Нора Мэрфи заявила:
   — Я гражданка Америки. Требую встречи с моим консулом.
   — Как только представится возможность, мадам, — заверил он.
   На причал завернул еще один автомобиль и резко затормозил наверху. Я услышал звук закрываемой дверцы, а потом — бодрый, знакомый голос:
   — Ну, Стейси, что здесь такое? Что тут у нас случилось?
   Капитан встал по стойке «смирно» и отдал честь, так, как это делают гвардейцы только для самых высокопоставленных офицеров. А генерал сошел по ступенькам лестницы во всем блеске камуфлированной униформы. На нем был темно-синий берет. Справа на бедре болтался в кобуре браунинг, а в левой руке он держал офицерский стек.

Глава 8
Допрос

   В более счастливые времена Страмору вполне хватало одного констебля — местному полицейскому посту забот было немного. Пост помещался в маленьком офисе, а подвал при нем был построен с таким расчетом, чтобы вместить одновременно всех местных пьяниц. Там было довольно чисто, кирпичные стены окрашены в зеленый цвет, стояли четыре железные койки. Единственное узкое окно было забрано толстыми железными прутьями, как я и ожидал.
   Полицейский констебль отпер дверь, а капитан Стейси ввел нас в камеру.
   — Сожалею, что мы не можем предложить вам отдельное помещение, доктор Мэрфи. Но это ненадолго. Самое большее на одну ночь, — сказал он. — Надеюсь, что первой выведу вас отсюда утром.
   Нора Мэрфи холодно ответила:
   — Я не двинусь отсюда, пока не свяжусь с американским консулом.
   Стейси козырнул и, повернувшись, собрался уходить. Мы с Бинни были в наручниках, и я протянул вперед руки:
   — Как с этим?
   — Сожалею, но у меня приказ.
   Дверь закрылась, и ключ повернулся в замке. Я подошел к окну и попытался выглянуть наружу, но напрасно, потому что стекло было залито дождем, а на улице — темно.
   Нора Мэрфи тихо спросила:
   — Можем мы как-то дать знать о себе?
   — Отсюда? — Я не выдержал и рассмеялся. — Так бывает только в кино. Достаньте лучше сигареты. В левом кармане.
   Она сунула одну мне в рот и дала прикурить, другую взяла себе.
   — Ладно, что случилось?
   — Нас поджидали Тим Пэт Кейг и двое головорезов Фрэнка Берри.
   — И что произошло?
   — Они убили старика, — ответил Бинни. — Подпаливали зажигалками лицо, чтобы заставить его рассказать, где спрятаны бойки от оружия. А этот подонок Тим Пэт еще пытался как-то оправдаться. — Он сплюнул в угол: — Пусть теперь жарится в аду!
   Она снова повернулась ко мне:
   — Где эти самые бойки? В коттедже?
   — В Шотландии, моя дорогая. В этом вся ирония. В старом гараже, который Мейер снял в Обане. Мы собирались доставить их вторым рейсом, если все будет в порядке.
   Ее глаза расширились от ужаса.
   — Так, выходит, Мейер умер ни за что?
   — Именно так.
   Я снова подошел к окну и выглянул наружу. Было совсем темно.
   — Самое интересное — как они узнали, где он скрывался? — Я обернулся и увидел, что она, слегка нахмурясь, пристально смотрит на меня. — Или иначе — кто их навел?
   Бинни сидел на одной из кроватей. Он быстро встал и спросил:
   — На что вы намекаете, майор?
   Нора Мэрфи остановила его быстрым движением:
   — Нет, Бинни, пусть он скажет.
   — Отлично, — ответил я. — Скажу напрямик. Только я знал адрес Мейера, пока не записал его для вас на клочке бумажки там, в пивной. Бинни его даже не видел. Он не знал, куда мы едем, пока мы не отправились в путь. Во всяком случае, он уложил уже четырех человек Берри, поэтому едва ли он работает на него.
   — Значит, остаюсь я? — спокойно сказала она.
