Ходжилл Пэт. Поступь бога

   Тубан кинул взгляд на Джейм, а та – в отчаянии – на Клепетти.
   – Знаю, знаю, – сказала вдова более мягко, чем обычно. – Ты устала, тебя ноги не держат, и, говоря по совести, ты сегодня выпила лишку. Но, может, ты все-таки попробуешь? От этого может зависеть все.
   Джейм удрученно согласилась, и Тубан поспешил сообщить гостям приятную новость.
   Наверху, на чердаке, Джейм расчесала свои длинные черные волосы, уже почти сухие, и натянула костюм. Потом осторожно проделала несколько танцевальных па, оступилась и ударилась больным коленом о стул. Слезы боли и досады хлынули в три ручья, и она уселась на пол, пытаясь удержать их. Она никогда больше не будет пить, никогда, никогда. Но этот зарок ничего не даст ей сейчас. Она позволит пропасть им всем – Клепетти, Тубану, Гилли… Всем – после того, что они для нее сделали.
   Память о временах, когда она так замечательно танцевала, всколыхнулась и больше не отступала. Вот первая ночь здесь, в гостинице, вот Эдор Тулиг, вот храм ее бога; но сейчас все по-другому. Она не может манипулировать двумя десятками пьяных клиентов, но, каким-то малопонятным образом, может управлять божественной силой. Джеймсиль, ее тезка, танцевала однажды перед самим богом – в ту ночь, когда погибло две трети кенциров. Конечно, ее талант был опаснее, извращеннее, но тоже удивителен. Если она сейчас поймает нужный ритм… то плевать на последствия.
   – Ох, браво, браво. – Она горько хихикнула. – Дурочка, ты же даже встать не можешь.
   Но тогда, в храме, она не двигалась. Танец Сенеты, собирающий энергию, происходил только в ее сознании. Непонятно, как это может помочь ей сейчас, но, кажется, косвенно это означает, что подобные мысленные усилия способны подготовить ее к работе, которую она обязательно должна выполнить. Джейм с трудом встала на колени, закрыла глаза и сконцентрировалась.
   Это было несказанно трудно. Не только представить движения танца, но и ощутить их – чувство равновесия, игру мускулов, ритм… Пытаешься собрать их все, а они размываются, сосредоточиваешься на одном – другие ускользают.
   В бесконечности и тьме сражалась она с ними, и тут пришла музыка. Сквозь закрытые веки Джейм видела винтовую лестницу, третий этаж, каждую ступеньку, каждый шаг вниз, следующий за флейтой Гилли. Уверенность наполнила тело и мысли, концентрироваться стало легче. Теперь она просто танцевала, за гранью боли и ощущений, плетя древнюю вязь видений, снов и мечтаний. И когда цикл завершился, она поклонилась, открыла глаза и обнаружила, что стоит на центральном столе под ярким канделябром, а король Селлик, архигон и Харр сен Тенко, не отрываясь, смотрят на нее.
   Последовали мгновения тишины, а потом – взрыв. Джейм с трудом поверила, что это всего лишь аплодисменты. Представление окончено. А в коленную чашечку словно налит расплавленный свинец.
   – Что ж! – сказал архигон, его карим глазам возвращался привычный блеск. – Мне говорили, что это что-то необычное, но ТАКОЕ! Почтенная Абтирр, я намеревался спросить твоего хозяина, но ты сегодня оказала нам такую честь, что, с позволения своих товарищей, – он взглянул на короля, все еще сидящего с раскрытым ртом, – я спрашиваю тебя. Какую плату ты потребуешь за такое исключительное обслуживание?
   Джейм посмотрела на него. Она все еще пыталась разобраться, как попала с чердака в зал.
   – Ну? – произнес архигон. – Говори, девочка. Что я… Мы можем дать тебе?
   – Правосудие, – прошептала она.
   Харр сен Тенко уставился на нее.
