Хлумов Владимир. Санаторий

   Варгина встретил высокий, официально настроенный мужчина. Глядя на него, так и хотелось сказать: отличный экземпляр, великолепная особь, и это не было бы издевательством. Огромный лысый череп мыслителя, даже скорее не мыслителя, а вождя, словно был скопирован с античного бюста какого-нибудь древнего философа. Но из-под бровей глядели не мутные глаза ушедшего в себя человека, а умные, колючие, как у сатира.
   Варгина провели в небольшой зал, где расположились участники торжественной встречи. На импровезированной трибуне возлегал плешивый старикашка, в сером костюме строгого английского покроя. Президент Чирога, а это был именно он, поправил бабочку и сказал:
   - Друзья, поприветствуем уважаемого представителя Земли.
   Раздались жидкие хлопки. Варгин глупо раскланялся и плюхнулся в свободное кресло. Президент продолжал:
   - Я бы не хотел утомлять ваше внимание и подготовил совсем маленькую речь, - он помахал листочками и надел огромные черные очки. - Друзья, сегодня мы отмечаем славную дату: ровно тридцать семь лет назад Санаторий вошел в контакт с содружеством. Трудно переоценить все положительные последствия этого исторического события. Помощь братских культур и, в первую очередь, Земли способствовала быстрому осознанию роли Санатория в мировом развитии. Существенно, что возникшее плодотворное сотрудничество покоится на великих и гуманных принципах невмешательства во внутренние дела друг друга. Свобода выбора, свобода социального эксперимента - вот основа для дальнейшего продвижения вперед.
   Санаторий, и в первую очередь, его гордость - Санаториум - приступил к созданию общества социальной справедливости на базе совершенно новых нетривиальных идей. Мы провозгласили лозунг: благополучие есть категория индивидуальная, а не общественная. Нет счастья вообще, счастье конкретно, индивидуально. Кто-то взвизгнул. В зале раздались одобрительные аплодисменты . Чирога продолжал:
   - Удивительные экономические идеи, рожденные в недрах нашего общества, позволили наконец снять набившие оскомину экологические проблемы. Хотя здесь остается еще много неясных впросов, свет истины уже забрезжил вдали.
   Президент прокашлялся и выпил воды.
   - Важные законодательные акции предприняты правительством. Достаточено вспомнить поправку о развитии частной инициативы и лишении прав наследства.
   Конец фразы утонул в аплодисментах. Речь президента странным образом перекликалась с передовицей из "Санаториум таймс", подписанной инициалами Ф.Ж.
   Пока выступал президент, Варгин пытался рассмотреть присутствующих. Но за высокими спинками спинками кресел почти ничего не было видно.
   Докладчик продолжал:
   - Огромный прогресс достигнут на идеологическом фронте. Мы прешли к созданию передового отряда нашего общества, Унии Нетривиального Прогресса, активисты которой присутствуют в зале. Открываются принципиально новые горизонты для проявления личности каждого отдельного члена общества. Мы начали историческую кампанию УНП: "Все в провинцию на борьбу с урожаем!" Тысячи отдыхающих откликнулись на наш призыв. И это только начало.
   Варгин был совершенно повержен пламенной риторикой президента. Его мозг, приученный с детства к естественному и конкретному мыслевыражению, отказывал. Но еще больше сбивал с толку совершенно неподдельный энтузиазм аудитории. Поодоль сидела женщина, угаданная по изящной ножке, одетой в белую туфельку. Ножка то вздрагивала, когда ее обладательница аплодировала, то затихала, символизируя преданное внимание докладчику. Эти наблюдения немного отвлекли Варгина от невеселых мыслей. Вдруг туфелька качнулась и исчезла. Все встали. Послышалась скорбная музыка. Над спинкой кресла появилась неотразимая Кэтрин Гвалта.
   Когда музыка кончилась, к трибуне подошел отдыхающий с видом конферансье и пригласил присутствующих пройти в соседнюю залу для "принятия участия в товарищеском ужине а ля фурше". Сообщение было встречено с энтузиазмом.
