Страница:
Pea осторожно разжала пальцы безумца, мертвой хваткой вцепившиеся в руку Галена.
— Да, — ответил Маддок. — Да, я хочу отдохнуть.
— Отдохнуть от тревог этого мира? — спросила Pea.
— Да, — согласился Маддок с глупой улыбкой. — Отдохнуть от тревог этого мира.
Pea повернулась к Галену.
— Пожалуйста, помогите мне. Ему надо где-нибудь прилечь. Если мы найдем место, где он сможет отдохнуть, он никого больше не побеспокоит.
Гален огляделся. Его мутило, ему отчаянно хотелось снова заползти на койку и прижаться к прохладному дереву, но он не знал, куда еще можно уложить усталого старика.
— Пусть ложится на... на мою койку... если хочет, конечно...
Но на койке Галена уже кто-то лежал — коренастый толстяк с редеющими волосами.
— Прошу прощения, — окликнул его Гален.
Тот не отозвался.
— Прошу прощения, — сказал Гален погромче, решив, что его не расслышали.
Человек не пошевелился.
Гален раздраженно похлопал его по плечу.
— Пожалуйста, слезьте. Вы заняли мое место.
Незнакомец повернул к Галену круглое лицо с обвисшими щеками, багровое от возмущения.
— Да ты знаешь, кто я такой? Убирайся, не то худо будет.
— Вы лежите на моей койке — пожалуйста, освободите ее, — сердито откликнулся Гален.
— Я старшина гильдии в Шардандельве! — закричал тот, еще больше побагровев. — Теперь это моя койка, моя по праву!
Гален мгновение молча смотрел на нахала, начиная понимать, что безумие на этом корабле принимает самые разные формы. Он повернулся к Pea, которая с трудом поддерживала еле стоявшего на ногах Маддока.
— Есть идеи?
— Сбросьте его за борт, — сказала она с холодной улыбкой, — если думаете, что это поможет. Маддока надо уложить, а то у него начнется новый приступ.
Гален посмотрел на старшину гильдии, пожал плечами и схватил его за рубашку.
— Эй, ты чего...
— Прошу прощения, — сказал Гален, — боюсь, вы ошиблись местом.
И он одним движением сдернул толстяка на пол.
— Ну, госпожа, — проговорил Гален со вздохом, — сгодится?
Pea кивнула и подвела Маддока к узкой койке.
Почти всю ночь сквозь решетку в потолке хлестал дождь, но Галена не тревожило это. Он сидел под решеткой, и ему казалось, что каскады воды омывают его душу. Большинство людей на борту считали его вконец свихнувшимся, поэтому не обращали на него внимания, считая, что любой разумный человек постарался бы остаться сухим.
Гален же радовался свободному месту и свежему воздуху, наполнявшему его легкие. Уж лучше быть мокрым, чем умирать от давки и духоты.
Pea сидела на краю койки рядом с Маддоком: безумец спал, лицо его было спокойным, он легко и ровно дышал. Но грустные глаза Pea смотрели не на Маддока, а на мокрого насквозь Галена, который сидел, прислонившись к деревянной переборке.
Наконец она обратилась к юноше — так тихо, что он едва расслышал:
— Кто вы такой?
Гален повернулся к ней и с усмешкой откинул с лица мокрые спутанные волосы.
— Хороший вопрос, госпожа...
— Pea, — проговорила она.
— Прошу прощения?
— Pea... зови меня Pea, — тихо сказала она, — а моего мужа зовут Маддок.
Гален подставил лицо под дождь.
Женщина не отставала:
— Так кто же ты такой?
— Можешь звать меня Галеном, Pea.
Женщина немного подумала.
— Гален, значит? Не очень внушительное имя...
Гален устало улыбнулся сквозь струи дождя.
— Извини... Я и сам, похоже, не очень внушителен.
Pea нахмурилась, потом осторожно придвинулась ближе.
— Нет, сомневаюсь. Видишь ли, Маддок болен. Он думает, будто все люди — это видения, призрачные демоны, которые не пускают его в некий благословенный иной мир.
— Замечательно, — равнодушно отозвался Гален.
— Да, — согласилась Pea, опускаясь на колени рядом с ним и все же стараясь не попасть под дождь. — Его иной мир вообще замечателен.
После недолгого молчания она шепотом спросила:
— Ты был там?
Гален посмотрел на нее так, словно она была так же безумна, как и Маддок. Потом, покачав головой, отвернулся.
— Нет, Pea, я никогда не бывал в «ином мире» Маддока, — резковато ответил он.
— Странно, — перебила Pea, — потому что он тебя там видел.
Гален снова повернулся к ней.
— Что?
Pea улыбнулась скорее своим мыслям, чем Галену.
— Ну да, а ты разве не знал? Маддок говорит, что он тебя там видел.
— Вот уж не припомню, чтобы встречал его даже в нашем мире, не то что в ином. Хватит об этом, ладно?
— Тогда кто же та темнокожая крылатая женщина, с которой ты часто встречаешься у водопадов?
Гален сердито посмотрел на женщину.
— Ага, значит, Маддок все-таки видел тебя!
Гален повернулся к ней спиной.
— Я... я не знаю, о чем ты.
— Конечно не знаешь, — сказала Pea с едким сарказмом. — Но если бы ты был тем самым человеком в розовом, который разговаривал с крылатой женщиной, мы смогли бы помочь друг другу.
— Pea... Слушай, я просто хочу вернуться домой.
— А я хочу помочь тебе вновь обрести дом, — очень решительно заявила Pea. — Послушай, с этим безумием не все так просто, как кажется Васске. Если ты понимаешь, о чем я. Кое-кто здесь и впрямь безумен, но большинству Избранных являются одни и те же видения, и симптомы их болезни тоже схожи.
Гален снова повернулся к ней.
— О чем ты говоришь, драк тебя забери?
— Подумай, — продолжала Pea. — Это вроде эпидемии, причины которой никто не знает. Ни один из симптомов болезни не опасен для жизни больного и не приносит вреда остальным. У некоторых безумцев даже появляются необычные способности... Но всех таких людей объявляют Избранниками и увозят в темное сердце Хрунарда, и больше о них никто никогда не слышит.
Гален фыркнул.
— Ты хочешь сказать, что Избрание — нечто вроде болезни?
