Видите ли, он, Зигмунт, взял на себя смелость побиться об заклад, что при своих талантах прелестная Богуся сумеет уложиться в тридцать злотых с носа, учитывая, что спиртное приглашенные принесут с собой.
- Сколько с носа? - не поверила своим ушам Богуся.
- Тридцать, - дрожащим голосом повторил шурин. - Что-то не так? Я зарвался?
- А десять не хотите?! - торжествующе поинтересовалась Богуся.
От неожиданности жулик чуть не врезался в фонарный столб.
- Как?! Повторите. Я не ослышался?
- Не ослышались. И я уж знаю, что говорю.
Они что же, пожелали устрицы или русскую икру?
- Да ничего они не пожелали. То есть, может, они чего и желают, да кто же им даст? Все в вашей воле, все зависит от вас, только от вас, прелестная Богуся, и условия нашего спора таковы, что все останутся довольны, а если хотя бы одна персона будет недовольна...
- Значит, эта персона на редкость глупа и нечего на нее обращать внимание! - отрезала пани Богуслава. - А что предполагается, обед или ужин?
- Ни то ни другое, вернее, обыкновенный прием, дружеская встреча за столом. Две фирмы пообщаются, поговорят за бокалом вина и вкусной едой о делах, а главное, помирятся, потому как они разруганные и теперь обе стороны желают пойти на мировую. И достойно отметить это событие. А то, что помирятся, - это я точно знаю. Уже имеется договоренность. Там будут два иностранца...
- Какие именно? Это очень важно знать. Одно дело - русские, совсем другое - немцы или евреи, а вот если арабы или японцы... Или, того хуже, французы.
- Американцы.
- Ну, тогда никаких проблем! - презрительно уронила Богуся. - Эти все сожрут, можно спокойно взять корыто в хлеве и им подсунуть. Для американцев и стараться обидно, уж такую дрянь лопают - не поверите. Вот разве что эти американцы по происхождению поляки...
- Как вы угадали, точно, поляки! - подхватил слегка напуганный шурин.
- А, ну тогда и в самом деле придется немного попыхтеть.
- Вот именно! - обрадовался жулик и продолжал:
- Так я еще не все сказал. Во-первых, сколько пани сэкономит - если с персоны будет меньше тридцати злотых, - половину пани получит сверх гонорара. А во-вторых, пари я заключил на пять тысяч! И если выиграю делим выигрыш по-честному.
Пани Богу слава пожелала уточнить:
- А о чем, если конкретно, вы договорились?
- Ну, что будет меньше тридцати злотых с носа.
Пусть всего на один злотый меньше, все равно мы выиграли. И что всем без исключения понравится.
- А когда же это торжество предполагается?
- Довольно скоро, девятнадцатого июля.
- И где его устраивают?
- Глава фирмы выстроил себе новый дом с большим участком, на Блющанской улице, недалеко от вас.
- А в доме жена и дети?
- Детей он на каникулы отправил к морю...
- Интересно, к какому? В Польше ведь нет приличного моря.
- Не знаю, скорее всего, за границу. Жена имеется, не стану отрицать, но она у него художница, в основном пребывает у себя в мастерской, он ей оборудовал роскошную мастерскую. И я очень сомневаюсь, знает ли она, где в ее доме кухня.
- Так кто же у них хозяйство ведет?
- Экономка. Но она занимается лишь детьми.
Глава семейства никогда дома не обедает, питается в ресторанах, одновременно обделывая свои дела. А жена, похоже, и вовсе не питается. А еще у них есть приходящая домработница, если надо, она пани поможет. Закупить продукты, привезти...
- Закупить продукты - это мое дело, - отрезала пани Богуслава. - От того, какие продукты куплены, почитай, половина успеха зависит. А вот привезти придется, не стану сама таскать. И без того следует начать заранее, как минимум накануне...
В общем, согласие пани Хлюповой на подготовку ответственного приема было получено еще до того, как они подъехали к ее поликлинике.
***
К восьми вечера дом Хлюпа опустел. Тадеуш отправился за вещами, Карпинские уехали еще раньше, и дети поужинали самостоятельно, к этому они уже привыкли. В дни своих дежурств мать оставляла им заранее приготовленный ужин.
- Ну слава богу, наконец-то дома, - буркнула Эльжбета, припарковывая машину и стараясь тактично не глядеть в зеркальце на обнимающуюся на заднем сиденье парочку.
А Карпинского прямо-таки распирало от избытка чувств, Кристина даже подумала - не слишком ли, правда, он и до катастрофы ее любил, но тут страсть просто бьет ключом. Не так уж это плохо, но вряд ли надолго, наверняка эйфория вскоре спадет.
А Хенрик Карпинский строил самые грандиозные планы.
- Нет, вы только представьте, - без умолку болтал он. - Через пять дней я выхожу на работу!
И все помню, все знаю, я там так развернусь - увидите! Тем более что в августе намечалось подписание очень выгодного контракта, я сам его подготавливал, вел переговоры, теперь отчетливо вижу, в чем промахнулся, но есть время исправить, а главное, не идти на уступки. Слишком я был мягкотелым, теперь все сделаю наилучшим образом, увидите!
Если бы не настоятельная необходимость обсудить планы на завтра, наверняка вся ночь прошла бы в воспоминаниях о прошлом, уж очень приятно было Карпинскому почувствовать себя самим собой. С трудом удалось дамам усмирить Хенрика и заставить обратиться к насущным проблемам. Тем более что никто не мешал, не подслушивал.
- Я так понимаю - первым делом надо проверить шкаф в кабинете пана Северина, - нервно говорила Кристина, - какой смысл опять искать в других местах?
- Яснее ясного, - отвечала Эльжбета, вскрывая жестянку с едой для кота. - Раз отец утверждает...
- В том-то и дело, - смущенно произнес отец, не давая дочери договорить. - Теперь, когда я все хорошо вспомнил, у меня и закрались сомнения. Да, я отчетливо помню, что мне сказал Севек в тот вечер. Несколько мест перечислил, причем шкаф не был первым. Он сказал - "под кроватью", потом "в комнате для гостей"...
- В какой именно? У них не одна комната для гостей! - застонала Эльжбета.
- Успокойся, - попросила девушку Кристина. - А ты, Хенек, не пугай нас, если что неприятное вспомнишь - не торопись сразу выкладывать.
Кстати, насколько мне известно, в комнатах для гостей вы под кровати не заглядывали, - или я ошибаюсь?
- Ну как я мог заглядывать, если даже не помнил, есть ли в их доме вообще такие комнаты? - обиделся Карпинский. - Вот теперь вспомнил. И скажу вам, - он опять расцвел, - дом Северина знаю не хуже Богуси, мы с Севеком еще детьми там играли. Когда в машине сидели и он перечислял, где может спрятать мой портфель, я все эти места очень наглядно себе представлял. Да, кстати, а в комнатах для гостей Богуслава уже наводила порядок?!