   К Варгину подошел президент:
   - Мистер Варгин, рад, бесконечно рад лицезреть туриста с Земли. Как вам понравился Санаториум?
   - Собственно, конечно... - начал турист, но его перебили:
   - Великолепен, да, вы совершенно правы. Но это только начало. А как вам Санаториум Мюзиум?
   - Я еще не успел там...
   - А я так и знал, что вам понравилось. Восхитительно. Не смущайтесь, будьте как дома. Отдыхайте, - президент Чирога смешно помахал ручкой и скрылся, не дождавшись благодарности за заботу.
   Отдыхающие заторопились в соседнюю залу. К Варгину подошел мыслитель встречавший его у входа.
   - Мистер Варгин, я не успел представиться: министр туризма Альфред Глоб.
   - Очень приятно, - вежливо ответил Варгин и спросил: - А много ли туристов на Санатории?
   - Один. Вы, - ничуть не смутившись, бодро изрек министр - Вы явно расстроены. Это на вас так подействовал президент. Не обращайте внимания, старый черт давно уже ничего не слышит. Вы правы - туристов, как бы это сказать, маловато. Зато какой почет на вашу долю: сам министр будет вашим гидом. Скажу вам по секрету, если бы не я, не видать вам Санатория как собственных ушей. Пожалуй, я единственное лицо на всей планете заинтересованное в вашем визите. Вы мне семилетний план по туризму помогаете выполнить. Пришлось даже, - министр перешел на шепот, - схитрить, обойти некоторые весьма уважаемые инстанции.
   - Послушайте, мистер Глоб, мне кажется, речь президента несколько не соответствовала теме, оглашенной вначале.
   - А не удивляйтесь, сейчас любое собрание превращается в сходку униатствующих активистов. Ничего не поделаешь, такой у нас теперь стиль. Ну, пойдемьте, вкусим, так сказать, плодов нетривиального прогресса.
   Они прошли в соседнюю залу. Огромный стол с едой и напитками представлял собой композицию в стиле барокко.
   Варгин обратился к своему гиду:
   - Скажите, насчет борьбы с урожаем, это что, серьезно?
   - Вот это серьезно, очень серьезно. Да, борьба, и не только с урожаем. С валовым приростом, например, с туризмом, с потреблением. Конечно, - Глоб улыбнулся и показал на стол - нужны передышки.
   Они прошли к столу.
   - Вот, рекомендую, отличный напиток, - министр подал фужер Варгину. Нарзан называется. Огненная вещь. - Он взял и себе и сделал глоток, после чего закатил глаза и удовлетворенно крякнул.
   Общество разбилось на небольшие группки. Кэтрин Гвалта мило болтала с двумя отдыхающими у камина, не обращая никакого внимания на Варгина.
   - Да, женщина - высший класс! - прокоменентировал Альфред Глоб - Я вас познакомлю, но предупреждаю, у вас нет никаких шансов. Сам Эфже лапу наложить собирается.
   - Ф.Ж.? Кто это? - равнодушно спросил Варгин.
   - Феликс Жижин.
   - Землянин?
   - Нет, отдыхающий, это его псевдоним.
   - Псевдоним? Зачем?
   Министр будто не услышал вопроса.
   - Как вам вообще у нас? Понравилось?
   - Вообще, неплохо, хотя много непонятного, - уже с раздражением ответил Варгин и отхлебнул нарзану.
   - Это естественно. За такой короткий срок трудно во всем разобраться. Да и нужно ли это? Кстати, когда вы собираетесь улетать?
   - Улетать? - удивился Варгин - Пока точно не знаю, недельку-другую побуду. Я фактически ничего еще не успел посмотреть.
   - Да, да. Вы только учтите, правительство внесло некоторые изменения в расписание рейсов на Землю.
   - Что, большие изменения?
   - Я точно не знаю, но, кажется, начиная со следующей недели звездолеты будут летать не чаще, чем раз в год. Впрочем, я не уверен. Кстати, я распорядился организовать вам насыщенную туристскую программу, так, чтобы до отлета вы успели хоть что-нибудь увидеть. А вообще, сейчас не лучшее время для экскурсий, идет, как говорится, черновая работа. Прилетайте к нам лет через пять.