   — Единственный вариант. Вы даже знали, что времени хватит, чтобы все организовать, потому что Мейер не хотел, чтобы я приезжал к нему раньше трех тридцати. Вам достаточно было быстро позвонить по телефону. Теперь также становится ясно, как они узнали, что нас надо было поджидать прошлой ночью в Кровавом Проходе, и это само по себе удивительно. Я имею в виду, мы вовсе не старались, чтобы кто-то узнал о нашем рейсе, разве не так?
   Все, разумеется, было сказано экспромтом. Но тут была своя логика, и хотя я чувствовал себя не вполне уверенно, мне хотелось вызвать ее на откровенность.
   И я оказался неподготовленным к тому, с какой страстью она отозвалась. Ее лицо сразу же исказилось от гнева, она бросилась ко мне и сильно ударила одной рукой по лицу и замахнулась другой.
   — Я убью вас за то, что вы сказали! — кричала она. — Я убью вас, Воген!
   Она схватила меня за отвороты куртки и бешено затрясла.
   Я не много мог сделать, чтобы защититься, из-за наручников и неожиданности нападения, но когда она вознамерилась снова вцепиться мне в лицо, Бинни подошел сзади, оттянул ее обеими руками и встал между нами.
   Она смотрела на меня через его плечо.
   — Вам не надо было говорить так, майор. Вы очень плохо поступили.
   Она, закрыв лицо руками, бросилась на койку, и сухие рыдания сотрясли ее тело. Бинни опустился на колени возле нее, словно верный пес. Его закованные в наручники руки лежали на ее колене. Она запустила пальцы в его волосы. Немного погодя она снова подняла взор. И ее лицо снова стало холодным, но в глазах была видна усталость.
   Она сказала упавшим голосом:
   — Сегодня после полудня я говорила с командиром антримской бригады официальной ИРА. Это тот самый человек, чьи люди ждали нас на берегу в месте высадки прошлой ночью. Вам будет интересно узнать, что он в течение часа был уведомлен о вчерашнем приезде Мейера в Ренделл-Коттедж, как он узнает о прибытии любого чужого человека. К несчастью, Фрэнк Берри и его организация пользуются здесь не меньшим влиянием. Вам также будет интересно узнать, что и ему тоже сообщили о вашем друге Мейере через час после того, как он приехал в Ренделл-Коттедж. Ему в эти дни немедленно докладывают о любом незнакомом человеке, который появляется в здешних местах. К сожалению, здесь у Фрэнка Берри и его организации не меньший вес, чем у нас.
   — И все могло случиться прошлой ночью?
   — Именно так. Произошла утечка информации, но на берегу было не менее двадцати человек. И среди них мог найтись один. Насколько я знаю Берри, он достаточно хитер, чтобы оставить одного-двух симпатизирующих ему человек в рядах официальной ИРА, когда он выходил из нее.
   Это звучало правдоподобно. И создалось впечатление, что я был настолько не прав, насколько это вообще возможно.
   Я сказал:
   — Ну, хорошо. Вы говорили со своим дядей?
   — Говорила.
   — Где он сейчас?
   Она подняла взгляд, и ее гнев был виден без слов.
   — Я скорее сгорю в адском огне, чем скажу вам.
   Я не представлял, что могло произойти потом, но тут вдруг открылась дверь, и появился констебль полиции.
   — Не будете ли любезны пройти со мной, мадам? — обратился он к Hope.
   — Куда вы меня ведете? — с вызовом спросила она.
   — К ближайшей стенке, — вмешался я. — Там вас ожидает расстрельная команда. Дурная привычка британской армии, или вы не верите собственной пропаганде?
   Она быстро вышла, словно клиппер под всеми парусами, а констебль запер дверь. Я обернулся и увидел Бинни. Он сидел на кровати и смотрел на меня.
   — Зачем надо было это говорить, майор?
   — Сам не знаю, — пожал я плечами. — Мысль показалась удачной. Должно быть какое-то объяснение.