— Не совсем так, — покачала головой Pea. — Мы уже давно изучаем этот вопрос. Мы пришли к выводу, что люди во снах Избранников и в самом деле существуют. Ты первый человек, который может подтвердить, что такие видения являются не только Маддоку. Должна же существовать причина... Разве я сказала что-то смешное?
Гален вздохнул, все еще улыбаясь.
— Да нет, просто... Я внимательно слушаю рассуждения сумасшедшей.
— Я не такая, как вы! — оборвала его Pea.
— Ах вот как, не такая? — нехорошо усмехнулся Гален.
— Нет, я... Я не это имела в виду!
Гален подался к ней, почти коснувшись лбом ее лба. С лица его капала вода.
— А что ты имела в виду, Pea? Что ты можешь сказать такого, что хоть на шаг приблизило бы меня к дому? А, Реа?
Она не отпрянула.
— Я хочу сказать, что если мы будем действовать вместе, то сможем понять причины Избрания. А если мы их поймем, то это поможет нам всем обрести свободу — и мне, и тебе, и Маддоку.
Гален прищурился.
— Каким образом?
— Я... я еще не знаю...
Гален разочарованно отодвинулся.
— Но это лучше, чем умирать поодиночке! — продолжала Реа. — Почти со всеми людьми здесь происходит что-то очень странное, и с Маддоком, и с тобой. Если бы мы только поняли...
— Погоди, — жестом остановил ее Гален. — С Маддоком и со мной? А как же насчет тебя?
Реа на мгновение замерла. Она шевелила губами, но не могла произнести ни слова.
— Ты... Ведь ты сама не видела меня у водопадов, так?
— Я все время была вместе с Маддоком, — ответила Реа, отвернувшись. — Я была с ним...
Гален смотрел на нее в упор.
— Да, но у водопадов тебя с ним не было. Ты сама не видела крылатую женщину, так ведь?
Реа поглядела ему в глаза и ответила:
— Да, не видела.
— Значит, тебя там не было?
— Не было, — прямо ответила она.
— Потому что ты не безумна, верно? — спросил Гален.
— Верно, — хрипло прошептала она.
— Ты просто притворилась Избранницей? — Гален не знал, ужасаться или восхищаться. — Клянусь Когтем, да ты сошла с ума!
— Сошла с ума? — повторила Pea. — А разве не становятся Избранниками именно сумасшедшие?
Гален рассмеялся, пытаясь понять ее странную логику.
— Но почему ты притворилась безумной?
— Ради любви. — Она произнесла это слово так, будто оно было тяжкой ношей, а не благословением, и повернулась к человеку, спавшему на жесткой койке. Голос ее стал спокойным и теплым, и это напомнило Галену о том, что потерял он сам. — Маддок — мой... он был моим мужем. Мы много лет ухитрялись избегать Избрания, но в последние несколько месяцев Маддоку стало хуже. Он попался, был избран, и я пожелала последовать за ним. Ты меня понимаешь, правда? Пусть формально мы больше не были женаты... Что с тобой?
Глаза Галена наполнились слезами, почти не заметными из-за потоков дождя, все еще лившихся через решетку сверху.
— Столько всего случилось, что я... забыл, — еле слышно выговорил он. — Избранных Васской вырывают из обычного мира. Они освобождаются от всех прежних связей. Все заключенные ими контракты и браки считаются расторгнутыми в глазах Пир Драконис.
— Да, Гален, — сказала Pea, взяв мужа за руку. — Все мы мертвы для остального мира.
14
15
— Да, — ответил Маддок. — Да, я хочу отдохнуть.
— Отдохнуть от тревог этого мира? — спросила Pea.
— Да, — согласился Маддок с глупой улыбкой. — Отдохнуть от тревог этого мира.
Pea повернулась к Галену.
— Пожалуйста, помогите мне. Ему надо где-нибудь прилечь. Если мы найдем место, где он сможет отдохнуть, он никого больше не побеспокоит.
Гален огляделся. Его мутило, ему отчаянно хотелось снова заползти на койку и прижаться к прохладному дереву, но он не знал, куда еще можно уложить усталого старика.
— Пусть ложится на... на мою койку... если хочет, конечно...
Но на койке Галена уже кто-то лежал — коренастый толстяк с редеющими волосами.
— Прошу прощения, — окликнул его Гален.
Тот не отозвался.
— Прошу прощения, — сказал Гален погромче, решив, что его не расслышали.
Человек не пошевелился.
Гален раздраженно похлопал его по плечу.
— Пожалуйста, слезьте. Вы заняли мое место.
Незнакомец повернул к Галену круглое лицо с обвисшими щеками, багровое от возмущения.
— Да ты знаешь, кто я такой? Убирайся, не то худо будет.
— Вы лежите на моей койке — пожалуйста, освободите ее, — сердито откликнулся Гален.
— Я старшина гильдии в Шардандельве! — закричал тот, еще больше побагровев. — Теперь это моя койка, моя по праву!
Гален мгновение молча смотрел на нахала, начиная понимать, что безумие на этом корабле принимает самые разные формы. Он повернулся к Pea, которая с трудом поддерживала еле стоявшего на ногах Маддока.
— Есть идеи?
— Сбросьте его за борт, — сказала она с холодной улыбкой, — если думаете, что это поможет. Маддока надо уложить, а то у него начнется новый приступ.
Гален посмотрел на старшину гильдии, пожал плечами и схватил его за рубашку.
— Эй, ты чего...
— Прошу прощения, — сказал Гален, — боюсь, вы ошиблись местом.
И он одним движением сдернул толстяка на пол.
— Ну, госпожа, — проговорил Гален со вздохом, — сгодится?
Pea кивнула и подвела Маддока к узкой койке.
Почти всю ночь сквозь решетку в потолке хлестал дождь, но Галена не тревожило это. Он сидел под решеткой, и ему казалось, что каскады воды омывают его душу. Большинство людей на борту считали его вконец свихнувшимся, поэтому не обращали на него внимания, считая, что любой разумный человек постарался бы остаться сухим.
Гален же радовался свободному месту и свежему воздуху, наполнявшему его легкие. Уж лучше быть мокрым, чем умирать от давки и духоты.
Pea сидела на краю койки рядом с Маддоком: безумец спал, лицо его было спокойным, он легко и ровно дышал. Но грустные глаза Pea смотрели не на Маддока, а на мокрого насквозь Галена, который сидел, прислонившись к деревянной переборке.