- Без паники, - одернула его Кристина, - наводила или нет, а портфеля она не нашла, это главное. Пока не нашла. Уж в противном случае такого не смогла бы скрыть. Согласны?
В этом никто не сомневался.
Карпинский вздохнул.
- Как бы то ни было, сейчас мы не помчимся туда шарить под кроватями. Придется подождать.
- Подождать до тех пор, пока Тадик не проверит в шкафу, - веско заметила Кристина. - Думаю, он сумеет сделать это уже сегодня. Как только поселится. Хотя нет, холера! Ведь шкаф заперт.
- И не только шкаф, - мрачно добавил Карпинский, позабыв о просьбе жены не огорошивать их плохими известиями. - Хлюпова отобрала у Тадика и ключ от кабинета. При мне. Я хоть и не в себе был, но помню. И с этим ключом наверняка отправилась на работу.
***
Подъезжая к родному дому, Тадик думал только о Боженке, о неприятностях, ожидающих его при встрече с ней. Все остальное пока было неважно, все заслоняла Вожена. Вот если бы удалось как-нибудь потихоньку проникнуть в дом, через веранду например, быстренько уложить в сумку кое-что из одежды, несколько книг, мелочи разные и так же незаметно выскользнуть... А матери потом по телефону сообщит свой новый адрес.
Припарковав машину на всякий случай подальше, в узком проулке между участками соседей, парень направился к дому. По дороге уговаривал себя нечего так дрейфить, Боженки вообще может не оказаться дома, мало ли куда ей захотелось пойти?
К сожалению, Божена никуда не ушла, однако обстоятельства благоприятствовали Тадеушу, ибо в данный момент вся семья собралась за столом в большой комнате. Когда собирались все, приходилось обедать или ужинать там, в кухне шестерым не поместиться, а если еще и Тадеуш подтягивался, получалось семь человек.
Заглянув в открытое окно столовой и обнаружив все семейство в полном сборе, Тадик тихонько пробрался к задней террасе, приставил к раскрытому окну на втором этаже легкую садовую лестницу и через минуту спрыгнул в спальню матери и ее мужа.
Выглянув на лестницу и удостоверившись, что, судя по голосам, все по-прежнему сидят за столом, Тадеуш на цыпочках поднялся в свою каморку на чердаке, стараясь не наступить на скрипучие ступеньки, которые он знал наизусть.
И когда спускался с двумя большими сумками, наткнулся на выходящую из спальни мать.
- Тадик, ты? - удивилась пани Халина.
Уронив сумки, сын приложил палец к губам и, развернув родительницу к спальне, опять втолкнул ее туда, закрыв за собой дверь.
- Тихо! Сейчас тебе все объясню, раньше не мог.
Только, ради бога, тихо!
Пани Халина еще больше удивилась:
- Почему тихо? И что ты делаешь?
- Ничего особенного, просто съезжаю ненадолго.
Мать так и шлепнулась на тахту.
- Сынок, да что случилось? Я тебя обидела чем?
Объясни же толком!
- Мама, не волнуйся, я же сказал - все объясню. Только другим не надо об этом знать. Я переезжаю в дом отца.
- О, что-то унаследуешь после его смерти? - обрадовалась пани Халина.
- Ну что вы все только и знаете твердить - наследство, наследство, словно я какая-то гиена кладбищенская! Ничего я не наследую, просто мне надо отсюда смыться!
Последние слова Тадеуша поразили его мать в самое сердце.
- Почему, сынок? Тебе так плохо со мной?
- Спятить можно! Да не перебивай, дай сказать!
Не с тобой мне плохо, а с этой... Не хотел говорить, да придется, хорошо, что дядя Бронек не слышит, не хотелось бы его обижать. Видишь ли, мама, эта Боженка вцепилась в меня хуже пиявки, сил нет! И кому только втемяшилось в голову, что я должен на ней жениться? Какой идиот...
- А ты сам об этом не думал? - удивилась мать.
- Да я скорее удавлюсь! - заорал Тадик, позабыв о необходимости соблюдать тишину. - Ни за что на свете! Ни за какие сокровища! Повешусь, пулю себе в лоб пущу! Не знаю, что сделаю!
Пани Халина явно расстроилась.
- Кто бы мог подумать... Гляди-ка... А мы надеялись... Боженка нам все уши прожужжала, какая между вами любовь. Бронечек так радуется, уже приданое для нее заготовил, покойная мать что-то там ей оставила и не велела трогать, пока дочь не пойдет под венец. Мы и не трогали. Знаешь, приданое немалое...
- Да плевал я на ее приданое! - вышел из себя Тадеуш. - Я-то думал, это она сдуру сболтнула, теперь вижу - тут целый заговор! А мне даже говорить об этом противно, вот я и хотел потихоньку смыться, чтобы избежать скандала. И не вернусь до тех пор, пока эта.., эта.., не подцепит на крючок какого-нибудь другого дурака, чтоб уж никаких сомнений.
Пани Халина все не могла расстаться с привычными мыслями:
- А мы-то думали... И ведь такая красивая девушка!
- Может, она и красивая, мне тоже нравилась.
До тех пор, пока из нее ядовитая змея не выползла!
Я раньше относился к ней, как к сестре, а теперь и глядеть на нее противно!
Пани Халина, простая душа, и на эти вещи смотрела здраво и просто.
- Ты спал с ней? - в лоб спросила она.
Сын так яростно воздел руки, что даже суставы хрустнули.
- Нет! Представь себе, нет! Мне такое и в голову не приходило, хотя она вроде бы не против была... Да я думал - придуривается. Какое счастье, что этого не случилось!
- Жаль, - вырвалось у пани Халины, но она тут же поправилась:
- А может, и впрямь счастье, раз ты ее не хочешь. А ведь такая хозяйственная и рассудительная девушка. Не бойся, сынок, я тебя ни уговаривать, ни заставлять не собираюсь, тут ты волен поступить как пожелаешь. Только вот зачем так срочно куда-то бежать? К тому же ночью. Ага, ты и ночевать не приходил, где ты был?
Не отвечая, сын вдруг прислушался и бросился к двери. За ней никого не оказалось, но Тадеуш все же внес обе сумки в комнату, тем более что покинуть дом он собирался тем же путем, каким и проник в него, - через окно в супружеской спальне.
На вопросительный взгляд матери пояснил:
- Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел. А вчера переночевал у знакомых.
- А Боженка, почитай, всю ночь прождала! - вырвалось у простодушной пани Халины.
- Так я и знал! И всем раструбила, что меня не было, ведь так? Мама, ты же сама видишь, следит за мной, как.., инквизитор настоящий, росянка несчастная! Мне каждый лишний день с ней под одной крышей - нож острый!