   — Разве она вам его не дала? — сердито спросил он. — Боже правый, не хочу больше об этом слышать!
   Он с горящими глазами вскочил на ноги, вытянул вперед руки, скованные наручниками. Я подумал, что он сейчас нападет на меня. Но тут снова растворилась дверь, и появился тот же констебль, но на этот раз у него за спиной стоял сержант-десантник.
   — Майор Воген, сэр! Не угодно ли пройти с нами?
   Они были чересчур вежливы, чтобы им можно было верить. Я подмигнул Бинни и вышел. Полицейский констебль шел впереди, сержант-десантник сзади.
   Мы вышли через переднюю дверь во двор и пошли под проливным дождем к зданию, напоминающему церковный зал. Вход в здание был защищен ограждением из мешков с песком. Около крупнокалиберного пулемета стоял часовой. Мы прошли мимо него по короткому коридору и остановились у двери в его конце. Сержант постучал, и, когда он открыл дверь, я увидел генерала, сидящего за столом в крошечном кабинете, где царил беспорядок.
   — Майор Воген, сэр! — доложил сержант.
   Генерал поднял голову:
   — Благодарю вас, Грей. Введите майора и ждите снаружи. И постарайтесь, чтобы нас никто не беспокоил.
   Я вошел в комнату, и дверь за мной закрылась. Генерал откинулся на спинку стула и оглядел меня:
   — Кажется, вы пока живы.
   — Только пока.
   Он встал, принес стул из угла комнаты и поставил рядом со мной.
   — Прошу извинения за наручники. Надо создать видимость для всех.
   — Понимаю.
   — Могу предложить вам сигарету и стаканчик шотландского виски.
   Он достал из ящика стола бутылку «Белой лошади» и стаканы, и я сел.
   — Здесь довольно уютно.
   Он подвинул стакан ко мне, чтобы я мог дотянуться, и налил его наполовину.
   — Здесь была воскресная школа. А это кабинет директора. Странно, не правда ли?
   — Думаю, что да.
   Он потянулся через стол, чтобы передать мне сигарету.
   — Расскажите-ка мне о вашем рейсе из Шотландии.
   Этот рассказ отнял не много времени. Когда я умолк, он спросил:
   — Прибыв сюда утром, вы звонили Мейеру?
   — Звонил. Он сказал, что немедленно свяжется с вами. И попросил быть в коттедже к трем тридцати.
   — Когда вы приехали, он был уже мертв?
   Я кивнул.
   — А вы тоже были там?
   Он снова открыл бутылку «Белой лошади» и плеснул мне в стакан еще виски.
   — Я приехал в Ренделл-Коттедж точно в четыре двадцать, раньше никак не мог. Когда Мейер звонил, я просил задержать вас до моего приезда.
   — И обнаружили что-то вроде бойни?
   — Совершенно верно. Я рассчитывал, что вы успели вернуться к катеру.
   — С потерянными связями это был единственный выход.
   — Вот потому я и позвонил капитану Стейси, который здесь командует, и приказал ему послать людей, чтобы перехватить вас и ваших друзей. Довольно неуклюжий способ, чтобы встретиться, но не было времени придумать что-то другое. Кстати, кто были те трое в коттедже?
   — Кто-то из людей Берри. Они пытались узнать, где спрятаны с пушек бойки.
   — Что объясняет, почему у несчастного Мейера было такое лицо. — Он кивнул. — Теперь понятно. Это вы убили их?
   — Нет, об этом позаботился парень. Ему не понравилось то, что они сделали с Мейером.
   — Ну, и каков он в деле?
   — Владеет пистолетом лучше всех, кого я когда-нибудь видел. Он настоящий идеалист. Наивно верит в то, что можно участвовать в войне вроде этой и выйти из нее с чистыми руками.
   Я проглотил виски и покачал головой:
   — Храни его Господь. Но он еще натерпится горя, прежде чем все кончится.
   — Вы говорите так, будто он вам понравился.