Наконец она обратилась к юноше — так тихо, что он едва расслышал:
— Кто вы такой?
Гален повернулся к ней и с усмешкой откинул с лица мокрые спутанные волосы.
— Хороший вопрос, госпожа...
— Pea, — проговорила она.
— Прошу прощения?
— Pea... зови меня Pea, — тихо сказала она, — а моего мужа зовут Маддок.
Гален подставил лицо под дождь.
Женщина не отставала:
— Так кто же ты такой?
— Можешь звать меня Галеном, Pea.
Женщина немного подумала.
— Гален, значит? Не очень внушительное имя...
Гален устало улыбнулся сквозь струи дождя.
— Извини... Я и сам, похоже, не очень внушителен.
Pea нахмурилась, потом осторожно придвинулась ближе.
— Нет, сомневаюсь. Видишь ли, Маддок болен. Он думает, будто все люди — это видения, призрачные демоны, которые не пускают его в некий благословенный иной мир.
— Замечательно, — равнодушно отозвался Гален.
— Да, — согласилась Pea, опускаясь на колени рядом с ним и все же стараясь не попасть под дождь. — Его иной мир вообще замечателен.
После недолгого молчания она шепотом спросила:
— Ты был там?
Гален посмотрел на нее так, словно она была так же безумна, как и Маддок. Потом, покачав головой, отвернулся.
— Нет, Pea, я никогда не бывал в «ином мире» Маддока, — резковато ответил он.
— Странно, — перебила Pea, — потому что он тебя там видел.
Гален снова повернулся к ней.
— Что?
Pea улыбнулась скорее своим мыслям, чем Галену.
— Ну да, а ты разве не знал? Маддок говорит, что он тебя там видел.
— Вот уж не припомню, чтобы встречал его даже в нашем мире, не то что в ином. Хватит об этом, ладно?
— Тогда кто же та темнокожая крылатая женщина, с которой ты часто встречаешься у водопадов?
Гален сердито посмотрел на женщину.
— Ага, значит, Маддок все-таки видел тебя!
Гален повернулся к ней спиной.
— Я... я не знаю, о чем ты.
— Конечно не знаешь, — сказала Pea с едким сарказмом. — Но если бы ты был тем самым человеком в розовом, который разговаривал с крылатой женщиной, мы смогли бы помочь друг другу.
— Pea... Слушай, я просто хочу вернуться домой.
— А я хочу помочь тебе вновь обрести дом, — очень решительно заявила Pea. — Послушай, с этим безумием не все так просто, как кажется Васске. Если ты понимаешь, о чем я. Кое-кто здесь и впрямь безумен, но большинству Избранных являются одни и те же видения, и симптомы их болезни тоже схожи.
Гален снова повернулся к ней.
— О чем ты говоришь, драк тебя забери?
— Подумай, — продолжала Pea. — Это вроде эпидемии, причины которой никто не знает. Ни один из симптомов болезни не опасен для жизни больного и не приносит вреда остальным. У некоторых безумцев даже появляются необычные способности... Но всех таких людей объявляют Избранниками и увозят в темное сердце Хрунарда, и больше о них никто никогда не слышит.
Гален фыркнул.
— Ты хочешь сказать, что Избрание — нечто вроде болезни?
— Не совсем так, — покачала головой Pea. — Мы уже давно изучаем этот вопрос. Мы пришли к выводу, что люди во снах Избранников и в самом деле существуют. Ты первый человек, который может подтвердить, что такие видения являются не только Маддоку. Должна же существовать причина... Разве я сказала что-то смешное?
Гален вздохнул, все еще улыбаясь.
— Да нет, просто... Я внимательно слушаю рассуждения сумасшедшей.
— Я не такая, как вы! — оборвала его Pea.
— Ах вот как, не такая? — нехорошо усмехнулся Гален.
— Нет, я... Я не это имела в виду!
Гален подался к ней, почти коснувшись лбом ее лба. С лица его капала вода.
— А что ты имела в виду, Pea? Что ты можешь сказать такого, что хоть на шаг приблизило бы меня к дому? А, Реа?
Она не отпрянула.
— Я хочу сказать, что если мы будем действовать вместе, то сможем понять причины Избрания. А если мы их поймем, то это поможет нам всем обрести свободу — и мне, и тебе, и Маддоку.
Гален прищурился.
— Каким образом?
— Я... я еще не знаю...
Гален разочарованно отодвинулся.
— Но это лучше, чем умирать поодиночке! — продолжала Реа. — Почти со всеми людьми здесь происходит что-то очень странное, и с Маддоком, и с тобой. Если бы мы только поняли...
— Погоди, — жестом остановил ее Гален. — С Маддоком и со мной? А как же насчет тебя?
Реа на мгновение замерла. Она шевелила губами, но не могла произнести ни слова.
— Ты... Ведь ты сама не видела меня у водопадов, так?
— Я все время была вместе с Маддоком, — ответила Реа, отвернувшись. — Я была с ним...
Гален смотрел на нее в упор.
— Да, но у водопадов тебя с ним не было. Ты сама не видела крылатую женщину, так ведь?
Реа поглядела ему в глаза и ответила:
— Да, не видела.
— Значит, тебя там не было?
— Не было, — прямо ответила она.
— Потому что ты не безумна, верно? — спросил Гален.
— Верно, — хрипло прошептала она.
— Ты просто притворилась Избранницей? — Гален не знал, ужасаться или восхищаться. — Клянусь Когтем, да ты сошла с ума!
— Сошла с ума? — повторила Pea. — А разве не становятся Избранниками именно сумасшедшие?
Гален рассмеялся, пытаясь понять ее странную логику.
— Но почему ты притворилась безумной?
— Ради любви. — Она произнесла это слово так, будто оно было тяжкой ношей, а не благословением, и повернулась к человеку, спавшему на жесткой койке. Голос ее стал спокойным и теплым, и это напомнило Галену о том, что потерял он сам. — Маддок — мой... он был моим мужем. Мы много лет ухитрялись избегать Избрания, но в последние несколько месяцев Маддоку стало хуже. Он попался, был избран, и я пожелала последовать за ним. Ты меня понимаешь, правда? Пусть формально мы больше не были женаты... Что с тобой?
Глаза Галена наполнились слезами, почти не заметными из-за потоков дождя, все еще лившихся через решетку сверху.
