Хейер Джорджетт. Очаровательная авантюристка

   Дебора посмотрела на него ясным взглядом:
   – Может быть, я и согласилась бы, Люций, если бы любила тебя. Но я тебя не люблю. То есть люблю, но только как друга.
   – Ну что ж, – сказал Кеннет и начал опять подбрасывать кости. – Может, оно и к лучшему.
   – Вряд ли из тебя получился бы хороший муж, – задумчиво сказала Дебора. – Года бы не прошло, как тебе захотелось бы от меня избавиться.
   – Весьма возможно.
   – И потом, наш брак никак не помог бы тете Лиззи выбраться из денежных затруднений.
   – Да какое мне до нее дело? И ты слишком молода, дорогуша, чтобы заботиться о ее затруднениях.
   – Когда ты так говоришь, Люций, ты совсем перестаешь мне нравиться.
   – Ну, поступай как знаешь. Кого ты выберешь – Мейблторпа или лорда Ормскерка?
   – Ни того, ни другого.
   – Скажи это тетке, и увидишь, как она подпрыгнет.
   – Что ты этим хочешь сказать?
   – Слушай, дорогуша, если она не хотела сплавить тебя Ормскерку, зачем эта дуреха занимала у него деньги?
   – Ты говоришь о закладной на дом? Ей и в голову не приходило…
   – Закладная само собой, но он еще скупил ее долговые расписки. Только не говори, что он это сделал по доброте сердечной.
   Дебора побледнела:
   – Люций, неужели это правда?
   – Спроси ее сама.
   – Бедная тетя Лиззи! – воскликнула Дебора. – Неудивительно, что она в такой панике. Откуда ей было знать, что этот гнусный человек использует их, чтобы принудить меня стать его содержанкой. Да я лучше в тюрьму пойду!
   – Тебе там несладко придется, дорогуша.
   – Не посадит он нас в тюрьму! – уверенно сказала Дебора. – Это все предположения. Пока что я никаких угроз от него не слышала. По-моему, он слишком горд, чтобы понуждать женщину к сожительству. Но все-таки как бы мне хотелось отнять у него эти расписки!
   Кеннет бросил на нее иронический взгляд:
   – Попроси своего нового богатого приятеля выкупить их у него, дорогуша. Я бы и рад тебе помочь, но ты знаешь, что мои карманы пусты.
   – Не говори ерунды, – сердито сказала Дебора. – Скорей всего, я вообще больше не увижу Равенскара, а если и увижу… нет, ты несешь вздор, Люций. А мне совсем не до смеха.
   Дверь открылась, и вошел дворецкий:
   – Вас хочет видеть мистер Равенскар, мисс. Я провел его в желтую залу.
   – Ну вот, Дебора, Господь услышал твои молитвы, – ухмыльнулся Кеннет.
   – Мистер Равенскар? – недоверчиво переспросила Дебора. – Ты не ошибся, Мортимер?
   Дворецкий молча протянул ей поднос. Дебора взяла лежавшую на нем визитную карточку и с изумлением прочитала: «Мистер Макс Равенскар».

Глава 5

   Мистер Равенскар стоял у окна в желтой зале. На нем были сапоги и кожаные бриджи и длинный плащ с пелеринками какого-то невыразительного цвета. На шее был повязан платок в горошек. Когда мисс Грентем вошла в комнату, он повернулся к ней, и она увидела, что в петлицу плаща просунуты запасные хлысты и что в руках он держит кожаные перчатки.
   – Доброе утро, – сказал мистер Равенскар, сделав несколько шагов ей навстречу. – Не хотите ли покататься в Гайд-парке, мисс Грентем?
   – Покататься в парке? – удивленно переспросила она.
   – Да. А что? Моим серым надо немного размяться. Не окажете ли вы честь составить мне компанию?
   Мисс Грентем очень хотелось согласиться, но вместо этого она выставила глупое возражение:
   – Но я не одета для прогулки.
   – Этой беде, наверно, легко помочь.