   — Он и на самом деле мне нравится. Тревожит только одно: кто-то из нас двоих может убрать другого прежде, чем кончится эта маленькая заваруха.
   — В Белфасте сегодня после обеда взорвали административное здание.
   — Много пострадавших?
   — Человек тридцать. Главным образом молодые девушки из машинописного бюро. И половина из них католички, вот в чем ирония. Боевики заявляют о себе, если можно так сказать. Мерзкое дело.
   — Бинни Галлахер полностью бы согласился с вами.
   Эти слова, казалось, не возымели на него никакого действия, он сидел, опустив взгляд, насвистывая как бы про себя и делая какие-то наброски карандашом в записной книжке.
   Я сказал:
   — Видите ли, я не очень удовлетворен тем, как обеспечивается безопасность в этой операции. Возьмите хотя бы то, что Берри и его люди поджидали нас именно в Кровавом Проходе. Каким образом они отыскали коттедж, где был Мейер?
   Он поднял голову:
   — У вас есть какие-то соображения?
   Я рассказал о своей стычке с Норой Мэрфи; когда закончил, он покачал головой:
   — Вы думаете, что племянница Майкла Корка предаст его? Это лишено смысла.
   — Почему же?
   — Да она сама же и объясняет. Все, что я говорил вам во время инструктажа в Лондоне насчет отдельных групп ИРА, — чистая правда. Они не только выступают против англичан. Они грызутся между собой. И каждая группа имеет своих собственных шпионов в другой, уж поверьте мне. В такой обстановке практически невозможно обеспечить безопасность. Во всей стране нет ни одного почтового отделения, магазина или телефонного переговорного пункта, где не было бы сторонников той или иной группы. В общем они порядочные люди, которые, наверное, ненавидят насилие и все-таки передают интересную информацию. Да и боязнь дает себя знать. — Он налил мне еще виски и снова сел, рассматривая свой стакан на свет. — А в общем, мне кажется, все идет как нельзя лучше. За вами увязался Фрэнк Берри и самая опасная во всей Ирландии группа террористов, которых мы больше всего хотим разыскать. Пока вы как-то связаны с этой девушкой, вы сами — прямой выход на этого Коротышку. Как вы думаете, она знает, где золото?
   — Думаю, нет, но сейчас мне трудно сказать определеннее. Вы всегда можете попытаться вырвать у нее ногти.
   — Ваше чувство юмора в один прекрасный день убьет вас, Саймон. Так же, как и вашего отца когда-то. Я говорил вам когда-нибудь, что знал его в былые годы в Индии?
   — Несколько раз.
   — В самом деле?
   И он снова погрузился в мрачное раздумье. А я скромно спросил:
   — Хорошо, сэр, что дальше?
   Он осушил свой стакан и просмаковал остатки.
   — Все довольно просто. — Он посмотрел на часы. — Сейчас уже больше половины восьмого. Ровно в девять я забираю вас троих обратно в Белфаст, в сопровождении капитана Стейси и сержанта Грея.
   — И мы доедем туда?
   — Разумеется, нет. Примерно через десять миль по дороге на Баллимена у нас испортится мотор.
   — Это значит, что Стейси и сержант Грей обо всем знают?
   — Совершенно верно. Я подойду к вам будто бы затем, чтобы проверить наручники, и предоставлю возможность спереть мой браунинг. Только я хочу быть уверен, что это сделаете вы, а не тот парень. Судя по тому, что имело место, он легко уложит три наших трупа в придорожную канаву.
   — А дальше?
   — Играйте так, как выпадут карты. Если я вам потребуюсь, то можете связаться со мной в Белфасте вот по этому телефонному номеру. Там будет дежурить человек днем и ночью.
   Он дал мне номер, и я быстро его запомнил.
   — Что, это золото все еще идет первым номером в повестке дня?
   — Да; на втором месте Майкл Корк, на третьем — Фрэнк Берри и его люди.
   Я поднялся:
   — Все ясно.