— Столько всего случилось, что я... забыл, — еле слышно выговорил он. — Избранных Васской вырывают из обычного мира. Они освобождаются от всех прежних связей. Все заключенные ими контракты и браки считаются расторгнутыми в глазах Пир Драконис.
— Да, Гален, — сказала Pea, взяв мужа за руку. — Все мы мертвы для остального мира.
14
КРЕПОСТЬ У ЗАЛИВА
Шторм примчался с северо-запада; местные моряки называли подобные шторма «плакальщиками». В конце года такие бури случались часто, они как старые шумные друзья прилетали в гости с севера океана Шандизик.
Сперва ветра гудели в парусах торговых кораблей, плывших меж островов под общим названием Драконьи Зубы, и взбивали волны Северного моря, покрывая их пенистыми барашками. Потом шторм устремился в пролив Хадран и окончательно утих только в море Чебон. Плакальщики всегда предвещали наступление осенних холодов.
Довольно скоро ветер переменится, и на смену плакальщикам придут белые зимние бураны. Но пока что над морем властвовали более спокойные ветра королевства Васски.
Торговый корабль «Удача» быстро скользил под нависавшими над морем башнями облаков. Команда взяла рифы на парусах, чтобы не рисковать такелажем. Для любого торгового корабля была важна скорость, но при слишком большой парусности сильный ветер мог погубить судно. Ветер и так пел в бакштагах, когда нос «Удачи» решительно резал волны.
Ветер дул и в спину Беркиты. Она стояла на юте, не обращая внимания на брызги. Волосы ее трепал ветер, и женщина плотно куталась в льняной плащ. Она не обращала внимания ни на суету матросов вокруг, ни на песни ветра — она не спускала глаз с далекого берега, который до сих пор знала только по рассказам.
Гален был где-то там, она это чувствовала. Он шагал по дорогам, на которые она еще не ступала, видел то, чего она еще не видела, но над ним сияло то же самое солнце и расстилалось то же небо. Эта мысль слегка согревала Беркиту.
Ветер, что бил ей в спину, приближал ее к Галену, лишь это и было важно. И все же ей казалось, что они продвигаются вперед мучительно медленно. Если бы она только могла усилием воли подогнать корабль! Море и ветер, судя по всему, были на ее стороне, но их сила была не беспредельна.
Поэтому она могла лишь молиться и просить Васску пощадить ее мужа, ставшего жертвой жестокой ошибки. Ее губы шептали слова, которые подхватывал ветер — Беркита просила донести ее мольбу до Васски, чтобы тот позволил ей снова увидеть и обнять мужа.
— А ветер неплохой, — прозвучал за ее спиной знакомый голос.
Беркита вздрогнула. Погрузившись в молитву, она не заметила, как к ней приблизился закутанный в меха гном, и не смогла скрыть своего испуга.
— Сефас! Ох, извини. Я... Я не...
— Твои слова меня не тревожат, госпожа Арвад, — ответил гном. Его руки намертво вцепились в борт, ноги были широко расставлены. — Дыхание Хкулиена толкает нас к Хрунарду. Госпожа Арвад любима богами земли! Два солнца прошли, а Сефас не чует земли. Не знаешь, далеко ли тута до суши, госпожа Арвад?
Беркита вгляделась в горизонт.
— Нет, Сефас, не знаю, а капитану уже надоели мои расспросы. Можешь сам у него спросить...
Сефас фыркнул.
— Спрашивал я у него! А капитан в ответ: «Зачем слепому гному это знать? Слепой гном все равно заблудился. Даже если будет знать, где земля, что с того толку!»
Беркита возмущенно повернулась к гному.
— Да как он смел так с тобой разговаривать? Мы заплатили за проезд, он не имеет права...
— Не имеет. — Сефас поднял руки, пытаясь успокоить спутницу. — Халан свету чужие. Люди боятся тьмы. Прячутся от нее. Кланы Халан живут во тьме. Люди боятся того, чего не знают.
Корабль рассек очередную волну, и гном принюхался к ветру.
— Но мы подходим к Отцу-Земле. К вечернему приливу госпожа Арвад уже будет в порту.
— Ты уверен? — спросила Беркита, наклонившись через влажный релинг и вглядываясь в далекий горизонт.
Гном улыбнулся из-под взъерошенной ветром меховой отделки своего капюшона.
— Капитан тутошний слепее слепца. Сефас видит лучше его, хоть и не глазами. — Он постучал пальцем по носу. — Сефас знает запах Отца-Земли. Этот запах зовет меня. Мы будем в порту на закате, госпожа Арвад.
— А что потом? — встревожено спросила Беркита.
— Потом, — гном повернул голову и словно посмотрел на нее сквозь плотную повязку на глазах, — потом мы начнем поиски.
Бэйфаст четко вырисовывался на фоне гаснущего заката. Беркита до сих пор не удалялась от дома дальше, чем на сорок миль, и порт, к которому они приближались, приводил ее одновременно в ужас и в восторг.
Капитан отдал через боцмана несколько приказов, и «Удача» пошла медленней. Корабль находился за внешним коралловым рифом, ограждавшим гавань, и Берките казалось, будто судно совсем остановилось, хотя на самом деле оно продолжало двигаться, только мучительно медленно. Естественный риф был укреплен камнями и металлическими конструкциями, в результате чего получился внушительный мол. Похоже, в гавань вел лишь один проход, по сторонам которого высились два маяка; на них горели сигнальные огни.
— Столпы Рамаса! — восхищенно выдохнула Беркита. — Они великолепны!
Несколько матросов, работавших на палубе, услышали ее слова и начали перемигиваться. Сефас чуть не подавился.
— Госпожа Арвад...
— Я слышала рассказы, конечно, но никогда не думала, что сама их увижу! Только представь себе — проклятые флоты Павшей Империи отплывали от этих самых башен на битву с морскими змеями Васски!
Матросы еле удержались от смеха.
— Это не Столпы Рамаса, — вполголоса произнес Сефас.
— Что? — Беркита покраснела.
Сефас решил, что она не расслышала, и заговорил громче, чем еще больше развеселил команду.
— Эти башни — не столпы Рамаса. А просто-напросто тутошние портовые маяки.
— Ой, — только и сказала смущенная Беркита.