   – Это правда, но… – Она замолчала на полуслове, подняла на него глаза и спросила напрямик: – Почему вы меня приглашаете?
   – Потому, что я заключил из своего вчерашнего визита, что под этой крышей с вами невозможно побыть наедине.
   – А вы хотите побыть со мной наедине?
   – Да, очень.
   У мисс Грентем перехватило дыхание, почему-то ослабели ноги и вспыхнуло лицо.
   – Но вы со мной едва знакомы, – пролепетала она.
   – Этой беде тоже легко помочь. Прошу вас, мисс Грентем, не откажите мне в своем обществе.
   Она проговорила, слегка запинаясь:
   – Весьма вам благодарна. Я с удовольствием поеду с вами на прогулку. Но мне надо переодеться, а вам, наверно, не хочется, чтобы ваши лошади застаивались.
   – Если вы выглянете в окно, то увидите, что мой грум проваживает их взад-вперед.
   – У вас готов ответ на все мои возражения. Я спущусь через десять минут.
   Он кивнул и открыл перед ней дверь. Проходя мимо Равенскара, Дебора глянула на него, приподняв ресницы, и опять удивилась выражению его глаз. Какой же он странный человек! За Деборой Грентем ухаживали многие, и она отлично знала выражение глаз мужчины, которому нравится женщина. Но в глазах мистера Равенскара не было ничего подобного. Однако, если он не подпал под власть ее чар, с какой стати он приглашает ее кататься?
   Дебора быстро переоделась в платье для улицы. Зеленая шляпка с полями и плюмажем из страусиных перьев оттеняла ее каштановые волосы и красиво обрамляла ее лицо. Она знала, что хорошо выглядит, и надеялась, что мистеру Ра-венскару не будет стыдно показаться с ней на людях.
   Когда леди Беллингем узнала о предстоящей прогулке, она заколебалась: прилично ли девушке ехать на прогулку наедине с джентльменом, которого она до этого видела лишь один раз в жизни? Однако ей так хотелось, чтобы Дебора покорила сердце Равенскара, и это сулило ей такие выгоды, что она отбросила сомнения. Люций Кеннет сделал вид, что находит неожиданный интерес Равенскара забавным, и принялся немилосердно поддразнивать Дебору, покорившую, по его словам, столь неприступную крепость. Она отрезала, что не желает слушать его вульгарные шуточки.
   Вследствие этой перепалки она спустилась в желтую залу, сердито сверкая глазами. Окинув ее критическим взглядом, Равенскар вынужден был в душе признать, что она очень красивая женщина. Они спустились по лестнице в прихожую, где слонялся решивший их проводить Кеннет.
   Они с Равенскаром обменялись несколькими вежливыми фразами. Когда грум подвел упряжку к дверям и Равенскар стал помогать мисс Грентем сесть в кабриолет, Кеннет оглядел лошадей взглядом знатока и сказал, что непременно поставит на эту упряжку против Файли.
   Лошади были действительно великолепны: высокие, с маленькой головой, широкой грудью, сильными ногами и красиво изогнутой шеей.
   – Да, резвые, видно, лошадки, – сказал Кеннет, поглаживая лошадь по шелковистой шее.
   – Резвые, – согласился Равенскар.
   Он влез в кабриолет и накрыл колени мисс Грентем пледом. Грум все еще держал лошадей под уздцы. Равенскар взял в руки кнут, тихонько пошевелил вожжами и кивнул груму:
   – Ступай, ты мне больше не нужен. Ваш покорный слуга, мистер Кеннет.
   И грум и Кеннет отступили в сторону, и лошади с места рванули рысью. Кабриолет затарахтел по булыжникам мостовой.
   – Не пугайтесь, – сказал Равенскар. – Они просто застоялись.
   – Удивляюсь, как легко вы с ними справляетесь, – проговорила мисс Грентем, с трудом подавляя инстинктивное желание ухватиться за край кабриолета.
   Равенскар улыбнулся и ничего не сказал. Они рысью завернули за угол и помчались по Кинг-стрит.
