, милорд, Гледстин внес недостаточно, его долг составляет...
При обычных обстоятельствах отсутствие должного почтения со стороны паршивого молокососа только позабавило бы Адельма, способного снести Гилберту голову одним ударом. Но только не сегодня. Опьяненный уверенностью, что Рейнер теперь в его власти, Адельм пошел напролом, тем более что ему порядком надоели снобизм и высокомерие Гилберта и ему подобных.
– Гилберт, – обратился он к юноше, – оставьте нас с милордом наедине.
Молодой человек ошеломленно уставился на капитана, на которого прежде смотрел как на грязь под сапогами. Его рука невольно легла на рукоятку меча.
– Я отрежу тебе язык, ублюдок, за подобную непочтительность. Обращаясь ко мне, ты должен называть мой титул.
Вызов был подобен самоубийству. Победа над лордом Хейдоном, человеком, которого Адельм считал во всех отношениях лучше себя, только подогрела его самоуверенность.
– Як вашим услугам.
Молодой рыцарь колебался, в его взгляде промелькнула тревога. До сих пор Адельм никогда не реагировал на его болтовню.
Рейнер издал нетерпеливый звук:
– Прекратите вы, оба. В Набуэлле не будет дуэлей, кроме тех, что мы проводим в качестве традиционных тренировочных поединков. Сэр Адельм, мы договорились побеседовать сегодня вечером. Удалитесь и найдите меня позже.
– Дело срочное, – сказал Адельм тоном, не терпящим возражений.
Лоб Рейнера омрачила тень, в глазах промелькнул страх. Адельм безошибочно угадал момент, когда отец не мог позволить себе не узнать, что хочет сказать ему сын. Выхватив у Гилберта учетную палочку, Рейнер швырнул ее в корзину, стоявшую позади письменного стола.
– На сем мы закончим. Ступай, – бросил шериф помощнику.
Сэр Гилберт смотрел на шерифа с недоумением. Разжав ладонь, он показал три другие деревянные бирки с насечками.
– Но, милорд шериф, нам нужно еще разобраться с деревушками.
– Тогда, если вы не против, вам придется подождать за дверью, пока я не закончу с сэром Адельмом, – рыкнул Рейнер. – Я позову вас, когда освобожусь.
Все еще взбудораженный столь неблагоприятным стечением обстоятельств, молодой человек, грозно сверкая глазами, бросился через комнату, стараясь обойти Адельма, словно боялся замараться, если подойдет слишком близко. Когда Гилберт широко распахнул дверь, толпа снаружи снова хлынула вперед, перекрыв ему выход. Поднялся невообразимый гвалт, все, стараясь перекричать друг друга, взывали к милорду шерифу с просьбой выслушать.
– Назад! – с яростной злобой рявкнул Гилберт, проталкиваясь сквозь толпу.
Дверь за ним с громким стуком захлопнулась. Шум снова стих до приглушенного ропота. С другой стороны стола Рейнер скрестил руки, прислонившись бедром к краю. Поза казалась непринужденной, но выражение лица шерифа выдавало владевшее им беспокойство. Из опыта своего многолетнего знакомства с ним Адельм знал, что даже в страхе Рейнер стремится просчитать, как использовать разговор, чтобы снова заставить сына слепо повиноваться.
– Что за срочность? – справился Рейнер, скрывая за грубостью нервозность.
Адельм напомнил себе, что должен расставить силки с величайшей осторожностью.
– Скажи, Бога ради, зачем ты отправил ублюдка Хейдона в Конитроп? Ведь он жаждет нашей крови, милорд. – Адельм произнес с нескрываемым сарказмом «милорд», обращение к отцу, купленное за деньги и, следовательно, временное. – Думаешь, он будет сидеть сложа руки? Как бы не так. Наверняка начнет повсюду совать свой нос и вынюхивать.
– По этой причине он и должен находиться в Конитропе, где Элиан будет следить за каждым его шагом, – возразил Рейнер.
Напоминание о том, как отец использовал сестру, вызвало в Адельме вспышку гнева иного свойства.
