Страница:
Вначале ока держалась напряженно, стараясь быть подальше от жениха, но после водопоя на реке Нисс Рэмсей направил Бандита медленным ритмичным галопом, и тело женщины невольно расслабилось, а глаза закрылись. Сам лорд никак не мог отвлечься от ощущения ее близости, чувствуя легкое благоухание волос женщины и находясь в постоянном возбуждении от этого. Он постарался поудобнее сесть в седле, и его движения разбудили Тину. Однако скоро она вновь безвольно откинулась на грудь Дугласа, и он крепкой рукой оберегал ее от падения. Рэм не уставал удивляться, какой маленькой она казалась в его объятиях, тепло ее тела смешивалось с его собственным теплом, сладкая боль между бедер мужчины все нарастала. Он подумал, что никогда не сможет оставаться спокойным в ее присутствии. Сонно вздымающаяся грудь женщины заставляла Сорвиголову еще больше, чем раньше, сожалеть о событиях предыдущей ночи. В душе он поклялся, что никогда больше на овладеет ею в темноте.
Валентина проспала весь остаток пути, пропустив сдержанную красоту дикого края, где они ехали. Гряда холмов у Киркудбрайта отступила, и открылись скалы, пещеры, болотистые низины, покрытые переплетениями корней. Они проезжали через местность, которую Рэм считал самой прекрасной на земле. Здесь был его любимый трехъярусный водопад. Мужчина редко пропускал удовольствие раздеться и нырнуть несколько раз со второго яруса в глубокое озеро у подножия. Сегодня, однако, он предпочел остаться в седле и охранять сон своей избранницы.
Оглядывая границу, Черный Дуглас уже в который раз подумал, каким превосходным, безопасным местом могут стать эти края для сотен и тысяч ищущих укрытия. Приближаясь к крепости, всадники все чаще погоняли лошадей. Даже с закрытыми глазами Рэм узнал бы, что подъезжает к фамильному замку — из-за шума морского прибоя, заходящего в устье реки Ди и омывающего основание древней цитадели.
Бандит остановился, Тина открыла глаза, и мрачные серые камни крепости подсказали ей, что путешествие закончено. Огонек недоверчиво посмотрела на своего жениха — неужели он всю дорогу держал ее в объятиях? Рэм медленно улыбнулся женщине, и она невольно вспыхнула. Дуглас не скрывал, что доволен собой, и Тина получила еще один ценный урок: стоит иногда позволять ему играть роль повелителя, превосходящего ее умом и силой, а самой прикинуться беззащитной и слабой. Тогда настроение Дугласа изменится к лучшему.
Все время поездки младший брат Рэмсея и его кузены приглядывали за лошадьми и вместе с бандитами толкали повозки, чинили их — в общем, освободили старшего Дугласа от всех хлопот, чтобы он смог все внимание уделять своей невесте. По прибытии в замок его помощники обо всем позаботились, и Сорвиголове оставалось только показать Валентине ее новое жилище. Спешившись, Рэм протянул руки, и Огонек, поколебавшись немного и решив возобновить обольщение, мягко и легко, с шорохом юбок, спрыгнула к мужчине. Их тела почти касались друг друга, но она не отстранилась на этот раз. Затем Дуглас вновь поднял Тину на руки и внес в замок. Жар его тела обжигал щеку невесты, золотистые глаза завораживали и, казалось, позволяли все, но в то же время сдерживали Дугласа. Сжав пальцы женщины, Рэм произнес:
— На этот раз тебе не удастся обвинить меня в том, что я не показал тебе своей, нет, нашей комнаты.
Огонек промолчала, глядя на него из-под опущенных ресниц. Поднимаясь по старинной винтовой лестнице, мужчина поддерживал Тину чуть пониже спины. Она ожидала увидеть нечто похожее на комнату Дугласа в Грозном замке, но испытала приятное разочарование. Эта спальня Сорвиголовы была просто великолепна. Одну стену почти полностью занимал огромный камин, остальные, от пола до потолка, были выложены отполированным розовым гранитом, в игре оттенков не уступающим мрамору. Черные овечьи шкуры покрывали пол, а накидка на постели из меха рыси так и манила прилечь. Лорд, глядя на невесту, произнес свой первый комплимент:
— Сочетание розового с черным в этой комнате подчеркивает твою красоту.
— Не пытайтесь обольстить меня речами, — игриво ответила леди Кеннеди. — Наверное, у Ангуса научились?
Он рассмеялся, и они сказали хором:
— По крайней мере, у вас есть чувство юмора.
Теперь молодожены хохотали уже вместе.
Рэм провел Тину на крепостной вал, и некоторое время они смотрели на бурлящее внизу море. Заглушая крики чаеи над головой, Дуглас спросил:
— Ты сегодня останешься со мной, если я пообещаю, что не буду груб?
Огонек заставила его прождать ответа несколько минут, затем проговорила:
— Вы действительно постараетесь быть цивилизованным?
Он ухмыльнулся.
— Этого я не сказал, а вот соблазнить тебя — попытаюсь.
— Соблазнить? Звучит порочно и интригующе, но я еще никогда не поддавалась соблазнителям.
— Это потому, что среди них не было Черного Рэма Дугласа, — нахально заявил мужчина.
Глядя ему прямо в глаза, Тина честно призналась:
— Этой ночью я хочу только спать, мой господин.
— Быть посему! — торжественно ответил лорд, а потом, прищурившись, продолжил: — Это придаст тебе силы, необходимые для борьбы со мной на следующую ночь.
Прощаясь, молодая женщина присела в реверансе, Рэмсей поднял ее и поднес ее руки к губам. Тина в задумчивости смотрела вслед жениху. Отдохнув как следует, она сможет противостоять ему. Первые уроки обращения с Дугласом принесли свои плоды. «А завтра вечером, когда перед ним появятся блюда мсье Бюрка, еще посмотрим, кто окажется соблазненным», — думала она.
Внизу, в большом зале, Тина обнаружила Нелл, сидящую на одном из сундуков с одеждой, и Аду, беседующую с дворецким.
— Куда относить твои вещи? — спросила Ада свою подопечную.
— Конечно, в комнату хозяина. Я ведь хозяйка здесь, — отвечала Огонек, взглянув на слуг.
Ада в ответ только закатила глаза.