— Да не кручиньтесь. У котлов, в которых горят огни на этих маяках, своя история. Их привезли из развалин Азелантас далеко на юге. Они тоже часть той самой Старой Империи. Их гномы сковали, и красивые они, наверняка. Сефас чует на них ржавчину. Металл разъедают морские брызги, сдается. Жаль такое прошлое терять.
Беркита кивнула, ужасно пристыженная, гадая, сколько же еще всего она не знает.
Тот мир, что был ей известен, не тревожил женщину. Она выросла в кузнице отца и считала, что впитала в себя некие свойства стали: силу, закалку, остроту и гибкость, достаточную, чтобы не сломаться. Но ее страшило неведомое, а мир, в который она входила, был полон тайн.
Беркита взглянула на большой портовый город по ту сторону широкой гавани. Тонкие башни, увенчанные куполами, казались чужими и пугающими, и Беркита почувствовала себя маленькой и ничтожной. Как она найдет Галена, если мир такой огромный, а она такая маленькая?
Корабль осторожно вошел в гавань, и то, что он продвигался так медленно, только усилило тревогу Беркиты. Она отчаянно старалась успокоиться, повторяя снова и снова, что как бы медленно ни шло судно, через некоторое время она окажется на том же берегу, где сейчас ее муж. Она знала: церковь считает, что их брак расторгнут, но не могла себя заставить думать о нем по-другому.
Беркита очень удивилась, когда корабль внезапно бросил якорь далеко от береговой линии.
— Сефас, мы уже остановились?
— Точно, остановились! — отрывисто сказал гном и наклонился, чтобы подобрать с палубы пару мешков.
— Но почему? Почему корабль не идет к берегу?
— Успокойся, госпожа. — Сефас перекинул оба мешка через плечо. — Посмотри на пристань и скажи Сефасу, что тама.
— На набережной?
— Да, ты будешь глазами Сефаса. Что ты там видишь?
— Ну, много лодок, то есть кораблей. Никогда в жизни столько не видела. Я вижу много всякого, от рыбачьих лодок до торговых судов.
— А змеиные корабли есть? — поинтересовался Сефас.
— Не знаю, я никогда их не видела, и....
— Они такие необычные с виду, — перебил Сефас. Гном тоже был встревожен. — Носы закругленные, разветвленные мачты. Ходят без парусов.
— Я вижу их! — тут же воскликнула Беркита. — Они повсюду! Как они умудряются ходить без парусов?
— Монахи Пир разговаривают со змеями мердраками. Змеи несут корабль легко, как шляпу. Толкают его по морю, быстрее ветра. Где они?
— Ну, — Беркита прищурилась: ее глаза слепил свет заходящего солнца, — кажется, у пристани стоят восемь таких кораблей. А других там и нет.
— Ага, — буркнул Сефас, — дела у Пир идут неплохо.
— Еще три, похоже, ждут, когда освободится место у пристани, они движутся взад-вперед.
Сефас усмехнулся.
— Змеи не любят ждать. Они беспокойные! А еще есть?
— Еще пять выходят из гавани, — сказала женщина. — Они уже почти в море.
Сефас что-то буркнул и отвернулся.
— Тогда время дорого, госпожа Арвад. Эти корабли высаживают Избранных. Если Гален среди них, есть шанс его освободить.
— Если? — резко повторила Беркита, спускаясь вслед за гномом к трапу. — Как это — если?
— Бэйфаст — ближайший от Бенина порт. Скорее всего, тут Галена и высадят.
Гном вытянул руку, Беркита взяла ее и положила на перила. Сефас благодарно кивнул и начал ощупью спускаться на среднюю палубу, продолжая говорить:
— И еще это первый порт после Мыса Хадран. Самый лучший шанс добраться до Галена перед Митанласом... Подошла лодка с пристани, так, госпожа? Сефас уже упаковал твои вещи, так что отправляемся!
Он уже хотел начать спускаться, но Беркита заметила, что лодка еще не подошла к трапу, и втащила нагруженного мешками гнома обратно.
— Еще рано, Сефас. Что ты имел в виду, когда сказал «если Гален среди них»? — нетерпеливо спросила она.
Гном вздохнул и положил свободную руку на руку Беркиты, все еще лежавшую на его плече. Тонкие пальцы женщины почти скрылись под громадной ладонью.
— На берегах Хрунарда много портов Васски. Причал-у-Залива только один. Есть еще Подветренный Ланкстед, Вестувис и Южный Порт. Может, есть и другие дальше на севере, куда Сефас не ходил. Змеиные корабли знают их все, а Сефас не знает.
— А если его тут не будет, — спросила негромко Беркита, — где нам его искать?
Сефас поднял лицо к небу.
— Солнце больше не греет мне спину. Видишь закатное солнце, госпожа? За Бэйфастом, за холмами Хинтон, там, где спит солнце, там Митанлас.
Гном повернул прикрытые повязкой слепые глаза к солнцу, которого не видел.
— Туда, где умирает солнце, идут все мертвые Избранники Васски. Мы живем среди мертвецов... Там, где умирает солнце, мы и найдем Галена!
Сперва ветра гудели в парусах торговых кораблей, плывших меж островов под общим названием Драконьи Зубы, и взбивали волны Северного моря, покрывая их пенистыми барашками. Потом шторм устремился в пролив Хадран и окончательно утих только в море Чебон. Плакальщики всегда предвещали наступление осенних холодов.
Довольно скоро ветер переменится, и на смену плакальщикам придут белые зимние бураны. Но пока что над морем властвовали более спокойные ветра королевства Васски.
Торговый корабль «Удача» быстро скользил под нависавшими над морем башнями облаков. Команда взяла рифы на парусах, чтобы не рисковать такелажем. Для любого торгового корабля была важна скорость, но при слишком большой парусности сильный ветер мог погубить судно. Ветер и так пел в бакштагах, когда нос «Удачи» решительно резал волны.
Ветер дул и в спину Беркиты. Она стояла на юте, не обращая внимания на брызги. Волосы ее трепал ветер, и женщина плотно куталась в льняной плащ. Она не обращала внимания ни на суету матросов вокруг, ни на песни ветра — она не спускала глаз с далекого берега, который до сих пор знала только по рассказам.
Гален был где-то там, она это чувствовала. Он шагал по дорогам, на которые она еще не ступала, видел то, чего она еще не видела, но над ним сияло то же самое солнце и расстилалось то же небо. Эта мысль слегка согревала Беркиту.