   – Какая наглость! – гневно воскликнул он. – Господа, это же оскорбление всем нам. Такие запросы должны проходить через совет Пятерых. Обращаться с этим персонально к вам – значит показать, что они не верят в справедливость правления… Вашего правительства, в котором заседают ВАШИ представители! Они, значит, не способны разобраться с сутью дела!
   – А мне почему-то казалось, что твой родственник намеревался просить о чем-то подобном, – мягко возразил Аррибек. – Подумай, какая благоприятная возможность – продемонстрировать свое мастерство в судебных разбирательствах перед лицом двух влиятельнейших людей. Давай начинай. Процесс объявляется открытым.
   Во время этой краткой речи Харр краснел все больше и больше, но взял себя в руки и поступил согласно приказу. Из кухни спешно доставили соль и свежий каравай, а из соседнего курятника – петушка. Это была символическая жертва безымянным богам гор и холмов.
   – Мы собрались, чтобы определить виновного в развязывании необъявленной торговой войны, – провозгласил Харр сен Тенко, держа трепыхающуюся птицу за ноги. – Пусть обвинитель выскажется первым.
   В зал вошел Марплет, видимо предупрежденный о том, чего ожидать. Прежде чем кто-либо из «Рес-аб-Тирра» успел сообразить, что происходит, он залез на выдвинутый стол, поклялся на хлебе и соли говорить одну только правду – и незамедлительно начал лгать. Что ж, в его распоряжении было достаточно времени, чтобы подготовить убедительную историю. Все пошло немного не так, как он предполагал, но что из того? Здесь те же судьи, которых выбрал он сам, нужные свидетели ждут, включая двух флегматичных стражников, которых он позвал, когда поколотили Ниггена. Марплет представлял их одного за другим, выслушивал излагаемые факты и отпускал. На лице его отражалось возрастающее удовлетворение. Что бы он ни делал – он любил делать это хорошо.
   Персонал «Рес-аб-Тирра» слушал в смятении. Они никогда еще не сталкивались с такой гладкой ложью и чувствовали себя беспомощными.
   Джейм словно оказалась внутри кошмара. Чтобы свершить правосудие, которого она просила, архигон должен убедить двух своих сопровождающих, а Харр, как и Марплет, клятвопреступник и лжец. Ей не поверят без доказательств. У Аррибека достаточно острый ум, чтобы понять, кто прав, но как он найдет к ней дорогу через дебри лжи?
   Внезапно Джейм поймала взгляд и осознала, что все это время архигон краем глаза наблюдает за ней.
   «Поэтому, установив твою правдивость…» О Трое, он делает выводы из ее реакции. Опять, как и там, в холмах, ее происхождение стало гарантией правдивости. Сглотнув, она начала внимательнее следить за процессом.
   Вскоре после этого Марплет закончил и отступил с легкой, самодовольной улыбкой.
   – Пусть говорит ответчик.
   Смущенный шепот пронесся по залу. Титулованные особы вытянули шеи, любопытствуя, в чем заминка, но Джейм сразу догадалась: Тубан снова сбежал. Принимать высоких лиц было частью его профессии, но чтобы ему задавали вопросы – этого он вынести не мог. Значит, гостиница потеряла человека, могущего выступать от ее имени с полным на то правом.
   – Пусть говорит ответчик, – нетерпеливо повторил Харр сен Тенко.
   Марк оказался за спиной Джейм и наградил ее легким, обнадеживающим подзатыльником. Он встал рядом, когда Китра без спросу выступила вперед, чтобы защитить свой новый дом.
   С самого начала всем стало ясно, что девушка испытывает сильнейшую личную неприязнь к Марплету. Ее враждебные нападки выглядели совсем невыигрышно рядом с оскорбленной невинностью, которую воплощал собой Марплет. Стало только хуже, и многие присутствующие начали освистывать Китру. Однако архигон, а теперь и сам Марплет скрытно следили за Джейм, которая отсеивала зерна правды от плевел злости Китры плавными жестами согласия или отрицания. Несмотря ни на что, она старалась быть честной даже по отношению к сопернику-трактирщику.