- Какая росянка? - опешила женщина.
- Ну, есть такая трава болотная, кого ни схватит - с потрохами сожрет.
- Ты уж слишком к ней придираешься, сынок.
Боженка не такая уж обжора.
Тут до Тадеуша наконец дошло - родная мать вряд ли сумеет его понять.
- Ладно, я пошел, - закончил он разговор, перетаскивая к окну сумки. Ты, мам, не беспокойся, я буду тебе звонить...
- И никогда уже в родительский дом не заглянешь? - ужаснулась пани Халина.
Сын поспешил ее успокоить:
- Отчего же, загляну. Только сначала позвоню, и ты мне честно скажешь, когда ее не будет дома.
Не хочу я скандалов, не люблю их.
- Это у тебя отцовское, - вздохнула мать. - Да и от меня тоже, я ведь сама не выношу ссор, лучше уж миром. Никогда ни на кого не подняла руки за всю свою жизнь!
Забыла она, видимо, всех незадачливых ухажеров, которые в дни ее цветущей молодости пытались ухлестывать за красоткой. А поскольку Тадеуш лично не наблюдал, как его мамаша била наотмашь по мордам таких приставал, то и не стал выводить ее на чистую воду. Да и не до того сейчас.
- Так ты обо мне не беспокойся, - повторил он, вылезая в окно и принимая от матери одну за другой свои сумки. - Давно хотел тебе сказать пришла пора и мне подумать о самостоятельной жизни, не все же время за чужой спиной. Я взрослый, не пропаду, а ты чтоб никаких глупостей на мой счет не думала. Устроился я неплохо, квартира дармовая, а до работы даже ближе, чем отсюда. Привет!
И он исчез вместе со своими сумками. Бедная мать не успела и рта раскрыть. Правда, мелькнула в ее голове мысль о муже и необходимости Тадику и с ним попрощаться, зачем обижать хорошего человека, затем подумала о лестнице, которая непременно бросится в глаза грабителям, и они воспользуются случаем, чтобы проникнуть в дом. Вместе с обрушившимся на пани Халину сообщением сына всего этого было слишком много для ее бедной головки, и она застыла, прижав руки к сердцу. Тут ее позвали снизу, и, захватив лекарство для улучшения пищеварения, за которым поднялась в спальню, пани Халина спустилась в столовую.
Весь разговор матери с сыном продолжался не более десяти минут. Внизу уже кончили ужинать, и Вожена вышла на улицу. Не первый раз за сегодняшний день она высматривала возвращающегося Тадика, горя желанием высказать все, что думает о нем после того, как этот негодяй неизвестно где провел ночь. Выйдя за калитку, девушка застыла на посту, обозревая обе стороны улицы.
Там и заметил ее Тадеуш, предусмотрительно выглянув из-за угла дома. Итак, на улицу путь закрыт, тогда не избежать скандала, причем на всю округу. Можно, конечно, пробраться по участкам соседей, но как им объяснить в случае чего, что он делает на чужой территории с двумя большими сумками? Лучше где-нибудь отсидеться. Но тут послышались голоса детей. Поужинав, они вышли во двор погулять. Сейчас обнаружат его и поднимут радостный крик...
Убедившись, что в данный момент Вожена занята обзором улицы, Тадеуш в три прыжка пересек газон и забился со своими сумками в густые кусты сирени, росшие у забора. И затаился, гадая, сколько же времени придется просидеть в этом укрытии.
В половине одиннадцатого не только дети, но и их родители отправились спать, а Вожена и не собиралась покидать наблюдательный пост. То стояла у раскрытой калитки, то прогуливалась по улице туда-сюда, к счастью не доходя до проулка, где Тадеуш оставил машину. В темноте парень смог хоть как-то пошевелиться и размять руки-ноги, а то все тело одеревенело, а этой гетере недоделанной хоть бы хны, похоже, нисколько не устала, готова так всю ночь вышагивать.
Но вот, поглядев в последний раз в обе стороны, и Вожена вошла в дом, захлопнув за собой дверь.
По вспыхнувшему на первом этаже свету Тадик понял, что она выбрала позицию у кухонного окна, откуда открывался хороший вид на калитку. Но ничего, теперь, в темноте, можно пробираться и через соседей. Перебросив одну за другой сумки на соседскую территорию, парень без труда перепрыгнул изгородь, потрепал за уши знакомых собак соседа, подхватил сумки и выбрался в проулок, где стояла машина.
Из-за всех этих превратностей судьбы к отцовскому дому Тадеуш добрался почти в полночь. Только теперь он сообразил, что ведь у него нет никаких ключей - ни от калитки, ни от входной двери. Очаровательная Богуся осталась верна себе. И все равно, если бы пришлось выбирать из двух зол, он бы выбрал пани Богуславу: по крайней мере женить его на себе она не собиралась.
Попасть во двор отцовского дома не составляло проблемы, замок калитки уже давно не действовал, и все звонили только из вежливости. Воспользоваться прекрасно зарекомендовавшей себя щелью в заборе Тадеуш не решился, чтобы не навлечь подозрений.
Ключ же от ворот находился в так называемом гараже, который, как известно, никогда не запирался.
Распахнув ворота и поставив машину в гараж, парень с некоторым трудом удержался от того, чтобы не открыть замок входной двери какой-нибудь железякой, приспособив ее в качестве отмычки, ведь в гараже среди инструментов можно было найти что угодно. Небольшую самодельную отмычку он на всякий случай уже припас, но и ее не стал пускать в ход.
Решив и впредь делать вид, что дом без ключей для него неприступная крепость, Тадеуш задумал немного пройтись вокруг, а то от многочасового сидения в сирени ноги так и не отошли.
С наслаждением вдыхая свежий ночной воздух, он не торопясь уже в третий раз обходил дом, когда во двор вошла возвращающаяся с работы пани Богуслава.
Увидев пасынка на боевом посту, она была приятно удивлена. Надо же, полночь на дворе, а парень караулит, как и обещал! Выходит, она нашла хорошего сторожа. Ведь в данный момент никто за ним не наблюдает, а он по собственному почину сторожит! И сумки вон стоят, значит, сдержал слово и переселяется к ней.
- Можешь внести свои вещи, - милостиво разрешила хозяйка. - Вот ключи, отцовские. А спать надо с открытым окном, иначе не услышать бандитов. Тадик сегодня уже поужинал?
Сегодня Тадик не ужинал. В отцовском доме не успел, торопился за вещами, а в доме матери не до того было. Не станет же он рассказывать, что несколько часов провел в зарослях сирени! Есть хотелось по-страшному, однако, считая неудобным в этом признаваться, парень только что-то невнятно пробурчал.