   - В чем смысл этой черновой работы?
   - Ставится смелый социальный эксперимент по созданию экологически чистого общества. Для этого мы стабилизируем производство, сокращаем число вредных предприятий, выбрасывающих миллионы тонн отходов, отравляющих нашу планету. Но это не самоцель. Главное, - Глоб отхлебнул нарзана, - главное, это создание общества с гарантированным будущим для каждого члена общества. Об этом можно много говорить. - Он задумался на мгновение и продолжал: - Вот конкретный пример. Мы искореняем все процессы, ведущие к саморазложению. Для этого конгресс принял закон об отмене права наследования. Иеется в виду не только материальная сторона дела. Известно, какой вред наносит клановость в управлении, науке, искусстве. С этим мы будем неуклонно бороться. Полная непредвзятость к молодому поколению. Пусть каждый сам пробивает себе дорогу. Это ли не подлинная справедливость?
   - И что же, все идет гладко, нет недовольных?
   - Конечно, есть перегибы на местах, есть и недовольные, точнее, слегка пострадавшие. Возьмем хотя бы меня - министра по туризму. Казалось бы, я должен быть недоволен в первую очередь. Правительство предусмотрело и это. Заключены соответствующие контракты, выделены правительственные ассигнования, люди обеспечены полезной работой...
   Интересннейшая беседа прервалась визжащим нервным возгласом одного из присутствующих:
   - Друзья! Прошу внимания, есть небольшой тост.
   - Кто этот припадочный? - спросил Варгин у министра.
   - Вы точно подметили, именно припадочный. Лидер экстремистского крыла УНП.
   - Внимание! - повторил припадочный. - Я хочу предложить тост за нашего гостя с Земли. Мы понимаем, что при тех трагических обстоятельствах, постигших Землю, возможно, будет неуместно... Но я хочу заверить: Санаторий не оставит заблудших в беде. Мы первопроходцы, за нами будет идти легче. Пользуясь случаем, я обращаюсь к соратникам с призывом ускорить нетривиальный прогресс. Что мы цацкаемся, уговариваем? Если кто не хочет быть счастливым добровольно, так заставить. Наша фракция выступает за самые решительные меры, вплоть до переименования Санатория в Стационар!
   Реакция публики была неоднозначной. Однако все сошлись на том, что выпить обязательно нужно, правда, уже никто не уточнял, за что именно.
   Министр, как и обещал, представил Варгина Кэтрин.
   - Мы знакомы, - ответила она. - Я рада вас видеть, мистер Варгин.
   - Ай да Варгин, браво, надул, - наигранно обижаясь, сказал министр Альферд Глоб.
   Откуда-то возникла музыка. Конферансье-отдыхающий предложил танцевать. Варгин не мог отказать себе в удовольствии потанцевать с сестрой государственного преступника и пригласил Кэтрин.
   - Неплохая погода сегодня, - заметил Варгин.
   - У нас всегда хорошая погода, - сухо ответила Кэтрин и добавила: поэтому у нас не принято говорить о погоде.
   Танцевала она легко, без предисловий и неформально.
   - Здорово здесь у вас. Ораторы - прелесть.
   - Вам понравилась речь президента?
   - Впечатляюще.
   - Феликс Жижин писал, - с гордостью пояснила она.
   - Что же это за птица такая - Феликс Жижин? - процитировал Варгин.
   - Птица?! - возмутилась она.
   - Ну, а кто же еще может изъясняться на таком птичьем языке?
   - Сейчас же прекратите, - Кэтрин сделала попытку уйти, но Варгин ее удержал.
   - Ладно, я больше не буду, - виновато сказал он.
   - Так-то лучше. Рассказали бы что-нибудь.
   - Я думал о вас, вспоминал. Хотел даже позвонить...
   - Наверное, что-то надо было узнать?
   - Нет, я был поражен вашей кра...
   - Ой, только не надо, пожалуйста, - брезгливо прервала она.