   На улице было довольно сильное движение, и Равенскару пришлось полностью сосредоточить внимание на управлении лошадьми, которые то брезгливо шарахались от фургона, катившего по краю дороги, то притворялись, что испугались портшеза, то вдруг с сомнением косились на слишком высокий плюмаж на дамской шляпке, то вдруг решали, что белые столбики цепи, отделявшие пешеходную дорожку от водосточной канавы и проезжей части, таят неведомую опасность. Однако они беспрекословно слушались вожжей, и кабриолет благополучно достиг ворот Гайд-парка, а там уже лошади пошли ровной спокойной рысью, решив, по-видимому, что наконец-то попали в окружение, достойное их кровей и их родословной.
   На дорожках парка было довольно много экипажей, и Равенскар то и дело раскланивался со знакомыми. Вскоре, однако, он свернул на уединенную аллею, где смог уделить больше внимания своей спутнице.
   – Вам удобно, мисс Грентем?
   – Да, вполне. У вас такие замечательные рессоры. Вы на этом кабриолете участвуете в гонках?
   – О нет. Для гонок у меня есть специальный.
   – Победите сэра Файли? – слегка улыбаясь, спросила она.
   – Надеюсь. А вы уж не собираетесь ли поставить на моих лошадей?
   – Обязательно. Но мне всегда ужасно не везет. Как бы я не принесла вам неудачу.
   – Этого я не боюсь. Вчера вам и правда не везло, но удача к вам наверняка вернется.
   – Вы очень любезны, мистер Равенскар, но боюсь, что вчерашний проигрыш надо отнести скорее за счет недостатка умения, чем невезения.
   – Может быть, и так, – отозвался Равенскар, подбирая вожжи, чтобы обойти фаэтон, и отпуская их как только его экипаж промчался мимо. – Но все же надеюсь, что вам иногда и везет. Иначе вашему очаровательному заведению грозил бы крах.
   – Верно, – с грустью согласилась она. – Считается, что игорный дом приносит баснословный доход.
   – Вы хотите сказать, что это вовсе не так?
   – К сожалению, нет.
   Он повернулся к ней и в упор спросил:
   – У вас долги, мисс Грентем?
   Обескураженная таким вопросом, она ответила не сразу. Затем сухо спросила:
   – С какой стати вы меня об этом спрашиваете, сэр?
   – Это не ответ на вопрос.
   – Почему я должна отвечать на подобные вопросы?
   – Могу вам сразу сообщить, что мне кое-что известно о ваших обстоятельствах – так что вам незачем со мной стесняться.
   Мисс Грентем с изумлением взглянула на него:
   – Не представляю, откуда у вас могут быть сведения о моих обстоятельствах.
   – Я так понимаю, что вы – или, вернее, ваша почтенная тетушка – задолжали крупную сумму лорду Ормскерку.
   – Он, наверно, сам вам сказал, – огорченно проговорила мисс Грентем.
   – Ничего подобного – мне сказал мой молодой кузен.
   – Адриан? – воскликнула она. – Вы не ошибаетесь? Адриан ничего не знает о финансовых делах между лордом Ормскерком и моей теткой!
   Равенскар придержал лошадей и пустил их шагом. Неплохая актриса, подумал он. Но его раздражало притворство, и он сказал насмешливым тоном:
   – Это вы ошибаетесь, мисс Грентем. Мейблторп в курсе всех ваших затруднений.
   – Кто ему сказал?
   Равенскар поднял брови:
   – А вам хотелось бы, чтобы он ничего не знал о ваших долгах лорду Ормскерку? Это я могу понять.
   – Мне хотелось бы, чтобы об этом никто ничего не знал! – с жаром воскликнула мисс Грен-тем. – Уж не хотите ли вы сказать, что Ормскерк рассказал все вашему кузену? Я не могу в это поверить!
   – Нет. Насколько мне известно, ему поведал об этом мистер Кеннет.
   Мисс Грентем прикусила губу и несколько мгновений молчала. Эта новость привела ее в замешательство. Затем она заговорила с напускной веселостью:
   – Ну хотя бы и так! Не понимаю, почему вас это интересует, мистер Равенскар.