   Наконец Китра завершила свою обличительную речь и отступила.
   – Прекрасно, – безмятежно произнес архигон. – Что же мы имеем? Две абсолютно различные версии. Которой верить?
   – Ну это же очевидно, – с удивлением, искренним или наигранным, сказал Харр сен Тенко. – Решение должно быть принято в пользу нашего соотечественника – его слова подтвердили слуг и двое стражников свидетельствовали в его пользу.
   – И какое же наказание должен понести обидчик?
   – По нашей древней традиции – пусть его выберет жертва.
   Архигон, подняв бровь, взглянул на Марплета.
   – Я требую отмщения огнем, – спокойно произнес тот. – Пусть этот дом сгорит дотла и пепел его развеется.
   «О мой бог, – подумала Джейм, – неужели я ошиблась? А если сен Тенко намеревается на этом распустить всех?» Она не предполагала, что судилище значит для него что-то большее, чем возможность слегка уколоть политического противника, но сейчас было задето его честолюбие. Комната полна его соратников, на глазах которых он не может потерять лица.
   Заговорил архигон. Он перечислил, один за одним, все инциденты, случившиеся в процессе необъявленной войны между тавернами, так, как описала их Китра, пропустив только те, с которыми была не согласна Джейм.
   – А теперь, – произнес он наконец, внезапно повернувшись к ней, – клянешься ли ты, что все сказанное сейчас – правда?
   – Клянусь.
   – И я, – неожиданно выступил Марк, обводя всех взглядом.
   – О, замечательно, – тонко улыбнулся архигон. – Ты ведь тоже кенцир, не так ли? Знаете, у кенциров есть одна странная особенность: они никогда не лгут. И готовы сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы доказать свою правоту. А вы, там, у дверей, вы-вы, стражники, можете ли то же сказать о себе? Будете ли вы сражаться за свою честь?
   Стражники поглядели на Джейм и Марка, потом друг на друга.
   – Нет, милорд, – уныло ответил тот, что был повыше ростом. – Нам столько не заплатили.
   Они развернулись и, тяжело ступая, покинули гостиницу.
   – Каков же теперь твой приговор? – промурлыкал архигон Харру сен Тенко. – «В соответствии с древней традицией» судья в ответе за свидетеля, чьи слова он решил принять во внимание. Ты лживый и продажный чиновник, раз позволил завариться этой каше. Ты лишился своего места. Убирайся. Честным людям противно глядеть на тебя.
   Харр сен Тенко не соизволил ответить. В сопровождении своих людей он вышел из таверны, пройдя мимо Марплета, не удостоив того ни словом, ни взглядом. Опять начнется война в холмах, но каков бы ни был ее исход, его роль в делах Тай-Тестигона сыграна.
   – А что касается тебя, – сказал архигон Марплету, – ты сам выбрал свой жребий. Эй, кто-нибудь принесите огня.
   Под одобрительные крики свиты вперед выступил факельщик. Аррибек взял у него факел, поманил Джейм и сунул его ей в руку.
   – Охота твоя, – вполголоса сказал он. – Иди нацеди крови.
   Она вышла на площадь, оглушенная шумом, с трудом веря в Столь быстрый поворот событий. Люди Металондара и Тверрди следовали за ней. Обреченный трактир стоял освещенный, открытый – и пустой. Огонь каминов и канделябров бросал отблески на кубки, расставленные на столах, играл на мозаике новых стен гостеприимного главного зала. Подул ветер, подтолкнув Джейм в спину. Язычки факела метнулись, словно в предвкушении поживы. Несомненно это все сон. Ни звука не раздавалось теперь позади, ни слова не произнес Марплет, выступивший вперед и стоящий сейчас в дюжине шагов от Джейм. Их взгляды встретились. Она ничего не смогла прочесть в его глазах, и он наверняка в ее. Хрупкий мостик понимания, связывавший их, обрушился.