   - Вам никак не угодишь.
   - А вы не угождайте.
   Они немного помолчали. Потом он спросил:
   - Вы какой предмет преподаете?
   - Литературу.
   - Ну, и как дети?
   - Что дети?
   - Литературу как они воспринимают?
   - Девочки, они такие смешные, - на ее лице наконец появилось что-то человеческое. - Я первый год веду, но я к ним так привязалась. Представляете, мы с ними пьесу ставим, "Минеральный источник". - Она посмотрела на Варгина и разъяснила: - Это наше классическое произведение. Так вот, я собиралась играть роль страшно злой старухи Жаркомбы...
   - О, у вас должно получиться, - вставил Варгин.
   Кэтрин, казалось, не обратила никакого внимания на это замечание и продолжала:
   - Они со слезами на глазах упрашивают меня не делать этого.
   Музыка кончилась. Они подошли к камину и она спросила:
   - Зачем вы сказали мне тогда, что Ремо погиб до пятого? Вы думаете, он жив?
   - Нет, я думаю, он мертв. А вот ваши знакомые, кажется, в это не верят. Когда вы видели его в последний раз?
   - Года четыре назад, - ответила Кэтрин.
   - Четыре года? Вы что же, не знали, чем он занимался все эти годы?
   - Я одно только и знала, что работает он в прачечной. Понимаю, я виновата. По-видимому, брат был действительно необыкновенным человеком. О нем даже сам Эфже знает.
   - Эфже? - переспросил Варгин.
   - Да, представьте себе, сам Эфже.
   - Что же он знает, этот ваш Эфже?
   - Он спрашивал меня о Ремо. Совсем недавно. А я ничего толком рассказать не смогла. После разговора с вами я попыталась хоть что-нибудь вспомнить. Но ничего особенного не вспомнила.
   - Даже последнюю встречу?
   - Последнюю встречу, - задумчиво повторила Кэтрин. - Он был очень недолго. Говорил с мамой.
   - Может быть, он что-нибудь оставил? - спросил Варгин.
   - Да, я помню, он оставил какой-то пакет. Просил его хранить.
   - Что в нем?
   - Увы, я вчера обыскала всю квартиру - пакета нет...
   - Воркуете? - незаметно подкрался министр от туризма. - Музыка играет, а вы что же? - Он пригласил Кэтрин.
   Действительно, гремела музыка, нарзан лился рекой, товарищеский ужин набирал темп. Мужчины рассказывали анекдоты, женщины громко возмущались и хохотали. Повеяло демократическим застольем и еще чем-то.
   Музыка сменилась, зазвучала веселящая душу кадриль. Дряхлеющие политические деятели и их моложавые соратницы прыгали по художественному паркету, словно тот был раскаленной сковородкой. Выше всех, как и положено, прыгал экстремист. На излете он громко выкрикивал какой-либо лозунг, который отрывался от своего создателя, взмывал вверх и, ударившись о потолок, рассыпался в клочья, опадая, словно конфетти, на головы присутствующих.
   Погас верхний свет. На стенах, в промежутках между гобеленами, замелькали гигантские тени танцующих, окаймленные кровавыми отблесками пламени. Откуда-то сверху послышался нарастающий хрустальный звон. Варгин поднял глаза: гигантская люстра вышла из положения равновесия под действием неведомой, но явно нечистой силы, и начала раскачиваться.
   От танцующего месива отделилась Кэтрин Гвалта. Она подошла и прижалась к Варгину.
   - Мне страшно.
   Он почувствовал, что Кэтрин говорит правду.
   Вдруг музыка затихла, танцующие застыли в невероятных позах. Казалось, и пламя в камине застыло. Все остановилось. Только люстра продолжала зловеще раскачиваться и звенеть.
   Вспыхнул яркий свет. В дверях, скрестив руки, стоял отдыхающий с огромным бычьим лбом. По залу шмелинным роем пронесся шепот: "Эфже, Эфже, Эфже, Эфже..."
   Феликс Жижин шел прямо и уверенно. Глоб следовал за ним. Куда-то пропала его насмешливость. Осталось только усердие.