   – Я мог бы помочь вам выйти из затруднительного положения.
   На секунду ей показалось, что он сам сейчас сделает ей то же предложение, что и Ормскерк, и она крепко сцепила на коленях руки. Такие предложения ей делали не раз; она понимала, что ее положение в теткином доме создавало у мужчин иллюзию ее доступности. Поэтому она не оскорблялась, а предпочитала обратить все в шутку. Но ей почему-то было ужасно думать, что мистер Равенскар ничем не лучше остальных мужчин. Но вспомнив про стальной блеск его глаз, она уверилась, что об амурных притязаниях не может быть речи. И тогда она осмелилась спросить:
   – С какой стати?
   – Какой бы вы хотели услышать ответ? Я готов польстить вашему самолюбию, но на самом-то деле я не люблю ходить вокруг да около.
   Мисс Грентем была окончательно озадачена и тоже решила говорить прямо:
   – Я вас не понимаю. Мы познакомились с вами только вчера, и я не думала… вернее, мне показалось, что у вас, скорее, возникло ко мне чувство неприязни. И вдруг вы говорите, что готовы помочь мне в моих денежных затруднениях!
   – На определенных условиях, мисс Грентем.
   – Вот как? Каких же?
   – Вы отлично понимаете, о чем идет речь. Но если вам угодно, я поставлю точки над «i». Я готов заплатить вам приличную сумму в возмещение ущерба, который вы понесете, отказавшись от притязаний на руку и сердце моего кузена.
   Мисс Грентем настолько привыкла считать влюбленность молодого лорда Мейблторпа не заслуживающей внимания чепухой, что, услышав эти прямолинейные слова, совершенно оторопела. Несколько мгновений она не могла произнести ни слова. В груди у нее теснились противоречивые чувства, а в голове перепутались все мысли. С одной стороны, ей хотелось дать мистеру Равенскару пощечину, заверить его в самых сильных выражениях, что она скорее останется старой девой, чем выйдет замуж за его кузена, и, высказав ему все, что она думает о его нравственных устоях, манерах и невыразимой глупости, потребовать, чтобы он остановил лошадей, и тут же выйти из кабриолета. С другой стороны, ей было невыносимо обидно, и из глаз грозили хлынуть слезы. Но вскоре над всеми этими чувствами взяла верх решимость наказать мистера Равенскара самым чувствительным для него способом, а также ничем не объяснимое желание доказать ему, что она именно такова, какой он ее считает, и даже хуже. Отказаться по первой его просьбе «от притязаний на руку и сердце его кузена», как он посмел выразиться, не будет ему наказанием. От пощечины придется воздержаться. Справившись, наконец, с комком, который подступил к ее горлу, она сумела осведомиться вполне твердым голосом:
   – И какова же, на ваш взгляд, эта приличная сумма, мистер Равенскар?
   – Ну, скажем, пять тысяч фунтов.
   Мисс Грентем издала звенящий смешок.
   – Это просто смешно, сэр!
   – Вы считаете, что можете рассчитывать на большее? – мрачно спросил он.
   – Ну конечно. Ваш кузен очень сильно в меня влюблен.
   – Мой кузен, мисс Грентем, – несовершеннолетний.
   – Но до совершеннолетия осталось совсем немного. Я могу подождать два месяца – мне спешить некуда.
   – Ну хорошо, я не буду с вами торговаться, сударыня. Я готов заплатить за освобождение кузена вдвое больше – десять тысяч.
   Мисс Грентем небрежно откинулась на спинку сиденья и заставила себя беззаботно улыбнуться. Равенскар заметил улыбку, но не обратил внимания на опасный блеск глаз своей собеседницы.
   – Гроши, мистер Равенскар.
   – Слушайте, мисс Грентем, так не пойдет. Больше вы от меня ни пенса не получите, так что давайте не будем зря тратить время.
   – Но, сэр! Вы же хотите отнять у меня состояние и титул! – сказала мисс Грентем, разглаживая на руке лимонного цвета перчатки.