Тем временем леди Кеннеди обратилась к дворецкому с просьбой показать ей замок и вскоре уже хвалила его за порядок и чистоту. Здесь явно правила более твердая рука, чем в крепости, которую они оставили. На кухне шеф-повар Дугласов, крупно поспорив о чем-то с мсье Бюрком, перешел на личности и теперь сыпал оскорблениями. Шотландец уже обозвал француза хлыщом надутым, малым со странностями и даже выродком, ко мсье Бюрк не отвечал, задумав месть более тонкую. Правой рукой шотландского повара была его жена, темноволосая толстушка с розовыми щечками. Она не отрываясь смотрела на француза: конечно, он был слишком уж тощий на ее вкус, но то, как он поглядывал в ее сторону и подмигивал исподтишка, доказывало явную любовь француза к противоположному полу. Дождавшись, пока муж отвернется, повариха браво подмигнула в ответ. Волнение охватило всю ее душу. Мсье Бюрк приложился к пухлой ручке, и колени поварихи сразу же ослабели. Муж нипочем не заметит ее склонности к этому красавчику, решила женщина. Дворецкий сказал Тине, что имя повара — Берне, и она уверенно выступила вперед.
— Мистер Берне, оскорбления не помогут вам удержаться на прежней должности. Все будет зависеть только от качества блюд. Более опытный повар, конечно, станет распоряжаться всем на кухне замка. Вместо того чтобы тратить время на эпитеты, не лучше ли направить вашу энергию на приготовление ужина? Если вам удастся порадовать меня — кто знает? Возможно, вы останетесь здесь главой.
Тина вышла, а повар, не успевший уловить сути сказанного, обратился за помощью к жене.
— Если ей не понравится, как ты готовишь, она засунет еду тебе в штаны, — объяснила та мужу.
Огонек попросила дворецкого подобрать комнаты получше для Ады и Нелл, а сама отправилась в конюшню. Там она упрекнула грума за то, что он плохо заботится об Индиго и не проверил копыта лошади до поездки. Но тот утверждал, что все подковы прекрасно держатся, и предлагал проверить. Он оказался прав. Удивленная поведением Рэма, Тина улыбнулась сама себе, гадая, то ли он позаботился о ее состоянии, то ли взял ее к себе в седло для собственного удовольствия.
Еще некоторое время Огонек бродила вокруг замка, оглядывая подсобное хозяйство, кузницу, помещения для охраны, построенные рядом с мощным укреплением. Здесь же находился склад для овечьей шерсти и сыромятня, где перед отправкой в Европу обрабатывались коровьи и оленьи шкуры. Уже легли вечерние тени, и женщина бродила по берегу реки. Она испуганно вздрогнула, увидев в воде обнаженного по пояс мужчину. Он обернулся, и оказалось, что это Рэмсей ловит рыбу. Тина надеялась, он не подумает, будто она его преследует.
— Не хотела вас беспокоить, лорд Дуглас.
«Ты всегда меня беспокоишь, — подумал Рэм, — вблизи ты или вдали, и даже когда я сплю, ты мне снишься».
— Иди сюда, я научу тебя ловить рыбу, это такое приятное, успокаивающее занятие для мужчины.
— Но я женщина, — ответила Огонек, подходя ближе.
— Я заметил. Тебе, скорее всего, ничего не удастся поймать. Женщины не любят нанизывать червей и все такое прочее.
Тине нравилось заниматься мужскими делами.
— Хочется все попробовать, хотя бы один раз, — призналась она.
— Надеюсь, и не один, — вполголоса проговорил Рэм, и его невеста, уловив двойной смысл сказанного, покраснела. — Можешь взять мою удочку и устроиться на берегу. Я вырежу себе еще одну. — Мужчина выбрался из воды и потянулся за ножом. Через минуту он уже выбрал прямую ветку и прикреплял к ней тонкую бечевку.
— А где ваша наживка? — поинтересовалась Огонек.
Дуглас помотал головой.
— Они предпочитают мух. Приплывают сюда, к этому тихому озерку, где насекомые кружатся над поверхностью, а потом — ап! Подпрыгивают и хватают добычу прямо в воздухе.
Он протянул веревку, и Тина с удивлением проследила, как ловкие пальцы мужчины соорудили на ее конце нечто похожее на стрекозу.
— Я научу тебя рыбачить.
— Нет, я понаблюдаю за вами, а потом, узнав секрет, смогу и сама ловить не хуже.
Его темные глаза утонули в ее золотых очах.
— Секрет есть во всем, я-то об этом всегда знал, хотя некоторые и не догадываются. А ты восприимчивая девочка. Может, мы и правда во многом схожи?
Тина опять вспыхнула: «Ему что, нравится меня смущать», — подумала она.
Дуглас вышел на середину озерка и принялся размахивать удилищем так, что «стрекоза» летала над самой поверхностью воды. Огонек, отвернувшись, сняла туфли и чулки. Если он решил, что она будет сидеть на берегу, как кукла, то ошибся. Немного поколебавшись, невеста Рэма скинула и платье и, подобрав нижнюю юбку, вошла в воду. Лорд, услышав всплеск, в недоумении обернулся. Он уже открыл рот для возражений, когда Тина быстро поднесла к губам палец, требуя тишины. Она, казалось, всерьез отнеслась к рыбной ловле. Тщеславная и высокомерная леди Кеннеди в шикарных туалетах исчезла. На ее месте появилась девчонка-сорванец, готовая на любые шалости. Дуглас сейчас ясно понял, что именно ее готовность к проделкам и мальчишеское поведение и создали Огненной Тине незаслуженную репутацию. Он с трудом отвел взгляд от необычного белья молодой женщины: под сдержанной серой амазонкой скрывались пикантная нижняя юбка и корсет алого цвета, едва сдерживающий напор юной груди. Рэм еле-еле смог сосредоточиться на рыбной ловле. По воде расходились круги от мелких рыбешек, вдруг словно серебряная молния выскочила из реки и, снова упав в воду, потянула за собой удилище в руках мужчины.
— Придется повести его вверх по течению, там камни и мелко, и только потом подсечь! — прокричал он.
Рэмсей довел рыбу до камней, но там она сорвалась с крючка, и рыбак плюхнулся в воду, стремясь поймать добычу.
— Сейчас, я помогу. — Тина с восторгом шлепнулась в реку рядом с лордом, но рыбина с непостижимой быстротой выскользнула из ее рук. Наконец Дугласу удалось поймать ее и с победным видом поднять высоко вверх.
— Это же лосось! — Огонек была счастлива.
— Конечно, черт побери, стал бы я гоняться за каким-нибудь окунем! — Увидев, как вымокла его невеста, Рэм предложил: — Вернемся в замок, пока ты не простыла.