Ветер, что бил ей в спину, приближал ее к Галену, лишь это и было важно. И все же ей казалось, что они продвигаются вперед мучительно медленно. Если бы она только могла усилием воли подогнать корабль! Море и ветер, судя по всему, были на ее стороне, но их сила была не беспредельна.
Поэтому она могла лишь молиться и просить Васску пощадить ее мужа, ставшего жертвой жестокой ошибки. Ее губы шептали слова, которые подхватывал ветер — Беркита просила донести ее мольбу до Васски, чтобы тот позволил ей снова увидеть и обнять мужа.
— А ветер неплохой, — прозвучал за ее спиной знакомый голос.
Беркита вздрогнула. Погрузившись в молитву, она не заметила, как к ней приблизился закутанный в меха гном, и не смогла скрыть своего испуга.
— Сефас! Ох, извини. Я... Я не...
— Твои слова меня не тревожат, госпожа Арвад, — ответил гном. Его руки намертво вцепились в борт, ноги были широко расставлены. — Дыхание Хкулиена толкает нас к Хрунарду. Госпожа Арвад любима богами земли! Два солнца прошли, а Сефас не чует земли. Не знаешь, далеко ли тута до суши, госпожа Арвад?
Беркита вгляделась в горизонт.
— Нет, Сефас, не знаю, а капитану уже надоели мои расспросы. Можешь сам у него спросить...
Сефас фыркнул.
— Спрашивал я у него! А капитан в ответ: «Зачем слепому гному это знать? Слепой гном все равно заблудился. Даже если будет знать, где земля, что с того толку!»
Беркита возмущенно повернулась к гному.
— Да как он смел так с тобой разговаривать? Мы заплатили за проезд, он не имеет права...
— Не имеет. — Сефас поднял руки, пытаясь успокоить спутницу. — Халан свету чужие. Люди боятся тьмы. Прячутся от нее. Кланы Халан живут во тьме. Люди боятся того, чего не знают.
Корабль рассек очередную волну, и гном принюхался к ветру.
— Но мы подходим к Отцу-Земле. К вечернему приливу госпожа Арвад уже будет в порту.
— Ты уверен? — спросила Беркита, наклонившись через влажный релинг и вглядываясь в далекий горизонт.
Гном улыбнулся из-под взъерошенной ветром меховой отделки своего капюшона.
— Капитан тутошний слепее слепца. Сефас видит лучше его, хоть и не глазами. — Он постучал пальцем по носу. — Сефас знает запах Отца-Земли. Этот запах зовет меня. Мы будем в порту на закате, госпожа Арвад.
— А что потом? — встревожено спросила Беркита.
— Потом, — гном повернул голову и словно посмотрел на нее сквозь плотную повязку на глазах, — потом мы начнем поиски.
Бэйфаст четко вырисовывался на фоне гаснущего заката. Беркита до сих пор не удалялась от дома дальше, чем на сорок миль, и порт, к которому они приближались, приводил ее одновременно в ужас и в восторг.
Капитан отдал через боцмана несколько приказов, и «Удача» пошла медленней. Корабль находился за внешним коралловым рифом, ограждавшим гавань, и Берките казалось, будто судно совсем остановилось, хотя на самом деле оно продолжало двигаться, только мучительно медленно. Естественный риф был укреплен камнями и металлическими конструкциями, в результате чего получился внушительный мол. Похоже, в гавань вел лишь один проход, по сторонам которого высились два маяка; на них горели сигнальные огни.
— Столпы Рамаса! — восхищенно выдохнула Беркита. — Они великолепны!
Несколько матросов, работавших на палубе, услышали ее слова и начали перемигиваться. Сефас чуть не подавился.
— Госпожа Арвад...
— Я слышала рассказы, конечно, но никогда не думала, что сама их увижу! Только представь себе — проклятые флоты Павшей Империи отплывали от этих самых башен на битву с морскими змеями Васски!
Матросы еле удержались от смеха.
— Это не Столпы Рамаса, — вполголоса произнес Сефас.
— Что? — Беркита покраснела.
Сефас решил, что она не расслышала, и заговорил громче, чем еще больше развеселил команду.
— Эти башни — не столпы Рамаса. А просто-напросто тутошние портовые маяки.
— Ой, — только и сказала смущенная Беркита.
— Да не кручиньтесь. У котлов, в которых горят огни на этих маяках, своя история. Их привезли из развалин Азелантас далеко на юге. Они тоже часть той самой Старой Империи. Их гномы сковали, и красивые они, наверняка. Сефас чует на них ржавчину. Металл разъедают морские брызги, сдается. Жаль такое прошлое терять.
Беркита кивнула, ужасно пристыженная, гадая, сколько же еще всего она не знает.
Тот мир, что был ей известен, не тревожил женщину. Она выросла в кузнице отца и считала, что впитала в себя некие свойства стали: силу, закалку, остроту и гибкость, достаточную, чтобы не сломаться. Но ее страшило неведомое, а мир, в который она входила, был полон тайн.
Беркита взглянула на большой портовый город по ту сторону широкой гавани. Тонкие башни, увенчанные куполами, казались чужими и пугающими, и Беркита почувствовала себя маленькой и ничтожной. Как она найдет Галена, если мир такой огромный, а она такая маленькая?
Корабль осторожно вошел в гавань, и то, что он продвигался так медленно, только усилило тревогу Беркиты. Она отчаянно старалась успокоиться, повторяя снова и снова, что как бы медленно ни шло судно, через некоторое время она окажется на том же берегу, где сейчас ее муж. Она знала: церковь считает, что их брак расторгнут, но не могла себя заставить думать о нем по-другому.
Беркита очень удивилась, когда корабль внезапно бросил якорь далеко от береговой линии.
— Сефас, мы уже остановились?
— Точно, остановились! — отрывисто сказал гном и наклонился, чтобы подобрать с палубы пару мешков.
— Но почему? Почему корабль не идет к берегу?
— Успокойся, госпожа. — Сефас перекинул оба мешка через плечо. — Посмотри на пристань и скажи Сефасу, что тама.
— На набережной?
— Да, ты будешь глазами Сефаса. Что ты там видишь?
— Ну, много лодок, то есть кораблей. Никогда в жизни столько не видела. Я вижу много всякого, от рыбачьих лодок до торговых судов.