– А что, если рыцарь предпочтет отомстить тебе, использовав ее? Ты слишком долго позволял моей сестре жить, как ей вздумается. Она давно забыла природную женскую осторожность. Ей не придет в голову спрятаться, чтобы он не смог до нее добраться.
Намек на потенциальную угрозу чести дочери заставил Рейнера улыбнуться, хотя признаки радости на его лице не отразились.
– Возможно, Господь не позволит ей вспомнить, как подобает вести себя женщине в подобных случаях. Как ты полагаешь, зачем я потребовал от нее следовать с ним в Конитроп? Разве ты не заметил, как он смотрел на нее в ледохранилище? – Рейнер усмехнулся, словно считал невозможным, чтобы мужчина нашел привлекательной его чересчур высокую дочь. – Будет славно, если бастарду удастся ее соблазнить. Мужчина делится со своей возлюбленной тайнами, которые никому другому не выдаст, а она, в свою очередь, сообщит их нам.
– Элиан на обольщение не поддастся, – возразил Адельм, жалея сестру. Добрая и заботливая, она заслуживала лучшего отца, чем Рейнер.
– Тогда молись, чтобы он изнасиловал ее, – рявкнул в ответ Рейнер. – В этом случае Элиан возненавидит его всем сердцем и как пить дать зарежет. Опять же, наша дилемма разрешится. А теперь не трать мое время и свои силы на переживания из-за Элиан. – Рейнер стиснул зубы. – Подумай лучше о нас. Если отпрыск лорда окажется благородным, Элиан не сможет пронюхать, что он замышляет, и мы пропали.
Адельм издал громкий смешок:
– Как легко ты жертвуешь своими детьми, Рейнер. Теперь, когда ты нашел применение Элиан, один я остаюсь орудием в твоих руках. Интересно, когда и как отдашь ты и меня на заклание ради осуществления своих планов?
– Ты что, рехнулся? – буркнул отец. Он выпрямился и опустил руки. – Я никогда не посмею предпринять что-либо против тебя. Мы навеки связаны с тобой своими деяниями. Ты и я.
– В самом деле? – Адельм скептически нахмурил лоб. – Ты был очень осторожен, Рейнер. Я считал тебя мудрым, когда ты говорил, чтобы мы не извлекали пользу из грабежей, которые совершали, до тех пор, пока не пройдет достаточно времени после того, как мы покончим с ними. Все эти годы ты упрямо хранил в тайне наше кровное родство. Но я тот, кто рассчитывается с людьми, осуществляющими наши планы. Амабелла переправляет добро своей родне и получает от них соответствующие бумаги с указанием их долга. Кто поверит мне теперь, если я скажу, что ты состоял со мной в заговоре, или что мы – родня?
Прежде чем продолжить, Адельм сделал паузу.
– Я слышал, как незаконнорожденный отпрыск Хейдона требовал от тебя представить ему злодеев, грозя в противном случае расправой. Чтобы спасти свою жизнь, не объявишь ли ты, что эти грабежи совершал твой капитан? Не выдашь ли меня ему?
Краска смущения залила лицо Рейнера, засвидетельствовав, что именно это входило в намерения его отца.
– В твоем представлении я гораздо умнее, чем есть на самом деле, – возразил он, пытаясь изобразить негодование, но ему это не удалось.
Адельм порывисто вздохнул:
– Вероятно, в этом ты прав. Я был кретином, когда пришел к тебе с мольбой использовать меня. Я даже убедил себя, что ты платил за мое образование, пока не увидел собственными глазами, что у тебя нет средств. Рейнер усмехнулся:
– Выходит, твоя мать все тебе рассказала? Не вини меня в том, что принял желаемое за действительное. Если бы ты спросил, я бы сказал, что это семья Амабеллы оплатила твое образование. – Он пожал плечами.
Этот незначительный жест со стороны Рейнера превратил ярость Адельма в лед.
– Скажи мне вот что: если ты не дал ни гроша на мое воспитание, с какой целью ты привез меня в Набуэлл и держишь возле себя? Ведь не для того, чтобы помочь мне сделать карьеру или признать меня, в чем до сих пор отказывал. – В голосе Адельма прозвучали угрожающие нотки. – Остается только одно. Тебе нужен был вор.