   Они протаранили танцующих и скрылись в дверях. Породистый бычок, подумал Варгин.
   Через мгновение в дверях появился Глоб и объявил, что Эфже ужасно занят и просил продолжать без него. Снова заиграла музыка. Кто-то предложил выпить за здоровье Эфже и за процветание УНП. Глоб подошел к Кэтрин Гвалта, что-то ей сказал, и она вышла в ту самую дверь, за которой скрылся Эфже. Варгину это почему-то не понравилось, и он с неудовольствием помотрел на Глоба, когда тот многозначительно подмигнул. Министр качнулся. Лицо его снова стало насмешливым. Он сказал:
   - Мистер Варгин, хотите посмотреть провинцию? Я вам устрою. Чудно проведете время - рыбалка, воздух. Вечерами костер с кваском, местные жительницы. С ними есть о чем поговорить, честное слово. Вы вот кто по профессии?
   - Я в НИИ работаю, - ответил Варгин.
   - Вот, ученый значит. Научник. А по какому профилю?
   Варгин замялся.
   - Что-то вроде аэродинамики, - ответил погодя.
   - О, этих там навалом, из разных КБ и НИИ. Да мы вам там такой воркшоп устроим... - министр рассмеялся, - будет о чем дома рассказать. А напитки там, - министр причмокнул, - миргородская натуральная!
   Варгин вежливо поблагодарил Глоба. Но мысли его были совсем о другом. Время летело, как стая голодных двукрылов. В дверях появилась Кэтрин. Варгин весело сказал министру:
   - Обязательно в провинцию, в глушь, на сеновалы!
   Он подошел к Кэтрин Гвалта и попытался заговорить, но его перебил конферансье:
   - Слово нашему любимчику, певцу нетривиального прогресса Пэтри Пасхе!
   Поэт отличался от остальных тем, что вместо бабочки носил цветастый галстук. Он встал на банкетку и самозабвенно прочел:
   - И пусть Вселенная корчится,
   Скрипя суставами на вираже,
   Да здравствует Санаторий
   наше творчество,
   Да здравствует Уния и Эфже!
   }
   Тут случилось полное и окончательное ликование. Ужин обрел второе дыхание.
   - Ужасно душно, - сказала Кэтрин.
   - Может быть... - начал Варгин.
   - Да, лучше выйти наружу.
   - Для принятия воздуха, - обозначил цель Варгин и, вдохновленный поэтом Пэтри Пасхой, добавил: - Покой души ищи в тиши.
   Никто не обратил внимания на то, как они вышли из виллы. Уже была ночь.
   - Мистер Варгин, мне страшно, - опять пожаловалась Кэтрин.
   - Что так? - полушутя спросил Варгин, но осекся, посмотрев на нее.
   - Последние дни мне не по себе. У меня такое чувство, что за мной кто-то постоянно следит.
   - При вашей внешности это вполне естественно, - объяснил Варгин.
   Но Кэтрин даже не отреагировала на намек.
   - Кто-то был у меня в квартире и что-то искал. Я рассказала Эфже. Но он поднял меня на смех. А я знаю, что кто-то был. Как вы думаете, это связано с моим братом?
   - Думаю, что да. Но почему вы об этом говорите мне?
   - Вы такой оригинальный и непримиримый, - она с издевкой посмотрела на Варгина.
   Тот ничего не понимал.
   - Ваш брат - опасный государственный преступник, - сказал Варгин.
   - Что же он, в прачечной белье крал?
   - В том-то и дело, что никакой прачечной нет и не было. Я узнавал.
   - Так почему же он преступник, да еще и государственный?
   - А это вам лучше знать, что у вас тут происходит. Вы же передовой авангард, а не я. Разговариваете на каком-то птичьем языке, боретесь с урожаем, сотрудничество сворачиваете. Кривляетесь постоянно, шуты гороховые.
   Кэтрин глядела на него с восхищением.
   - Вот вы, литературу преподаете детям. А сами говорить-то не умеете. Наверное, и книг хороших не читали, Жаркомба.