   А он вдруг причмокнул как бы про себя:
   — «Сыны Эрина». Почему они выбрали себе такое странное смешное имя?
   — Сами знаете, как это бывает. Старинные кельтские предания и прочая чепуха.
   — Не поймите меня неправильно, мой мальчик. Мне нравятся ирландцы. Вправду нравятся. Лучшие солдаты в мире.
   — После англичан, конечно.
   — Ну, если честно, то я отдам первое место немцам. Ужасно непатриотично, я понимаю, но против правды не пойдешь.
   Я, побежденный, удалился, и сержант Грей водворил меня снова в камеру.
* * *
   Когда я вошел, Нора Мэрфи стояла у окна и вглядывалась во тьму. Не было видно никаких признаков Бинни.
   Она спросила:
   — Что произошло?
   — Я поболтал с генералом. Его имя Фергюсон. Очень приятный человек. А как у вас?
   — Капитан Стейси. Сигареты, кофе, море обаяния, почерпнутого из уроков закрытой привилегированной школы. А я настаивала, что хочу увидеть американского консула. В конце концов он сдался. Теперь он говорит с Бинни.
   — Он немногого добьется.
   Она уселась на кровать, закинула ногу на ногу и посмотрела на меня снизу вверх.
   — Ну, и что же вы сказали генералу?
   — Что я арендовал «Кетлин» в Обане, и, насколько я понимаю, все эти пулевые пробоины появились до нас. А еще я ему доверительно сообщил, как джентльмен джентльмену, что мы с вами влюблены друг в друга и наша морская прогулка в Страмор была чем-то вроде медового месяца, но до свадьбы, чтобы проверить, насколько мы физически подходим друг другу.
   На ее лице снова отразилась беспомощная ярость, но в глазах появилось какое-то другое, не совсем понятное для меня выражение.
   — Что такое?
   Я присел рядом с ней и положил скованные наручниками руки на ее колени.
   — На самом деле это отличная идея, меня можно только похвалить.
   Чувство юмора возобладало, маска гнева разлетелась вдребезги, она хрипло рассмеялась и взяла мое лицо в ладони.
   — Вы настоящий негодяй, Воген. И что мне только с вами делать?
   — Можете попытаться меня поцеловать.
   Что она и сделала, но прежде, чем я успел почувствовать все тонкости этого действа, в дверях снова загремел ключ. Я вскочил на ноги. В дверях появились Бинни и капитан Стейси в сопровождении генерала.
   Бинни присоединился к нам, Нора поднялась, и мы трое стояли перед ними сплоченной группой. Генерал разгладил усы пальцами.
   — Боюсь, я не удовлетворен вашими ответами. Вовсе не удовлетворен. В этих условиях я принял решение переправить вас в Белфаст, в штаб военной контрразведки, где вас допросят соответствующим образом. Мы отправляемся в девять. Перед выездом вам дадут поесть.
   Он повернулся и вышел, а за ним Стейси. Дверь, громыхнув, закрылась с суровой безысходностью, и, когда Нора Мэрфи повернулась ко мне, я впервые за все время, что ее знал, увидел на ее лице настоящее отчаяние.
   Мы отправились точно в назначенное время на армейском «лендровере», капитан Стейси за рулем, генерал рядом с ним, а мы трое за ними, теперь уже все, включая Нору, были в наручниках. Сержант Грей с автоматом «стерлинг» сидел сзади.
   Шел сильный дождь, и мощные фары освещали дорогу — бесконечную мокрую черную гудронную ленту. Примерно в двух милях от Страмора пришлось поволноваться, когда Грей вдруг доложил, что кто-то нас преследует. Я посмотрел через плечо. Там ясно были видны фары, но когда сержант поднял свой автомат, они свернули на боковую дорогу.
   — Ничего, сержант, — сказал капитан Стейси. — Но все же посматривайте. Кто знает, что может случиться.