— Черта с два! — в негодовании ответила Тина. — Я еще не поймала своего собственного лосося!
— Тогда нам лучше перейти вон в тот затон под лиственницами. Здесь ты тан плескалась, что распугала всю рыбу.
— Я только следовала вашему примеру.
— Меня можно принять за тень, а твои грива и белье так бросаются в глаза, что ты сможешь поймать только какую-нибудь ополоумевшую от страха рыбину.
Леди Кеннеди снова усмехнулась про себя. Кажется, Черный Дуглас уже у нее на крючке, осталось только подсечь его и вытащить на сушу, а потом можно разделывать и жарить.
Когда пара помолвленных появилась в замке с двумя большими лососями, их одежда и выражение лиц вполне соответствовали их положению. Оставляя мокрые следы, молодая леди торжественно проплыла в свою комнату.
Большой зал в крепости Дугласов, казалось, трещал по швам. Он не мог вместить всех мужчин, женщин и детей, желающих взглянуть на леди Валентину, обрученную с их лордом. Слуги и оруженосцы облепили высокие подоконники, глаза женщин шарили по лицу Тины и ее фигуре, пытаясь разглядеть, не беременна ли она. Взгляды мужчин были еще откровеннее, они просто-таки раздевали молодую хозяйку. Тина, в элегантном платье из желтого шелка, представляла редкое зрелище, когда с гордо поднятой головой присоединилась к лорду Дугласу, восседающему под знаменем клана. Длинные черные волосы мужчины резко контрастировали с вышитым кровоточащим сердцем. «Вы и не подозреваете, какое это предзнаменование для вас, мой господин», — подумала Огонек. Демонстрируя прекрасные манеры, лорд подошел к ней, провел на место и придержал для нее резное кресло. Он пробормотал:
— Я мог бы извиниться за то, что сегодня тебе придется выносить взгляды сотен глаз, если бы не знал, как ты обожаешь быть в центре внимания.
Нежно улыбаясь, Тина ответила:
— Вам, должно быть, и самому было бы весьма неприятно свергнуться с этого пьедестала.
— Ты очень высокого о себе мнения.
— Да, все шотландцы таковы, — повторила Огонек его же собственные слова. — Возможно, у нас действительно много общего.
Когда все бокалы были наполнены, Дуглас поднял руку, требуя тишины. Все в зале знали, в чью честь прозвучит сейчас тост.
— Это Валентина, ваша новая госпожа. Если она окажется настолько же плодовитой, насколько она красива, то я, пожалуй, оставлю ее у себя.
Глаза Тины метали молнии, она прошипела:
— Вы свинья, милорд! Я сейчас произнесу свой тост и скажу, что если вы окажетесь импотентом, то я здесь не останусь!
— Только попробуй, схлопочешь оплеуху. — Теперь в его глазах тоже зажглась злоба.
Она встала и подняла бокал:
— Тост.
Челюсти Рэма сжались.
— За здоровье моего господина, лорда Дугласа. Если он окажется таким же обходительным, насколько он смел, то я, пожалуй, оставлю его у себя.
Приветственные крики толпы чуть не оглушили леди Кеннеди, она взглянула на жениха и увидела, что тот едва удерживает смех. Он назвал ее новой госпожой. Интересно, сколько женщин до нее сидели в этом кресле? Тина решила, что такого бабника ничем не исправишь, но, по крайней мере, одно она знала точно: надутым Дугласам она, может быть, и не понравится, но забыть ее они никогда не смогут, тан же, как и их повелитель — Сорвиголова.
К столу было подано мясо. Мистер Берне явно превзошел самого себя — покрытая хрустящей корочкой баранина внутри оставалась нежной и розовой. Рэм не отрываясь смотрел, как Тина ела. Его взгляд скользил от ее глаз к пухлым губам, задерживаясь, как бы представляя себе любовные ласки. Сейчас Огонек понимала, что он имел в виду, когда сказал, что даже поцелуи имеют свою прелюдию. Она то краснела, то бледнела, ее жених просто-таки излучал сексуальный голод. Его глаза опустились ниже, и уже через секунду он понял, что совершил ошибку. В таком состоянии возбуждения для лорда было невозможно продолжать ужин. Кровь бросилась Рэму в голову, он ощущал биение пульса на шее, в ладонях рук и в низу живота. Пытаясь остудить жар, он поднял кружку с пивом.
— Ну как, насмотрелись? — поинтересовалась Тина.
Лорд покачал головой.
— Я никогда не насмотрюсь. Свет от факелов превращает тебя в золотое изваяние с огненными волосами.
«Ага, вот и началось ухаживание», — подумала леди Кеннеди, слегка опасаясь, что согласилась делить с Дугласом комнату. Сокровенные взгляды, касающиеся всего ее тела, начинали все сильнее волновать женщину. Эти взгляды обещали неизвестные ей ранее наслаждения, обольщали и завораживали. Невеста Рэма знала, что он испытывает то же самое, только еще сильнее, глядя на нее. Дикое желание мужчины окутывало ее, словно облако.
— Почему вы смотрите так… многозначительно? — взмахнув ресницами, невинно спросила Огонек.
— Пытаюсь представить, какое белье у тебя под этим желтым шелком.
— Вы самый несносный мужчина из всех, кого я знала.
— Надеюсь, — с довольным видом ответил Дуглас, вновь подумав, как здорово ему удалось перехватить это сокровище под самым носом у Патрика Гамильтона. И если бы оказалось, что сын адмирала посмел хотя бы прикоснуться к Тине, то его бы и мать родная не узнала после встречи с Рэмсеем. Лорд пообещал оставить новую хозяйку замка в покое на сегодняшнюю ночь, но она не сомневалась, что он попытается нарушить обещание. Сорвиголова решил проводить женщину наверх, как только немного успокоится.
Вдруг в зал ворвались двое охранников.
— Горят сигнальные огни!
Черный Дуглас был уже на ногах, он бросился за своей кольчугой и палашом, даже не оглянувшись на Тину.
Глава 21
Валентина проспала весь остаток пути, пропустив сдержанную красоту дикого края, где они ехали. Гряда холмов у Киркудбрайта отступила, и открылись скалы, пещеры, болотистые низины, покрытые переплетениями корней. Они проезжали через местность, которую Рэм считал самой прекрасной на земле. Здесь был его любимый трехъярусный водопад. Мужчина редко пропускал удовольствие раздеться и нырнуть несколько раз со второго яруса в глубокое озеро у подножия. Сегодня, однако, он предпочел остаться в седле и охранять сон своей избранницы.