   - Это каких же таких хороших?
   - Ну, Рубака, например, - нашелся Варгин.
   - Нет, не читала. А о чем же он пишет?
   - Много о чем... Да я и не читал.
   Они рассмеялись.
   - Жаркомба - это хорошо, - сказала она и спросила: - что же они ищут?
   - Не знаю. Может, то, что прятал ваш брат?
   - Поздно уже. Нужно ехать домой, - сказала Кэтрин. - Проводите меня.
   - Хорошо сказано, проводите. А как?
   - Пойдемте пешком до автострады, там попутку остановим.
   Они пошли по узкой лесной дороге. К счастью, было не очень темно. Осенью с вечера восходило яркое, как полная Луна, шаровое скопление сорок семь Тукана.
   Вскоре они вышли на шоссе. Машину удалось остановить лишь после того, как была применена военная хитрость: Кэтрин посоветовала Варгину спрятаться и голосовала сама. Остановился огромный рефрижератор. Всем хватило места. Водитель, когда до него дошла уловка, добродушно рассмеялся. Вообще, он оказался словоохотливым парнем. Он объяснил, что страшно рад любым попутчикам, лишь бы они не молчали.
   - Вторую ночь не сплю. Я уже и пел, и анекдоты себе рассказывал... Серьезно, - поглядел он на пассажиров. - А что же делать? Эти, - он показал за плечо, - молчат. Уснешь, и все, хана.
   - А кто у вас там? - спросил Варгин.
   - Рыба свежемороженая с верхних озер.
   - Нельзя так, совсем не спать, это нарушение техники безопасности, сказала Кэтрин.
   - Эх, барышня, техника техникой, а домой-то спешишь. Сейчас приеду, щей горячих жена подаст, кваску грамм двести, а там и в постель. Я здесь все бока свои отмял. Сколько лет езжу, а не могу привыкнуть спать в кабине. Да нет, в кабине - это не то. Не тот коленкор, - настаивал шофер, будто кто-то с ним спорил.
   В кабине приятно пахло соляркой. Подергивались стрелки приборов.
   - Ну, давай, старушка, - шофер похлопал по баранке. - К вечеру тянет лучше, а почему, не пойму.
   - К вечеру кислорода больше, октановое число возрастает, - объяснил Варгин.
   Парень посмотрел на него с уважением.
   - Смотрю я на тебя и не пойму, вроде говоришь по-нашему, а вроде как не из наших мест.
   - Я с Земли.
   - С Земли? И бабенка твоя тоже?
   - Нет, здешняя.
   - То-то я вижу. Ну, да дело ваше. С Земли, говоришь. Тогда у меня к тебе вопрос есть, - шофер искоса посмотрел на Кэтрин. - А, бог не выдаст, свинья не съест. Попутчик у меня один был. К примеру, скажем, Жук его звали, - шофер на мгновение прервался, будто прислушался к чему-то. Он даже приоткрыл дверцу. - Вот зараза, третий цилиндр забарахлил. Слышь, было "та-та-та-та", а теперь "та-та-та-та". Ох, хоть бы дотянуть до Санаториума. Да, так вот этот Жук сказал мне, что у вас на Земле вроде как все нормально. И что наши, - он показал наверх, - все врут. Как это он сказал - дезинформируют - насчет опускания почвы и обезвоживания рек и океанов. Все это, говорит, чистая неправда. Да, так и говорит. Отчаянный мужик этот Жук. Правда, со мной не в первый раз так разговаривают. Рожа у меня, что ли, такая? А еще он мне сказал: вот ты, Шарм, - а меня Шармом зовут, - скоро вместо грузов воздух возить будешь. Воздух, в смысле, что ни хрена не будешь возить. А я ему говорю: а на что ж я жить буду? А он говорит: тебе платить будут. Хорошо платить. Ведь будешь возить? А я ему говорю: хоть я и шоферня, а унижаться не стану. Шоферы это самые что ни на есть гордые люди. В шоферы кто идет? Кто начальства над собой не терпит. Так что же, врут про очереди за чистой водой?