И человек, который, не моргнув глазом, лишит жизни двух невинных детей. И снова кровь юных барышень обожгла Адельму пальцы, а их преждевременно прерванные жизни каленым железом пронзили сердце. В который раз он вытер ладони о тунику, чтобы избавиться от неприятного ощущения.
– И что с того? – воскликнул Рейнер. Гнев залил краской его лицо. – Ты мог ответить мне отказом, когда я изложил тебе свой план, но не сделал этого. Не я совратил тебя с пути истинного на путь порока и греха. Твой приемный отец не преминул поставить меня в известность, что ты постоянно шатался по подозрительным местам, где грабил тех, которые имели несчастье попасться тебе на глаза.
Деваться было некуда. В свете яркого дня Адельм отчетливо видел все безобразные стороны своей жизни. Узы, связывавшие его и отца, и без того слабые, исчезли.
– Ба! – воскликнул Рейнер, опершись руками о стол и подавшись вперед. – Только не вини меня теперь, потому что в свое время ты не меньше моего жаждал разбогатеть.
– Да, и что ты для этого сделал, – упрекнул Адельм, – кроме того, чтобы нам нечего было предъявить за все потраченные мною усилия? В последний раз ты натравил на нас настоятельницу Герту, и теперь наши сокровища вне нашей досягаемости. – Ему удалось с трудом изобразить огорчение, ведь приказ настоятельницы был в его интересах. За запертыми воротами монастыря его мать имела время и возможность лишить Рейнера его части приобретенного нечестным путем добра и отдать все сыну, если она на самом деле планировала сделать то, что обещала, а не предать Адельма, как собиралась предать Рейнера.
Стоявший у другого конца стола шериф сорвал с головы шапку и провел рукой по волосам.
– А что я должен был, по-твоему, делать? Оставить ублюдка Хейдона без присмотра, когда он вознамерился меня уничтожить? Эта глупая, напыщенная, религиозная стерва. Пока Герта не смягчится, мы будем там, где находились до нашего первого ограбления. Но только теперь, после смерти лорда Хейдона, наши «грабители» не могут осуществлять нападения.
– Возможно, ты и останешься там, где есть, – сказал Адельм, – что же касается меня, я желаю получить место помощника, занятое в настоящий момент сэром Гилбертом.
Он кисло улыбнулся. Да, потеря места послужит Гилберту уроком, чтобы по крайней мере не грубил тем, кого считал ниже себя.
– Разумное решение с твоей стороны, Рейнер, – продолжал Адельм, словно отец с ним согласился, когда Рейнер выпрямился, выкатив глаза и раскрыв рот. – Я буду служить гораздо лучше, чем этот желторотый птенец в рыцарском обмундировании. Назначь меня на эту должность, отец, – закончил он, впервые за все время знакомства назвав отца тем, кем он приходился ему на самом деле.
– Ты сошел с ума! – вскричал Рейнер, отчаянно тряся головой. – Я не могу уволить сэра Гилберта ради того, чтобы взять тебя. Молва об этом тотчас разнесется по всему графству.
Адельм пожал плечами:
– Как пожелаешь. Но знай, твой отказ вынудит меня отправиться к сэру Джосу и рассказать обо всем, что мы сделали.
При этой угрозе Рейнер буквально взвыл.
– Пожалуйста. Ты только что сказал, что нас ничто не связывает.
Скрестив руки, Адельм смотрел на отца, не веря глазам. Рейнер все еще не сознавал, что сотворил.
– Нет, я сказал только, что ты вел себя осторожно, держась на расстоянии, по крайней мере до того момента, как запаниковал. Где добро торговца пряностями? – Вопрос прозвучал вполне невинно.
Когда Амабелла узнала о смерти лорда Хейдона, она отказалась заниматься добычей. Адельм предложил уничтожить награбленное, боясь разоблачения не меньше матери. Рейнер не желал и слышать об этом. Пряности стоили невероятно дорого. Только за перец платили по пенсу за горошину. К тому же все, что они взяли, уместилось бы на дне монастырской повозки, и по этой причине Рейнер объявил, что спрятать награбленные товары не составит ни малейшего труда.