К счастью, хозяйка и сама была голодна, быстро собрала поесть, и они вдвоем мирно поужинали в кухне. Атмосфера создалась на редкость для этого дома теплая и дружеская, возможно, потому, что оба собеседника устали и мечтали лишь об отдыхе, не было охоты касаться спорных вопросов.
Только около часа ночи Тадик оказался наконец один в отцовском кабинете. На всякий случай подготовив себе спальное место, он переоделся в пижаму и осторожно приоткрыл дверь. Прислушался. Кажется, в доме все спят. Повернув ключ в двери, Тадик подошел к запертому шкафу. Наступил кульминационный момент.
Для того чтобы отпереть заветный шкаф, парню потребовалось целых десять минут, ведь надо было это сделать аккуратно, ни в коем случае не поцарапать замок, чтобы, не дай бог, хозяйка не заметила.
Осторожно, стараясь не скрипеть, молодой человек приоткрыл одну створку, и как раз в этот момент в коридоре послышался легкий шум, а сразу вслед за этим тихий стук в дверь.
Тадик не замер от страха, не окаменел, короче, не сдрейфил. Быстро заперев шкаф своей прекрасной отмычкой, он сунул ее в карман пижамы и, не задавая глупых вопросов, распахнул дверь.
В комнату тут же ввалился донельзя взволнованный Стась. Зная о переезде к ним нового друга, можно сказать старшего брата, он так обрадовался, что решил сегодня вообще не спать, дожидаясь Тадика, но в постель все-таки лег, чтобы эта настырная девчонка, его сестра, чего не заподозрила и не наябедничала матери. Незаметно для себя Стась заснул, но в полночь проснулся от шума подъехавшей машины.
Чуть позже и мать вернулась с дежурства. Переждав их совместный с Тадиком ужин и решив, что настал подходящий момент, Стась подкрался к кабинету отца.
У Тадеуша хватило ума и выдержки не показать, что тот явился некстати, и впустить мальчишку в кабинет - не говорить же на лестнице, рискуя разбудить мать и сестру. Впустил, запер дверь и строго спросил:
- У тебя что, крыша поехала? Второй час!
- Самое время! - дрожа от нетерпения, просипел Стась. - Открываем шкаф?!
- Коли так свербит - почешись, а горячку нечего пороть! - одернул молокососа Тадеуш.
- А когда же? - обиделся тот. - Днем мать не даст.
- Соображай! Пойдет же она на работу.
- Ты что, не знаешь? Когда ее нет, этот клещ бдит, радары свои распускает.
- Что за клещ?
- Агата, кто же еще. Врагу не пожелаю такой сестры, хуже чирья на ж... Из двух зол я уж скорее мать предпочту. Так что у нас с тобой одна возможность, сейчас, пока обе спят.
- Я бы не поручился головой, что спят, - возразил Тадик. - А сейчас, ночью, такая тишина, что малейший скрип услышат. Шкаф ведь заперт.
- Ну и что? - одними губами прошептал младший брат. - Нечего мне мозги пудрить, неужто не сумеешь замок отпереть?
- Кто сказал - не сумею? Только не поручусь, что он не заскрипит или не щелкнет на весь дом. А теперь заткнись и слушай, что старшие говорят. Я поклялся твоей матери, что ты в кабинет только через мой труп попадешь, иначе она отберет у меня ключи от комнаты и от дома и фиг мы чего добьемся. А если убедится, что все по ее воле, то и ключ от шкафа выдаст, тогда и откроем. Потерпи малость, не то все потеряем! А сейчас выкатывайся. Застукает тебя здесь - все пропало. Усек?
- Усек! - упавшим голосом выдохнул Стась.
Он ничего не знал об ультиматуме, поставленном матерью Тадику, и теперь воспринял его как крушение всех жизненных надежд. Нельзя было не согласиться с аргументами старшего брата, уж Стась хорошо знал характер своей мамаши, и в то же время так просто отказаться от заманчивых планов завтра же порыбачить он тоже не мог. Хотелось кричать во весь голос, а тут приходилось шептать, как придушенному. Понимая состояние брата, Тадеуш попытался успокоить его:
- Погоди, не напрягайся, все будет о'кей. Слушай! Да слушай же, чего вертишься! Спокойствие, только спокойствие. На сегодня дискуссию кончаем.
Я вовсе не уверен, что ни одна из них не подслушивает, поэтому разведем конспирацию. Сейчас выйду и разведаю, в случае чего притворюсь, что в сортир приспичило, а ты в щель поглядывай, если дам знак выскакиваешь и сам в сортир. Посиди там чуток, воду спусти и на цыпочках к себе. А завтра за работой все путем обсудим. Дошло?
- Офигеть можно, столько ждать! - удрученно прошептал Стась, но с планом согласился.
Как решили, так и сделали. Агатка и в самом деле проснулась, к счастью с некоторым опозданием. Отлично разбираясь во всех звуках ночного дома, девочка различила шаги брата, поняла - он прошел в ванную, последующие звуки тоже были в норме, вот братец протопал к себе и захлопнул за собой дверь. В доме все стихло, можно было спокойно спать.
Тадик в своей комнате закурил и не менее четверти часа просидел при распахнутом окне, борясь со сном. Нелегким выдался прошедший денек, если и все предстоящие будут на него похожи, вряд ли он долго выдержит. Ведь и накануне спал часа три-четыре, теперь вот скоро два часа ночи, а он не может себе позволить лечь. Эх, если бы не Эльжбета, завалился бы сейчас и дрых без задних ног...
Второй раз высунув голову в коридор, он еще напряженнее вслушался в ночную тишину. Ни звука. Можно приступать.
Пожалев, что нет под рукой ни капли масла, чтобы смазать петли, Тадеуш принялся осторожно орудовать отмычкой, и тут же послышался едва различимый скрежет. Может, смотаться за машинным маслом в гараж? Как же, весь дом перебудишь. Тогда, может, отложить взлом до завтра? За день он успеет запастись чем угодно. Но тут опять мелькнул перед глазами милый образ Эльжбеты, и парень решился...
Вот замок еле слышно щелкнул, спокойно, не торопиться... Буквально по миллиметру раскрывая дверцу, Тадеуш наконец полностью справился с одной створкой, и совершенно бесшумно. Успех окрылил, вторая створка далась легче. Еще минута - и дверь шкафа распахнута настежь.
Господи, какие сокровища! Удочки - короткие и телескопические, в чехлах и без, бамбуковые и из искусственных материалов. В жизни не приходилось видеть такого обилия и разнообразия. А вот спиннинги, на любой вкус! Полки с самыми разнообразными причиндалами: лески, баночки, коробочки и прочие емкости с крючками, поводками, мормышками. А это что? Катушки! Какие хочешь - инерционные и безынерционные, и блесны... Да их штук триста! Внизу мотки сетки, сачки. Гарпун, Езус-Мария!