   – Могу вас заверить, сударыня, что у вас нет ни малейшей надежды заполучить ни то, ни другое!
   – Сэр, вы недооцениваете мои умственные способности, – с укором сказала мисс Грентем. – Вы не стали бы предлагать мне деньги, если бы могли как-нибудь иначе отнять у меня Адриана. Уверяю вас, вы полностью в моей власти.
   – Если вы откажетесь от моих условий, вы очень скоро обнаружите, что сделали ошибку, – жестким голосом сказал Равенскар.
   – Ерунда! – невозмутимо отозвалась мисс Грентем. – Подумайте, сэр. Неужели я вам кажусь такой дурой, которая упустит столь выгодную партию за какие-то десять тысяч фунтов?
   – Сколько вам лет? – сдавленным голосом спросил Равенскар.
   – Двадцать пять, мистер Равенскар.
   – Советую вам принять мое предложение. Брак со вчерашним школьником не принесет вам ничего, кроме горя. Советую хорошенько это обдумать, мисс Грентем. Его ребяческая любовь пройдет очень скоро.
   – Возможно. Но за ближайшие два месяца она не пройдет. А я уж приложу все усилия, чтобы поддержать пламя в груди лорда Мейблторпа.
   Мисс Грентем с удовлетворением убедилась, что сумела привести мистера Равенскара в ярость. У него дергалась щека, и он, казалось, был готов ее убить. Ей даже стало страшно: вдруг ее мертвое тело найдут на днях в каком-нибудь заросшем углу парка.
   – Знайте же, мисс Грентем, что я пойду на все, чтобы не допустить брака Адриана с женщиной вашего пошиба!
   Ей показалось, что он ударил ее хлыстом по лицу. Но через секунду она оправилась.
   – Пустые слова, мистер Равенскар! Ничего вы не можете сделать!
   – Увидим!
   Мисс Грентем зевнула:
   – Вы требуете невозможного, сэр. Ну что станет со мной, если я упущу вашего кузена? Я уже решила, что мне пора найти себе подходящего мужа.
   – Самая подходящая для вас роль, – сквозь зубы проговорил Равенскар, – это та, что вам предлагает Ормскерк.
   Опять у мисс Грентем зачесалась рука дать ему пощечину, и она сдержалась лишь гигантским усилием воли.
   – Даже вы, по-видимому, сознаете, сэр, – ответила она, подавив дрожь возмущения в своем голосе, – что любезное предложение лорда Ормскерка не идет ни в какое сравнение с тем, что мне предлагает ваш кузен. Мне очень хочется стать леди Мейблторп.
   – Не сомневаюсь, – хрипло проговорил Равенскар. – Будь моя воля, я бы таких женщин, как вы, порол плетьми на площади.
   – Боже, как вы беспощадны! – с усмешкой парировала она. – И только за то, что мне хочется стать респектабельной дамой! Уверяю вас, из меня получится отличная жена.
   – Жена из игорного дома! – вскричал Равенскар. – Вы забываете, сударыня, что я имел возможность наблюдать вас в вашем привычном окружении. Неужели вы воображаете, что я позволю этому юному болвану погубить себя, женившись на вас? Вы меня еще плохо знаете!
   Она пожала плечами:
   – Это – ничего не значащие слова, мистер Равенскар. Не мешало бы и вам узнать меня получше.
   – Боже упаси! – рявкнул Равенскар. – Я вас достаточно узнал за последние полчаса, чтобы убедиться, что женитьба на вас была бы величайшей бедой для Адриана.
   – И чтобы спасти его от этой беды, вы готовы пожертвовать всего лишь десятью тысячами фунтов? – спросила мисс Грентем.
   Равенскар окинул ее оценивающим взглядом:
   – Хотелось бы знать, какую вы сами себе назначаете цену?
   Она сделала вид, что раздумывает над этим вопросом.
   – Не знаю. Учитывая ваши опасения, по-видимому, было бы глупо запросить меньше двадцати тысяч.
   Равенскар развернул лошадей, и они опять пошли рысью.