Оглядывая границу, Черный Дуглас уже в который раз подумал, каким превосходным, безопасным местом могут стать эти края для сотен и тысяч ищущих укрытия. Приближаясь к крепости, всадники все чаще погоняли лошадей. Даже с закрытыми глазами Рэм узнал бы, что подъезжает к фамильному замку — из-за шума морского прибоя, заходящего в устье реки Ди и омывающего основание древней цитадели.
Бандит остановился, Тина открыла глаза, и мрачные серые камни крепости подсказали ей, что путешествие закончено. Огонек недоверчиво посмотрела на своего жениха — неужели он всю дорогу держал ее в объятиях? Рэм медленно улыбнулся женщине, и она невольно вспыхнула. Дуглас не скрывал, что доволен собой, и Тина получила еще один ценный урок: стоит иногда позволять ему играть роль повелителя, превосходящего ее умом и силой, а самой прикинуться беззащитной и слабой. Тогда настроение Дугласа изменится к лучшему.
Все время поездки младший брат Рэмсея и его кузены приглядывали за лошадьми и вместе с бандитами толкали повозки, чинили их — в общем, освободили старшего Дугласа от всех хлопот, чтобы он смог все внимание уделять своей невесте. По прибытии в замок его помощники обо всем позаботились, и Сорвиголове оставалось только показать Валентине ее новое жилище. Спешившись, Рэм протянул руки, и Огонек, поколебавшись немного и решив возобновить обольщение, мягко и легко, с шорохом юбок, спрыгнула к мужчине. Их тела почти касались друг друга, но она не отстранилась на этот раз. Затем Дуглас вновь поднял Тину на руки и внес в замок. Жар его тела обжигал щеку невесты, золотистые глаза завораживали и, казалось, позволяли все, но в то же время сдерживали Дугласа. Сжав пальцы женщины, Рэм произнес:
— На этот раз тебе не удастся обвинить меня в том, что я не показал тебе своей, нет, нашей комнаты.
Огонек промолчала, глядя на него из-под опущенных ресниц. Поднимаясь по старинной винтовой лестнице, мужчина поддерживал Тину чуть пониже спины. Она ожидала увидеть нечто похожее на комнату Дугласа в Грозном замке, но испытала приятное разочарование. Эта спальня Сорвиголовы была просто великолепна. Одну стену почти полностью занимал огромный камин, остальные, от пола до потолка, были выложены отполированным розовым гранитом, в игре оттенков не уступающим мрамору. Черные овечьи шкуры покрывали пол, а накидка на постели из меха рыси так и манила прилечь. Лорд, глядя на невесту, произнес свой первый комплимент:
— Сочетание розового с черным в этой комнате подчеркивает твою красоту.
— Не пытайтесь обольстить меня речами, — игриво ответила леди Кеннеди. — Наверное, у Ангуса научились?
Он рассмеялся, и они сказали хором:
— По крайней мере, у вас есть чувство юмора.
Теперь молодожены хохотали уже вместе.
Рэм провел Тину на крепостной вал, и некоторое время они смотрели на бурлящее внизу море. Заглушая крики чаеи над головой, Дуглас спросил:
— Ты сегодня останешься со мной, если я пообещаю, что не буду груб?
Огонек заставила его прождать ответа несколько минут, затем проговорила:
— Вы действительно постараетесь быть цивилизованным?
Он ухмыльнулся.
— Этого я не сказал, а вот соблазнить тебя — попытаюсь.
— Соблазнить? Звучит порочно и интригующе, но я еще никогда не поддавалась соблазнителям.
— Это потому, что среди них не было Черного Рэма Дугласа, — нахально заявил мужчина.
Глядя ему прямо в глаза, Тина честно призналась:
— Этой ночью я хочу только спать, мой господин.
— Быть посему! — торжественно ответил лорд, а потом, прищурившись, продолжил: — Это придаст тебе силы, необходимые для борьбы со мной на следующую ночь.
Прощаясь, молодая женщина присела в реверансе, Рэмсей поднял ее и поднес ее руки к губам. Тина в задумчивости смотрела вслед жениху. Отдохнув как следует, она сможет противостоять ему. Первые уроки обращения с Дугласом принесли свои плоды. «А завтра вечером, когда перед ним появятся блюда мсье Бюрка, еще посмотрим, кто окажется соблазненным», — думала она.
Внизу, в большом зале, Тина обнаружила Нелл, сидящую на одном из сундуков с одеждой, и Аду, беседующую с дворецким.
— Куда относить твои вещи? — спросила Ада свою подопечную.
— Конечно, в комнату хозяина. Я ведь хозяйка здесь, — отвечала Огонек, взглянув на слуг.
Ада в ответ только закатила глаза.
Тем временем леди Кеннеди обратилась к дворецкому с просьбой показать ей замок и вскоре уже хвалила его за порядок и чистоту. Здесь явно правила более твердая рука, чем в крепости, которую они оставили. На кухне шеф-повар Дугласов, крупно поспорив о чем-то с мсье Бюрком, перешел на личности и теперь сыпал оскорблениями. Шотландец уже обозвал француза хлыщом надутым, малым со странностями и даже выродком, ко мсье Бюрк не отвечал, задумав месть более тонкую. Правой рукой шотландского повара была его жена, темноволосая толстушка с розовыми щечками. Она не отрываясь смотрела на француза: конечно, он был слишком уж тощий на ее вкус, но то, как он поглядывал в ее сторону и подмигивал исподтишка, доказывало явную любовь француза к противоположному полу. Дождавшись, пока муж отвернется, повариха браво подмигнула в ответ. Волнение охватило всю ее душу. Мсье Бюрк приложился к пухлой ручке, и колени поварихи сразу же ослабели. Муж нипочем не заметит ее склонности к этому красавчику, решила женщина. Дворецкий сказал Тине, что имя повара — Берне, и она уверенно выступила вперед.
— Мистер Берне, оскорбления не помогут вам удержаться на прежней должности. Все будет зависеть только от качества блюд. Более опытный повар, конечно, станет распоряжаться всем на кухне замка. Вместо того чтобы тратить время на эпитеты, не лучше ли направить вашу энергию на приготовление ужина? Если вам удастся порадовать меня — кто знает? Возможно, вы останетесь здесь главой.
Тина вышла, а повар, не успевший уловить сути сказанного, обратился за помощью к жене.
— Если ей не понравится, как ты готовишь, она засунет еду тебе в штаны, — объяснила та мужу.