- Сколько с носа? - не поверила своим ушам Богуся.
- Тридцать, - дрожащим голосом повторил шурин. - Что-то не так? Я зарвался?
- А десять не хотите?! - торжествующе поинтересовалась Богуся.
От неожиданности жулик чуть не врезался в фонарный столб.
- Как?! Повторите. Я не ослышался?
- Не ослышались. И я уж знаю, что говорю.
Они что же, пожелали устрицы или русскую икру?
- Да ничего они не пожелали. То есть, может, они чего и желают, да кто же им даст? Все в вашей воле, все зависит от вас, только от вас, прелестная Богуся, и условия нашего спора таковы, что все останутся довольны, а если хотя бы одна персона будет недовольна...
- Значит, эта персона на редкость глупа и нечего на нее обращать внимание! - отрезала пани Богуслава. - А что предполагается, обед или ужин?
- Ни то ни другое, вернее, обыкновенный прием, дружеская встреча за столом. Две фирмы пообщаются, поговорят за бокалом вина и вкусной едой о делах, а главное, помирятся, потому как они разруганные и теперь обе стороны желают пойти на мировую. И достойно отметить это событие. А то, что помирятся, - это я точно знаю. Уже имеется договоренность. Там будут два иностранца...
- Какие именно? Это очень важно знать. Одно дело - русские, совсем другое - немцы или евреи, а вот если арабы или японцы... Или, того хуже, французы.
- Американцы.
- Ну, тогда никаких проблем! - презрительно уронила Богуся. - Эти все сожрут, можно спокойно взять корыто в хлеве и им подсунуть. Для американцев и стараться обидно, уж такую дрянь лопают - не поверите. Вот разве что эти американцы по происхождению поляки...
- Как вы угадали, точно, поляки! - подхватил слегка напуганный шурин.
- А, ну тогда и в самом деле придется немного попыхтеть.
- Вот именно! - обрадовался жулик и продолжал:
- Так я еще не все сказал. Во-первых, сколько пани сэкономит - если с персоны будет меньше тридцати злотых, - половину пани получит сверх гонорара. А во-вторых, пари я заключил на пять тысяч! И если выиграю делим выигрыш по-честному.
Пани Богу слава пожелала уточнить:
- А о чем, если конкретно, вы договорились?
- Ну, что будет меньше тридцати злотых с носа.
Пусть всего на один злотый меньше, все равно мы выиграли. И что всем без исключения понравится.
- А когда же это торжество предполагается?
- Довольно скоро, девятнадцатого июля.
- И где его устраивают?
- Глава фирмы выстроил себе новый дом с большим участком, на Блющанской улице, недалеко от вас.
- А в доме жена и дети?
- Детей он на каникулы отправил к морю...
- Интересно, к какому? В Польше ведь нет приличного моря.
- Не знаю, скорее всего, за границу. Жена имеется, не стану отрицать, но она у него художница, в основном пребывает у себя в мастерской, он ей оборудовал роскошную мастерскую. И я очень сомневаюсь, знает ли она, где в ее доме кухня.
- Так кто же у них хозяйство ведет?
- Экономка. Но она занимается лишь детьми.
Глава семейства никогда дома не обедает, питается в ресторанах, одновременно обделывая свои дела. А жена, похоже, и вовсе не питается. А еще у них есть приходящая домработница, если надо, она пани поможет. Закупить продукты, привезти...
- Закупить продукты - это мое дело, - отрезала пани Богуслава. - От того, какие продукты куплены, почитай, половина успеха зависит. А вот привезти придется, не стану сама таскать. И без того следует начать заранее, как минимум накануне...
В общем, согласие пани Хлюповой на подготовку ответственного приема было получено еще до того, как они подъехали к ее поликлинике.
***
К восьми вечера дом Хлюпа опустел. Тадеуш отправился за вещами, Карпинские уехали еще раньше, и дети поужинали самостоятельно, к этому они уже привыкли. В дни своих дежурств мать оставляла им заранее приготовленный ужин.
- Ну слава богу, наконец-то дома, - буркнула Эльжбета, припарковывая машину и стараясь тактично не глядеть в зеркальце на обнимающуюся на заднем сиденье парочку.
А Карпинского прямо-таки распирало от избытка чувств, Кристина даже подумала - не слишком ли, правда, он и до катастрофы ее любил, но тут страсть просто бьет ключом. Не так уж это плохо, но вряд ли надолго, наверняка эйфория вскоре спадет.
А Хенрик Карпинский строил самые грандиозные планы.
- Нет, вы только представьте, - без умолку болтал он. - Через пять дней я выхожу на работу!
И все помню, все знаю, я там так развернусь - увидите! Тем более что в августе намечалось подписание очень выгодного контракта, я сам его подготавливал, вел переговоры, теперь отчетливо вижу, в чем промахнулся, но есть время исправить, а главное, не идти на уступки. Слишком я был мягкотелым, теперь все сделаю наилучшим образом, увидите!
Если бы не настоятельная необходимость обсудить планы на завтра, наверняка вся ночь прошла бы в воспоминаниях о прошлом, уж очень приятно было Карпинскому почувствовать себя самим собой. С трудом удалось дамам усмирить Хенрика и заставить обратиться к насущным проблемам. Тем более что никто не мешал, не подслушивал.
- Я так понимаю - первым делом надо проверить шкаф в кабинете пана Северина, - нервно говорила Кристина, - какой смысл опять искать в других местах?
- Яснее ясного, - отвечала Эльжбета, вскрывая жестянку с едой для кота. - Раз отец утверждает...
- В том-то и дело, - смущенно произнес отец, не давая дочери договорить. - Теперь, когда я все хорошо вспомнил, у меня и закрались сомнения. Да, я отчетливо помню, что мне сказал Севек в тот вечер. Несколько мест перечислил, причем шкаф не был первым. Он сказал - "под кроватью", потом "в комнате для гостей"...
- В какой именно? У них не одна комната для гостей! - застонала Эльжбета.
- Успокойся, - попросила девушку Кристина. - А ты, Хенек, не пугай нас, если что неприятное вспомнишь - не торопись сразу выкладывать.
Кстати, насколько мне известно, в комнатах для гостей вы под кровати не заглядывали, - или я ошибаюсь?
- Ну как я мог заглядывать, если даже не помнил, есть ли в их доме вообще такие комнаты? - обиделся Карпинский. - Вот теперь вспомнил. И скажу вам, - он опять расцвел, - дом Северина знаю не хуже Богуси, мы с Севеком еще детьми там играли. Когда в машине сидели и он перечислял, где может спрятать мой портфель, я все эти места очень наглядно себе представлял. Да, кстати, а в комнатах для гостей Богуслава уже наводила порядок?!