   – Почему двадцать, а не тридцать и не сорок? – с хриплым смешком осведомился он.
   – Что ж, может, запрошу и тридцать, и сорок – по мере приближения дня рождения Адриана.
   Некоторое время они ехали молча. Равенскар хмуро смотрел вперед.
   – Какой прекрасной нежной зеленью украсились деревья, – прочувствованно произнесла мисс Грентем.
   Равенскар оставил этот выпад без внимания, однако повернулся и посмотрел на нее.
   – Вы обязуетесь отослать от себя Адриана, если я заплачу вам двадцать тысяч фунтов? – спросил он.
   Мисс Грентем наклонила голову набок, словно раздумывая.
   – Признаюсь, что двадцать тысяч фунтов – это большой соблазн… – нерешительным тоном произнесла она. – И все-таки… нет, пожалуй, я предпочитаю выйти замуж за Адриана.
   – Вы пожалеете об этом решении, сударыня, – сказал Равенскар и пустил лошадей в галоп.
   – Ну почему же, сэр? В конце концов, Адриан – прелестный молодой человек и наверняка будет очень покладистым мужем. Как будет приятно жить, не нуждаясь в деньгах. Надеюсь, – благосклонно сказала она, – что вы будете частым гостем в нашем доме. Увидите, что из меня получится отменная леди.
   На это Равенскар ничего не сказал, и, немного подумав, мисс Грентем продолжала оживленным тоном:
   – Конечно, дом надо будет обставить заново, прежде чем в нем можно будет принимать гостей. Насколько я понимаю, он ужасно старомоден, даже удивительно. Но я в этом знаю толк и сумею привести дом в приемлемое состояние.
   Единственной реакцией Равенскара были презрительно искривленные губы.
   – Я устрою в нем свой собственный фаро-банк, – продолжала мисс Грентем. – Конечно, он будет только для избранных – вход по пригласительным карточкам. Чтобы добиться успеха в подобном предприятии, надо иметь положение в свете – вот это мне и даст Адриан. Вот увидите, через год приглашений на мои карточные вечера будет добиваться весь высший свет.
   – Если вы мне все это поведали, чтобы набить себе цену, сударыня, то напрасно тратили время. Я отнюдь не удивлен вашими планами на будущее.
   Впереди показались ворота парка, и Равенскар придержал лошадей.
   – У вас была возможность поправить свои дела, и вы предпочли от нее отказаться. Я беру свое предложение назад.
   Мисс Грентем была удивлена, но постаралась никак этого не проявить.
   – В высшей степени разумное решение, сэр. Я вижу, вы смирились с неизбежным.
   Выехав из Гайд-парка, Равенскар погнал лошадей с таким пренебрежением к безопасности прочих экипажей и пешеходов, что на него со всех сторон посыпались проклятия. Особенно был возмущен полный пожилой джентльмен, который был настолько неосмотрителен, что попытался пересечь улицу перед кабриолетом Равенскара.
   – Нет, – сказал Равенскар, – вы ошиблись в своих расчетах, мисс Грентем. Вы решили скрестить со мной шпаги, и уверяю вас, что ничего хорошего это вам не сулит. Да будет вам известно, что я с большой неохотой предложил вам двадцать тысяч. Во мне все возмущалось при мысли, что я буду способствовать обогащению хищницы.
   Взглянув на мисс Грентем, он увидел, что ее глаза мечут молнии, и на секунду опешил. У него даже возникло подозрение, что ему морочат голову. Но мисс Грентем тут же прикрыла глаза длинными ресницами и рассмеялась.
   Дальше они ехали молча. Когда кабриолет остановился около дома на Сент-Джеймс-сквер, мисс Грентем откинула плед, прикрывавший ее колени, и сказала с напускным дружелюбием:
   – Спасибо за прогулку, мистер Равенскар. Она была не только очень приятной, но и полезной. Мне кажется, что мы оба лучше узнали друг друга.
   – Вы сможете сойти без моей помощи? – спросил Равенскар. – Мне надо придерживать лошадей.