   Они все еще глядели друг на друга, когда у Джейм вырвали факел. Китра. Она кинулась к «Твердыне» и швырнула огонь между решетками подвального окошка. Полыхнуло оранжевое сияние, потом показалось и пламя, оно росло, становилось ярче и ярче, пожирая тюки промасленной соломы, приготовленной для «Рес-аб-Тирра». Огонь быстро охватил сухой подвал, а над еще влажной после дождя внешней стеной заклубился дымок. Одну долгую секунду заблудившийся огонь до мельчайших подробностей озарял главный зал. Потом вспыхнули затканные гобеленами стены.
   Марплет смотрел на происходящее, и на его лице блуждала странная улыбка. Когда занялись верхние этажи, он повернулся к Джейм, вскинул руку в насмешливом приветствии и вошел в пылающий дом. Рухнувшие потолочные балки сомкнулись за ним.
 
   «Твердыня» выгорела за одну ночь. На следующее утро один из шпионов Подполза на пороге зала Гильдии передал Сардонику записку:
   «Талисман, действуя в интересах Свят-Халвы, способствовала падению Харра сен Тенко. Спроси своего брата, чем она отплатила ему за то, что он предал тебя и выдал твоего покровителя».
   Сардоник посмотрел на юго-запад, туда, где над городом еще поднималась тонкая струйка дыма. Потом отвернулся и молча вошел в зал.
 
   Уже было довольно поздно, когда во внутренних покоях дворца Гильдии Воров наконец собрались все избиратели. Одалиан выглядел раздраженным – он рассчитывал получить гораздо большую прибыль. Абботир, приемный отец Отравы, явился при всех регалиях. Провинциалов распирало от чувства собственной значимости и благоговейного страха. Клажак, с несчастным видом взбираясь по лестнице, услышал, что госпожа Серебряная вовсе не пришла, предпочтя воздержаться, чем отдать голос «за» или «против» человека, который спас жизнь, но не свободу ее сына.
   – И как я сам до этого не додумался? – пробормотал Клажан и радостно удалился в свою любимую рабочую комнату.
   Наконец кабинет был опечатан, а собрание открыто. Через полчаса все было кончено. Восемью голосами против четырех Свят-Халва победил Сардоника в первом голосовании.

Глава 13. ТРИ ПОГРЕБАЛЬНЫХ КОСТРА

   На следующий день после пожара Джейм пришла в Нижний Город – Штопка прислала ей сообщение. В районе царил дикий хаос. Ворота у реки остались открытыми, и Город сильно пострадал от наводнения. Хлипкие домики вдоль Поющей смыло, и другие здания были серьезно повреждены и могли рухнуть в любой момент. Бездомные заполонили улицы, люди были вынуждены проводить ночи на улице, будучи не в состоянии найти убежище, потому что оставшиеся четверо из Пяти распорядились воздвигнуть баррикады, опасаясь бунтов и мародерства. А тем временем все больше и больше детей с рассветом заболевали или умирали. У крадущегося во тьме существа было много пищи.
   Марк патрулировал территорию с раннего утра, помогая охранять порядок и вытаскивая из-под заносов мертвецов. Когда Джейм разыскала его, он отложил лом и, с разрешения капитана, отправился с ней.
   Дом Штопки выстоял, но был по самую крышу облеплен илом. Штопка, ее братья и сестры помогали матери выгребать грязь. Хотя все промокли, никто не простыл – никто, кроме Танишент, которая получила воспаление легких. Из-за нее Джейм с Марком и пришли. Танцовщица возвращалась в «Рес-аб-Тирр».
   Марк нес ее, завернув в одеяло, а Джейм хромала следом. Они уложили Танис в ее прежней комнате. Она не помнила ничего из того, что случилось с ней с той ночи, когда чуть не начался бунт, – а прошел почти год, – и была очень смущена. Вид ее собственных рук, с узловатыми костяшками, вздутыми венами, расстраивал ее. Она тонким, жалобным голосом просила дать ей зеркало, но никто не был настолько глуп и жесток.