- Без паники, - одернула его Кристина, - наводила или нет, а портфеля она не нашла, это главное. Пока не нашла. Уж в противном случае такого не смогла бы скрыть. Согласны?
В этом никто не сомневался.
Карпинский вздохнул.
- Как бы то ни было, сейчас мы не помчимся туда шарить под кроватями. Придется подождать.
- Подождать до тех пор, пока Тадик не проверит в шкафу, - веско заметила Кристина. - Думаю, он сумеет сделать это уже сегодня. Как только поселится. Хотя нет, холера! Ведь шкаф заперт.
- И не только шкаф, - мрачно добавил Карпинский, позабыв о просьбе жены не огорошивать их плохими известиями. - Хлюпова отобрала у Тадика и ключ от кабинета. При мне. Я хоть и не в себе был, но помню. И с этим ключом наверняка отправилась на работу.
***
Подъезжая к родному дому, Тадик думал только о Боженке, о неприятностях, ожидающих его при встрече с ней. Все остальное пока было неважно, все заслоняла Вожена. Вот если бы удалось как-нибудь потихоньку проникнуть в дом, через веранду например, быстренько уложить в сумку кое-что из одежды, несколько книг, мелочи разные и так же незаметно выскользнуть... А матери потом по телефону сообщит свой новый адрес.
Припарковав машину на всякий случай подальше, в узком проулке между участками соседей, парень направился к дому. По дороге уговаривал себя нечего так дрейфить, Боженки вообще может не оказаться дома, мало ли куда ей захотелось пойти?
К сожалению, Божена никуда не ушла, однако обстоятельства благоприятствовали Тадеушу, ибо в данный момент вся семья собралась за столом в большой комнате. Когда собирались все, приходилось обедать или ужинать там, в кухне шестерым не поместиться, а если еще и Тадеуш подтягивался, получалось семь человек.
Заглянув в открытое окно столовой и обнаружив все семейство в полном сборе, Тадик тихонько пробрался к задней террасе, приставил к раскрытому окну на втором этаже легкую садовую лестницу и через минуту спрыгнул в спальню матери и ее мужа.
Выглянув на лестницу и удостоверившись, что, судя по голосам, все по-прежнему сидят за столом, Тадеуш на цыпочках поднялся в свою каморку на чердаке, стараясь не наступить на скрипучие ступеньки, которые он знал наизусть.
И когда спускался с двумя большими сумками, наткнулся на выходящую из спальни мать.
- Тадик, ты? - удивилась пани Халина.
Уронив сумки, сын приложил палец к губам и, развернув родительницу к спальне, опять втолкнул ее туда, закрыв за собой дверь.
- Тихо! Сейчас тебе все объясню, раньше не мог.
Только, ради бога, тихо!
Пани Халина еще больше удивилась:
- Почему тихо? И что ты делаешь?
- Ничего особенного, просто съезжаю ненадолго.
Мать так и шлепнулась на тахту.
- Сынок, да что случилось? Я тебя обидела чем?
Объясни же толком!
- Мама, не волнуйся, я же сказал - все объясню. Только другим не надо об этом знать. Я переезжаю в дом отца.
- О, что-то унаследуешь после его смерти? - обрадовалась пани Халина.
- Ну что вы все только и знаете твердить - наследство, наследство, словно я какая-то гиена кладбищенская! Ничего я не наследую, просто мне надо отсюда смыться!
Последние слова Тадеуша поразили его мать в самое сердце.
- Почему, сынок? Тебе так плохо со мной?
- Спятить можно! Да не перебивай, дай сказать!
Не с тобой мне плохо, а с этой... Не хотел говорить, да придется, хорошо, что дядя Бронек не слышит, не хотелось бы его обижать. Видишь ли, мама, эта Боженка вцепилась в меня хуже пиявки, сил нет! И кому только втемяшилось в голову, что я должен на ней жениться? Какой идиот...
- А ты сам об этом не думал? - удивилась мать.
- Да я скорее удавлюсь! - заорал Тадик, позабыв о необходимости соблюдать тишину. - Ни за что на свете! Ни за какие сокровища! Повешусь, пулю себе в лоб пущу! Не знаю, что сделаю!
Пани Халина явно расстроилась.
- Кто бы мог подумать... Гляди-ка... А мы надеялись... Боженка нам все уши прожужжала, какая между вами любовь. Бронечек так радуется, уже приданое для нее заготовил, покойная мать что-то там ей оставила и не велела трогать, пока дочь не пойдет под венец. Мы и не трогали. Знаешь, приданое немалое...
- Да плевал я на ее приданое! - вышел из себя Тадеуш. - Я-то думал, это она сдуру сболтнула, теперь вижу - тут целый заговор! А мне даже говорить об этом противно, вот я и хотел потихоньку смыться, чтобы избежать скандала. И не вернусь до тех пор, пока эта.., эта.., не подцепит на крючок какого-нибудь другого дурака, чтоб уж никаких сомнений.
Пани Халина все не могла расстаться с привычными мыслями:
- А мы-то думали... И ведь такая красивая девушка!
- Может, она и красивая, мне тоже нравилась.
До тех пор, пока из нее ядовитая змея не выползла!
Я раньше относился к ней, как к сестре, а теперь и глядеть на нее противно!
Пани Халина, простая душа, и на эти вещи смотрела здраво и просто.
- Ты спал с ней? - в лоб спросила она.
Сын так яростно воздел руки, что даже суставы хрустнули.
- Нет! Представь себе, нет! Мне такое и в голову не приходило, хотя она вроде бы не против была... Да я думал - придуривается. Какое счастье, что этого не случилось!
- Жаль, - вырвалось у пани Халины, но она тут же поправилась:
- А может, и впрямь счастье, раз ты ее не хочешь. А ведь такая хозяйственная и рассудительная девушка. Не бойся, сынок, я тебя ни уговаривать, ни заставлять не собираюсь, тут ты волен поступить как пожелаешь. Только вот зачем так срочно куда-то бежать? К тому же ночью. Ага, ты и ночевать не приходил, где ты был?
Не отвечая, сын вдруг прислушался и бросился к двери. За ней никого не оказалось, но Тадеуш все же внес обе сумки в комнату, тем более что покинуть дом он собирался тем же путем, каким и проник в него, - через окно в супружеской спальне.
На вопросительный взгляд матери пояснил:
- Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел. А вчера переночевал у знакомых.
- А Боженка, почитай, всю ночь прождала! - вырвалось у простодушной пани Халины.
- Так я и знал! И всем раструбила, что меня не было, ведь так? Мама, ты же сама видишь, следит за мной, как.., инквизитор настоящий, росянка несчастная! Мне каждый лишний день с ней под одной крышей - нож острый!