   Я сидел в темноте, ожидая главного. Колени Норы терлись о мои. Я попробовал нажать немного посильнее. После недолгого колебания она отозвалась. Я положил свои скованные руки на ее. Все это было очень романтично.
   Внезапно впереди прозвучал страшный удар, и в ночном небе расцвел оранжевый язык пламени. Когда мы въехали за поворот, то увидели, что автофургон «форд» врезался в дерево, кругом разлился бензин. Посередине дороги распростерся мужчина, языки пламени подбирались к нему со скоростью горящего фитиля.
   Я ни на минуту не поверил в то, что увидел, но Стейси и сержант уже выскочили из машины и бежали к раненому человеку.
   И тут раздалось несколько автоматных очередей со склона холма справа над дорогой. Сержант сразу свалился в кювет. Стейси удалось выхватить свой браунинг и даже в отчаянии дважды выстрелить. Потом он повернулся и побежал, пригнув голову, обратно к «лендроверу».
   Они продолжали стрелять, пули рвали в клочья его бронежилет, берет с головы свалился, лицо превратилось в кровавую маску. Стейси упал на капот, потом соскользнул на землю.
   Генерал выскочил из машины с браунингом в руке, и, пригнувшись рядом с «лендровером», ожидал в наступившей тишине. Наверху, среди деревьев, раздался громкий хохот, и автоматные очереди снова стали бить по дороге.
   И я сделал единственно разумное в этих обстоятельствах — выскочил из задней дверцы и ударил генерала в затылок сложенными кулаками.
   Он упал ничком и лежал, издавая стоны. Я взял обеими руками браунинг и встал.
   — Эй, вы, там, можете не прятаться!
   — Бросай браунинг на землю и повернись спиной!
   Я сделал, как мне велели. Справа затрещали кусты, и появился Фрэнк Берри.
   Автофургон «форд» пылал вовсю; легко было понять, что на отблески пламени сбегутся все солдаты и полицейские, находящиеся вблизи, но Фрэнк и его люди, похоже, совсем не торопились.
   Их было шестеро. Берри вытащил портативную радиостанцию уоки-токи и пробормотал что-то в микрофон, а это означало, что поблизости находятся его люди.
   Он увидел, что мы наблюдаем за ним, и ухмыльнулся:
   — Ценная штучка, майор. Очень удобна в таких случаях. Я все знал про вас с той минуты, когда вы еще только отъезжали от полицейского участка в Страморе.
   Он закурил и спросил:
   — Как насчет снятых бойцов? Грязно вы сплутовали, майор.
   — Попусту теряете время, — ответил я. — Они в Обане.
   — Это точно? — Он повернулся к Бинни: — А ты плохо себя вел, Бинни. Тим Пэт, Донал Макгуайр и Терри Донахью. Ты снял их одним махом, как портняжка в старинной сказке. Посмотришь, что я с тобой сделаю!
   — Ой как страшно! — ответил ему Бинни.
   — Еще испугаешься, — пообещал Берри и вдруг обернулся, услышав стон генерала, который силился подняться.
   — Что такое, один еще шевелится?
   Он вынул револьвер из кармана куртки, но я быстро остановил его:
   — Думаю, не надо этого делать. Бригадные генералы на земле не валяются. — Он опустил револьвер и пригнулся: — Так это он? Бог мой, вы правы. — Он выпрямился и подозвал своих людей: — Поставьте на ноги этого старого гомика. Заберем его с собой. Я его приставлю к делу.
   Один из них нашел ключи от наручников на теле Стейси, и Берри сунул их к себе в карман. Потом он повернулся и заглянул в «лендровер», где все еще сидела Нора Мэрфи.
   — Ты здесь, Нора, любовь моя? Вот и я, мужчина твоей мечты.
   Из-за поворота подъехал большой автофургон и затормозил рядом с нами.
   Берри вытащил ее из «лендровера» и обнял.
   — Не бойся меня, Нора. Видишь, я даже предоставил транспорт, чтобы доставить тебя домой. Ко мне, конечно.