Огонек попросила дворецкого подобрать комнаты получше для Ады и Нелл, а сама отправилась в конюшню. Там она упрекнула грума за то, что он плохо заботится об Индиго и не проверил копыта лошади до поездки. Но тот утверждал, что все подковы прекрасно держатся, и предлагал проверить. Он оказался прав. Удивленная поведением Рэма, Тина улыбнулась сама себе, гадая, то ли он позаботился о ее состоянии, то ли взял ее к себе в седло для собственного удовольствия.
Еще некоторое время Огонек бродила вокруг замка, оглядывая подсобное хозяйство, кузницу, помещения для охраны, построенные рядом с мощным укреплением. Здесь же находился склад для овечьей шерсти и сыромятня, где перед отправкой в Европу обрабатывались коровьи и оленьи шкуры. Уже легли вечерние тени, и женщина бродила по берегу реки. Она испуганно вздрогнула, увидев в воде обнаженного по пояс мужчину. Он обернулся, и оказалось, что это Рэмсей ловит рыбу. Тина надеялась, он не подумает, будто она его преследует.
— Не хотела вас беспокоить, лорд Дуглас.
«Ты всегда меня беспокоишь, — подумал Рэм, — вблизи ты или вдали, и даже когда я сплю, ты мне снишься».
— Иди сюда, я научу тебя ловить рыбу, это такое приятное, успокаивающее занятие для мужчины.
— Но я женщина, — ответила Огонек, подходя ближе.
— Я заметил. Тебе, скорее всего, ничего не удастся поймать. Женщины не любят нанизывать червей и все такое прочее.
Тине нравилось заниматься мужскими делами.
— Хочется все попробовать, хотя бы один раз, — призналась она.
— Надеюсь, и не один, — вполголоса проговорил Рэм, и его невеста, уловив двойной смысл сказанного, покраснела. — Можешь взять мою удочку и устроиться на берегу. Я вырежу себе еще одну. — Мужчина выбрался из воды и потянулся за ножом. Через минуту он уже выбрал прямую ветку и прикреплял к ней тонкую бечевку.
— А где ваша наживка? — поинтересовалась Огонек.
Дуглас помотал головой.
— Они предпочитают мух. Приплывают сюда, к этому тихому озерку, где насекомые кружатся над поверхностью, а потом — ап! Подпрыгивают и хватают добычу прямо в воздухе.
Он протянул веревку, и Тина с удивлением проследила, как ловкие пальцы мужчины соорудили на ее конце нечто похожее на стрекозу.
— Я научу тебя рыбачить.
— Нет, я понаблюдаю за вами, а потом, узнав секрет, смогу и сама ловить не хуже.
Его темные глаза утонули в ее золотых очах.
— Секрет есть во всем, я-то об этом всегда знал, хотя некоторые и не догадываются. А ты восприимчивая девочка. Может, мы и правда во многом схожи?
Тина опять вспыхнула: «Ему что, нравится меня смущать», — подумала она.
Дуглас вышел на середину озерка и принялся размахивать удилищем так, что «стрекоза» летала над самой поверхностью воды. Огонек, отвернувшись, сняла туфли и чулки. Если он решил, что она будет сидеть на берегу, как кукла, то ошибся. Немного поколебавшись, невеста Рэма скинула и платье и, подобрав нижнюю юбку, вошла в воду. Лорд, услышав всплеск, в недоумении обернулся. Он уже открыл рот для возражений, когда Тина быстро поднесла к губам палец, требуя тишины. Она, казалось, всерьез отнеслась к рыбной ловле. Тщеславная и высокомерная леди Кеннеди в шикарных туалетах исчезла. На ее месте появилась девчонка-сорванец, готовая на любые шалости. Дуглас сейчас ясно понял, что именно ее готовность к проделкам и мальчишеское поведение и создали Огненной Тине незаслуженную репутацию. Он с трудом отвел взгляд от необычного белья молодой женщины: под сдержанной серой амазонкой скрывались пикантная нижняя юбка и корсет алого цвета, едва сдерживающий напор юной груди. Рэм еле-еле смог сосредоточиться на рыбной ловле. По воде расходились круги от мелких рыбешек, вдруг словно серебряная молния выскочила из реки и, снова упав в воду, потянула за собой удилище в руках мужчины.
— Придется повести его вверх по течению, там камни и мелко, и только потом подсечь! — прокричал он.
Рэмсей довел рыбу до камней, но там она сорвалась с крючка, и рыбак плюхнулся в воду, стремясь поймать добычу.
— Сейчас, я помогу. — Тина с восторгом шлепнулась в реку рядом с лордом, но рыбина с непостижимой быстротой выскользнула из ее рук. Наконец Дугласу удалось поймать ее и с победным видом поднять высоко вверх.
— Это же лосось! — Огонек была счастлива.
— Конечно, черт побери, стал бы я гоняться за каким-нибудь окунем! — Увидев, как вымокла его невеста, Рэм предложил: — Вернемся в замок, пока ты не простыла.
— Черта с два! — в негодовании ответила Тина. — Я еще не поймала своего собственного лосося!
— Тогда нам лучше перейти вон в тот затон под лиственницами. Здесь ты тан плескалась, что распугала всю рыбу.
— Я только следовала вашему примеру.
— Меня можно принять за тень, а твои грива и белье так бросаются в глаза, что ты сможешь поймать только какую-нибудь ополоумевшую от страха рыбину.
Леди Кеннеди снова усмехнулась про себя. Кажется, Черный Дуглас уже у нее на крючке, осталось только подсечь его и вытащить на сушу, а потом можно разделывать и жарить.
Когда пара помолвленных появилась в замке с двумя большими лососями, их одежда и выражение лиц вполне соответствовали их положению. Оставляя мокрые следы, молодая леди торжественно проплыла в свою комнату.
Большой зал в крепости Дугласов, казалось, трещал по швам. Он не мог вместить всех мужчин, женщин и детей, желающих взглянуть на леди Валентину, обрученную с их лордом. Слуги и оруженосцы облепили высокие подоконники, глаза женщин шарили по лицу Тины и ее фигуре, пытаясь разглядеть, не беременна ли она. Взгляды мужчин были еще откровеннее, они просто-таки раздевали молодую хозяйку. Тина, в элегантном платье из желтого шелка, представляла редкое зрелище, когда с гордо поднятой головой присоединилась к лорду Дугласу, восседающему под знаменем клана. Длинные черные волосы мужчины резко контрастировали с вышитым кровоточащим сердцем. «Вы и не подозреваете, какое это предзнаменование для вас, мой господин», — подумала Огонек. Демонстрируя прекрасные манеры, лорд подошел к ней, провел на место и придержал для нее резное кресло. Он пробормотал:
— Я мог бы извиниться за то, что сегодня тебе придется выносить взгляды сотен глаз, если бы не знал, как ты обожаешь быть в центре внимания.