- Какая росянка? - опешила женщина.
- Ну, есть такая трава болотная, кого ни схватит - с потрохами сожрет.
- Ты уж слишком к ней придираешься, сынок.
Боженка не такая уж обжора.
Тут до Тадеуша наконец дошло - родная мать вряд ли сумеет его понять.
- Ладно, я пошел, - закончил он разговор, перетаскивая к окну сумки. Ты, мам, не беспокойся, я буду тебе звонить...
- И никогда уже в родительский дом не заглянешь? - ужаснулась пани Халина.
Сын поспешил ее успокоить:
- Отчего же, загляну. Только сначала позвоню, и ты мне честно скажешь, когда ее не будет дома.
Не хочу я скандалов, не люблю их.
- Это у тебя отцовское, - вздохнула мать. - Да и от меня тоже, я ведь сама не выношу ссор, лучше уж миром. Никогда ни на кого не подняла руки за всю свою жизнь!
Забыла она, видимо, всех незадачливых ухажеров, которые в дни ее цветущей молодости пытались ухлестывать за красоткой. А поскольку Тадеуш лично не наблюдал, как его мамаша била наотмашь по мордам таких приставал, то и не стал выводить ее на чистую воду. Да и не до того сейчас.
- Так ты обо мне не беспокойся, - повторил он, вылезая в окно и принимая от матери одну за другой свои сумки. - Давно хотел тебе сказать пришла пора и мне подумать о самостоятельной жизни, не все же время за чужой спиной. Я взрослый, не пропаду, а ты чтоб никаких глупостей на мой счет не думала. Устроился я неплохо, квартира дармовая, а до работы даже ближе, чем отсюда. Привет!
И он исчез вместе со своими сумками. Бедная мать не успела и рта раскрыть. Правда, мелькнула в ее голове мысль о муже и необходимости Тадику и с ним попрощаться, зачем обижать хорошего человека, затем подумала о лестнице, которая непременно бросится в глаза грабителям, и они воспользуются случаем, чтобы проникнуть в дом. Вместе с обрушившимся на пани Халину сообщением сына всего этого было слишком много для ее бедной головки, и она застыла, прижав руки к сердцу. Тут ее позвали снизу, и, захватив лекарство для улучшения пищеварения, за которым поднялась в спальню, пани Халина спустилась в столовую.
Весь разговор матери с сыном продолжался не более десяти минут. Внизу уже кончили ужинать, и Вожена вышла на улицу. Не первый раз за сегодняшний день она высматривала возвращающегося Тадика, горя желанием высказать все, что думает о нем после того, как этот негодяй неизвестно где провел ночь. Выйдя за калитку, девушка застыла на посту, обозревая обе стороны улицы.
Там и заметил ее Тадеуш, предусмотрительно выглянув из-за угла дома. Итак, на улицу путь закрыт, тогда не избежать скандала, причем на всю округу. Можно, конечно, пробраться по участкам соседей, но как им объяснить в случае чего, что он делает на чужой территории с двумя большими сумками? Лучше где-нибудь отсидеться. Но тут послышались голоса детей. Поужинав, они вышли во двор погулять. Сейчас обнаружат его и поднимут радостный крик...
Убедившись, что в данный момент Вожена занята обзором улицы, Тадеуш в три прыжка пересек газон и забился со своими сумками в густые кусты сирени, росшие у забора. И затаился, гадая, сколько же времени придется просидеть в этом укрытии.
В половине одиннадцатого не только дети, но и их родители отправились спать, а Вожена и не собиралась покидать наблюдательный пост. То стояла у раскрытой калитки, то прогуливалась по улице туда-сюда, к счастью не доходя до проулка, где Тадеуш оставил машину. В темноте парень смог хоть как-то пошевелиться и размять руки-ноги, а то все тело одеревенело, а этой гетере недоделанной хоть бы хны, похоже, нисколько не устала, готова так всю ночь вышагивать.
Но вот, поглядев в последний раз в обе стороны, и Вожена вошла в дом, захлопнув за собой дверь.
По вспыхнувшему на первом этаже свету Тадик понял, что она выбрала позицию у кухонного окна, откуда открывался хороший вид на калитку. Но ничего, теперь, в темноте, можно пробираться и через соседей. Перебросив одну за другой сумки на соседскую территорию, парень без труда перепрыгнул изгородь, потрепал за уши знакомых собак соседа, подхватил сумки и выбрался в проулок, где стояла машина.
Из-за всех этих превратностей судьбы к отцовскому дому Тадеуш добрался почти в полночь. Только теперь он сообразил, что ведь у него нет никаких ключей - ни от калитки, ни от входной двери. Очаровательная Богуся осталась верна себе. И все равно, если бы пришлось выбирать из двух зол, он бы выбрал пани Богуславу: по крайней мере женить его на себе она не собиралась.
Попасть во двор отцовского дома не составляло проблемы, замок калитки уже давно не действовал, и все звонили только из вежливости. Воспользоваться прекрасно зарекомендовавшей себя щелью в заборе Тадеуш не решился, чтобы не навлечь подозрений.
Ключ же от ворот находился в так называемом гараже, который, как известно, никогда не запирался.
Распахнув ворота и поставив машину в гараж, парень с некоторым трудом удержался от того, чтобы не открыть замок входной двери какой-нибудь железякой, приспособив ее в качестве отмычки, ведь в гараже среди инструментов можно было найти что угодно. Небольшую самодельную отмычку он на всякий случай уже припас, но и ее не стал пускать в ход.
Решив и впредь делать вид, что дом без ключей для него неприступная крепость, Тадеуш задумал немного пройтись вокруг, а то от многочасового сидения в сирени ноги так и не отошли.
С наслаждением вдыхая свежий ночной воздух, он не торопясь уже в третий раз обходил дом, когда во двор вошла возвращающаяся с работы пани Богуслава.
Увидев пасынка на боевом посту, она была приятно удивлена. Надо же, полночь на дворе, а парень караулит, как и обещал! Выходит, она нашла хорошего сторожа. Ведь в данный момент никто за ним не наблюдает, а он по собственному почину сторожит! И сумки вон стоят, значит, сдержал слово и переселяется к ней.
- Можешь внести свои вещи, - милостиво разрешила хозяйка. - Вот ключи, отцовские. А спать надо с открытым окном, иначе не услышать бандитов. Тадик сегодня уже поужинал?
Сегодня Тадик не ужинал. В отцовском доме не успел, торопился за вещами, а в доме матери не до того было. Не станет же он рассказывать, что несколько часов провел в зарослях сирени! Есть хотелось по-страшному, однако, считая неудобным в этом признаваться, парень только что-то невнятно пробурчал.