— А змеиные корабли есть? — поинтересовался Сефас.
— Не знаю, я никогда их не видела, и....
— Они такие необычные с виду, — перебил Сефас. Гном тоже был встревожен. — Носы закругленные, разветвленные мачты. Ходят без парусов.
— Я вижу их! — тут же воскликнула Беркита. — Они повсюду! Как они умудряются ходить без парусов?
— Монахи Пир разговаривают со змеями мердраками. Змеи несут корабль легко, как шляпу. Толкают его по морю, быстрее ветра. Где они?
— Ну, — Беркита прищурилась: ее глаза слепил свет заходящего солнца, — кажется, у пристани стоят восемь таких кораблей. А других там и нет.
— Ага, — буркнул Сефас, — дела у Пир идут неплохо.
— Еще три, похоже, ждут, когда освободится место у пристани, они движутся взад-вперед.
Сефас усмехнулся.
— Змеи не любят ждать. Они беспокойные! А еще есть?
— Еще пять выходят из гавани, — сказала женщина. — Они уже почти в море.
Сефас что-то буркнул и отвернулся.
— Тогда время дорого, госпожа Арвад. Эти корабли высаживают Избранных. Если Гален среди них, есть шанс его освободить.
— Если? — резко повторила Беркита, спускаясь вслед за гномом к трапу. — Как это — если?
— Бэйфаст — ближайший от Бенина порт. Скорее всего, тут Галена и высадят.
Гном вытянул руку, Беркита взяла ее и положила на перила. Сефас благодарно кивнул и начал ощупью спускаться на среднюю палубу, продолжая говорить:
— И еще это первый порт после Мыса Хадран. Самый лучший шанс добраться до Галена перед Митанласом... Подошла лодка с пристани, так, госпожа? Сефас уже упаковал твои вещи, так что отправляемся!
Он уже хотел начать спускаться, но Беркита заметила, что лодка еще не подошла к трапу, и втащила нагруженного мешками гнома обратно.
— Еще рано, Сефас. Что ты имел в виду, когда сказал «если Гален среди них»? — нетерпеливо спросила она.
Гном вздохнул и положил свободную руку на руку Беркиты, все еще лежавшую на его плече. Тонкие пальцы женщины почти скрылись под громадной ладонью.
— На берегах Хрунарда много портов Васски. Причал-у-Залива только один. Есть еще Подветренный Ланкстед, Вестувис и Южный Порт. Может, есть и другие дальше на севере, куда Сефас не ходил. Змеиные корабли знают их все, а Сефас не знает.
— А если его тут не будет, — спросила негромко Беркита, — где нам его искать?
Сефас поднял лицо к небу.
— Солнце больше не греет мне спину. Видишь закатное солнце, госпожа? За Бэйфастом, за холмами Хинтон, там, где спит солнце, там Митанлас.
Гном повернул прикрытые повязкой слепые глаза к солнцу, которого не видел.
— Туда, где умирает солнце, идут все мертвые Избранники Васски. Мы живем среди мертвецов... Там, где умирает солнце, мы и найдем Галена!
15
ХРУНАРД
— Где мы? — выдохнула Pea.
Гален покачал головой. Он понятия не имел.
С тревогой наблюдая за солнцем, он запомнил, что оно еще дважды прошло над решеткой трюма, и только после этого змеиный корабль заскользил по волнам более медленно и плавно. Потом судно накренилось, и его тряхнуло от трубного рева, раздавшегося откуда-то снизу.
Пленники испуганно завопили. Потом решетка открылась, и монахи Пир, вооруженные кривыми посохами, позвали пленников наверх. Гален поднялся на палубу вслед за остальными, за ним шла Pea, помогая Маддоку.
Яркий свет почти ослепил Галена, но спустя мгновение его глаза привыкли, и он понял, что смотрит на землю, которой раньше никогда не видел.
Залив, бирюзовые воды которого дугой огибал риф, был куда меньше, чем залив Миррен, и все здесь выглядело по-другому. Земля казалась плоской, отсюда можно было разглядеть лишь две небольшие возвышенности: одну — на востоке, другую — на севере. Впереди тянулась полоса сверкающего белого пляжа; в гавани стояло несколько кораблей поменьше змеиного, паруса бригантин пылали под полуденным солнцем. Гален увидел и несколько других змеиных кораблей — они слегка покачивались на волнах у пристани.
Однако не это привлекло в первую очередь его внимание.
На палубе он увидел двойные клетки, снабженные лямками, с помощью которых ношу приторачивали к спинам торусков. Точно в таких же клетках Избранных доставили на корабль в Каменном Порту.
Гален вышел туда, где монахи Пир выстраивали Избранных и загоняли их в клетки. По мере того как клетки наполнялись, матросы поднимали их с помощью тросов и опускали за борт на спины ожидающих торусков. По длинной пристани, возле которой стоял корабль, уже двигалась неровная цепь торусков.
За набережной раскинулся городок. Его приземистые дома некогда были раскрашены в яркие цвета, но теперь выцвели и поблекли в бесконечной битве с морскими стихиями. Главная улица переходила в дорогу, поднимающуюся на невысокий холм. На ней Гален увидел караван торусков, каждый с полной клеткой на спине — животные двигались на юг, но куда именно, он не видел. Лохматые тучи, все еще набегавшие с севера, на горизонте сливались в пурпурную тьму.
Гален вздрогнул и на подгибающихся ногах шагнул вперед. Он в отчаянии подумал, что от дома его отделяет все больше и больше миль. Он словно брел по бесконечной тропе, с каждым шагом все больше удаляясь от всего, что дорого его сердцу.
Он вдруг с криком рванулся к борту корабля. Не важно как, но он должен вырваться отсюда! Он бежал к борту, от ужаса не замечая ничего, кроме открытых вод залива, казавшихся сейчас такими манящими.
Он даже не заметил монаха Пир, стоявшего между ним и бортом корабля. Монах, до сих пор не сталкивавшийся с сопротивлением пленников, не подготовился к такому повороту событий.
Гален налетел на него и повалил на палубу; на мгновение споткнулся о монаха, но не упал. Думая лишь о том, как выбраться с корабля и во что бы то ни стало вернуться домой, он уже схватился за борт, чтобы перелезть через него...
И тут в его голове взорвалась яркая вспышка боли.
Гален покачал головой. Он понятия не имел.