Исказившееся от страха лицо шерифа побледнело. Губы Адельма тронула злорадная улыбка. Несмотря на все свои хитроумные уловки, Рейнер попался. Его подвела собственная жадность. Обуреваемый желанием знать о каждом шаге бастарда Хейдона, Рейнер начисто забыл, где спрятано украденное добро.
– Ты должен все перепрятать, – гаркнул отец сыну. – Господи, помоги мне, я не могу сделать это сам.
– А теперь, отец, это будет не совсем разумно с моей стороны, не так ли? – произнес Адельм, качая головой. – Во всяком случае, теперь, когда их местонахождение связывает смерть благородного дворянина с твоим именем. Нет, все останутся там, где есть, ибо, пока это так, я могу заручиться твоей лояльностью и к концу Михайловых сессий суда займу должность твоего помощника.
Как только капкан захлопнулся, Рейнер ощутил, что к лицу прихлынула кровь. Он стал красным, как его камзол.
– Я позабочусь, чтобы ты сгнил в сырой земле, сукин сын, – прорычал он.
Оскорбление заставило Адельма улыбнуться: – Ты несправедлив к моей матушке, она заслуживает этого лишь отчасти. Лучше было бы назвать меня сыном сукина сына. А что касается моей смерти, то я к твоим услугам, Рейнер. Но берегись моего завещания. – Пустая угроза, но отец не знает, что подобный документ не существует.
Рейнер забарабанил кулаками по столу. От сотрясения перо выскочило из чернильницы. Рассыпанный песок подскочил на деревянной панели. Загнанный в угол, шериф ничего другого сделать не мог. Став равноправным компаньоном, Адельм с торжествующим видом покинул кабинет.
Глава 9
– Не туда. Разве вы не слышите шум водопада? Держитесь ближе к деревьям, иначе промочите ваши замечательные сапоги.
Высокий тонкий голосок Уилла был хорошо слышен сквозь неумолчный гул падающей с обрыва воды. Стоя по пояс в пруду с распущенными мокрыми волосами, Элиан обернулась на шум. Растительность в тридцати футах от нее зашевелилась. Ивы и ольхи пришли в движение, и девушка поняла, что Уилл ведет к водоему кого-то большого и высокого.
Она побежала на пруд, не сказав Агги о том, где собиралась укрыться. На Элиан, кроме сорочки, ничего не было.
Ее взгляд метнулся к ольхе на берегу пруда, где на ветке висела ее одежда. Это было недалеко, но добраться туда и одеться, прежде чем появятся Уилл и неизвестный, которого он ведет, Элиан не успеет.
Поэтому Элиан ничего не оставалось, как нырнуть. С закрытыми глазами она сделала три могучих взмаха и, преодолев несколько ярдов, оказалась за завесой падающей воды. Время и низвергающийся водопад проделали в склоне скалы впадину, оставив притопленный уступ. Когда она опустилась коленями на каменистую поверхность, ее голова поднялась над водой до уровня губ.
Падающая вода перед ней образовала кружевную завесу, искажая все, что открывалось взгляду. И пока она будет стоять там на коленях не двигаясь, никто не заметит ее.
Из зарослей на берег вышли двое. Один маленький, темный, второй высокий, с золотым сиянием в том месте, где должна была находиться голова. Элиан охватил страх. Это не может быть он. Тем более что Уилл говорил по-английски. Она даже мысли такой не допускала.
– Вы только взгляните. Разве здесь не чудесно? – спросил Уилл. Его благоговейный тон требовал положительного ответа. – Это лучше любой лохани, которой вы могли бы воспользоваться, сэр Джос.
Это был он. Элиан беспомощно закрыла глаза. Помоги, Господи! Человек, от которого она пряталась, собирался здесь искупаться. Она попала в ловушку.
– Только будьте осторожны, – говорил Уилл врагу ее отца. – Не вздумайте нырять с этого берега.
Элиан нахмурилась. Сын Агги болтает с незнакомым рыцарем, как с близким другом.
– А почему? – Голос сэра Джоса вибрировал от смеха. Он говорил по-английски без акцента, словно знал язык с детства, как и она.