К счастью, хозяйка и сама была голодна, быстро собрала поесть, и они вдвоем мирно поужинали в кухне. Атмосфера создалась на редкость для этого дома теплая и дружеская, возможно, потому, что оба собеседника устали и мечтали лишь об отдыхе, не было охоты касаться спорных вопросов.
Только около часа ночи Тадик оказался наконец один в отцовском кабинете. На всякий случай подготовив себе спальное место, он переоделся в пижаму и осторожно приоткрыл дверь. Прислушался. Кажется, в доме все спят. Повернув ключ в двери, Тадик подошел к запертому шкафу. Наступил кульминационный момент.
Для того чтобы отпереть заветный шкаф, парню потребовалось целых десять минут, ведь надо было это сделать аккуратно, ни в коем случае не поцарапать замок, чтобы, не дай бог, хозяйка не заметила.
Осторожно, стараясь не скрипеть, молодой человек приоткрыл одну створку, и как раз в этот момент в коридоре послышался легкий шум, а сразу вслед за этим тихий стук в дверь.
Тадик не замер от страха, не окаменел, короче, не сдрейфил. Быстро заперев шкаф своей прекрасной отмычкой, он сунул ее в карман пижамы и, не задавая глупых вопросов, распахнул дверь.
В комнату тут же ввалился донельзя взволнованный Стась. Зная о переезде к ним нового друга, можно сказать старшего брата, он так обрадовался, что решил сегодня вообще не спать, дожидаясь Тадика, но в постель все-таки лег, чтобы эта настырная девчонка, его сестра, чего не заподозрила и не наябедничала матери. Незаметно для себя Стась заснул, но в полночь проснулся от шума подъехавшей машины.
Чуть позже и мать вернулась с дежурства. Переждав их совместный с Тадиком ужин и решив, что настал подходящий момент, Стась подкрался к кабинету отца.
У Тадеуша хватило ума и выдержки не показать, что тот явился некстати, и впустить мальчишку в кабинет - не говорить же на лестнице, рискуя разбудить мать и сестру. Впустил, запер дверь и строго спросил:
- У тебя что, крыша поехала? Второй час!
- Самое время! - дрожа от нетерпения, просипел Стась. - Открываем шкаф?!
- Коли так свербит - почешись, а горячку нечего пороть! - одернул молокососа Тадеуш.
- А когда же? - обиделся тот. - Днем мать не даст.
- Соображай! Пойдет же она на работу.
- Ты что, не знаешь? Когда ее нет, этот клещ бдит, радары свои распускает.
- Что за клещ?
- Агата, кто же еще. Врагу не пожелаю такой сестры, хуже чирья на ж... Из двух зол я уж скорее мать предпочту. Так что у нас с тобой одна возможность, сейчас, пока обе спят.
- Я бы не поручился головой, что спят, - возразил Тадик. - А сейчас, ночью, такая тишина, что малейший скрип услышат. Шкаф ведь заперт.
- Ну и что? - одними губами прошептал младший брат. - Нечего мне мозги пудрить, неужто не сумеешь замок отпереть?
- Кто сказал - не сумею? Только не поручусь, что он не заскрипит или не щелкнет на весь дом. А теперь заткнись и слушай, что старшие говорят. Я поклялся твоей матери, что ты в кабинет только через мой труп попадешь, иначе она отберет у меня ключи от комнаты и от дома и фиг мы чего добьемся. А если убедится, что все по ее воле, то и ключ от шкафа выдаст, тогда и откроем. Потерпи малость, не то все потеряем! А сейчас выкатывайся. Застукает тебя здесь - все пропало. Усек?
- Усек! - упавшим голосом выдохнул Стась.
Он ничего не знал об ультиматуме, поставленном матерью Тадику, и теперь воспринял его как крушение всех жизненных надежд. Нельзя было не согласиться с аргументами старшего брата, уж Стась хорошо знал характер своей мамаши, и в то же время так просто отказаться от заманчивых планов завтра же порыбачить он тоже не мог. Хотелось кричать во весь голос, а тут приходилось шептать, как придушенному. Понимая состояние брата, Тадеуш попытался успокоить его:
- Погоди, не напрягайся, все будет о'кей. Слушай! Да слушай же, чего вертишься! Спокойствие, только спокойствие. На сегодня дискуссию кончаем.
Я вовсе не уверен, что ни одна из них не подслушивает, поэтому разведем конспирацию. Сейчас выйду и разведаю, в случае чего притворюсь, что в сортир приспичило, а ты в щель поглядывай, если дам знак выскакиваешь и сам в сортир. Посиди там чуток, воду спусти и на цыпочках к себе. А завтра за работой все путем обсудим. Дошло?
- Офигеть можно, столько ждать! - удрученно прошептал Стась, но с планом согласился.
Как решили, так и сделали. Агатка и в самом деле проснулась, к счастью с некоторым опозданием. Отлично разбираясь во всех звуках ночного дома, девочка различила шаги брата, поняла - он прошел в ванную, последующие звуки тоже были в норме, вот братец протопал к себе и захлопнул за собой дверь. В доме все стихло, можно было спокойно спать.
Тадик в своей комнате закурил и не менее четверти часа просидел при распахнутом окне, борясь со сном. Нелегким выдался прошедший денек, если и все предстоящие будут на него похожи, вряд ли он долго выдержит. Ведь и накануне спал часа три-четыре, теперь вот скоро два часа ночи, а он не может себе позволить лечь. Эх, если бы не Эльжбета, завалился бы сейчас и дрых без задних ног...
Второй раз высунув голову в коридор, он еще напряженнее вслушался в ночную тишину. Ни звука. Можно приступать.
Пожалев, что нет под рукой ни капли масла, чтобы смазать петли, Тадеуш принялся осторожно орудовать отмычкой, и тут же послышался едва различимый скрежет. Может, смотаться за машинным маслом в гараж? Как же, весь дом перебудишь. Тогда, может, отложить взлом до завтра? За день он успеет запастись чем угодно. Но тут опять мелькнул перед глазами милый образ Эльжбеты, и парень решился...
Вот замок еле слышно щелкнул, спокойно, не торопиться... Буквально по миллиметру раскрывая дверцу, Тадеуш наконец полностью справился с одной створкой, и совершенно бесшумно. Успех окрылил, вторая створка далась легче. Еще минута - и дверь шкафа распахнута настежь.
Господи, какие сокровища! Удочки - короткие и телескопические, в чехлах и без, бамбуковые и из искусственных материалов. В жизни не приходилось видеть такого обилия и разнообразия. А вот спиннинги, на любой вкус! Полки с самыми разнообразными причиндалами: лески, баночки, коробочки и прочие емкости с крючками, поводками, мормышками. А это что? Катушки! Какие хочешь - инерционные и безынерционные, и блесны... Да их штук триста! Внизу мотки сетки, сачки. Гарпун, Езус-Мария!