   Джейм находилась рядом весь день и всю ночь, ее сменила Китра, затем Клепетти, все ухаживали за больной. После полуночи Джейм оторвалась от ее постели и, с кусочками мясных обрезков, отправилась через площадь на поиски Клыка.
   На пепелище шевелилась какая-то куча. Луна высветила опухшее от слез лицо Ниггена. Он вскочил на ноги, отшатнувшись от протянутой к нему руки, шатаясь, пробежал мимо и скрылся в ночи.
   Джейм не преследовала его, и ни одна из копающихся в мусоре кошек не отозвалась на зов – как и прошлой ночью. Город поглотил и кота Марплета, и его сына.
   Джейм положила мясо на землю – кому надо, тот подберет, – и вернулась в «Рес~аб-Тирр». У дверей кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, она увидела устремившуюся к ней темную фигуру. Санни.
   – Что ж, все кончено, – сказал он. – Мы проиграли.
   Она не сразу вспомнила о выборах в Гильдии.
   – Я сожалею. И что теперь будет?
   – Не знаю. Даже сейчас не могу поверить, что все так повернулось. Тайный покровитель Сарда покинул его в последнюю минуту. Если б это не было безумием, я бы решил, что он винит за это тебя. А сейчас… просто не знаю. Мой брат привык получать то, что хочет. Через семь лет он может попытаться вновь, или когда Свят-Халва умрет, если, конечно, его наемники раньше не доберутся до Сарда. Цукат был прав, – горько усмехнулся Санти. – Не так-то просто побежденному остаться в живых. Сард чуть не погиб сразу после Совета, спускаясь по ступеням Дворца Гильдии.
   – Сирдан работает быстро.
   – Ох нет, не думаю, что это было по его приказу. Всего лишь какой-то ученик пытался пробиться в фавор. Я убил его. – Лицо Санни исказилось. – Я никогда никого не убивал прежде. Мне это не нравится. Но прошел слух, что у Свят-Халвы есть кое-что гораздо более верное и безошибочное. Снова говорят о Сумеречном Воре.
   – Ой ли? – удивилась Джейм. – Когда упоминали это имя, ты всегда сомневался, что его обладатель существует.
   – Я и сейчас не уверен, но очень многие убеждены, и кое-кто из них – Цукат, например, – далеко не дураки. Свят-Халва – приверженец традиций, он не угрожал Сарду до выборов, но теперь… Если уничтожат Сарда, то его оставшиеся соратники кинутся спасать в первую очередь себя, не останется никого, кто взял бы на себя руководство.
   – А ты?
   – Кто будет меня слушать? – Санни был в отчаянии. – Без Сарда я никто, даже не вор. Я не могу помочь ни брату, ни себе… ни тебе.
   – Мне? – вновь поразилась Джейм. – Зачем? Думаешь, я в этом нуждаюсь?
   – Да… если то, что я слышал, правда. Дошли слухи, что у Сумеречного Вора есть еще одно поручение. Ты.
   – Я польщена.
   – Джейм, пожалуйста! Будь посерьезней. Это не обычный убийца. Мы говорим о… «временно отделенной душе для причинения вреда», или, как сказал мне архивариус Гильдии, «психическом вампире, похищающем души и убиваюшем прикосновением». Никто не знает, кто это был семь лет назад, но имя твоего приятеля Отравы упоминалось, и ты сама говорила, что он передал свою душу Иштару примерно в это же время. Наверное, жрец ссудил ее Свят-Халве. Он и Сирдан уютно чувствовали себя на последнем Сборе. Не рассчитывай, что дружба с Отравой – если она вообще между вами существует – спасет тебя. У Сумеречного Вора нет воли, кроме воли его хозяина, а в данном случае это Свят-Халва.