– На той стороне пруд глубокий, не то что здесь. Вам нужно залезть на вершину стены. Высоко, аж дух захватывает. Наша госпожа не раз проделывала это, но не многие плавают так же хорошо, как она. – Он произнес это с гордостью. – Вот еще что, – продолжил он. – В зарослях камыша живет здоровенная лягушка. Мы с братьями считаем ее своей. Надеюсь, вы не причините ей вреда. Будем вам за это очень благодарны.
На Элиан нахлынули воспоминания. Совсем недавно все лягушки здесь принадлежали сестрам. А также травяные змеи, водяные жуки и тритоны. Этот волшебный уголок природы был их пристанищем и местом детских забав.
Сэр Джос весело рассмеялся:
– Спасибо, что предупредил. Постараюсь не потревожить твою лягушку.
– Вы добрый рыцарь, сэр, и справедливый, – заметил Уилл. – Вот ваше полотенце и горшочек мыла. Можете его израсходовать. Мама еще приготовит. Ужинать будем на закате дня, так что у вас много времени. – Попрощавшись, Уилл бросился в заросли и исчез из виду.
Элиан со стоном погрузила голову в воду, пуская пузыри. Что, если рыцарь по совету Уилла останется здесь до конца дня? Она либо замерзнет, либо утонет в ожидании его ухода.
Сверху продолжали низвергаться потоки воды. Вдалеке подал голос королевский удильщик. Больше ничто не нарушало тишину. Устроившись удобнее на выступе, Элиан уперлась подбородком в основание узкой вертикальной трещины, что рассекала скалу, под которой она укрылась. Расселина была достаточно высокой и широкой, чтобы позволить худощавому человеку проникнуть внутрь. Вход вел в пещеру, где они с сестрами устроили замок. Из камней сделали стулья, из палок – столы, пол застелили камышом.
Вечерами они плели кукол, волосы для которых делали из пуха молочая, наряжали в цветочные лепестки. В мире игр эти куклы жили совершенно иной жизнью, нисколько не похожей на их собственную.
Всплесков воды пока слышно не было. Сэр Джос еще не вошел в пруд. Почему же он медлит? Элиан подвинулась на уступе, чтобы выглянуть из-за водяной завесы.
Он стоял, поставив ногу на бревно, и снимал шоссы – штаны, которые носили все мужчины независимо от своего положения. Это были длинные чулки, которые крепились к поясу шнурками.
Он был без рубашки, и Элиан видела его загорелую спину. Элиан затаила дыхание. В ней снова пробудилось то чувство, которое она испытала в ледохранилище. Только на этот раз гораздо сильнее – ей почудилось, будто в лоне затрепетали нежные крылышки. Она снова нырнула и прижала руку к животу. Трепет прекратился.
Казалось, прошла целая вечность, а он все не входил в воду. Не в силах больше выносить ожидание, Элиан снова выглянула из-за завесы водопада. Теперь он стоял к ней лицом нагой, в чем мать родила. Солнце играло на твердых мышцах его груди и рук. У него были плоский живот, узкие бедра, могучие ноги. Ее взгляд остановился на символе его мужественности.
Высокий тонкий голосок Уилла был хорошо слышен сквозь неумолчный гул падающей с обрыва воды. Стоя по пояс в пруду с распущенными мокрыми волосами, Элиан обернулась на шум. Растительность в тридцати футах от нее зашевелилась. Ивы и ольхи пришли в движение, и девушка поняла, что Уилл ведет к водоему кого-то большого и высокого.
Она побежала на пруд, не сказав Агги о том, где собиралась укрыться. На Элиан, кроме сорочки, ничего не было.
Ее взгляд метнулся к ольхе на берегу пруда, где на ветке висела ее одежда. Это было недалеко, но добраться туда и одеться, прежде чем появятся Уилл и неизвестный, которого он ведет, Элиан не успеет.
Поэтому Элиан ничего не оставалось, как нырнуть. С закрытыми глазами она сделала три могучих взмаха и, преодолев несколько ярдов, оказалась за завесой падающей воды. Время и низвергающийся водопад проделали в склоне скалы впадину, оставив притопленный уступ. Когда она опустилась коленями на каменистую поверхность, ее голова поднялась над водой до уровня губ.
Падающая вода перед ней образовала кружевную завесу, искажая все, что открывалось взгляду. И пока она будет стоять там на коленях не двигаясь, никто не заметит ее.