Нежно улыбаясь, Тина ответила:
— Вам, должно быть, и самому было бы весьма неприятно свергнуться с этого пьедестала.
— Ты очень высокого о себе мнения.
— Да, все шотландцы таковы, — повторила Огонек его же собственные слова. — Возможно, у нас действительно много общего.
Когда все бокалы были наполнены, Дуглас поднял руку, требуя тишины. Все в зале знали, в чью честь прозвучит сейчас тост.
— Это Валентина, ваша новая госпожа. Если она окажется настолько же плодовитой, насколько она красива, то я, пожалуй, оставлю ее у себя.
Глаза Тины метали молнии, она прошипела:
— Вы свинья, милорд! Я сейчас произнесу свой тост и скажу, что если вы окажетесь импотентом, то я здесь не останусь!
— Только попробуй, схлопочешь оплеуху. — Теперь в его глазах тоже зажглась злоба.
Она встала и подняла бокал:
— Тост.
Челюсти Рэма сжались.
— За здоровье моего господина, лорда Дугласа. Если он окажется таким же обходительным, насколько он смел, то я, пожалуй, оставлю его у себя.
Приветственные крики толпы чуть не оглушили леди Кеннеди, она взглянула на жениха и увидела, что тот едва удерживает смех. Он назвал ее новой госпожой. Интересно, сколько женщин до нее сидели в этом кресле? Тина решила, что такого бабника ничем не исправишь, но, по крайней мере, одно она знала точно: надутым Дугласам она, может быть, и не понравится, но забыть ее они никогда не смогут, тан же, как и их повелитель — Сорвиголова.
К столу было подано мясо. Мистер Берне явно превзошел самого себя — покрытая хрустящей корочкой баранина внутри оставалась нежной и розовой. Рэм не отрываясь смотрел, как Тина ела. Его взгляд скользил от ее глаз к пухлым губам, задерживаясь, как бы представляя себе любовные ласки. Сейчас Огонек понимала, что он имел в виду, когда сказал, что даже поцелуи имеют свою прелюдию. Она то краснела, то бледнела, ее жених просто-таки излучал сексуальный голод. Его глаза опустились ниже, и уже через секунду он понял, что совершил ошибку. В таком состоянии возбуждения для лорда было невозможно продолжать ужин. Кровь бросилась Рэму в голову, он ощущал биение пульса на шее, в ладонях рук и в низу живота. Пытаясь остудить жар, он поднял кружку с пивом.
— Ну как, насмотрелись? — поинтересовалась Тина.
Лорд покачал головой.
— Я никогда не насмотрюсь. Свет от факелов превращает тебя в золотое изваяние с огненными волосами.
«Ага, вот и началось ухаживание», — подумала леди Кеннеди, слегка опасаясь, что согласилась делить с Дугласом комнату. Сокровенные взгляды, касающиеся всего ее тела, начинали все сильнее волновать женщину. Эти взгляды обещали неизвестные ей ранее наслаждения, обольщали и завораживали. Невеста Рэма знала, что он испытывает то же самое, только еще сильнее, глядя на нее. Дикое желание мужчины окутывало ее, словно облако.
— Почему вы смотрите так… многозначительно? — взмахнув ресницами, невинно спросила Огонек.
— Пытаюсь представить, какое белье у тебя под этим желтым шелком.
— Вы самый несносный мужчина из всех, кого я знала.
— Надеюсь, — с довольным видом ответил Дуглас, вновь подумав, как здорово ему удалось перехватить это сокровище под самым носом у Патрика Гамильтона. И если бы оказалось, что сын адмирала посмел хотя бы прикоснуться к Тине, то его бы и мать родная не узнала после встречи с Рэмсеем. Лорд пообещал оставить новую хозяйку замка в покое на сегодняшнюю ночь, но она не сомневалась, что он попытается нарушить обещание. Сорвиголова решил проводить женщину наверх, как только немного успокоится.
Вдруг в зал ворвались двое охранников.
— Горят сигнальные огни!
Черный Дуглас был уже на ногах, он бросился за своей кольчугой и палашом, даже не оглянувшись на Тину.
Глава 21
Деревня Нью-Эбби, в дюжине миль к востоку, подверглась нападению англичан, но, когда лорд со своими людьми прибыл на место, грабители уже скрылись. Они обобрали все дома, включая и церковь, угнали весь скот и даже забрали запасы пищи. Все мужчины были убиты, женщины изнасилованы, а жилища подожжены. На дальнем холме запылал еще один сигнальный костер, и Рэм понял, что негодяи двинулись в сторону деревни Киркбин, лежавшей на расстоянии четырех миль. Гнев Дугласа полыхал сильнее, чем любой огонь. Оставив половину своих солдат помогать жертвам нападения, он отправился в погоню. В его планах было захватить нескольких грабителей живьем, чтобы добиться от них, откуда они пожаловали и по чьему приказу. Однако количество нападавших в три раза превосходило отряд Рэма. Понимая, что им предстоит погибнуть или уничтожить врага, люди Дугласа бросились в бой. Украденного скота нигде поблизости не было, и Сорвиголова подумал, что вначале англичан насчитывалось еще больше. Больше десятка нарушителей границы уже лежали мертвые, в то время как бандиты Рэма отделались ранениями. Сам лорд получил рубленую рану бедра, из которой хлестала кровь, но ни кость, ни сухожилие не были задеты. Жители Ниркбина рассказали, что троих женщин нападавшие украли вместе со скотом. Дуглас поклялся вернуть их, и началась бешеная скачка. Очутившись на скалистом берегу моря, бандиты поняли, что опоздали. Один из кораблей грабителей уже снимался с якоря, а второй быстро исчезал в темноте, направляясь из залива Солвей в сторону Англии. Торопясь побыстрее скрыться, англичане бросили похищенных женщин, перерезав им горло. Рэмсей, Джок и Камерон спешились перед их телами. Камерон отвернулся, и его вытошнило. Рэм, прижав кулак к серым губам, закрыл глаза. Сейчас он жалел, что поклялся привезти женщин в деревню. Милосерднее было бы похоронить их здесь и сказать, что их увезли.
— С каких это пор границу нарушают по морю? — спросил Джок.