   – Санни, когда уходил Цукат, я сказала ему, что беру на себя ответственность за последствия. Если они затеяли игру «раз-два-три-скорей умри», смею думать, что смогу от них отделаться. Но как же ты? Какие у тебя планы?
   – Это имеет значение? – В его голосе прозвучало отчаяние. – Я буду ждать и посмотрю, какую роль предназначил мне Сард.
   – Таким образом, сейчас быть его братом не слишком полезно для здоровья. Оставайся пока тут, в гостинице достаточно безопасно.
   Он взглянул на нее с благодарностью, потом обернулся, и свет, на миг коснувшийся его лица, исчез.
   – Если бы я только мог, – медленно сказал он, – но я не должен оставлять его одного, тем более сейчас, когда остальные его бросили. Мне надо вернуться – вдруг понадоблюсь ему сегодня.
   – Ну тогда прими хотя бы меры предосторожности. – Она прикоснулась к рукаву его голубого камзола. – Тебе не следует носить эти цвета, тем более сегодня ночью. Давай поменяемся куртками. Моя должна быть тебе впору.
   – Н-нет… хуже, чем сейчас, не станет. Со мной все будет в порядке. До свидания, Джейм. Да светит тебе мой отец.
   Он сжал ее руки и секунду стоял рядом, потом повернулся и зашагал прочь. Джейм глядела вслед. Потом ее позвала Китра – помогать по хозяйству.
 
   Санни пересек площадь, думая об убитом им мальчишке. Худенькая фигурка, внезапная драка на лестнице, изумленное лицо мальчика, когда нож вошел ему между ребер… и Сардоник, стоящий над еще дергающимся телом, холодный, далекий.
   Что же пошло не так?
   Он повернул на запад по узкой улице, несказанное отчаяние глодало его сердце, прокусывало насквозь. Угловой фонарь осветил его голубой камзол.
   Двое людей, закутанных в плащи, выглянули из тени дверного проема.
   – Да, это он, – тяжело произнес один, тот, что был выше, когда Санни прошел мимо, – водит компанию с главным агентом врага, как ты и сказал. Теперь я верю всему.
   Он вышел на улицу, за ним, не отставая, семенил компаньон-карлик.
   Что-то заставило Санни обернуться. Он увидел и сразу узнал обоих, несмотря на маскировку, – и брата, и Подполза. Чувство безнадежности и нереальности происходящего охватило его. И когда другие выступили из темноты и приблизились к нему, он не стал кричать и сопротивляться.
 
   Танишент прожила еще два дня. Поначалу, уносясь памятью в далекое прошлое, она иногда просила свой костюм танцовщицы, вина, звала Бортиса, но потом наступила тишина, изредка прерываемая лишь хриплым бульканьем.
   Штопка несколько раз приходила в гостиницу, приносила новости из внешнего мира. Гильдия Воров так и не успокоилась после волнений выборов. Проигравший должен был или спасаться бегством, или пасть от руки наемного убийцы, но Сардоник не собирался делать ни того, ни другого. Он замкнулся в своей крепости и скликал оттуда своих сторонников. Он как будто не собирался отказываться от своих претензий на руководство. Цельность Гильдии была под угрозой, в воздухе витали напряжение и страх.
   – Одно неверное движение – и ба-бах! – такими словами завершила Штопка свой последний визит. – Внутри-гильдиевая война. И при таком раскладе победителей не будет.
   – Да. Самое время спрятаться получше. А как Санни? Что с ним?
   – Не знаю. Его никто не видел после выборов. Полагаю, он заперся в крепости со своим братом. Ой, пока не забыла, это тебе от твоего учителя. – Она протянула Джейм сложенный квадратик бумаги, замаранный дюжиной рук, через которые он прошел. Печать, естественно, была сломана.
   – Пора мне удирать. – Девочка встала. – Талисман, если собираешься выходить сегодня ночью, будь осторожна. У тебя много врагов, и Сирдан не последний, кто ждет, когда ты выползешь из дому.