   - Врут, - ответил Варгин и вспомнил утренний раговор с Гриолами.
   Вдали появились городские огни. Позже за кольцевой дорогой у очередного перекрестка Шарм задумчиво изрек:
   - Расстроил ты меня очень.
   Потом выпытал куда им надо, и довез до самого места.
   - Зачем же они врут? - не унимался Шарм.
   - Вот это я и хочу выяснить.
   Кэтрин попыталась заплатить шоферу, но Варгин вовремя перехватил ее руку. Шарм сделал вид будто ничего не заметил, и только приостановил Варгина:
   - Постой, землянин, - Шарм достал с защитного козырька замусоленный листок бумаги и химический карандаш. Потом послюнявил карандаш и что-то написал. - Как выяснишь, мне позвони. На, - он протянул бумажку. - Прощай, землянин.
   - Прощай, - ответил тот.
   Рефрижератор отошел, обдав дымом двух одинокий людей, оставшихся стоять посреди пустого города.
   - Быстро вы с людьми сходитесь, - заметила Кэтрин.
   - Рожа у меня такая.
   Кэтрин улыбнулась.
   - Зачем вы его в заблуждение ввели?
   - Заблуждение - это естественный этап в процессе познания. Кстати, где это мы? Кажется, я уже тут был.
   - Не кривляйтесь. Пойдемьте, я боюсь одна идти домой.
   - О, качественно новый этап. А то я думал, будет как вчера: от ворот поворот, да еще и с почетным экскортом.
   Перед дверью произошла заминка. Кэтрин долго вертела ключом, вставляя его то так, то эдак.
   - Что, механизм незнакомый?
   Варгин взял ключ и не без усилия открыл дверь. Хозяйка провела его в комнату, схватила что-то из шкафа и, извинившись вышла.
   Комната представляла собой убежище одинокой, деловой женщины. На столике лежало несколько красочных журналов с разнообразными иллюстрациями последних образцов продукции фирмы Чирога. Этим, собственно говоря, и исчерпывалась вся наличествующая литература. Варгин посмотрел себе под ноги. Башмаки надо бы снять. Он расстегнул туфли и направился в прихожую, где столкнулся с незнакомкой. Это была Кэтрин, но в домашнем халате и с распущенными волосами. "Жаркомба знает, что делает."- подумал он и сказал:
   - Я тут чьи-то башмаки нашел. Может, от лазутчиков остались?
   Он двинулся вперед, но пройти мимо так и не смог.
   * * *
   - Я ему говорю, башмаки-то поставьте, а он - нет, это не башмаки, это улики. - Кэтрин тихо засмеялась.
   Варгин подумал: не такой уж и противный этот скрипучий голосок, - и осторожно вынул из-под ее головы затекшую руку.
   Кэтрин соскочила с дивана, подбежала к зеркалу и принялась расчесывать волосы.
   - Ну, молодежь, - проворчал Варгин, - ни стыда ни совести. Нет, чтобы принести человеку попить. Жаркомба бесстыжая.
   Он приподнялся с дивана и поставил ноги на пол.
   - Послушай, Жаркомба, где такие диваны паршивые делают? А еще передовой авангард.
   Чем вам не угодил диван?
   Ужасный диван, болтается, стучит и скрипит как хозяйка.
   Они рассмеялись.
   - Я сама не знаю, кажется всегда был нормальный.
   - Нормальный, нормальный, у вас все не как у людей, - Бубнил Варгин, деловито заглядывая под диван. - А понятно.
   Он поднял вылетевший из-под ножки спрессованный сверток бумаги; аккуратно сложил его и попытался приподнять диван и подсунуть сверток обратно.
   - Жаркомба, помоги мне.
   Варгин передал сверток и повыше приподнял диван.
   - Долго я держать буду?! - взмолился он и посмотрел вверх. Кэтрин растеряно вертела подкладкой.
   - Это он, тот самый пакет, оставленный Ремо.
   Действительность намного глубже наших теоретических моделей, - вспомнил Варгин слова шефа, сказанные на одном из ученых советов.