С тревогой наблюдая за солнцем, он запомнил, что оно еще дважды прошло над решеткой трюма, и только после этого змеиный корабль заскользил по волнам более медленно и плавно. Потом судно накренилось, и его тряхнуло от трубного рева, раздавшегося откуда-то снизу.
Пленники испуганно завопили. Потом решетка открылась, и монахи Пир, вооруженные кривыми посохами, позвали пленников наверх. Гален поднялся на палубу вслед за остальными, за ним шла Pea, помогая Маддоку.
Яркий свет почти ослепил Галена, но спустя мгновение его глаза привыкли, и он понял, что смотрит на землю, которой раньше никогда не видел.
Залив, бирюзовые воды которого дугой огибал риф, был куда меньше, чем залив Миррен, и все здесь выглядело по-другому. Земля казалась плоской, отсюда можно было разглядеть лишь две небольшие возвышенности: одну — на востоке, другую — на севере. Впереди тянулась полоса сверкающего белого пляжа; в гавани стояло несколько кораблей поменьше змеиного, паруса бригантин пылали под полуденным солнцем. Гален увидел и несколько других змеиных кораблей — они слегка покачивались на волнах у пристани.
Однако не это привлекло в первую очередь его внимание.
На палубе он увидел двойные клетки, снабженные лямками, с помощью которых ношу приторачивали к спинам торусков. Точно в таких же клетках Избранных доставили на корабль в Каменном Порту.
Гален вышел туда, где монахи Пир выстраивали Избранных и загоняли их в клетки. По мере того как клетки наполнялись, матросы поднимали их с помощью тросов и опускали за борт на спины ожидающих торусков. По длинной пристани, возле которой стоял корабль, уже двигалась неровная цепь торусков.
За набережной раскинулся городок. Его приземистые дома некогда были раскрашены в яркие цвета, но теперь выцвели и поблекли в бесконечной битве с морскими стихиями. Главная улица переходила в дорогу, поднимающуюся на невысокий холм. На ней Гален увидел караван торусков, каждый с полной клеткой на спине — животные двигались на юг, но куда именно, он не видел. Лохматые тучи, все еще набегавшие с севера, на горизонте сливались в пурпурную тьму.
Гален вздрогнул и на подгибающихся ногах шагнул вперед. Он в отчаянии подумал, что от дома его отделяет все больше и больше миль. Он словно брел по бесконечной тропе, с каждым шагом все больше удаляясь от всего, что дорого его сердцу.
Он вдруг с криком рванулся к борту корабля. Не важно как, но он должен вырваться отсюда! Он бежал к борту, от ужаса не замечая ничего, кроме открытых вод залива, казавшихся сейчас такими манящими.
Он даже не заметил монаха Пир, стоявшего между ним и бортом корабля. Монах, до сих пор не сталкивавшийся с сопротивлением пленников, не подготовился к такому повороту событий.
Гален налетел на него и повалил на палубу; на мгновение споткнулся о монаха, но не упал. Думая лишь о том, как выбраться с корабля и во что бы то ни стало вернуться домой, он уже схватился за борт, чтобы перелезть через него...
И тут в его голове взорвалась яркая вспышка боли.
Я поднимаю голову. Надо мною мачты корабля. Меня преследует странное ощущение, будто я забыл часть своей жизни.
Высоко среди такелажа парит крылатая женщина. Она смотрит на меня с улыбкой, которая разбивает мое сердце. Меня тянет к ней, и в то же время я стыжусь этого влечения.
— Гален! Ты здесь!
Я с трудом поворачиваю голову.
Оказывается, я лежу на спине на палубе змеиного корабля. Клетки все еще здесь, но монахи, Избранные и Pea куда-то пропали.
Только Маддок стоит на палубе, опираясь на одну из клеток.
— Как я рад тебя видеть! — говорит он с милой улыбкой. — Ты останешься?
—Нет... нет, вряд ли, — отвечаю я.
Голова у меня гудит.
Потом я слышу другой голос: он раздается из темной дали, он зовет меня.
— Очень жаль, — говорит Маддок, покачивая головой, и садится на кабестан. — Я был бы рад познакомиться с тобой поближе. Думаю, у нас с тобой много общего, господин.
Голова у меня болит все сильней. Тучи теперь медленней плывут по небу, и мне кажется, будто весь мир — это волчок, который вот-вот кончит вращаться и упадет. Я очень хочу закрыть глаза, но пока не решаюсь. Я показываю вверх.
— Ты... Ты видишь?..
— Крылатую женщину? Конечно вижу! — Маддок, скрестив руки на груди, поднимает голову и задумчиво рассматривает парящую над нами темнокожую красавицу. — Ее трудно не заметить.
Я пытаюсь вспомнить нечто, все время ускользающее из моего сознания; нечто важное, что я собирался сделать... Но я могу думать только о крылатой женщине. Я снова поднимаю голову и смотрю на нее. Ее большие сияющие глаза отвечают мне пронизывающим взглядом.
Я переглатываю.
— Что ж, сегодня она хотя бы молчит. Я никак не могу решить, прекрасен ее голос или мучителен.
— Возможно, ей просто нечего сказать, — говорит Маддок. — Но даже когда она молчит, она удивительно красива, правда?
—Да, — осторожно соглашаюсь я, внезапно вспомнив, что мне хотелось сказать безумцу. — Она еще красивее Pea.
Маддок грустно смотрит на меня и отворачивается.
— Нет... Красивее Pea нет никого.
— Pea пытается помочь тебе, Маддок, — говорю я ровным, спокойным голосом.
Маддок тяжко вздыхает, на его лице написано страдание.
— Я думал, если кто и способен понять, так это ты. Она потеряна для меня! Я вижу ее призрак и знаю, что потерял.
— Она пытается выяснить, что происходит, —говорю я, но вижу, что Маддок мне не верит.
Я должен как-то до него достучаться, попытаться ему помочь. Возможно, я пытаюсь помочь самому себе, поэтому делаю еще одну попытку:
— Я тоже пытаюсь это выяснить. Помоги мне, как помог бы Pea.
— Моя милая Pea, — вздыхает Маддок. — В мире нет никого прекрасней. Как я по ней скучаю!
Голоса в глубине моего сознания становятся все настойчивее. Боль нарастает и превращается в шум, который накатывает на меня, окружает со всех сторон...