Из зарослей на берег вышли двое. Один маленький, темный, второй высокий, с золотым сиянием в том месте, где должна была находиться голова. Элиан охватил страх. Это не может быть он. Тем более что Уилл говорил по-английски. Она даже мысли такой не допускала.
– Вы только взгляните. Разве здесь не чудесно? – спросил Уилл. Его благоговейный тон требовал положительного ответа. – Это лучше любой лохани, которой вы могли бы воспользоваться, сэр Джос.
Это был он. Элиан беспомощно закрыла глаза. Помоги, Господи! Человек, от которого она пряталась, собирался здесь искупаться. Она попала в ловушку.
– Только будьте осторожны, – говорил Уилл врагу ее отца. – Не вздумайте нырять с этого берега.
Элиан нахмурилась. Сын Агги болтает с незнакомым рыцарем, как с близким другом.
– А почему? – Голос сэра Джоса вибрировал от смеха. Он говорил по-английски без акцента, словно знал язык с детства, как и она.
– На той стороне пруд глубокий, не то что здесь. Вам нужно залезть на вершину стены. Высоко, аж дух захватывает. Наша госпожа не раз проделывала это, но не многие плавают так же хорошо, как она. – Он произнес это с гордостью. – Вот еще что, – продолжил он. – В зарослях камыша живет здоровенная лягушка. Мы с братьями считаем ее своей. Надеюсь, вы не причините ей вреда. Будем вам за это очень благодарны.
На Элиан нахлынули воспоминания. Совсем недавно все лягушки здесь принадлежали сестрам. А также травяные змеи, водяные жуки и тритоны. Этот волшебный уголок природы был их пристанищем и местом детских забав.
Сэр Джос весело рассмеялся:
– Спасибо, что предупредил. Постараюсь не потревожить твою лягушку.
– Вы добрый рыцарь, сэр, и справедливый, – заметил Уилл. – Вот ваше полотенце и горшочек мыла. Можете его израсходовать. Мама еще приготовит. Ужинать будем на закате дня, так что у вас много времени. – Попрощавшись, Уилл бросился в заросли и исчез из виду.
Элиан со стоном погрузила голову в воду, пуская пузыри. Что, если рыцарь по совету Уилла останется здесь до конца дня? Она либо замерзнет, либо утонет в ожидании его ухода.
Сверху продолжали низвергаться потоки воды. Вдалеке подал голос королевский удильщик. Больше ничто не нарушало тишину. Устроившись удобнее на выступе, Элиан уперлась подбородком в основание узкой вертикальной трещины, что рассекала скалу, под которой она укрылась. Расселина была достаточно высокой и широкой, чтобы позволить худощавому человеку проникнуть внутрь. Вход вел в пещеру, где они с сестрами устроили замок. Из камней сделали стулья, из палок – столы, пол застелили камышом.
Вечерами они плели кукол, волосы для которых делали из пуха молочая, наряжали в цветочные лепестки. В мире игр эти куклы жили совершенно иной жизнью, нисколько не похожей на их собственную.
Всплесков воды пока слышно не было. Сэр Джос еще не вошел в пруд. Почему же он медлит? Элиан подвинулась на уступе, чтобы выглянуть из-за водяной завесы.
Он стоял, поставив ногу на бревно, и снимал шоссы – штаны, которые носили все мужчины независимо от своего положения. Это были длинные чулки, которые крепились к поясу шнурками.
Он был без рубашки, и Элиан видела его загорелую спину. Элиан затаила дыхание. В ней снова пробудилось то чувство, которое она испытала в ледохранилище. Только на этот раз гораздо сильнее – ей почудилось, будто в лоне затрепетали нежные крылышки. Она снова нырнула и прижала руку к животу. Трепет прекратился.
Казалось, прошла целая вечность, а он все не входил в воду. Не в силах больше выносить ожидание, Элиан снова выглянула из-за завесы водопада. Теперь он стоял к ней лицом нагой, в чем мать родила. Солнце играло на твердых мышцах его груди и рук. У него были плоский живот, узкие бедра, могучие ноги. Ее взгляд остановился на символе его мужественности.