— Сукины дети получили приказ откуда-то сверху, от Дакре или от самого короля Генриха. — Вглядываясь в темное предрассветное море, Рэм принял решение, а потом обернулся к своим людям. — Завтра мы все отправимся на наши суда. Многие из вас знают, как управлять кораблем, а кто не знает, пусть поскорее учится.
Первый помощник Черного Дугласа сказал:
— Я заберу наших раненых из Киркбина. А вы поезжайте в замок и пусть там займутся вашей ногой.
— Нет, я сначала заеду в Киркбин. Я пообещал вернуть женщин. Ты в порядке, Камерон? — спросил он младшего брата, думая, что лучше было бы оставить того в Нью-Эбби.
Ада и Тина провели два часа в спальне лорда, болтая о том, о сем. Ада шила нежнейшую сорочку бледно-зеленого цвета и пообещала Тине еще пикантные подвязки с вышитыми на них красными сердечками.
— Надеюсь, господин не решит, что мы издеваемся над гербом его клана?
Огонек рассмеялась.
— Конечно, нет, у Дугласа все-таки есть чувство юмора.
Она вышивала на мужской рубашке инициалы лорда. Вначале ею овладело сомнение — выбрать ли букву «Р» или «Д», а потом она решила остановиться на «Д», поскольку никогда не обращалась к Рэмсею по имени. Вскоре Тина начала зевать, и женщины отложили шитье.
— Кажется, сегодня в этой прекрасной спальне я останусь одна, — пробормотала Огонек.
Гувернантка быстро взглянула на воспитанницу — уж не послышалось ли ей разочарование в голосе леди Кеннеди?
Приготовив пурпурный халат, чтобы было чем прикрыться от голодных глаз Дугласа, Тина погрузилась в крепкий сон. Через несколько часов она проснулась и, увидев, что он еще не вернулся, слегка обеспокоилась. Это, конечно, не было беспокойством за его безопасность, скорее, какая-то нервозность. Только на рассвете Огонек услышала цокот копыт и мужские голоса во дворе и, подумав, что не стоит залеживаться в постели, набросила халат и сунула ноги в тапочки. Она вынула факел из скобы и поспешила вниз по винтовой лестнице. Массивная дверь все не открывалась, и, не в силах больше ждать и оставаться в тени, молодая женщина выбралась во двор и направилась к конюшне, но, и своему удивлению, обнаружила всех в кузне. Рэм потерял столько крови, что стоял, покачиваясь и чувствуя, как пульсирующая боль охватывает всю его ногу. Он тяжело опирался на плечо Джона по дороге в кузницу, и Тина подоспела вовремя, чтобы увидеть, как двое солдат Дугласа укладывали его на скамейку. Заметив в свете факела рыжую головку невесты, Сорвиголова прохрипел:
— Уберите ее отсюда!
— Стойте! — в волнении закричала она. — Что вы собираетесь с ним делать?
Камерон положил руку ей на плечо.
— Надо прижечь рану. Отправляйтесь назад в кровать.
— Нет, я не пойду.
— Пожалуйста, — Камерон понизил голос. — Он не сможет даже стонать, если рядом будете вы.
— Немедленно прекратите! Дикари чертовы! Эй, вы там, Джон, отнесите его в спальню.
— Надо остановить кровотечение, — попытался объяснить Рэм. — И не вмешивайся в мужские дела.
— Когда я зашью рану, кровь остановится.
— Ты зашьешь рану? — с недоверием переспросил лорд.
— Да, я!
Усмешка искривила его губы.
— И не хлопнешься в обморок при виде моей крови?
— Вот еще! Скорее, порадуюсь, что вас так отделали. Несите его наверх, — приказала Огонек.
«Какие они все-таки отсталые, даже не имеют никого, кто бы лечил их раны. Зато теперь, под иглой, он будет полностью в моей власти», — думала она.
Рэмсею все казалось невероятным — чтобы его женщина, встречая, выбежала во двор, чтобы предлагала свою помощь? Наверное, ей не нравятся шрамы, которые остаются после прижигания. Джок и Камерон внесли своего господина в комнату, и Тина торопливо скинула рысьи шкуры. Мужчины уложили Дугласа на льняные простыни, Огонек взяла ножницы и принялась обрезать лохмотья кожаных штанов жениха вокруг раны.
— Не стой как болван! — обратилась она и Камерону. — Лучше принеси горячей воды.
Тот выбежал из спальни, а Джок, ухмыляясь, произнес:
— Может, мне придержать лорда, чтобы вам спокойнее работалось, леди?
Рэм пробурчал:
— Да я и глазом не моргну. Только справишься ли ты, детка?
— На пари, — предложила леди Кеннеди, — что моя рука будет дрожать меньше, чем ваша нога.
Дуглас прищурился и мотнул головой, приказывая Джону удалиться. Камерон принес воду.
— И ты убирайся, глазей на чью-нибудь еще рану. Мы хотим остаться вдвоем.
Сапог Рэмсея был залит кровью, и Огонек разрезала его вместе со штаниной. Открыв рану полностью, она покраснела — мышцы мужчины были разрублены от задней стороны колена до самого паха. Пока Тина обмывала и очищала рану, нога Сорвиголовы ни разу не вздрогнула. «Ну что ж, подождем, пока я начну шить», — подумала невеста Дугласа. При виде иглы глубокая складка залегла между бровей лорда. Увидев это, Огонек улыбнулась.
— Я зашью вашу ногу кремовыми шелковыми нитками и украшу шов узелками, — принялась поддразнивать она.
Глубоко вздохнув, леди Кеннеди вонзила иглу.
— Незачем так стараться, — проговорил Рэм.
— Не учите ученого. Вы и так безобразны, и я не хочу, чтобы этот шрам превратил вас в окончательного урода.
Он скорчил гримасу.
— Это не поможет, ты и так шлепнешься в обморок, когда увидишь меня обнаженным.
— Ха! Шрамы меня еще никогда не пугали.
— А я и не про шрамы говорю.
— Да? — сказала Тина, пропуская стежок. — У вас огромное самомнение.
— И кое-что еще, — многозначительно ответил Дуглас.
Сейчас Огонек уже зашивала самый верх раны, и, вспомнив, какую боль совсем недавно причинил ей Рэм, она ткнула иголкой в его гениталии.
— Простите.
— Нет, лиса, не притворяйся, что сделала это нечаянно. Пока я в твоей власти.
Поджав губы, она закрепила узелок на последнем стежке.