   – Конечно, – ответила она и ловко спрыгнула на землю. – До свидания, сэр. Или, вернее, au revoir.
   Равенскар приподнял шляпу:
   – Au revoir, сударыня.
   И с этими словами уехал.
   Дверь Деборе открыл Сайлас Вэнтедж, который, едва взглянув на ее пылающие щеки, снисходительно спросил:
   – Я смотрю, вы не в духе, мисс Дебора.
   – Откуда ты это взял? – негодующе ответила Дебора. – Если придет лорд Мейблторп, проводи его ко мне.
   – Ну и отлично, – сказал Вэнтедж. – Он уже приходил и сказал, что зайдет еще. Вот уж втюрился!
   – Не смей так вульгарно выражаться! – рыкнула Дебора.
   – И еще говорите, что в духе, – покачал головой Вэнтедж. – Уж я-то вас знаю с пеленок. Ваша тетка говорит, что Кит приезжает в отпуск. Что вы на это скажете?
   На это Дебора не сказала ничего. Она очень любила брата, но в эту минуту она могла думать только об оскорблениях, нанесенных ей Равенскаром. Она побежала наверх в маленькую комнату, в которой они обычно проводили утро. Леди Беллингем сидела за стоявшим у окна столиком с изогнутыми ножками и писала письма. При виде племянницы она воскликнула:
   – Как, уже вернулась? Расскажи мне скорей, что… – Тут она увидела взбешенные глаза Деборы и сказала упавшим голосом: – Господи! Что случилось?
   Дебора яростно дернула за ленточки шляпки и бросила шляпку на стул.
   – Это самый гнусный, самый грубый, самый глупый и самый мерзкий человек на свете! Ну я с ним посчитаюсь! Он пожалеет, что посмел… Я его не пожалею! Он еще на коленях передо мной будет ползать! Ох, до чего же я зла!
   – Да, милая, это видно, – слабым голосом сказала ее тетка. – Так что он натворил – позарился на твою честь?
   – Честь! Ничего подобного! У него совсем не о том мысли. Но его словам, тетя Лиззи, я хищница! Таких, как я, нужно привязывать к позорному столбу и бить плетьми!
   – Боже, Дебора, он что, с ума сошел?
   – Ничего подобного! Он просто глуп, груб и вообще отвратителен! Я его ненавижу! Я не хочу его никогда больше видеть!
   – Но что же он все-таки сделал? – спросила совершенно сбитая с толку леди Беллингем. Дебора заскрежетала зубами:
   – Он, видите ли, пришел к нам, чтобы спасти своего драгоценного кузена из моих тенет! За этим он и пригласил меня кататься. Чтобы меня оскорбить!
   – Но ты же сама этого опасалась, милочка, – напомнила ей тетка.
   Дебора не обратила на ее слова никакого внимания.
   – Дебора Грентем не годится в жены лорду Мейблторпу. Женитьба на ней будет бедствием для него! Я чуть не надавала ему пощечин!
   – Но ты же говорила то же самое, детка. Я отчетливо помню…
   – Ну и что? Он не имеет права говорить мне такие вещи!
   С этим леди Беллингем была полностью согласна. Некоторое время она наблюдала, как ее племянница мечется по комнате как тигрица, а затем осмелилась спросить, что же все-таки произошло на прогулке. Мисс Грентем остановилась как вкопанная и проговорила дрожащим голосом:
   – Он пытался от меня откупиться!
   – Дать тебе деньги, чтобы ты отказала Адриану? Как это глупо, если учесть, что ты не собираешься выходить за него замуж! С чего это ему вдруг это взбрело в голову?
   – Не знаю и знать не хочу, – ответила Дебора, несколько уклоняясь от правды. – Он имел наглость предложить мне пять тысяч фунтов, если я откажусь от своих притязаний – притязаний! – на руку и сердце Адриана.
   Леди Беллингем, на лице которой появилось было выражение надежды, разочарованно сказала:
   – Пять тысяч! Не больно-то он раскошелился!
   – Я ему сказала, что это просто смешно, – с наслаждением поведала тетке Дебора.