   Она, ужасно рассерженная, старалась высвободиться из его объятий, но он только крепче облапил ее и крепко поцеловал в губы.
   — Нам есть о чем поговорить, Нора. О старых временах, о тебе и обо мне, о Коротышке, о королях и капусте, о кораблях и о том, что там у вас запрятано, — о золотых слитках.
   Она сразу затихла и не отрываясь смотрела на него; у нее на лице плясали отблески пламени.
   Он рассмеялся и сказал:
   — Да, Нора, только так.
   Потом подхватил ее на руки и понес к фургону.

Глава 9
Испанская голова

   Место нашего назначения, как я понял потом, было всего в двенадцати милях по берегу от Страмора. Но мы ехали туда окольными путями, поэтому потратили почти час.
   В стенке фургона были два маленьких окна, закрытых пластиком. Во время поездки мало что было видно, но дождь наконец кончился, и, когда мы свернули на прибрежную дорогу, настала ясная лунная ночь.
   Дорога следовала изгибам скалистого берега; насколько я мог судить, слева от нас, отделенный заборчиком, был обрыв глубиной в добрых две сотни футов.
   Наконец мы свернули налево на узкую дорогу, фургон затормозил, и один из людей спрыгнул на землю, чтобы открыть ворота. Слева была вывеска. Я изогнул шею и ухитрился прочитать слова: «Испанская Голова» и «Национальная собственность», прежде чем открыли ворота и мы въехали в них.
   — Испанская Голова, — прошептал я на ухо Hope. — Это что-нибудь говорит вам?
   — Это дом его дяди.
   Один из наших стражей подался вперед и ткнул меня в плечо:
   — Заткнись, ты!
   Прозвучало грубо, но он достаточно красноречиво высказал свою точку зрения. А я по-прежнему упрямо старался смотреть в окошко, вид из которого становился все интереснее и интереснее. Мы перевалили через небольшой подъем, и дорога начала спускаться к заросшему лесом полуострову. На самой оконечности его над острыми скалами возвышался замок, зубчатые стены и башни которого темнели на фоне ночного неба, будто в волшебной сказке.
   И только когда мы подъехали поближе, я понял, что ошибся. Это был всего-навсего загородный дом, построенный, судя по его виду, в викторианскую эпоху, когда был в моде готический стиль.
   Фургон остановился, двери открылись, и когда я выбрался наружу, то увидел, что мы находимся на заднем дворе главного здания. Берри самолично обошел фургон, чтобы помочь Hope Мэрфи спуститься вниз, и отомкнул замок на наручниках.
   — А теперь будь хорошей девочкой, и тебе не причинят вреда, как говорила моя бабушка. — Он крепко взял ее за руку и повел к двери. — Давай остальных в подвал, — сказал он небрежно через плечо. — Я вызову их, когда потребуются.
   Когда они ушли, двое его людей повели нас в ту же дверь. За нею был длинный темный коридор с каменным полом, который вел, скорее всего, в кухонные помещения. В конце коридора была лестница, которая, очевидно, вела в другие помещения дома. Рядом была прочная дубовая дверь. Когда один из двух провожатых открыл ее, то за нею оказались ступени, спускавшиеся вниз, в темноту. Он включил свет, и мы двинулись по лестнице. Внизу оказался ряд подвальных помещений; всюду стояли стеллажи для вина, большинство — пустые.
   Наконец мы добрались до двери, которая сильно напоминала вход в викторианскую тюрьму, потому что была окована железом; на ней были такие тяжелые засовы, что нашему охраннику пришлось использовать обе руки, чтобы открыть ее.
   Подвал, когда мы вошли туда, оказался под стать двери. Голые, побеленные стены, источающие сырость, никакого намека на окно, железная койка без матраца, деревянный стол и два стула.
   Дверь захлопнулась, задвижки плотно стали на свои места, звуки шагов охранников замерли в коридоре. В углу стояло цинковое ведро, очевидно, для отправления естественных надобностей, и я злобно пнул его ногой.