— С каких это пор границу нарушают по морю? — спросил Джок.
— Сукины дети получили приказ откуда-то сверху, от Дакре или от самого короля Генриха. — Вглядываясь в темное предрассветное море, Рэм принял решение, а потом обернулся к своим людям. — Завтра мы все отправимся на наши суда. Многие из вас знают, как управлять кораблем, а кто не знает, пусть поскорее учится.
Первый помощник Черного Дугласа сказал:
— Я заберу наших раненых из Киркбина. А вы поезжайте в замок и пусть там займутся вашей ногой.
— Нет, я сначала заеду в Киркбин. Я пообещал вернуть женщин. Ты в порядке, Камерон? — спросил он младшего брата, думая, что лучше было бы оставить того в Нью-Эбби.
Ада и Тина провели два часа в спальне лорда, болтая о том, о сем. Ада шила нежнейшую сорочку бледно-зеленого цвета и пообещала Тине еще пикантные подвязки с вышитыми на них красными сердечками.
— Надеюсь, господин не решит, что мы издеваемся над гербом его клана?
Огонек рассмеялась.
— Конечно, нет, у Дугласа все-таки есть чувство юмора.
Она вышивала на мужской рубашке инициалы лорда. Вначале ею овладело сомнение — выбрать ли букву «Р» или «Д», а потом она решила остановиться на «Д», поскольку никогда не обращалась к Рэмсею по имени. Вскоре Тина начала зевать, и женщины отложили шитье.
— Кажется, сегодня в этой прекрасной спальне я останусь одна, — пробормотала Огонек.
Гувернантка быстро взглянула на воспитанницу — уж не послышалось ли ей разочарование в голосе леди Кеннеди?
Приготовив пурпурный халат, чтобы было чем прикрыться от голодных глаз Дугласа, Тина погрузилась в крепкий сон. Через несколько часов она проснулась и, увидев, что он еще не вернулся, слегка обеспокоилась. Это, конечно, не было беспокойством за его безопасность, скорее, какая-то нервозность. Только на рассвете Огонек услышала цокот копыт и мужские голоса во дворе и, подумав, что не стоит залеживаться в постели, набросила халат и сунула ноги в тапочки. Она вынула факел из скобы и поспешила вниз по винтовой лестнице. Массивная дверь все не открывалась, и, не в силах больше ждать и оставаться в тени, молодая женщина выбралась во двор и направилась к конюшне, но, и своему удивлению, обнаружила всех в кузне. Рэм потерял столько крови, что стоял, покачиваясь и чувствуя, как пульсирующая боль охватывает всю его ногу. Он тяжело опирался на плечо Джона по дороге в кузницу, и Тина подоспела вовремя, чтобы увидеть, как двое солдат Дугласа укладывали его на скамейку. Заметив в свете факела рыжую головку невесты, Сорвиголова прохрипел:
— Уберите ее отсюда!
— Стойте! — в волнении закричала она. — Что вы собираетесь с ним делать?
Камерон положил руку ей на плечо.
— Надо прижечь рану. Отправляйтесь назад в кровать.
— Нет, я не пойду.
— Пожалуйста, — Камерон понизил голос. — Он не сможет даже стонать, если рядом будете вы.
— Немедленно прекратите! Дикари чертовы! Эй, вы там, Джон, отнесите его в спальню.
— Надо остановить кровотечение, — попытался объяснить Рэм. — И не вмешивайся в мужские дела.
— Когда я зашью рану, кровь остановится.
— Ты зашьешь рану? — с недоверием переспросил лорд.
— Да, я!
Усмешка искривила его губы.
— И не хлопнешься в обморок при виде моей крови?
— Вот еще! Скорее, порадуюсь, что вас так отделали. Несите его наверх, — приказала Огонек.
«Какие они все-таки отсталые, даже не имеют никого, кто бы лечил их раны. Зато теперь, под иглой, он будет полностью в моей власти», — думала она.
Рэмсею все казалось невероятным — чтобы его женщина, встречая, выбежала во двор, чтобы предлагала свою помощь? Наверное, ей не нравятся шрамы, которые остаются после прижигания. Джок и Камерон внесли своего господина в комнату, и Тина торопливо скинула рысьи шкуры. Мужчины уложили Дугласа на льняные простыни, Огонек взяла ножницы и принялась обрезать лохмотья кожаных штанов жениха вокруг раны.
— Не стой как болван! — обратилась она и Камерону. — Лучше принеси горячей воды.
Тот выбежал из спальни, а Джок, ухмыляясь, произнес:
— Может, мне придержать лорда, чтобы вам спокойнее работалось, леди?
Рэм пробурчал:
— Да я и глазом не моргну. Только справишься ли ты, детка?
— На пари, — предложила леди Кеннеди, — что моя рука будет дрожать меньше, чем ваша нога.
Дуглас прищурился и мотнул головой, приказывая Джону удалиться. Камерон принес воду.
— И ты убирайся, глазей на чью-нибудь еще рану. Мы хотим остаться вдвоем.
Сапог Рэмсея был залит кровью, и Огонек разрезала его вместе со штаниной. Открыв рану полностью, она покраснела — мышцы мужчины были разрублены от задней стороны колена до самого паха. Пока Тина обмывала и очищала рану, нога Сорвиголовы ни разу не вздрогнула. «Ну что ж, подождем, пока я начну шить», — подумала невеста Дугласа. При виде иглы глубокая складка залегла между бровей лорда. Увидев это, Огонек улыбнулась.
— Я зашью вашу ногу кремовыми шелковыми нитками и украшу шов узелками, — принялась поддразнивать она.
Глубоко вздохнув, леди Кеннеди вонзила иглу.
— Незачем так стараться, — проговорил Рэм.
— Не учите ученого. Вы и так безобразны, и я не хочу, чтобы этот шрам превратил вас в окончательного урода.
Он скорчил гримасу.
— Это не поможет, ты и так шлепнешься в обморок, когда увидишь меня обнаженным.
— Ха! Шрамы меня еще никогда не пугали.
— А я и не про шрамы говорю.
— Да? — сказала Тина, пропуская стежок. — У вас огромное самомнение.
— И кое-что еще, — многозначительно ответил Дуглас.
Сейчас Огонек уже зашивала самый верх раны, и, вспомнив, какую боль совсем недавно причинил ей Рэм, она ткнула иголкой в его гениталии.
— Простите.
— Нет, лиса, не притворяйся, что сделала это нечаянно. Пока я в твоей власти.
Поджав губы, она закрепила узелок на последнем стежке.