   Она ушла. Джейм прочла записку и улыбнулась – и письму, которое очень удивило ее, и тому, что неграмотная Штопка все-таки нашла способ ознакомиться с посланием.
   Ранним вечером умерла Танишент. Они оставили ее лежать в той же комнате вместе с ее изображением – по традиции, но в спешке вырезанным из куска мыла, и зажгли огонь, заложив листами железа двери и окна. Тот, Кто Забирает Мертвых, придет за ней утром. Китра отыскала шкатулку танцовщицы с косметикой и постаралась придать покойной более приличный вид, но ничто не могло скрыть паутину морщин, запавшие глаза с синими веками, ссохшиеся губы. Никто бы не поверил, что Танишент было всего двадцать пять.
   Рядом с усопшим полагалось бодрствовать целую ночь, но Джейм поняла, что не вынесет этого зрелища.
   – Если вы сможете обойтись без меня, – сказала она Клепетти, – то я пойду. Днем Писака прислал мне письмо. Кажется, несмотря ни на что, меня сделали подмастерьем, и он хочет отпраздновать.
   – Думаешь, это разумно?
   – Нет, но это, может быть, единственный шанс попрощаться с городом. Марк сегодня дежурит последнюю ночь. Через день-два, когда я узнаю, что случилось с Санни, мы отправимся вниз по Поющей, к Восточному морю.
   – А я и забыла, что вы покидаете нас так скоро. Без вас здесь будет скучно. Я уже и забыла, что такое тишина и спокойствие.
   Джейм рассмеялась и убежала.
   Писака стоял на раскладной лестнице в центральных покоях Клубка, с плеч его и до земли свисали развернувшиеся старинные манускрипты – учитель яростно искал какой-то древний пергамент, наверняка уже четверть века как съеденный мышами. Он не соглашался признавать опустошительное действие времени. Когда Писака с грохотом стал спускаться, Джейм внезапно вспомнила, что у нечасто используемой стремянки сломано несколько верхних перекладин. Но до того, как она успела крикнуть и предупредить, старый вор уже миновал опасное место, не пропустив ни одной ступеньки и ни разу не споткнувшись. Это, наверное, другая лестница, подумала Джейм, помогая старику отыскать его плащ, из которого Уродец попытался устроить себе гнездо. Потом они отправились наружу.
   Писака не был за пределами Клубка с тех пор, как отводил Джейм во Дворец Гильдии, чтобы внести ее в списки. По большому счету он жил вполне комфортно, припасы еженедельно подвозили к одному из входов в Клубок, и там было все, что нужно. За исключением редких случаев (вроде того, когда в ночь Бала Мертвых Богов у Уродца разболелось горло и понадобилось лекарство), Писака не покидал Клубок. И теперь, ковыляя вместе с ним по улицам, Джейм раздумывала, существует ли еще та таверна, к которой они сейчас направляются. Но вскоре девушка убедилась, что опасалась зря. Впереди замаячила вывеска «Скрещенных звезд», гостиницы, стоящей здесь добрых два века.
   Внезапное появление Писаки вызвало переполох. Он же быстренько обосновался за одним из главных столов, раскланиваясь с друзьями, которых не видел десятки лет.
   Джейм примостилась поблизости, чуть позади учителя. Как «Луна» обслуживала учеников, «Звезды» были местом сбора мастеров и высших чинов Гильдии. В зале не было других подмастерьев, большинство людей за столами были отъявленными приверженцами Свят-Халвы, который со своей стороны сделал все, чтобы не допустить продвижения Джейм. Неплохой получится праздничек.
   Она уже придумывала предлог, чтобы ускользнуть отсюда, когда начались неприятности.
   Кто-то поздравил Писаку с успехом Свят-Халвы, он ответил в своей обычной язвительной манере, и один из помощников Сирдана со стуком опустил свою кружку.